История цессии


 

Древнее римское право не допускало уступки кредитором его обязательственного требования другому лицу. Суррогатом ее служила новация, т. е. замена прежнего обязательственного требования новым; она предполагала участие должника и происходила в такой форме, что кредитор делегировал должника другому лицу, (т. е. предлагал этому лицу заключить с должником стипуляцию, которая должна была поглотить прежнее обязательство должника и создать новое, однородное по содержанию с прежним, в пользу нового кредитора). Напр., А имеет право требовать от В. уплаты 100 руб. по займу: если А желал отказаться от своего права в пользу С, он не мог этого сделать прямо, а должен был предложить последнему заключить с В такую стипуляцию: spondesne centum dare? spondeo; очевидно, если В не желал промиттировать С., новация не могла быть совершена.

По мере развития оборота становилось все более желательным иметь возможность переуступать обязательственные требования и помимо участника должника. За отсутствием прямого пути к удовлетворению избрали путь косвенный. Со времени появления формулярного процесса стал пускать корни институт судебного представительства в виде когнитуры и прокуратуры. Cognitor был формальный, procurator - неформальный представитель стороны на суде, который был уполномочен вести дело ее на суде. И вот тому, кому кредитор хотел уступить свое требование, он стал выдавать mandatum agendi, т. е. он делал его своим представителем на суде, уполномочивая его вместе с тем удержать за собою то, что он получит от должника. Такой прокуратор, выступающий в собственном интересе, получил название procurator in rem suam. Как procurator он предъявляет не собственный иск, а иск своего доверителя, actio mandata или cessa, а отсюда и самое отношение, возникающее между ним и первоначальным кредитором, стало называться cessio actionis.

Первоначально положение procurator in rem suam ничем не отличалось от положения всякого другого уполномоченного, а подчинялось общим началам договора мандата. Вследствие этого выданное ему полномочие прекращалось со смертью его или его доверителя, а равно в случае одностороннего лишения его полномочия со стороны последнего. Следовательно, недоставало гарантий, что он действительно получит возможность взыскать с должника долг. Он мог быть спокоен лишь в тому случае, если он успел предъявить иск против должника и довел дело до литисконтестации, ибо с этого момента прежнее обязательственное отношение прекращалось и возникало новое процессуальное обязательство, в котором кредитором выступал уже он.

Такой порядок, очевидно, мог подать повод к разного рода злоупотреблениям со стороны прежнего кредитора. Ввиду этого с течением времени сложилось правило, что mandatum agendi получает полную силу и не подлежит прекращению уже не только с момента литисконтестации, а с момента оповещения должника (denuntiatio) о том, что такое-то лицо стало procurator in rem suam. С этого момента только последний может требовать исполнения от должника, должник обязан платить только ему.

После этой реформы сохранилось только одно практическое неудобство, заключающееся в том, что для действительности цессии недостаточно одного неформального соглашения между заинтересованными лицами, а требуется выдача mandatum agendi, в силу которого цессионарий только и приобретал право иска против должника. Классические юристы сумели обойти и это неудобство. А именно, они признали, что первоначальный кредитор (цедент) уступает не свое право иска, а вообще осуществление своего права требования другому лицу (цессионарию). В силу акта цессии, который может быть произведен неформально, цессионарий приобретает самостоятельный иск - utilis actio suo nomine против должника (debitor cessus). Следовательно, он уже не нуждается в actio cessa, в специальной уступке иска со стороны цедента, поэтому он может обойтись и без mandatum agendi.

Современная доктрина, наконец, сделала последний шаг: она признала, что на основании цессии к цессионарию переходит не только осуществление обязательственного требования первоначального кредитора, но самое это требование. Она поэтому и определяет цессию как переход обязательственного требования от одного кредитора к другому. Правда, есть еще и теперь ученые, которые стоят на точке зрения классических римских юристов и утверждают, что кредитор не может перенести самое право требования на другое лицо, а только переносит осуществление этого права. Но они упускают при этом из виду, что реального различия между тем и другим не существует и что для нас необязательны конструкции римских юристов, поскольку они вызваны исключительно желанием сохранить pro forma отжившие принципы, лишенные, благодаря этим же конструкциям, всякого содержания.