Контрольная работа: Анализ текста "Письма русского путешественника" Карамзина Н.М.

Контрольная работа по

Истории русского литературного языка

Анализ текста” Письма русского путешественника” Карамзина Н.М.

Могилёв 2010

План

1. Черты разговорного и книжного синтаксиса.

2. Группы лексики.

3. Функции старославянской и старокнижной лексики в произведении.

4. Влияние литературного стиля.

5. Принципы, используемые Карамзиным в произведении.

1. Черты книжного и разговорного синтаксиса

Карамзин и его сторонники ставят целью образовать доступный широкому читательскому кругу один язык «для книг и для общества», чтобы «писать, как говорят, и говорить, как пишут.» Этот новый язык должен быть языком русской «общественности», русской цивилизации, языком «хорошего светского общества». В понятии «хорошего общества» Карамзин не объединял интеллигенцию и простой народ. Поэтому «новый слог российского языка» не был достаточно демократичен. Он опирался на «светское потребление слов» и на хороший вкус европеизированных верхов общества. Тем не менее реформа, произведённая Карамзиным, значительно содействовала развитию и углублению национально объединяющих тенденций в русском литературном языке.

 Воздействие французского языка изменяло формы слова, формы управления. Происходило разрушение связей между этимологическим строем слов и их синтаксическими свойствами. Переводя влияние, и несмотря на то, что глагол вливать требует предлога в : вливать вино в бочку, вливает в сердце ей любовь, располагают ново – выдуманное слово по французской грамматике, ставя его с предлогом на: Faire Linfluense sur Ies esprits –делать влияние на разумы.

 Изменение синтактики слова могло выражаться также в проявлении форм управления падежами у таких имён, которые раньше в русском языке не имели дополнений. Таково, например, широкое распространение род. определит. пад. У имён существительных. Например, у Карамзина: «имеет природное нежное чувство изящного», «не имеют чувства истины», «занимаясь частями, теряем чувство целого».

 Также под влиянием французского менялись синтаксические конструкции с глаголами: «отказываю себе всё, кроме самого необходимого». Вместе с тем французское влияние содействует стремительному росту предложно – аналитических конструкций как в глагольных, так и в именных синтагмах.

Под влиянием французского языка устанавливается логически прозрачный и естественный порядок слов в предложении, соответствующий синтаксическим тенденциям самого русского языка. И основная роль в этой синтаксической реформе принадлежала Н.М.Карамзину. Вводится как норма такой порядок слов:

1. подлежащее впереди сказуемого и дополнений;

2. имя прилагательное перед существительным, наречие перед глаголом; слова обозначающие свойство, употребляемые для замены прилагательных и наречий, ставятся на их места;

3. в сложном предложении слова и члены управляющие помещаются возле управляемых;

4. среди дополнений зависящих от глагола, - впереди дательный или творительный падежи, после всех – винительный падеж.

5. слова на вопрос: «где?», «когда», т.е. слова рисующие обстоятельства действия, ставятся перед глаголом; предложные обстоятельственные конструкции зависимые от сказуемого, следуют за ним;

6. все предложения должны быть после главных понятий;

7. «слова, которые потребно определить должно ставить впереди слов определяющих» - например, родительный падеж всегда после управляющего слова (житель лесов)

Например: «Юная кровь, разгорячённая сновидениями, красила нежные щеки её алеющим румянцем; солнечные лучи играли на белом её лице и, проницая сквозь чёрные пушистые ресницы, сияли в глазах ея светлее, нежели на золоте». [4.327]

В области синтаксиса предложений, прежде всего происходит под влиянием французского языка разрушение той сложной периодической речи. Прежде, при долгих периодах «союзы были необходимы; но ныне опущение их, то есть союзов соединительных, особливую составляет приятность; а особливо стиль французской, от всех ныне принимаемой, не мало заимствует от сего красы своей.» Исключение ряда союзов и частиц (например, ибо, дабы, понеже, в силу, колико и др.) изменяло логику синтаксического движения.

Исключение архаических союзов и частиц обновило синтаксический строй. Под влиянием французского языка укрепляется присоединительное сочетание причастий или имени прилагательного (в обособленном употреблении) с относительным придаточным предложением (которое обычно начинается словами который или кой, реже – где и куда). Например, Карамзин писал: «Потом ввели всех в богатую залу, обитую чёрным сукном, и в которой окна были затворены», «Так называемый итальянский театр, но где играют одне французские мелодрамы, есть мой любимый спектакль».[4,139]

Старые союзы приобретали под влиянием западноевропейских языков новые значения. Сокращение общего количества союзов возмещалось сложными формами синтаксической симметрии. Бессоюзные конструкции разнообразились прихотливыми приёмами смысловой связи, неожиданностями соседства.

В области синтаксиса воздействие французского языка умерялось и регулировалось влиянием живой русской разговорной речи.

Неотъемлемым признаком разговорного синтаксиса является диалог, его короткие неполные предложения:

«Подле меня сидит два немца – кажется, ремесленники, которые думая, что их никто не разумеет, свободно разговаривают между собою.

 - Что-то мы увидим в Англии! - сказал один.

 - Французы нам теперь известны; в них не много пути.

 - Думаю Англия нам не очень полюбится. Где лучше нашей

 любезной Германии! Где лучше берегов Рейна!

 - Где лучше Веиндорфа! Там живёт Анюта.

 - Правда, там живёт Анюта. Недалеко оттуда живёт Лиза.

 - Ах! Недалеко!

 - Ещё шесть или семь месяцев.

 - ещё шесть или семь месяцев и мы в Германии! – сказал другой.

 - И мы на берегу Рейна!

 - И мы в Веиндорфе!

 - Там где живёт Анюта!

 - Там, где живёт Лиза!

 - Дай бог! Дай бог! – сказали они в один голос и крепко пожали друг другу руки. [4,446]

Карамзин признавался Каменеву Г.П., что, работая над созданием «нового слога Российского языка», он имел в голове некоторых иностранных авторов: сначала подражал им, но потом писал уже своим, ни от кого не заимствованным слогом.

Порядок слов в предложении, который предложил Н.М.Карамзин, признан нормальным для системы литературного языка. Но с этим литературным словорасположением не вполне согласуется «естественный порядок слов», присущий разговорному языку простого народа. Для простонародного языка обычным является сначала указание предмета, определяемого действием и, наконец, действующего предмета.

Таким образом, констатируется резкое различие в порядке слов между литературным языком и устным просторечием. Е.Станевич писал о соотношении французского «связанного» и русского свободного словорасположения: «Из всех новейших наречий французское более других отличается лёгким и ясным течением речи, составляя и располагая её по естественному порядку понятий: ибо французы наперёд поставляют лице или предмет речи, потом глагол, означающий действие, и наконец причину сего действия, то есть вещь или дело. Как ни изряден сей порядок для умствования, но по собственному же их признанию, он имеет тот недостаток, что противуречит чувствам, которые требуют поставления впереди вещи, коей всего прежде поражаются. По сей причине французский язык может быть удобнее в разговорах, но зато он не имеет той живости и того жанру, какой потребен в описаниях сильных, где говорят страсти, ниспровергающие упомянутый порядок.»

2. Группы лексики

При разработке «нового слога» Карамзин ориентируется на нормы французского языка и стремится уподобить русский литературный язык французскому, получивший широкое распространение как салонный разговорный язык высшего дворянства России. Карамзин ввёл в моду вносить в русский текст литературных произведений отдельные слова или целые фразы на иностранном языке в нетранслитерированной форме.[6,180] Так в «Письмах русского путешественника» он пишет: «…Бедная англичанка, смотря на меня умильными и томными глазами, говорила: «Je suis mal, tres mal; ma poitrine se dechire – Dieu! Je crois mourir!»». В других случаях автор употребляет латинские выражения и рядом даёт перевод: «Многие кстати и не кстати восклицают: O tempora! O mores! О времена! О нравы! Многие жалуются на разврат…»[4, 445]

 Однако чаще он калькирует французские слова и выражения, в результате чего под его пером появляются слова: промышленность (фр. Industrie), человечность (фр.humanite), тонкость, развитие и другие. Наряду с фразеологическими кальками типа «дух времени», «дух порядка», «дух закона» Карамзин очень часто прибегал к калькам лексическим: трогать – трогательный (трогательная сцена, трогательный взгляд), предмет (предмет мыслей, предмет чувств), развитый (развитый ум), утончённый (утончённый вкус). Этим несомненно Карамзин обогатил лексику русского литературного языка того времени.

Манерная перифрастическая фразеология была неотъемлемым признаком литературного языка конца 18 века. Тогда вместо солнце было принято говорить и писать светило дня; вместо глаза – зеркало души; вместо нос – врата мозга; сапожник – смиренный ремесленник; сабля – губительная сталь; весна – утро года, юность - утро лет. ( Например: «Солнце закатилось. Я был поражён сею скорою переменою и готов был воскликнуть: « Так проходит слава мира сего! Так увядает роза юности! Так угасает светильник жизни!».

Во второй половине 18 века крепнет даже среди западнически настроенной русской интеллигенции убеждение в необходимости замены галлицизмов литературного языка национальными русскими соответствиями или подобиями. Характерно в этом смысле замещение французских слов русскими или книжнославянскими в позднейших редакциях «Писем русского путешественника» Н.М. Карамзина. Так, вояж заменено словом путешествие, визитация – осмотр, визит – посещение, партия за партиею – толпа за толпой, публиковать – объявить, интересный – занимательный, рекомендовать – представлять, литеральный – верный, мина – выражение, балансирование – прыганье, момент – мгновение, инсекты – насекомые, фрагмент – отрывок, энтузиазм – жар. Шишков приводит такие примеры старого и нового слога у Карамзина:

Старый слог Новый слог

Как приятно смотреть на Коль наставительно взирать тебя в твою молодость! раскрывающейся Весне твоей!

Луна светит. Бледная Геката отражает тусклые отсветки.

Окна заиндевели. Свирепая старица разрисовала стёкла.

Любуемся его выражениями. Интересуемся назидательностью его смысла.

Око далеко отличает прости - Многоездный тракт в пыли являет рающуюся по зелёному лугу контраст зрению пыльную дорогу.

Деревенским девкам навстречу Пёстрые толпы сельских ореал идут цыганки. Сретаются с смуглыми ватагами пресмыкающихся фараонит.

Жалкая старушка, у которой на Трогательный предмет лице были написаны уныние сострадания которого уныло и горесть. задумчивая физиономия означала гипохондрию.

Какой благорастворённый воздух! Что я обоняю в развитии красот вожделеннейшего периода!

Как я любил путешествовать. Когда путешествие сделалось потребностью души моей.

Карамзин употребляет пословицы и поговорки, но правда в ограниченном количестве: «Себя казать и других смотреть», «незнакомец поклонился на все четыре стороны», « не верил глазам своим», «я не вольна сама себе».

«Карамзин имел огромное влияние на русскую литературу, - писал В.Г. Белинский, - он преобразовал русский язык, совлекши его с ходуль латинской конструкции и тяжёлой славянщины и приблизив к живой, естественной, разговорной русской речи. Он распространял в русском обществе познания, образованность, вкус и охоту к чтению. При нём и вследствие его влияния тяжёлый педантизм и школярство сменялись сентиментальностью и светскою легкостью, в которых много было странного, но которые были важным шагом вперёд для литературы общества».

3. Функции старославянской и старокнижной лексики в произведении

В текстах книжно-славянского типа заметную семантическую и экспрессивную роль играют сложные слова. Они признак книжности, их значение украшать текст, придавать ему торжественность. Немало сложных слов в «Письмах русского путешественника». В большинстве своём это имена существительные:

 - трудолюбие, путеводитель, простодушие, легкомыслие, великолепие; и прилагательные:

 - целомудренный, остроумнейший, красноречивая, мягкосердечный; но есть среди них и глаголы - лицемерствовать.

Риторическая украшённость и литературная изощрённость языка наиболее проявляется в использовании различных образных средств и приёмов. Самое распространённое это – сравнение (Например: «В ту самую минуту, как лодочник хотел уже отвалить от берега, явилась молодая девушка с пожилым мужчиною, - девушка лет двадцати, приятная, миловидная, в зелёной шляпке, в белом платье, с тростью в руках, - приближалась к лодке, порхнула в неё, как птичка, и с улыбкою сказала нашим путешественникам ( которые как рыцари печального образа, сидели повеся головы) : «Bonjour, Messieurs!»…».[4.234]

В составе сравнения встречаются и метафорическое употребление слов (Например : «Местоположение Лейпцига не так живописно как Дрездена; он лежит среди равнин, - но как сие равнины хорошо обработаны и так сказать убраны полями, садами, рощицами и деревеньками, то взор находит тут довольно разнообразия и не скоро утомляется. Окрестности дрезденские прекрасны, а Лейпцигские милы. Первые можно уподобить такой женщине, о которой все при первом взгляде кричат : «Какая красавица!», а последние – такой, которая всем же нравится, но только тихо, которую все же хвалят, но только без восторга; о которой с кротким, приятным движением души говорят: «Она миловидна!»…».[4,102]

Постоянное тяготение к иносказательности символичности выражения сказывается в частом употреблении словосочетаний, в которых имена существительные со значением конкретного лица, предмета или явления выступают с метафорически – отвлечённым, абстрактным значением: путь жития, дух общественности, климат кроткий.

Наблюдая над соотношением в языке «Писем русского путешественника» старославянских и старокнижных вариантов в фонетическом облике слов и в морфологических формах свидетельствуют о значительном преобладании старославянских. В фонетическом облике:

1) слов со старославянским жд преобладающее количество - прежде, между, осуждать; хотя и встречаются старокнижные с ж – преже, осужают.

2) слов со старославянским щ значительно больше чем слов с ч – всего один раз Печора и 5 раз пещера

3) слов с начальным ра больше

 - равнина - 12,

 - равный - 14 (ровный – 1, ровно - 3),

 - разные - 14,

 - разница - 7(розница - 2)

4) слов с неполногласием меньше:

 - берег- 47, тогда как брег 3;

 - молодой – 79, младенец – 8;

 - через – 43, чрез – 6, чрезмерно - 11;

 - холод – 7, хладнокровно -3, хладная 2;

 - норов – 1, нравственный – 8;

 - перед – 24, пред - 6;

 - середина - 6, средина – 5;

 - коротко - 3, кратко – 4;

 - голос – 18, глас – 6;

 - ворота – 9, врата – 3;

 - здоровие – 4, здравие – 1;

 - золото – 20, златые стихи -1;

 - cторона – 14, страна – 21.

5) начальное я употребляется в каждой главе несколько раз, но лишь один раз во всём произведении употребляется аз.

К словообразовательным признакам старославянизмов относятся некоторые аффиксы и модели образования сложных слов, которые встречаются в произведении:

1) приставки из-(ис-), низ-(нис-), воз-(вос), со-: избрать, извозить, извозчик, избирать, изменно, изрядно, изломать, искривить, низвергать, нисподать, воздать, возлюбить, собрат, сопутник, соразмерный.

2) суффиксы существительных –тель, -ч(ий), - енец, -ени(-е), -ство, -знь: младенец, правительство, творение,существо, богобоязнь.

3)безударное окончание –ый прилагательных, местоимений, причастий мужского рода: новый, самый, молочный, путешествуемый.

4) первые части сложений

 - добро- добродушный, добросердечный, добродетель;

 - зло- злословие, злодеяние, злосчастный,

 - благо- благодарный, благосклонный, благословенный, благополучно, благовестят, благочестивейший, благоденствие;

 - бого- богобоязнь, богоугодный, богопочитаемый;

 - суе- суеверный.

В «Письмах русского путешественника» славянизмы выполняют следующие функции:

1. создание высокого, торжественного стиля и колорита эпохи:

«Я хотел при новом издании многое переменить в сих «Письмах», и… не переменил почти ничего. Как они были писаны, как удостоились лестного благоволения публики, пусть так и остаются. Пестрота, неровность в слоге есть следствие различных предметов, которые действовали на душу молодого, неопытного русского путешественника; он сказывал друзьям своим, что ему приключалось, что он видел, слышал, чувствовал, думал, - и описывал свои впечатления не на досуге, не в тишине кабинета, а где и как случалось, дорогою, на лоскутах, карандашом...».[4,27]

2. создание поэтического стиля, поэтических образов в тексте:

«Гейлигенбейль, маленький городок в семи милях от Кенигсберга, приводит на мысль времена язычества. Тут возвышался некогда величественный дуб, безмолвный свидетель рождения и смерти многих веков, - дуб, священный для древних обитателей сей земли. Под мрачною его тенью обожали они идола Курхо, приносили ему жертвы и славили его в диких своих гимнах. Вечное мерцание сего естественного храма и шум листьев наполняли сердце ужасом, в который жрецы язычества облекали благопочитание. Так друиды в густоте лесов скрывали свою религию; так глас греческих оракулов исходил из глубины мрака! – Немецкие рыцари в третьем-надесять веке, покорив мечом Пруссию, разрушили олтари язычества и на их развалинах воздвигнули храм христианства. Гордый дуб, почтенный старец в царстве растений, притыкание бурей и вихрей, пал под сокрушительною рукой победителей, уничтожавших все памятники идолопоклонничества: жертва невинная!…»[4,53]

3. версификационная функция:

Кто ж милых не терял? Оставь холодный свет

И горесть разделяй с унылыми древами,

С кристаллом томных вод и с нежными цветами:

Чувствительный во всём друзей себе найдёт.

Там урну хладную с любовью осеняют

Тополь высокий, бледный тис

И ты, друг мёртвых, кипарис!

Печальные сердца твою приятность знают,

Любовник нежный мирты рвёт,

Для славы гордый лавр растёт;

Но ты милее тем, которые стенают

Над прахом счастья и друзей! [4,418]

В «Письмах русского путешественника» мы видим как старокнижный и старославянский типы языка сблизились и дополнили друг друга, обогатив при этом словарный запас русского литературного языка.

4. Влияние литературного стиля.

Сдвиги в русском литературном языке последней трети 18 века отразились с стилистической системе, созданной главой русского консервативного сентиментализма Н.М. Карамзиным и получившей тогда название «нового слога». Перед Карамзиным стояли выдвинутые эпохой задачи: чтобы начали писать, как говорят, и чтобы стали говорить как пишут, но в светском обществе либо говорили по французски, либо пользовались просторечием. Назваными двумя задачами определяется сущность стилистической реформы Карамзина.

Литературный язык преобразуется под влиянием «светского употребления слов и хорошего вкуса». Словарь облегчается от излишней тяжести. Из него исключаются большинство слов которые хоть краем соприкасаются с сферой какой-нибудь специальности. Из него выкидываются слова областного, провинциального происхождения, домашние или простонародные, словом, всё то, что могло бы шокировать светскую даму.

Живая речь вовлекалась в сферу этого изысканного языка в ничтожном количестве и со строгим отбором.

Нормы стилистической оценки определялись бытовым и идейным назначением предмета, его положением в системе других предметов, «высотой» или «низостью» идеи. «Один мужик говорит пичужечка и парень: первое приятно, второе отвратительно, - пишет Карамзин в письме к И.И. Дмитриеву. – При первом слове воображаю красный летний день, зелёное дерево на цветущем лугу, птичье гнездо, порхающую малиновку или пеночку, и покойного селянина, который с тихим удовольствием смотрит на природу и говорит: «Вот гнездо, вот пичужечка»! При втором слове является моим мыслям дебёлый мужик, который чешется непристойным образом или утирает рукавом мокрые усы свои, говоря: «Ай, парень! Что за квас!» Надобно признаться, что тут нет ничего интересного для души нашей». «Имя пичужечка, - продолжает Карамзин, - для меня отменно приятно потому, что я слыхал его в чистом поле от добрых поселян. Оно возбуждает в душе нашей две идеи о свободе и сельской простоте.»

Все слова и фразы, которые относились к слогу «грубому, сухому и надутому», то есть выражения простонародные, низкие, официально-канцелярские, специальные, профессиональные, церковнославянские, в этом стиле были запрещены. Язык салона и возникавшие на почве его литературные стили были далеки от разнообразия бытовых вариаций речи.

 Критерием стилистической оценки, законодателем норм литературности провозглашается вкус «светской женщины». Этот салонный вкус не мирится с церковнославянизмами, не соответствовавшими нормам «светского вкуса» и канцеляризмами.

На почве русско-французской системы фразовых сочетаний возник новый литературный стиль со своеобразными формами метафоризации, со специфическими условными типами перифраз, не поддающихся непосредственной этимологизации и прямому предметном осмыслению, с манерною изысканностью приёмов экспрессивного выражения. Устойчивая система литературной фразеологии, условной и пышной, состоящей из перифраз и метафор, была характерна для салонного риторического стиля. Эта была обширная область иносказаний, через которые трудно было пробраться к точному предметно – бытовому значению слов церковно-книжному языку, сила которого заключалась в богатой фразеологии.

Таким образом, границы литературного языка сужались. Обречён был на отмирание целый ряд жанров в высоком и даже среднем славянском слоге.

Задача европеизированных верхов общества заключалась в том, чтобы из фонда слов и выражений, который составлял общее владение русского книжного и литературного языка, с захватом смежных сфер литературы и просторечия, создать формы общественного «красноречия», далёкого от приказных и церковных стилей, чуждого всякой «простонародности», ориентируясь на французский язык и на риторику «благородного» буржуазно - дворянского круга. Различия между стилями салонно-литературного языка было обусловлено степенью риторической изощрённости. «Высокий слог должен отличаться не словами или фразами, но содержанием, мыслями, чувствованиями, картинами, цветами поэзии», - писал П.Макаров, один из сторонников Карамзина.

5. Принципы, используемые Карамзиным в произведении

«Письма русского путешественника» - одно из крупнейших и популярнейших произведений русской литературы конца ХVIII века. «Письма» оказали большое влияние на несколько поколений писателей. Они быстро стали известны на Западе – в начале ХIХ века они дважды вышли на немецком языке, в 1802 году были переведены на польский язык, в 1803 – на английский, а в 1815 – на французский.[4,4]

Создание «нового слога» русской литературной речи, который должен был органически сочетать национально-русские и общеевропейские формы выражения и решительно порвать с архаической традицией церковнославянской письменности, было связано с именем Карамзина. Карамзин стремился во всех литературных жанрах сблизить письменный язык с живой разговорной речью образованного общества. Однако, считая русский общественно-бытовой язык недостаточно обработанным, Карамзин надеялся поднять его идеологический уровень и усилить его художественно-выразительные средства с помощью западноевропейской культуры литературного слова. Он призывал писателей к заимствованию иностранных слов и оборотов или к образованию соответствующих русских для выражения новых идей и в своей литературной деятельности дал яркие образцы словотворчества (например, такие образования, как влюблённость, будущность, общественность, человечный, общеполезный, достижимый, усовершенствовать). Стараясь привить русскому языку отвлечённые понятия и тонкие оттенки выражения мысли и чувства, Карамзин расширил круг значений соответствующих русских или обрусевших церковнославянских слов (например образ – в применении к поэтическому творчеству, потребность, развитие, тонкости, отношения, положения и др.)

Освобождая русский литературный язык от излишнего груза церковнославянизмов и канцеляризмов (вроде: учинить, изрядство) Карамзин ставил своей задачей образовать доступный широкому читательскому кругу один язык «для книг и для общества, чтобы писать, как говорят, и говорить, как пишут».

Карамзин производит новую грамматическую реформу русского литературного языка, отменяющую устарелые нормы Ломоносовской грамматики трёх стилей. Он выдвигает лозунг борьбы с громоздкими, запутанными, беззвучными или патетически – ораторскими, торжественно-декламативными конструкциями, которые отчасти были унаследованы от церковно-славянской традиции, отчасти укоренились под влиянием латино-немецкой учёной речи.

Принцип произносимой речи, принцип лёгкого чтения литературного текста, принцип перевода стиха и прозы, свободное от искусственных интонаций высокого слога, ложатся в основу новой стилистики.. [4,13]

Значение Карамзина в совершенствовании средств литературного выражения Белинский характеризовал следующим образом: «Карамзин отметил своим именем целую эпоху в нашей словесности, и его влияние на современников было велико и сильно».Но в тоже время Белинский видел ограниченность карамзинской реформы литературного языка. Равнение на салон, на иноязычные нормы выражения – всё это в совокупности суживало возможности развития языка, вело к тому, что стиль изящной литературы в конце концов стал бы замкнутым и бедным в средствах.

Понять своеобразие и ограниченность позиции Карамзина можно при учёте самой эпохи когда, по выражению Гоголя, «русская поэзия по выходе из церкви оказалась на балу». «Письма русского путешественника» явились своеобразной энциклопедией, запечатлевшей жизнь Запада накануне и во время величайшего события конца 18 века – в эпоху французской революции. [4,15]

Литература

1. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII – XIX веков. - М.: Выш. Школа, 1982. – 528с.

2. Горшков А.И. Теория и история русского литературного языка. - М.: Выш. Школа, 1984.- 319с.

3. Ефимов А.И. История русского литературного языка. – М.: Выш. Школа, 1971.-294с.

4. Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. – М.: Правда, 1980. – 608с.

5. Ковалевская Е.Г. История русского литературного языка. 2-е изд. – М.: Просвещение, 1992.-303с.

6. Мещерский Н.А. История русского литературного языка. Изд-во ленинградского университета, Ленинград, 1981.-280с.