ПАСТЕРНАК

БОРИС ЛЕОНИДОВИЧ

(10.II.1890, Москва – 30.V.1960. Переделкино под Москвой)

Борис Леонидович Пастернак, один из выдающихся поэтов ХХ столетия, родился 10 февраля 1890 г. в Москве. Вырос он в очень культурной семье. Отец его – Леонид Осипович Пастернак, был профессором живописи, преподавал в Училище живописи, ваяния и зодчества. Он рисовал портреты многих выдающихся людей, в том числе и Толстого. Леонид Осипович иллюстрировал первое издание романа Толстого «Воскресенье», увидевшее свет в журнале «Нива» (1899 г.). А в 1900 г. эти работы были представлены на Всемирной выставке в Париже и были отмечены медалью. Мать поэта, урожденная Розалия Исидоровна Кауфман, была одаренной пианисткой, до замужества была профессором Одесского отделения Императорского русского музыкального общества, но затем, ради воспитания четверых детей, оставила музыкальную карьеру. Будущий поэт рос в атмосфере поклонения искусству, в доме родителей часто бывали выдающиеся люди того времени – Лев Толстой, художники Врубель, Серов Ге, Коровин, историк Ключевский, австрийский поэт Райнер Мария Рильке, композиторы Скрябин, Рахманинов, профессора Московской консерватории. Нередко в доме устраивались концерты.

В 1908 г., после окончания гимназии с золотой медалью, Пастернак поступает на юридическое отделение историко-филологического факультета Московского университета (позже перевелся на философское), который закончил в 1913 г. В 1912 г. Пастернак отправился в Германию, в знаменитый Марбургский университет, где в течение летнего семестра изучал философию. Параллельно с учебой в гимназии и в университете Пастернак прошел предметы композиторского факультета консерватории, ему прочили будущее музыканта. Однако после Марбурга и поездки в Италию Пастернак целиком отдался поэтическому творчеству. В эти годы он испытывает влияние Ф.Тютчева, И.Анненского, А.Блока. Первый поэтический сборник Б.Пастернака «Близнец в тучах» вышел в свет в 1914 г. В эти годы он вместе с С.Бобровым и Н.Асеевым создает группировку «Центрифуга» футуристской ориентации. Сближается Пастернак и с В.Маяковским, талант которого произвел на него огромное впечатление, но были у них и внутренние расхождения. Значительно позже Пастернак сформулировал их так: «Я не понимал его пропагандистского усердия, внедрения себя и товарищей силою в общественном сознании, компанейства, артельщины, подчинения голосу злободневности». Но в статье 1916 г. «Владимир Маяковский “Простое как мычание”» Пастернак определил их общность: ясность творческой совести и ответственность поэта перед вечностью.

В 1917 г. в издательстве «Центрифуга» вышла вторая книга Пастернака – «Поверх барьеров», а в 1922 г. – сборник «Сестра моя - жизнь», в который также вошли стихи 1917 г. На эту книгу откликнулся В.Брюсов, дав высокую оценку таланту Пастернака: «Стихи Б.Пастернака сразу производят впечатление чего-то свежего, еще небывалого: у него всегда своеобразный подход к теме, способность все видеть по-своему».

Позднее выходят сборники стихотворений Пастернака «Темы и вариации» (1923), «Второе рождение» (1932), «На ранних поездах» (1945).

В тяжелое пореволюционное время Пастернак обратился к теме живой души. В 1918 г. он написал психологическую повесть о формировании духовного мира ребенка из интеллигентской среды «Детство Люверс». Предполагалось, что повесть – начало будущего романа.

В середине 20-х гг. Пастернак обращается к жанру поэмы. Это «Девятьсот пятый год» (1925 - 1926) и «Лейтенант Шмидт» (1926-1927), а в 1925-1931 гг. пишет роман в стихах «Спекторский». Образ литератора Спекторского имеет автобиографическую основу. В этих произведениях Пастернак показывает суровое величие революционного времени. Но вскоре он приходит к обратным выводам, в письме к Р.М.Рильке от 12 апреля 1926 г. он пишет о том, что революция разорвала течение времени, а свое творческое состояние ощущает как мертвое, сожалея, что ни он и никто другой не может на родине писать так неподдельно и правдиво, как писала Цветаева, находясь в эмиграции.

В поэме «Высокая болезнь» (1923, 1928) Пастернак выражает свое понимание миссии поэта. Он не должен зависеть от политической ситуации, поэтому не должен играть роль жизнестроителя (как утверждали лефовцы), а только объективного свидетеля. По Пастернаку, творчество, «высокая болезнь», «гостит во всех мирах», то есть свободно во времени и пространстве.

В 1930-е годы для Пастернака складывается благоприятная обстановка. Известный партийный лидер Н.Бухарин называет его одним из замечательнейших современных мастеров стиха. Боясь утерять свою свободу художника, Пастернак старается уйти в тень, поэтому обращается к переводческой работе.

Многие из его переводов непревзойденны, в частности переводы Шекспира, «Фауста» Гете, «Марии Стюарт» Шиллера; высокую оценку получили переводы Верлена, венгерского поэта Шандора Петефи, грузинских поэтов.

В период Великой Отечественной войны Пастернак страстно отзывается на боль и страдания народа в борьбе с фашизмом, воспевает его мужество и стойкость. Поэт создает цикл «Стихи о войне». Широкую известность получили такие замечательные стихотворения, как «Ожившая фреска», «Победитель», «Смерть сапера», «Страшная сказка», «Разведчики» и др.

С 1929 по 1931 г. Пастернак публикует всю автобиографическую прозу «Охранная грамота», посвященную памяти Р.М.Рильке. В ней он также высказывает свое понимание творчества как свободное самовыражение Художника.

Самым значительным прозаическим произведением Пастернака стал его роман «Доктор Живаго», написанный в 1945-1955 годы. Замысел романа, по мнению французского исследователя Жаржа Нива возник у Пастернака летом 1932 г. на Урале, где он был поражен тяжелым положением раскулаченных крестьян в период коллективизации. К работе над романом Пастернак вернулся в 1945 году, «когда увидел, - по его словам, - что не оправдываются нами радостные ожидания перемен, которые должна принести война России». В одном из писем Пастернак сообщал о романе: «Это первая настоящая моя работа, я в ней хочу дать исторический образ России за последнее сорокапятилетние <…> Эта вещь будет выражением моих взглядов на искусство, на Евангелие, на жизнь человека в истории и на многое другое <…> Атмосфера вещи мое христианство…». Об окончании романа Пастернак сообщил писателю В.Шаламову словами пушкинского Пимена: «Я окончил роман, исполнил долг, завещанный от Бога».

Пастернак отдал рукопись романа в журналы «Новый мир» и «Знамя». Однако редколлегия «Нового мира» в сентябре 1956 г. в письме – рецензии Пастернаку ответила принципиальным отказом в публикации романа, поскольку в нем искаженно показана роль Октябрьской революции, в трактовке Пастернака, она «не только не имела положительного значения в истории нашего народа и человечества, но, наоборот, не принесла ничего, кроме зла и несчастья». В такой ситуации Пастернак передал рукопись миланскому издателю Фельтринелли, но с условием, что роман будет напечатан на итальянском после русского издания. Но Гослитиздат, с которым в январе 1957 г. Пастернак подписал договор о публикации романа, не стал его печатать. Тогда Фельтринелли в конце 1957 г. опубликовал «Доктора Живаго» на итальянском, а к концу 1958 г. на всех европейских языках, в том числе и на русском.

В 1958 г. Пастернаку была присуждена Нобелевская премия по литературе, однако из-за травли, которая развернулась в его адрес со стороны властей и Союза писателей, Пастернак вынужден был от нее отказаться, в противном случае ему угрожала высылка из СССР. Тяжелое моральное состояние, в котором находился писатель, нашло отражение в его стихотворении «Нобелевская премия».

В эти же годы Пастернак работал над своим автобиографическим очерком «Люди и положения» и последним циклом стихотворений «Когда разгуляется», в него вошли произведения 1956-1959 годов. Напряженная и тревожная обстановка вокруг писателя еще более усугубила его нездоровье, в мае 1960 г., в возрасте 70-ти лет он скончался от сердечного инфаркта и рака легких. В СССР роман «Доктор Живаго» вышел в свет лишь в 1988 году, но политическим явлением он стал уже в 50-е годы и наряду с прозой Солженицына, Платонова, Булгакова и ряда других писателей стал важным аргументом в вопросе переоценки значения Октябрьской революции и опыта последующего за ней исторического периода как псевдосоциализма.

События в романе охватывают годы с 1902 по 1929, но, фактически, осмысляется более широкий отрезок времени – вплоть до периода Великой Отечественной войны. Главная сюжетная линия романа связана с историей жизни главного героя Юрия Живаго. Начинается она с похорон его матери в 1902 г. и заканчивается смертью самого Живаго от разрыва сердца, постигшей его неожиданно, когда он вышел из сломанного трамвая на московскую улицу. Это было в 1929 г., в год раскулачивания, а еще его называли «годом великого перелома». Но, конечно, это роман не только о Живаго, а о духовной жизни и судьбе русской интеллигенции, поэтому в романе много размышлений, споров о смысле жизни, о назначении человека.

Главный конфликт романа – это столкновение творческой личности с христианскими идеалами и революционной действительности. В заметке «Что такое человек?» Пастернак изложил свое понимание истории: «… В романе имеется попытка представить весь ход событий, фактов и происшествий как движущееся целое, как развивающееся, проходящее, проносящееся, прокатывающееся вдохновение, как если бы действительность сама имела свободу и выбор и сочиняла саму себя…». То есть писатель представляет историю и человека как равновеликие и равноправные силы, способные к саморазвитию, поэтому попытки агрессивного вмешательства в нее со стороны человека приведут лишь к страданиям и жертвам. Но человек как самоценная личность должна избрать свое место в происходящем, свою позицию, это и есть «участие человека в истории». Философия истинного смысла жизни, смысла истории вложена в уста дяди Юрия Живаго – Николая Николаевича Веденяпина, который говорил, что бессмертие – это другое название жизни и надо лишь «сохранить верность бессмертию, надо быть верным Христу».

Образ Юрия Живаго имеет автобиографическую основу, самому автору и его герою в юности революция казалась свежей грозой, ворвавшейся в «гущу обыденщины», чтобы вынести «приговор вековой несправедливости». В ней виделось «что-то евангельское» - по размаху, по духовному содержанию. Но вскоре Живаго понял, что то, что он называл «великолепной хирургией», обернулось трагедией для всего народа. На допросе у военкома Стрельникова он говорит: «Я был настроен очень революционно, а теперь думаю, что насильственно ничего не возьмешь. К добру надо привлекать добром». Лишь в силу обстоятельств Живаго находится в стане красных, но в душе он не разделяет убеждения ни одной, ни другой стороны и старается быть только в роли врача. Но Юрий Живаго еще и поэт, а прообраз его – сам автор, чьим кредо было «ни единой долькой / не отступаться от лица…» («Быть знаменитым некрасиво». 1956).

Конфликт романа находит воплощение в жизненной позиции двух героев-антиподов – Живаго и Стрельникова (бывший Паша Антипов), сами фамилии говорящие. Живаго несет идею ценности человеческой личности, любви к жизни, неприятие насилия. Стрельников же – фанатик революции. Он утопически упрощал жизнеустройство; взяв на себя роль сверхчеловека, он решил «стать когда-нибудь судьей между жизнью и коверкающими ее темными началами, выйти на ее защиту и отомстить за нее». Но впоследствии, отвергнутый самой революцией, мучимый угрызениями совести, он приходит к раскаянию, внутренней опустошенности и в конце концов кончает самоубийством. Юрий Живаго тоже умирает, но это смерть не одного из виновников трагедии, а ее жертвы.

Замечателен в романе образ возлюбленной Юрия Живаго – Лары Гишар. Она наделена всеми прекрасными качествами: добра, умна, красива, но она не имеет индивидуального характера. Д.С.Лихачев считает, что автор сделал это специально, чтобы через нее высказывать свои суждения о происходящем. Лара в романе – это образ – символ, олицетворяющий саму Россию, ее природу: «И эта даль – Россия, его несравненная, за морями нашумевшая, знаменитая родительница, мученица, упрямица, сумасбродка, малая, боготворимая, с вечно величественными к гибельными выходками, которых никогда нельзя предвидеть! О как сладко существовать! Как сладко жить на свете и любить жизнь! О, как всегда тянет сказать спасибо самой жизни, самому существованию, сказать это им самим в лицо! Вот это – это и есть Лара». Юрию Живаго были одинаково необходимы и Тоня, жена, и Лара. Тоня – это семейный очаг, а Лара – это его думы о России, о времени, его философия и религия.

Конец романа печален. В 1922 году, после гражданской войны, Живаго возвращается в Москву. По дороге он видит опустевшие деревни, неубранные поля. В трагический 1929 год Живаго умирает. Описанием его похорон и заканчивается роман. В эпилоге из разговора Гордона и Дудорова мы узнаем о том, что Лару, вероятно, арестовали и она умерла или пропала в одном из «неисчислимых общих или женских концлагерей севера». Печальны рассуждения героев о коллективизации, о «жестокости ежовщины» о конституции, которая не будет применена, а останется на бумаге. На этом трагическом фоне даже Отечественная война воспринимается ими как «веяние избавления», как надежда на консолидацию всех здоровых сил страны.

Завершается роман стихами Юрия Живаго, которые нашли в его бумагах. Собранные вместе, они являют собой отклик мудрой и чуткой души героя на все то, что он увидел и пережил в своей жизни, его «образ мира, в слове явленный». Исследователь В.Альфонсов отмечает также, что «стихи завершают роман – доводят до конца мировоззренческую, философско-нравственную “положительность” романа, не давая ему замкнуться на “тяжелом и печальном сюжете”, они разрешение, катарсис, прорыв в бессмертие».

Стихотворение «Гамлет», открывающее цикл, по мнению критика, отражает не драму безволия и безверия героя, но долга и самоотречения. Видя, что «распалась связь времен», Гамлет ощущает свою призванность восстановить эту связь даже ценой своей жизни. В молитве Гамлета «Если только можно, Авва Отче, / Чашу эту мимо пронеси» звучит Христово слово, произнесенное в Гефсиманском саду: «Авва Отче! Все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо меня». Тема «Гамлета» соотносится с темой последнего стихотворения цикла «Гефсиманский сад». В этом стихотворении также развивается тема добровольного самопожертвования во имя искупления человеческих страданий и мотив будущего Воскресения. Такова, по Пастернаку, и миссия художника.

В этом же стихотворении через евангельский эпизод выражается неприятие поэтом решения исторического спора, нахождения истины путем насилия, «железа». Так, когда апостол Петр обнажил меч, чтобы защитить Христа, он отказывается от такого способа спасения, сказав, что «Спор нельзя решать железом», и приказывает Петру: «Вложи свой меч на место, человек».

Важное значение имеет стихотворение «Зимняя ночь», в частности образ горящей свечи. Он имеет в христианской символике особое значение. Христос, обращаясь в Нагорной проповеди к своим ученикам, говорит: «Вы свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего небесного».

К ученикам Христа с их «светлой» миссией причисляет Живаго – автор и поэта. Образы метели и свечи, проходящие в стихотворении лейтмотивом – символы разрушительного и созидательного начал.

В цикле стихотворений Живаго есть и прекрасные образцы любовной лирики. Вспоминаются стихотворения о любви из других циклов. Во всех них женщина предстает как чудо природы, ее очарование необъяснимо и не поддается разгадке, как жизнь в ее естественной гармонии.

Вот, например, стихотворение «Любить иных – тяжелый крест» из цикла «Второе рождение» (1931 г.):

Любить иных – тяжелый крест[8]

А ты – прекрасна без извилин,

И прелести твоей секрет

Разгадке жизни равносилен.

Весною слышен шорох снов

И шелест новостей и истин.

Ты из семьи таких основ,

Твой смысл, как воздух, бескорыстен.

Легко проснуться и прозреть,

Словесный сор из сердца вытрясть

И жить, не засоряясь впредь.

Все это – не большая хитрость.

В любви героя естественно соединены и чувственность и одухотворенность:

Пошло слово любовь, ты права,

Я придумаю кличку иную.

Для тебя я весь мир, все слова,

Если хочешь, переименую.

Разве хмурый твой вид передаст

Чувств твоих рудоносную залежь,

Сердца тайно светящийся пласт?

Ну так что же глаза ты печались?

(«Без названия». 1956

Цикл «Когда разгуляется»)

А вот строки из стихотворения Живаго «Объяснение» (1947 г.):

Быть женщиной – великий шаг,

Сводить с ума – геройство.

А я пред чудом женских рук,

Спины, и плеч, и шеи

И так с привязанностью слуг

Весь век благоговею.

Одна из главных тем поэзии Пастернака – это тема природы. Она находит отражение в таких стихотворениях, как «Февраль. Достать чернил и плакать!», «Как бронзовой золой жаровень», «Ледоход», «Весна», «После дождя», «Уроки английского», «Сосны», «Когда разгуляется», «Единственные дни» и др.

Стихотворения Пастернака первого периода творчества, приблизительно до 1940-го года, отличаются очень экспрессивной манерой письма: это обилие метафор, сравнений, подчас очень необычных, субъективных. Но в лучших стихотворениях поэта нет никаких излишеств, это эмоциональный, лирический напор, поток красок и света, которые вместе создают эффект высокой поэзии. Сам Пастернак определял эту манеру письма, как стремление «поймать живое», «мгновенная, рисующая движение живописность». Можно считать, что начало творческого пути Пастернака знаменует его стихотворение 1912 года «Февраль. Достать чернил и плакать!»:

Февраль. Достать чернил и плакать!

Писать о феврале навзрыд,

Пока грохочущая слякоть

Весною черною горит.

Достать пролетку. За шесть гривен,

Чрез благовеет, чрез клик колес

Перенестись туда, где ливень

Еще шумней чернил и слез.

Где, как обугленные груши,

С деревьев тысячи грачей

Сорвутся в лужи и обрушат

Сухую грусть на дно очей.

Под ней проталины чернеют,

И ветер криками изрыт,

И чем случайней, тем вернее

Слагаются стихи навзрыд.

Очень эмоциональное стихотворение. Непривычно, что весна, которую обычно дают в зеленом и голубом цвете, у Пастернака дана в черном. Оказывается, как это замечательно может выглядеть – и черная грязь, и слякоть, и чернила, и грачи, «как обугленные груши», и чернеющие проталины, если все объединено взволнованным состоянием поэта, его бурным переживанием весны, вплоть до светлых слез («писать о феврале навзрыд»). То есть эпитет черный, постоянно повторяющийся, несет не тоску, а радостное чувство. И это благодаря тому, что используются такие эпитеты, как грохочущая слякоть, весною черною горит. Эти оксюмороны (сочетание противоположных по смыслу понятий в одном художественном образе) передают восторженное восприятие весны. Очень выразительно работают аллитерации на «ч», «р», «ш», а также метонимия – «ветер криками изрыт» (ныряние птиц в воздухе переносится на ветер), живописно передающая динамичность всей атмосферы весны: это и ветер, и стремительный полет кричащих птиц. Как видим, все эти изобразительно-выразительные средства замечательно передают радостное восприятие поэтом нового пробуждения природы.

С начала 40-х годов стихи Пастернака обретают чеканность, спокойную ясность. Вот, например, позднее стихотворение «Когда разгуляется» (1956 г.):

Большое озеро как блюдо,

За ним – скопленье облаков,

Нагроможденных белой грудой

Суровых горных ледников.

По мере смены освещенья

И лес меняет колорит.

То весь горит, то черной тенью

Насевшей копоти покрыт.

Когда в исходе дней дождливых

Меж туч проглянет синева,

Как небо празднично в прорывах,

Как торжества полна трава!

Стихает ветер, даль расчистив,

Разлито солнце по земле,

Просвечивает зелень листьев,

Как живопись в цветном стекле.

………………….

Как будто внутренность собора –

Простор земли, и чрез окно

Далекий отголосок хора

Мне слышать иногда дано.

Природа, мир, тайник вселенной,

Я службу долгую твою,

Объятый дрожью сокровенной,

В слезах от счастья отстою.

В стихотворении эффект поэтического восприятия создается живописными деталями, цветовыми контрастами, сменой ритма, следующего за ритмом природы, но и здесь все тот же восторг перед божеством природы, перед ее величием.