ЛЕСТВИЦА ЧИНОВ.

Разнообразие составных элементов, социальных и этнографических, должно было сообщать служилому московскому классу XV и XVI вв. чрезвычайную пестроту. Со временем эти столь разнообразные элементы с помощью одинаковых прав и обязанностей сольются в одно сословие, а сословные права и обязанности при содействии одинакового воспитания, одинаковых понятий, нравов и интересов сомкнут это сословие в плотный однородный слой населения, который под именем дворянства надолго станет во главе русского общества и оставит в нем глубокие следы своего влияния. Но в XVI в. еще не было ничего подобного: говоря о тогдашнем военно-служилом люде, нельзя говорить об однородном плотном сословии. Пестрота составных элементов класса отражалась и на его служебной организации. Различные слои его к концу XVI в. составили служебную иерархию, по ступеням которой служилые люди размещались «по отечеству и по службе» - по родословной знатности и по боевой годности, образуя несколько разрядов, или чинов. Эти ступени составляли три группы чинов, горизонтально лежавшие одна на другой. Вот их перечень, начиная сверху:

1) чины думные, бояре, окольничие и думные дворяне;

2) чины служилые московские, т. е. столичные, - стольники, стряпчие, дворяне московские, жильцы;

3) чины городовые или уездные, провинциальные - дворяне выборные, дети боярские дворовые и дети боярские городовые. Дворяне выборные были наиболее зажиточные и исправные по службе, отборные из уездных детей боярских, какие бывали не в каждом уезде, они по очереди на известный срок вызывались в Москву для исполнения столичных поручений, служили младшими офицерами в своих уездных отрядах, вместе с московскими чинами входили в состав царева полка, когда государь сам шел в поход, вообще составляли переходную ступень от городовых чинов к столичным. Лествица перечисленных служилых чинов XVI в. очень похожа на позднейшую табель о рангах, однако отличается от нее тем, что служебные чины нашего времени приобретаются, разумеется, в законном порядке, служебной подготовкой, образовательным цензом и потом личной службой, а в Московском государстве ими жаловали не столько за личную службу, сколько «по отечеству», по службе отцов и дедов, составлявшей ценз генеалогический; следовательно тогдашние чины в значительной степени были наследственными. Человек знатного боярского рода обыкновенно начинал службу в чине дворянина московского, штаб-офицера или даже стольника, полковника и постепенно поднимался выше. Незнатный городовой сын боярский мог дослужиться до чина жильца или дворянина московского, но чрезвычайно редко поднимался выше. Значит, родовитый человек начинал с того, чем иногда и очень редко кончал неродовитый.

ЧИСЛЕННОСТЬ КЛАССА.

Трудно определить численность всего военно-служилого московского класса в конце XVI в., когда завершалась его вербовка. Английский посол Флетчер, бывший в Москве в 1588 - 1589 гг., насчитывает до 100 тысяч ратников, получавших ежегодно жалованье и находившихся на постоянной службе, но он не указывает количества многочисленных городовых детей боярских, которых мобилизовали только для известного похода и потом распускали по домам. Флетчер не говорит и о служилых инородцах - казанских татарах, черемисах и мордве, которых Маржерет немного позднее Флетчера насчитывает до 28 тысяч. По разрядной книге полоцкого похода 1563 г. в рати, какую повел с собой царь под этот город, числилось свыше 30 тысяч боевых людей. Но книга не считала вооруженных дворовых людей, с которыми шли в поход служилые помещики и вотчинники, и потому разрядную цифру армии, взявшей Полоцк, надобно удвоить, если не утроить; современники, очевидно, преувеличивали, доводя ее силу до 280 тысяч, даже до 400 тысяч. В 1581 г., когда Баторий осадил Псков с гарнизоном не менее 30 тысяч человек, а в Новгороде стоял князь Голицын с 40 тысячами, под Старицей у царя было, по летописи, собрано 300 тысяч. К этим массам надо прибавить еще многие тысячи, которые защищали взятые незадолго до того Баторием Полоцк, Сокол, Великие Луки и другие города и большая часть которых погибла при взятии этих городов. Тот же французский капитан Маржерст, перечисляя разнообразные составные части московской рати, говорит, что они в совокупности достигают невероятного числа (un nombre incroyable).