Курсовая работа: Общая характеристика правовой системы Европейского Союза

Содержание

Введение

1. Понятия, особенности и структура европейского права

2. Европейское, национальное и международное право

3. Институты и органы сообществ и союза: принципы построения и деятельности

Заключение

Список использованных источников

Введение

Актуальность темы курсовой работы. Европейский союз (Евросоюз) — объединение 27 европейских государств, подписавших Договор о Европейском союзе (Маастрихтский договор). ЕС — уникальное международное образование: он сочетает признаки международной организации и государства, однако формально не является ни тем, ни другим. Союз не является субъектом международного публичного права, однако имеет полномочия на участие в международных отношениях и играет в них большую роль. Идеи панъевропеизма, долгое время выдвигавшиеся мыслителями на протяжении истории Европы, с особой силой зазвучали после Второй мировой войны. В послевоенный период на континенте появился целый ряд организаций: Совет Европы, НАТО, Западноевропейский союз. Первый шаг в сторону создания современного Евросоюза был сделан в 1951: ФРГ, Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Франция, Италия подписали договор об учреждении Европейского объединения угля и стали (ЕОУС, ECSC — European Coal and Steel Community), целью которого стало объединение европейских ресурсов по производству стали и угля, в силу данный договор вступил с июля 1952 года. С целью углубления экономической интеграции те же шесть государств в 1957 учредили Европейское экономическое сообщество (ЕЭС, Общий рынок) и Европейское сообщество по атомной энергии. Самым важным и широким по сфере компетенции из этих трёх европейских сообществ являлось ЕЭС, так что в 1993 году оно было официально переименовано в Европейское сообщество. Процесс развития и превращения этих европейских сообществ в современный Европейский союз происходил путём, во-первых, передачи всё большего числа функций управления на наднациональный уровень и, во-вторых, увеличения числа участников интеграции.

Европейское право занимает особое место среди правовых дисциплин. Знание европейского права становится все более важным не только для тех, кто непосредственно связан с международными отношениями, но и для всех, кто хочет ориентироваться в мировой политике и экономике, независимо от профессиональной деятельности. Нормы европейского права становятся частью национальных правовых систем государств, знание их основ все более необходимо для защиты физическими и юридическими лицами своих прав внутри страны. Как и Европейский союз в целом, его правовая система представляет с собой сложное образование. Основным его компонентом является право Европейского сообщество, в которое обычно включают также учредительные договоры и правовые аспекты институтов ЕС, созданные в рамках Европейского объединения угля и стали и Евратома.

Тема курсовой работы: «Общая характеристика правовой системы ЕС».

Объектом исследования в курсовой работе является объективная реальность, то есть это те нормативные правовые акты, которые отражают и регулируют правовую систему Европейского союза.

Предметом исследования курсовой работы является правовая система ЕС и европейских сообществ и принципы её построения.

Цель исследования состоит в том, чтобы на основе полученных в ходе обучения знаний, правильно, всесторонне и объективно раскрыть тему темы курсовой работы.

Задачи исследования предопределяются целью исследования и состоят в том, чтобы:

- дать понятие и изложить особенности и структуру европейского права;

- охарактеризовать европейское, национальное и международное право;

- проанализировать институты и органы сообществ и союза: принципы построения и деятельности.

Структура курсовой работы включает: титульный лист, содержание, введение, три раздела, заключение, список использованных источников.

1. Понятия, особенности и структура европейского права

Термин "европейское право" употребляют чаще всего в трех значениях.

1. Зачастую им именуют совокупность национальных правовых систем европейских государств. В этом случае термин "европейское право" используется как собирательное понятие для обозначения всей семьи европейских правовых систем, несмотря на их весьма существенные, порой принципиальные различия, среди которых особенно значительно различие между англосаксонским общим и доминирующим в континентальной Европе романо-германским правом.

2. Термин "европейское право" используется также для обозначения той части международно-правовых норм, посредством которых регулируются отношения между европейскими государствами в самых различных областях. Как правило, такие нормы права формулируются в многосторонних конвенциях и соглашениях, заключаемых европейскими государствами, или даже в двусторонних договорах и соглашениях, регулирующих отношения между теми или иными европейскими государствами. Иначе говоря, в этом случае термин "европейское право" используется для обозначения региональной или даже субрегиональной международно-правовой системы, складывающейся преимущественно во взаимоотношениях между государствами Европейского континента.

3. Наконец, и это наиболее существенно, термин "европейское право" используется для обозначения совокупности правовых норм, регулирующих взаимоотношения, складывающиеся в рамках европейских интеграционных объединений, в рамках Европейских сообществ и Европейского Союза [5. с. 89].

При этом важно иметь в виду, что право Сообществ и право Европейского Союза — во многом совпадающие, но не идентичные понятия. Правовой режим норм, применяемых в рамках Сообществ, образующих первую опору Союза, и норм, применяемых в рамках второй и третьей опор, обладают значительными отличиями. Это касается, в частности, таких важных характеристик, как происхождение этих норм, круг субъектов, порядок действия и применения юрисдикционной защиты. Соответственно, используя термин "европейское право", необходимо учитывать особенности его внутренней структуры, порождаемые гетерогенностью и сложной структурой самого Европейского Союза. Кроме того, в силу прямой отсылки, содержащейся в учредительных актах ЕС, можно считать инкорпорированными в право Европейских сообществ также положения Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, подписанной 4 ноября 1950 г. в Риме. Во всяком случае, это относится к той ее части, которая содержит изложение основных прав и свобод. Участниками этой Конвенции являются все члены Совета Европы, в том числе и все государства, входящие в ЕС. Соответственно, можно считать, что европейское право включает право Европейских сообществ, право Союза и положения Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, во всяком случае, в той ее части, которая гарантирует основные права и свободы. В этом последнем своем значении термин "европейское право" и используется в настоящей работе.

Конечно, шесть государств (Франция, Италия, страны Бенилюкса и ФРГ), подписавших Договор об образовании каждого из трех Европейских сообществ, были весьма амбициозны, прокламируя создаваемые ими правовые нормы европейским правом. Эти страны представляли собой лишь небольшое число европейских государств. Хотя они и включали высокоразвитые государства, у них явно не было достаточно солидных оснований для того, чтобы претендовать на представительство всей Европы в целом, как равно и на то, чтобы именовать создаваемое ими право европейским. Однако последующая эволюция Европейских сообществ показала, что такого рода притязания были не безосновательны. В отличие от всех других интеграционных группировок, создававшихся в Европе или за ее пределами, Европейские сообщества выдержали проверку временем. Они смогли заметно консолидировать свои позиции, укрепить свое влияние в мире и расширить пространственные пределы своего существования за счет присоединения все новых и новых государств. К шести странам-учредителям прибавились Великобритания, Ирландия и Дания в 1972 г., Греция — в 1974 г., Испания и Португалия в 1986 г. С 1 января 1995 г. членами ЕС стали Швеция, Финляндия и Австрия. На очереди принятие еще пяти государств, с которыми ведутся переговоры, а заявки на вступление в ЕС подали более десяти европейских государств. Таким образом, сегодня уже можно говорить о том, что термин "европейское право" отражает участие в формировании этого права и его реализации значительной, а в перспективе и большей части европейских государств. Термин "европейское право" не стал еще общеупотребительным, но получает все более широкое распространение в специальной литературе.

Наряду с термином "европейское право" в литературе для обозначения того же понятия используются и другие термины. Чаще всего говорят о праве Европейских сообществ или о праве Европейского Сообщества, как это делает, например, британский профессор Э.К. Хартли. Такое наименование вынесено, в частности, в заголовок его интересной монографии, переведенной на русский язык и изданной в 1998 г. Впрочем, сам термин "Европейское Сообщество" используется зачастую как собирательный, а не просто для обозначения одного из трех объединений. Важно, конечно, иметь в виду, что общие принципы построения Сообщества, их цели, институциональная структура и, что особенно важно, правовая система закреплены, прежде всего, в Договоре о ЕС. Они воспроизведены в двух других договорах — о ЕОУС и Евратоме, представляющих интерес скорее с точки зрения выявления их особенностей.

Используют и такой термин, как "право Европейского Союза". Это было сделано, например, авторами учебного пособия, подготовленного Московской государственной юридической академией и изданного в 1997 г. под редакцией проф. С.Ю. Кашкина. Использование этого термина, очевидно, вполне правомерно, особенно если необходимо подчеркнуть, что речь идет не только о праве ЕС, но захватывает и другие сферы интеграции. Некоторые уточнения делают авторы обстоятельного учебного пособия, подготовленного Российским университетом дружбы народов. Они озаглавили его "Право Европейского Союза: правовое регулирование торгового оборота".

Наконец, можно отметить и еще одну точку зрения, согласно которой европейское право объемлет как право Европейского Союза, так и национальное право государств-членов. Однако она не получила пока широкого распространения и поддержки в доктринальном плане. Использование различных терминов в той или иной степени отражает реальное положение дел, структурную разнородность и сложность изучаемого явления. Однако они нуждаются в некоторых пояснениях и уточнениях.

Термин "право Европейского Сообщества" вполне приемлем и правомерен, когда речь идет о той части норм европейского права, которые неразрывно связаны с Европейским Сообществом, и обладает в силу этого особым правовым режимом и свойствами. Следует, однако, иметь в виду, что начиная с подписания Маастрихтского договора 1992г. об образовании Европейского Союза этим термином официально обозначается только одно из трех, а именно бывшее Европейское экономическое сообщество. Причем, введя термин "Европейское Сообщество", страны, подписавшие Маастрихтский договор, сохранили самостоятельность двух других Сообществ, а соответственно и разность юридических оснований их существования и особенности правового регулирования. В результате применение термина "право Европейского Сообщества" может породить сомнения в его применимости к двум другим Сообществам — ЕОУС и Евратому, оставляя открытым вопрос о том, интегрируются ли они в правовую систему Европейского Сообщества. Это создает, конечно, некоторые неудобства терминологического порядка, хотя вряд ли может породить серьезные правовые коллизии. В обоснование употребления этого термина можно сослаться и на то, что система норм, создаваемых в ЕС, практически и образует общее право Сообществ. Соответственно широко употребляемый в современной литературе термин "право ЕС" на деле характеризует правовую систему не одного, а всех трех Сообществ, образуя стержень и основу самого европейского права. Хотя, очевидно, лингвистически точнее говорить о праве Сообществ, а не Сообщества.

Требует уточнения и использование термина "право Европейского Союза". Европейский Союз отличается весьма сложной и разнородной (гетерогенной) внутренней структурой. Союз образуют Европейские сообщества, дополненные сферами политики и формами сотрудничества, предусмотренными Договором о его создании. Сообщества и другие сферы политики и формы сотрудничества получили наименование "трех опор Союза". Однако было бы неверным сделать на этом основании вывод, что все три "опоры" равнозначны и имеют одинаковую юридическую природу. Каждое из трех Сообществ, образующих т. н. первую опору, сохраняет статус юридического лица, и в рамках и пределах этих Сообществ действует система правовых норм, обязательных для всех государств-членов и порождающих непосредственно права и обязанности физических и юридических лиц, находящихся под их юрисдикцией. Особенно важное значение имеет то обстоятельство, что основная часть этих правовых норм создается институтами самих Сообществ. Эти нормы имеют прямое действие и обеспечены юрисдикционной защитой [8. с. 121].

Что касается второй опоры — общей внешней политики и политики безопасности — и третьей опоры — сотрудничества полиций и судов в уголовно-правовой сфере, — то практически в этих областях сотрудничество в значительной мере осуществляется на международно-правовой основе, и формы этого сотрудничества зачастую схожи с теми, которые приняты в международном общении и в практике международных организаций. Это позволяет сделать вывод о том, что термин "право Европейского Союза" может быть использован как охватывающий все разновидности правовых механизмов, используемых в рамках Союза. Но при этом необходимо иметь в виду, что его нельзя смешивать с понятием "право Европейских сообществ". Иное может породить неправильное истолкование и применение основных принципов и качественных характеристик слагаемых европейского права. Сказанное не исключает возможность постепенного сближения различных правовых режимов в рамках Союза. Регулятивная модель сотрудничества государств в пределах второй и третьей опоры претерпевает определенную эволюцию. В частности, если решения, касающиеся общей стратегии, определения общей позиции государств — членов ЕС в сфере внешней политики, принимаются при общем согласии государств — членов Европейского Союза, то, что касается мер по реализации, процедура может быть иной. Более того, подписанный в Амстердаме Договор допускает возможность принятия определенных директив органами наднационального сотрудничества, прежде всего Комиссией ЕС, во исполнение указаний или решений, выработанных Европейским Советом или принятых Советом Европейского Союза. Это позволяет сделать вывод о том, что право Сообществ, не охватывая регулирование той части юрисдикции Союза, которая относится ко второй и третьей опорам Европейского Союза, вместе с тем может оказывать определенное воздействие и на эту область взаимоотношений между государствами. Сказанное еще раз подтверждает разнообразие основных составляющих европейского права, которое должно быть принято во внимание при его характеристике. Кроме того, нельзя не учитывать и особенности формирования и реализации положений Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод как составляющей европейского права. Наконец, можно констатировать, что по мере углубления интеграционных процессов происходит постепенное распространение правовых установлений Сообществ, хотя бы частично, на две другие опоры Европейского Союза. Это, в частности, подтверждается интеграцией в право Сообществ Шенгенских соглашений, которая предусмотрена Амстердамским договором, а равно распространением юрисдикции Суда ЕС и на некоторые другие области третьей опоры в том, что касается преюдициальной процедуры, толкования и признания действительности нормативно-правовых актов.

Характеризуя европейское право, следует иметь в виду, что оно не представляет собой некую отдельную отрасль права наряду с конституционным, административным, гражданским, финансовым и т.п. Европейское право выступает как особая самостоятельная правовая система, существующая наряду с национальными правовыми системами и системой международно-правовой. Суд Европейских сообществ (Суд ЕС), обратившись в своих решениях к анализу юридической природы Европейских сообществ, сделал вывод о том, что их правовая система не может быть идентифицирована ни с национальным правом, ни с международным правопорядком. То есть, иначе говоря, европейское право — это особая правовая система, существующая наряду с национальными системами права и международным правом и отличающаяся от них целой серией очень важных квалификационных черт и особенностей.

Суд ЕС в связи с рассмотрением ряда конкретных дел неоднократно обращался к вопросам, связанным с природой и особенностями права ЕС. Одно из первых определений правовой природы ЕС и европейского права дано в деле Ван Генд. Согласно Суду ЕС "Сообщество образует новый международно-правовой порядок, в пользу которого государства ограничили, хотя и в лимитированных областях, свои суверенные права и субъектами которого являются не только государства-члены, но и выходцы из этих стран". Приведенная формулировка позволяла думать, что право ЕС выступает всего лишь как одна из субрегиональных разновидностей международного права. Именно такой подход был воспринят советской юридической наукой и зачастую используется различными авторами, в том числе и в нашей стране до настоящего времени. Между тем Суд ЕС уже год спустя уточнил, а практически изменил свою позицию и придерживается ее все последующие десятилетия.

Рассматривая дело Коста против ЭНЕЛ (Costa v. ENEL), связанное со спором между частным пользователем и Итальянской государственной электрической компанией, Суд сделал ряд принципиально важных для понимания природы европейского права выводов. В его решении записано: "В отличие от обычных международных договоров, Договор об учреждении ЕЭС создал особый правовой порядок, интегрированный в систему права государств-членов, с момента его вступления в силу и имеющий обязательную силу для их судебных органов". И далее "...Учреждая Сообщество, не ограниченное во времени, наделенное собственными институтами, статусом юридического лица, право- и дееспособностью, международной правосубъектностью и к тому же реальной властью, проистекающими из ограничения юрисдикции и передачи государственных полномочий Сообществу, эти государства ограничили, хотя и в лимитированных областях, свои суверенные права и создали таким образом массив норм, применимых к выходцам из этих стран и к самим государствам". Таким, образом, Суд ЕС пришел к решению, которое практически не оспаривалось в последующем ни одним из государств-членов. Согласно этому решению право ЕС образует особую и самостоятельную систему, нормы которой в равной степени обязательны как для государств — членов Сообществ, так и всех физических и юридических лиц, находящихся под их юрисдикцией.

Термином "европейское право" обозначают и особую правовую систему, и учебный курс, преподаваемый в юридических учебных заведениях. Этот последний основывается как на изучении нормативно-правовых установлений и судебной практики Европейских сообществ и Союза, так и на достижениях науки европейского права. С учетом основных квалификационных характеристик, раскрывающих сущностные особенности европейского права, и с учетом научных достижений в его изучении строится и его определение: под европейским правом в данной работе понимается система юридических норм, создаваемых в связи с образованием и функционированием Европейских сообществ и Европейского Союза и действующих и применяемых в пределах их юрисдикции на основе и в соответствии с учредительными договорами и общими принципами права.

Европейское право как особая система характеризуется двумя основными чертами. Во-первых, все правовые нормы, его образующие, порождены развитием и углублением интеграционных процессов, нашедших свое организационное выражение и воплощение в создании Европейских сообществ и Европейского Союза. Во-вторых, все эти правовые нормы, несмотря на гетерогенность Союза, объединяет то, что они призваны обеспечить достижение его целей и решение стоящих перед ним задач.

Главным системообразующим фактором, объединяющим нормативные предписания европейского права в единое целое, является их неразрывная органическая связь с существованием Сообществ и Союза. Именно эта сущностная взаимозависимость служит основным критерием вычленения и идентификации норм европейского права. Нормы европейского права в соответствии и в рамках предметной юрисдикции Сообществ и Союза дифференцируются по отраслям в зависимости от предмета регулирования и характера регулируемых отношений. Этот критерий, полностью применим и к европейскому праву. Однако и в данной случае европейская правовая система отличается несомненной спецификой.

Европейское право как система не является столь всеобъемлющей, как национальная система права. Сфера ведения самих Европейских сообществ устанавливает определенные пределы, границы применения и реализации норм европейского права. Вместе с тем европейское право включает ряд отраслей, которые во многом схожи с аналогичными конституционной, административной, таможенной, финансовой и др. отраслями права, существующими обычно в рамках национальных правовых систем. В то же время европейское право, регулируя в рамках второй и третьей опор отношения между государствами — членами Европейского Союза, а равно отношения Европейского Союза и его государств-членов с третьими государствами, использует принципы и механизмы, свойственные международному праву. Все это придает европейскому праву весьма специфичный характер, свидетельствует о том, что в этой системе права причудливо переплетаются собственные уникальные механизмы и процедуры и элементы, характерные как для национального права, так и для международного права. Тем не менее, речь не идет просто о механическом смешении этих элементов или только вычленении направлений и сфер деятельности, подверженных воздействию тех или иных правовых установлений. Европейское право образует новую правовую реальность, органически сочетающую элементы, свойственные национальным системам права и международно-правовой системе, что и порождает специфику и оригинальность европейского права как особого вида правовой системы.

Предметная юрисдикция Сообществ и Союза строго лимитирована. Больше того, последние учредительные акты — Маастрихтский и особенно Амстердамский договоры — особо подчеркивают необходимость строжайшего соблюдения принципов пропорциональности и субсидиарности. По общему правилу, Сообщества и Союз не должны выходить за рамки своей юрисдикции, а институты Союза должны осуществлять свои полномочия в строгом соответствии с их компетенцией. (Правовое регулирование на уровне Сообществ и Союза должно соответствовать достижению поставленных целей.)

Сфера ведения Сообществ и Союза не носит абсолютно универсальный характер. Соответственно номенклатура отраслей права не может быть идентична той, которая присуща системам национального права и совпадает с ним лишь частично (хотя принципы построения и вычленения отраслей права полностью совпадают). С определенной долей условности и с учетом высокого уровня динамики европейского права можно выделить наиболее важные и продвинутые отрасли европейского права. Это — институциональное право, которое в значительной мере напоминает национальное конституционное и административное право; экономическое и торговое право, связанное созданием общего и единого внутреннего рынка, ЭВС и реализацией т. н. четырех свобод; таможенное право; право конкуренции; налоговое право; банковское право; инвестиционное право; социальное право и ряд других. Особую отрасль образует судоустройство и судопроизводство в ЕС. Определенной спецификой отличаются правоотношения, регулируемые нормами европейского права. К числу последних можно практически отнести все виды отношений, связанных с деятельностью Сообществ и Союза. Иначе говоря, констатация связи с интеграционными процессами, протекающими в рамках Союза или с его участием, позволяет вычленить возникающие правоотношения из всей суммы общественных отношений, регулируемых правом [16. с. 11].

Сложность внутренней структуры европейского права порождает специфику решения вопроса о правосубъектности применительно к отдельным слагаемым данной системы права. В том, что касается права Европейских сообществ, его субъектами выступают физические и юридические лица, государства-члены и институты, представляющие Сообщества как юридические лица. Особенность, вытекающая из учредительных актов и подтверждаемая процессуальным регламентом Суда ЕС, состоит в существовании категории привилегированных субъектов, пользующихся, в частности, большим объемом процессуальных прав, нежели другие.

Субъектами правоотношений, возникающих в рамках второй и третьей опор Союза, выступают, по общему правилу, лишь государства-члены и институты Союза. Вместе с тем даже в этих областях по мере и в пределах их коммунитаризации возможно распространение качеств правосубъектности на физических и юридических лиц. Один из наиболее заметных примеров такого развития дает коммунитаризация Шенгенских соглашений, предусмотренная Амстердамским договором. Наконец, в том, что касается применения норм Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, то ее защитой пользуются все лица, физические и юридические, находящиеся под юрисдикцией любого из государств-членов. Соответственно субъектом правоотношений, возникающих в связи с защитой прав человека (Амстердамский договор говорит даже о повышенной защите), выступают в первую очередь физические и юридические лица. Стороной в правоотношении является также государство. Нормы европейского права создаются в результате взаимосогласования воль государств-членов и нормотворческой деятельности институтов Союза. Их действительность, а тем более действенность зависят от множества как правовых, так и неправовых факторов. Но их легитимность возможна лишь при условии, что они полностью соответствуют основным принципам права, коими выступают субъективные права и свободы, зафиксированные в Европейской конвенции 1950 г., принципы правового государства и демократические начала, и принципы, составляющие общее конституционное достояние государств — членов Союза. Противоречие общим принципам права делает любой нормативно-правовой акт Союза не имеющим юридической силы.

Структура европейского права. Сочетание в рамках европейского права элементов и начал межнационального и наднационального правотворчества и гетерогенность самого Европейского Союза обуславливают своеобразие структуры европейского права. В нем достаточно отчетливо прослеживаются нормы, обязанные своим происхождением международно-правовому сотрудничеству государств, в данном случае государств — членов Европейского Союза, и нормы, которые формируются автономно его институтами. Создание этих последних основано на уполномочии, полученном в результате учреждения Сообществ и Союза и осуществления юрисдикционных полномочий, коими они наделены учредительными актами. С точки зрения условий и порядка формирования и места, занимаемого в общей иерархии норм европейского права, все они подразделяются на три, хотя и не вполне равные по объему и значимости, группы. Во-первых, это нормы первичного (или основополагающего) права; во-вторых, нормы вторичного (или производного) права; в-третьих, нормы третичного (или дополнительного) права.

Европейские сообщества и Европейский Союз созданы и функционируют на основе учредительных договоров. Сами эти договоры были выработаны в результате сотрудничества между государствами-учредителями, подписаны должным образом уполномоченными представителями соответствующих государств, ратифицированы каждым из государств-членов на основе процедур, предусмотренных национальным законодательством. Главная отличительная особенность учредительных договоров состоит в том, что они непосредственно порождают права и обязанности не только для государств-участников, но и для частных лиц (физических и юридических) названных государств. Правовые нормы, закрепленные в учредительных договорах, образуют конститутивную основу — фундаментальную базу Сообществ и Союза. Они в своей совокупности получили наименование первичного права. Нормы первичного права, содержащиеся в учредительных договорах, устанавливают цели, принципы и задачи Европейских сообществ и Европейского Союза, сферу их ведения или юрисдикцию, порядок формирования и функционирования институтов, условия осуществления членства. Учредительные договоры определяют основные параметры европейского права, его особенности, условия и порядок применения.

Используя содержательный критерий, нормы первичного права вполне могут быть сравнимы с национальными конституционно-правовыми установлениями. Их появление в значительной мере сравнимо с проекцией правомочий учредительной власти, принимающей и изменяющей основной закон. Носителями такой учредительной власти выступают в данном случае суверенные государства, образующие интеграционные объединения. Наконец, существующее сходство подтверждается и совпадающими параметрами формально-правового порядка. Нормы первичного права обладают безусловным верховенством по отношению к нормам вторичного и в значительной мере третичного права. Для их изменения и пересмотра установлена особо сложная процедура, требующая проведения соответствующей межправительственной конференции при радикальных изменениях и, в любом случае, единогласной ратификации актов, вносящих изменения в учредительные договоры, государствами-членами. Все сказанное дало основание, как доктрине, так и Суду ЕС квалифицировать учредительные акты как конституционную хартию, сравнимую с основным законом государства. Такая трактовка была подтверждена Судом ЕС, в частности, в заключение от 14 декабря 1991 г. по вопросу о соответствии учредительным актам проекта договора о создании Европейского экономического пространства. На базе правовых установлений первичного права формируются и вводятся в действие нормы вторичного права. Вторичное право образуют те правовые нормы, которые издаются в качестве юридически обязательных предписаний институтами Европейского Союза и которые регулируют в рамках юрисдикции Сообществ и Союза отношения между субъектами права ЕС. Издаваемые институтами Союза, они обязательны не только для частных лиц, как физических, так и юридических, но и для государств — членов ЕС.

Нормы вторичного права ЕС, выработанные на основе первичного, создаются автономно и принимаются институтами Европейского Союза. Они действуют и применяются в рамках Сообществ и Союза в соответствии с целями и принципами последних и в пределах их юрисдикции. Именно нормы вторичного права обеспечивают реальное функционирование Европейских сообществ, институтов Европейского Союза и достижение целей, и решение задач, стоящих перед ними. Иначе говоря, вторичное право — это продукт жизнедеятельности самих Сообществ, результат правотворчества институтов Союза, созданных на основе учредительных договоров. Пределы и условия этой жизнедеятельности определены учредительными актами. В соответствии с первым абзацем ст. 3-В Договора о ЕС Сообщество действует в пределах юрисдикции, которой оно наделено, и в целях, которые определены настоящим Договором.

Вторичное право включает основной массив норм европейского права. Главные отличительные особенности их правового режима — верховенство по отношению к национальным правовым установлениям, прямое действие, интегрированность в национальное право и обеспеченность юрисдикционной защитой.

Третичное право включает правовые нормы, источником которых являются иные акты, нежели учредительные договоры или акты, издаваемые институтами ЕС. К их числу относят в первую очередь соглашения и конвенции, заключаемые государствами-членами в целях реализации предписаний, содержащихся в самих учредительных договорах. Таково, например, положение ст. 220 Договора о ЕС, предусматривающее в случаях необходимости проведение переговоров между государствами в целях обеспечения физическим и юридическим лицам тех же прав, которые предоставляются национальным физическим и юридическим лицам: устранение двойного налогообложения, взаимное признание компаний и фирм и сохранение прав юридического лица при изменении резиденции, упрощение формальностей, необходимых для взаимного исполнения судебных и арбитражных решений. Международно-правовая природа таких актов очевидна, и, как следствие, они не подпадают автоматически под юрисдикцию Суда ЕС. Однако на практике, будучи закрытыми соглашениями, применяемыми в рамках ЕС, вырабатываемыми при участии институтов ЕС и подлежащими обязательной и единогласной ратификации государств — членов ЕС, они содержат обычно соответствующую оговорку, подчиняющую их юрисдикции Суда ЕС. Таковы, например, Брюссельская конвенция от 27 сентября 1968 г. относительно судебной юрисдикции и исполнения решений в области гражданского и торгового права, Конвенция от 29 февраля 1968 г. о взаимном признании компаний или Конвенция об устранении двойного налогообложения от 23 июля 1990 г. К числу такого рода конвенций относятся также соглашения, которые, не будучи прямо предусмотрены учредительными договорами, отвечают тем же целям [13. с. 116].

Иногда к категории норм, дополняющих право ЕС в широком смысле слова, относят соглашения между институтами, внутренние акты институтов и иные акты, не подпадающие под категорию, определенную в ст. 189 Договора о ЕС, вроде, например, указаний, инструкций, заявлений, коммюнике, деклараций и т. п. Суд ЕС в определенной мере признает за ними характер источников европейского права при условии, что они порождают юридические последствия для третьих лиц и приняты и применяются в рамках юрисдикции Сообществ и Союза. Иногда такого рода акты рассматривают не как составную часть третичного права, а как особые атипичные случаи вторичного права.

Особое место занимают в общей структуре европейского права решения, выносимые государствами-членами (а не Советом) на основе принципа единогласия. Так, единогласное решение необходимо при назначении председателя и членов Комиссии, членов Суда ЕС и СПИ и генеральных адвокатов. Решение, принимаемое в данном случае в рамках Совета, не является актом Совета и не подлежит контролю со стороны Суда ЕС. Создание Европейского Союза и дополнение Европейских сообществ новыми политиками и формами сотрудничества, выразившимися в возникновении второй и третьей опор, внесли определенные изменения в структуру европейского права. Сотрудничество в новых областях в значительной мере оформляется посредством соглашений, относимых к третичному праву. В таких сферах, как внешняя политика и безопасность, сотрудничество полиций и судов в уголовно-правовой сфере, нормы третичного права занимают доминирующие позиции. Первичное, вторичное и третичное право дают как бы вертикальный срез системы. Первичное занимает главенствующее положение, определяя устои и формы интеграции. Вторичное носит производный характер и создается на его основе. Его нормы не должны противоречить первичному, а в случае коллизии преимущественную силу имеют нормы первичного права. Третичное дополняет вторичное, действуя в сфере, где право ЕС не применяется. Не менее существенное значение имеет установление горизонтальной структуры европейского права. Руководствуясь такими критериями, как происхождение норм европейского права, характер и условия их применения, природа субъектов правоотношений, возникающих на их основе, можно выделить три основных сегмента европейского права. Это, во-первых, право Европейских сообществ; во-вторых, право Европейского Союза, применяемое в рамках второй и третьей опор; в-третьих, положения Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Все три слагаемых тесно взаимосвязаны, однако каждое из них обладает собственными квалификационными характеристиками.

2. Европейское, национальное и международное право

Европейское право формировалось под воздействием концептуальных построений и практики, свойственных национальным правовым системам государств-членов и международному праву. Они трансформировались и использовались с учетом целей и задач, стоящих перед Европейскими сообществами и Союзом, и необходимостью достижения максимально эффективного решения проблем, отнесенных к их юрисдикции.

Европейские сообщества, воплощая новый и оригинальный правопорядок, основывают свое существование и функционирование на особой и самостоятельной (автономной) системе права. Однако сама эта система создается и функционирует не в правовом вакууме. Она самым тесным и непосредственным образом взаимосвязана с национальными правовыми системами государств-членов и международным правопорядком. Достаточно напомнить, что защита прав и интересов частных лиц, порождаемых правом ЕС, обеспечивается в решающей степени национальными судебными учреждениями государств-членов. Механизмы взаимодействия государств-членов в рамках второй и третьей опор Союза в значительной мере воспроизводят тот, который принят в международном общении и который регулируется норами международного права. Конечно, речь не идет о простом копировании национальных или международно-правовых установлений. Взаимодействие европейского права и национального права государств-членов, а равно как европейского и международного права, осуществляется на базе принципов, закрепленных в учредительных договорах и развитых, интерпретированных и дополненных актами вторичного права и практикой Суда ЕС.

Переходя к анализу этих принципов, необходимо еще раз уточнить некоторые понятия. В специальной литературе и документах термин "общие принципы" употребляется довольно широко, но не всегда с достаточной степенью точности. Это приводит к тому, что принципы взаимоотношений европейского права и иных правовых систем квалифицируются в качестве общих принципов европейского права или права Сообществ. Это явно противоречит постановлениям учредительных договоров, которые четко указывают, что общие принципы права» ЕС образуют положения Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и демократические принципы, содержащиеся в конституционных актах государств-членов и свойственные правовому государству. В то же время принципы, регулирующие взаимодействие права Сообществ и государств-членов, образуют не общие фундаментальные принципы права, а составную часть правового достояния Сообществ и в качестве таковых носят обязательный характер. Конечно, правовые последствия тех и других почти равнозначны, однако правовые основания их существования и использования не идентичны. Это, в частности, привело к тому, что в условиях неясности понятия общих принципов национальные суды конституционного контроля нередко признавали за собой право правовых установлений европейского права в части, касающейся защиты основных прав и свобод, в том виде, в каком они закреплены в основном законе государства. Уточнение содержания общих принципов права Сообщества в Договоре о Союзе в значительной мере снимает возможность коллизии юрисдикции. С точки зрения европейского права контроль за соответствием актов Сообществ основным принципам права — сфера совместной юрисдикции. Следовательно, и Суд ЕС и соответствующие национальные судебные органы осуществляют единую, по сути, задачу: первые — основываясь на предписаниях европейского права, вторые — на предписаниях национального права. Обязанность такого контроля вменяется и тем и другим. Однако незаконность акта вторичного права может быть установлена только Судом ЕС и не входит в юрисдикцию национальных судов. Попытки национальных высших судебных органов присвоить себе право судить о законности актов Сообществ, равно как и попытки высших судебных органов конституционного контроля монополизировать право установления соответствия норм национального и европейского права, были решительно отвергнуты Судом ЕС как противоречащие принципам, определяющим взаимоотношения европейского и национального права.

Фундаментальные общие принципы права Сообществ не устанавливаются, а лишь подтверждаются в качестве таковых учредительными актами и решениями Суда ЕС. В отличие от них принципы, регулирующие взаимодействие европейского права с национальным правом государств-членов и международным правом, — в решающей степени результат правотворчества Суда ЕС, который получил официальное признание и поддержку на уровне учредительного акта лишь с подписанием Амстердамского договора, вступившего в силу с мая 1999 г. В соответствии с Протоколом о применении принципов субсидиарности и пропорциональности, который дополняет Договор об учреждении ЕС, их применение "не должно наносить ущерб принципам, уточненным Судом, касающимся взаимоотношений между национальным правом и правом Сообществ..."

Четыре принципиально важных принципа характеризуют их взаимоотношения:

1. Верховенство права Сообществ по отношению к праву государств-членов.

2. Прямое действие права Сообществ.

3. Интегрированность норм права Сообществ в национальные системы права государств-членов.

4. Юрисдикционная защита права Сообществ, осуществляемая судебными учреждениями Сообществ и государств-членов.

Рассмотрим каждое из них, не упуская из виду, что все они тесно взаимосвязаны друг с другом.

1. Верховенство права Сообществ. Суммарно суть этого принципа состоит в наделении норм права Европейских сообществ преимущественной юридической силой по отношению к нормам национального права государств-членов. В случае коллизии нормы национального права и права ЕС преимущественную силу имеет последняя. Именно она и подлежит применению национальной администрацией и судами. Утверждение этого принципа, получившего в настоящее время всеобщее признание, отчасти основано на теории международных договоров и в значительной, если не в решающей степени, на практике Суда ЕС. В соответствии с действующим международным правом должным образом подписанные, одобренные (ратифицированные) и введенные в действие международные договоры обладают верховенством по отношению к нормам национального права государств — участников договора. В случае коллизии нормы национального права и нормы международного договора преимущественную силу имеет последняя. Договор не подлежит, по общему правилу, пересмотру и изменению в одностороннем порядке. Учредительные акты, образующие источник первичного права Сообществ, по своим основным параметрам подпадают под характеристику международных договоров. Но при всей важности учредительных договоров, образующих первооснову права Сообществ, и общепризнанности их приоритетного значения они не наделяют автоматически аналогичным свойством внутренние акты Сообществ. Эти последние издаются институтами Сообществ. Содержащиеся в них нормы образуют вторичное (производное) право. Кроме того, учредительные акты Сообществ и Союза не содержат постановлений, прямо указывающих на верховенство права Сообществ. Признание и утверждение этого верховенства — заслуга Суда ЕС. Решения Суда ЕС по двум наиболее известным делам сыграли особо важную роль в формировании принципа верховенства права Сообществ. В первом из них было подтверждено, что национальный суд не может наносить ущерб праву Сообществ путем применения противоречащей ему нормы национального права. Во втором дается весьма показательный и многозначительный ответ на решение Конституционного Суда Италии. Исходя из действующей в стране дуалистической системы, ставящей действие договора в зависимость от актов имплементации, Суд Италии в решениях от 24 февраля и 7 марта 1964 г. постановил, что учредительные (международные) договоры имеют силу лишь в той степени, которая зависит от акта о ратификации и мер по имплементации. Суд ЕС в своем решении записал, что государство — член Сообщества не может противопоставить принятому и одобренному им правопорядку собственные односторонние действия или акты. Суд ЕС при этом сослался на формулу, в соответствии с которой государства-члены передали Сообществам определенные суверенные права, а, следовательно, и верховенство в определенных областях. Кроме того, обязательная сила и единообразие применения и толкования права Сообществ будут поставлены под сомнение, если каждое из государств-членов будет решать вопрос применения права Сообществ по своему усмотрению. "Обязательства, возлагаемые договором, учреждающим Сообщество, будут носить не безусловный, а лишь эвентуальный характер, если они могут быть поставлены под сомнение последующим законодательным актом подписавшего его государства". В решении утверждается, что источник верховенства права ЕС заключен не во внешних правовых установлениях конституционного или международного порядка, а в нем самом, в его автономии. Причем это касается права ЕС в целом, а не только первичного. "Проистекая из автономного источника, право, порожденное Договором, утратит интеграционный характер, и сама юридическая основа Сообщества будет подорвана, если этому праву можно будет противопоставить внутренний национальный закон". Верховенство принципа автономии выступает, таким образом, как неотъемлемое условие самого существования права Сообществ. В решении Суда указывается также на специфичный и однозначный характер права ЕС, необходимость обеспечения его единообразного применения, без чего невозможно достижение целей интеграции. В подтверждение этого тезиса дается ссылка на ст. 5 Договора о ЕС (ЕЭС), согласно которой "государства-члены примут все надлежащие меры общего или частного характера, чтобы обеспечить выполнение обязательств, вытекающих из настоящего Договора или из актов институтов Сообщества. Они содействуют ему в выполнении его миссии". Таким образом, принцип верховенства обусловлен возлагаемой на все государства-члены обязанностью обеспечить реализацию задач и целей Сообщества. Это обязательство в еще большей степени детализируется во втором абзаце данной статьи. "Они воздержатся от любых мер, которые могли бы поставить под угрозу достижение целей Договора". Концепция верховенства права Сообществ, сформированная Судом ЕС, встретила определенные возражения со стороны судебных учреждений ряда государств-членов. Это касалось главным образом не столько самого принципа, сколько весьма существенных деталей. Так, ставилось под сомнение распространение этого принципа на вторичное право. Суд ЕС ответил на это в решении по делу № 43/71 от 14 декабря 1971 г., постановив, что юридическая сила Регламента исключает применение любого, даже последующего, национального акта, несовместимого с постановлениями Регламента. Попытки национальных судебных органов ограничить принцип верховенства права Сообществ определенным кругом источников национального права, в частности отказать в его распространении на национальные конституционные установления, также были отвергнуты Судом ЕС. Применению права Сообществ не могут противопоставляться никакие национальные конституционные постановления. Аргументация, примененная Судом ЕС в целой серии дел, исходит из глобального применения этого принципа. Соответственно все разночтения национальной конституции и учредительных актов должны быть устранены до ратификации и вступления учредительных актов в силу. Подобная ревизия национальных конституций была осуществлена в последующем целым рядом государств-членов (ФРГ, Франция, Ирландия и др.) в преддверии ратификации Маастрихтского договора. Принцип верховенства права ЕС предполагает, таким образом, что ему присуща применимость ко всем его источникам, а равно подчинение ему всех видов актов национального права. Не менее важны и временные условия его действия. Принцип верховенства права ЕС распространяется на все акты права ЕС независимо от времени их принятия. Это особенно важно для вновь вступающих государств, которые тем самым в силу факта своего присоединения к Сообществам признают верховенство всех нормативно-правовых актов Европейских сообществ, в том числе и тех, которые были приняты до их присоединения. В тех государствах-членах, где подобное решение не согласовывалось с действующими конституционными установлениями, были приняты специальные национальные акты конституционного значения, подтвердившие подобную направленность данного принципа. Таков, например, британский "Акт о Европейских сообществах" 1972 г. В результате правотворческой деятельности Суда была сформулирована общая концепция верховенства права ЕС по отношению к национальному праву государств-членов. Это верховенство носит глобальный и абсолютный характер. Иначе говоря, принцип верховенства имеет в виду не отдельные акты или виды актов, а характеризует отношения права Сообществ как системы с национальной системой права в целом каждого из государств-членов. Признание принципа верховенства права Сообществ сопровождается не только обязанностью каждого государства-члена и его судебных учреждений не применять противоречащие этому праву национальные нормы права. Из него выводится также обязательство принятия самостоятельных мер в Целях обеспечения максимально эффективного действия права Сообществ. Наиболее полно и четко это было сформулировано в известном решении по делу Симменталь. "...В силу принципа верховенства права ЕС, — записано в решении по этому делу, — положения договора и акты прямого действия институтов ЕС в силу самого факта их вступления в силу имеют своим следствием во взаимоотношениях с внутренним правом государств-членов не только полную неприменимость противоречащих им актов национального законодательства, но и... обязанность действенно воспрепятствовать принятию новых национальных законодательных актов, если они несовместимы с нормами права Сообществ." Из этого следует, что принцип верховенства права Сообществ не только предполагает неприменение противоречащей ему нормы, но и должен блокировать издание таковых в будущем. Соответственно не только Суд ЕС, но и любой национальный судебный орган "обязан обеспечить максимально полное применение норм права Сообществ, оставляя неприменимым в силу своей собственной власти любое, даже последующее, противоречащее ему положение национального законодательства, не ожидая соответствующего запроса или предварительного упразднения этого положения законодательным путем или посредством любой иной процедуры, предусмотренной конституцией".

2. Прямое действие. Под ним понимается непосредственная и обязательная применимость нормативно-правовых актов Сообществ национальной администрацией и судами независимо от их согласия или условий, устанавливаемых государством-членом. Принцип прямого действия предусмотрен непосредственно в самих учредительных договорах. О нем говорится, в частности, в ст. 189 (н.н. ст. 249) Договора о ЕС. Во втором абзаце этой статьи записано, что Регламент является актом общего характера, что он обязателен во всех своих элементах и имеет прямое действие во всех государствах-членах. Однако ясность формулировки применительно к регламенту порождает полную неясность относительно других источников права ЕС. Их характеристика, содержащаяся в той же ст. 189 (н.н. ст. 249), не содержит никакого упоминания о прямом действии. Отсутствует оно и применительно к самому учредительному договору. Естественно было предположить, что создатели Европейских сообществ имели в виду ограничение применения принципа прямого действия только одной категорией норм вторичного права и придание его применению не общего, а эксклюзивного характера. Именно такую позицию заняли национальные власти и суды ряда государств-членов, а также многие исследователи. Суд ЕС с подобным подходом не согласился. В целом ряде решений, начиная с уже упоминавшихся по делам Ван Генд, Коста и другим, Суд сформулировал как общую концепцию прямого действия права Сообществ, так и определил особенности ее применения к различным ситуациям и категориям источников, а равно и основания возможных изъятий. Основные исходные посылки концепции прямого действия состоят в следующем. Право Сообществ наделяет правами и налагает обязанности не только на государства-члены и институты Сообществ, но и непосредственно на частных физических и юридических лиц. Осуществление частным лицом своих прав невозможно без их юрисдикционной защиты. Такая защита прав и интересов частных лиц осуществляется, по общему правилу, национальными судами. Права, порождаемые действием права ЕС, также подлежат судебной защите. Однако для ее осуществления необходимо обеспечить прямое применение нормы права Сообществ национальным судом. В противном случае право ЕС не будет подлежать применению или, во всяком случае, применяться национальным судом для разрешения конкретных споров. При такой ситуации реализация задач и целей интеграции невозможна, ибо их правовая гарантия исключена, или сведена к минимуму. Соответственно необходимы основания для прямого применения права Сообществ национальными судами. Такую возможность обеспечивает принцип прямого действия права ЕС. Практическое применение этой концепции должно удовлетворять целому ряду условий материального и процессуального характера. Так, применяемая норма прямого действия должна входить в юрисдикцию национальных судебных органов. Например, решение вопроса о действительности подлежащего применению в деле акта Сообщества не входит в юрисдикцию национальных судов. В случае возникновения такой проблемы, имеющей принципиальное значение для вынесения решения по существу дела, национальный суд обязан прервать его рассмотрение и обратиться с преюдициальным запросом в Суд ЕС. По получении заключения Суда ЕС процесс возобновляется. При отсутствии сомнений в легитимности подлежащего применению акта Сообществ именно он и должен быть применен. При коллизии норм будет использован принцип верховенства, а при решении вопроса о допустимости применения нормы права ЕС основанием для ее применения национальным судом служит прямое действие. К числу обязательных условий прямого применения нормы права ЕС относятся ее четкость, ясность и непротиворечивость, возможность прямого использования судом и отсутствие обусловленности ее применения другими актами или действиями. На практике это означает, что национальный судья во всех тех случаях, когда в акте ЕС содержится декларация самого общего характера или указывается на разработку в последующем мер по реализации и т. п., не может применить эту норму непосредственно для разрешения спора. Это не означает, конечно, что она лишена всякого юридического значения. Достаточно указать, что она может иметь существенно важное значение при толковании того или иного положения или акта Сообществ. Суд сформулировал в своих решениях и целый ряд других параметров принципа прямого действия. Так, еще в деле Ван Генд Суд уточнил, что положение права ЕС не утрачивает прямого действия только потому, что оно адресовано государствам-членам, а не частным лицам. (В данном конкретном деле речь шла ост. 12 Договора о ЕС, запрещавшей одностороннее повышение таможенных тарифов и сборов.) Правда, из этого решения был сделан вывод, что прямым действием наделяется лишь норма, устанавливающая негативные обязательства государства (не имеет права делать). Однако в последующем Суд отказался от этого узкого толкования, признав прямое действие как негативного, так и позитивного обязательства, если оно удовлетворяет требованиям, изложенным выше. Суд в своих решениях дал в одних случаях расширительное, в других — ограничительное толкование прямого действия. Так, Суд ограничил требование безусловности, постановив, что устранение обстоятельств, препятствующих в данный момент применению данной нормы, возвращает ей эффект прямого действия. В решении по делу Дефрен Суд подтвердил, что необходимость принятия последующих актов не лишает прямого действия ст. 119 Договора о ЕС, подтверждающую принцип равной оплаты за равный труд мужчины и женщины. Объем и степень применения принципа прямого действия неодинаковы, безусловны и условны, неограниченны и ограничены для различных категорий источников права Сообществ. В максимально полном виде принцип прямого действия применим к регламентам, безусловность прямого применения которых оговорена в самом учредительном акте. Меры по имплементации необходимы лишь в том случае, если сам регламент их предусматривает. В связи с практически ограничительными мерами, принятыми Италией применительно к Регламенту, содержавшему программу борьбы с перепроизводством молочных продуктов, Комиссией был предъявлен иск о неисполнении обязательств. В решении по делу № 39/72. Комиссия против Италии от 7 февраля 1973 г. Суд определил, что "все методы имплементации, которые препятствуют прямому действию регламентов Сообщества и их одновременному и унифицированному применению во всем Сообществе, противоречат Договору". Значительно сложнее решается проблема прямого действия директив Сообщества. Определение директивы, данное учредительными договорами, как акта, устанавливающего лишь конечную цель, но оставляющего свободу выбора форм и средств ее достижения за государством-членом, заставляет предположить, что речь идет об акте, не имеющем прямого действия. Директива всегда адресуется государствам-членам, а не частным лицам. Ее реализация зависит в определенной степени от усмотрения и мер, принятых национальными властями. Тем не менее, Суд ЕС, хотя и не сразу и не безоговорочно, признал за директивой характер акта прямого действия. Одно из первых решений, в котором признано при определенных условиях прямое действие директивы, было принято б октября 1970 г.. Более полное и развернутое, обоснование дано в решении от 4 декабря 1974 г. Его прикладное значение состояло в признании за частными лицами права ссылаться в обоснование своих требований на директивы Сообщества. Речь шла именно о директивах, а не о национальных нормативно-правовых актах, принятых для их осуществления. Однако само это право не носит всеобщего характера, а зависит от того, насколько конкретное положение директивы воздействует на отношения между государством и частными лицами. В обоснование своей позиции Суд ЕС сослался на обязательную силу ст. 189 Договора о ЕС и на то, что юридическая значимость директивы, адресованной государству, будет ослаблена или даже сведена на нет, если частные лица не смогут ссылаться на нее в защиту своих прав в суде. Таким образом, частные лица получили возможность участвовать в осуществлении контроля за действиями национальных властей по реализации директивы во имя защиты своих интересов. Однако признание эффекта прямого действия директивы, а, следовательно, права возбуждения дела в национальном суде частными лицами сопряжено с рядом сопутствующих условий. Обращение в Суд возможно, если соответствующее государство-член не примет мер, предписанных ему директивой, или если они неудовлетворительны и недостаточны для реализации целей директивы. Государство не вправе противопоставлять требованиям истца ссылку на отсутствие должных национальных мер применения. Возможность прямого действия директивы подчинена также действию общих условий применения нормы права Сообществ. Сохраняет свою значимость требование "определенности, точности и безусловности", что далеко не всегда достаточно ясно. Специфика директивы, налагающей обязательство непосредственно лишь на государство, порождает лишь "вертикальное" действие принципа. Это означает, что эффект прямого действия распространяется лишь на взаимоотношения частного лица и государства, но не на отношения между частными лицами ("горизонтальное" применение). Суд ЕС, исходя из необходимости соединить прямое действие и полезность самой директивы, пошел по пути расширения как круга лиц, наделенных правом оспаривания директивы, так и круга ответчиков, в который были включены наряду с государством и публичные юридические лица. Вместе с тем Суд ЕС отказался признать "горизонтальное" прямое действие директивы, указав, что таковое относится к сфере действия не директивы, а регламента. Основной довод Суда состоял в том, что иное решение повлекло бы за собой существенное изменение разграничения компетенции между Сообществами и государствами-членами. Вместе с тем новая позиция Суда ЕС, признавшего, что осуществление мер по применению директивы не равнозначно понятию обусловленности ее прямого действия, приводит к выводу, что прямое действие директивы все больше становится общим правилом, а непризнание — исключением. Следует также еще раз обратить внимание на то обстоятельство, что директива вступает в силу не по истечении срока, предоставленного для ее реализации, а с момента опубликования или нотификации с учетом правила, предусмотренного для вступления в силу регламента. Это особенно важно иметь в виду в связи с чрезвычайной краткостью срока исковой давности при предъявлении иска об аннулировании нормативно-правовых актов вторичного права. Не вызвал особых дискуссий вопрос о признании прямого действия решений, предусмотренных ст. 189 Договора о ЕС. Решения — правовые акты индивидуального характера. Адресуемые частным физическим и юридическим лицам, они имеют безусловное интегральное прямое применение. Права и обязанности, возникающие на их основе, могут служить предметом разбирательства в суде, не предполагая каких-либо особых условий или обстоятельств. Решения, адресуемые конкретным государствам-членам, накладывают обязательства непосредственно на государственные власти. Возникающие в данном случае отношения с частными лицами имеют только "вертикальный" эффект. Принцип прямого действия применительно к нормам первичного права не нашел отражения непосредственно в Учредительных договорах. В какой-то мере косвенно об этом говорит ст. 155 Договора о ЕС, согласно которой Комиссия "гарантирует применение положений настоящего Договора и мер, предпринимаемых для этого". Совершенно очевидно, что гарантия применения не равнозначна прямому действию, но не менее очевидно и то, что прямое применение — одна из важных гарантий осуществления Договора. Поскольку Договор не содержит четких указаний о прямом действии права ЕС, вполне естественно, что ответ на этот вопрос был дан Судом ЕС. Однако сформулированная им позиция претерпела весьма значительную эволюцию. В 1963 г. в решении по делу Ван Генд Суд постановил, что применительно к статьям учредительных договоров эффект автоматического прямого действия отсутствует. Тем не менее, во всех тех случаях, когда учредительный договор налагает на государство обязательства запретительного характера, для их прямого применения не может быть никаких препятствий. Следовательно, нарушение этих обязательств может быть предметом обжалования со стороны частных лиц и подлежит рассмотрению национальными судами. В литературе этот подход Суда получил наименование "несовершение действий". Примерно три года спустя, в решении по делу № 57/65 от 16 июня 1966 г., Суд изменил свою позицию, признав, что прямое действие в конкретных случаях могут иметь не только негативные, но и позитивные обязательства по Договору. В связи со спором по поводу применения абз. 3 ст. 95, относящейся к обязательствам о налогообложении, Суд постановил, что установленное Договором обязательство принять определенные меры также может иметь прямое действие, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

3. Принцип интеграции. Под ним понимается инкорпорация норм права Сообществ (но не европейского права в целом) в национальные системы права всех государств-членов, в результате чего они становятся интегральной составной частью этих систем. Прямое действие норм права Европейских сообществ в решающей степени предопределяется их инкорпорацией в национальные правовые системы государств-членов. Именно интеграция в национальное право придает и юридическую силу актам Сообществ на территории государств-членов и делает обязательным их применение национальными судами. В решении по делу № 28/67 от 3 апреля 1968 г. Суд ЕС дал блестящую формулировку самого понятия интеграции, записав, что "положения права Сообществ проникают во внутренний национальный правопорядок без помощи мер национального характера". Эта формула имела принципиально важное значение для будущности, условий применения и эффективности права Сообществ. Из нее явствовало со всей определенностью, что право Сообществ действует и подлежит применению на территории государств-членов на тех же условиях, что и национальное право. Единственное, что обязано сделать государство-реципиент, это не установление условий его применения, а создание условий для его максимально эффективного применения. Подобная характеристика принципа интеграции отнюдь не является преувеличением. В этой связи можно сослаться на оценку значения интеграции права ЕС, данную в Декларации о применении правовых актов Сообщества. Эта Декларация приложена к Маастрихтскому договору и образует его неотъемлемую составную часть. Можно полагать почти бесспорным, что авторы Декларации, подчеркивая особую значимость инкорпорации директив для успешного осуществления европейского строительства, не имели в виду ограничительное применение лишь данного вида источников вторичного права. Выделение именно данной категории нормативно-правовых актов связано как с сущностными особенностями самих директив, так и с тем, что именно возможность прямого применения директив вызвала наибольшие споры и сомнения. Впрочем, дальнейшее указание на обеспечение эффективности и строгое применение законодательства Сообществ в государствах-членах еще раз подтверждает универсальную обязательность соблюдения начал инкорпорации. Принципы инкорпорации и прямого действия теснейшим образом связаны между собой. Инкорпорация правовых установлений Сообществ предопределяет возможность их прямого и незамедлительного применения национальным судом и их обязательность для национальных и муниципальных властей. Интеграция и прямое действие — во многом совпадающие, но не идентичные понятия. Прямое действие норм права Сообществ подчинено ряду условий, соответствие которым де лает возможным их применение судом. Интеграция — условие прямого применения. Но возможность прямого применения — необязательное условие интеграции. Действительно, если учредительный договор устанавливает необходимость "прогрессирующего сближения экономической политики государств-членов" (ст. 2), то это положение, конечно, обязывает государства-члены, но оно не подпадает под условия, соблюдение которых обеспечивает его прямое применение национальным судом. Пожалуй, наиболее отчетливо это проявилось в постановлениях Договора о Союзе, относящихся ко второй и третьей опорам. Содержащиеся в них положения, а равно акты, принимаемые на их основе, обязательны для государств-членов, но не имеют прямого действия и не подпадают автоматически (за некоторыми исключениями) под юрисдикцию Суда ЕС. Механизм создания и реализации этих правовых установлений отличен от того, который применим к нормам вторичного права. Та или иная степень обязательной или факультативной юрисдикции Суда ЕС строго лимитирована и подчинена особым условиям, изложенным, в частности, в ст. К-7 Договора о Союзе. Интеграция постановлений Договора о создании Европейского. Союза в национальные правовые системы, безусловно, имеет место. Однако в рамках второй и третьей опор лишь нормативные установления, подвергшиеся коммунитаризации, приобретают прямое действие со всеми вытекающими юридическими последствиями [9. с. 59].

4. Юрисдикционная защищенность. Под ней понимается императивная обязательность для всех национальных судебных органов государств-членов и судебных учреждений Сообществ обеспечить применение права Сообществ и максимально эффективную защиту прав и интересов, возникающих на его основе. Строгое и неуклонное претворение в жизнь предписаний европейского права — общая цель институтов Сообществ и Союза и всех государств-членов. Юрисдикционная защита прав и интересов всех субъектов европейского права обеспечивается судебными учреждениями Сообществ и государств-членов. Судебная защищенность прав, основанных на правовых Установлениях Сообществ, это одновременно и результат, и условие их интеграционного характера и прямого действия. Интеграция создает необходимые предпосылки для применения права ЕС в каждом из государств-членов. Прямое действие придает императивный характер его применению национальными судами. Юрисдикционная защищенность — практическая реализация этих принципов, без осуществления которых право Сообществ лишилось бы своего содержания и значения. Национальный суд обязан применить норму права ЕС, даже если ей противостоит национальный источник права. Это явствует из принципа верховенства права Сообществ. Правовая норма, применяемая национальным судом, должна быть составной частью национальной правовой системы. Это обеспечивается применением принципа интеграции. Она подлежит обязательному и безусловному прямому применению, если удовлетворяет условиям реализации этого принципа. Общее требование обязательного применения права Сообществ распространяется на все национальные судебные органы всех уровней и исключает монополизацию этого права каким-либо одним или только высшими судебными органами. Существенное значение для реализации принципа судебной защищенности имеет установление разграничения юрисдикции судебных учреждений Сообществ и государств-членов. По общему правилу, в юрисдикцию Суда ЕС входит сравнительно ограниченный круг дел. Это исковые требования, связанные с неисполнением обязательств по учредительным договорам государствами-членами или институтами Сообществ и Союза; это иски, относящиеся к надзорному судопроизводству и направленные на контроль за законностью; иски об ответственности, основанные на наличии соответствующей оговорки (договорная ответственность) либо обусловленные причинением вреда Сообществами, их институтами и должностными лицами при исполнении служебных обязанностей. Во всех остальных случаях спор, связанный с применением права Сообществ, подлежит, по общему правилу, рассмотрению национальными судами. В связи с определенными спорами по вопросам разграничения юрисдикции некоторыми специалистами по европейскому праву выдвигалось предложение об использовании правила "юрисдикционной субсидиарности". В этом случае конкретный спор передавался на рассмотрение Суда ЕС или государства-члена, в зависимости от его значимости, для достижения максимальной эффективности рассмотрения спорного дела. Однако отсутствие в таком подходе строгой юридической определенности, способное породить еще большую неясность, вызвало вполне резонные возражения оппонентов. Во всяком случае, Суд ЕС не поддержал это предложение. Претензия, основанная на праве Сообществ, рассматривается судебными органами государств-членов в соответствии с нормами национального процессуального права. Суд ЕС, равно как и другие институты Сообществ и Союза, не вправе устанавливать порядок национального судопроизводства. Протокол о применении принципов субсидиарности и пропорциональности, приложенный согласно Амстердамскому договору к Договору об учреждении Европейского Сообщества, особо подчеркивает (п. 7) необходимость строго следить за тем, чтобы "уважалась устоявшаяся национальная практика, а равно организация и функционирование правовых систем государств-членов". Вместе с тем в решениях Суда ЕС сформулирован ряд требований, основанных преимущественно на общих принципах права, которым должно отвечать национальное процессуальное право, используемое при применении права Сообществ. Прежде всего, это требование, в соответствии с которым национальное право должно обеспечить сторонам судебного разбирательства при применении права Сообществ тот же объем процессуальных гарантий, который предоставляется при возбуждении дела на основе национального права. Соблюдение этого правила должно предупредить какую бы то ни было дискриминацию, как в отношении права Сообществ, так и в отношении права сторон по делу. Правило эквивалентности судебной защиты рассматривается Судом ЕС как необходимое условие эффективной гарантии прав всех участников процесса. Оно распространяется как на граждан Евросоюза, так и на бипатридов и граждан третьих государств. Это правило подлежит также применению при определении и применении санкций, инкриминировании виновных действий и определении наказания. Концепция, сформулированная Судом в деле Симменталь, Утверждающая необходимость эффективных мер для peaлизации предписаний права Сообществ, послужила основанием для признания за национальным судом компетенции по принятию мер по обеспечению иска (превентивных или предварительных мер, по терминологии актов ЕС) в целях предупреждения непоправимого ущерба интересам, основанным на праве Сообществ. В связи с запросом британской Палаты лордов относительно возможности применения подобных мер, непредусмотренных общим правом, Суд ЕС в известном деле Факторам дал весьма обстоятельный, развернутый ответ. Он признал "несовместимым с требованием, неотъемлемо присущим самой природе права Сообществ, любое установление национальной правовой системы или любой административной или судебной практики, которая имеет следствием снижение или умаление эффективности права Сообществ в силу отказа компетентного судьи применить полномочие совершить все необходимое для устранения законодательного положения, создающего потенциальное препятствие, даже временное, для обеспечения полной эффективности норм права Сообществ". Во всех тех случаях, когда норма права Сообществ наделяет правами и налагает обязанности на всех субъектов права, она подлежит полному и неограниченному применению. Ограничение по кругу субъектов, обладающих процессуальной правоспособностью, зависит от того, кому данная норма адресована. Если адресатом является только государство-член, возможно рассмотрение спора только "вертикального" характера, сторонами в котором выступают, с одной стороны, государство (в расширительной трактовке публичные юридические лица) и, с другой, частные физические и юридические лица. Наделение правами частных лиц открывает дорогу рассмотрению споров о предполагаемом нарушении права Сообществ горизонтального характера, сторонами в котором могут выступать частные лица. Не вполне однозначно решен вопрос о том, должен ли национальный суд поднимать ex officio вопрос о применении нормы права ЕС, если это требование не заявлено одной из сторон судебного разбирательства. Современная позиция Суда ЕС сводится к тому, что национальное процессуальное право не должно создавать тому препятствий. Уточняя свою позицию, Суд ЕС пришел к выводу, что в тех случаях, когда национальное процессуальное право требует ex officio вмешательства суда во внутреннем праве, то есть предполагает обязательность собственной инициативы суда, то это правило должно быть применено и к праву Сообществ. Но зато когда национальное право не регулирует эту проблему или запрещает судье использовать соответствующую процедуру, право Сообществ не может предписывать национальному суду иное решение [9. с. 61].

Одним из центральных вопросов обеспечения юрисдикционной защиты является установление ответственности государства за нарушение права ЕС. Лица, пострадавшие в результате такого нарушения, обладают правом на возмещение Ущерба, причиненного незаконными действиями. Это особенно очевидно в тех случаях, когда имеет место констатация невыполнения обязательств государством-членом, установленная Судом ЕС.

Базовый принцип, установленный Судом ЕС, обязателен для всех государств-членов и должен определять их общую позицию. Сохраняя детальное процессуальное регулирование за государствами-членами, Суд ЕС выработал в то же время некоторые дополнительные требования, связанные с применением права Сообществ. Так, процессуальное регулирование предъявления и рассмотрения иска об ответственности, основанного на праве Сообществ, должно осуществляться с применением национального режима. Это значит, что оно ни в чем не должно уступать процессуальным гарантиям, предоставляемым при аналогичных исках по национальному праву (принцип эквивалентности). Применяемая процедура предъявления иска не должна a priori делать невозможным или затруднительным возмещение ущерба (обеспечение минимума эффективности). Государства-члены в случае констатации незаконности наложенных на частных лиц финансовых обязательств не могут устанавливать a posteriori новые меры регулирования возмещения, ухудшающие или сокращающие возможную компенсацию.

Суды государств-членов, столкнувшись с проблемой установления легитимности подлежащего применению в деле акта Сообществ или неясности его содержания, могут приостановить рассмотрение основного иска и обратиться за разъяснением к Суду ЕС. По получении заключения Суда ЕС слушание дела возобновляется. Аналогичная ситуация при рассмотрении дела в последней инстанции, решение которой является окончательным, делает данное обращение в преюдициальном порядке в Суд ЕС обязательным.

3. Институты и органы сообществ и союза: принципы построения и деятельности

Европейские сообщества — четко структурированные образования, преследующие конкретные и сравнительно ясные цели. Их достижению призвана служить система институтов и органов, образуемых на основе учредительных договоров, актов вторичного права или специальных соглашений.

Осуществление задач, возложенных на Сообщество обеспечивается: Европейским парламентом; Советом; Комиссией; Судом ЕС; Счетной палатой.

Образование Союза не только не сопровождалось ломкой или перестройкой институциональной структуры Сообществ, напротив, эта последняя получила новое подтверждение и развитие. Договор о Союзе интегрировал в систему руководящих органов Европейский Совет, институциализированный Единым европейским актом (ЕЕА), предусмотрел формирование институтов, связанных с созданием Экономического и валютного союза, внес необходимые коррективы в осуществление полномочий Союза в рамках второй и третьей опоры.

При построении системы институтов Сообществ и Союза государства-члены во многом заимствовали концептуальные построения и практику собственного государственно-правового развития. Видимо, это обстоятельство послужило основанием для использования при описании принципов построения и функционирования институциональной структуры ЕС теории разделения властей. Подобный подход к выявлению основных начал построения институциональной структуры Сообществ и Союза не вполне оправдан. Дело заключается не просто в тех или иных особенностях реализации принципа разделения властей. Отличными исходные посылки. Прежде всего концепция разделения властей создавалась ее авторами Дж. Локком и Шарлем Монтескье. Цель и назначение концепции разделения властей и в том, чтобы предотвратить и не допустить утверждения или сохранения диктата и произвола. Конечно, общая цель предотвращения узурпации власти не может не присутствовать в рамках любой демократической публично-правовой организации. Однако применительно к Сообществам и Союзу главная задача состоит не в том, чтобы предотвратить возможность узурпации публичной власти. Такой прямой и непосредственной угрозы демократическим началам построения и осуществления публичной власти, в рамках созданного в Союзе пространства демократии, безопасности и законности практически не существует. В условиях Евросоюза в построении институциональной системы решается иная проблема. Главным является здесь не предотвращение узурпации власти путем сдержек и противовесов, а обеспечение сбалансированного сочетания полномочий, принадлежащих Сообществам и Союзу, с одной стороны, и суверенным государствам-членам — с другой. Иначе говоря, основной задачей выступает сбалансированное распределение полномочий, которое исключило бы возможность чрезмерного усиления институтов Сообществ и Союза в ущерб интересам национальных государств-членов и наделение институтов ЕС и Союза такими полномочиями, которые позволили бы им обеспечивать достижение задач и целей, обусловленных самой интеграцией. Таким образом, в рамках Сообществ и Союза решается задача не предотвращения узурпации власти, а обеспечения сбалансированного сочетания властных полномочий государств-членов и образованных ими интеграционных объединений. В результате применительно к Европейскому Союзу можно говорить не о разделении властей, а о распределении суверенных полномочий между государствами-членами и самими интеграционными образованиями. Соответственно, в основе построения системы институтов Европейского Союза лежит не концепция разделения властей, а концепция распределения полномочий.

Пожалуй, наиболее отчетливо это нашло свое отражение в учредительных Договорах и других нормативных правовых провозглашающих и закрепляющих принципы пропорциональности и субсидиарности.

Концепция распределения полномочий имеет в виду два главных аспекта или направления деятельности институтов. С одной стороны, они должны обладать полномочиями, необходимыми для достижения целей интеграции, и это предполагает передачу в ведение Сообществ и Союза, а, следовательно, и представляющих их институтов, необходимых суверенных прав и прерогатив от государств-членов. С другой стороны, в силу того, что различные институты воплощают начала межнационального или наднационального характера, требуется строгое разграничение компетенции между самими институтами интеграционных образований. Такое распределение компетенций и их строгое закрепление создает нечто напоминающее систему сдержек и противовесов. Жесткая необходимость в подобной системе продиктована все той же потребностью сбалансирования интересов и потребностей интеграции и их совмещение с национальными интересами государств — членов Союза.

Среди институтов ЕС и Союза принято вычленять институты политического и неполитического характера. Система политических институтов и органов Европейского Союза, к которым относят, прежде всего, Европейский Совет, Совет, Комиссию и Парламент, построена таким образом, чтобы важнейшие решения, оформляемые в виде нормативно-правовых предписаний, принимались не каким-либо из институтов единолично, а по общему правилу, совместно с другими институтами. Контроль за соблюдением этого принципа построения и функционирования институтов возложен на Суд ЕС, который наделен полномочиями аннулировать любой нормативно-правовой акт, принятый в нарушение закрепленной за институтом компетенции. Показательно, что в случае признания акта принятым в нарушение закрепленной за институтом компетенции он признается не просто недействительным, а ничтожным.

Одной из важных тенденций в развитии системы институтов Сообществ и Союза является повышение роли и значения представительных учреждений, а равно судебной власти. Это в первую очередь нашло свое отражение в расширении полномочий Европейского парламента, в наделении его такими правомочиями, которые позволяют более активно воздействовать на процесс принятия решений. Особенно наглядно это проявись в создании и применении процедуры совместного принятия решений и процедуры совпадающего положительного заключения [8. с. 43].

Коль скоро основополагающим принципом построения деятельности институтов Европейского Сообщества является принцип распределения полномочий (а не разделения властей) то характеристика самой системы институтов не может строиться на выявлении того, какой именно институт является носителем законодательной, исполнительной и судебной власти Гораздо более продуктивным является в данном случае функциональная характеристика построения системы институтов Европейского Союза, используемая многими исследователями. В этом случае можно выделить такие функции институционального механизма Европейского Союза, как функция учредительной власти, законодательная, исполнительная, бюджетная и внешнеполитическая.

Учредительная функция. Учредительная функция предполагает осуществление права на создание, учреждение публичной власти и соответствующих структур. В ней находит свое выражение суверенная воля носителя власти. Применительно к национальному государству таковая власть признается за народом в целом, причем ни один человек, ни какая-либо часть народа не вправе присвоить себе осуществление суверенной власти. Свое практическое выражение эта суверенная воля учредителя находит обычно в принятии или утверждении конституции государства. Применительно к Сообществам и Союзу речь может идти, очевидно, об учредительных договорах, выполняющих роль конституционной хартии. Сложный и многогранный характер осуществления учредительной власти в рамках Сообществ и Союза позволяет прийти к. выводу, что ее субъектами и носителями являются народы государств-членов, сами государства и с момента учреждения Сообществ и Союза их собственные институты. Принцип сбалансированности в той или иной степени применяется и при реализации учредительной власти.

Законодательная функция. По мнению многих авторов, законодательная функция осуществляется преимущественно Советом Европейского Союза. Однако это утверждение нуждается в определенном уточнении. Действительно, по общему правилу основные нормативно-правовые акты Европейского Союза и Сообществ — регламенты и директивы — принимаются главным образом Советом. Однако правом издания нормативно-правовых актов, хотя и по более узкому кругу вопросов, обладает наряду с Советом Комиссия, а в настоящее время также и Европейский центральный банк. Но, пожалуй, главная особенность не в этом. Основное — это то, что Совет, как правило, не может действовать единолично. Инициатива подготовки и принятия нормативно-правовых актов принадлежит, и это закреплено в учредительных договорах, прежде всего Комиссии. Именно в рамках Комиссии подготавливаются проекты акта, он проходит здесь предварительную необходимую апробацию и на его основе принимаете решение Совета. Это, конечно, не означает, что Совет должен автоматически следовать предложениям Комиссии. Он обладает достаточно широкой дискреционной властью для того, чтобы, правда, пользуясь принципом единогласия, вносить изменения в предложения Европейской Комиссии или принимать их самостоятельно. Тем не менее, такого рода практика является исключением, общим правилом остается положение, гласно которому Совет принимает решение на основе предложений Комиссии.

Исполнительная функция. Исполнительная функция чаще всего ассоциируется с европейской Комиссией. Для этого есть достаточно много оснований. Именно Комиссия осуществляет повседневное управление делами Сообществ, в ведении Комиссии находится весь административный аппарат Сообществ и за с его многочисленными подразделениями. Комиссия является и распорядителем кредитов по бюджету и обеспечивает исполнение бюджета. Вывод о том, что Комиссия не располагает собственно-исполнительной властью, несмотря на наличие многих ее элементов, вытекает непосредственно из учредительных договоров. Таким образом, механизм исполнения решений сконструирован весьма оригинально. С одной стороны, казалось бы, Совет принимает решение, осуществляя законодательные полномочия, а Комиссия их исполняет, будучи наделенной компетенцией в сфере исполнительной власти. На самом деле все выглядит гораздо сложнее. Совет не только принимает решения, но и обладает необходимыми полномочиями по их исполнению. Осуществление этих решений Комиссией имеет мест не в силу собственных полномочий Комиссии, а в результат делегирования полномочий по исполнению со стороны Совета, причем Совет сохраняет за собой право непосредственного прямого исполнения, минуя Комиссию.

Бюджетная функция. В осуществлении бюджетной функции принимают участие практически все политические институты Европейского Союза. Проект бюджета подготавливается Европейской Комиссией, она располагает для этого необходимым аппаратом и соответствующими материальными ресурсами. Проект бюджета передается затем на рассмотрение Совета и после его одобрения Советом — на решение Европейскому парламенту. Исполнение бюджета возложено на Комиссию, отчет об исполнении бюджета утверждается по получении заключения Счетной палаты.

Внешнеполитическая функция Сообществ и Союза имеет строго определенное назначение. Согласно Договору одним из предназначений Европейского Союза состоит в утверждении его самобытности на международной арене, в частности путем проведения общей внешней политики и политики безопасности. Учредительный договор особо предписывает Союзу в качестве одной из его задач обеспечение согласованности действий в рамках общей внешней политики и политики безопасности, в области экономики, а равно в интересах содействия развитию. Ответственность за обеспечение такой согласованности возлагается на Совет и Комиссию, которые добиваются этого в рамках признанных за ними полномочий. Однако механизм осуществления внешней политики включает в себя не только эти два института. Определение основных принципов и направлений внешней политики относится к ведению Европейского Союза. Это значит, что важнейшие внешнеполитические решения принимаются на самом высоком уровне при участии глав государств и правительств государств-членов. В осуществлении внешнеполитических функций все более заметную роль, особенно после подписания Маастрихтского и Амстердамского договоров, играет Европейский парламент. Ему, правда, не принадлежит решающее слово в выработке и реализации внешней политики. Тем не менее и Совет, и Комиссия должны информировать Парламент о всех важнейших внешнеполитических акциях, что может являться предметом обсуждения и дискуссий на его пленарных заседаниях. По общему правилу подписание и одобрение международных договоров требуют согласования с Парламентом на основе консультативной процедуры. Кроме того, целый ряд важнейших международных договоров, включая договоры о присоединении, могут быть одобрены лишь после получения положительного заключения Парламента.

При проведении общей внешней политики и политики безопасности государства-члены обязаны консультироваться, обмениваться необходимой информацией и добиваться взаимного согласования своих позиций по вопросам, представляющим общий интерес. Каждое государство-член обязано воздерживаться от действий, которые наносят ущерб интересам Сообществ и Союза, противоречат их целям и принципам или отрицательно сказываются на эффективности осуществления Сообществами и Союзом общей внешней политики и политики безопасности. Амстердамский договор ввел в обиход также такое понятие, как общая стратегия государств-членов. Она определяется Европейским Советом на основе рекомендаций Совета. Осуществление этой стратегии возлагается на Совет. Последний выносит решения, в которых формулируется общая позиция и определяются совместные действия государств-ленов.

Одним из недостатков в области осуществления внешнеполитических функций является отсутствие специализированного аппарата поддержания внешних сношений. Коль скоро основополагающим принципом построения деятельности институтов Европейского Сообщества является принцип распределения полномочий (а не разделения властей) то характеристика самой системы институтов не может строиться на выявлении того, какой именно институт является носителем законодательной, исполнительной и судебной власти Гораздо более продуктивным является в данном случае функциональная характеристика построения системы институтов Европейского Союза, используемая многими исследователями. В этом случае можно выделить такие функции институционального механизма Европейского Союза, как функция учредительной власти, законодательная, исполнительная, бюджетная и внешнеполитическая.

Заключение

Написав курсовую работу на тему: «Общая характеристика правовой системы ЕС и европейских сообществ и принципы её построения», сделаем выводы.

Особенностью Евросоюза, отличающей его от других международных организаций, является наличие собственного права, которое непосредственно регулирует отношения не только государств-членов, но и их граждан и юридических лиц.

Право ЕС состоит из так называемого первичного, вторичного и третичного (решения Суда Европейских Сообществ). Первичное право — учредительные договоры ЕС; договоры, вносящие в них изменения (ревизионные договоры); договоры о вступлении новых государств-членов. Вторичное право — акты, издаваемые органами ЕС. Решения Суда ЕС и других судебных органов Союза широко используются в качестве прецедентного права.

Право ЕС обладает прямым действием на территории стран ЕС и приоритетом по отношению к национальному законодательству государств.

Право ЕС подразделяют на институционное право (нормы, регламентирующие порядок создания и функционирования институтов и органов ЕС) и материальное право (нормы, регулирующие процесс реализации целей ЕС и Сообществ). Материальное право ЕС, как и право отдельных стран, можно подразделить на отрасли: таможенное право ЕС, экологическое право ЕС, транспортное право ЕС, налоговое право ЕС и др. C учетом структуры ЕС («три опоры») право ЕС подразделяется также на право Европейских сообществ, Шенгенское право и др.

Термин "право Европейского Сообщества" вполне приемлем и правомерен, когда речь идет о той части норм европейского права, которые неразрывно связаны с Европейским Сообществом, и обладает в силу этого особым правовым режимом и свойствами. Следует, однако, иметь в виду, что начиная с подписания Маастрихтского договора 1992г. об образовании Европейского Союза этим термином официально обозначается только одно из трех, а именно бывшее Европейское экономическое сообщество. Причем, введя термин "Европейское Сообщество", страны, подписавшие Маастрихтский договор, сохранили самостоятельность двух других Сообществ, а соответственно и разность юридических оснований их существования и особенности правового регулирования. В результате применение термина "право Европейского Сообщества" может породить сомнения в его применимости к двум другим Сообществам — ЕОУС и Евратому, оставляя открытым вопрос о том, интегрируются ли они в правовую систему Европейского Сообщества. Это создает, конечно, некоторые неудобства терминологического порядка, хотя вряд ли может породить серьезные правовые коллизии. В обоснование употребления этого термина можно сослаться и на то, что система норм, создаваемых в ЕС, практически и образует общее право Сообществ. Соответственно широко употребляемый в современной литературе термин "право ЕС" на деле характеризует правовую систему не одного, а всех трех Сообществ, образуя стержень и основу самого европейского права. Хотя, очевидно, лингвистически точнее говорить о праве Сообществ, а не Сообщества.

Европейские сообщества — четко структурированные образования, преследующие конкретные и сравнительно ясные цели. Их достижению призвана служить система институтов и органов, образуемых на основе учредительных договоров, актов вторичного права или специальных соглашений.

Осуществление задач, возложенных на Сообщество обеспечивается: Европейским парламентом; Советом; Комиссией; Судом ЕС; Счетной палатой.

Образование Союза не только не сопровождалось ломкой или перестройкой институциональной структуры Сообществ, напротив, эта последняя получила новое подтверждение и развитие. Договор о Союзе интегрировал в систему руководящих органов Европейский Совет, институциализированный Единым европейским актом (ЕЕА), предусмотрел формирование институтов, связанных с созданием Экономического и валютного союза, внес необходимые коррективы в осуществление полномочий Союза в рамках второй и третьей опоры.

Список использованных источников

1.       Всеобщая декларация прав человека, одобренная Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948г. Международное публичное право. Учебник. Издание второе, переработанное и дополненное / Под ред. К. А. Бекяшева. / М.: ПБОЮЛ Грачев С. М., 2001. – 640с.

2.       Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах от 16 декабря 1966г. вступил в силу для БССР 3 января 1976г. Основы права: Учебное пособие / С. Г. Дробязко, Т.М. Шамба, Г.А. Василевич и др.; Под ред. В. А. Витушко, В. Г. Тихини, Г. Б. Шишко. – Минск: БГЭУ, 2002. – 754с.

3.       Устав Организации Объединенных Наций. / Действующее международное право. В 3-х томах. Составители: Ю.М. Колосов. Т.1. – М.: Издательство Московского независимого института международного права, 1996. – 858с.

4.       Конституция Республики Беларусь 1994 года. Принята на республиканском референдуме 24 ноября 1996 года (с изменениями и дополнениями, принятыми на республиканских референдумах 24 ноября 1996г. и 17 октября 2004г.) - Минск: «Беларусь» 2004г.

5.       А.А. Мишин. Конституционное право зарубежных стран. М., Издательство «Приор» 2000. – 217с.

6.       А.В. Якушев. Конституционное право зарубежных стран. Курс лекций. М., «Приор», 2000. – 410с.

7.       Баглай М.В. «Конституционное право Российской Федерации», М.: Юристъ. 1997 год. – 110с.

8.       Бромхед П. Эволюция британской Конституции. М.: Юридическая литература, 1978. – 319с.

9.       В.Е. Чиркин. Конституционное право зарубежных стран. М., Юристъ, 1997. – 217с.

10.    Василевич Г.А. Конституционное право Республики Беларусь: Учебник. – Минск: Книжный дом; Интерпрессервис, 2003. – 882с.

11.    Демишель А., Демишель Ф., Пикемаль М. Институты и власть во Франции, М.: Прогресс, 1977. – 114с

12.    Конституционное (государственное) право зарубежных стран. Общая часть. Ответственный редактор Б.А. Страшун. М., «Бек», 2000. – 98с

13.    Конституции государств европейского союза. М., «Норма», 1999. – 132с.

14.    Конституционное право России. Сборник конституционно-правовых актов / Отв. ред. акад. О.Е. Кутафин; сост. Проф. Н.А. Михалеева. М., «Приор», 1998. - 220с

15.    Конституционное право зарубежных стран в вопросах и ответах Учебное пособие. Лапшина И.Е.: Проспект, ТК Велби 2004г. – 272с.

16.    Международное публичное право. Учебник. Издание второе, переработанное и дополненное / Под ред. К.А. Бекяшева. – М.: ПБОЮЛ, 2001. – 640с.