Вопрос 2. Цели наказания

Под целями наказания понимаются те конечные результаты, достижение которых преследует установление в законе и фактическое применение этих мер государственного принуждения.

В части 2 статьй 43 УК РФ названы следующие цели наказания:

- восстановление социальной справедливости;

- исправление осужденного;

- предупреждение совершения новых преступлений.

Восстановление социальной справедливости есть такой результат наказания осужденного, который состоит в реальном возмещении им не только конкретному потерпевшему, но и обществу в целом всего возместимого (морального, материального и иного) ущерба от его преступления и создании им всех других гарантий своего социального благополучия в будущем.

Восстановление социальной справедливости состоит поэтому в положительной реконструкции той среды и всей той конкретной ситуации, которая привела к данному преступлению, в ресоциализации его субъекта, в создании всех других условий социальной стабильности, делающих новые преступления в этой же среде невозможными. Достигается это обеспечением неотвратимости уголовной ответственности, должным назначением и исполнением наказания, предотвращением рецидива.

Исправление осужденного есть достижение осужденным такого уровня самостоятельной законопослушности, который, в качестве обязательного минимума, создает достаточную гарантию не совершения им нового преступления.

В отличие от многих своих предшественников и современников, новый УК не декларирует задачи перевоспитания осужденного в качестве обязательной цели его наказания. Под перевоспитанием понималось достижение не обычных норм воспитанности, а куда более высоких показателей. Некоторые восторженные авторы с пафосом провозглашали, будто цель наказания будет достигнута только тогда, когда он не просто не допускает рецидива, но и делом докажет, что он стал действительно передовым членом общества.

Несостоятельность сей маниловщины – не только в разительном ее противоречии с реальностью – например, с ростом преступности и особенно с ростом рецидива. Эта трактовка считала наказание и работу по его исполнению системой, главным образом, внешних воздействий на осужденного, а его самого – всего лишь объектом наказания.

Будучи реалистом, закон не декларирует неизбежного перевоспитания всех и каждого. Неисправимыми бывают не только беспечные лентяи, но и неутомимые чикатилы. Закон ставит задачу конкретно и реально – исправление исправимых.

В основе новых подходов к наказанию, его целям и средствам их достижения лежит совсем иное начало, начало самосубъектности – принцип стимулирования положительной активности самого осужденного, собственной его заинтересованности в самореализации себя как личности в обществе гражданском, как гражданина правового государства.

Поэтому исправление по своим методам выступает –для самого осужденного как его работа по самоисправлению, а для государства и его учреждений – как создание условий для такого самоисправления.

С точки зрения уровня исправления обязательным минимумом будет так называемое юридическое исправление, для констатации которого необходимо и достаточно отсутствие рецидива, несовершение нового преступления. Разумеется, не должно быть никаких стеснений для стремлений к более высоким степеням самовоспитания.

Предупреждение новых преступлений означает упреждающее (превентивное) создание условий не только для исключения рецидива со стороны осужденного, но и для должного воздействия на лиц, могущих быть склонными к конфликту с законом.

Соответственно принято различать частную, специальную, индивидуальную превенцию (в отношении осужденного) и превенцию общую, генеральную или универсальную (в отношении неустойчивых граждан и даже, по очень спорному мнению отдельных авторов, в с е х граждан).

Целью, способом и результатом предупреждения (как частного, так и общего) многие авторы считают устрашение – придание наказанию и его исполнению таких свойств, которые способны, по их мнению, создать устойчивые, прежде всего эмоциональные, но также волевые и рациональные стимулы и стереотипы поведения, удерживающие от намерений преступить закон или хотя бы тормозящие, затрудняющие исполнение таких намерений.

По логике таких трактовок и само наказание, и условия его исполнения, само обращение с осужденным должны быть как можно более мучительными, ужасающими, действовать в расчете на испуг, и одним этим быть способными вызвать страх, подавляющий все доводы субъекта в пользу совершения им и кем бы то ни было преступления.

Сегодняшние сторонники такого, «шокового», понимания превенции доходят до оправдания возврата к средневековым воздействиям на осужденных, вплоть до предложений изнурять их непосильной или бессмысленной работой, скудным питанием, лишением санитарно-гигиенических удобств и т.д.

Практика давно доказала беспочвенность таких, казалось бы, действенных приемов. Например, установлено, что страх перед наказанием фактически наличествовал лишь у меньшинства имевших возможность совершить преступление, но действительно воспрепятствовал этому совсем у немногих. Причем вопреки досужим мифам такой страх рецидивистам и участникам преступных групп свойственен чаще, чем новичкам и одиночкам. С другой стороны, доказано, что реально и с пользой для дела устрашает не сам по себе закон, не его санкция и даже не само по себе наказание, а надлежащее его применение, прежде всего и главным образом – его неотвратимость.

Но истинную педагогическую ценность представляет страх перед преступлением, перед собственным падением и вполне реальной угрозой потерять себя как личность и гражданина.

Потому и переживания, страдания осужденного лишь в том случае конструктивны, когда они возникают и развиваются по поводу именно преступления, а не по поводу неудачного его совершения, ошибки в подборе сообщников, сложностей и превратностей тюремного и колонийского быта и т.п.

В здоровом обществе преступление должно позорить больше, чем наказание. Само по себе наказание сейчас уже не оснащается внешними специально позорящими атрибутами, хотя эти атрибуты – особая одежда и даже клеймение - все еще имеют немало сторонников. Наказание может и даже должно позорить объективно, как следствие преступления, как производное от позора преступления. Но само наказание не имеет целью унижение человеческого достоинства осужденного, потому что воссоздание его достоинства только тогда может стать результатом исправления, когда оно было средством его и способом.

Нет и быть не может абсолютных, непререкаемых, неопровержимых доводов в пользу наказания, в пользу насилия над людьми. Сохраняющаяся потребность в наказании вызвана, помимо прочего, его безальтернативностью, отсутствием иных практичных средств в борьбе с преступностью. Существенно новых и перспективных методов не предлагает пока и теория.

Современный юрист должен постоянно и конкретно разрешать, под собственную ответственность и по собственному профессиональному правосознанию, это, вообще говоря, пока что исторически неразрешимое противоречие.

Ряд авторов настойчиво призывает вместо борьбы с преступностью перейти к поиску компромиссов с ней, ограничиваясь возмещением причиненного ею вреда, поскольку преступность, по их мнению, есть такое же естественное порождение общества, как погода и климат – порождение природы. Было бы странно смотреть на болезни не как на наших врагов – с точки зрения борьбы с ними, а как на всего лишь беспокойных и неприятных соседей, с коими остается только уживаться. Благородные примеры врачей и многих других мастеров должны нас убедить в необходимости работы по максимуму, с перспективой. Профессионал обязан быть реалистом и именно поэтому -оптимистом!

И к совершившему преступление, и к наказанию его мы должны подходить с оптимистической гипотезой, с надеждой и верой в успех.