Курсовая работа: Германский гуманизм в идеях Эразма Роттердамского
Введение
1. Философия гуманизма
1.1 Специфические черты немецкого гуманизма
2. Философия Эразма Роттердамского
2.1 Критика католической церкви в трудах Эразма Роттердамского
2.2 Критика феодального общества в трудах Эразма Роттердамского
3. Гуманистические идеи Эразма Роттердамского
Заключение
Список литературы
Примечания
Введение
Изучение истории культуры эпохи Возрождения на современном этапе развития человеческого общества актуально и отвечает духу времени. Проявляется эта актуальность в установлении связующей преемственности эпох, в более многогранном исследовании наследия Возрождения, как прямого преемника античности и предшественника нашей эпохи, когда социально- политические, философские, педагогические, культурные и иные аспекты развития человеческого общества напрямую связываются с идейными истоками духовной эволюции эпохи Возрождения и Реформации.
Период XV-XVI веков относился к переходному периоду в истории Западной Европы. На этой стадии европейского развития происходили значительные изменения как в экономической так и в культурной и духовной сферах европейского общества.
Крупнейшим событием европейской истории, всей европейской культуры XVI века стала Реформация. Словом "реформация" обозначают крупное явление европейской и всемирной истории, связанное с формированием в XVI в. новых христианских вероучений, отходом на этой основе от католицизма больших масс верующих, расколом римско-католической церкви, образованием новых христианских церквей и множества нецерковных религиозных общностей. Все это сплеталось в сложнейший комплекс с политическими, социальными, культурными, хозяйственными и другими крупными переменами в европейской жизни начала нового времени.
Германия, с ее могущественными имперскими князьями, разорившимися рыцарями, неравномерным экономическим развитием, находилась в процессе распада феодальной империи, в ней хозяйничали сытые католические епископы и аббаты, имевшие широкие земельные угодья, и вызывавшие ненависть, как у мелкого дворянства, так и у всего народа. Достаточно было одной искры, чтобы разгорелось пламя Реформации и крестьянской войны. Одной из этих искр стали творения Эразма Роттердамского.
Германский гуманизм имел свои характерные особенности, главным образом обусловленные процессами распада феодального способа производства и формирования нового капиталистического мировоззрения, которые происходили на фоне присущих только Германии признаков. Каковы эти особенности и насколько они повлияли на формирование немецкого гуманизма, в частности, философии Эразма Роттердамского, мы рассмотрим в первой части данной работы.
Эразм Роттердамский – великий гуманист и, как его еще называют, "предтеча Реформации" был виднейшим представителем немецкой философии. Его основными трудами считалась "Похвала глупости", "Разговоры запросто". Особое значение имело его издание перевода Нового Завета, где параллельно шли очищенный от искажений греческий текст и его новый латинский перевод.
Ключевыми линиями, которые прослеживаются в его творчестве, были критика католической церкви и критика самого строя, приходящего к упадку феодального общества. Насколько острыми и злободневными были строки из его произведений; чьи интересы и чаяния выражал Эразм из Роттердама, когда писал "Похвалу глупости" или "Разговоры запросто"; затрагивал ли он церковную догматику или обличал лишь внешнюю религиозность, и, наконец, что сам Эразм хотел вложить, что хотел сказать, чего ожидал от читателя – все это предстоит выяснить в настоящей работе во второй и третьей ее частях.
И в заключении мы постараемся выявить влияние, которое имела философия Эразма Роттердамского на умы его современников и потомков и насколько большую роль она сыграла в развитии реформационного движения в Германии и во всей Европе.
1. Философия гуманизма
Для более полного выявления исторической значимости Эразма Роттердамского (1469-1535) в гуманистическом движении Германии необходимо обратиться к истокам зарождения и развития гуманизма, которое по времени соотносится с XIV – XVI вв.
"Величайший прогрессивный переворот", каким явилась, по определению Ф. Энгельса, эпоха Возрождения, ознаменовался выдающимися достижениями во всех областях культуры. Эпоха, "которая нуждалась в титанах и которая породила титанов", была таковой и в истории философской мысли. Достаточно назвать имена Николая Кузанского, Леонардо да Винчи, Мишеля Монтеня, Джордано Бруно, Томмазо Кампанеллы, чтобы представить себе глубину, богатство и многообразие философской мысли XIV-ХVI вв. Придя на смену многовековому господству схоластики, ренессансная философия явилась своеобразным этапом в развитии европейской философии, предшествующим "великим системам" XVII столетия к эпохе европейского Просвещения.
Эпоха Возрождения для наиболее передовых стран Европы - это эпоха зарождения капиталистических отношений, складывания национальных государств и абсолютных монархий, эпоха возвышения буржуазии в борьбе с феодальной реакцией, эпоха глубоких социальных конфликтов - Крестьянской войны в Германии, религиозных войн во Франции и Нидерландской буржуазной революции. Философская мысль Возрождения возникает в борьбе итальянских горожан за создание и укрепление независимых городов-республик; она развивается в эпоху возвышения абсолютизма, Реформации и католической реакции в Европе. Судьбы философских учений и участь самих философов нельзя понять вне социально-политических и идеологических конфликтов эпохи.
"Вопрос об отношении мышления к бытию, - писал Ф. Энгельс, - о том, что является первичным: дух или природа, - этот вопрос, игравший, впрочем, большую роль и в средневековой схоластике, вопреки церкви принял более острую форму: создан ли мир богом или он существует от века?". В теологизированном обществе, каким было общество средневековья, и каким пытались его сохранить католическая церковь и феодальная реакция, особенно в эпоху контрреформации, центральной проблемой философии в ее борьбе с ортодоксальной богословской традицией явилась проблема мира и бога, соотношения природы и божественного первоначала. Этим определяется особая природа ренессансной философии, в отличие от средневековой мысли, ставившей и решавшей эту проблему в ином плане, дуалистически противопоставлявшей материю - форме, природу - богу, тленный земной мир - нетленной небесной субстанции. Этим же определяется и отличие философии Возрождения от философии нового времени, пришедшей в материалистической философии Просвещения к отказу от бога-творца как от "ненужной гипотезы".
Гуманизм представляет собой первый период философской мысли эпохи Возрождения. Он охватывает период времени примерно в сто лет - от середины XIV до середины XV в.
Социальными корнями гуманизма определялась антифеодальная антисхоластическая и антитеологическая направленность гуманистической философской мысли.
Идеология гуманизма становится философской мыслью эпохи, отвоевывая в борьбе со схоластикой право быть философией. Речь шла о глубочайшем перевороте во всей системе философского знания. По-новому предстает характер философствования, источники философии, стиль мышления, сам облик философа, его место в обществе.
Гуманисты не были философами-профессионалами. Профессиональная, т.е. "школьная" (а именно таков смысл самого термина "схоластическая"), философия по-прежнему существовала в рамках узаконенных общественных структур. Кафедры философии и теологии университетов еще долгое время оставались в руках представителей традиционного знания; университеты, монашеские ордена, монастырские школы оставались верны средневековой традиции, в них продолжали спорить номиналисты и реалисты, на публичных диспутах блистали остроумными аргументами сторонники "пути Фомы" и "пути Дунса Скота". Гуманизм зарождается и развивается вне этой традиции. Кружки ученых собеседников в городах-коммунах, на виллах богатых патрициев, при дворах меценатствующих синьоров становятся средоточием духовной жизни, очагами новой гуманистической культуры. Гуманисты - ученые без ученых степеней и званий, гордые своей, новой образованностью, политические деятели городских коммун, публицисты, поэты, филологи, риторы, дипломаты, педагоги, люди новой среды - определяют и характер новой философии.
Они самовольно и самозвано присваивают себе имя "философов". Никакие университеты и орденские капитулы не присваивали им званий докторов и магистров искусств или теологии, что было первым условием для профессиональных занятий философией в средневековых университетах. Но это не было посягательством на не принадлежащее им звание: в сами понятия "философ" и "философия" они вкладывали иной, чуждый схоластике смысл. Тех, профессиональных, философов они философами не считали, их школьную философию отвергали, и не могли, естественно, рассчитывать на официальное признание.
Два с половиной столетия Возрождения - от Петрарки до Галилея - знаменуют собой разрыв со средневековой традицией и переход к новому времени. Этот этап явился закономерным и необходимым в истории философской мысли. Мыслителями XIV - XVI веков была разработана картина мира и человека, отличная от средневековой.
Эта новая картина мира означала прежде всего крушение иерархии и десакрализацию космоса. На смену учения о сакральной структуре мироздания, о ценностной иерархии пространства, о противостоянии бесконечности бога конечности мира, вечности - временному и тленному бытию приходит новое представление об однородности физического пространства вечной и бесконечной Вселенной.
Специфический характер этой новой картины мира заключается в ее пластичности и рационалистичности.
Вне иерархии мыслится в философии Возрождения и человек. Именно антииерархичность отличает гуманистический антропоцентризм от средневекового. Обожествление человека означает не только его возвышение, но и слом иерархии бытия. В конечном счете уже не в гуманистической, а в натурфилософской антропологии Возрождения упразднение иерархической картины мира приводит к включению человека в общий природный ряд, в котором он если "обожествляется", то уже наравне со всей отождествляемой с божественным первоначалом природой.
Таковой представляется общая картина гуманистического движения в Европе в переходный период XIV-XVI веков.
1.1 Специфические черты немецкого гуманизма
Что же представляла собой Германия накануне Реформации? В XIV и ХV веках значительного подъема достигла немецкая промышленность, главным образом горная, металлургическая и текстильная. Городское цеховое ремесло, обслуживавшее широкий рынок, заняло место феодальных местных сельских промыслов. Земледелие выходило из своего примитивного средневекового состояния. Больших успехов добилась торговля. Германия поддерживала тесные торговые отношения с рядом соседних стран. Ганзейские города, достигшие замечательного расцвета в XIV и ХV веках, продолжали и в начале ХVI века играть ведущую роль в северной торговле. Несмотря на великие географические открытия, торговый путь из Индии на Север все еще проходил через Германию. В начале XVI века в Германии было немало богатых и могущественных городов.
Однако экономическое развитие Германии было крайне неравномерным. Наряду с областями, достигшими высокого хозяйственного уровня, в Германии существовало немало областей, слабо развитых, продолжавших коснеть в отсталых патриархальных условиях позднего средневековья. К тому же и общий подъем национального производства Германии отставал от экономического роста других стран. Население Германии продолжало оставаться довольно редким. Цивилизация в стране "существовала лишь местами, сосредотачиваясь вокруг отдельных промышленных и торговых центров", интересы которых были далеки друг от друга. Все это не могло не повлечь за собой весьма тягостных для Германии последствий. "В то время как в Англии и Франции подъем торговли и промышленности привел к объединению интересов в пределах всей страны и тем самым к политической централизации, в Германии этот процесс привел лишь к группировке интересов по провинциям, вокруг чисто местных центров. По мере того как происходил распад чисто феодальной империи, разрывалась и вообще связь между имперскими землями; владельцы крупных имперских ленов стали превращаться в почти независимых государей, а имперские города, с одной стороны, и имперские рыцари, с другой, начали заключать союзы то друг против друга, то против князей или императора".
В этих условиях существенно видоизменилась, расстановка классовых сил. Огромного могущества достигли имперские князья, среди которых было много католических прелатов. Почти независимые от императора, они обладали большинством суверенных прав. Они вели войны, созывали ландтаги, чеканили монету, облагали население налогами и т. п. Никогда не упускали они случая округлить свои владения за счет земель, еще принадлежавших непосредственно империи. И чем сильнее становились князья, тем слабее становилась Германия
По мере того как укреплялась мощь крупнейших феодалов-князей, заметно ухудшалось положение мелкого дворянства - рыцарства. Прогресс в области военного дела лишал рыцарство его былого военного значения. Развитие товарно-денежных отношений подрывало его материальную основу. Мелкое дворянство беднело и разорялось. С завистью взирало оно на великолепие князей и городских богатеев, с еще большей завистью и раздражением относилось оно к привольной жизни откормленных католических епископов и аббатов, владевших обширными земельными угодьями. Разбой на больших дорогах, к которому рыцари охотно прибегали, не мог, конечно, вернуть им былого положения. Поэтому рыцарство с каждым годом все более усиливало эксплуатацию зависимого крестьянства. Из крепостных выжимались последние соки.
Огромную роль играла также и ненависть широких общественных кругов Германии к католической церкви. Позиции римско-католической церкви в Германии были иными, чем в ряде других стран Европы. Во Франции на основе Болонского конкордата 1516 года назначение высших духовных лиц контролировалось королем. В Англии и Испании влияние на притязания церкви также ограничивалось сильной государственной властью. В Германии же предпринятые в конце XV века попытки усилить центральные органы власти потерпели провал. Пользуясь политической слабостью Германии, папский Рим, алчность которого в эпоху первоначального накопления безмерно возросла, открыто хозяйничал в стране. Такое положение дел восстанавливало против католической церкви и ее феодальной верхушки самые различные слои тогдашнего немецкого общества. Дворянство надеялось за счет церковных владений поправить свои дела, пришедшие в крайний упадок. Народ имел все основания горячо ненавидеть князей католической церкви и ораву тучных монахов, выжимавших из него семь потов. Бюргеры тяготились чрезмерно "дорогой" церковью и даже часть имперских князей примкнула к оппозиции католицизму. К тому же патриотические элементы Германии, стремившиеся к политическому объединению страны, видели в папском Риме врага немецкого единства, иноземного хищника, прямо заинтересованного в ослаблении германской державы.
Итак, Германия стояла на пороге больших событий. Понятно, что немецкая литература конца XV и начала XVI веков не могла оказаться в стороне от жизни страны. Сложность и противоречивость социальной обстановки, широкие народные движения, углубление кризиса феодальной империи - все это накладывало на нее характерный отпечаток.
В начале XVI века немецкая литература была преисполнена творческих сил. Она все более приобретала воинствующий антикатолический и антифеодальный характер.
Немецкая литература конца XV - начала XVI веков не уступала современной литературе ряда других европейвековъеме. Наряду с другими деятелями эпохи Возрождения, немецкие писатели обычно "жили в самой гуще интересов своего времени, принимали живое участие в практической борьбе, становились на сторону той или иной партии и боролись кто словом и пером, кто мечом, а кто и тем и другим вместе. Отсюда та полнота и сила характера, которые делают их цельными людьми".
Это было время больших масштабов, больших дерзаний, больших надежд. Всеобщее внимание было приковано к судьбам отчизны. Рушились вековые устои средневековья.
Даже ученые гуманисты, писавшие на классическом языке Цицерона и Квинтилиана, прислушивались к голосу народа. В их произведениях то и дело возникали образы и мотивы, почерпнутые из народного обихода.
Все это свидетельствует о том, что в эпоху Реформации в Германии демократические массы играли огромную роль не только в политической, но и в эстетической сфере, что именно они были главным застрельщиком прогресса, а посему любое значительное произведение, созданное прогрессивным автором, в той или иной мере становилось народным. Отсюда и устойчивость литературных жанров, Возникших в свое время в демократической среде (шванк, фастнахтшпиль и др.);
Гуманизм в Германии начал складываться в 1430-е годы, на столетие позже, чем в Италии, под прямым воздействием итальянской ренессансной культуры. Местные условия и идейные традиции наложили на него свой отпечаток. Его связь с культурой средних веков была сильнее и многообразнее, чем в Италии. Увлеченность античным наследием сплеталась с актуальной для Германии проблематикой.
Вторая половина XIV в. приносит в Германию укрепление идей, предшествовавших зарождению немецкого гуманистического движения. В 70 –е годы XIV века в Нидерландах возникает религиозное течение "новое благочестие" ("братья общей жизни"), отличавшееся строго этической ориентацией и сугубо личным отношением к религии: все хитросплетения схоластического богословия ничего не стоят по сравнению с личным благочестием, а оно достижимо лишь через мистическое постижение духа Христова, через подражание земным поступкам и человеческим добродетелям Христа, изображенным в Святом писании. "Новое благочестие" было представлено тремя институтами: " братствами общей жизни" в городах, монастырями Виндсгеймской августино–эремитской конгрегации вне городов и, наконец, городскими школами для подростков. Формально светские, но монашеские по существу "братства общей жизни", из всех сфер своей деятельности главной выделяли воспитание детей. "Братья" основывали школы сами или же поступали учителями в школы при больших церквах, а главное – содержали приюты для школьников. Основателям движения и теория, и практика представлялась неразрывно связанными, но в действительности они выражали различные тенденции общественного развития и обладали различным социальным влиянием.
В начале XV в. волна свободомыслия приносит совершенно новые тенденции, которые легли в основу определенных особенностей раннего Ренессанса и начала гуманистического движения в Германии.
В середине XV в., в имперских городах юго-западной Германии, возникают первые гуманистические кружки. Первый кружок возник в городе Нюрнберге. Он не был связан и с традициями Девентерского братства и школ " Нового благочестия". Он не имел специальной регламентации и был просто содружеством интеллектуалов, более всего напоминающим " Академии" итальянских гуманистов. Состав его был достаточно пестрым. Характерной тенденцией Нюрнбергского кружка гуманистов было распространение его влияния на весь массив городской культуры. В то же время из объединения привлеченных на службу в город образованных людей кружок постепенно перерастал в содружество образованных горожан.
Таким образом, эту тенденцию можно характеризовать как локализацию гуманистического движения. Можно отметить еще одну характерную черту гуманистического кружка в Нюрнберге. Он постепенно включал в орбиту своего влияния и связанные с городом небольшие культурные центры, в том числе резиденции епископов. Вне сферы его культурного влияния оставались только лишь резиденции светских князей.
Столкновение феодальной и антифеодальной идеологии было уже неизбежным процессом на фоне утраты прогрессивных возможностей феодализма. В сфере духовной культуры развитие индивидуализма противопоставлялось средневековому корпоративизму и сословной ограниченности. Церковь постепенно утрачивала свою монополию даже на религиозные идеи. Разрушение выработанных феодальным обществом представлений о взаимоотношениях между людьми требовало создание новой этики " истинного благородства".
Несмотря на то, что большинство гуманистов впоследствии отшатнулось от Реформации, немецкий гуманизм представлял собою ступень, которая непосредственно вела к Реформации.
Однако теологические увлечения немецких гуманистов характеризовали только одну сторону их деятельности. Будучи гуманистами эпохи Возрождения, они, подобно гуманистам других стран, особенно Италии, являлись восторженными почитателями античной культуры, перед светлыми образами которой на глазах у всех исчезали призраки средневековья.
В своих произведениях радикально настроенные гуманисты откликались на волновавшие широкие оппозиционные круги вопросы национального развития Германии. Литераторы и философы обличали невежество и тупость богословов и монахов, пропагандировали свободное развитие человеческого духа. В немецкой гуманистической литературе широкое распространение получил сатирически-обличительный жанр. Выдающимися представителями немецкого гуманизма были: Эразм Роттердамский, в своих сатирических произведениях не щадивший ни королей, ни прелатов ни князей, ни самого папы; Иоганн Рейхлин – филолог и философ, стремившийся примирить христианскую мораль с гуманизмом; Ульрих фон Гуттен, вставший на сторону непримиримых противников католической церкви и сторонников Реформации; Себастьян Брант со своим "Кораблем дураков", видевший свою патриотическую задачу в пробуждении разума и исправлении нравов в немецком обществе. С именем Цельтиса, самого значительного неолатинского поэта в Германии эпохи Возрождения, связан расцвет любовной лирики, а также развитие германского источниковедения Распространенной стала апология, а не критика, средневековой империи, долго противостоявшей притязаниям пап.
Гуманизм в Германии получил яркую национально-патриотическую окраску. Он часто обращался к немецкой истории и историко-географическим описаниям страны, особенно ее городов. Многие из гуманистов в Германии проявляли интерес к математике, естествознанию, но, в отличие от Италии, гораздо реже обращались к проблемам искусства и эстетики. В литературном творчестве немецкие гуманисты предпочитали не гармонию, а экспрессию, - гиперболу, гротеск, сатиру, любили сочетать художественный эффект с назиданием.
Становление немецкого гуманизма длилось около полувека. В начале XVI века стал набирать силу конфликт гуманизма со схоластикой, более острый, чем в других странах Европы.
Гуманистическое движение в Германии, тесно связанное с университетами и школой, с задачами образования и воспитания на новой культурной основе, обусловило большое значение в немецком гуманизме педагогической мысли.
Бурное развитие реформационных процессов раскололо гуманистическое движение. Старая и новая церкви стремятся поставить культурные достижения на службу своим интересам, использовать гуманистов как эрудитов, особенно для преподавания в школах и университетах, находящихся под контролем католических и протестантских властей. Заложив последующее развитие культуры, гуманизм, как особая, самостоятельная линия в ней постепенно затухает.
2. Философия Эразма Роттердамского
В начале XVI века немецкие гуманисты запечатлели характерные суждения, настроения, нравы, модели поведения, как правило, не зеркально, а в заостренной экспрессивной, часто сатирической форме. Самые разные свидетельства этого рода оставил Эразм Роттердамский, ставший самым видным гуманистом "северной волны".
Философия любого человека, будь он видным ученым или простым смертным, формируется под воздействием жизненных обстоятельств, обстановки, которая окружает его, и, наконец, людей, составляющих близкий круг его общения. Эразм из Роттердама не был исключением.
Он был незаконнорожденным ребенком. Отцом его был священник, а мать служанкой. Пятно незаконного происхождения наносило человеку тяжелый урон, как нравственный, так и вполне вещественный – препятствуя карьере, особенно духовной. Папа Юлий II в 1506 году особой грамотой (бреве) освободил Эразма от всех канонических ограничений, налагавшихся на него рождением вне брака. Первоначальное образование Эразм Дезидерий получил в Девентерской школе "братьев общей жизни", где он впервые встретился с двумя решающими для всей его дальнейшей жизни духовными движениями – гуманизмом и так называемым " новым благочестием". Последующее обучение в знаменитой Сорбонне, центре римско-католического богословия, завершившееся получением степени доктора теологии в одном из итальянских университетов, позволило ему познакомиться с вырождающейся философско-теологической мыслью позднего средневековья. Но главной школой трудолюбивого молодого монаха (впоследствии оставившего жизнь в ордене и усвоившего образ жизни независимого ученого-гуманиста) явились гуманистические кружки Парижа конца XV в., собрания древних рукописей в библиотеках итальянских городов, объединения ученых-филологов, группировавшиеся вокруг типографий-издательств Венеции, Базеля и Парижа. Поддержанный меценатами: духовными и светскими князьями от пап и императоров до кардиналов и королей, он больше всего дорожил своей независимостью и, оказавшись в разгар реформационных споров объектом споров со стороны обоих враждующих лагерей, нашел приют в веротерпимом Базеле, где и завершил свои дни, окруженный дружеским участием и почетом.
Эразм Роттердамский оставил огромное литературное наследие.
То, что являлось его философией, не могло быть вмещено в традиционные жанры философских сочинений, не могло быть выражено в прежних понятиях и категориях. Система схоластического знания им подвергается осмеянию: "В ушах слушателей, - пишет он о философских диспутах в "Похвале Глупости", - раздаются звучные титулы докторов величавых, докторов изощренных, докторов изощреннейших, докторов серафических, докторов святых и докторов неоспоримых". Несомненные достижения схоластики (в частности, в разработке логических проблем) предстают в гуманистической полемике выхолощенными, лишенными смысла, а потому и дискуссии представляются пустыми прениями о словах: "Все эти архидурацкие тонкости делаются еще глупее благодаря множеству направлений, существующих среди схоластиков, так что легче выбраться из лабиринта, чем из сетей реалистов, номиналистов, томистов, альбертистов, оккамистов, скотистов и прочих...".
Им были созданы учебники и наставления, по которым обучалась изяществу латинской речи вся образованная Европа, трактаты о воспитании, в которых он выступал поборником новой гуманистической педагогики; диалоги, в которых он отстаивал новую гуманистическую культуру от нападок теологов, обвинявших его в нечестии, и от нелепых притязаний педантов, превращавших ее в эпигонское подражание древним ("Антиварвары", "Цицеронианец"). Среди его собственно "литературных" произведений - не только "Похвала Глупости", но и сатирический, направленный против папства диалог "Юлий, не допущенный на небеса" и написанные в качестве учебного пособия для развития навыков свободной латинской речи "Разговоры запросто". Его сборник "Пословиц", содержащий толкования изречений, встречающихся в сочинениях древних, явился своеобразной энциклопедией не только античной культуры, но и нового гуманистического мировоззрения. Выдающимся памятником гуманистической мысли, наглядно свидетельствующим о роли Эразма в европейской культуре его времени, является его огромное эпистолярное наследие, насчитывающее более 3000 писем. Проблемам нравственности и политики посвящены сочинения Эразма "Наставление христианского воина", "Воспитание христианского государя", декламации "Жалоба мира" и "Язык"; полемике с Лютером - трактат "О свободе воли". Ряд его сочинений посвящен толкованию христианского вероучения, отдельных мест из Священного писания. Важное место в его литературном наследии составляют многочисленные переводы с греческого на латинский язык творений античных и раннехристианских авторов от Лукиана до Иоанна Златоуста. Он был издателем текстов и комментатором античных, греческих, и латинских авторов, и трудов отцов церкви. В своих комментариях он не ограничивался вопросами филологически точной передачи издаваемого, часто по древним рукописям, оригинального текста; его толкования - особенно это относится к изданным им творениям Иеронима - всегда имели идеологическое значение. Впрочем, орудием идеологической борьбы становилась и текстология - особенно когда это касалось установления подлинного греческого текста Нового завета и его комментированного перевода; здесь Эразм выступал против освященного веками и признанного католической церковью не подлежащим критике и обсуждению старого, Иеронимова, перевода Библии - так называемой "Вульгаты". Речь шла о принципах подхода к священному тексту -применив к нему методы филологической критики, Эразм тем самым исходил из "человеческого", исторического характера текста Священного писания.
Главное в его творчестве - это выявление пошлости, формализма, догматизма и отсутствия всякого разумного начала во всех областях жизни, начиная от воспитания молодого поколения и заканчивая религиозными обрядами. Учение Эразма способствовало широкому распространению реформационной идеологии, но сам он выступал решительным противником Реформации.
2.1 Критика католической церкви в трудах Эразма Роттердамского
Проблемы религиозно – философского характера, занимают центральное место в творческой деятельности Эразма Роттердамского. Пытливый ум Эразма достаточно скоро уловил противоречивость "теории" и "практики" католической церкви. Поиск этического смысла христианства становится первоначальным в его деятельности.
Самыми известными, и, по-видимому, самыми распространенными трудами Эразма Роттердамского являются "Похвала глупости" (или "Похвальное слово глупости"), изданная в 1511 году и "Разговоры запросто" (или "Домашние беседы"), которые представляют собой сборник диалогов, изданный в 1519 году и пополнявшийся до 1533 года все новыми диалогами.
В "Похвале глупости" уже в предисловии Эразм язвительно описывает "богомолов, которые скорее стерпят тягчайшую хулу на Христа, нежели самую безобидную шутку насчет папы или государя, в особенности когда дело затрагивает интересы кармана." Безусловно, на мировоззрение любого человека оказывают влияние жизненные обстоятельства. Поэтому и Эразм отражает в своих произведениях те события, которые особенным образом повлияли на его убеждения.
Скитания Эразма по городам Фландрии, Франции и Англии и в особенности годы пребывания в Италии расширили его кругозор. Он не только изучил рукописи богатых итальянских книгохранилищ, но и увидел изнанку пышной культуры Италии начала XVI века. Гуманисту Эразму приходилось то и дело менять свое местопребывание, спасаясь от междоусобиц, раздиравших Италию, от соперничества городов и тиранов, от войн папы с вторгшимися в Италию французами. В Болонье, он был свидетелем того, как воинственный папа Юлий II, в военных доспехах, сопровождаемый кардиналами, въезжал в город после победы над противником через брешь в стене (подражая римским цезарям), и это зрелище, столь неподобающее сану наместника Христа, вызвало у Эразма скорбь и отвращение. Позже он зафиксировал эту сцену в своей "Похвале Глупости" в конце главы LIX "О верховных первосвященниках": "И хотя война есть дело до того жестокое, что подобает скорее хищным зверям, нежели людям,.. до того зловредное, что разлагает нравы с быстротою моровой язвы, до того несправедливое, что лучше всего предоставить заботу о ней отъявленным разбойникам, до того нечестивое, что ничего общего не имеет с Христом, - однако папы, забывая обо всем на свете, то и дело затевают войны. Порой увидишь даже дряхлых старцев, одушевленных чисто юношеским пылом, которых никакие расходы не страшат и никакие труды не утомляют, которые, ни минуты не колеблясь, перевернут вверх дном законы, религию, мир и спокойствие и все вообще дела человеческие".
Во второй части Глупость забывает свою роль, и вместо того чтобы восхвалять себя и своих слуг, она начинает возмущаться служителями Мории, разоблачать и бичевать. Юмор переходит в сатиру.
Наибольшей резкости сатира достигает в главах о философах и богословах, иноках и монахах, епископах, кардиналах и первосвященниках (гл. LII--LX), особенно в ярких характеристиках богословов и монахов, главных противников Эразма на протяжении всей его деятельности.
Нужна была большая смелость, чтобы показать миру омерзительные пороки монашеских орденов во всей их красе. "Что до богословов, то не лучше ли обойти их молчанием, не трогать болота Камаринского, не прикасаться к этому ядовитому растению?.. во всем этом столько учености и столько трудностей, что, я полагаю, самим апостолам потребовалась бы помощь некоего отнюдь не святого духа, если б им пришлось вступить в спор с новейшими нашими богословами." В этой главе(LIII) Эразм противопоставляет изощренности в защите ложных, сомнительных положений богословов праведную жизнь апостолов. Схоласты и богословы рассуждали о природе христианских таинств, раскладывали их на мельчайшие частички, применяя все ухищрения диалектики, а апостолы просто делали, просто жили своей верой. "Если апостолы и отцы церкви умудрялись все-таки опровергать языческих философов, а также иудеев, столь упорных по природе своей, то достигали этого более чудесами и праведной жизнью, чем силлогизмами".
Во всех своих произведениях Эразм обращался к первоисточникам, перерабатывая труды отцов церкви, их комментарии к Ветхому и Новому завету. Изданный Эразмом в 1516 году перевод Нового завета с греческого на латинский язык, был избавлен от вкравшихся в него за столетия ошибок и произвольных толкований. Тем самым Эразм отверг канонический латинский текст Библии "Вульгату" и нанес удар авторитету церкви. Эразм открывал доступ в святое святых богословия всякому христианину, а не только первосвященникам теологии.
Обилие святых в каноне католической церкви Эразм сравнивает с сонмом Олимпийских Богов, суеверия, которые наполняют умы "благоверных" католиков, не совместимы с настоящим христианством: "Из св. Георгия люди эти создали себе нового Ипполита или Геракла, на его коня, благоговейно украшенного драгоценной попоной с кистями, они только что не молятся; стараясь заслужить его расположение, они то и дело подносят ему подарочки, а медным шлемом святого клянутся даже короли. А что сказать о тех, которые, якобы искупив свои грехи пожертвованием на церковь, безмятежно радуются и измеряют срок своего пребывания в чистилище веками… Вся жизнь христиан до краев переполнена подобными безумствами, а священнослужители не только терпят их, но и поощряют, ибо знают отлично, как это увеличивает их доходы. ".
Эразм обличает паразитический образ жизни монахов: "Иные из них бахвалятся своим неряшеством и попрошайничеством и поднимают страшный шум у дверей, требуя милостыню… Своей грязью, невежеством, грубостью и бесстыдством эти милые люди, по их собственному мнению, уподобляются в глазах наших апостолам"; внешнюю обрядовую религиозность: "Большинство их столь высокого мнения о своих обрядах и ничтожных человеческих преданьицах, что самое небо едва считают достойной наградой за такие заслуги"; пышность культа, нетерпимость церковников, оправдывающих грабительские войны и сожжение еретиков: "… пускаясь во всевозможные тонкости, доказывают, что можно, обнаживши губительный меч, пронзать железом утробу брата своего, нисколько не погрешая в то же время против высшей заповеди Христа о любви к ближнему…Что касается обычных священников, то им, конечно, не подобает уступать в святости жизни своему церковному начальству, а потому и они сражаются по-военному, мечами, копьями, каменьями и прочим оружием отстаивая свое право на десятину."
Теперь обратимся к "Разговорам запросто". Как и в "Похвале глупости" Эразм подвергает тупость, ханжество, невежество, алчность и фанатизм монахов и попов ядовитому осмеянию: исповедь, торговля индульгенциями, церковные проклятия и необдуманные обеты встречают со стороны Эразма резкое осуждение. Образу невежественного аббата он противопоставляет облик образованной женщины в диалоге "Аббат и образованная дама", без труда опровергающей все аргументы, направленные против культурной образованности женщин. "А если не одумаетесь, скорее гуси взойдут на проповедническую кафедру, чем вы, безгласные пастыри, удержите у себя паству". В том же диалоге священник показывает свое невежество, настолько Писание для него не является авторитетом и источником мудрости: "Чему учат Петр и Павел я не знаю, но монахов-спорщиков не люблю и не желаю, чтобы кто-нибудь из моей братии был умнее меня"
В диалоге "Паломничество" Эразм показывает, что поклонение Богу у католических монахов ограничивается паломничеством к "святым местам", приложением к святым реликвиям, которые размножились в храмах. Тут и частицы креста, на котором был распят Иисус и суставы святых и апостолов: "Ты не поверишь, сколько вынесли костей, черепов, подбородков, зубов, кистей, пальцев, целых рук, и каждой реликвии мы воздавали почести поклоном и лобызанием". Поклонение святым, оправдывало собственное бездействие. Словами своего героя Менедея Эразм выразил свое мнение, опираясь как всегда на источник – Священное писание, а не на предписания церкви: "Чтобы об этом заботился хозяин дома, учит Святое писание, а чтобы поручать это святым угодникам, такого предписания я нигде не читал"
Его "философия Христа" это переработка христианской этики в соответствии с принципами ренессансного гуманизма. Она оказывается в непримиримом противоречии со средневековой традицией и с современной гуманизму теорией и практикой воинствующего католицизма. Именно этим объясняется решительное осуждение Эразмом пороков католического духовенства. Он обличает паразитический образ жизни монахов, осуждает богословские споры, внешнюю обрядовую религиозность, пышность культа, нетерпимость церковников, оправдывающих грабительские войны и сожжение еретиков.
Какую же альтернативу предоставлял Эразм, критикуя современное ему католическое общество? Монашеская жизнь не может не тяготить, если она не украшена любовью к наукам; чистота мыслей и бесед мирян могла быть образцом для подражания многим клирикам. Схоластическим спорам Эразм противопоставлял простое и сердечное благочестие, призывая подражать Христу и следовать тому, чему он учил. И церковь, могучую, торжествующую, Эразм хотел видеть вернувшейся к древней простоте, бедности и смирению, чтобы меч ее был только духовным. Правда возврат этот должен быть добровольным, ненасильственным, несхожим с опустошением храмов лютеранами: "Я предпочитаю видеть храм ломящимся от священной утвари, чем – как в иных случаях – голым, убогим, больше похожим на конюшню, нежели на дом Господень"
Возможно, идеал такой жизни Эразм описал в "Благочестивом застолье". Единение человека с природой, гармония души и ее "товарища" тела, возвращение к жизни учеников первого столетия, – всего этого искал хозяин загородного имения, наверное, искал этого и сам Эразм, понимая, что "счастье человеку приносят только духовные блага, а богатства, почести, знатность не делают его ни счастливее, ни лучше".
2.2 Критика феодального общества в трудах Эразма Роттердамского
Основной акцент в исследовании философии Эразма Роттердамского ставится на его отношениях с римско-католической церковью, полемике с Лютером. Однако Эразм не ограничивался только религиозными вопросами. Сами вопросы религии в его время ставились так остро потому, что общество "покидало" средневековье с его феодальным процессом производства и неизбежно двигалось к капиталистическому хозяйству. Все это, как уже описывалось выше, приводило к разложению не только самих феодальных отношений, но и феодального средневекового мировоззрения. И тут Эразм ополчился на людей старого и только зарождавшегося нового типа с острой критикой.
Обратимся к "Похвале глупости" и "Разговорам запросто".
В главе LVI (Короли и вельможи) Эразм показывает, в какой обратной соразмерности находятся внешние признаки человеческой добродетели к их внутреннему содержанию: А что сказать о придворных вельможах? Нет, пожалуй, ничего раболепнее, низкопоклоннее, пошлее и гнуснее их, а между тем во всех делах они хотят быть первыми. В одном лишь они скромны до крайности: довольствуясь тем, что украшают себя золотом, дорогими каменьями, пурпуром и прочими внешними знаками доблести и мудрости, самую суть этих двух вещей они целиком уступают другим людям.
Для общества, в котором жил Эразм Роттердамский было естественным несоответствие положение в обществе и моральных качеств людей и те, кто был у власти и те, кто находился в самом низу, были полны лицемерия, они соблюдали лишь внешние приличия, да и то не всегда. В главе XLIII (Люди, бахвалящиеся благородством своего происхождения) Эразм в лице Глупости обличает тех, "которые хоть и не отличаются ничем от последнего поденщика, однако кичатся благородством своего происхождения".
И те и другие поддерживают установленный порядок вещей. "Но еще находятся дураки, готовые приравнять этих родовитых скотов богам". " А что за наслаждение свежевать зверя! Резать быков и баранов подобает простолюдину, но рассекать на части красного зверя не разрешается никому, кроме благородных. Да и те обязаны разрубать туши, обнажив голову, преклонив колена, действуя мечом, нарочито для того предназначенным, а не первым подвернувшимся под руку; все здесь предусмотрено: каждое движение, чередование отсекаемых членов и прочее, совсем, как в церковном обряде. А вокруг стоит безмолвная толпа и дивится, как будто глядит на какую-то новинку, а не на привычное, тысячу раз виденное зрелище. А если кому посчастливится и отведать дичины, то ликует он так, словно приобщился к высокороднейшему дворянству."
Вместе с симпатией просматривается и неприязнь к простому народу. Эразм считает его невежественным и больше всех подверженным глупости. Он сознает, что народ, "исполинский и многоголовый зверь", меньше всего склонен считаться с его призывами к осторожности и умеренности. "Народ – толпа" для Эразма - это безликая масса, источник анархии, насилия, кровавого бесчинства.
Причина испорченности мира – в превратности человеческих суждений. Люди ценят не то, чем стоит дорожить. Весь диалог "О вещах и наименованиях", большая часть "Рыбоедства", показывает обманчивую видимость, приверженность пустому, несущественному. А многим власть имущим это на пользу. Рыбник в "Рыбоедстве спрашивает у мясника : "Если в рыбе столько скрыто опасностей для смертных – почему власти разрешают торговать нашим товаром круглый год". Это в очередной раз показывает, что все в этом обществе строилось на внешних приличиях. Интересна история мнимого рыцаря из "Самозваной знатности". На протяжении всего диалога его приятель дает советы, как можно стать рыцарем. Вырисовывается образ рыцаря, который должен быть "добрым игроком в кости, картежником, неприличным блудодеем, неутомимым пьяницей, дерзким мотом и расточителем, по уши увязнувшим в долгах" Ситуация, сложившаяся в начале XVI века в Германии породила рыцарей-грабителей, для которых грабеж на дорогах стал предметом промысла: "И еще вот какой рыцарский закон нужно держать в памяти: рыцарь в полном праве опорожнить кошелек путнику-простолюдину. Слыханное ли дело, чтобы ничтожный купчишка позвякивал монетами… Если ж захватят добычу силой , это будет называться "войной"
Однако не только к вырождающейся породе благородных рыцарей и вельмож Эразм относился с презрением, но и к новой появляющейся прослойке общества – бюргерству, Эразм относился однозначно негативно: "Но глупее и гаже всех купеческая порода, ибо купцы ставят себе самую гнусную цель и достигают ее наигнуснейшими средствами: вечно лгут, божатся, воруют, жульничают, надувают и при всем том мнят себя первыми людьми в мире потому только, что пальцы их украшены золотыми перстнями… Кто больше всех в долгу? Самые знатные"
Он очень суров к купцам: для них нет ничего святого, кроме наживы, "ею мерят они благочестие, ею – дружбу, ею – добродетель, ею – славу, ею – все божественное и человеческое. Прочее – вздор". Страсть к накоплению богатств, гордость своим богатством, безусловно, порочны. Самоуверенные богачи – богоотступники, потому что место бога у них занимают деньги.
Очевидно, что Эразм из Роттердама не мог не замечать социально-политические процессы в своей стране, так же как и не мог молчать. Он выражал свои мысли, надеясь, что будет услышан, что через мирное увещевание, возможно, изменить деградировавшую общественную мораль.
Но ход истории показал, что этот покой уже не был возможен и катаклизм был неизбежен. У "главы европейской республики ученых" не было натуры борца и той цельности, отмечающей тип человека эпохи Возрождения, которая воплощена в благородном образе его друга Т.Мора, в борьбе за свои убеждения сложившего голову на эшафоте (за что Эразм его осуждал). Переоценка мирного распространения знаний и надежды, которые Эразм возлагал на реформы сверху, была его ограниченностью, которая доказывала, что он мог возглавить движение только на мирном, подготовительном этапе.
3. Гуманистические идеи Эразма Роттердамского
Представление Эразма о людях было вполне прозаическим. Он разделял черту, общую всей немецкой литературе XV-XVI веков, которая, так же как и немецкая живопись, избегала поэтической приподнятости, предпочитая изображать людей в их повседневном обличии. Только зрелище будничной прозы, совсем не вызывало восхищения в авторе "Похвального слова глупости". Давая богатую пищу его сатирическим наблюдениям, оно питало его насмешливое отношение к "людской суматохе", на которую он смотрел с высоты своего философского уединения. Задачам гуманистического воспитания служили "Разговоры запросто" (создавались с 1519 года по 1533 год, когда книга приобрела свой окончательный вид), в которых сатира тесно переплетена с дидактикой. Оставляя гротескную форму "Похвального слова Глупости", Эразм с выдающимся мастерством разрабатывает здесь жанр сатирического диалога.
"И, наконец, кто не щадит ни одного звания в роде людском, тот ясно показывает, что не против отдельных лиц, а только против пороков он ополчился."
Диалоги отличаются живостью и непосредственностью, автор вплетает в речи своих персонажей народные обороты, поговорки, анекдоты, искусно рисует сценки из жизни дореформационной Европы. Перед читателем возникает гостиница для приезжающих, в которой встречаются представители различных сословий, комната учителя педанта, веселая пирушка, участники которой развлекаются рассказыванием забавных историй. Не забыты беспутные ландскнехты, жизнь которых проходит в битвах, грабежах и буянстве, живо изображены шарлатаны алхимики, надутые врачи, плутоватые барышники, сварливые жены, добродетельные девушки, легковерные паломники, покидающие дом и семью, чтобы посетить "святые места". Где им показывают всякий вздор, выдаваемый за святые реликвии.
В "Разговорах запросто", как и в других своих произведениях, Эразм выступает ревностным борцом за культурный прогресс. Корысти и фанатизму он противопоставляет гуманность, суевериям и невежеству – горячую любовь к научным занятиям, "без которых эта жизнь не может не быть печальной и непривлекательной" ("О пользе бесед").
Эразм всегда был врагом духовного варварства. Схоластические мудрования, были ему глубоко чужды. Он желал, чтобы над миром взошло, наконец, солнце разума. Он любил ясность, естественность и простоту. Подобно Т. Мору и Ф. Рабле, он верил, что Природа создала человека добрым, вложила в него благие порывы. Зато безобразным проявлением варварства считал он деспотизм и войны, опустошающие землю.
О войне Эразм всегда писал с глубоким возмущением. Орудия войны он считал порождением дьявола. Побудительные причины войны он видел в алчности, эгоизме, злобе и прочих "болезнях духа". Грубую агрессию отказывался он рассматривать как торжество законности и справедливости. Во имя разума и гуманности он требовал мира. Прославляя мирный созидательный труд, Эразм видел в нем залог грядущего процветания человечества. Одно время ему даже казалось, что Европа уже стоит на пороге золотого века.
Успехи знания, освобожденного от пут средневековой догматики, вселяли в него веру в близкое торжество принципов гуманизма.
Цели и идеалы Эразма раскрывались в его произведениях через принципы терпимости, разумности, возврата к истокам – через многие нарушения этих принципов. Есть один из диалогов, где Эразм напрямую заявляет о своих идеалах – это "Благочестивое застолье" из "Разговоров запросто".
Противостоящая официальному католическому христианству философия Эразма сливается с возрожденным гуманистами античным наследием в "Антиварварах", в "Разговорах запросто" Эразм оправдывает античную культуру от нападок защитников ортодоксии, доказывая ее близость к правильно понятому христианству. Христианство трактуется при этом как завершение лучших достижений человеческой, в том числе и "языческой" культуры. "Все, что было язычниками мужественно содеяно, мудро изречено, талантливо измышлено, изобретательно передано - все это приуготовил Христос для грядущей своей Республики", - писал Эразм, представляя, таким образом, христианство не антиподом, а продолжателем античной духовной традиции.
Поэтому "ничто благочестивое, ничто, ведущее к добрым нравам, называть нечистым или языческим нельзя!" - восклицает один из собеседников "Благочестивого застолья" и делает из этого вывод чрезвычайно радикальный и далеко не безразличный для гуманистического истолкования христианства: "Как знать, быть может, дух Христов разлит шире, чем судим и толкуем мы, и к лику святых принадлежат многие, кто в наших святцах не обозначен"
Так "философия Христа" Эразма Роттердамского оказывается "шире", чем официальная трактовка христианского вероучения. Это система нравственности, согласная с классической древностью и находящаяся в соответствии с природой. "Ибо чем иным является философия Христа, которую он сам зовет Возрождением, как не восстановлением природы, изначально сотворенной благою?".
В философии Эразма нет места аскетическому отрицанию и осуждению мира, природы и человека. Мир создан добрым и прекрасным, таким же сотворен и человек, и подвиг Христа состоит в возрождении этой изначально благой природы. Аскетической мрачности "нечестивцев" противостоит позиция "человека благочестивого", который "с душевным удовольствием, взором благоговейным и простосердечным глядит на дела господа и Отца своего; всему он дивится, ничто не порицает и за все благодарит, размышляя о том, что всякая вещь создана ради человека: и, созерцая отдельные вещи, он поклоняется мудрости и благости создателя, следы которых прозревает в создании".
Не отвергая традиционных форм христианского культа, но и не придавая им существенного значения, Эразм видит в христианстве прежде всего требования человеческой нравственности, определяемые не догматическими ухищрениями, а действительным соблюдением моральных заповедей Христа. Враги (в том числе и Лютер) не без основания обвиняли Эразма в том, что человеческое в Христе и христианстве значит для него больше, чем божественное. И действительно, такова позиция Эразма в его примечаниях к Новому завету, в комментариях к письмам Иеронима и в "Похвальном слове Глупости". Поскольку природа божества непостижима, человек должен проникнуться любовью к богу и к людям и выполнить по отношению к ним свой долг любви и милосердия. Быть философом и быть христианином, исповедовать христианство и проповедовать "философию Христа", по Эразму, одно и то же, это значит строго следовать естественным правилам нравственности. Самое благородное и благодарное поприще, на котором трудится человек в мире Эразма, - это науки. Ученые занятия –чуть ли не единственное светлое пятно в окружающем мраке ,чуть ли не единственное истинное благо, неподвластное самодурству судьбы, они сама радость.
Сам облик Христа претерпевает в гуманистической трактовке Эразма Роттердамского кардинальные изменения: "Никто так не заслуживает имени эпикурейца, - заявляет он в цитированном выше диалоге, - как прославляемый и чтимый глава христианской философии... Грубо заблуждаются некоторые, кто болтает, будто Христос от природы сам был печален и мрачен и будто бы он призывал к безрадостной жизни. Напротив, лишь он показывает нам жизнь, самую приятную из всех возможных и до краев наполненную истинным удовольствием".
Понимание христианства как, системы нравственности, осуществляемой в повседневной жизни, оказалось в противоречии не только со средневековым взглядом на ничтожество человеческой природы, но и с представлением о греховности человека, отстаиваемым Реформацией. Поэтому "христианский гуманизм" Эразма из Роттердама вызвал осуждение не только со стороны старого средневекового аскетизма, блюстителей догматической чистоты традиционного католицизма, но и в еще большей мере со стороны последователей Лютера и Кальвина.
Вопрос о природе человека оказался, по существу, в центре полемики Эразма и Лютера по теологическому вопросу о свободе воли и божественном предопределении. В теологической форме здесь ставился вопрос о свободе и необходимости, об ответственности человека. Если Эразм исходил при этом из гуманистического представления о человеке как благородном живом существе, ради коего одного построен богом этот восхитительный механизм мира, смысл идеи Лютера - род человеческий обречен на погибель из-за первородного греха, сам человек своими силами спастись не может, сам по себе он не может обратиться ко благу, но склонен только ко злу. Эразм, признавая, в согласии с христианским учением, что исток и исход вечного спасения зависят от Бога, полагал, однако, что ход дел в земном человеческом существовании зависит от человека и от его свободного выбора в заданных условиях, что является обязательным условием моральной ответственности. Важно при этом, что Лютер ограничивал проблему только загробным спасением, тогда как Эразм ставил вопрос шире - о человеческой нравственности вообще. Лютеранское (а также и еще более жесткое кальвинистское) учение об абсолютном божественном предопределении, согласно которому человек только по божественной благодати может быть предопределен к вечному спасению, независимо от собственной воли, дел и поступков, о невозможности для человека достичь спасения собственными силами, послужило главной причиной расхождения гуманистов сторонников Эразма с реформационным движением. В полемике с реформаторами гуманисты отстаивали учение о свободе и достоинстве человека. Религиозному фанатизму они противопоставляли представление о "широком" понимании христианства, допускающем спасение всех добродетельно живущих людей, независимо от вероисповедных различий. Этим, а также свободным отношением к библейской традиции, был вызван глубокий конфликт Эразма и новых церквей побеждающей Реформации, которая во многих отношениях оказалась враждебной гуманистическим идеалам.
Итак в своих диалогах из "Разговоров запросто" и монологе Глупости в "Похвале Глупости" Эразм Роттердамский проявил себя как великий гуманист, который не мог мириться со средневековым мракобесием, он искал причины испорченности прекрасного мира в превратности человеческих суждений. А значит единственным путем изменить этот мир для него, было изменение сознания людей, через художественное воздействие, обучение и воспитание, чему он и посвятил свою жизнь, создавая свои дидактические произведения, опираясь на классические античные образцы.
Заключение
Гуманизм Возрождения, уже закрепившийся и давший обильные плоды в Италии, дошел Германии на волне пересмотра отношения к общим установкам католической религии. Можно сказать, что некоторые принципиальные устои католицизма и в целом средневекового мироощущения оказались между двух фронтов, направляющих на них свои снаряды. Одним фронтом являлся гуманизм, стоящий на просвещенческих установках, не принимающий тотального подавления человека, необходимости его отречения от полноты жизни, критически относящийся к таким извращенным проявлениям католицизма, как, например, практика индульгенций или развращение высшего духовенства. Другим, более поздно возникшим, являлся фронт религиозного реформаторства под руководством Лютера, стремящийся победить противника на его же поле - на поле истинности христианского учения.
Между этими двумя фронтами находился и Эразм Роттердамский. На закате своей жизни Эразм оказался одним из философов-наблюдателей, которые были осмеяны им самим в первой части речи Мори, бесстрастным мудрецом-стоиком, высокомерным по отношению ко всяким живым интересам.
Главной целью Эразма была гуманистическая реформа образования и культуры, на основе которой он надеялся мирными средствами просветительства добиться совершенствования общества, государства, церкви. Отсюда свойственная Эразму высокая оценка разума, знания, неутомимой трудовой активности человека. Его отличал неизменный интерес к задачам нравственного воспитания человека и общества – к "науке добродетели".
Для социально-политической мысли Эразма были характерны противоречия, типичные и для многих других гуманистов. Он возлагал чрезмерные надежды на благую волю просвещенных монархов, на способность высшего клира пойти навстречу идеям радикальной внутрицерковной реформы.
Он первым обосновал гуманистической аргументацией призыв к миру, обращенный ко всем людям доброй воли. В мире он видел норму гражданской жизни, главное условие развития наук и расцвета всех форм трудовой деятельности человека. Эразм, сохраняя независимость личной позиции, отвергал фанатизм любой "секты" и прокладывал путь еще редким в XVI столетии сторонникам веротерпимости.
Эразм многократно объявлял себя сам гражданином мира, общим другом всех стран. Он считал, что к людям и вещам нужно относится так, словно этот наш мир – общее для всех отечество, и если бы люди это усвоили, ставя превыше всего закон христианской любви, то, исчезла бы война, ненависть, коварство.
Независимо от личных позиций Эразма, его идеи исторически делали свое дело. "Эразмизм", как ересь "арианская" и "пелагианская", подвергается преследованию в эпоху контрреформации, но его влияние обнаруживается и в скептицизме "Опытов" Монтеня и в творчестве Шекспира, Бен-Джонсона и Сервантеса. Его внимательно читают французские вольнодумцы XVII века вплоть до П. Бейля (прожившего последний период своей жизни в родном городе Эразма Роттердаме), автора статьи об Эразме и его последователя в рационалистическом подходе к богословским текстам. Эта эразмовская традиция приводит к французским и английским просветителям XVIII века. Одни развивают критическое начало его теологии, другие - его педагогические идеи, его социальную сатиру или этику. Просветители XVIII века с новой, невиданной до того силой используют основное орудие Эразма - печатное слово. Лишь в XVIII веке семена эразмизма дают богатые всходы, и его сомнение, направленное против догматики и косности, его защита "природы" и "разума" расцветают в жизнерадостном свободомыслии Просвещения.
Смысл гуманистического учения Эразма Роттердамского и гуманистов эпохи Возрождения, просматривается в первую очередь в осознании ими необходимости изменения духовного облика человека, воспитания человека высоконравственного, что является залогом преодоления всех противоречий человеческого бытия. И в настоящее время это по-прежнему остается актуальным. Чтобы остановить глобальные проблемы человечества, нужны радикальные изменения в сознании, в правовых и нравственных ценностях людей.
Список литературы
1. История средних веков. В 2т. Т.2: Раннее новое время: Учебник/ Под ред. С.П.Карпова. – М.: Изд-во Моск. Ун-та: Наука, 2005
2. Энгельс Фридрих. Диалектика природы. - М.: Политиздат, 1987
3. Эразм Роттердамский. Разговоры запросто. – М.: Гос. Издательство художественной литературы, 1969
4. Эразм Роттердамский. Похвала глупости. – М.: Гос. Издательство художественной литературы, 1960
5. Б. Пуришев. Очерки немецкой литературы XV-XVII вв. – М.: Гослитиздат, 1955
6. Энгельс Фридрих. Крестьянская война в Германии, М. 1952
Примечания
Шванк - обычно шутливый стихотворный или прозаический рассказ, зачастую нравоучительного или сатирического характера, в основе которого лежит какая-нибудь занимательная проделка;
Фастнахтшпиль (масленичное представление) - веселый народный фарс.
Схоластика - философия, занимавшая господствующее положение в идеологии феодального общества
Реализм - идеалистическое направление философии, признающее лежащую вне сознания реальность. Средневековый реализм утверждал, что общие понятия существуют реально и не зависимо от сознания
Панегирик – ораторская речь хвалебного содержания
Мория – с греч. "глупость"