Новая внешняя политика

Международные отношения в годы Французской буржуазной революции конца 18 века

2. Венский конгресс и «Священный союз»

Французская революция 1789—1799 гг. изменила не только все дальнейшее социально-политическое развитие западных обществ, но и стала точкой отсчета новой эпохи в международных отношениях. Однако, как это ни удивительно, первоначально она не оказала прак­тически никакого воздействия ни на систему международных отно­шений, ни на внешнюю политику отдельных государств.

Европейские правители полагали, что Франция вступила в дли­тельную фазу внутренней анархии, которая на долгие годы ослабит ее позиции на международной арене. Предполагаемое политиче­ское «умаление» извечного конкурента особенно приветствовали в Англии. Английский посол в Голландии писал, что до тех пор, «пока Франция находится в таком состоянии, Форин Офис мо­жет управлять любой осел», а премьер-министр Великобритании У. Питт Младший провозгласил наступление «эпохи мира» и даже за считаные недели до начала войны, в феврале 1792 г., предусматри­вал сокращение военных расходов. Внимание трех других держав «пентархии» — России, Австрии и Пруссии было отвлечено от собы­тий на западе Европы решением польской проблемы, но и там высказывались похожие суждения, например австрийский канц­лер Кауниц считал, что Франция «надолго погрязла в анархии и сла­бости».

В разительном контрасте с событиями последующих лет, когда французские армии наводнили Европу, политики в самых разных странах не увидели огромного потенциала качественно иной государ­ственной моши, рожденной Французской революцией.

Будучи заявленным еще во время Войны за независимость США, в эпоху Француз­ской революции впервые с такой отчетливо­стью и со столь масштабными последствиями для международных от­ношений был сформулирован принцип, который коренным образом изменил само развитие государственности стран западного ми­ра, — принцип народного суверенитета. Знаменитая Декларация прав человека и гражданина от 26 августа 1789 г. содержала в себе поисти­не революционное утверждение: «...нация является главным источни­ком всякого суверенитета». Тем самым качественным образом меня­лось само понимание государственной власти — как с точки зрения ее организации, так и с точки зрения ее легитимации. Не «милость Божья», не традиция, не «старое доброе право», а только нация явля­ется отныне и источником, и объяснением, и отправителем государ­ственной власти. Именно нация придает государству его политиче­скую форму, и именно из нее в конечном счете вытекают все виды и проявления государственной власти.

Естественно, что от провозглашения принципа до его полной реализации пролегла огромная дистанция, однако именно с Француз­ской революцией во внешней политике начинается отсчет трех глав­ных долгосрочных изменений — это ее демократизация, идеологи­зация и национализация.

Внешняя политика демократизируется, конечно же, не в том смысле, что народ от­ныне отправляет ее непосредственно. Онапо-прежнему находится в руках профессио­налов и по большей части осуществляется традиционными диплома­тическими средствами. Однако отныне народ через свое участие в по­литике, и в первую очередь через институты репрезентативной демократии, хотя и опосредованным образом, но все же мог воздей­ствовать на те или иные внешнеполитические решения. Другой, не менее важной стороной демократизации внешней политики стал тот факт, что отныне широкие массы стали интересоваться происходя­щим на международной арене, занимать какую-то позицию. Полити­ка перестала быть исключительно делом королей. Если квинтэссен­цией государственной мудрости XVIII в. были слова Фридриха II о том, что в идеале народ должен не заметить, что его король ведет войну, то новую ситуацию гораздо точнее описывает высказывание од­ного из лидеров революционной группы жирондистов — Ж.-П. Бриссо: «Французская революция перевернула всю дипломатию. Хотя нации еще не стали свободными, теперь они обладают весом на политиче­ских весах; короли вынуждены считаться с их желаниями...» Феномен общественного мнения как фактор воздействия на внешнюю полити­ку, в XVIII в. проявлявшийся лишь эпизодически и в отдельных стра