Нормы и законы международного права

В течение XX столетия международное сообщество большое внимание уделяло законам и обычаям войны, т.е. нормам международного права, которые устанавливают права и обязанности воюющих государств в отношении порядка начала вооруженных действий, гражданского населения, военнопленных и т. д. Их назначение состоит в том, чтобы избежать наиболее жестоких действий во время вооруженных конфликтов, а также защитить мирное население. Здесь затрагиваются две большие группы вопросов. Первая связана с началом войны, вторая — с самим характером ее ведения, в том числе обращением с военнопленными, гражданским населением и т.п.

Довольно подробно правовые аспекты начала вооруженных действий и правил ведения войны рассматривались на Гаагских конференциях мира 1899 и 1907 гг. На них были приняты конвенции, касающиеся законов и обычаев войны.

После Первой мировой войны вопрос об использовании вооруженной силы становится особо актуальным. В статье 16 Устава Лиги Наций говорится: «Если Член Лиги Наций прибегает к войне, вопреки обязательствам, принятым в статьях 12, 13 или 15, то он… рассматривается как совершивший акт войны против всех других Членов Лиги. Последние обязуются немедленно порвать с ним все торговые и финансовые отношения, воспретить все сношения между своими гражданами и гражданами государства, нарушившего Устав».

Следующей важной попыткой предотвратить новую большую войну было заключение Пакта Бриана—Келлога. Весной 1927 г. министр иностранных дел Франции А. Бриан обратился к своему коллеге — государственному секретарю США Ф. Келлогу с предложением заключить двустороннее соглашение, которое запрещало бы войну в качестве средства национальной политики. В ответ последовало предложение заключить договор на многосторонней основе. После этого в 1928 г. представителями США, Франции, Великобритании, Германии, Италии, Бельгии, Канады, Австрии, Новой Зеландии, Южноафриканского Союза, Ирландии, Индии, Польши, Чехословакии и Японии и был в Париже подписан Пакт. Чуть позднее к нему присоединился СССР, а к началу Второй мировой войны - более 60 государств. Пакт ставил вне закона развязывание войны, хотя и не подразумевал автоматических санкций в отношении агрессора. В то же время подписавшие его государства имели право на оборону. Инициаторы Пакта А. Бриан и Ф. Келлог были удостоены Нобелевской премии мира.

Упомянутые документы и договоренности не позволили предотвратить развязывание Второй мировой войны. Но по ее окончании вопрос о разработке мер, которые препятствовали бы агрессии, заявил о себе с новой силой. Это находит отражение и в принятых документах. И, прежде всего в Уставе ООН, где в пункте 3 статьи 2, говорится: «Все Члены Организации Объединенных Наций разрешают свои международные споры мирными средствами таким образом, чтобы не подвергать угрозе международной мир и безопасность и справедливость». Далее в пункте 4 данной статьи говорится о том, что все члены ООН «воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности, или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом».

В то же время статья 51 Устава ООН допускает право на самооборону. В ней сказано, что «настоящий Устав ни в коей мере не затрагивает неотъемлемого права на индивидуальную или коллективную самооборону, если произойдет вооруженное нападение на Члена Организации Объединенных Наций». А статья 39 предоставляет Совету Безопасности право определять существование любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии и дает рекомендации или решает, какие меры следует принять для поддержания или восстановления международного мира и безопасности. Однако если статья 41 предусматривает меры, не связанные с использованием вооруженных сил, то статья 42 Устава ООН наделяет Совет Безопасности ООН правом «предпринимать такие действия воздушными, морскими или сухопутными силами, какие окажутся необходимыми для поддержания или восстановления международного мира и безопасности».

Для развития правовой сферы, связанной с законами и обычаями войны, важное значение имели Женевские конвенции о защите жертв войны 1949 г. и дополнительные протоколы к ним 1977 г. Эти документы направлены на защиту раненых, больных, военнопленных, а также гражданского населения во время вооруженных конфликтов. Участниками их разработки и реализации стали более 150 государств.

Сегодня с особой остротой встает проблема, связанная с террористическими организациями, которые могут располагаться и действовать на территории целого ряда государств, а также правом применения силы при борьбе с терроризмом. Сложности здесь возникают и в связи с тем, что целый ряд понятий очень сложно поддается определению. Прежде всего, это относится к терроризму. Как уже отмечалось, то, что одни характеризуют как терроризм, другие считают борьбой за свободу. Поэтому все попытки дать четкое определение терроризма, в том числе в рамках ООН, оказывались безуспешными. Неопределенность понятия ведет и к трудностям при разработке правовой базы для борьбы с этой угрозой.

Интересный вариант разрешения данной проблемы предлагает директор контртеррористического центра США Боаз Гарнор, полагая, что нормативный принцип, касающийся состояния войны между двумя государствами, может быть перенесен на конфликт между государством и неправительственными организациями. Он предлагает два феномена — «партизанская война» и «терроризм», в зависимости от того, что именно выступает в качестве объекта нападения — военные силы в случае партизанской войны или гражданские объекты при террористических актах. Очевидно, что цели партизан — военные, в то время как террористы преднамеренно атакует гражданское население. При таком различении,пишет Б. Гарнор, террористическая организация не сможет утверждать, что представляет собой движение «борьбы за свободу», служит национальному освобождению или какой-либо иной «высокой» цели. Несмотря на то, что декларируемое подается как «законное», организация, которая делает «мишенью» гражданские цели, является террористической по самой своей сути.

В ходе исторического развития, усложнения международного взаимодействия развивалось и международное право. Тем не менее, одной из важнейших проблем, по мнению ряда исследователей в области мировой политики, был и остается вопрос применения правовых норм. В отличие от любого государства, где есть центральное правительство и правоохранительные органы, на мировой арене нет ни того, ни другого. По этой причине в Международном Суде рассматриваются в основном дела, имеющие второстепенное для мирового сообщества значение. Упоминавшееся разрешение территориального спора между Сальвадором и Гондурасом было, скорее, исключением.

В международном праве отсутствуют также институты, которые занимаются законотворчеством. Поэтому некоторые исследователи говорят о том, что оно фактически фиксирует нормы, которым и без того следуют государства. Например, Стенли Хоффманн в связи с этим заметил, что «правила поведения» в международном праве становятся «правилами для поведения», имея в виду отдельные государства.

И все же государства стараются следовать международным нормам, ожидая тех же действий от других. Так, во время Второй мировой войны и СССР и Германия, обладавшие химическим оружием, не стали его применять и действовали в соответствии с Женевским Протоколом 1925 г., опасаясь ответных действий со стороны противника, а также других государств, подписавших данный Протокол.

Важным моментом является и международная репутация, которая самым непосредственным образом влияет на включенность государства в международное сотрудничество. Существует ответственность, закрепленная в международных договорах. Например, Устав ООН предусматривает ее за действия, связанные с нарушением международного мира и безопасности. В Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, обращается внимание на то, что каждое государство обязано добросовестно выполнять международные обязательства.

Важной проблемой является возможное противоречие между международным правом и национальным законодательством. Обычно принято исходить из приоритета международного права. Так, согласно части 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором РФ установлены иные правила, чем установленные законом, то применяются правила международного договора. Однако принцип суверенитета позволяет ряду государств пренебрегать нормами международного права. Особенно в прошлом, когда, согласно Вестфальским договоренностям, было предусмотрено божественное или священное право королей. В результате простые люди оказывались беззащитными перед возможным террором со стороны властных структур. Хотя и сегодня, при диктаторских режимах, граждане могут преследоваться за свои убеждения, а права человека нарушаться.

Поскольку международное право не регулирует внутреннее законодательство, то к такому государству могут применяться лишь политические и экономические меры воздействия, включая принятие резолюций ООН, осуждающих политический режим, который ограничивает права тех или иных групп (например, так было в случае режима апартеида в Южной Африке и т.п.), могут быть использованы и санкции. В связи с этим Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан в обращении 1999 г. к Генеральной Ассамблее ООН высказался за пересмотр понятия суверенитета, а также национальных интересов, заявив, что в традиционном понимании они не позволяют избежать гуманитарных катастроф.

Права человека, принцип самоопределения народов и наций, с одной стороны, и сохранение суверенитета, принцип невмешательства во внутренние дела, с другой — наиболее дискутируемые в настоящее время вопросы, выходящие за рамки правовых проблем. Наиболее явно это проявилось в конфликте в Косове. Западные страны исходили из требований соблюдения прав человека, а потому и необходимости гуманитарного вмешательства. При этом в качестве аргумента приводилась, в частности, ссылка на статью 55 Устава ООН, где говорится о содействии этой международной организации «всеобщему уважению и соблюдению прав человека и основных свобод для всех, без различия расы, пола, языка и религии», а также статью 56, в которой сказано, что государства - члены ООН «обязуются предпринимать совместные и самостоятельные действия в сотрудничестве с Организацией для достижения целей, указанных в статье 55». Защиту прав человека предполагает и Всеобщая декларация прав человека от декабря 1948 г.

В то же время, например, официальная российская позиция заключалась в необходимости соблюдения национального суверенитета и невмешательства во внутренние дела другого государства. Этот ключевой в международном праве принцип также содержится в Уставе ООН. Кроме того, аргументация строилась на том, что в противном случае мы ступаем на крайний зыбкий путь, где грани между агрессией и гуманитарным вмешательством оказываются размытыми. Под предлогом последнего может совершиться и вторжение на территорию другого государства.

Спорным является и вопрос относительно степени возможного гуманитарного воздействия на другую страну. Одно дело - помощь медикаментами, продуктами питания в случае гуманитарной катастрофы, и совсем другое - введение вооруженных сил на территорию государства без его согласия.

Все эти вопросы пока остаются нерешенными, вызывая многочисленные дискуссии специалистов по праву, международным отношениям, государственных деятелей и политиков.

Наконец, еще одна важная проблема. С момента подписания Вестфальского мира, государства были субъектами международного права. И это хорошо отражало реалии того времени. Но сегодня все более активно действуют на мировой арене другие акторы. Причем негосударственные, прежде всего ТНК, которые обладают огромными финансовыми средствами и политическим влиянием. В связи с этим одна из точек зрения сводится к тому, что они должны быть наделены международной правосубъектностью. Противоположная позиция состоит в том, что делать это не следует. Ю. М. Колосов, например, аргументирует ее так. «Если признать субъектом международного права только то образование, которое способно участвовать в межгосударственных отношениях, придется согласиться с тем, что никакая компания не обладает присущими государству качествами, а потому не способна участвовать в таких отношениях. Заключаемые между государствами и компаниями договоры - это не межгосударственные соглашения, а гражданские сделки, которые относятся к сфере гражданского (международного частного) права».

Эти и многие другие проблемы отнюдь не умаляют роль международного права в современном мире, но указывают на наиболее сложные и дискуссионные вопросы. Международное право, как и любая другая сфера, развивается. Например, в конце XX столетия в связи с расширением взаимодействия между государствами в области культуры, образования, науки бурное развитие получило гуманитарное право. Европейская интеграция привела к формированию европейского права, в котором особое внимание уделяется вопросам его отношений с национальным правом государств—членов ЕС и с международным правом.

Дискуссионным остается вопрос по каким путям будет развиваться международное право, а главное - как реагировать на изменения, которые сегодня претерпевает политическая структура мира? В. М. Кулагин пишет, что «если согласиться с наличием в нынешней политике изменений качественного характера, то логично предположить и не менее радикальные изменения в своде правил, регулирующих поведение участников политического взаимодействия».

И в самом деле, в начале XXI в. становится сложно действовать в жестких рамках, в том числе и правовых, классической Вестфальской модели мира. Международное право остается важнейшим инструментом обеспечения стабильности и справедливости международных отношений. Поэтому все отчетливее вырисовывается необходимость принятия решений по целому комплексу вопросов, с тем чтобы, с одной стороны, сохранить все положительное в нем, наработанное в течение столетий, а с другой - учесть качественные изменения, появившиеся в политической структуре мира за последние десятилетия.