Политические режимы.

Важнейшей характеристикой полити­ческой системы является политичес­кий режим. В науке конкурируют в основном два подхода в трактовке режима: юридический, делающий акцент на формальные нормы и правила отправления власти инсти­тутами государства, и социологический, опирающийся на анализ тех средств и способов, с помощью которых осуществляется реальная публичная власть и которые в той или иной мере обусловлены социокультурными традициями, системой разделения труда, характером коммуникаций и т.д.

Как показал практический опыт, наиболее адекватным способом отображения политического режима является второй подход, даю­щий возможность сопоставлять официальные и реальные нормы по­ведения субъектов в сфере власти, отражать реальное состояние дел в области прав и свобод, выяснять, какие группы контролируют про­цесс принятия решений, и т.д.

Одно из первых определений политического режима дал французский политолог М. Дюверже. Он понимал политический режим как «определенное сочетание систем партий, способа голосования, одного ли нескольких типов принятия решения, одной или нескольких структур давления». Французский политолог Ж.- Л. Кермонн уточнил формулу М. Дюверже, включив в понятие «политический режим» принцип легитимности, структуру институтов, партийную систему, форму и роль государства. Данное понимание сущности политического режима на долгое время утвердилось и стало общепризнанным в европейской науке.

Обобщив эти и другие имеющиеся определения мы можем заключить, что политический режим - это совокупность средств и способов осуществления политической власти в обществе, т.е. то, как и с помощью чего она осуществляется. Данная категория, таким образом, прежде всего, характеризует то, как устроена и функционирует политическая власть, а также то, как ее деятельность влияет на политическую жизнь общества.

Политический режим не следует смешивать с формой правления, которая определяется в зависимости от того, кому принадлежит власть в обществе: одному человеку (монархия), небольшой группе лиц (аристократия, или ее современная «искаженная» форма - олигархия) или обладающему правом выбирать народному большинству (республика).

Характер политического режима определяется целым рядом показателей. Среди них важнейшими являются:

1) Характер отношений между государством и обществом, между государством и отдельными сферами общественной жизни (экономической, политической, частной). При этом возможны три основных варианта отношений: государство поглощает общество (тоталитарный режим), допускает определенную его автономию, не вмешиваясь в экономику и частную жизнь граждан (авторитарный), устанавливает с ним отношения партнерства и взаимоконтроля (демократия);

2) Характер и уровень участия граждан в политике. Характер соответственно может быть: принудительным (при тоталитарном режиме), добровольным и свободным (при демократии). Уровень участия может быть всеобщим в установленных государством формах (например, пионеры и комсомольцы в СССР, “Гитлерюгенд” в фашисткой Германии - все это имеет место при тоталитарном режиме), может быть сознательно ограничен государством (авторитарный режим), наконец, может являться формально неограниченным (при демократии);

3) Характер средств, используемых государственной властью в управлении: здесь возможны либо преимущественная ориентация на закон (демократия), либо преимущественная ставка на силовые методы (авторитаризм и тоталитаризм);

4) Характер и способы формирования политической власти и элиты - возможны узурпация и монополизация власти узкой группой лиц (например, олигархия или военная хунта), организацией (например, ленинская “партия нового типа”) или отдельным человеком (например, монарх или вождь - диктатор), либо получение власти в открытой конкурентной борьбе посредством выборов (демократия).

Рассмотрим далее особенности отдельных типов политических режимов.

Основоположником термина “тоталитаризм” является итальянский философ - неокантианец Д.Джентиле. Он считал, что важнейшей задачей государства является претворение в жизнь национальной судьбы или национального предназначения, и для этого его власть должна быть абсолютной и всепоглощающей, т.е. тоталитарной. У Джентиле данное понятие позаимствовали итальянские фашисты во главе с Б.Муссолини, которые в одной из своих первых программ в 1919 г. определили в качестве цели партии построение “тоталитарного государства”.

Постепенно этот термин стали использовать и критики фашизма. Так, например, для антифашистов 20-х - 30-х гг. он был синонимом фашистской диктатуры как принципиально нового типа государства; использовать его для описания советской системы тогда еще не решались. Однако к концу 30 - х годов, после знаменитых московских процессов над троцкистами, сторонниками Бухарина и Зиновьева - Каменева, некоторые из разочаровавшихся в советской системе европейских писателей и публицистов, например, такие, как Ф.Боркенау, А.Кестлер (автор романа “Слепящая тьма”, посвященного вышеназванным процессам) и Дж. Оруэлл (автор романа - антиутопии “1984”), стали распространять понятие “тоталитаризм” на режим, созданный в СССР.

Классическими же исследованиями о природе и истоках тоталитаризма, принадлежащими перу профессиональных ученых, считаются сочинения американских политологов К. Фридриха и Зб. Бжезинского “Тоталитарная диктатура и автократия” (1956), германо-американского философа Х. Арендт “Происхождение тоталитаризма” (1951), французского политолога Р. Арона “Демократия и тоталитаризм” (1965), английского экономиста и философа Ф. фон Хайека “Дорога к рабству” (1944).

Основные же общие признаки тоталитарного режима были определены в сочинении Фридриха и Бжезинского:

1) Официальная идеология, которая должна признаваться всеми;

2) Монополия на средства массовой информации;

3) Монополия на все средства вооруженной борьбы;

4) Система террористического полицейского контроля;

5) Централизованная система управления экономикой.

Последующие поколения исследователей добавили к вышеназванным еще несколько признаков тоталитаризма как явления:

1) Чрезмерное огосударствление общественной жизни;

2) Правовое закрепление роли руководящей партии;

3) Осуществление насильственного господства власти над человеком с помощью партийных и государственных авторитарно - бюрократических институтов;

4) Принудительная мобилизация населения для реализации программы тотального переустройства общества («великие стройки коммунизма» в СССР, программа создания Третьего рейха в Германии, «культурная революция» в Китае).

Следует отметить, что все вышеназванные признаки в той или иной степени присутствовали во всех тоталитарных режимах. При этом, наряду со сходством, существовали и определенные различия, отличающие друг от друга различные типы тоталитарных режимов. Согласно самой распространенной классификации, в зависимости от господствующей идеологии все они делились на праворадикальные (фашистские и национал - социалистический) и левоэкстремистские (сталинский и маоистский). При этом в рамках трех основных моделей тоталитаризма (советской, немецкой, итальянской) существовали существенные различия. Собственно тоталитаризм “в чистом виде”, при котором действительно удалось достичь тотального контроля за политической, экономической и духовной сферами жизни общества, существовал лишь в СССР до середины 50-х годов. В рамках же итальянского фашизма и германского национал-социализма эти цели провозглашались, но так и не были достигнуты. Так, и Муссолини, и Гитлер смогли достичь тотального контроля над политической жизнью общества, но не упразднили полностью ни рыночную экономику, ни автономию духовной сферы и частной жизни граждан (Италия при Муссолини оставалась католической и монархической, а Германия и при Гитлере сохраняла индивидуалистический “буржуазный дух”).

Однако ближе к концу 80-х годов классическая теория тоталитаризма во многом показала свою несостоятельность и заставила многих исследователей в ней усомниться. Так, например, она рассматривала тоталитарные режимы как что - то неизменное и раз на всегда установленное, но практика показала, что практически все они, кроме наиболее одиозных, эволюционировали в сторону “размягчения”. Прежняя теория тем более не допускала возможности крушения этих режимов, что повсеместно происходило в странах Восточной Европы в конце 80-х годов.

В этой ситуации некоторые исследователи предлагают вообще отказаться от теории тоталитаризма как не оправдавшей себя, считая, что сам предмет исследования растворился.

Существует и противоположная точка зрения, согласно которой необходимо не отказываться от самой идеи тоталитаризма, а совершенствовать ее, опираясь на данные истории. Иными словами, необходимо рассматривать тоталитарные режимы не как что - то навсегда застывшее и определенное, а как сложное и исторически развивающееся явление.

С этой точки зрения картина выглядит следующим образом. Сама по себе программа построения общества тоталитарного типа появилась задолго до понятия “тоталитаризм” и была последовательно изложена в социально - философских трактатах Платона (знаменитое “Государство” с описанием “идеального общества”, где целое поглощает отдельного индивида), английского философа Т.Гоббса (его знаменитое государство - Левиафан, обладающее неограниченной властью над жизнью и собственностью поданных), французского мыслителя эпохи Просвещения Ж.- Ж.Руссо (теория “объединенного народа”, поглощающего отдельную личность и упраздняющего ее права).

Но реализоваться данная программа может только в рамках современного индустриального общества, которое создает для этого следующие условия:

1) Возникновение современного государства, обладающего централизованной бюрократией, развитыми средствами контроля, подавления и массовой пропаганды, позволяющими осуществлять тотальный контроль, массовый террор и информационную обработку населения;

2) Формирование в условиях промышленного капитализма массового общества, которое образуется в результате традиционных социальных слоев (дворянство, крестьянство, ремесленники) и перегородок между ними;

Такое общество отличается следующими характерными особенностями:

а) Состоит из отдельных обособленных индивидов (а капитализм - это система индивидуальной свободы и ответственности), составляющих серую безликую массу людей с психологией “винтиков”, неспособных стать организованной опорой демократии, из которых будущие диктаторы могут лепить любые социальные тела и использовать как опору в борьбе за власть;

б) Подобные обособленные индивиды не уверены в себе, стремятся вернуться к коллективному образу жизни и опереться на “сильную руку” вождя или диктатора, чаще всего ненавидят лишившие их устойчивого благополучия демократию и рынок, используют предоставленные им демократические права и свободы для ее подрыва и уничтожения (именно так вели себя мелкая буржуазия и люмпенизированные слои Германии накануне прихода к власти нацистов).

3) Кроме того, тоталитаризм как историческое явление неразрывно связан с процессом индустриальной модернизации, т.е. с созданием системы крупного машинного производства. Причем проявляется данное обстоятельство сразу в двух аспектах:

а) с одной стороны, утверждение тоталитаризма в той или иной стране зачастую является реакцией патриархального сознания, глубинных пластов национального духа на стирающую национальные особенности индустриальную систему (конвейер, как известно, он и в Африке конвейер) - в ответ на это в массовом сознании утверждаются жесткие формы национализма и (или) патриархально - авторитарные комплексы;

б) с другой стороны, для отстающих в социально - экономическом развитии стран тоталитаризм выступает как средство ускоренного осуществления промышленной революции (СССР эпохи первых пятилеток, Китай при Мао Цзе Дуне, и др.), когда государство концентрирует в своих руках огромные властные, хозяйственные и людские ресурсы, и направляет их на обеспечение ускоренного развития экономики. Собственно говоря, именно для этих целей и используются единая партия, единая идеология и принудительная мобилизация граждан на решение “великих задач” в процессе переустройства общества.

Решив эти задачи, тоталитаризм исчерпывает себя, и его сильные стороны (способность концентрировать ресурсы и мобилизовать большие массы людей, в короткий срок решать задачи индустриализации, милитаризации и распространения образования) сходят на нет. В процессе дальнейшего развития начинается его преобразование в более мягкую политическую систему. Остановить это постепенное размывание тоталитаризма возможно, лишь окончательно “заморозив” общественное развитие, что и было сделано в Албании в правление Э.Ходжи или в современной Северной Корее.

Происходит это эволюционное преобразование тоталитаризма следующим образом:

1) Исчезает состояние войны или “великого строительства”, и постепенно сходит на нет тотальная мобилизация граждан государством;

2) При отсутствии тотальной мобилизации происходит некоторая деполитизация и обособление частной (частично культурной и экономической) жизни людей - они уже не столько солдаты (“винтики”) партии и вождя, живут и работают для себя и для своей семьи, читают обычные, а не только идеологические книги, и т.п.;

3) Происходят изменения во власти - с уходом харизматического лидера власть переходит к партийно-номенклатурной олигархии в виде “коллективного руководства” (например, власть Политбюро при фиктивном культе Брежнева) - ясно, что никакой новой диктатуры над собой по типу сталинской партийные олигархи уже не допустят;

4) Прекращаются массовые репрессии и ослабевает тотальный контроль за обществом со стороны силовых структур, и пресекаются только прямые покушения на власть - так, например, если в СССР в правление Сталина репрессии имели массовый и “упреждающий” характер, то в последующий период времени им подвергались сравнительно немногочисленные более или менее явные противники режима (т.н. диссиденты).

Все эти перемены происходили в СССР и в большинстве стран Восточной Европы после смерти Сталина и ХХ съезда КПСС.

Таким образом, перед нами уже не чистый классический тоталитаризм, а зарождающийся авторитаризм: структуры силового подавления, всеобщей мобилизации и контроля (госбезопасность, партия, комсомол, профсоюзы) существуют, но “по полной программе” не задействуются, а частная жизнь граждан обретает, хотя и ограниченную, автономию от политики и власти. При этом попытки “завернуть гайки”, вернуться к жесткой системе правления уже на поздней стадии развития тоталитаризма в принципе возможны (вспомним “жесткий курс” Ю.Андропова или последнее десятилетие правления Н.Чаушеску в Румынии), но они являются не более чем кратковременными и быстро сходят “на нет”. Унаследовав целый ряд “слабых мест” тоталитаризма (неспособность эффективно функционировать в спокойных естественных условиях, отсутствие экономических рычагов, пренебрежение индивидуальными интересами и стимулами) этот промежуточный режим неизбежно трансформируется в авторитарный либо демократический.

В вопросе о том, есть ли у тоталитаризма будущее, мнения сегодня расходятся. Некоторые либеральные мыслители (Ф. фон Хайек, Ф.Фукуяма) исходят из того, что после крушения германского фашизма и советского коммунизма и избавления человечества от “опасных иллюзий” в масштабах всего мира неизбежно восторжествует потребительский тип общества западного типа, что устранит возможность возникновения тоталитаризма. Другие мыслители (например, известный английский историк и философ А.Тойнби), напротив, полагают, что в условиях порожденного западной цивилизацией экономического, экологического и военного кризиса единственно возможным выходом может стать создание жесткой модели государственной власти по типу коммунистической в руках всемирного правительства. Если некоторые из приверженцев формирующегося на наших глазах информационного общества (О.Тоффлер) считают, что в его рамках тоталитаризм невозможен, так как будут существовать полная свобода распространения информации (по типу нынешней системы “Интернет”), рассредоточение власти и управления производством, то его критики (Т.Адорно, М.Хоркхаймер) полагают, что именно в нем возникают огромные возможности для пропагандистского манипулировали и контроля за гражданами при опоре на новейшие достижения науки и техники. Кто из спорящих окажется прав - может показать только будущее.

Другой весьма широко распространенный тип режима индустриальной эпохи - авторитарный. Общие признаки всех авторитарных режимов в целом сводятся к следующим:

1. Автократизм (самовластие) одного человека или небольшой группы лиц (монарх, пожизненный президент в странах Африки, военная хунта или олигархическая группа в странах Латинской Америки);

2. Неограниченность власти и ее неподконтрольность гражданам: может править и с помощью законов, но принимает, трактует и использует их по собственному усмотрению;

3. Монополия на власть и осуществление политики, недопущение политической оппозиции и конкуренции;

4. Опора власти на силовые методы; при этом без необходимости может и не прибегать к массовым репрессиям, но всегда имеет в своем распоряжении средства, необходимые для подавления массового недовольства;

5. Отказ от тотального контроля над обществом, ограниченное вмешательство или невмешательство в частную сферу или в экономику;

6. Рекрутирование политической элиты путем кооптации или назначения сверху, а не с помощью свободных выборов.

По своему политическому смыслу он является переходным тоталитаризма к демократии, и чаще всего встречается сегодня в странах “Второго” и “Третьего мира” (Азия, Африка, Латинская Америка), где не достигнут должный уровень социально - экономического развития, требуется ускоренное осуществление преобразований в условиях неготовности к ним большинства общества, а институты демократии, как правило, слабы и неустойчивы.

Кроме того, достаточно долгое существование режимов подобного типа в странах этой географической зоны некоторые современные исследователи объясняют особенностями их национальной культуры и веками складывавшихся политических традиций. Так, сегодня достаточно широко признается, что такие ценности, как капитализм “свободного рынка”, права человека, принципы разделения властей и правового государства - являются порождениями западной цивилизации, и их внедрение на неевропейской культурной почве весьма затруднительно. В чем же состоит специфика этой “почвы”?

1) Так, например, для конфуцианских стран (Китай, Южная Корея, Тайвань, Сингапур) характерны культ сильного централизованного государства и чиновничества (известна китайская поговорка о том, что один чиновник дороже шести купцов), веками складывавшиеся патерналистские отношения (опека “сверху” при полном подчинении “снизу”), покорность и дисциплинированность населения;

2) Для мусульманских государств (страны Арабского Востока, Иран, Индонезия, Малайзия и др.) также свойственны культ государственной власти, признание ее фактически неограниченного права вмешиваться в частную жизнь общества и граждан, устоявшееся убеждение в том, что только сильная (в идеале - неограниченная и неразделенная) и опирающаяся преимущественно на насилие государственная власть способна обеспечить общественный порядок и действие законов;

3) Кроме того, в странах исламского мира существует своеобразная общинно - коллективистская концепция демократии: так, после вполне демократичного избрания в мусульманской общине (умме) руководителя он получает в свои руки практически неограниченную диктаторскую власть, и это воспринимается как норма; впоследствии этот принцип правления утверждается и в масштабах всего государства.

В силу этих причин многие современные конфуцианские и мусульманские государства, соединив передовые индустриальные технологии с традициями национальной культуры, утвердили у себя вместо “рыночной демократии” авторитарную модель. При этом то, что воспринимается в странах Запада как диктатура и произвол может выглядеть в глазах их населения как “правление лучших и мудрейших”, а нарушения прав человека и произвольное вмешательство в частную сферу - как справедливое наказание людей, попирающих религиозные нормы.

Один из ярких примеров режимов подобного типа - современный Сингапур, имеющий сегодня больший ВНП на душу населения, чем его прежний колониальный владетель Великобритания. При этом многие отмечают, что творцу “сингапурского экономического чуда” премьер - министру Ли Куан Ю удалось создать образцовое полицейское государство с единственной правящей партией, жестким контролем за политической жизнью и подавлением оппозиции, с правом власти воспитывать граждан в духе трудолюбия и дисциплины. При этом Ли Куан Ю глубоко убежден, что его страна никогда не добилась бы подобного процветания, следуй она путем “западной демократии”.

В странах Африки частое возникновение подобных режимов прежде всего связано с недоразвитостью самого африканского общества, которое до сегодняшнего дня поделено по клановому и племенному признаку, и поэтому недостаточно консолидировано и цивилизовано для того, чтобы эффективно контролировать государственную власть. Усугубляет положение практически полное отсутствие среднего класса, современных политических партий и парламентских институтов. В силу названных причин население много африканских стран неоднократно становилось жертвой военных или гражданских группировок, практически без всякого сопротивления узурпировавших государственную власть.

Страны Латинской Америки по типу культуры безусловно ближе к странам Запада, нежели африканские и азиатские государства, однако и в них существует целый ряд причин, предопределяющих возникновение режимов авторитарного типа. Среди них наибольшее значение имеют:

1) Сильные позиции олигархических групп (крупные промышленники и землевладельцы плюс члены наиболее влиятельных политических кланов), фактически узурпировавших власть и влияние после завоевания этими странами политической независимости;

2) Отсутствие традиций правовой культуры и сильного гражданского общества (отдельные ячейки и институты - группы интересов, политические партии, профсоюзы, неполитические объединения граждан - существуют, но процесс их объединения в единое целое не завершен и по сей день);

3) Иррационально-аффективный (т.е. чувственный) темперамент латиноамериканцев, делающий их склонными к поддержке разного рода харизматических вождей (каудильо) и диктаторов.

В силу вышеуказанных причин путь основной массы латиноамериканских стран к развитой демократии оказывается весьма долгим и тернистым, и зачастую сопровождается срывами в диктатуру. Яркое подтверждение тому - развитие в ХХ веке таких государств, как Бразилия, Аргентина, Чили и др.

Наиболее известным и распространенным является деление всех авторитарных режимов на военные и гражданские. Среди гражданских, в свою очередь, выделяются:

1) Переходные от тоталитаризма к демократии (существуют в некоторых из современных стран СНГ, так как бывшие восточноевропейские члены “соцлагеря” осуществляют непосредственный переход к демократии) - решают задачи создания институтов рыночной экономики, правовой демократии и консолидации гражданского общества: политическое участие граждан при этом ограничивается до достижения ими должного уровня политической культуры и лояльности существующей системе;

2) Модернизационные авторитарные режимы в странах “второго” и “третьего” мира - принципиально решают те же самые задачи, что и т.н. “переходные”, в дополнение к этому обеспечивают подавление сопротивления групп прежней элиты и консервативно настроенных слоев общества (например, духовенство и не принимающие западные ценности группы населения в странах арабского Востока), осуществляют мобилизацию и политическое обучение своих сторонников (через политические партии, профсоюзы и иные массовые общественные движения), стремятся не допустить социального раскола и конфликтов между сторонниками и противниками реформ.

Самое главное для такого модернизационного режима - быстро добиться успехов в преобразованиях (прежде всего в экономических), создавая тем самым себе социальную базу, найти определенное сочетание национальных традиций и реформ, где последние бы вытекали из первых и не противоречили (хотя бы на уровне лозунгов) национальному духу. В случае же, если реформатор в странах “Второго” и “Третьего” мира преимущественно делает ставку на насилие и принуждение и не ищет компромиссов, его может ожидать судьба иранского шаха Резы Пехлеви. Провозгласив в конце 60-х годов “белую революцию” и объявив своей целью превращение традиционного мусульманского Ирана в “ближневосточную Японию”, он насильно проводил сверху европейские преобразования. Для противников же реформ (духовенство, широкие слои крестьянства и мелкой буржуазии) им были предназначены тюрьмы, застенки тайной полиции (САВАК) или высылка из страны. Острые социальные и мировоззренческие противоречия, наложившись на экономические трудности, привели в итоге к массовому социальному недовольству, которое вылилось в исламскую революцию 1979 г., свержение шаха и утверждение теократического режима во главе с имамом Хомейни.

Однако существует достаточно большое число примеров авторитарных модернизационных режимов, добившихся успеха в преобразованиях, например, Южная Корея, Тайвань, Сингапур, с некоторыми оговорками Индонезия.

3) Паразитарно-олигархические авторитарные режимы - существуют главным образом в странах Африки и Латинской Америки, выполняют единоличную волю правителя - диктатора или выдвинувшего его клана, паразитируя на недоразвитости страны и слабости гражданского общества (в качестве примеров можно привести т.н. “банановые республики”, существовавшие в 60 - 70 - ые г.г. одиозные диктатуры Дювалье на Гаити и Сомосы в Никарагуа, прервавшееся недавно многолетнее правление Мобуту Сесе Секо в Заире). Признаки такого режима - диктатура или клановый произвол, коррумпированное и неэффективное государство, нищета большинства населения и экономическая слаборазвитость страны.

4) Вождистко - популистский авторитарный режим - близок по своей сути к предыдущему - во главе с харизматическим лидером, эксплуатирующим идею национального возрождения, социального обновления или какие - либо иные популистские лозунги, но использующим полученную таким образом массовую поддержку прежде всего для укрепления режима личной власти и диктатуры (примеры - латиноамериканские вожди - каудильо 19 - начала 20 в.в. с идеями революционного обновления, режимы С.Хуссейна в Ираке и М.Каддафи в Ливии, эксплуатирующие идею “арабского социализма” и национального возрождения, правление узурпаторов - “пожизненных президентов” в странах Африки - Ньерере в Танзании, Мобуту в Заире, и др.);

5) Корректирующие или стабилизационные - существуют в странах с не утвердившейся или слабой демократией, временно сменяя ее в ситуации кризиса с целью поддержания стабильности и корректировки ошибочного экономического курса;

6) Консервативные - ставят своей целью изоляцию страны от разлагающих “внешних влияний” и сохранение под государственным принуждением традиционных духовных ценностей (семья, религия, государственность, патриотизм) и уклада жизни - с этой целью ограничиваются политические свободы и участие масс в политике (примеры - режимы Франко в Испании и Салазара в Португалии 30-х - 70-х гг., правление имама Хомейни в Иране, абсолютные монархии в странах Ближнего Востока - Саудовская Аравия, Оман, Катар, Объединенные Арабские Эмираты). Обычно существование подобных режимов приводит общество к застою, что, однако, зачастую не мешает длительному их существованию: например, введенное в 50-ые г.г. в Парагвае диктатором Стресснером “осадное положение” продолжалось почти три десятилетия.

В отдельный тип авторитарных режимов выделяются военные, или стратократии (от греческого stratos - воин). Военный режим определяется не по признаку наличия военных во власти (генерал может стать президентом и в демократической республике, как, например, в свое время Ш.де Голль во Франции и Д.Эйзенхауэр в США), но по факту замещения ими всех гражданских институтов управления. Военные режимы по самой своей сути являются изначально авторитарными - т.к. военные, придя к власти насильственным путем, как правило, приостанавливают действие существующих демократических институтов (политических партий, парламента, профсоюзов и иных общественных движений) и управляют, опираясь преимущественно на силу.

Главной причиной частого утверждения авторитарных военных режимов в странах “Второго” и “Третьего” мира - привилегированные позиции армии, которые выражаются в элитном образовании (военные кадры развивающихся стран, как правило, готовятся в лучших военных вузах за рубежом), весьма высокой по национальным меркам зарплате и бытовых условиях (например, во многих странах Африки наиболее респектабельные кварталы занимают именно военные), наконец, в традиционно больших расходах развивающихся стран на армию (неслучайно - она выступает для них как средство самоутверждения и предмет национальной гордости). Все это формирует у военных особое элитарное сознание, а в условиях обычной для развивающихся стран слабости гражданского общества и демократических институтов открывает им путь к власти. Среди необходимых для прихода военных к власти предпосылок, помимо высокого социального престижа армии и военных, исследователи также называют наличие во главе вооруженных сил ярких и популярных лидеров (аргентинский генерал - президент Перон, Пиночет, Саддам Хуссейн, и т.д.) и осознание самой армией своей миссии по спасению отечества от внутренних или внешних врагов.

Что касается типологии военных режимов, то по типу правления они могут быть поделены на режимы с единоличным диктаторским руководством (например, режимы генерала Перона в Аргентине 40 -х и генерала Амина в Уганде) и с коллективным правлением (Аргентина 80 - х). Более масштабную классификацию предлагает специалист по проблеме, политолог Э. Нордлингер, который делит все военные режимы на консервативные регулирующие, корректирующие и программные. Их отличают следующие характерные особенности:

1) Консервативные регулирующие - периодически возникают в странах Латинской Америки, когда жизнь доходит до “точки кипения”, политические противоречия накаляются, и военные на время берут власть в свои руки, выполняя роль арбитра и разводя конфликтующих политиков по разные углы “ринга”;

2) Корректирующие - объявляющие своей целью борьбу с конкретным социальным злом - инфляцией, коррупцией, неправильным экономическим курсом (например, краткосрочное пребывание военных в Турции в 1960 и 1971 гг. с целью исправления последствий экономических ошибок гражданских правительств, правление военных в Бразилии в 80-ые гг., поставившими своей целью реализацию “бразильского экономического чуда”); однако подобный режим зачастую не достигает поставленных целей - например, утвердившийся в 60 -ые гг. в Нигерии режим генерала Говона, первоначально ставивший своей целью борьбу с коррупцией, в итоге оказался одним из самых коррумпированных в истории этой страны, а «бразильское экономическое чудо» осталось лишь прожектом;

3) Программные военные режимы - в этом случае военные захватывают власть с целью реализовать долгосрочную политическую программу или осуществить экономическую модернизацию общества - и также зачастую терпят неудачу: например, бирманские военные, осуществляя после своего прихода к власти в 1962 г. особый “бирманский путь” к социализму, в итоге завели страну в экономический тупик - если ранее Бирма экспортировала рис, то после их экспериментов ей пришлось импортировать значительную часть своего продовольственного рациона.

Ко всем трем вышеназванным типам одновременно относится наиболее известный авторитарный военный режим, установленный в 1973 г. в Чили в результате военного переворота военной хунтой во главе с генералом А.Пиночетом, и просуществовавший до 1989, когда после проигрыша референдума о доверии существующей системе правления военные пошли на ее добровольный демонтаж и восстановление демократических институтов.

Чилийский режим являлся консервативным, поскольку военные свергли левый режим президента - социалиста С.Альенде, выдвиженца блока левых партий (социалистическая, коммунистическая, радикальная и др.) “Народное единство”, ставившего своей целью построение в Чили социализма мирным путем, но не пользовавшегося поддержкой большинства населения. Так, на президентских выборах 1970 г. Альенде получил лишь 36,3 % голосов, что было явно недостаточной опорой для осуществления радикальных экономических преобразований, предусматривавших национализацию собственности иностранных кампаний, коммерческих банков и крупных промышленных предприятий (при этом средние и мелкие частные собственники не подлежали экспроприации). В результате этих действий и вызванного целым рядом обстоятельств (противодействие реформам частнособственнических слоев, замораживание иностранных кредитов, экономическая и политическая блокада Чили со стороны США и подрывная деятельность ЦРУ) острейшего экономического кризиса (острый товарный дефицит, инфляция в 1000 % в год, и т.п.) произошел раскол общества. Оно разделилось на сторонников дальнейшей борьбы за социализм более радикальными средствами (так, неконтролируемые левые группировки стали осуществлять произвольный самозахват и передел земельных угодий, а на многих промышленных предприятиях формировались вооруженные рабочие отряды) и на тех, кто активно готовился, по их собственному выражению, “свернуть марксистам шею” (армейские “верхи” и значительная часть среднего и даже младшего офицерского состава, представители крупного капитала, значительная часть средних и мелких собственников). В ситуации нарастающего хаоса, развала экономики, участившихся террактов и становящегося реальностью лобового столкновения левых и правых армия, тесно связанная с США и воспитанная в “прусском” консервативном духе и презрении к политикам (особенно левым, т.е. социалистам и коммунистам), вмешалась и решила спор в пользу правых сил. Для этого захватившие 11 сентября 1973 г. власть военные обрушили массовые репрессии на левых и их сторонников, используя тайную полицию, тюрьмы и концлагеря, ввели чрезвычайное положение, запретили деятельность партий, профсоюзов и забастовки, заменили на всех уровнях управления гражданских чиновников военными. Таким образом, можно заключить, что военная хунта предотвратила возникновение в Чили ситуации гражданской войны, развязав полномасштабный террор против одной из сторон политического противостояния – членов блока «Народное единство» и левых сил.

Режим, установленной хунтой А.Пиночета в Чили, одновременно может рассматриваться как корректирующий, поскольку военные ставили своей задачей ликвидацию последствий “левых” экспериментов в экономике. Действительно: политика левого правительства, связанная с национализацией крупной промышленности, осуществлением широких социальных программ при опоре на печатный станок (следствие - инфляция и пустые полки магазинов), усугубленная внешнеэкономической блокадой и противодействием частнособственнических слоев привели экономику к краху. Пришедшие к власти военные одновременно стремились преодолеть хаос и паралич государственной власти, пресечь распространение в стране левого радикализма и анархистских настроений. Последнего удалось добиться только отчасти: левые силы были загнаны в подполье, но продолжали борьбу - действовали запрещенные левые и иные оппозиционные партии, развертывалось левое партизанское движение, и т.д.

Наконец, военный режим в Чили может рассматриваться и как программный, поскольку новые правители определили в числе своих задач модернизацию экономики страны, превращение ее из сырьевой и слаборазвитой в среднеразвитую. Вместе с тем экономические достижения Пиночета и его сподвижников выглядят весьма неоднозначными: в результате либеральных реформ (знаменитая “шоковая терапия” по-чилийски) удалось создать достаточно мощный и развитой промышленный и финансовый национальный капитал, укрепились позиции и благосостояние среднего класса, создать налоговую и пенсионную системы, не уступающие по качеству американским. Вместе с тем следует помнить, что общий уровень экономического развития Чили остается не слишком высоким, и около 1 / 3 населения страны живет за порогом бедности.

В целом же, оценивая эффективность и полезность военных режимов для жизни общества, следует сказать, что они могут быть лишь временными и весьма относительными: управление государством и экономикой - не дело военных, и, решив стоящие перед ними задачи, они должны уходить, уступая место гражданскому руководству. В случае же, если существование военного режима затягивается, это парализует нормальную жизнь общества, порождает коррупцию и застой. Яркое подтверждение этому - судьба многочисленных военных диктатур в странах Африки и Латинской Америки. Например, правление в течение последних 28 лет в африканской стране Нигерии военной хунты привело к тому, что большинство населения страны - одного из крупнейших мировых экспортеров нефти - живет в нищете (по сравнению с 1985 г. средний доход на душу населения упал более чем втрое), а исчисляемые в десятках миллиардов долларов доходы от экспорта нефти и полученные иностранные кредиты разворованы членами хунты и узкой группой связанных с ней лиц. При этом лидеры хунты явно торопятся оставить власть: за последние 22 года они уже восемь раз заявляли о своем скором уходе, но затем все оставалось по - прежнему.

Экономическая эффективность военных режимов, как уже подчеркивалось выше, также весьма спорна: из всех военных диктаторов хотя бы относительного успеха добились генерал Пиночет в Чили, генерал Сухарто в Индонезии (что сегодня оспаривается многими из - за постигшего недавно эту страну экономического коллапса), и генерал Чон Ду Хван в Южной Корее. Дело здесь - в наличии специальных экономических знаний (которые у военных имеются далеко не всегда), в умении выбрать верный экономический курс (что также сложно), в способности подобрать дееспособную команду реформаторов.

Обобщая же все сказанное, мы можем заключить, что авторитаризм как в гражданской, так и в военной форме, является весьма неоднозначным политическим явлением. К числу его сильных сторон относится следующее:

1) С одной стороны, в ситуации острого политического кризиса и социального раскола авторитарный режим способен спасти страну от потрясений и обеспечить политическую стабильность;

2) Кроме того, он способен обеспечить ускоренное проведение необходимых реформ, подавив сопротивление антиреформаторских сил.

Столь же очевидны и недостатки авторитарного правления:

1) Бесконтрольный характер власти и ее чрезмерная зависимость от воли одного или немногих лиц может подвигнуть ее на авантюры и произвол, от которого пострадает население страны;

2) Слишком долгий срок жизни авторитарных режимов может парализовать и блокировать развитие гражданского общества, привести к коррупции и застою в общественной жизни.