Статья: Николай Уранов. Воспоминания и биография

Лидия Ивановна Уранова

I. Воспоминание об УРАНОВЕ

Из выступления на собрании Рериховского кружка, посвященном 80‑летию со дня рождения Н.А. Уранова

г. Усть-Каменогорск, 20 марта 1994 г.

Очень трудно давать оценку близкому дорогому, человеку, но прошло уже 13 лет со дня его ухода, а это уже достаточный срок, чтобы многое осмыслить и вынести более объективное суждение о нем и прожитой с ним жизни.

Мне хочется рассказать вам маленькую историю. До приезда в г. Усть-Каменогорск мы жили в небольшом сибирском поселке Вихоревка, недалеко от города Братска. Это были шестидесятые годы. Дома у нас были барачного типа. Снабжение молочными продуктами было плохое, и нам их приносила из соседней деревни простая старая женщина, татарка. Она заходила почти в каждую квартиру, и так как шла издалека и с тяжелой ношей, то некоторое время сидела и отдыхала. Иногда я поила ее чаем, и мы беседовали с ней о самых обычных вещах. Иногда заходил муж и тоже перебрасывался с нами несколькими словами.

И вот однажды она говорит мне: «Вот наблюдаю я за вашей семьей и вижу, что вы живете одной мыслью». Меня так поразило высказывание этой простой, неграмотной женщины, интуитивно сумевшей проникнуть в самую суть. Никто из наших друзей, знакомых не мог бы сказать точнее. Мы, действительно, всю жизнь прожили одной мыслью – мыслью об Учении Живой Этики. Мысль об Учении привела сначала моего мужа, а потом и меня, к нашему общему Учителю Б.Н. Абрамову, который был учеником Н.К. Рериха. Он же и познакомил меня с мужем и соединил наши судьбы. Мысль эта пролегала красной нитью через всю нашу дальнейшую судьбу. Уранову она помогла пережить 11 лет сибирских лагерей, и не только выжить, но и накопить большой духовный опыт для будущего творчества. Эта же мысль об Учении помогла мне пережить отчаяние разлуки после его ухода и продолжить работу над завершением того, что он не успел закончить.

Хочу сказать несколько слов о нашем Руководителе Борисе Николаевиче Абрамове. В своей жизни я встретила только трех людей, которые были преданы Учению безраздельно. Это были Б.Н. Абрамов, А.П. Хейдок, писатель и Уранов.

Б.Н. Абрамов и А.П. Хейдок были примерно одного возраста, оба они подошли к Учению и стали учениками Н.К. Рериха, когда он приезжал в Харбин. Они имели от него кольца – знак ученичества. В то время Н. Уранов был очень молодым человеком, а я была маленькой девочкой. Позже он стал учеником Абрамова, а потом и я. К сожалению, именно сейчас, когда Учение стало достоянием широких масс, а также появилось много параллельной литературы, люди, почитав немного, что-то увидев и открыв у себя какие-то способности, очень быстро проникаются огромным самомнением. Страшно легковесным стало понятие института ученик-Учитель, очень легко оперируют этими словами, не отдавая себе отчета и не понимая всю ответственность института ученик-Учитель.

Конечно, мы с вами, читая книги Учения, письма Елены Ивановны Рерих, можем считать себя последователями и учениками Рерихов, Блаватской, Учителей Шамбалы. В какой-то мере это правильно, ибо мы учимся на Их трудах, постигаем что-то у Них и у других великих людей и даже друг у друга. Но истинное ученичество, о котором так много говорится в Учении, это совсем другое. У Христа было всего 12 учеников, и один оказался предателем. У Будды и того меньше. Чтобы стать учениками Учителей Шамбалы, такими, как были Рерихи, Блаватская, надо было пройти долгий путь сотрудничества на протяжении многих тысячелетий, пройти длительную подготовку, трансмутацию центров, иначе такой контакт с Высокими Сущностями может быть смертельным. Раз в столетие в Шамбалу допускается один, много – два человека. В прошлом столетии была Елена Петровна Блаватская, а в этом – Николай Константинович и Елена Ивановна Рерихи.

И так больно и грустно знающим все тяготы ученичества слышать, как в наше время на каждом углу появляются посвященные, ученики Шамбалы, получающие откровение из Шамбалы. Хочется верить, что это происходит от недостаточного знания Учения, то есть от невежества.

Конечно, сейчас время особенное, идет сближение миров – плотного и тонкого, поэтому гораздо больше проявлений, у людей открываются многие способности, которых раньше не было, идет информация. Елена Ивановна очень хорошо об этом сказала: «Не все прекрасные сообщения из Великой Твердыни. Много прекрасных духов, перешедших границу, получают возможность передавать свои мысли земным обитателям». Ведь существует океан пространственной мудрости, и при известном уровне развития сознания можно черпать из него много ценного и нужного людям, но зачем же непременно объявлять, что все это получается из Шамбалы. Это обнаруживает только плохое знание Учения и не только не возвышает получающего, но скорее умаляет его. Ибо есть Вещи, о которых нельзя болтать на каждом углу и перекрестке, иначе по закону Кармы на перекрестке так и останешься. Гораздо лучше просто с благодарностью принимать то, что дается, и повышать свои знания, уровень своего сознания, чтобы иметь возможность постепенно черпать из более высоких слоев тонкого мира, ибо качество получаемой информации зависит исключительно от уровня сознания принимающего эту информацию.

Сегодня я впервые упомянула своего Учителя, земного учителя, или Руководителя Бориса Николаевича Абрамова только лишь потому, что теперь вышли его книги, в которых обозначен его духовный опыт, а до этого времени лишь три, четыре самых близких человека знали о моем земном Учителе, ибо это понятие для нас было свято, такие правила были в нашей школе ученичества.

Я не случайно сделала такое отступление, чтобы было понятно, в каких традициях проходило наше духовное воспитание. Теперь возвращаюсь к Уранову, к его пути. Это был путь непрестанного труда, особенно над собой. Сейчас я коснусь одной из граней этого труда.

Путь Учения есть путь, прежде всего, духовного самосовершенствования. Сказано: «Дисциплина духа прежде всего». «Кто ответственен за волю свою, пусть войдет». «Когда над всеми чувствами ученика сияет серебряная узда духа…», тогда, считалось, что ученик готов.

Все это прекрасные возвышенные слова, но к достижению такой ступени ведет ежедневная кропотливая работа, которая начинается с выработки в себе целого ряда положительных качеств и избавления от многих недостатков, мешающих на Пути. Этой стороне духовной работы Уранов посвятил много времени, он пытался систематизировать собственный опыт и облегчить работу для других, идущих следом. Он предложил для удобства положительные качества называть качествами, а недостатки – свойствами. Каждую минуту в течение дня мы все время проявляем какое-то качество, или чувство, одни ли мы или в общении с людьми. Елена Ивановна говорит, что самое большое искусство – это искусство творить отношения между людьми. Обратите внимание на слово творить отношения, значит, они или складываются спонтанно, или их можно сознательно творить. Уранов писал: «Что значит самосовершенствование? Не значит ли это установление правильного отношения к людям?»

В одном из писем Елена Ивановна писала, что многие считают работу над собой очень скучной, на самом деле нет более увлекательной и интересной работы. У Уранова есть такие слова: «Каждое качество и свойство само является причиной и следствием. Таким образом, все качества и свойства связаны между собой. Найдя точку на этой связующей нити, можно поискать ближайшие причины и следствия». «Каждое качество имеет много синонимов и разновидностей. Например, гордость, тщеславие, напыщенность, самовосхваление, надменность и т.д. Также многообразен страх: боязнь, робость, трусость, нерешительность, ужас». «Причиной всех отрицательных свойств человека является самость, которая есть обособление. Утверждая себя, как самодовлеющий центр, человек тем самым рвет нити, связывающие его с другими, происходит разобщение, отталкивание от других». «Каждое качество имеет диаметрально противоположное себе свойство и наоборот. Эти качество и свойство – есть одно. Зло есть отсутствие добра. Невозможно уничтожить содеянное зло, но его можно покрыть большим добром. Настоящим паспортом человека является шкала его дурных и хороших свойств и качеств. Самосовершенствование есть сознательная трансмутация отрицательных свойств в положительные качества».

Закончить я хочу словами из Учения: «Познай три наихудших свойства своих и предай их сожжению в огненном устремлении», эти слова стояли эпиграфом в записной книжке Уранова. И если бы вы знали, как это трудно. Вот, казалось, вы уже нашли свои три наихудших свойства, но проходит какое-то время, возникают какие-то обстоятельства в вашей жизни, и совершенно неожиданно для себя у вас проявляются такие свойства, о которых вы даже и не подозревали. Проходят годы, а вы все еще часто не можете сказать с уверенностью о своих наихудших свойствах, а ведь это необходимо знать, чтобы трансмутировать их в положительные качества.

И последнее, о чем я хочу сказать, что когда уходит человек, постепенно мы возводим его на пьедестал, и он становится нечто вроде иконы, которой мы склонны поклоняться, и возникают мысли, что ему было легко, потому что он был сильным и талантливым. Пока я жива, мне бы не хотелось, чтобы об Уранове было впечатление, что он где-то там, а мы здесь. Он был таким же живым человеком, как мы с вами. Он также страдал, боролся, радовался, был веселым человеком, любившим шутку. Любил людей, был к ним всегда внимательным, очень любил животных и больше всего любил природу, особенно горы, тайгу. Он мог заблудиться в городе, но в тайге – никогда. Любил искусство, живопись, музыку и, вообще, все красивое. Отличительной чертой было то, что в любых условиях он старался идти верхним путем, как заповедано в Живой Этике.

Вспоминая Уранова

Дорогие мои, друзья просили рассказать о Николае Уранове, вернее, о моем муже и друге Николае Александровиче Зубчинском, ушедшем от нас почти 20 лет тому назад. Вы должны понять меня, как трудно говорить мне о дорогом, духовно близком человеке. Я не хочу что-либо преувеличивать, и в то же время было бы не справедливо умалчивать о том, чему я была свидетельницей.

Он был таким же человеком, как и мы с вами, со своими человеческими слабостями и достоинствами, но одно совершенно бесспорно, это то, что он был человеком творческим с самого раннего детства. Лет 8 – 10 он издавал свой семейный журнал. Сам его сшивал из бумаги, иллюстрировал, писал в него рассказы. Текст был написан красивым каллиграфическим почерком, который сохранился у него на всю жизнь. В те годы дети увлекались рассказами об индейцах. Вот и он писал рассказы на эти темы и рисовал индейцев. Два таких журнала у него сохранились, и он мне их показывал. Это было удивительно для такого маленького ребенка.

Он был четвертым ребенком в семье. Детство его проходило в знаменитой Маньчжурской тайге. Там, на станции Вэйшахэ, существовали угольные копи, где его отец работал управляющим. В их семье все дети были талантливы, все рисовали, писали стихи, играли на фортепиано. Обе сестры были даже профессиональными художницами. Старшая сестра занималась прикладным искусством, а средняя в последнее время работала декоратором в Новосибирском драматическом театре. Брат тоже хорошо рисовал, хотя был инженером по специальности. Н. Уранов рисовал всю жизнь и, хотя он никогда этому не учился, профессиональные художники высоко оценивали его картины. Он писал стихи, повести, играл на рояле, сочинял музыку. Всему этому способствовала близость к прекрасной природе. Он очень любил тайгу и горы, в городе он чувствовал себя как птица в клетке. В молодости он был очень здоровым и жизнелюбивым человеком; в 31 год, когда мы с ним встретились, он выглядел гораздо моложе своих лет. Мне было в это время 19. Мы поженились, а через 6 месяцев Маньчжурия была занята советскими войсками, и в числе 13 тысяч Н.А. попал в сталинские лагеря. Через 11 лет, после смерти Сталина, он был освобожден и реабилитирован, как необоснованно осужденный. На свободу Н.А. вышел уже больным человеком и более суровым по характеру. В лагере он болел язвой желудка, перенес резекцию желудка и инфаркт миокарда, много раз был на грани смерти, но каждый раз неожиданно приходила помощь. Большую часть срока Н.А. работал на лесоповале, и лишь последние годы ему посчастливилось попасть в лагерную художественную мастерскую, где работали профессиональные художники заключенные, они выполняли заказы для театров, гостиниц, клубов, писали портреты вождей. И там работы Н.А. оценивались как одни из лучших. После того, как он попал в больницу с язвой желудка и встретился там со знакомым врачом земляком, Н.А. оставили работать в больнице ночным фельдшером. Это было спасение от непосильных работ и голодной смерти. И даже в те тяжелые годы он продолжал писать стихи и продиктовал несколько повестей, которые Н.А. подарил человеку, записавшему их. Две из них мне впоследствии удалось раздобыть.

В 1956 году мы снова встретились и поселились в сибирском поселке Вихоревка, Иркутской области. Опять нас окружала тайга, красивая природа, опять писались стихи, картины, сочинялась музыка. Творческие способности Н.А. проявлялись и в быту, он постоянно что-то усовершенствовал в нашей жизни: то делал настольную лампу, то особый замок на двери, то сигнализацию в сарае, где стоял мотоцикл. Н.А. мог все ремонтировать сам, включая телевизор, когда таковой появился у нас. Все время его мысль работала творчески. Вставал Н.А. рано, в три часа ночи и работал часов до 7 утра, в эти часы лучше всего думалось и писалось. Что касается его духовного пути, то это разговор особый.

С ранней юности начались поиски смысла жизни. В 17 лет судьба свела его с Абрамовым Борисом Николаевичем, который в то время уже шел по духовному пути. Так Уранов стал его учеником. В 1934 году в Харбин приехал Н.К. Рерих и привез книги Живой Этики. Вскоре Б.Н. Абрамов и его жена стали учениками Н.К. Рериха. Н. Уранову в то время было 20 лет, он был студентом юридического факультета, ходил на все выступления Н.К. Рериха, которые произвели на него неизгладимое впечатление, и таким образом его дальнейший духовный путь тоже определился. Он продолжал оставаться учеником Б.Н. Абрамова. Вся дальнейшая жизнь была подчинена идеям Учения, она обрела новый прекрасный смысл. Мне в эти годы было 9 лет. Прошло 10 лет, и наши пути пересеклись. В то время я тоже уже была ученицей Б.Н. Абрамова. Он и соединил наши судьбы. Счастье наше было недолгим. Через шесть месяцев наступила разлука. Для меня наступили годы тяжелых испытаний, а для Уранова крестные муки. Но и в лагерях, когда нельзя было ничего писать и заключенным не разрешалось иметь бумагу и карандаши, он старался на память запомнить все то, что он читал в книгах Живой Этики. За два года до его освобождения, когда жизнь в лагерях стала легче, мне удалось переслать ему книгу «Сердце». И Н.А. на изготовленной им самим книжечке из тетрадей написал «Науку о «Сердце»» – это были комментарии, вернее его видение книги «Сердце». Эти семь записных книжечек в те далекие годы побывали во многих городах России и многим помогли в понимании Учения, ибо в ту пору еще не было в России книг Учения, или были единичные экземпляры, случайно попавшие сюда. Выйдя из лагеря, Н.А. все свое свободное время посвящал изучению Учения, «Тайной Доктрины» и работы над ними. Также он хорошо знал астрологию, которой тоже занимался всю жизнь.

Мы продолжали жить в Сибири, работали врачами в лагерной больнице. Часто ездили в лес, сначала на велосипедах, а потом на мотоцикле.

В это время Н.А. также занимался фотографией и делал слайды прекрасной сибирской природы. Ему очень хотелось рисовать, он нарисовал несколько картин, писал стихи, но потом понял, что времени у него остается мало, и он полностью занялся Учением, оставив только музыку. Н.А. говорил, что она продлевает ему жизнь. За это время у него был второй инфаркт, потому он очень спешил. Когда Н.А. ушел, то все его работы остались в черновиках, и мне долго пришлось собирать их в отдельные сборники, которые вы знаете теперь. Конечно, не все ещё я успела сделать, может быть, и не все успею, но главное сделано.

Еще одним из видов нашего совместного творчества были мелодекламации. Н.А. писал музыку на свои стихи, на стихи Есенина, а я декламировала. Мы записывали их на магнитофон. Но, к сожалению тогда пленки были несовершенными и записи плохо сохранились.

В 1971 году мы вышли на пенсию и переехали в г. Усть-Каменогорск. С молодости Н.А. мечтал жить на Алтае, но по состоянию здоровья уже трудно было жить в условиях Горного Алтая, и мы поселились в Устье Каменных гор, в какой-то близости к Алтаю. Город произвел на нас удушающее впечатление, и как выход из этого положения мы на лето переезжали в поселок в горах, покрытых тайгой, под Лениногорском. Эти места напоминали Н.А. родные таежные места. Пока были силы, мы часто уходили в лес и проводили там целый день. Он так любил природу и все живое, цветы, птиц, записывал на пленку их пение, даже камни были для него живыми. В детстве у Н.А. была лошадь, и всю жизнь у нас были собаки, мы не представляли жизни без них. Но больше всего он любил людей. Так много человеческих судеб прошло через его жизнь, столько было встреч на жизненном пути, и все они оставили свой след в сознании и многому научили; они научили состраданию, терпимости и любви, и он дарил её людям в общении с ними и в письмах – он вел очень большую переписку с друзьями.

Когда мы поселились в нашей летней усадьбе, которую мы назвали Урангой, что значит «Огненный поток», Н.А. сказал: «Я хотел бы всегда жить здесь и умереть здесь». Его желание исполнилось, там 6 июня 1981 года он ушел из жизни и похоронен там, на сельском кладбище.

Л.И. Уранова

Лидия Ивановна Уранова

ВОСПОМИНАНИЯ О Б.Н. АБРАМОВЕ.

Из выступления на встрече в рериховском кружке г. Усть-Каменогрска 21.07.1997 г., посвященной 100‑летию со дня рождения Б.Н. Абрамова

В дни моей юности существовала международная организация – Христианский Союз Молодых Людей. Она представляла собою сеть учебных заведений в разных странах. Это были средние школы, высшие и колледжи. В то время я жила в Китае, в г. Харбине. Я закончила гимназию, принадлежащую этой организации, и поступила в колледж. Здесь я и познакомилась с Борисом Николаевичем Абрамовым; он работал в администрации этого колледжа. Помню, у него был небольшой кабинет в здании, расположенном на Садовой улице, всегда заваленный книгами, различными учебными пособиями, и там всегда толпилась молодежь, студенты колледжа.

В то время я была моложе своих сверстников-соучеников, была очень застенчива и держалась в тени. На последнем курсе тот, кто был отличником и «шел на медаль», должен был писать работу, нечто вроде диссертации. Списки с темами работ заранее вывешивались на стенде. Темой моей работы было «Четвертое измерение». Это стало причиной того, что Борис Николаевич заинтересовался студенткой, избравшей такую тему, и вызвал меня на собеседование.

Так состоялось наше личное знакомство. Мы начали разговор с темы. Как раз в то время у меня появились сомнения в том, что я справлюсь с нею, так как мой руководитель – женщина-математик, обещавшая мне помочь, внезапно умерла. Борис Николаевич ободрил меня, посоветовал не менять тему и обещал мне помочь. Так мы стали встречаться и беседовать. Он рассказал мне о бесконечности пространства, об его наполненности, о силе мысли, об огне, о бесконечности Вселенной и о том, что после смерти наша жизнь продолжается в иных мирах, иных измерениях. Постепенно для меня начал открываться новый мир; многие вещи, о которых я смутно догадывалась, получили подтверждение, и жизнь моя наполнилась новым смыслом и большой радостью от того, что в нее вошел такой удивительный человек, который для большинства студентов оставался обычным администратором.

Шло время, я написала свою работу, окончила колледж, поступила на работу, а встречи наши продолжались. В обеденный перерыв я приходила к нему в кабинет, и мы беседовали уже на разные духовные темы. Однажды я сказала, что с детства считаю своим духовным покровителем Преподобного Сергия Радонежского, после чего Борис Николаевич дал мне книгу «Знамя Преподобного Сергия», которую вы все теперь знаете.

Однажды летом Б.Н. сказал мне, что уезжает на месяц с женой на станцию, где у него была небольшая пасека, и что на это время он познакомит меня со своим молодым другом, художником, который поможет мне в моих занятиях живописью, так как в то время я много рисовала, а также даст мне книги Учения «Живой Этики». 24 июля 1944 г. в кабинете у Бориса Николаевича я познакомилась с Зубчинским Б.А. Они же были знакомы уже давно по Ордену Розенкрейцеров, который существовал в то время в Харбине. Это был оккультно-духовный центр, в нем занималась и жена Б.Н. Нина Ивановна. Члены этого Ордена широко занимались целительством по особой системе. В 1934 г. в Харбин приехал Николай Константинович Рерих с сыном Юрием Николаевичем. Он привез с собой Учение «Живой Этики» и Указание Белого Братства о прекращении деятельности Ордена и Указание, чтобы вся духовная работа отныне продолжалась в русле «Живой Этики».

Николай Константинович поселился в доме на Садовой улице, через дорогу от дома, где жил Борис Николаевич. Произошла их встреча, и Борис Николаевич и Нина Ивановна стали учениками Николая Константиновича, получив его благословение и кольца – знак ученичества и особого доверия. Такое же кольцо получил и Хейдок Альфред Петрович, который в то время тоже жил в Харбине. Н.А. Зубчинский в то время был студентом юридического факультета, ему было 20 лет, и он был учеником Бориса Николаевича; мне было в то время всего 9 лет.

Вернувшись осенью 1944 года с пасеки, Борис Николаевич дал согласие на наш брак с Николаем Александровичем Зубчинским, и теперь мы уже вместе продолжали встречаться с Б.Н., но иногда встречались и по отдельности, вплоть до того момента, когда 2 сентября 1945 года Н.А. был арестован и увезен в Россию. После его отъезда осталось несколько его учеников. Это Спирина Н.Д., Шипов Д.С., Качаунова А.Н., Страва Л. Через некоторое время Борис Николаевич объединил меня, еще одну свою ученицу Ольгу Бузанову и Спирину Н.Д. в одну группу и занимался с нами долгие году, вплоть до нашего отъезда в Россию. С остальными он также иногда встречался. Кроме того, он посещал несколько «содружеств», которые организовал Николай Константинович за время своего пребывания в Харбине. Это были люди старшего возраста, туда вошли и некоторые Розенкрейцеры, которые приняли Учение «Живой Этики», и люди, подошедшие впервые к Учению за время пребывания Н.К. в Харбине.

Что за человек был Борис Николаевич? Он родился в России, в Нижнем Новгороде, 2 августа 1897 года. Был он выше среднего роста, худощав, всегда подтянут. В молодости он был морским офицером, эта выправка всегда чувствовалась. Человек очень скромный, с несколько глуховатым голосом и удивительными серыми глазами, взгляд которых пронизывал вас насквозь, но когда он улыбался, то глаза становились настолько лучистыми, как будто бы вдруг выглянуло солнце. Прошла целая жизнь, но я, как сегодня, помню его глаза.

Это был человек гигантской воли и выдержки. На протяжении всей своей жизни материально он жил очень трудно. Человек исключительно одаренный, он многое умел: хорошо знал химию, рисовал, писал стихи, был очень музыкален, отлично знал английский язык. Но было такое время, что очень трудно было устроиться на работу и применить свои способности. Одно время он работал налоговым инспектором, преподавателем. После того, как закрылся колледж ХСМЛ, ему приходилось трудно. Одно время он работал в химической лаборатории Университета и потом в химической лаборатории фирмы «Чурин». Кроме того, у него была больная жена, и ему приходилось после работы самому топить печку и готовить еду. Все трудности жизни он переносил стоически, с большим достоинством. К нему очень подходят слова из «Граней Агни Йоги», том XI, § 122: «Смирение перед неизбежностью страдания на пути восхождения духа является ничем иным, как пониманием, что другого пути нет, ибо Сам сказал: «В мире будете иметь скорбь»… Телесные силы могут быть исчерпаны, но неисчерпаемы силы духа…» И еще там же, в § 81: «Дать восходящему духу все блага земные и все благополучие – значит пресечь его восхождение. Потому не щадит жизнь избранников своих. Потому каждый Носитель Света или Дух, пламенно устремленный к Свету, проходит через страдания. Не завидуйте благополучникам, ибо печальна их участь». Все эти строки как нельзя лучше подходят к самому Борису Николаевичу и к тем трудностям, через которые он прошел.

Главным для него была другая сторона жизни – это его духовный мир. Такое духовное устремление и преданность Учению и Учителю можно встретить очень редко. Он был суров и очень требователен как к себе, так и к своим ученикам и очень редко хвалил нас. Николая Константиновича он ласково называл «деда», а Юрия Николаевича – «Юша». После их отъезда из Харбина Борис Николаевич сначала переписывался с Николаем Константиновичем, а потом с Еленой Ивановной. В годы событий письма были редкими, шли долго, иногда окружным путем через Америку и Бразилию, где жили друзья.

Большое видится на расстоянии, и только по прошествии многих лет встают в памяти многие детали и мелочи, из которых складывается как мозаика, облик великого человека. Много лет спустя, когда я встретилась со своим мужем уже в Сибири, вспоминая Бориса Николаевича, он как-то сказал: «Всю жизнь мы должны быть благодарны Борису Николаевичу за все то, что он дал нам». Я полностью разделяю эти слова, сказанные Н.А.

Жил Борис Николаевич в Харбине, в доме тестя, сначала в полуподвальном помещении, а потом на первом этаже в небольшой трехкомнатной квартире, где у него уже была своя комната. Жили они с женой исключительно скромно. В его комнате – простая железная кровать, письменный стол и шкаф. Около кровати стоял стул, на нем бумага и карандаш: там им велись записи, которые он читал нам при встречах. Та часть записей, которую он вел при возвращении в Россию, в 1959 году, в дальнейшем была издана как «Грани Агни Йоги». Этот огромный труд по изданию совершил ученик Б.Н. Данилов. Б.А. Кроме Бориса Николаевича в Харбине у Николая Константиновича осталась еще одна ученица – Инге Екатерина Петровна, и сначала Данилов был учеником этой замечательной женщины. Она была замужем за немцем и в пятидесятых годах они уехали в Германию, тогда она и передала своего ученика Данилова Борису Николаевичу. После смерти Бориса Николаевича его жена Нина Ивановна передала архив Бориса Николаевича Данилову, который жил в то время уже в Новосибирске. В «Грани Агни Йоги» не вошли записи харбинского периода, судьба их мне не известна.

Первое письмо Елены Ивановны к Борису Николаевичу начиналось словами: «Владыка сказал мне, чтобы я написала вам…». Свои записи Борис Николаевич посылал Елене Ивановне, и она в одном из писем подтвердила, что принимаемые им записи исходят из Высокого Источника. «Трижды подтверждаю подлинность записей» – писала она. Борис Николаевич читал нам письма Елены Ивановны, и я видела их.

Хочу немного рассказать о том, как Борис Николаевич занимался с нами. Много об этом не расскажешь, так как в каждой группе и в каждом отдельном случае занятия ведутся по-особому, применительно к составу группы; учитывается уровень сознания каждого ученика. Работа в узком кругу тесно спаянных и гармонично подобранных сотрудников отличается от работы в многочисленном кружке, подобном нашему, но все же кое-какие направления могут быть использованы и нами. Самым главным уроком для нас был личный пример дисциплины духа и огромной воли Б.Н., безграничной преданности и готовности служить Учению и Учителю до конца. Как я уже сказала, группа наша была из трех человек, а потом из четырех человек. Встречались мы один раз в неделю. Он требовал, чтобы мы внутренне готовились к встречам уже заранее и, приходя к нему, оставляли за порогом все свои земные проблемы и эмоции; требовалась внутренняя сосредоточенность. Посидев минуту в молчании, обратившись мысленно к Учителю, приведя свою ауру в спокойное, уравновешенное состояние, приступали к занятию. Обычно оно начиналось с того, что Борис Николаевич зачитывал нам то, что было записано им за прошедшую неделю, иногда это была статья или размышление на темы Учения, или какие-то указания. Борис Николаевич требовал от нас, чтобы мы приходили не с пустыми руками, каждый приносил или какие-то размышления, или особо тронувшие параграфы из Учения. Самое большое внимание уделялось самосовершенствованию, т.е. работе над своими недостатками, трансмутации их в положительные качества. На каждую неделю давалось задание развивать в себе какое-то качество или бороться с каким-то отрицательным свойством. Нами делались выписки из Учения на заданные темы. Всю неделю наши мысли постоянно должны были быть направлены на задание, независимо от того, где мы находились и чем занимались, таким образом вырабатывался контроль над мыслями и дисциплина мышления. Постоянно шла как бы двойная жизнь, жизнь обычного человека и духовная жизнь ученика. На следующей встрече каждый держал ответ, как он справился или не справился с поставленной задачей, какие были препятствия, какие успехи или поражения. Ответ должен был быть абсолютно честным, обман исключался.

Мы жили тогда в непростой обстановке. Б.Н. учил нас умению хранить тайну. Большое значение уделялось развитию психической энергии и умению ее сохранять, а также развитию силы мысли и контролю над своими мыслями. Главным условием для этого считалось умение сохранять равновесие, что включало в себя развитие спокойствия, сдержанности, бесстрашия, молчаливости. Болтливость не допускалась. Излагать мысли нужно было четко, ясно и кратко, многословие порицалось. В отношениях с окружающими людьми должна быть простота, доброжелательность, никакой напыщенности или показа своего превосходства. Окружающие нас люди должны были считать нас самыми обычными людьми, в то же время в нашей внутренней жизни многое должно быть изменено, согласно с Указами Учения. Главная цель состояла в том, чтобы Учение пронизывало всю нашу жизнь, а не оставалось теорией, не примененной в жизни. Суета и рутина жизни не должна поглощать нас и заслонять главное – духовное устремление и поступательное движение к Свету.

Поощрялось творчество, занятие всеми видами искусства: музыкой, живописью, литературным творчеством, особенно на темы Учения. Иногда Б.Н. давал нам стихотворение и просил написать на него какую-нибудь музыку. Так на каждое занятие каждый приносил что-то свое. Борис Николаевич обращал внимание на сны, спрашивал – кто что видел, были ли это интересные сны или огненные знаки. В тот период знаки были у нас у всех. Причем здесь также предполагалась абсолютная честность. Первое время он не поощрял чтение побочных книг, видимо, для того, чтобы мы лучше усвоили книги Учения. Но позже он сам стал заниматься с нами по «Тайной Доктрине» и стал одобрять приобретение астрологических знаний. Рекомендовалось вести ежедневные записи, подводя итог прожитому дню, анализируя, что было сделано хорошего, а что упущено. На сон грядущий он советовал отрешиться от всех земных забот и мысленно постараться подняться как можно выше, направляя мысли по линии Иерархии.

Что еще сказать об этом человеке, который воплотил Учение Агни Йоги в своей жизни каждого дня и который для нас, знавших его, общавшихся с ним, остался живым примером на всю жизнь, примером безграничной преданности Учению и Учителю, примером непрестанной работы над собой, борьбы со своими недостатками, которые, конечно же, были у него – ведь он был человек – и наличие которых никого нисколько не умаляет, если человек постоянно работает над собой, совершенствуется, исправляет свои ошибки, трансмутируя свои несовершенства в сияющие огни духа.

На всю жизнь мы сохранили чувство глубокой признательности к тому бесценному опыту, который он дал нам, и, конечно, любовь, которая была взаимной. Незабываемы моменты этих встреч, осененных прекрасными чувствами, когда наши сердца сливались в едином порыве. Эти воспоминания остались на всю жизнь, и они, я уверена, приведут к новой встрече…

Подвиг Бориса Николаевича запечатлен в иеровдохновенных записях, оставленных нам в «Гранях Агни Йоги». Они, как вехи на пути к вершинам духа.

Николай Уранов. Харбин. 1930‑е годы

Николаю Уранову 20 марта 2004 года исполняется 90 лет. Николай Уранов – литературный псевдоним Николая Александровича Зубчинского, одного из ярчайших последователей Елены Ивановны и Николая Константиновича Рерихов. Е.И. и Н.К. Рерихи своим подвигом заложили новую ступень эволюции человечества и открыли тем, кто последует за ними, путь восхождения. Н.А. Зубчинский – один из тех, кто прошел по этому пути. Он был членом харбинской группы последователей Н.К. Рериха, созданной Борисом Николаевичем Абрамовым. Глубокий мыслитель, талантливый поэт и писатель, живописец и музыкант, щедро одаренный природой, Николай Александрович всю свою жизнь посвятил изучению Живой Этики и приложению ее в жизни каждого дня. Его духовный опыт, запечатленный в записях, эссе, очерках, стихах и письмах, представляет огромную ценность. В его произведениях дается разъяснение и развитие идей, содержащихся в учении Живой Этики.

При жизни Николай Александрович был известен немногим. Жил он скромной уединенной жизнью. Лишь небольшое число друзей и корреспондентов – те, кому посчастливилось познакомиться и переписываться с ним, да еще те, до кого доходили неясные слухи об этом удивительном человеке, знали о его существовании. Когда он ушел из жизни, его друг Альфред Петрович Хейдок писал: «Скажут – не знаем такого, не слыхали, – и будут правы, ибо подвиг его творился в молчании, и это подвиг такого рода, что только великое сознание способно его оценить» 1.

Литературное наследие Николая Уранова

Первые публикации о Николае Александровиче Уранове появились в 1994 году, а в 1995 году впервые увидели свет его произведения. В Новосибирске были изданы небольшие сборники его ранних эссе и очерков «Огонь у порога», «Вершины» и др. Позднее они вошли в сборник «Огненный подвиг» 2. Уже в этих ранних очерках проявился замечательный талант Николая Александровича – говорить просто и ясно о самых сложных проблемах. В них нашел отражение его личный опыт осмысления и приложения Живой Этики, очень ценный для всех, кто пытается идти по этому пути.

В 1996 г. вышел сборник стихов Николая Уранова «Вперед и выше». Очень музыкальные, наполненные лирическим чувством, романтикой борьбы, глубоким философским содержанием, стихи встретили горячий отклик читателей.

В том же году вышла еще одна замечательная книга Н. Уранова «Жемчуг исканий». О ней следует сказать особо. Это сборник записей, которые Николай Александрович называл «ментограммами». Когда думаешь об этой книге, перед мысленным взором возникает образ ныряльщика, устремляющегося в глубины океана за драгоценной жемчужиной. Неутомимый труженик, он вновь и вновь погружается в пучины вод, чтобы после многих ныряний наконец-то отыскать маленькую крупицу красоты, которая будет дарить радость людям. Не так ли и человек-мыслитель отправляется из своего духовного дома, чтобы, погрузившись в пучины материи, отыскать драгоценные крупицы Знания и приобрести опыт?

А вот еще один образ: картина Николая Константиновича Рериха «Жемчуг исканий». На краю высокогорного плато – двое; один моложе, наверное, ученик, другой постарше – Учитель. В руках у Учителя нитка жемчуга. За склоном угадывается ущелье, из которого поднимаются облака. А высоко над ними непоколебимо стоят снежные вершины. Что делают люди в этом мире безмолвия, чего ищут? Почему художник назвал картину «Жемчуг исканий», разве жемчуг добывается на высотах? Конечно, это жемчуг совершенно особого рода. В безмолвном напряжении протекает труд Подвижника. Мысль его устремляется в надземные сферы и, сотрудничая с Пространственным Огнем, возвращается на Землю, обогащенная новым идеями, новым знаниями, насыщая атмосферу Земли тонкими энергиями.

Известный московский поэт-пифагореец Юлиан Долгин так характеризует эти записи: «Ментограммы – огненные афоризмы и изречения – ни по технике, ни по способу приема не имеющие ничего общего в нашей житейской практике «доставки» информации. И в области необычного получение ментограмм совершенно противоположно пассивному трансу медиума. Это сознательный, требующий колоссального психического напряжения процесс. Высокий друг принимал ментограммы через сердце и за счет сердца. Он героически сократил свою жизнь, во имя приближения Сатия юги <…> Николай Ура-нов достойный служитель Огня, который приближал наступление эры Света» 3.

В 1971 г. А.П. Хейдок, очень ценивший ментограммы Уранова, познакомил с ними Бориса Николаевича Абрамова, который дал им высокую оценку. Уже после ухода Николая Александровича из жизни Лидия Ивановна Зубчинская, жена, друг и соратник Николая Александровича, которая, как и он, была ученицей Б.Н. Абрамова, переслала собранный ею машинописный экземпляр сборника ментограмм вдове Абрамова Нине Ивановне, тоже ученице Н.К. Рериха. Ознакомившись с ними, Нина Ивановна написала Л.И.: «Очень рада была получить записи Коли. У каждого духа свой узор. Прошу Вас: берегите их от происков тьмы. Знаю, как у меня все было очень сложно и трудно. Да и Вы об этом тоже должны знать. Надеюсь, Вы примете все меры, чтобы сохранить их для будущего» 4. Благодаря изданию книги «Жемчуг исканий» этот завет был исполнен.

По своему построению «Жемчуг исканий» подобен книгам «Живой Этики». Беседы затрагивают самые разнообразные вопросы – от абстрактных метафизических проблем космогонии и теогонии до повседневных вопросов жизни, с которыми сталкивается человек, решивший идти по духовному пути. Можно выделить несколько ключевых тем, которым в книге уделяется большое внимание. Это прежде всего вопросы совершенствования взаимоотношений с окружающими людьми; отношения ученик – Учитель, включая сокровенные моменты общения с Учителем Незримым; проблемы, связанные с устройством мироздания, космогонией, теогонией и эволюцией Мира; далее вопросы, относящиеся к Новой Стране и особенностям нашего времени; наконец, вопросы, связанные с самим Учением.

Николай Уранов не думал о публикации своих записей и не дал им никакого названия. Название книги «Жемчуг исканий» было дано Лидией Ивановной Зубчинской. Вот как она объясняет, почему дала это название. «…Мне всегда была близка идея картины Н.К. Рериха «Жемчуг исканий». Как жемчужины, нанизываются Учителем на наше сознание крупицы Высшего Знания. А еще потому, что много лет назад я видела во сне Елену Ивановну Рерих, которая подарила мне нитку жемчуга, надев ее на мою шею; этот сон произвел на меня неизгладимое впечатление и запомнился мне на всю жизнь, так же как и символ жемчуга, олицетворяющего крупицы знания» 5.

Вслед за «Жемчугом исканий» в 1997 году вышла в свет книга «Николай Уранов об астрологии». Это сборник выдержек из различных произведений Уранова на астрологические темы. Как отмечено в предисловии составителя, книга эта не может служить ни учебником, ни пособием для тех, кто хочет усовершенствоваться в технике составления гороскопов. Это книга об основах астрологии, о ее философии и метафизике. Вероятно, она ближе всего подходит к тому, что можно назвать эзотерической астрологией.

Николай Уранов многие годы серьезно занимался изучением астрологии. Вспоминая о своих первых шагах в этой области, он писал: «Когда я начал изучать астрологию, большим камнем преткновения было для меня наличие почти в каждой карте противоположных качеств: один аспект говорит, что этот человек трус, другой утверждает, что он безумно храбр. В действительности почти в каждом характере бытуют самые противоречивые свойства, находящиеся в постоянной борьбе, и вся мудрость изучающего человеческие души заключается в том, чтобы правильно взвесить – чего больше, и таким образом установить, что дает перевес. <…> Обычно человек судит о себе, болтаясь между крайностями самомнения и самоуничижения, и уравновешенное объективно суждение – явление редкое» 6.

Касаясь характеристики астрологии в целом, Уранов писал: «Существуют три астрологии; одна лженаука шарлатанов, другая – современная научная астрология, третья – это оккультная астрология – Астрология Посвященных. Получить доступ к последней – чрезвычайно трудно. <…> Думают – почитав две, три книжки, они начнут разбираться в судьбах мира и отдельных людей. Но когда не получается, наступает охлаждение, разочарование и даже критика. Но помимо этого, надо еще иметь призвание и талант, ибо высшая астрология есть искусство. <…> Но если кто-то хочет изучать астрологию из любопытства, сугубо личных побуждений, своекорыстия и т.д., то лучше не начинать. Только те, кто горит желанием помочь несчастному человечеству вырваться из тенет иллюзии и непрерывных бед, могут получить необходимое для этого знание и оружие» 7.

Уранова можно считать одним из представителей современной научной астрологии. Прекрасно понимая и сурово осуждая вред, который наносят многочисленные шарлатаны, профанирующие за деньги древнюю науку, Уранов боролся за ее очищение, он указывал на значение, которое она приобретет в будущем, в первую очередь в таких сферах, как медицина. Уранов стремился понять механизм воздействия удаленных небесных светил на земную жизнь, он пытался нащупать «физические» причины астрологических воздействий. В его произведениях содержатся «эзотерические» ключи к пониманию астрологических карт и феномена астрологии в целом. Думается, значение астрологических открытий Уранова будет возрастать со временем.

В 1998 г. вышел сборник писем Николая Уранова «Нести Радость». Судя по отзывам читателей, он принес радость неожиданных открытий, радость понимания многим людям. Особый интерес представляют собранные в отдельный раздел письма Альфреду Петровичу Хейдоку, ибо в них обсуждаются наиболее глубокие аспекты Бытия и затрагиваются некоторые личные моменты.

Обстоятельно отвечая на многочисленные вопросы своих корреспондентов, разъясняя непонятные места Учения и различные жизненные ситуации, Николай Уранов выступает как очень внимательный, но вместе с тем требовательный и порою суровый наставник. Вот как отзывается о его письмах Ю.И. Долгин.

«Его письма, необычайно назидательные для меня, читались и перечитывались многократно… Не во всех случаях я до конца понимал их. Некоторые фразы ставили меня в тупик. С иными мыслями я сначала не соглашался и спешил, в меру моего умения, корректно возразить ему.

Высокий друг, как я позволил себе называть его, легко парировал мои контраргументы и наставлял на путь истинный с присущей ему повелительно-мягкой интонацией, различимой даже в письменной речи.

Я всегда относился к нему, как Старшему по гностическому Знанию; в идеале он представлялся мне моим земным Учителем. Поэтому я с равной признательностью принимал и поощрения его и замечания.

Николай Александрович был мудр, добр, справедлив, проницателен и взыскателен. Глубина его суждений убеждала и восхищала меня, но благожелательная тональность писем, в некоторых случаях внезапно взрываемая сарказмами, ошеломляла меня.

Конечно, мне было не просто приноровиться к неординарно-сложной натуре Высокого Друга и постичь Индивидуальность, сочетающую мощь Мыслителя и остроту Сатирика… Впрочем, и тогда, когда его стрелы задевали меня, я, преодолевая минутное огорчение, понимал: они мне на пользу! Достоинство настоящего Учителя – нелицеприятность. И этим достоинством, наряду с другими педагогическими талантами, Высокий Друг обладал в полной мере.

Я бесконечно благодарен ему за то заочное общение между нами, которое продолжалось вплоть до его ухода в лучший мир неописуемой красоты и неугасимого света.

Для меня несомненно: Высокий Друг был и есть выдающийся служитель Света, Воин Света – здесь и там, где он теперь находится» 8.

Добавим к этому отзыву Долгина, что стиль общения Н. Уранова со своими корреспондентами, конечно, был индивидуален, учитывались особенности характера и уровень каждого человека. К каждому он подбирал свои ключи.

Пожалуй, самым капитальным трудом Николая Уранова является многотомное произведение «Размышляя над Беспредельностью». Издание его ведется с 1999 года. К 2004 году вышло 5 выпусков. Планируются еще два выпуска. В совокупности они охватят всю первую часть книги «Беспредельность», 217 параграфов.

Те, кто изучает Живую Этику, знают, что «Беспредельность» – одна из самых трудных книг Учения. Многие прочли ее, охваченные каким-то неосознанным могучим вихрем, скользя по непонятным выражениям, не в силах уразуметь сказанное, но чувствуя непреодолимую потребность читать и читать дальше, в надежде, что вот, наконец, раскроется тайна Бытия, которая объяснит все. Как часто эта надежда оставалась несбыточной! Чтобы понять «Беспредельность», надо иметь расширенное сознание и надо много и напряженно работать.

Николай Уранов работал над «Беспредельностью» практически всю свою жизнь. Он считал «Беспредельность» ключом к «Тайной Доктрине», над которой он тоже много и упорно работал. Таким образом, книга «Размышляя над Беспредельностью» является одновременно и размышлением над «Тайной Доктриной». Это книга о дальних мирах, о наиболее общих законах эволюции Космоса. Уранов подчеркивает необходимость познания, вмещения этих законов.

«Полные желания познать Величие Космоса, широко распахнем двери этому познанию, ибо без этого вмещения Учение пройдет мимо! Пусть вмещение будет как росток, посаженный в урочное время. Он вырастет в гигантское дерево, но ЕСЛИ ЕГО НЕ ПОСАДИТЬ СВОЕВРЕМЕННО, НЕ ПОЛИВАТЬ, то все гигантские силы Неба и Земли не смогут ничего вырастить в сознании человека. Вот в чем значение понятия ВМЕЩЕНИЯ.

Кто-то скажет: зачем нам величие Космоса, зачем нам замирание перед зрелищем Космической эволюции, зачем нам чтение книги «Беспредельность»? Затем, что наступил час великого подъема, и этот подъем невозможен без осознания Космоса» 9.

Большое внимание уделено в книге проблеме Начал. «Дается Учение о Началах, чтобы осветить путь будущих поколений. Разве можно считать этот труд ненужным и бесцельным, если все на-двигающиеся на Пятую Расу ужасы порождены слепотой в любви?! Неужели не нужно Знание, которое сделает любовь будущих поколений зрячей?! Если вся эволюция на всех мирах строится на росте качества любви! <…> Для Шестой Расы дается новое понимание любви, но неужели раса будет составлена из самомнительных, самодовольных невежд. Они не только не захотят знать Истину о Началах, но будут противоборствовать ей. И пусть не огорчает выступление невежд, но не надо давать им на растерзание Истину» 10.

Можно ли считать книгу Уранова комментариями к «Беспредельности»? И да и нет. Да – потому что в ней фактически комментируется текст, дается разъяснение положений Учения, раскрывается их скрытый, сокровенный смысл. Нет – потому что Уранов не ставил перед собой подобной задачи и не стремился следовать «законам жанра». Он свободно размышляет на темы, затронутые в обсуждаемом параграфе «Беспредельности», иногда эти мысли вызывают ассоциации, уводящие далеко в сторону, но такие «путешествия», как правило, бывают полезны, ибо помогают лучше понять проблему, рассмотрев ее с иной, часто неожиданной стороны. В этих отступлениях автор никогда не теряет нить и всегда возвращается к обсуждаемому вопросу. Это именно размышления, навеянные книгой «Беспредельность», которыми Николай Уранов щедро делится со своими собеседниками. Особую ценность представляют те фрагменты, где в ткань размышлений автора органически вплетаются сверкающие нити мыслей Учителя.

Задачу своей работы сам Николай Уранов определил так:

«Может быть, у кого-то возникнет вопрос: для кого и для чего пишется этот труд? Тайны Учения глубоки! Невозможно одному человеку осилить труд проникновения в эти глубины. Лишь коллективные усилия многих поколений и По-мощь свыше способны продвигать познание Истины» 11. Уранов отдавал себе отчет в том, что в его размышлениях могут быть неточности и даже ошибки. Он не скрывал этого от читателя. В предисловии к книге, подготовленном незадолго до ухода из жизни, Николай Уранов писал: «Автор не отрицает возможность ошибок в этом труде. Принося глубокие извинения за возможные ошибки, он все же полагает, что несмотря на них, а может быть именно благодаря им Истина будет выявляться и с каждым новым шагом эволюции сверкать все ярче и ярче…» 12

Там же, возвращаясь к задачам своего труда, Уранов пишет: «Он посвящается тем, кто, не убоявшись кличек невежд, дерзнет приоткрыть занавес, скрывающий основы Бытия. Пришло время заговорить о самом Сокровенном. Наступили сроки поворота от бездны к Вершинам. Уже высоко в знаке Стрельца сияет Нептун, уже Уран приближается к границам этого знака высшего разумения, уже Плутон входит в знак Скорпиона. «Светила позволяют ускорить путь человечества». Утренняя звезда поднимается над силуэтами гор Земли, предвещая начало Шестого Дня Творения. Поспешим приобщиться к великой чаше Учения Беспредельности!»

В заметке «Жизнь – подвиг», написанной на смерть Николая Уранова, А.П. Хейдок писал: «Результаты огромны и не поддаются земному учету. Имя Н.А. Зубчинского станет бессмертным в веках, когда достойнейшие представители человечества в достаточной степени ознакомятся с его литературным наследием» 13. Наследие Николая Уранова, помимо перечисленных выше работ, включает еще не публиковавшиеся вещи. Среди них несколько прозаических произведений, заметки по «Миру Огненному», по книге «Сердце» и др. Сюда же относится капитальный «Словарь терминов», над которым Уранов работал многие годы. В перспективе предполагается опубликовать этот труд. Сейчас готовится к публикации небольшой сборник стихов и прозы Николая Уранова.

«Орлы летают высоко, но не завидуйте орлам…»

О жизни Николая Александровича Зубчинского известно немного. Он родился 20 марта 1914 года на станции Вэйшахэ в Маньчжурии, близ Харбина. Отец его