Дипломная работа: Гражданско-правовое регулирование в области недействительности сделок

Дипломная работа

Тема: Гражданско-правовое регулирование в области недействительности сделок

Содержание

Введение

Глава 1 Общая характеристика недействительных сделок

1.1 Недействительная сделка: определение понятия и установление причин недействительности

1.2 Правомерность и неправомерность недействительных сделок

1.3 Классификация составов недействительных сделок и их соотношение

Глава 2 Правовые последствия недействительности сделок

2.1 Двусторонняя реституция, соотношение реституции, виндикации и неосновательного обогащения

2.2 Соотношение иска о реституции, виндикационного иска и требований о возврате неосновательного обогащения

2.3 Защита добросовестного приобретателя

Заключение

Библиографический список

Актуальность темы исследования. Положения института недействительности сделок вызывают многочисленные дискуссии, поскольку до сих пор в законодательстве нет четких ответов на важные вопросы, возникающие при применении на практике норм данного института. Следует отметить, что судам достаточно сложно разрешать споры о недействительности сделок из-за пробелов в правовом регулировании данных отношений. Поэтому необходимы исследования, позволяющие найти наиболее оптимальные способы совершенствования законодательства посвященного вопросам недействительности сделок.

Сделки являются основой гражданского оборота, соответственно признание их недействительными нарушает стабильность гражданско-правовых отношений. В настоящее время наблюдается рост числа судебных исков, в которых заявляются требования о признании сделки недействительной.

Одной из причин данной ситуации являются правовые основания для признания сделок недействительными, закрепленные в Гражданском кодексе. Так, указывается достаточно абстрактное основание - «сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов» (ст. 168 ГК), далее перечисляются некоторые конкретные составы недействительных сделок (совершенные с целью, противной основам правопорядка и нравственности; мнимые и притворные и др.). Присутствие абстрактного основания для признания сделок недействительными, приводит на практике к тому, что нередко стороны в случае возникновения спора заявляют о недействительности заключенной сделки ссылаясь на любые неточностях в ее оформлении.

Следовательно, возникает необходимость такого гражданско-правового регулирования вопросов недействительности сделок, при котором бы происходила защита прав лиц, нарушенных недействительной сделкой и при этом учитывались интересы добросовестных участников гражданского оборота. Законодательно должен быть четко определен перечень оснований, в соответствии с которыми сделка может быть признана недействительной.

В настоящей работе анализируются проблемы гражданско-правового регулирования недействительности сделок, исследуются правовые последствия недействительности сделок, формируются предложения, направленные на совершенствование гражданско-правового регулирования в области недействительности сделок.

Степень разработанности проблемы. Ряд вопросов касающихся недействительности сделок исследовались в работах Н.Г. Вавина, Н.В. Васевой, М.М. Агаркова, О.С. Иоффе, Н.В. Рабинович, О.А. Красавчикова, И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского, М.З. Прилуцкой, В.К. Райхера, В.П. Шахматова, Ф.С. Хейфеца, О.Н. Садикова, М.И. Брагинского, В.В. Витрянского.

Однако следует отметить, что многие вопросы гражданско-правового регулирования института недействительности сделок до настоящего момента не были надлежащим образом исследованы и проанализированы. К тому же основная часть имеющихся работ содержит анализ института недействительности сделок с позиции ранее действовавшего законодательства.

Цель исследования. Целями настоящего исследования является комплексный правовой анализ теоретических и практических проблем гражданско-правового регулирования в области недействительности сделок, разработка направлений для их дальнейшего изучения, а также поиск наиболее оптимальных способов совершенствования законодательства, посвященного вопросам недействительности сделок.

В соответствии с поставленной целью определяются следующие задачи исследования:

- на основе анализа норм действующего законодательства сформулировать понятие «недействительная сделка»;

- исследовать теорию развития норм о недействительности сделок в отечественном гражданском праве;

- исследовать правовые последствия недействительности сделок;

- провести анализ судебной практики по вопросам недействительности сделок;

- подготовить рекомендации по совершенствованию гражданско-правового регулирования в области недействительности сделок.

Объект исследования - общественные отношения, возникающие при признании сделки недействительной, а также общественные отношения, складывающиеся при внесении изменений в действующие нормы о недействительности сделок.

Предмет исследования - нормы гражданского права, регулирующие отношения в сфере недействительности сделок, судебная практика, а также теоретические работы по проблемам недействительности сделок.

Методологической основой исследования являются общие и частные методы научного познания: диалектический, системно-структурный, статистический, историко-правовой, методы моделирования и прогнозирования, сравнительно-правовой, формально-юридический.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка.

Еще в Древнем Риме юристы проводили классификацию договоров, имеющих те или иные юридические пороки. И. Тухан и М. Поленак-Акимовская[1] указывают, что «в зависимости от «степени недействительности» договоры делились на:

(а) несуществующие (negotium nullum) договоры, к которым относились договоры с невозможной обязательственной престацией[2] и с недостатками формы. Такие договоры ни при каких обстоятельствах не могли быть признаны юридически действительными;

(б) абсолютно недействительные (negotia irrita) договоры с существенными недостатками, которые судья принимал во внимание по своей должности (ex officio), и которые также не могли иметь юридической силы, пока существовали причины их абсолютной недействительности. Такие договоры были недействительны уже с момента их заключения (ex tunc);

(в) относительно недействительные, или нарушенные, договоры (negotia rescindibilia) с недостатками, которые не обязывали судью их аннулировать до тех пор, пока об этом не попросит заинтересованное лицо. При этом, в отличие от двух первых видов договоров, относительно недействительные договоры могли иметь юридическую силу либо по воле должника (путем отказа от их оспаривания или от применения возражения (эксцепции) о недействительности, либо по прошествии времени (fructus temporis). Такое «дополнительное усиление относительно недействительных договоров называлось ratihabitio»[3].

Вышеуказанные договоры располагаются у И. Пухана и М. Поленак-Акимовской в подразделе «недействительность договоров» и все они характеризуются отсутствием юридических последствий, то есть недействительностью.

Д.В. Дождев указывает на тесную связь понятия недействительности с отсутствием правового эффекта сделки. Он различает следующие виды ограничения эффекта сделки:

« - ничтожность сделки - сделка признается несуществующей;

-  недействительность - сделка не производит ожидаемого эффекта, и требование кредитора лишено исковой защиты, однако исполнение по такой сделке не считается исполнением недолжного; при восполнении отсутствующих реквизитов в дальнейшем такая сделка может получить силу;

-  обратимость - сделка действительна, но по требованию одной из сторон ее эффект может быть отменен;

-   оспоримость - эффект, производимый сделкой, может быть блокирован решением суда по заявлению одной из сторон»[4].

Д.В. Дождев отмечает: «важно, что тот эффект, который должно производить волеизъявление, не наступает»[5].

Б. Виндшейн также указывает, что недействительность означает отрицание вероятного юридического результата сделки: «никто не станет спорить против того, что в практике недействительным называют преимущественно то, что не признается, хотя и могло бы быть признано»[6]. Основанием такого отрицания он считает юридические недостатки юридического акта. По основаниям отсутствия юридических последствий Б. Виндштейн проводил различие между недействительностью как таковой и бессилием юридических актов. Данное различие, по его мнению, заключается в том, что основанием недействительности являются недостатки самой сделки (юридического акта), а основанием бессилия - обстоятельства, лежащие вне сделки (юридического акта).

Б. Виндштейн отмечает, что «под понятие недействительности не следует подводить те случаи, в которых основание бессилия юридического акта заключаются не в нем самом, а в факте, поражающем действие его, не касаясь самого акта, например, в наступившей давности. Стало быть, понятие недействительности теснее понятия бессилия (Unwirksamkeit); юридический акт может быть бессилен независимо от недостатков, парализующих его действие»[7].

Г.Ф. Шершеневич констатировал, что «недействительная сделка не производит таких последствий, которых предполагалось достигнуть совершением ее»[8].

На отрицание правовых последствий недействительных сделок указывал Д.Д. Гримм: «недействительной или ничтожной называется юридическая сделка, которая не приводит к тому объективному правовому результату, который при нормальных условиях связан со сделкой данного типа. Оспоримой называется сделка, которая сама по себе хотя и приводит к связанному со сделками ее типа правовому результату, но при которых этот результат по требованию той или другой стороны или третьего лица может быть опять уничтожен»[9].

Н. Растеряев указывал, что при недействительности сделок «некоторый, желаемый результат не происходит или если и происходит - не в желаемом объеме»[10]. Недействительность сделки является «недостатком сделки, неспособностью произвести определенный юридический эффект, вследствие чего сделку надо понимать как юридически неправильную, недействительную»[11].

Недействительные сделки Н. Растеряев подразделял на следующие виды:

недействительность сделок лиц недееспособных и неправоспособных;

- недействительность сделок в случае, когда предмет их изъят из гражданского оборота;

-     недействительность сделок в силу запрещения закона;

-     недействительность сделок вследствие их пороков воли;

-  недействительность сделок в смысле потери исковой силы; недействительность сделок ввиду отмененности их (ст. 1547 т. X ч. I Свода законов Российской Империи), когда сторона отступится добровольно от своего права требования по договору в целом или в части;

-  недействительность сделки вследствие неоконченности ее (отсутствует завершенный фактический состав, требуемый для возникновения сделки);

- недействительность сделки в смысле упраздненности ее (упразднение суспензивного (отлагательного) условия);

-    недействительность двусторонних сделок ввиду нарушения взаимности;

-  недействительность сделки вследствие неудовлетворения третьих лиц[12].

Н. Растеряев отмечает «разнообразие значения недействительности» и пишет, что это понятие «подвижно, часто трудно уловимо и едва ли постоянно по своим существенным признакам»[13].

Ю.С. Гамбаров указывал на различные ступени недействительности сделок, «осуществляемые различными средствами и сопровождаемые различными последствиями. Между полной недействительностью и полной силой сделки стоят смягченные формы недействительности и ослабленной силы действительности сделки: таковы, напр., сделки, по которым не дается иска, но оставляется возможность осуществления другими способами юридической защиты (натуральные обязательства), или сделки, влекущие за собой наказание без ущерба для их действительности (напр. заключение брака до истечения траурного года, совершение известных актов без оплаты их гербовом сбором и т. д.)»[14].

О.А. Красавчиков под недействительностью понимает не наступление тех юридических последствий, которые стороны желали вызвать своими действиями[15].

Таким образом, в основном все авторы едины во мнении, что под недействительной сделкой следует понимать сделку, не влекущую за собой тех последствий, которые желали достичь стороны ее заключением.

Однако относительно причин данной недействительности мнения ученых расходятся. В. Виндштейн считал, что такие причины заключаются в недостатках состава самой сделки. Соответственно недостатки следует искать в элементах состава сделки (содержание, форма, волеизъявление). Но при таком подходе не будут учитываться обстоятельства, не связанные непосредственно с элементами сделки.

В литературе[16] приводится пример, когда гражданин приобретает строительные материалы у неизвестного ему водителя автомобиля, однако впоследствии выясняется, что водитель не является собственником этих материалов и распорядился не принадлежащим ему имуществом.

М.В. Кротов справедливо указывает, что в данном случае «с точки зрения образующих элементов сделки нарушения нет, поскольку водитель дееспособен, сделка была исполнена в момент совершения, следовательно, пороков формы нет, воля была выражена четко и ясно, с точки зрения предписаний закона такая сделка недействительна, ибо водитель не является собственником материалов и не был управомочен на их отчуждение»[17].

Приведем другой пример, когда продавец продает покупателю товар, находящийся на момент совершения сделки на корабле в море (продажа товара в пути), при этом ко времени заключения договора корабль потерпел крушение и утонул вместе с товаром, о чем неизвестно ни продавцу, ни покупателю[18].

В данном случае сделка будет являться недействительной, несмотря на то, что все элементы лишены каких бы то ни было пороков (стороны дееспособны, воля соответствует волеизъявлению, волеизъявление сделано в надлежащей форме, содержание соответствует закону). Однако неизвестная сторонам гибель предмета сделки (объективная невозможность исполнения сделки, или отсутствие предмета сделки) превращает данную сделку в недействительную (ничтожную). Такой недостаток не затрагивает существенных элементов (состава) сделки как юридического факта[19].

Если искать причины недействительности во всех обстоятельствах, имеющих какое-либо отношение к сделке, то явления, имеющие самостоятельное значение будут включены в институт недействительности сделок.

Например, при истечении срока исковой давности требование теряет исковую силу. Однако само по себе истечение данного срока не влечет недействительности сделки. Более того, исполнение обязательств по сделке при истечении срока исковой давности признается должным.

Также п. 1 ст. 199 ГК РФ гласит, что требование о защите нарушенного права принимается судом независимо от истечения срока исковой давности. И только при заявлении стороны в споре, сделанном до вынесения судом решения, исковая давность применяется судом.

Нельзя говорить о недействительности сделки, когда отлагательное условие упраздняется (становится известно, что такое условие никогда не наступит). При упразднении условия становится невозможным исполнение по сделке, однако на действительность самой сделки это не оказывает никакого влияния. Сделка совершена и может повлечь предусмотренные в ней последствия при наступлении соответствующих условий. Если же условие упраздняется, обязательство прекращается ввиду невозможности его исполнения (п. 1 ст. 416 ГК РФ).

Таким образом, на действительность сделки не могут оказывать влияние обстоятельства, имеющие место уже после совершения сделки. Следовательно, основание недействительности должно заключаться в обстоятельствах непосредственно относящихся к сделке и существующих на момент совершения данной сделки.

Подводя итог изложенному, сформулируем общее понятие Недействительности сделок.

Недействительностью сделок следует считать отрицание правом юридических последствий сделки (тех, на которые была направлена воля сторон) по основаниям, существующим на момент совершения сделки.

Под недействительной сделкой следует понимать сделку, не влекущую за собой юридических последствий, на которые была направлена воля сторон.

Ряд авторов относит недействительную сделку к правонарушениям и считает ее неправомерным действием[20]. Постараемся исследовать насколько данная позиция является обоснованной.

И. Б. Новицкий полагал, что строгое разграничение сделки и правовых последствий необходимо и для противоправной сделки, так как нельзя сказать, что она совсем не вызывает никаких юридических последствий: она не приводит к тем результатам, на достижение которых была направлена, а в результате ее исполнения для лиц, ее совершивших, наступают другие нежелательные последствия. Отсюда делается вывод, что элемент правомерности действия относится к типу данной сделки, а не какой-либо конкретной сделки, которая по своему содержанию может быть и неправомерной, недействительной[21].

Н.В. Рабинович считала недействительную сделку по своему содержанию, форме и направленности сделкой, но в то же время и правонарушением, так как она нарушает норму права, но правонарушением «особого порядка»: одним из видов правонарушений в широком смысле слова, не совпадающим с теми противозаконными действиями, которые имеют в виду ст.444-473 ГК РСФСР (ст.403-415 ГК РСФСР 1922г.). Далее она замечала, что противоправно не только противозаконное виновное причинение вреда (гл. ХШ ГК РСФСР 1922г., гл.40 ГК РСФСР), но и другие неправомерные действия: неосновательное обогащение, незаконное завладение чужой собственностью, неисполнение договорных обязательств и т. д.

К этой же категории неделиктных правонарушений можно отнести и недействительные сделки[22]. Последние тоже представляют собой нарушение конкретной или общей нормы права и должны приводить к последствиям, свойственным любому неправомерному действию, а именно: к недопущению сохранения их в силе и наступления обусловленного ими правового эффекта, устранению уже наступившего результата, восстановлению состояния, соответствующего закону.

Однако далее она пишет: «из этого еще не следует, что она перестает быть сделкой, представляет собой деликт, точно так же, как не перестает быть административным актом тот акт, который является незаконным, неправильным, как не перестает быть договором тот договор, который не исполняется»[23].

Н. В Рабинович выделяет недействительные сделки в отдельную категорию неправомерных действий.

И.В. Матвеев отмечает: «решения суда, связанные с признанием сделок недействительными и применением последствий недействительности сделок по отношению к их виновным контрагентам, есть возложение гражданско-правовой ответственности на них. Поскольку основанием гражданско-правовой ответственности является совершение гражданского правонарушения, то можно сделать вывод, что недействительные сделки в большинстве своем являются именно гражданскими проступками»[24].

Точка зрения Д. М. Генкина на исследуемый вопрос была следующей: «Могут указать, что признание ничтожных сделок за сделки (как вид юридических фактов) стирает общепринятое различие между сделками и неправомерными действиями - деликтами. Для сделки как юридического факта, в отличие от деликта, характерно наличие действия (воли), направленного на установление, изменение или прекращение гражданского правоотношения, тогда как при деликте лицо, его совершившее, вовсе не желает наступления тех или иных правовых последствий. То обстоятельство, что из факта заключения сделки могут вытекать не те юридические последствия, к достижению которых стремились стороны, или не положительные, а отрицательные последствия, не превращают сделку в деликт. Правомерность или неправомерность не является необходимым элементом сделки как юридического факта, а определяет лишь те или другие последствия сделки»[25].

Ф. С. Хейфец высказывал противоположное мнение: «Сделку от деликтов отличает не только направленность на установление, изменение и прекращение гражданского правоотношения, но и то обстоятельство, что сделки являются действиями дозволенными, а деликты - действиями неправомерными. Кроме того, сделка направлена на достижение положительного результата, к которому и стремятся стороны. Наступление же отрицательных последствий не характерно для стремления субъектов самой сделки.

Отрицательные правовые последствия вызывает не только недействительная сделка, но и деликт, хотя и в том и в другом случае лица, их совершающие, не желают их наступления. Однако из этого никто не делает вывода, что деликт - это сделка.

Утверждение, что правомерность или неправомерность не являются необходимым элементом сделки как юридического факта, стирает различие между сделкой и правонарушением и не дает возможности отграничивать эти юридические факты друг от друга.

Мы можем определить, что обязательным признаком сделки является правомерность действия, составляющего ее существо. Правомерность действия - это конститутивный элемент сделки, отличающий ее от правонарушения. Отсутствие в конкретной сделке элемента правомерности означает, что возникшее по форме как сделка действие на самом деле является не сделкой, а правонарушением»[26].

Таким образом, Ф. С. Хейфец и ряд других авторов считают, что в конструкции «недействительной сделки» понятие сделка лишается одного из основополагающих ее элементов (сделка - «правомерное действие»)[27].

Представляется, что для подобного рода утверждений не имеется оснований. Исследуя вопросы недействительности сделок, многие авторы отмечали, что данные сделки в основном не имеют ничего противозаконного. В.П. Шахматов писал, что неверным является отнесение к неправомерным действиям сделок, совершенных под влиянием заблуждения[28].

Следует согласиться с данным мнением. Сделка, совершенная под влиянием заблуждения (ст. 178 ГК РФ) не содержит ничего противозаконного. Стороны действуют добросовестно при заключении данной сделки. Одна из сторон заблуждается при определении предмета либо правовой природы сделки. Но данное обстоятельство не является неправомерным.

При совершении сделки лицом, полностью или частично ограниченным в дееспособности также нельзя вести речь о правонарушении. Другая сторона в сделке может ничего не знать о данных ограничениях. А сторона, ограниченная в дееспособности не способна понимать значение своих действий. Таким образом, нет никаких оснований признавать данные сделки неправомерными действиями.

Более того, в законе указано, что сделки недееспособных (ограниченно дееспособных) могут признаваться действительными. Так, сделка, совершенная гражданином, признанным недееспособным вследствие психического расстройства, может быть признана действительной по требованию его опекуна, если она совершена к выгоде этого гражданина (п. 2. ст. 171 ГК РФ).

Согласно пункту 2 статьи 172 ГК РФ сделка, совершенная малолетним, может быть признана судом действительной, если она совершена к выгоде малолетнего. Данные указания закона также свидетельствуют, что ничтожная сделка может являться вполне правомерным действием.

В пунктах 2 и 3 статьи 165 ГК РФ указывается, что при несоблюдении нотариальной формы или требований о государственной регистрации сделки (данное обстоятельство является основанием признания сделки ничтожной) суд в отдельных случаях может признать сделку действительной. Согласно пункту 2 статьи 165 ГК РФ, если одна из сторон исполнила сделку, требующую нотариального удостоверения, а другая сторона уклоняется от такого удостоверения сделки, суд может по требованию стороны, исполнившей сделку, признать данную сделку действительной.

В пункте 3 статьи 165 ГК РФ, указано, что, если сделка, требующая государственной регистрации, совершена в надлежащей форме, но одна из сторон уклоняется от ее регистрации, суд по требованию другой стороны имеет право вынести решение о регистрации сделки. Данное решение является основанием для регистрации сделки.

Если бы недействительная сделка являлась неправомерным действием, данные положения законодательства не поддавались бы объяснению. Кроме того, предусмотрено наказание стороны, уклоняющейся от нотариального удостоверения или государственной регистрации сделки. Согласно пункту 4 статьи 165 ГК РФ данная сторона сделки должна возместить другой стороне убытки, вызванные задержкой в совершении или регистрации сделки. То есть сторона, не исполняющая ничтожную сделку, обязана возместить другой стороне убытки. Естественно, ни о какой противоправности данной ничтожной сделки вести речь нельзя.

Судебной практикой также отмечалось, что недействительные сделки могут не заключать в себе ничего неправомерного.

Так, еще в 1927 году Пленум Верховного суда РСФСР дал следующее разъяснение: «... в случаях, когда договорные отношения оказались... незаконными... но лица, владеющие или пользующиеся предметом соглашения, при заключении договора не имели ни социально опасных (преступных), ни социально вредных намерений, суд должен решить дело по возможности в интересах сохранения договора»[29].

Таким образом, именно отсутствие признаков противоправности выступает здесь основанием для оставления сделок в силе.

О том, что недействительные сделки не следует относить к противоправным сделкам, свидетельствует также возможность применения конверсии - «оздоровления» договора. Так, статья 341 ГК РФ о толковании договора может применяться при конверсии договора, не соответствующего требованиям закона, путем применения к нему правил, регулирующих сходные по своей сути отношения.

По ранее действующему законодательству не поощрялось заключение договоров о праве пожизненного пользования домовладением. Верховный суд РСФСР в 1927 году дал разъяснение: «суд может, если договор пожизненного пользования подходит под признаки договора аренды, не расторгая его, сократить срок до пределов, предусмотренных законом (ст. 154 ГК РСФСР) с правом возобновления договора по истечении этого срока на общем основании (причем все остальные условия договора остаются в силе)»[30].

Ю.С. Гамбаров характеризовал конверсию как «превращение недействительной сделки в действительную, допускаемое только в тех случаях, когда обстоятельства позволяют думать, что стороны, если бы они знали о недействительности заключенной ими сделки, были бы готовы совершить и ту сделку, в которую может быть превращен совершенный ими юридический акт»[31].

Смысл конверсии состоит в том, чтобы по возможности сохранить сделку, и в этих целях придается отношениям сторон форма, приемлемая законом.

Однако в настоящее время гражданское законодательство не содержит четких правил о конверсии, поэтому суды применяют либо статью 431 ГК РФ (толкование договора), либо положения пункта 2 статьи 170 ГК РФ о притворной сделке.

Согласно пункту 2 статьи 170 ГК РФ притворной является сделка, совершенная с целью прикрыть другую сделку. Данная сделка признается ничтожной. Но к сделке, которую стороны имели в виду, применяются правила законодательства.

Нельзя говорить о неправомерности недействительных сделок и при оспоримости сделок. Пункт 1 статьи 166 ГК РФ гласит, что оспоримая сделка недействительна при признании ее таковой судом. Правом оспаривания таких сделок обладают только лица, указанные в законе (п. 2 ст. 166 ГК РФ).

Иск о признании оспоримой сделки недействительной и применении последствий недействительности может быть предъявлен в течение года со дня, когда лицо узнало или должно было узнать об обстоятельствах, являющихся основаниями для признания сделки недействительной. Таким образом, если в течение этого срока иск не будет предъявлен, то сделка будет признана действительной.

Признавая недействительную сделку неправомерной, мы неизбежно получим вывод, что оспоримые сделки до их оспаривания являются действительными и правомерными, а при признании недействительными вдруг становятся неправомерными действиями. При отсутствии же оспаривания в течение года они будут являться действительными и правомерными. Понятно, что действие не может становиться то правомерным, то неправомерным. Следовательно, нельзя отождествлять понятие недействительной сделки с неправомерным действием.

Сами неправомерные действия, такие, например как принуждение к заключению сделки, еще не свидетельствуют о неправомерности самой сделки. Поэтому относительно сделок, совершенных под влиянием принуждения, обмана и т. п., необходимо разграничение действий, под влиянием которых совершена сделка (обман, насилие, угрозы), и саму сделку, заключенную под влиянием этих действий[32].

Обман, насилие, угрозы являются неправомерными действиями. Данные неправомерные действия как раз и являются основаниями для признания сделки недействительными с негативными последствиями, указанными в ст. 179 ГК РФ (односторонняя реституция, возмещение виновной стороной реального ущерба, причиненного в связи с заключением такой сделки).

В то же время потерпевшая сторона может предъявить требование о возмещении причиненного вреда своей личности и имуществу в порядке применения деликтной ответственности (п. 1 ст. 1064 ГК РФ). В отличие от ограничения размера ответственности реальным ущербом (ст. 179 ГК РФ), в данном случае вред будет возмещаться в полном объеме. Также будет произведена оценка степени причиненных принуждением физических и нравственных страданий - морального вреда (ст. 151, ст. 1099-1101 ГКРФ).

Данные меры гражданской ответственности могут применяться независимо от применения последствий недействительной сделки, указанных в статье 179 ГК РФ. Кроме того, при наличии определенных условий эти действия будут квалифицироваться по соответствующим статьям уголовного кодекса (ст. 179 ГК РФ «Принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения», ст. 159 ГК РФ «Мошенничество» и т. д.).

Оспоримая сделка, совершенная под влиянием насилия или обмана, при отсутствии ее оспаривания в течение года будет вполне действительной. Но в пределах срока исковой давности по обязательствам из причинения вреда и в пределах срока привлечения к уголовной ответственности по соответствующим преступлениям (принуждение к заключению договора, мошенничество) меры ответственности должны применяться к нарушителю даже при действительности сделки.

В этой связи целесообразно привести слова Д.М. Генкина, который указывал: «кумуляция ответственности из причинения вреда и ответственности из неосновательного обогащения с ответственностью из сделки возможна, но из этого нельзя сделать вывод, что сделка не порождает правовых последствий, - такая кумуляция возможна и при действительных сделках».

В подтверждении того, что стороны сделки могут действовать как правомерно, так и неправомерно, можно привести ряд других примеров.

Так, после смерти наследодателя в наследство может вступить наследник второй очереди при отсутствии на момент смерти имеющихся в живых наследников первой очереди. Предположим, что наследник второй очереди вступает в наследство и, полагая, что наследников первой очереди не имеется, отчуждает часть перешедшего к нему по наследству имущества третьим лицам до истечения шестимесячного срока после смерти наследодателя. Однако в пределах шестимесячного срока для принятия наследства является родственник первой очереди и заявляет о своих правах на наследство. В этом случае сделка по отчуждения имущества наследником второй очереди будет ничтожной, поскольку он сам, как оказалось, не имел права отчуждать это имущество[33].

Недействительным будет также договор подряда на выполнение ремонтных работ в доме, который к моменту заключения договора уже сгорел, о чем не знали ни заказчик, ни подрядчик.

Недействительным будет любой договор, исполнение которого невозможно в момент заключения договора, о чем стороны еще не знают. Однако, очевидно, что действия сторон при заключении таких сделок не обладают признаками противоправности.

Таким образом, данные примеры свидетельствуют о том, что недействительная сделка может быть как правомерным, так и неправомерным действием. Следовательно, правомерность или неправомерность не являются сущностными признаками недействительной сделки.

Однако недействительной сделкой является сделка, не соответствующая закону. Может ли это свидетельствовать, что недействительные сделки вследствие этого все же являются неправомерными?

Данный вопрос можно также сформулировать следующим образом: является ли сделка не соответствующая закону противоправной и во всех ли случаях недействительная сделка не соответствует закону?

Следует отметить, что противоправность выступает только одним из элементов гражданского правонарушения наряду с другими элементами (причинением вреда, причинной связью между вредом и противоправным поведением, а также виной нарушителя).

Недействительная сделка не всегда отвечает признакам правонарушения, что давно отмечалось в литературе. При совершении недействительной сделки могут отсутствовать вина, а также причинение вреда.

И.С. Самощенко указывает, что «сделки, которые запрещены гражданским правом, - это действия неправомерные, а при определенных условиях - правонарушения»[34]. Сторонники концепции «неделиктных правонарушений» считают любую недействительную сделку правонарушением[35].

Анализируя позиции сторонников концепции «неделиктных правонарушений», можно даже согласиться с тем, что вина, а также причинение вреда не всегда являются необходимыми признаками правонарушения (неправомерного действия).

Например, владелец источника повышенной опасности отвечает за вред независимо от своей вины (ст. 1079 ГК РФ). Более того, вред может быть причинен и правомерными действиями. На это указывается в пункте 3 статьи 1069 ГК РФ, где говориться, что вред, причиненный правомерными действиями, подлежит возмещения в случаях, предусмотренных законом.

Обязательным признаком правонарушения выступает противоправность поведения. Данная противоправность отождествляется иногда с несоответствием закону.

Но противоправность означает не любое отступление от норм права, а именно нарушение императивных норм, выражающих запреты или обязанности, установленные объективным правом[36].

Противоправным следует считать такое поведение, которое с точки зрения закона недопустимо и нарушает правовые запреты. Так, законом запрещено совершать насильственные действия в отношении других лиц. Нарушение данного запрета является правонарушением. Также законом установлена императивная обязанность каждого платить налоги, служить в армии. Нарушение этих обязанностей является неправомерным поведением.

Следовательно, неправомерным поведением является нарушение прямо выраженных запретов. В случае же когда императивные требования носят такой характер, что допускают определенную свободу выбора поведения субъекта, то отступления от таких требований нельзя считать противоправным, хотя такое поведение, безусловно, будет не соответствовать требованиям закона.

Отступление от диспозитивных норм (допускающих возможность выбора иного варианта поведения, отличного от установленного нормой права) не будет являться нарушением норм права. Согласно пункту 2 статьи 1 ГК РФ граждане и юридические лица свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора. Они приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе.

В соответствии с подпунктом 1 статьи 8 ГК РФ, гражданские права и обязанности возникают из договоров и иных сделок, предусмотренных законом, а также из договоров и иных сделок, хотя и не предусмотренных законом, но не противоречащих ему.

В литературе уже указывалось, что несоответствие сделки закону не тождественно ее противоправности.

В. П. Шахматов отмечал, что не соответствующие закону (недействительные) сделки делятся на две категории: противоправные (нарушающие императивные обязанности и запреты) и находящиеся «между» правомерными и противоправными действиями. К «промежуточной» категории он относил сделки, не соответствующие таким установленным правом положениям, соблюдение которых ставится в зависимость от усмотрения лиц, которых такие положения касаются[37].

Такие сделки, по мнению В.П. Шахматова, не являются неправомерными, несмотря на то, что не одобряются правом. Их автор считает нежелательными и пишет:

«Невыполнение предписаний, выполнение которых поставлено в зависимость от усмотрения лиц, которых они касаются, не свидетельствует о неправомерности поведения, так как неправомерным является лишь такое отступление от требований норм права, которое нарушает юридические обязанности, правовые запреты.

Но вместе с тем нельзя, очевидно говорить в таких случаях и о правомерности поведения, так как правомерным в точном значении этого термина является лишь такое поведение, которое полностью соответствует любым требованиям норм права, в том числе, следовательно, и таким положениям права, о которых идет речь»[38].

Противоправным же, по мнению В.П. Шахматова, является поведение, которое «не просто не соответствует нормам права, но нарушает их запреты»[39].

Действительно, противоправным должно считаться поведение, нарушающее запреты и императивно установленные обязанности[40]. Не образует противоправность простое несоответствие сделки требованиям закона. Только нарушение прямых запретов и императивных обязанностей, установленных правом будет считаться противоправным поведением. Следовательно, сделка, не соответствующая требованиям закона, не во всех случаях будет противоправной. И только сделка, нарушающая императивные требования и запреты, установленные законом, является противоправной.

В статье 168 ГК РФ указано, что сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна. Но это не равнозначно противоправности такой сделки. Сделка может не соответствовать не только запретам и императивным обязанностям, но также и таким требованиям, несоблюдение которых не является противоправным, а влечет за собой лишь непризнание юридической силы за данной сделкой[41].

Например, при нарушении требований к необходимому составу сделки (отсутствие предусмотренной для сделок данного вида обязательной нотариальной формы), сделка будет являться ничтожной (ст. 165 ГК РФ). Но данное обстоятельство не свидетельствует о противоправности сделки, так как заключение сделки является правом, а не обязанностью сторон. Следовательно, отсутствие требуемого законом состава сделки выступает основанием недействительности данной сделки, но не противоправности.

Соответственно сделка, не соответствующая требованиям закона не во всех случаях является противоправной.

Итак, следует различать два вида несоответствия сделки закону: нарушение сделкой запретов (противоправное поведение) и несоответствие иным требованиям закона, несоблюдение которых не признается правонарушением, но и не поощряется правом.

Но во всех ли случаях недействительная сделка не соответствует требованиям закона?

Ряд авторов считают, что положения статьи 168 ГК РФ носят общий характер и касаются всех недействительных сделок. Специальные нормы ГК РФ и иных законов, содержащие положения о недействительности сделок, являются лишь частным проявление несоответствия сделки требованиям закона. Согласно данной точке зрения, не соответствующими закону (а поэтому и противоправными) будут являться сделки, совершенные под влиянием заблуждения, обмана, сделки недееспособных лиц и т. п. Несоответствие сделки требованиям закона выступает при этом общим основанием признания сделки недействительной. Следовательно, все недействительные сделки будут признаваться противоправными.

Однако такая позиция не соответствует нормам действующего законодательства.

В Гражданском кодексе РФ нет положений, указывающих, что несоответствие сделки требованиям закона выступает общим основанием признания сделки недействительной. Напротив, согласно пункту 1 статьи 166 ГК РФ «сделка, недействительна по основаниям, установленным настоящим Кодексом». Одним из оснований, предусмотренным кодексом, является несоответствие сделки требованиям закона (ст. 168 ГК РФ). Но это основание не единственное. Другие статьи кодекса содержат иные основания недействительности сделок.

Например, статья 169 ГК РФ устанавливает ничтожность сделки, совершенной с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности. В соответствии с данной статьей основанием недействительности сделки является наличие цели, противной основам правопорядка или нравственности.

Сделка, совершенная с целью, противной основам правопорядка и нравственности, может, как нарушать императивные требования закона, так и не нарушать их.

Например, некто по договору жилищного найма сдает комнату в коммунальной квартире шумной компании с единственной целью: сделать жизнь в квартире невыносимой и побудить соседа - старого больного человека - приватизировать свою комнату, продать ее и уехать жить в деревню. Содержание сделки жилищного найма, ее форма и другие условия в данном случае могут полностью соответствовать закону, волеизъявление направлено на достижение правомерной юридической цели - сдачу комнаты внаем. Однако конечная цель противоречит основам нравственности[42].

Данная сделка не соответствует закону, но это несоответствие является несоответствием в широком смысле: закон не поощряет заключение сделок, противоречащих основам нравственности. Но это не означает, что происходит нарушение требований закона. Несоответствие цели сделки основам нравственности выступает самостоятельным основанием признания сделки недействительной.

Сделка может быть направлена на юридически значимую цель, противоречащую основам правопорядка. Например, преступник заключает сделку с заказчиком, предметом которой является убийство человека. Такая цель сделки противоречит не только основам нравственности, но и основам правопорядка (запрет убивать, вытекающий из уголовного законодательства). Данная сделка будет противозаконной по своему содержанию и в этом смысле не соответствовать требованиям закона[43].

Цель, противная основам правопорядка, может и не входить в содержание сделки. Юридически значимая цель, на которую направлена воля сторон, может быть вполне закономерной, однако истинная цель участников сделки может противоречить основам правопорядка. Например, противным основам правопорядка следует признавать совершение мнимых сделок для перевода валютных средств, полученных в кредит, за рубеж с целью их хищения с нарушением правил валютного контроля. Хотя содержание таких сделок и сами они могут соответствовать закону, однако эти сделки будут признаваться недействительными, так как цель сделки заведомо противна основам правопорядка[44].

Основанием недействительности в данном случае выступает не несоответствие сделки требованиям закона, а мнимость сделки (ст. 170 ГК РФ) и ее совершение с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК РФ).

Аналогично и другие статьи параграфа 2 главы 9 ГК РФ закрепляют самостоятельные основания недействительности сделок отличные от несоответствия требованиям сделки требованиям закона (ст. 168 ГК РФ).

Естественно, можно вести речь о том, что иные основания недействительности сделок также свидетельствуют о несоответствии сделки требованиям закона. Но это не дает оснований утверждать, что все основания недействительности, предусмотренные в ГК РФ, указывают на несоответствие сделки требованиям закона.

Недействительность сделок может быть обусловлена совершенно иными причинами.

Также необходимо учитывать, что неправомерными могут быть только внешние действия, а не внутренние устремления сторон сделки.

Основания недействительности сделок, предусмотренные в статьях 169-179 ГК РФ, в основном указывают на порок внутренней воли лиц, заключающих сделку. Недействительность в данном случае обусловлена полным отсутствием либо несоответствием внутренней воли волеизъявлению, выраженному лицом вовне.

Но право может регулировать исключительно поведение людей. Соответственно правомерным либо неправомерным должно выступать поведение (проявление воли вовне). Сама же внутренняя воля имеет значение лишь при определении того, насколько сознательно действовало при совершении сделки.

М.И. Брагинский указывает: «применительно к любой отрасли права понятие противозаконности (противоправности) относится к поведению лица и его действиям. Если законодатель что-либо запрещает, дозволяет или обязывает, он имеет в виду именно волеизъявление. Всегда, когда лицо действует, не вступая в коллизию с законом, для правоприменительных органов в виде общего принципа безразлична его воля... И только при противоправных действиях, если возникает вопрос об ответственности лица, в том числе и за неисполнение или ненадлежащее исполнение договорных обязательств, а сама ответственность строится на началах вины, суду необходимо определить, действовало ли лицо умышленно или неосторожно, либо имел место случай. Только тогда оценке подвергается воля» [45].

Таким образом, правомерность или неправомерность сделок обусловлена действиями лица, совершающего сделку. В случае, когда действие не противоречит нормам права, то данное действие будет правомерным.

Сделка представляет собой единство внутренней воли и волеизъявления. При несоответствии внутренней воли волеизъявлению сделка может быть признана недействительной. Конкретные основания недействительности указаны в ГК РФ: мнимая или притворная сделка (ст. 170 ГК РФ), сделка, совершенная лицом, не способным понимать значение своих действий или руководить ими (ст. 177 ГК РФ), сделка, совершенная под влиянием заблуждения (ст. 178 ГК РФ), сделка, совершенная под влиянием обмана, насилия, угрозы (ст. 179 ГК РФ).

Данные основания недействительности сделок обусловлены отсутствием внутренней воли на совершение сделки или несоответствием воли волеизъявлению. Однако это не свидетельствует о нарушении сделки требованиям закона. В указанных случаях недействительность сделок наступает вследствие пороков воли.

Например, при совершении сделки под влиянием заблуждения (ст. 178 ГК РФ) недействительность сделки обусловлена ошибочным представлением лица, совершающего сделку, об обстоятельствах, которые имеют существенное значение для заключения сделки.

Сделка, совершенная под влиянием обмана (ст. 179 ГК РФ) также не содержит явных нарушений норм права. Основанием недействительности здесь выступает ошибочное представление о существенных обстоятельствах вследствие обмана стороны сделки. В данном случае неправомерным является обман, а не сама сделка. Если не произойдет оспаривания сделки, то она будет являться действительной.

Сделка, совершенная под влиянием насилия, также сама по себе будет правомерным действием и останется в силе, если потерпевший не оспорит ее. Однако сами действия лица, которое понуждает к заключению сделки, являются неправомерными и могут повлечь ответственность, предусмотренную уголовным законодательством.

Следовательно, в сделках с пороком воли, сама сделка может и не противоречить требованиям закона и являться правомерным действием. Порок воли выступает основанием признания сделки недействительной, но не свидетельствует о неправомерности сделки.

Н. Растеряев указывал: «Недействительною сделкою следует признать такое, хотя и дозволенное юридическое действие, которое не удовлетворяет предъявленным к оному законом требованиям»[46].

Таким образом, данные сделки не удовлетворяют требованиям закона, но это не дает оснований вести речь о их неправомерности.

В литературе существует точка зрения, согласно которой недействительная сделка признается неправомерным действием вследствие того, что сделка как юридический факт должна быть исключительно действием правомерным. Недействительная сделка при этом сделкой не будет являться, так как она выступает неправомерным действием.

B.C. Ем пишет, что к неправомерным действиям относятся «действия, совершенные в виде сделок, признанных недействительными»[47].

Действительно, ряд недействительных сделок нарушает требования закона и такие сделки являются противоправными. По мнению О.А. Красавчикова: «Закон предоставляет охрану и защиту лишь правомерному поведению лиц. Поэтому следует признать, что характерной чертой гражданско-правовой сделки является ее правомерность»[48].

М.М. Агарков, Н.А. Баринов, B.C. Ем, С.Ф. Кечекьян, М.В. Кротов И.Б. Новицкий, О.Н. Садиков, В.А. Тархов, Ф.С. Хейфец также придерживаются указанной позиции[49].

Но сделка не всегда является правомерным действием.

Д.М. Генкин писал: «правомерность или неправомерность не является необходимым элементом сделки как юридического факта, а определяют лишь те или иные другие последствия сделки... Отрицательные последствия не превращают сделку в деликт»[50].

Следует отметить, что традиционная классификация юридических фактов дает основание считать сделками только правомерными действиями. В данной классификации юридические факты подразделяются на действия и события. Действия делятся на правомерные и неправомерные. Правомерные же действия подразделяются на юридические акты и юридические поступки.

Соответствующая классификация присутствует в большинстве учебников по гражданскому праву[51]. Однако такая классификация представляется не вполне верной. В ней заложены сразу два основания юридических фактов: волевой признак и признак соответствия требованиям закона. Но в любой классификации должно быть единое основание деления. Здесь же кроме волевого признака присутствует также признак правомерности. И только правомерные действия делятся по волевому признаку на юридические акты и юридические поступки.

Непонятно почему неправомерные действия нельзя подразделить на юридические акты и юридические поступки? Гражданские правонарушения, также как и преступления будут являться юридическими поступками по волевому признаку.

У преступника воля не направлена специально на достижение правового результата (привлечение к ответственности), который наступает после совершения преступления. Более того, наступление данного результата для преступника является нежелательным. Однако, этот результат наступает независимо от того, специально ли была направлена на это воля.

В.А. Тархов указывает, что деление действий на правомерные и неправомерные, а также деление только правомерных действий на юридические акты и юридические поступки является нелогичным. Он указывает: «Нетрудно убедиться, что деления эти перекрещиваются, акты и поступки могут быть как правомерными, так и неправомерными. Например, купля-продажа в большинстве случаев совершается вполне правомерно, но может быть и неправомерной (ст. 175 УК); причинение вреда возможно как противоправное, так и совершенное при обстоятельствах, исключающих противоправность, может быть виновным и случайным и т. д.»[52].

Следовательно, юридические факты следует подразделять по одному основанию - волевому признаку на события и действия. В свою очередь действия будут делиться на юридические акты и юридические поступки.

Относительно правомерности или неправомерности действий следует заметить, что действия должны оцениваться на предмет соответствия их императивным требованиям закона. При соответствии действий данным требованиям следует считать их правомерными.

Правомерность или неправомерность действия, а также его действительность не должны иметь никакого отношения к классификации юридических актов по волевому признаку.

Аналогичной позиции придерживается Д.О. Тузов, который в отношении категорий противоправности и недействительности указывает: «недействительность и противоправность - две несовпадающие и даже непересекающиеся категории, негативное выражение двух различных форм правовой оценки действия на предмет его несоответствиям нормам позитивного права»[53].

На основании вышеизложенного постараемся сформулировать понятие недействительности сделок и недействительных сделок.

Под недействительностью сделок следует понимать не признание правом юридических последствий сделки.

Недействительная сделка - действие граждан и юридических лиц, направленное на установление, изменение либо прекращение гражданских прав и обязанностей, за которыми право не признает юридические последствия, на которые была направлена воля сторон.

Для рассмотрения отдельных составов недействительных сделок, в интересах дипломного исследования, необходимо прибегнуть к их классификации, которая, группируя те или иные процессы и явления на основе какого-либо значимого признака, позволяет наиболее эффективно получить представление о самом предмете исследования.

Отечественная цивилистика, рассматривая вопросы недействительности сделок, занималась и проблемой их классификации. Так, еще в дореволюционной науке российского гражданского права[54] недействительные сделки подразделяли на:

- ничтожные, или абсолютно недействительные, признававшиеся таковыми тогда, когда они по закону не производили никаких юридических последствий, как будто стороны и не совершали никакого юридического акта;

- опровержимые, или относительно недействительные, которые, в противоположность ничтожным, не лишали сделку саму по себе юридических последствий, а приводили к этому результату только по иску или возражению заинтересованного лица.

Данная классификация заняла прочные позиции в советской[55] и постсоветской[56] гражданско-правовой науке, однако была несколько скорректирована. Во-первых, опровержимые недействительные сделки стали называть оспоримыми. Во-вторых, в качестве критерия подразделения сделок на ничтожные и оспоримые стал указываться способ признания сделки недействительной: законом, в случае ее ничтожности, и судом и случае ее оспоримости. Причем заключения доктрины были включены в нормы действующего ГК РФ (п. 1 ст. 166)[57].

Признавая по сути правильность данной классификации И.Б Новицкий предлагал отказаться от термина «ничтожности», заменив его на «абсолютную недействительность». Он полагал, что «ничтожность наводит на мысль, что перед нами юридический нуль, что никаких последствий из ничтожной сделки не возникает»[58]. Анализируя эту точку зрения И.Б. Новицкого, Ф.С. Хейфец назвал ее необоснованной, поскольку «ничтожность сделки означает, что сделка равна нулю, правовые же последствия эти отрицательного свойства, как и у всякого неправомерного действия (подчеркнуто нами)»[59]. Таким образом, то, что ничтожность - это юридический нуль действия, совершенного в виде сделки, - верный тезис, поскольку ее недействительность означает отсутствие (невозникновение) тех прав и обязанностей, которые хотели приобрести ее участники (либо один из них)[60].

Последствия же, применяемые к ничтожной сделке в связи с ее недействительностью, являются последствиями неправомерного действия - правонарушения, которых, по крайней мере, одна из сторон не желала, из чего можно сделать вывод о том, что употребление термина «ничтожность» по отношению к недействительным сделкам вполне приемлемо.

Признавая юридическую необходимость использования терминов «ничтожности» и «оспоримости» недействительных сделок, следует заметить, что использование данных критериев в качестве оснований для классификации составов недействительных сделок не совсем удачно. Это связано с тем, что между ничтожными и оспоримыми недействительными сделками не всегда имеется противопоставление, и сделка, ничтожная в силу закона, может признаваться недействительной в судебном порядке.

Ф.С. Хейфецу «представляется необоснованным противопоставление оспоримых сделок и ничтожных, как и первоначально ничтожных и ничтожных в результате оспаривания, ибо и ничтожные и оспоримые сделки относятся к одной категории, одному виду юридических фактов - к гражданским правонарушениям (недействительным сделкам), которые противопоставляются сделкам»[61]. По его мнению, «ничтожность и оспоримость означают только два метода, два способа признания сделок недействительными, если они не соответствуют требованиям закона»[62].

Несовершенство подразделения недействительных сделок на ничтожные и оспоримые доказывает и содержание п. 32 совместного Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса РФ» (далее - Постановления № 6/8) где отмечается, что «учитывая, что Кодекс не исключает предъявления исков о признании недействительной ничтожной сделки, споры по таким требованиям подлежат разрешению судом в общем порядке по заявлению заинтересованного лица»[63].

Таким образом, Постановление № 6/8, закрывая пробел в ГК РФ, фактически размывает грань между ничтожными и оспоримыми сделками, поскольку официально признает возможность признания недействительными в судебном порядке (оспаривания) ничтожных сделок.

В силу вышеназванных факторов, нельзя причин, совершенной классификацию недействительных сделок на ничтожные и оспоримые. Однако нельзя и преуменьшать правовую значимость ничтожности и оспоримости недействительных сделок, которые по своей природе являются способами юридической констатации недействительности подобных действий, но, в силу своей специфики, не способны лежать в основании их классификации.

Другой подход к классификации недействительных сделок содержится в работе Ф.С. Хейфеца[64], который, полагая, что «поскольку по своей природе все недействительные сделки являются гражданскими правонарушениями и их классификация не имеет смысла», вообще предлагал отказаться от классификации недействительных сделок. Он преложил подразделять лишь условия (основания) недействительности сделок на два вида: 1) условия, при которых сделка признается ничтожной; и 2) условия, при которых сделка может быть оспорена. Однако этот подход также не представляется перспективным, поскольку, рассматривая недействительные сделки, хотя и через призму условий действительности сделок, которые нарушаются их участниками, Ф.С. Хейфец все равно приходит к категориям «ничтожность» и «оспоримость», определяющими все те же две группы недействительных сделок.

Попытка классификации недействительных сделок в зависимости от того, какое из условий действительности было нарушено (оказалось дефектно, имеет порок), предпринятая М.В. Кротовым[65], по нашему мнению, наиболее эффективно отражает потребности цивилистики и практики гражданских правоотношений разобраться в юридической природе недействительных сделок. Более того, предпринятое им разделение последних на недействительные сделки с пороком содержания, формы, субъектного состава и воли быстрее дает ответ на вопрос о том, почему соответствующее юридическое действие является недействительной сделкой.

Именно поэтому для последующего рассмотрения составов недействительных сделок мы проведем их дифференциацию на основе классификации, данной М.В. Кротовым. Так, дифференциация составов недействительных сделок, с учетом имеющихся в действующем гражданском законодательстве норм о них должна учитывать положения, содержащиеся в ст. 168 ГК РФ и являющиеся общим составом недействительных сделок. Это означает, что, при отсутствии специальных оснований недействительности сделок, содержащихся в действующем законодательстве, действие, совершенное в виде сделки, признается недействительным в силу несоответствия закону или иным правовым актам, в соответствии со ст. 168 ГК РФ.

Ст. 168 ГК РФ формулирует общую норму, согласно которой ничтожной является любая сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения. Подобное неправомерное действие по своей сути, также является сделкой с пороком содержания, правда, в более широком смысле, чем составы таких недействительных сделок, установленные в ст. 169 и 170 ГК РФ, которые будут рассмотрены ниже.

Состав такого правонарушения, как совершение недействительной сделки, признаки которой указаны в cт. 168 ГК РФ, полностью соответствует рассмотренному в п. 2.1 данною исследования общему составу недействительной сделки. Однако, при рассмотрении объективной стороны данного противоправного действия следует указывать, какие конкретно нормы закона или иных правовых актов были нарушены и в чем это выразилось.

Из разъяснений Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного Судов мы имеем представления о примерном перечне сделок, которые признаются недействительными по ст. 168 ГК РФ. Так, например, п. 18 Постановления № 6/8 указал, что «унитарные предприятия, а также другие коммерческие организации, в отношении которых законом предусмотрена специальная правоспособность (банки, страховые организации и некоторые другие), не вправе совершать сделки, противоречащие целям и предмету их деятельности, определенным законом или иными правовыми актами. Такие сделки являются ничтожными на основании статьи 168»[66].

Кроме того, в п. 3 Приложения к Письму Высшего Арбитражного Суда РФ от 17 июня 1996 г. № 5 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением таможенного законодательства»[67] дается разъяснение, из которого следует, что «сделки, по которым произведена передача другим лицам товаров и транспортных средств, в отношении которых не завершено таможенное оформление (кроме случаев, когда они разрешены в установленном порядке), не соответствуют требованиям таможенного законодательства и поэтому являются ничтожными в соответствии со ст. 168 ГК РФ» [68].

К числу недействительных сделок, которые в судебной практике квалифицируются по норме ст. 168 ГК РФ, можно также отнести сделки по распоряжению Субъектом имуществом, которое ему не принадлежит. Так, «АООТ (ранее производственное объединение) «Сургутнефтегаз» обратилось иском к семейному частному предприятию «Мартыновых М.М.» о признании недействительным договора, заключенного между последним и Управлением технологического транспорта № 4 (далее УТТ № 4) о поставке конструкций жилого дома. При рассмотрении дела было установлено, что УТТ № 4 имело отдельный баланс, данные которого учитывались на балансе ПО «Сургутнефтегаз», но не являлось юридическим лицом, а представляло собой структурное подразделение последнего. Заключив и исполнив договор, УТТ № 4 фактически распорядилось имуществом ПО «Сургутнефтегаз», поэтому данная сделка в соответствии со ст. 168 ГК РФ является ничтожной с момента совершения. В связи с этим суд применил к ней последствия недействительности»[69].

Как следует из вышепредставленного дела, АООТ «Сургутнефтегаз», не являясь субъектом договора между УТТ № 4 и семейным частным предприятием «Мартыновых М.М.», представляет собой потерпевшую сторону, имущественные права которой были нарушены заключением данной ничтожной сделки. УТТ № 4 в данной ситуации выступает в качестве субъекта гражданского правонарушения - недействительной сделки, поскольку, не имея права отчуждать не принадлежащее ему имущество, распорядилось им. Что же касается СЧП «Мартыновых М.М.», то в данном случае его также можно считать нарушителем имущественных интересов АООТ «Сургутнефтегаз», поскольку оно, заключая договор с УТТ № 4, должно было выяснить правовой статус последнего.

Нормы о недействительности определенных категорий сделок, не соответствующих требованиям законодательства, помимо ГК РФ, содержатся, например, в Федеральном Законе «О приватизации государственного и муниципального имущества» от 21 декабря 2001 г (далее Закон о приватизации)[70], Федеральном Законе «Об акционерных обществах» от 26 декабря 1995 г[71]. Водном (далее ВК РФ)[72], Лесном кодексах (далее ЛК РФ)[73] и других законодательных актах. Так, например, ст. 29 Закона о приватизации содержит перечень составов нарушений, влекущих недействительность сделок по приобретению приватизируемых государственных и муниципальных предприятий, которые противоречат законодательству о приватизации и признаются недействительными в силу ст. 168 ГК РФ. Сделки, совершенные с нарушением норм ВК РФ и ЛК РФ, являются недействительными в силу все той же ст. 168 ГК РФ, так как представляют собой отражение общего состава данного вида гражданского правонарушения[74].

Общим последствием недействительности сделок в соответствии с ГК РФ является реституция.

«При недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость в деньгах - если иные последствия недействительности не предусмотрены законом» (п.2 ст. 167 ГК РФ).

В соответствии с п. 2 ст. 167 ГК РФ, если по недействительной сделке состоялась передача вещи, то у получателя уже в самый момент такой передачи возникает обязанность возвратить то же самое имущество другой стороне сделки. У получателя в силу недействительности совершенной сделки не возникает и не может возникнуть права собственности или иного права на предоставленное имущество, по крайней мере, до тех пор, пока оно не утрачивает своих индивидуальных признаков. Обязанность возвратить вещь продолжает существовать, если последняя сохраняется в натуре, находится во владении получателя и может быть идентифицирована. В противном случае данная обязанность заменяется другой - обязанностью возместить стоимость полученного по сделке в деньгах. Следовательно, требование стороны недействительной сделки о возврате переданного по такой сделке имущества в натуре, или, другими словами, реституция владения, аналогична истребованию вещи из незаконного владения получателем. Здесь реституция явно напоминает виндикацию, которая также представляет собой истребование имущества из чужого незаконного владения. Из-за этого истцы нередко, требуя возврата имущества, переданного по недействительной сделке, ссылаются на нормы о виндикации.

Попытки провести черты различия между указанными мерами защиты предпринимаются и в научной литературе.

В целях точного определения сферы применения реституции и критериев отграничения рассматриваемого института от смежных институтов (виндикации и неосновательного обогащения - кондикции) необходимо отдельно исследовать вопрос о соотношении данных институтов. Прежде всего, следует отметить, что все вышеуказанные институты выступают в качестве мер охранительного характера, и они не являются мерами гражданско-правовой ответственности.

Вопрос о соотношении виндикации, реституции и неосновательного обогащения является дискуссионным.

Ряд ученых считает реституцию неосновательным обогащением. Так, В.П. Шахматов указывал: «Признание сделки недействительной, как правило, относит недействительность к моменту ее совершения. Отсюда переход имущества по такой сделке теряет свое правовое основание... Исполнение оспоримых сделок приводит к неосновательному получению только тогда, когда такие сделки признаются недействительными. Но во всех случаях недействительности сделок с их исполнением возникает и неосновательное получение имущества.

Таким образом, если то или иное лицо требует признания оспоримой сделки недействительной, то это означает, что в результате ее совершения оно, либо необоснованно лишилось принадлежащего ему права, либо без должных оснований приняло на себя исполнение той или иной обязанности, а поэтому и настаивает на восстановлении права или освобождении от обязанности, или на том или другом одновременно»[75].

В.П. Шахматов пишет, что «право на полученное по недействительной сделке имущество отсутствует. В этих случаях есть лишь обладание, и притом незаконное, «чужим» имуществом» [76].

Аналогичной позиции придерживается Ф.С. Хейфец, указывающий, что «правовым основанием изъятия имущества при признании сделки недействительной, независимо от юридической характеристики переданного имущества (индивидуально-определенные вещи или вещи, определенные родовыми признаками), является неосновательное приобретение или сбережение имущества».

Другая позиция основана на том, что реституция может выступать в качестве разновидности виндикации, или разновидности неосновательного обогащения.

Так, Н.В. Рабинович указывала: «разница между отдельными группами недействительных сделок может заключаться только в различной судьбе изъятого имущества, а также в порядке осуществления его изъятия (на основании вещно-правового иска о виндикации либо обязательственно-правового требования о выдаче так называемого неосновательного обогащения)»[77].

Также Н.В. Рабинович писала, что «по отношению к недействительным сделкам термин «неосновательное обогащение» имеет двоякий смысл[78].

С одной стороны, под этот термин подходит все то, что получено по недействительной сделке и что подлежит изъятию у получившего, поскольку с аннулированием сделки оно оказывается приобретенным без достаточных правовых оснований. В этом смысле правильнее говорить не о неосновательном обогащении, а о недолжно полученном или о недолжно сбереженном.

С другой стороны... неосновательное обогащение - обязательственно-правовой иск о выдаче вещей, определенных родовыми признаками, о выдаче денег, об оплате совершенных действий, оказанных услуг. В отличие от этого вещи, определенные индивидуально или индивидуализированные в результате их передачи и в дальнейшем не утратившие индивидуализирующих признаков, истребуются при помощи вещно-правового иска о виндикации»[79].

Аналогичную позицию занимает Д.О. Тузов, указывающий, что реституция может выступать в качестве реституционного требования, или требования о возврате неосновательного обогащения, либо требования о возмещении убытков, или требования о выделе доли из общей долевой собственности[80]. Д.О. Тузов пишет: «Иск о реституции точно так же, как и виндикационный, направлен на истребование имущества из чужого незаконного владения. Его особенность состоит лишь в том, что само незаконное владение всегда возникает здесь вследствие исполнения недействительной сделки. Иными словами, недействительность сделки необходимо входит в предмет доказывания по реституционному иску в качестве своеобразного «отрицательного факта», обосновывающего сохранение за истцом права собственности (иного права) на вещь, несмотря на отчуждение последней ответчику. ... Выделяясь лишь некоторой особенностью субъектного состава (ее субъектами являются стороны недействительной сделки) реституция владения по своей правовой природе есть не что иное, как разновидность виндикации, частный случаи ее применения». «Компенсационная реституция, также как и реституция владения, не составляет какого-либо особого, самостоятельного охранительного притязания: она осуществляется посредством кондикционного иска, иска о возмещении убытков (денежная реституция) либо иска о выделе доли из общего имущества (натуральная реституция)» [81].

Некоторые авторы придерживаются мнения, что реституцию нельзя сопоставлять ни с виндикацией, ни с неосновательным обогащением. При этом характерными особенностями реституции выступают:

-  взаимный характер реституции и присутствие определенных черт обязательства;

-  посессорный характер реституции (возврат вещи лицу только в силу факта обладания ею до совершения недействительной сделки вне зависимости от законности и добросовестности владения)[82].

Для правильного ответа на вопрос о соотношении реституции, виндикации и неосновательного обогащения необходимо исследовать правовую природу данных институтов.

Возврату по недействительной сделке может подлежать как индивидуально-правовая вещь, так и вещь, определенная родовыми признаками. Нередко встречается ситуация, когда по недействительной сделке передается индивидуально-определенная вещь, за которую выплачиваются деньги (то есть вещи, определенные родовыми признаками).

Заявляя требование о реституции, сторона ставит перед собой цель вернуть переданное ею имущество по сделке, понимая, что при этом необходимо будет произвести возврат имущества, которое она получила взамен. Соответственно реституцию следует рассматривать как совокупность двух взаимосвязанных обязанностей сторон.

Если по недействительной сделке была передана индивидуально-определенная вещь, то предъявляемое стороной требование о реституции будет выступать в качестве разновидности виндикационного иска.

Это обстоятельство подтверждается также тем фактом, что лицо, предъявляя требование о возврате индивидуально-определенной вещи, переданной по недействительной сделке, обязано доказать свое право на данную вещь. То есть индивидуально-определенная вещь, переданная по недействительной сделке, не подлежит возврату стороне лишь в силу факта ее передачи по недействительной сделке.

Из содержания пункта 2 статьи 167 ГК РФ прямо не следует, что возможность применения реституции в отношении сторон недействительной сделки каким-либо образом связана с вопросом о правах процента на переданное по такой сделке имущество. Не вытекало данное положение и из соответствующих норм прежних кодификаций (ГК РСФСР 1922 года, ГК РСФСР 1964 года), что позволило некоторым авторам рассматривать реституцию как некое посессорное средство защиты, не основанное на каком-либо праве, но опирающееся лишь на факт владения имуществом как таковой. Например, еще Г. Н. Амфитеатров отмечал, что обладателем активной легитимации по реституционному иску может быть и лицо, не являющееся собственником переданной по недействительной сделке вещи[83]. Имущество возвращается сторонам недействительной сделки, считает К. И. Скловский, «только в силу того, что оно было ранее ими же передано, но никак не потому, что стороны имеют на него какое-либо право». С этой точки зрения соотношение виндикации и реституции можно было бы определить как соотношение петиторного и посессорного средств защиты. Первое основывается на субъективном праве, защищает право и требует доказывания права. Второе вытекает только из факта владения вещью как такового, защищает это фактическое владение и не допускает не только доказывания, но даже и ссылок на право ни при обосновании иска, ни в возражениях против него.

Такое толкование пункта 2 статьи 167 ГК РФ, обосновывающее возможность использования реституции не только собственником или иным титульным владельцем, но и лицом, никаких прав на переданную по недействительной сделке вещь не имеющим, не было воспринято судебно-арбитражной практикой. В этом отношении интерес представляют несколько дел, рассмотренных Президиумом.

Прокурор Самарской области в защиту государственных и общественных интересов предъявил иск к ЗАО «Нефтехиммонтаж» и ООО «Эрика» о признании недействительным договора аренды зданий, заключенного между ответчиками, и о применении последствий недействительности этой сделки. Суд признал сделку недействительной и в порядке реституции возвратил здания арендодателю - ЗАО «Нефтехиммонтаж». Отменяя это решение, Президиум отметил следующее. «Вопреки собственному выводу об отсутствии у ЗАО «Нефтехиммонтаж» каких-либо вещных прав на спорные здания, суд первой инстанции передал здания в его владение»[84].

По другому делу Президиум, отменив постановление суда апелляционной инстанции, применившего последствия недействительности сделки в виде возврата имущества истцу, указал, что «на момент обращения с исковыми требованиями о признании недействительной сделки о передаче имущества... у истца отсутствовали правовые основания владения спорным имуществом».

По одному из дел основанием для отмены судебного акта послужило то обстоятельство, что, принимая решение о возвращении в порядке реституции здания, переданного истцом ответчику по недействительной сделке, суд не установил, был ли истец собственником этого объекта.

Существующую тенденцию в практике рассмотрения арбитражными судами дел о реституции можно проиллюстрировать и другими примерами. Кроме того, в заключении ФАС ПО от 18.12.2007 г. № 3 прямо говорится, что «иски о применении последствий недействительности ничтожных сделок в виде истребования имущества являются гражданско-правовыми средствами защиты интересов собственника и титульных владельцев»[85].

Изложенная позиция арбитражных судов представляется совершенно правильной и должна быть отражена в руководящих разъяснениях высших судебных органов, имеющих общий характер. Понимание же реституции владения как посессорного средства защиты, следующее из буквального толковании пункта 2 статьи 167 ГК РФ и допускающее возможность использования этого средства в интересах незаконного владельца не соответствует смыслу гражданского законодательства и неприемлемо теоретически.

Необходимость доказывания стороной своего права на индивидуально- определенную вещь также обоснована возможностью получения стороной стоимости вещи, если вернуть вещь в натуре не представляется возможным. Деньги в этом случае будут являться эквивалентом индивидуально- определенной вещи и выступать в качестве неосновательного обогащения, полученного другой стороной в сделке. При этом право на возврат неосновательного обогащения имеет исключительно собственник индивидуально-определенной вещи.

Некоторые авторы, например А.Н. Арзамасцев, отличительной особенностью виндикации считают недопустимость компенсации, а при неосновательном обогащении указывают на возможность возмещения стоимости вещи[86].

По нашему мнению, более верной является позиция М.А. Ероховой, которая указывала: «действительно, виндикация предполагает только истребование вещи в натуре. Однако при невозможности передачи самой вещи это не исключает допустимости компенсации за нее, но не на основании иска о виндикации, а путем перехода от вещно-правового виндикационного иска к требованиям обязательственно-правового характера из неосновательного обогащения, а в некоторых случаях - из причинения вреда»[87].

Таким образом, лицо, передавшее по недействительной сделке индивидуально-определенную вещь, предъявляя требование о реституции, вначале тем самым заявляет требование о виндикации, а при невозможности вернуть вещь в натуре иск преобразуется в требование о возврате неосновательного обогащения (денежного эквивалента вещи).

Если же по недействительной сделке была передана вещь, определенная родовыми признаками, то требование о реституции будет выступать в качестве кондикционного иска.

Следовательно, реституционное требование может выступать в качестве виндикационного требования (в случае передачи по недействительной сделке индивидуально-определенной вещи), или требования о возврате неосновательного обогащения (при передаче по недействительной сделке вещи, определенной родовыми признаками). Если вещь невозможно вернуть в натуре, возможно преобразование виндикационного требования в требование о возврате неосновательного обогащения.

Необходимо исследовать вопрос о соотношении иска о реституции с исками о виндикации и о возврате неосновательного обогащения.

Все авторы, рассматривающие данный вопрос, в основном занимают одну из следующих позиций.

Д.О. Тузов считает, что реституция как самостоятельное охранительное притязание, как самостоятельный способ защиты права не существует[88]. Поэтому предъявление иска о реституции влечет за собой использование норм о виндикации или неосновательного обогащения.

Согласно второй позиции реституция является самостоятельным способом защиты гражданского права, который, однако, может быть заменен виндикационным иском.

Так, В.В. Витрянский указывает, что в случае, когда имущество передано третьему лицу по цепочке недействительных сделок, следует предъявлять виндикационный иск или иск, регулирующий последствия недействительности сделки.

Если в такой ситуации предъявляются требования о реституции, то правила о добросовестном приобретателе не применяются, так как «в отличие от изъятия имущества по виндикационному иску, применение последствий недействительности ничтожной сделки не ведет к ущемлению законных интересов добросовестного приобретателя, поскольку двусторонняя реституция лишь возвращает в первоначальное положение. Гражданское право не ограничивает собственника в выборе способа защиты нарушенного права и не ставит использование общих способов защиты гражданских прав в зависимость от наличия возможности использовать специальные вещно-правовые способы защиты»[89].

Таким образом, в данном случае присутствует конкуренция виндикационного иска и иска о реституции.

В соответствии с третьей позицией, иск о реституции является самостоятельным требованием, следовательно, нельзя смешивать реституцию, виндикацию и неосновательное обогащение. Данные иски являются самостоятельными способами защиты гражданских прав.

Ю. К. Толстой указывает: «К сожалению, в последние годы под судебную практику, допускающую смешение элементарных понятий, в частности разрешающую свободную замену договорного требования виндикационным иском, переход от виндикационного притязания к иску о признании сделки недействительной и т. д., пытаются подвести теоретическую базу в виде рассуждений о свободном выборе истцом предусмотренных законом средств защиты. Данный подход носит ненаучный характер и ни к чему, кроме негативных последствий, в конечном счете, привести не может»[90].

Необходимо отметить, что иск о реституции выступает самостоятельным способом защиты гражданских прав. Предъявляется он в строго определенных случаях, отличных от предъявления виндикационного и кондикционного исков.

Однако нет оснований не признавать, что в ряде случаев наблюдается наличие виндикационных особенностей реституционного иска либо присутствуют особенности кондикционного иска в реституционном требовании, при этом следует субсидиарно применять нормы о виндикации и неосновательном обогащении при предъявлении иска о реституции.

Виндикационный иск выступает вещным иском и может быть предъявлен собственником имущества против любого лица, являющегося беститульным владельцем вещи, требование же о реституции заявляется исключительно против стороны в сделке, таким образом данный иск фактически является обязательственным.

Соответствующей позиции придерживается и Высший Арбитражный суд Российской Федерации. Так, в постановлении ВАС РФ № 1066/07 от 8 февраля 2008 года указано: «Поскольку сторона, получившая исполнение по недействительной сделке, обязана произвести в пользу другой стороны определенные действия - возвратить полученное, эти правоотношения являются обязательственными»[91].

Об обязательственном характере правоотношений в этом случае свидетельствуют следующие обстоятельства.

Недействительная сделка выступает юридическим фактом, несмотря на то, что не вызывает тех юридических последствий, на которые было направлена воля сторон при ее заключении. Наступают иные последствия - обязанность сторон произвести возврат всего полученного по сделке.

Если предъявляется иск о возврате вещи одним участником недействительной сделки к другой, то этот иск может включать исключительно требование о реституции, поскольку ГК РФ не предусматривает конкуренции исков и при присутствии обязательственного правоотношения вещный иск не может быть предъявлен.

Когда, же требование о возврате вещи предъявляется одним участником сделки к третьему лицу, получившему вещь от другого участника первой недействительной сделки, может быть предъявлен исключительно иск о виндикации.

Данная ситуация вызвана тем обстоятельством, что если происходит отчуждение имущества, полученного по недействительной сделке, то данное отчуждение будет заведомо являться ничтожным.

Согласно п. 2 статьи 166 ГК РФ требование о применении последствий ничтожной сделки может предъявить любое заинтересованное лицо, поэтому возникает представление, что субъект недействительной сделки должен в вышеуказанном случае заявлять к третьему лицу реституционный, а не виндикационный иск.

Однако необходимо согласиться с Д.О. Тузовым, указывающим: «Сомнительным представляется нововведение пункта 2 статьи 166 ГК РФ, наделяющее правом реституционного иска, в случае ничтожности сделки, любое заинтересованное лицо. Вряд ли здесь идет речь о процессуальном интересе, ибо последний определяется нормами гражданского судопроизводства. Иметь же материальный интерес в иске - значит обладать самим исковым правом (притязанием). Следовательно, «заинтересованным» в смысле статьи 166 ГК РФ может быть признан только субъект реституционного притязания. Но в таком случае указание на любых заинтересованных лиц становится бессмысленным: само собой разумеется, что только лица, обладающие исковым притязанием, способны быть надлежащими истцами в процессе по его осуществлению. Учитывая же, что на практике данная норма способна привести к недоразумениям, представляется целесообразным исключить ее из ГК»[92].

Н.Д. Шестакова также не считает любое лицо заинтересованным в соответствии с п. 2 ст. 166 ГК РФ и указывает: «Лица, не участвовавшие в совершении сделки, имеющие лишь фактическую, а не юридическую заинтересованность, ошибочно признаются судом надлежащими истцами. Сторонами в процессе могут стать только субъекты (стороны) предполагаемого спорного правоотношения. Так как реституция представляет собой возвращение сторонами сделки полученного ими друг другу, то только на их правах и обязанностях может отразиться решение суда о применении реституции, следовательно, именно они будут обладать тем юридическим интересом, наличие которого необходимо для инициирования процесса. «Сущностью юридического интереса, - отмечает Р. Гукасян, - состоит в том, что решение суда может отразиться на правах или обязанностях лица, возбуждающего процесс или принимающего в нем участие. При фактической заинтересованности такие последствия не наступают»[93].

Данная ситуация предоставляет заявителю право сделать выбор, какое требование предъявить: реституционное к стороне недействительной сделки по которому ему будет произведен возврат денежной стоимости имущества (поскольку само имущество уже находится у третьих лиц), или виндикационное требование к третьему лицу (учитывая ограничение виндикации при добросовестности приобретателя).

Актуальной является проблема защиты лица, добросовестно приобретшего имущество от неуправомоченного отчуждателя. Вопрос о том, следует ли при применении реституции учитывать добросовестность такого лица, одно время считался спорным. Дело в том, что добросовестный приобретатель в силу статьи 302 ГК РФ защищен, при наличии определенных условий, от виндикационного иска собственника. Но может ли собственник, опасаясь, что виндикация по этой причине окажется безуспешной, воспользоваться иском о реституции и потребовать возврата вещи неуправомоченному отчуждателю с тем, чтобы потом истребовать эту вещь уже от него? Казалось бы, громоздкость данной конструкции компенсируется для собственника тем преимуществом, что, следуя буквальному толкованию пункта 2 статьи 167 ГК РФ, для удовлетворения реституционного иска добросовестность приобретателя значения не имеет.

Именно так к решению данного вопроса подходят некоторые авторы. «То обстоятельство, - пишет, например, В. В. Витрянский, - что покупатель может оказаться в роли добросовестного приобретателя, в отношении которого закон не допускает виндикации, не должно служить препятствием для предпринятая собственником иска о последствиях недействительности ничтожной сделки», поскольку «фигура добросовестного приобретателя появляется лишь в правоотношениях, возникающих в связи с предъявлением...виндикационного иска...»[94]. К.И. Скловский, также полагая, что «механизм реституции безразличен к добросовестности как таковой», видит в этом, однако, недостаток нашего гражданского законодательства: ведь в нем, по мнению автора, «не проведена последовательная защита добросовестного приобретателя в обороте. Если он и защищен…от виндикационного иска собственника, то в рамках реституции истребование вещи...не исключено»[95]. Мысль о том, что добросовестность не может иметь значения для реституции, высказывалась и ранее. О. С. Иоффе, в частности, использовал данное положение при разграничении реституции и виндикации[96], хотя, даже если и признать его правильным, оно явилось бы скорее следствием, а не основанием такого разграничения.

Судебно-арбитражная практика не без некоторых колебаний[97] избрала другой путь. Согласно разъяснению, данному Пленумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в постановлении от 25 февраля 1998г. № 8 «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав»[98], добросовестность лица, приобретшего имущество от неуправомоченного отчуждателя, должна учитываться независимо от того, какой иск об истребовании имущества ему предъявлен - виндикационный или о реституции. «Если в такой ситуации, - говорится о постановлении, - собственником заявлен иск о признании недействительной сделки купли-продажи и возврате имущества, переданного покупателю, и при разрешении данного спора будет установлено, что покупатель отвечает требованиям, предъявленным к добросовестному приобретателю (ст.302 ГК РФ), в удовлетворении исковых требований о возврате имущества должно быть отказано» (абз. второй п.25). На основе этого разъяснения уже сложилась достаточно устойчивая практика применения нормы статьи 302 ГК РФ при разрешении споров о недействительности сделок, заключенных между неуправомоченным отчуждателем и добросовестным приобретателем. Интересно заметить, что в большинстве таких дел, рассмотренных Президиумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, разногласия между различными судебными инстанциями касались вопроса не о том, применять или не применять норму статьи 302 ГК РФ, а о том, добросовестен ли был в каждом конкретном случае приобретатель[99].

Позиция арбитражных судов, не допускающая применения реституции там, где невозможна виндикация, представляется единственно правильной. Вряд ли может быть признан соответствующим смыслу закона подход, основанный на идее конкуренции исков и наделяющий собственника возможностью истребовать вещь у добросовестного приобретателя вопреки предписанию статьи 302 ГК РФ. Ведь воплотившийся в этой статье принцип ограничения виндикации, как раз и рассчитан именно на те случаи, когда вещь переходит к добросовестному приобретателю по недействительной (в силу неуправомоченности традента) распорядительной сделке[100]. Допущение при таких условиях конкуренции исков и игнорирование момента добросовестности приводит, по существу, к отмене данного принципа. Реституции здесь просто не с чем «конкурировать», ибо виндикация невозможна, а правило статьи 302 ГК РФ, лишенное сферы своего применения, теряет всякий смысл[101].

Есть мнение, что собственник должен сначала потребовать возврата имущества неуправомоченному отчуждателю, а уже потом истребовать его в свою пользу. Ситуация еще более усложнится, если с чужой вещью совершено последовательно несколько сделок и эта «цепочка» не прервана добросовестнотью хотя бы одного из приобретателей. В этом случае собственнику, чтобы вернуть свою вещь, предстоит пройти процедуру нескольких реституций, применительно к каждой из этих сделок.

Если же предоставить собственнику возможность выбирать между иском о реституции и виндикационным требованием к третьему лицу, то конкуренции данных исков не будет существовать.

Однако необходимо заметить, что в римском праве в ряде случаев, возможно, было на основании недействительной сделки требовать возврата вещи от третьего лица, а не от участника такой сделки. Так, Б. Виндштейн указывал: «Если лицо приобрело что-либо на основании юридического последствия, то производным способом (то есть через цепь передач), то возвращение в прежнее положение может быть потребовано, только если лица при приобретении знали об основании возвращения, а также в случае принуждения - всегда»[102].

Возникает также сомнение в целесообразности предъявления виндикационного иска к третьему лицу, поскольку данное лицо может быть добросовестным, и тогда истребовать имущество в соответствии с правилами виндикации будет невозможно. При отрицании возможности предъявления требования о реституции к третьим лицам добросовестный приобретатель в результате получает право собственности на вещь. Однако в соответствии со статьей 167 ГК РФ недействительная сделка не влечет за собой юридических последствий, а толкование статьи 218 ГК РФ позволяет сделать вывод, что основанием приобретения права собственности может выступать только действительная сделка.

А.Д. Корецкий в этой связи указывает: «По недействительной сделке, предметом которой была передача права собственности на определенное имущество, право собственности у нового субъекта не возникает. Иное противоречит статье 218 ГК, устанавливающей основания возникновения права собственности»[103].

Однако если будет иметь место конкуренция исков, и собственник будет иметь возможность предъявить иск о реституции к третьему лицу и истребовать вещь у добросовестного приобретателя, то будет перечеркнуто закрепленное в статье 302 ГК РФ правило об ограничении виндикации. Данный же принцип «как раз и рассчитан на те случаи, когда вещь переходит к добросовестному приобретателю по недействительной (в силу неуправомоченности традента) распорядительной сделке»[104].

Предоставление собственнику права истребовать имущество от добросовестного третьего лица, практически оставляло бы такое третье лицо без защиты. Естественно это было бы несправедливым в отношении добросовестного приобретателя.

Вместе с тем, как свидетельствует практика, конструкция, допускающая возврат вещи собственнику посредством нескольких реституций, оказалась явно нежизнеспособной. Ее применение необоснованно затрудняет защиту прав собственников и иных титульных владельцев, не соответствует принципу процессуальной экономии и лишено какого-либо практического смысла. Более того, необходимо предполагая в качестве промежуточного звена возврат вещи лицу, никаких прав на нее не имеющему (неуправомоченному отчуждателю), она вступает в противоречие со сложившимся в деятельности арбитражных судов правильным представлением о петиторном характере реституции, а значит, по изложенным выше соображениям вообще не должна применяться. Этим объясняется то обстоятельство, что в подобных ситуациях отдается предпочтение виндикационным искам[105]. Даже в тех случаях, когда заявляются требования о «применении последствий недействительности сделки», по существу, предполагается виндикация, поскольку речь идет о возврате имущества не стороне такой сделки, а непосредственно истцам или иным лицам (в том числе публично-правовым образованиям), в защиту интересов которых они выступают[106].

Следует заметить, что при квалификации таких исков единый подход у арбитражных судов не выработан. Например, из заключения НКС при ФАС ПО от 18.12.2007 г. № 3 следует, что, если вещь выбыла из владения собственника по недействительной сделке (за исключением сделки с пороком воли), а затем была отчуждена третьему лицу, ее истребование вообще невозможно ни в порядке реституции, ни путем виндикации. Собственнику представляется лишь право требовать на основании пункта 2 статьи 167 ГК РФ возмещения стоимости вещи в деньгах от своего контрагента по недействительной сделке.

Однако такое разъяснение не соответствует положениям ГК РФ, ибо ни нормы пункта 2 статьи 167, ни тем более предписание статьи 301 никаких оснований для подобных выводов не дают. Вместе с тем необходимо согласиться с авторами заключения в том, что иск собственника к третьему лицу о возврате вещи (выбывшей из владения собственника помимо его воли, в том числе по сделке, недействительной в силу какого-либо порока воли) в любом случае следует рассматривать как виндикационный, даже если вещь поступила к ответчику по недействительной сделке.

Итак, согласно позиции, занятой Президиумом, иск собственника об истребовании имущества, приобретенного ответчиком по недействительной сделке, в которой сам истец не участвовал (торги проводились по поручению судебного пристава, а не собственника), представляет собой иск о применении последствий недействительности сделки, а не о виндикации.

Из двух представленных подходов Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации к разрешению почти тождественных ситуаций правильным представляется первый. Требование собственника (иного титульного владельца) о возврате имущества, поступившего во владение третьего лица (ответчика) по недействительной сделке, несомненно, является виндикационным иском. С выводами же Президиума по второму делу согласиться невозможно, так как они противоречат, прежде всего, пункту 2 статьи 167 ГК РФ. Ведь истец требовал возвратить имущество непосредственно ему, как собственнику, а не приводить стороны недействительной сделки купли-продажи в первоначальное положение.

При предоставлении же собственнику двух способов защиты своих прав (реституции к стороне по сделке и виндикации к третьему лицу) собственник имеет возможность вернуть свое имущество либо получить его стоимость в деньгах. Таким образом, его интересы, также как и интересы добросовестного приобретателя остаются под защитой.

Необходимо остановиться на вопросе об основаниях прекращения права собственности у субъекта недействительной сделки и приобретения данного права добросовестным приобретателем.

В.А. Рахмилович указывает, что право собственности в первом случае прекращается не в результате недействительной сделки, а возникновения права собственности у добросовестного приобретателя на основании «сложного фактического состава, включающего ряд элементов, каждый из которых имеет юридическое значение, и только их совокупность производит соответствующий правовой эффект — прекращает право одного и порождает право другого.

Согласно статье 302 ГК РФ, этот фактический состав образуют следующие элементы: 1) заключение между отчуждателем, который не управомочен на отчуждение вещи, и ее приобретателем сделки, направленной на перенос права собственности на эту вещь; 2) возмездный характер этой сделки; 3) фактическая передача вещи покупателю; 4) вещи выбыла из владения ее собственника или лица, которому она была доверена собственником, помимо воли того ил другого; 6) добросовестность приобретателя»[107].

Однако ГК РФ не содержит прямой нормы, закрепляющей приобретение вещи добросовестным приобретателем в качестве основания возникновения у него права собственности на данную вещь.

Итак, можно сделать вывод, что сторона недействительной сделки, предъявляя требование к другой стороне о возврате имущества, должна заявить иск о реституции. В случае передачи по недействительной сделке индивидуально-определенной вещи, к другой стороне в сделке предъявляется требование о реституции, которое имеет виндикационный характер. При передаче вещи определенной родовыми признаками требование о реституции будет иметь кондикционный характер.

Если имущество, переданное по недействительной сделке, находится у третьего лица, то сторона может предъявить к данному третьему лицу требование о виндикации.

В настоящее время в судебной практике строго отграничиваются иски о применении последствий недействительности сделок, в частности о реституции владения, от виндикационных требований. Научно-консультативным советом при Федеральном арбитражном суде Поволжского округа (далее - НКС при ФАС ПО) даже было принято специальное заключение, содержащее разъяснения общего характера об основаниях разграничения реституции и виндикации.

Согласно разъяснению, данному Пленумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в постановлении от 25 февраля 1998г. №8 «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав», добросовестность лица, приобретшего имущество от неуправомоченного отчуждателя, должна учитываться независимо от того, какой иск об истребовании имущества ему предъявлен - виндикационный или о реституции. «Если в такой ситуации, - говорится о постановлении, - собственником заявлен иск о признании недействительной сделки купли-продажи и возврате имущества, переданного покупателю, и при разрешении данного спора будет установлено, что покупатель отвечает требованиям, предъявленным к добросовестному приобретателю (ст.302 ГК РФ), в удовлетворении исковых требований о возврате имущества должно быть отказано» (абз. второй п.25).

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в одном из информационных писем указал: «Требование собственника (органа, уполномоченного собственником) о возврате имущества, находящегося у лица, приобретшего его по договору с третьим лицом, поситвиндикационный характер и подлежит рассмотрению в соответствии со статьей 302 Гражданского Кодекса Российской Федерации»[108].

В Постановлении Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 г. № 6-П «По делу о проверке конституционности положений п.п. 1 и 2 ст. 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами ряда граждан» также содержится разъяснение указывающее, что при предъявлении собственником требования о признании недействительной возмездной сделки, совершенной неуправомоченным отчуждателем, в случае если будет установлена добросовестность приобретателя имущества, в иске должно быть отказано[109].

Таким образом, собственник или законный владелец имеют право предъявить требование о признании сделки недействительной, если заключена была только одна сделка. Если же совершено несколько сделок и в результате от неуправомоченного отчуждателя имущество приобретено добросовестным приобретателем, то собственник или законный владелец могут рассчитывать только на удовлетворение виндикационного иска и лишь при наличии указанных в ст. 302 ГК РФ оснований.

В цивилистической среде, да и в судебно-арбитражной практике достаточно распространено мнение, что фигура добросовестного приобретателя есть продукт виндикационного либо реституционного иска и вне соответствующих судебных процессов возможность его защиты ограничена. Нередко высказываются мнения о том, что "ссылка на добросовестное приобретение является мерой обороны, мерой пассивной (ответной)"[110].

Сходную позицию можно проследить и в некоторых судебных решениях. Так, по одному из дел по иску о признании лица добросовестным приобретателем арбитражный суд указал, что "единственный способ защиты права добросовестного приобретателя - в рамках виндикационного иска"[111]. Там же отмечалось, что "доказывание факта добросовестного приобретения имущества возможно лишь при разрешении спора об истребовании имущества из чужого незаконного владения в порядке статьи 301 ГК РФ".

Хотя возможность удовлетворения иска о признании приобретателя добросовестным и вызывает определенные сомнения, однако с предложенным, как нам представляется, ограничительным толкованием статуса добросовестного приобретателя все же вряд ли можно полностью согласиться.

Анализ п. 4 ст. 234 ГК РФ также указывает на то, что установление добросовестности у приобретателя возможно не только в рамках виндикационного процесса. Полагаем, что, в частности, при установлении факта владения имуществом как своим собственным также может рассматриваться вопрос о доброй совести приобретателя. Признание владельца добросовестным означает возможность применения общего срока приобретательской давности (пять и пятнадцать лет), тогда как для незаконного владельца, не являющегося добросовестным приобретателем, но являющегося добросовестным владельцем, этот срок увеличивается на срок исковой давности по соответствующим требованиям. Указание на различие в сроках для двух этих владельцев, полагаем, должно расцениваться как указание на необходимость установления добросовестности при рассмотрении вопроса о возможности применения приобретательской давности в отношении имущества, которым владеет добросовестный приобретатель, даже если он и не был признан таковым в рамках виндикационного процесса (ведь вполне возможны такие ситуации - собственник не заявляет иск о виндикации имущества или в таком иске ему отказано по мотивам пропуска сроков исковой давности). Ведь отказ в виндикационном иске, по существу, возможен, как представляется, только в двух случаях. Во-первых, нельзя истребовать имущество у законного владельца. А, во-вторых, в случаях, установленных законом, имущество не может быть истребовано из незаконного владения добросовестного приобретателя. Законный владелец, как известно, для давности не владеет. Следовательно, при рассмотрении вопроса о применении к владельцу "обычного" или "увеличенного" срока приобретательской давности установление добросовестности приобретателя является необходимым условием для его правильного разрешения.

В свете вышеизложенного также вызывает сомнение позиция, согласно которой добросовестный приобретатель не является владельцем для давности, "так как владелец по давности от притязаний собственника не защищается, а сущностью добросовестного приобретателя как раз и выступает возможность противопоставить добрую совесть требованию об изъятии вещи"[112]. Во-первых, вряд ли можно рассматривать различие в способах защиты двух этих владельцев (добросовестного приобретателя и узукапиента) как веский аргумент в пользу того, что добросовестный приобретатель не может являться узукапиентом. В данном случае способ защиты выступает следствием статуса добросовестного приобретателя (владельца для давности), но никак не наоборот. Во-вторых, можно говорить о том, что применительно к ст. 234 ГК РФ, устанавливающей прежде всего основания возникновения права собственности, норма ст. 302 ГК РФ, определяющая порядок защиты владения, является специальной, поскольку именно она конкретизирует вопросы защиты владения добросовестного приобретателя против иска собственника. Поэтому можно говорить о совокупном применении двух этих норм, а в той части, в которой обнаруживается их противоречие, следует применять специальную норму ст. 302 ГК РФ.

Вряд ли возможно согласиться также и с тем утверждением, что имущество у добросовестного приобретателя, владеющего для давности, может быть возвращено собственником путем похищения или насильственного отобрания вещи[113]. Такой способ защиты собственности и владения, как насильственное отобрание или похищение вещи, не предусмотрен законодательством. Сомнительно также, что такие действия охватываются и понятием "самозащиты права", поскольку ГК РФ указывает, что "способы самозащиты должны быть соразмерны нарушению", а высшие судебные инстанции подтвердили, что "самозащита не может быть признана правомерной, если она явно не соответствует способу и характеру нарушения и причиненный (возможный) вред является более значительным, чем предотвращенный". Само понятие добросовестного приобретателя предполагает, что имущество у собственника не выбыло путем насильственных действий или хищения. Следовательно, насильственные действия собственника по отношению к добросовестному приобретателю по отобранию у него имущества вряд ли могут быть признаны адекватными поведению добросовестного приобретателя, который по отношению к собственнику никаких действий и не предпринимал, получив имущество от неуправомоченного отчуждателя. Таким образом, полагаем, что положения п. 2 ст. 234 ГК РФ не следует толковать расширительно в пользу собственника. Несомненно, с точки зрения юридической техники норма п. 2 ст. 234 ГК РФ далека от совершенства и в действующей редакции нуждается в доработке во избежание двоякого ее толкования (некоторые противоречия, как представляется, могло бы разрешить внесение изменений в текст статьи, указывающих на отсутствие защиты узукапиента против собственника или иного титульного владельца с оговоркой "если иное не предусмотрено законом").

Вызывает серьезные сомнения и точка зрения о возможности истребования от добросовестного приобретателя имущества (или его стоимости) по кондикционному иску собственника[114]. Здесь хотелось бы привести следующие соображения. Прежде всего следует отметить, что в ст. 1103 ГК РФ отмечается, что нормы о неосновательном обогащении применяются к виндикационным требованиям, если иное не предусмотрено самим Кодексом, другими законами или иными правовыми актами и не вытекает из существа соответствующего отношения. Существо отношения, очевидно, не может зависеть от выбора собственником способа защиты своего права (виндикационный или кондикционный иск). Способ защиты может определять только порядок защиты того или иного правопритязания, но никак не его содержание. А содержание это в данном случае составляют требования об истребовании вещи из владения приобретателя. Далее, если толковать норму закона буквально, вряд ли можно понимать ст. 1103 ГК РФ именно в том ключе, что она предоставляет собственнику выбор между виндикационным иском или кондикционным. Она скорее указывает на факультативный характер кондикционных требований по отношению к виндикационным (то есть нормы главы 60 могут быть применены только вместе, а не вместо норм главы 20).

И с точки зрения содержания, и с точки зрения юридической техники конструкция нормы абзаца второго п. 2 ст. 223 ГК РФ не выдерживает никакой критики. Она не только не ставит точку в спорах о статусе добросовестного приобретателя, но создает новую почву для дискуссий. С момента принятия и вступления в силу изменений в вышеуказанную статью прошло уже больше года, тем не менее ни правоприменители, ни правоведы еще не выработали однозначной позиции относительно ее толкования.

Нам же представляется, что понимание нормы абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ возможно только в том смысле, что она, по сути, устанавливает новое основание возникновения права собственности у добросовестного приобретателя (наряду с нормами о приобретательской давности)[115].

Как представляется, добросовестный приобретатель может все же обратиться в суд с заявлением об установлении юридического факта добросовестного приобретения им недвижимого имущества и признания его добросовестным приобретателем (думается, п. 4 ст. 218 АПК РФ позволяет это сделать). При этом собственник должен быть привлечен по такому делу в качестве третьего лица. Установление факта добросовестного приобретения недвижимого имущества, как представляется, позволяет добросовестному приобретателю зарегистрировать право собственности.

Принятие новой нормы ст. 223 ГК РФ без внесения изменений в другие разделы Кодекса все же вряд ли следует признать удачным законодательным решением. Очевидно, что многие нормы гражданского законодательства должны быть приведены в соответствие с абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ либо редакция самой нормы должна быть изменена.

Из содержания ст. 153 ГК РФ следует, что сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, и в этом смысле указанные действия могут быть только правомерными, не противоречащими законодательству. В случае же несоответствия сделки требованиям закона или иных правовых актов она ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, либо не предусматривает иных последствий нарушения (ст. 168 ГК РФ). Возможность признания недействительной оспоримой сделки в конечном счете также связана с ее противоправностью, разница состоит лишь в степени противоправности, которая у ничтожных сделок всегда выше.

Вместе с тем термин «недействительный» означает не что иное, как «несуществующий», «неподлинный», «ненастоящий». В этом смысле признание сделки недействительной свидетельствует именно о том, что действия граждан (юридических лиц), совершенные в виде сделки, являются юридически не существующими в силу их противоречия законодательству. Исходя из этого следует признать, что термин «недействительные сделки» вполне адекватно отражает суть названных действий как неправомерных, а потому имеет право на использование в законодательстве, гражданско-правовой доктрине и практике правоприменения.

Проведенное исследование гражданского законодательства, регулирующего отношения в сфере недействительности сделок, а также правоприменительной практики в данной области, позволило сформулировать ряд выводов и предложений, которые будут способствовать совершенствованию действующих правовых норм и помогут решить спорные вопросы в судебной практике. Наиболее важными выводами, полученными в результате работы, являются следующие:

1. Имущественные отношения, возникшие из несостоявшихся сделок, могут быть урегулированы нормами главы 60 ГК РФ «Обязательства вследствие неосновательного обогащения». К несостоявшимся сделкам не должны применяться нормы, предусмотренные § 2 гл. 9 ГК РФ для недействительных сделок. Рассматриваемые разновидности сделок должны подчиняться различному гражданско-правовому регулированию ввиду их общей способности порождать гражданско-правовые последствия: если недействительная сделка может влечь за собой такие последствия (хотя и специальные), наступления которых ее субъекты не желают, то несостоявшаяся - нет.

2. Вопрос о ничтожности или действительности сделки не может быть предметом мирового соглашения. Это отношение сделки к нормам права является объективным и не зависит от усмотрения совершивших ее лиц. Подобное мировое соглашение не соответствовало бы закону, а согласно части 6 статьи 141 АПК РФ арбитражный суд не вправе утверждать мировое соглашение если оно противоречит закону.

3. В ст. 169 ГК РФ следует закрепить конкретные условия применения не правового понятия «нравственность». Судам достаточно трудно применять данную норму поскольку «нравственность» является не правовым понятием. Поэтому, было бы целесообразно, чтобы сам законодатель определил, в каких случаях нарушение «нравственности» должно влечь ничтожность сделки и переход имущества в доход Российской Федерации.

4. Сделки, совершенные юридическими лицами без лицензии, должны признаваться ничтожными. Требование осуществлять лицензируемые виды деятельности только на основании лицензии установлено законом, и сделки, совершенные в нарушение этого требования, должны по логике вещей признаваться не оспоримыми, а ничтожными. Однако из статьи 173 ГК РФ следует не ничтожность, а оспоримость данных сделок, что представляется неверным. На наш взгляд, сделки, совершенные без лицензии, должны признаваться ничтожными, соответствующие изменения должны быть внесены в законодательство.

5. Как известно, предприниматели несут ответственность за нарушение своих обязательств независимо от своей вины. Единственным основанием, освобождающим их от ответственности, является наличие обстоятельств непреодолимой силы (форс-мажор), то есть чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств (п. 3 ст. 401 ГК РФ). Такие обстоятельства во всех отношениях как нельзя кстати подходят для использования в качестве стечения тяжелых обстоятельств, применяемых в отношении субъектов предпринимательской деятельности целях признания заключаемых ими сделок кабальными.

Таким образом, для коммерческих организаций тяжелыми обстоятельствами должны являться только обстоятельства непреодолимой силы («форс-мажор»), которые во всех отношениях могут применяться в качестве «тяжелых обстоятельств» в целях признания сделок кабальными. Это правило полезно было бы закрепить в законе, дополнив пункт 1 статьи 179 ГК РФ абзацем следующего содержания: «Для коммерческих организаций стечением тяжелых обстоятельств признается наступление обстоятельств непреодолимой силы (п. 3 ст. 401 ГК РФ)».

6. Для сделок, ничтожных вследствие нарушения нотариальной формы, такими условиями являются: полное или частичное исполнение сделки хотя бы одной из сторон и уклонение другой стороны от ее нотариального удостоверения. Думается, что кем бы ни было осуществлено предоставление, право на исцеление сделки должно предоставляться любой заинтересованной стороне, сама ли она исполнила сделку или же только приняла исполненное контрагентом. С учетом изложенного предлагается новая редакция п. 2 ст. 165 ГК:

«2. Если по сделке, требующей нотариального удостоверения, стороны или одна из них произвели полное или частичное предоставление и какая-либо сторона уклоняется от нотариального удостоверения сделки или же таковое становится невозможным по иным причинам, не зависящим от заинтересованной стороны, последняя вправе требовать по суду признания сделки действительной. При удовлетворении судом иска последующее нотариальное удостоверение сделки не требуется»

7. В связи с этим, принимая во внимание нормы гражданского процессуального законодательства, следует, несмотря на отсутствие в п. 2 ст. 171 и п. 2 ст. 172 ГК каких-либо специальных указаний, сделать вывод, что при последующем признании недееспособного гражданина дееспособным, а также в случае приобретения несовершеннолетним дееспособности в полном объеме эти граждане реализуют свое право на иск об исцелении сделки, совершенной ими в период, когда они были недееспособными, самостоятельно. Вместе с тем данное положение было бы целесообразно непосредственно закрепить в законе.

8 .П. 2 ст. 167 ГК и иные положения § 2 гл. 9 ГК о реституции не могут применяться изолированно от норм, регулирующих различные виды гражданско-правовых охранительных отношений. Практическая потребность в применении к отношениям сторон недействительной сделки норм иных гражданско-правовых институтов видится в том, что в п. 2 ст. 167 ГК не заложен механизм учета затрагиваемых при осуществлении реституции интересов сторон, не решен ряд вопросов, связанных с конкретным содержанием их прав и обязанностей. В связи с этим вносится предложение об исключении из ГК пункта 2 ст. 167 как допускающего двусмысленное толкование и являющегося бесполезным при допущении применения к реституционным отношениям норм о виндикации, кондикции и возмещении вреда. Кроме того, предлагается исключить из ГК абз. 2 п. 2 ст. 166, устанавливающий для реализации реституционных притязаний сторон ничтожной сделки ничем не оправданный специальный режим.

Таким образом, в работе сделан вывод о необходимости совершенствования действующего законодательства, регулирующего отношения в сфере недействительности сделок, а также сформулирован ряд выводов и предложений, направленных на совершенствование конкретных правовых норм, посвященных вопросам недействительности сделок.

Нормативно-правовые акты

1.    Конституция Российской Федерации [Текст]: офиц. текст. от 12.12.1993 г. // Российская газета. – 1993. – № 237.

2.    Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) [Текст]: [Федеральный закон № 51-ФЗ, принят 30.11.1994 г., по состоянию на 24.07.2008] // Собрание законодательства РФ. – 1994. – № 32. – Ст. 3301.

3.    Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая) [Текст]: [Федеральный закон № 14-ФЗ, принят 26.01.1996 г., по состоянию на 14.07.2008] // Собрание законодательства РФ. – 1996. – № 5. – Ст. 410.

4.    Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья) [Текст]: [Федеральный закон № 146-ФЗ, принят 26.11.2001 г., по состоянию на 30.06.2008] // Собрание законодательства РФ. – 2001. – № 49. – Ст. 4552.

5.    Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон № 138-ФЗ, принят 14.11.2002 г., по состоянию на 22.11.2008] // Собрание законодательства РФ. – 2002. – № 46. – Ст. 4532.

6.    рбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон № 95-ФЗ, принят 24.07.2002 г., по состоянию на 03.12.2008] // Собрание законодательства РФ. – 2002. – № 30. – Ст. 3012.

7.    Лесной кодекс Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон № 200-ФЗ, принят 04.12.2006 г., по состоянию на 25.12.2008] // Собрание законодательства РФ. – 2006. – № 50. – Ст. 5278.

8.    Водный кодекс Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон № 74-ФЗ, принят 03.06.2006 г., по состоянию на 23.07.2008] // Собрание законодательства РФ. – 2006. – № 23. – Ст. 2381.

9.    О несостоятельности (банкротстве) [Текст]: [Федеральный закон № 127-ФЗ, принят 26.10.2002 г., по состоянию на 30.12.2008] // Собрание законодательства РФ. – 2002. – № 43. – Ст. 4190.

10.  О приватизации государственного и муниципального имущества [Текст]: [Федеральный закон № 178-ФЗ, принят 21.12.2001 г., по состоянию на 24.07.2008] // Собрание законодательства РФ. – 2002. – № 4. – Ст. 251.

11.  Об акционерных обществах [Текст]: [Федеральный закон № 208-ФЗ, принят 26.12.1995 г., по состоянию на 30.12.2008] // Собрание законодательства РФ. – 1996. – № 1. – Ст. 1.

Научная и учебная литература

12.  Амфитеатров Г. Н. Война и вопросы виндикации [Текст] М., Госюриздат. 1945. – 478 с.

13.  Арзамасцев А.Н. Охрана социалистической собственности по советскому гражданскому праву. [Текст] Л., ЛГУ. 1956. – 678 с.

14.  Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право: Общие положения. [Текст] М., Статут. 2003. – 764 с.

15.  Виндштейн Б. Учебник пандектного права. Том I. Общая часть. [Текст] М., Статут. 2004. – 514 с

16.  Витрянский В.В. Недействительность сделок в арбитражно-судебной практике [Текст] // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика: Сборник памяти Хохлова С.А. / Отв. ред. Маковский А.Л. – М,, Статут. 2008. – 634 с.

17.  Волков А.В. Соотношение понятия "злоупотребление гражданским правом" с недействительными сделками [Текст] // Бюллетень нотариальной практики. – 2008. – № 2. – С. 24.

18.  Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. Том I. Часть общая. [Текст] М., Статут. 2006. – 912 с.

19.  Гатин А.М. Гражданское право: учебное пособие [Текст] М., Дашков и К. 2008. – 876 с.

20.  Генкин Д.М. Недействительность сделок, совершенных с целью, противной закону [Текст] // Ученые записки ВИЮН. – 1947. – Вып. V. – С. 50.

21.  Гражданское право России. Часть вторая. Обязательственное право. Курс лекций. [Текст] / Отв. ред. Садиков О.Н. – М., Норма. 2007. – 678 с.

22.  Гражданское право России. Часть первая: Учебник [Текст] / Под ред. Цыбуленко З.И. – М., Юрист. 2006. – 798 с.

23.  Гражданское право. Учебник. Часть I [Текст] / Под ред. Сергеева А.П., Толстого Ю.К. – М., Проспект. 2008. – 846 с.

24.  Гражданское право: В 2 т. Том I: Учебник. [Текст] / Под ред. Суханова Е.А. – М., Волтерс Клувер. 2008. – 836 с.

25.  Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. Пособие для слушателей. [Текст] М., Статут. 2006. – 568 с.

26.  Гутников О.В. Недействительные сделки в гражданском праве. [Текст] М., Бератор-Пресс. 2008. – 478 с.

27.  Дождев Д.В. Римское частное право. Учебник для вузов. [Текст] М., Инфра-М. 2008. – 864 с.

28.  Долженко А.И., Резников В.Б., Хохлова И.И. Судебная практика по гражданским делам. [Текст] М., Волтерс Клувер. 2008. – 612 с.

29.  Егоров Ю. Недействительность противозаконных по содержанию сделок [Текст] // Законность. – 2004. – № 6. – С. 19.

30.  Егоров Ю.П. К вопросу о последствиях недействительности сделок [Текст] // Российский судья. – 2006. – № 10. – С. 12.

31.  Егоров Ю.П. Несостоявшиеся сделки [Текст] // Журнал российского права. – 2004. – № 10. – С. 16.

32.  Егоров Ю.П. Сделки в гражданском праве. [Текст] Новосибирск., Изд-во НГУ. 2005. – 568 с.

33.  Емельянова К.И. Сделки с пороками [Текст] // Нотариус. – 2007. – № 2. – С. 18.

34.  Ерохова М.А., Ширвиндт А.М. Тонкости виндикации [Текст] // ЭЖ-Юрист. – 2008. – № 43. – С. 8.

35.  Иоффе О. С. Обязательственное право. [Текст] М., Статут. 2003. – 712 с.

36.  Кашеварова Н. Деление недействительных сделок по действующему законодательству [Текст] // Правовые вопросы недвижимости. – 2004. – № 2. – С. 17.

37.  Киселев А.А. О ничтожности сделок, противных основам правопорядка и нравственности в российском законодательстве [Текст] // Юрист. – 2007. – № 11. – С. 20.

38.  Киселев А.А. Понятие недействительной сделки и его соотношение с понятием несостоявшейся сделки [Текст] // Нотариус. – 2007. – № 6. – С. 24.

39.  Козлов М. Недействительность сделок с недвижимым имуществом [Текст] // ЭЖ-Юрист. – 2006. – № 2. – С. 6.

40.  Корецкий А.Д. Теоретико-правовые основы учения о договоре. [Текст] СПб,. Питре. 2008. – 678 с.

41.  Красавчиков О.А. Пояснения к - ст. 48. Гражданский кодекс РСФСР. Учебно-практическое пособие. [Текст] Свердловск., 1965. – 286 с.

42.  Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. [Тест] М., Госюриздат. 1958. – С.120.

43.  Матвеев И.В. Правовая природа недействительных сделок. [Текст] М., Юрлитинформ. 2002. – 438 с.

44.  Новицкий И.Б. Недействительные сделки [Текст] // Вопросы российского гражданского права. – М., Статут. 2005. – 762 с.

45.  Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. [Текст] М., Госюриздат. 1954. – 738 с.

46.  Пухан Иво, Поленак-Акимовская Мирьяна. Римское право (базовый учебник). Перевод с македонского. [Текст] М., Зерцало-М. 2007. – 834 с.

47.  Рабинович Н. В. Недействительность сделок и ее последствия. [Текст] Л., ЛГУ. 1960. – 472 с.

48.  Растеряев Н. Недействительность юридических сделок по русскому праву. [Текст] СПб., Питер. 2001. – 586 с.

49.  Рахмилович В. А. О праве собственности на вещь, отчужденную неуправомоченным лицом добросовестному приобретателю (К вопросу о приобретении права собственности от неуправомоченного лица) [Текст] // Проблемы современного гражданского права: Сб. статей. – М., Городец. 2008. – 612 с.

50.  Рябченко Л. Недействительность сделок приватизации [Текст] // ЭЖ-Юрист. – 2005. – № 20. – С. 12.

51.  Рясенцев В.А. Сделки по советскому гражданскому праву. [Текст] М., Госполитиздат. 1951. – 518 с.

52.  Самощенко И.С. Понятие правонарушения по советскому законодательству. [Текст] М., Юридическая литература. 1963. – 498 с.

53.  Синайский В.И. Русское законодательное право. [Текст] М., Статут. 2004. – 806 с.

54.  Скловский К. Защита владения, полученного по недействительной сделке [Текст] // Хозяйство и право. – 2008. – № 8. – С. 35.

55.  Скловский К. И. Собственность в гражданском праве. [Текст] М., Дело. 2008. – 634 с.

56.  Споры о признании сделки недействительной. Сборник документов [Текст] / Под общей ред. Тихомирова М.Ю. – М., Издательство Тихомирова М.Ю. 2007. – 568 с

57.  Тархов В.А. Гражданское право. Общая часть. Курс лекций. [Текст] Чебоксары., Чув. книж. изд-во. 1997. – 798 с.

58.  Тузов Д.О. Реституция в гражданском праве. Автореф. дис. ... к.ю.н. [Текст] Томск., 1999. – 38 с.

59.  Тузов Д.О. Реституция и виндикация: проблемы соотношения [Текст] // Вестник Высшего арбитражного суда РФ. – 2002. – № 3. – С. 122-127.

60.  Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. [Текст] М., Юрайт. 2007. – 672 с.

61.  Шахматов В.П. Сделки, совершенные с целью, противной интересам государства и общества. [Текст] Томск., ТГУ. 1966. – 568 с.

62.  Шахматов В.П. Составы противоправных сделок и обусловленные ими последствия. [Текст] Томск., ТГУ. 1967. – 486 с.

63.  Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). [Текст] М., Статут. 2005. – 768 с.

64.  Шестакова Н.Д. Недействительность сделок. [Текст] СПб., Центр-Пресс. 2008. – 498 с.

65.  Эрделевский А. Недействительность сделок [Текст] // Российская юстиция. – 1999. – № 12. – С. 24.

Материалы юридической практики

66.  По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М. Ширяева [Текст]: [Постановление Конституционного Суда РФ № 6-П, от 21.04.2003 г.] // Собрание законодательства РФ. – 2003. – № 17. – Ст. 1657.

67.  О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав [Текст]: [Постановление Пленума ВАС РФ № 8, от 25.02.1998 г.] // Вестник ВАС РФ. – 1998. – № 10. – С. 95-102.

68.  О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации [Текст]: [Постановление Пленума Верховного Суда № 6 Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ № 8, от 01.07.1996 г.] // Вестник ВАС РФ. – 1996. – № 9. – С. 10.

69.  Обзор практики разрешения споров по сделкам, связанным с размещением и обращением акций [Текст]: [Информационное письмо Президиума ВАС РФ № 33, от 21.04.1998 г.] // Вестник ВАС РФ. – 1998. – №6. – С. 86.

70.  Обзор практики разрешения споров, возникающих по договорам купли-продажи недвижимости [Текст]: [Информационное письму Президиума ВАС РФ № 21, от 13.11.1997 г.] // Вестник ВАС РФ. – 1998. –№ 1. – С. 89.

71.  Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением таможенного законодательства [Текст]: [Информационное Письмо Президиума ВАС РФ № 5, от 17.06.1996 г.] // Вестник ВАС РФ. – 1996. – № 9. – С. 36.

72.  Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 2868/07 от 17 апреля 2008 г. // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 9. – С. 68.

73.  Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 1066/07 от 8 февраля 2008 г. // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 7. – С. 48.

74.  Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 2800/07 от 26 января 2008 г. // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 6. – С. 65.

75.  Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 2848/07 от 25 ноября 2007 г. // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 5. – С. 34.

76.  Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 2625/07 от 15 октября 2007 г. // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 4. – С. 11.

77.  Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 3239/07 от 29 сентября 2007 г. // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 3. – С. 73.

78.  Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 3203/07 от 20 июля 2007 г. // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 1. – С. 56.

[1] Пухан Иво, Поленак-Акимовская Мирьяна. Римское право (базовый учебник). Перевод с македонского. [Текст] М., Зерцало-М. 2007. – С. 199.

[2] Там же. – С. 208.

[3] Там же. – С. 235-236.

[4] Дождев Д.В. Римское частное право. Учебник для вузов. [Текст]  М., Инфра-М. 2008. – С. 126.

[5] Дождев Д.В. Указ. соч. – С. 126.

[6] Виндштейн Б. Учебник пандектного права. Том I. Общая часть. [Текст] М., Статут. 2004. – С. 187.

[7] Там же. – С. 188.

[8] Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). [Текст] М., Статут. 2005. – С.127.

[9] Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. Пособие для слушателей. [Текст] М., Статут. 2006. – С. 120.

[10] Растеряев Н. Недействительность юридических сделок по русскому праву. [Текст] СПб., Питер. 2001. - С. 4.

[11] Там же. - С. 6.

[12] Растеряев Н. Недействительность юридических сделок по русскому праву. [Текст] СПб., Питер. 2001. - С. 37-39.

[13] Там же. - С. 39.

[14] Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. Том I. Часть общая. [Текст] М., Статут. 2006. - С. 712.

[15] Красавчиков О.А. Пояснения к - ст. 48. Гражданский кодекс РСФСР. Учебно-практическое пособие. [Текст] Свердловск., 1965. - С. 123.

[16] Гражданское право. Учебник. Часть I [Текст] / Под реда. Сергеева А.П., Толстого Ю.К. - М., Проспект. 2008. - С. 246.

[17] Там же. - С. 246.

[18] Гутников О.В. Недействительные сделки в гражданском праве. [Текст] М., Бератор-Пресс. 2008. - С. 24.

[19] Киселев А.А. Понятие недействительной сделки и его соотношение с понятием несостоявшейся сделки [Текст] // Нотариус. – 2007. – № 6. – С. 24.

[20] Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. [Текст] М., Госюриздат. 1954. – С. 65-69; Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. [Текст] М., Статут. 2003. – С. 152.; Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. [Текст] М., Юрайт. 2007. - С.14-15.

[21] Новицкий И. Б. Сделки. Исковая давность. [Текст] М., Госюриздат. 1954. – С. 65-67.

[22] Рабинович Н.В. Недействительность сделок и ее последствия. [Текст] Л., ЛГУ. 1960. – С. 11-12.

[23] Там же. – С. 12.

[24] Матвеев И.В. Правовая природа недействительных сделок. [Текст] М., Юрлитинформ. 2002. – С. 44-45.

[25] Генкин Д.М. Недействительность сделок, совершенных с целью, противной закону [Текст] // Ученые записки ВИЮН. – 1947. – Вып. V. – С. 50.

[26] Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. [Текст] М., Юрайт. 2007. – С.14-15.

[27] Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право: Общие положения. [Текст] М., Статут. 2003. – С.152,190.

[28] Шахматов В.П. Сделки, совершенные с целью, противной интересам государства и общества. [Текст] Томск., ТГУ. 1966. – С. 11.

[29] Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. [Текст] М., Госюриздат. 1954. – С. 72.

[30] Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. [Текст] М., Госюриздат. 1954. – С. 72.

[31] Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. Том I. Часть общая. [Текст] М., Статут. 2006. – С. 112.

[32] Емельянова К.И. Сделки с пороками [Текст] // Нотариус. – 2007. – № 2. – С. 18.

[33] Козлов М. Недействительность сделок с недвижимым имуществом [Текст] // ЭЖ-Юрист. – 2006. – № 2. – С. 6.

[34] Самощенко И.С. Понятие правонарушения по советскому законодательству. [Текст] М., Юридическая литература. 1963. – С. 181.

[35] Егоров Ю.П. К вопросу о последствиях недействительности сделок [Текст] // Российский судья. – 2006. – № 10. – С. 12.

[36] Гражданское право: В 2 т. Том I: Учебник. [Текст] / Под ред. Суханова Е.А. – М., Волтерс Клувер. 2008. – С. 440; Гражданское право России. Часть вторая. Обязательственное право. Курс лекций. [Текст] / Отв. ред. Садиков О.Н. – М., Норма. 2007. – С. 437-439.

[37] Шахматов В.П. Составы противоправных сделок и обусловленные ими последствия. [Текст] Томск., ТГУ. 1967. – С. 127.

[38] Там же. – С. 128.

[39] Шахматов В.П. Составы противоправных сделок и обусловленные ими последствия. [Текст] Томск., ТГУ. 1967. – С. 131.

[40] Гражданское право: В 2 т. Том I: Учебник. [Текст] / Под ред. Суханова Е.А. – М., Волтерс Клувер. 2008. – С. 440-441.

[41] Егоров Ю.П. Несостоявшиеся сделки [Текст] // Журнал российского права. – 2004. – № 10. – С. 16.

[42] Волков А.В. Соотношение понятия "злоупотребление гражданским правом" с недействительными сделками [Текст] // Бюллетень нотариальной практики. – 2008. – № 2. – С. 24.

[43] Егоров Ю. Недействительность противозаконных по содержанию сделок [Текст] // Законность. – 2004. – № 6. – С. 19.

[44] Киселев А.А. О ничтожности сделок, противных основам правопорядка и нравственности в российском законодательстве [Текст] // Юрист. – 2007. – № 11. – С. 20.

[45] Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч. – С. 136.

[46] Растеряев Н. Недействительность юридических сделок по русскому праву. [Текст] М., Статут. 2001. – С. 18.

[47] Гражданское право: В 2 т. Том I: Учебник. [Текст] / Под ред. Суханова Е.А. – М., Волтерс Клувер. 2008. – С.324.

[48] Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. [Тест] М., Госюриздат. 1958. – С.120.

[49] Гражданское право России. Часть первая: Учебник [Текст] / Под ред. Цыбуленко З.И. – М., Юрист. 2006. – С. 175; Гражданское право. Учебник. Часть I. [Текст] / Под ред. Сергеева А.П., Толстого Ю.К. – М., Проспект. 2008. – С. 230. Тархов В.А. Гражданское право. Общая часть. Курс лекций. [Текст] Чебоксары., Чув. книж. изд-во, 1997. – С. 223.

[50] Генкин Д.М. Недействительность сделок, совершенных с целью, противной закону [Текст] // Ученые записки ВИЮН. Вып. V. - М., 1947. - С. 50.

[51] Гатин А.М. Гражданское право: учебное пособие [Текст] М., Дашков и К. 2008. – С. 324-325.

[52] Тархов В.А. Гражданское право. Общая часть. Курс лекций. [Текст] Чебоксары., Чув. кн. Изд-во, 1997. – С. 213.

[53] Тузов Д.О. Реституция в гражданском праве. Автореф. дис. ... к.ю.н. [Текст] Томск., 1999. – С. 6.

[54] Синайский В.И. Русское законодательное право. [Текст] М., Статут. 2004. – С. 106; Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. [Текст] М., Статут. 2005. – С. 178.

[55] Рясенцев В.А. Сделки по советскому гражданскому праву. [Текст] М., Госполитиздат. 1951. – С. 18.

[56] Егоров Ю.П. Сделки в гражданском праве. [Текст] Новосибирск., Изд-во НГУ. 2005. – С. 72.

[57] Кашеварова Н. Деление недействительных сделок по действующему законодательству [Текст] // Правовые вопросы недвижимости. – 2004. – № 2. – С. 17.

[58] Новицкий И.Б. Недействительные сделки [Текст] / Вопросы российского гражданского права. – М., Статут. 2005. – С. 35.

[59] Хейфец Ф.С. Указ. соч. – С. 53.

[60] Эрделевский А. Недействительность сделок [Текст] // Российская юстиция. – 1999. – № 12. – С. 24.

[61] Хейфец Ф.С. Указ. соч. – С. 52.

[62] Там же.

[63] Вестник ВАС РФ. – 1996. – № 9. – С. 10.

[64] Хейфец Ф.С. Указ. соч. – С. 55.

[65] Гражданское право. Учебник. Часть I. [Текст] / Под ред. Сергеева А.П., Толстого Ю.К. – М., Проспект. 2008. – С. 207-217.

[66] Долженко А.И., Резников В.Б., Хохлова И.И. Судебная практика по гражданским делам. [Текст] М., Волтерс Клувер. 2008. – С. 233.

[67] Вестник ВАС РФ. – 1996. – № 9. – С. 36.

[68] Споры о признании сделки недействительной. Сборник документов [Текст] / Под общей ред. Тихомирова М.Ю. – М., Издательство Тихомирова М.Ю. 2007. – С. 3.

[69] Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 2625/07 от 15 октября 2007 г. // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 4. – С. 11.

[70] Собрание законодательства РФ. – 2002. – № 4. – Ст. 251.

[71] Собрание законодательства РФ. – 1996. – № 1. – Ст. 1.

[72] Собрание законодательства РФ. – 2006. – № 23. – Ст. 2381.

[73] Собрание законодательства РФ. – 2006. – № 50. – Ст. 5278.

[74] Рябченко Л. Недействительность сделок приватизации [Текст] // ЭЖ-Юрист. – 2005. – № 20. – С. 12.

[75] Шахматов В.П. Составы противоправных сделок и обусловленные ими последствия. [Текст] Томск., ТГУ. 1967. - С. 247.

[76] Шахматов В.П. Составы противоправных сделок и обусловленные ими последствия. [Текст] Томск., ТГУ. 1967. - С. 248.

[77] Хейфец Ф.С. Указ. соч. – С. 78.

[78] Рабинович Н. В. Недействительность сделок и ее последствия. [Текст] Л., ЛГУ. 1960. – С. 116.

[79] Тузов Д.О. Реституция в гражданском праве. Автореф. дис. ... к.ю.н. [Текст] Томск., 1999. – С. 14.

[80] Тузов Д.О. Реституция и виндикация: проблемы соотношения  [Текст] // Вестник Высшего арбитражного суда РФ. – 2002. – № 3. – С. 122-124.

[81] Тузов Д.О. Реституция в гражданском праве. Автореф. дис. ... к.ю.н. [Текст] Томск., 1999. – С. 18.

[82] Скловский К. Защита владения, полученного по недействительной сделке [Текст] // Хозяйство и право. – 2008. – № 8. – С. 35.

[83] Амфитеатров Г. Н. Война и вопросы виндикации [Текст] М., Госюриздат. 1945. – С. 50-51.

[84] Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 3203/07 от 20 июля 2007 г. // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 1. – С. 56.

^[85] Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 2800/07 от 26 января 2008 г. // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 6. – С. 65.

[86] Арзамасцев А.Н. Охрана социалистической собственности по советскому гражданскому праву. [Текст] Л., ЛГУ. 1956. – С. 202.

[87] Ерохова М.А., Ширвиндт А.М. Тонкости виндикации [Текст] // ЭЖ-Юрист. – 2008. – № 43. – С. 8.

[88] Тузов Д.О. Реституция в гражданском праве. Автореф. дисс. ... к.ю.н. [Текст] Томск., 1999. – С. 18.

^[89] Витрянский В.В. Недействительность сделок в арбитражно - судебной практике [Текст] // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика: Сборник памяти Хохлова С.А. / Отв. ред. Маковский А.Л. – М,, Статут. 2008. - С. 139.

^[90] Гражданское право. Учебник. Часть I [Текст] / Под ред. Сергеева А.П., Толстого Ю.К. – М., Проспект. 2008. – С. 445.

[91] Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 1066/07 от 8 февраля 2008 г. // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 7. – С. 48.

[92] Тузов Д.О. Реституция в гражданском праве. Автореф. дис. ... к.ю.н. [Текст] Томск., 1999. – С. 20.

[93] Шестакова Н.Д. Недействительность сделок. [Текст] СПб., Центр-Пресс. 2008. – С. 102.

[94] Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч. – С. 654.

^[95] Скловский К. И. Собственность в гражданском праве. [Текст] М., Дело. 2008. – С. 107, 112.

^[96] Иоффе О. С. Обязательственное право. [Текст] М., Статут. 2003. – С. 72-73.

[97] (п. 12) Обзор практики разрешения споров, возникающих по договорам купли-продажи недвижимости [Текст] Информационное письму Президиума ВАС РФ № 21, от 13.11.1997 г.] // Вестник ВАС РФ. – 1998. –№ 1. – С. 89.

^[98] О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав [Текст]: [Постановление Пленума ВАС РФ № 8, от 25.02.1998 г.] // Вестник ВАС РФ. – 1998. – № 10. – С. 95-102.

[99] Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 3239/07 от 29 сентября 2007 г. // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 3. – С. 73.

^[100] Тузов Д.О. Реституция и виндикация: проблемы соотношения [Текст] // Вестник ВАС РФ. – 2002. – № 3. – С. 127.

^[101] Рахмилович В. А. О праве собственности на вещь, отчужденную неуправомоченным лицом добросовестному приобретателю (К вопросу о приобретении права собственности от неуправомоченного лица) [Текст] // Проблемы современного гражданского права: Сб. статей. – М., Городец. 2008. – С. 131.

^[102] Виндштейн Б. Указ. соч. – С. 302.

^[103] Корецкий А.Д. Теоретико-правовые основы учения о договоре. [Текст] СПб,. Питре. 2008. – С. 192.

^[104] Тузов Д.О. Реституция и виндикация: проблемы соотношения [Текст] // Вестник ВАС РФ. – 2002. – № 3. – С.127.

[105] Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 2868/07 от 17 апреля 2008 г. // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 9. – С. 68.

[106] Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 2848/07 от 25 ноября 2007 г. // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 5. – С. 34.

[107] Рахмилович В.А. Указ. соч. – С. 132.

[108] (п.7) Обзор практики разрешения споров по сделкам, связанным с размещением и обращением акций [Текст]: [Информационное письмо Президиума ВАС РФ № 33, от 21.04.1998 г.] // Вестник ВАС РФ. – 1998. – №6. – С. 86.

[109] Собрание законодательства РФ. – 2003. – № 17. – Ст. 1657.

[110] Катунин Д. Сделки: черная воля "доброй совести" [Текст]// Бизнес-адвокат. - 2005. - № 2.- С.4.

[111] Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 29.01.2004 № Ф04/331-1а/А45-2004// Вестник ВАС РФ.-2005.- № 1.-С.40.

[112] Станкевич А.В. Некоторые вопросы статуса добросовестного приобретателя в спорах с таможенными органами [Текст]// Журнал российского права. - 2005. - №6.- С.24.

[113] Братусь М.Б. Соотношение права и факта во владельческой защите [Текст] // Законодательство и экономика. - 2005. -№ 6.- С.11; Скловский К.И. Некоторые проблемы реституции [Текст]// Вестник ВАС РФ. - 2002. - № 8. – С.45.

[114] Скловский К.И. Дикому рынку - соответствующий закон [Текст] // Эж-Юрист. -2005. -№ 2.- С.3.

[115] Скловский К.И. Дикому рынку - соответствующий закон [Текст]// Эж-Юрист. -  2005. - № 2.- С.2.