Идея мировой поли­тики и концепция Срединной Европы

Ф.Науманн и его теория «Mitteleuropa»

// google_protectAndRun("render_ads.js::google_render_ad", google_handleError, google_render_ad); Другую версию Центральной Европы сформулировал немец­кий публицист Ф. Науманн В разгар Первой мировой войны в 1915 г. В своей работе «Mitteleuropa» он обосновывает необходимость создания Сре­динной (Центральной) Европы последствиями Первой мировой войны.

Ф.Науманн видел такое устройство Европы, при котором будут две «великие китайские стены» военного и экономи­ческого характера, простирающиеся с севера на юг через весь кон­тинент: одна между Германией и Францией, а другая — между Гер­манией и Россией. Он обосновывал, что появление третьей стены между Австро-Венгрией и Германией могло ослабить обе страны, и этого нельзя было допустить.

Науманн полагал, что потребности обороны и экономическая цен­трализация сделают для малых стран невозможным выживание без союзов с великими державами. Поэтому он настойчиво обосновывал идею о необходимости присоединения к Срединной Европе балканских го­сударств и Италии.

В проекте Срединной Европы он предлагал создать подобие сверхгосударства (Oberstaat) в форме конфедерации, занимающейся прежде всего экономическими и оборонными вопросами. Эконо­мической основой конфедерации должен стать центрально-европейский общий рынок. Важным условием реализации своего проекта Науманн считал фор­мирование наднациональной центрально-европейской идентичности. В его модели предусматривалась возможность создания наднациональных, надгосударственных образований вплоть до формирования «Соединенных Штатов Планеты». Господствующие позиции в этом центрально-европейском сообществе Науманн отводил Германии.

Неоратцелизм

Развитие идей Ратцеля и Челлена в начале XX в. в Германии поро­дили новые теории, стремящие обосновать особое место Германской империи в мировой и европейской политике.

Именно в это время была сформулирована идея мировой поли­тики (Weltpolitik), включающая передел колониальных владений, а также преодоление отрицательных свойств континентальности Гер­мании за счет строительства военного флота. Достижение целей внешней экспансии предполагалось за счет континентальной и морской политики. Кон­тинентальная политика была устремлена на Восток, а морская по­литика предполагала приобретение новых территорий вдали от Германии за счет создания флота по примеру Великобритании.

Наряду с Weltpolitik появляется концепция Центральной (Сре­динной) Европы — Mitteleuropa, отражавшая стремление Германии овладеть жизненным пространством прилегающих государств и об­рести выход в Средиземное море и страны Азии. Другим народам региона также предлагалась защита от внешней опасности, особен­но от Франции на Западе и России на Востоке. Территориальная экспансия в Европе считалась единственным способом для дости­жения этой цели.

Одна из первых концепций Центральной Европы была сформу­лирована Ф. Ратцелем в 1901 г. В ней провозглашалась идея созда­ния экономического союза всех государств западнее Вислы под не­мецкой гегемонией, которая обосновывалась тем, что Германия находится в «сердце Европы». Наиболее законченный вид эти идеи получили в книге немецкого географа И. Парча «Mitteleuropa» (1906), разработавшего концепцию европейской конфедерации — конгло­мерата государств, основываясь на центральности положения Гер­мании. Он предложил «структурное образование», которое должно иметь границы, «пока что далекие от границ его отчизны». Итоги Первой мировой войны не реализовали данную идею.

Теория Центральной Европы была реанимирована в на­цистской Германии, где она была объединена с расистской и воен­но-политической доктринами.

Однако поражением Германии во Второй мировой войне, а поз­же раскол Германии на две части — ГДР и ФРГ, привели к потере актуальности данной идеи.

Реанимация концепта Центральной Европы произошла после объединения Германии и распада мировой системы социализма в 1989 г. В современных условиях она используется как теоретическая матрица для обоснования процесса возвращения этих бывших госу­дарств Варшавского договора (Польши, Венгрии, Чешской Респуб­лики, Словении, Словакии, Болгарии, Румынии) в Европу, а точнее, их интеграции в военно-политический блок НАТО и Европейский Союз. Обоснование этого подхода сводилось к тому, что культура, история, мировоззрение населения стран Центрально-Восточной Европы ближе к демократическим странам с рыночной экономикой Германии, Франции и др.

Геополитическая концепция «континентального блока»

Концепция территориальной экспансии

Расцвет немецкой геополитики между двумя мировыми войнами (1918—1939) свя­зан с именем Карла Хаусхофера (1869—1946), профессора географии в Мюнхенском университете, основателя и редактора (1924—1941) журнала «Zeitschrift für Geopolitik» («Журнал геополи­тики»).

С начала 20-х го­дов поддерживал тесные контакты с Риббентропом, Геб­бельсом, Гессом и Гитлером, а после прихода нацистов к власти длительное время был одним из ближай­ших советников последнего. Имеются свидетельства того, что он участвовал, наряду с Гессом, в написании «Майн Кампф». В 1923 г. после неудавшегося «пивного путча» Гесс вместе с Гитлером скрывались в Альпах в загородном доме Хаусхофера, а затем, когда они отбывали наказание в мюнхенской тюрьме, Хаусхо­фер часто навещал их. Во время их долгих бесед Гитлер и познакомил­ся с геополитикой, а придя к власти, сделал геополитику частью гер­манской идеологии. Во время Второй мировой войны в пятидесятилетнем возрасте Хаусхофер получил ранг генерал-майора — бригадного генерала

После разгрома гитлеровской Германии чтобы спасти «репутацию» науки в глазах мировой общественности в «Апологии немецкой геополитики» Хаусхофер попытался до­казать, что его геополитические теории были искажены руково­дством Третьего рейха и идеологами нацизма. Боясь скандальных разоблачений своих связей с фашистами в ходе Нюрнбергского процесса, Хаусхофер и его жена совершили самоубийство.

Хаусхофер придерживался социал-дарвинистской ориентации и считал геополитику разумом государства. Он считал главными факторами политического могущества государства его месторасположение и территориальные характеристики.

Для базовых идей и фразеологии Хаусхофера характерны агрессивность и аморальность. Ключевыми понятиями в концепции Хаусхофера были «кровь и почва» (Blut und Boden), «про­странство и положение» (Raum und Lage), «сила и пространство» (Macht und Raum), «жизненное пространство» (Lebensraum). Глав­ной движущей силой государства он считал обеспечение и расши­рение жизненного пространства, а важным способом для этого является поглощение более мелких государств.

Ратцель сформулировал идеи гер­манской геополитики, Хаусхофер придал геополитике вид официальной доктрины Третьего рейха. Обосновывая концепцию территориальной экспансии, Хаусхофер превратил выражение Ницше «воля к власти» в понятие «воля к про­странству», а выражение Ратцеля «чувство пространства» — в «чувст­во границ». Само понятие «граница» распространяется им на военные, государственные, расовые, лингвистические и культурные границы, становясь подвижным и размытым. Хаусхофер также ввел понятие «вероятная карта» и на протяжении 20 лет печатал такие карты, убеж­дая немцев в необходимости и справедливости изменения границ.

К. Хаусхофер был убежден, что Drang nach Osten является единст­венной доктриной и что «жизненное пространство» Германии следует искать на Востоке. На этой основе рождается знаменитая идея «континентального блока» по оси Берлин — Москва — Токио. Концепция «континентального блока» Хаусхофера и его сподвиж­ников (О. Обета, О. Маулля, К. Вовинкеля) опиралась на идею ратцелевского материализма о «жизненном пространстве».

Хаусхофер рассматривал Восток как жизненное пространст­во, дарованное Германии самой судьбой (Schicksalsraum).

По мнению Хаусхофера, упадок мелких морских держав (Великобритании, Испании и др.) создал благоприятные условия для формирования нового европей­ского порядка, в котором доминирующее положение занимает Гер­мания. Такой порядок должен был стать основой но­вой мировой системы, базирующейся на так называемых панидеях, — представлениях, которые формулируются цивилизациями и народами в борьбе за пространство. Среди них он называл панамериканскую, паназиатскую, панрусскую, пантихоокеанскую, панисламскую и паневропейскую. По мнению Хаусхофера, панидеи охватывают целые народы, которые «инстинктивно стремятся к воплощению, а затем и к развитию в пространстве, становясь реальными явле­ниями на просторах земли»

Одной из первых геополитических панидей была доктрина пятого пре­зидента США Дж. Монро (1823), которая коротко формулируется как «Америка для американцев». Доктрина Монро была направлена на вы­теснение европейских метрополий из Южной Америки.

Идея континентального блока (или европейских «братских на­ций») развивалась задолго до 1941 г., когда она была сформулиро­вана и прошла в своем развитии ряд этапов.

В ранний (японский) период идея континентального блока («евразийства») Хаусхофера формируется на основе изучения ис­тории становления государств Дальнего Востока в контексте проти­востояния Моря и Суши. Теоретически доказывалось, что культура Германии является западным продолжением азиатской традиции.

После поражения Германии в Первой мировой войне герман­ские геополитики развивали концепцию Срединной Европы, которая казалась им достаточной для осуществления задач возрождения Германской империи. В Срединной Европе они искали путь к дос­тижению одновременно и континентальной и морской мощи.

Хаусхофер отдавал предпочтение планетарным идеям Маккиндера и Мэхэна, а не региональным идеям Срединной Европы. Поэтому в геополитике Хаусхофера особое значение занимает идея Больших пространств, в которой формирование геополитических макроструктур построено на преобладании или смене широтных и меридиональных тенденций экспансий мировых держав.

Панрегионалистская идея

В 30-е годы XX в. произошел разворот геополитических сил по линии меридиана: две геополитические макроструктуры — Восточно-Азиатский блок и Панамериканский блок, — почти одновременно вторглись в геополитическое поле широтной динамики — в Евразию.

Анализируя соотношение государств, Хаусхофер сделал вывод о необходимости поде­лить мир вдоль меридианов. Переход от традиционной широтной стратегии к меридиональной предопределил полное изменение «си­лового поля» на земной поверхности. Это новое геополитическое деление мира получило название панрегионализма.

Панрегионалистская идея была противовесом действующей мо­дели «метрополия — колония», которая приходила в упадок.

Панрегионализм Хаус­хофера был интерпретацией понятия о глобальных экономических регионах. Панрегионы были не только экономическими блоками. В их основе лежали панидеи, объединявшие государства, исходя из общности соци­ально-политических и экономических проблем, хотя на практике осуществлялось господство одних стран над другими.

В своей первой панрегионалистской модели Хаусхофер разделил мир (с севера на юг) на три ориентированных панрегиона, каждый из которых состоял из ядра (core) и периферии (periphery): пан-Америка с ядром в США, Евро-Африка с ядром в Германии и пан-Азия с ядром в Японии, в периферию включалась и Австралия. Эта географическая струк­тура включала огромные функциональные регионы вокруг каждого центрального государства, крест-накрест пере­секая регионы, богатые природными ресурсами, широко охватывающие земной шар. Каждый панрегион потенциально обладал экономической самодостаточностью, включал часть арктического простран­ства, зоны с умеренным и тропическим климатом.

Позже Хаусхофер предлагал как один из вариантов развития геополитических событий четырех­членное деление мира. Четвертым панрегионом стала пан-Россия с ее сферой влияния в Иране, Афганистане и на Индостане. Значительная восточная часть СССР в этой схеме входила в состав Восточно-Азиатской сферы сопроцветания.

В 30—40-е годы XX в. Хаусхофер изменил схему панрегионов на три: пан-Америка во главе с США, Великая Восточная Азия во главе с Японией и пан-Европа во главе с Германией.

Идея континентального блока

В своих работах конца 30-х—начала 40-х годов Хаусхофер развивал идею континентального блока («Ostorien-tierung») и ориентацию Германии на Восток.

В рам­ках германо-советского пакта Хаусхофер в 1940 г. разработал план создания большого континентального блока, идею оси Берлин — Москва — Токио и вовлечение в сферу влияния Германии многих государств Центральной и Север­ной Европы, укреплению ее позиций в Латинской Америке, Афри­ке и Азии. Этот континентальный блок должен был объединить гитле­ровскую Германию, франкистскую Испанию, Францию Виши, фа­шистскую Италию, СССР, Японию против Британской империи и Соединенных Штатов.

В таких размерах этот блок был близок к пространству Мирового острова в построениях X. Маккиндера. В рамках такого Большого пространства можно было бы осуще­ствить идею универсального государства и установить мировое гос­подство Германии.

Хаусхофер полагал, что заключение пакта Молотова — Риббентропа позволит преодолеть крайне неблагопри­ятное положение Германии между талассократическими державами и хартлендом.

Геостратегическая деятельность Хаусхофера была направ­лена на создание единого блока против Великобритании, в которой он видел основного врага Германии. Россия рассматривалась как основной союзник Германии. России отводилась роль связующего тер­риториального звена между Европой и Тихоокеанским побережьем. Союз Германии с Россией обеспечил бы Германии трансконтинентальные коммуникации от Рейна до Амура и Янцзы, свободные от англосаксонского влияния. Германия получила бы выход к открытому океану и стала бы обла­дать мощью как континентальной, так и океанической державы.

Идея континентального блока с Москвой Хаусхофера, противоречила расистским взглядам руково­дства Третьего рейха, поэтому реальностью стала ось: Берлин — Рим — Токио. Хаусхофер как геополитик понимал, что замена Мо­сквы, центра хартленда, на Рим, столицу полуостровной второсте­пенной державы делает континентальный блок слабым.

Узнав о намерении Гитлера напасть в 1941 году на СССР, он предпринял отчаянные попытки предотвратить гибельный ход событий. Крушение Третьего рейха подтвердило предвидение Хаусхофером катастрофических для Германии послед­ствий войны с Россией.

// google_protectAndRun("render_ads.js::google_render_ad", google_handleError, google_render_ad); Геополитическая концепция «Номос Земли»

«Право войны» (jus belli) государства

Немецкого юриста-государствоведа и политолога Карла Шмитта (1888—1985) причисляют к геополитической школе «кон­сервативных революционеров».

Шмитт учился юриспруденции в Берлинском университете. 1 мая 1933 г. он вступил в наци­стскую партию. В годы фашистского режима высказывал одиозные антисемитские идеи. По­сле поражения Германии его обвинили в «тео­ретическом обосновании легитимности военной агрессии», за что на Нюрнбергском процессе была предпринята попытка причислить Шмитта к военным преступникам. Он был под арестом в связи с Нюрнбергским трибуналом с 1945 по 1947 г. После детального разбирательст­ва обвинение было снято, но вплоть до 70-х гг. XX в. он как ученый оставался в безвестности из-за его активного сотрудни­чества с нацистами. Только в конце XX в. его идеи вновь возвращаются в академическую геополитику и становятся широко известными.

Содержание геополитического учения Карла Шмитта в решаю­щей мере объясняется его пониманием специфики политики. Геополитическое учение Карла Шмитта изложено работах «Порядок больших про­странств в праве народов, с запретом на интервенцию для чуждых про­странству сил» (1939), «Земля и море» (1942), «Номос Земли» (1950), «Планетарная напряженность между Востоком и Западом и противо­стояние Земли и Моря» (1959) и т.д.

В ра­боте «Понятие политического» (1931) Шмитт предлагал разработать в качестве критерия для определения спе­цифики политики разделение на дру­зей и врагов в прямом смысле.

В соответствии с данным критерием, сущность политики он видит в войне, в том числе и в войне между целыми народами. Он обосновывает идею «право войны» (jus belli) у государства: возможность требовать от своих граждан готовности пой­ти на смерть и их готовности убивать человеческие существа, находящиеся во враждебном лагере.

В 1963 г. Шмитт уточняет, что его концепция врага означала «оборону, испытание сил и установление общей границы». Такая концепция врага во многом заимствована из феноменологии внешних войн государств, располагающих территориальным суве­ренитетом.

Геополитическая доктрина К. Шмитта включает ряд идей, тео­рий и гипотез, оказавших заметное влияние на современную геопо­литику.

Однородность (гомогенность) народа

Основным в геополитике Шмитта является понятие «однородность (гомогенность) народа», которая возникает из воли к политическому существованию, рациональному единству и цельности.

Выразителем этой воли может быть только государство или его руководители, способные осознавать общественное благо и реализовывать его. Шмитт решительно отвергал любой плюрализм интересов социаль­ных групп, считая его ошибочным и опасным, поскольку ни одна из групп не способна осознавать всеобщее благо и выражает только свои собственные требо­вания.

По этому, геополитическая концепция К. Шмитта была основа­на на идее «прав народа», которую он противопоставлял либераль­ной теории «прав человека». Каждый народ по-своему осваивает и организует свое жизненное пространство, формируя его иконогра­фию. В понятие «иконография пространства» Шмитт включал различные формы общественной жизни и другие формы проявления человеческого бытия, системы ха­рактерных импликаций (вовлечений, причастностей), аллюзий (на­меков), символический язык чувств и мыслей в том виде, в котором они характерны для определенных территорий с особой неповтори­мой культурой. Сюда же Шмитт относит образы прошлого, мифы, саги и легенды, точно так же, как и все символы и табу, то­пографически локализованные в одном определенном пространстве и только в силу этого обретающие историческую действительность. Он подчеркивал, что всякий народ имеет право на сохранение своей духовной и политической идентичности, на культурную суверенность.

Номосы Земли и «Тотальное государство»

Чтобы по­нять действие механизма политической идентификации (саморе­презентации), Шмитт конструирует «номос» Земли. Под «номосом» он понимал закон взаимосвязи между организацией народом земного пространства и особенностями государства, всего его социального устройства и права. В концепции «номоса» Земли Шмитта динами­ка формирования жизненного пространства предстает как процесс смены способов взаимосвязи почвы (пространства) и людей. В со­ответствии с ними он выделял три «номоса» Земли и три фазы гео­политического развития.

Первый «номос» Земли существовал до Великих географических откры­тий, когда не были еще известны все океаны и Америка, и поэтому у людей не было глобального представления о планете. Каждый много­численный народ считал себя центром мира и воевал с «чистой сове­стью» до тех пор, пока не наталкивался на границу, т.е. на организо­ванное военное сопротивление по защите территории со стороны другого народа.

Второй «номос» Земли связан с Великими географическими открытия­ми, которые осуществили европейские народы. Они разделили Сушу меж­ду собой, но море осталось свободным. Самая богатая морская держава Англия постепенно захватила и мировые океаны и установила равнове­сие между «землей и сушей». В Европе была особая расстановка сил, конфигурация которых не предполагала гегемонии ни одной из конти­нентальных держав. В результате гарантом стабильности здесь была Анг­лия. Европоцентрический второй «номос» был разрушен Первой миро­вой войной.

Третий «номос» Земли соответствовал блоковой конфигурации полити­ческого ландшафта, образованием «восточного» (Варшавский договор) и «западного» (НАТО), которые были в состоянии «холодной войны» и противостояли друг другу. Эта гипотеза Шмитта была использована позднее западными геополитиками во время «холодной войны».

По мнению Шмита, развитие «номоса» Земли должно привести к появлению государства-континента. Большое про­странство государства-континента Шмитт рассматривал как новую форму наднационального объединения, основанного на геополитиче­ском, стратегическом и идеологическом союзе, на культурной и этнической автоно­мии, входящих в него народов, которые объединены лишь в силу политической необходимости. Он вводит понятие «тотальное госу­дарство», чтобы конкретизировать возможные формы такого про­странства. Образование «тотального государст­ва» — это вершина в развитии континентальной государственности. Такое государство придерживается «законов войны», согласно ко­торым из военных действий исключены все мирное население и частная собственность, а в сражениях участвуют только профессио­нальные военные. По мнению Шмитта, морские страны не способ­ны создать «тотальное государство», они ориентируются на «тоталь­ную войну», где действует образ «тотального врага» по принципу «кто не с нами, тот против нас». В тотальную войну погружаются целые страны, она становится по сути своей гражданской, крово­пролитной, самоистребительной.

Модель «друг — враг»

Геополитическая доктрина К. Шмитта опирается на разра­ботку двух основополагающих дихотомий: Восток — Запад и Суша — Море.

Ценность политики, по Шмитту, состоит не в том, что она может привести к умиротворению и благополучию, а скорее в том, что заб­вение различия «друг — враг» может привести к упадку. В этой части его концепции следует отметить заметное влияние идей Мэхэна.

Согласно Шмитту, страны Моря и страны Суши — это проти­воположные и враждебные по отношению друг к другу цивилизации, народы которых по-разному осваивают и организуют свое жизнен­ное пространство.

Цивилизационный дуализм Земли и Моря он обозначает с помощью двух библейских чудовищ — Бегемота (оно воплощает в себе сухопут­ных тварей) и Левиафана (олицетворяет всех водных и морских). Применительно к «силам Суши» он использовал название Бегемот, а к «силам Моря» — Левиафан. Он сравнивает символы Моря и Суши — Корабля и Дома. «Корабль — основа морского существования людей, подобно тому, как Дом — это основа их сухопутного существования».

Шмитт пришел к выводу о сущностной противоположности «номоса» Земли «номосу» Моря. «Номос» Моря — это реальность, враж­дебная традиционному обществу.

Для раскрытия диа­лектического характера полярности цивилизаций Моря и цивили­заций Земли К. Шмитт использует механизм «вызов — ответ», кото­рый способен адекватно описать историческую ситуацию.

Человечество начинает осознавать абсолютную ценность мира природы и ограничить необузданность технических инноваций. Рез­кое ухудшение экологической ситуации приводит к тому, что даже чистая вода и чистый воздух стали дефицитными. Оказалось, что заменить природную среду нельзя, следовательно, ее нужно сберечь, а это означает прежде всего необходимость остановить экспансию Абсолютной Техники путем перехода к принципиально другой ор­ганизации культурного пространства — перехода от иконографии Моря к иконографии Суши.

Шмитт предостерегает об опасности цивилизационной катастрофы, обусловленной нарушением равновесия между Морем и Землей, что связанно с переходом от «старого но­моса» планеты (когда доминировало море) к «временному».

Шмитт отмечал, что цивилизация все дальше уходит от Почвы, с которой Шмитт прочно связывал государство, социальную ор­ганизацию и право. Построив летательные аппараты, космические корабли, Человечество все больше отрывается от Почвы.

Шмитт видел три варианта выхода из нарушенного равновесия между Почвой и состоянием цивилизации.

Первый состоит в том, что в ходе противостояния между Землей и Морем останется побе­дитель, который станет единственным хозяином мира.

Второй предполагает попытку поддержать структуру равновесия «старого номоса», т.е. сохранить превосходство Моря, присовокупив к его морскому превосходству еще и сухопутное и воздушное. Однако при подоб­ном развитии ситуации, по Шмитту, может появиться «фигура пар­тизана» Суши как последнее действующее лицо истории, которое всеми средствами будет стремиться защитить «сухопутный поря­док», сопротивляясь тотальному наступлению Моря. Гипотезу Шмитта об особой роли «фигуры партизана» как представителя Континента, остающегося верным «номосу» Земли, можно рассмат­ривать как попытку реванша Востока Западу.

Шмитт предвидел, что терроризм фундаменталистских групп станет в XXI в. той ре­альной силой, которая заставит по-новому взглянуть на все сущест­вовавшие способы геополитического передела мира. «Партизан» разрабатывает новую этику войны, в которой не участвуют традици­онные вооруженные силы. «Партизан» верен духу Континента и его традициям и способен сражаться даже в одиночку до конца, защи­щая континентальный порядок против «торгашеского духа Моря».

Третий вариант основывается также на идее равновесия, кото­рое будет базироваться на основе нескольких блоков, образующих Большие независимые пространства, которые установят между со­бой согласие в поддержании порядка на планете.

Теория «Большого пространства»

Разрабатывая гипотезу Больших пространств, Шмитт считал принцип имперской интеграции выражением логиче­ского и естественного человеческого стремления к синтезу: человеку свойственно обобщать свои представления о мире, государству — стремиться к максимальному охвату территорий. В борьбе за контроль над простран­ством решающее геополитическое значение имеет экономическое проникновение, принятие несколькими государствами единой куль­туры. Большое пространство находится под господством государства, имеющего идею-силу. Во взаимоотношения между Большими про­странствами Шмитт предлагал включить в международное право. В качестве примера Большого пространства он рассматривал про­странство двух Америк, объединенных идеей-силой — доктриной Монро.

В истории США можно отметить стремление к строительству североаме­риканской империи. В 1803 г. США купили у Франции Луизиану. В 1812 г. попытались завоевать Британскую Северную Америку (на террито­рии Канады), но потерпели поражение со стороны Британии, а в 1845 г. после войны против испанской Мексики присоединили к себе Техас. Это положило начало экспансии в Тихом океане: в 1850 г. в состав Соединенных Штатов включе­на Калифорния.

Рост богат­ства и вооружения дал толчок идее, что Соединенным Штатам принадле­жит естественное право на территории Нового Света, или по крайней мере, моральная обязанность взять их под защиту. В 1823 г. президент Джеймс Монро (1758—1831) заявил, что США не потер­пят европейской колонизации западного полушария и любую попытку проявить здесь свое влияние будут считать враждебным актом. Эта док­трина Монро была выражением интересов националь­ной безопасности и неограниченной американской экспансии.

Применительно к Германии, по Шмитту, Немецкое Большое пространство должно опираться на пангерманскую идею.

Геополитические идеи К. Шмитта оказались достаточно востре­бованными практикой, были весьма пророческими, он сумел пред­сказать многие ключевые измерения в геополитике XX в.