Оценка деятельности и личности Бенкендорфа в историографии.

Деятельности А. Х. Бенкендорфа как главы Третьего отделения впервые была дана оценка в воспоминаниях современников.Уже тогда намечается последующая тенденция отечественной историографии оценивать личность Бенкендорфа только через его деятельность, причем оценки оказываются порой взаимоисключающими. Наблюдение за недостатками общественного строя и администрации, стремление пресечь злоупотребления силой и властью и устранить ошибки и слабые стороны управления приводили Третье отделение к вмешательству в дела почти всех ведомств и вызывали с их стороны не всегда благожелательное отношение к Бенкендорфу.

Отсюда негативные реплики М. А. Корфа и Ф. Ф. Вигеля, касающиеся компетентности Бенкендорфа в делах. В абсолютности российской расхлябанности и волокитства новые продуктивные дела и идеи встречали жесткое сопротивление старой бюрократии. Об этом писал сам Бенкендорф: «…но трудно действовать, с каждым днем гнев высших чиновников, а именно генерал-губернаторов обеих столиц растет против меня по той причине, что общественное мнение высказывается за учреждение высшей охранительной полиции и, осмелюсь сказать, за то, как я руковожу ею»[1]. Барон А. Дельвиг в своих воспоминаниях оставил такую запись: «На упоминание о законе Бенкендорф ответил: «Законы пишутся для подчиненных, а не для начальства, и вы не имеете права в объяснениях со мною на них ссылаться или ими оправдываться»[2]. Главе Третьего отделения, в силу вверенных императором обязанностей, действительно пришлось встать над законом, чтобы восстанавливать в государстве порядок с точки зрения монархиста-консерватора.

Ссыльный декабрист Волконский С. Г.: что «наличие этой отрасли соглядатайства может быть полезно и царю и отечеству»[3]. Герцен называл Бенкендорфа «начальником этой страшной полиции, стоящей вне закона и над законом, имевшей право вмешиваться во все»[4]. Об отношении простого народа к жандармам свидетельствует эпизод, приведенный М. А. Корфом: «Когда в 1837 г. Бенкендорф опасно заболел, Государь и его семья окружили его знаками внимания и участия. Австрийский, прусский, шведский государи выразили ему свое сочувствие; спешили засвидетельствовать свои чувства и представители русской знати и бюрократии. Боялись за его жизнь и низшие слои населения, среди которых он был популярен за терпеливо-любезное отношение к просителям и за помощь в делах судебных…»[5]. Сам же Бенкендорф с чувством законной гордости докладывал государю: «Народ любит жандармов; к ним прибегают всегда как к последнему средству исцеления и часто исцеляются…»[6].

В советской историографии оценка роли Бенкендорфа в системе политической власти российской империи дана в двух вариантах, оба негативны. Само Третье отделение советскими авторами воспринималось исключительно как репрессивный орган николаевской эпохи. Один из вариантов = Бенкендорф был безвольной, лишенной ума марионеткой императора Николая. Троцкий И. М.: «…очень скоро для всех стало ясно, что Бенкендорф фактически играет очень незначительную роль в жандармских делах. Это был человек дряблой воли, лишенный каких бы то ни было государственных дарований»[7]. Ю. М. Лотман: «Бенкендорф был, прежде всего, исполнителем монарших предписаний и истолкователем воли царя»[8]. Второй вариант: Александр Христофорович представляется кровавым сатрапом Николая, мучающим декабристов и убийцей Пушкина. В. М. Глинка: «Впрочем, как в данном деле декабристов, так и в некоторых других, например, о Пушкине и Чаадаеве трудно различить роли Бенкендорфа и самого императора Николая…»[9]. Особенно акцентировалось внимание советских авторов на фактах подавления крестьянских волнений, в подавлении которых принимала активное участие жандармерия: «Известно, что в 1830-1831 гг. во многих губерниях в связи с эпидемией холеры произошли массовые выступления крестьян. Вызваны они были строгими карантинными мерами, сопровождавшимися вымогательством и произволом местных властей и полиции. 8 января 1830 г. шеф жандармов сделал доклад императору о крестьянских волнениях…. После арестов, проведенных направленной карательной командой Бенкендорфа, состоялся военный суд над главными участниками волнений, вынесший 10 смертных приговоров. Возвращаясь к докладам Бенкендорфа царю о подавлении волнений, надо отметить, что они канцелярски бесстрастны, предельно обезличены и механистичны. В сухом перечислительном тоне он, равнодушный к добру и злу, будто речь идет не о людях, их наказаниях, пишет о принятых властями мерах, отправленных на подавление волнений воинских и жандармских командах, арестах, порках высылках»[10].

Современные исследователи Экштут С., Сысоев Н., Чукарев А., пытаются реабилитировать шефа жандармов и его тайную полицию = она выполняла не только надзорные, карательные и цензурные функции. Третье отделение при наличии стекающейся информации со всей империи подавало аналитические записки императору. Уже в одном из первых отчетов в 1827 г. Бенкендорф выносит приговор бюрократии: «Хищение, подлость, превратное толкование законов – вот их ремесло. К несчастью они-то и правят, так как им известны все тонкости бюрократической системы»[11]. В отчете за 1829 г. констатировалось, что Адмиралтейство дезинформирует императора в отношении качества боевых кораблей: «Моряки считают, что корабли построены плохо, без соблюдения правильных размеров, но никто не осмеливается сказать о том государю»[12]. В отчете 1833 г. обосновывалась необходимость строительства железной дороги Москва – Петербург, обращалось внимание на всеобщий ропот по поводу рекрутских наборов. В отчете 1841 г. ставился вопрос о важности государственной заботы о народном здравии. В отчете 1842 г. говорилось о массовом недовольстве высокими таможенными тарифами, обращалось внимание на вредное влияние откупов на хозяйство страны и народную нравственность.

С. В. Мироненко приводит фактические документальные доказательства, что именно в Третьем отделении, именно Бенкендорфом, была задолго до 1861 г. определена угроза существования крепостного права для российской государственности. Несколько фрагментов из отчетов Третьего отделения за разные годы. В 1827 г: «Надо заметить, что всякий крепостной, которому удалось своим трудом скопить несколько тысяч рублей, употребляет их прежде всего на то, что бы купить себе свободу. Они хорошо знают, что во всей России только народ – победитель, русские крестьяне находятся в состоянии рабства … все остальные: финны, татары, эсты, мордва, чуваши – свободны. Среди крестьян циркулирует несколько пророчеств и предсказаний: они ждут своего освободителя, как евреи своего мессию…»[13]. Следующий отчет за 1834 г.: «Год от года распространяется и усиливается между помещичьими крестьянами мысль о вольности. В 1834 г. много было примеров неповиновения крестьян своим помещикам, и почти все таковые случаи, как оказывалось, происходили не от притеснений, не от жестокого обращения, но единственно от мысли иметь право на свободу… Могут явиться неблагоприятные обстоятельства: внешняя война, болезни, недостатки; могут явиться люди, которым придет пагубная мысль воспользоваться силами обстоятельств ко вреду правительства, и тогда провозглашением свободы их из помещичьего владения им легко будет произвести великие бедствия. Благомыслящие люди ожидают, что бдительное правительство наше не упустит из вида сие важное для спокойствия России обстоятельство. Они понимают всю трудность сего дела и с какой крайнею осмотрительностью надлежит в сем случае действовать, дабы не возбудить пагубного между крестьянами волнения, ибо крестьянин наш не имеет точного еще понятия о свободе, и волю смешивает со своевольством. А потому сколько, с одной стороны, признается необходимым, дабы правительство исподволь приближалось к цели освобождения крестьян от крепостного владения, столько, с другой, все уверенны, что всякая неосторожность, слишком поспешная в сем деле мера должна иметь вредные последствия для общественного спокойствия»[14].

Аналитическая записка 1839 г.: «При каждом новом царствовании, при каждом важном событии при дворе или в делах государства издревле и обыкновенно пробегает в народе весть о предстоящей перемене во внутреннем управлении и возбуждает мысль о свободе крестьян. Вследствие этого происходят и в прошедшем году происходили в разных местах беспорядки, ропот, неудовольствия, которые угрожают отдаленною, но опасностью. Так и теперь по поводу бракосочетания великой княжны Марии Николаевны в народе разнеслась весть, что крестьяне будут освобождены. Толки всегда одни и те же: царь хочет, да бояре противятся. Дело опасное, и скрывать эту опасность было бы преступлением. Простой народ ныне не тот, что был двадцать пять лет перед сим… Вообще весь дух народа направлен к одной цели, к свободе… Вообще крепостное состояние есть пороховой погреб под государством и тем опаснее, что ныне составилась огромная масса беспоместных дворян из чиновников, которые, будучи воспалены и честолюбивы и не имея ничего терять, рады всякому расстройству»[15].

Историки отмечают, что не все принималось Николаем к сведению, а последствия этого были подчас трагичны для самодержавия. В 1824 г. Бенкендорф положил на царский стол докладную записку Третьего отделения о русской администрации в Царстве Польском: «Власть продолжает там оставаться в руках презренных субъектов, возвысившихся путем лихоимства и ценою несчастья населения. Все государственные чиновники, начиная со служащих канцелярии генерал-губернатора, продают правосудие с аукциона»[16]. Бенкендорф делает вывод: угнетение населения может закончиться взрывом, но Николай ни в чем не изменил свою политику в Польше, вероятно, понадеявшись на брата Константина Павловича, наместника в Царстве Польском. Но правым оказалось Третье отделение, восстание вспыхнуло в 1830 г.

Постсоветские историки отдают дань Бенкендорфу в том, что именно он стоит у истоков русской заграничной разведки. После подавления восстания польской шляхты в 1831 г. многие высокопоставленные мятежники бежали за границу и, создав там всевозможные комитеты и тайные общества, развернули активную антироссийскую пропаганду. В различных изданиях стали появляться многочисленные статьи о звериной жестокости и пещерной дикости русского самодержавия. Их авторы не стеснялись использовать в своих пасквилях и факты явно клеветнического характера. В ответ на закордонные провокации Бенкендорф незамедлительно принимает контрмеры. За границу (в Австрию, Германию, Францию и Пруссию, где особенно много осело беглых мятежников), инкогнито командируют «специальных чиновников» Третьего отделения. В рабочих инструкциях разведчиков-нелегалов особо подчеркивалось, что за рубеж их направляют «… как для изучения на месте положения дел, так и для приискания надежных агентов и организации правильного наблюдения в важнейших пунктах»[17]. Результаты работы секретных сотрудников превзошли все ожидания. Давая оценку их скромной деятельности на ниве журналистики, шеф жандармов с удовлетворением докладывал императору: «Сами иностранцы убедились, что соотечественники их изображают Россию в ложном виде, и клеветы не производили больше прежнего действия…»[18].

[1] Цит.по: Калмыков, Н. Первый жандарм России [Текст] / Н. Калмыков // Щит и меч. 1997. № 146.

[2] Цит. по: Рац, Д. «Отрицательно-добрый человек» [Текст] / Д. Рац // Факел. – 1990. – №3.

[3] Волконский, С.Г. Записки [Текст] / С.Г. Волконский. Иркутск. 1991.

[4] Герцен, А. И. Былое и думы [Текст] / А.И. Герцен. Собрание сочинений. М., 1988. – Т 1.

[5] Рац, Д. «Отрицательно-добрый человек» [Текст] / Д. Рац // Факел. - 1990 №3.

[6] Цит.по: Калмыков, Н. Первый жандарм России [Текст] / Н. Калмыков // Щит и меч. 1997. № 146.

[7] Троцкий, И. М., Третье отделение при Николае I. Жизнь Шервуда Верного [Текст] /И. М. Троицкий. Л.,1990.

[8] Лотман, Ю. М. А. С. Пушкин [Текст] / Ю.М. Лотман. Л., 1983.

[9] Глинка, В. М. Александр Христофорович Бенкендорф [Текст] / В.М. Глинка // Глинка и Военная галерея Зимнего дворца. 1988.

[10] Троицкий, И.М. Третье отделение при Николае I. Жизнь Шервуда Верного [Текст] /И.М. Троицкий. Л.,1990.

[11] Цит. по: Макаревич, Э. Граф Бенкендорф – творец государственной безопасности [Текст] / Э. Макаревич // Диалог. – 1997. №1.

[12] Там же. – С.85.

[13] Цит. по: Мироненко, С.В.Страницы тайной истории самодержавия: политическая история России первой половины ХIХ столетия

[14] Цит. по: Мироненко, С.В.Страницы тайной истории самодержавия: политическая история России первой половины ХIХ столетия

[15] Там же.

[16] Цит. по: Макаревич, Э. Граф Бенкендорф – творец государственной безопасности [Текст] / Э. Макаревич // Диалог. 1997. №1.

[17] Цит. по: Чукарев, А.Г. Агентурно-осведомительный аппарат Третьего отделения при Николае Первом [Текст] / А. Чукарев // Рос. ист. журнал. 1999. №4.

[18] Там же.