Реферат: Теория личности в психологии
ФГУ ВПО НГАВТ
Реферат
на тему: «Теория личности в психологии»
Выполнил: студент гр. ЭМ-09-012
Трунов Д.А.
Проверил: Хлыстова Н.М.
Новосибирск 2010
СОДЕРЖАНИЕ
1. Введение
2. Что такое личность?
3. Что такое теория?
4. Теория личности
5. Теория личности и другие психологические теории
6. Сравнение теорий личности
7. Основные вопросы современной теории личности
ВВЕДЕНИЕ
В этом реферате мы рассмотрим роли теории личности в развитии психологии, вслед за чем обсудим, что за смысл вкладывается в понятия «личность» и «теория». От этих рассуждений несложно сделать шаг к вопросу о том, что представляет теория личности. Кроме того, мы очень кратко обсудим соотношение между теорией личности и другими формами психологических теорий и предложим ряд параметров, на основе которых возможно сопоставление теорий личности. Представляется, что эти параметры отражают основные моменты теоретических разногласий в данной области, тогда как сами теории воплощают научные точки зрения, позиции, образы, созданные людьми и находящиеся в распоряжении того, кто хочет исследовать и понять поведение в широком смысле. Исчерпывающий анализ теорий личности должен, несомненно, начинаться с концепций человека, разработанных великими классиками, такими, как Гиппократ, Платон и Аристотель. Адекватная оценка невозможна без учета того вклада, который осуществили десятки мыслителей - например, Аквинат, Вентам, Кант, Гоббс, Кьеркегор, Локк, Ницше, Макиавелли,- которые жили в промежуточную эпоху и чьи идеи можно отследить в современных представлениях. Мы обсудим в общих чертах ту роль, которую сыграла теория личности в развитии психологии на протяжении последних шести-семи десятилетий.
Обратимся к некоторым отличительным чертам теории личности. Хотя теория является, естественно, частью широкого поля психологии, есть заметные различия между теориями и исследованиями, относящимися к личности, и теми, что относятся к другим областям психологии. Эти различия явно выражены на ранних стадиях развития теории личности и существуют независимо от многочисленных различий между самими теориями личности. Тем не менее, явные расхождения между теориями личности приводят к мысли о том, что ни одно утверждение, корректное в отношении одной теории, не может быть столь же корректно отнесено к другой. Однако существуют модальные качества или центральные тенденции, присущие большинству теорий личности, и именно вокруг них мы построим наше обсуждение.
Хорошо известно, что психология родилась в конце девятнадцатого века как дитя философии и экспериментальной физиологии. Истоки же теории личности в большей степени восходят к медицине и обстоятельствам медицинской практики. Фактически первые гиганты в этой области (Фрейд, Юнг и Мак-Даугалл) были не только квалифицированными медиками, но и практиковали как психотерапевты. Историческая связь между теорией личности и практикой прослеживается на протяжении всего развития психологии и составляет важное отличие этого типа теорий от ряда других.
С только что сказанным согласуется еще два обобщения относительно теории личности. Во-первых, ясно, что в развитии психологии теория личности выступала как инакомыслие. В свое время теоретики личности были мятежниками. Мятежниками в медицине и экспериментальной науке, бунтарями против конвенциональных идей и привычной практики, протестующими против типичных методов и признанных техник исследования и более всего - против принятой теории и нормативной проблематики. То, что теория личности никогда не шла в русле академической психологии, связано с несколькими важными моментами. С одной стороны, этот факт связан с тенденцией теории личности к высвобождению из смертельных объятий конвенционального мышления и предубеждений относительно человеческого поведения. Теоретикам личности, относительно мало вовлеченным в жизнь психологического сообщества, было проще подвергнуть сомнению или отвергнуть те допущения, которые были широко распространены среди психологов. С другой стороны, недостаточная вовлеченность освобождала их от своего рода дисциплины и ответственности за то, чтобы их формулировки были приемлемо систематизированы и организованы - а именно это «получает в наследство» хорошо социализированный ученый.
Второе обобщение заключается в том, что теории личности функциональны по своей направленности. Они по-особому соотносятся с вопросами регуляции организма. В центре внимания оказываются проблемы, критически важные с точки зрения выживания индивида. В то время, как психологи-эксперименталисты были поглощены такими вопросами, как существование безобразной мысли, скорость прохождения нервного импульса, особенности содержания сознания здорового человека, мозговая локализация функций,- теоретиков личности интересовало, почему у определенных индивидов развиваются болезненные невротические симптомы в отсутствие органической патологии, какова роль детской травмы в процессах регуляции у взрослого, при каких условиях возможно возвращение психического здоровья и какие основные мотивы лежат в основе человеческого поведения. Таким образом, именно теоретик личности, и только он, на заре психологии задался теми вопросами, которые ныне обычному человеку представляются основополагающими для успешного построения психологической науки.
ЧТО ТАКОЕ ЛИЧНОСТЬ?
Немного найдется в языке слов, действующих на широкую публику столь зачаровывающе, как «личность». Хотя оно используется в разных смыслах, можно говорить о двух основных. В первом случае этот термин относится к своего рода умелости или ловкости. Личность индивида оценивается по той эффективности, с которой он добивается позитивных реакций различных людей в различных обстоятельствах. Именно этот смысл имеют в виду, говоря о курсах «личностного тренинга». Аналогично, преподаватель, говоря о личностных проблемах ученика, скорее всего указывает на то, что социальные умения ученика неадекватны для того, чтобы он мог установить удовлетворительные отношения с соучениками и педагогом. Во втором случае понятие соотносится с тем наиболее явным и ярким впечатлением, которое индивид производит на окружающих. Тогда говорят, что индивид обладает «агрессивной личностью», или «покорной личностью», или «ужасающей Личностью». Наблюдатель выбирает тот признак или качество, которое в высокой степени типично дуя субъекта, предположительно является важной составляющей общего впечатления, производимого на окружающих, и при помощи этого понятия идентифицируется личность человека. Ясно, что в обоих случаях присутствует элемент оценки. Обычно личности видятся как хорошие или плохие.
Хотя различия в обиходном использовании слова «личность» могут показаться значительными, они перекрываются разнообразием значений, которыми наделяют этот термин психологи. Оллпорт (Allport, 1937) в утомительном литературном обзоре выделил около пятидесяти различных определений, которые распределил в ряд категорий. Здесь мы коснемся лишь некоторых. Во-первых, важно различать то, что Оллпорт назвал биосоциальным и биофизическим определениями. Биосоциальное определение во многом соответствует бытовому использованию термина, так как соотносит личность с «социальной стимульной ценностью» индивида. Именно реакция других определяет личность субъекта. Можно даже утверждать, что индивид не обладает никакой личностью за исключением той, которая содержится в реакции окружающих. Оллпорт решительно возражает против утверждения, что личность содержится лишь в «реагирующем другом», и полагает более предпочтительным биофизическое определение, относящее личность исключительно к характеристикам или качествам субъекта. В соответствии с последним определением, у личности есть как воспринимаемая сторона, так и органическая, и ее (личность) следует связать со специфическими качествами индивида, поддающимися объективному описанию и измерению.
Другой важный тип определения можно назвать «мешок старьевщика» или «определение-омнибус». Это определение представляет личность через перечисление. Термин «личность» здесь используется для обозначения всего, что касается индивида, и теоретик, как правило, при описании индивида перечисляет важнейшие, на его взгляд, понятия, полагая, что обозначаемое ими и составляет личность. В других определениях подчеркивается интегрирующая или организационная функция личности. Предполагается, что личность выступает как организация или паттерн в отношении различных дискретных реакций индивида или же что эта организация является следствием активности личности, существующей как внутрииндивидуальная сила. Личность есть то, что упорядочивает и согласует различные виды индивидуального поведения. Ряд теоретиков предпочитают подчеркивать роль личности в управлении индивидуальной регуляцией поведения. Личность представляется как различные - и вместе с тем типичные - попытки регуляции, осуществляемые индивидом. Другие определения отождествляют личность с уникальными или индивидуальными аспектами поведения. В этом случае термин используется для обозначения того, что отличает индивида от остальных людей. Наконец, некоторые теоретики считают, что личность составляет сущность человека. В этих определениях личность соотносится с наиболее репрезентативной частью индивида, не только в плане его отличий от других, но, что более важно, личность выступает тем, чем человек является на самом деле. Этот тип определения иллюстрируется следующим положением Оллпорта: «личность есть то, что есть человек в действительности». Согласно этому допущению, личность содержит то, что, в конечном итоге, является наиболее типичной и глубокой характеристикой человека.
Мы могли бы с пользой провести еще немалое время, обсуждая проблему определения личности, если бы не знали, что в последующих главах читатель встретит многие уточненные определения в их естественном контексте. Более того, мы убеждены, что никакое сущностное определение личности ни на каком, уровне общности не применимо. Проще говоря, имеется в виду, что определения личности, используемые конкретными людьми, целиком и полностью зависят от их индивидуальных теоретических предпочтений. Так, если в теории подчеркивается уникальность и организованность, единство поведения, то вполне естественно, что в определение личности в качестве ее свойств войдут уникальность и организованность. Коль скоро некто создал или принял данную теорию личности, такое определение достаточно ясно ею допускается. Таким образом, мы можем заключить, что личность определяется на основе частных эмпирических представлений, выступающих как часть используемой наблюдателем теории личности. Конкретно, личность соотносится с набором черт или дескриптивных понятий, описывающих изучаемого индивида в плане переменных или величин, занимающих центральное место в данной теории.
Если данное определение читателя не удовлетворяет, пусть он утешится мыслью о том, что на последующих страницах мы встретим ряд более четких. Любое из них может стать вашим, если вы примете соответствующую теорию. Иными словами, вышесказанное означает, что определить личность невозможно, не придя к согласию относительно той теоретической системы, в которой она будет рассматриваться. Если бы нас вынудили дать какое-нибудь однозначное определением сейчас, мы вынуждены были бы, по логике вещей, опустить многие теоретические проблемы, которые намерены исследовать.
ЧТО ТАКОЕ ТЕОРИЯ?
Раз уж каждый знает, что такое личность, то уж конечно, каждый знает, что такое теория. Наиболее распространено убеждение в том, что теория противоположна факту. Теория есть недоказанная гипотеза или спекуляция относительно действительности, о которой до сей поры неизвестно, такова ли она. Подтвержденная теория становится фактом. Есть некоторое соответствие между этим представлением и тем, которое отстаиваем мы: согласимся, что истинность теории неизвестна. Есть и элемент несогласия; здравый смысл подсказывает, что, когда собраны соответствующие подтверждающие данные, теория становится истинной или фактичной. С нашей же точки зрения, о теории никогда нельзя сказать, истинна она или ложна - хотя ее посылки и следствия могут быть таковыми.
Следующие пассажи представляют условный экстракт из размышлений методологов и логиков науки. Ни в коей мере нельзя говорить о полном согласии относительно обсуждаемых положений, но представленная точка зрения скорее модальна, чем оригинальна. Некоторые идеи могут показаться трудными начинающему студенту, и мы хотим честно признать, что их понимание не слишком существенно для восприятия остального материала. С другой стороны, если читателя серьезно интересует эта область и он еще не успел достаточно погрузиться в эту сферу образования, ему полезно ознакомиться с методологией более экстенсивно, чем на том уровне, которого стоит ожидать, приступая к этому краткому разделу.
Сначала мы обсудим, что такое теория, а затем перейдем к более важному вопросу о том, каковы ее функции. Укажем вначале, что теория есть набор условностей, созданных теоретиком. Взгляд на теорию как на <набор условностей> подчеркивает тот факт, что теории не <даны> и не предопределены природой, данными или иными детерминантами. Как одни и те же переживания или наблюдения могут привести поэта или романиста к созданию любого из множества возможных произведений искусства различной формы, так полученные в исследовании данные могут быть включены в любую из бесчисленных теоретических схем. Теоретик, избирая способ презентации интересующих его событий, осуществляет свободный творческий выбор, отличный от выбора художника только в том, какого рода события оказались в центре внимания и по каким основаниям можно судить о плодотворности выбора. Мы здесь подчеркиваем творческую и произвольную манеру конструирования теорий; естественно вытекающее из этого замечание заключается в том, что мы можем определить, как оценивать теорию, но не можем определить, как ее следует создавать. Нет формулы плодотворной теоретической конструкции, как нет формулы создания нетленных литературных произведений. То, что теория - не нечто неизбежное или предписанное, а результат свободного выбора, свидетельствует о том, что истинность или ложность недостаточны в качестве атрибутов, ей приписываемых. Теория может быть лишь полезной или бесполезной, а это определяется, как мы увидим, тем, в первую очередь, насколько теория может продуцировать такие предсказания или проекты относительно соответствующих событий, которые при верификации подтверждают свою истинность. Выскажемся более определенно относительно того, что представляет собой теория. Что включает теория в ее идеальной форме? Она должна содержать ряд релевантных допущений, систематически соотнесенных друг с другом, и набор эмпирических определений.
Допущения должны быть релевантны в том смысле, что они должны опираться на эмпирические события, с которыми соотносится теория. Если это теория слуховой чувствительности, допущения должны быть связаны со слуховыми процессами; если это теория восприятия, допущения должны касаться перцептивных процессов. Обычно природа этих допущений составляет отличительное свойство теории. Хороший теоретик - это человек, способный выдвинуть полезные или прозорливые предположения относительно того, что составляет сферу его интересов. В зависимости от особенностей теории эти допущения могут быть весьма общими или достаточно специфичными. Теоретик в области поведения может допустить, что все поведение мотивировано, что события ранних периодов жизни являются важнейшими детерминантами поведения взрослого, что поведение животных различных видов строится по одним и тем же общим принципам; или же теоретик может допустить, что возрастание тревоги ведет к нарушениям моторики или что отдельная переменная нормально распределена внутри данной популяции. Эти допущения могут также различаться по форме - от точной математической нотации до относительно нестрого сформулированных допущений, каковыми является большинство из только что использованных нами в качестве иллюстрации.
Допущения должны быть четко сформулированы, но этого недостаточно; допущения и иные элементы теории должны определенным образом сочетаться и соотноситься друг с другом. Значит, должны существовать правила взаимодействия между допущениями и основными понятиями. Чтобы теория обрела логическую стройность и оказались возможны процессы деривации, эти внутренние отношения должны быть ясны. Без такого уточнения выведение из теории эмпирических следствий было бы трудным или невозможным. Эти положения, в силу их сходства с грамматическими правилами, часто рассматриваются как синтаксис теории. Мы уже выдвигали допущение, что возрастание тревоги ведет к нарушениям моторики. Кроме того, возможно предположить, что повышение самоуважения ведет к улучшению моторики. Если мы не знаем ничего более, отношение между этими двумя допущениями явно неопределенно, так что нам нужно выявить нечто относительно связи между тревогой и самоуважением прежде, чем окажется возможным сделать какие-либо предсказания о том, что будет иметь место в ситуации наличия обеих переменных. Адекватная постановка теоретических допущений должна дать пользователю ясную спецификацию отношений между этими двумя допущениями.
Эмпирические определения (координирующие определения) обеспечивают возможность более или менее четкого взаимодействия существующих в рамках теории терминов и понятий с эмпирическими данными. Посредством этих определений теория в определенные предписанные моменты приходит в контакт с реальностью или данными наблюдений. Эти определения часто называются операциональными определениями, т. к. дают возможность определить операции, посредством которых можно подвергнуть измерению соответствующие переменные. Акцент на эмпирические определения - признак исследовательских намерений, и можно сказать, что, если теория вносит нечто в эмпирические дисциплины, она должна располагать некоторыми средствами эмпирической трансляции. С другой стороны, должно быть ясно, что эти определения существуют в континууме от полных и точных спецификаций до весьма общих качественных утверждений. Хотя чем больше четкости, тем лучше, требование полной четкости на ранних этапах исследования может стать препятствием на пути плодотворного его развития. Определение интеллекта как того, <что измеряют тесты интеллекта>, или отождествление тревоги с определенными физиологическими изменениями, измеряемыми гальванометром, быть может, и точны, но, как представляется, ни одно из них само по себе не ведет к более продуктивной исследовательской мысли. Правильное отношение к эмпирическим определениям заключается в том, что они должны быть настолько точны, насколько позволяет состояние дел в соответствующей сфере. Мы бросили общий взгляд на то, из чего состоит теория. Следующий вопрос: что она делает? Во-первых - и это наиболее важно,- она позволяет увидеть ранее не наблюдавшиеся соответствующие эмпирические отношения. Теория должна приводить к систематической экспансии знания в область интересующих феноменов, и в идеале эта экспансия должна опосредоваться или стимулироваться выведением из теории определенных эмпирических положений (утверждений, гипотез, предсказаний), выступающих как объекты эмпирической проверки. В основе своей суть любого исследования - открытие стабильных эмпирических связей между событиями и переменными. Функция теории - систематически способствовать этому процессу. Теорию можно рассматривать как своего рода мельницу, в которой перемалываются предположения, а в качестве муки выдаются соотносимые эмпирические положения, которые затем могут быть подтверждены или отвергнуты в свете соответствующих эмпирических данных. Эмпирической проверке подвергаются лишь следствия, предположения или идеи, выводимые из теории. Сама теория есть допущение, и ее принятие или отвержение обусловлено лишь ее полезностью, но не истинностью или ложностью. Полезность в этом случае содержит два компонента - верифицируемость и широту. Верифицируемость отражает способность теории продуцировать предсказания, подтверждаемые при сборе соответствующих эмпирических данных. Широта отражает степень или полноту распространенности этих положений. Возможны случаи, когда выдвинутые положения часто находят подтверждение, но относятся лишь к некоторым аспектам интересующего феномена. В идеале теория должна приводить к точным предсказаниям высокой степени обобщенности относительно рассматриваемых эмпирических событий.
Представляется важным различать то, что может быть названо систематической и эвристической генерацией исследований. Очевидно, что в идеальном случае теория позволяет вывести определенно сформулированные положения, что, в свою очередь, ведет к четко построенным эмпирическим исследованиям. Однако, не менее очевидно, что многие теории,- например, теории Фрейда и Дарвина,- во многом повлияли на развитие исследований без посредства таких развернутых положений. Эта способность теории порождать изыскания путем выдвижения идей или даже благодаря возникающему неверию и сопротивлению может рассматриваться как эвристическое влияние теории. Оба типа влияния чрезвычайно важны и на данной стадии развития психологии должны рассматриваться как равноценные. Вторая функция теории заключается в том, что она позволяет объединить известные эмпирические открытия в рамках логически последовательной и приемлемо простой системы. Теория выступает как средство организации и интеграции всего, что относится к определенному кругу явлений. Адекватная теория психотического поведения должна обладать способностью систематизировать все, что известно относительно шизофрении и других психозов, в понятную и логическую конструкцию. Удовлетворительная теория научения должна охватывать все, что касается процесса научения. Теории всегда возникают на базе того, что уже наблюдалось и о чем сообщалось; в этом смысле на первой фазе становления они индуктивны и руководствуются - а до некоторой степени контролируются - тем, что уже известно. Однако, если теории упорядочивают и согласуют уже известное, и не более то- го, польза от них невелика. В этом случае будет оправдано суждение настойчивого исследователя о том, что теория - лишь словесная пена, плывущая в кильватере эксперимента, который единственный в науке служит делу. Эмпирик, настаивающий на том, что теория - не более, чем последующая рационализация того, о чем сообщают исследователи, не понимает основной функции теории - указывать на новые или хотя бы незамеченные отношения. Продуктивность теории проверяется не после, а до появления факта.
Простота или, как иногда говорят, экономность, также имеет значение, но лишь вслед за широтой и верифицируемостью. Она обретает важность лишь в ситуации, когда две теории порождают одни и те же следствия. Если две теории различаются по тем следствиям, которые можно сделать относительно одних и тех же эмпирических событий, выбор теории должен основываться на различии этих положений в плане верифицируемости. Таким образом, лишь в случае тавтологии - две теории приходят к одним и тем же выводам, исходя из различных оснований,- простота обретает важность. В науке такое встречается нечасто, а в психологии, насколько нам известно, не встречалось ни разу. Следовательно, простота как противоположность сложности является скорее личной ценностью теоретика, нежели непременным атрибутом теории.
Еще одна функция теории заключается в том, чтобы уберечь наблюдателя от ослепления многообразием побочных или частных явлений. Теория предоставляет своего рода шоры, позволяющие не беспокоиться обо всех аспектах изучаемых явлений. Для неискушенного наблюдателя каждое достаточно сложное поведенческое явление предполагает бесчисленное множество способов анализа и описания - и это действительно так. Теория позволяет наблюдателю систематически и действенно абстрагироваться от естественной сложности. Человек абстрагируется и упрощает независимо от использования теории, но если он не руководствуется ясной теорией, то принципы, определяющие его подход, будут скрыты в имплицитных допущениях и позициях, неведомых ему самому. Теория ограничивает пользователя рядом более или менее определенных параметров, величин, переменных, обладающих принципиальной важностью. С точки зрения данной проблемы остальные аспекты ситуации могут быть в той или иной степени проигнорированы. Полезная теория обозначит четкие инструкции относительно того, какого рода данные следует собирать в связи с данной проблемой. Соответственно, можно ожидать, что люди, занимающие решительно различные теоретические позиции, могут изучать одно и то же явление, обнаруживая в своих наблюдениях немного сходства.
В последние годы значительное число психологов приняли теоретические положения и терминологию Томаса Куна (Kuhn, 1962), который в своей увлекательной монографии выразил мнение, что движение науки может быть точно показано как серия революционных шагов, каждый из которых сопровождается характерной доминирующей парадигмой. По Куну, каждая область существует как <расползающаяся>, не координированная, в которой развиваются отдельные исследовательские линии и теоретические идеи, сохраняющие свою автономию и соревновательную позицию, пока конкретная система идей не примет статус парадигмы. По его мысли, парадигма служит тому, чтобы: «...определять правомерность проблем и методов исследования каждой области науки для последующих поколений ученых. Это было возможно благодаря двум существенным особенностям этих трудов. Их создание было в достаточной мере беспрецедентным, чтобы привлечь на длительное время группу сторонников из конкурирующих направлений научных исследований. В то же время они были достаточно открытыми, чтобы новые поколения ученых могли в их рамках найти для себя нерешенные проблемы любого вида... Таковы традиции, которые историки науки описывают под рубриками "астрономия Птолемея (или Коперника)", "аристотелевская (или ньютонианская) динамика", "корпускулярная (или волновая) оптика" и так далее»
Интересно поразмышлять над парадигмальным статусом теорий и исследований в области личности. Для принявших эту идиому простейшим кажется взгляд на эту область как на находящуюся на предпарадигмальной стадии. Хотя существует множество в той или иной мере систематизированных групп идей, ни одна из них не завоевала реального доминирующего положения. Нет такой одной теории, которая служила бы <парадигмой>, упорядочивая известные открытия, определяя релевантность, создавая сообщество, против которого возможен был бы бунт, предписывая основные пути будущих исследований. Если осуществленный Куном исторический анализ корректен, остается предоставить будущему развитие систематической позиции, которая охватит все или большую часть - пространства с хотя бы академическими последствиями.
ТЕОРИЯ ЛИЧНОСТИ
Мы договорились, что личность определяется через конкретные понятия, которые в рамках данной теории считаются адекватными для полного описания или понимания человеческого поведения. Мы также договорились, что теория содержит ряд связанных допущений относительно соответствующих эмпирических феноменов, и эмпирические определения, позволяющие пользователю продвигаться от абстрактной теории к эмпирическому наблюдению. Простым сложением мы приходим к выводу, что теория личности должна представлять собой набор допущений относительно человеческого поведения вместе с необходимыми эмпирическими определениями. Кроме того, есть требование относительной широты теории. Она должна соотноситься с достаточно широкой сферой человеческого поведения. В сущности, теория должна быть готова к рассмотрению любых поведенческих феноменов, обладающих важностью для индивида.
До сих пор мы говорили о том, что относится к формальной валидности, которая, однако, не подтверждается при внимательном рассмотрении существующих теорий личности. Наше обсуждение имеет смысл в плане того, к чему стремятся все теоретики, оно дает идею о том, на что, собственно, должны быть похожи теории личности. Ясно, однако, что сейчас они так не выглядят. Скажем несколько слов о том, почему им не удается походить на идеал ни по структуре, ни по функциям. Прежде всего, как мы увидим, большинству из них не хватает ясности. В целом чрезвычайно трудно определить основные допущения или аксиоматическую базу этих теорий. Теории личности часто упакованы в огромную массу ярких словесных образов, которые прекрасно служат цели убедить недоверчивого читателя, но в основном позволяют замаскировать основополагающие допущения или умолчать о них. Иными словами, большинство теорий не представлено строго и упорядоченно, и многие из них кажутся направленными более на убеждение, чем на раскрытие сути. С этим недостатком определенности связано частое смешение того, что дано как допущение, а что установлено эмпирически и доступно проверке. Как мы условились, эмпирической проверке доступны лишь выработанные теорией следствия и предсказания Остальное в теории допускается или принимается как данное и не обсуждается с точки зрения подтвержденности-неподтвержденности - скорее с позиции того, насколько успешно продуцируются верифицируемые положения. В целом различение между самой теорией личности и ее следствиями или дериватами осуществляется весьма скупо.
Неочевидным следствием недостатка ясности в отношении природы основополагающих допущений выступает серьезная путаница в процессе выведения из теории эмпирических утверждений. В частности, возможно, что разные люди на основе одной и той же теории могут прийти к противоположным следствиям. В действительности процесс выведения следствий в большинстве теорий личности случаен, необоснован и неэффективен. Это отражает не только недостаточную ясность теорий, но также то, что большинство теоретиков личности ориентированы скорее на объяснение «постфактум», нежели на выдвижение новых предсказаний относительно поведения. Наконец, ясно, что хотя теории личности различаются по тщательности и четкости эмпирических дефиниций, ни одна из них по большому счету не соответствует высоким стандартам.
То, что мы сказали относительно формального статуса теорий личности, может разочаровать настолько, что попытки создания таких теорий в настоящее время вообще прекратятся. Не лучше ли забыть о теориях и сосредоточиться на эмпирических техниках и эмпирических открытиях? Категорически - нет! Такое решение вовсе не означало бы отказ от неадекватной теории в пользу отсутствия теории, скорее произошла бы подмена открытой теории скрытой. Вообще нет такой вещи, как «отсутствие теории»; значит, в тот момент, когда мы пытаемся о теории забыть, мы в реальности начинаем пользоваться имплицитными, личностно детерминированными и, может быть, противоречивыми допущениями относительно поведения, а этими неопределенными допущениями будет определяться, что и как мы будем изучать. Наблюдение за любым конкретным эмпирическим событием осуществляется под диктатом определенной <теории> - то есть на какие-то вещи внимание обращается, другие игнорируются,- а одна из целей теоретизирования заключается в том, чтобы определить правила абстрагирования. С того момента, когда мы отказываемся от попыток определить теоретическую базу собственных действий, исключается возможность совершенствования допущений, под контролем которых протекает исследовательский процесс.
Хотя по сравнению с идеалом теории личности могут показаться несостоятельными, они представляют существенный шаг вперед по сравнению с мышлением наивного наблюдателя, убежденного в том, что его видение реальности - единственно верное. Даже несмотря на то, что теории личности не обладают желательным уровнем ясности, их существование делает возможным систематическое продвижение в этом направлении. В реальности современное состояние теорий личности показывает их существенный прогресс в плане формального статуса сравнительно с тем, что было двадцать лет назад.
Мы согласились, что теории личности не позволяют деривационным процессам быть столь ясными, как хотелось бы; тогда какие же функции они выполняют для того, кто ими пользуется? Как минимум, они представляет группу позиций (допущений) относительно поведения, и эти позиции в широком плане очерчивают круг тех способов исследования, которые представляются важными и принципиальными. Помимо стимулирования определенных видов исследования, они предлагают определенные параметры или величины, которые должны приниматься в расчет при исследовании тех или иных проблем. Таким образом, даже если теория не выдвигает четких проверяемых положений, она ориентирует теоретика в отношении определенных проблемных областей и указывает важнейшие переменные. Кроме того, следует иметь в виду эвристическую ценность теорий. В целом теории личности выступают как своего рода провокации и, как мы увидим, они привели к огромному количеству исследований, из которых сравнительно немногие были результатом формального выведения следствий из этих теорий. Иными словами, несмотря на недостаточность стройности, способность этих теорий генерировать идеи, стимулировать любознательность, сеять сомнения и убеждать выразилась в здоровом расцвете исследовательской деятельности.
ТЕОРИЯ ЛИЧНОСТИ И ДРУГИЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ
Наше обсуждение привело нас к заключению, что теория личности должна содержать ряд допущений относительно человеческого поведения вместе с правилами, по которым эти допущения связываются с определениями, что позволяет осуществлять их взаимодействие с эмпирическими или наблюдаемыми событиями. Здесь уместен вопрос о том, отличаются ли в отношении этих определений теории личности от других теорий. Ответ полезно начать с различения двух видов психологической теории.
Очевидно, что некоторые психологические теории готовы к тому, чтобы рассматривать любые поведенческие явления, важные с точки зрения регуляции человеческого организма. Другие теории жестко ограничены теми поведенческими проявлениями, которые возникают в определенных тщательно прописанных условиях. Такие теории проявляют интерес к ограниченным аспектам человеческого поведения. Теории, которые пытаются иметь дело со всеми важными поведенческими феноменами, могут быть рассмотрены как общие теории поведения; те же, что ограничивают свои интересы определенными типами поведенческих явлений, называются частными теориями.
Очевидно, что теории личности подпадают под первую категорию: это - общие теории поведения. Простое наблюдение позволяет отличить теории личности от других психологических теорий. Теории перцепции, слуховой чувствительности, механической памяти, моторного научения, различения и множество других психологических теорий являются чстными с точки зрения их объема и широты. Они не претендуют на статус общей теории и удовлетворяются развитием представлений, пригодных для описания и предсказания в ограниченной сфере поведенческих явлений. Теории же личности рискуют рассматривать явления самой разнообразной природы постольку, поскольку те обладают для индивида функциональной значимостью.
Остается вопрос, существуют ли такие общие теории поведения, которые обычно не относятся к теориям личности. Например, такой вопрос возможен в отношении теории мотивации, которую можно счесть общей теорией поведения, не относя к теориям личности. На самом же деле, если теория имеет дело исключительно с мотивационными процессами, она общей теорией не является, хотя фактически те теории, которые обычно обозначаются как теории мотивации, являются также и теориями личности - например, психоанализ, гормическая психология, теория Меррея (Murray, Н. А.). Как мы скоро выясним, те разделы теорий личности, которые связаны с мотивацией, имеют главное значение. Таким образом, если теория имеет дело только с мотивацией,- это частная теория; если же она охватывает более широкий круг явлений, то это один из типов теории личности.
Аналогичный вопрос возможен в отношении теории научения, которая в некоторых случаях может быть удачно обобщена так, что составит общую теорию поведения. Это действительно особый случай и, как мы в подробностях увидим далее, ряд теоретиков попытались так обобщить теории научения, что они по своей широте оказались сопоставимы с любыми другими общими теориями поведения. В таких случаях теория научения перестает быть просто теорией научения и становится теорией личности или, если угодно, общей теорией поведения. Правда, такие генерализованные модели имеют определенные отличительные черты, напоминающие об их истоках, но по интенции и логическим свойствам не отличаются от других теорий личности.
Эта смесь теорий, пришедших из зоолаборатории, и теорий, берущих начало в терапевтическом кабинете, многим может показаться слишком искусственной. Однако, если мы обсуждаем теории с точки зрения их направленности и общей структуры, а не в плане их истоков и особенностей конкретных допущений в отношении поведения, ясно, что любая общая теория поведения стоит другой. В этом смысле все общие теории поведения являются теориями личности и наоборот. Внутри этой большой группы теорий можно, разумеется, провести много различий, и в последующих разделах мы рассмотрим ряд признаков, по которым теории личности могут различаться или сопоставляться. На этой основе можно создать множество классификаций и выделить множество групп.
СРАВНЕНИЕ ТЕОРИЙ ЛИЧНОСТИ
Очевидно, что при рассмотрении столь многочисленных и сложных образований, каковыми являются теории личности, выявляется много характеристик, по которым их можно сравнивать и различать. Здесь мы обозначим лишь некоторые наиболее важные, чтобы создать основу для суждений о том, какие обобщения - с точки зрения состояния современной теории личности - достойны внимания. Рассмотрение этих 2 Кэлвин С. Холл параметров позволит нам также определить вопросы, в основном возникающие перед теоретиком личности, и особенности принимаемых им решений. Естественно, эти атрибуты подразделяются на те, что связаны с формальной адекватностью, и те, что отражают сущностную природу теории.
Формальные признаки
В данном разделе нас интересует, насколько адекватно разработана и представлена структура теории. Каждое из этих качеств окружено некоторой оценочной аурой, т. к. они представляют собой известный идеал, и чем ближе к нему теория, тем эффективнее ей можно пользоваться.
Огромное значение имеет вопрос ясности и точности. Это – вопрос о том, насколько ясно и четко представлены допущения и основные понятия, составляющие теорию. В определенных случаях теория может быть представлена в терминах математической нотации, с четкой дефиницией всех терминов, за исключением базовых, так что соответствующим образом подготовленный человек может пользоваться теорией, почти избегнув двусмысленностей. При таких условиях различные люди, независимо друг от друга пользующиеся теорией, придут к схожим формулировкам или дериватам. На другом полюсе мы обнаруживаем теории, представленные столь интенсивным напором ярких и сложных описаний, что пользующемуся теорией весьма трудно почувствовать уверенность относительно того, с чем он столкнулся. При этом маловероятно, чтобы независимые пользователи теории пришли к сходным формулировкам или дериватам. В ходе нашего продвижения станет ясно, что нет теории личности, приближающейся к идеалу математической нотации; но даже согласившись на свободное использование вербальных описаний, мы обнаруживаем существенные различия между теориями личности в том, насколько ясно они представлены.
Следующий вопрос заключается в том, насколько хорошо теория соотнесена с эмпирическими феноменами. Здесь мы говорим о четкости и практичности определений, предназначенных для перевода теоретических представлений в процедуры измерения. На одном полюсе оказываются теории, предписывающие относительно точные оценочные операции для измерения каждой эмпирической величины, в то время как в других случаях допускается, что приписывание наименования само по себе достаточно как операция определительная. Быть может, именно здесь уместно вновь подчеркнуть наше убеждение в том, что все проблемы формальной адекватности сводятся к вопросу, какие эмпирические исследования порождает теория. Несмотря на то, что теория может быть неразвернутой и неясной, а синтаксис и эмпирические дефиниции - неадекватными, следует признать, что если теория повлияла на важные сферы исследования, она прошла критические испытания. Таким образом, главным вопросом, отметающим все проблемы формальной адекватности, является вопрос о том, насколько важные исследования породила теория. Правда, нелегко договориться, что значит «важное исследование» - хотя бы потому, что оценка во многом будет определяться теоретической позицией оценивающего. Правда и то, что не всегда легко сказать, какой именно процесс привел к тому или иному конкретному исследованию, а следовательно, трудно оценить порождающую роль теории. Несмотря на это, между теориями личности существуют очевидные различия в том, насколько они нашли воплощение в представляющих общий интерес исследованиях.
Сушносгные признаки
В то время как формальные признаки, описанные нами только что, представляют нормативные или оценочные стандарты, на основе которых возможно сравнение теорий, признаки, о которых пойдет речь сейчас, не оценочны. Они нейтральны в плане «хорошо или плохо» и просто отражают входящие в состав теории конкретные допущения относительно поведения.
Естественно, что содержательные различия между теориями личности отражают основные проблемы, существующие в этой области.
теория личность поведение
ОСНОВНЫЕ ВОПРОСЫ СОВРЕМЕННОЙ ТЕОРИИ ЛИЧНОСТИ
Еще до появления психологии возник вопрос о том, можно ли считать поведение целенаправленным или телеологичным. В некоторых теориях поведения возникла модель индивида, важнейшими сторонами которой выступают целеустремленность, намерение, поиск. Другие теории допускают, что поведение может адекватно рассматриваться без обсуждения цели и намерений, они признаются неважными. Такие теоретики полагают субъективные элементы - такие, как цель и намерение,- эпифеноменами, сопровождающими поведение, но не играющими опре- деляющей роли в побуждении. В целом теории, сводящие к минимуму значение цели, считаются «механистическими», хотя этот термин ныне выглядит унизительным, что нежелательно, коль скоро мы просто обсуждаем проблемы теоретического выбора.
Другой старинный спор касается относительного значения сознательных и бессознательных детерминант поведения. В старой форме этот вопрос формулируется в плане относительной рациональности или иррациональности человеческого поведения. Термин «бессознательное» используется здесь просто для обозначения тех детерминант поведения, о которых индивид не знает и которые неспособен осознать вне специальных условий. В этом плане теории личности различаются - от тех, которые открыто отказываются принимать в расчет бессознательные детерминанты поведения или же отрицают само существование этих детерминант, до тех, в которых они считаются важнейшими и сильнейшими детерминантами поведения. Промежуточное место занимают теории, в которых бессознательным детерминантам приписывается главная роль при рассмотрении индивида с аномальной или нарушенной психикой, при этом утверждается, что основными движущими силами здорового индивида выступают осознанные мотивы.
Проблема относительного значения гедонизма, награды или эффекта также в течение веков занимали исследователей человеческого поведения. В ранних формулировках, в частности, у утилитаристов, Бентама и Д. С. Милля, она была поставлена как вопрос о том, мотивирован ли человек изначально поиском удовольствия и избегания боли. В современной форме это <закон эффекта>. Согласно этому закону, сохраняются или усваиваются только те реакции, которые сопровождаются наградой или подкреплением. В любом случае, это вопрос о том, насколько важны награда и подкрепление в качестве детерминант поведения. Вновь мы сталкиваемся с тем, что теории варьируют от тех, для которых признание решающей роли награды или подкрепления является основным допущением, до тех, что минимизируют значение награды или подводят ее действие под иные теоретические принципы.
Если для одних теоретиков сердцевиной их теории является закон эффекта, то для других главное значение приобретает принцип ассоциации (смежности). Эти теоретики считают, что сопровождающая реакцию точная стимульная конфигурация более важна, чем следующая за реакцией награда или эффект. Иначе говоря, к научению ведет одновременное или почти одновременное появление стимула и реакции, а не награда или подкрепление, следующие за реакцией. Очевидно, что эти принципы не обязательно исключают друг друга, и, как мы увидим, есть теоретики, в рамках единой теории отводящие обоим принципам главную роль.
Теории личности фундаментально различаются по тому, насколько пристальное внимание уделяется процессу научения. Некоторые теоретики личности видят в понимании процесса научения ключ ко всем феноменам поведения, тогда как для других проблема научения - важная, но второстепенная. Хотя ни один теоретик личности не отрицает важности научения, мы видим, что некоторые из них предпочитают обращаться скорее к приобретениям или следствиям научения, а не к самому процессу. Проблема, таким образом, оказывается пунктом разногласий между теми, кто поставил целью исследовать в первую очередь процесс изменения, и теми, кого интересуют стабильные структуры или приобретения личности в данное время.
Теории, концентрирующиеся на процессе научения либо на личностной организации (структуре), противопоставляются почти явно; к этому близко противопоставление теорий, направленных на анализ и описание содержания поведения, и теорий, преимущественно рассматривающих общие принципы и законы, на основе формального анализа. Проблема главным образом заключается в том, уделяют ли теоретики основное внимание конкретным деталям опыта и поведения или же их преимущественно интересуют широко распространимые общие принципы. Характерно, что, чем абстрактнее теория, тем меньшее внимание она уделяет содержанию и конкретным деталям поведения.
Старым, как мысль человеческая, является вопрос относительной важности генетических или наследственных факторов в детерминации поведения. Почти никто не станет отрицать влияние наследственности на поведение, но многие теоретики драматическим образом пренебрегают значением этих факторов, настаивая на том, что главные феномены поведения могут быть поняты без обращения к биологическим и генетическим феноменам. В Америке роль наследственных факторов в целом принижалась в пользу определенных «концепций среды», однако существуют значительные различия в том, насколько и как явно теоретики стремятся учитывать генетические факторы.
Еще один момент существенных различий между теориями личности - отношение к значению опыта ранних периодов развития человека. Вопрос заключатся в том, приписывает ли теория стратегическое и критическое значение событиям младенчества и детства, по важности несопоставимое с событиями последующих этапов развития. Как мы увидим, есть теории, усматривающие в событиях самых ранних лет ключ ко взрослому поведению, в то время как другие вполне определенно утверждают, что поведение можно понять и оценить исключительно исходя из событий сегодняшнего дня. С этим вопросом соотносится то, насколько автономной, функционально отдельной от предшествовавшего опыта считают теоретики структуру личности. Для одних теоретиков понимание поведения с точки зрения факторов, <действующих теперь>,- не только возможный, но и единственно оправданный путь. Для других понимание настоящего всегда отчасти связано с некоторым знанием о событиях прошлого. Естественно, сторонники взгляда в настоящее убеждены в функциональной независимости личностной структуры от частных моментов прошлого, в то время как подчеркивающие значение прошлого или раннего опыта не так убеждены в свободе структур, существующих в настоящем, от влияния прошлых событий.
С предыдущим вопросом тесно связан вопрос о непрерывности или прерывности поведения на различных стадиях развития. Большинство теорий, обращенных к процессу научения и/или значению раннего опыта, склонны рассматривать индивида как непрерывно развивающийся организм. Структура, наблюдаемая в определенный момент времени, определенным образом соотносится со структурой и опытом, возникающими в более ранний момент. Другие же полагают, что организм в своем развитии проходит стадии, относительно независимые и функционально отдельные от предшествующих. Последняя точка зрения может привести к построению существенно различных теорий детского и взрослого поведения.
Основное различие между теориями личности заключается в их отношении к холистическому принципу. Иными словами, считается ли возможным абстрагироваться и осуществлять анализ таким образом, чтобы в данное время или в данном конкретном исследовании подвергалась изучению лишь малая часть индивида? Те, кто занимает холистическую позицию, считают, что поведение может быть понято лишь в контексте, то есть целостная функционирующая личность вместе с важными фрагментами ее окружения должны рассматриваться одновременно - лишь в этом случае исследование будет плодотворным. Другие теории принимают положение, согласно которому сама природа науки и исследования требует анализа, и представители такой позиции обычно не высказывают особого отношения к нарушению принципа целостности при рассмотрении организма, что часто происходит при «частичных» исследованиях.
Представление о целостности индивида и среды может существовать в двух различных формах. Первая обычно обозначается как «организмическая позиция». Главный упор здесь делается на взаимосвязь всего, что совершает индивид, на тот факт, что каждый человеческий акт может быть понят только на фоне других актов. Смысл не только в том, что все поведение человека с необходимостью взаимосвязано и не поддается техникам анализа; здесь также налицо интерес к органическим основам поведения. Следовательно, определенное поведение следует рассматривать в свете других поведенческих актов, равно как и в свете сопутствующих физиологических и биологических процессов. Все поведение личности и биологическое функционирование составляет органическое целое и не может быть понято по частям.
Вторая холистическая позиция обычно связана с понятием поля. Эта теория соотносится в первую очередь с идеей сложного единства между данным поведенческим актом и средой, в которой он возникает. Попытка понять данную форму поведения безотносительно к «полю», в котором она возникает, оборачивается потерей огромной доли существенных факторов. Хотя поведение частично обусловлено внутренними детерминантами, существуют силы, действующие на человека извне. Им можно воздать должное лишь при полном рассмотрении значимого окружения индививида. Теоретики, подчеркивающие значение <поля>, часто склонны сводить к минимуму значение наследственности и ранних этапов развития. В этом нет логической необходимости, но на практике большинство теоретиков - сторонников идеи среды подчеркивают роль скорее настоящего, чем прошлого, и больше интересуются тем, что находится <вне>, а не <внутри> индивида.
С проблемой холизма соотносится вопрос об уникальности или индивидуальности. Некоторые теории настаивают на том, что каждый индивид и, по сути, каждый акт уникален и неповторим. Подчеркивается, что всегда существуют явные и важные отличия, выделяющие поведение любого конкретного индивида из поведения остальных. В целом приверженец полевой или организмической точки зрения также подчеркивает уникальность. Это естественно: если вы расширяете контекст, который нужно принимать во внимание в связи с каждым поведенческим явлением, оно обретает так много граней, что поневоле будет явно отлично от остальных. Некоторые теоретики принимают факт уникальности каждого индивида, но при этом полагают, что уникальность объясняется различиями в организации одних и тех же основных переменных. В других теориях утверждается, что невозможно даже сравнение на основе общих переменных, так как это искажает уникальность индивидуальности. Теории личности варьируют от тех, в которых уникальность специально не упоминается, до тех, где она становится главным допущением.
С вопросом о холизме и уникальности тесно связан вопрос о широте единиц анализа поведения. Теоретики - относительные или абсолютные холисты - предпочитают анализировать поведение только на уровне целостной личности, в то время как другие используют конструкты различного уровня определенности и детальности. Иногда это обозначается как выбор между молярным (общим) и молекулярным (специфическим) подходами к изучению поведения. На одном краю этого континуума находится теоретик, считающий, что поведение следует анализировать в терминах рефлексов или специфических навыков; на другом - тот, кто не желает рассматривать поведение на уровне более молекулярном, чем целостная функционирующая личность.
Некоторые теории личности проявляют главный интерес к механизмам саморегуляции, обусловливающим устойчивое или уравновешенное психическое состояние. В таких теориях в качестве одного из наиболее важных и характерных аспектов человеческого поведения рассматривается действие гомеостатического механизма. Этот процесс понимается как автоматическая жизненная тенденция, располагающая индивида к установлению единства, интеграции или психологического равновесия по аналогии с физиологическим механизмом, контролирующим жизненные функции, такие, как температурный контроль, гормональная секреция. В целом теории, делающие акцент на изменении и процессе научения, не фокусируются на тенденции организма к самокоррекции, возвращающей его на предыдущую стадию равновесия и адаптации.
Мы обнаружили, что некоторые теоретики личности выстраивают свои представления вокруг идеи психологической среды или субъективной системы отношений. Подчеркивается особо, что физическая реальность и происходящие в ней события могут влиять на индивида, только будучи восприняты и прожиты. Таким образом, детерминантой поведения является не объективная реальность, а то, как она воспринимается индивидом и какие смыслы ей придаются. Именно психологическая - не физическая - среда определяет то, как будет реагировать индивид. Существуют противоположные теоретические позиции, полагающие, что стройную теорию поведения нельзя построить на зыбких песках субъективных отчетов или сложных заключений, необходимых, чтобы извлечь <смыслы> физических явлений. В таких теориях утверждается, что большего прогресса можно достичь тщательным выявлением индивидуальных различий в том, как переживается одно и то же объективное событие, и рассмотрением отношений, включающих внешние и наблюдаемые события.
Следующее различие между теоретиками личности относится к тому, считают ли они необходимым вводить представление о <Я-концепции>. Для ряда теоретиков наиболее важным атрибутом каждого человека является образ самого себя, и процесс самовосприятия часто рассматривается как ключ к пониманию загадок поведения отдельного человека. Есть иные теории, где такое понятие не используется и самовосприятию не придается большого значения.
Между теоретиками личности существуют важные различия по тому, насколько явно подчеркивается значение культурных детерминант или детерминант группового членства. В некоторых теориях этим факторам отводится ведущая роль в организации поведения и контроле за ним; в других выделяются почти исключительно детерминанты, независимые от общества или культуральных групп, к которым принадлежит индивид. Приверженцы организмического подхода, как правило, принижают роль групповых детерминант, в то время как сторонники идеи поля с большим пониманием относятся к идее социокультурных или групповых детерминант поведения. Крайний пример этой позиции, обычно обозначаемый как культуральный детерминизм, можно найти в работах антропологов и социологов, хотя и психологи-теоретики существенно различаются в отношении к этому вопросу.
С вопросами наследственного и культурального детерминизма связан более общий вопрос о том, насколько явно теоретики личности стараются соотнести свои теории с теориями и эмпирическими исследованиями в рамках смежных дисциплин. Это может быть рассмотрено как проблема междисциплинарных связей. Некоторые теоретики при описании поведенческих феноменов вполне удовлетворяются использованием психологических понятий, уделяя мало внимания (или совсем никакого) смежным дисциплинам. Другие полагают, что психологическое теоретизирование должно во многом опираться на формулировки и открытия, совершенные в других дисциплинах. <Ориентированные на других> теории личности можно четко разделить на два типа: ориентированные на естественные науки (биология, физиология, неврология, генетика) и ориентированные на социальные науки (социология, антропология, экономика, история).
Теории личности во многом различаются по тому, сколько в них используется понятий для обозначения мотивов. В некоторых случаях для обозначения мотивов, лежащих в основе поведения, оказывается довольно одного или двух понятий, в других число гипотетических мотивов очень велико, а в некоторых теориях - безгранично. Велики различия и в том, какое внимание уделяется первичным или врожденным мотивам в противоположность вторичным или приобретенным. Кроме того, некоторые теории содержат подробную картину процесса развития мотивов, их происхождения и приобретения, тогда как в других этому уделяется мало внимания.
С многообразием мотивов, рассматриваемых теорией, тесно связано предпочтение тому, что Оллпорт назвал «простыми и суверенными механизмами» в противовес плюралистичным механизмам. Основная проблема заключается в том, возможно ли понять поведение на основе одного всеохватывающего принципа (например, закона эффекта, функциональной автономии, стремления к первенству) или же, чтобы пролить свет на человеческое поведение, необходимо использовать множество со- относимых принципов. Как мы увидим, современные теории личности существенно различаются по тому, насколько они взывают к множественным механизмам.
Следующий пункт разногласий между теориями личности - мера обозначения нормативных аспектов поведения. Некоторые теоретики дают обширное описание позитивных или идеальных компонентов личности, тогда как другие ограничиваются объективным или фактическим описанием, без попытки обозначения положительного или отрицательного или даже нормального и аномального. Некоторых теоретиков занимает описание зрелой или идеальной личности, в то время как другие с неохотой относятся к одним формам регуляции как к более высоким, чем другие.
Некоторые теории личности возникли на базе изучения аномального или патологического поведения, и чрезвычайно важны для описания такого поведения. Другие теории и теоретики сосредоточены на проблемах нормального или сверхнормального поведения. Очевидно, теории, вышедшие из психиатрической клиники, консультативных центров или терапевтических учреждений могут больше сказать о девиантном или аномальном поведении, а те, что основаны на изучении детей и студентов, более дескриптивны и репрезентативны для относительно нормального уровня личности.