Статья: Мученики науки

Хунджуа А. Г., Неделько В. И.

Ибо то угодно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо. Ибо что за похвала, если вы терпите, когда вас бьют за проступки? Но если, делая добро и страдая, терпите, это угодно Богу.

(1 Пет. 2; 19-20)

Андреас Везалий (1514-1564) — знаменитый хирург и анатом, усилиями которого анатомия обрела статус науки. Часто можно услышать, что Везалий пострадал за свое пристрастие к экспериментальной анатомии, однако дело обстояло значительно сложнее. Везалий попал в руки испанской инквизиции вследствие того, что при вскрытии человеческого тела обнаружилось сокращающееся сердце. Причем человек, подвергшийся вскрытию, был не безымянным простолюдином, а испанским грандом. За это ученого приговорили к казни, которая по просьбе Филиппа II была заменена паломничеством к Гробу Господню. На обратном пути из Иерусалима буря забросила Везалия на один из островов Средиземного моря, где он и окончил свою жизнь. Поэтому возможность причисления Везалия к мученикам во имя науки представляется сомнительной.

Казнь Джордано Бруно многим кажется варварством, но сама Римско-Католическая Церковь долгое время имела на этот счет другое мнение. Образ Джордано Бруно в истории ассоциируется с образом мученика от науки, но мало кто знает, что он пострадал не за науку, а за свои философско-религиозные убеждения. Прежде всего, он не мог пострадать за науку, так как не был ученым и не занимался научными исследованиями, как Коперник, Галилей или Кеплер. Наука привлекала Бруно как способ утверждения его философских взглядов — он выступал против геоцентрической системы мира Птолемея, которая в те времена господствовала в теологии почти безраздельно, противопоставляя ей гелиоцентрическую систему мира Коперника. Более того, он развил гипотезу Коперника, дополнив ее идеями о множественности миров и бесконечности Вселенной во времени и пространстве. И как мыслитель, продолжатель идей Николая Кузанского, Джордано Бруно оказал влияние на развитие философии, а через нее и на становление естествознания Нового времени.

По своим религиозным убеждениям Джордано Бруно, итальянский мыслитель и религиозный философ эпохи Возрождения (1548-1600), был пантеистом. Для него Бог и Вселенная — одно и то же бытие, Бог растворяется во Вселенной, переставая быть личностью. Но учение о Боге как о личности принципиально важно для христианства: человек сотворен по образу и подобию Творца. Кроме того, Бруно отстаивал идеи переселения душ, иронизировал над возможностью рождения Иисуса Христа от Девы, подвергал сомнению христианские Таинства. Если вспомнить при этом, что Джордано Бруно был монахом ордена доминиканцев (а с них спрос у Римской Церкви несколько иной, чем с мирян), то конфликт с Католической Церковью был неизбежен. И вряд ли научные взгляды Бруно играли здесь существенную роль — обстоятельства дела осложнялись увлечением Бруно оккультными учениями, в том числе и практической магией.

Поскольку философские убеждения магистра богословия Джордано Бруно шли вразрез с догматами Римско-Католической Церкви, он был вынужден покинуть орден. Некоторое время он жил в Швейцарии, Франции, Англии и Германии. После возвращения в Италию в 1592 году Джордано Бруно был арестован, выдан римской инквизиции и после семилетнего заключения казнен на костре. На следствии Джордано Бруно не отрицал, что его учение расходится с догматами Христианской Церкви.

Конкреция инквизиции признала, что «его положения еретичны и противны католической вере... но если Джордано Бруно отвергнет их как таковые, пожелает отречься и проявит готовность, то пусть будет допущен к покаянию с надлежащими наказаниями». Однако Джордано Бруно не раскаялся, и трибунал объявил его «нераскаявшимся, упорным и непреклонным еретиком». Перед смертью Джордано Бруно писал: «Смерть в одном столетии дарует жизнь во всех веках грядущих», и последние слова его перед казнью были: «Я умираю мучеником добровольно».

До последнего времени отцы Римско-Католической Церкви отстаивали «законность» казни Джордано Бруно. В середине XX века кардинал Меркати, например, утверждал: «Церковь могла, должна была вмешаться и вмешалась: документы процесса свидетельствуют о его законности... Если приходится констатировать осуждение, то основание его следует искать не в судьях, а в обвиняемом».

Великий итальянский ученый Галилео Галилей (1564-1642) поддерживал еретическое учение Коперника, и потому противоречил официальным взглядам Римско-Католической Церкви на науку. Для начала Галилею со стороны кардинала Беллармино (одного из самых ученых теологов и одного из самых опасных инквизиторов) был предложен некий компромисс. Кардинал высказал стороннику Галилея монаху Паоло Фоскарини свою точку зрения — тот, кто написал «Восходит Солнце и заходит, и к месту своему возвращается» (ср.: Еккл. 1, 5), был не кто иной, как царь Соломон. А царь Соломон не только говорил по Божьему вдохновению, но был человеком, превосходящим всех мудростью, и всю мудрость получил от Бога, значит, совершенно невероятно, чтобы он утверждал вещь, противную доказанной истине или истине, могущей быть доказанной... Потому если сказать, что предложение о движении Земли и неподвижности Солнца позволяет представить все явления лучше, чем принятие эксцентриков эпициклов, то это будет сказано прекрасно и не влечет за собой никакой опасности. Для математика этого вполне достаточно. Но утверждать, что Солнце в действительности является центром мира и вращается только вокруг себя, не передвигаясь с востока на запад, что Земля стоит на третьем небе и с огромной быстротой вращается вокруг Солнца, — утверждать это очень опасно. И не только потому, что это взбудоражит умы всех философов и теологов-схоластов, но и нанесет вред святой католической вере, представляя положения Святого Писания ложными.

Однако Галилей отверг предложенный ему компромисс, и инквизиция взялась за него всерьез. Она предложила своим цензорам рассмотреть основные положения теории Коперника, которые развивал Галилей:

1. Солнце — центр мира и неподвижно;

2. Земля не является центром мира и не неподвижна, но в себе самой целиком также движется суточным движением.

Ответ был такой:

- первое положение «глупо и абсурдно в философском и еретично в формальном отношении»;

- второе положение подлежит той же цензуре и в философском отношении; рассматриваемое же с богословской точки зрения, является по меньшей мере заблуждением в вопросах веры.

Кардинал Беллармино и другие инквизиторы снова стали увещевать Галилея отказаться от публичной защиты своих взглядов, но убедить ученого было не так-то просто. Однако после беседы с Папой Павлом V Галилей решил проявить благоразумие, хотя продолжил вести пропаганду своих идей через книги.

В 1623 году Папой стал Урбан VIII. Будучи еще кардиналом, он поддерживал дружеские отношения с Галилеем, и тот, рассчитывая на его покровительство, стал смелее проводить свои идеи. Он опубликовал в 1632 году свое знаменитое сочинение «Диалог о двух главнейших системах мира — Птоломеевой и Коперниковой». Написанное в виде разговора трех лиц, это блестящее по форме и глубокое по содержанию сочинение произвело сильнейшее впечатление в определенных кругах общества и навлекло на автора гнев Римского понтифика. Папе Урбану VIII внушили, что под видом одного из участников разговора введен он сам, причем имя этого участника (Симпличио) означает «простак». Папа заявил, что он «не должен терпеть, чтобы Галилей развращал своих учеников и передавал им опасные воззрения». Галилей был арестован. Трибунал вынес осуждающий приговор. В 1633 году Галилей, стоя на коленях и положа руку на Евангелие, вынужден был принести присягу в том, что он отрекается от ереси Коперника:

«Я, Галилео Галилей... от чистого сердца и с непритворной верою отрекаюсь, проклинаю, возненавидев вышеуказанную ересь (то есть свое учение), заблуждение или секту, не согласную со святой Церковью. Клянусь впредь никогда не говорить и не рассуждать ни устно, ни письменно о чем бы то ни было, могущем восстановить против меня такое подозрение...»

Сохранилось предание, что будто бы Галилей, встав на ноги, произнес: «Е pur si muove» («А все-таки она вертится»), но это едва ли справедливо. В действительности Галилей был измучен борьбой и желал лишь спокойствия. Кроме того, Галилей выбрал покаяние не из страха перед пытками или казнью, а прежде всего потому, что не мыслил свою жизнь вне Церкви, — такого мнения придерживался выдающийся русский философ и мыслитель А.Ф. Лосев. Будучи узником инквизиции, Галилей скорректировал свои взгляды на взаимоотношения науки и религии и создал основы современной науки, полностью совместимой с церковным учением. Принципы этой науки изложены в книге «Беседы и математические доказательства, касающиеся двух новых отраслей науки», вышедшей в 1638 году. Три года спустя Римско-Католическая Церковь сняла свои претензии к. Галилею.

В наше время отцы Римско-Католической Церкви согласились с тем, что «может быть, одним из величайших препятствий, столетиями преграждающих все пути к примирению с естественными науками, был процесс Галилея». В 1979 году Папа Иоанн Павел II признал, что Галилей был незаслуженно осужден: «Галилею пришлось пострадать от людей и учреждений Церкви, не вполне понимавших автономию науки и считавших, что наука и вера противостоят друг другу. Я предлагаю, чтобы теологи, ученые и историки в духе искреннего сотрудничества подвергли бы анализу дело Галилея... и признали ошибки, кем бы они не были совершены, устранив тем самым все еще существующий во многих умах дух противоречия, порожденный этим делом, который препятствует плодотворному согласию между наукой и верой, между Церковью и миром».

Дело Галилея — самый значительный конфликт между Римско-Католической Церковью и наукой. Однажды включенные Фомой Аквинским в католическую теологию представления Аристотеля и его последователей о природе стали ортодоксальными и господствовали во времена Галилея. В результате единственно верной в те времена считалась геоцентрическая система мира Птолемея. Таким образом, геоцентрические представления превратились в догму и стали считаться столь же непреложными, как и само Священное Писание. Здесь важно осознать, что Библия описывает реальность, а в реальности «Солнце всходит и к месту своему возвращается» (ср: Еккл. 1, 5), а наука работает с моделями, и ее право выбирать между моделями гео- или гелиоцентрической. Со временем стало ясно, что прямое описание реальности и описание в рамках науки не тождественны, это было ясно и представителям Церкви, но чтобы мирянин Галилей понял именно эту сторону проблемы, его пришлось подвергнуть наказанию.

Процессы Джордано Бруно и Галилея дали повод к уместным и неуместным упрекам в адрес Римско-Католической Церкви в том, что она препятствовала развитию науки. Парадоксально, но если бы Церковь не возвела в догму труды ученого (Аристотеля), не было бы и почвы для последующего конфликта. Как тут не вспомнить слова св. Василия Великого: «Не спешите опровергать ученых, ибо они все время сами опровергают свои теории».