Курсовая работа: Высший состав государственного управления в период правления Л.И. Брежнева
Оглавление
Введение
Глава 1. Политическое развитие и кадровые расстановки в период правления Л.И. Брежнева
1.1 Персонализация власти в СССР в брежневский период
1.2 Первая зачистка в период правления Л.И. Брежнева
Глава 2. Особенности высшего государственного аппарата в период правления Брежнева Л.И
2.1 Кадровые игры в государственном аппарате в период правления Брежнева
2.2 Андропов и Черненко: борьба двух обречённых
2.3 М.А. Суслов в эпоху Брежнева – второй человек в партии
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Период 1964-1985 гг. вошел в историю страны вначале как «эпоха развитого социализма», позже как «период застоя».
Первым секретарем ЦК КПСС, а с 1966 г. - Генеральным секретарем стал Л.И. Брежнев. Председателем Совета Министров СССР был назначен А.Н. Косыгин. Более полувека страна жила в чрезвычайных условиях. Новые руководители считали, что обществу нужна стабильность.
И.Брежнев в большей степени, чем Н.С.Хрущев, использовал чисто аппаратные приемы в своей деятельности: как и его предшественники, он опирался на секретариат ЦК, проводил предварительные обсуждения готовящихся вопросов (предрекая тем самым и решения). Важнейшие для страны решения, как и при Сталине, принимались узким кругом лиц. Под лозунгом «борьбы за единство партии» отвергалась любая точка зрения, не совпадающая с «генеральной линией», свертывалась критика и самокритика. При Брежневе были негласно запрещены несогласованные выступления членов политбюро и секретарей на пленумах и съездах партии, введены практика специальных решений секретариата на поездки членов центральных выборных партийных органов по стране, согласование текстов официальных документов перед выступлениями лидеров партии перед общественностью и т.п. Регламентация доходила до абсурда, когда по личной просьбе Брежнева во время его речей в заранее согласованных местах Подгорный должен был вставать и аплодировать, показывая пример залу. Позже, при проведении съездов партии и комсомола в Кремлевском дворце съездов рассаживали группы, обеспечивавшие необходимые «шумовые эффекты» в зале.
Актуальность данной темы обусловлена тем, что с конца 60-х гг. начинается и с годами все более усиливается кампания по возвеличиванию самого Брежнева. Ему присваивается звание генерала армии, а затем маршала Советского Союза. Он становится четырежды Героем Советского Союза (как и национальный герой маршал Г.К.Жуков) и Героем Социалистического Труда, а также 14 раз удостаивается званий Героя Чехословакии, Монголии и других социалистических стран. Ему вручается даже (в нарушение статуса) высший полководческий орден Великой Отечественной войны – орден Победы.
Курс Брежнева на «стабильность кадров», получивший официальное закрепление в решениях партийных съездов, означал по сути не только «резервирование мест» за номенклатурными работниками, но и консервацию существующих порядков. Этот подход вел и к безнаказанности руководителей любого ранга, расцвету коррупции, злоупотреблений служебным положением, еще большему разрыву между словом и делом.
Брежнев стал наиболее последовательным выразителем интересов партийно-государственной номенклатуры, а его правление стало для нее буквально «золотым веком».
Цель курсовой работы – рассмотреть высший состав государственного управления в период правления Л.И. Брежнева.
Исходя из цели, в курсовой работе поставлены следующие задачи:
- проанализировать политическое развитие и кадровые расстановки в период правления Л.И. Брежнева;
- рассмотреть особенности высшего государственного аппарата и кадровые игры в государственном аппарате.
Глава 1. Политическое развитие и кадровые расстановки в период правления Л.И. Брежнева
1.1 Персонализация власти в СССР в брежневский период
Смещение Н. С. Хрущева с поста первого секретаря ЦК КПСС на октябрьском пленуме 1964 г. стало возможным только в результате объединения усилий представителей различных партийно-государственных органов, министерств и ведомств. Формально на смену единоличному правлению Хрущева пришло коллегиальное руководство в лице Л. И. Брежнева, А. Н. Косыгина и других государственных деятелей, руководителей отделов ЦК и ключевых министерств.[1] Однако уже в скором времени наметился отход от принципа коллегиального правления. Первой жертвой стал А. И. Микоян, которого в декабре 1965 г. по достижении им семидесяти лет отправили на пенсию. Председателем Президиума Верховного Совета (ВС) СССР стал Н. В. Подгорный. В секретариате ЦК его место перешло к выдвиженцу Брежнева А. П. Кириленко. В 1966 г. министр внутренних дел В. С. Тикунов был заменен ставленником Брежнева Н. А. Щелоковым. В 1967 г. произошла смена и руководства КГБ. Воспользовавшись бегством в США дочери Сталина Светланы Аллилуевой, Брежнев добился отставки председателя КГБ Семичастного, которого заменил Ю. В. Андропов. Смерть министра обороны маршала Р. Я. Малиновского привела к перестановкам и в этом ведомстве, которое с 1967 по 1976 г. возглавлял маршал А. А. Гречко, боевой соратник Брежнева.
Серьезные кадровые изменения в этот период произошли в Политбюро ЦК КПСС. Из 17 членов высшего партийного органа через 10 лет в его составе осталось только 7. При этом Брежнев имел здесь безусловный перевес своих сторонников, так называемой «днепропетровской группы». Всех их объединяла работа в Днепропетровске, Молдавии и Казахстане. Помимо Кириленко, Щелокова среди сторонников Брежнева были руководители партийных организаций Казахстана - Д. А. Кунаев и Украины - В. В. Щербицкий, а также секретарь ЦК К. У. Черненко.
Укрепилось положение в партии и самого Брежнева, ставшего генеральным секретарем ЦК КПСС (с 1977 г. он будет также председателем Президиума Верховного Совета СССР).
Занимая руководящие посты в партии и государственных органах власти, Брежнев всюду поставил своих сторонников. К возглавлявшему КГБ Андропову в качестве заместителей были назначены Федорчук и Цвигун, заместителем Косыгина в правительстве СССР с 1965 г. стал Н. А. Тихонов, начинавший свою карьеру в Днепропетровске. Имел Брежнев своих представителей в министерстве иностранных дел и обороны. Вместе с тем генсек не замыкал на себе все рычаги государственной власти, оставляя за М. А. Сусловым идеологическую работу, за Ю. В. Андроповым вопросы внешней и внутренней безопасности, а за А. А. Громыко внешнеполитическую деятельность СССР. С 1973 г. министры обороны, иностранных дел, внутренних дел и председатель КГБ становятся членами Политбюро. Таким образом, происходит сращивание партийных и государственных органов власти. Четко были налажены связи генерального секретаря с первыми секретарями обкомов КПСС, с которыми он не реже раза в неделю связывался по телефону. Укрепив свое положение в партии и государстве, Брежнев выступал в 70-е гг. в роли представителя интересов большинства Политбюро, не заинтересованного в новых кадровых перестановках, в изменении политической системы советского общества. Члены Политбюро теперь покидали свой пост только в случае смерти. Их средний возраст в 1980 г. составил 71 год. Правящий слой стал приобретать черты геронтократии (власть стариков).[2]
Номенклатура была благодарна Брежневу за то, что он впервые, после Сталина и Хрущева, обеспечил ей стабильное и более-менее предсказуемое существование. Леонид Ильич, со своей стороны, прилагал все усилия к тому, чтобы обеспечивать собственную безраздельную власть в Политбюро и в стране в целом, но при этом не применять репрессий, не наживать смертельных врагов, по возможности никого не обижать и решать все дела миром.
Брежнев охотно демонстрировал готовность идти на компромиссы по вопросам, не носившим принципиального характера. Так, 27 декабря 1973 года на одном из заседаний Политбюро Леонид Ильич заявил: «Я, например, подписываю некоторые решения, хотя с ними не согласен». Но когда дело касалось вещей действительно важных, равно как и при решении кадровых вопросов, Леонид Ильич всегда умел провести свою линию. У него был свой фирменный политический прием. В важнейших министерствах и ведомствах Брежнев ставил министром человека, которому доверял, часто — из своих давних друзей, а заместителем — столь же преданного себе человека, но призванного надзирать за первым лицом в министерстве. Это правило действовало в первую очередь в силовых министерствах и в министерствах, связанных со средствами массовой информации. На самом деле генсек прекрасно знал, что по должности просто обязан пудрить мозги народу. И еще знал, что народ всей этой туфте не слишком-то верит. И держал своих людей, лично ему преданных, во всех ключевых министерствах и ведомствах, не сдавая их даже тогда, когда за ними обнаруживались серьезные прегрешения. Пьянство-то на Руси вообще и в партийной номенклатуре в частности большим грехом никогда не считалось, а вот насчет наркотиков дело обстояло куда более строго. Но Леонид Ильич готов был терпеть наркомана в руководстве телевидения, лишь бы тот по старой чекистской памяти освещал положение в важнейшем из средств массовой информации — при том, что и сам Лапин был давним брежневским другом. Брежнев, сам свергавший Хрущева, хорошо усвоил принцип: «Доверяй, но проверяй».[3] И прекрасно знал, что предают только свои. А ведь именно по телевидению народ впервые узнает о смене лидера, так что председателя Гос-телерадио к заговору все равно будут подключать, пусть и в самый последний момент. Но телевидение в заговоре — все-таки не главное. А главное — силовые министерства и партаппарат. Не случайно давний фронтовой друг Брежнева генерал Константин Сергеевич Грушевой был бессменным членом Военного совета Московского военного округа. Никакой переворот без участия командующего этим округом практически невозможен.
Точно так же в МВД заместителем давнего соратника Брежнева еще по Днепропетровску Николая Анисимовича Щелокова (в 1939 году он занимал должность председателя Днепропетровского горисполкома) стал брежневский зять Чурбанов (в народе известную поговорку хрущевского времени: «Не имей сто друзей, а женись как Аджубей» переделали на: «Не имей сто баранов, а женись как Чурбанов»), Щелоков возглавил МВД в 1966 году и занимал его до смерти Брежнева. Ну, насчет того, как трудно делать в СССР карьеру детям и зятьям генерального секретаря, дело известное. Можно вспомнить самого молодого генерала ВВС Василия Сталина или Алексея Аджубея, после женитьбы на Раде Хрущевой разом скакнувшего в главные редакторы «Известий» и всерьез подумывавшего о кресле министра иностранных дел. Сын Брежнева Юрий стал первым заместителем министра внешней торговли, а когда отец вручал ему Золотую Звезду, поблагодарил его в прямом телеэфире: «Спасибо, батя».[4]
На этом фоне карьера Юрия Чурбанова не представляла из себя ничего исключительного. В 35 лет, ко времени знакомства с Галиной Брежневой, бывший комсомольский работник среднего звена, брошенный на укрепление МВД, занимал полковничью должность и имел звание подполковника внутренних войск. Вероятно, без женитьбы на Галине он в конце концов получил бы звание полковника, а если бы повезло, учитывая его сравнительно молодой возраст, — то и генеральское, но ближе к пенсии. Однако шансов стать заместителем и первым заместителем министра у него, конечно же, не было. А вот после женитьбы на Галине начался стремительный карьерный взлет Юрия Михайловича. Чтобы не было мрачных ассоциаций по поводу того, что у генерального секретаря зять — тюремщик, Чурбанова перевели из тюремного ведомства в заместители начальника Политуправления внутренних войск и сразу же произвели в полковники. В начале 1975 года его сделали начальником Политуправления, хотя двое других заместителей были в генеральском чине. Чурбанов также был немедленно произведен в генерал-майоры. Через год, в 1976 году, его сделали уже заместителем министра внутренних дел. Это произошло по инициативе Брежнева и с вполне определенной целью.
В декабре 1979 года застрелился первый заместитель Щелокова генерал-лейтенант Виктор Семенович Паиутин, бывший второй секретарь Московского обкома партии. Причины самоубийства заключались в его тяжелом запойном пьянстве, а также в потрясении от увиденного в Афганистане (самоубийство произошло в состоянии сильного алкогольного опьянения, вскоре после возвращения Папутина из Кабула). МВД относится к тому периоду, когда здоровье у Брежнева было уже неважным. Некоторые мемуаристы даже утверждают, что Леонид Ильич уже тогда был полной развалиной, почти ни на что не влиял и от его имени управляли Суслов, Андропов, Черненко, Устинов и Громыко. Но, как можно судить по мемуарам Чурбанова, Брежнев продолжал держать под своим контролем основные кадровые назначения/Разговор же с Савинкиным о назначении Чурбанова генсек провел по правилам высшего аппаратного пилотажа. Сначала ошеломил собеседника, уличив его во лжи, а затем мягко, но настойчиво вынудил его принять нужное решение.
Не исключено, что, проживи Брежнев на несколько лет больше, Чурбанов бы вообще возглавил МВД. Но после смерти Леонида Ильича такое назначение казалось абсурдным даже самому Чурбанову. А в 1987 году его арестовали, сделав процесс над ним своего рода процессом над Брежневым и его эпохой.
Кстати, Чурбанов признается, что во время своих зарубежных поездок по линии МВД он нередко выполнял поручения Леонида Ильича и встречался с руководителями соответствующих стран. Но о содержании этих бесед он пока поостерегся рассказать даже в мемуарах.
1.2 Первая зачистка в период правления Л.И. Брежнева
Во главе нового руководства страны встали трое — Леонид Ильич Брежнев, избранный первым секретарем ЦК, Алексей Николаевич Косыгин, возглавивший правительство, и Николай Викторович Подгорный, который фактически занял ключевой пост второго секретаря ЦК, а через год стал председателем президиума Верховного Совета СССР.
Но и остальные члены президиума ЦК почувствовали себя увереннее, не то, что в хрущевские времена. Они получили возможность беспрепятственно выразить свое мнение. Брежнев никого не ограничивал и не обрывал. Он даже сам установил такой порядок: все должны высказаться по каждому вопросу. Через месяц после ухода Хрущева, 16 ноября 1964 года, прошел пленум ЦК. С докладом выступил Подгорный. Заметим: это редчайший случай, когда доклад на пленуме поручали не первому секретарю. Брежнев еще не освоился на хозяйском месте и не спешил все брать на себя...[5]
Доклад Подгорного назывался так: «Об объединении промышленных и сельских областных, краевых партийных организаций и советских органов». Тем самым было покончено с одной из главных хрущевских идей — разделить областные партийные комитеты на сельские и промышленные.
После отставки Никиты Сергеевича два обкома опять сливали в один. В каждой области создавалось оргбюро по объединению партийных комитетов. Предстояло решать, кто из двух первых секретарей станет хозяином области и что делать с другим. Как правило, секретари промышленного и сельского обкомов успели перессориться.
Парткомы производственных колхозно-совхозных управлений преобразовали в районные комитеты партии. Новое руководство отказалось от хрущевских исканий и восстановило проверенную сталинскую систему управления.
На пленуме обсуждался еще один вопрос, о чем рядовых коммунистов не сочли нужным оповестить. Режим секретности распространялся даже на членов Центрального комитета. Формально они были допущены до высших секретов. Члены ЦК получали протоколы заседаний политбюро. Фельдъегери привозили им большие красные книги, когда одну, когда две, когда сразу три. За них расписывались в специальных документах. На пленуме членами президиума ЦК стали те, кто сыграл ключевую роль в свержении Хрущева, — Шелест и Шелепин. Повышение получил и Петр Нилович Демичев, его сделали кандидатом в члены президиума. Нескольких человек, например председателя КГБ Семичастного, перевели из кандидатов в члены ЦК. Зато расстались с теми, кто считался слишком близким к Хрущеву.
С должности секретаря ЦК по сельскому хозяйству убрали Василия Ивановича Полякова. Он учился в Воронежском сельскохозяйственном техникуме и два года работал агрономом в МТС. Потом его послали учиться в Ленинградский институт журналистики, и с тех пор он работал в прессе. В начале шестидесятых его сделали главным редактором газеты «Сельская жизнь».[6]
Хрущев любил неожиданные решения. И он в 1962 году поставил главного редактора Газеты Полякова заведовать отделом сельского хозяйства и сделал секретарем ЦК. Это назначение никому, кроме Хрущева, не нравилось. Полякова вернули в журналистику — заместителем главного редактора еженедельника «Экономическая газета».
Возможно, это не сразу стало заметно, но все назначения Брежнев делал с учетом личных отношений с новым руководителем. Он позаботился о том, чтобы во главе Казахстана стал его друг Кунаев.
В ноябре 1964 года среднеазиатские республики отмечали юбилей — сорок лет с момента образования. В Ташкент на юбилей прилетел Брежнев. Он пригласил к себе первого секретаря ЦК компартии Казахстана Исмаила Юсупова, который приехал поздравить соседей.
Юсупов был страшно огорчен тем, что его, руководителя такой крупной республики, не перевели из кандидатов в члены ЩС КПСС. Юсупова с большим понижением сделали председателем облисполкома в Уральске. Но и на этом посту Кунаев не позволил ему задержаться, в 1966-м перевел начальником республиканского треста виноградарских совхозов Казахстана. А в пятьдесят семь лет отправил на пенсию-Кунаев сразу избавился от Соломенцева: позвонил Брежневу и рассказал, что второй секретарь ЦК республики «потерял авторитет перед общественностью и продолжать работать с подмоченной репутацией не может». Злые языки рассказывали, будто у Соломенцева был роман с некой дамой, но их застукал муж-милиционер, и разразился громкий скандал. Михаил Сергеевич отправился первым секретарем в Ростовскую область. Через два года, в декабре 1966 года, Брежнев сделал Соломенцева секретарем ЦК и заведующим отделом тяжелой промышленности — вместо рано умершего Александра Петровича Рудакова. Выдвиженец Хрущева, Александр Рудаков ведал в аппарате ЦК тяжелой промышленностью двенадцать лет.[7]
Остался пока в составе президиума ЦК, но покинул Москву Леонид Николаевич Ефремов.
Ефремов окончил Воронежский институт механизации сельского хозяйства, всю войну проработал на Воронежском авиационном заводе № 18 имени Ворошилова, который выпускал штурмовики Ил-2. Потом его перевели на партийную работу. Еще при Сталине Ефремова назначили первым секретарем обкома в Курск.
В Курской области вырос Никита Сергеевич Хрущев, который не забывал односельчан, живо интересовался жизнью курян и чем мог помогал родной деревне Калиновке.
Разумеется, первый секретарь Курского обкома не мог не обратить на себя внимания Никиты Сергеевича заботой о его родной деревне. Хрущев перевел Ефремова в Москву и назначил своим первым заместителем в бюро ЦК по РСФСР и одновременно председателем бюро ЦК по руководству сельским хозяйством России.
Осенью 1964 года особое расположение к нему Никиты Сергеевича обернулось против Ефремова. Его, разумеется, не поставили в известность о готовящемся заговоре. Накануне снятия Хрущева Ефремов очень удачно неделю находился в Тувинской АССР — вручал орден Ленина по случаю юбилея вхождения в состав России, и ни о чем не подозревал.
Когда на заседании президиума ЦК снимали Хрущева, то досталось и Ефремову как его верному стороннику.
Дмитрий Полянский, заместитель председателя Совета министров СССР, отвечавший за сельское хозяйство, напомнил о том, как с родной деревни Хрущева Калиновки в нарушение закона списали все долги, и сказал, что в этом виноват тогдашний первый секретарь Курского обкома Ефремов. Представлять Ефремова поехал в Ставрополь Шелепин, влиятельнейшая фигура в партии. Ефремова избрали первым секретарем сельского крайкома партии и одновременно — председателем оргбюро по объединению партийных комитетов.
Ефремов еще формально оставался кандидатом в члены президиума ЦК, но в Москву на заседания президиума его не приглашали и никаких документов, с которыми знакомили членов высшего партийного руководства, не присылали.
Вакансия в Ставрополе появилась потому, что прежний хозяин края Федор Давыдович Кулаков, напротив, был переведен к Москву. В ноябре 1964 года Брежнев сделал его заведующим сельскохозяйственным отделом. Леонид Ильич спешил с этим назначением, поскольку руководство страной начал с попытки преобразовать сельское хозяйство и ему нужны были надежные помощники.
Кулаков родился в 1918 году в крестьянской семье в селе Фитиж Курской области. О выборе жизненного пути долго не раздумывал: пошел учиться в Рыльский сельскохозяйственный техникум. Работал в Тамбовской области помощником управляющего отделением совхоза, затем агрономом и управляющим отделением сахарного комбината в Пензенской области.[8]
На фронт не попал, нужен был в тылу. В 1941 году его утвердили первым секретарем райкома комсомола, затем заведующим райзем-отделом. Потом он заведовал отделом в Пензенском обкоме. Там Кулаков познакомился с человеком, который сыграет важную роль в его жизни, — Константином Устиновичем Черненко, который с 1945-го по 1948-й был секретарем Пензенского обкома партии. Мнение Черненко о Кулакове имело значение для Леонида Ильича...
В сентябре 1965 года Брежнев сделал Федора Давыдовича Кулакова еще и секретарем ЦК, а со временем произвел и в члены политбюро. Генеральный секретарь демонстрировал расположение к Федору Давыдовичу, часто приглашал его в Завидово вместе поохотиться.
Кулаков принадлежал к тому узкому кругу высших руководителей партии и государства, кто по праздникам приезжал к Брежневу на дачу. Званых было немного — Устинов, Громыко, Андропов, Черненко, старые друзья по Днепропетровску Николай Александрович Тихонов и Андрей Павлович Кириленко.
Между Кулаковым и Кириленко, секретарем ЦК, отвечавшим за промышленность, часто вспыхивали конфликты из-за распределения денег между сельским хозяйством и промышленностью. Кириленко считал, что напрасно так много капитальных вложений идет селу, поскольку там все пропадает, отдачи нет.
Кулаков заставил руководителей Совета министров РСФСР создать помимо министерства сельского хозяйства еще и республиканское министерство совхозов. Создали, прошло пару лет, ничего не изменилось. Министром сельского хозяйства Брежнев сделал Владимира Владимировича Мацкевича, с которым познакомился после войны. В свое время первый секретарь Днепропетровского обкома наладил хорошие личные отношения с министром сельского хозяйства Украины Мацкевичем. Потом они сотрудничали, когда Брежнев работал в Казахстане.
Хрущев ценил Мацкевича, в 1953 году забрал его в Москву. Сделал министром сельского хозяйства, в 1956 году назначил заместителем главы правительства, а потом резко переменился к нему и в конце концов услал Мацкевича председателем Целиноградского облисполкома. Д министром сделал Ивана Платоновича Воловченко, агронома-семеновода, который работал директором совхоза «Петровский» в Липецкой области.
Став первым секретарем, Леонид Ильич сам позвонил Мацкевичу и попросил немедленно приехать в Москву. В феврале 1965 года он приступил к обязанностям министра.
Брежнев вернул все управление сельским хозяйством в Москву и сосредоточил в министерстве. Появилось постановление ЦК и Совмина «О повышении роли министерства сельского хозяйства СССР в руководстве колхозным и совхозным производством».
24 марта 1965 года открылся пленум ЦК «О неотложных мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства».
С докладом выступил сам Брежнев. Он привел цифры, свидетельствовавшие о полной неудаче его предшественников: в 1913 году в Российской империи производили на человека пятьсот сорок килограммов зерна, полвека спустя — пятьсот семьдесят три килограмма. Иначе говоря, за полвека аграрное производство в России практически не выросло, хотя наука шагнула далеко вперед, и развитые страны не знали, куда девать излишки сельскохозяйственного производства. Он жестко критиковал хрущевские методы руководства селом, говорил о необходимости дать хозяйствам самостоятельность, не командовать ими.
Леонид Ильич обещал деревне дополнительные ассигнования, твердый план хлебозаготовок, повышение закупочных цен на основные культуры. За сверхплановые закупки пшеницы и ржи установили пятидесятипроцентную надбавку. Это несколько облегчило бедственное положение села. С колхозов и совхозов списали задолженность, колхозников перестали преследовать за приусадебные хозяйства — большое по тем временам дело. А вскоре колхозникам стали платить пенсии.
На мартовском пленуме провозгласили, что ключ к решению проблем — это мелиорация, химизация и механизация. Приняли огромную программу производства сельскохозяйственной техники, но до самого конца брежневского правления тракторов и комбайнов все равно не хватало. Хотя выпускали машин больше, чем американцы, но техника стояла без запчастей, ломалась, не использовалась.
Понимания того, что нужно сделать, чтобы осовременить аграрную отрасль, не было. С каждым годом сельскому хозяйству требовалось все больше денег. Председатель Госплана Николай Константинович Байбаков был одним из немногих, кто возражал. Он считал, что вкладывать деньги в сельское хозяйство - один убыток. Уж лучше увеличивать нефтедобычу. На вырученные деньги что угодно можно купить, в том числе и зерно...
На мартовском пленуме из кандидатов в члены президиума ЦК перевели руководителя Белоруссии Кирилла Трофимовича Мазурова, его назначили одним из двух первых заместителей Косыгина.
Мазуров учился в автомобильно-дорожном техникуме, а после войны, будучи главой белорусского комсомола, окончил заочное отделение Высшей партийной школы при ЦК ВКП(б). Он два с лишним десятилетия провел на комсомольской и партийной работе в Белоруссии. Он никак не был связан с Косыгиным, и Брежнева это вполне устраивало.
В марте 1965 года Брежнев сделал секретарем ЦК и кандидатом в члены президиума Дмитрия Федоровича Устинова. Они сблизились, когда Брежнев занимался военной промышленностью и космосом. Теперь он по существу посадил Устинова на свое прежнее место и мог рассчитывать на его поддержку.
Когда Дмитрий Федорович пересел в здание ЦК на Старой площади, Леонид Ильич пришел посмотреть, как тот обосновался в новом кабинете. Это стало событием: руководитель партии ни к кому не ходил.
Брежнев спешил укрепить свои позиции в президиуме ЦК, ему нужны были люди, на которых он мог опереться.
Глава 2. Особенности высшего государственного аппарата в период правления Брежнева Л.И.
2.1 Кадровые игры в государственном аппарате в период правления Брежнева
Леонид Ильич отправил из столицы тех, кого выдвинул Хрущев, и собрал тех, кого Никита Сергеевич разогнал. Вместо Титова в декабре 1965 года секретарем ЦК стад новый заведующий отделом организационно-партийной работы Иван Васильевич Капитонов. Это был ключевой отдел в аппарате ЦК. Отдел орг-партработы ведал партийными кадрами. Но и отраслевые отделы не могли никого назначить без ведома Капитонова. На этом посту он просидел двадцать с лишним лет.[9]
Иван Васильевич перед войной окончил Московский институт инженеров коммунального строительства и работал инженером в Рязанском областном жилищном управлении. Отслужил в армии и пошел по партийной линии в Москве. Начинал секретарем парторганизации Краснопресненского трамвайного депо и постепенно вырос до первого секретаря московского горкома, а потом обкома партии. Леонид Ильич доверил Капитонову главное — кадры, но дальше не выдвигал, даже не сделал кандидатом в члены политбюро. Не считал, что Капитонов способен на большее.
Когда шла подготовка к XXV съезду партии, группе Капитонова было поручено подготовить третий раздел — о партии и идеологии. В какой-то момент Брежнев потребовал показать ему текст. Стали читать, дошли до середины, записал в дневнике Анатолий Черняев, Брежнев встал и заявил, что эту галиматью он читать не намерен. Александров предложил заодно вызвать первого зама Капитонова в отделе организационно-партийной работы Николая Александровича Петровичева. Брежнев и о нем нелестно отозвался (Петровичева вскоре сменили). Тогда пригласили заместителя заведующего международным отделом ЦК Вадима Валентиновича Загладина и заместителя министра иностранных дел Анатолия Гавриловича Ковалева. Два международника за один день передиктовали весь партийно-идеологический раздел.
Капитонов появился, Брежнев в присутствии всей бригады в самых уничтожающих выражениях оценил его работу. Иван Васильевич покорно все выслушал. Оргвыводов не последовало. Именно такой исполнительный, но не очень грамотный и несамостоятельный чиновник и устраивал Брежнева. Руководящими кадрами Леонид Ильич занимался сам.
«Сильной стороной Брежнева был особый интерес к кадрам, — писал Андрей Андреевич Громыко. — Иногда его беседы с членами ЦК и другими ответственными работниками сводились к теме о том, кто чем занимается, какие у кого с кем отношения, — все это с целью выяснения у собеседника, не строит ли кто-нибудь против него лично каких-либо козней...[10]
Он и Хрущев в кадровых вопросах были в известном смысле антиподами. Хрущев считал необходимым постоянно, переставлять людей с одного места на другое, часто создавая тем самым хаотическое положение на отдельных участках работы. Брежнев, наоборот, даже тех работников, которых в интересах дела, в интересах страны нужно было бы освободить и заменить новыми, оставлял на своих постах».
Расстановка сил в президиуме ЦК поначалу не была ясна. Помимо тройки Брежнев-Косыгин-Подгорный, сильные позиции были у секретаря ЦК Александра Николаевича Шелепина, которого многие прочили в руководители партии. Александр Шелепин был на двенадцать лет моложе Брежнева и значительно образованнее. Городской мальчик, он, закончив школу в Воронеже, поехал в Москву и поступил в знаменитый Институт истории, философии и литературы имени Н. Г. Чернышевского (ИФЛИ), кузницу гуманитарных кадров. Здесь Шелепина сразу избрали секретарем комитета комсомола.
Карьера Шелепина началась 2 октября 1940 года. Как раз в этот день вышел указ о том, что высшее образование становится платным, стипендии будут платить только отличникам. А Шелепин ушел добровольцем на финскую войну. Когда вернулся в институт, у него, естественно, были хвосты, и по новому закону стипендия ему не светила. Шелепин начинал инструктором, потом заведовал отделом, а в 1941-м стал секретарем горкома. В 1942 году его наградили орденом Красной звезды, на следующий год перевели в ЦК комсомола: секретарем, вторым секретарем.
За год до смерти Сталин сделал Шелепина первым секретарем ЦК комсомола. Предварительно вождь вызвал Шелепина к себе на дачу. Это была их единственная встреча. Сталин усадил Шелепина, а сам шагал по кабинету и задавал вопросы. Время от времени подходил к Шелепину, нагибался и заглядывал ему в глаза. Смотрел внимательно...
Александр Николаевич потом признался своему лучшему другу Валерию Харазову, что ему было страшно...[11]
Шелепин принадлежал к той группе партийных руководителей, которые летом 1957 года не дали старой гвардии — Молотову, Булганину, Маленкову и Кагановичу — снять Хрущева. Шелепин активнее, решительнее, напористее других поддержал Хрущева. Зато Хрущев оценил молодого соратника по достоинству. Через полгода, в апреле 1958 года, Шелепин возглавил отдел партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам, но проработал в аппарате всего несколько месяцев. 25 декабря 1958 года, в сорок лет, он стал председателем КГБ.
На первом пленуме после XXII съезда, 31 октября 1961 года, Шелепин был избран секретарем ЦК. Через две недели после ухода Александра Николаевича с поста председателя КГБ на освободившееся место был назначен его друг Владимир Ефимович Семичастный. Через год Шелепин получил еще два поста.
20 сентября 1962 года Хрущев на президиуме ЦК долго говорил о структуре управления промышленностью и сельским хозяйством. Ведомство партийно-государственного контроля превратилось в разветвленную структуру, параллельную партийному аппарату. Руководитель областного комитета партгосконтроля автоматически избирался секретарем обкома и заместителем председателя облисполкома. Тем самым контролеры фактически становились независимыми от местных органов.
Через два месяца, 29 ноября, возник вопрос о статусе комитета, о материальном положении его сотрудников. В ноябре 1962 года пленум ЦК по предложению Хрущева принял решение об образовании Комитета партийно-государственного контроля. Создавался орган с огромными, почти неограниченными полномочиями, который получил право контролировать и партийные органы, и правительство, и вооруженные силы, и даже КГБ.
Комитет получил право проводить расследования, налагать взыскания на провинившихся и передавать дела в прокуратуру и суд. Говорят, что этому пытались помешать Косыгин и Микоян, понимая, что создание нового комитета существенно ослабляет власть Совета министров.
Председателем Комитета Хрущев назначил Шелепина. Такой набор должностей сделал Щелепина одним из самых влиятельных в стране людей. Историки даже делают вывод, что реальная власть в стране постепенно переходила от Хрущева к Шелепину.
На создание комитета партгосконтроля были организованы всенародные отклики. Целая группа писателей отправила Шелепину письмо, поддерживая создание «подлинно всенародного контроля, уничтоженного в период культа личности Сталина»:
«В годы деятельности ЦКК-РКИ рядом с миллионами добровольных контролеров активно работали советские писатели... Мы считаем себя наследниками этой драгоценной традиции и готовы принять участие в работе Комитета».
Ни к кому Хрущев не относился с таким доверием и никого не поднимал так быстро, как Шелепина. Первый секретарь доверял Александру Николаевичу, ценил его деловые качества, поручал ему самые важные дела.
Может, Шелепин и Семичастный зря приняли участие в свержении Хрущева? Им было бы лучше, если бы он остался. Не жалели ли потом Шелепин и его друзья, что все это сделали? Брежнева поначалу считали руководителем слабым, временным. А стране нужна крепкая рука, вот и думали, что Леониду Ильичу придется уступить место более сильному лидеру — Шелепину. По словам Аджубея, «Шелепин ни в грош не ставил Брежнева. Да тот по силе характера не годился и в подметки Шелепину, «железному Шурику», как называли его в ближайшем окружении... Многое обещало Шелепину победу в предстоящей схватке с Брежневым. Он к ней готовился. Однако не учел, что силу ломит не только сила, но и хитрость. И тут ему было далеко до Брежнева».[12]
Шелепин был моложе и энергичнее Брежнева. Вокруг него группировались в основном недавние выходцы из комсомола, которые занимали видные посты в органах госбезопасности, внутренних дел, аппарате ЦК, идеологических учреждениях. Они отзывались о Брежневе очень небрежно и полагали, что страну должен возглавить Шелепин. Брежнев знал о таких настроениях. В кремлевских интригах он оказался куда более искушенным человеком, чем вчерашние комсомольцы. Между Брежневым и Шелепиным быстро пробежала черная кошка. В окружении Брежнева критически оценивали каждый шаг «Саши».
Шелепин после отставки Хрущева получил повышение, вошел в президиум ЦК. Внешне Брежнев вел себя очень дружелюбно, многозначительно намекал Александру Николаевичу, что, дескать, ты меня будешь заменять во время отпуска или командировок. А потом оставлял на хозяйстве других. Шелепину не доверял. Молодые партийные руководители, которые свергли Хрущева, быстро обнаружили, что Брежнев их тоже не устраивает. Они ждали больших перемен в политике, экономике, личной судьбе, а получилось, что они убрали Хрущева только для того, чтобы Брежнев мог наслаждаться властью.
Наверное, у Леонида Ильича возникла неприятная мысль: а вдруг они и нового первого секретаря захотят убрать, как убрали Хрущева? Птенцы гнезда Шелепина, выходцы из комсомола, реально занимали важнейшие должности в стране. Госбезопасность, министерство внутренних дел, телевидение, ТАСС — там везде сидели друзья Шелепина. Однако старые друзья в своем кругу откровенно говорили, что Брежнев не годится в лидеры государства и что именно Шелепин должен стать первым секретарем. «Комсомолята» с гордостью произносили: вот у нас растет «железный Шурик», он и сменит Брежнева. Считается, что даже будущий член политбюро и академик Александр Николаевич Яковлев принадлежал к команде Шелепина. А мог все-таки Александр Шелепин стать первым человеком в стране? Его слабым местом считалось отсутствие опыта практической работы. Из комсомола он перешел сразу в КГБ, а затем в ЦК. Он никогда не руководил каким-то регионом, не занимался вопросами народного хозяйства.
С одной стороны, он не был своим для первых секретарей обкомов. Говорят, что они бы его не поддержали. С другой стороны, в областях и краях многие партийные руководители были выходцами из комсомола. Они с уважением относились к Шелепину. Он был самым молодым членом политбюро и, возможно, самым умным. Так что у него был шанс стать первым.
У Шелепина было сложное отношение к Сталину. На посту председателя КГБ он многое сделал для процесса реабилитации незаконно осужденных. Он, безусловно, осуждал репрессии 1937 года. Но за остальное, по мнению Шелепина, особенно за победу над Германией, Сталин достоин глубокого уважения. Тут он радикально расходился с Хрущевым. Шелепин настаивал на том, чтобы в партийных документах акцентировался классовый подход, требовал давать отпор империализму и добиваться взаимопонимания с маоистским Китаем. Интеллигенция и даже часть аппарата ЦК боялись его прихода, считая, что это станет возвращением к сталинским порядкам.
Шелепин (да и Семичастный) с его характером и решительностью внушал страх не только самому Брежневу, но и многим другим высшим чиновникам, вцепившимся в свои кресла. Им куда больше нравился Леонид Ильич с его основополагающим принципом: живи и давай жить другим. Шелепин совершил тактическую ошибку, настроив против себя других членов президиума ЦК ему же Брежнев был лучше Шелепина? У Брежнева была завидная биография — работал на заводе, воевал, прошел целину, был первым секретарем обкома, первым секретарем в Молдавии, в Казахстане. Он наладил хорошие отношения с военными и промышленниками. Это имело значение.
А у Шелепина в послужном списке — комсомол, КГБ и комитет партийно-государственного контроля. Это не те должности, которые прибавляют друзей. Партийного контроля боялись еще больше, чем КГБ. Шелепин был человеком с характером: строгий, по долгу службы суровый. А рядом улыбающийся симпатичный Леонид Брежнев, который умел ладить с людьми. Брежневу не хватало образования, но он был искушенным политическим бойцом и мастером аппаратной интриги. Его недооценили. У Брежнева было чутье на людей. Он четко представлял, кто за него, а кто против. Это он точно знал. Устранением Шелепина и его команды занялось умелое брежневское окружение. Брежнев видел, что должность председателя комитета партийно-государственного контроля дает Шелепину слишком большую власть. 6 декабря 1965 года на пленуме ЦК Брежнев поставил вопрос о преобразовании комитета.
XXIII съезд партии был первым, на котором Брежнев предстал в роли первого человека.
Когда Хрущев в 1957 году затеял децентрализацию системы управления экономикой и разгонял отраслевые министерства, то Щелоков получил пост председателя Молдавского совнархоза. Когда страну возглавил Брежнев и хрущевские нововведения упразднили, Николай Анисимович вернулся на прежний пост первого заместителя председателя Совета министров Молдавии. Казалось, он так и останется на хозяйственной работе.[13]
Но о старом знакомом вспомнил Леонид Ильич. В марте 1966 года Щелоков получил первое за пятнадцать лет и принципиально важное повышение — вернулся с хозяйственной на партийную работу: его избрали вторым секретарем ЦК компартии Молдавии. Но он пробыл на этой должности всего несколько месяцев. Брежнев решил назначить его союзным министром охраны общественного порядка.
Однако в политбюро были люди, которые придерживались иных точек зрения и ему возражали. Они тоже пытались продвигать своих людей. Против назначения Щелокова министром решительно возражал Шелепин. Друг и соратник Шелепина председатель КГБ Семичастный в политбюро не входил, но влияние имел большое. Он специально ходил к Брежневу, отговаривал назначать Щелокова министром.
Семичастный говорил потом, что они с Шелепиным предупреждали Брежнева: Щелоков — человек недостойный, коррумпированный. Хотя едва ли в 1966 году было известно что-то порочащее Николая Анисимовича. В январе 1960 года Хрущев упразднил союзное министерство внутренних дел, решив, что вполне достаточно иметь республиканские министерства. В 1962 году республиканские МВД были переименованы в министерства охраны общественного порядка. Для Хрущева аббревиатура МВД ассоциировалась с Берией, и он хотел перевернуть эту страницу истории.
С 1961 года российским министром был Вадим Степанович Тикунов, генерал внутренней службы второго ранга. Он окончил Алма-Атинский юридический институт — единственный юрист среди всех министров внутренних дел с 1917 года. Тикунов работал в комсомоле и в административном отделе ЦК, который курировал все силовые ведомства. Когда Александр Шелепин в 1959 году стал председателем КГБ, он взял себе Тикунова замом, а, уходя в 1961-м, добился назначения Вадима Степановича министром внутренних дел России. Генерал армии Иван Александрович Серов был человеком Хрущева. В тот момент он возглавлял военную разведку, но Шелепин, видно, опасался, что Хрущев сделает его министром.[14]
Тикунов оставил о себе приличную память среди профессионалов. Он добился у правительства разрешения работникам милиции бесплатно пользоваться городским и пригородным транспортом. По его предложению каждый год 10 ноября стали отмечать день милиции. На первый праздник пришел Никита Сергеевич Хрущев и выступил.
Тикунова сделали кандидатом в члены ЦК, избрали депутатом Верховного Совета СССР, дали ему орден Ленина. Все это сулило продолжение удачной карьеры.
В июле 1966 года Брежнев поставил вопрос о воссоздании союзного министерства охраны общественного порядка. Против выступил глава правительства России Геннадий Иванович Воронов. Он не хотел терять такое важное министерство. Его поддержал Косыгин. Вопрос отложили. Шли месяцы, а Тикунов не получал назначения. Он сидел без дела в министерстве, названивал в отдел административных органов ЦК: что происходит? Ему отвечали: не торопись, подожди, все решится. Потом ему неожиданно предложили место заместителя председателя комитета народного контроля. Это было второразрядное ведомство, и Тикунов отказался. Он стал добиваться приема у генерального секретаря.
Брежнев принял его, сказал, что в МВД ему нет смысла возвращаться, и предложил работу в отделе кадров дипломатических и внешнеторговых органов (отдел заграничных кадров) ЦК КПСС. Через два года Тикунова отправили советником-посланником в Румынию. Должность была невысокая, но бывшего министра снова принял Брежнев — оказал внимание. Леонид Ильич действовал по принципу: ни с кем без нужды не ссориться.
Тикунов прекрасно понимал, что сломало ему карьеру, и в разговоре с генеральным пытался объясниться, говорил, что его отношения с Шелепиным и бывшими комсомольцами не носят политического характера. Они просто друзья. Не может же он с ними вдруг порвать отношения?
Брежнев ни на чем не настаивал. После Румынии Тикунова сделали послом — в Верхней Вольте, потом в Буркина-Фасо, в Камеруне. Эти небольшие африканские государства практически не интересовали советскую внешнюю политику, и работа была просто ссылкой. К тому же это страны с тяжким климатом. Умер Вадим Степанович Тикунов в пятьдесят девять лет...
Николай Анисимович Щелоков работал министром внутренних дел шестнадцать лет — это абсолютный рекорд для МВД.
После отставки Хрущева на пленуме председатель КГБ Владимир Ефимович Семичастный был переведен из кандидатов в члены ЦК КПСС. Его поздравляли, ему завидовали. Но в реальности он вступил на лестницу, ведущую вниз.
Когда Хрущева убрали, Семичастный внес список — более семидесяти человек получили генеральские звания. И сотни сотрудников КГБ удостоились орденов и медалей. Это был щедрый жест со стороны нового руководства. Брежнев знал, что с людьми в погонах надо ладить, и звездочек не жалел.
Тогда и самого председателя КГБ, никогда не служившего в армии и вообще не военнообязанного (по причине порока сердца), произвели сразу в генералы. Бывший член политбюро Вадим Андреевич Медведев вспоминает, как, перебравшись из Ленинграда в столицу, он обнаружил, что в центральных органах власти, в правительстве и аппарате ЦК поразительно мало москвичей. Тон задавали напористые провинциалы из разных кланов. Это было не случайностью, а результатом продуманной кадровой политики.
Брежнев недолюбливал столичных жителей, потому что среди них оказалось много сторонников Александра Шелепина.
К власти пришла брежневская южная когорта, которую знающие люди делили на разные группы — днепропетровскую, молдавскую и казахстанскую — в зависимости от того, где тому или иному чиновнику посчастливилось поработать с Леонидом Ильичом. В особом фаворе были те, кто познакомился с Брежневым еще в годы его юности и молодости, когда он начинал свою карьеру в Днепропетровске.
В «днепропетровский клан» входили будущий глава правительства Николай Тихонов, заместитель главы правительства Игнатий Новиков, управляющий делами ЦК КПСС Георгий Павлов, министр внутренних дел Николай Щелоков, первый заместитель председателя КГБ Георгий Цинев. Все это были преданные Брежневу люди, его надежная команда.[15]
В Москве невесело шутили, что история России делится на три этапа — допетровский, петровский и днепропетровский. Леонид Ильич не упустил ни одной возможности поставить на важный пост своего человека.
Брежнев не забывал старых знакомых, помогал им, он вообще обладал завидным даром поддерживать добрые отношения с нужными людьми, и они ему преданно служили. А он нуждался в поддержке, особенно в первые годы, пока его позиции не окрепли. Леониду Ильичу понадобились годы на то, чтобы убрать из политбюро сильные и самостоятельные фигуры. Только тогда он смог успокоиться. А до того постоянно ждал подвоха от товарищей по партии. Он же помнил, как легко удалось снять Хрущева. Шелеста Брежнев убрал на пенсию. Ватченко получил Золотую звезду Героя Социалистического Труда и стал в 1976 году председателем президиума Верховного Совета Украины.
Хотя главой правительства был Косыгин, министров без Брежнева не назначали.
В конце августа 1965 года, когда известный хирург Борис Васильевич Петровский вернулся из отпуска, прямо перед началом операции его соединили с Брежневым. Тот просил приехать. Петровский объяснил, что больной на столе и он может приехать только после операции. 8 сентября 1965 года в газетах появился указ о назначении Петровского министром здравоохранения. Борис Васильевич позаботился о том, чтобы оставить за собой руководство институтом и сказал, что будет проводить там два дня в неделю. Леонид Ильич подобрал себе большую группу помощников.
Дольше всех с ним работал Виктор Андреевич Голиков. Он начинал трудовую карьеру библиотекарем в средней школе. В 1935 году, окончив Ростовский педагогический институт, преподавал историю, затем стал директором средней школы в Новороссийске. В 1940 году его сделали секретарем Краснодарского крайкома комсомола. Потом перевели на партийную работу в Якутский обком, в 1945-м перебросили в Молдавию.
Голиков был секретарем Сорокского укома компартии Молдавии по промышленности и агитации, потом заведовал сектором в отделе пропаганды ЦК компартии Молдавии. В аппарате Виктора Андреевича и приметил Леонид Ильич, предложил перейти в помощники. Когда Брежнева после смерти Сталина отправили в ГлавПУР, Голиков решил написать диссертацию. В декабре 1953 года его зачислили слушателем годичных курсов диссертантов при Академии общественных наук. Когда Брежнев поехал на целину, Голиков вновь стал его помощником. С тех пор они не расставались.
По распределению обязанностей Виктор Голиков ведал сельским хозяйством и идеологией. Но главным образом он был личным помощником генсека, следил за тем, что и как о нем пишут. В аппарате знали: Леонид Ильич сохраняет к нему особую симпатию. Старшим (неформально, разумеется) помощником Брежнева был Георгий Эммануилович Цуканов, инженер по специальности. Он окончил Днепродзержинский металлургический институт и, с 1937 года работая на металлургическом заводе имени Дзержинского в Днепропетровске, вырос до главного инженера. В 1958 году, став секрета-1 рем ЦК по оборонной промышленности, Брежнев позвал Цуканова в помощники. Основным помощником Брежнева по международным делам был Андрей Михайлович Александров-Агентов. Он служил в посольстве в Швеции, потом возглавлял скандинавский отдел в МИД. Под его началом когда-то стажировался молодой партийный работник Юрий Владимирович Андропов — перед тем как отправиться на работу за границу.
Александров-Агентов стал помощником Брежнева, когда того перевели в Верховный Совет. Другой брежневский помощник Анатолий Блатов начинал мастером на Запорожском паровозоремонтном заводе. Окончил Днепропетровский институт инженеров железнодорожного транспорта, работал начальником электросилового хозяйства первого отделения Приморской железной дороги, затем контролером наркомата госконтроля СССР по Приморскому краю.
После войны Блатова взяли на дипломатическую работу. Он сделал быструю карьеру в министерстве иностранных дел — советник посольства в ГДР, заместитель заведующего отделом, заведующий отделом, член коллегии МИД.
В 1968 году Анатолия Блатова перевели в аппарат ЦК КПСС, где он обратил на себя внимание, и Брежнев распорядился взять его в свой аппарат. Блатов был человеком скромным и без тщеславия.
Брежнев свою команду ценил, мелкие ошибки прощал. Один из его ближайших сотрудников рассказывал, как совершил недопустимый промах и думал, что его работа в ЦК окончена. У каждого из помощников генерального секретаря были свои приближенные, те, кто работал над брежневскими речами. Скажем, Цуканов опирался на академиков Николая Николаевича Иноземцева и Георгия Аркадьевича Арбатова, высоко ценил Александра Евгеньевича Бовина с его оригинальным и ярким умом. Любимым писателем Александрова-Агентова был разносторонне образованный и быстро пишущий Вадим Валентинович Загладин, который быстро делал карьеру в международном отделе ЦК. Блатову помогал Николай Владимирович Шишлин, который возглавил группу консультантов отдела ЦК по соцстранам. Когда Леонид Ильич возглавил страну, он вспомнил всех своих друзей по Молдавии. Константин Устинович Черненко стал заведовать общим отделом ЦК КПСС (его предшественника Владимира Малина утвердили ректором Академии общественных наук при ЦК КПСС). Сергея Павловича Трапезникова — заведующим отделом науки и учебных заведений ЦК, Семена Кузьмича Цвигуна — генералом армии и первым заместителем председателя КГБ.[16]
Ключевую роль в окружении Леонида Ильича играл Константин Устинович Черненко. Первые годы многие даже не замечали Черненко. Его и ошибочно принимали просто за помощника Брежнева и не подозревали о той особой роли, которую он многие годы играл в системе власти.
Черненко и не стремился выставлять себя на первый план, избегал публичности. Выступать не любил и не умел. Все считали, что он должен оставаться в тени. Он не возражал: в тени — значит в тени. Его сила состояла в другом.
Семнадцать лет Черненко возглавлял общий отдел ЦК. Раньше общий отдел назывался особым сектором, а руководил им бессменный помощник Сталина — знаменитый Поскребышев. Но и при нем это была всего лишь партийная канцелярия. Черненко превратил особый отдел в инструмент власти и орган управления партийным аппаратом.
Задача общего отдела — «обслуживание высших органов партии». Имелось в виду организационно-техническое обслуживание. Но получилось иначе. Ни один документ, в том числе самый секретный, самый важный, не мог миновать общего отдела. От Черненко зависело, какие бумаги лягут на стол генеральному секретарю, какие люди получат возможность изложить свое мнение, какую информацию получит генеральный.
Даже материалы КГБ шли через заведующего общим отделом. Только в исключительных случаях председатель комитета госбезопасности докладывал лично генеральному.
Помощники Брежнева вспоминали, что Черненко сам приносил Леониду Ильичу все важнейшие документы, поступавшие в высшие эшелоны Центрального комитета, сопровождая их своими комментариями и рекомендациями. Причем делал он это с большим искусством, умел доложить дело так, чтобы оно не вызывало раздражения, сглаживал острые углы, что особенно нравилось Леониду Ильичу.
От расположения Черненко зависели члены политбюро и секретари ЦК. Они не имели возможности без доклада зайти к генеральному секретарю. Все должны были спросить разрешения, объяснить, по какому вопросу желают видеть генерального. Один только Черненко мог заглянуть к Брежневу в любую минуту и решить любой вопрос. Решая кадровые вопросы, Брежнев обязательно советовался прежде всего с Черненко, который все знал о партийных секретарях, о сотрудниках аппарата, о высшей номенклатуре, в том числе весьма деликатные подробности их жизни.
В состав общего отдела входили архив политбюро (VI сектор) и секретариата ЦК (VII сектор), где хранились высшие секреты государства — от военных до политических. Там находился личный архив Сталина и взрывоопасные материалы, которые таили от мира и еще больше от собственной страны: оригиналы секретных протоколов, подписанных с немцами в 1939 году о разделе Польши и Прибалтики, документы о расстреле польских офицеров в Катыни. И многое другое, что ограничено наисекретнейшим грифом «особой важности — особая папка» и что все еще не раскрыто.
Даже члены политбюро не имели доступа к этим документам и просто не знали, что там хранится. Только два человека имели неограниченный доступ ко всем документам — генеральный секретарь, который, естественно, никогда не бывал в архиве, и Черненко, хранитель секретов партии.
Когда Черненко возглавил общий отдел, появилась возможность быстро продвигать нужные Брежневу бумаги и тормозить ненужные. Одно решение принималось с курьерской скоростью, другое надолго застревало в партийной канцелярии.
Константин Устинович избавил Брежнева от неинтересной черновой работы. Он все помнил, все знал, всегда был под рукой и всегда готов исполнить любое указание. Между ними установились весьма близкие, доверительные отношения, и Леонид Ильич давал Черненко поручения самого деликатного характера, с которыми он не обратился бы ни к кому другому... В Молдавии у Леонида Ильича был еще один помощник — Сергей Павлович Трапезников. В два года он остался без родителей. В анкете писал, что до тринадцати лет воспитывался в детдоме, потом работал у кулаков по найму, трудился на лесопильном заводе Учеником моториста... В конце 1978 года академики Алексей Леонтьевич Нарочницкий и Исаак Израилевич Минц выдвинули Трапезникова в действительные члены Академии наук. «Выдающимся вкладом в разработку отечественной истории, — писали два академика, являются его труды по аграрной истории нашей страны, среди которых особенно большое значение имеет 2-томный капитальный труд «Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос». Но академиком Трапезников все-таки не стал.
Управляющим делами ЦК Шелепин предлагал своего человека Гранта Тиграновича Григоряна, бывшего комсомольца. Он был заместителем управляющего. Но Брежнев его не утвердил. Зачем ему шелепинский человек на такой должности?
Он назначил другого, Георгия Сергеевича Павлова, который ему преданно служил. Павлов окончил Днепродзержинский металлургический институт, что определило его будущую жизнь, потому что гранит науки он грыз вместе с Леонидом Ильичом Брежневым.
В 1936 году Павлов стал заместителем директора учебного комбината при заводе. С 1940 года на партийной работе. После войны — первый секретарь Днепродзержинского, Магнитогорского горкомов партии, второй секретарь Челябинского, Костромского обкомов. С 1957 года первый секретарь Марийского обкома.
На излете хрущевской эпохи Павлова перевели в Москву и поставили заведовать отделом в комитете партийно-государственного контроля. Работа у Шелепина в комитете считалась престижной, на роль начальников отделов в комитет брали первых секретарей обкомов. Управление делами ЦК распоряжалось всеми финансами партии и владело всей партийной собственностью: зданиями, издательствами и типографиями, поликлиниками и больницами, гаражами, жилыми домами и санаториями.
Партия имела сто четырнадцать издательств, восемьдесят одну типографию, два с лишним десятка санаториев и домов отдыха, около тысячи различных учреждений — музеи, дома политпросвещения, Институт марксизма-ленинизма с филиалами во всех республиках, Академия общественных наук, Институт общественных наук при ЦК, шестнадцать высших партийных школ, сеть постоянно действующих курсов со своими зданиями, издательства ЦК КПСС «Правда» и Политиздат, типография «Красный пролетарий», Центральный музей В. И. Ленина с государственным историческим заповедником «Горки Ленинские».
В управлении делами были транспортная часть, финансово-бюджетный отдел, производственный отдел партийных издательств, сектор капитального строительства.
Все обкомы и ЦК национальных республик зависели от управляющего делами. Без него нельзя было построить новое здание обкома, поликлинику для начальства, детский сад для детей аппарата, получить новые машины для партийного гаража. Зарплату в партии получали почти триста тысяч чиновников.
Обком партии руководил всеми сторонами жизни огромного региона, но не смел потратить лишнюю копейку сверх утвержденного бюджета и в финансовых вопросах полностью зависел от управления делами.
Скажем, первый секретарь Ленинградского обкома Григорий Васильевич Романов просил управление делами ЦК выделить семьдесят две тысячи рублей на реставрацию и установку перед зданием ленинградского филиала Центрального музея В. И. Ленина исторического броневика, с которого Ленин выступал в апреле 1917 года, и на изготовление электрифицированной карты «Ленинские места в Ленинграде и области».
Даже этого вопроса член политбюро и руководитель крупной парторганизации сам решить не мог. Первый секретарь Татарского обкома просил Павлова выделить тридцать тысяч рублей на осуществление плана мероприятий «по восстановлению мемориальности, благоустройству улиц и территорий, прилегающих к домам-музеям В. И. Ленина в г. Казани и месте первой ссылки В. И. Ленина...».
Такое огромное хозяйство делало управляющего влиятельной фигурой. С ним считались и секретари ЦК. Они от него зависели, не он от них. Он обязательно присутствовал на заседаниях секретариата ЦК, как и заведующий общим отделом. Одним из самых удачных лично для Брежнева назначений стал выбор Юрия Владимировича Андропова на пост председателя комитета госбезопасности.
После свержения Хрущева Юрий Владимирович оказался в исключительно трудном положении. Тем более что в мае 1964 года умер член президиума ЦК Отто Вильгельмович Куусинен, который поддерживал его еще с тех пор, как они вместе работали в Карело-Фин-ской ССР. Андропов остался в неприятном одиночестве и не знал, как сложится его судьба, не избавится ли от него новое руководство.
В мощную группу Шелепина он не входил. Суслов, который стал главным идеологом и обладал большим весом, ему не симпатизировал. С новым председателем правительства Косыгиным у него были и вовсе плохие отношения. Хотя на всякий случай среди заместителей председателя КГБ Брежнев держал двух верных ему генералов — Цвигуна и Цинева, которые доносили ему о каждом шаге Юрия Владимировича... Об их реальной близости к генеральному секретарю можно судить по одной мелкой детали: когда Брежнев уезжал из Москвы или возвращался в столицу, в перечне встречающих-провожающих, помимо членов политбюро и других высших чиновников, обязательно значились «заместители председателя КГБ СССР С. К. Цвигун и Г. К. Цинев». При этом Цвигун и Цинев между собой не ладили, особенно после того, как Цвигун стал первым заместителем председателя КГБ. Это тоже устраивало Брежнева.
Первый заместитель председателя КГБ Семен Кузьмич Цвигун увлекся литературным творчеством. Жена Цвигуна писала прозу, и ему тоже захотелось стать писателем. Он нашел талантливых людей, готовых помочь, и вскоре появились написанные от его имени документальные книги о происках империалистических врагов, а потом романы и киносценарии под прозрачным псевдонимом С. Днепров.
Брежнев особое значение придавал кадрам госбезопасности, сам отбирал туда людей, находил время побеседовать не только с руководителями комитета, но и с членами коллегии КГБ, начальниками Управлений.
Разумеется, Брежнев сам утверждал кандидатуру начальника 9-го Управления КГБ, отвечавшего за охрану генерального секретаря и членов политбюро.
2.2 Андропов и Черненко: борьба двух обречённых
Еще при жизни Леонида Брежнева существовали две группировки, боровшиеся за власть. Брежнев, после очередного инсульта в 1976 г., фактически отошел от непосредственного руководства страной. Однако уходить в отставку он не собирался. Правда, в 1979 г. он собрал членов Политбюро и заявил, что выходит в отставку, однако все они в один голос возразили Генсеку. Они заявили, что создадут ему необходимые условия для работы и отдыха. Брежнев отправился отдыхать в Завидово, а потом еще три года пребывал на посту руководителя партии.
Владимира Васильевича Щербицкого, лидера компартии Украины, многие в Кремле считали наследником Брежнева, который всегда тепло относился к нему. Потенциал у Щербицкого как у незаурядного руководителя, несомненно, был, однако для Москвы он был чужаком. Брежнев однажды предложил ему пост председателя Совмина, когда заболел Косыгин. Тот ответил, что в «московские игры не играет».[17]
Андропов также симпатизировал Щербицкому, хотел, чтобы он приехал работать в Москву. Щербицкий остался на Украине, где проработал до 1989 г., потом ушел на пенсию, но не прошло и года, как он застрелился.
Противостояли друг другу два клана: один возглавлял председатель КГБ Юрий Андропов, другой – партаппаратчик до мозга костей Константин Черненко. В рамках группы, поддерживавшей Брежнева, существовала линия прагматиков, которые считали, что стране необходима модернизация в сферах экономики и власти. Этих взглядов придерживались Ю.В. Андропов, Д.Ф. Устинов, В. В. Щербицкий.
Федоp Давыдович Кулаков был одно время наиболее веpоятным преемником Брежнева. Он оказался в Ставрополе по решению Хрущева, который использовал этот край для «ссылки» конкурентов. Ранее сюда был сослан маpшал Булганин, член Политбюpо, председатель правительства. По складу характера Кулаков был близок к Хрущеву, он также стремился к реформам и чувствовал личную ответственность за бедственное положение экономики стpаны. Однако, поддеpживая курс pефоpм Хpущева, Кулаков не мог терпеть непоследовательность и непродуманность мер первого секретаря.
Кулаков был причастен к заговору против Хрущева, поддержал его, так как ссылка на Ставрополье лишила его политических перспектив. Осенью 1964 г. Федор Давыдович принимал в Тебеpдинском заповеднике заговорщиков, которые обговаривали план переворота. Действительно, через месяц после снятия Хрущева, Кулаков был переведен в Москву, где возглавил отдел сельского хозяйства ЦК.
Кулаков мог стать Генсеком, но тому помешал трагический случай. По одной из версий, «навеpху» pешено было с почетом пpоводить дряхлеющего Бpежнева на пенсию, а на его место назначить Кулакова. По дpугому, более позднему ваpианту московских слухов, за Бpежневым должны были сохpанить только что обpетенный им номинальный пост пpедседателя Пpезидиума Веpховного Совета СССР, а пост Генеpального секpетаpя паpтии пеpедать Кулакову.
Как сообщил ТАСС, в ночь с 16 на 17 июня 1978 года Федор Кулаков «скончался от острой сердечной недостаточности с внезапной остановкой сердца».[18] Одновременно КГБ распространял слухи, что Кулаков после неудачной попытки захватить власть перерезал себе вены. В общем, смерть претендента была загадочной, и тайну еще более сгустил отчет медкомиссии Евгения Чазова, который не проливал никакой ясности на причину сверти этого здорового и сильного человека. К тому же подозрения вызвало то, что ни Брежнев, ни Косыгин, ни Суслов, ни Черненко не явились на похороны. Прямым конкурентом Кулаков был для Андропова, но обвинять напрямую в устранении противника никто не посмел.
Выдвижение Юрия Андропова продолжалось. Брежнев предложил именно его на место умершего Суслова. Леонид Ильич считал, что Андропов более достоин этого, чем Черненко, и делал на него ставку как на возможного преемника.
Андропов стал Генсеком уже будучи тяжелобольным, хотя долгое время об этом никто не знал: он старался поддерживать спортивную форму и поднимал тяжести. Партия Черненко пыталась сыграть на недуге Андропова, и Брежнева его здоровье тоже беспокоило.
В отличие от многих советских руководителей, Юрий Владимирович был широко эрудированным и образованным человеком, не догматиком: с ним можно было спорить и переубедить, если он был не прав, однако придерживался консерватизма как в работе, так и дома. Он был авторитетным членом Политбюро, но избегал дружеских отношений с членами руководящих органов. Андропов всегда сохранял лояльность к Брежневу, который поставил его на ключевой пост председателя КГБ в мае 1967 г., однако «связал» его «по рукам» своими выдвиженцами – заместителями председателя КГБ С. Цвигуном и К. Циневым, которые были ему близки, соответственно, по Молдавии и Днепропетровску. На каждого члена Политбюро он вел досье и подозрительно относился к тем, кого недолюбливал Брежнев: Косыгину, Воронову, Шелесту. Андропов восстановил вездесущее присутствие органов госбезопасности во всех городах и районах, на железнодорожном, морском, воздушном транспорта, в армии, флоте, ВПК.
Андропов старался завоевать симпатию у интеллигенции: помог выйти в свет пьесе Шатрова «Так победим!..», лично встречался с Евтушенко и другими «полудессидентами от литературы», наставлял их на путь истинный, а вот «деревенскую» прозу (да и русскую классику) не любил.[19]
О смерти Брежнева объявили 10 ноября, 12 состоялся пленум ЦК КПСС, на котором Генеральным секретарем был избран Юрий Андропов. Он выдвинул в секретари ЦК Николая Рыжкова, Егора Лигачева. Громыко – в первые заместители председателя Совмина. Он действительно пытался найти новый курс для страны – укреплял дисциплину, реформировал экономику.
Став Генсеком, Андропов устроил грандиозную читку в аппарате ЦК и Совете Министров. Он уволил более трети высокопоставленных чиновников, а также треть областных первых секретарей. Он стремился укрепить верхушку власти надежными кадрами, но по настоящему верных помощников у него было мало. В срочном порядке в столицу были вызваны те, кто успел доказать свою эффективность на местах: Виталий Воротников, который «разобрался» с медуновской командой в Краснодарском крае, Гейдар Алиев, который провел в Азербайджане жестокую борьбу с коррупцией. Егора Лигачева из Томска и Григория Романова из Ленинграда.
Юрий Андропов скончался 9 февраля 1984 г. Его правление длилось 15 месяцев и заложило основы того, что впоследствии получило название «перестройка».
Следующим Генсеком снова стал обреченный человек. Выдвиженец Щербицкого министр внутренних дел Федорчук во время отдыха в Крыму отправил Черненко в подарок рыбу (он любил ловить ставриду и снабжал копченой рыбой весь санаторий), которой тот отравился и навсегда остался инвалидом.
Решение о выдвижении Константина Устиновича на пост Генсека принималось в присутствии самого Черненко, Устинова, Тихонова и Громыко. В феврале 1983 его избрали на пленуме ЦК единогласно, через два месяца – председателем Верховного Совета. Правление его было недолгим и ничем народу не запомнилось.
2.3 М.А. Суслов в эпоху Брежнева – второй человек в партии
После вынужденной отставки Хрущева руководство партии уже не в первый раз провозгласило необходимость «коллективного руководства» и недопустимость какого-либо нового «культа личности». Хотя Брежнев и стал Первым (а с 1966 года—Генеральным) секретарем ЦК КПСС, он еще не пользовался такой властью, как в 70-е годы. Немалым влиянием пользовались в партийно-государственном аппарате Суслов и Шелепин, между которыми происходила закулисная борьба. К концу 1965 года казалось, что в этой борьбе одерживает верх Шелепин, прозванный «железным Шуриком».
Многие из его личных друзей похвалялись, что скоро именно он станет Первым секретарем ЦК. Однако более опытный Суслов сумел потеснить Шелепина, который стал не первым, а третьим секретарем ЦК. Суслов добился удаления из Секретариата ЦК и Ильичева, функции которого были переданы Демичеву. Специалист по химическому машиностроению, Демичев, может быть, удовлетворительно справлялся: с обязанностям-и первого секретаря Московского горкома Партин, но как секретарь ЦК по идеологии он находился под влиянием Суслова. На XXIII съезде КПСС, весной 1966 года, многие наблюдательные делегаты могли видеть, что именно Суслов и есть главный режиссер съезда.[20]
Одним из противников Суслова в ЦК оказался протеже Брежнева С. П. Трапезников, назначенный заведующим Отделом науки и учебных заведений. Трапезников возглавил не только этот ведущий отдел ЦК, но и кампанию по реабилитации Сталина, которая все интенсивнее проводилась в 1965—1966 годах. Суслов не считал тогда подобную реабилитацию целесообразной или, во всяком случае, своевременной. Поэтому он не стал поддерживать сторонников Трапезникова, напротив, сдерживал их порыв. В 1966 году пять докторов исторических наук, среди которых был и А. М. Некрич, направили Суслову письмо с подробным и обоснованным протестом против попыток реабилитации Сталина. Помощник Суслова Воронцов сообщил авторам письма, что Суслов с его содержанием согласен и что ответ на него будет дан на XXIII съезде КПСС. Однако на съезде Суслов не выступал, также как и многие другие члены Политбюро. Когда в следующем, 1967 году в Комитете партийного контроля решался вопрос об исключении Некрича из партии, Суслов отказал ему в личном приеме и не стал вмешиваться в дела КПК.
Как победа сталинистов над более умеренными кругами партийного руководства была воспринята и замена главного редактора «Правды» А, М. Румянцева, покруг которого еще раньше образовалась группа талантливых публицистов и журналистов. В 1967 году Суслов настоял на смещении председателя КГБ Семичастного, близкого друга Шелепина. Поводом для этого послужил побег в США дочери Сталина С. Аллилуевой и неудачные попытки КГБ вернуть ее в СССР.
Председателем КГБ был назначен Ю. В. Андропов, который до этого работал под руководством. Суслова, возглавляя - один из международных отделов ЦК КПСС. К Андропову Суслов относился неприязненно и настороженно. Ф. Бурлацкий, много лет проработавший с Андроповым, свидетельствует: «Юрия Владимировича Суслов не любил и опасался, подозревая, что тот метит на его место». Суслова очень пугали события в Чехословакии 1967—1968 годов. Ему казалось, что в этой стране происходит то же самое, что в Венгрии в 1956 году. Когда в Политбюро возникли разногласия, как поступить в этом случае, Суслов твердо стоял за введение в ЧССР войск стран Варшавского Договора.[21]
В конце 1969 года Суслов не поддержал уже почти полностью подготовленный проект реабилитации Сталина в связи с его 90-летием.
Однако именно он фактически руководил разгоном редакции «Нового мира» — журнала, который выражал тогда настроения наиболее прогрессивной части советской творческой интеллигенции. Когда главный редактор журнала А. Т. Твардовский сумел связаться с Сусловым по телефону и выразил ему свой протест, Суслов сказал: «Не нервничайте, товарищ Твардовский. Делайте так, как советует вам Центральный Комитет».
В эти годы нередко запрещалась продажа книг, весь тираж которых был уже отпечатан. Обращаясь к Суслову, издательские работники ссылались на большую проделанную работу и немалые затраты. «На идеологии не экономят», — отвечал в таких случаях Суслов.
И вместе с тем в идеологических вопросах он был не только догматичен, но часто крайне мелочен, упрям. Именно Суслов через своего помощника Воронцова решал вопрос о том, где именно нужно создать музей Маяковского (?) и «кого больше любил» поэт в конце 20-х годов: Лилю Брик, которая была, еврейкой, или русскую Татьяну Яковлеву, жившую в Париже.
Суслов был ярым противником публикации мемуаров Г. К. Жукова, и из-за этого работа над ними продвигалась крайне медленно, а Жукову это стоило по крайней мере одного инфаркта. В рукопись книги вносились произвольные изменения, порой вставлялись не только фразы, но и целые страницы, написанные отнюдь не рукой прославленного маршала. С другой стороны, многие куски из рукописи изымались. Известно также, что еще на октябрьском (1964 года) Пленуме ЦК КПСС в вину Хрущеву, в частности, вменялась поддержка Лысенко, без которой тот был бы бессилен. В датьнейшем, однако, Политиздат выпустил (и переиздал) книгу Н. П. Дубинина «Вечное движение», в которой трагические события и факты, происходившие в генетике в 40-50-е годы, объяснялись «искренними заблуждениями» «народного академика»; такой нейтральный, сглаживающий острые проблемы подход к недавнему прошлому был поддержан Сусловым, для которого это было и его собственным прошлым.
В этом плане весьма характерный эпизод приводит в своих воспоминаниях И. Шатуновский. После октябрьского Пленума Суслов распек и снял главного редактора «Правды» П. А. Сатюкова за то, что тот поместил в газете за последний год 283 снимка Хрущева, а в последний год жизни Сталина было напечатано лишь девять его изображений
Усиление личной власти Брежнева и расширение его аппарата, независимость многих его действий и выступлений вызвали раздражение Суслова. В конце 1969 года на Пленуме ЦК Брежнев произнес речь, в которой подверг резкой критике многие недостатки в хозяйственном руководстве и в экономической политике. Эта речь была подготовлена его помощниками и референтами и предварительно не обсуждалась на Политбюро. Здесь не было никакого нарушения норм «коллективного руководства», поскольку основным докладчиком на Пленуме был не Брежнев, он выступал лишь в прениях по докладу. Тем не менее после Пленума Суслов, Шелепин и Мазуров направили в ЦК КПСС письмо, в котором критиковали некоторые положения речи Брежнева.
Предполагалось, что возникший спор будет продолжен на весеннем Пленуме ЦК. Но этот Пленум так и не состоялся. Брежнев заранее заручился поддержкой наиболее влиятельных членов ЦК, и Суслов, Шелспин и Мазуров сняли свои возражения. Шелепин еще продолжал по ряду вопросов выступать против Брежнева, пытаясь усилить собственное влияние в руководстве. В результате он был вначале перемещен на руководство профсоюзами, а затем и вовсе удален из Политбюро. Суслов, сохранив определенную самостоятельность, перестал критиковать Брежнева. Он удовлетворился вторым местом в партийной иерархии и ролью «главного идеолога».[22]
Вся идеологическая жизнь в нашей стране в 70-е годы контролировалась Сусловым и его аппаратом. Конечно, при желании можно отметить некоторые успехи в разных областях науки и культуры в 70-е год. Но в целом здесь наблюдался не столько прогресс, сколько регресс, и этим мы во многом обязаны руководству Суслова. 60-е годы были временем многих перспективных начинаний в культуре, искусстве, общественных науках. Однако большинство из них не получило развития, они стали затухать уже к концу десятилетия и почти заглохли, в 70-е годы. Для интеллигенции, для всех тех, кто создает культуру страны, это было плохое Десятилетие. Никакого собственного вклада ни в теорию, ни в идеологию партии не внес и сам Суслов, его творческий потенциал оказался поразительно ничтожным.
Можно вспомнить, пожалуй, лишь тот факт, что именно Суслов в одной из своих речей первым употребил понятие «реальный социализм», которое может быть образцом уклончивости и неопределенности в теории. В отличие от термина «развитой социализм» понятие «реальный социализм» иногда употребляется и в настоящее время, но каждый вкладывает в него то содержание, какое считает нужным.
Суслову не нравилось все, что как-то поднималось над общим средним уровнем. Известно, например, что ему пришелся очень не по душе роман Вс. Кочетова «Чего же ты хочешь?». Слишком откровенный сталинизм Кочетова шокировал Суслова. Но его крайне раздражали и песни В. Высоцкого, пьесы Театра на Таганке. Суслов долго не разрешал к прокату фильмы «Гараж» Э. Рязанова и «Калина красная» В. Шукшина. Неизвестно, по каким соображениям Суслов долго препятствовал выходу на экран и фильма Рязанова «Человек ниоткуда». Говорили, что ему просто не понравилось название картины, а чиновники из кинопроката не хотели раздражать «главного идеолога». Суслов мешал публикации воспоминании не только Жукова, но и Микояна. Но он же явно не одобрял и набирающее силу в конце 60-х годов русское «почвенничество», выразителем идей которого стали некоторые публикации, в частности в журнале «Молодая гвардия». Однако и большая статья одного из ответственных работников аппарата ЦК КПСС А. Н. Яковлева «Против антиисторизма.», опубликованная 15 ноября 1972 года в «Литературной газете» и критиковавшая различного рода проявления «социальной патриархальщины» и национализма, также не понравилась Суслову определенностью и самостоятельностью суждений. Хорошо зная практику, при которой для ответственных работников статьи и речи составляются сотрудниками «менее ответственными», Суслов попросил своего помощника узнать, кто написал для Яковлева нашумевшую статью. Помощник вскоре доложил, что статью написал сам Яковлев. «Что он, Ленин, что ли»,— с раздражением заметил Суслов.
Все основные решения о «диссидентах» — от выдворения А. И. Солженицына, ссылки А. Д. Сахарова до ареста активистов «хельсинкских групп» принимались при участии Суслова.
У него в эти годы сложились хорошие отношения с художником Глазуновым. Глазунов, долгое время считавшийся чуть ли не опальным художником, получил разрешение устроить огромную персональную выставку в Манеже, что очень высокая честь. Глазунов написал портрет Суслова, который тому весьма понравился. По это вовсе не означало поддержку Сусловым русофилов. Именно он еще в 1970 году организовал специальное заседание Политбюро, которое осудило линию публикаций журнала «Молодая гвардия» и приняло решение о замене его редакционной коллегии.
Бесспорно, Суслов был очень опытным аппаратчиком, он умело ориентировался в коридорах власти, у него были крайне важные связи в военных кругах и в КГБ. Он постоянно поддерживал дружеские отношения с некоторыми известными, но далеко не лучшими представителями творческой интеллигенции.
Бурные события в Польше потребовали с августа 1980 года пристального внимания Суслова и вызвали у него большую тревогу. Весной 1981 года он предпринял поездку в Польшу, чтобы отговорить польский ЦК от проведения чрезвычайного съезда партии путем прямых выборов делегатов съезда. Но Суслов смог добиться лишь некоторой отсрочки в проведении съезда. По его инициативе было составлено письмо ЦК КПСС руководителям Польской объединенной рабочей партии. Под его руководством проводилась осторожная, но настойчивая борьба с так называемым «еврокоммунизмом».
В начале января 1982 года у Суслова было особенно много неотложных и важных дел. Военное положение в Польше, острая дискуссия по этому поводу с Итальянской коммунистической партией. Продолжавшийся спор МХАТа с Институтом марксизма-ленинизма по поводу постановки в театре пьесы М. Шатрова «Так победим!»— о последних годах жизни Ленина. В этой полемике за решением Секретариата ЦК о запрещении спектакля стояло «авторитетное мнение» Суслова. В духе времени М. Шатров опасался последующих оргвыводов — лишения партбилета. Чтобы спасти спектакль, Шатров и главный режиссер МХАТа О. Ефремов решили обратиться в Политбюро к Черненко, так как Брежнев болел и уже плохо ориентировался в реальной жизни. Для Черненко неожиданно оказалось выгодным защитить пьесу и театр. Авторам была предоставлена возможность «улучшить свое произведение».[23]
Кроме того, Суслову пришлось заниматься и несколькими делами о хищениях и коррупции, в которых оказались замешаны некоторые ответственные работники и люди с достаточно громкими фамилиями.
Суслов держался всегда дружелюбно со всеми, даже с незначительными работниками своего аппарата и посетителями он неизменно здоровался за руку. В личной жизни был аскетичен, не стремился к постройке роскошных дач, не устраивал богатых приемов, не злоупотреблял спиртными напитками. Суслов не особенно заботился и о карьере своих детей. Его дочь Майя и сын Револий не занимали видных постов. Суслов не имел научных степеней и званий и не стремился к ним, как это делали Ильичев, получивший звание академика, или Трапезников, который после нескольких провалов стал все же членом-корреспондентом Академии наук СССР. Напротив, именно Суслов провел через ЦК решение, которое запрещало работникам, занимающим видные посты в аппарате партии, домогаться каких-либо академических званий. Все это, несомненно, похвальные качества для идеологического руководителя. Можно предположить, что Суслов хорошо знал теорию марксизма-ленинизма, то есть классические тексты. Вероятно, этого хватило бы для хорошего преподавания общественных дисциплин, но было совершенно недостаточно для главного идеолога партии.
Хотя Суслова именовали в некрологе «крупным теоретиком партии», на самом деле он не внес в партийную теорию ничего нового, не сказал здесь ни одного оригинального слова. За свою 35-летнюю деятельность на ответственных постах в ЦК Суслов не написал ни одной книги, и все его «сочинения» уместились в трех не слишком больших томах. Но что это за сочинения? Читать их подряд невыносимо скучно, в его речах и статьях постоянно повторяются одни и те же выражения и идеологические штампы. Суслов как будто сознательно избегает ярких мыслей и сравнений, он не употребляет шуток, и его речи почти никогда не сопровождаются ремарками («смех», «громкий смех», «движение в зале» и т. п.). Да и что мы найдем в собрании его сочинений из трех томов, изданных в 1982 году?
Его речи как секретаря Ростовского обкома и Ставропольского крайкома — это обычные выступления рядового партработника: о воспитании молодежи комсомолом, о долге народного учителя нести в народ свет знаний, о важности своевременной и хорошей обработки земли, о необходимости добровольно работать для фронта и храбро сражаться против фашистов.
Сделавшись ответственным работником ЦК КПСС, Суслов не сказал ничего глубокого и значительного. Добрых два десятка речей были произнесены им при вручении орденов Саратовской, Черновицкой, Павлодарской, Ульяновской, Ленинградской, Тамбовской областям, городам Одессе, Брянску, Ставрополю и другим. Подобные речи обычно готовятся для оратора сотрудниками аппарата ЦК и соответствующего обкома. Множество таких же заранее подготовленных аппаратчиками речей Суслов произнес на съездах зарубежных компартий: французской, итальянской, вьетнамской, индийской, монгольской, болгарской и других. Не отличались оригинальностью и его традиционные речи перед избирателями различных округов, от которых он баллотировался в Верховный Совет СССР и РСФСР.
Большое место в «творческом наследии» Суслова занимают юбилейные доклады и речи — в годовщины смерти или рождения Ленина, в годовщины Октябрьской революции, к 70-летию II съезда РСДРП и 40-летию VII конгресса Коминтерна, к 150-летию со дня рождения Карла Маркса. Если основную речь к тому или иному юбилею произносил Брежнев, то Суслов публиковал по этому поводу статью в журнале «Коммунист». Не слишком интересны и доклады, которые он делал регулярно на Всесоюзных совещания идеологических работников или преподавателей общественных дисциплин. Как правило, он всегда обходил наиболее острые и злободневные вопросы. К тому же, готовя свои выступления для публикации в сборниках, Суслов их тщательно редактировал. Он полностью убирал как восхваления, так и порицания Сталина или Хрущева, исключал примеры преступной деятельности Молотова и т. п.
Неудивительно, что сборники речей и статей Суслова не пользовались почти никаким спросом в книжных магазинах. Их первый завод в 100 тысяч экземпляров не расходился более двух лет, хотя его книги продавались в любом книжном киоске. Для СССР это очень небольшой тираж, так как в Советском Союзе было не менее миллион работников, профессионально занимающихся проблемами идеологии и общественными науками. Что касается сборника выступлений Суслова за 1977-1980 годы, то первый завод этой книги, стоившей всего 30 копеек, был отпечатан в количестве 50 тысяч экземпляров. Для политической брошюры это ничтожно мало. Да и разошлась она главным образом по библиотекам и парткабинетам. Вероятно, не более 20—30 тысяч преподавателей и пропагандистов истратили 2 рубля для приобретения в свои личные библиотеки сборников речей и статей Суслова. Не слишком впечатляющий результат многолетней деятельности «главного идеолога» партии![24]
25 января 1982 года Суслов скончался. Его смерть вызвала много толков и прогнозов, но немногие испытывали чувство искреннего горя и сожаления, проходя мимо его гроба в Колонном зале Дома Союзов или наблюдая за торжественной процедурой похорон по телевизору. На небольшом кладбище у Кремлевской стены уже не так много свободных участков. Но для Суслова нашли место рядом с могилой Сталина.
Заключение
Есть много людей, которые остаются нашими современниками, хотя они умерли десятки и сотни лет тому назад. Эти люди продолжают свою жизнь не только в учебниках истории, но и в современной политике и культуре, оказывая и сегодня влияние на взгляды, чувства и поведение отдельных групп, партий, наций, а иногда и всего человечества, хотя это влияние и не всегда бывает благотворным. Но есть еще больше политиков или деятелей культуры, влияние которых не переходит за границы их земной жизни. Они могут сойти с политической сцены и потерять значение для своей страны или партии даже при жизни. Это и есть то, что принято называть политической смертью. Она, как считал Тито, может оказаться для политика более страшной, чем физическая смерть. Именно эту участь уготовила судьба для Л. И. Брежнева. В силу стечения многих обстоятельств он занимал почти 20 лет очень важный политический пост и играл немалую роль в международной жизни и в политической жизни страны. Он заслужил несколько строк или даже несколько страниц в учебниках истории, но был личностью столь посредственной и политиком столь заурядным, что ему было бы трудно рассчитывать на слишком долгую политическую жизнь. И действительно, Брежнев начинает быстро сходить с политической сцены не только в прямом, но и в переносном смысле. Конец земной жизни Брежнева. Еще в 50-летнем и даже 60-летнем возрасте Брежнев жил, не слишком заботясь о состоянии своего здоровья. Он не отказывался от всех удовольствий, которые может дать жизнь и которые далеко не всегда способствуют долголетию. Первые серьезные проблемы со здоровьем появились у Брежнева, видимо, в 1969 - 1970 гг.
Из политического темперамента Брежнева вытекал и его стиль работы в качестве главы партии и государства. Брежнев вполне добросовестно относился к своим обязанностям, но он не очень любил перегружать себя работой. Конечно, временами ему приходилось работать очень напряженно, но как только он стал главной фигурой в Политбюро, его рабочий день не увеличился, но, напротив, стал уменьшаться. Он никогда не стремился держать в своих руках все нити управления даже самыми важными делами и тем более не брался решать такие дела, которые могли и должны были решать работники более низкого ранга. Он не вникал в детали конструкции новых танков или самолетов, артиллерийских орудий или проектов плотин, как это делал Сталин. Он не вмешивался в агрономические вопросы сельскохозяйственного производства или типового проектирования жилых домов, как это делал Хрущев. Он отказался принять Шолохова, чтобы выслушать претензии писателя к газете "Правда". По мнению Брежнева, каждый руководитель должен в своей сфере нести всю долю ответственности. Можно сказать, что это было совершенно правильным отношением к обязанностям главы партии и государства. Недостаток Брежнева состоял, однако, в том, что он при этом не слишком тщательно контролировал своих помощников и подчиненных, передоверяя им нередко и те дела, которые эффективно может выполнить только лично глава партии и государства. Обычно спокойного и даже нерешительного Брежнева не боялись не только его коллеги из Политбюро, но и рядовые работники аппарата. При Брежневе каждый из секретарей обкомов или министерств был более самостоятелен в своих действиях, чем при Хрущеве или Сталине. В сочетании с курсом на «стабильность» кадров это давало им большую власть в своих учреждениях или на подведомственных территориях. Можно сказать поэтому, что в эпоху Брежнева ослабла слишком жесткая централизация партийного и государственного аппарата. Иногда это шло только на пользу, но часто и во вред государству и населению. Мы имеем в виду не только рост местнических или ведомственных настроений, но также прямое злоупотребление властью и коррупцию.
Некоторая децентрализация сочеталась в последние 15 - 20 лет с ростом численности и полномочии различного рода центральных учреждений, Бюрократическая машина не уменьшалась, а возрастала при Брежневе, работая при этом не лучше, а хуже, чем ранее. Руководимый Брежневым партийный аппарат старался скорее воспрепятствовать, чем помогать развитию разумной самостоятельности хозяйственных органов. Это в первую очередь свело на нет начатую Косыгиным экономическую реформу.
Из-за недостаточной активности и работоспособности Брежнева постоянно увеличивался и штат его личных помощников, секретарей, референтов, который постепенно превратился в большой и влиятельный аппарат, получивший официальное название Секретариата при Генеральном секретаре ЦК КПСС. Этот Секретариат действовал параллельно обычному рабочему аппарату ЦК, что только запутывало систему партийного руководства и порождало бюрократизм, Брежнев привык слишком полагаться на своих помощников и подчиненных и поэтому попадал в чрезмерную зависимость от своего собственного окружения, состоящего из людей, далеко не одинаковых по своим деловым и моральным качествам. В результате Брежнев постепенно начинал жить в мире как созданных им самим, так и навязанных ему иллюзий. Практически он не общался с простыми людьми, не знал их жалоб и настроений. «Ходоки» из народа, которых часто принимал Ленин, не допускались к Брежневу. Правда, он регулярно посещал собрания ветеранов 18-й армии, в которой провел большую часть войны. Но здесь не было слишком откровенных бесед. «Как хорошо стали теперь жить советские люди!» - сказал Брежнев во время одной из последних встреч группе ветеранов, многие из которых приехали из городов, где в магазинах уже давно не было ни мяса, ни масла, ни сыра. Но ветераны не стали разубеждать Брежнева.
Список использованной литературы
1. Андропов Ю.В. Избранные речи и статьи. М., 1979.
2. Болдин В.И. Крушение пьедестала. М., 1995.
3. Брежнев Л.И. Малая земля. М., 1979.
4. Брежнев Л.И. Материалы к биографии. М., 1991.
5. Бирман И. Я — экономист. Новосибирск: ЭКОР, 1996.
6. Брандт В. Воспоминания. М.: Новости, 1991.
7. Брежнев Л. И. Воспоминания. 2-е изд., доп. М.: Политиздат, 1983.
8. Брежнев Л. И. О внешней политике КПСС и Советского государства. Речи и статьи. М.: Политиздат, 1973.
9. Васильева Л. Н. Кремлевские жены. М.: Вагриус, 1993.
10. ВолкогоновД. А. Семь вождей. Кн. 1, 2. М.: Республика, 1995.
11. Волкогонов Д.Л.Сталин. Политический портрет. Т. 1, 2. 4-е изд. М.: Новости, 1997.
12. Волкогонов Д.А. Семь вождей. М., 1995.
13. Головатенко А. История России: спорные проблемы. Пособие для поступающих на гуманитарные факультеты. М., 1994.
14. Горбачев М. С. Жизнь и реформы. Т. 1,2. М.: Новости, 1995.
15. Григоренко П. Г. В подполье можно встретить только крыс... М.: Звенья, 1997.
16. Гришин В. В. От Хрущева до Горбачева. Политические портреты пяти генсеков и А. Н. Косыгина. Мемуары. / Сост. Ю. П. Изюмов. М.: АСПОЛ, 1996.
17. XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. Т. 1—3. М.: Политиздат, 1962.
18. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1970.
19. Залесский К. А. Империя Сталина. Биографический энциклопедический словарь. М.: Вече, 2000.
20. Зенъковт Н. А. Маршалы и генсеки. Смоленск: Русич, 1997.
21. Зенькович Н. А. Тайны уходящего века-3. М.: ОЛМА-Пресс, 1999.
22. Карпов В. В. Расстрелянные маршалы. М.: Вече, 1999.
23. Крайнюков К. В. От Днепра до Вислы. М.: Воениздат, 1971.
24. Леонид Ильич Брежнев. Краткий биографический очерк. М.: Политиздат, 1976.
25. Медведев В. Т. Человек за спиной. М.: Русслит, 1994.
26. Микоян А. И. Так было. М.: Вагриус, 1999.
27. Млынарж 3. Мороз ударил из Кремля. М.: Республика, 1992.
28. Москаленко К. С. На Юго-Западном направлении. 1943—1945. Воспоминания командарма. М.: Наука, 1971.
29. Млечин Л. М. Брежнев. – М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2005. – 520 с.
30. Соколов Б.В. Леонид Брежнев. Золотая эпоха. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2004. – 336 с.
31. Норманн Ж. Французская кухня пяти президентов. Воспоминания повара Енисейского дворца. М.: Изд. «Независимая газета», 2002.
32. Печенев В. А. Взлет и падение Горбачева. Глазами очевидца. М.: Республика, 1996.
33. Премьер известный и неизвестный. Воспоминания о А. Н. Косыгине. М.: Республика, 1997.
34. Рейган Р. Жизнь по-американски. М.: Новости, 1992.
35. Сахаров А. Д. Воспоминания. Т. 1, 2. М.: Права человека, 1996.
36. Семанов С. Н. Брежнев — правитель «Золотого века». М.: Вече, 2002.
37. Семанов С. Н. Юрий Андропов. М.: Алгоритм; ЭКСМО, 2003.
38. Хрестоматия по отечественной истории (1946-1995 гг.) / Под ред. А. Ф. Киселева, Э. М. Щагина. М.: Владос, 1996.
39. Хрущев С. Н. Никита Хрущев: Кризисы и ракеты. Т. 1, 2. М.: Новости, 1994.
40. Чурбанов Ю. М. Я расскажу все как было... 2-е изд., доп. М.: Изд-во «Независимая газета», 1993.
[1] Соколов Б.В. Леонид Брежнев. Золотая эпоха. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2004. – 336 с.
[2] Соколов Б.В. Леонид Брежнев. Золотая эпоха. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2004. – 336 с.
[3] Соколов Б.В. Леонид Брежнев. Золотая эпоха. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2004. – 336 с.
[4] Соколов Б.В. Леонид Брежнев. Золотая эпоха. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2004. – 336 с.
[5] Соколов Б.В. Леонид Брежнев. Золотая эпоха. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2004. – 336 с.
[6] Соколов Б.В. Леонид Брежнев. Золотая эпоха. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2004. – 336 с.
[7] Соколов Б.В. Леонид Брежнев. Золотая эпоха. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2004. – 336 с.
[8] Соколов Б.В. Леонид Брежнев. Золотая эпоха. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2004. – 336 с.
[9] Млечин Л. М. Брежнев. – М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2005. – 520 с.
[10] Млечин Л. М. Брежнев. – М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2005. – 520 с.
[11] Млечин Л. М. Брежнев. – М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2005. – 520 с.
[12] Млечин Л. М. Брежнев. – М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2005. – 520 с.
[13] Млечин Л. М. Брежнев. – М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2005. – 520 с.
[14] Млечин Л. М. Брежнев. – М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2005. – 520 с.
[15] Млечин Л. М. Брежнев. – М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2005. – 520 с.
[16] Млечин Л. М. Брежнев. – М.: ТК Велби, Изд-во проспект, 2005. – 520 с.
[17] Зенькович Н. А. Тайны уходящего века-3. М.: ОЛМА-Пресс, 1999.
[18] Зенькович Н. А. Тайны уходящего века-3. М.: ОЛМА-Пресс, 1999.
[19] Зенькович Н. А. Тайны уходящего века-3. М.: ОЛМА-Пресс, 1999.
[20] Хрестоматия по отечественной истории (1946-1995 гг.) / Под ред. А. Ф. Киселева, Э. М. Щагина. М.: Владос, 1996.
[21] Хрестоматия по отечественной истории (1946-1995 гг.) / Под ред. А. Ф. Киселева, Э. М. Щагина. М.: Владос, 1996.
[22] Хрестоматия по отечественной истории (1946-1995 гг.) / Под ред. А. Ф. Киселева, Э. М. Щагина. М.: Владос, 1996.
[23] Хрестоматия по отечественной истории (1946-1995 гг.) / Под ред. А. Ф. Киселева, Э. М. Щагина. М.: Владос, 1996.
[24] Хрестоматия по отечественной истории (1946-1995 гг.) / Под ред. А. Ф. Киселева, Э. М. Щагина. М.: Владос, 1996.
| Борьба за власть в СССР | |
|
1. Введение Предметом моей работы является борьба за власть и привилегии. Особый размах этот процес приобрёл в период правления Брежнева, само ... вого секретаря ЦК склонному к диктаторству Шелепину? Сам Леонид Ильич Брежнев старал- |
Раздел: Рефераты по политологии Тип: курсовая работа |
| А.Косыгин. Реформы. | |
|
РЕФЕРАТ По истории НА ТЕМУ: "Реформы А. Косыгина". Выполнил: Студент Проверил: Орехово-Зуево 2002 г. ОГЛАВЛЕНИЕ: РЕФЕРАТ 1 ОГЛАВЛЕНИЕ: 2 ВВЕДЕНИЕ 3 А ... Брежнев, как это не раз бывало при возникновении острых разногласий в Политбюро, испытывал колебания, но после того, как Косыгин и остальные члены и кандидаты в члены Политбюро ... В конце концов Андропову все же удалось добиться согласия от Политбюро принять его предложение ограничиться высылкой Солженицына из СССР, но это стоило ему больших усилий ... |
Раздел: Рефераты по истории Тип: реферат |
| Курс лекций и семинаров История России: 1861-1995 гг. | |
|
Томский политехнический университет В.Н. Гузаров и Н.И. Гузарова История России: Практикум для семинарских занятий Учебное пособие для студентов ... После войны Л. Брежнев вернулся на руководящую партийную работу, стал секретарем Запорожского, затем Днепропетровского обкома партии, секретарем ЦК компартии Казахстана. С 1952 г. Л. Брежнев стал кандидатом, а с 1957 г. - членом Политбюро ЦК, с 1963 г. - секретарем ЦК, курировал освоение целины и реализацию космической программы. |
Раздел: Рефераты по истории Тип: реферат |
| Хрущев Никита Сергеевич - Поиски и решения | |
|
Никита Сергеевич Хрущев: Поиски и решения План реферата. ВВЕДЕНИЕ. 4 Вступление. 4 Биография Н.С. Хрущева. 4 Реорганизация властных структур. 7 ... Отдыхая на даче в Пицунде, Хрущев внимательно наблюдал за происходящим в космосе, а между тем в Кремле уже началось расширенное заседание Президиума ЦК КПСС, на котором Суслов и ... Хрущева пригласил к себе член Политбюро секретарь ЦК КПСС А.Кириленко, обязанный своим выдвижением Хрущеву. |
Раздел: Рефераты по политологии Тип: реферат |
| Эпоха Н.С.Хрущева (1894-1971гг.) | |
|
Реферат на тему: "Эпоха Н.С.Хрущева 1894-1971" Ученицы 11 класса "А" Средней школы №427 Загребельной Ольги Эпоха Н.С. Хрущева(1894-1971) План I Никита ... 6 февраля 1944 Указом Президиума Верховного Совета УССР Хрущев, оставаясь первым секретарем ЦК партии, назначается председателем Совета Народных Комиссаров республики. 22 февраля Маленков, который в июне 1948 года вновь стал секретарем ЦК, на пленуме областного и городского комитетов партии выступил с сообщением о постановлении Политбюро ЦК ВКП ... |
Раздел: Рефераты по истории Тип: реферат |