Концепция «жесткой» гегемонии

Выразителями идей гегемонии, или американского безальтернативного лидерства, стали представители Республиканской партии и неоконсервативного направления в американской политической мысли. К числу последовательных сторонников идеи американской гегемонии можно отнести Г. Киссинджера, Р. Доула, У. Одоума, Р. Кейгана, И. Кристола, Ч. Краутхаммера, Дж. Муравчика, Х. Сичермана и др. К 1992 году республиканские стратеги и консервативные идеологи не успели сформулировать привлекательную для американцев внешнеполитическую концепцию, что привело к их поражению на президентских выборах. Даже успех президента Буша-старшего в мобилизации стран — членов НАТО на проведение операции «Буря в пустыне» в 1991 году, когда Соединенные Штаты действовали как мировой лидер, был недооценен или проигнорирован американцами, хотя прецедент, созданный его администрацией, в либеральной интерпретации демократической администрации Клинтона станет основой стратегии по урегулированию международных проблем по-американски.

В то время среди большинства американцев не было желания видеть свою страну гегемоном, занятым мировым регулированием. Опросы общественного мнения, проводившиеся в 1992 году, показывали, что американцы не поддерживали идею американского мирового лидерства и связанных с этим финансовых затрат. Высказывалось мнение, что стране нужен президент, который будет больше внимания уделять внутренним, а не международным проблемам. Избиратели недвусмысленно заявляли следующее: «Теперь, когда холодная война окончилась, нам не нужен мировой лидер». В ходе опроса, проведенного Ассошиэйтед Пресс 10-14 июня 1992 года, был задан вопрос о том, какая из проблем будет решающей в ходе президентских выборов 1992 года. Ответы выглядели следующим образом: экономика — 39%, образование — 13%, здравоохранение — 13%, борьба с преступностью — 8%, окружающая среда — 7%, наркотики — 6%, гражданские права — 4%, внешняя политика — 1%.

Президента Буша упрекали в том, что он уделял слишком много внимания внешней политике. Окончание противостояния между СССР и США после распада Советского Союза и провозглашение американским президентом победы Соединенных Штатов в холодной войне не расценивались как самые важные события в деятельности американской администрации. Опрос, проведенный в июне 1992 года компанией «Си-Би-Эс ньюс» и газетой «Нью-Йорк таймс», представил неутешительные для Дж. Буша данные. На вопрос о том, чем было примечательно его президентство, 39% опрошенных ответили: «Ничем»; 29%: «Событиями в Персидском заливе». В целом, 57% участников опроса охарактеризовали его как «президента, который ничего замечательного не совершил». Только 4% опрошенных посчитали, что ему следует воздать должное за окончание холодной войны.

Более четкие очертания взгляды консерваторов приобрели в ходе подготовки к президентским выборам 1996 года. Сенатор Р. Доул опубликовал статью «Определяя глобальное будущее Америки», в которой он полемизировал с демократами, отстаивавшими идею «либерального/жесткого интернационализма». Многие республиканцы отмечали, что главный вопрос состоял не в том, как осуществлять ту или иную внешнеполитическую акцию (в одиночку или совместно с другими странами), а в том, как эта акция соотносится с американскими интересами в том или ином регионе мира, т.е. в основе политики США, по их мнению, должен быть национальный интерес. Р. Доул заявлял, что в тех случаях, когда международные организации (ООН) или страны (народы) обращаются за поддержкой к США, интерес страны должен быть на первом месте, и любые международные организации должны «работать» на интересы Соединенных Штатов.

Республиканцы в конгрессе, в принципе не поддерживавшие планы по использованию американских вооруженных сил за рубежом, одобрили коллективную акцию США и стран НАТО в бывшей Югославии в 1995 году и позднее в 1999 году. Это было сделано не потому, что они приняли либеральноколлективистский подход администрации Клинтона, а потому, что это отвечалогегемонистским устремлениям Америки, для которой сохранение НАТО и присутствие в Европе все более рассматривалось как непременное условие закрепления лидирующего положения в мире.

Теоретики Республиканской партии заявляли, что США достигли такого уровня своей мощи, при котором ни одно государство в мире не было способно бросить им вызов, прежде всего в военной области. Они предлагали сконцентрировать усилия на закреплении существующего разрыва, предпринять дальнейшее наращивание военной мощи страны, укрепить позиции НАТО как сильнейшего военного блока. Они также высказались за то, чтобы сузить сферу приложения американских военных и экономических ресурсов, особенно в тех регионах мира, где у США не было стратегических интересов, и направить усилия на решение внутренних проблем. По мнению гегемонистов из числа республиканцев, мощь США дает им фактически неограниченные возможности в достижении своих целей, поэтому не следует заигрывать с Россией и другими государствами, так как они будут вынуждены и без этого подчиниться воле Америки. Последний тезис о неизбежности подчинения остальных стран военной и экономической мощи США не отвергается и сторонниками ограниченной гегемонии, хотя так открыто он ими не декларируется.

В республиканской концепции мировой гегемонии США, предложенной в ходе предвыборной кампании 1996 года, когда Р. Доул был кандидатом на пост президента от Республиканской партии, сохранялся тезис об устрашении потенциальных врагов. Более того — произошла реанимация «образа врага» в лице России в условиях, когда она очевидно не представляла прямой военной угрозы Соединенным Штатам и испытывала серьезные экономические трудности. Программа республиканцев по вступлению в XXI век, по содержанию и терминологии напоминавшая времена холодной войны, осталась непривлекательной как для большинства американской элиты, так и для общественности. В результате Р. Доул проиграл президентские выборы. Разработкой концепции американской гегемонии занимались отдельные неоконсерваторы, чьи идеи использовались (несмотря на некоторую одиозность формулировок и оценок и неприятие значительной частью академического сообщества США) при разработке внешнеполитической программы Республиканской партии в 1996 и 2000 гг.

По мнению известного политолога Р. Кейгана, должна сохраняться преемственность между победоносной стратегией США в годы холодной войны, успехом начатой администрацией Трумэна глобальной стратегии по распространению американской модели мирового развития и американской политикой после окончания периода конфронтации. Р. Кейган, предложивший термин «благожелательная гегемония», заявлял, что стиль американской гегемонии в годы холодной войны отражал демократизм правительства США; экономическая политика США вызвала к жизни мощный экономический подъем в Европе и Азии, что привело к относительному падению экономического потенциала самих США по сравнению с теми экономиками, расцвету которых они способствовали; военная стратегия США была направлена на то, чтобы предотвратить ядерную войну, что было сопряжено с большим риском для самих американцев; большая часть военных расходов шла на выполнение международных обязательств. Позитивное воздействие американского регулирования на мировое развитие, по его мнению, позволяло утверждать о необходимости продолжения политики гегемонии в XXI веке.

Согласно логике стратегии американского глобального лидерства, будущие отношения США-лидера с остальными странами будут развиваться по схеме: гегемония США — стабильность и процветание в мире — процветание Соединенных Штатов. Объявлялось, что процветание Соединенных Штатов невозможно без глобального процветания, свобода США невозможна без свободы других стран, национальная безопасность Америки не может быть обеспечена вне рамок международной безопасности, так как агрессия в любом уголке мира порождает агрессию в других регионах мира. Теоретики из числа неоконсерваторов, стоящие на позициях американского гегемонизма, отвергают любые идеи о многополярном мире, признают только однополярную модель, в которой мощь и авторитет США-гегемона будут определять весь ход мирового развития. Они не усматривают большой опасности в однополярной структуре мира, в гегемонии Америки, считают необоснованными и даже вредными попытки навязать американцам и мировому сообществу идеи о многополярном мире, о необходимости ограничить масштаб международной деятельности США.

Р. Кейган, например, заявляет, что критики американской политики внутри США «подыгрывают» таким странам, как Россия, Франция, Индия и ряду других, противостоящих действиям США по созданию стабильного и процветающего мира, заботятся о повышении своего собственного престижа в мире за счет Соединенных Штатов, стремятся заполнить своим влиянием геополитическое пространство, которое может образоваться в том случае, если США уменьшат свое присутствие в тех или иных регионах мира. Отмечается, что колебания и отход от позиции гегемона ведут к ослаблению позиций США в мире, к росту активности других держав, стремящихся бросить вызов их могуществу. Гегемонисты считают неприемлемым положение, при котором проведение нужных Соединенным Штатам военных акций может быть затруднено или невозможно без одобрения других стран, например, Франции, Китая и России. Они категорически против того, чтобы даже формально, на словах допускалась какая-то зависимость от мнения и решения других стран и организаций, так как, по их мнению, коллективизм в международных делах эффективен только при наличии твердого унитарного руководства сверхдержавы — США, и без него мир скатится к конфликтам и хаосу. Р. Доул заявлял, что прежде всего Соединенные Штаты должны решить для себя, что и как делать, и поставить перед выбором те страны, которые заинтересованы в коллективных действиях в конкретном регионе.

Главный теоретик американской гегемонии, З. Бжезинский, в своих трудах обосновал правомерность и необходимость проведения политики гегемонии США. Его взгляды были суммированы в уже упоминавшемся труде «Великая шахматная доска», в котором он обобщил все написанное в 1991-1996 гг. об американской глобальной стратегии (гегемонии) и основных направлениях внешней политики США. Монография вызвала критику у большинства представителей американского академического сообщества. Однако следует признать, что политолог высказал в откровенной форме то, о чем в более мягкой форме говорили и писали многие американские политики и внешнеполитические эксперты начиная с 1991 года. Остановимся на некоторых положениях этого труда. З. Бжезинский соединил идеи геополитики и либерального морализма. Он формулирует положение о закономерности американской гегемонии следующим образом: «Гегемония стара как мир. Однако современная гегемония Америки отличается стремительностью утверждения, своим глобальным характером, а также средствами ее реализации. В течение одного столетия Америка трансформировалась — не без влияния динамики международного развития — из страны, изолированной в западном полушарии, в державу, беспрецедентную по своему влиянию и масштабам».

З. Бжезинский выделяет четыре показателя уникального сверхдержавного положения США:

1) военная мощь, имеющая глобальный характер;

2) экономический потенциал, делающий США «локомотивом» мирового роста, несмотря на то, что в некоторых областях американская экономика имеет серьезную конкуренцию со стороны Японии и Германии (при том, что экономика этих стран не имеет глобального измерения);

3) технологическое лидерство;

4) универсальный характер и привлекательность американской культуры, прежде всего среди молодежи, что не позволяет ни одному государству конкурировать с США в глобальном культурном влиянии.

Следует отметить, что не только откровенные гегемонисты, но и умеренные политологи, такие как М. Мэнделбаум, Б. Рассетт, М. Уокер и другие, соглашались с заявлением З. Бжезинского о том, что превосходство США в указанных четырех сферах делает их не просто глобальной сверхдержавой, но и открывает уникальные возможности для деятельности в мировом масштабе. Они высказывали мысль, что со времен Древнего Рима ни одна из стран не имела такого решающего влияния на ход международного развития и не отличалась столь разительно в своей сверхдержавности от других государств. Благодаря своему уникальному географическому положению Соединенные Штаты оказались защищенными от внешнего влияния и угроз, что позволило им занять центральное положение в международных организациях как военных, так и экономических, оказывать решающее влияние на формирование международного порядка, в который США привнесли и утвердили основные черты американской системы. В концепции сторонников «жесткой» (можно также сказать — агрессивной) политики глобального лидерства утверждается, что американская гегемония кардинальным образом отличается от гегемонии советской, или любой другой имперской гегемонии прошлого: американская гегемония — «щедрая» или «благожелательная». По мнению сторонников такой трактовки американского лидерства, невозможно представить, чтобы такой же «благожелательной» по своей сути могла быть политика России, Китая, Германии, если бы они оказались в положении мирового гегемона. Тем самым признавалось, что, кроме США, нет страны в мире, которая обладала бы позитивным потенциалом для лидерства (как мирового, так и регионального), нет и государства, которое было бы готово взять на себя обязательства по руководству мировым развитием. Впоследствии тезис о благотворительном характере американского лидерства был использован и сторонниками более мягкого варианта гегемонии США из числа представителей консервативно-либерального направления, работавших на администрацию Клинтона.

После распада СССР, который, по определению гегемонистов, был «временным препятствием» для распространения американских (западных) ценностей и институтов, условия для реализации планов не рассматривались как идеальные. Главные вызовы США ожидались из Евразии, где Россия занимает центральное положение, остается крупнейшей державой. З. Бжезинский определил Евразию в качестве основного объекта политики Соединенных Штатов в ХХI веке и объявил ее «главным призом» американской политики в силу следующих причин: 1) Евразия — это богатейший континент, контроль над которым очень важен для экономического развития США, позволит существенно расширить сферу американского влияния; 2) в Евразии находятся страны, потенциально способные пошатнуть позиции США и ослабить их влияние в мире; 4) кумулятивная мощь Евразии намного превосходит американскую. В Евразии З. Бжезинский выделил пять геостратегически активных игроков — Францию, Германию, Россию, Китай и Индию. В группу важных геополитических центров были включены Украина, Азербайджан, Южная Корея, Турция и Иран. В предложенном раскладе сил Россия была определена как основной геостратегический «игрок», несмотря на ее слабость и нестабильность, которая в случае восстановления своей мощи, будет оказывать заметное влияние на соседей на западе и востоке. Признав потенциальную возможность восстановления имперского статуса России, З. Бжезинский указал на нежелательность такого развития событий для Америки и Европы.

Успех политики США в Евразии увязывается с будущим мировым развитием не только Бжезинским, но и многими российскими и американскими геополитиками, так как Евразия остается крупнейшим и богатейшим материком, контроль над которым позволит США усилить могущество, продлить лидерство. По определению Бжезинского, «Евразийская дилемма» — расстановка «фигур на шахматной доске» в нужном порядке и манипулирование ими — это первая стадия американского глобального лидерства, которая призвана подготовить мир к переходу на новую, более высокую ступень в развитии международных отношений — ступень глобальной кооперации, когда не будет гегемонов.

З. Бжезинский убежден, что политика США должна создать такие условия американского господства в Евразии, при которых там не могло бы появиться государство, способное бросить вызов гегемону. Для достижения этого он предлагает сделать следующее:

— выделить геостратегически наиболее динамичные евразийские государства, чья настоящая или будущая мощь может привести к перераспределению влияния на континенте и в мире;

— сформулировать политику в отношении каждой из указанных стран, которая к϶ была бы наиболее выгодна для продвижения и поддержания американских интересов;

— разработать геостратегическую концепцию, которая позволила бы объединить в единую систему политику США на отдельных направлениях, сделать ее по-настоящему глобальной, всеохватывающей;

В общих чертах З. Бжезинский определил евразийскую стратегию США следующим образом: «Коротко говоря, евразийская стратегия США предполагает целенаправленное управление геостратегически динамичными государствами, осторожный контроль в отношении проблемных государств, преследуя двойной интерес — сохранение уникальной глобальной власти США в кратко-срочной перспективе и ее инкорпорирование в институты развивающейся глобальной системы. Если выразить это в терминах, использовавшихся для описания отношений в темные времена существования древних империй, то три важнейшие задачи имперской геостратегии заключаются в том, чтобы предотвратить столкновение между вассалами, обеспечив их интересы в сфере безопасности; добиваться, чтобы государства-данники сохраняли покорность и были защищены; не позволять варварам объединиться». Консервативный внешнеполитический аналитик Х. Сичерман добавил к этому, что Соединенные Штаты могут добиться успеха в Евразии, при условии, что «за спиной американской дипломатии будет тень вооруженных сил США (и НАТО)».

З. Бжезинский объявил Соединенные Штаты последней сверхдержавой в истории человечества, миссия которой состоит в подготовке и утверждении нового мирового порядка, считая, что США должны претворять политику лидерства до полного торжества нового типа международных отношений, так как отход от этой стратегии может быть чреват серьезными мировыми катаклизмами. Автор отводит несколько десятилетий для достижения указанной цели, исключая возможность того, что те или иные государства могут быть не просто «шахматными фигурами», управляемыми из Вашингтона, а действующими субъектами (акторами) в мировом развитии, и Соединенным Штатам придется считаться с интересами и устремлениями других стран.

Несмотря на тенденциозность высказываний ученых и политиков, продвигающих концепцию откровенной наступательной гегемонии США, от которой стараются отмежеваться многие политические деятели и внешнеполитические эксперты, данная концепция существует, и ряд ее положений был взят на вооружение администрацией Клинтона. Думается, что предложенный З. Бжезинским и другими теоретиками вариант глобальной стратегии США отбрасывает американскую внешнеполитическую мысль и вслед за ней американскую политику в прошлое, к такому состоянию международных отношений, когда Соединенные Штаты должны противопоставлять себя и своих ближайших союзников тем, кто видит развитие международных отношений по-другому и не приемлет претензий США. Заявления Бжезинского о том, что США будут скованы в своих действиях военным и экономическим факторами, не успокаивают те страны, которые хотят сами выполнять роль лидеров на региональных «шахматных досках», а также те государства, для которых доминирование на Евразийском континенте неевразийской державы с завышенными претензиями не представляется наилучшей перспективой. Более того, глобальные претензии США могут провоцировать агрессивные действия со стороны других стран или группы стран, контролировать и остановить которые в условиях распространения ОМУ будет весьма сложно даже для США.

Как отмечают отдельные специалисты в области международных отношений в США и России, вызывает возражения не сам по себе факт сверхдержавности Соединенных Штатов: вопрос заключается в том, как будут использованы ими преимущества нынешнего положения. Высказывается мнение, что претензии на глобальное политическое и военное лидерство — это весьма опасная основа для американской политики, цели и пределы которой трудно четко определить и которая сопряжена не только с колоссальными расходами, но и сложностями разного характера: США оказываются ответственными практически за все события в мире, а их глобальное лидерство становится синонимом политики «мирового полицейского».