Каллиграфическая экспертиза

Судебное почерковедение.

Су­деб­ное по­чер­ко­ве­де­ние име­ет дли­тель­ную ис­то­рию раз­ви­тия. По­треб­ность в дан­ной от­рас­ли кри­ми­на­ли­сти­ки воз­ник­ла очень дав­но. Еще в Древ­нем Ри­ме во вре­ме­на прав­ле­ния им­пе­ра­то­ра Юс­ти­ниа­на (V-VI вв.) по­чер­ко­вед­че­ская экс­пер­ти­за ис­поль­зо­ва­лась при ре­ше­нии су­деб­ных спо­ров о под­лин­но­сти до­ку­мен­тов.

Первые известные попытки использования знаний «сведущих людей» с целью установления авторства документов относятся к XV-XVI векам. Во второй половине XIX столетия в русских и зарубежных уголовных процессах использование сведений о почерке стало весьма частым явлением. Однако, в большинстве случаев подобные «экспертизы» были лишены подлинно научной основы и нередко влекли за собой судебные ошибки. Теория криминалистического исследования письма в своём развитии прошла несколько этапов.

В про­цес­се раз­ви­тия су­деб­но­го по­чер­ко­ве­де­ния вы­де­ля­ют­ся сле­дую­щие ос­нов­ные на­прав­ле­ния: кал­ли­гра­фи­че­ское, при­ме­то­опи­са­тель­ное (сиг­на­ле­ти­че­ское), гра­фо­мет­ри­че­ское, гра­фо­ло­ги­че­ское.

В России первые сведения о проведении экспертизы письма относятся к началу XVII века. По Русскому Своду законов сличением почерков могли заниматься люди, владеющие «тайной» письма—секретари присутственных мест, учителя чистописания и другие. Основное качество, определяющее эксперта, заключалось в умении красиво писать.

Таким образом, первым направлением в исследовании письма в России явилась каллиграфическая экспертиза. Процесс каллиграфического исследования сводился лишь к выявлению сходства или различия внешнего начертания отдельных букв в сравниваемых рукописях. Естественно, что такое механическое сопоставление строения письменных знаков без учета обстоятельств, влияющих на формирование письменно-двигательного навыка, приводило к грубейшим ошибкам.

Каллиграфическое направление в экспертизе документов подвергалось резкой критике со стороны ведущих ученых. Так, швейцарский ученый Рейсе писал: «Для графических экспертиз чаще всего приглашаются каллиграфы, как будто достаточно уметь учить детей чистописанию для того, чтобы справиться с одной из самых сложных и трудных экспертиз, требующей серьезных познаний по физиологии, химии и фотографии»'.

Е. Ф. Буринский следующим образом оценивал «научность» этого метода исследования: «Нам, в нашей практике приходилось видеть одного почтенного содержателя типолитографии, который при исследовании одного и того же документа в разное время (в коммерческом суде, у судебного следователя на предварительном следствии и па судебном следствии) давал иногда, по забывчивости, три совершенно противоположных заключения о том, кем писана исследуемая рукопись. При этом каждое из них высказы­валось с такою уверенностью, что самому эксперту становилось стыдно за себя, когда стороны предлагали ему вопрос о том, которое же из его разных мнений следует считать окончательным».

Давая заключения, в основе которых нет никаких научных положений, каллиграфы в конце концов потеряли в глазах суда всякое доверие. Псевдонаучность этого метода очень метко охарактеризовал профессор Е. Ф. Буринский, который отмечал, что правосудию приходилось бороться как с подделывателями, так и с фантазией каллиграфов.