Учебное пособие: История политических и правовых учений

История политических и правовых учений. Учебник для  вузов под общей редакцией В.С.Нерсесянця. Норма-Инфоб М. 1999

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

§ 1. Введение

 Возрождение и Реформация — самые крупные и знамена­тельные события позднего западноевропейского средневековья. Несмотря на хронологическую принадлежность эпохе феода­лизма, они по своей социально-исторической сути представляли собой антифеодальные, раннебуржуазные явления, подрывав­шие устои старого, средневекового мира. Разрыв с господство­вавшим, но уже превращающимся в анахронизм феодальным укладом жизни, утверждение принципиально новых стандартов человеческого бытия — вот что составляло основное содержа­ние Возрождения и Реформации.,Есгественно, что это содержа­ние видоизменялось и развивалось, приобретая в каждой из стран Западной Европы специфические черты, национально-культурную окраску.

Когда говорят о Возрождении, имеют в виду период кризиса римско-католической церкви и защищаемой ею ортодоксальной религии, формирования антисхоластического типа мышления, гуманистической культуры, искусства и мировоззрения.

Реформация же представляла собой облеченное в религиоз­ную форму и буржуазное по социальной природе движение против феодального строя, выступление против защищавшего этот строй католицизма, борьбу против непомерных притяза­ний римской курии.

Для Возрождения и Реформации характерны такие общие моменты, как: ломка феодальных и возникновение раннекапиталистических отношений, усиление авторитета буржуазных прослоек общества, критический пересмотр (в отдельных случа­ях — отрицание) религиозных учений, серьезный сдвиг в сторону секуляризации, «обмирщения» общественного созна­ния

Будучи по своему социально-историческому смыслу анти­феодальными, пробуржуазными явлениями, Возрождение и Реформация в своих высших (точнее, наивысших) результатах превзошли дух буржуазности, вышли за его пределы. Благодаря этому обрели жизнь такие образцы социокультуры, которые стали органичными и непреходяще актуальными компонентами всего последующего поступательного развития цивилизованно 162

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

го человечества. В ряд подобных замечательных образцов вклю­чается также известная совокупность политико-юридических ценностей и идей.

В процессе выработки последних деятели Возрождения и Реформации постоянно обращалась к духовному наследию античности, интенсивно его использовали. Конечно, такого рода обращения знало и западноевропейское средневековье. Однако сами фрагменты античной культуры, которые отбирались и переносились в современный феодальному средневековью кон­текст, а главное — способы, мотивы и цели их использования были существенно иными, чем в практике Возрождения и Реформации.

Идеологи Возрождения и Реформации не просто черпали требовавшиеся им представления о государстве, праве, полити­ке, законе и т. п. из сокровищницы духовной культуры антич­ной цивилизации. Демонстративное обращение к эпохе антич­ности являлось у них прежде всего выражением неприятия, отрицания господствовавших и санкционированнных католи­цизмом политико-юридических порядков и доктрин феодально­го общества. Именно эта установка определяла в конечном счете направление поиска в античном наследии государствоведческих идей, теоретико-правовых построений (моделей), нужных для решения новых исторических задач, которые встали перед людьми Возрождения и Реформации. Данная установка обус­ловливала и характер трактовок соответствующих политико-юридических воззрений, влияла на выбор форм практического приложения таковых.

В борьбе со средневековой консервативно-охранительной идеологией возникла система качественно иных социально-философских взглядов. Ее сердцевиной сделалась мысль о необходимости утверждения самоценности личности, призна­ния достоинства и автономии всякого индивида, обеспечения условий для свободного развития человека, предоставления каждому возможности собственными силами добиваться своего счастья. Такой гуманистический настрой складывающейся сис­темы социально-философских взглядов побуждал находить и в античном мировоззрении прообразы, созвучные упомянутому настрою, «работающие» на него.

В миропонимании Возрождения считалось, что судьба чело­века должна предопределяться не его знатностью, происхожде­нием, званием, конфессиональным статусом, а исключительно его личной доблестью, проявляемой активностью, благородст§ 1.  Введение 163

вом в делах и помыслах. Приобрел актуальность тезис о том, что одно из главных слагаемых достоинства индивида — граждан­ственность, бескорыстное инициативное служение общему благу?В свою очередь, под понятие общего блага стало подводиться представление о государстве с республиканским устройством, опирающемся на принципы равенства (в смысле ликвидации сословных привилегий и ограничений) и справедливости. Гаран­тии же равенства и справедливости, залог свободы личности усматривались в издании и соблюдении законов, содержание которых согласуется с естеством человека. В рамках возрожден­ческого миропонимания была обновлена стародавняя концепция общественного договора. С ее помощью объяснялись как причи­ны возникновения государства, так и легитимность государственной власти. Причем ударение ставилось на значении сво­бодного изъявления своей воли всеми организующимися в государство людьми, обычно добрыми по природе.

Несколько по-иному обстояло дело в идеологии Реформации. В ней, правда, признавалась известная ценность земной жизни и практической деятельности людей. Признавалось право чело­века самому принимать решения по важным для него вопросам, отчасти отдавалось должное определенной роли светских учреждений. Такие и аналогичные им положения позволяют говорить о том, что дохристианские и внехристианские авторы оказали некоторое влияние на политико-юридическую мысль Реформации. Но все же главным ее источником было Священное Писание, Библия (в особенности— Новый Завет).

Возвращаясь к общей оценке социально-исторического зна­чения политических и правовых идей Возрождения и Реформа­ции, необходимо пояснить, какое конкретно содержание подра­зумевается, когда эти идеи аттестуются как раннебуржуазные. Во-первых, «ранняя буржуазность» означает отрицание фео­дально-средневековых экономических порядков, политико-юри­дических институтов, духовных ценностей с позиций более высоко стоящего на исторической лестнице общества — с позиций буржуазного строя. Во-вторых, она предполагает со­впадение по ряду пунктов жизненных интересов разнородных социальных групп, подвергавшихся в феодальную эпоху эк­сплуатации, угнетению, притеснениям, ограничениям. В-треть­их, «ранняя буржуазность» предполагает неразвитость (либо вообще отсутствие) тех специфических экономических, полити­ческих, социальных и других отношений, которые вызревают и становятся господствующими с победой буржуазного способа 164

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

§ 2. Новая наука о политике. Н. Макиавелли

165

производства, буржуазного образа жизни. Своеобразие и вели­чие многих идей Возрождения и Реформации, сопровождавших и ускорявших начало возникновения новой эпохи всемирной истории, как раз и состоит в том, что они еще открыты для восприятия общечеловеческих социокультурных ценностей и благоприятствования им.

§ 2. Новая наука о политике. Н. Макиавелли В истории концепций государства и права немного найдется таких, которые вызывали бы столь яростные споры их привер­женцев и противников, доброжелателей и радикальных крити­ков, как политические идеи знаменитого итальянского мыслите­ля Никколо Макиавелли (1469—1527). Большой знаток античной литературы, дипломат и политик (в частности, 14 лет работы на посту секретаря Флорентийской республики), он вошел в исто­рию политико-юридической мысли как автор ряда замечатель­ных трудов: «Государь» (1513), «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия» (1519), «История Флоренции» (первое издание — 1532) и др.

Исследователи согласны в том, что творческое наследие Макиавелли по своему духовному содержанию весьма противо­речиво. Объяснение этому ищут в характере самой личности писателя, во влиянии на него драматически сложной эпохи, современником и вдумчивым аналитиком которой он был. Отме­чают его пламенную любовь к отечеству, тяжко страдавшему от внутренних междуусобиц, неистовства мелких тиранов, вмеша-    тельства церкви в светские дела, вторжений иноземных держав,    Также не без оснований подчеркивают его симпатии республи­канскому строю, отдельным демократическим институтам.

По иронии судьбы вышло так, что отмеченные сейчас (и иные подобные им) особенности Макиавелли как практического дея­теля и политического писателя запечатлелись главным образом в «Рассуждениях...», «Истории Флоренции» и в некоторых других его произведениях. Однако наибольший след в развитии мировой политической мысли оставили, конечно, не они, а макиавеллиевский «Государь». Но в нем-то как раз республи­кански-демократические мотивы, гражданско-гуманистические ноты звучат максимально приглушенно (если звучат вообще). Тут нет ничего удивительного. Макиавелли писал его вовсе не для прославления демократических и республиканских ценнос­тей, апологии права и гуманизма.

«Государь» при первом ознакомлении с ним предстает трак­татом (скромным по объему) о роли, месте и значении правите­ля, главы государства в Италии и Европе XVI в. Более внима­тельное его изучение показывает: в человеческих качествах и поведении государя Макиавелли на свой лад раскрывает черты, закономерности политической деятельности персонифициро­ванного в нем (т.е. в правителе) самого государства. В этой установке на выявление природы государства, а не в составле­нии портрета нужного стране правителя и даче ему советов, приспособленных к злобе дня, заключается глубокий концепту­альный смысл «Государя». Дальше разговор будет идти в основном о нем.

Мировоззренческая позиция Макиавелли при рассмотрении им вопросов политики, государства— позиция религиозного индифферентизма. Он практически исключает религиозную точку зрения из арсенала своих объяснительных средств. Глав­ный авторитет для него— опыт истории. Трактовка политики отделяется таким образом от теологии, религиозная аргумента­ция устраняется из государствоведения. Макиавелли постули­рует новый, по существу не известный ни античным писателям, ни мыслителям средневековья, закон: политические события, изменения в государстве, смена его форм происходят не по воле божьей, не по прихоти или фантазии людей, но совершаются объективно, под воздействием «действительного хода вещей, а не воображаемого».

Постулат самостоятельной трактовки политики, принятый Макиавелли, побудил его отъединить государствоведение не только от теологии. Это же он делает по отношению к этике. С его точки зрения, неуместно, нереалистично осмысливать и решать политические проблемы, находясь в кругу моральных критериев и суждений, ибо власть, политика, технология поли­тического господства (им в первую очередь посвящен «Госу­дарь»)— изначально явления внеморального плана.

Автор «Государя» мало озабочен решением этических вопро­сов. Главное для него выяснить: «какими способами государи могут управлять государствами и удерживать власть над ними». Прежде всего, полагает Макиавелли, созданием прочного фун­дамента власти. Власть государя «должна покоиться на крепкой основе, иначе она рухнет. Основой же власти во всех государст­вах... служат хорошие законы и хорошее войско. Но хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска, и, наоборот, где есть хорошее войско, там хороши и законы». Логично, что у 166

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

Макиавелли опора законов (так же, как опора государственной власти) — армия, вооруженная сила. О праве, справедливости и т. п. речи нет.

Есть ряд политических приемов, с помощью которых госу­дарь в состоянии достичь высшей своей цели. Государь, «если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра». Чтобы удержаться у власти, благоразумный государь не станет пренебрегать теми пороками, которые на деле обеспе­чивают ему благополучие и безопасность. Не грех государю «ради сохранения государства» пойти против своего же слова. Поскольку о действиях всех людей заключают по результатам, «пусть государи стараются сохранить власть и одержать победу». Надо заимствовать из истории все наилучшее и наиболее достойное для сохранения государства. Государственная власть должна быть твердой и решительной; содействовать этому призвано — помимо всех прочих мер — ее прославление и возвеличивание. Для Макиавелли самосохранение и упрочение политической власти практически любой ценой — доминирующий интерес государственности.

Государство (введение самого термина stato, т. е. «государст­во» в политическую науку Нового времени связывают с Маки­авелли) выступает монополистом публично-властных прерога­тив. Оно трактуется в «Государе» преимущественно в значении аппарата, управляющего подданными, народом, обществом. Та­кой государственный аппарат включает в себя государя и его министров, чиновников, советников, прочих должностных лиц; другими словами то, что современным языком можно было бы назвать центральной администрацией. Этому аппарату, а вер­нее, конечно, государю, распоряжающемуся им, принадлежит публичная власть — право командовать государством, страной по своему усмотрению. Государь не должен допускать того, чтобы политическая власть в стране находилась еще в чьих-то руках; он обязан концентрировать ее всю только у себя.

Симпатии свои Макиавелли отдает тем единолично управля­емым государствам, «где государь правит в окружении слуг, которые милостью и соизволением его поставлены на высшие должности, помогают ему управлять государством».Управляя с помощью слуг, государь «обладает большей властью, так как подданные по всей стране знают лишь одного властелина; если же повинуются его слугам, то лишь как чиновникам и должнос­тным лицам, не питая к ним никакой привязанности». Государь

§ 2. Новая наука о политике. Н. Макиавелли

167

просто поручает своим чиновникам и должностным лицам практическое выполнение его (и только его) воли.

Макиавелли отрицательно относится к тому, чтобы государь, принимая решения, был ограничен чьей-либо волей, испытывал давление постороннего интереса. Суть власти, самодержавия государя в том и заключается, что все в государстве определя­ется лишь его собственным усмотрением. Отсюда возражения итальянского мыслителя против наличия властных полномочий не только у чиновников и должностных лиц, получивших свои посты из рук государя, но также у баронов и магистратов.

Совершенно чуждо Макиавелли (будем помнить, что речь идет о «Государе») и представление о народе как о носителе, источнике верховной власти. Ни слова нет о правах народа на управление государством, даже на минимальное его подключе­ние к самостоятельному отправлению государственных дел. В политической сфере народу надлежит быть пассивной массой, превращаемой всевозможными манипуляциями со стороны государей в удобный и послушный объект государственной

власти.

  В «Государе» мало говорится о деятельности правителя, обращенной непосредственно к потребностям и интересам самих управляемых (народа, знати, войска и проч.). По отношению к управляемым Макиавелли советует государю выступать глав­ным образом в облике опекуна народа. При этом правителю следует пребывать в убеждении, что знать — честолюбива, а народ — необузданная масса. Ему следует хорошо помнить, что в мире нет ничего, кроме черни, которая прельщается внешними эффектами и успехом. Умелый государь занимается наведением порядка в стране (городе), исключающим совершение преступ­лений должностными и частными лицами. Он ограждает поддан­ных от грабежа чиновников, предоставляет обиженным возможность взывать к его (государя) суду. Плох тот правитель, !   который не столько опекает своих подданных, сколько обирает их, который не ищет путей их умиротворения. Обеспечивая спокойствие в стране, государь тем самым повышает авторитет верховной (т. е. своей) власти.

Набор благодеяний, идущих от государства к подданным, узок. Военные и полицейско-охранительные меры (обеспечение внешней безопасности, устранение внутреннего беспорядка), покровительство ремеслам, земледелию и торговле — вот поч­ти и все. В этом наборе нет, например, места такому благодея­нию, как предоставление подданным гарантированных прав и 168

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

свобод, особенно политических. «Государь» на сей счет занима­ет, в общем, позицию умолчания. Она не случайна.

Там, где жизнь людей направляется приказом, где ими командуют, с правами и свободами подвластных одни только хлопоты. Кроме того, сам Макиавелли склонен считать, что подданные не очень уж заинтересованы в обладании такими правами и свободами. Людей волнует не их отсутствие, а прежде всего возможность сохранять в неприкосновенности свою собственность. Они в состоянии, думает Макиавелли, смириться с утратой свободы, престижа, власти (влияния), но никогда и никому не простят потерю имущества.

Опекая подданных, воздерживаясь (при отсутствии экстра­ординарных обстоятельств) от «притеснения» народа, государю одновременно нужно совершать все свои действия, адресуемые подданным и рассчитанные на их восприятие, именно как благодеяния. Обычно люди не надеются получить от государства что-либо полезное, хорошее для себя. Поэтому, когда они видят «добро со стороны тех, от кого ждали зла, особенно привязыва­ются к благодетелям». В отличие от обид, которые, по Макиавел­ли, надо наносить разом, благодеяние разумно оказывать малы­ми порциями, чтобы оно длилось дольше и чтобы подданные ощутили его как можно полней, лучше.

Макиавелли прекрасно сознает, что непременным условием осуществления политической власти в видах, угодных госуда­рю, является согласие с ней подданных. Он буквально заклинает правителя ни в коем случае не навлекать на себя их антипатии: «презрение и ненависть подданных — это то самое, чего госу­дарь должен более всего опасаться». Завоевывать расположение народа — вот его задача. Ему надлежит «принять меры к тому, чтобы граждане всегда и при любых обстоятельствах имели потребность в нем. Если люди отчуждаются от него, то в таком случае оказывается обреченным и народ — он ввергается в пучину анархии, беспорядка.

Каким образом добиться от подданных того, чтобы они дей­ствовали соответственно воле государя и чтобы его власть в стране (городе) осуществлялась нормально? По Макиавелли, такая власть осуществляется нормально, если подданные пол­ностью повинуются государю. Оно (повиновение) возможно. Есть два способа достижения повиновения. Первый — любовь к государю. Второй — страх перед ним. Что эффективней и надежней? С точки зрения Макиавелли, лучше всего, разумеет­ся, «когда боятся и любят одновременно, однако любовь плохо

§ 2. Новая наука о политике. Н. Макиавелли

169

уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбирать «страх» и поддерживать его «угрозой наказания, которой невозможно пренебречь».

Делая выбор в пользу страха как такого состояния, которое вернее всего гарантирует государству (государю) покорность его подданных, Макиавелли руководствуется одной из основных аксиом своей политической философии — аксиомой об искон­ной, от их асоциальной, антиобщественной природы идущей порочности людей — существ эгоистичных и злобных. О людях в целом, убежден автор «Государя», «можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность и влечет нажива». Столетие спустя макиавеллиевскую идею асоциальной сущности человека вос­примет и разовьет Т. Гоббс.

В «Государе» от угрозы наказания, поддерживающей в людях страх перед государством, до самого наказания, расправы рас­стояние почти незаметное. Правитель, чтобы заставить своих подданных безропотно повиноваться ему, не должен пренебре­гать самыми суровыми, нещадными карами. Жестокость допус­тима не только в военное, но и в мирное время. Например, людей, причисляемых к врагам государственной власти, опасных для нее, государь волен просто уничтожать. Опасаться ответствен­ности ему нечего. Государи находятся вне юрисдикции суда: с государей «в суде не спросишь». Их решения, касающиеся частных дел подданных, должны быть бесповоротными. Вообще подданным нужно постоянно давать чувствовать абсолютную непререкаемость государственной власти.

Эту непререкаемость может сообщить государственной власти только верховная воля, единая и ни от кого не зависящая, господствующая над всем безгранично и безусловно. Лишь такая воля способна обеспечивать само существование госу­дарства, его могущество и порядок в стране. В словаре Маки­авелли нет понятия «государственный суверенитет». Однако его представления о свойствах, которыми должна обладать государственная власть, показывают, что фактически он совсем близко подошел к формулированию данного понятия — одного из важнейших для науки о государстве, для характе­ристики природы государства.

Гуманистический дух эпохи Возрождения, каким его насле­довал европейский XVI в., «Государя» едва коснулся. В этом труде доминирует, как нам уже известно, отнюдь не превозне­сение высокого достоинства человеческой личности, создающей 170

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

§ 3. Политические и правовые идеи Реформации

171

и творящей самое себя. Нет в нем апологии свободной воли, направленной к добру и общему благу; нет рассуждений о призвании индивида к гражданско-нравственной деятельности на поприще политики. В фокусе этого макиавеллиевского сочи­нения — идеальный правитель и технология его властвования. Прообразом же подобного правителя выступает Цезарь Борд-жиа — поистине сатанинский злодей в котором автор хотел видеть великого государственного мужа, объединителя Италии. Отмеченный разлад Макиавелли с гуманизмом проистекает не из прихотливых личных симпатий и антипатий флорентийца. Его (т. е. разлада) глубинные истоки лежат в трагическом несовпадении (а зачастую в открытом конфликте) двух качес­твенно отличных друг от друга измерений, двух разных спосо­бов социального бытия: этического и политического. У каждого из них свои собственные критерии: «добро» — «зло» у первого, «польза» — «вред» («выигрыш» — «проигрыш») у второго. Заслуга Макиавелли в том, что он до предела заострил и бесстрашно выразил это объективно существующее соотноше­ние политики и морали.

§ 3. Политические и правовые идеи Реформации

В первой половине XVI в. в Западной и Центральной Европе развернулось широкое общественное движение, антифеодаль­ное по своей социально-экономической и политической сути, религиозное (антикатолицистское) по своей идеологической форме. Поскольку ближайшими целями этого движения явля­лись «исправление» официальной доктрины римско-католичес­кой церкви, преобразование церковной организации, перестрой­ка взаимоотношений церкви и государства, постольку оно стало называться Реформацией. Главным очагом европейской Рефор­мации была Германия.

Сторонники Реформации разделились на два лагеря. В одном собрались имущие элементы оппозиции — масса низшего дворянства, бюргерство, часть светских князей, рассчитывав­ших обогатиться посредством конфискации церковных имуществ и стремившихся использовать удобный случай для заво­евания большей независимости от империи. Все эти элементы, тон среди которых задавало бюргерство, хотели осуществления достаточно скромных, умеренных реформ. В другом лагере объединились народные массы: крестьяне и плебеи. Они выста­вили далеко идущие требования, боролись за революционное переустройство мира на началах социальной справедливости.

Участие в реформационном движении столь разнородных общественных сил, естественно, определило наличие в нем весьма отличающихся друг от друга политических программ, представлений о государстве, праве, законе. Тем не менее эти программы содержали и общие, характерные для всей Реформации идеи. Например, все сторонники Реформации признавали единственным источником религиозной истины Священное Писание и отвергали католическое Священное Предание. Были они согласны в том, что миряне должны «оправдываться одною верой» без посреднической роли духовенства в «спасении» верующего. Все они желали радикального упрощения и демок­ратизации церковного устройства, осуждали погоню церкви за земными богатствами, были против ее зависимости от римской

курии и т. д.

У истоков Реформации стоял и крупнейшим идеологом ее бюргерского крыла являлся немецкий теолог Мартин Лютер (1483—1546). Именно он сформулировал те религиозно-полити­ческие лозунги, которые вначале вдохновили и сплотили в Германии практически всех поборников Реформации.

Чтобы правильно разобраться в системе политико-юриди­ческих взглядов М. Лютера, надо, во-первых, учесть, что уже к середине 20-х гг. XVI в. он резко выступил против крестьянско-плебейского, революционного лагеря Реформации; во-вторых, отграничить то, что в лютеровских суждениях прямо связано со «злобой дня», от того, что содержит глубинный теоретический смысл; в-третьих, провести различие между субъективно преследовавшимися самим М. Лютером целями и исторической ролью, которую объективно сыграли высказан­ные им_идеи...

'Один из исходных пунктов лютеровского учения — тезис о том, что спасение достигается исключительно верой. Каждый верующий оправдывается ею лично перед Богом, становясь тут как бы священником самому себе и вследствие этого не нуждаясь более в услугах католической церкви (идея «всесвященст-ва»). Только лишь богу — существу совершеннейшему — обя­заны люди (от пап и князей до последнего крестьянина и плебея) повиноваться рабски, служить верноподданнически. В сравне­нии с богом абсолютно все смертные ничтожны. Никто из людей не имеет превосходства над себе подобными: клир ничем не отличается от мирян, все сословия одинаковы. Эта трактовка М. Лютером основоположений христианства в условиях Рефор172

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

§ 3. Политические и правовые идеи Реформации

173

мации фактически являлась едва ли не первой раннебуржуаз-ной версией принципа равноправия.

Возможность верующим быть внутренне религиозными, вес­ти истинно христианский образ жизни обеспечивается, согласно М. Лютеру, мирским порядком. Действенность этого порядка обеспечивается благодаря опоре учреждений светской власти (государства, законов) на естественное, а не на божественное право. Будучи в конечном счете производным от воли божьей, естественное право тем не менее представляет собой качествен­но иной феномен, чем право божественное. Опирающейся на него светской власти естественное право дозволяет управлять един­ственно внешним поведением людей, имуществом, вещами. Свобода души, область веры, внутренний мир человека находят­ся, по М. Лютеру, вне юрисдикции государства, за пределами действия его законов.

В своей концепции государства М. Лютер предусмотрел — и это очень важно для понимания ее теоретического значения,— что в сфере естественного права, в границах мирских отношений светской власти следует руководствоваться практической целе­сообразностью, реальными интересами, определяемыми чело­веческим разумом. Властвует же целесообразно, управляет разумно тот князь (монарх), который употребляет власть не как привилегию, а отправляет ее как бремя, возложенное на него богом. Вообще христианский «управитель должен считать себя слугой, а не господином народа».

М. Лютер, однако, был чрезвычайно далек от того, чтобы проповедовать необходимость демократического переустройст­ва тогдашней германской государственности. Он наставлял подданных быть покорными монархам, не восставать против власти и смиренно сносить чинимые ею несправедливости.

Система лютеровских политико-правовых воззрений прони­зана противоречиями. Идея усиления роли светской власти, ее независимости от папства, которое являлось космополитичес­ким институтом, «работала» на утверждение регионального княжеского абсолютизма. Мысли о монархе как высшем руково­дителе национальной церкви, о духовенстве как особом сосло­вии, призванном служить государству, освящение светской власти религиозным авторитетом — все это способствовало насаждению культа государства; суеверная вера в государство надолго становилась характерной чертой господствовавшего в Германии политического сознания. Внутренняя религиозность, за которую ратовал М. Лютер, не предполагала сколько-нибудь

серьезного изменения общественно-политического строя той поры: не требовалось упразднять эксплуатацию крестьян фео­далами, ликвидировать абсолютистские режимы, устранять духовное порабощение верующих и т. п.

В целом эволюция деятельности и учения М. Лютера проис­ходила таким образом, что в них нарастали элементы бюргерс­кой ограниченности, узкоклассового политического утилитариз­ма, религиозного фанатизма, существенно мешавшие дальней­шему развертыванию Реформации.

Крестьянско-плебейский лагерь, который возглавил Томас Мюнцер (ок. 1490—1525), обратил реформационное движение в открытую бескомпромиссную борьбу против всяких эксплуата­торских порядков, социального неравенства, власти князей, засилья церкви. Пик этой революционной борьбы — Крестьян­ская война в Германии (1524—1526 гг.).

Социальные и политико-правовые идеи восставших кресть­янских масс были наиболее определенно изложены в «12-ти статьях» и в «Статейном письме». Первый документ состоял из относительно умеренных и конкретных требований. В нем, в частности, говорилось о необходимости выборности и сменяе­мости духовных лиц общинами, об обязательности отмены крепостного права, об уменьшении размера податей, оброков и барщины, об устранении произвола в управлении и судах и т. д. Содержание «Статейного письма», вышедшего из ближайшего окружения Т. Мюнцера, было куда радикальнее. Авторы этого письма заявляли, что крайне бедственное положение народа 174

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

государства как организации, устанавливающей и охраняющей с помощью юридических законов «гражданское единство» меж­ду разными конфликтующими слоями общества с их различны­ми потребностями и религиозными верованиями. Он считал, что М. Лютер, обосновывая изъятие из ведения светского государ­ства всех общезначимых дел религиозно-этического плана, фактически оправдывал узурпацию данного государства соци­альными верхами, которые распоряжались им вовсе не ради поддержания «гражданского единства», а в целях удовлетворе­ния своих корыстных партикулярных интересов. Волю и цели бога способно осуществить только то государство, которое сооб­разует свое бытие с общей целью мирового развития, целью всего сущего. 176

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

объявлял божественной. Право сопротивляться тирании Ж. Каль­вин признавал только за подчиненными государю органами власти, церковью, представительными учреждениями. Откры­тое неповиновение и свержение тирана допустимы, на его взгляд, лишь тогда, когда использованы все способы пассивного сопротивления, исчерпаны все легальные формы борьбы. «Наи­худшей формой правления» была для Ж. Кальвина демокра­тия. Предпочтение он отдавал олигархической организации управления государством.

Отличительное свойство кальвинистской доктрины — заклю­чающаяся в ней жестокая религиозная нетерпимость ко всяким иным воззрениям и установкам, в особенности к крестьянско-плебейским ересям. Зловещую суровость доктрины дополняла и завершала не менее свирепая политическая практика Ж. Каль­вина, который в 1541—1564 гг. руководил Женевской консисто­рией. Эта консистория фактически подчинила себе магистрат города. За горожанами была установлена слежка, чуть ли не всеобъемлющей регламентации подверглись самые разные сто­роны общественной жизни, за малейшее нарушение предписан­ных норм назначались тяжкие наказания, вошли в обыкновение казни тех, в ком усматривали еретиков.

Кальвинистская идеология сыграла в истории заметную роль. Она существенно содействовала совершению первой буржуаз­ной революции в Западной Европе — революции в Нидерландах и утверждению в этой стране республики. На ее основе возникли республиканские партии в Англии, и прежде всего в Шотландии. Вместе с другими идейными течениями Реформации кальви­низм подготовлял тот «мыслительный материал», на почве которого в XVII—XVIII вв. сложилось классическое политико-юридическое мировоззрение буржуазии.

Роль, сыгранная в истории кальвинистской идеологией, ока­залась не просто заметной, но еще и неоднозначной. В сложной обстановке социально-политической борьбы, которая сопут­ствовала в ряде западноевропейских стран становлению абсо­лютных монархий, отдельные положения кальвинизма исполь­зовались представителями консервативной феодальной оппо­зиции, противниками укрепления централизованной государ­ственной власти. Эти дворянские круги, оберегая свои сослов­ные привилегии, апеллировали, в частности, к тезису Ж. Каль­вина о возможности сопротивления магистратов королю в случае попрания им божественных законов, ущемления свобо­ды народа.

§ 3. Политические и правовые идеи Реформации

177

Политические писатели, защищавшие интересы упомянутых дворянско-оппозиционных кругов, получили название монархо-махов (борцов с монархами, тираноборцев). Во второй половине XVI — начале XVII в. довольно широкую известность приоб­рели сочинения Ф. Гетмана «Франко-Галлия», Юния Брута (псевдоним) «Защита против тиранов», Т. Веза «О праве ма­гистратов по отношению к подданным», Дж. Бьюкенена «О царском праве у шотландцев» и др. Своеобразным было кон­кретное содержание каждого из перечисленных трудов. Однако имелось и несколько общий идей, которые так или иначе разрабатывались во всех этих сочинениях.

В них много говорилось о «народе» и от имени «народа». Но под ним подразумевались отнюдь не социальные низы, трудящийся люд, крестьянско-плебейские массы, а собрания сословных представителей, преимущественно же феодальная знать. Вся­чески подчеркивалось, что суверенитет «народа» выше преро­гатив монарха и он не должен быть ограничен волей государя. Последняя связана условиями того договора, который монархи заключают со своими подданными. Только наличие и строгое соблюдение такого договора делают государственность нор­мальной, власть самого государя — законной. Если монарх пре­ступает стоящие над ним законы (посягает на имущество, ь исконные свободы, жизнь подданных), становясь форменным [ тираном, «народ» вправе и обязан низвергнуть его.

Идеи тираноборцев своей классово-исторической сутью были обращены в прошлое. Институты старой сословно-представи-тельной системы, слабо интегрированное средневековое госу­дарство, уже пошатнувшийся церковный космополитизм монархомахи противопоставили централизующейся политической власти позднефеодального общества, набиравшей силу единой национальной государственности, которые в принципе выража­ли тогда прогрессивные тенденции социального развития. Что же касается самого факта актуализации монархомахами и настойчивого внедрения ими в идеологический оборот, в язык политики таких ключевых понятий политико-юридической на­уки, как «суверенитет народа», «общественный договор», «за­конность государственной власти», «границы власти государст­ва», «право на сопротивление» и др., то этот факт имел, несомненно, позитивный практический и теоретический смысл. Тираноборцы вели яростные атаки против концентрации в руках монархов абсолютной власти, когда появилось «Рассуж­дение о добровольном рабстве» Этьена Ла Боэси (1530—1563). В 178

Глава 8- Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

этой работе монархический строй отвергался как таковой по причине его антиобщественной, антигуманной природы. В «Рас­суждении» была предпринята попытка ответить на два основ­ных вопроса: почему миллионы людей сами отказываются от своей свободы, становясь невольниками государей, и благодаря чему государям удается достигать этого состояния и удержи­вать его.

Э. Ла Боэси полагал, что в стародавние времена властители насилием и обманом отняли у людей естественно присущую им свободу. Постепенно человеческая память забыла это зло, с ним примирились; оно укоренилось и стало воспроизводиться уже силой привычки. Государи всячески культивируют у своих подданных привычку сознавать и ощущать себя бесправными рабами. От свободы люди отрекаются также вследствие трусос­ти, страха, которые порождает в них тиранический режим. Наконец, в подневольное состояние они впадают из-за благого­вения перед верховной властью, внушаемого различными пыш­ными символами к ритуалами.

Чтобы удерживать народ в добровольном рабстве, государи обзаводятся массой приспешников. Они образуют целую кас­ту — пирамиду подручных —от нескольких фаворитов монар­ха до многих тысяч его слуг, охранников, чиновников и т. д. Вся эта каста извлекает личную выгоду из своего положения: наживается и преуспевает, помогая, монарху эксплуатировать народ и господствовать над ним.

Как мы убедились, Э. Ла Боэси выявил ряд типичных черт процедуры властвования, свойственной социально разнородно­му обществу. Причем он не только раскрыл их, но также дал им надлежащую оценку с позиций широких народных масс. Все это — важный вклад в политико-юридическую теорию, в развитие прогрессивной демократической мысли.

Итак, идеологи и деятели Реформации основательно потру­дились над тем, чтобы расшатать феодально-церковные поряд­ки, которые в XVI в. стали нестерпимо стеснять течение социально-политической жизни. Они критиковали и дискреди­тировали данные порядки. Ими руководило при этом пробудив­шееся и крепнувшее понимание светской власти (государствен­ности) не только лишь как простого проводника воли бога и церкви, но и как института, имеющего свой собственный резон, свои особенные черты, возможности и цели. Такой подход стал заметной вехой на пути консолидации представлений о государ-

§ 4. Боден и его учение о государстве

179

стве в специальную, относительно самостоятельную систему научно-теоретического знания — государствоведение.

Завоеванием -политико-юридической мысли, реалистически постигающей мир государства и права, стал сформулированный в эпоху Реформации вывод о том, что свобода мысли и совести есть предпосылка и обязательный признак антидеспотического, демократически организованного человеческого общежития. М. Лютер говорил: «Ни папа, ни епископ, ни какой бы то ни было человек не имеет права установить хоть единую букву над христианином, если не будет на то его собственного согласия». Эта идея безусловной необходимости «собственного согласия» индивида с предписываемым ему «сверху» образом мыслей по своему общественному звучанию вышла далеко за сферу рели­гиозно-нравственных отношений. Примененная к анализу и оценке политической действительности, она сыграла как в самой социальной истории, так и в науке о государстве и праве благотворную, революционизирующую роль.

§  4. Боден и его учение о государстве

В последней трети XVI столетия Франция с проникновением в нее кальвинизма оказалась ареной ожесточенного религиозно­го противоборства. Не на жизнь, а на смерть конфликтовали, с одной стороны, католики, с другой — протестанты. Никто из них не признавал принципа веротерпимости, т. е. не соглашался с равнозначимостью, равнодостоинством и равноправием различ­ных конфессий. Это противоборство, своей остротой и масшта­бами походившее на гражданскую войну, создавало реальную угрозу жизни самого государства. Все яснее становилось, что только мир мог сохранить и религию, и разнообразные течения в ней. Мир в общественном сознании приобретал характер приоритетной ценности. Надежда же на обеспечение мира и общих интересов страны, а не отдельных групп ее населения, связывалась с монархом. Но с таким, воля которого могла бы стать единственным и обязательным законом для всех поддан­ных, которая исключала бы вероятность любого сопротивления законной королевской власти. Формировалось мнение, что даже тирания лучше гражданской войны, ввергающей нацию в хаос, несущей ей распад.

Теоретическое обоснование того, каким образом королевская власть сумеет быть способной в любом случае защищать и осуществлять общегосударственные интересы, стоящие выше 180

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

религиозных и иных распрей, предпринял выдающийся фран­цузский политический мыслитель Жан Боден (1530—1596). Взгляды на государство, на пути и методы упрочения централи­зованной монархической власти изложены им в главном его труде «Шесть книг о республике» (1576). Под «республикой» Боден здесь имеет в виду то же, что обозначали этим словом в Древнем Риме, т. е. государство вообще.

Открывается труд дефиницией государства. По Бодену, «го­сударство есть управление множеством семейств (или домохо-зяйств. — Л. М.) и тем, что является общим у них всех, осуществляемое суверенной властью сообразно праву». Факти­чески все «Шесть книг о республике» посвящены раскрытию смысла и содержания этого определения. В первой — рассмат­риваются основы социальной общности. Во второй — формы государства. В третьей — институты. В четвертой — перемены в устройстве государства и контроль за ними. В пятой — приспособление к обстоятельствам и задачи государства. В шестой, последней, — средства власти и вопрос о лучшей государственной форме.

Ячейкой государства у Бодена выступает семья (домохозяй­ство). По своему статусу глава семьи — прообраз и отражение государственной власти. Государственность как организация возникает посредством договора, и высшая ее цель не в том, чтобы обеспечивать внешнее благоденствие людей, но чтобы, гарантируя мир внутри общности и защищая общность от нападения извне, заботиться об истинном счастье индивидов. Последнее традиционно заключается в познании бога, человека и природы, а в конечном итоге — в почитании бога. Не должно быть никаких поводов для выступления против государства. В особенности еще и потому, что оно суверенно.

Разработка проблемы суверенитета государства — крупней­ший вклад Бодена в развитие политико-теоретического знания. «Суверенитет, — утверждает Боден, — есть абсолютная и постоянная власть, которую римляне называют величием (до­стоинством)... означающим высшую власть повелевать». Аб­солютность суверенитета имеет место тогда, когда суверенная власть не знает каких-либо ограничений для проявлений своего могущества. Постоянство суверенитета имеет место тогда, когда суверенная власть существует неизменно в течение неопреде­ленно долгого срока; временная власть, устанавливаемая на какой-то определенный период, не может сохраняться в качес­тве верховной силы. Суверенная власть, по Бодену, есть также

§ 4. Боден и его учение о государстве

181

власть единая. В том смысле единая, что ее прерогативы принадлежат только ей; она не может (не должна) эти прерога­тивы делить с кем бы то ни было; она не может (не должна) допускать никаких органов, которые стояли бы над нею или стояли рядом и конкурировали с ней.

Боден выделяет пять отличительных признаков суверените­та. Первый из них — издание законов, адресуемых всем без исключения подданным и учреждениям государства. Второй — решение вопросов войны и мира. Третий — назначение дол­жностных лиц. Четвертый — действие в качестве высшего суда, суда в последней инстанции. Пятый — помилование.

К своей трактовке суверенитета государственной власти Боден делает ряд важных добавлений и уточнений. Одно из них касается тех требований, которые непременно должны соблю­даться суверенной государственной властью. Например, послед­ней вменяется блюсти (при всей ее неограниченности, абсолют­ности) законы божественные и естественные. Вместе с тем суверенной государственной власти, стоящей выше всяких человеческих законов и свободно распоряжающейся жизнью и смертью своих подданных, нельзя вмешиваться в дела семьи, нарушать принцип веротерпимости, и в особенности взимать подати с подданных без их согласия, помимо воли собственника. С точки зрения Бодена, единство, неделимость суверенитета государственной власти на практике совмещаются с дифферен­циацией власти и управления, которые не всегда находятся в тождестве. Обычно носитель суверенной власти поручает вре­менно и на определенных условиях осуществление некоторых функций власти назначаемым должностным лицам. Без соот­ветствующего поручения суверена должностные лица ничего не могут делать ни в отношении подданных, ни в отношении друг

друга.

Издание общеобязательных законов относится к первому по значимости отличительному признаку суверенитета. Суверен издает законы, но не создает право. Боден строго их различает, понимает их разнокачественность. Право «несет с собой спра­ведливость, а закон— приказ».

Как глубокий политический мыслитель Боден не мог не поставить вопрос о том, где коренится, как появляется сувере­нитет и способен ли он к отчуждению, передаче. На первую часть вопроса ответ таков: «Суверенитет кроется в совокупнос­ти свободных и разумных существ, составляющих народ». Упоминание тут о народе отнюдь не свидетельствует о том, что 182

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

Воден — приверженец народовластия. На вторую часть постав­ленного вопроса он отвечает следующим образом: «Эту верхов­ную и постоянную власть над гражданами с правом жизни и смерти народ может передать одному из граждан без всяких ограничений так же, как может это сделать собственник, жела­ющий кого-либо одарить».

Таким «одним из граждан» у Бодена оказывается монарх. Вот его аргумент в пользу монархии. Подобно тому, как во Вселенной над всем властвует бог, а на небе — солнце, так и у особей, образующих общность, должен быть один правитель. Воден — убежденнейший сторонник действительно суверенной (в его трактовке — абсолютистской) монархической власти. Отсюда вовсе не вытекает категорическое отрицание им в условиях монархизма отдельных элементов аристократических и демок­ратических форм правления. Аристократические элементы воз­можны, в частности, когда государь назначает на должности только знатных, лучших, богатых; демократические элементы начинают присутствовать в государственном управлении, если монарх открывает доступ к должностям практически всем свободным и разумным индивидам.

По способу осуществления власти Воден делит все государст­ва на три вида: законные, вотчинные (сеньоральные), тирани­ческие. Законным является то государство, в котором подданные повинуются законам суверена, а сам суверен — законам природы, сохраняя за своими подданными их естественную свободу и собственность. Вотчинные государства суть те, в которых суверен силой оружия сделался обладателем имущес­тва и людей и правит ими как отец семейства семьей. В тиранических государствах суверен презирает естественные законы, распоряжаясь свободными людьми, как рабами, а их собственностью — как своей.

Лучшим, по мнению Бодена, является такое государство, в котором суверенитет принадлежит монарху, а управление име­ет аристократический и демократический характер. Такое госу­дарство он называет королевской монархией. Идеальным для страны является такой монарх, который боится бога, «милостив к провинившимся, благоразумен в предприятиях, смел в осуществлении планов, умерен в успехе, тверд в несчастье, непо­колебим в данном слове, мудр в советах, заботлив о подданных, внимателен к друзьям, страшен врагам, любезен с расположен­ными к нему, грозен для злых и ко всем справедлив».

§ 5. Политико-правовые идеи европейского социализма XVI—XVII вв.

183

Воден стремится к гармонической справедливости. Она для него есть распределение наград и наказаний и того, что принад­лежит каждому как его право, совершаемое на основе подхода, заключающего в себе принципы равенства и подобия. В данной связи уместно заметить, что в отличие от Макиавелли, рассмат­ривавшего право преимущественно как средство для достиже­ния тех или иных государственных целей, у Бодена само право выступает целью бытия государства.

Политико-теоретические взгляды Бодена по своему интел­лектуальному содержанию и историческому смыслу представ­ляют собой прорыв к горизонтам политико-правовой идеологии Нового времени. Наука о политике, власти, государстве и праве в последующие столетия ушла далеко вперед от рубежей XVI в. Однако в том, что такое движение состоялось, бесспорно велика заслуга Бодена, который в контексте того времени убедительно доказывал необходимость государственного суве­ренитета и вместе с тем очерчивал пределы деятельности государственной власти и возвышал достоинство права.

§  5. Политико-правовые идеи европейского социализма XVI—XVII вв.

Особый, антибуржуазный смысл разработка вопросов власти,

 государства и права приобретает в рамках такого общественного  движения, каким явился социализм. Именно в XVI—XVII вв. он  стал занимать самостоятельное и достаточно заметное место в умственной жизни европейского общества. К проблематике ' государства, права, власти мыслители-социалисты обращаются в поисках ответа на вопрос о том, какими должны быть политико-юридические институты, способные адекватно воплотить строй,  основанный  на  общности имуществ,  покончивший с  частной собственностью, с материальным неравенством между  людьми, с прежними тираническими формами правления.

Внутри этого движения, выражавшего извечные устремле­ния общественных низов к социальной справедливости, склады­вались и циркулировали весьма разные взгляды и представле­ния. Эти идеологические образования отличаются друг от друга

не только в силу того, что неодинаковы защищаемые ими проекты организации публичной власти будущего. Различен и содержащийся в них принцип, в соответствии с которым должен создаваться и функционировать новый миропорядок. В одних

 случаях на передний край выдвигается и таким принципом 184

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

§ 5. Политико-правовые идеи европейского социализма XVI—XVII вв.

185

признается рациональное'     в  иных случаях — свобода, • третьих — равенство и т.   д. В таких проектах преломляется весьма различный социально-исторический опыт. То же надо сказать и о методологии проектирования социалистами системы  политико-юридических институтов, пригодной — с их точки зрения — для грядущего общества. Немаловажные различит есть в манере, приемах, стиле изложения политико-юридичвских идеалов, фигурирующих у названных мыслителей.

Наиболее видными писателями социалистического направления в рассматриваемый период были Томас Мор (147?—1535) и Томмазо Кампанелла (1568—1639). Т. Мор — автор по-своему эпохального произведения «Утопия» (1516). Т. Кампанелла со­здал всемирно известный «Город Солнца» (1602, первая публикация — 1623 г.).

Сочинения подобного профиля обычно начинаются с резкой критики социальных и государственно-правовых порядков современной авторам цивилизации. Страницы таких произведений пронизывает ненависть к общественному устройству, поли­тико-юридическим установлениям, порожденным частной собственностью и оберегающим  ее. В ней видят корень всех социальных зол. Ей ставятся в вину нищета масс, преступность, всяческие несправедливости и т. д. Т. Мор утверждает в «Утопии», что, пока существует частная собственность, нет никаких шансов на выздоровление социального организма. Больше того «Где только есть частная собственность, там вряд ли возможно правильное и успешное течение государственных дел». Выход человечества один — «совершенное уничтожение частной собственности».

Общество, согласно Т. Мору, является результатом заговора богачей. Государство же — их простое орудие. Они его исполь­зуют в целях угнетения народа, для защиты своих корыстных материальных интересов. Силой, хитростью и обманом богачи подчиняют себе бедный люд, обездоливают его. Делается это и с помощью законов, предписаний власти, которые навязывают­ся народу от имени государства.

В укор тогдашнему реальному обществу Т. Мор рисует воображаемую страну (Утопию), которая сумела избавиться от частной собственности и сопутствующих ей пороков и которая сумела вследствие этого зажить почти беспроблемной, блажен­ной жизнью. В Утопии нет частной собственности. Земля там — собственность общественная. Обществу принадлежит и вся производимая в нем продукция. Она вырабатывается семейно.

 Каждая семья занимается определенным ремеслом. Семейно-ремесленная организация составляет производственную структypy утопийского общества. Сельскохозяйственные работы ве­дутся на началах трудовой повинности, которую обязаны отбы­вать все граждане. Рабочий день длится 6 часов. Особые должностные лица следят за тем, как работают утопийцы.

Утопийцы живут, не зная нужды; люди в Утопии пребывают в достатке. Однако достаток этот достигается весьма специфи­ческим образом. Во-первых, принудительным привлечением к труду почти всех мужчин и женщин. Во-вторых (что очень важно заметить), сокращением потребностей, связанным с край­ней невзыскательностью утопийцев; жители Утопии доволь­ствуются простой и грубой, притом одинаковой для всех, одеж­дой, неведомы им никакие излишества и роскошь.

Парадоксальным представляется наличие в Утопии институ­та рабства. По Т. Мору, в этой идеальной стране есть (и глав­ное — должны быть) рабы, к тому же еще обязанные носить кандалы. Для автора «Утопии» было немыслимо, чтобы радость бытия утопийцев омрачалась необходимостью выполнять раз­ные неприятные работы: забивать скот, вывозить нечистоты и т. п. Добровольцев на такие работы почти не находилось. Отсюда потребность в рабах, на плечи которых взваливался сей тяжкий непривлекательный труд. Рабами становились военнопленные, преступники, отбывающие наказание, а также люди, приговоренные к смерти в других государствах и выкупленные утопийцами. Рабство в Утопии не передается по наследству, сын раба — свободный человек. Да и сами рабы могли быть высвобождены из своего рабского состояния.

Господство общественной собственности, если верить Т. Мору, I. исключает те преступления, коими изобилует мир, построенный на частной собственности. Именно она, полагал писатель, питает такие дурные человеческие страсти, как алчность, жадность, всемерное стремление во что бы то ни стало увеличить свое богатство, эгоизм и проч. Преступность как таковая все же имеет место в Утопии, и борьба с ней есть, по убеждению Т. Мора, одна из главных забот государства.

Утопия — государственно-организованное общество. Правда, не совсем ясно показано Т. Мором, какой является утопийская государственность: федеративной или унитарной. Зато вполне обозначена им структура публичной власти и порядок ее фор­мирования. Каждые 30 семейств избирают должностное лицо — филарха. 10 филархов — одного протофиларха. Филархи на 186

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

специальном собрании избирают тайным голосованием правите­ля государства (принцепса) из четырех кандидатов, названных народом. Принцепс избирается пожизненно. Но он может быть . смещен, если будет заподозрен в стремлении к тирании. Осталь­ные должностные лица и сенат, который состоит из старых и умудренных опытом граждан, избираются ежегодно. Важные дела в Утопии решаются принцепсом с участием сената и народного собрания. К числу таких дел относятся: администри­рование, составление хозяйственных планов, учет и распреде­ление (с общественных складов) произведенной продукции.

Пользующаяся симпатией Т. Мора форма правления едва ли может быть отнесена лишь к какой-то одной традиционной форме: демократической, олигархической либо монархической. Это скорее некое «смешанное правление», которому надлежало вобрать в себя позитивные черты упомянутых выше традицион­ных форм. Впрочем, неоднозначным в целом ряде отношений, «смешанным» выступает весь социальный проект, предложен­ный Т. Мором.

В отличие от Мора Т. Кампанелла в «Городе Солнца» прямо и открыто не занимается бичеванием неприемлемых для него социально-экономических и политико-юридических порядков. Их острая критика дается итальянским социалистом как бы «за кадром», в подтексте. На первый план он выставляет панораму жизнеустройства города-государства соляриев. Сначала о сис­теме публичной власти в нем. Она складывается из трех ветвей, создаваемых применительно к трем основным видам деятель­ности и «заведующих» каждой из них. Каковы эти виды дея­тельности? Во-первых, военное дело; во-вторых, наука; в-третьих, воспроизводство населения, обеспечение его пищей и одеждой, а также воспитание граждан. Ветвями (отраслями) власти руководят три правителя, именуемые соответственно: Мощь, Мудрость, Любовь. Им непосредственно подчинены три начальника, каждый из которых, в свою очередь, распоряжает­ся тремя должностными лицами.

Венчает управленческую пирамиду верховный правитель — Метафизик, превосходящий всех сограждан ученостью, талан­тами, опытом, умением. Он—глава как светской, так и духовной власти, ему принадлежит право окончательного решения по всем вопросам и спорам. На посту верховного правителя Мета­физик пребывает отнюдь не пожизненно, а лишь до тех пор, пока среди соляриев не появится человек, превосходящий его в знаниях, научных успехах, в способностях управлять государ

§ 5. Политико-правовые идеи европейского социализма     187 XVI—XVII вв.

ством. Коль скоро такой человек появился, Метафизик сам обязан отказаться от власти в его пользу. Метафизик осущес­твляет верховную власть, опираясь на трех высших своих советников, правителей: Мощь, Мудрость, Любовь. Они тоже обладают незаурядным умом, выдающимися организаторскими способностями, высокими моральными достоинствами.

Эти четверо — единственные из магистратов, которые не могут быть смещены по воле народа и на взаимоотношения которых между собой народ не оказывает влияния. Остальные начальники и должностные лица, прежде чем попасть на тот или иной официальный пост, проходят процедуру избрания.

В «Городе Солнца», где нет более частной собственности, земледелие, ремесла и т. д. являются делом совместного труда соляриев, коим ведают правители с подчиненными им должнос­тными лицами — специалистами. Сообща произведенное рас­пределяется справедливо, по меркам необходимости. Все, в чем солярии нуждаются, «они получают от общины, и должностные лица тщательно следят за тем, чтобы никто не получал больше, чем ему следует». Не только обеспечение каждого солярия Требуемой долей материальных благ и попечение о его досуге, общении, здоровье входят в круг обязанностей должностных лиц «Города Солнца». Они также планомерно обучают и воспи­тывают членов общины, заботятся о состоянии их духа. Значи­тельную роль отводит им Т. Кампанелла в заботе о продолжении рода соляриев. Государство вмешивается (конечно, в интересах общего блага) даже в творчество поэтов, предписывая им те формы, в которые они должны облекать свое вдохновение.

Содержание «Города Солнца» отчетливо демонстрирует при­сутствие в ранних социалистических доктринах двух практи­чески несовместимых начал. Верная оценка интеллектуальных, нравственных и т. п. достоинств человека как факторов, при­званных определять его положение в обществе, сплошь и рядом переплетается с установками на авторитарность, аскетизм, с небрежением отдельной человеческой личностью, с равнодуши­ем к созданию соответствующих организационных и правовых условий для ее свободного всестороннего развития.

Вот один из самых разительных примеров указанного проти­воречия. Солярии участвуют в политическом процессе, но учас­твуют скорее в качестве статистов, поскольку голос их не решающий, а в лучшем случае лишь совещательный. Вершат же, по существу, все дела в государстве правитель-первосвя­щенник (Метафизик) и помогающие ему три соправителя (Мощь, 188

Глава 8. Политические и правовые учения эпохи Возрождения и Реформации

Любовь, Мудрость). Жизнь соляриев, взятая фактически во всех ее проявлениях, заранее скрупулезно расписана. Каждый мало-мальски значимый шаг граждан «Города Солнца» направляется и контролируется. Даже имена подбираются «не случайно, но определяются Метафизиком». Солярии удовлетворены своим бытием: никто из них не терпит, по мнению Т. Кампанеллы, никакого недостатка ни в необходимом, ни в утехах. Они не ощущают — скажем от себя — сковывающего их духа однообразия. Этот дух царит над всем. У соляриев одинаковое жилье, одежда и пища, одинаковые занятия, развлечения, строй мыслей, обыкновения и проч. Неповторимость каждого отдель­ного человека, его самостоятельность, инициативность, наличие у него собственных своеобразных потребностей, стремлений в «Городе Солнца» особой ценности не имеют. Доминируют инте­ресы государства, а интересы частных лиц — лишь постольку, поскольку они являются частями государства. Не раз повторит­ся потом в политических доктринах социалистов такое оттирание на далекую периферию потребностей и интересов «частных

лиц».

Типичная для политико-юридических воззрений социалистов рассматриваемого периода деталь. Справедливо уделяя при­стальное нужное внимание вопросам законодательства, которое должно утвердиться в государственно-организованном обществе, базирующемся на общности имущества, на принципах коллективизма, они крайне скупо говорили (если говорили вообще) о правах и свободах индивида, о правовых связях гражданина • и государства, о системе надежных гарантий таких прав и свобод и т. д. Это, кстати говоря, очень характерно и для последующих поколений социалистов.

Ерышев. Истоия политических и правовых учений.

Тема 8.     ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ

эпохи возрождения и реформации

Возрождение и Реформация — самые крупные и знаменитые события позднего западноевропейского средневековья. Для мышления, идеологии и культуры этой эпохи решающей тенденцией был переход от теоцентрического к антропоцентрическому пони­манию мира. Этот процесс диалектический, противо­речивый, сложный. Он осуществлялся повсеместно, но в различных модификациях, вариантах, формах. Для Возрождения и Реформации характерны такие общие моменты, как ломка феодальных и возникновение раннекапиталистических отношений.

Для этой эпохи характерным является новое само­сознание человека и новая его общественная позиция: гордость и самоутверждение, осознание собственной Тема 8.     ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ

эпохи возрождения и реформации

Возрождение и Реформация — самые крупные и знаменитые события позднего западноевропейского средневековья. Для мышления, идеологии и культуры этой эпохи решающей тенденцией был переход от теоцентрического к антропоцентрическому пони­манию мира. Этот процесс диалектический, противо­речивый, сложный. Он осуществлялся повсеместно, но в различных модификациях, вариантах, формах. Для Возрождения и Реформации характерны такие общие моменты, как ломка феодальных и возникновение раннекапиталистических отношений.

Для этой эпохи характерным является новое само­сознание человека и новая его общественная позиция: гордость и самоутверждение, осознание собственной силы и таланта становятся отличительными качествами человека. Именно эпоха Возрождения дала миру ряд . выдающихся индивидуальностей, обладавших ярким темпераментом, всесторонней образованностью и вы­делявшихся среди остальных своей волей, целеустрем­ленностью, огромной энергией.

В области политической и правовой мысли приобрел актуальность тезис о том, что одно из главных слагае­мых достоинства индивида — гражданственность и бескорыстное инициативное служение общему благу, под понятие которого стало подводиться представле­ние о государстве с республиканским устройством, опирающемся на принципы равенства и справедливости.

Для изучения темы следует рассмотреть следующие вопросы: /.   Новая наука о политике. Н. Макиавелли.

2.   Политические и правовые идеи Реформации.

3.   Жан Боден и его учение о государстве.

4.   Политико-правовые идеи европейского социализ­ма XVI—XVII веков.

В истории концепций государства и права видное место принадлежит знаменитому итальянскому мысли­телю Никколо Макиавелли (1469—1527), автору ра­бот "Государь", "Рассуждения о первой декаде Тита Ливия", "История Флоренции" и др. Н. Макиавелли ха­рактеризует самостоятельность, величие и мощь госу­дарства как идеал, для достижения которого политики должны использовать соответствующие средства, не думая о моральной стороне своих поступков и о граж­данской свободе. Отсюда термин "макиавеллизм" для определения беззастенчивой политики, которая добивается своих целей, пренебрегая нормами морали. Государство признается Макиавелли высшим проявлением человеческого духа, а служение государству — целью, смыслом и счастьем человеческой жизни. Почти на полтора века раньше Гоббса Макиавелли обосновывал необходимость государства эгоистической природой человека и потребностью ее насильственного обуздания.

 Одной из попыток растущей буржуазии ослабить феодальные узы в странах Западной и Центральной Европы были реформационные движения, которые ставили своей целью реформу церкви и создание вероучения, соответствующего классовым интересам буржуазии. Эти движения были искрой, упавшей в пороховой погреб. Они послужили сигналом к народным

революционным выступлениям против феодального гнета. У истоков Реформации стоял, являясь крупнейшим идеологом ее бюргерского крыла, немецкий теолог Мартин Лютер (1483—1546). Именно он сформулировал те религиозно-политические лозунги, которые вначале вдохновили и сплотили в Германии практически всех поборников Реформации. Завоевани-ем политико-юридической мысли стал сформулированный в эту эпоху Реформации вывод о том, что свобода мысли и совести есть предпосылка и обязательный признак антидеспотического, демократически организованного человеческого общежития. Видным представителем общественно-политической мысли был сторонник и идеолог французского абсолютистского   государства   Жан   Воден   (1530—1596), который выдвинул идею о государственном суверени­тете. Политико-теоретические взгляды Бодена по сво­ему интеллектуальному содержанию и историческому смыслу представляют собой прорыв к горизонтам по­литико-правовой идеологии Нового времени.

Шульженко Ф.П. Історія вчень про державу і право. Курс лекцій. 1997р.

       Розділ III   ПОЛІТИЧНІ ТА ПРАВОВІ ВЧЕННЯ

У ЗАХІДНІЙ ЄВРОПІ В XV—XVII ст.

 1. Державно-правові концепції

обгрунтування абсолютизму в XV—XVI ст.

У XIV—XV ст. в країнах Західної Європи почався стрімкий занепад феодального устрою.

В 1358 р. у Франції, 1381 р. в Англії, в першій половині XV ст. в Чехії, а згодом (у 1524—1525 рр.) і в Німеччині сталися селянські повстання проти феодального гноблення. Воднораз посилилась бо­ротьба і проти політики церкви в суспільстві, що привело до появи єретичних течій, ідеологами яких були: в Англії Джон Уїкліф (1324—1384), у Чехії Ян Гус (1371—1415). Вони висловлювали думки проти феодальної роздробленості, про необхідність єдиної національної державності, скасування привілеїв церкви, оновлення її на засадах повернення до ранньохристиянських цінностей.

Ці обставини сприяли ліквідації особистої залеж­ності селян від феодалів, збільшенню пропозиції вільної робочої сили, розвиткові виробництва й торгівлі, а в цілому — формуванню нових економіч­них відносин, що своєю чергою ініціювало пошук нових форм державності з якісно іншими владними інститутами, а також розроблення нових правових норм, які регулювали б ці відносини і належним чином забезпечували б захист інтересів власників.

Спробу вирішити ці проблеми зробили пред­ставники ранньобуржуазних вчень про державу і право. Державно-правову думку ранньобуржуазного періоду можна розділити на два етапи.

Для першого етапу (XV—XVI ст.) була характер­ною критика феодального устрою та обгрунтування переваг сильної централізованої монархії; для друго-го (XVII ст.) — перевага раціоналістичного надбання попередніх поколінь, подальше розроблення ідеї природного права, з'ясування проблем співвідношен­ня свободи і права, права і закону, особи і держави.

Крім того, в політико-правовій думці формувалися та обґрунтовувались ідеї громадянського суспільства і правової держави.

Одну з перших світських державно-правових кон­цепцій ранньобуржуазного періоду розробив італій­ський політичний мислитель Нікколо Макіавеллі (1469—1527) у творах "Государ", "Історія Фло­ренції", "Міркування про першу декаду Тіта Лівія". Макіавеллі заперечував теологічний підхід до з'ясу­вання сутності держави і права та обґрунтовував концепцію фортуни (долі). Але воля людини не зовсім підкорена приписам чи випадковості фортуни. Фортуна визначає тільки половину дій людини, в іншому людина вибирає свій шлях сама, відповідно до власних інтересів та устремлінь, погоджуючи свої дії в межах долі з обставинами життя. І навпаки, сліпе підкорення долі, як і повені, призводить до негативних наслідків, тому людина має активно використовувати надану їй можливість свободи волі.

З цього приводу він зазначав, що правителі, які повністю підкорялися долі, не змогли вистояти проти її ударів і втратили владу¹.

На думку Макіавеллі, влада в державі може бути здобутою з допомогою зброї чи милості долі.

Форма держави залежить від кількості правителів. Це, за вченням мислителя, республіки або держави, що управляються "єдиновладно"², — монархії. Останні можуть бути успадкованими або новими, що здобуті з допомогою зброї або в той самий спосіб приєднані до успадкованої монархії.

Значну увагу Макіавеллі приділяв дослідженню процесу утворення монархії. Держава, утворена

¹ Макиавелли Н Государь. - М , 1990. - С. 74.

²Там само.-С4.  64

силою з застосуванням зброї, завдає багато клопоту, і в ній важко утримати владу.

Ліпший і вигідніший шлях — це сприяння співгромадян і хитрість правителя. Таке "єдиновлад­дя" (владу однієї особи) Макіавеллі називав гро­мадським, оскільки воно утворюється завдяки ба­жанню двох суспільних станів: знаті та простого на­роду. Причому прагнення до утворення держави з такою формою правління є одночасно як у знаті, так і в народу. Знать, як менше суспільне угруповання, не може протистояти народові та висуває когось одного, щоб за допомогою його влади захистити свої інтереси. Так само і народ: в особі монарха прагне знайти гаранта своїх прав, що постійно обмежуються знаттю.

Але вдалішою буде монархія, що утворена праг­ненням народу, оскільки "... у народу чесніша мета, ніж у знаті: знать прагне пригноблювати народ, а народ не бажає бути пригнобленим¹.

Навіть більше — з народом, який має ворожий настрій до монарха, вдіяти нічого не можна, оскільки його в державі значно більше, ніж знаті. Тому монарх повинен підтримувати дружбу з наро­дом, який вимагає лише одного — щоб його не пригноблювали.

У разі, якщо монарх отримав владу з рук знаті, то першим його обов'язком повинно бути прагнення заручитися підтримкою народу, вжити заходів для його захисту. Якщо він цього не зробить, то в скрутний час буде відсторонений від влади².

Розмірковуючи про монархію, Макіавеллі віддавав перевагу абсолютній монархії, — адже влада, здійснювана монархом за допомогою магістрату, не може бути надійною, оскільки монарх повністю залежить від волі громадян, що входять до магістрату. "... вони можуть позбавити його влади

Макиавелли Н. Государь. — С. ЗО. ² Там само.-С. 30-31.                            

будь-коли, а тим паче у скрутний час, можуть або виступити проти нього, або ухилитися від виконання його розпоряджень"¹.

Тому мудрий монарх повинен своєчасно сконцент­рувати владу в своїх руках і робити все, щоб народ постійно відчував необхідність у державі та її правителі.

Окрім цього, монарх мусить подбати про утворен­ня державних інститутів, які убезпечували б його свободу. Гарантом цього він убачав (на прикладі Франції) парламент, який стримував би зазіхання на владу знаті й виступав би третейською установою, що "...приборкує сильних і заохочує слабих"².

Необхідною умовою сильної централізованої дер­жави, на думку Макіавеллі, повинні бути гарне за­конодавство, гарне військо і гарні союзники³.

Рівночасно мислитель рекомендував монархові підбирати компетентних і чесних людей до виконав­чої влади, які "... повинні дбати не про себе, а про державу..."⁴.

Король мусить чітко формулювати мету і досягати її всякими засобами. Якщо державі загрожує зане­пад чи втрата незалежності, то в цьому разі він може ігнорувати моральні норми. Навіть більше, монарх постійно знаходиться у стані ворожнечі. Його ото­чують вороги як у державі, так і ззовні. Тому він може нехтувати моральними засадами і застосову­вати насилля, може уподібнюватися левові та лиси­ці⁵. Такий принцип у політиці перегодом отримав назву макіавеллізму.

Пропонуючи абсолютну монархію, Макіавеллі вод­нораз виклав низку цікавих положень, що могли б сприяти розвиткові держави. Це — створення умов

Макиавелли Н. Государь. — С. 31.

² Там само. — С. 56.

³ Там само. - С. 72.

⁴ Там само. - С. 70.

⁵ Там само. - С. 52.

66

для праці обдарованим людям; сприяння розвиткові торгівлі, рільництва й ремесел; встановлення розум­них податків; забезпечення захисту приватної влас­ності¹.

В іншій праці мислителя "Міркування про першу декаду Тіта Лівія" висловлено думку про те, що надзвичайна централізація влади монарха виправдо­вує себе на етапі об'єднання та укріплення держави. Після цього він допускав установлення республікан­ської форми правління, але такої, яка поєднувала б елементи монархії, демократії та аристократії.

Ідею сильної централізованої монархи обстоював також політичний мислитель Франції Жан Боден (1530—1596). Свою політико-правову концепцію він виклав у творі "Шість книжок про республіку". Боден піддав критиці проекти ідеальної держави Платона і вважав, що держава — це сукупність сімей. Але держава відрізняється від сім'ї особливим характером державної влади — її суверенністю, яка і є головною ознакою держави.

Суверенітет, за його вченням, — це необмежена влада над громадянами і підданими. Суверенітет не зв'язаний позитивними законами, він знаходиться над ними. Боден припускав підкорення суверена тільки божественним і природним законам.

Повноваження суверена надзвичайні: він одноосо­бове схвалює закони, має право оголошувати війну і мир, здійснювати судочинство та інші владні функ­ції. У рамки вчення Бодена вкладалася тільки одна форма державності — монархія. Тільки вона єдина може здійснювати надзаконну владу. Ба більше — тільки в монархії можливе чітке функціонування всіх елементів державного механізму, оскільки вони скеровуються однією особою — монархом. Він сти­мулює ефективність одних і стримує інших. Демо­кратичну, аристократичну і тиранічну державність Боден уважав такими, що не можуть забезпечити

Макиавелли Н Государь. — С. 69. З* 67

добробут суспільства. Тиранія є насильницькою фор­мою, що спричинює постійне обурення громадян і, зрештою, непокору; аристократія з її партійними конфліктами теж не в змозі реалізовувати функції держави; найгіршою формою є демократія, оскільки народ нездатний до розумних рішень, а безмежна свобода призводить до анархії та занепаду держави.

Обстоюючи ідею сильної централізованої монархії, Боден не припускав можливості змішаної форми дер­жави, мотивуючи це тим, що суверенітет не може бути поділеним і одночасно належати різним суб'єк­там влади: монархові та аристократії. Суверенна влада неподільна.

Будучи апологетом абсолютизму, Боден усе ж спробував означити межі впливу суверенітету. Його влада безмежна тільки у сфері державних відносин; відносини приватної власності, особисте життя гро­мадян знаходяться поза сферою впливу суверена, вони недоторканні та священні. Безумовно, це поло­ження мало важливе значення для формування основ капіталістичних відносин і становлення ідеї громадянського суспільства.

Право, за вченням Бодена, є досягненням суспіль­ства, бо відрізняє державу від додержавного утворен­ня. Він зазначав, що для з'ясування загальних засад права необхідно осягнути всі системи права, які мали місце в історії людства, використовуючи одно­часно філософський та історичний підходи.

Така методологія давала йому підстави стверджу­вати, що загальними засадами права є вічна істина, а також універсальні зразки, що знайшли відобра­ження в сукупності законодавств різних народів.

Воднораз мислитель зазначав, що позитивне право, встановлюване в державі сувереном, не по­винне суперечити вимогам божественного і природ­ного права, оскільки суверен повністю підкорений Богові та не може оголосити йому війну.

68

2. Держава і право у вченнях мислителів нового часу

В останній третині XVI — на початку XVII ст. ста­лася буржуазна революція в Нідерландах, яка знач­но вплинула на розвиток капіталістичних відносин у протестантських країнах. Згодом (у 1640—1688 рр.) буржуазна революція мала місце в найбільш промис­лове розвиненій Англії. Ці події значною мірою були • підготовлені розвитком мануфактурного виробниц­тва, яке заступило ремесла. Новий спосіб виробниц­тва сприяв поділові праці, зростанню її продуктив­ності, пошукові способів раціоналізації виробничих процесів, стимулював розвиток суспільних і природ­ничих наук,

У той період виникло експериментально-матема­тичне природознавство, у боротьбі між емпіризмом і раціоналізмом подальшого розвитку набула філосо­фія, формувалися підвалини буржуазної правової свідомості.

Велика торговельна і промислова буржуазія, що доступилася до влади, була зацікавленою в модер­нізації держави з її інститутами, а також системи законодавства, які гарантували б безпечне функ­ціонування нових економічних відносин.

! Першу спробу з'ясувати сутність і призначення права й держави за нових умов зробив голландський юрист  і  громадський  діяч  Гуго де  Гроот  Гроцій (1583—1645) у праці "Про право війни і миру. Три книги, в яких пояснюється природне право і право народів, а також принципи публічного права". На думку мислителя, право — це сума соціальних норм. Основою, витоками права є прагнення індивідів до спокійного спілкування з іншими. |

Г. Гроцій проводив чітку межу між природним правом і правом, установленим волею. Останнє, за його вченням, установлюється волею Бога або лю­дей. Право, що його встановили своєю волею люди,

 69

за своїм спрямуванням має дві сфери регулювання. Перша сфера — це суспільні відносини в державі, друга — міжнародні відносини (це право Г. Гроцій називав правом народів). Право, що встановлюється волею людей, має відповідати вимогам природного права. Тільки в цьому випадку воно буде спрямоване на захист або відновлення справедливості.

В основу божественного права покладено волю Бога. Опосередковано Бог впливає і на природне право, оскільки він — Творець природи, частиною якої є й людина. Але порядок природи знаходиться поза межами впливу Бога. Тому і природне право не підпадає під вплив божественного права.

Від категорії "право" Г. Гроцій відрізняв кате­горію "закон". Останній, на його думку, — це засіб, за допомогою якого здійснюється право, він силою примушує людей дотримуватися норм права. Ця сила уособлена в державі.

¹ Стосовно походження держави мислитель заува­жував, що люди об'єднуються в державу добровіль­но, задля особистого захисту і протистояння насильству, та зобов'язуються виконувати цей договір, а також норми права, що встановлюються для підтри­мання порядку.

У державі панує громадянська влада, яка є верхов­ною і суверенною. Держава здійснює владні функції з допомогою політичних інститутів.

Г. Гроцій обстоював ідею мирного співіснування народів, зауважуючи, що основою їхніх відносин мають бути виключно право і справедливість, вико­нання договорів.

Видатним фундатором державно-правових учень нового часу був англійський мислитель Томас Гоббс (1588—1679). Проблеми державності, права, закон­ності, миру і порядку досліджувались ним у працях "Філософські засади вчення про громадянина", "Левіафан, або Матерія, форма і влада держави цер­ковної та громадянської".

70

Гоббс розглядав три моменти становлення полі­тичного організму: природний стан — перехід до дер­жави — державний стан.

У природному стані, зазначав Гоббс, нема загаль­ної влади, нема законів і, відповідно, нема й спра­ведливості. У цьому стані нема власності, кожен має право на все, у тому числі й на життя іншої людини. У природному стані точиться "війна всіх проти всіх". Людина, як істота егоїстична, завжди знаходиться під страхом смерті, під впливом інстинкту самозбе­реження,   які  перемагають  усі інші  почуття.  Але розум,   здатність   людей  розмірковувати  вказують умови виходу з цього стану. Ці умови — природні закони.  Гоббс  назвав до двадцяти таких  законів, серед яких: прагнення до миру; необхідність вико­нання укладених угод; відмова кожного від своїх прав тією мірою,  якою цього вимагають інтереси миру й самозахисту, та ін. Але наявність природних законів ще не веде до миру та безпеки. Закон може виконуватися за допомогою примусу і сили. Такою силою є, у вченні Гоббса, держава.

Вона утворюється за взаємною угодою людей за­вдяки злиттю окремих сил і воль в єдину Міць і Силу, носієм якої є суверен. Суверен (одна особа чи група людей) не може втратити влади, підлеглі не можуть протестувати або засуджувати дії суверена. Він володіє суворою владою, правом оголошення війни і укладення миру, здійснення правосуддя. Влада суверена в державі має бути абсолютною.

Аналізуючи й конструюючи систему державності, Гоббс зупинився на тому, в який спосіб прими­ряються в державі страх і свобода, свобода й необхідність. "... подібно до того, як люди для досяг­нення миру та обумовленого ним самозбереження створили штучну людину, яку ми називаємо держа­вою, так само вони створили штучні ланцюги, які називаються громадянськими законами". Свобода підданих випливає з замовчання законів. Взагалі "суверен має право на все лише за умови, що, сам

71

за своїм спрямуванням має дві сфери регулювання. Перша сфера — це суспільні відносини в державі, друга — міжнародні відносини (це право Г. Гроцій називав правом народів). Право, що встановлюється волею людей, має відповідати вимогам природного права. Тільки в цьому випадку воно буде спрямоване на захист або відновлення справедливості.

В основу божественного права покладено волю Бога. Опосередковано Бог впливає і на природне право, оскільки він — Творець природи, частиною якої є й людина. Але порядок природи знаходиться поза межами впливу Бога. Тому і природне право не підпадає під вплив божественного права.

Від категорії "право" Г. Гроцій відрізняв кате­горію "закон". Останній, на його думку, — це засіб, за допомогою якого здійснюється право, він силою примушує людей дотримуватися норм права. Ця сила уособлена в державі.

¹ Стосовно походження держави мислитель заува­жував, що люди об'єднуються в державу добровіль­но, задля особистого захисту і протистояння насильству, та зобов'язуються виконувати цей договір, а також норми права, що встановлюються для підтри­мання порядку.

У державі панує громадянська влада, яка є верхов­ною і суверенною. Держава здійснює владні функції з допомогою політичних інститутів.

Г. Гроцій обстоював ідею мирного співіснування народів, зауважуючи, що основою їхніх відносин мають бути виключно право і справедливість, вико­нання договорів.

Видатним фундатором державно-правових учень нового часу був англійський мислитель Томас Гоббс (1588—1679). Проблеми державності, права, закон­ності, миру і порядку досліджувались ним у працях "Філософські засади вчення про громадянина", "Левіафан, або Матерія, форма і влада держави цер­ковної та громадянської".

70

Гоббс розглядав три моменти становлення полі­тичного організму: природний стан — перехід до дер­жави — державний стан.

У природному стані, зазначав Гоббс, нема загаль­ної влади, нема законів і, відповідно, нема й спра­ведливості. У цьому стані нема власності, кожен має право на все, у тому числі й на життя іншої людини. У природному стані точиться "війна всіх проти всіх". Людина, як істота егоїстична, завжди знаходиться під страхом смерті, під впливом інстинкту самозбе­реження,   які  перемагають  усі інші  почуття.  Але розум,   здатність   людей  розмірковувати  вказують умови виходу з цього стану. Ці умови — природні закони.  Гоббс  назвав до двадцяти таких  законів, серед яких: прагнення до миру; необхідність вико­нання укладених угод; відмова кожного від своїх прав тією мірою,  якою цього вимагають інтереси миру й самозахисту, та ін. Але наявність природних законів ще не веде до миру та безпеки. Закон може виконуватися за допомогою примусу і сили. Такою силою є, у вченні Гоббса, держава.

Вона утворюється за взаємною угодою людей за­вдяки злиттю окремих сил і воль в єдину Міць і Силу, носієм якої є суверен. Суверен (одна особа чи група людей) не може втратити влади, підлеглі не можуть протестувати або засуджувати дії суверена. Він володіє суворою владою, правом оголошення війни і укладення миру, здійснення правосуддя. Влада суверена в державі має бути абсолютною.

Аналізуючи й конструюючи систему державності, Гоббс зупинився на тому, в який спосіб прими­ряються в державі страх і свобода, свобода й необхідність. "... подібно до того, як люди для досяг­нення миру та обумовленого ним самозбереження створили штучну людину, яку ми називаємо держа­вою, так само вони створили штучні ланцюги, які називаються громадянськими законами". Свобода підданих випливає з замовчання законів. Взагалі "суверен має право на все лише за умови, що, сам

71

будучи підданим Бога,  він зобов'язаний через це дотримуватися природних законів"¹.

Широке тлумачення прав суверена не залишає місця для волевиявлення підданих. Природний і дер­жавний закони збігаються за змістом, законодавцем же (творцем державних законів) є суверен. Суверен державним законам не підлягає та є підзвітним без­посередньо Богові.

Держави не вічні. Вони ослаблюються й занепада­ють, але не внаслідок дії об'єктивно-історичних чин­ників, а через недосконалість їхніх законів, недо­статність абсолютної влади, приватних суджень про добро і зло. Знесилює державу і свобода висловлю­вань проти верховної влади.

Абсолютна влада, підкреслював Гоббс, грун­тується на принципах розуму. Досі створювалися не­досконалі держави, принципи розуму зроблять існу­вання держав довговічним.

Суверен виконує свої обов'язки верховного пасти­ря за божественним правом, він навіть може викону­вати функції священика: хрестити, освячувати храми, виконувати інші таїнства. Лише державні турботи перешкоджають йому в цьому. Отже, суве­рен — цар і священик "за божественним правом". Якщо суверен — християнин, то він — глава церкви.

На думку Гоббса, все, що потрібне для спасіння, міститься в двох чеснотах: вірі в Христа й підкоренні законам. Якби остання з цих чеснот була доскона­лою, то її однієї було б для нас досить.

У Гоббса постійно повторюється (в різних варіан­тах) схема: підкорення божественному, себто при­родному, законові, а отже, й громадянському, й за­конові суверена (бо суверен гарантує природні закони, а природні закони є основою громадянських законів) — це безконечний процес покаяння, за яким слідує хрещення (віра в те, що Ісус — Христос), а

Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма й власть государства церковного и гражданского. — М., 1936. — С. 234.

72

відтак   —   прийняття   до   Царства   Божого,   тобто спасіння.

Усе це здійснюється в державі через посеред­ництво царя й первосвященика — суверена. Якщо суверен — християнин, то він — посередник спасін­ня, який надає йому форми обов'язковості (закону). "Не може бути тому ніякої суперечності між зако­нами Бога і законами християнської держави"¹.

Отже, Гоббс пропонував проект держави, яка є: засобом приборкання пристрастей у досягненні мир­ного стану (1-й ступінь); засобом сходження до Цар­ства Божого через спокуту, розкаяння, хрещення, спасіння (2-й ступінь).

Сама держава має влаштовуватися за принципами розуму. Вона є втіленням небесної могутності, а точ­ніше — Царством Божим на землі. Такої авторитет­ності держава набуває через угоду. " Гоббсівська державно-правова концепція значною мірою вплинула на нідерландського мислителя Бару-ха (Бенедикта) Спінозу (1632—1677). У своєму "Бо­гословсько-політичному трактаті" Спіноза обстоював тезу, що людина насамперед залежить від закону "природної необхідності", що випливає з самої природи. Але, крім цього, вона залежить і від законів, що встановлені волею самих людей для без­печного та зручного життя.

Спіноза зазначав, що перший ("божественний") закон має на меті лише найвище благо, а інший ("людський") — це образ життя, він служить збере­женню держави.

Життєдіяльність людини, за Спінозою, базується на "праві природи", тобто на законах або правилах, згідно з якими все відбувається.

І тому, зазначав мислитель, природне право всієї природи і, відповідно, кожного індивіда поширюєть­ся настільки далеко, наскільки може сягнути їхня міць.

Гоббс Т. Левиафан... — С. 564.

73

Природний стан, природна міць і природне пра­во — це те саме. Якби люди жили за приписами розуму, то "право природи" визначалося б могутніс­тю розуму. Але люди частіше керуються нахилами, а не розумом.

Тому виникають дві можливості реалізації людсь­кої життєдіяльності: перша — загальна (як для тих, що керуються розумом, так і для тих, що керуються нахилами. Всі вони діють за законами природи, тобто за приписами природного права); друга спи­рається на розум і незалежну волю.

Означене протиріччя породжує співвідношення "чужоправності" та "своєправності". Кожен буває "чужоправним" доти, доки знаходиться під владою іншого, і "своєправним", коли може жити по-своєму, відбити всіляке насилля, помститися за заподіяну шкоду. Найбільш "своєправні" та вільні ті, чий ро­зум найбільш широкий і хто найбільш ретельно ним керується. Навіть більше, природне право кожного зосібна нікчемне, воно скоріше існує в уяві, ніж у дійсності. Дійшовши згоди та об'єднавши свої сили, люди мають більше прав відносно природи, ніж один із них. Що більше людей об'єднається, то більшими правами вони володітимуть.

Входячи до такого об'єднання, кожна людина повинна виконувати всі приписи, встановлені загальною згодою. Це право, як зазначав Спіноза, "...визначається могутністю народу ... називається верховною владою" ¹.\Наявність верховної влади ут­ворює громадянський стан. Сукупне тіло верховної влади називається державою. \

Люди, оскільки вони згідно з правом користую­ться всіма благами держави, називаються громадя­нами, а позаяк вони мусять коритися приписам законів держави — підданими.

¹  Спиноза   Б.   Политический   трактат  //   Избр.   произведения: В 2 т. - М., 1957. - Т. 2. - С. 291.

На думку Спінози, право верховної влади є не що інше, як природне право, визначуване могутністю народу, а не кожної особи окремо. Волю держави необхідно вважати "волею всіх", а рішення держави повинне визнаватися як рішення кожногоЛ

Держава виникає на основі суспільного договору через необхідність влади і законів стримувати пристрасті людей. Звідси призначення держави, за Спінозою, полягає в тому, щоб полегшити кожній людині можливість керуватися розумом і тим здобу­вати свою свободу.

Як і Т. Гоббс, Б. Спіноза був апологетом сильної державної влади. Але, на відміну від свого попе­редника, він заперечував втручання верховної влади в особисте життя людей і накидання законів їхній совісті, свободу якої він усебічно обстоював. Свобода, на його думку, найкраще забезпечується демо­кратичною формою правління

Чільне місце серед авторів державно-правових концепцій того часу посідав англійський філософ Джон Локк (1632—1704). Він погоджувався з тим, що в додержавному стані панував природний закон. Але цей стан відрізняється від гоббсівської "війни всіх проти всіх". Закон природи, вважав Локк, як прояв природної розумності світоустрою вимагає миру і збереження всього людства¹.

У природному стані людина, задовольняючи свої інтереси й потреби, захищаючи своє життя, свободу і майно, прагне не заподіяти шкоди іншій людині.

Самозахист кожним своїх природних прав із пере­ходом від природного до громадянського стану замі­нюється захистом прав і свобод особистості публіч­ною владою. (Відповідно до угоди про утворення дер­жави люди не відмовляються від своїх природних прав, закон природи й надалі діє в державі, визнача­ючи мету і межі повноважень політичної влади.)

Локк Дж. Два трактата о правлений // Сочинения: В 3 т. — М., 1988. - Т. 3. - С. 265.

75

Розглядаючи співвідношення свободи і права, природного і громадянського права, Локк відкидав твердження Гоббса, що це протилежні, несумісні явища.\Він зауважував, що метою закону є не зни­щення чи обмеження свободи, а навпаки — її збере­ження й розширення¹.\Свобода людей в умовах існу­вання системи правління полягає в тому, щоб жити згідно з приписами законів, загальних для кожного і встановлених законодавчою владою.

^Закони, що встановлюються державою, повинні, на думку Локка, відповідати вимогам природного права, бо люди, переходячи до громадянського ста­ну, не повністю відмовляються від природних прав. Вони залишають за собою право на життя, на воло­діння майном, свободу і рівність. ^

\Якщо громадянські закони відповідають природ­ному праву, то закони стають правовими. І навпакиД якщо така відповідальність відсутня і в системі управління превалюють деспотизм і свавілля, то люди можуть чинити опір незаконним діям дер­жавних властей і вимагати зміни форми правління. \ Влада суспільства або створеного людьми законо­давчого органу ніколи не може поширюватись далі, ніж це потрібно для загального благаДХоч би хто володів законодавчою владою, він зобов'язаний уп­равляти відповідно до встановлених законів, а не з допомогою імпровізованих указів, для досягнення миру, безпеки та суспільного блага народу. \ Оскільки з моменту об'єднання людей у суспіль­ство більшість володіла всією владою спільно, то цей загал мав змогу застосувати владу для створення законів та їх реалізації призначеними посадовими особами. За Локком, можливі форми правління: демократія — коли сам загал створює закони та призначає для виконання цих законів посадових осіб; олігархія — коли загал передає законодавчу владу в руки кількох осіб та їхніх спадкоємців або

¹ ЛоккДж. Два трактата о правлений. - С. 50.

76

послідовників; монархія — коли влада передається в руки однієї особи. ^Суспільство в разі потреби може встановлювати складні та змішані форми правління. Аналіз форм правління дав змогу Локкові вивести загальне визначення держави: "Під державою я... маю на увазі не демократію чи будь-яку іншу форму правління, але будь-яке незалежне співтовариство"¹. Якщо основною метою вступу людей до суспіль­ства є намагання мирно та безпечно користуватися своєю власністю, то основним засобом для цього слу­жать закони, встановлені в цьому суспільстві. Якщо першим і основним природним законом є збережен­ня суспільства, то першим і основним позитивним законом усіх держав є встановлення законодавчої влади. Суспільство встановлює межі та повноважен­ня законодавчої влади: законодавчий орган не повинен і не може передавати законодавчу владу нікому, крім тих, кому її довірив народ; законодавча влада повинна діяти на основі опублікованих законів, які не можуть змінюватись у кожному окре­мому випадку.

\Локк переконаний у необхідності поділу влади на законодавчу, виконавчу й федеративну. Законодавча вища влада залишається за народом, який здійснює її через своїх обранців (парламент). \Це влада, котра має право вказувати, як повинна застосовуватись сила держави для збереження співтовариства та його членів. Виконавча влада підпорядкована парламен­тові. В разі необхідності парламент у змозі її замі­нити. Король є частиною обох гілок влади (позаяк санкціонує закони), та, власне, він хіба що номіналь­ний голова уряду.Він царює, але не править. Феде­ративна влада є органом, який обстоює інтереси дер­жави в міждержавних стосунках ." Їй належить право вирішення питань щодо війни, миру, союзів і договорів з іноземними державами та окремими іно­земцями. \Федеративна влада, ясна річ, знаходиться

Локк Дж. Два трактата о правлений. — С. 338.

77

в  руках  парламенту,  але  реальне виконання  цієї функції — справа уряду.

\Локк уважав, що в конституційній державі, котра діє заради збереження співтовариства, може бути лише одна верховна влада — законодавча, якій решта гілок влади під порядковується. Але законо­давча влада є довіреною. Саме тому верховна влада залишається за народом. Він має право замінити за­конодавчу владу, яка діє всупереч довірі народу. Виконавча влада підпорядкована й підзвітна законодавчій і може в разі потреби бути зміщеною та заміненою. Ідея Локка про поділ влади на законодав­чу і виконавчу була підтримана багатьма представ­никами Просвітництва.

Автором    оригінальної    державно-правової    кон­цепції  був   англійський   представник   нового  часу .Девід Юм (1711—1776).

Він будував свою теорію виходячи з почуттів. Роз­різняв природні та штучні почуття. До першої групи він відносив любов, ненависть, співчуття та ін., тобто природні реакції людини; до другої — штучні по­чуття. Правове почуття, на його думку, і є одним із штучних надбань людства, що бере початок в умовах і потребах його життя. Норми правопорядку встанов­лені штучно, але вони не свавільні. Вони визначаю­ться природними законами, тим загальним, що при­таманне людству взагалі. Життя людей перебігає за умов менш сприятливих, аніж життя сильних звірів. Але порівняно з останніми люди володіють значною перевагою — розумом. Людина може боротися з суворістю природи, але фізичні засоби боротьби, якими вона володіє, незначні. Свою слабкість люди­на може врівноважити тільки з допомогою суспільної організації, суспільства¹. Суспільна організація виникає стихійно, повільно, але на основі взаємної згоди. Уявлення про правопорядок,

Юм Д. Трактат о человеческой природа // Сочинения: В 2 т. — М, 1966. - Т. 1. - С. 639.

78

обов'язки і власність з'являються у людей разом із виникненням суспільства: поза ним ці ідеї не мають підстав для існування. Ніяка природна схильність не змогла б змусити людей відмовитися від загарбання чужого багатства. Тільки злидні, невідповідність кількості благ потребам людей дають підстави для встановлення приватної власності.

Якби всього було вдосталь, то ніхто не огороджу­вав би свого майна. Якби всіх благ було стільки, скільки повітря, то не було б підстав для виникнення соціального порядку. Тому Юм уважав, що норми правопорядку значною мірою залежать від інтересів. "Дії політиків" можуть впливати на укріплення поваги до правопорядку, але не можуть породжувати його. Основа поваги до законів полягає в самих умо­вах суспільного життя. Тому регулювання відносин власності належить здійснювати загальними закона­ми, що є обов'язковими для всіх членів суспільства.

Перша постанова чи перший закон, ухвалені в суспільстві, повинні були надати можливість кожній людині користуватися тими благами, якими вона володіла на момент його прийняття. Але не тільки це є джерелом виникнення власності. Окрім цього, Д. Юм вирізнив іще чотири такі джерела: 1) право першого захоплення; 2) право давності; 3) право при­росту і спадку; 4) право і продукт власної праці.

Аналізуючи проблеми виникнення держави і права, Д. Юм виходив із того, що люди поводяться під впливом афектів і віддають перевагу особистим інтересам. Задовольняючи їх, вони ніколи не пого­дяться добровільно коритися владі, яка вимагає від них відмови від природних прагнень. Тому ніякі пра­вові норми не мають реального значення без примусу.

Державна влада апелює до основних законів люд­ської психіки, з допомогою примусу і страху вимагає, щоб у дотриманні правових норм люди вба­чали близький свій інтерес, а в їх порушенні — від­далений. Наприклад, безпосередній інтерес сильного

79

полягає в тому, щоб силою заволодіти майном слабо­го. Але влада держави під страхом покарання прищеплює йому повагу до благ інших людей.

Завдяки примусові відбувається зміна в порядку інтересів: близький інтерес стає віддаленим, а від­далений — близьким. Особи, котрим у суспільстві доручено владу, складають уряд.

Володіючи владою, вони задоволені своїм суспіль­ним становищем, тому безпосереднім їхнім інтересом є збереження встановленого порядку. Таке похо­дження, за Д. Юмом, громадянського уряду і грома­дянського суспільства. Мислитель обстоював тезу, що держава є органом примусу та охорони приватної влади, а суспільство — продуктом власності. Себто Д. Юм у своїй теорії розрізняв такі категорії, як дер­жава й суспільство.

Ідеї мислителів епохи Відродження та нового часу про походження й сутність держави і права, спів­відношення права й закону, суспільства й держави стали базою для подальшого розвитку державно-пра­вових ідей представниками європейського Просвіт­ництва.

ЛІТЕРАТУРА

Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государ­ства церковного и гражданского. — М., 1936.

Гоббс Т. Философские основания учения о гражданине. — М., 1914.

Гроций Г. О праве войны и мира. Три книги, в которых объясняются естественное право и право народов, а также принципы публичного права / Пер. с лат. А. Л. Саккетти. — М., 1956.

Локк Д. Два трактата о правлении // Антология мировой

80

философии: Сб. филос. текстов. — К., 1991. — Т. 1. — Ч. П.

Макиавелли Н. Государь. — М., 1990.

Нерсесянц В. С. Право и закон. — М., 1983.

Семенов В. Г., Шаповал В. Н., Шульженко Ф. Ф. К вопросу о философских основаниях права. — К., 1995. — С. 19—29.

Семенов В. Г., Шульженко Ф. П. Формування ідеї грома­дянського суспільства та правової держави в за­хідноєвропейській філософії XVII—XVIII століть. — К., 1995. — С. 6—38.

Спиноза Б. Политический трактат // Избранные произве­дения. — М., 1957. — Т. 2.

Юм Д. Трактат о человеческой природе // Сочинения: В 2 т. — М., 1966. — Т. 1. История политических и правовых учений / Под ред. В. С. Нерсесянца. — М., 1995.

81