Основные тенденции социально-экономического и политического развития стран Латинской Америки в начале XX века.

Латинская Америка середины XIX – начала XX вв.


  1. Основные тенденции социально-экономического и политического развития стран Латинской Америки в начале XX века.

  2. ^ Революция в Мексике (1910-1917 гг.).

Литература


  1. ^ Маныкин А.С. Новая и новейшая история стран Западной Европы и Америки. – М.: Слово; Эксмо, 2004.

  2. Новая история стран Европы и Америки. 1870-1918 / Под ред. И.В. Григорьевой. – М.: МГУ, 2001

  3. Новая история стран Европы и Америки: Учеб. для вузов / Под ред. И.М. Кривогуза. – М.: Дрофа, 2003.

  4. Пономарев М.В., Смирнова С.Ю. Новая и новейшая история стран Европы и Америки: Практическое пособие: Учеб. пособие для студентов высш. учеб. заведений: В 3 ч. – М.: Владос, 2000.

 

За время, прошедшее с получения независимости, страны Латинской Америки заметно продвинулись в своем социально-экономическом развитии. К началу XX в. этот огромный регион являл собой весьма пеструю картину. Наряду с громадными, слабо освоенными, а то и просто неисследованными районами (бассейн Амазонки, Патагония), возникли крупные индустриальные центры — Буэнос-Айрес, Мехико, Сан-Паулу. Еще в последней трети XIX в. наиболее развитые страны Латинской Америки — Аргентина, Мексика, Бразилия, Чили, Уругвай — вступили в фазу промышленного переворота и к началу века уже заложили фундамент своего промышленного потенциала. Важно подчеркнуть, что с самого начала эти страны активно интегрировались в единый мирохозяйственный комплекс, правда, на неравноправных условиях, преимущественно в качестве аграрно-сырьевой периферии.

Характерная черта развития даже наиболее продвинутых в экономическом отношении стран Латинской Америки заключалась в том, что новые социально-экономические структуры не просто приходили на смену старым, а постепенно интегрировали их в свою орбиту. Это облегчало и ускоряло темпы буржуазного прогресса. Но была и оборотная сторона медали: эта особенность социально-экономического развития Латинской Америки порождала необычную живучесть интегрированных элементов традиционных структур в рамках новых. В экономике этих стран прочно укрепилась многоукладность, а это, в свою очередь, усиливало противоречивость эволюции латиноамериканского общества.

В наиболее полном виде это проявилось в развитии аграрного сектора. Основной хозяйственной единицей там по-прежнему оставались латифундии, владельцам которых принадлежало около 80% всех обрабатываемых земельных угодий в ведущих странах Латинской Америки. Однако интеграция в единый мирохозяйственный комплекс стимулировала трансформацию этих хозяйств. Рынок диктовал свои условия, и этот диктат оборачивался тем, что сельское хозяйство приобретало монокультурный характер. Так, например, Аргентина превратилась в крупнейшего поставщика зерна и мяса, Бразилия и Колумбия — кофе, Куба — сахара и т.д. Это серьезно тормозило развитие внутреннего рынка.

Рубеж Х1Х-ХХ вв. отмечен резкой активизацией проникновения иностранного капитала в экономику этого региона. В 1914 г т.е. к началу Первой мировой войны, иностранные инвестиции в страны Латинской Америки превысили 9 млрд. долл. Более половины этой суммы составили деньги английских инвесторов. Быстрыми темпами увеличивали свое финансовое присутствие американские банки и корпорации. Заметно активизировалась и Германия.

Если англичан больше интересовали страны собственно Южной Америки, то американские капиталовложения в то время, прежде всего, концентрировались в Мексике и странах Карибского бассейна. После испано-американской войны 1898 г. США, по сути, аннексировали Пуэрто-Рико и установили почти полный контроль над формально независимой Кубой. Большое значение в их планах отводилось Панамскому каналу, открытому в август 1914 г. Это событие кардинально меняло всю динамику хозяйственных связей в этом регионе. Английские и американские корпорации интенсивно делили латиноамериканский рынок. Так, нефтяные гиганты «Стандарт Ойл» (США) и «Ройял Датч-Шелл» (Великобритания) по существу полностью контролировали добычу нефти в странах Латинской Америки. «Дженерал Электрик» и «Вестингауз» (США) монополизировали ввоз в эти государства продукции производимой электропромышленностью. За то английские банки до начала Первой мировой войны опережали своих американских конкурентов по объему ввозимого капитала. Особенно прочными были их позиции в Аргентине, Чили, Уругвае, Колумбии.

Этот процесс оказывал противоречивое воздействие на экономическое положение данного региона. С одной стороны, иностранные инвестиции ускоряли его развитие, способствовали внедрению передовых форм организации промышленного производства. Но наряду с несомненными плюсами, внедрение иностранного капитала в экономику стран Латинской Америки имело и негативные последствия: от этого усиливались диспропорции в развитии народного хозяйства этих стран, увеличивалась их монокультурная направленность, что создавало даже определенную угрозу их суверенитету. Это особенно относилось к странам Центральной Америки.

Для характеристики того типа государств, который сложился в результате специфических отношений между США и странами Центральной Америки, стали использовать особый термин — «банановые республики», т.е. формально-юридически независимые государства, на деле полностью зависимые от масштабов экспорта в США тропических культур, выращиваемых в этих странах. Используя идеи панамериканизма, США пытались выставить себя выразителями интересов и чаяний всего населения Нового Света.

На характер развития латиноамериканского региона большое влияние оказывали сложные этнические процессы, разворачивавшиеся здесь. Взаимодействие разных культур, традиций — индейской, негритянской, европейской — вело к формированию в этих странах очень своеобразных и пестрых этнопсихологических общностей. Все это, в свою очередь, сказывалось на характере политической культуры, специфике всего политического процесса.

Нестабильное состояние латиноамериканского общества, своеобразная политическая культура, помноженные на обилие запутанных социально-экономических проблем, порождали высокую неустойчивость политических систем стран Латинской Америки, частые государственные перевороты, восстания, революции, обуславливали большую роль насилия и нелегитимных средств ведения политической борьбы. В большинстве стран у власти находились авторитарные режимы, опиравшиеся на армию. В политической борьбе, в массовых народных движениях их участники, как правило, объединялись не вокруг каких-то программ, лозунгов или требований, а вокруг лидеров — каудильо (вождь). В качестве классических примеров таких режимов можно привести диктатуру X. Гомеса в Венесуэле (1909-1935 гг.), П. Диаса в Мексике (1876-1911 гг.), Э. Кабреры в Гватемале (1898-1920 гг.).

Если в Европе и Северной Америке к этому времени уже сложились основы гражданского общества, в Латинской Америке, даже в наиболее развитых странах, до этого было еще далеко. Хотя формально существовали республиканские институты, были Конституции, часто списанные с аналогичного документа, действующего в США, тем не менее, о демократии в Латинской Америке можно было говорить лишь как о форме, прикрывавшей авторитарное господство местных элит. В ряде стран (Аргентине, Бразилии, Колумбии) стали использовать специальный термин – элитарные демократии, т.е. политические режимы все внешние атрибуты демократии, но на деле олицетворявшие политическое господство местных олигархических кругов.

Первым по времени такой режим оформился в Аргентине. Он просуществовал с 1880 по 1916 гг. В стране существовала Конституция, во многом копировавшая американскую, действовали политические партии, регулярно проводились выборы. В них, однако, участвовало всего несколько десятков тысяч человек. И это при почти восьмимиллионном населении! Основная часть жителей страны оставалась вне политического процесса.

Реальное содержание такой «демократии» сводилось к тому, что она давала возможность основным фракциям элиты вырабатывать такой модус взаимоотношений, который бы позволял создать режим регулируемой и регламентируемой конкуренции между ними. Только таким способом в Аргентине удалось покончить с постоянными вооруженными конфликтами между провинциями, предотвратить развал страны. До определенного момента такая форма политической системы не только отвечала потребностям правящих элит, но и позволяла создавать условия для экспансии и постепенного совершенствования буржуазных отношений внутри страны. Однако по мере интенсификации этого процесса начинал меняться и облик аргентинского общества, его социальные параметры. Они уже плохо вписывались в ту политическую систему, которая существовала в Аргентине.

В самом конце XIX в. в Латинскую Америку стали проникать социалистические идеи. Первой латиноамериканской страной, где возникла социалистическая партия, стала Аргентина лидером стал X. Хусто. Затем подобные партии появились в Чили и Уругвае. Так же как и в Южной Европе, в Латинской Америке с социалистами уверенно конкурировали анархисты, идея и тактика которых импонировали низам общества. Характерно, что именно те страны, где возникли социалистические партии лидерами в процессе становления гражданского общества и формирования демократической политической системы. И именно эти процессы по существу похоронили элитарные демократии сначала в Аргентине, а затем и в других странах. Конечно, произошло это отнюдь не автоматически и не безболезненно.

Это был весьма противоречивый процесс, в котором причудливо переплетались консервативные, либерально-реформистские и революционные тенденции. В разных странах их соотношение было неодинаковым, но именно их результирующая определяла общую динамику развития латиноамериканского общества. Если либерально-реформистские тенденции, с определенными оговорками, определили динамику развития Чили, Уругвая, отчасти Аргентины, а консервативно-охранительные господствовали в «банановых республиках» Центральной Америки, островов Карибского моря, Венесуэле, то ярчайшим воплощением революционной тенденции развития общества стала Мексика, где в 1910 г. вспыхнуло самое крупное и глубокое революционное выступление в Латинской Америке первой половины XX в.