Тема 2. Историография сравнительной политики

Историографическая традиция. Политическая философия эпохи античности, средневековья и возрождения. Сравнение как метод исследования политики является таким же древним, как и изучение самой политики. Интерес к сравнительным исследованиям заметен в трудах очень многих выдающихся представителей политической мысли. Античными философами широко использовался метод систематической сравнительной иллюстрации.

Многие античные мыслители тонко чувствовали значение пространства, климата, почвы, среды обитания в целом для существования различных человеческих сообществ и для формирования их культурной и политической идентичности. Впервые эти вопросы были поставлены и изложены в «Гиппократовом корпусе» - своде сочинений врачей, принадлежавших к школе Гиппократа (V – начало IV в. до н.э). В сочинении самого Гиппократа «О воздухе, водах и местах» устанавливается связь между состоянием здоровья, в том числе психического, отдельных людей и народов и влиянием климатических условий.

Древнегреческий философ Парменид (540 – 480) одним из первых провел сравнительный анализ пяти температурных зон, или поясов, земли с точки зрения их роли в историческом развитии народов: двух холодных, двух умеренных и одного жаркого (в центре). Парменид и другие античные авторы выдвинули следующую гипотезу: политическая энергия генерируется в умеренных климатических зонах, поэтому все государства формировались в направлении с юга на север в пределах северной умеренной зоны. Современные данные только подтверждают факт, что все древние государства располагались между 20 и 45 градусами северной широты. Жители жаркой зоны получают от самой природы пищу и одежду почти в готовом виде, удовлетворяют насущные потребности легко и свободно, поэтому они не имеют внутреннего стремления к развитию своих государств. Жители холодных зон, напротив, слишком много энергии тратят на поддержание жизни, поэтому у них не хватает сил для развития. Только в умеренном климате можно найти идеальный природный баланс. Аристотель также писал о политическом превосходстве промежуточной зоны, населенной греками. Платон, Полибий, Цицерон в своих сочинениях писали о том, что жаркий климат расслабляет характер и люди легко попадают в рабство, а северный, напротив, - закаляет, что способствует развитию демократических форм правления.

В диалогах Платона(427 – 347), например, в «Государстве» и «Законах» есть много наблюдений и размышлений об образах жизни и понятиях разных общественных групп, народов и соответствующем им устройстве государств. Особенно тщательно он исследовал государственную жизнь спартанцев и критян. Сравнивая разнообразные данные, Платон попытался нарисовать картину «идеального» общественно – государственного строя. Платон делал вывод, что чем более далекий путь в своем историческом развитии прошло государство, тем дальше оно отстоит от идеала, идеи «государства» как такового. «Идеальное» государство постепенно вырождается, последовательно проходя несколько стадий. Так, сначала устанавливается режим тимократии, т.е. правления воинского сословия. Затем к власти приходят богачи и устанавливается олигархия. Власть основывается на имущественном цензе. Далее, после прихода к власти бедняков устанавливается режим демократии, которую Платон рассматривал как уравнивание всех и вся. И, наконец, после господства бедняков, приходит время тирании – власти деспота, которая в наибольшей степени отличается от первообраза государства. Платон предложил создать «идеальное» государственное устройство, чтобы вырвать из круговорота политических режимов. В его идеальном государстве сочетаются черты всех перечисленных режимов потому, что носители этих черт - общественные сословия, естественно формирующиеся в процессе развития, получают благодаря совершенному государственному устройству «возможность иметь свою долю в общем процветании, соответственно их природным данным». Этих сословий всего три: философы, которые разумно правят, так как в их душах преобладает разумное начало; воины (стражи), которые защищают государство, так как в их душах доминирует яростное начало; простые граждане (земледельцы и ремесленники) создают материальные богатства, так как их души направляются вожделеющим началом. Именно такое устройство поможет, по мнению Платона, избавиться от главного бича всех современных ему греческих и других полисов – противоречий между богатыми и бедными.

В «Истории» Геродота (484 – 425) также содержится богатый материал о разных странах и народах, прежде всего пройденном ими историческом пути.

Описанием разных стран – землеописанием – активно занимались античные путешественники, торговцы, которые положили начало географии. В «Географии» Страбона (64/63 гг. до н.э. – 20 г. н.э.) сведены воедино и обобщены многочисленные знания о странах и народах Европы, Азии и Африки. Хотя сам Страбон, по собственному признанию, путешествовал немного, но зато много читал и благодаря исключительной эрудиции и трудолюбию оставил обширное описание ойкумены, являющееся ценнейшим источником для современной науки. По мнению Страбона, назначение географии как науки в целом и его обширного труда в частности, – служить правителям и военачальникам.

Практически все отрасли современной политической науки отдают дань уважения древнегреческому мыслителю Аристотелю (384 – 322), предложившему интересные и не утратившие своей значимости идеи, касающиеся их предмета. Сравнительная политика не является исключением. Согласно историческим свидетельствам, Аристотель собрал библиотеку из более чем 150 исследований по политическим системам (политиям) Средиземноморья 400 – 300 гг. до н.э. Многие из этих исследований, вероятно, были проведены и написаны его учениками. Из всей аристотелевской коллекции сохранилось лишь исследование Афинской политической системы, города – государства – полиса, - выполненное самим Аристотелем. Однако ссылки и другие косвенные источники показывают, что сам Аристотель хорошо знал, а возможно и лично проводил выборочные исследования порядка 70 государств, описанных в своде политий. Эти государства простирались от Черного моря до Северной Африки, от Марселя в Западном Средиземноморье до Крита, Родоса и Кипра на востоке. Они располагались на трех континентах в Европе, Азии, Африке, включали в себя метрополии и их колонии, а также такие «варварские» на то время государства, как Ливия, Этрурия и Рим. Столь богатый ряд однотипных элементов для сравнительного анализа не может не восхищать.

Аристотель оставил меткие геополитические оценки многих центров античного мира, опираясь на их географическое положение. Вот, например, как он характеризует геополитическое превосходство Крита: «Остров Крит как бы предназначен природой к господству над Грецией, и географическое положение его прекрасно: он соприкасается с морем, вокруг которого почти все греки имеют свои места поселения; с одной стороны, он находится на небольшом расстоянии от Пелопонесса, с другой – от Азии… Вот почему Минос и утвердил свою власть над морем, а из островов одни подчинил своей власти, другие населил».

Сравнивая государственные устройства, Аристотель применял дихотомную методику разделения на роды и виды, проводил различие между необходимыми и случайными критериями классификации, разработал основы морфологического вида сравнения (сравнения форм). На основании сравнительного анализа многочисленных политий Аристотель разработал свою знаменитую типологию правильных и неправильных форм правления. Он писал: «Государство создается не ради только того, чтобы жить, но преимущественно для того, чтобы жить счастливо…, ради благой жизни, в целях совершенного и самодовлеющего существования». Государственное устройство (politeia – полития) для него – «это распорядок в области организации государственных должностей вообще, и в первую очередь верховной власти: верховная власть повсюду связана с порядком государственного управления (politeyma), а последний и есть государственное устройство». В основу типологии форм государственного устройства Аристотель кладет понятие взаимосвязи между политическим успехом и участием в отправлении властных полномочий и распределением благ. Соответственно, правильными формами правления он считал те, которые ориентированы на всеобщее благо: это - монархия (власть одного монарха, направленная на всеобщую пользу); аристократия (власть немногих лучших, имеющих в виду высшее благо государства); полития (республиканское правление большинства в интересах всеобщего блага). Государства с неправильными формами правления ориентированы исключительно на благо господствующих. Это – тирания (монархическая власть, имеющая в виду выгоды одного правителя); олигархия (власть богатых в интересах богатых); демократия (власть бедного народа в интересах неимущих). Перечисленные формы Аристотель объединил в бинарные оппозиции: монархия – тирания; аристократия – олигархия; полития – демократия.

Аристотелевская традиция сравнительного анализа была продолжена и явно обнаруживается в трудах древнеримских мыслителей Полибия и Цицерона, средневекового христианского мыслителя Фомы Аквинского. Именно на основе сравнения многочисленных форм правления Полибий (200 – 120) во «Всеобщей истории» пришел к выводу об их цикличности. Согласно концепции Полибия, демократии, как правило, сменяются олигархиями, аристократические республики – монархиями. Более того, каждая форма правления может смениться своей противоположностью, как у Аристотеля, монархия – тиранией, аристократия – олигархией, демократия – охлократией. Марк Туллий Цицерон (106 – 43) сравнивал три формы правления: царскую власть, власть оптиматов (аристократию) и народную власть (демократию). Наилучшей формой правления он признавал смешанную: «Благоволением своим нас привлекают цари, мудростью – оптиматы, свободой – народы». У Фомы Аквинского (1226 – 1274), талантливо приспособившего взгляды Аристотеля к догматам католической церкви, сравнительный метод просматривается в работе «О правлении государей». Сравнив многие формы правления, согласившись с Аристотелем, делившим формы правления на справедливые и несправедливые, хорошие и плохие, лучшей Фома Аквинский назвал монархию, в наибольшей степени отвечающей божественному замыслу.

Знаменитый гуманист эпохи Возрождения, основатель новой политической школы Никколо Макиавелли(1469 – 1527) исследовал различные виды государств и форм правлений. Во всех формах ему важно было проследить роль государя, насколько он может проявлять свою личную силу и доблесть, и насколько следовать за обстоятельствами, повинуясь судьбе. Макиавелли разделял идею Полибия о цикличности форм правления: «Бывшее возвращается, только под другими названиями и в другой окраске». Именно на основе сравнительных исследований Макиавелли сформировал свой политический идеал – республику, но благодаря тем же сравнениям, он признал, что в сложившейся суровой реальности прогрессивной формой, особенно для итальянских государств, может стать абсолютная монархия. Его работа «Государь» – это и есть упование на сильного государя – абсолютного неограниченного монарха.

Просветительская философия: концепция прогресса. Просвещение – это идейное течение ХVП – начала ХIХ вв., основанное на убеждении в решающей роли разума и науки в познании мира, применительно к социальной сфере – того «естественного порядка», который соответствует подлинной природе человека и общества. Благодаря разуму и науке можно не только познавать природу и общество, но и регулировать общественную жизнь сообразно требованиям «естественных законов», а значит, человечество может развиваться по направлению к новым, лучшим формам, т.е. прогрессивно. Как писал известный итальянский философ Б.Кроче: «Мало – помалу проложила себе дорогу и утвердилась в умах мысль, что древние греки и римляне были не самыми старыми и мудрыми среди людей, а наоборот, самыми юными и неопытными… Все чувствуют и провозглашают, что вышли наконец не только из тьмы, но даже из предрассветных сумерек и на горизонте засияло солнце Разума, озарив умы, наполнив их живительным светом». Многие философы эпохи просвещения в своих работах обращались не только к сравнению форм политического устройства, но и к сравнению народов, их культуры, их духа (термин, получивший большую популярность в то время, и обозначавший ключевые особенности ментальности, сознания, культуры).

Во французской просветительской философии большой интерес к сравнительному методу проявлял Шарль Луи Монтескье (1689 – 1755). В своем творчестве он обращался не к конструированию абстрактных естественных законов, а к существующим в прошлом и настоящем государствам, подвергая их критическому анализу и сравнению. Это особенно характерно для таких его работ, как «Персидские письма», «О причинах величия и падения римлян», «О духе законов». Монтескье проверял действие выведенных им законов о влиянии исторических, географических, экономических факторов на политику на примере различных государств, в различных социально – культурных и природно – географических условиях. Именно сравнительный метод помог ему сформулировать концепцию географического детерминизма об обусловленности духа законов природными условиями. Он лаконично и образно сформулировал кредо географического детерминизма в политической науке: «Власть климата есть первейшая власть на земле». Именно климат, по мнению Монтескье, оказывает прямое воздействие на физиологическое состояние людей, а значит, и на их психологию, что в свою очередь играет решающее значение при организации общественного устройства и учреждении политических порядков. «Малодушие народов жаркого климата, - писал Монтескье, - всегда приводило их к рабству, между тем как мужество народов холодного климата сохраняло за ними свободу». Поэтому климатические условия становятся для Монтескье основанием для сравнительного анализа «духа законов» разных народов. Именно на основе сравнительного метода Монтескье смог вычленить достоинства британской конституционной монархии, сформированной во многом благодаря умеренному климату небольших по территории Британских островов.

Просветительская философия существенно обогатила сравнительные исследования, поставив вопрос об эталоне. При сравнении логично возникает вопрос, что лучше. Но это «лучше» плодотворнее выяснять не по отношению друг к другу, а по отношению к образцу - эталону. Философы – просветители под эталоном понимали идею прогресса, т.е. прогрессивное развитие человеческого разума, познания. Линейная концепция прогрессивного развития утверждала неуклонное восхождение человечества по прямой к высотам разума, справедливости, мира и добра. Это предполагало выстраивание этапов развития, «лестницы прогресса», где страны и народы располагались на разных ступенях развития. В трудах французского философа Жана Антуана Кондорсе (1743 – 1794) была разработана детальная периодизация прогрессивного развития человечества, в основе которой лежал прогресс научного знания, прежде всего наиболее значимые достижения науки и техники. Кондорсе писал, что нет никаких пределов в развитии человеческих способностей, и поэтому «никогда развитие не пойдет вспять», хотя на разных этапах прогресс может иметь разную скорость. В развитии человечества Кондорсе выделил десять эпох. Первая эпоха – это эпоха племенной организации, когда основными занятиями людей было рыболовство, охота и собирательство. Вторая эпоха – это переход от скотоводства к земледелию. Третья эпоха – это «прогресс земледельческих народов до изобретения письменности». Четвертая эпоха – эпоха античности. Именно с нее начинается быстрый прогресс человеческого разума. Если во все предыдущие эпохи можно лишь говорить о первых зачатках научных знаний, то в эпоху античности возникает научная культура наблюдения фактов и теоретизирования. В пятую эпоху происходит дифференциация научного знания и упадок наук в связи с возвышением христианской религии. Шестая эпоха продолжается до начала крестовых походов и характеризуется упадком просвещения. В ней Кондорсе различает Восток, где упадок наук был медленным, и Запад, где упадок наук был стремительным. Седьмая эпоха характеризуется возрождением наук на Западе до изобретения книгопечатания. Начинается быстрое развитие производства. Восьмая эпоха наступила с изобретением книгопечатания и закончилась, когда наука и философия сбросили «иго авторитета». Это эпоха географических открытий и религиозной реформации. Девятая эпоха – от Декарта до образования французской республики. В ней «разум окончательно разбивает свои цепи». Наука обретает ясные контуры. Дух промышленности и коммерции «смягчает нравы», теряет остроту религиозная нетерпимость. Десятая эпоха – это эра долгожданного прогресса человеческого разума. Наиболее ярко она проявляется в Европе. Вообще идеал прогресса во многом формировался под знаком европоцентризма.

Позитивизм об эволюции и прогрессе. В ХIХ в. прогрессисткое понимание исторического процесса нашло свое развитие в рамках позитивизма. Многие философы позитивисты, например, Дж.С.Милль, Г.Спенсер, обращались к идее прогресса в своих трудах. Наиболее ярко она была разработана в трудах основоположника позитивизма – выдающегося французского философа Огюста Конта (1798 – 1857).

Своеобразным девизом его научной деятельности были слова «Порядок и Прогресс». По его мнению, сама природа, ее внутренний порядок содержит в себе зародыш прогресса: «Наша социальная эволюция фактически является лишь самым внешним итогом общего прогресса, который проходит беспрерывно через все живое царство…». При этом порядок, по Конту, - это условие всякого прогресса, а прогресс – всегда цель порядка. Другими словами, прогресс – это порядок, ставший очевидным.

Изучая эволюцию общества, Конт придавал большое значение биологическим, географическим, экономическим, социальным, политическим и другим факторам, но главным считал развитие человеческого сознания, духа. Совершенствование человеческого разума Конт полагал главным критерием периодизации человеческой истории и сравнительного анализа. Он выделил и сравнил три исторические эпохи развития человечества, или стадии его интеллектуальной эволюции: 1) теологическую, 2) метафизическую, 3) позитивную (научную).

На теологической стадии человек изучал мир и наделял его собственными качествами и свойствами, одушевлял природу и животных. Антропоморфизм и анимизм являются основными характеристиками этого периода. Кульминацией развития становится переход от многобожия к единому Богу, возникновение христианства. На метафизической стадии происходит замена живых образов абстрактными понятиями. В результате человек научился оперировать такими категориями, как «причина и следствие», «сущность и явление», «реальное и идеальное» и т.д. Складывается метафизический мир науки с ее условными символами и понятиями. На последней, позитивной, стадии достигается высшее знание, содействующее рациональной организации общества. Позитивная наука стремится выяснить основные естественные законы, которым подчинены явления материального мира, и именно поэтому она служит надежной базой научно – промышленной активности человека. Третья стадия – это современный Конту мир – расцвет индустриальной эпохи. Ей соответствует своя социально – политическая система – «социократия». В социократии царит строгая иерархия классов. Материальные богатства сосредоточены в руках патрициата (землевладельцы, фабриканты, купцы, банкиры). Духовная власть находится у философов – позитивистов. Рабочие («рассеянная сила числа») занимают подчиненное место. Основной закон социократии, сформулированный Контом, был созвучен его научному девизу: «Любовь как принцип, порядок как основание, прогресс как цель». Такое состояние может обеспечить солидарность.

Трехэтапность развития, по О.Конту, - всеобщий закон человеческой эволюции не только в общественной, но и в личной жизни. «Индивидуальное развитие непременно воспроизводит перед нашими глазами в более быстрой и более систематической последовательности главные фазы социального развития». Совершенствование – объективная неизменная цель личной и общественной жизни. Конт верил в то, что материальное развитие человечества должно совпасть с направлением его интеллектуальной эволюции и прийти к «непреодолимому назначению» - индустриальному существованию. В концепции Конта наиболее ярко проявилась пылкая вера человечества во всемогущество научного знания. В этой вере позитивизм показал себя истинным наследником философии Просвещения.

Романтизм об историческом развитии. Просветительская философия с ее ярко выраженной идеей прогресса прошла суровое испытание Великой французской буржуазной революцией. Идейно она была подготовлена просвещением, жаждавшим решительной перестройки старого порядка на основе разума. Но разрушительные волны революции породили не только политическую, но и идеологическую реакцию. Философы перестали уповать на разум и его возможности в построении нового общества, они обратились к изучению развития этого общества во всех деталях и подробностях. Как обратил внимание Б.Кроче: «Реакция проявилась в сентиментальном обращении к прошлому и защите старых общественных установлений». В гуманитарной мысли в начале ХIХ в. сформировалось течение романтизма, центром которого стала уже не философия, а история. Французский историк О.Тьерри писал, что «именно история наложит свой отпечаток на ХIХ век … она даст ему имя, как философия дала свое имя ХVШ веку». Благодаря истории концептуальным стержнем гуманитарной мысли стал не прогресс, а развитие. Многочисленные историописания разных народов и культур становились информационной базой сравнительных исследований.

Большой интерес исследователей – компаративистов вызывает импрессионистский характер сравнительной методологии известного французского исследователя Алексиса де Токвиля (1805 – 1859). Самая известная работа Токвиля «Демократия в Америке» (1835) родилась после его путешествия по США в 30 – е гг. ХIХ в. с целью изучения реформ тюремного режима. Работа заслужила высокие оценки и быстро приобрела широкую известность. К 1850 г. она уже выдержала 13 изданий. О ней говорили, что после Монтескье не появлялось ничего подобного. Токвиль не скрывал, какую большую роль в его исследовании сыграли размышления о родной Франции, о ее политических институтах и культуре. Он подчеркивал: «Хотя в своей книге я крайне редко говорил о Франции, я не написал ни страницы, не имея ее, так сказать, перед глазами». Рассуждая о сравнительном методе вообще, он высказал следующее замечание: «Не имея объекта для сравнения, разум не знает, в каком направлении ему двигаться».

Сколь много исследователей могут подписаться под этими словами и подтвердить, что изучая историю, политику, культуру других стран, они всегда опирались на знания о своей стране, имели ее всегда перед собой, как, впрочем и наоборот, зарубежные факты очень часто помогают высветить какие – то важные особенности собственной страны. Как писал российский историк из плеяды «птенцов гнезда Петрова» В.Н.Татищев: «… должно и то за верно почитать, что без знания иностранных своя (история) не будет ясна и достаточна».

Настоящая эпидемия написания историй в Европе в первой половине ХIХ в. дала своеобразный импульс развития немецкой классической философии. Она вместе с некоторыми историографическими школами стала основой немецкого идеалистического историзма – немецкого варианта романтизма. Одним из ярких представителей немецкого идеалистического историзма являлся лидер немецкой классической философии, сторонник объективно – идеалистического направления Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770 – 1831). В 1837 г. впервые вышла в свет его фундаментальная работа «Лекции по философии истории», которые он читал в Берлинском университете с 1818 г. В них он применил диалектический метод к мировой истории как к прогрессивному процессу. По мысли Гегеля, всемирная история – это саморазвитие мирового духа, заключающееся в осознании свободы. Структуру мирового духа Гегель представлял в виде триады: 1) общее / сам мировой дух; 2) особенное / дух народа – главный субъект всемирной истории; 3) единичное / человек – дух во плоти. Все, что касается народов, отнесено Гегелем к особенным проявлениям мирового духа. Гегель осуществил глубокий сравнительный анализ развития национального духа и политического строя разных народов, оставил интересные описания пространственных отношений между цивилизациями, государствами и народами. Этим самым он внес огромный вклад в историографическую традицию сравнительной политологии.

Гегель считал, что история в настоящем смысле этого слова, связанная с прогрессом в осознании свободы, начинается на Древнем Востоке. Свобода там зародилась, но была задушена восточными деспотиями. Далее мировой дух осенил своим присутствием античную Грецию – Элладу. Свобода там уже ценность, но не для всех, лишь для избранных. Противоположностью свободы является рабство. И, наконец, возникновение христианства и его распространение у германских народов привели к полному и настоящему пониманию ими свободы. Так мировой дух воплотился в духе немецкого народа. Гегелевская система исторической эволюции свободы предстает в виде следующей последовательной цепи форм политический жизни:

восточный мир (свободен только деспот);

греческий и римский античные миры (свободны немногие);

германский мир (становление правового государства и свободы всех).

Это самый крупномасштабный взгляд Гегеля на мировую историю. Выбирает он и более мелкие масштабы и детальные ракурсы. Критериями для такого сравнительного анализа выступают у него особенности климата, природно – географических условий, а также дух, ментальность народа и другие социокультурные детерминанты. Гегель писал: «Не стоит ни преувеличивать, ни умалять значения природы; мягкий ионийский климат, конечно, очень способствовал изяществу поэм Гомера, но один климат не может порождать Гомеров, да и не всегда порождает их; под властью турок не появлялось никаких певцов».

Гегель провел интересное сравнение между Старым и Новым Светом. Дело не только в том, что Америка и Австралия стали известны значительно позднее остальных частей света, и потому их принято называть Новым Светом. Америка и Австралия новы не только относительно, но и по существу: по всему их физическому и духовному характеру. Гегель пишет, что архипелаг между Южной Америкой и Азией обнаруживает физическую незрелость: «характер большей части этих островов таков, что они являются лишь как бы земляным покровом для скал, выступающих из бездонной глубины и носящих характер чего – то поздно возникшего». В отношении Америки он также делал резкие и безапелляционные выводы: «Америка всегда была и все еще продолжает быть бессильной в физическом и духовном отношениях». Такой же незрелостью отличается, по его мнению, и Австралия: «… ведь если мы проникнем из английских владений в глубь страны, то мы найдем огромные потоки, которые, еще не прорыв себе русла, оканчиваются в болотистых равнинах». Незрелость природного мира у Гегеля накладывает решающий отпечаток на духовный мир народов, населяющих эти «физически незрелые» местности, что в свою очередь определяет место народов на карте политической истории. Так, США – главную страну Нового Света – он не видел на карте всемирной истории ХIХ в., но пророчески указывал, что именно этой стране суждено стать центром «всемирноисторического значения», объясняя это опять – таки сравнительным анализом психологических и географических факторов. «В эту страну стремятся все те, кому наскучил исторический музей старой Европы. Говорят, что Наполеон сказал: эта старая Европа наводит на меня скуку».

Старый Свет – главную арену всемирной истории – Гегель разделял на три ареала и сравнивал между собой с точки зрения их роли в мировом развитии: 1) безводное плоскогорье с его обширными степями и равнинами; страны плоскогорий, как правило, прочно замкнуты в себе, но способны давать импульсы исторического развития и территориальной экспансии; 2) низменности, переходные страны, прорезанные и орошаемые большими реками; здесь образуются центры культуры, обладающие уже значительными притяжениями (сегодня их бы назвали цивилизациями); 3) прибрежные страны, непосредственно прилегающие к морю; они должны выражать и сохранять мировую связь. Народы всех трех географических ареалов с точки зрения их роли во всемирно – историческом процессе имеют свою историческую миссию.

Народы плоскогорий Гегель охарактеризовал весьма скептически: в пустынях Аравии, в монгольских степях, в Южной Америке на берегах Ориноко и в Парагвае почва неплодородна, люди беспечны и не собирают запасов на зиму, ведут патриархальную жизнь, и богатство их заключается лишь в животных, которые странствуют вместе с кочевниками. Гегель не видел в кочевничестве способности к политическому взаимодействию и энергии, способной вдохнуть жизнь в деятельность мирных земледельцев равнин. Напротив, он указывал на разрушительный и бессмысленный характер набегов кочевников: «Они все растаптывают, а затем исчезают, как сбегает опустошительный горный поток, так как в нем нет подлинного жизненного начала».

Народы долин, орошаемых большими реками, - иные. В Китае, Индии, Египте создавались большие царства и формировались крупные империи. Так происходило потому, что земледельцы, населяющие равнины, способны к регулярному кропотливому труду, заинтересованы в поземельной собственности и развитии правовых отношений. В таких условиях государство становилось центральным политическим институтом, который жители поддерживали и развивали.

Морские народы Гегель характеризует с явной симпатией. Если долины прикрепляют человека к земле, благодаря чему он становится зависимым в бесконечном множестве отношений, то море выводит его из ограничений в мир свободы. Море вызывает представление о чем – то неопределенном, неограниченном и бесконечном, и когда человек чувствует себя в этой бесконечной стихии, то это внушает ему стремление выйти за пределы, раскрепоститься. Этого стремления за пределы земной ограниченности недостает величественным азиатским государствам, хотя сами они часто граничат с морем. Но для них море является лишь прекращением земли. Характеризуя народы моря, Гегель становится поэтом: «Корабль, этот лебедь моря, рассекающий быстрыми и плавными движениями волнистую поверхность или описывающий на ней круги, является орудием, изобретение которого делает величайшую честь как мужеству человека, так и его уму». Гегель признает, что море часто призывает человека к завоеваниям и разбою, но ему кажется, что постоянная огромная опасность для жизни делает моряков храбрыми и благородными. Именно это, по мнению Гегеля, оправдывает и облагораживает незаконные приобретения морских стран.

Народы моря для него – исторические, способные к творчеству на арене политической истории. При этом есть и неисторические народы – коренные жители Америки (индейцы), обитатели Африки. Сравнивая исторические и неисторические народы, Гегель лишает последних права голоса в истории, соглашаясь с тем, что удел неисторических народов – рабство и политическая зависимость от европейцев. Так в концепции Гегеля географический детерминизм по существу соединился с расизмом: «… характер негров отличается необузданностью. Это состояние исключает возможность развития и образованности, и негры всегда были такими же, какими мы видим их теперь. Единственной существенной связью, соединявшею и еще соединяющею негров с европейцами, оказывается связь, выражающаяся в рабстве. В ней негры не видят ничего не подходящего для себя».

Влияние идей Гегеля на развитие политической науки в конце ХIХ – начале ХХ вв. было огромно. На основе сравнительного анализа исторических и неисторических народов Гегель выстраивал гипотезу об авангардных и отсталых обществах и об обоснованности гегемонизма авангарда в политике. Авангард монополизирует историю, ибо в нем воплощен мировой дух. Поэтому остальные народы и культуры, не относящиеся к авангарду, не имеют права голоса в политической истории. Теория гегемонизма широко распространилась в различных учениях, в том числе в марксизме и либерализме. Марксизм применил эту дихотомию в своем учении о всемирно – исторической миссии пролетариата, неолиберализм – в учении о «золотом миллиарде» и однополярном мире.

Традиционная сравнительная политология (вторая половина ХIХ – середина ХХ вв.). Во второй половине ХIХ в. в рамках специализации научного знания происходит оформление многочисленных научных дисциплин. В гуманитарных науках складываются политология, социология и их разнообразные специальные отрасли. С полным правом можно говорить и о появлении сравнительной политологии в качестве самостоятельной научной дисциплины. Она развивалась в рамках двух основных направлений. Во – первых, ученые продолжали изучать народы, культуры, страны. Во – вторых, стали создаваться специальные работы о сущности сравнительного метода и о применении его именно в политологической предметной области.

Теории цивилизаций и культурного плюрализма. Философия романтизма и позитивизма чрезвычайно обогатили историческую науку. Как писал Б.Кроче: «Романтизм отверг гетерономную, дидактическую, морализаторскую историю, историю на побегушках; позитивизм гордо именовал свою историю наукой, самоцельной, как всякая другая, хотя, как всякая другая, являлся руководством для практической деятельности, т.е. прикладной. Благодаря позитивизму исторические книги выиграли в богатстве и разнообразии». Подробные историописания многочисленных народов становятся фактологической основой теории цивилизаций. Сторонники цивилизационного подхода к истории противопоставили идее универсализма европейской цивилизации многообразие самодостаточных мировых культур, отрицая «лестницу прогресса» и линейность развития.

Одним из первых концепцию цивилизаций сформулировал русский философ, социолог, публицист Николай Яковлевич Данилевский(1822 – 1885) в труде «Россия и Европа», полностью опубликованном в 1871 г. Данилевский выделил 10 основных цивилизаций (культурно – исторических типов): египетскую, ассирийско – вавилонско – финикийско – халдейскую (древнесемитскую), китайскую, индийскую, иранскую, еврейскую, греческую, римскую, аравийскую (новосемитскую), европейскую (романо – германскую). Согласно Данилевскому, любые народы, говорящие на одном языке или принадлежащие к одной языковой группе, могут стать культурно – историческим типом, если они духовно способны к историческому развитию. Цивилизация достигает своего полного расцвета, если ее «этнографический материал» разнообразен и она обладает политической независимостью. Отношения между культурно – историческими типами определяются логикой взаимного соперничества, борьбы и вытеснения, часто в жестких, силовых формах: «Око за око, зуб за зуб, строгое правило, бентамовский принцип утилитарности, т.е. здраво понятой пользы, - вот закон внешней политики, закон отношений государства к государству. Тут нет места закону любви и самопожертвования». Энергичные цивилизации – это «бичи Божьи», сметающие с исторической сцены агонизирующие, дряхлые культуры. Столкновения народов так же необходимы, как бури и грозы в природном мире.

Данилевский считал, что каждый культурно – исторический тип вносит свой самобытный, неповторимый вклад в многообразно – единую жизнь человечества, развивает свою собственную основную идею. Римская цивилизация развивала идеи права и политической организации общества; греческая – идеи прекрасного и искусства; германо – римская – «идеи единого истинного Бога». Особая миссия, по Данилевскому, у славянской цивилизации, которая еще только разворачивается на исторической арене. Ее будущая цель уже обозначилась – справедливое устройство общественно – экономической жизни. Данилевский был сторонником важных методологических принципов при сравнении цивилизаций: нелинейности развития и отсутствия гегемонизма. В мире не может быть особых, привилегированных культурно – исторических типов, поскольку ни одна цивилизация не может создать «окончательные», универсальные формы общественного устройства. Как отмечал Данилевский, «прогресс человечества состоит не в том, чтобы всем идти в одном направлении, а в том, чтобы все поле, составляющее поприще исторической деятельности, исходить в разных направлениях». Теория культурно – исторических типов оказала исключительно большое влияние на западную философию культуры.

Выдающийся немецкий мыслитель Освальд Шпенглер (1880 – 1936) свою теорию цивилизаций изложил в книге «Закат Европы», первый том которой увидел свет в 1917 г. Эту теорию он высоко оценивает, сравнивая ее с преодоление докоперниковской картины мира в астрономии. Шпенглер критикует общеизвестную периодизацию истории на древний мир, средние века, новое время, называя ее «невероятно скудной и бессмысленной». По его мнению, Европа не может быть эталоном исторического измерения. Таким образом, Шпенглер тоже противник просветительской идеи линейного прогресса и его лидеров. В истории развития человечества он выделяет 8 культур: византийско – арабскую, индийскую, вавилонскую, мексиканскую, китайскую, египетскую, античную, западную. В соответствии с методом аналогии, культуры, как и живая природа, в своем развитии проходят три основных периода органического состояния: юность – расцвет – упадок. Шпенглер считал, что цивилизации развиваются циклически, по замкнутым, несоприкасающимся кругам. В период упадка последней конвульсией каждой культуры становится появление «Цезаря» - человека или государства, ведущего мировую войну и устанавливающего свое господство над данной культурой. Как писал Т.Манн, концепция Шпенглера «свинцово» фаталистична, ее определяет «героический пессимизм».

В основе любой культуры лежит прасимвол (своего рода рок, судьба). Для египетской цивилизации – это путь, для арабской – пещера, для античной – отдельное тело, для западной – бесконечное пространство. В основе античной культуры лежит аполлоновская душа, в основе арабской – магическая душа, в основе западной – фаустовская. Союз доктора Фауста с Мефистофелем, по мнению Шпенглера, это ярчайший символ стремления к познанию представителей западной цивилизации. Западная цивилизация, в последующих изданиях своего труда Шпенглер называл ее западноевропейско – американской, вошла в период упадка. Последние 200 – 300 лет она характеризуется бесцельностью, окостенением. Отсюда и красноречивое название книги «Закат Европы», в первоначальном варианте «Закат страны вечера».

Важный вклад в сравнительное исследование цивилизаций внес английский ученый Арнольд Джозеф Тойнби (1889 – 1975). В 1930 – е гг. он приступил к работе над монументальным трудом «Исследование истории», на русском языке известное в сокращенном варианте под названием «Постижение истории». По мнению Тойнби, цивилизация – это «культурно – морфологическая общественная структура», которая в своем развитии проходит стадии возникновения, роста, «времени беспорядков» и крушения. Для объяснения причин развития цивилизаций Тойнби предлагает концептуальную схему «вызов – и - ответ». Те цивилизации, которые смогли противопоставить вызовам достойные и эффективные ответы, выживают и переходят в новое, более совершенное состояние. Ответ на вызов способствует росту, изменениям, улучшениям. Но общество может и не ответить на вызов, или не заметив его, или халатно проигнорировав, или не найдя в себе сил и средств для адекватного ответа. В этих случаях судьба цивилизаций плачевна.

Следуя девизу «Нужна история не по столетиям, а по цивилизациям», Тойнби нанес на культурологическую карту 21 цивилизацию. Из них 16 уже погибли, тщетно «пытаясь подняться по отвесному уступу истории». Перечислим их. Это – иранская, арабская, античная, сирийская, цивилизация Инда, китайская, дальневосточная, минойская, шумерская, хеттская, вавилонская, андская, мексиканская, юкатанская, майя, египетская цивилизации. 5 цивилизаций живы. Их классификация основана на выделении доминирующей религиозной идентичности. Это следующие основные цивилизации: 1) западная, объединенная западным христианством; 2) православно – христианская или византийская, расположенная в Юго – Восточной Европе и России; 3) исламская цивилизация, протянувшаяся от Северной Африки до Великой Китайской стены; 4) индуистская цивилизация тропической субконтинентальной Индии; 5) конфуцианско – буддистская цивилизация субтропических и умеренных районов Юго – Восточной Азии. Тойнби весьма пессимистично оценивает перспективы западной цивилизации, даже если учесть ее полное объединение с США. В борьбе с азиатскими цивилизациями она не сможет добиться успеха. Единственным рецептом для ее завершающейся жизни Тойнби считает возврат к богу, религии. По его мнению, вся история – это воплощение божественных предначертаний. Даже «сверхлюди» - это «пешки в руках бога». Именно в отношении к богу и религии кроется жизнестойкость азиатских цивилизаций.

Труд Тойнби, особенно первый том, не без оснований считается образцом компаративистики. Откликаясь на известную проблему «уникальности» политических явлений и, шире, на «полуправду тезиса о неповторяемости истории», Тойнби пишет: «Наш ответ состоит в том, что хотя каждый факт, как и каждый индивид, уникален и тем самым в некоторых отношениях несравним, в других отношениях он может оказаться элементом своего класса и потом сопоставимым с другими элементами данного класса, насколько это позволяет классификация». В контексте осмысления «феноменов человеческой жизни» Тойнби выделяет три метода. «Первый состоит в установлении и фиксации «фактов», второй – в выявлении посредством сравнительного анализа установленных фактов общих «законов», третий – в художественном воссоздании недостающих фактов в форме «фантазии».

Вышеперечисленные авторы относятся к культурно – исторической школе теории цивилизаций. Эта школа определяющим фактором в развитии цивилизаций считает духовные факторы. Каждая цивилизация основана на какой – то исходной духовной предпосылке, «большой идее», «сакральной ценности», «первичном символе», вокруг которых формируются сложные духовные системы. Крупным координирующим центром культурно – исторической школы стало Международное общество по сравнительному изучению цивилизаций, организаторами которого были А.Дж.Тойнби, П.Сорокин, А.Кребер (1961 г., Зальцбург). В США ежегодно проводятся международные конференции этого общества, привлекающие ученых из разных стран мира.

Вторым основным направлением в теории цивилизаций стала культурно – материалистическая школа. Ее сторонники главный упор в изучении цивилизаций делают на экономике, материальном производстве, способе хозяйствования и порожденных ими отношений. Духовные факторы никоим образом не игнорируются, но подчеркнуто связываются с типом технологии и социальности. Наиболее известными представителями культурно – материалистической школы являются К.Маркс, М.Вебер, французская школа «Анналов» (М.Блок, Л.Февр, Ф.Бродель и др.).

Одним из крупнейших представителей культурно – материалистической школы в ХХ в. считается выдающийся французский историк, труды которого признаны высшим достижением школы «Анналов», Фернан Бродель (1902 – 1985). Главный труд Ф.Броделя – трехтомное сочинение «Материальная цивилизация, экономика и капитализм, ХV – ХVШ вв.» (1979). Для Ф.Броделя цивилизация – это целостная историческая система, образующаяся из совокупного взаимодействия экономической, социальной, политической и культурно – психологической подсистем. Бродель подчеркивал, что в своих исследованиях он опирается на концепцию глобальной истории, наполненной всеми науками о человеке. Бродель называет цивилизацию «культурно – исторической зоной», связанной прежде всего с географией и демографией. Основное внимание он уделяет материальной деятельности людей, анализируя ее через технологическую и вещную сторону.

Бродель отвергал всякую социологию прогресса, социологию порядка, не верил в священный принцип последовательности развития. Требуя признать роль не только континуитета, но и дисконтинуитета, он стремился вскрыть характер множественности направлений, а также полиритмический характер исторического движения, которое он рассматривал, как закономерное. Он писал: «Мы больше не верим объяснению истории на основе того или иного доминирующего фактора. Не существует односторонней истории. Она не зависит в полной мере от расового конфликта, или от модных ритмов экономической жизни, от факторов прогресса или упадка, ни от постоянных социальных конфликтов, ни от спиритуализма Ранке (духа народа, описанного немецким историком ХIХ в. Л.фон Ранке), ни от господства техники, ни от демографического роста. В столь многослойной общественной жизни нет никакого господствующего фактора, и поиск такового – это лишь самообман».

Бродель внес значительный вклад в развитие сравнительных исследований. Он подчеркивал, что исследователь, изучающий одну страну или культуру, вполне может принимать как типичное и нормальное то, что для компаративиста является специфическим и даже аномальным. Он отмечал: «Побудьте в Лондоне год – и вам не слишком много удастся узнать об Англии. Но путем сравнения, в свете того, что вызвало ваше удивление, вы вдруг начинаете понимать некоторые из наиболее глубинных и характерных особенностей Франции, которых вы раньше не понимали, поскольку они для вас были слишком привычны».

В настоящее время теория цивилизаций активно развивается.

Большую роль в современной гуманитарной науке играют исследования антропологов, начатые в ХIХ в. Широкое признание работ известных антропологов – этнографов М.Глюкмана, Г.Мейне, Л.Моргана, Дж.Фрезера, Е.Эванса – Притчарда и др., в которых исследовались первобытные сообщества, оказало серьезное влияние на политологию и сравнительную политологию и способствовало подтверждению идеи равноправия различных народов и их политических культур. Как писал Р.Арон: «слаборазвитые общества близки к тому, чтобы очаровать политологов, желавших спрятаться в западный или индустриальный провинциализм». Сложилась самостоятельная научная дисциплина – политическая антропология, изучающая политические формы в первобытных обществах. Исследования долгих процессов кратогенеза (происхождения властных отношений), политогенеза (происхождения политических институтов и государственности), относящихся, по выражению Ж.-Ж.Руссо к «настоящей молодости мира», позволили во многом переосмыслить проблемы компаративистики. Французские ученые М.Доган и Д.Пеласси обращают особое внимание на то, что изучение первобытных обществ позволило компаративистам представить свой собственный мир совершенно в ином свете. Интеграция первобытных общественных образований в общепризнанный конгломерат социальных систем заставила ученых обратить свой взор назад и выработать категории более универсального характера. Благодаря исследованиям антропологов в сравнительных исследованиях появилась категория социокультурной идентичности, под которой стали понимать совокупность устойчивых черт, позволяющих той или иной группе или отдельному человеку отличать себя от других. На этой основе стали разрабатываться понятия этнической, национальной, государственной и др. идентичности. Благодаря сравнительным исследованиям политических антропологов в науку прочно вошла идея уникальности и неповторимости политических форм и традиций разных народов, которые нужно сберегать как особую ценность, как своеобразные проявления «цветущей сложности» планетарного бытия.

Теория цивилизаций и политическая антропология во многом способствовали тому, что в современной компаративистике понятие «прогресс» утратило свое универсальное значение. Оно заменяется понятием уникальной социокультурной динамики. Как пишет современный исследователь М.Чешков, «многообразие культурно – исторических миров не сводится к некоей заданной, единой конструкции, но осмысливается как взаимодействие, порождающее целостность, в свою очередь не сводимую ни к отдельным мирам, ни к их взаимосвязям». Перед вызовом глобальной экологической проблемы человечество начинает все больше осознавать огромную ценность многообразия альтернативных путей развития. Современная политическая методология все больше отходит от «экономикоцентричной объясняющей» к «культуроцентричной понимающей» теории. Поиски универсалий прогрессивного общественно – политического развития уступают место культурологическому исследованию различных культур, цивилизаций. В сравнительных исследованиях цивилизационная парадигма начинает теснить национально – государственную.

Методология сравнительных исследований и позитивистско – описательные подходы. Одним из первых представителей современной научной сравнительной политологии многие исследователи называют оксфордского профессора Эдварда Фримена. В 1873 г. он выпустил книгу «Сравнительная политика», включающую в себя курс из шести лекций, прочитанный в начале 1873 г. перед Королевским институтом, и лекцию о единстве истории, прочитанную в Кембридже. Предмет курса – «сравнительное изучение политических институтов и форм правления», «принадлежавших к временам и странам в высшей степени удаленным друг от друга», путем установления неочевидных, глубинных аналогий. Фримен считает, что «нужно только немного размышления, подкрепленного некоторой практикой исследований соответствующего рода, чтобы легко усмотреть действительное сходство, скрытое поверхностным различием». По мнению Фримена, «политический строй (constitution) должен исследоваться, классифицироваться и маркироваться (stidied, classified, and labelled) так же, как исследуется строение здания или животного». Как считает Фримен, сравнение может касаться трех типов сходств. Первые сходства объясняются прямыми заимствованиями, вторые – подобием условий среды, третьи – наиболее интересные для Фримена – генетической общностью. Основной задачей сравнительной политологии Э.Фримен называет эволюционную реконструкцию по типу языковой реконструкции, предложенной сравнительно – историческим языкознанием. Именно эта отрасль знания «полностью утвердилась в качестве науки». Другие приложения сравнительного метода являются более поздними и пока не завоевали столь сильных и неуязвимых позиций. Фримен пишет: «Сравнительная филология поистине открыла нам несколько стадий доисторического роста человека, о которых у нас нет письменных свидетельств, но которые она делает гораздо более надежными, чем многое из того, что мы имеем в письменных свидетельствах. Она учит нас фактам, для которых не находится внешнего доказательства, но есть доказательство внутреннее, которое при должном установлении становится абсолютно неопровержимым». В целом Эдвард Фримен выразил оптимистическое убеждение в том, что сравнительная политология дает многообещающие перспективы открытия универсальных законов с помощью глобальных исследований.

Известный российский ученый Максим Максимович Ковалевский в 1880 г. опубликовал работу «Историко – сравнительный метод в юриспруденции и приемы изучения истории права», которая оказала большое воздействие на развитие сравнительной политологии. Ковалевский различает два способа сравнений: поверхностные сопоставления и строгое научное исследование. В научном исследовании он разграничивает две разновидности историко – сравнительного метода. Первая – генетическая разновидность, включает ставшие уже традиционными сравнительно – исторические исследования политических систем и народов, которые «происходят от одного общего ствола, а следовательно и способны … вынести из общей родины общие юридические убеждения и институты». Другая, стадиальная разновидность метода предполагает сравнение институтов и норм, отвечающих одинаковым ступеням общественного развития.

Ковалевский выделяет несколько конкретных методологических принципов или «приемов». Первый составляет «изучение фактов переживаний». «Основание себе он находит в том соображении, что позднейшие по времени появления формы общежития не вытесняют собою сразу всех следов предшествующего им по времени порядка». Особое значение этот «прием» имеет для российских исследователей, т.к. «после Индии Россия представляет по всей вероятности ту страну, которая заключает в себе наибольшее число обычаев, обрядов, юридических поговорок, пословиц и т.п., в которых, как в зеркале, отражаются по крайней мере некоторые черты ранних форм общежития, древних, если не древнейших, норм частного и публичного права». Ковалевский также выделяет «прием филологический», основанный на том, «что язык есть та часть народного достояния, которая вправе претендовать на самую глубокую древность». Третьим идет изучение сказок и других памятников фольклора. Завершает череду специальных «приемов» исследование археологических памятников.

Ковалевский видел в компаративистике функцию посредника между теорией и эмпирическими разысканиями. «Значение сравнительного метода, подчеркивал Ковалевский, - вовсе не состоит в открытии новых фактов, а в научном объяснении уже найденных».

Одним из первых компаративистов в США принято считать Фрэнсиса Либера. В 1857 г. он стал первым профессором истории и политической науки в Колумбийском колледже, впоследствии университете. С его деятельностью связывают внедрение в политические исследования историко – сравнительного метода. Либер отмечал необходимость исторического обзора всех правительств и систем права; всей политической литературы, представленной наиболее выдающимися авторами – от Платона и Аристотеля до Калхуна; тех моделей государств, которые время от времени изображались политическими философами под названием утопий.

Существенный вклад в сравнительные политические исследования внесли труды американцев Вудро Вильсона – будущего президента США - «Государство. Элементы исторической и практической политики» (1889) и Джона Берджеса «Политическая наука и сравнительное конституционное право» (1891). Вильсон и Берджес – яркие представители традиционного подхода, состоящего в описании институциональной сферы политики, опирающейся на формализованные нормы и принципы. Их труды выполнены на стыке политической и юридической науки. Джон Берджес писал: «Если моя книга имеет какую – либо особенность, то это ее метод. Она представляет собой сравнительное изучение. Это попытка применить метод, который считается таким продуктивным в области естественной науки, к политической науке и юриспруденции». Следование образцу естественных наук заставляло и Берджеса и Вильсона в духе позитивистского эмпиризма обращать внимание на скрупулезное описание фактов и данных, на их индуктивное обобщение с помощью незамысловатых процедур сравнения.

В позитивистско – описательном духе в то время было выполнено множество работ прежде всего британских и американских ученых (Джона Сили, Фредерика Поллока, Теодора Дуайта Вулси, Джеймса Брайса). Самой крупной работой подобного рода стала книга российского исследователя М.Я.Острогорского о политических партиях Англии и США, демонстрирующая возможность получения масштабных обобщений путем скрупулезного индуктивного собирания и сравнивания фактов политической практики.

На этом фоне практически незамеченным компаративистами осталось великое открытие основного инструмента сравнения – идеального типа. Это открытие было совершено на рубеже веков независимо друг от друга выдающимися мыслителями Эмилем Дюркгеймом и Максом Вебером.

Уже в 90 – е гг. ХIХ в. сначала в серии статей, а затем в книге «Метод социологии» Дюркгейм вводит категорию социального вида как особого исследовательского инструмента, преодолевающего односторонность как крайней описательности, так и крайнего абстрагирования. Он писал: «Понятие о социальном виде имеет то огромное преимущество, что занимает среднее место между двумя противоположными представлениями о коллективной жизни, долгое время разделявших мыслителей; я имею в виду номинализм историков и крайний реализм философов. Казалось, что социальная реальность может быть только предметом или абстрактной и туманной философии, или чисто описательных монографий. Но можно избегнуть этой альтернативы, если признать, что между беспорядочным множеством исторических обществ и единственным, но идеальным понятием о человечестве, существуют посредники – социальные виды». Таким образом, Дюркгейм не только вводит категорию социального вида, но и намечает для его использования особую, посредничающую между абстрагированием и описательностью область научного исследования – социальную морфологию. Подобным образом определенная морфология – это не что иное, как компаративистика.

Максу Веберу принадлежит заслуга введения в гуманитарную науку категории идеального типа. В статье 1904 г. «Объективность социально – научного и социально – политического познания» Вебер определяет идеальный тип следующим образом: «Это – мысленный образ, не являющийся ни исторической, ни тем более «подлинной» реальностью. Еще менее он пригоден для того, чтобы служить схемой, в которую явление действительности может быть введено в качеств частного случая. По своему значению это чисто идеальное пограничное понятие, с которым действительность сопоставляется, сравнивается, для того чтобы сделать отчетливыми определенные значимые компоненты ее эмпирического содержания».

Однако, несмотря на столь важные методологические открытия, в гуманитарной науке продолжали доминировать позитивистско – описательные подходы. В сравнительных исследованиях преобладали институционально – юридические аспекты, нормативный подход, подчеркивание «образцовости» той или иной страны, определенного политического института, однолинейный евро – центричный прогрессизм. За небольшими исключениями так продолжалось вплоть до рождения «новой» сравнительной политологии.

Сравнительное правление. В начале ХХ в. сравнительная политология под названиями «сравнительное правление» либо «сравнительная политика» уверенно занимает место одной из основных отраслей политической науки. Например, в 1912 г. это официально было зафиксировано Американской ассоциацией политической науки. ААПН подчеркивала что основными отраслями политической науки являются сравнительная политика, американская система правления, право, политическая теория и др. Франко – британский компаративист Жан Блондель считает, что сравнительная политология выделяется в качестве самостоятельной ветви исследования политики примерно к началу Первой мировой войны.

Традиционные позитивистско – эмпирические приемы проявились в трудах следующих известных компаративистов. Свое научное кредо известный американский политолог Джеймс Брайс сформулировал в завершающем труде «Современные демократии» (1921). Задачу исследователя Брайс видит не в том, чтобы «предлагать теории», а в обобщении данных. «То, что нам необходимо – это факты, факты, и еще раз факты» (сравните с фразой французского историка – позитивиста Н.Д.Фюстеля де Куланжа «Тексты, все тесты, ничего, кроме текстов!»). Брайс подчеркивает: «Существуют два метода рассмотрения предмета. Один, использовавшийся моими предшественниками, заключается в систематическом описании черт демократического правления в целом, используя факты отдельных демократий в качестве иллюстраций предложенных принципов. Другой метод, прославленный Монтескье и Токвилем, непосредственно связывает его с ключевыми конкретными феноменами человеческого общества, позволяя ему следовать за аргументами и оценивать критику, поскольку последние теснее связываются в нашей памяти с фактами, которые их породили». Книга Брайса в начале ХХ в. оказалась практически единственным примером обсуждения методологических вопросов сравнения. Брайс очень близко подошел к тому, чтобы указать на главную проблему традиционного этапа сравнительной политологии, на универсализацию, а затем и на мифологизацию популярных образцов. Действительно, в первой половине ХХ в. мы видим идеологически мотивированное создание «мифотипов» демократии, нации, социализма, фашизма, тоталитаризма и т.д. Надо признать, что Брайс, критикуя такой подход, сам не избежал идеализации атлантической версии демократии, выведенной им из сравнения политических систем США, Канады, Австралии, Новой Зеландии, Франции и Швейцарии.

Большой интерес политологов вызвали работы Германа Файнера «Теория и практика современного правления» (1932, 1949) и Карла Фридриха «Конституционное правление и политика» (1937) и «Конституционное правление и демократия» (1946). В этих трудах намечается серьезный переход от изучения политики по странам (country – by – country approach) к изучению политических институтов (institution – by – institution approach). В таком же ключе выполнены исследования Кеннета Уиера «Федеративное правление» (1945) и «Современные конституции» (1951) и Мориса Дюверже «Политические партии» (1951).

Существенным фактором накопления потенциала сравнительной политологии было также чтение учебных курсов. Особую роль в консолидации профессии сыграла чикагская школа, созданная в 1920 – е гг. Чарльзом Мерриамом. Как вспоминал Гэбриэль Алмонд, в Чикагском университете в 1930 – е годы читался ряд курсов по сравнительным исследованиям: Л.Уайт читал общий курс по сравнительному правлению, Г.Госнелл – по сравнительному анализу политических партий, Г.Лассуэлл – по общественному мнению с привлечением материала из Европы. Важными факторами, благоприятствовавшими сравнительным исследованиям в США, стали, с одной стороны, усиление влияния США после Второй мировой войны, своеобразная политическая экспансия США, потребовавшая знания специфики других стран и соответственно сравнения и, с другой стороны, мощный приток интеллектуальных сил из Европы в США, обратившихся в большинстве своем к сравнительной и международной политологии. В ходе Второй мировой войны была развернута деятельность специального комитета по компаративистике, созданного ААПН. В отчете комитета за 1944 г. Карл Левенштейн писал: «Преобладающее мнение участников состояло в том, что сравнительное правление утратило свой традиционный характер описательного анализа и вот – вот приобретет характер «целостной» (total) науки, если ей дано служить сознательным инструментом социальной инженерии».

«Новая» сравнительная политология. Важную роль в оживлении сравнительно – политических исследований, вдохнувших в них новую жизнь, сыграло одно знаковое событие. Именно его называют точкой отсчета «новой» сравнительной политологии в отличие от традиционной. Это был семинар, проведенный в 1952 г. в Северо – Западном Университете США (Эванстон, Чикаго) под эгидой Совета по обществоведческим исследованиям. Участниками семинара были известные политологи: Сэмуэль Биер, Джордж Блэнкстен, Ричард Кокс, Карл Дойч, Гарри Экстейн, Кеннет Томсон, Роберт Уорд, а также председатель семинара Рой Макридис. Этих ученых, первоначально названных «обновленцами», вскоре возвели в ранг «крестных отцов» современной научной политологической компаративистики.

Рой Макридис сформулировал основные черты традиционного сравнительного анализа. По его мнению, он был:

по сути несравнивающий;

по сути описательный;

по сути ограниченный, паройкиальный;

по сути статичный;

по сути монографический.

Со всеми этими недостатками участники семинара предложили бороться путем развития сравнительного научного метода. На семинаре были сформулированы восемь методологических тезисов.

1. Сопоставление предполагает абстракцию. Конкретные ситуации или процессы никогда не могут сравниваться. Р.Макридис подчеркивал: «Каждый феномен уникален, каждое проявление уникально, каждый процесс, каждая нация, каждый индивид в определенном смысле уникальны», а значит, неравноценны и несравнимы. Сравнивать их, значит подбирать определенные (идеальные) типы или понятия, тем самым существенно «искажая» уникальное и конкретное.

2. Перед любым сопоставлением необходимо не только установить категории и понятия, но также определить критерии релевантности (соотнесенности) отдельных компонентов социальной или политической ситуации анализируемой проблеме, например, природных катаклизмов – политической нестабильности.

3. Необходимо установить критерии для адекватной репрезентации отдельных компонентов, которые подвергаются общему или проблемному анализу (проблема установления меры или стандартных шкал показателей).

4. При попытке построить политическую теорию необходимо сформулировать гипотезы, вытекающие либо из контекста концептуальной схемы или из формулировки проблемы.

5. Формулировка гипотетических отношений и их проверка эмпирическими данными никогда не сможет получить доказательности. Гипотеза или серия гипотетических отношений будет доказана, т.е. верифицирована только при условии одновременной фальсификации.

6. Предпочтительней формулировать серии гипотез, чем единичные гипотезы.

7. Компаративн