Теория и методология исторической науки

Научное познание невозможно без применения понятийного аппарата. Термины «теория», «методология», «метод» составляют его основу и являются ключевыми.

Теория истории – высший уровень исторического познания, основанный на конкретном знании событий, но выраженный в наиболее общих представлениях об исторических процессах.

Метод (от греч. methodos – путь к чему-либо) означает прием, средство познания. Из двух всеобщих методов познания – метафизического и диалектического общеупотребительным является диалектический метод, который в противоположность первому рассматривает объекты в неразрывной связи друг с другом, в постоянном движении и развитии.

Методология – это система руководящих идей и способов деятельности человека. Методология истории – дисциплина, изучающая методы исторического познания. Становление методологии истории как науки началось в XVIII веке, и уже тогда обозначился круг стержневых проблем, составляющих содержание современного исторического знания. Одной из таких стала проблема целостности истории. С того времени историки и философы справедливо задаются вопросом: можно ли осмыслить историю во времени и в пространстве? В ответе на него определились два подхода.

В соответствии с первым подходом история понимается как некая совокупность локальных, обособленных друг от друга культур, этносов, государств, образующих цивилизационные общности, развитие которых носит циклический характер, от рождения до гибели, подобно биологическому организму. Разработка подхода была весьма плодотворной: сначала Ф.Гобино(1816–1882), затем Г.Рюккерт(1823–1875), отстаивая идею уникальности культур, изложили плюрально-циклическую концепцию истории. Далее Н. Данилевский (1822–1885) создает учение о культурно-исторических типах; О.Шпенглер (1880–1936) – концепцию о культурах, как множестве замкнутых организмов; А. Тойнби (1889–1975) – теорию «локальных цивилизаций». Сделав акцент на проявление самобытных черт разнообразных культур, авторы пришли к единому мнению о разрушительном влиянии на них цивилизации и весьма пессимистично оценивали перспективы общественного развития на технологически прогрессивных основаниях. П. Сорокин (1889–1968), создавший свою систему взглядов о культурных суперсистемах, пытался преодолеть цивилизационную локальность истории, двигаясь по пути её целостного восприятия.

Подходы к решению проблемы истории как целого стали складываться ещё в XV в., когда историки-гуманисты итальянского Возрождения стремились осмыслить исторический процесс, анализируя последовательно сменявшиеся эпохи – Античность, Средние века и Ренессанс как возврат к Античности. Так, впервые было обращено внимание на периодизацию истории и важность её учета. Соответственно, мыслители, шедшие следом за гуманистами, учитывали свое время, каждый новый этап исторического развития становился частью общей периодизации, вне которой проблема целостности больше не рассматривалась. Уже К. Сен-Симон (1760–1825) предложил более глубокий уровень обобщения: античность определил как этап политеизма (многобожия), средние века – как эпоху монотеизма (единобожия), а всю дальнейшую современную ему историю – как промышленную стадию развития. Его последователь, французский философ О.Конт (1798–1857) представил трехступенчатую схему гражданской истории, где каждая ступень соответствовала определенному типу мировоззрения: господство религии – теологическому (от греч. theos-бог), крушение теологической ступени – метафизическому (букв. «то, что следует после физики»), а на этапе утверждения науки – позитивистскому (от лат. positivus-положительный). Крупнейший немецкий философ Г. Гегель (1770–1831), максимально обобщив факты, создает учение о поэтапном развитии мирового духа в истории. Выявив важные закономерности истории, мыслитель внес, тем самым, большой вклад в понимание её целостности.

Данные разработки подготовили благоприятную почву для создания формационной или марксистской теории. В её основе лежит понятие формация, как ступень прогрессивного развития человечества от первобытности, через рабовладельческий строй, феодализм и капитализм к коммунистической общественно-экономической системе. Впервые общество рассматривалось как единая организация, которая эволюционировала от простейших социальных форм древности к более сложным структурам современного общественного устройства, а в основе общественных изменений и перехода от одной формы к другой лежал принцип социальной революции.

Современная стадиальная концепция является своеобразной модификацией формационного подхода к истории. В ее основе лежит представление об истории как последовательной смены стадий развития: аграрной, индустриальной и постиндустриальной. Стадия здесь выступает общим свойством исторического процесса, которое проявляется как на локальном, так и глобальном уровнях.

Представляется, что данные позиции нельзя ни противопоставлять, ни отождествлять. Преувеличение значимости целостности истории упрощает её так же, как и недооценка цивилизационного своеобразия. Как в том, так и в другом подходах есть свои сильные и слабые стороны. Значит, изучать историю как единый и одновременно многообразный в своих проявлениях общественный процесс необходимо на основе их сочетания. Речь идет о глобально-стадиальном подходе к истории, устанавливающем как синхронные «межгоризонтальные», так и межстадиальные «вертикальные» связи между социоисторическими образованиями. Если первые изучались и в определенном смысле абсолютизировались Р.Пребишем (1901–1986), И.Валлерстайном[2], то вторые стали предметом анализа французской школой Анналов. В частности, Ф. Бродель (1902–1985), выдвинув идею исторического синтеза, разработал концепцию глобальной историю, ввел понятие пространственно-временной протяженности, обосновал идею о разных темпах исторического развития. Это позволило историку отчетливо показать характерные черты истории, исторического: 1. время; 2. неравномерность исторического процесса; 3. поступательный характер мировой истории, где цивилизация выступает закономерным, завершающим этапом общественного развития.

Вторая фундаментальная проблема исторического познания – динамика исторического развития. Античные авторы решали её на основе циклического подхода. Теория исторического круговорота была значимой до XVIII в. Так, Д. Вико (1668–1744) считал, что на каждом этапе общественного развития происходит формирование определенного типа государства, которое, достигая демократической формы со свободой и «естественной справедливостью» как вершины социума, разрушается, после чего начинается движение по восходящей линии круговорота. При этом собственно история представляет собой последовательную смену эпох: божественной, героической, человеческой.

Век Просвещения выдвинул и утвердил идею прогресса, как поступательного общественного движения от низшего порядка к высшей организации, от простых форм к более сложным структурам. Марксистская концепция прогресса обосновала неизбежную смену стадий, обусловленную, в свою очередь, сменой форм собственности и соответствующих им общественных отношений.

Концепция регресса развивалась представителями цивилизационной школы или «историко-культурного подхода», рассматривавшими человеческую историю как самостоятельную смену «типов» цивилизаций с собственными периодами прогресса и неизбежного упадка.

Наконец, третий узловой методологический вопрос – проблема исторической необходимости, т.е. причинно-следственных отношений, связей, складывающихся из целенаправленной деятельности человека и конкретной исторической ситуации. Здесь существуют два варианта её решения: теологический и светский. Согласно первому – развитие человеческого общества определяется провидением, богом (Августин Блаженный (354–430 гг.), Фома Аквинский (1225–1274 гг.)). Это представление сохранялось во взглядах философов и историков Нового времени и Эпохи Просвещения (Ж. Боссюэ (1627–1704 гг.), Ш. Монтескье (1689–1755 гг.)). «Управление мировыми событиями» через божественное провидение виделось Г.Гегелю, полагавшему, что история есть прогресс, который нужно познать в его необходимости, существующей до начала всего как воплощение объективного духа.

Светский вариант отождествляет понятие необходимости с категорией закономерности, которая в марксистской концепции выступает в форме общеисторических законов (например, об определяющем действии бытия) и законов в пределах конкретной эпохи (например, о первоначальном накоплении капитала).

В современной гуманитарной науке законы определяются как высший уровень обобщения, когда на основе конкретики выявляется суть явлений. Например, закон стоимости, открытый А. Смитом (1723–1790) и детально изученный К. Марксом (1818–1883); закон классовой борьбы, описанный О.Тьерри (1795–1856), Ф. Гизо (1787–1874), О. Минье (1796–1884) и интерпретированный как движущая сила общественного развития также К. Марксом; законы эволюции форм брака и семьи Л.Г. Моргана (1818–1881), законы диалектики Г. Гегеля. Уместно задаться вопросом: как соотносятся законы общественного развития с законами природы? Как уже отмечалось, общим свойством законов природы и законов истории выступает объективная реальность. Различаются же они по способам познания: если законы природы, как и сама природа, находятся вне сферы сознания, то история, так же как её законы, являясь продуктом природы и одновременно результатом реализации исторической необходимости, зависит от предшествующей и настоящей деятельности людей. Значит, причинно-следственные связи лежат в основе исторических законов, формируют общественные закономерности. Доминирующее действие какого-либо фактора в истории, выступающего причиной, трактуется как детерминизм. В исторической науке выделяют пять видов детерминизма – географический, психологический, демографический, а также факторы материальных и идеальных движущих сил, определяющих основные подходы к изучению прошлого.

Одной из первых сформировалась концепция идеальных сил в истории, согласно которой история объяснялась не из нее самой, а на основе внешнего по отношению к ней фактора. Речь идет о складывании религиозной картины мира, возникшей в античную эпоху, где, наряду с материалистическими взглядами, существовали идеалистические представления. К Платону (205/27–348/47 гг. до н.э.) восходят истоки учения об идеальном государстве, а к Плотину (205–270 гг. до н.э.), его ученику, – о непостижимом и невыразимом божественном первоедином начале. В Средние века вера в Бога как творца, а позже как первопричину всего, трансформировалась в фактор божественного провидения, определивший и центральный тезис исторического мышления: «Вначале было Слово, Слово было у Бога, и слово было Бог». В рамках теоцентрического мировоззрения складывается концепция всемирно-исторического развития, где история выступает результатом заранее предопределенного божественного проекта. В эпоху Нового времени попытку объяснить историю из нее самой сделал Д. Вико. В контексте деистических (от лат. Dues – бог) представлений, сохраняющих за Богом право вмешательства в историю, рассуждали просветители Ш. Монтескье, Ф. Вольтер. Как безличный процесс самодвижения объективного духа объяснял историю Г. Гегель. Его последователи , младогегельянцы , пытались на основе религиозной модели проанализировать общественное сознание как продукт социальных отношений. Например, Р. Коллингвуд (1889–1943) считал, что вся история представляет собой историю мысли, через выражение которой можно понять и познать человеческие действия. Так формировалось идеалистическое понимание истории, исходящее из признания первичности сознания.

В XX веке наука сумела вытеснить религию с позиций мировоззренческого центра культуры. Однако многое в собственном опыте заставило человека отказаться от взгляда на историю как глубоко детерминированную систему, в которой нет места Богу. В современных условиях возрастает потребность диалога между религией и наукой, их сближения, вызванного острым осознанием важности духовного начала как в жизни отдельного человека , так и истории в целом. Вероятно, человечеству ещё только предстоит встроить духовную традицию систем различных представлений в нынешнюю, глубоко научную картину мира, ставшую глобальной, но, без опоры на духовный фактор, рискующую быть существенным образом подорванной.

Ещё в 1965 г. советский психолог А. Леонтьев заметил, что избыток информации ведет к оскудению души. Вот почему сегодня так востребована одна из важных составляющих духовного начала – психология. Вырабатывая интерпретационные конструкты ценностей, и, руководствуясь ими, люди стремятся обеспечить наибольшую эффективность не только повседневной жизни. Одной из центральных задач стала проблема ответственности мирового сообщества за социальные последствия своей деятельности. Следовательно, изучение исторического психологического типа, который в разные эпохи имеет специфические черты, приобретает большое значение. Психологический детерминизм стал предметом изучения французских историков XIX в. Заслуживают внимания изыскания И. Тэна (1828–1893), который одним из первых сформулировал психологический метод изучения общества, введя в оборот понятие «основной характер», формирующийся под действием трех факторов: расы, среды обитания, исторического момента. В разработку данного подхода внесли свой вклад немецкий исследователь В. Вундт (1832–1920), занимавшийся психологическим толкованием мифов, религии, искусства, а также К. Лампрехт (1856–1915), считавший, что социальная психология должна лежать в основе методологии истории.

Индивидуальная психика была предметом изучения П. Бурдье (1930–2002), который ввел понятие «габитус» как совокупность психологических установок, внедряющихся в сознание индивида в раннем детстве и становящихся впоследствии бессознательной побудительной силой, несущей на себе печать социального происхождения. Исследование эмоционального начала, истории чувств и настроений считал важным Л. Февр (1878–1956), по мнению которого говорить о подлинной истории вряд ли возможно, если ещё не создана «индивидуальная историческая психология», как начальное звено человеческих действий. Проблема социальной психики интересовала отечественных исследователей: Н. Кареева (1850–1931), М. Хвостова (1872–1920), Е. Щепкина (1860–1920), а также Б. Поршнева (1905–1972), В. Шкуратова. По мнению последнего, историческая психология должна стать основой науки о прошлом.

Существенным образом на ход истории и дальнейшее развитие исторического знания в целом повлияло материалистическое понимание истории, представленное в теории общественно-экономической формации К. Маркса и Ф. Энгельса (1820–1895). В противовес идеалистическим концептам, сводившим историю к «саморазвитию и самопознанию духа», авторы данного подхода сделали акцент на изучение способа производства, производительных сил, определяющих характер общественных отношений.

Социально-экономический фактор в истории интересовал уже древнегреческого историка Аппиана (?–70-е гг. II в.), который увидел в борьбе за земельную собственность причины гражданской войны. Французские просветители, признавая институт собственности как продукт культурной эволюции, относились к нему по-разному: и как неотъемлемому признаку гражданина (Вольтер), и как источнику социального неравенства (Руссо). Значителен вклад французских историков периода Реставрации, Тьерри и Гизо, представивших столь основательные рассуждения о роли материальных отношений в истории, что, как позднее отмечал Маркс, задолго до него изложили историческое развитие борьбы классов.

Несмотря на известную ограниченность марксистской теории, выраженную, прежде всего, абсолютизацией роли материальных факторов в истории, ее следует считать колоссальным завоеванием научной мысли. Во-первых, был создан понятийный аппарат для осмысления целостности исторического процесса; во-вторых, осуществился переход к системному исследованию общества, которое стало рассматриваться как цельный развивающийся организм, все компоненты которого образуют диалектическое единство. Благодаря этой теории стало возможным обратить внимание на действие не менее важных факторов в истории - географического и демографического.

Проблема географического детерминизма привлекала внимание ученых и в античные времена (Гиппократ (ок. 460–ок. 370 гг. до н.э.), Страбон (64/63 до н.э. – 23/24 гг. н.э.)), и в Средневековье (Ж. Бодэн (1530–1596 гг.)), и в эпоху Просвещения (Ш. Монтескье). Однако наиболее плодотворным стал XIX век, когда историю с точки зрения географической среды пытались объяснить не только европейские, но и российские ученые. Речь идет о Л. Мечникове (1838–1888), обратившем внимание на соотношение истории и среды обитания в связи с оценкой роли рек в развитии человеческой цивилизации. Это было новым словом в изучении проблемы: изучалась роль конкретного фактора окружающей среды, влиявшего не только на экономику и форму политического устройства, но и на формирование цивилизационной специфики. Так история объяснялась из неё самой, а не из трансцендентной сущности. Но не только на земле ученые искали источник социальных изменений. Создатель теории пассионарности Л. Гумилев (1912–1992) обратил внимание на роль космогенных факторов в истории. По мнению ученого, именно энергетический толчок, являясь исходным пунктом развития этноса, заставляет людей развязывать войны, устраивать революции, совершать великие переселения, тем самым существенно меняя картину мира.

С развитием человеческой цивилизации роль природно-географической среды значительно ослабела по сравнению с демографическим фактором. Проблему влияния колебания численности населения на ход событий истории изучали такие блестящие умы прошлого как К. Гельвеций (1715–1771), видевший в демографическом росте источник общественных перемен, а также К. Маркс, считавший, что рост населения есть природная сила труда, а человек – предпосылка и результат истории одновременно. Однако автором первой модели роста населения стал священник Т. Мальтус (1766–1834), который пытался найти средство обуздания увеличения численности. Позднее на дестабилизирующую роль демографического фактора указал Д. Кейнс (1883–1946), расценивший события российской истории конца 1917 г.: «величайший переворот общества, опрокинувший религию, основы собственности и землевладения, а также формы государственного устройства и иерархию классов», как следствие возрастающей численности населения. По его мнению, «избыточная плодовитость могла сыграть большую роль в разрушении устоев общества, чем сила идей Ленина или ошибки самодержавия Николая II»[3]. Этот взгляд на историю, вероятно, ещё только предстоит осмыслить. Сегодня настоятельно требуют своего решения вопросы, связанные с оценкой последствий не только демографической, но уже и информационной революцией. По мнению С. Капицы, демографический рост ограничивают не материальные ресурсы, как считал Мальтус, а, прежде всего, ресурсы сознания, становящиеся определяющим фактором развития. Предполагается, что при уменьшении численности населения можно ожидать и демилитаризации мира, и появления новых государств-лидеров на мировой арене, а также новой временной периодизации глобальной истории, и даже, возможно, совершенно новых форм развития.

Таким образом, на разных этапах развития общества определяющим оказывалось действие какого-либо отдельного фактора истории. Однако очевидно, что история есть продукт взаимодействия многих факторов, соответственно, её изучение должно быть построено с учетом этого подхода. Такую попытку, пожалуй, вторую после Маркса с его системным методом, осуществил Ф. Бродель с целью реализовать идею исторического синтеза в масштабе всего человечества. «История не может быть глобальной, но она имеет тенденцию ею быть, и основная задача историка…стремиться к «воссозданию единства» прошлого человечества, не упрощая его, сохраняя в уме глобальное видение», – писал выдающийся историк.

При рассмотрении истории как глобального процесса объектом исследования выступает человечество в целом, а это, в свою очередь, ставит вопрос о соотношении глобальной и локальной истории. Действительно, концептуальная модель глобальной истории унифицирует изучаемые общества, тогда как реальный исторический материал свидетельствует в пользу их уникальности и открывает историю как многообразие типов исторического развития, как множество разнородных локальных историй. Одной из таких выступает история России, как крупного государства на евразийском пространстве, являющегося своеобразным мостом между Западом и Востоком. Вопрос о месте России в мировой истории решается ещё со времени появления в русской общественной мысли I пол. XIX в. двух направлений: западнического, ориентированного на повторение Россией исторического пути Европы, и славянофильского, отстаивающего российскую самобытность. При этом одни историки считают Россию составной частью общеславянской цивилизации, другие полагают, что это самостоятельная культурно-историческая система, не являющейся западноевропейской, но близкой к восточноазиатскому типу. Развитие России, на протяжении всей истории определяемое действием четырех основных факторов: природного, национального, государственного и религиозного, сформировало то историческое своеобразие страны, которое можно трактовать как проявление особенного в общем процессе развития.

Итак, история–это наука о прошлом и настоящем человеческого общества, о закономерностях развития общественной жизни в конкретных формах, в пространственно-временных измерениях. Динамическое единство прошлого и настоящего раскрывает историю как осуществление определенной цели. Однако на каждом этапе исторического развития человечество всегда решает какие-либо судьбоносные проблемы. Дилемму современного исторического мышления составляют два вопроса: признать верховенство культурного плюрализма или вообще лишить историю какого-либо смысла?

Переосмысление исторической реальности представляется на основе решения двух взаимосвязанных задач: 1) выработки стратегии коэволюции общества и природы, выраженной в запрете тех видов деятельности, которые несовместимы с существованием человечества как экологический императив; 2) осуществления на диалогичной основе взаимодействия различных культурных традиций, изменения мировоззрения людей в сторону общечеловеческих ценностей как нравственный императив. Предполагается, что это позволит человечеству обрести новый тип историчности, когда концепция глобальной истории вытеснит теорию «всемирной истории», а доминирующей станет идея планетарного единства человечества с признанием самобытности локальных социоприродных систем.