Традиции латинской транслитерации

Изменение окончания.

Изменение места ударения.

Место имени и фамилии.

Воздействие специфики ПЯ на межъязыковое транскрибирование

Специфика языка перевода (в данном случае — русского) накла­дывает отпечаток на оформление языковых единиц при межъязыко­вом транскрибировании.

Наиболее типичны следующие случаи:

1. Оформление сложных имён и фамилий.

В русском языке они оформляются с помощью дефиса: англ. Ernest Seton Thompson — рус. Эрнест Сетон-Томпсон

Если на языке оригинала имя пишется после фамилии, то при переводе на русский язык порядок меняется на обратный согласно русской традиции (исключение составляет перевод библиографиче­ских материалов):

Ударение зачастую переносится на привычный для русского язы­ка слог, если подобное слово уже есть в русском языке: дат. 'Anton — рус. Ан'тон. По тем же причинам, по-видимому, основное ударение в слож­ных именах собственных переносится на вторую часть слова, как обычно в русском языке: нем. 'Willibald — рус. Вилли'бальд.

В некоторых случаях при транскрибировании наблюдается частич­ное изменение состава фонем слова ИЯ, которое объясняется уподоб­лением грамматической системе ПЯ (в данном случае — русского): нем. Amalie — рус. Амалия.

В силу вступает традиция оформления женских имён и фамилий (в том числе иностранных), а также некоторых мужских фамилий, восходящая к прошлым векам.

Транслитерация (побуквенное уподобление) не применяется в со­временной технике перевода для передачи новых, ещё не освоенных языком слов. Но некоторые слова в разных языках представляют со­бой когда-то транслитерированные однозначные соответствия: ср. в русском языке «Гюго» (вместо правильной транскрипции «Юго» — от фр. Hugo); «Гейне» (вместо «Хайне» — от нем. Heine).

Традиция транслитерирования спонтанно развивается в эпохи наиболее активных межкультурных контактов, и для разных языков эти исторические периоды не всегда совпадают. Для России плодо­творным был XVIII в., в начале которого было «прорублено окно в Европу». Именно в XVIII в. появились русские версии имён: Дидерот, Невтон, Ловелас (впоследствии нариц. «лове­лас»); и только в XIX в. они начали сменяться более знакомыми нам, основанными на принципе межъязыковой фонематической транс­крипции именами: Дидро, Ньютон и др. И действовал здесь не про­извол отдельных авторов, а вполне объяснимая идеология эпохи, опиравшаяся, в свою очередь, также на авторитетные традиции.

Следует напомнить, что одним из основных лозунгов Просве­щения, под знаменем которого жил XVIII в., было распростране­ние позитивных знаний и полезного, поучительного искусства, в первую очередь литературы. При таком настрое на безграничный культурный обмен национальные различия игнорировались — вре­мя резкого роста национального самосознания ещё не настало. В связи с этим имена собственные — имена известных деятелей науки и культуры, име­на персонажей литературных произведений — передавались на другие языки в некоей усредненной форме, с опорой на существо­вавшее представление о прочтении латиницы. То же, как точно зву­чат эти имена в иностранном языке, никого специально не интере­совало, и экзотический колорит звучащей чужеземной речи не приносил ещё человеку XVIII в. особого удовольствия, которое на полвека позже доставляли Тютчеву песни скальдов, а Лермонто­ву — речь кавказцев.

Какие же существовали в XVIII в. представления о прочтении ла­тиницы? Они опирались на многовековую традицию перевода имён собственных с латыни. А поскольку в мёртвом, и поэтому стабильном к тому времени латинском языке доминировало графемное, побуквен­ное прочтение (точнее говоря, сохранился и застыл фонематический принцип записи речи), выработалась традиция побуквенного прочте­ния, т. е. транслитерации и при переводе на другой язык: ср. в русском Homer — Гомер. Постепенно сформировались и правила частичного переоформления фонемного состава переводимого слова с целью снаб­дить его русскими грамматическими показателями (грамматикали­зация). Так, латинские имена мужского рода на -о получали оконча­ние -он: Cicero — Цицерон, Naso — Назон, Cato — Катон. Имена мужского рода на -us теряли это окончание при транслитерации: Severus — Север, Brutus — Брут; имена мужского рода на -ius полу­чали окончание -ий: Marius — Марий, Publius — Публий. Традиция сохранилась вплоть до XIX в., и именно она объясняет русское оформ­ление имён ученых и писателей XVI-XVIII вв., которые по существо­вавшему тогда обыкновению принимали имена в латинизированной форме: Цельсий (от Celsius), Олеарий (от Olearius).

В XIX-XX вв. такой способ перевода, совмещающий транслите­рацию и частичное переоформление морфемного состава имени, сменился последовательной межъязыковой транскрипцией — поэто­му имя великого поэта эпохи немецкого барокко XVII в., которое стало по-настоящему известно только во второй половине XX в., получило оформление Андреас Гриффиус (от нем. Andreas Griffius), а не Андрей Грифий, как это можно было бы ожидать, скажем, в XVIII в.

Итак, в XVIII в. любой иностранный текст, записанный знаками латинской графики, при прочтении, по-видимому, побуквенно при­равнивался к латыни — международному языку светского знания. Переведенные таким образом слова включались в культурную тра­дицию и дошли до наших дней: Гамбург, Гейдельберг, Лондон, Дар­вин, Линкольн, Корнель и т. д. В некоторых случаях транслитерация держалась недолго и впоследствии сменилась транскрипцией. Это ха­рактерно было, например, для перевода французских имён собствен­ных на русский язык, поскольку французский язык к XIX в. оконча­тельно утвердился в России как язык светского общения, и его звучание стало повсеместно известно. Так, перевод имени писателя Diderot — Дидерот (транслитерация) к середине XIX в. сменился на Дидро (транскрипция). Ушло в прошлое и слияние титула с именем; сохранилось оно лишь в самых известных именах: Лаперуз (La Perouse), Делабарт (De la Barthe), Лагарп (De la Harpe).

В XX в., вплоть до второй его половины, применение метода пе­ревода имён собственных с помощью транслитерации ещё имеет место, но носит непоследовательный характер. Ср. имена, переве­денные на русский язык и вошедшие в русскую культуру в XX в.: Герман Гессе (Hermann Hesse —Херман Хессе), Рудольф Хесс (Rudolf Hess), Гитлер (Hitler — Хитлер), Гамсун (Hamsun — Хамсун), Хандке (Handke), Фрейд (Freud — Фройд), Клее (Klee — Кле), Бредбери (Bradbury — Брадбери), Клиберн (Kliburn — Клайберн), Дирок (Dirac — Дайрак) и др.

Но и сегодня, когда метод транскрипции стал ведущим, отмеча­ется непоследовательность в его использовании. Автор одной из наиболее подробных монографий о переводе имён собственных Д. И. Ермолович называет в качестве одной из причин сохранения элементов транслитерации при транскрибировании необходимость восстановления исходной формы имени собственного (например, в письменном переводе).

Разумеется, такие соображения могут побуждать нормализаторов транскрипции сохранять часть гра­фического облика, но вероятнее всего они фиксируют в системе транскрипционных соответствий уже сформировавшуюся в узусе тенденцию — а она склонна частично сохранять транслитерацию. Прежде всего это проявляется в сохранении удвоенной согласной в англо-русских и немецко-русских транскрипционных соответстви­ях: Collins — Коллинз, Schiller — Шиллер, хотя удвоенные соглас­ные здесь означают лишь краткость предшествующего гласного, а фонема — одна.

В качестве причин отказа от последовательного межъязыкового транскрибирования некоторые исследователи приводят стремление к благозвучию. Этим объясняют: варианты Герман (вместо Херман), Герц (вместо Херц) при переводе с немецкого языка; Роза (вместо Рожа — Rozsa) в переводе с венгерского.

Фактор благозвучия действительно следует признать важным, поскольку случайное неблагозвучие может вызвать незапланирован­ный в языке оригинала эмоциональный эффект (комический, шокирующий и т. п.). Однако особенно остро благозвучие, или, шире, спе­цифика звучания, интересует переводчика тогда, когда она входит в инвариант, а это бывает при переводе поэтического текста.

Таким образом, мы познакомились с фонетическими проблемами перевода. Все они так или иначе связаны со звучащей речью или с закреплением этого звучания средствами графики.

Подведём некоторые итоги.

1.В устном переводе фонетические проблемы связаны как с этапом восприятия ИТ, так и с этапом перевыражения текста на ПЯ.

2.Неполнота или ненормативность звучания ИТ могут преодолеваться с помощью навыка текстового прогнозирования; однако они способны и полностью блокировать процесс перевода.

3.Как в устном, так ив письменном переводе в тех случаях, когда единицей перевода является фонема, перевод осуществляется с помощью межъязыкового транскрибирования по определённым правилам.

4.Отклонения от принципа транскрибирования связаны с традициями и мерой грамматикализации слова в ПЯ.

5.В поэтическом тексте фонетические особенности, отражённые с помощью графики, являются частью системы художественных средств, передают эстетическую информацию и входят в инвариант перевода.