САТИРИЧ.ЖУР-КА+САТИРИКОН
Выступления против реакционной прессы, полемика с др. период. изд-ми.
Выступления против черносотенцев-националистов, шовинистов и т.д.
Сатирич. обличение царских сановников, бюрократов, непопул. промышленников и банкиров.
В целом сатириконцы назыв. свое издание беспартийным. «В политике вне партий, в искусстве – вне направлений».
Общ. роль журнала определить достаточно сложно:
1)Высокий уровень сатиры;
2) Некотор. беспартийность издания;
3) Отсутствие положит. программы: критика сущ. порядка, но нет предложений.
Остро критическое отношение ко времени у сатириконовцев перерастало в чувство неполноценности, деградации всего человечества. Отсюда особая восприимчивость к малейшей дисгармонии. благодаря этой «чуткости» они создают целый спектр образов, в основе которых – попытка изобразить человека без идеалов, полемика среди них: унылый обыватель Саши Черного, дух. горбун Петра Потемкина, провинц. герой Хоренского. У Аркадия Аверченко это обыватель, ударенный в полемику, дамочки Тэффи, воображающие себя сокровищами земли, патриоты-губошлепы Князьева и т.д.
К 1913г. характер журнала постепенно меняется. Он все больше подстраивается под общ.вкусы. Здесь уже не сатира, а сарказм. Журнал покидает С. Черный. В ж-л проникают несатириконовцы: Гумилев, Кузмин и А.Грин. В результате журнал раскололся на «Новый Сатирикон» выходит после закрытия «Сатирикона». Новый журнал позаимствовал лучшие отделы «Почтовый ящик». В «Новом сатириконе» оч. сильно было влияние футуристов.
Первая русская революция вызвала огромный количественный рост еще одного типа еженедельника, существовавшего и прежде, но в 1905–1907 гг. буквально заполонившего прессу. Это сатирическая журналистика. Обличительная стихия, многократно увеличившаяся в революционные дни, не могла обойтись без традиционного для русской литературы оружия – смеха. Сатирические песенки, стихи, карикатуры стали непременным атрибутом русских сатирических журналов этого времени.
Около четырех сотен тонких, разрисованных злыми и смешными карикатурами журналов и журнальчиков выплеснулись на улицы больших русских городов. «Пулемет» Н.Г. Шебуева, «Сигнал» К.И. Чуковского, «Жупел» З. Гржебина, «Маски» С. Чехонина и многие другие оказывались в Центре политических скандалов, слухов и разговоров, вызванных острой карикатурой, фельетоном или броским названием.
Аркадий Аверченко вспоминал: «Как будто кроваво-красная ракета взвилась в 1905 г. Взвилась, лопнула и рассыпалась сотнями кроваво-красных сатирических журналов, таких неожиданных, пугавших своей необычностью и жуткой смелостью. Все ходили, задрав восхищено головы и подмигивая друг другу на эту яркую ракету. – Вот она где, свобода-то!»[13].
Всю Россию обошел первый номер журнала Н.Г. Шебуева «Пулемет», вышедший 13 ноября 1905 г. На последней странице обложки был изображен кровавый отпечаток ладони на тексте Манифеста 17 октября. Подпись под рисунком гласила: «К сему листу свиты его величества генерал-майор Трепов руку приложил». Трепов заслужил особую славу своими действиями по усмирению Петербурга.
Н.Г. Шебуев – потомственный дворянин, журналист. Сотрудничал в целом ряде газет и журналов, в том числе в «Русском слове» и юмористическом журнале «Будильник». В 1905 г. работал в газете А.А. Суворина-сына «Русь», прославившейся своими обличительными материалами.
«Пулемет», просуществовавший около двух месяцев, делали два человека: текст и темы для рисунков давал Шебуев, а рисунки выполнял И.М. Грабовский, который имел опыт газетной оформительской работы. Вот что рассказала Т.С. Родионова в статье о «Пулемете», опубликованной в 1985 г.: «13 ноября в день выхода первого номера за вечерним чаем великий князь Кирилл подал царю журнал. Обложка нового журнала заставила царя поморщиться. Но вот открыта первая страница, вторая… Дойдя до “Марсельезы” (статьи о «Марсельезе». – С.М.), царь вспыхнул, схватил карандаш и стал отчеркивать самые ненавистные места... Позже этот номер, сильно помятый (по-видимому, царь скомкал его и швырнул на пол), был представлен на следствии. Царский гнев оставил красноречивые следы»[14]. За издание «Пулемета» Н. Шебуев был заключен в крепость.
В сатирических журналах «Жало», «Жупел» участвовали известные писатели – A.M. Горький, И.А. Бунин, А.И. Куприн, К.Д. Бальмонт и др. Оформляли их художники из группы «Мир искусства» – Е. Лансере, В. Перов, И. Билибин.
В сатирических журналах 1905–1907 гг. на первый план выходила карикатура, рисунок. Очень часто живописная часть формировала журнал, текст только дополнял рисунки. Поэтому участие хороших художников создавало успех журналу.
После подавления революции, «когда наступило северное утро, на том месте, где взвилась ракета, нашли только полуобгоревшую бумажную трубку, привязанную к палке – яркому символу всякого русского шага», – так заканчивал свои воспоминания о сатирических журналах 1905 г. А. Аверченко[15].
Сам он – один из талантливейших русских юмористов – тоже отдал дань революционной сатирической журналистике. В 1905 г. в Харькове он редактировал «Журнал сатирической литературы и юмористики с рисунками “Штык”» и его продолжение «Меч». «Лихорадочно писал я, рисовал карикатуры, редактировал и корректировал, и на девятом номере дорисовался до того, что генерал-губернатор Пешков оштрафовал меня на 500 рублей, мечтая, что немедленно заплачу их из карманных денег... я уехал, успев все-таки до отъезда выпустить три номера журнала “Меч”»[16].
С именем А. Аверченко связана история двух сатирических журналов, существовавших достаточно долго и сыгравших особую роль в русской жизни, – «САТИРИКОНА» и «НОВОГО САТИРИКОНА».
Планы создания сатирического журнала после подавления революции возникли в редакции известного Петербургского юмористического журнала «Стрекоза», который в это время не пользовался популярностью. Издатель журнала М.Г. Корнфельд, после смерти отца получивший журнал в наследство, молодые художники Ре-Ми (Н.В. Ремизов-Васильев), А.А. Радаков и только что приехавший из Харькова А. Аверченко решили превратить юмористический журнал в сатирический. Журналу дали название «Сатирикон», заимствованное из древнеримской литературы. Роман Гая Петрония «Сатирикон» высмеивал эпоху Нерона, в нем переплетались жизненные реалии с гротескными образами.
Новый журнал вышел 3 апреля 1908 г. в самый мрачный период реакции. Учитывая характер времени, он, по замыслу редакции, «должен был соединять олимпийское спокойствие, жизнестойкость, ясность и здравый смысл с критическим изображением современных событий и общественных нравов»[17].
Кроме Аверченко, в журнале активно работали поэты-«сатириконцы», самым известным из которых стал Саша Черный, печатались Н.А. Тэффи, П.П. Потемкин, иногда Л.Н. Андреев, А.И. Куприн, А.Н. Толстой. Особо прославили журнал его художники, кроме постоянных карикатуристов Н.В. Ремизова, А.А. Радакова, А. Яковлева и А. Юнгера, в оформлении принимали участие А. Бенуа, Б. Кустодиев, К. Коровин, М. Добужинский, Л. Бакст.
Издание приобрело такое влияние, которого даже не ожидали его создатели и участники. Материалы журнала цитировали с трибуны Государственной думы, читатели горячо обсуждали напечатанное. «Сатирикон» стал значительным явлением не только в истории русской журналистики, но и общественно-политической и культурной жизни страны.
Журнал часто использовал своеобразный прием – выпускал тематические номера, которые сам озаглавливал. Так, после убийства П.А. Столыпина, к деятельности которого журнал относился резко отрицательно, был выпущен «провокаторский» номер. Еще были «военный», «еврейский», «полицейский», «экзаменационный» номера.
Роли текста и рисунка в номере были многообразны. Иногда текст и рисунок тесно увязывались между собой, в других случаях рисунок дополнял текст, часто изобразительный материал существовал самостоятельно, занимая целые страницы. Использовался прием рассказа в рисунках, где подписи поясняли карикатуры. При всей осторожности и умеренности журнал умел придать политическую окрашенность самым нейтральным материалам. Например, в «экзаменационном» номере (№20 за 1910 г.) обыгрывались темы студенческих экзаменов, шпаргалок, зубрежки и прочее. Маленький, занимающий четверть страницы текст «Экзамен на фельетониста» подписан литерой «Ф». Он явно принадлежит Аверченко, который использовал массу псевдонимов. На вопрос экзаменатора будущий фельетонист должен ответить, перечислив ассоциации, вызванные вопросом.
«Теперь внутренняя политика. ...Кто Пуришкевич?
– Балаганный шут, фигляр...
– Марков?
– Который темные деньги, ... курский зубр... реакционные вожделения».
В двух-трех словах даны характеристики самых реакционных деятелей IV Думы. Как и все еженедельники, «Сатирикон» давал приложения – сборники юмористических рассказов самого А. Аверченко и других русских и зарубежных писателей-юмористов.
К 1911 г. политическая острота журнала ослабела, он потерял свою радикальность. Общественный подъем ставил перед редакцией новые задачи. По мнению Аверченко, «Сатирикон» должен был угодить той части общества, которая чувствовала необходимость стряхнуть с души давящий кошмар столыпинщины, свободно вздохнуть, весело засмеяться. Журнал предлагал смех как спасительное средство от тоски и уныния.
С этим мнением Аверченко были согласны не все авторы «Сатирикона» и члены редакции. В 1911 г. ушел один из самых заметных авторов «Сатирикона» – Саша Черный, заявив, что не разделяет его направления.
В 1913 г. внутри редакции произошел раскол: вместе с Аверченко и Радаковым журнал покинули Ремизов, Потемкин и Тэффи. На кооперативных началах они начали издавать «Новый Сатирикон», постоянно подчеркивая, что по сути он является старым «Сатириконом». В новом журнале были сохранены самые острые отделы прежнего: «Волчьи ягоды» – сатира на злобу дня, «Перья из хвоста» – полемика с инакомыслящими и «Почтовый ящик». Наряду с редакционным ядром старого журнала появились новые авторы: А. Бухов, А. Грин, С. Маршак, В. Маяковский. Фигура последнего, печатавшего в журнале свои «Сатирические гимны», надолго заслонила всех остальных авторов журнала. «Новый Сатирикон» вспоминали только в связи с участием там Маяковского. Но журнал интересен и сам по себе, хотя, вероятно, более спорен, чем его предшественник. Его отношение к Первой мировой войне и особенно к Октябрьской революции не вписывалось, по советским стандартам, в приемлемые рамки прогрессивного направления. Февральскую революцию сатириконцы приняли, но быстро почувствовали слабость и нерешительность Временного правительства и начали пропагандировать идеи сильного государства и порядка. В фельетоне «Как мы это понимаем», опубликованном в июне 1917 г., Аверченко писал:
«Мы, сатириконцы, заслужили право говорить с любым правительством резким прямым языком, заслужили тем, что до революции с заткнутым ртом и связанными руками все-таки кричали девять лет о русских безобразиях и не боялись ни конфискаций, ни арестов, ни лишения нас свободы.
Так неужели мы теперь побоимся исполнить свой гражданский долг и бросить в лицо Временному правительству и Исполнительному Комитету С.Р. и С. Депутатов простые человеческие слова?
Стыдитесь! Вам народ вручил власть – но во что вы ее превратили! Всякий хам, всякий мерзавец топчет ногами русское достоинство и русскую честь – что вы делаете для того, чтобы прекратить это?! Вы боитесь, как черт ладана, насилия над врагами порядка, над чертовой анархией, так знайте, что эта анархия не боится насилия над вами, и она сама пожрет вас»[18].
Октябрьскую революцию Аверченко и другие сотрудники восприняли как торжество анархии и насилия и начали борьбу с новыми порядками. Они выпускали специальные номера: «траурный», «исторический», «пролеткультовский», «марксистский» и специальное приложение «Эшафот» под редакцией П. Пильского. Летом 1918 г. журнал был закрыт.
Впоследствии Аверченко сотрудничал в белогвардейской газете «Юг России», вместе с армией Врангеля эмигрировал в Константинополь, потом переехал в Прагу. В 1921 г. вышла его книга «Дюжина ножей в спину революции», которую В.И. Ленин называл талантливой. Аверченко много писал о правах эмиграции, его книги и сборники выходили до самой его смерти в 1925 г.
По-разному сложились судьбы остальных сатириконцев. Саша Черный, Тэффи, А. Бухов эмигрировали. Именно Тэффи в одном из своих рассказов задала знаменитый среди русских эмигрантов вопрос: «Ке фер? Фер-то ке?» – так звучал на смеси «французского с нижегородским» знаменитый русский вопрос «Что делать?» в устах одного из героев. А. Бухов вернулся в Россию и долго работал в «Крокодиле». Некоторые из бывших сатириконцев остались и сотрудничали в большевистских газетах и журналах.
Несмотря на то что сатирические издания начала века достаточно изучены[19], в их исследовании существует еще много пробелов. Сосредоточив внимание только на направлении изданий, специалисты оставили в стороне проблемы типа, формы подачи материалов, соотношения текста и иллюстраций и многое другое.