Итоги архитектурной деятельности в Москве с 1991 г. по 2000 г.

Фестивали «Золотое сечение» стали изначально носить локальный, формотворческий характер, ориентированный на довольно узкий круг столичных зодчих, принятых и поощряемых московским бизнес сообществом.

Поисковые и реализованные общественные и жилые здания с 1991 г. по 2000 г.

Проблемы и тенденции развития такой «архитектурной деятельности» стали оставлять неизгладимый след на облике Москвы, вызывая тревогу у профессионалов и москвичей.

Период с 1991 по 2000 год в развитии архитектуры Москвы примечателен поисками новых форм, стиля, но, прежде всего, началом проведения различных архитектурных фестивалей-конкурсов (российский - «Зодчество», московский - «Золотое сечение»), а также конкурсов на возведение значимых и массовых объектов в Москве. Ежегодное проведение указанных фестивалей способствовало значительной активизации творческих поисков новых идей и проектных разработок, а также выявлению интересных и неординарных реализаций проектных решений в российской и московской архитектуре зданий и комплексов различного назначения.

Российские, а впоследствии международные, фестивали «Зодчество» в определенной степени активизировали архитектурно-творческую деятельность в России и Москве. Однако результаты их проведения далеко не всегда учитывали необходимость особой социальной ответственности современной архитектуры и ее творцов перед человеческим обществом, проблемами и вызовами исторических перемен и потрясений.

Отечественные и международные конкурсы на создание проектов конкретных и массовых объектов общественного и жилого назначения в Москве далеко не всегда приносили возлагаемые организаторами и ожидаемые участниками результаты.

Подобные метаморфозы произошли с конкурсами на решение надземно-подземного пространства Манежной площади (1-я премия – Б. Улькин; реализация – М. Посохин, Д. Лукаев, З. Церетели и др., 1997 г.) и на реконструкцию-перекрытие Большой спортивной арены в Лужниках (1-я премия и реализация – В. Ханджи, А. Оспенников и др., 1998 г.).

Результат международного конкурса на здание Мэрии, Правительства Москвы и Московской Городской Думы в ММДЦ «Москва-Сити» (1-я премия - М. Хазанов, А. Нагавицын, Н. Канчели и др., 2000 г.) не получил своей дальнейшей реализации. Также не были воплощены в жизнь результаты конкурсов на пространственное решение Боровицкой площади, на решение застройки западной части Острова между Москвой рекой и Водоотводным каналом и ряд других.

Итоги конкурсов на создание экономичных многоквартирных домов социального назначения (1-я премия – ГУП МНИИТЭП, 1995 г.) и по реконструкции с надстройкой 5-этажных жилых домов не сносимых серий (1-я премия – ГУП МНИИТЭП, 1998 г.) были одобрены властью города, но их реализация либо оказалась впоследствии неудачной, либо ее не последовало вовсе.

Происходившее в Москве в последнее десятилетие XX века можно назвать радикальной трансформацией архитектуры столицы, которая, с одной стороны, была конкретна, ощутима и реальна, а с другой – обманчива и почти незаметна. Она вносила в облик города новые, тревожные элементы - вводящую в заблуждение искусственность, виртуальность, псевдоисторизм, эклектику и т.п. посредственность, сопровождавшиеся безжалостной и опустошительной эрозией архитектурного наследия и веками сложившейся городской ткани.

Такое архитектурное «разнообразие» общественных зданий можно проследить в более акцентированном виде в ряде следующих, весьма сомнительных работ: равнодушное к архитектурному контексту места, зеркальное здание штаб-квартиры фирмы «Макдональдс» на Тверской улице (А. Воронцов, Ю.Григорьев и др., 1993 г.); неудачно манипулирующее историческим наследием здание Департамента строительства в Никитском переулке (И. Покровский и др., 1995 г.); хрустально-остекленевшие кристаллы Международного учебно-делового центра на проспекте Вернадского (Я. Белопольский, А. Перини и др., 1995 г.); спорное восстановление-воссоздание громадно-массивного комплекса Храма Христа Спасителя (М. Посохин, З. Церетели и др., 1997 г.); эпатажный и «внестильный» торговый центр «Наутилус» на Лубянской площади (А. Воронцов, Н. Бирюков, В. Свистунов и др., 2000 г.), а также целый ряд других подобных объектов.

Наиболее ярко подобная «архитектурная деятельность» проявила себя в пригородах столицы. Здесь драгоценные во всех отношениях земельные и лесные угодья плотно застраивались множеством новых претенциозных «дворцов» (высотой в 2-3-5 наземных этажей и 1-2 подземных), претендовавших на звание современного варианта традиционной дачи, а на деле являвшихся типичными образчиками «архитектурных излишеств» и непрофессионализма.

Нет никакого сомнения в том, что среди многочисленных и далеко не всегда разумных инициатив и действий, предпринимавшихся с 1991 по 2000 год во имя создания более современного и удобного города, все таки были и такие решения, которые давали возможность осуществить уместную архитектуру при строительстве некоторых административных, коммерческих и жилых зданий. Архитектура этих объектов позволяла не только проследить поиски, уже начавшиеся в предыдущий период, но и оценить достигнутое нашими зодчими с учетом разнообразия и качества полученных результатов реализации.

Здесь нужно отметить: превосходную работу по расширению Третьяковской галереи (И. Виноградский, Г. Астафьев, Б. Климов и др., 1991 г.); оригинальный многофункциональный жилой дом в Весковском переулке (А. Меерсон, Е. Подольская и др., 1994 г.); современную архитектуру здания Московского международного банка на Пречистенской набережной Москвы реки (А. Скокан, Ю. Палласмаа и др., 1995 г.); элегантную и строгую работу по созданию здания Отдела частных коллекций при Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина (И. Виноградский, А. Иванов, Л. Буш и др. 1994 г.); комплекс высотного административного здания и жилых домов РАО «Газпром» (В. Хавин, В. Мутафов и др., 1997 г.); очень удачную реконструкцию Государственного музея А.С. Пушкина на Пречистенке (А. Боков, А. Иванов и др., 1999 г.); интересный, запоминающийся облик жилого дома на углу улицы Бурденко (С. Скуратов, К. Ходнев, Е. Дедюля, 2000 г.); необычный жилой комплекс «Дом-катамаран» на улице Вересаева (В. Плоткин, И. Деева, 2000 г.) и ряд других построек.

Увы, развитие в этот период архитектуры массовых жилых и общественных зданий, возводимых в новых «спальных» районах столицы, не дало столь ощутимых результатов, по сравнению с индивидуальными объектами и комплексами подобного назначения. Появление новой серии многоэтажных, до 24 этажей, круглых жилых домов (Г. Калашников и др., 1993 г.); общеобразовательных школ и ДОУ (К. Каптерев и др.. 1994 г.); пожарных депо и АТС (К. Шехоян и др., 1993 г.), отделений милиции (К. Каптерев и др., 1995 г.) и других объектов не очень сильно повлияло на прежний, разнообразно-однотипный облик массовой городской застройки.

Яркой, хотя и неоднозначной новацией в архитектуре столицы с 1991 по 2000 год стало воссоздание знаковых, религиозных сооружений исторической Москвы: на Красной площади возвели заново Казанский собор (О. Журин, Г. Моисеев, 1993 г.) и Воскресенские ворота Китай-города с Иверской часовней (О. Журин, 1995 г.); на Соборной площади в Кремле восстановили Красное крыльцо Грановитой палаты (Л. Лавренов, 1994 г.). В это же время были восстановлены утраченные колокольни ряда церквей – Николы в Толмачах, Николы в Голутвине, Вознесения за Серпуховскими воротами и другие. Вместе с тем, негативным последствием такой «бережной регенерации» исторической среды стало размывание понятий подлинника и копии. В сознании власть имущих и непросвещенной части городского населения постепенно утверждалась равноценность памятника и новодела, что недопустимо и пагубно для истории и культуры.

В указанные годы Москва начала превращаться в гигантскую стройплощадку и эти десять лет существенно изменили архитектурный облик столицы. Очевидно, что сам факт обновления и развития исторического города – бесспорное благо. Но оно же несет в себе и опасность совершения непоправимых ошибок в кардинальном изменении его уникального облика.

Архитектура Москвы с 1991 по 2000 год – это «сумбур вместо музыки», какая-то какафония. Архитектурный хаос и эклектика почти дошли до стадии шизофрении. Образ города раздваивался, расстраивался, множился и дробился. В этом отражалось пограничное состояние общества в переломный период, когда в нем сталкиваются, борются и сосуществуют разные, порой противоположные начала, когда еще не выкристаллизировалась основная идея. Процесс этот естественен и даже творчески плодотворен, но, при условии, что не будет окончательно перейдена грань, отделяющая кризис от безумия и распада.

Быстрое перерождение Москвы, хотя и придавало некоторую современность, живость и колорит городу, но, за редким исключением, делало его облик посредственным, безвкусным и сильно обедняло с архитектурной точки зрения. Характеристика ситуации была следующей:

- стали очевидными симптомы насаждения официального, так называемого «московско-лужковского стиля», построенного на всяческих компиляциях из истории архитектуры;

- прогрессивная установка на «соответствие историческому окружению» претворялась в жизнь по внешнему признаку, что неизбежно ведет к ремеслу и деградации профессии;

- существующая система разработки проектов, от заказа до реализации, оказалась в кризисе,что подтвердилось негативной реакцией общества на самые амбициозные постройки;

- архитектурная практика была недостаточно подвержена профессиональному самоанализу, а институт критики, сильно влияющий на архитектурную жизнь, пока не сложился;

- общество не отождествляло современную архитектуру с искусством, и пока реагировало на более понятные и очевидные вещи – монументальную скульптуру и т.п.

Своеобразными и по своему яркими памятниками этого десятилетия стали следующие архитектурные произведения, апеллирующие к формам монархической и советской государственности: подземно-надземный торговый комплекс «Охотный ряд» на Манежной площади (М. Посохин, Д. Лукаев, 1997 г.); Петр I на стрелке Москвы-реки (З. Церетели, В. Будаев, 1997 г.); Мемориал Победы в ВОВ на Поклонной горе (А. Полянский, З. Церетели, 1995 г.); Храм Христа Спасителя (М. Посохин, З. Церетели и др., 1999 г.) и другие объекты.

Подавляющее большинство происходившего с 1991 по 2000 год в развитии архитектуры столицы было заимствовано из практики насилия по отношению к Москве в переломные сталинские времена 30-х – 40-х, а потом 50-х – 60-х и других годов строительства коммунизма. Но в данном случае все осуществлялось уже с помощью огромных денежных вливаний и беззастенчивых манипуляций власти и бизнеса городским строительством при настойчивом продвижении-пестовании нарочитых и разнородных псевдоисторизма, эклектики и подражательства не лучшим или устаревшим образцам мировой архитектуры.