Способность к самоузнаванию у человекообразных обезьян


РЕЗЮМЕ

Способность животных к обобщению и абстрагированию, ко­торая у наиболее высоко организованных млекопитающих и птиц достигает уровня формирования довербального понятия, позволяет овладевать символами и оперировать ими вместо обозначаемых реальных предметов и понятий. Эта способность выявляется как в традиционных лабораторных экспериментах («счет» у шимпанзе и ворон), так и в ситуации общения чело­века с антропоидами, дельфинами, а также попугаем с помо­щью языков-посредников. При определенных методиках вос­питания и обучения усвоенные обезьянами знаки действитель­но используются как символы в широком спектре ситуаций — не только для выражения просьбы о предмете, но для его наименования, для воздействия на других обезьян и человека, для передачи только им известной информации в отсутствие обозначаемого предмета, для составления синтаксически пра­вильных предложений.

Открытие этого уровня когнитивных способностей животных подтверждает гипотезу Л. А. Орбели о наличии переходного этапа между первой и второй сигнальными системами и позво­ляет уточнить грань между психикой человека и животных. Оно свидетельствует, что и эта высшая когнитивная функция чело­века имеет биологические предпосылки. Тем не менее даже у наиболее высоко организованных животных — шимпанзе — уровень овладения простейшим вариантом языка человека не превышает способностей 2-2,5-летнего ребенка.

1. Какой уровень довербального мышления животных лежит в ос-1 нове усвоения символов?

2. У каких животных и в какой форме выявлена способность к усвоению и употреблению символов для маркировки множеств?

3. Что такое языки-посредники, чем они отличаются друг от друга?

4. Какие свойства языка человека доступны животным при овла­дении языками-посредниками и в чем это проявляется?

5. В каких случаях доказано, что знаки языка-посредника действи­тельно имеют свойства символов?

6. Какие эксперименты доказывают, что шимпанзе понимают зна­чение порядка слов в предложении^

7 ИЗУЧЕНИЕ ЭЛЕМЕНТОВ СОЗНАНИЯ У ЖИВОТНЫХ

Сознание человека— наиболее сложная функция его психики. Основ­ные свойства сознания, зачатки которых были исследованы у живот­ных. Наблюдения и экспериментальные доказательства того, что че­ловекообразные обезьяны обладают способностью опознавать себя в зеркале, обнаруживают понимание и прогнозирование действий других особей, а также способны использовать такие знания в своих целях, т.е. манипулировать поведением сородичей.

7.1. Основные характеристики сознания

В этой главе мы обратимся к рассмотрению проблемы, изучение которой считают одной из основных задач зоопсихологии (Фабри, 1976) — предпосылкам и предыстории человеческого сознания.

Сознание — это наиболее сложная форма человеческой психики, высшая ступень психического отражения, связанная со «способнос­тью идеального воспроизведения действительности в мышлении» (Большой энциклопедический словарь, 1996).

Сознание представляет собой «специфическое состояние мозга, позволяющее осуществлять совокупность важнейших когнитивных процессов — ощущение и восприятие, память, воображение и мыш­ление» (Соколов, 1997).

Сознание связано с «субъективными переживаниями своих мыс­лей, чувств, впечатлений и возможностью передать их другому с по­мощью речи, действий или продуктов творчества» (Данилова, 1999).

А. Н. Леонтьев (1972), последовательно анализируя развитие пси­хики в эволюционном ряду, отмечает, что «переход к сознанию пред­ставляет собой начало нового, высшего этапа развития психики». Со­знательное отражение, в отличие от психического отражения, свой­ственного животным, — это отражение предметной действительности. Это отражение, которое выделяет ее объективные устойчивые свой­ства. Леонтьев отмечает, что в сознании человека образ действитель­ности не сливается с переживанием субъекта,

Мнения психологов и философов о непосредственных причинах возникновения сознания человека очень разнообразны. Они не явля­ются предметом нашего анализа. Отметим только, что привычное оте-

чественному читателю выражение «труд создал человека», как и це­лый ряд других, подвергается в настоящее время пересмотру не в последнюю очередь благодаря исследованиям зачатков мышления и сознания у животных.

Долгое время вопрос о наличии у животных сознания был объек­том чисто абстрактных рассуждении философов. В конечном итоге все они сводились к тому, что у животных сознания быть не может, «по­тому что (по А. П. Чехову) не может быть никогда». Действительно, проблема сознания у животных предрасполагает к спекуляциям в свя­зи с трудностью экспериментального изучения этого феномена. Тем не менее в настоящее время в этой области науки имеются реальные достижения. Прежде чем описывать их, перечислим некоторые харак­теристики сознания человека, зачатки которых в той или иной степени были исследованы у животных.

1) Сознание — совокупность знаний об окружающем мире, в которую включены также знания о социальном окружении субъекта; как следует из самого слова («со-знание») — это совместные знания, постоянно обогаща­емые новой информацией. Это обогащение оказывается возможным благо­даря более или менее высокоразвитой способности к восприятию, а также благодаря мышлению, которое обеспечивает обобщенное и опосредованное отражение действительности. Развитие и проявления «социального» аспекта сознания возможны именно благодаря высокоразвитому мышлению и воз­можности передавать информацию с помощью символов, т.е. в словесной форме. Вопрос о происхождении сознания человека или о его биологичес­ких предпосылках, непосредственно связан с проблемой мышления живот­ных. В предыдущих главах мы уже показали, что в мышлении высокооргани­зованных животных можно найти черты сходства с наиболее сложными фор­мами мышления человека, включая способность к образованию отвлеченных довербальных понятий и овладение элементами символизации в разных си­туациях.

2) Сознание определяет целенаправленность поведения, его волевую, про­извольную регуляцию. Это — формирование человеком целей деятельности, когда анализируются ее мотивы, принимаются волевые решения, учитывается ход выполнения действий и вносятся необходимые коррективы. В главе 4 мы показали, что по крайней мере человекообразные обезьяны способны к пред­намеренным, заранее спланированным действиям, к постановке промежу­точных целей и прогнозированию их результата.

3) Сознание обеспечивает преднамеренность коммуникации, причем (как и у человека) эта преднамеренность включает в себя элементы обмана и де­зинформации; возможность преднамеренно передавать информацию другому субъекту у человека обеспечивается наличием языка, а у животных элементы такого поведения выявлены благодаря обучению языкам-посредникам.

4) Сознание позволяет человеку отделить «Я» от окружающего мира (от «не-Я»), т.е. обеспечивает самоузнавание.

5) Сознание обеспечивает способность оценивать знания, намерения, мысленные процессы у других индивидов («эмпатия»).

В следующих разделах рассматривается вопрос о наличии у живот­ных самоузнавания и способности к пониманию намерений и «мыс­лей» других особей.

Одна из характеристик сознания человека — это присущее ему свойство отличать субъект от объекта, т.е. различать то, что отно­сится к его «Я», от того, что к нему не относится. В истории органи­ческого мира человек был первым и, как считали до недавнего вре­мени, единственным существом, которое может выделять себя из окружающей среды, противопоставлять себя себе подобным и сохра­нять представление об этом в своем сознании. Только человек спосо­бен к самопознанию, т.е. к обращению психической деятельности на исследование самого себя. Ребенок постепенно постигает разницу между «Я» и «не-Я», и первым шагом в этом направлении можно считать появление способности узнавать себя на фотографии или в зеркале. Такая способность окончательно формируется к 4-летнему возрасту.

Есть ли у животных понятие о собственном «Я»? Это один из самых трудных вопросов, которые пытаются разрешить с помощью объективных экспериментальных методов. Формирование такого по­нятия требует, чтобы у субъекта (в данном случае — у животного) был комплекс образных представлений, который позволял бы ему смот­реть на себя как бы «со стороны», поставив себя в положение другой особи, т.е. рассматривать себя как один из объектов внешнего мира. Один из подходов к объективному анализу этого вида деятельнос­ти — исследование реакции животных на отражения в зеркале, как на свое собственное, так и других животных, а также объектов окру­жающего мира.

Человек, увидев в зеркале несколько лиц, не колеблясь, понима­ет, что он — это он (поправляет прическу или сбившийся галстук). Рядом с ним отражается в зеркале другой человек — его спутница (он видит, как она, например, пудрит нос). Ряд авторов ставил зада­чу выяснить, могут ли животные сходным образом узнавать себя в зеркале и «принимать к сведению» эту информацию.

Первые данные о том, как шимпанзе относятся к своему отражению в зеркале, были получены в наблюдениях Н. Н. Ладыгиной-Коте (1935).

Увидев первый раз свое отражение, ее воспитанник Иони от­крыл от удивления рот и стал разглядывать его, как бы спрашивая:

«Что там за рожа?» (рис. 7.1А). Его поведение при этом ничем не отличалось от поведения ребенка, также оказавшегося перед зерка­лом впервые (рис. 7.1 Б). Постепенно Иони (как и ребенок) освоился со своим отражением, закрыл рот и продолжал пристально себя рас­сматривать.

Не ограничиваясь этим, он протянул руку, а когда наткнулся на зеркало, то схватил его за край, приблизил к себе и продолжал смотреть (рис. 7.1В).

г д

Рис. 7.1. Реакция на зеркало у детеныша шимпанзе и ребенка (из работы Н. Н. Ладыгиной-Коте).

Когда Надежда Николаевна передвинула зеркало, он пытался вырвать его из рук (рис. 7.1Г), грызть край, старался заглянуть за него, заводил туда руку, нащупывая и пытаясь захватить того, кто там находится. Наткнувшись за зер­калом на руку человека, он попытался подтянуть ее к себе, а встретив сопро­тивление, впал в агрессию и стал колотить по стеклу сложенными пальцами. Впоследствии, когда зеркало попадалось Иони на глаза, он часто колотил по нему кулаками, впадал в гнев, а когда зеркало убирали, грозил ему вслед (рис.7.1Д). Такая реакция так и не изменилась до самой гибели животного (его возраст не превышал к тому времени 4 лет).

Приблизительно так же реагировали на свое отражение и другие молодые обезьяны, например шимпанзе Гуа, которую американские психологи супруги Келлоги в течение почти года воспитывали вместе с ее ровесником — их собственным сыном Дональдом. Оба годовалых

Рис. 7.2. Подражание дей­ствиям человека (см. текст, рисунок Т. Ники­тиной).

малыша совершенно не понимали, что су­щества перед ними — это они сами. Это и ^QVfimweiibHO, так как' п0 Даиным бо-дее поздних работ, у ребенка способность узнавать себя в зеркале формируется да­леко не сразу, проходя целый ряд стадий. у человекообразных обезьян она возни­кает только в возрасте в 2—2,5 года, а пол­ностью проявляется к 4,5—5 годам (Povinelli et al., 1994).

Способность узнавать себя в зер­кале появляется у шимпанзе в том же

возрасте, что и целенаправленное

употребление орудий, например, в

описанном нами опыте с «ловушкой»

(см. 4.5.1.3; Bardetal., 1995).

В возрасте 4,5-5 лет многие шимпан­зе, гориллы и орангутаны явно могут уз­навать себя в зеркале, осознавать свое отличие от окружающих и пользоваться зеркалом во многом так, как это делают люди. Одновременно у них развивается и способность подражать ранее им незна­комым произвольным действиям. Напри­мер, шимпанзе Вики, воспитанная аме­риканскими психологами супругами Хейс, уже в двухлетнем возрасте, стоя перед зеркалом, мазала помадой губы (рис.7.2), повторяя все движения, кото­рые обычно делала ее хозяйка. Впослед­ствии она копировала более 55 поз и гри­мас, показанных ей на фотографиях, причем некоторые из них она никогда ранее не видела.

В начале XX века (почти одновременно с Н. Н. Ладыгиной-Коте) английский ученый Уильям Фернесс приручил орангутана. Он подроб­но изучал его психику и пытался научить говорить. В течение 6 месяцев Фернесс ежедневно дрессировал своего питомца, заставляя выговари­вать слово «папа» (в то время еще не было известно, что голосовой аппарат обезьян совершенно не приспособлен для столь тонкой артику­ляции). Один из приемов обучения состоял в том, что он становился перед зеркалом вместе с орангутаном и многократно повторял это сло­во. «Подопечный» смотрел в зеркало, следил за губами «учителя» и срав­нивал их с движениями собственных губ, т.е. пользовался зеркалом вполне по назначению.

Рис. 7.3. Исследование реакции на зер­кало у орангутана в условиях зоо­парка. Фотография любезно предо­ставлена профессором Э. Тобак (Музей Естественной истории, Нью-Йорк, США).

«Говорящие» обезьяны (см гл. 6), впервые увидев себя в зеркале, радостно сигнализи­ровали, что узнали себя. Шим­панзе Уошо (как до этого и Вики) хорошо узнавала себя на фотографиях, а других шимпанзе на фото именовала «черными тварями».

«Говорящая» обезьяна Люси очень любила наблюдать, как ее вос­питатель делал вид, что проглаты­вает очки. Этот несложный фокус приводил Люси в восторг, она сле­дила за человеком с неослабеваю­щим интересом и, похоже, с пол­ным пониманием. Насмотревшись на фокус, обезьяна схватила очки и пе­ремахнула в другой угол комнаты. По дороге она прихватила небольшое зеркало и, зажав его в ногах, не­сколько раз повторила трюк с очка­ми, пронося их мимо рта со сторо­ны лица, невидимой в зеркале — в точности так, как это делал ее вос­питатель. Следует отметить, что для Люси зеркало было привычным и понятным инструментом, которым она адекватно воспользовалась даже в такой необычной ситуации.

Описанные выше опыты и наблюдения проводились на обезья­нах, живших в неволе или с очень раннего возраста, или с рождения. На фотографии (рис. 7.3) показана обстановка такого эксперимента. Еще более интересным было наблюдение за реакцией на собственное отражение человекообразных обезьян, живущих на воле.

По наблюдениям Д. Фосси (1990), девятилетний самец гориллы (Дид-жит), стащив зеркальце, сначала стал обнюхивать его, не прикасаясь пальца­ми. Когда он увидел свое отражение, губы вытянулись в трубочку, а из груди вырвался глубокий вздох. Некоторое время Диджит с неподдельным удоволь­ствием разглядывал его, а потом протянул руку и стал искать за зеркалом «обезьяну». Ничего не обнаружив, он молча смотрел в него еще минут пять, а потом вздохнул и отодвинулся. Фосси была удивлена, с каким спокойствием Диджит отнесся к зеркалу и с каким неподдельным удовольствием в него смотрелся. Узнал ли он себя, так и осталось для наблюдателя неясным, но поскольку никаких посторонних запахов при этом не было, то, вероятно, понял, что другой гориллы тут нет.

По наблюдениям другого знатока поведения обезьян в природе — Дж. Гудолл (1992), многие дикие шимпанзе, в отличие от этой горил-

Рис. 7.4. Подросток шимпанзе, выпущенный в природные условия в Псков­ской области, рассматривает свое отражение в воде (Фирсов, 1977).

лы, при виде своего отражения в зеркале проявляют агрессию. Следу­ет учесть, что возможность видеть свое отражение у живущих на воле обезьян крайне ограниченна. Известно, что шимпанзе не любят воды, а единственный способ видеть свое отражение в природных услови­ях — наклониться над водной поверхностью. Приведенная на рис. 7.4 фотография подростка шимпанзе, который играет на мелководье, зафиксировала довольно редкий эпизод.

Более убедительный ответ на вопрос, как относятся животные к своему отражению в зеркале, был получен в специально проведен­ных опытах.

В экспериментахГордона Гэллопа (Gallop, 1970, 1994) несколь­ким шимпанзе под легким наркозом наносили небольшие пятнышки краски на одну из бровей и на противоположное ухо. Очнувшись пос­ле этой несложной процедуры, они прикасались к окрашенным учас­ткам тела не чаще, чем к остальным, т. е. не ощущали физических последствий этой манипуляции. Однако, увидев себя в зеркале, шим­панзе начинали активно ощупывать окрашенные места. Следователь­но, они понимали, что видят в зеркале себя, помнили как выглядели раньше, и осознавали, что в их облике произошли изменения.

Выводы Гэллопа нашли подтверждения в нескольких десятках ра­бот, которые подробно освещены в книге М. То.мазелло и Дж. Колдя (Tomasello, Call, 1998). В них были получены многочисленные подтвер­ждения того, что шимпанзе и другие антропоиды использовали зеркало по назначению: с его помощью чистили те части своего тела, которые другим путем увидеть невозможно. Наряду с этим были получены столь же убедительные свидетельства того, что низшие узконосые обезьяны такими способностями не обладают, т.е. не могут узнавать себя в зеркале.

В Эксперименты объективно свидетельствуют, что антропоиды

В могут рассматривать себя как некий самостоятельный объект, т.е. у них имеются элементы самоузнавания и они могут абстрагиро-В вать понятие собственного «Я».