Курсовая работа: Постиндустриальное общество

КУРСОВАЯ  РАБОТА

ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО

2003

С О Д Е Р Ж А Н И Е:

ВВЕДЕНИЕ....................................................................................................................................................................................................... 3

ГЛАВА 1.ЭВОЛЮЦИЯ НАУЧНЫХ ИДЕЙ О ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОМ ОБЩЕСТВЕ................................................ 5

1.1.Основы методологии постиндустриального общества................................................................................................. 5

1.2.Принципы и признаки постиндустриального общества................................................................................................. 7

ГЛАВА 2. ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА.............................................. 13

2.1.Проблемы цивилизации................................................................................................................................................................ 13

2.2.Перспективы России в постиндустриальном мире......................................................................................................... 20

ЗАКЛЮЧЕНИЕ............................................................................................................................................................................................ 25

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ......................................................................................................................................................................... 27

С конца 60-х годов ХХ века в науке утвердилось понимание происходящих в наиболее развитых странах мира хозяйственных и вызываемых ими социально-политических перемен как провозвестников качественно нового этапа общественного прогресса. К настоящему времени за рубежом выдвинуто немало оригинальных концепций, в которых обобщаются фундаментальные закономерности хозяйственного развития и на этой основе делаются попытки осмыслить глобальные перспективы человечества.

Концепция «постиндустриального - посткапиталистического» общества впервые появляется у Дарендорфа (1958), в границах которой проявляется новая отрасль - информационная экономика. Быстрое развитие последней обусловливает ее контроль за сферой бизнеса и государства (Гэлбрейт, 1967). Выделяются организационные основы этого контроля (Болдуин, 1953; Уайт, 1956), в применении к социальной структуре означающие возникновение нового класса, так называемой меритократии (Янг, 1958; Гоулднер, 1979). Производство информации и коммуникации становятся централизованным процессом (теория «глобальной деревни» Мак-Люена, 1964). В конечном счете, основным ресурсом нового постиндустриального порядка определяют информацию (Белл, 1973).

Помимо перечисленных ученых в разные годы проблематика постиндустриального общества занимала умы многих исследователей, среди которых такие видные мыслители, как Р.Арон, Д.Белл, Г.Бекер, Ж.Бодрийяр, Ф.Бродель, П.Дракер, Д.Мандел, Г.Маркузе, Д.Норт, У.Ростоу, Г.Стиглер, Дж.Стиглиц, А.Тоффлер, А.Турен, Л.Туроу, Т.Форрестер, Д.Хабермас, С.Хантингтон, Р.Хэйлбронер и многие другие.

Работы этих авторов не только чисто экономического характера, они относящиеся к теории управления, социологии, философии, психологии, а также к пограничной проблематике (например, экономическая социология и социальная психология).

Таким образом, спектр научных исследований чрезвычайно широк. Их анализ и изучение представляет довольно сложную проблему.

Нельзя сказать, что советские и российские специалисты обошли вниманием проблему постиндустриального общества. Различные аспекты интересующей нас проблематики нашли отражение в трудах М.Г.Делягина, В.Л.Иноземцева, Ю.А.Левады и многих других.

С помощью понятия постиндустриального общества можно логично противопоставить формирующееся социальное целое всем формам обществ, объединяемым в экономическую эпоху; только в этом случае обеспечивается адекватный характер доктрины, претендующей на охват всего пройденного человеческой цивилизацией пути. Необходимо подчеркнуть, что глобальный характер переживаемого переворота, который гораздо более значителен, чем отрицание одной только индустриальной эпохи. Главное - становится возможным осознание того, что человечество находится накануне наступления такого социального состояния, которое не может регулироваться и управляться фактически ни одним из известных доселе способов.

Данный процесс связан с модернизацией системы человеческих ценностей и психологических ориентиров, он неизбежно будет весьма длительным и происходить эволюционным путем[1].

Исходя из вышеизложенного мы видим цель курсовой работы в анализе основных подходов к проблематике постиндустриального общества, получивших наибольшее признание и развитие в современной науке.

В задачи работы входит:

1.Показать эволюцию научных идей о постиндустриальном обществе.

2.Определить перспективы и проблемы постиндустриального общества и позицию России в постиндустриальном мире.

1.1.Основы методологии постиндустриального общества

Начало теории постиндустриального общества в ее нынешнем понимании относится к 60-м годам ХХ века. Одними из первых понятие «постиндустриальное общество» стали использовать в своих трудах и лекциях Р.Арон, Д.Рисман, Д.Белл, У.Ростоу, А.Турен и другие. В 1973 г. вышла книга Д.Белла «Грядущее постиндустриальное общество»[2], вызвавшая большой интерес к соответствующей проблематике.

По Д.Беллу, «..постиндустриальное общество определяется как общество, в экономике которого приоритет перешел от преимущественного производства товаров к производству услуг, проведению исследований, организации системы образования и повышению качества жизни; в котором класс технических специалистов стал основной профессиональной группой и, что самое важное, в котором внедрение нововведений... во все большей степени стало зависеть от достижений теоретического знания... Постиндустриальное общество... предполагает возникновение нового класса, представители которого на политическом уровне выступают в качестве консультантов, экспертов или технократов»[3].

По мере углубления в проблему наметились два подхода. Один подчеркивает отличия нового состояния социума от всех прежних; наиболее типичным образом это проявляется на терминологическом уровне в использовании понятий с префиксом пост-. Другой нацелен на формулирование позитивных определений нового строя на основе выделения наиболее присущих ему признаков.

Первый подход представлен прежде всего сторонниками собственно теории постиндустриального общества и концепции постмодернизма (postmodernity). Идеи постиндустриализма стали широко применяется в экономических, философских и социологических работах. Некоторые исследователи конкретизируют свои подходы, говоря о постиндустриальном капитализме, постиндустриальном социализме, а также экологическом и конвенциональном постиндустриализме. Общей же остается констатация снижения роли материального производства и развития сектора услуг и информации, иного характера человеческой деятельности, изменения типов вовлекаемых в производство ресурсов, а также существенной модификации социальной структуры.

Присущий постиндустриальной доктрине технологический детерминизм пытаются преодолеть представители постмодернизма, обращающие внимание не только на сугубо хозяйственные явления, но и на формирование системы постматериальных ценностей, отказ от прежних методов организации труда и переход к максимальному использованию творческого потенциала работников, а также на ряд сугубо социологических моментов - становление нового типа семьи и форм социального партнерства, повышение роли знания и изменение системы образования, национальные и этнические вопросы. Наряду с этим развиваются представления о современном обществе как о постбуржуазном, посткапиталистическом, постпредпринимательском, пострыночном и т.п. Однако эти экзотические понятия не получили распространения.

Приверженцы второго подхода определяют новое состояние цивилизации через рассмотрение его отдельных признаков; при этом часто в центре внимания оказываются явления, непосредственно не определяющие общество как социальное целое. Наиболее известная попытка такого рода - введение в научный оборот фактически одновременно в США и Японии Ф.Махлупом и Т.Умесао термина «информационное общество», положившего начало теории, развитой такими известными авторами, как М.Порат, Й.Масуда, Т.Стоуньер, Р.Катц и др. Подобный подход рассматривает эволюцию человечества сквозь призму прогресса знания. К этому направлению примыкают концепция технетронного (technetronic - от греческого techne) общества Бжезински, а также доктрины, подчеркивающие роль знаний и обозначающие современный социум как «knowledgeable society», «knowledge society», или «knowledge-value society».

Обозначение нового общества с использованием префикса пост- при всей его условности представляется сегодня единственно возможным. Подобный подход дает достаточно возможностей для построения на его основе адекватной теории прогресса, позволяя выделить в истории человечества три большие эпохи и противопоставить новый социум не всей истории общества, а лишь его отдельной стадии (доиндустриальное, индустриальное и постиндустриальное общество по Д.Беллу; премодернистское, модернистское и постмодернистское состояние по С.Круку и С.Лэшу; или «первая», «вторая» и «третья» волны цивилизации по О.Тоффлеру).

Важно отметить, что теория постиндустриального общества не может быть однозначно отнесена ни к экономической, ни к социологической, ни к политологической науке. Это определяется, на наш взгляд, тем, что речь идет о глобальной по своим методологическим принципам и масштабу охватываемых проблем концепции.

Сторонники постиндустриализма, как и последователи марксизма, основываются на материалистическом подходе к исследованию общественных явлений. В фокусе анализа - организационно-технологические аспекты производства, распределения и обмена, в то время как их классовый характер, вопросы эксплуатации и политической власти остаются в тени.

1.2.Принципы и признаки постиндустриального общества

Идеологи постиндустриального общества в своих социально-философских построениях предлагают особое видение исторического процесса, которое можно охарактеризовать как трехстадийную концепцию. Индустриальному обществу они противопоставляют аграрное (или доиндустриальное) в качестве предшественника и постиндустриальное в качестве наследника. При этом, как подчеркивает Д.Белл, «постиндустриальное общество не замещает индустриальное, или даже аграрное общество, ..оно добавляет новый аспект, в частности в области использования данных и информации, которые представляют собой необходимый компонент усложняющегося общества»[4].

Так или иначе, наиболее распространенными понятиями, применяемыми для обозначения новой стадии социального развития, будут «постиндустриальное общество» и «информационное общество». Возникает вопрос, какое из них наиболее адекватно описывает реальность третьего тысячелетия, и какому из них отдать предпочтение? По сути дела, данные термины являются близкими, если не идентичными по своему содержанию, ведь постиндустриальное общество по существу является информационным, так как определяющим в нем видом деятельности является информационная деятельность. В этом смысле понятие «информационное общество» более конкретно чем «постиндустриальное», но, вместе с тем, их общий недостаток в том, что они в определенной мере абсолютизируют научно-технологическую составляющую наступающей эпохи, а последняя отнюдь не исчерпывает всего социокультурного пространства. Очевидно, наиболее заметными процессами, характеризующими современное общество, будут процессы информатизации, но, нельзя не отметить, что наряду с ними происходят и другие, не менее знаковые для эпохи события, например, смена мировоззренческих установок, изменение подходов в научном познании, пересмотр ориентиров в социально-политической практике и т.д.

Если обратиться к классической работе Ж.Ф Лиотара «Состояние постмодерна», то в ней вхождение в общества в постсовременный период французский философ связывает с процессами всеохватывающей информатизации, которые стали одной из причин изменения статуса знания и возникновения специфического постмодернистского видения мира.

С целью обоснования заявленной позиции, рассмотрим в чем именно сходятся постмодернистская и постиндустриальная теории, и на основании чего возможно провести между ними параллели. В этой связи обозначим специфику происходящих изменений в экономике развитых стран Запада в последние десятилетия. В производственной сфере главные перемены в основном связаны с переходом от массового характера производства к мелкосерийному - принцип стандартизации постепенно сменяется принципом разнообразия. С технической точки зрения, это стало возможным благодаря внедрению новейших компьютерных технологий. В свою очередь, успех технологий, разрушающих унифицированный подход в производственно-экономической сфере, во многом обусловлен стремлением человека вырваться из оков единообразия, которые породила механизация докомпьютерного периода. С философской точки зрения, массовое производство и потребление, массовое тиражирование культурных стандартов и норм восприятия действительности, является выражением примата целого над частным, общего над отдельным, единого над множественным, то есть происходит подмена индивидуальных ценностей общими. Подобные установки свойственны индустриальной стадии капитализма, которая наиболее полно выражает идеологию модерна как «великого проекта» европейской культуры. Общество превращается в тотальность, подавляющую конкретную личность.

Возможность преодоления подобной ситуации теоретики постиндустриального общества видят в развитии технологий, главным образом электронных, то есть, резервы гуманизации техники, по их мнению, следует искать в развертывании самого технического прогресса, а не отказа от него. Только с развитием компьютерной технологии, стал возможным отход от массификации производства - производство стало более гибким и нацеленным на удовлетворение самых разнообразных потребностей.

Принципы плюрализма, децентрации, фрагментарности, свойственные постиндустриальному обществу, являющиеся определяющими для постмодернизма, выражаются прежде всего в утверждении разнообразия как основного лейтмотива постиндустриального общества. Если говорить об экономике, то разнообразие обнаруживается не только в типах техники, товарном ассортименте и видах услуг, но и в потребности в широком спектре различных профессий. Причем рабочий «третьей волны» мыслится уже не как придаток конвейера, которого можно заменить любым другим, а как разносторонне развитая, изобретательная, инициативная личность. Как справедливо отметил Тоффлер, если технология второй волны содействовала единообразию, технология третьей волны обеспечивает социальное разнообразие[5]. Естественно, разнообразие как характеристика постиндустриального общества воплощается не только в области экономики - оно пронизывает все сферы и подсистемы общества, изменения в которых могут быть описаны при помощи категорий постмодернистского мировоззрения.

Утверждение разнообразия как некой фундаментальной основы гарантирует плюрализм, то есть равноправное существования самых разных позиций, и постиндустриальное общество создает определенные условия для реализации этого постмодернистского принципа.

Децентрация охватывает практически все сферы общества наших дней: в производстве мы наблюдаем процессы демассификации и разукрупнения предприятий, в сфере управления происходит перераспределение властных полномочий центра в пользу регионов, а базисное планирование переносится на локальный уровень, а что касается доступа к информации, то новейшие электронные технологии предлагают невиданные доселе возможности для пользователей самостоятельно получать необходимые им сведения, независимо от цензуры центра.

Наряду с процессами децентрации и дифференциации в современном обществе имеют место и интеграционные тенденции. Так, налицо процессы экономической интеграции и образования наднациональных экономических и властных структур, например, становление Европейского сообщества. Одновременное наличие процессов дифференциации и глобализации мы имеем и в средствах массовой информации. Но, интеграция в эпоху постиндустриализма не предполагает господства центра, в данном случае речь идет скорее о некой координации, цель которой - успешное функционирование и развитие составных частей.

Несомненно, особую роль в формировании фрагментарной культуры играют телекоммуникационные электронные технологии. Именно они создают техническую возможность для создания сверхнасыщенного информационного поля, которое практически повсеместно окружает современного человека, но, при всей его вездесущности, воздействие его, носит скорее выборочный, адресный характер.

В постиндустриальном обществе происходит отход от централизованного распределения информации, что проявляется в развитии телевидения в направлении увеличения числа каналов, адресованных на различные аудитории, а также распространения кабельного и спутникового телевещания. Практически неограниченные возможности для доступа к интересующей информации и для общения дает глобальная сеть Интернет. Влияние информационных и телекоммуникационных технологий на дробление общества на множество различных малых групп заключается в том, что благодаря им, человек может находиться в том «фрагменте» информационного пространства, который ему наиболее интересен. Если телевидение - это коммуникативная система с односторонней связью, то сетевые компьютерные технологии дают возможность для двустороннего, интерактивного общения людей в режиме реального времени.

Наряду с процессами дефрагментации, имеют место тенденции к так называемому «стиранию граней» между когда-то противоположными сущностями. Так, стираются не только грани, разделяющие классы, расы, нации и государства, не только границы между реальным и виртуальным, но и меняются специфические модели половой принадлежности: и это проявляется в новом отношении к сексуальной идентификации, ведь не случайно «унисекс» как стиль поведения и самовыражения стал популярен в последнее время. С первого взгляда, может показаться, что «стирание граней» противоречит фрагментации, что эти две направленности противоположны по своему духу и взаимоисключают друг друга. Да, бесспорно, замечает З.Бауман, фрагментация предполагает прочерчивание новых граней, но, при образовании новых происходит стирание старых, в основном искусственных границ[6].

Технологии постиндустриального общества позволяют расширить вхождение игрового начала в деятельность человека. В постиндустриальном обществе неожиданно воплощаются идеи Герберта Маркузе о том, что на смену «принципу производительности» должен прийти «принцип удовольствия»[7]. По его мнению, человеку необходимо вырваться из пределов материального производства - царства отчужденного труда и погрузиться в мир игры и фантазии. Труд должен стать средством самовыражения и реализации индивидуальных способностей, и, как полагал Маркузе, это возможно при превращении его в игру, в разновидность отдохновения.

По мнению В. Красильщикова[8], леворадикальные идеи Маркузе находят воплощение в… персональном компьютере. Компьютер открывает реальную возможность сделать труд своеобразной «игрой» и вывести человека из-под контроля технобюрократии.

Таким образом, постиндустриализация связывается с превращением процесса труда в разновидность творческой деятельности, возможности для которой увеличиваются с вхождением в жизнь людей не подавляющей человека техники.

По мнению Н.Т. Абрамовой, в настоящее время происходит расшатывание устоев фундаменталистского идеала, о чем свидетельствуют следующие факторы. «Во-первых, идея об отсутствии инвариантных базисных истин для объектов различных классов (о неадекватности представлений о единых критериях истинности по отношению к любым утверждениям); во-вторых, идея о мозаичности, гетерогенности современных объектов познания; в-третьих, идея о смене тактики выбора базисного основания; наконец, в-четвертых, идея о приоритете индивидуального над целокупным»[9].

Таким образом, научно-технологические достижения конца второго тысячелетия позволяет говорить о сегодняшнем обществе не только как об информационном, но и как о постмодерном. Мы перечислили далеко не все признаки постиндустриального общества. Временной цикл периода развития постиндустриального общества сложно прогнозировать. Но, очевидно, что он будет определяться почти исключительно темпами научно-технического прогресса.

2.1.Проблемы цивилизации

Обычно западные социологи говорят о формировании основ постиндустриального общества как о процессе, начавшемся в конце 1950-х годов и поступательно развертывающемся по сей день. Между тем становление новой социальной реальности, с точки зрения В.Иноземцева, отличалось и отличается противоречивым и неравномерным характером...[10]

Следует учитывать, что становление постиндустриальной теории происходило в очень сложный для западной цивилизации период, когда только что спало напряжение, вызванное волной социальных движений конца 60-х годов ХХ века, но мир еще стоял на пороге крупнейшего в послевоенной истории экономического кризиса, когда активно шел процесс деколонизации, поражение коммунизма было еще далеко не очевидным, а опасность военного столкновения сверхдержав временами выглядела очень реальной. Поэтому вполне естественным было внимание, которое уделялось фундаментальным процессам, разворачивающимся в мире.

Описывая «среду», в которой развиваются постиндустриальные социумы, исследователи отмечали не только чисто экономические противоречия, порождающие циклические и структурные кризисы (что наиболее рельефно изображено О.Тоффлером в работе по проблемам «экоспазма»), но и проблемы экологического характера. Кроме того, в качестве одной из важнейших характеристик этой «среды» рассматривались конфликты, постоянно возникающие в отношениях между Востоком и Западом, Севером и Югом. Следует заметить, что большинство классиков постиндустриальной теории, не относясь явно враждебно к коммунистическим режимам, но, отмечая неэффективность созданных ими хозяйственных моделей, были уверены в историческом торжестве западного типа производства и западной системы ценностей. Именно ценности демократии и хозяйственной свободы, являющиеся объектом естественного стремления человека XX века и недоступные большинству населения коммунистических стран, в конечном счете подорвали политическую стабильность в Восточной Европе и разрушили коммунистическую систему.

Между тем налицо проблема увеличивающегося разрыва и нарастающего противостояния по линии «Север-Юг». Согласно теории мировой системы Уоллерстайна[11] интеграция представляет собой основанную на эксплуатации трехполюсную структуру: центр - полупериферия - периферия. Несмотря на быстрый прогресс технологий, лишь немногие из развивающихся стран оказались в состоянии воспользоваться его плодами; для большинства же результатом наступления технeтронной эры стало только предельно обостренное понимание недостижимости западных стандартов жизни и уровня потребления. Противоречия подобного рода становятся еще более актуальными ввиду нарастающей миграции населения этих стран в Западную Европу и США, правительства которых зачастую не могут найти адекватных мер в связи с ускорением этого процесса. Активизация исламской идеологии и политики, а также возможная экономическая и политическая консолидация Японии и Китая в наступающем столетии создают новые мировые центры силы, способные в случае непредвиденного развития событий подорвать хрупкую стабильность 90-х годов.

Несмотря на то, что большинство постиндустриальных государств отказались от территориальной экспансии как самоценной политической цели и  сконцентрировались на экономическом и технологическом развитии[12], в рамках глобализации путем использования разнообразных  финансовых инструментов происходят постоянные вторжения (экспансии) одного государства в культурное и экономическое пространство другого. В качестве первичных «агентов» таких проникновений выступают транснациональные корпорации.

Подтверждение этой мысли мы находим в рассуждениях Маргарет Арчер[13] и других исследователей. По мнению М.Арчер, глобализация - это процесс, который приводит к охватывающему весь мир связыванию структур, культур и институтов. Глобализация, считает Арчер, означает, что на сегодняшний день общества не являются больше первичными единицами анализа. Олброу[14] утверждает, что общества следует рассматривать лишь как систему в окружении других систем и, таким образом, как субсистему мирового сообщества.

Интернациональные предприятия действуют на глобальном товарном и финансовом рынке на основе высоких информационных технологий, а труд конкурирует на глобальном рынке труда. Неоклассическая модель закрытой рыночной экономики транснационализируется. Теория международных отношений Розентау[15] прогнозирует развитие в направлении к «одному миру». Национальные государства, по Мейеру[16], представляют собой лишь подсистемы общей мировой политики.

Более того, М.П.Бортова под термином «глобализация» понимает не только взаимосвязь процессов интернационализации экономики, развития единой системы мировой связи, изменения и ослабления функций национального государства, но и активизацию деятельности транснациональных негосударственных образований, в том числе таких, как этнические диаспоры, религиозные движения, мафиозные группы[17]. Таким образом, транснациональные преступные сообщества отнесены автором к фактам современной картины мира.

Этот вывод не противоречит экономической практике, которая показывает, что охватывающей весь мир свободной торговле и трехполюсной структуре (центр - полупериферия - периферия) сегодня противостоит образование различных субнациональных пространств. К таковым можно отнести южные и восточные региональные кооперации, чье автаркичное развитие способствует образованию противоположного центра власти по отношению к старым индустриальным странам. Последние стремятся к унификации ряда национальных законов, прав и обязанностей. Цель этих попыток - создание определенных интернациональных пространств с общей политикой в экономической и общественной сферах (один из последних примеров - процесс разработки единой Конституции для стран ЕЭС) - «супер-рынков» в каком-либо определенном регионе мира. Основная сложность при создании и дальнейшем расширении таких пространств состоит в том, что политика глобализации требует от национального государства координации определенных, прежде независимых решений с другими национальными государствами и подчинения интересам сообщества государств.

В области социологии развития всерьез обсуждают проблему «конца третьего мира»[18]. При этом ученые ссылаются не только на утрату великих теорий развития семидесятых годов, но и на усиливающееся вытеснение третьего мира из трансферных финансовых потоков, ограничение доступа его во внутренние пространства системы, лишение его сознания участника и выдавливание из периферии за пределы системы.

Так, по мысли Пребиша[19], периферию составляют регионы с хроническим запозданием - лагом - в технологическом развитии и в развитии рынка, в связи с чем они находятся в зависимости от центра. Ключевым аспектом отношения зависимости, считает Пребиш, является технологический: технологические инновации прежде апробируются в центрах, где они способствуют получению сверхприбыли, и лишь затем попадают на периферию. Вследствие запоздалого использования технических достижений «излишек» прибыли на периферии оказывается несопоставимо меньшим, чем в центрах. Отсталая социально-экономическая структура еще более затрудняет, стопорит процесс накопления, а также усугубляет несправедливый характер процесса распределения и еще более снижает его эффективность. Таким образом, «правила игры периферийного капитализма не позволяют устранить два его крупнейших дефекта: во-первых, его отторгающий эффект, который можно было бы скорректировать лишь путем более интенсивного накопления капитала за счет сокращения потребления привилегированных слоев и уменьшения доходов, переводимых в центры, и, во-вторых, его конфликтный характер, его противоречивость, усиливающуюся вследствие изменения соотношения сил в борьбе за власть между основными социальными слоями»[20].

В ситуации зависимого развития теряют значение популизм и национализм - эти столь мощные политические движения, формирующие и укрепляющие внутренний рынок и национальную экономику[21]. Важнейшими как во внутренней, так и во внешней политике оказываются отношения между государством и капиталом: «Зависимое развитие реализуется через трения, соглашения и альянсы государства и частного предпринимательства. Данный вид развития потому и имеет место, что и государство, и частный капитал проводят в жизнь политику, способствующую созданию рынков на основе концентрации дохода и социального исключения большинства. Такая политика требует базового единства этих двух исторических акторов перед лицом народной оппозиции»[22].

Общая тенденция такова: региональные экономические и политические пространства все более противостоят возникновению исторически складывающегося мирового общества и, наряду с сообществами государств и субнациональными этническими процессами, порождают дальнейшую партикуляризацию. С точки зрения политэкономии она может привести к следующим перспективам:

1.Нарастание соперничества между международными центрами силы, которое приведет к возникновению новых границ путем применения инструментов протекционизма. Торговая статистика показывает, что торговые потоки в Европе и США находятся в основном в рамках данного экономического пространства и в меньшей степени - за его границами  (пропорции объема общей внутрирегиональной торговли выросли в период между 1980 и 1989 годами с 51 до 59 % в Европе, с 33 до 37 % в Восточной Азии и с 32 до 36 % в Северной Америке[23]), в то время как развивающиеся страны в своем импорте и экспорте ориентируются, как и прежде, на индустриальные страны.

2.Рост напряжения внутри экономических блоков из-за расхождения интересов, напора власти, неравномерного распределения благополучия и экономической мощи, политических или культурных различий и норм.

3.Возможность упадка старого центра мировой экономики и возникновение нового центра в азиатско-тихоокеанском регионе[24].

Сегодня многие исследователи пишут о том, что после распада Советского Союза США являются фактически единственной политической и военной сверхдержавой. США имеют широкие возможности играть стабилизирующую роль в самых разных ситуациях: от прямого военного вмешательства (война в Персидском заливе в 1990 году) до инициирования международных санкций (против Ирака, Ливии, Югославии); от участия в политическом урегулировании конфликтов (таких, как палестино-израильский) до экстренной финансовой помощи (Мексике в 1995 году, странам Юго-Восточной Азии в 1997 году) и инициации военного вмешательства и насильственной «демократизации» (военная операция в Ираке в 2003 году).

Вместе с тем, внимательный анализ показывает, что в США, несмотря на то, что их экономика в полной мере является постиндустриальной, перемены в социальной сфере значительно отстают от экономических преобразований. Характерно, что американцы, никогда не имевшие иных показателей успеха, кроме эффективности производства и размеров прибыли, идут главным образом по пути создания технологий и продуктов, остающихся вполне массовыми и стандартизированными, хотя и имеющих порой мировое значение (унифицированные системы MS-DOS, программы, управляющие поисками в Интернете, наиболее передовые технологии в информатике, биоинженерии и т. д.). Постиндустриальная экономика США во многих отношениях как бы срослась с индустриальной идеологией, и следует признать, что успехи постиндустриального хозяйства Америки достигаются во многом теми же методами, которые вывели ее в авангард социально-экономического прогресса в эпоху индустриализма.

Тем не менее, реальной альтернативы гегемонии США в мире пока нет. Разве что исламский фактор. Особо реакционно настроенные исламские круги прямо объявили Америке «джихад», тем самым противопоставив себя, свои ценности ценностям сильнейшей мировой державы.

Роль России в этом противостоянии еще не совсем ясна в силу отсутствия геополитической доктрины. В Европе нам не особенно рады, в Америке мы сами уже почти разочаровались, а в Азию, похоже, и не стремились. Хотя именно в Азии у России могли быть очень серьезные позиции, будь российские политики немного дальновиднее. Весь исторический опыт развития России свидетельствует, что европейцы никогда не демонстрировали в отношении России особенное дружелюбие. Скорее, наоборот. Трудно поверить, что в ХХ1 веке произойдет чудо и «окно в Европу» перед Россией распахнется.

Мы отдалились от Азии и потеряли даже то, что с таким трудом завоевали большевики. Казахстан, Киргизия, Узбекистан, Туркмения – вот государства, где должна сегодня «кипеть» дипломатическая деятельность России. По вопросу политики в Средней Азии следует признать, что здесь имеет место подлинный провал российской дипломатии. Мы даже не смогли защитить своих соотечественников в этих странах от националистических провокаций, гонений со стороны экстремистов. Не предоставили ни моральной, ни дипломатической поддержки в смутное время «становления» в этих странах «демократии». Произошло фактическое выдворение миллионов бывших граждан СССР в некуда, лишение их собственности, элементарных гражданских прав.

Мы практически потеряли Чечню, хотя продолжаем «играть» в контртеррористическую операцию. Хотя очевидно, что очаг нестабильности в Чечне остался, но принял более опасную скрытую форму. Проблема существует, и кто ее будет решать не ясно, так как открытого диалога чеченского народа с властью по-прежнему нет, и не предвидится. Избрание Кадырова президентом, якобы, фактор и залог стабильности в республике…Много ли времени прошло с тех пор, как Кадыров призывал к борьбе с «федералами»? С трудом верится, что духовный лидер, мулла столь кардинально поменяет свое мировоззрение за какие-то 2-3 года.

Россия, избрав «демократический путь» развития, как всегда «заблудилась», и на этот раз в «дебрях» либерализма. Теперь пытается одним махом совершить экономический рывок, в разы увеличить ВВП, сделать конвертируемым рубль в стране, являющейся фактически сырьевым придатком развитых стран на фоне колоссальных внутренних проблем: бедности, беспризорности, сложной демографической ситуации, коррумпированной власти и т.д.

Попытки «догоняющего»  развития позволяют сделать вывод, в соответствии с которым ни одна хозяйственная система не способна в современных условиях к быстрому развитию без широкомасштабного заимствования технологий и знаний у развитых наций, без активного экспорта собственных продуктов на рынки постиндустриальных стран, поскольку именно они обладают достаточным платежеспособным спросом. В начале нового столетия в мире объективно сложилась ситуация, не позволяющая ни одной из стран войти в постиндустриальное сообщество без его согласия и без его активной поддержки (попытки России вступить в ВТО яркое тому подтверждение). Постиндустриальный мир вступает в XXI в., не имея себе достойных конкурентов.

2.2.Перспективы России в постиндустриальном мире

По понятным причинам нас прежде всего интересует вопрос о потенциале и перспективах России накануне XXI столетия. Существуют три основных аспекта, в которых явно прослеживается разнонаправленность динамики развития России и постиндустриального мира, - технологический, экономический и социальный. В своей совокупности они характеризуют дистанцию, отделяющую нашу страну от тех семи государств, лидеры которых из сугубо политических соображений стали в последние годы приглашать на свои регулярные встречи российских президентов.

Отставание России в технологической области не может замаскировать сегодня никакая социальная демагогия. Советский Союз стал утрачивать свое технологическое лидерство, которым он обладал в некоторых стратегически важных отраслях, с начала 1970-х годов. Научные исследования были подчинены в то время стратегии развития военно-промышленного и космического комплексов и оставались автономны по отношению к массовому производству, невосприимчивому к научно-техническим достижениям. Это тормозило развитие в области фундаментального образования: несмотря на очевидные успехи советской системы подготовки кадров в конце 1980-х годов в СССР на одну тысячу населения приходилось 18 студентов ВУЗов, тогда как в США - не менее 55[25].

Такой тип хозяйства мог казаться эффективным, только будучи защищен от конкуренции на внешних рынках. Стоило рухнуть социалистической системе, немедленно оказалось, что по доле высокотехнологичной продукции в экспорте Россия занимает 50-55-е место в мире (7,5% против 90-93% в Японии, на Тайване, в Южной Корее и Гонконге). В то время как постиндустриальный мир продает другим странам преимущественно информационные продукты, по определению не обладающие редкостью, Россия сегодня экспортирует 90% производимого в стране алюминия, 80% меди, 72% минеральных удобрений, 43% сырой нефти и 36% газа[26], радикально сокращая тем самым свои невосполняемые запасы. В условиях ускоряющегося на Западе технологического прогресса Россия, наряду со многими другими странами, получает шанс легко приобретать новейшие информационные средства и технологии (по причине их удешевления на мировых рынках), но все более явно утрачивает способность их создавать.

Однако гораздо более важно, что сама модель рыночных реформ, узаконенная в 1991 г., воспроизводит и увеличивает это отставание[27]. Во-первых, сегодня, как и прежде, значительная (если не большая) часть отечественного производства не сориентирована на внутренний рынок и фактически не зависит от масштабов потребления промышленной продукции в пределах самой России. Во-вторых, экономика испытывает жестокий дефицит производственных инвестиций (в промышленности доля оборудования в возрасте до пяти лет составляет сейчас менее 10% против 65% в США, а более 70% инвестиций в индустриальный сектор идут на развитие экспортоориентированных сырьевых или металлургических производств). В-третьих, отечественная промышленность не производит сегодня большинства высокотехнологичных потребительских товаров, конкурентоспособных даже на внутреннем рынке. Теле- и радиоаппаратура собираются из импортных комплектующих, производство компьютерной техники, мобильной телефонии, систем спутниковой связи и т.п. полностью отсутствует, автомобильная промышленность влачит жалкое существование. Важно отметить, что так называемое догоняющее развитие в современной России затруднено еще и тем, что государство является не нетто-инвестором, как это было в большинстве стран Азии, а нетто-потребителем, распоряжающимся поступающими средствами очень неэффективно. Численность работников госаппарата выросла за годы реформ почти в три раза, бюджетные средства если не разворовываются, то исчезают в финансировании «контртеррористических» операций с последующим «восстановлением экономики» «зачищенной» территории и т.д[28].

И наконец, особенно разительна пропасть в социальной и гуманитарной областях. За последние десять лет разрыв в доходах между наиболее и наименее обеспеченными 20% граждан вырос более чем в четыре раза, а по значению коэффициента Джини* впереди России находятся только страны Африки и Латинской Америки. К середине 1990-х годов средняя продолжительность жизни мужского населения снизилась до 58 лет, и в стране началась естественная депопуляция, вследствие которой к 2050 г. численность населения РФ может сократиться с нынешних 140 до менее чем 80 млн. человек[29]. Обладая в два раза большим, чем Россия, населением, США расходуют сегодня на образование в 60, а на здравоохранение в 140 раз больше средств, чем Россия. При этом общеизвестно отношение российских властей к гражданам своей страны; его ярко иллюстрируют такие события прошедшего десятилетия, как танковая стрельба в центре Москвы в 1993 г., новогодний штурм Грозного в 1995 и операция по спасению заложников  Норд-Оста в 2003 г.

Существенная часть национального богатства постиндустриальных стран представлена сегодня интеллектуальным капиталом их граждан; инвестиции «в человека» не в теории, а на деле явились самым эффективным видом вложения капиталов. В этих условиях достижение промышленным производством максимально возможных параметров способно решить насущные задачи развития России, но это не делает ее постиндустриальной. Задача вхождения России в круг постиндустриальных стран не имеет решений ни в близкой, ни даже в среднесрочной перспективе. Мы располагаем универсальным, но безнадежно устаревшим производственным потенциалом, гигантскими природными богатствами, широким внутренним рынком и относительно квалифицированной рабочей силой. Все эти важные качества так или иначе связаны с прошлыми индустриальными успехами страны, поэтому нужно делать максимум возможного, чтобы воссоздать в ней все необходимые условия индустриального прогресса.

Политической и хозяйственной элите России следует сосредоточиться на том, чтобы наладить производство продукции, способной конкурировать с зарубежными образцами, активнейшим образом наращивать и раскрывать интеллектуальный потенциал нации. Для этого необходимо создать условия информационной и хозяйственной открытости, привлекательные для инвестирования иностранных капиталов, но не как добытчиков местного природного сырья, а как создателей новых производственных мощностей, дающих работу людям, налоги - государству и бесценный трудовой опыт - подрастающему поколению. Нам предстоит прийти к естественной интеграции страны в систему мирового хозяйства, энергично повышая в ВВП долю отраслей промышленности, производящих конечные потребительские товары, и сокращая долю добывающих и ресурсных отраслей. Именно товары массового спроса, производимые в России, должны заместить продукцию сырьевого сектора в качестве основной статьи отечественного экспорта. В условиях дефицита финансовых средств государству следовало бы прекратить финансировать разработку техники, в массовом масштабе производящейся за рубежом; поддержка должна быть направлена только на те цели и задачи, которые обещают дать явный технологический приоритет. Хорошо бы сократить неэффективные расходы на дотации отечественным производителям второсортной техники, отказаться от содержания недопустимо громоздкой военной машины, резко уменьшить расходы на государственный аппарат.

Такая политика позволила бы перевооружить отечественное производство, обеспечить новые технологические разработки в промышленности и сельском хозяйстве, избавиться от унизительной зависимости от импорта потребительских товаров и продовольствия. В более отдаленной перспективе хозяйственный комплекс России, как и большинства государств Восточной Европы, может трансформироваться в постиндустриальный, и только это станет основой для полноправного вхождения нашей страны в содружество постиндустриальных стран.

Подводя итог нашим рассуждениям, отметим, что сторонники постиндустриальной теории зачастую отмечают методологическую сложность четкого определения отдельных типов общества и тем более их хронологических границ. Ни то, ни другое не рассматривается ими в качестве потенциального недостатка создаваемой теоретической системы, ибо таковая обращена в первую очередь на изучение и утверждение эволюционного, а не революционного начала в истории человечества. Р.Арон считал индустриальный строй «типом социума, который открывает новую эру в историческом развитии». Но постиндустриальные тенденции не замещают предшествующие общественные формы как стадии социальной эволюции. Они часто сосуществуют, углубляя комплексность общества и природу социальной структуры.

Подобные представления о доиндустриальном и индустриальном периодах предполагают, что и обществу постиндустриальному вряд ли может соответствовать четкая дефиниция, основанная на одном или хотя бы небольшом числе базовых характеристик. Даже в развернутых определениях постиндустриального общества отсутствует четкое обозначение фундаментального признака.

Определить хронологические рамки подобного социума оказывается достаточно сложно. Обычно утверждается, что новые тенденции стали нарастать после Второй мировой войны, хотя зачастую это происходило в формах, дававших, казалось бы, возможность говорить об экспансии индустриализма. В случае применения в качестве критерия степени развитости третичного сектора критической точкой считается середина 50-х годов ХХ века, когда в США количество работников сферы услуг превысило количество занятых в материальном производстве. Однако реальные изменения, заставившие большинство авторов говорить о современных развитых обществах как о постиндустриальных, относятся к 70-м годам и включают радикальное ускорение технического прогресса, быстрое изменение структуры занятости, становление нового менталитета у значительной части населения.

Основной лейтмотив постиндустриального общества - разнообразие. К принципам постиндустриального общества можно отнести: плюрализм, децентрацию, фрагментарность. Если говорить об экономике, то разнообразие обнаруживается не только в типах техники, товарном ассортименте и видах услуг, но и в потребности в широком спектре различных профессий. Причем рабочий «третьей волны» мыслится уже не как придаток конвейера, которого можно заменить любым другим, а как разносторонне развитая, изобретательная, инициативная личность.

С точки зрения осмысления процессов, реально имеющих место в современном постиндустриальном обществе, значимыми представляются также работы Дж. Бенингера, Т. Стоуньера, Дж. Нисбета. Ученые предполагают, что наиболее вероятный результат развития социума в ближайшем будущем - это интеграция существующей системы с новейшими средствами массовой коммуникации. Развитие нового информационного порядка не означает немедленного исчезновения индустриального общества. Более того, возникает вероятность установления тотального контроля за банками информации, ее производством и распространением. Информация, став основным продуктом производства, соответственно, становится и мощным властным ресурсом, концентрация которого в одном источнике потенциально может привести к возникновению нового варианта тоталитарного государства. Такую возможность не исключают даже те западные футурологи (Е. Масуда, О. Тоффлер), которые оптимистически оценивают будущие преобразования социального порядка.

1.   Абрамова Н.Т. Границы фундаменталистского идеала и новый образ науки / / Философские науки. 1989. № 11.

2.   Андрианов В.Д. Россия в мировой экономике. М., 1999.

3.   Бауман З. Мыслить социологически. М., 1996.

4.   Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999.

5.   Бортова М.П. Современные проблемы транснационализации производства и капитала //Менеджмент в России и за рубежом.-2000.-№3.

6.   Делягин, М.Г. Идеология возрождения. Как мы уйдем из нищеты и маразма. М., 2000.

7.   Иноземцев В.Л. Концепция постэкономического общества: теоретические и практические аспекты //Диссертация на соискание ученой степени док. эконом. наук.-М., 1998.

8.   Иноземцев, В. Fin de siècle. К истории становления постиндустриальной хозяйственной системы (1973-2000). // Свободная мысль ХХI, -1999.-№ 7, с.3-27; № 8.

9.   Иноземцев, В.Л. Парадоксы постиндустриальной экономики. Инвестиции, производительность и хозяйственный рост в 90-е годы. // МЭиМО, 2000.-№ 3.

10.       Красильщиков В.А. Ориентиры грядущего: постиндустриальное общество и парадоксы истории // Общественные науки и современность. М., 1993. №2.

11.       Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Киев, 1995.

12.       Пребиш Р. Периферийный капитализм: есть ли ему альтернатива? М., 1992.

13.       Путь в ХХI век.// Стратегическиепроблемы и перспективы российской экономики. /Ред. Д.С.Львова, М., 1999.

14.       Albrow M. Introduction. // Globalization, Knowledge and Society. London: Sage, 1990.

15.       Archer M.S. Sociology for One World: Unity and Diversity // International Sociology. 1991. Vol. 6. № 2.

16.       Blasi,J.R., Kroumova, M. Kruse, D. 1997. Kremlin Capitalism. Ithaca (N.Y.)-L., p.24.

17.       Cardoso F., Faletto E. Dependency and Development in Latin America. Berkeley, 1979.

18.       Frank A.G., Gills B.K. The 5,000-Year World-System - An Inter-disciplinary Introduction. // The World System. Five Hundred or Five Thousand? London: Routledge, 1993.

19.       Huntington S. The Clash of Civilizations? // Foreign Affairs. 1993. Vol. 72. № 3.

20.       McRae H. The World in 2020. Power, Culture and Prosperity: A Vision of the Future. L., 1995.

21.       Menzel U. Das Ende der Dritten Welt und das Scheitern der groЯen Theorien. Frankfurt/M.: Suhrkamp, 1992.

22.       Meyer J.W. The World Polity and the Authority of the Nation State // Institutional Structure, Constituting State, Society and the Individual. New Park, C.A.: Sage, 1987.

23.       Rosenthau J.N. The Study of Global Interdependence. London: Printer, 1980.

24.       Toffler А. The Third Wave. N.Y., 1983 - в русском переводе: Тоффлер А. Третья волна. М., 1999.

25.       Trenin, Dmitri. The End of Eurasia. Moscow: Carnegie Moscow Center, 2001

26.       Wallerstein I. The Modern World System II. New York: Academic Press, 1980.

[1] Иноземцев В.Л. Концепция постэкономического общества: теоретические и практические аспекты //Диссертация на соискание ученой степени док. эконом. наук.-М., 1998.

[2] Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999. 782 с.

[3] Там же.

[4] McRae H. The World in 2020. Power, Culture and Prosperity: A Vision of the Future. L., 1995. Р. 26.

[5] Toffler А. The Third Wave. N.Y., 1983 - в русском переводе: Тоффлер А. Третья волна. М., 1999..

[6] О проблеме искусственных границ см: Бауман З. Мыслить социологически. М., 1996. С. 187 - 204.

[7] Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Киев, 1995.

[8] Красильщиков В.А. Ориентиры грядущего: постиндустриальное общество и парадоксы истории // Общественные науки и современность. М., 1993. №2. С. 168-169.

[9] Абрамова Н.Т. Границы фундаменталистского идеала и новый образ науки / / Философские науки. 1989. № 11. С. 42.

[10] Иноземцев, В. Fin de siècle. К истории становления постиндустриальной хозяйственной системы (1973-2000). // Свободная мысль ХХI, -1999.-№ 7, с.3-27; № 8, с.19-42.

[11] Wallerstein I. The Modern World System II. New York: Academic Press, 1980; Wallerstein I. The Modern World System III. San Diego: Academic Press, 1989.

[12] Trenin, Dmitri. The End of Eurasia. Moscow: Carnegie Moscow Center, 2001, P.14.

[13] Archer M.S. Sociology for One World: Unity and Diversity // International Sociology. 1991. Vol. 6. № 2, р.33.

[14] Albrow M. Introduction. // Globalization, Knowledge and Society. London: Sage, 1990, с.9, 11.

[15] Rosenthau J.N. The Study of Global Interdependence. London: Printer, 1980.

[16] Meyer J.W. The World Polity and the Authority of the Nation State // Institutional Structure, Constituting State, Society and the Individual. New Park, C.A.: Sage, 1987.

[17] Бортова М.П. Современные проблемы транснационализации производства и капитала //Менеджмент в России и за рубежом.-2000.-№3.

[18] Menzel U. Das Ende der Dritten Welt und das Scheitern der groЯen Theorien. Frankfurt/M.: Suhrkamp, 1992.

[19] Пребиш Р. Периферийный капитализм: есть ли ему альтернатива? М., 1992.

[20] Там же, с.50.

[21] Cardoso F., Faletto E. Dependency and Development in Latin America. Berkeley, 1979, с. 175.

[22] Там же, с.199.

[23] Huntington S. The Clash of Civilizations? // Foreign Affairs. 1993. Vol. 72. № 3, р.27.

[24] Frank A.G., Gills B.K. The 5,000-Year World-System - An Inter-disciplinary Introduction. // The World System. Five Hundred or Five Thousand? London: Routledge, 1993.

[25] Путь в ХХI век.// Стратегическиепроблемы и перспективы российской экономики. /Ред. Д.С.Львова, М., 1999, с.305.

[26] Андрианов В.Д. Россия в мировой экономике. М., 1999, с.26.

[27] Иноземцев, В.Л. Парадоксы постиндустриальной экономики. Инвестиции, производительность и хозяйственный рост в 90-е годы. // Международная экономика и международные отношения, 2000.-№ 3.

[28] Делягин М.Г. Идеология возрождения. Как мы уйдем из нищеты и маразма. М., 2000, с.34.

[29] Blasi,J.R., Kroumova, M. Kruse, D. 1997. Kremlin Capitalism. Ithaca (N.Y.)-L., p.24.

* Этот экономический показатель характеризует степень отклонения фактического распределения доходов в стране от абсолютного равенства или от абсолютного неравенства.