Инфинитные формы глагола

В состав инфинитных (неличных) форм глагола входят инфининтив, причастия, атрибутивные (полные) и предикативные (краткие), а также деепричастие.

Инфинитив и деепричастие – аналитические, аморфные формы, атрибутивные причастия относятся к атрибутивному словоизменительному классу, а предикативные – к родо-предикативному классу.

Вид и залог характеризуют все системы форм глагола, но есть определенная специфика в залоговых значениях деепричастия и инфинитива.

Считается, что инфинитив и деепричастие имеют только действительный залог. Однако европейская традиция, включающая причастные формы со связкой быть (иметь) в спряжение глагола, включает в состав форм глагола и пассивный инфинитив, и пассивные деепричастные формы: бить / быть битым; любя / будучи любим.

Потенциально у глагола может быть четыре причастия, образующих двухмерную матрицу «время × залог»:

Таблица 13

Система причастий глагола

Однако далеко не все глаголы могут похвастаться полным набором причастий. Наиболее серьезное ограничение – у глаголов совершенного вида. У них по определению не может быть форм и систем форм настоящего времени. С другой стороны, многие глаголы несовершенного вида не имеют форм прошедшего времени. Страдательные причастия прошедшего времени глаголов несовершенного вида очень редки и, как правило, мало употребимы именно как причастия, то есть для обозначения события. Очень легко происходит их адъективация.

Особую проблему составляет актуализация инфинитных форм и их синтагматика. В силу того, что инфинитив и деепричастие лишены актуализационных категорий, а у атрибутивных причастий их набор ограничен временем, у инфинитных форм в большей степени, чем у личных форм глагола, развита относительная актуализация, то есть привязка не к прагматической ситуации, а к событию, обозначенному в окружении инфинитной формы, или его участникам.

У деепричастия, за редким исключением, актуализация относительная. Все актуализационные значения: время, модальность, лицо – ориентированы на соответствующие значения личной формы глагола, выступающей в функции предиката предложения. Лицо и модальность совпадают со значением лица и наклонения личной формы глагола, а временная актуализация зависит от вида деепричастной формы. Деепричастия несовершенного вида в общем случае выражают одновременность с событием, обозначаемым личной формой глагола, а деепричастия совершенного вида – предшествование или, реже, следование. Абсолютной актуализацией характеризуется так называемый абсолютный, или независимый, деепричастный оборот, выражающий речевой компонент модуса выказывания, например: Но, говоря серьезно, мне надоело до смерти ездить (пример Т.В. Шмелевой) [Шмелева, 1984].

Личная актуализация предикативных причастий аналогична актуализации граммем сослагательного наклонения и прошедшего времени изъявительного наклонения личных форм глагола. Временная актуализация осуществляется с помощью связки быть, которая в настоящем времени представлена синтаксическим нулем. Эта же связка в будущем времени позволяет осуществить и личную актуализацию причастия.

Актуализация атрибутивного причастия зависит от его синтаксической роли. Оно может реализовать как относительную, так и абсолютную актуализацию времени и модальности. В этом случае личная актуализация для причастия неважна, потому что роль субъекта или объекта (в зависимости от залога) процесса, обозначаемого причастием, выполняет референт субстантивной формы, определяемой причастием. Поэтому можно говорить, что падеж причастия в сочетании с родом и числом выступает своеобразной актуализационной категорией.

Общей особенностью конструкций с инфинитивом в русском языке является то, что для субъекта при нем зарезервирована позиция Дат. падежа существительного, например: Вам сейчас выходить (ср. Вы сейчас выходите); Тебе ли осуждать меня? (ср. Ты ли осуждаешь меня?). Крайне редко встречается инфинитив с Им. падежом существительного, например, А царица хохотать (пример М.И. Черемисиной и Т.А. Колосовой [Черемисина, Колосова, 1987. С. 87]). Такие структуры можно интерпретировать как эллиптические с элиминацией связки, имеющей значение начала процесса – в приведенном высказывании принялась, начала, стала и т.п.

Для объяснения того, почему вместо Им. падежа субъекта при инфинитиве употребляется Дат. падеж, удобно использовать понятие контроля события со стороны субъекта. Событие, обозначаемое инфинитивом, не может контролироваться субъектом, поскольку оно на актуальный момент, а именно на момент речи или опорного события (то есть такого, которое является точкой отсчета для обозначения времени других событий, например, форм относительного времени глагола) не существует в действительности. При этом актуализированная в высказывании форма инфинитива может иметь значение:

а) нереальности (модальность долженствования, возможности, желания, намерения и т. п.), например: Гуров давно собирался выбраться на ипподром, все откладывал, сегодня был здесь впервые и не ожидал, что лошади могут быть такими красивыми и произвести на него, человека современного и рационального, столь сильное впечатление (Н. Леонов. Явка с повинной);

б) не состоявшегося на актуальный момент события, например, в форме будущего времени или в сочетании с фазовыми глаголами: Нина немного оттаяла и с сарказмом спросила: // – Начнете ухаживать? (Н. Леонов. Явка с повинной.);

в) завершенности события на актуальный момент: Физики, – во всяком случае, те, что остались в России, – перестали интересоваться работами друг друга (Ф. Искандер. Авторитет);

г) обобщенности события, например, Это слишком просто – умереть за родину и фюрера на фронте! И кудасложнее жить здесь, под бомбами, и выжигать каленым железом скверну! (Ю. Семенов. Семнадцать мгновений весны).

Во многих случаях трудно дифференцировать виды актуального несуществования события. Например, собирался выбраться можно в равной степени отнести видам (а) и (б).

Наличием субъектной валентности инфинитив сближается, с одной стороны, с личными формами глагола, имеющими соответствующую валентность Им. падежа, и с другой стороны, с существительными, обозначающими события, такими, как бег, стрельба и др., у которых также есть позиция субъекта – Род. падеж или притяжательное / относительное прилагательное, например: Друг бежит – бег друга – другу бежать, он стреляет – его стрельба – ему стрелять и т.п.

В русском языке существуют следующие инфинитивные конструкции:

1. Инфинитив в качестве самостоятельного предиката: Встать!; Вам выходить; Чего мне ждать?; Некуда идти и др.;

2. Инфинитив в сочетании с основным предикатом, который может быть выражен личной формой глагола, словом категории состояния, наречием или формой существительного: Причем после первого выступления редакция «Известий» посулила начальнику краевого УВД предъявить судебный иск... (Комок); Тоже милая черта краснеть по каждому поводу и без оного, это удивительно помогает в работе с людьми (Н. Леонов. Явка с повинной); Боже мой, думал он, включая электробритву, сколько можно бриться! (Ф. Искандер. Авторитет);

3. Конструкция инфинитив-(связка)-инфинитив / существительное в Им. падеже, например, Жизнь прожить – (это, это вам) не поле перейти;

4. Сложные предложения с инфинитивным предикатом в придаточной части, например: Секунд 30 публика раздумывала, сразу смываться из зала или постепенно (Аргументы и факты). Штирлиц вспомнил, как неделю назад Клаус надевал одежду каторжника перед тем, как устроить спектакль с прогоном заключенных через ту деревню, где жил пастор Шлаг (Ю. Семенов. Семнадцать мгновений весны).

В предложениях с инфинитивом в качестве единственного предиката (инфинитивных предложениях) позиция субъекта всегда присутствует, однако чаще не замещается, например, в предложениях со значением побуждения: Стоять (ср. Всем стоять) и при обобщенном субъекте при отрицании: Его уже не найти (ср. Вам его уже не найти).

В простых предложениях, где инфинитив сочетается с основным предикатом (сказуемым), нет позиции Дат. падежа субъекта при инфинитиве. Условия определения субъекта в этом случае подробно описаны И.Ш. Козинским [1985] и подчиняются довольно нетривиальным правилам. При этом наиболее значимым является классическое деление инфинитивных конструкций на конструкции с объектным и с субъектным инфинитивом [Грамматика, 1970. С. 513], которое задает два класса предикатов (сказуемых), один из которых предполагает, что субъектом действия, обозначаемого инфинитивом, является адресат действия, обозначаемого основным предикатом (поэтому точнее, если говорить о референтных отношениях субъекта при инфинитиве, называть такой инфинитив адресатным), а другой – что субъектом события, выраженного инфинитивом, является субъект и основного предиката. Таким образом, определение субъекта действия, обозначаемого инфинитивом, зависит от значения основного предиката, см., например: ИВАН СИЛАЕВ готов вступить в новую демократическую партию (Красноярский рабочий); Сейчас, знаю, СЕЛЬСКИЕ СТРОИТЕЛИ намерены возвести в городе два жилых многоквартирных дома (Красноярский рабочий) – и Я советовалбы ТЕБЕ, игемон, оставить на время дворец и погулять пешком где-нибудь в окрестностях, ну, хотя бы в садах на Елеонской горе (М. Булгаков. Мастер и Маргарита).

Слова, обозначающие психическую или ментальную деятельность человека, управляют субъектным инфинитивом, ср., например, [Когда я увидела в магазине новый томик «Опавших листьев», я так и вцепилась в них.] Ø 'я' Думалавстретить в них то же (В. Розанов. Предисловие к «В Сахарне»), а слова со значением речи и, шире, коммуникативного действия в общем случае – адресатным инфинитивом, см.. например: [Распоряжения насчет мальчиков никакого сделано не было.] Сказанобыло только держать обоих в кухне (М. Салтыков-Щедрин. Невинные рассказы). При использовании специализированных предикатов речи субъектное значение инфинитива включено в их семантику; так, слова со значением обещания и согласия / отказа управляют субъектным инфинитивом, а слова с императивным значением – адресатным, ср., например: Важно, что он согласился помогать коммунисту (Ю. Семенов. Семнадцать мгновений весны) и Турилин, вручая пустую папку, порекомендовал почаще заглядывать и советоваться, а сейчас немедленно отправляться к следователю прокуратуры, получить от него указания и действовать, чтобы установить «неизвестное лицо, совершившее убийство гр-на Логинова Б.А.» (Н. Леонов. Явка с повинной).

Единственным амбивалентным предикатом со значением речи, допускающим управление и субъектным, и адресатным инфинитивом и даже объединяющим субъекта и адресата в субъекте инфинитива, является глагол предложить с производными (см. [Козинский, 1985]). Совместимость разных актантных прочтений инфинитивной конструкции с глаголом предложить делает допустимым даже высказывание с соподчиненными инфинитивами, один из которых может прочитываться как адресатный, а другой – как субъектный, ср., например: Если расчет происходит непосредственно около магазина – предложитеØ (им) положить (чтобы они положили? чтобы вы положили?) деньги россыпью в ваш портфель, а ключ для спокойствия покупателей передать (чтобы вы передали) им (Культура. Спорт. Отдых, 1991, № 22-23).

Кроме слов со значением «чувства-мысли-речи» инфинитив употребляется в сочетании с глаголами, их производными и самостоятельными существительными и прилагательными других семантических классов, которые, в зависимости от семантики, также управляют субъектным или адресатным инфинитивом. Эти классы описаны, например, в [Грамматика, 1970. С. 513-516].

Литература

Бондарко А.В. Вид и время русского глагола. М.: Наука, 1971.

Гловинская М.Я. Семантические типы видовых противопоставлений русского глагола. – М., 1982.

Грамматика современного русского литературного языка. М.: Наука, 1970.

Козинский И.Ш. Кореферентные связи инфинитивных оборотов в русском языке // Типология конструкций с предикатными актантами. Л.: Наука. Ленинград. отд-ние, 1985. С. 112-116.

Маслов Ю.С. Глагольный вид в современном болгарском литературном языке (значение и употребление) // Вопросы грамматики болгарского литературного языка. М., 1959. С. 307-312.

Падучева Е.В. Семантика времени и вида в русском языке // Падучева Е.В. Семантические исследования. – М., 1996. – С. 7-191.

Успенский Б.А. Поэтика композиции: Структура художественного текста и типология композиционной формы. М.: Искусство, 1970. 255 с.

Холодович А.А. Залог. 1: Определение. Исчисление (1970) // Холодович А.А. Проблемы грамматической категории. Л,, 1979. – С. 277-293.

Храковский В.С. Диатеза и референтность (К вопросу о соотношении активных, пассивных и реципрокных конструкций) // Залоговые конструкции в разноструктурных языках. Л., 1981. – С. 5-39.

Черемисина М.И., Колосова Т.А. Очерки по теории сложного предложения. Новосибирск, 1987. 197 с.

Шмелева Т.В. Деепричастие на службе у модуса // Системный анализ значимых единиц русского языка. Синтаксические структуры. Красноярск, 1984. С. 64-70

ГЛАВА 9. КВАЛИФИКАТИВНЫЕ СЛОВА, ИЛИ
ПРИЛАГАТЕЛЬНЫЕ

Формирование прилагательного как части речи связано с расширением синтетизма имени, а именно развитием родового словоизменения.

Прилагательное предназначено для обозначения качеств.

Качество как реалия характеризуется следующими признаками:

– в отличие от предметов и веществ, они несубстанциальны, не мыслятся как нечто материальное; ср. названия: признак – идея вторичности, свойство – идея принадлежности. Отсутствие субстанциальности отражается в том, что категория рода у прилагательного является не классификационной, а словоизменительной;

– в отличие от событий и процессов, не протекают во времени, не длятся, а накладываются на другие реалии. С этим связано отсутствие категорий вида и времени, а также наличие особой атрибутивной системы форм (в школьной грамматике именуемой полной формой), которая изменяется по числам и падежам, а в единственном числе и по родам для уподобления (согласования) с существительным, Обычно именно атрибутивная система форм считается базовой для прилагательного;

– характеризуются интенсивностью – континуальным, недискретным количеством. Эта особенность эталонного денотата прилагательного отражается в развитой, хотя и не очень систематичной, категории степени сравнения.

Качество – сложное для понимания явление действительности. Степень абстрактности качеств высока – выше, чем у процессов, которые длятся и изменяются во времени.

Качество как абстрактное, потенциальное явление обязательно должно проявляться, то есть актуализироваться. При этом совершенно необязательно, чтобы оно проявлялось постоянно и аутентично. Так, например, красная рубашка видна как красная при дневном свете, в сумерках воспринимается как серая, а темной ночью вообще не видна, то есть проявляется как черная. Тем не менее мы называем ее красной, ориентируясь на условия проявления, которые предполагаем нормальными. Еще сложнее ситуация с внутренними или социальными качествами человека: они проявляются в его жизни и деятельности и для нас иногда сложно определить, какие же условия проявления можно считать нормальными.

Качество нельзя отождествлять или непосредственно связывать с его носителем. Если человек перестал быть коммуникабельным, это не значит, что коммуникабельность как качество исчезло. Оно перестало характеризовать данное лицо, то есть разорвалась его связь с носителем.

Школьная грамматика и многие грамматические традиции определяют категориальное значение прилагательного как признак, см., например, [Русская грамматика, 1982. С. 540]. Однако такая квалификация является относительной, а не сущностной: признак – это то, что привязано к другому, характеризует другое. В то же время существительное имеет значение предмета, и есть номинативный класс предметов, категориальное значение глагола определялось как процесс, событие или действие, и каждое из понятий этого ряда связано с номинативным классом, а числительное связывалось с семантикой количества.

Термин «признак» как относительная величина фиксирует только то, что обозначаемое отличает определяемую сущность от других. Умный – это признак какого-то человека. Но и газета в руке – это тоже признак человека. Наиболее последовательные лингвисты распространили эту простую идею на другие части речи. По этой системе можно определять категориальное значение глагола также как признак (!), а категориальное значение наречия – как признак признака.

Другая крайность в определении категориального значения – точка зрения В.В. Виноградова [1986]. Он стал распространять понятие качества даже на прилагательные, которые качество не обозначают.

Прилагательное представляет собой словоизменительный гиперкласс. Парадигму прилагательного составляют:

– 4 краткие (предикативные) формы: веселÆ, весела, весело; веселы, Это базовая система форм прилагательного, отражающая специфику родо-числового словоизменения;

– условно 24 полные, или атрибутивные, формы;

­– 1 качественное наречие: весело;

– 1 форма «категории состояния», выделение которой чрезвычайно спорно: Мне было весело;

– объединяющая система форм – агглютинативная (предикативная) сравнительная степень сравнения (веселее), к которой привязаны также условно 24 атрибутивные формы аналитической-синтетической сравнительной степени сравнения (более веселый), 4 предикативные формы сравнительной степени (более весел), агглютинативно-аналитическая форма превосходной степени (самый веселый), 24 агглютинативные формы превосходной степени (веселейший), а также агглютинативно-аналитическая форма превосходной степени (веселее всех / всего).

М.В. Панов вводит в парадигму прилагательного также субстантивированные прилагательные. Однако отнесение этих образований к прилагательным размывает представление о границах частей речи.

Словоизменительную специфику прилагательного составляют две особенности:

– развитие родового словоизменения.

– степень сравнения как категория меры качества.

Родовое словоизменение пока плохо осмыслено морфологами. Суть его в том, что словоизменительная категория рода позволяет прилагательному уподобляться главному слову (как правило, существительному или другим словам субстантивной природы: местоимениям, числительным или субстантивированным словам), отражая такую важную характеристику номината доминирующего слова, как отнесенность к классу. Как считает А. Вежбицкая [1999. С. 91-133], именно отнесенность к классу является доминирующим свойством эталонного денотата существительного. Для нас же более важно, что прилагательное в своем потенциале уподобления стремится к отражению константной, статической характеристики денотата доминирующего слова. Эта особенность поведения прилагательного коррелирует с отражаемым классом реалий: качество константно, как и отношение, в которое вступает предназначенная для его выражения часть речи.

Выделяются три степени сравнения:

1) позитив, или положительная степень;

2) компаратив, или сравнительная степень;

3) суперлатив / элятив, или превосходная / безотносительно высокая степень.

Позитив, то есть – не степень сравнения (О. Еспресен); нулевой, немаркированный (А.М. Пешковский) член оппозиции, безотносительная мера признака (М.А. Шелякин).

Форм и систем форм компаратива и суперлатива больше, чем это необходимо для регулярного, систематичного словоизменения.

Существует одна система форм и одна изолированная форма компаратива:

– аналитико-флективная система форм (первая часть термина обозначает способ выражения категории степени сравнения, а вторая часть – способ синтагматического словоизменения): более быстрый, менее быстрый; более быстр, менее быстр; более / менее быстро;

– агглютинативно-аналитическая форма: быстрее.

У агглютинативно-аналитического компаратива может быть дополнительное префиксальное (!) выражение интенсивности: побыстрее.

Суперлатив представлен следующими разновидностями:

– агглютинативно-флективный: быстрейший, наибыстрейший;

– аналитико-флективный: самый быстрый; наиболее быстрый; наиболее быстро;

– агглютинативно-аналитический: быстре всех (всего).

У агглютинативно-флективной превосходной степени существуют два семантических варианта:

– суперлатив, обозначающий наибольшее проявление качества у его носителя в пределах заданного множества: У него длиннейший в классе нос;

– элятив (элатив), обозначающий просто очень высокую меру качества: У Иван Иваныча был длиннейший нос, которым он почему-то не гордился.

К степени сравнения как грамматической категории примыкают словообразовательные и лексические средства, обозначающие меру и степень качества. К ним относятся:

1) словообразовательные модели, формирующие дериваты прилагательного с модификационными мотивационными отношениями: суффиксация -оват- (гуповатый), ­-ущ- (худущий), ­‑оньк-/-еньк- (легонький); редупликация (красный-красный, зеленый-презеленый); префиксация пре- (презабавный) др.;

2) наречия меры и степени очень, слегка, ужасно, совершенно, почти и т.п.;

3) синтаксические конструкции. Как отмечает Ю.Л. Воротников, помимо и совместно с компаративом относительную меру качества выражают сравнительные конструкции: Так же, как; Comp чем; Не Comp чем.

Морфемное выражение меры качества можно обнаружить и у существительных: слабую (-инка: кислинка, -ца: прохладца, -ина: сутулина, про-: проседь) и сильную: -ынь: теплынь.

Грамматическую и семантическую периферию прилагательного как полевой структуры составляют относительные прилагательные. Однако их номинативный класс нельзя определить как отношение. Мы говорим, что каменный дом – относительное прилагательное, поскольку оно обозначает отношение к камню. Это отношение можно определить как материал. Точно так же и солнечный свет – свет, имеющий отношение к солнцу. Это отношение можно определить как источник. Каждое новое соотнесение относительного прилагательного и существительного обнаруживает какое-то отношение. Оно каждый раз разное, для нас солнечный свет – одно отношение, солнечный день – другое отношение, солнечный зайчик – третье отношение. Принципиально, что относительные прилагательные по сути дела обозначают не только и не столько отношение, сколько реалию, обозначаемую мотиватором этого прилагательного. А отношение может выражаться и соответствующими показателями (флексиями) мотиватора. Напомню, что в курсе словообразования относительные прилагательные определяются как результат транспозиции слов, относящихся к разным частям речи: пришлый мотивирован глаголом прийти, сегодняшний – наречием сегодня, тогдашний – местоимением тогда. Различие между относительным прилагательным и его мотиватором в том, что в мотиваторе отношение выражается грамматическим аффиксом, флексией, за пределами константной основы, а в соответствующем прилагательном – в словообразовательном суффиксе, в пределах основы. А это значит, что мотиватор представляет обозначаемую реалию как независимую, хотя и способную вступать в разнообразные отношения, а относительное прилагательное – как зависимую, несвободную.

Именно наличие большого количества относительных прилагательных определяет потенциальную морфемную структуру этой части речи: корень (наименование реалии) + суффикс (показатель наличия отношения) + флексия. С этой потенциальной суффиксальностью связана типичная детская орфографическая ошибка – два н в слове юный.

Аналогичный процесс – адъективация причастий: Раненный в голову боец → раненый боец; думающий об экзамене студент → думающий студент. Наибольшая тяга к адъективации – у страдательных причастий прошедшего времени глаголов несовершенного вида, которые обозначают состояние, наступившее в результате процесса, обозначаемого глаголом: битый, жареный, стриженый.

Относительные прилагательные имеют ограниченную систему словоизменения: у них нет предикативной системы форм, качественного наречия.

Более сложную ситуацию представляет степень сравнения. Поскольку она имеет агглютинативное выражение, обычно принято считать, что у относительных прилагательных она также отсутствует. Однако, если признать эту категорию оппозитивной, трехчленной, то такие прилагательные представляют дефект степенной парадигмы, определить который, по аналогии с дефектом числовой парадигмы существительного и видовой соотносительности глагола можно термином positiva tantum – прилагательные, имеющие толькоформы положительной степени сравнения.

Обнаруживается, однако, что категория степени сравнения может характеризовать и относительные прилагательные, например: Трудно быть более каменным, нежели этот крупнейший из всех мировых городов, а команда, где служит Денис Смит, произвела за год 8400 выездов, то есть почти в пять раз больше, чем команда полковника Постевого (Ю. Нагибин. Жаркое лето; пример Ю.Л. Воротникова). Таким образом, в очередной раз мы можем наблюдать нестрогое соответствие между семантическим потенциалом категории и ее «работой» на семантику части речи: степень сравнения связана с явлениями, которые имеют градуальную количественную характеристику и выражаются прилагательным.

Для относительных прилагательных очень регулярен переход в качественное прилагательное – «окачествление», метафоризация значения, утрата мотивирующего отношения или его сужения до отношения сходства, составляющего семантическую базу метафоры.

В школьной грамматике в качестве семантико-грамматической периферии выделяется притяжательное прилагательное. В качестве семантической доминанты определяется значение принадлежности. Однако выделение этого «разряда» основано на формальном принципе: притяжательные прилагательные содержат в своем склонении рудименты субстантивного склонения, а именно субстантивные флексии. Такие прилагательные по семантике и количеству форм изменения входят в состав относительных.

Специально следует рассмотреть отношение качества как независимой от времени константной реалии и состояния, которое также неизменно во времени, но, в отличие от качества, во времени протекает, аналогично процессам [Селиверстова, 1982].

Состояниям как типу реалий в морфологии не повезло. Играя колоссальную роль в языковой картине мира, занимая в системе событий значительное место, они не получили в русском языке выражения в виде отдельной части речи. Значение состояния могут иметь отдельные лексемы, относящиеся к разным частям речи: существительному (тоска, боль); прилагательному (сонный); глаголу (спать, тосковать). Первым в современной русистике эту проблему осознал Л.В. Щерба, поставив вопрос о категории состояния как части речи в русском языке [Щерба, 1974]. Слово категория Л.В. Щерба использовал не в соответствии с современным делением на языковые классы и категории, категориями он называл и части речи. Авторитет Л.В. Щербы заставил многих морфологов начать поиски новой части речи, в которых приняли участие многие видные лингвисты: В.В. Виноградов, словацкий русист А.В. Исаченко, Н.С. Поспелов, Е.М. Галкина-Федорук и др.

В.В. Виноградов к категории состояния отнес многие знаменательные слова, частеречная принадлежность которых вызывала сомнение: неглагольные модальные предикаты (надо, можно,), безлично-предикативные слова, совпадающие по внешнему виду с качественными наречиями (боязно, жалко и др.), предикативные прилагательные, не имеющие соотносительных атрибутивных систем форм или существенно отличных от них по семантике (я больно плясать горазд, врать здоров), существительные в функции предиката состояния (уже пора было уезжать, не промах). И.И. Мещанинов, напротив, не нашел оснований для выделения «категории состояния» как части речи, однако же предложил рассмотреть другого претендента на роль самостоятельной части речи – краткие (предикативные) прилагательные, обладающие самостоятельным словоизменением.

В 1955 году даже была проведена дискуссия в журнале «Вопросы языкознания» о существовании категории состояния как части речи, в которой приняли участие А.И Исаченко (за), Н.С. Поспелов (за) А.Б. Шапиро (против: предикативные наречия). Дискуссия эта не поставила точку в решении «вопроса о категории состояния».

В 1949 году появилась статья Е.М Галкиной-Федорук, которая предложила сузить класс слов, именуемых «категорией состояния», до аналогов качественных наречий, используемых в функции предиката в безличных предложениях. Морфологической характеристикой таких слов была неизменяемость и наличие степени сравнения, словообразовательной – суффикс ­-о, а синтаксической – функция безличного предиката. Такой класс слов имел более четкие границы и был принят как «категория состояния» в последующих морфологических исследованиях.

В 1955 году В.В. Бабайцевой и позднее (в 1972) М.В. Пановым было доказано, что этот класс словоформ представляет собой бессубъектные (безличные) предикативные прилагательные. Доказывалось это аналогией с безличными глаголами: безличные глаголы принимают в прошедшем времени изъявительного наклонения и в сослагательном наклонении форму среднего рода единственного числа. Аналогично ведут себя и предикативные прилагательные в функции предиката безличного предложения. Таким образом, «категория состояния» не что иное, как бессубъектное («безродное») прилагательное, точнее, словоформа предикативной системы форм прилагательного, выполняющая функцию предиката в бессубъектном предложении. Поскольку категория зависимости прилагательного – род, то оно принимает форму нейтрализации – средний род.

Это научное открытие имеет очень важные последствия для понимания организации прилагательного как части речи.

Прилагательное как качественное слово должно обозначать качества разных реалий: предметов и других субстанций, процессов и событий, качество безотносительно к носителю. Соответственно, оно должно иметь формы подчинения соответствующих частей речи: существительного и глагола, независимую форму. В этом случае словоизменение прилагательного должно выходить за рамки словоизменительного класса, то есть оно должно представлять собой гиперкласс – систему систем словоформ, в которую входят система атрибутивных форм, система предикативных форм (включая сюда и «безродную форму») и «качественное наречие». Все эти системы форм связываются в единую систему более высокого уровня – гиперкласс – категорией степени сравнения, представляя в ней одну из граммем – морфологический позитив. Таким образом, к прилагательному применима идея М.В. Панова о словоизменении как позиционном варьировании: при существительном – адъективный тип словоизменения, при глаголе – аморфный тип.

Представим прилагательное как полевую структуру:

Рис. 9. Полевая структура прилагательного

Граница между центром и периферией прилагательного задается применимостью категории степени сравнения.

Литература

Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков / Пер. с англ. М.: Языки русской культуры, 1999. С. 91-133.

Воротников Ю.Л. Степени качества в современном русском языке. М.: Азбуковник, 1999. 281 с.

Русская грамматика. – М.: Наука, 1980. Т. 1.

Селиверстова О.Н. Второй вариант классификационной сетки и описание некоторых предикатных типов русского языка // Семантические типы предикатов. М.: Наука, 1982. С. 86-157.

Щерба Л.В. Очередные проблемы языковедения // Языковая система и речевая деятельность. М.: Наука, 1974. С. 39-59.

ГЛАВА 10. НАРЕЧИЕ