Семиотическое представление об элементах текста
Коммуникативно-функциональные свойства текста образуются двумя составляющими: его содержанием и степенью обычности или необычности формы (способа) выражения. Привычная форма содержания (использование наиболее частотных слов, словосочетаний, грамматических конструкций, композиций текста и т.д.) способствует наиболее быстрому и адекватному восприятию содержания, благоприятствует созданию запланированного коммуникативного эффекта. Необычная, непринятая форма: затрудняет восприятие, отвлекая внимание адресата от содержания, в крайних случаях приводит к его непониманию и, следовательно, не позволяет достигнуть запланированного коммуникативного эффекта. В определенных же случаях (стихи, художественная проза) необычность способа выражения содержания создает дополнительный коммуникативный эффект, порой в значительной мере превышающий ту его часть, которая достигается благодаря собственно содержанию.
К содержанию текста относятся те элементы его семантики и структуры, которые фиксируются получателем текста и непосредственно участвуют в формировании коммуникативного эффекта. При такой трактовке содержания в его сферу помимо актуализованных значений языковых средств попадают различного рода актуализованные черты сходства и различия языковых единиц (например, отношения производности, сходство звучания и т.п.), а также такие несемантические образования, как стихотворный размер, рифмы, звукопись, повторы, параллелизмы, ритм прозы.
Итак, из чего складывается содержание текста? Чтобы ответить на этот вопрос, надо обриться к теории языкового знака и его значения. Современная семиотика и лингвистика ограничивают понятие языкового знака определенными единицами языка, относя к этой категории слова, словосочетания, тексты. Положение о том, что текст, предложение, словосочетание, слово правомерно рассматривать как языковые знаки, т.е. в известном смысле как явления одного порядка, особенно конструктивно для теории перевода. Ибо в процессе перевода обмен языковых знаков ИЯ на языковые знаки ПЯ происходит параллельно на нескольких взаимосвязанных уровнях: на уровне слов (а иногда даже морфем), на уровнях словосочетаний, предложений и текстов в целом, а также на межуровневой основе, когда единице одного уровня соответствует единица другого уровня, например: морфеме — слово, слову — словосочетание и т.д.
Языковой знак — это некоторый звуковой или графический комплекс. Непосредственно в нем мы не обнаружим ни содержания, ни значения. Современная лингвистика определяет значение (значимость, содержание) знака как его отношение к чему-то лежащему вне его. Таких отношений несколько.
Во-первых, знак соотнесен с денотатом — тем предметом или явлением реальной действительности, обозначением которого он является. Во-вторых, знак соотнесен с отражением обозначаемого им денотата, именуемым в лингвистике сигнификатом. Отражение может быть индивидуальным, с особенностями, свойственными сознанию только данного человека, и коллективным, «усредненным», без которого люди не могли бы достигать взаимопонимания. Далее языковой знак соотнесен с конкретными людьми, которые отправляют и получают его и при этом в какой-то мере по-своему интерпретируют, вкладывая в его значение и понимание нечто свое. Соответственно потребителей знаков (отправителей и получателей) удобно именовать интерпретаторами. И наконец, языковой знак соотнесен с другими языковыми знаками. Здесь необходимо различать отношения сходства и различия между знаками как единицами языкового кода, которые объективно существуют еще до того, как они употреблены в речи (например, фонетическое сходство слов цвет и свет), и отношения, которые возникают между знаками в речи. Отношения первого типа в лингвистике именуются парадигматическими, отношения второго типа — синтагматическими.
Схематически все перечисленные отношения выглядят следующим образом:
Прежде чем перейти к характеристике содержательной стороны знака, образуемой данными его отношениями, необходимо разграничить понятия «содержание» и «значение».
Из данного выше толкования понятия «содержание» следует, что к нему в равной мере могут быть отнесены как та значимость знака, которая свойственна ему только в речи (в употреблении), так и та, которая свойственна ему также и вне речи (вне употребления) — как единице языкового кода. Что касается значения, то сюда мы относим лишь ту его значимость, которая присуща ему как чисто языковому, т.е. знаку, еще не употребленному в речи. Значения фиксируются в словарях. Что касается содержания, то оно, подчеркнем это еще раз, складывается как из значений языковых знаков, так и из тех свойств, которые значениями в принятом смысле этого слова не являются и приобретают значимость лишь в речи. В соответствии с вышеуказанными отношениями знака возможно выделить следующие виды содержания (значений).
Денотативное содержание(значение), образуемое отношением знака к денотату. Этот тип содержания (значения) представляет собой отражение только объективных свойств обозначаемых знаком предметов и явлений. К нему не относятся элементы, обусловленные субъективностью восприятия, культурно-исторической традицией и спецификой данного языка. Денотативное содержание складывается только из денотативных значений представленных в тексте языковых знаков. «Подразумеваемое», не выраженное значением знака содержание не относится к денотативному содержанию.
Сигнификативное содержание(значение), образуемое отношением «знак — сигнификат», включает в себя помимо отражения объективных свойств денотата целый ряд содержательных аспектов, обусловленных культурно-историческими традициями, традициями употребления языкового знака только в определенных социальных ситуациях. Сигнификативное содержание обладает и «готовыми» субъективно-оценочными элементами. Все такие и иные «наслоения» на отражение объективных свойств денотата обычно именуются коннотациями. В данном случае речь идет о сигнификативных коннотациях.[1]
Соотношение денотативного содержания (значения) и сигнификативных коннотаций, а также удельный вес последних в содержании (значении) языкового знака хорошо демонстрирует следующий пример, который приводит Н.Хачатурян. Анализируя недостатки переводов на русский язык сказок О.Туманяна, названный автор цитирует из русского издания сказок следующий диалог, происходящий в крестьянском доме между крестьянином и мельником:
— Большой камин испорчен, разведи лучше (огонь) в малом.
— Чего уж там испорчен, дай-ка я исправлю, разожгу огонь, и как раз хлеб испечем, поедим, — сказал он, разгреб золу в большом камине...
Далее Н.Хачатурян справедливо говорит о том, что у русского читателя сразу же возникают, по крайней мере, три вопроса: откуда в деревне камин? Зачем мельнику два камина в одном помещении? С каких пор в каминах пекут хлеб? Автор критической статьи подчеркивает, что камин — не отсебятина переводчика. В армянском сельском быту существует нечто почти тождественное камину — бухари. Однако у русского читателя камин устойчиво ассоциируется с Западной Европой, и в частности с Англией. В России камин (заимствованный у англичан) всегда был принадлежностью быта высших слоев общества, часто просто декоративным элементом интерьера. Поэтому русский читатель недоумевает: как мог камин оказаться в крестьянском доме? Это не согласуется с его бытовыми представлениями. Н. Хачатурян делает весьма показательное замечание: «В теплотехнике бухари и камин равнозначны, в литературе — нет»1. В принятой нами терминологии это означает, что денотативные значения слов бухари и камин идентичны. Их сигнификативные значения существенно расходятся в силу неравенства дополнительных содержательных элементов (коннотаций), сопутствующих денотативному значению слова.
Исходя из определения сигнификативного содержания (значения) к нему можно отнести следующие типы коннотаций:
—- некоторые устойчивые для данной этнической общности ассоциации, связываемые с денотативным значением слова (например, у русских ассоциации со словом свинья — неблагодарность, подлость, физическая и моральная нечистоплотность, у англичан pig — то же самое, что и свинья, а также — счастье, везение);
— приписываемое денотату символическое значение (например, сердце, heart — символ определенных чувств; у восточных народов с тем же символическим значением — печень) или высшая степень какого-либо качества (снег — высшая степень белизны: белый как снег', snowy-white, у некоторых африканских народов, не ведающих снега, в той же символической роли выступает оперение белой цапли).
Одним из типов сигнификативных коннотаций этническо-ассоциативного плана является соотнесенность понятия и соответственно его названия с определенной исторической эпохой:
стахановец — период наших первых пятилеток;
Labourist — период зарождения и усиления значения лейбористской партии в Великобритании;
reparation — один из аспектов послевоенной политики.
Из примеров видно, что многие единицы языка тесно связаны с идеологией людей, употребляющих их, порождены ею. На этом основании можно обозначить этот тип коннотаций как несомую знаком информацию о мировоззрении говорящего (пишущего).
В качестве одного из типов сигнификативных коннотаций можно также выделить соотнесенность понятия с определенной социальной средой:
wages — заработная плата (в основном) рабочих; salary — заработная плата чиновников и служащих; stipend, fee — заработная плата деятелей искусств; royalties — денежное вознаграждение деятелям науки и искусства за отдельные труды;pay — денежное содержание, оклад военнослужащих.
Называя то или иное явление окружающей действительности, человек нередко выражает свое эмоциональное отношение к нему. Для этого в его распоряжении имеются языковые единицы с соответствующей экспрессивно-стилистической окраской. Таким образом, в качестве одного из компонентов сигнификативного значения (содержания) можно назвать указание на отношение говорящего к денотату, сравните: заявление —донос, деловой человек— деляга, businessman – hardhead. В стилистике данный компонент значения именуется экспрессивно-стилистической окраской.
И наконец, в качестве значения, сопутствующего денотативному, может выступать указание на соотнесенность единицы языка с определенной ситуацией общения (сферой коммуникации). Здесь традиционно выделяются два очень близких по своей сущности компонента — нормативно-стилистический и функционально-стилистический.
Как результат коллективного языкового сознания сигнификативное значение (содержание) включает в себя отражение свойств, объективно присущих денотату, и качеств, приписываемых ему данной языковой средой. Поскольку первое фигурирует у нас отдельно как денотативное значение (содержание), то при противопоставлении в семантическом значении слова объективно присущего и этнически ассоциируемого конструктивнее говорить соответственно о денотативном значении (содержании) и сигнификативных коннотациях.
Как единицы языка знаки обладают «отстоявшимся» в культурно-исторической практике словарным значением. Это значение именуется семантическим и представляет собой совокупность денотативного значения и сигнификативных коннотаций. Отличительной чертой семантического значения является то, что оно отчуждено от деятеля, т.е. от пользующихся знаками, от интерпретаторов.
В качестве интерпретаторов текста и использованных в нем языковых знаков более низкого порядка выступает как получатель, так и отправитель, который также не может не быть интерпретатором используемых им языковых средств. От того, насколько интерпретация отправителя адекватна интерпретации получателя, зависит взаимопонимание.