Курсовая работа: Пути преодоления проблемы бедности
Содержание
Введение
1. Отличие бедности от нищеты
2. Причины бедности
3. Бедность и маргинализация населения
3.1 Бедность: подходы к определению и измерению
3.2 Масштабы и глубина бедности
Заключение
Список литературы
Введение
Бедность России и ее богатство это две стороны одной жизни. И они, конечно, следствия. И недостаток патриотизма, и брошенные дети, и пьянство, и высокая смертность, и неэкономная экономика это все следствия. А причина в том, что множество людей не хотят знать, не учитывают, что они люди, и что вокруг тоже люди. Потому, говоря о патриотизме, обсуждают неживые предметы - флаги, атомные бомбы или бейсбольные биты. Потому, говоря о реформах, твердят о структурах и системах. Но флаг это только символ страны. А страна это не безжизненное пространство, это люди. Все, что делается в стране, делается людьми, населяющими ее, и все, что не делается, не делается тоже ими. И работа любой системы, даже с технической точки зрения, зависит от ее элементов и взаимосвязей между ними. Но у нас по-прежнему актуально "воруют и врут". С давних времен никакие репрессии или послабления, никакие добрые или злые цари не изменили эту традицию. Конечно, все изменилось бы, если хотя бы большинство решило: насколько меньше я буду жульничать и лгать, настолько меньше будет обманута и обворована моя страна, потому что обманываю и обкрадываю я своих сограждан, жителей страны. Но чуда не происходит. Бич России - ее вымирание. И происходит оно от пропасти между богатыми и бедными, между бюджетниками и их министрами, между пешеходами и водителями, между "народом" и "властью", между "правыми" и "левыми", между покупателями и продавцами, между коммунальщиками и жильцами, между брошенными детьми и их родителями и т.д. и т.д. Пропасть на месте духовных связей и проявлений нравственности - вот бич России.
Цель работы – рассмотреть проблему бедности России.
Задачи работы – представить отличительные признаки бедности от нищеты; изучить причины бедности; охарактеризовать бедность и маргинализацию населения.
1. Отличие бедности от нищеты
Только на основе среднедушевого дохода судить об уровне и качестве жизни не совсем верно, так как 1) людям свойственно сочинять небылицы о своих доходах; 2) в действительности семья может располагать ресурсами, выходящими за рамки повседневных доходов; 3) при примерно одинаковых доходах можно вести разный образ жизни; 4) одинаковые номинальные денежные доходы в разных регионах страны могут иметь разное товарное наполнение и т.д. В общем виде цитированные положения и пересказанные нами аргументы в их пользу выглядят убедительно. Из художественной литературы также известно, что жилище, предметы домашнего обихода, одежда и т.п. несут информацию об имущественном положении, образе жизни и даже характере их владельца. И все-таки вопрос об использовании критерия ресурсной обеспеченности (накопленного имущественного потенциала) для характеристики уровня и качества жизни населения требует уточнений, что мы и постараемся сделать.
Применим названный признак (накопленный имущественный потенциал) к решению вопроса не об отличиях бедных от небедных вообще, а о выделении различных уровней в рамках самой бедности, об отличиях "просто бедности" от нищеты применительно к современному российскому обществу. Этот вопрос рассматривается в статье Н.Е. Тихоновой, в которой читаем: «...уровень и образ жизни, соответствующие скорее понятию "нищета", чем "просто бедность", отличают следующие характеристики: накопившиеся долги, в том числе по квартплате, отсутствие таких предметов домашнего имущества (пусть даже очень старых), как пылесос мебельная стенка или мягкая мебель, ковер, цветной телевизор, а также плохие жилищные условия... недоступность любых платных услуг... в среднем более низкие чем у просто бедных, доходы»[1]. Думаем, что перечисленные характеристики нищеты, взятые в целом, в совокупности, верно отражают реалии современного российского общества.
Обратим внимание на такой признак нищеты, в отличие от "просто бедности", как отсутствие пылесоса, мягкой мебели и др. названных предметов. Построим цепочку рассуждений: есть отсутствие указанных предметов домашнего имущества - один из отличительных признаке нищеты от "просто бедности", то выходит, что наличие названных предметов в домашнем хозяйстве — это признак немного более приличного имущественного положения, чем нищеты т.е. "просто бедности". В статье это прямо не утверждается, но такой вывод напрашиваете сам собой, он следует из логики изложения, из того, что речь идет о характеристиках, позволяющих разграничить "просто бедность" и нищету.
В статье Н.М. Давыдовой и Н.Н. Седовой фигурирует несколько иной "общепризнанный набор предметов, отсутствие которых определенно свидетельствует о скатывании за черту бедности в современной России". "В обязательном порядке" к этому набору авторы относят холодильник, цветной телевизор, ковер или палас, стиральную машину, пылесос и любой мебельный гарнитур, включая стенку, кухню, мягкую мебель; "при этом отсутствие как минимум двух предметов из вышеперечисленных видов имущества (например, холодильника и телевизора) - отчетливый признак существования на уровне нищеты"[2]. Авторы считают возможным не учитывать качественное состояние этих предметов длительного пользования, ибо "для оценки уровня жизни населения с позиций нахождения за чертой бедности достаточно уже самого факта их наличия или отсутствия в семье"[3]. Сформулированные утверждения представляются неточными. Если отсутствие перечисленных домашних вещей в хозяйстве семьи действительно является одним из признаков нищеты, то наличие в домашнем хозяйстве этих предметов, безотносительно к их качеству и степени износа, например, облысевшего от старости ковра, с трудом показывающего одну программу телевизора, дивана с давно уже истершейся и продырявившейся обивкой и т.п., на наш взгляд, нельзя считать признаком (или одним из признаков) принадлежности к несколько более высокой социальной группе, нежели нищие, к "просто бедным". Кроме того, вызывает сомнения отвлечение не только от качественного состояния, но и от общественно-экономических условий и способов приобретения этих предметов длительного пользования при оценке уровня жизни населения в аспекте нахождения за чертой бедности.
Автор этих строк знает семью, в которой работящие и непьющие родители (бюджетники) воспитывают троих детей-школьников. В хозяйстве семьи есть и холодильник "Бирюса", выпуска 1972 года, подаренный родственниками после 20 лет безупречной у них службы, и цветной телевизор "Кварц" 1982 года рождения, приобретенный таким же способом. Остальные предметы, включенные Н.М. Давыдовой и Н.Н. Седовой в "обязательный набор", наличие которого якобы говорит о нахождении семьи выше уровня нищеты, тоже имеются: они были куплены еще в 60-70-е гг. прошлого века и достались в наследство от покойной матери мужа. Наша знакомая семья живет в однокомнатной квартире старого панельного дома, перешедшей по наследству также от матери мужа, и имеет среднемесячный душевой доход примерно 1200-1300 рублей, состоящий из зарплаты мужа (3500 рублей), зарплаты жены (2500 рублей) плюс известных всем своим мизерным размером детских пособий. Мы полагаем, что описанную семью, несмотря на наличие у нее "общепризнанного набора предметов", нельзя считать находящейся выше уровня нищеты. По международно-принятым критериям, в состоянии бедности находятся люди, имеющие доход менее 4 долларов в сутки на человека; в состоянии нищеты - доход менее 2 долларов в сутки на человека; в состоянии крайней нищеты - доход менее 1 доллара в сутки на человека[4]. По существующему весной 2004 г. курсу доллара по отношению к рублю (29: 1), среднемесячный душевой доход членов данной семьи должен быть более 1740 рублей, чтобы она могла считаться находящейся выше уровня нищеты. Однако такого дохода у семьи нет.
Рассмотрим подробнее этот вопрос на примере такого компонента мягкой мебели, как диван, хотя можно взять и любой другой из перечисленных предметов или даже все их вместе. Диван можно приобрести разными способами. Во-первых, некоторые семьи покупают новые диваны на доходы, полученные самими членами семьи или их родственниками в настоящее время, при современных экономических отношениях. Во-вторых, можно до сих пор спать на старом диване, купленном членами семьи или их родителями еще до перестройки и реформ, за неимением возможности приобрести новый. В-третьих, этот признак отличия "просто бедных" от нищих можно подобрать во дворе, около мусорных баков, куда его выбросили как отслуживший свой век или вышедший из моды более обеспеченные соседи; можно также купить старый диван по бросовой цене за деньги, вырученные от сдачи собранных пустых бутылок и т.п. источников. Следует ли считать наличие в домашнем хозяйстве предмета, приобретенного столь разными способами и в условиях различных экономических отношений, информативным признаком, позволяющим, в дополнение к критерию среднедушевого дохода и другим, перечисленным в цитированных статьях, отличить "просто бедность" от нищеты? На наш взгляд, следует, но только в первом случае, если вещь куплена на доходы, полученные в условиях современных экономических отношений. Ясно, что нищие не могут покупать диваны и, тем более, целые гарнитуры. Сама покупка таких вещей - признак того, что семья находится выше уровня нищеты и, возможно, выше уровня "просто бедности", смотря по тому, какие именно предметы длительного пользования она может себе позволить. Если же вести речь о диване и других вещах, приобретенных вторым способом, т.е. купленных на доходы, полученные еще при "старом прижиме", и успевших состариться, то их наличие в домашнем хозяйстве не дает никаких оснований для возведения их владельца в более приличный ранг, нежели нищие, в ранг "просто бедных". Напротив, сам факт сохранения в домашнем хозяйстве "очень старых" предметов первой необходимости, приобретенных к тому же на дореформенные доходы, говорит именно о нищете, о невозможности, в современных экономических условиях и при нынешнем уровне доходов семьи, заменить эти элементарно необходимые вещи на новые, если, разумеется, речь идет об обычных людях, а не о чудаках или принципиальных аскетах. Сказанное в еще большей степени относится к тем семьям, которые вынуждены приобретать домашние вещи третьим способом. Здесь уже надо говорить не просто о нищете, а о ее крайней форме, о реальной возможности опуститься на "социальное дно".
По эмпирическим наблюдениям автора этих строк, в последние годы в России широко распространено явление двойного и тройного срока "жизни" бытовой техники, мебели, одежды и обуви: сначала эти вещи служили одним владельцам; затем, устарев морально, а то и физически, перешли к другим, третьим и т.д., стоящим на более низких ступенях имущественной лестницы. Если мы, для оценки уровня жизни населения с позиций нахождения выше или ниже черты бедности, будем учитывать только "голый" факт наличия или отсутствия этих компонентов "накопленного имущественного потенциала", но не принимать во внимание их "возраст", степень износа, время покупки и то, на какие доходы (дореформенные или современные) они были куплены, то мы совершим ошибку. Мы поставим на одну и ту же ступень имущественной лестницы те семьи, которые сами, на свои современные доходы, в состоянии купить крайне необходимые вещи, и те, которые сделать этого не в состоянии и потому пользуются исчерпавшими свой ресурс предметами, купленными в дореформенное время, или приобретают эти предметы в виде завуалированного подаяния, или подбирают их у мусорных баков.
Выводы. 1. "Отсутствие" набора упомянутых выше "очень старых" предметов домашнего имущества, действительно, одна из характеристик нищеты, но их наличие в домашнем хозяйстве далеко не всегда служит признаком того, что семья живет выше уровня нищеты. Плохи дела у наших бедных, если, чтобы отличить их от нищих, надо включать в "накопленный имущественный потенциал" первых все "очень старые" предметы домашнего имущества.
2. При анализе вопроса об уровне и качестве жизни населения современной России можно и нужно применять комплексные критерии, в том числе признак "ресурсной обеспеченности". Однако, поскольку в России за последние годы сменился общественный строй, необходимо учитывать: а) время приобретения "накопленного имущественного потенциала"; б) социально-экономические условия этого приобретения; в) доходы (дореформенные или современные), на которые он был куплен; г) способ приобретения (собственные доходы или завуалированное подаяние); д) степень износа имущества. Простое перечисление имеющихся у семьи компонентов "ресурсной обеспеченности", без указанных уточнений, может исказить действительную картину уровня и качества жизни населения. Главным признаком имущественного положения населения современной России является современный же среднемесячный душевой доход и возможность (действительность) приобретения имущества на этот доход в нынешних экономических условиях.
3. Имущество, приобретенное еще в годы существования СССР, нельзя использовать для приукрашивания уровня жизни бедного слоя населения в современной России. Не следует искусственно завышать теперешние доходы бедных и нищих, прибавляя к ним (доходам), в овеществленной форме, в виде старых предметов домашнего обихода, те доходы, которые люди получали при ушедших в прошлое экономических условиях. В карете прошлого далеко не уедешь.
2. Причины бедности
Россия – бедная страна по уровню и качеству жизни своих граждан. 35 млн. человек живут за чертой бедности. Это те, кто плохо питается, не имеет нормального жилья, не имеет возможности нормально проводить досуг и отдыхать. Подавляющее большинство бедных – это пенсионеры, рабочие, безработные. Половина малоимущих имеют доходы не более 1500 руб. на члена семьи в месяц. Еще половина – не более 3000 рублей. Большинство бедных – жители средних и малых городов и сел. Причем во множестве российских регионов чуть ли не все население попадает под приведенные критерии бедности. Средний возраст бедных – 47 лет. В их среде значительно больше многодетных, неполных семей, больше семей, в составе которых пенсионеры и инвалиды. Таков сегодня портрет российского бедняка.
У многих малоимущих очень плохие жилищные условия, не хватает мебели, необходимых бытовых приборов. Свыше 80% бедных в России имеют менее 25 квадратных метров общей площади на человека. Только 7% из числа бедных располагают хоть какими-либо сбережениями, до 40% бедных семей имеют долги – в том числе по коммунальным платежам.
Можно ли победить бедность в России? У бедности в России две глубинные причины – это ненавязчивая социальная политика государства и негативная психологическая установка большинства россиян, которая мешает им достигать успехов, в том числе и на профессиональном поприще. Социальная незащищенность населения обострилась в последние десять лет.
Основная причина бедности в России в том, что планка требований огромного количества россиян к содержанию и качеству своей жизни по советской традиции чрезвычайно низка.
Большинство работающих малоимущих – это исполнители, от которых на работе почти ничего не зависит. Более 40% бедных считает, что их работа бесперспективна, более 70% отмечает низкий уровень оплаты труда и нерегулярность выплат. Бедные куда меньше внимания уделяют своему профессиональному росту, только 8% из них посвящают часть свободного времени самообразованию. Каждый третий из числа бедных практически смирился с низким качеством своей жизни и не верит, что в состоянии что-либо изменить. Большинство бедных постоянно испытывают ощущение несправедливости всего происходящего вокруг и сознают собственную беспомощность из-за невозможности повлиять на происходящее. У большинства российских бедных доминирует психологическая установка скорее на «выживание», нежели на успех, реализацию себя как личности. Их планка требований к себе, своей жизни, ее содержанию и качеству чрезвычайно низка. Своим детям они часто желают лишь получить такую профессию, которая давала бы им «гарантированный кусок хлеба.
Еще одна причина бедности в России связана с нашей историей и христианской идеологией: бедные угодны богу, богатые - нет. По существу, это же пропагандировалось и при советской власти, так как считалось, что честным путем богатства нажить нельзя. Сознание современных людей все то же: вроде, мы понимаем, что чем богаче каждый человек, тем богаче общество в целом, но в нас слишком много раздражения по отношению к людям состоятельным, причем не только олигархам, но и, например, к своим односельчанам, у которых "хороший" дом и "крепкое" хозяйство, даже если все это "богатство" создано тяжелым трудом всей семьи. Это значит, что главная причина нашей бедности кроется в нашей психологии.
Многие СМИ не пропагандируют положительного героя, который, преодолев все трудности, стал самостоятельным и достойным человеком. Вместо него у нас есть только один герой - бандит.
Кроме того, косвенный фактор, который тоже оказывает влияние: в экономике России увеличивается доля неофициальной занятости. Неофициальная занятость - наем сотрудника на работу без заключения контракта и обеспечения такими социальными гарантиями, как оплачиваемый отпуск и больничные, пенсионное страхование и пр. Наибольшее распространение такой способ найма получил в развивающихся странах.
По устной договоренности на регулярной основе сейчас работает не менее 10-12% россиян, а на временную работу без оформления контрактов нанимают намного чаще. Половина тех, кто работает без письменного оформления, находит это выгодным для себя. Как оказалось, на условия устного найма соглашаются не только "синие воротнички" и жители регионов, страдающих от безработицы, но и московские менеджеры. Зачастую они, так же как и низший персонал, имеют дело с задержками или невыплатами зарплаты.
Чаще других на невыполнение устных обещаний, которые дают начальники, жалуются менеджеры по продажам. Им нередко приходится с большим трудом добиваться положенных (обещанных) премий от продаж. Особенно часто премии занижаются, когда менеджеру удается заключить крупный договор.
Согласно последним исследованиям Всероссийского центра уровня жизни, к среднему классу сейчас можно отнести лишь 9% россиян. Средний класс - понятие относительное, в каждой стране существуют своя специфика и свои "нормы" по доходам, качеству жилья и уровню образования.
Российский "середняк" живет намного скромнее: в целом на территории РФ, чтобы считаться представителем среднего класса, довольно иметь доходы от 12 до 27 тысяч на каждого члена семьи. Откладывать на "черный день" он может лишь от 7 до 65 тысяч в год. По сравнению с развитыми странами это крайне низкий процент. Средний слой в развитых странах составляет более 70%. Чтобы достичь уровня развитых европейских стран, доходы российских семей должны увеличиться по меньшей мере в 2-3 раза.
3. Бедность и маргинализация населения
3.1 Бедность: подходы к определению и измерению
В России, как и в бывшем СССР, а также во многих развитых странах бедность существовала всегда. Только она была везде разная. В качестве социальной проблемы в нашей стране обсуждаться и осмысливаться бедность стала лишь тогда, когда исследователи отошли от затушевывающих средних характеристик жизненного уровня и взглянули на заработную плату и семейные доходы через призму их дифференциации. Это произошло в конце 1950-х и начале 1960-х гг. с появлением статистики распределений заработной платы и доходов. С 1956 г. периодически проводились обследования заработной платы двух видов: единовременный сплошной учет распределения всех работников, проработавших полный март месяц, по размерам заработков (распределения оплаты труда) и выборочное обследование структуры заработной платы по всем категориям работников. Начиная с 1958 г. осуществлялись выборочные обследования доходов семей рабочих и служащих за сентябрь, которое давало представление о распределении доходов. Наблюдения заработной платы и доходов вместе с бюджетными обследованиями в общей композиции создавали хорошую информационную базу, в том числе для оценки дифференциации жизненного уровня[5]. К сожалению, вся эта информация была в то время "закрыта" (под грифом "ДСП" или даже "Секретно"). Но иногда ею удавалось воспользоваться[6]. По идеологическим соображениям понятие "бедность" в то время не имело "прав гражданства" ни в практике, ни в социально-экономической теории советского общества. Адекватные ему термины - "прожиточный минимум" и "уровень малообеспеченности" - завоевали право на официальное признание лишь в начале 1970-х гг. вместе с разработкой программы помощи детям в малообеспеченных семьях. Проблема малообеспеченности как социальная, при анализе которой показано, что в то время главный фактор низкого уровня семейных доходов - не только и не столько количество детей в семье, сколько катастрофически низкий уровень обеспеченности престарелого населения. Вся эта продолжительная (не одно десятилетие) история с малообеспеченностью и бедностью была не что иное, как лукавое "двоемыслие" по терминологии Ю.А. Левады, которое "всегда в определенной мере ограничивало всевластие официально декларируемых норм, оставляя некое пространство для нормативных сделок и компромиссов"[7].
Между тем, категории "прожиточный минимум" и "уровень малообеспеченности", определяемые как некоторый минимальный предел, обеспечивающий биологическое и социальное воспроизводство человека и работника, имели большое практическое значение. Тоталитарное государство, осуществляя строго централизованное регулирование минимальной оплаты труда, опиралось именно на эти категории. Разумеется, что в то время прожиточный минимум, в силувакрытости проблемы, законодательно не утверждался и тем более не рекламировался, но постоянно рассчитывался экспертами. Велись теоретические дискуссии по вопросам, что такое прожиточный минимум, минимальный потребительский бюджет, на что должна ориентироваться минимальная заработная плата и как она с ними соотносится. Так, в 1965 г. прожиточный минимум был установлен в размере 40 руб., а минимальная заработная плата на его основе - в размере 60 руб. Было общепринято, что минимум оплаты труда должен быть не ниже полутора минимальных бюджетов, чтобы обеспечивать воспроизводство работника и половину иждивенца в соответствии с показателями семейной нагрузки. В 1975 г. минимум был повышен до 50 руб., а соответствующая ему заработная плата - лишь до 70 руб. Население, имеющее доходы ниже минимума материальной обеспеченности, рассматривалось как малообеспеченное. В конце 1980-х гг. прожиточный уровень (или граница малообеспеченности) определялся в размере 100 руб., а минимальная заработная плата - 165 руб.
Однако в 1992 г. ситуация радикально изменилась не только в связи с утратой государством властных полномочий, но в большей мере вследствие тотального экономического кризиса и "шоковой терапии", бросившей основную часть населения в бездну нищеты. При этом, фактически полностью оказались "экспроприированными" и все сбережения населения в наличной и безналичной формах. Принципиально иной стала методология оценки "пограничной" линии, отсекавшей бедняков. С точки зрения формальной постановки задачи, она выполняла прежние функции: определить величину дохода, ниже которого население неспособно к нормальному воспроизводству. До 1992 г. этому служил, как было отмечено выше, бюджет минимума материальной обеспеченности, или минимальный потребительский бюджет (МПБ). На протяжении почти четверти века линия минимального потребления отсекала, как правило, 25-30% семей, которые находились "по ту сторону" и не были материально обеспечены в соответствии с требованиями минимального бюджета. Но применяя этот бюджет в условиях 1992 г., когда доходы населения в среднем упали в 2,5 раза, граница малообеспеченности отсекала примерно в 2,5 раза большую численность бедных, чем это было до 1992 г. Отсюда появились данные о 70-80%-ной доли бедных в России. Подобное суждение было справедливо в рамках прежней концепции малообеспеченности. Но если 80% населения бедны, то можно сказать, что бедно все население, и проблема бедности, таким образом, из социальной превращается скорее в экономическую. В этих условиях бессмысленно искать социальные пути ее решения, необходим лишь экономический подъем, который будет способствовать повышению доходов населения. Но существование 80% материально необеспеченных граждан - это, кроме всего прочего, проблема политическая, мимо которой нельзя пройти. Она нуждается в определенном разрешении в рамках существовавших условий, прежде чем макроэкономический рост будет обеспечен. Надо обеспечить совсем социально незащищенных. Чтобы вычленить особенно бедных, нуждающихся в социальной поддержке или защите в новых условиях, потребовалось изменить границу бедности.
Итак, если в конце 60-х годов доля малообеспеченных ("бедных") составляла 29,6%, в конце 70-х годов - 32,1%, в конце 80-х годов - 30,7%, то в результате "шоковой терапии" проблема бедности как самостоятельная исчезает, замещаясь проблемой экономической разрухи, падения уровня экономического развития и, вследствие этого жизненного уровня населения в целом. Бедной становится как бы страна в целом. Но катастрофическое падение доходов населения рассматривалось в то время как чрезвычайное, но весьма временное явление, связанное с коротким периодом социально-экономических трансформаций. Таким образом, эти процессы представляли собой "трансформаторы", решившиеся без учета российских особенностей на "шоковую терапию". Однако наиболее социально слабые слои оказались на грани нищеты, и, безусловно, нуждались в защите. Это было понятно российским "преобразователям", и на это указывал Мировой банк. Очевидно, что в такой ситуации идти можно было лишь по пути вычленения из всего обедневшего населения самых бедных - так называемых "актуализированных" бедняков. Уровень (граница) бедности в этом случае устанавливался из соотнесения его со средними доходами населения, снизившимися в 2-3 раза. Поэтому в 1992 г. перешли к новой метрике определения границы бедности: раньше это был минимальный потребительский бюджет, теперь - бюджет прожиточного минимума (БПМ) или просто прожиточный минимум. И дело здесь не только в словах. Изменился сам размер бюджета, "усохший" почти в 2 раза, если использовать единые цены. Минимальный потребительский бюджет (МПБ) оценивался в 135 руб. (в ценах 1991 г.), а прожиточный минимум (ПМ) составлял лишь 60 руб. в тех же ценах. Поменялась также и его структура. Если в минимальном потребительском бюджете доля питания составляла 52,0%, то в бюджете прожиточного минимума -68,3%. Аналогичные сдвиги произошли и с долей услуг: с 14,5% они снизились до 7,4%. Очевидно, что столь гипертрофированная в сторону питания потребительская структура может быть сколько-нибудь реальной границей бедности лишь короткий промежуток времени, ограниченный, например, периодом острой кризисной ситуации.
Семья не может долго существовать, используя до 70% своего бюджета на питание, так как существует еще ряд малоэластичных потребностей (жилищно-комму-нальные, транспорт, одежда для детей). В условиях высокой инфляции, которая в большей степени затрагивает товары, потребляемые малообеспеченными, граница бедности под влиянием цен меняется интенсивнее. В то же время бедные слои населения не могли бесконечно оставаться в рамках экстремальной структуры потребления: некоторые запасы продуктов питания быстро истощились, дети выросли из своей одежды и обуви, а цены на жилищно-коммунальные услуги и транспорт интенсивно росли. Бюджет прожиточного минимума в структуре 1992 г. постепенно (и чем дальше, тем быстрее) терял свою реальность. Даже на самом низком уровне материальной обеспеченности потребление семьи не может формироваться по модели прожиточного минимума. Резкий рост цен на жилищно-коммунальные услуги, новые тарифы на транспорт и другие виды благ, удовлетворяющие насущные потребности, увеличивают их долю в структуре минимального набора в 3,5 раза. Реализация такой модели в семьях с самыми низкими доходами неизбежно приводит к недопотреблению продуктов питания, прожиточный минимум фактически становится не чертой бедности, а границей нищеты. В самом деле, в 2001 г. ПМ в среднем по стране составлял 1500руб. на душу в месяц (по переводному курсу - это 50 долл. США, т.е. 1,7 долл. в день). Между тем ООН считает, что для разных стран уровень нищеты определяется доходом - 2-4 долл. в день. Кризис 17 августа 1998 г. явился вторым сокрушительным ударом по российскому населению. В январе 1999 г. минимальная заработная плата составляла 10,6% от прожиточного минимума и равнялась 3 долларам США в месяц, т.е полностью утратила свой социально-экономический смысл[8].
К 2000 г. стало очевидным, что установленный в 1992 г. прожиточный минимум не может больше использоваться в качестве границы бедности, тем более, что он и был ориентирован на 1,5-2 года, а прошло 8 лет. Был "построен" новый прожиточный минимум, в основе которого лежала иная методология, и было предусмотрено его содержательное изменение один раз в четыре года. За первые три квартала 2003 года с учетом инфляции прожиточный минимум достиг в среднем по населению России размера 2121 руб. в месяц на человека, доля питания в соответствующем ему потребительском бюджете теперь соответствует около 50%.
Возникли две формы бедности: "устойчивая" и "плавающая". Первая связана с тем, что низкий уровень материальной обеспеченности, как правило, ведет к ухудшению здоровья, деквалификации, депрофессионализации, а в конечном счете - к деградации. Бедные родители воспроизводят потенциально бедных детей, что определяется их здоровьем, образованием, полученной квалификацией. Социальные исследования устойчивости бедности подтвердили эту гипотезу и показали, что люди, "рождающиеся как постоянно бедные", остаются таковыми в течение всей жизни[9]. Вторая форма, намного реже встречающаяся, связана с тем, что бедные подчас предпринимают невероятные усилия и "выскакивают" из своего социального, фактически замкнутого круга, адаптируясь к новым условиям, отстаивая свое право на лучшую жизнь. Разумеется, что в таком "прыжке" существенную роль играют не только субъективные, личностные факторы, но и объективные условия, создаваемые государством и обществом.
Драматичность ситуации состоит в том, что две трети детей и одна треть престарелого населения оказались "за порогом" социальных гарантий, в группе бедности. Между тем основная часть пожилых людей своим прошлым трудом обеспечила себе право на, по крайней мере, безбедное (по "новой метрике") существование, а с бедностью детей нельзя мириться, т.к. она несомненно приводит к снижению качества будущих поколений и, как следствие - основных характеристик человеческого потенциала нации.
Наблюдается интенсивный процесс феминизации бедности, которая имеет крайние формы проявления в виде застойной и глубокой бедности. Наряду с традиционными бедными (одинокие матери и многодетные семьи, инвалиды и престарелые) возникла категория "новых бедных", представляющих те группы населения, которые по своему образованию и квалификации, социальному статусу и демографическим характеристикам никогда ранее (в советское время) не были малообеспеченными. Все специалисты пришли к выводу о том, что работающие бедные - это чисто российский феномен. Сегодня их низкие доходы обусловлены прежде всего неоправданно низким уровнем оплаты труда на государственных йредприятиях, безработицей и частичной занятостью, а также - неплатежами заработной платы и пенсий.
При определении границы бедности следует учитывать региональные особенности России, т.к. различия в доходах и ценах между отдельными территориями достигают 14 раз. Это приобретает не только социально-экономический, но и политический аспект. Каждый регион (субъект федерации) имеет свой прожиточный минимум и, соответственно, свою границу бедности, долю малообеспеченных групп населения.
Альтернативный путь к определению и измерению бедности основывается на ее оценках через лишения, который представляет совершенно иной инструмент измерения реальных нужд бедного населения, что позволяет не только сформулировать иные критерии отбора бедных семей, но, если нужно, определить приоритеты адресной социальной помощи. Однако возможно и совмещение методов установления бедности на основе низких доходов и испытания лишений в потреблении. При этом формулируется более мягкий критерий уровня бедности, чем каждая из оценок в отдельности. "Выделяются семьи, находящиеся в состоянии застойной бедности, когда отсутствие денег трансформировалось в проявление конкретной исключенности из преобладающих жизненных стандартов" (депривационная концепция).
3.2 Масштабы и глубина бедности
Масштабы бедности сводятся фактически к выявлению доли и численности бедных в населении страны или региона. Исходным при этом является вычленение границы бедности, методология которой имеет по крайней мере три практики: абсолютный подход, основанный на сопоставлении денежных доходов или расходов с прожиточным минимумом (ПМ), депривационный, построенный путем измерения бедности от преобладающих в обществе стандартов потребления, и субъективный, измеряющий бедность через представления самого населения о денежных ресурсах, необходимых семье, чтобы не быть бедной.
Несомненно, что ответ на вопрос о численности бедного населения России имеет существенную политическую окраску. Число семей, имеющих доходы ниже ПМ, в значительной мере определяет основную линию социальной политики как на федеральном, так и на региональном уровнях. Одновременно, изменение масштаба бедности есть оценка эффективности социальной политики и деятельности властей в социальном направлении. Поэтому особенно опасны заявления чиновников, утверждающих, что доля бедного населения в России завышена именно в связи с тем, что завышен уровень ПМ и, следовательно, граница бедности. Подобного рода высказывания не могут иметь иного последствия, кроме как возмущения 10-20 млн. россиян, находящихся не только за чертой бедности, но за границей нищеты, когда доходы семьи не обеспечивают даже продуктовой корзины.
Для того чтобы существующей картине бедности дать адекватную оценку, нужно не только методически правильно определять ее границу, но и располагать доброкачественной статистикой, которая основана на хорошо организованных обследованиях населения, имеющих репрезентативный характер, чтобы каждый раз располагать если не адекватной картиной, то достаточно точными характеристиками численности населения (домохозяйств, семей и людей), находящегося за границей бедности. Бедность принципиально не может определяться лишь уровнем текущих доходов. Имеются еще два существенных фактора, воздействующих на уровень потребления, которые следует учитывать в дефинициях бедности: располагаемое имущество (например, жилье, второе жилье за городом, транспорт, гараж) и накопления (включая тезаврируемые драгоценности). Но, как правило, в советском обществе на излете его существования население, тем более бедное, не имело жилья в собственности. Это справедливо, если исключить село.
Начиная с 1957 г., Госкомстат (а ранее ЦСУ СССР) периодически проводил обследования семей типа микроцензов, которое включало фиксирование всех источников текущих доходов. Несмотря на то, что они базировались на "отраслевом" принципе отбора семей, все-таки в сочетании со сплошным наблюдением заработной платы давали хорошую базу для оценки распределения доходов применительно к генеральной совокупности. В 1990-х годах таких обследований систематически не проводится и единственным источником для нахождения искомой величины (численности бедных людей) остались семейные бюджеты, репрезентативность которых нуждается в постоянной корректировке. Динамика доли малоимущего населения, по данным Госкомстата РФ, начиная с 1992 г. до 1998 г. имела формально тенденцию к снижению (с 33,5% до 20,8%); однако с III квартала 1998 г. (в результате дефолта 17 августа) произошел существенный рост удельного веса бедных с максимальной точкой в I квартале 2000 г. (41,2%). Истекшее десятилетие, когда численность бедного населения колебалась в пределах от 30 до 60 млн. чел., характеризует весьма тяжелую ситуацию в стране, если учитывать, что сам уровень прожиточного минимума (ПМ) обеспечивает лишь физическое выживание: от 68 до 52% его объема составляют расходы на питание. Таким образом, в этих условиях около 45 млн. чел. либо вырабатывали стратегию выживания, либо пауперизировались, переходя в слой маргиналов[10].
По данным Госкомстата РФ в III квартале 2003 г. доля населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума от общей численности составляла 21,9% или 31,2 млн. человек. Эти цифры свидетельствуют о динамике существенного снижения бедности. Но не следует создавать излишних иллюзий на этот счет, т.к. одновременно с позитивными процессами в уровне жизни населения происходит моральное обесценение семей линии бедности, основывающейся на прожиточном минимуме, который быстро "устаревает" и в 2004 г. должен получить принципиально новую оценку[11].
Для того чтобы определить факторы и эффективность мероприятий по снижению бедности, необходимо, как минимум, располагать информацией двух типов: а) о социально-демографическом составе бедных и б) о динамике структуры бедного населения. Именно показатели, характеризующие изменение структуры бедных, на самом деле отражают пути и конкретные методы решения проблемы бедности.
Детальный анализ состава бедных семей или то, что называется "профилем" бедных, показывает, что в демографическом плане из общего числа членов семей более четверти (27,3%) - это дети до 16 лет, около пятой части (17,2%) - лица старше трудоспособного возраста, а остальные - более половины (55,5%) - трудоспособное население. Специальные расчеты показывают, что по половозрастному признаку в состав населения с располагаемыми ресурсами ниже прожиточного минимума в 1999 г. входило 59,1 млн. чел., в том числе 15,2 млн. детей, 24,9 млн. женщин и 19,0 млн. мужчин. Это означает, что бедными были: 52,4% от общей численности детей до 16 лет, 39,5% от числа женщин и 35,6% от числа мужчин[12]. Такова самая общая характеристика. Она свидетельствует о том, что по уровню материальной обеспеченности более половины детей находятся ниже "границы" достойной жизни, а доля бедных женщин выше, чем доля бедных мужчин. Несмотря на то, что разница по полу невелика, все-таки есть все основания говорить о феминизации бедности, что подтверждается и формирующими ее факторами.
По социальному составу среди бедных выделяются следующие группы взрослого населения: более одной трети (39,0%) - это работающие, около одной пятой (20,6%) -пенсионеры, 3% - безработные, 5,3% - домохозяйки, включая женщин, находящихся в декретном отпуске по уходу за ребенком. В плане демографической типологии среди бедных семей отмечаются три группы: а) супружеские пары с детьми и другими родственниками (50,8%); б) неполные семьи, которые могут включать в свой состав других родственников (19,4%).
Рассматривая особенности формирования бедных семей из-за неплатежей, следует подчеркнуть две наметившиеся тенденции: расширение границ бедности за счет трудоспособных слоев населения (и, прежде всего, безработных) - это первая, и вторая -увеличение доли бедных за счет работников с низким (ниже прожиточного минимума) уровнем оплаты труда либо не получающих заработка вовсе. Первая свидетельствует не столько о развитии рыночных отношений, сколько об экономической дезорганизации общества, а вторая - об иррациональности в регулировании распределительных отношений, когда минимальная заработная плата устанавливается ниже прожиточного минимума и даже ниже минимальной пенсии. Несмотря на повышение в 2003 г. минимальной оплаты труда, она все еще составляет четверть от прожиточного минимума нетрудоспособного. Подобный феномен нельзя рассматривать иначе, как форму скрытой безработицы. Если работник, отрабатывая полное рабочее время, не может обеспечить себе минимум средств существования, то он как бы не трудится, а получает лишь пособие за формальную принадлежность к группе работающих. Ведь супружеские пары с 1-2 детьми, где двое взрослых работают, в советское время традиционно относились к средне- и высокообеспеченным слоям населения, а теперь каждая пятая семья оказывается за границей бедности. Установление минимальной заработной платы на уровне ниже прожиточного минимума, а также высокая доля работающих (выше трети) в составе бедного населения свидетельствуют о тенденциях воспроизводства рабочей силы на суженной основе, о ее непременной деградации.
Заключение
Еще раз сформулируем самую очевидную проблему: мы не имеем реальной концепции и обоснованной и проработанной стратегии преодоления бедности.
Из проведенного исследования сделаем вывод: именно стратегическая задача снижения уровня бедности может объединить нацию, независимо от тех или иных политических предпочтений граждан, их материального и социального статуса. При этом было бы большой ошибкой отказывать олигархам и богатейшей части населения России в наличии патриотических чувств. Еще большей ошибкой была бы попытка решения проблемы бедности без учета их интеллектуального, административного и материального ресурса.
Поэтому для решения проблемы бедности государству и общественным организациям недостаточно просто проводить социальные программы по поддержке малоимущих, а нужно еще и стимулировать увеличение числа представителей среднего класса. Бедность – это острейшая социальная проблема. Согласно данным социологических опросов, ценностные и жизненные установки богатых и бедных в России расходятся исключительно далеко. Изменить ситуацию к лучшему могут только совместные усилия государства и общества. Наряду с развитием социальных программ помощи неимущим, государство должно быть заинтересовано в прогрессе и в прогрессе жизненных и поведенческих установок россиян.
Список литературы
1. Давыдова Н.М., Седова Н.Н. Материально-имущественные характеристики и качество жизни богатых и бедных // Социологические исследования, 2004, № 3.
2. Карапетян А.Х., Римашевская Н.М. Вопросы повышения репрезентативности бюджетных обследований // Система показателей социальной статистики: концепция, методология, практика // ИСЭПН АН СССР. М., 1991.
3. Левада Ю. От мнений к пониманию. Социологические очерки. 1993-2000. М., 2000.
4. Прожиточный минимум в Российской Федерации. Нормативные документы. Методологический рекомендации. Комментарии. Госкомтруд. 2000.
5. Римашевская Н. Вопросы совершенствования статистики уровня жизни // Доходы и покупательский спрос населения. Статистика. М., 1968.
6. Римашевская Н., Овсянников А., Иудин А. Социальное дно: драма реальности и реальность драмы // Литературная газета. 1996. 4 июля. С. 4.
7. Римашевская Н.М. Экономический анализ доходов рабочих и служащих. Экономика. М., 1965.
8. Руткевич М. Демографическая катастрофа. Где выход? // Свободная мысль – ХХI века. 2004, № 6.
9. Тихонов Н.Е. Особенности дифференциации и оценки статуса в полярных слоях населения // Социологические исследования, 2004, № 3.
[1] Тихонов Н.Е. Особенности дифференциации и оценки статуса в полярных слоях населения // Социологические исследования, 2004, № 3. С. 22-23.
[2] Давыдова Н.М., Седова Н.Н. Материально-имущественные характеристики и качество жизни богатых и бедных // Социологические исследования, 2004, № 3. С. 42.
[3] Там же. С. 43.
[4] Руткевич М. Демографическая катастрофа. Где выход? // Свободная мысль – ХХI века. 200, № 6. С. 7.
[5] Ромашевская Н. Вопросы совершенствования статистики уровня жизни // Доходы и покупательский спрос населения. Статистика. М., 1968. С. 156-161.
[6] Ромашевская Н.М. Экономический анализ доходов рабочих и служащих. Экономика. М., 1965. С. 131.
[7] Левада Ю. От мнений к пониманию. Социологические очерки. 1993-2000. М., 2000. С. 19.
[8] Прожиточный минимум в Российской Федерации. Нормативные документы. Методологический рекомендации. Комментарии. Госкомтруд. 2000.
[9] Римашевская Н., Овсянников А., Иудин А. Социальное дно: драма реальности и реальность драмы // Литературная газета. 1996. 4 июля. С. 4.
[10] Карапетян А.Х., Римашевская Н.М. Вопросы повышения репрезентативности бюджетных обследований // Система показателей социальной статистики: концепция, методология, практика // ИСЭПН АН СССР. М., 1991. С. 220.
[11] Там же. С. 221.
[12] Там же. С. 222.