Курсовая работа: Пенитенциарная система

ПЛАН РАБОТЫ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРИНУЖДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ СИСТЕМЫ В XVII – НАЧАЛЕ XX ВЕКОВ

1.1 Государственное принуждение XVII–XVIII веков

1.2 Становление и развитие пенитенциарной системы в XIX – начале XX веков

ГЛАВА 2. ПРИНУЖДЕНИЕ И ПЕНИТЕНЦИАРНАЯ СИСТЕМА В ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВОЙ ПОЛИТИКЕ СССР

2.1 Особенности пенитенциарной системы в период социалистического строительства

2.2 Генезис пенитенциарной системы советского государства, как составной части репрессивного аппарата в 30-е – 70-е годы

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ИСТОЧНИКИ И ЛЕТЕРАТУРА

ВВЕДЕНИЕ

Процессы деидеологизации общества создали для исторической науки новые возможности в изучении ранее запрещенных или неактуальных исторических событиях.

К числу важнейших событий истории России относится изучение процесса становления капитализма, путей и способов превращения феодальной монархии в буржуазную, что наиболее полно проявилось в XIX веке, а также преобразований прошлого столетия. Новые потребности социально-экономического развития страны обусловили глубокое реформирование всей политической структуры, в том числе пенитенциарной, или тюремной системы.

Становление и преобразование мест заключения во многом исходило из того, что силовые структуры любого государства играют одну из ведущих, а зачастую и ключевую роль в сохранении и укреплении его политического строя. В различные исторические периоды эта роль проявляется в разных формах, в зависимости от того, какое направление становится приоритетным: утверждение социальной справедливости, законности и порядка или использование тюрьмы для реализации целей, противоречащих интересам общества. Сочетание этих факторов с объективными социально-экономическими условиями влияет на политическую стабильность в государстве. В связи с этим, исследование процесса развития института государственного принуждения и тюремной системы помогает выявить природу исторических процессов в России, лучше понять закономерность развития Российской монархии, ее трансформацию в монархию абсолютную, механизм ее приспособляемости к новым, буржуазным условиям, что важно для понимания ее кризиса и в конечном итоге – падения, становление и развитие принципиально нового, социалистического строя, его последующего экономического разложения.

Актуальность темы работы усиливается и тем, что переживаемый в настоящее время нашим Отечеством глубокий социально-экономический, политический и культурный кризис вызвал естественную и нормальную реакцию поиска путей выхода из него, в частности исследование, выявление и нейтрализацию факторов, способствующих его углублению и развитию. В связи с этим, изучение роли и значения пенитенциарной системы, ее влияния на отдельные сферы жизни общества, а так же государства в целом, является одним из ключевых факторов для понимания современного кризиса власти, духовного кризиса общества и своевременного их преодоления.

Значимость работы усиливается и тем, что глубокая взаимосвязь и взаимозависимость тюрьмы и государства стала характерной чертой российской истории. Именно в этой взаимосвязи лежат корни ряда явлений и процессов, предавших специфику российскому варианту исторического развития.

Таким образом, актуальность темы обусловлена целым комплексом противоречивых тенденций в современном российском обществе.

Историография

Исследование пенитенциарной системы, как института, глобально влияющего на политическую, экономическую и духовную сферы жизни общества привлекали и привлекают интерес множества исследователей современного и предшествующего периодов. В основном такие работы классифицируются по проблематике, а также месту и времени их написания и опубликования, что позволяет выделить три основных периода: дореволюционный, советский и современный. Естественно множество работ вызывали неоднозначные подходы различных авторов к исследуемой проблеме.

В дореволюционный период шло становление российской пенитенциарии. Пенитенциарная наука или тюрьмоведение, получила свое развитие в связи с подготовкой и реализацией ряда тюремных преобразований и была представлена работами юристов, среди которых особое место занимали ученые – преподаватели российских университетов: А.А. Пионтковский[1], С.В. Познышев[2], Н.С. Таганцев[3], И.Я. Фойницкий[4]. Значительный вклад в развитие отечественной петиненциарии внесли, также С.К. Гогель[5], Д.В.Краинский[6], С.П. Мокринский[7]. Вопросы становления пенитенциарной системы и государственного принуждения исследовали, также петербургский и московский профессора Н.Д. Сергеевский[8] и С.Н. Викторский[9]. Вызванные реформой теоретические исследования касались двух основных вопросов: о преимуществе тюремного заключения перед другими видами уголовного наказания и возможности исправления преступников в условиях лишения свободы. Единодушно признавая преимущества тюрьмы перед ссылкой и другими видами лишения свободы, российские ученые – юристы по-разному смотрели на ее исправляющую роль. Представители первого направления: С.К. Гогель, Д.В. Краиский, С.П. Мокринский, Н.С. Таганцев – считали, что «тюрьма оказывается не только совершенно бесполезным средством, но и учреждением развращающим»[10]. Этому, по их мнению способствовал, целый комплекс социальных причин от неприятия обществом человека, получившего клеймо заключенного, до разорения семьи осужденного. С.П. Мокринский акцентирует внимание на психологическом факторе, считая, что взрослый преступник, с уже сложившимися взглядами и стереотипами поведения, не может поддаться исправлению тем более, в условиях тюрьмы[11]. Д.В. Краинский обращает внимание на недостаточную заботу государства о содержании тюрем и создания там эффективной системы перевоспитания, подчеркивая, что «на началах благотворительности желаемой цели не достигнуть»[12]. Н.С. Таганцев считал, что для перевоспитания «и сам арестант представляется материалом не пригодным, и орудия – органы управления за редкими разве изъятиями, недостаточно подготовленными»[13].

Сторонники второй точки зрения, считали исправление преступников в условиях тюремного заключения возможным и необходимым. А.А. Пионтковский считал тюремное заключение чуть ли не единственным орудием в борьбе с преступной деятельностью: «исправление и устрашение преступника, изолирование его от общества - вот те задачи, которые преследует карательная деятельность»[14]. С.В. Познышев уточнил понятие «исправление». Он ввел категории нравственного и юридического исправления. Под первым понималась выработка умения контролировать свое поведение, сдерживать желание совершения преступлений. Юридическое исправление, по его мнению – это выработка понимания неотвратимости наказания, «сознания неизбежной связи известного поведения с данным невыгодным последствием»[15].

Постреволюционные исследователи Б.С. Утевский[16], Е.Г. Ширвиндт[17], А. Я. Вышинский[18], М.А. Кесслер[19], относились к дореволюционной тюрьме категорически негативно, подчеркивая ее политический характер. Известный период чисток не позволил авторам всецело и объективно исследовать пенитенциарную систему эпохи, соответствующей их жизни, указать в своих работах на причины и следствия репрессивного характера функционирования пенитенциарной системы. Уголовно-исполнительные учреждения рассматривались как необходимый фактор исправления и перевоспитания преступников «в духе революционной законности и социалистического общежития»[20]. Заключение рассматривалось как «наиболее приемлемый способ изоляции преступников от советского общества»[21]. Основным инструментом исправления признавался «ударный труд на благо народа и партии»[22], основным условием – полная самоокупаемость мест лишения свободы. Период проведения политики десталинизации общества вызвал критику сталинской модели пенитенциарной системы, однако упор на политический и карательный характер дореволюционной тюремной системы в работах Р.С. Мулукаева[23], А.Д. Марголиса[24], С.В. Кодана[25], М. Д. Шаргородского[26] и других, остался прежним. Особого внимания заслуживает глобальное исследование М.Н. Гернета, который наряду с описанием репрессивного характера царской тюрьмы указывал и на причины, содействующие прогрессивному развитию пенитенциарной системы[27].

Провозглашение свободы слова и демократизация общества, открытие доступа к архивным документам, вызвали значительный интерес населения в целом и историков в частности, ко всем, ранее закрытым для объективного исследования сферам жизни общества, в том числе, к пенитенциарной системе на всем протяжении времени ее функционирования. Такие авторы, как О.Н. Бортникова[28], И. В. Упоров[29], М.Г. Детков[30], В.И. Селиверстов[31], А.И. Зубков[32], А.Н. Дугин[33] и многие другие современные исследователи, внесли значительный вклад в исследование пенитенциарного вопроса. Дифференциация их мнений по отдельным вопросам предмета лишь доказывает на реальную возможность полного и всестороннего изучения пенитенциарной системы в настоящее время.

Предмет, цель и задачи работы

Предметом работы является возникновение, становление, развитие, организация, структура и деятельность пенитенциарных учреждений России, начиная с XVII века и по наши дни. Он представляет собой изучение полного комплекса мест лишения свободы в обозначенных в теме работы хронологических рамках.

Цель работы – выяснить и определить специфические исторические, социально-политические, правовые, морально-нравственные факторы становления и развития пенитенциарной системы России с целью создания целостной картины ее функционирования.

В соответствии с вышесказанным, задачами работы является необходимость изучить:

- Особенности формирования пенитенциарной системы России;

-  Взаимозависимость политической и пенитенциарной систем;

-  Влияние института тюрьмы и ссылки на различные сферы жизни общества;

-  Результативность исправительно-воспитательной деятельности, возможность повышения ее эффективности на базе исторического опыта;

-  Типологию и численность мест заключения России, основные тенденции их формирования на каждом конкретном историческом этапе развития пенитенциарной системы;

-   Системы управления мест заключения;

-  Анализ численности и состав заключенных, характер их жизни и деятельности;

-  Выяснение роли пенитенциарной системы в сохранении и укреплении российской государственности;

-  Анализ, поэтапное рассмотрение государственных репрессий за политические преступления;

-  Роль тюремной системы в сохранении территориального единства страны.

Таким образом, достижение поставленной цели и реализация обозначенных задач, предполагает анализ процесса возникновения и развития пенитенциарной системы: исходных рубежей, этапов, направлений, динамики; позволяет оценить промежуточные и конечные результаты развития пенитенциарной системы, определить ее составляющие элементы в их единстве и взаимосвязи. К сожалению, объем и довольно обширные хронологические рамки работы не позволяют глубоко рассмотреть те или иные нормативно-правовые акты соответствующего периода, выявить некоторые взаимосвязи между ними, что вызывает необходимость лишь их краткой характеристики и определения их значения.

ГЛАВА 1. ГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРИНУЖДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ СИСТЕМЫ В XVII – НАЧАЛЕ XX ВЕКОВ

1.1 Государственное принуждение XVII – XVIII веков

В Русском государстве тюрьма, как средство принуждения появляется довольно рано. Так в Двинской судной грамоте 1397 года указано на тюремное заключение лиц, «окованных в железа»[34]. Однако есть все основания предположить, что эта практика сложилась значительно раньше, а в XIII-XIV веках нашла лишь свое отражение в законодательстве Руси. В большинстве случаев тюрьма являлась не средством наказания преступников, а местом сохранения их до суда[35]. По мере дальнейшего развития русского феодального общества, тюрьма приобретает все больший удельный вес в системе карательных органов Российского государства. Уже в XVI веке тюремное заключение становится одним из важнейших средств наказания преступников. В Судебнике 1550 года тюремное заключение занимает значительное место, предусматривая широкое применение наказаний в виде помещения в тюрьму за взяточничество, ложное обвинение судей в умышленном неправосудии. В Судебнике четко прослеживается наличие четырех групп (видов) мест заключения.

Первая группа - частные тюрьмы, расположенные при дворах и резиденциях крупных феодалов и князей. Заключенные помещались в подвалы, погреба или иные места различной степени приспособленности.

Вторая группа - государственные тюрьмы (Белоозеро, Соловецкий монастырь и др.).

Третья группа - монастыри. В монастырских подвалах и застенках, приспособленных для заключения, чаще всего содержались лица духовного звания а также противники церковной власти.

Четвертую группу составляли места заключения, развитие которых происходило в процессе земско-губных преобразований (с 30-х годов XVI в.). В их организации активное участие принимало население Московского государства[36]. В 1556 году наряду с другими, учреждается должность тюремного сторожа[37]. Система наказаний усложняется, формируются новые цели наказания – устрашение и изоляция преступников[38]. Еще больше возрастает роль тюрьмы в XVII веке, когда классовая борьба между крестьянами, беднотой и царской властью достигает крайней остроты. Так, за двадцатилетие (с 1630 по 1650 г.) восстания прошли в 30 русских городах: Великом Устюге, Новгороде, Воронеже, Курске, Владимире, Пскове, сибирских городах[39]. В середине 1648 года, во время «соляного» бунта в Москве наряду с разгромом купеческих домов было убито и несколько крупных сановников. Это было время, когда «боярские дворы разграблялись, а бояре убивались»[40]. Только с помощью подкупленных стрельцов, которым было увеличено жалование, восстание удалось подавить. Народное недовольство обусловило необходимость создания нового нормативно-правового акта, способного хоть в какой-то мере регулировать взаимоотношения различных слоев общества. Заискивание властей перед народом привело к тому, что к 1 сентября 1648 года были созваны в Москву выборные из «всяких чинов людей» для участия в составлении нового свода законов Руси – Уложения «чтобы то все уложение было прочно и подвижно», а в конце января 1649 года Уложение было уже заключено и затем вскоре напечатано и разослано по России, дабы «всякие дела делать по тому уложению»[41]. Соборное Уложение 1649 года предусматривает тюремное заключение в 40 случаях, причем этот вид наказания получает в Уложении довольно подробную регламентацию. Уложение знает бессрочное тюремное заключение (до «государева указа» и «покамест порука будет»), пожизненное тюремное заключение (для разбойников и иных «лихих людей») и тюремное заключение на определенный срок от одного дня до четырех лет. Кроме того, устанавливался неопределенный срок тюремного заключения. Тюремное заключение было мерой наказания, предназначавшейся за совершение довольно широкого круга преступлений. К ним относились:

-  Нарушение благочиния в церкви;

-  Нарушение благочиния на государственном дворе;

-  Проступки по службе;

-  Оскорбление чести;

-  Угроза, сопротивление власти и преступные деяния против порядка управления;

-  Подлоги, татьба, разбой;

-  Укрывательство вещей, добытых преступлением;

-  Детоубийство;

-  Неумышленное убийство;

-  Побои, увечья;

-  Кормчество[42].

Иногда тюремное заключение соединялось с наказанием батогами, битием кнутом, имущественными взысканиями. В отдельных случаях тюремное наказание соединялось с «изувечивающими» наказаниями. Для многих преступлений оно могло заключаться в соединении с ссылкой. Ссылка в определенные места заменила собой древнейшую формулу – «изгнание вон из земли». С завоеванием Сибири и южных окраин в XVII веке ссылка достигает полного развития и широкого применения. Ссылка для религиозных и политических преступников обычно заключалась в помещении виновного в монастырь на территории европейской части России с последующим постригом или без такового. Ссылка в Сибирь «на житье на реку Лену» - единственный случай, когда в Уложении указывается конкретное место ссылки, полагалась «московским и городским посадским людям», если они «учнут за кого закладываться и называться чьими крестьянами или людьми»[43]. Кроме того, ссылке подлежали:

-  Все воры и разбойники, мошенники после отбытия ими тюремного заключения;

-  Содержатели питейных заведений за нарушение монополии государства за торговлю спиртным;

-  Чиновники, которые во второй раз, после наказания за первый, пойманы за нарушение отчетности;

-  Соучастники в краже из жилища, если одним из участников совершено убийство;

-  Горожане, если при расследовании скроют или изменят свое имя[44];

В соборном Уложении 1649 года появляются нормы уголовно-исполнительного характера. Само по себе это не указывает на начало формирования пенитенциарной системы, начало проведения государством политики, ставящей своей целью достижение всех или хотя бы некоторых, признаваемых наукой уголовного права, целей наказания. Такие нормы касались лишь вопросов осуществления контроля над осужденными. Как справедливо отмечал Н. Д. Сергиевский «правительство лишь принимало меры лишь против «утечки» заключенных»[45]. Непосредственный контроль возлагался на тюремных сторожей и целовальников, которые через присягу («целование креста») и поруку выбирались сошными людьми. В Москве они получали жалование от тех, кто их выбирал, то есть от «московских черных сотен»[46].

К началу XVII века управление тюремными учреждениями оставалось децентрализованным и находилось в ведомстве различных приказов: Стрелецкого, Земского, Разбойного и других. Впервые вопрос об управлении местами лишения свободы находит отражение в Соборном Уложении: «в городах тюрьмы ведают губные старосты и губным старостам доведется тюрьмы и тюремных сидельцев осматривать почасту, чтобы тюрьмы были крепки, и у тюремных бы сидельцев в тюрьмах ничего не было, чем из тюрьмы вырезаться»[47]. Далее в статье указывается и причина в необходимости такой нормы: «в городах ис тюрем воры уходят губных старост небрежением и недосмотром и за то на губных старостах исцом выти перед губными целовальники вдвое правити». По словам современного исследователя И. В. Упорова эту норму можно считать тем правовым «зерном», из которого в последствии развился современный институт режима отбывания наказания в уголовно- исполнительном праве России[48].

Кроме того, ряд правовых норм того времени, имевших уголовно-исполнительный характер, помимо Уложения, содержался и в других нормативно-правовых актах, развивая его отдельные статьи. В доказательство этому можно привести «Память» губному старосте 1663 года, где указывается, что в его обязанности входит ремонт тюремных зданий и строительство новых тюрем[49].

Тюремное заключение отбывалось или в особо для этого предназначенных зданиях-тюрьмах (постоянных и временных) или при московских приказах. Постоянные тюрьмы находились в Москве, Муроме, Устюге, Шуе, Верхнетурье, а также монастырях. Временные тюрьмы строились по мере надобности в отдаленных местностях и предназначались для лиц, приговоренных к ссылке в тюрьме. Кроме того, в 1697 г. в Верхнетурье была построена особая пересыльная тюрьма. А в Москве в XVII веке существовала бражная тюрьма, она являлась прообразом современных медвытризвителей, в нее заключались лица, задержанные в пьяном виде. В случае повторного задержания виновный наказывался кнутом и мог быть водворен в эту тюрьму на «долгие сроки». В рассматриваемый период существовали земляные, каменные и обыкновенные тюрьмы[50]. Земляные (ямы с опущенными в них срубами) предназначались большей частью для политических и религиозных преступников, которых желали не только изолировать, но и подвергнуть наиболее строгому и суровому режиму. Зачастую в таких тюрьмах отбывали наказание люди, открыто выступившие против государственной власти или ее возможные «конкуренты», но в силу политических причин или стечения обстоятельств не казненные смертной казнью. По условиям содержания узник не покидал своего места заключения до конца срока наказания, пищу ему спускали в яму на веревках.

В качестве каменных тюрем использовались монастырские кельи, погреба и другие удобные помещения. Каменные тюрьмы также в основном принимали государственных преступников и раскольников. Что же касается обыкновенных тюрем, то они представляли собой одну или несколько изб, огороженных частоколом (острогом) и в свою очередь подразделялись на две категории: губные и опальные. В губных сидели за татьбу и разбой, смертное убийство, поджог, ведовство; в опальных – за преступления в сфере экономки «по истцовым искам» и в «боярских делах, люди их и крестьяне»[51].

Заключенные обычно сидели в тюрьмах без оков. Оковы надевались по общему правилу лишь при употреблении арестантов в работы вне тюрьмы или при сборе подаяния. Прокормление тюремных сидельцев доставляло мало заботы государственной власти: заключенные кормились главным образом своими средствами или мирским подаянием. Это объясняется с одной стороны в неспособности государственной экономики содержать преступников, а с другой стороны в нежелании властей расходовать имеющиеся казенные деньги. Несмотря на это в 1662 г. во всех тюремных учреждения вводится «государственное жалование», или «кормовые деньги», но сбор подаяния остался в силе в виду недостаточности казенного содержания. Сохранился он и в XVIII веке. Правительство не только дозволяло, а прямо предписывало послать арестантов за сбором. Обычно для прокормления поочередно выпускались из тюрьмы по два – три человека в день скованными с охранником, а к ночи они по-прежнему сажались в тюрьму. Исключение составляли заключенные в малонаселенных местностях и подлежащие строгой изоляции. Кроме того, на содержание заключенных деньги взыскивались с крестьян тех вотчин на территории, которых находились тюрьмы. Особое место занимали пожертвования от частных лиц. Посещение тюрем и раздача денег, одежды и съестных припасов было делом милости христианской, обязательным для каждого верующего, к какому бы социальному слою, он не принадлежал. О содержании заключенных в XVII веке писал подъячий Посольского приказа, в последствии перебежчик, Котошихин Г. К.: « А которых людей на Москве и городах воров, разбойников и татей, и в иных злых делах приводят и сажают их в тюрьму: и тех людей, у кого есть отцы и матери, или иные сородичи и жена и дети, кормят их сами, своим. А у которых нет сородичей и кормиться нечем, и из тех воров, которые в малых винах сидят, на всякий день из тюрем выпущают по два человека, скованных, со сторожами, собирати по людем, по торгам и по дворам милостыню, деньгами и хлебом; а что они которого дни соберут, мало или много, и то меж себя делят с товарищи все вместе, и тем себя кормят»[52]. Сбор податей заключенными продолжался и много времени спустя, как писал С. В. Познышев: «необычайно, с криком поючи, пытанные, окровавленные в разодранных платьях, что едва тела лоскутами прикрыты»[53].

Господствующим порядком была система общего заключения. Одиночное заключение использовалось в земляных и каменных тюрьмах, но являлось редким исключением. Применяя общее заключение, русское право XVII века не отделяло подследственных арестантов от отбывающих наказание, не разделяло оно тюремных сидельцев высших и низших состояний или сословий. В тоже время эта эпоха выработала такие начала распределения арестантов как отдельное содержание женщин и мужчин, и распределение арестантов по роду их преступлений.

В соответствии с Уложением, тюрьмы в Москве предписывалось строить «государственной казною», а управлять постройкой должен был Разбойный приказ[54]. Судя по другой статье Уложения, где указывается, что «в городах тюрьмы сроить», вне столицы эта обязанность возлагалась на местные власти[55].

Тюрьмы подвергались иногда ревизии со стороны центрального правительства: из московских приказов посылались подъячие («добрые») в города для осмотра тюрем, «из которых воеводы писали, что тюрьмы худы». Подъячие должны были удостовериться, «впрямь ли те тюрьмы худы и мочно ли их починивать», или они «вовсе худы и починить их невозможно». Вместе с тем они должны были сметить расход на починку старых и постройку новых тюрем[56].

Жизнь и быт заключенных в XVII веке

К сожалению, до современников дошло мало сведений о быте и жизни заключенных непосредственно в период отбывания наказания. Несмотря на это, исследования дореволюционных и современных историков, а также нормативная база XVII века позволяет проанализировать то немногое, что имеется по интересующему вопросу, а на основе анализа строить предположения и делать выводы. Людская психология такова, что любой человек пытается устроить свою жизнь по привычному ему порядку, к которому он был привит с детства и которому пытается подчинить все себя окружающее. Тем более становится естественным, что при отсутствии в XVII веке установленного обязательного тюремного режима, люди, попавшие в тюрьмы, устраивались и жили в них по возможности по-своему. Они сами должны были вести свое скудное хозяйство, сами должны были охранять и защищать от других заключенных себя и то немногое, но необходимое, что у них было или могло быть. По выражению Н. Д. Сергиевского, они должны были поддерживать необходимый каждому внутренний мир своего жилища[57]. Этим и объясняется установление в тюрьме другого, негосударственного и нережимного порядка, которому, однако, подчинялись все заключенные и который своеобразно регулировал их отношения между собой. Преступники, еще вчера не знавшие друг друга, а сегодня сплоченные общей судьбой на долгие годы, необходимостью совместного существования неизбежно создавали свой уклад жизни и устанавливали свои законы. «Община – писал Н. Д. Сергиевский – делила подаяние между тюремной братией, община взимала с новопребывающих своих членов особую подать – « влазную деньгу», община, как одно лицо защищалось от притеснения администрации, приносила жалобы на худое состояние тюрем. С большой достоверностью можно сказать, что она блюла строгий порядок и между своими членами»[58]. Такой «общинный» порядок предполагал наличие «вожака», в роли которого выступал тюремный староста.

Взаимосвязь исторических процессов: установление абсолютной монархии, укрепление государственного строя и образование каторги

В течении всего XVIII века тюрьмы продолжали оставаться в том же ужасном и беспорядочном положении. По-прежнему в тюрьмах царила ужасающая теснота, холод, голод, всевозможные болезни и высокая смертность. При Петре I впервые появляется стремление государственных властей извлечь выгоды из подневольного арестантского труда. При этом речь идет не только о тех, кто получает наказание, связанное с лишением свободы, но и об осуждаемых к смертной казни – этим лицам смертная казнь зачастую заменялась каторжными работами.

Каторга возникла в России в 1699 году, когда ПетрI приговорил к этому наказанию 269 стрельцов за участие в восстании. Это было одним из самых распространенных и массовых наказаний. Еще в 1690 году ПетрI запретил казнить смертью за воровство и другие тяжкие преступления и повелел таких преступников, наказав, ссылать, казнить же только тех из них, «кто из ссылки убегут и в разбое опять пойманы будут». В 1703 году последовал Указ «О чинении смертной казни тем, которые явятся по розыскным делам в измене и бунте, и в умышленном убийстве или кто кого смертным питьем или отравою уморит, а кроме тех вин во всяких воровствах по прежнему указу о ссылке ссылать в Азов на каторгу»[59]. В 1705 году было подтверждение этого Указа о ворах, разбойниках и подобных им преступников: « Чтобы всех достойных смертной казни смертию не казнить, кроме умышленных убийц и бунтовщиков, а о ссылке их на каторгу по важности вин на 25, на 20 и на 15 и 10 лет, а меньше трех лет не ссылать»[60]. Этим же указом были установлены каторжные работы для неплательщиков налогов и податей. Этому государство уделяло особое внимание, так как развитие в стране промышленности и содержание регулярной армии требовали систематического пополнения казны.

Каторга, как вид тяжелого наказания включала в себя сразу несколько карательных элиментов:

-  лишение свободы на срок или пожизненно;

-  обязательное привлечение осужденных к труду на тяжелых государственных работах;

-  членовредительские наказания (вырывание ноздрей, отрезание ушей, носов и др.);

-  болезненное наказание (битье кнутом или батогами);

Из всех карательных элементов самым болезненным был третий, самым тяжелым второй – обязательное систематическое употребление осужденных на тяжелых казенных работах. Следует отметить, что хотя в начале XVIII века каторга сложилась в отдельный и самостоятельный вид наказания, однако точного соотношения между этим наказанием и ссылкой многие годы определено не было. Первоначально каторга буквально означала ссылку на галеры или каторги – гребные суда Азовского и Балтийского военно-морского флотов. Вдоль бортов таких судов приделывались особые сооружения - банки по 25 на каждой стороне, к которым приковывали по пять или шесть невольников, управляющих одним веслом[61]. Нередко приговоренных к ссылке в местах поселения использовали не на сельскохозяйственных работах, как это имело место в большинстве случаев в предшествующую эпоху, а принуждали работать на заводах и фабриках, на строительстве крепостей и на промыслах. Разграничение каторги и ссылки стало проявляться лишь в последующие периоды.

Все эти обстоятельства показывают на пересмотр государственной властью политики принуждения к отбыванию наказания, о приоритете экономического фактора в этом процессе. Именно экономические соображения стали решающим фактором при определении места отбывания тюремного заключения и ссылки. Еще одна особенность развития этого процесса заключалась в том, что данные вопросы регулировались не в систематизированном источнике, как, например, в Уложении 1649 года, а в указном праве, причем подавляющая часть такого рода указов была издана в Петровскую эпоху. Например, в Указе 1699 года, было записано следующее: «Великий государь указал, которые виновны посадские люди, земской староста со товарищи, выборных своих таможенных и кабадских бурмистров от сборов отставили за то, что их старастину прошению ничего не дали и выбрали на места оных, взяли за то с них 120 рублев и тем людям, которые взяли деньги, и которые им те деньги дали и накупились к сборам, сказать смерть и положить на плаху и от плахи подняв бить, вместо смерти кнутом беспащады и сослать в ссылку в Азов на вечное житье с женами и с детьми и быть им на каторгах в работе»[62]. Из указа четко просматривается цель ссылки виновных – теперь она заключается не просто в удалении виновных на окраинные и приграничные территории, но и в физическом принудительном труде. В другом документе, Указе от 1703 года, Петр I, пишет: «Ныне же зело нужда есть, дабы несколько тысяч воров (а именно есть ли возможно две тысячи человек) приготовить к будущему лету, которых по всем приказам, ратушам и городам собрать по первому пути и которые посланы в Сибирь, а ныне еще в Вологде. Piter»[63]. Еще раньше, в 1700 году, Петр I предписывает «зависти в Тобольску кирпичные великие заводы и в тех ссыльными и иными людьми делать кирпич, чтоб повсюду наделать самое многое число»[64]. Здесь уже четко формируется позиция государства по отношению к осужденным – они должны работать и работать на государство.

Такая позиция во многом основывается на субъективном факторе. Дело в том, что, как известно, Петр I, обладал необычайной энергией, строил множество планов по укреплению и расширению государства, которые требовали строительства многих заводов, фабрик, крепостей и других объектов. Для их сооружения и эксплуатации необходимо было большое количество рабочих рук. Осужденные привлекали внимание императора по нескольким причинам. Это был, во-первых, дешевый трудовой ресурс, во-вторых, осужденные преступники после приговора, на время срока, становились по существу собственностью государства. Ими можно было распоряжаться по своему усмотрению, в том числе, посылать на необходимые работы, где привлечение иных людских ресурсов было не выгодным, невозможным или трудно выполнимым. Подтверждая это С.Н. Викторский писал: «Наказания, практиковавшиеся при Петре I, стояли в самой тесной связи также со всей его личностью и деятельностью, с задачами, которые ставил себе этот государь, не покладая рук и по мере своего понимания работая над тем, чтобы возвеличить Россию»[65].

Помимо изменения приоритета целей наказаний, преобладание в них интересов экономической пользы, государственная власть также преследовала исправительно-предупредительные цели, хотя это и касалось, в основном армии. Такие цели преследовал воинский Артикул 1715 года. Кроме того, даже относительно преступлений, совершенных военнослужащими, просматривается, хотя и незначительная, тенденция к замене смертной казни каторгой. Так, в отмену статьи 95 артикула Воинского Устава, назначающей смертную казнь дезертирам и беглецам[66], указом 1717 года ПетрI повелевает: «если рекрут прежде года своей службы побежит, то его за сей побег бить шпицрутенами через полк по разу на три дня, а когда в другой раз убежит или более года, кто в службе, тех вместо смерти бить кнутом, и, вырезав ноздри перед полками, сослать на вечную каторгу на галеры»[67]. В целом по воинскому Артикулу каторжные работы предусматривались как мера наказания за некоторые воинские и уголовные преступления, однако его удельный вес по сравнению с телесными наказаниями и смертной казнью оставался незначительным.

Такая позиция государства по отношению к военным объясняется, во-первых, особой организацией армии, структуры, исповедующей принципы дисциплины и подчинения, а во-вторых, историческим периодом, когда становление Российской империи сопровождалось постоянным ее участием в войнах и военных конфликтах.

В Петровскую эпоху находят свое развитие нормы уголовно-исполнительного характера, в частности, в некоторых документах регулируются некоторые вопросы порядка отбывания ссылки на каторге. Например, в Указе 1720 года речь идет о свиданиях осужденных с родственниками и о «свободе» жен осужденных на вечную ссылку: «К каторжным невольникам, которые посланы на урочные годы, женам и детям ходить не возбрано, а которые сосланы на вечную каторжную работу, тех женам, которые похотят идти замуж, или постричься, и в своих приданных деревнях жить, и в том дать им свободу, понеже мужья отлучены вечно, понеже якобы умре»[68]. Наличие такого порядка объективно доказывает о формировании зачатков режима отбывания наказания, о понимании властей в необходимости такого режима.

С новым административно-территориальным делением страны на губернии, управление тюрьмами на местах перешло к губернаторам, а целовальников и сторожей заменили смотрители из полицейских чинов, в распоряжении которых находилась команда надзирателей[69]. Единого типа мест заключения не было и для его обозначения применялись различные термины: тюрьма, темница, съезжий двор, колодничья изба, острог, тюремный замок. Общественное мнение по-прежнему мало интересовалось состоянием тюрем для уголовных преступников По внешнему виду и по внутреннему устройству они были очень различны в зависимости от местности их расположения.

В целом в эпоху Петра I относительно государственного принуждения достаточно четко и справедливо охарактеризовал И.Я. Фойницкий, отметив, что «в первой половине XVIII века каторга была у нас не только и даже не столько уголовным наказанием, сколько местом нужного правительства принудительного труда»[70].

Государственное принуждение в эпоху дворцовых переворотов

Последовавшая за смертью Петра Великого эпоха дворцовых переворотов не внесла существенного нормативно-правового изменения в структуру и организацию тюремных учреждений. Темп реформ, проводившихся на протяжении всей жизни первого русского императора, был заметно снижен. За 37 лет, отделявших смерть Петра I и восшествие на престол Екатерины II, трон занимали шесть монархов, получивших престол в результате дворцовых интриг или государственных переворотов, двое из них были убиты[71]. Те, кто имел власть, пытались удержать ее в своих руках, те, кто мог на нее претендовать, пытались завладеть ею. И те, и другие пытались обезопасить себя и удалить из двора возможных конкурентов. Так, при Екатерине I , в 1726 году в Сибирь были сосланы царские сановники Девнер, Толстой с сыном, Бутурин, Скорняков-Писарев, пытавшиеся ослабить влияние А. Меньшикова и создававшие ему конкуренцию при дворе, в 1727 году в ссылке в Березове оказался он сам. В 1740 году был сослан фаворит императрицы Анны Иоановны – Бирон. В ссылки в Сибири были и такие государственные деятели, как Остерман, Миних и князь Головкин[72]. При таком положении в стране, закономерным процессом явилось свертывание различных строительных работ и соответственно, снижение спроса на рабочие руки уже во второй четверти XVIII века. Сибирь вновь рассматривается, как наиболее надежное место для водворения «вредных» и непокорных элементов. Указ от 15 июля 1729 года закрепил колонизационные цели ссылки. Расчет государственной власти в этом вопросе вполне понятен: по прошествии полутора веков с момента присоединения Сибири, этот огромный по площади край продолжал оставаться необжитым. Так, в 40 – 50-е годы XVIII века на всей территории империи проживало не более 19 миллионов человек обоего пола, причем на территории Сибири и Севера население насчитывало не более 1 миллиона человек[73].

Приход к власти младшей дочери Петра, Елизаветы обозначил тенденцию гуманизации общества в целом, что не могло не отразиться на системе исполнения наказаний. «Если царствование Петра Великого можно назвать эпохою движения России вперед вообще, то царствование его дочери Елизаветы является временем призыва с престола к гуманности» - писал С. Н. Викторский[74]. В основном это выразилось в отмене смертной казни в России, как следствие – в увеличении потока осужденных к лишению свободы[75].

Развитие каторги и ссылки в период правления Екатерины II

Заметные изменения системы государственного принуждения произошли во время правления Екатерины II, которая, желая прослыть просвещенным человеком, успела немало сделать для пенитенциарной системы. Важным моментом в этом вопросе стал Указ от 17 января 1765 года «О приеме адмиралтейской коллегии присылаемых от помещиков для смирения крепостных людей и об употреблении их в тяжелую работу», по которому «буде кто из помещиков люде своих по продерзостному состоянию заслуживающих справедливое наказание, отдавать пожелает для лучшего воздержания в каторжную работу, таковых Адмиралтейской Коллегии принимать и употреблять в тяжкую работу на толикое время, на сколько помещики их похотят»[76]. До этого указа приговоры на каторжные работы выносились государственными судами на основе определенных процессуальных норм за установленную и доказанную вину, теперь право ссылки на каторгу крестьян получили заинтересованные лица – помещики без какого бы то ни было соблюдения норм права. Инициатором законодательства по этому вопросу стала адмиралтейская коллегия, в ведении которой были работы по созданию флота, а затем вопросы по трудоиспользованию осужденных в своей сфере деятельности. Основывая свои предложения, коллегия указывала, что казенные расходы на одежду и провиант для каторжных, занятых на тяжелых работах не будут составлять более двух рублей в месяц и что «за такую плату вольных работников никак достать не можно, ибо и на обыкновенные адмиралтейские работы не менее трех рублей в месяц нанимаются»[77]. Данный указ значительно расширил масштабы сибирской каторги и стал стимулом для ее широкого развития вплоть до отмены крепостного права. Хотя крестьянская война, под предводительством Емельяна Пугачева, и побудило правительство Екатерины II отказаться от ссылки и вернуться к системе петровских государственных работ, следствием чего стал Указ 1773 года, по которому всех колодников предписывалось посылать вместо Сибири в различные местности Европейской России «в крепостные и иные работы», эта попытка потерпела неудачу и через полтора года его действие было приостановлено[78].

При Екатерине II на практике несколько упорядочилось управление тюрьмами, которые были подчинены ведению Сената. Появились специальные тюрьмы для политических преступников. Их роль выполняли соответственно переоборудованные Петропавловская и Шлиссельбургская крепости, кроме того, строились Динамюндская, Ревельская и Кексгольская крепости – тюрьмы. В 1775 году были учреждены, намеченные еще Петром I, смирительные дома для ограждения общества от людей «продерзостных», добронравие повреждающих. В эти дома сидельцы поступали или по суду, или по распоряжению наместника, или по просьбе родителей или помещиков. В 1781 году были учреждены рабочие дома для преступников, совершивших преступление против собственности[79]. Эти учреждения изначально были созданы в целях обеспечения работой неимущих лиц, лиц, не имеющих постоянного места жительства, занимающихся бродяжничеством и попрошайничеством. Со временем эти дома превратились в обычные места заключения лиц, совершивших преступление[80]. По признанию Екатерины II, "в губернском городе Тобольске таковой рабочий дом, паче других мест, необходимо нужен, не только для осуждаемых к зарабатыванию исков, но и для посылаемых изо всех Российских провинций на вечную работу в Сибирь"[81].

Кроме того, Екатерина II намеривалась произвести серьезную тюремную реформу и даже собственноручно написала проект тюремного устава. Нужно отметить, что в проекте об устройстве тюрем прослеживались прогрессивные идеи того времени. Значительное внимание было уделено классификации преступников и их раздельному содержанию в местах лишения свободы. Довольно четко описывались вопросы режима и быта заключенных. Проектом предписывалось отделение уголовных преступников от лишенных свободы за неплатеж долгов, мужчин от женщин, подростков от взрослых. Предусматривались отдельные тюрьмы для приговоренных к смерти, для приговоренных к вечному заключению и для приговоренных к каторге. Несмотря на замыслы, сколько-нибудь серьезных изменений не произошло, а проект, к сожалению так и остался проектом.

1.2 Становление и развитие пенитенциарной системы в XIX – начале XX веков

Начало XIX в. ознаменовалось дальнейшей колонизацией Сибири, что было вызвано следующими факторами: недостаток свободных земель в Европейской России стимулировал поиск новых, пригодных для сельского хозяйства, территорий; развивающиеся в недрах феодального строя буржуазные отношения объективно требовали более глубокого освоения сырьевых рынков, исследования природных ресурсов отдалённых окраин страны; имперские настроения России, наиболее ярко проявившиеся в активной внешней политике Александра I, подталкивали её к усилению влияния в Сибири и к более активному использованию природных богатств региона. Основополагающим средством решения данных задач было заселение необжитых территорий. Общеуголовная ссылка решала эту задачу. Расширение института ссылки также дало возможность очистить Европейскую Россию от преступников: Сибирь, будучи изолированным от центра регионом, была надежным местом их изоляции. Все эти обстоятельства стали причиной и способствовали формированию пенитенциарной системы в общероссийском масштабе.

Формирование пенитенциарной системы происходило в четыре этапа.

1) 1801 - 1819 гг. - с начала правления Александра I до реформ М. М. Сперанского. Основная черта данного периода - формирование системы тюремных острогов.

2) 1819 - 1845 гг. - от начала реформ М. М. Сперанского до принятия Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Преобладающая черта этого этапа - формирование системы этапных тюрем.

3) 1845 - 1866 гг. - период между двумя Уголовным Уложением и реформами 1860-х гг. Основным преобразованием можно считать реорганизацию острогов в тюремные замки.

4) 1866 - 1879 гг. - от нового Уголовного Уложения, принятого в соответствии с судебной реформой 1864 г., до начала тюремной реформы 1879 г. На данном этапе наблюдалось расширение типологии мест заключения, проводилась подготовка тюремной реформы и апробация ее некоторых мероприятий. Основная черта периода - частичное приобретение пенитенциарной системой исправительно-воспитательной направленности, что было усилено и получило развитие в последующие периоды.

Особенности первого этапа были обусловлены сочетанием общероссийских тенденций тюремного строительства и развитием нормативно-правовой базы. Придя к власти, Александр I решил реализовать программу Екатерины II, разработанную в соответствии с начавшейся в странах Европы тюремной реформой. Дальнейшее развитие идей гуманизации общества побудили Александра I отказаться от применения пыток в качестве добывания доказательств о виновности обвиняемого и в 1801 году он подписал соответствующий Указ[82]. В 1804 году было разработано и принято Положение о должности смотрителя тюремного замка в Москве и о должности караульного офицера в тюремном замке[83]. В данной инструкции много внимания уделялось условиям и порядку содержания арестантов, что объективно свидетельствовало о внимании государства к «режимному» аспекту тюремного дела[84].

Помимо нормативного регулирования вопроса, с 1801 года, с целью реализации указанной программы, по всей стране началось активное строительство тюремных острогов в стране. Их необходимость в Сибири усиливалась процессом колонизации региона: еще в 1800 году правительство приняло решение о водворении в Сибирь 10 тысяч переселенцев из отставных солдат, крепостных крестьян, отданных помещиками в зачет рекрутов, и уголовных преступников. Из всех групп переселенцев эта была наиболее массовой и включала значительное число осужденных, что создавало необходимость расширять места заключения в Сибири. Строительство острогов было долгим и мучительным для администраций губерний процессом: в связи с бюрократической волокитой, постепенным обесцениванием выделенных денег и воровством чиновников средств на них постоянно не хватало. Острог состоял обыкновенно из двойного ряда бревен, вкопанных одним концом в землю и заостренным с другого конца[85]. Внутри острога, как правило, в центре были расположены тюремные строения – избы, состоявшие из комнат для арестантов и конвоя[86].

22 июля 1822 года был утвержден и введен в действие "Устав ссыльных", разработанный М. М. Сперанским, явившийся первой попыткой правового регулирования каторжного труда, определения видов преступлений, за которые осужденных надлежало направлять на каторжные работы по приговору суда. После истечения срока каторжан оставляли на поселении в Сибири либо ссылали в другие отдаленные места[87]. Устав о ссыльных регулировал исполнение наказания за наиболее тяжкие преступления, и это обстоятельство накладывало такой отпечаток на характер данного правового акта, при котором соответствующие условия отбывания наказания нельзя было переносить на условия заключения за совершение иных, менее тяжких преступлений[88]. Основным мероприятием данного периода было строительство этапных тюрем. Их настоятельная необходимость существовала задолго до 1819 г., однако администрация на местах не имела возможности самостоятельно решить этот вопрос. Между тем, в Сибирь постоянно поступали партии от 50 до 120 человек, размещать которые во время пути было негде. Раньше, до массового поступления ссыльных, небольшие и редкие партии останавливались на ночлег в домах крестьян. В некоторых селениях существовали колодничьи казармы, строительство которых входило во временную повинность населения. Колодничья изба повторяла принцип строительства острога, однако не имела ограждения – тына[89]. Необходимость этапных тюрем была вызвана также опасением побегов. Кроме этого, в пути, а также при ночлеге в необорудованных помещениях колодники не только совершали побеги, но нередко становились жертвами других преступников. В 1821 г. с привлечением государственных средств началось строительство 80 тюремных помещений - 40 этапов и 40 полуэтапов. Полуэтап предназначался исключительно для ночевки пересыльных арестантов, этап - для 36-часового пребывания – отдыха. Кроме того, в 1823 году в системе мест лишения свободы появляются военно-арестантские роты, служившие местом заключения для военнослужащих, предназначенные в последствии для гражданского населения. Их роль значительно возросла с принятием нового уголовного закона 1845 года[90].

Важным этапом в систематизации различных нормативно-правовых актах, регулирующих условия труда, быта, режима, приема и размещения заключенных, стал, утвержденный в 1832 г. «Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражей ссыльных»[91]. Согласно Своду основной целью наказания провозглашалось нравственное исправление провинившегося. Свод регулировал вопросы детальной регламентации порядка и условий отбывания наказания, определения форм и методов пенитенциарно-карательного воздействия, а так же вопросы организации тюремного быта. Особенностью Свода было то, что количество статей о ссыльных в четыре раза превышало количество статей о содержащихся под стражей[92]. Такое соотношение показывало на интерес государства к общеуголовной ссылке, возможность решения через ее осуществление внутренних проблем государства.

Начало третьего этапа было связано с принятием Уложения о наказаниях уголовных и исполнительных 1845 года[93], которое стало первым уголовным законом России, так как до него правосудие осуществлялось на основе разрозненных правовых норм, часть из которых действовала еще с Соборного Уложения 1649 года и Артикулов Петра I. Уложение устанавливало два главных разряда наказаний: уголовные и исправительные. К наказаниям уголовным помимо смертной казни были отнесены: каторга и ссылка на поселение в Сибирь или на Кавказ. Каторга, как самый тяжелый, кроме смертной казни, вид наказания стала дифференцироваться на два вида: срочную и бессрочную. Однако последняя не являлась пожизненной. Формально все зависело от поведения осужденного, фактически - от произвола начальства. При этом, долгие годы это наказание сопровождалось кроме того клеймением[94].

К исправительным наказаниям были отнесены: ссылка с временным заключением или без такового, временное заключение в крепости, смирительном доме, в тюрьме, кратковременный арест[95]. И уголовные и исправительные наказания включали различные квалифицирующие виды наказаний, в зависимости от степени вины и сословной принадлежности.

Влияние принятого Уложения на развитие тюремной системы было двойственным: с одной стороны, произошло упразднение ряда мест временного заключения: они были включены в состав вновь созданных тюремных замков, с другой стороны оно закрепило большое разнообразие мест и видов лишения свободы – крепость, смирительный дом, арестантские роты гражданского ведомства, рабочий дом, кратковременный арест, отбываемый в различных местах. Хотя в 1854 году были приняты дополнительные нормативные акты о статусе этих мест заключения – «Дополнительные постановления о распределении осужденных в каторжные работы», «Положение об исправительных арестантских ротах гражданского ведомства», «Дополнительные постановления к Уставу о содержащихся под стражей» - различие между ними было несущественным и сводилось, в основном к названию и порядку заведования.

Однако важнейшей предпосылкой организации тюремных замков оставалась теснота острогов, поэтому их проектирование и строительство в регионах началось до принятия Уложения 1845 г., одновременно с его подготовкой. Так, за период с 1857 по 1859 гг. насчитывалось 2209 помещений для общего содержания и 1365 одиночных камер, рассчитанных на содержание 38 908 заключенных при наличии 64 358 человек[96], перепись, проведенная в 1872 г., вновь выявило недостаток помещений. Наиболее переполненные были карательные тюрьмы, в которых население превышало число помещений на 37%[97].

Четвертый этап в развитии пенитенциарной системы связан с судебными преобразованиями. В 1864 г. был принят относительно гуманный и демократичный «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями», в котором устанавливалась ответственность за уголовные преступления в виде ареста или заключения под стражу[98]. Общероссийская судебная реформа оказала значительное влияние на пенитенциарную систему, что проявилось в следующих направлениях.

Во-первых, принципы судебной реформы, основанные на идее гуманизации правоохранительной системы, совпали с начавшейся гуманизацией тюремного заключения, усилив этот процесс. На данном этапе уже шла подготовка тюремной реформы 1879 г. и апробация первых мероприятий исправительно-воспитательной направленности; организация церквей, школ, библиотек и арестантских чтений, что получило развитие в последующие периоды.

Во-вторых, одним из нововведений можно считать создание сети каталажных камер, предназначенных для временного содержания арестованных, что было вызвано изменениями в судебно-следственной деятельности. В отличие от Европейской России, в Сибири подобие каталажных камер существовало и раньше, до отмены крепостного права и проведения судебной реформы. Они создавались при волостных правлениях для нужд крестьянских общин по охране правопорядка. Их наличие и использование было одним из проявлений общинного самоуправления, которое при отсутствии в Сибири крепостного права сформировалось более сильным и действенным механизмом, чем в Европейской России. Необходимость каталажных камер в Сибири также была вызвана расселением в крестьянских общинах с целью перевоспитания ссыльных преступников. Кроме этого, камеры создавались и при городских полицейских управлениях, что стало предпосылкой реформирования судебно-следственной системы региона.

В-третьих, изменение уголовного законодательства в рамках судебной реформы вызвало расширение типологии постоянных мест заключения. Кроме того, отмена крепостного права повлекла ликвидацию ссылки в Сибирь крестьян по воле помещиков, а также ограничение административной ссылки по приговорам сельских и мещанских обществ[99].

В целом во второй половине 1860-х и в 1870-е годы тюремная система империи уже окончательно сложилась. Происходило окончательное оформление системы тех мест заключения, которые были введены на предыдущих этапах: достраивались тюремные замки, возводились арестантские роты. Кроме того, стали создаваться крупные тюрьмы, находившиеся в центральном подчинении[100].

Тюремная реформа (1879-1917 гг.)

В 1879 году, государство официально взяло курс на проведение тюремной реформы. Ее причины были вызваны изменениями в социально-экономическом в политическом развитии России. С развитием капитализма, формированием всероссийского рынка, и, следовательно, путей сообщения, к последней трети XIX в. Сибирь перестала быть оторванным от Европейской России регионом. В связи с этим она не могла - больше служить местом изоляции преступников, от которых очищались центральные районы страны.

Уже в первой половине XIX в. побеги с места ссылки были распространенным явлением: количество беглых превышало 10% от общего числа осужденных, поступивших на поселение и житье в Сибирь. Так, а 1838 г. из Европейской России было возвращено 1036 беглых, в 1839 г. - 743, в 1840г.-833, в 1841 г.- 1108, в 1842г.-849, в ШЗ г. - 579, в 1844 г. - 586, в 1845 г. - 534, б 1846 г. - 344 человека[101]. Ко второй половине XIX в. ссылка отчетливо показала свою несостоятельность и в нравственном отношении.

По мнению властей, такая тюрьма не могла остановить рост преступности, начавшийся после отмены крепостного права. Таким образом, рост числа преступлений после отмены крепостного права стал и причиной, и следствием начатых тюремных преобразований. Министр юстиции России Н. Муравьев писал, что «русская тюрьма не является и не может быть тем, чем ей быть следует, то есть институтом внутренней политики для борьбы с преступностью. Она, напротив, поддерживает и вновь зарождает преступления, ибо арестант выходит из тюрьмы испорченный и беспомощный, деваться ему некуда, строгая и трезвая дисциплинированная жизнь ему не знакома, работать он не привык, не умеет или не хочет. За отсутствием в остроге честной и законной работы, в нем неустанно кипит работа преступная, точная, неуловимая»[102].

Необходимость тюремной реформы была вызвана также рядом сопутствующих обстоятельств, таких как потребность общества в гуманизации жизни и постоянное участие России в международных тюремных конгрессах. Стремление поддерживать международный престиж стимулировало тюремные преобразования в России, однако часть слепо заимствованного опыта не учитывала специфику страны и уровень ее развития. Так, рекомендацию разделять заключенных на ночь, на практике было невозможно реализовать в условии переполнения тюрем.

Рассмотренные обстоятельства подталкивали Россию к тюремной реформе, вызывали поиск новых способов организации тюремной системы. Это выразилось в деятельности многочисленных правительственных комиссий. До 1879 г., когда официально началась тюремная реформа, по ее подготовке работало восемь крупных комитетов. В их числе в 1863 г. была образована особая комиссия Министерства Внутренних Дел, собиравшая материалы о состоянии мест заключения. К 1869 г. относится деятельность межотраслевой комиссии под председательством товарища Министра юстиции Палена, в результате которой появился проект исправительных тюрем МВД. В 1871 -1872 гг. при Министерстве юстиции функционировала особая комиссия по пересмотру Уложения о наказаниях под председательством обер-прокурора Правительствующего Сената Фриша, которая внесла предложения по реорганизации каторги, ссылки, а также исправительных, и смирительных домов. В 1872 - 1873 гг. под председательством практика тюремного дела графа В.А. Соллогуба работала комиссия по составлению общего систематического проекта тюремной реформы[103]. Кроме того, в 1872 году, в Лондоне состоялся I Международный тюремный конгресс, на котором рассматривались вопросы совершенствования пенитенциарных систем. Неслучайно среди лиц, принимавших участие в организации этого конгресса, был граф В. А. Соллогуб[104]. В обязанности комиссии входил анализ как современного для того времени состояния мест заключения, так и опыта предыдущих тюремных преобразований. В 1877 году при государственном совете учреждена комиссия по тюремному преобразованию для разработки правовых основ реформирования тюремной системы в условиях централизации руководства ее деятельностью[105].

Изученный опыт лег в основу тюремной реформы, юридическим основанием которой стал Закон от 11 декабря 1879 года «Об основных положениях, имеющих служить руководством при преобразовании тюремной части и при пересмотре Уложения о наказаниях». Закон не содержал каких-либо конкретных указаний о сроках тюремной реформы и подчеркивал необходимость «постепенного устройства новых карательных учреждений и исправления существующих мест заключения», то есть позволял осуществлять намеченные мероприятия по модернизации системы мест заключения неопределенно долгое время. Это положение объяснялось недостатком средств и заранее обрекало тюремную реформу на длительный, затяжной процесс. Тем не менее, некоторые положения закона имели позитивное значение, что позволяло добиться значительной реорганизации мест заключения. Так, предполагалось изменить типологию тюрем и систему управления ими, а так же усилить исправительно-воспитательную направленность в деятельности пенитенциарной системы в целом.

Изменение типологии мест заключения

В рамках общегосударственной тюремной реформы проводилась реорганизация мест заключения. Реформирование имело два направления. Первое — сохранение и расширение системы пересыльных пунктов, что было обусловлено постоянно увеличивавшимся потоком пересыльных, проходивших через Сибирь в 1880-1890 гг., хотя официально правительство взяло курс на сокращение ссылки. Вторым направлением реформирования было основание в Сибири регионе новых мест заключения, ранее не свойственных региону. Это было необходимо для размещения срочных арестантов и дифференциации тюрем, что позволило бы индивидуализировать наказания и создать благоприятные условия для исправления преступников. Закон от 11-го декабря 1879 г. "Об основных положениях, имеющих быть руководством при преобразовании тюремной части и при пересмотре Уложения о наказаниях" свел все места заключения империи к четырем основным видам: каторжным тюрьмам, исправительным домам, тюрьмам (губернским, уездным) а арестным домам[106].

Каторжные тюрьмы должны были заменить прежнюю систему каторги с разделением работ на рудничные, крепостные и заводские. Общая реформа каторги предполагала два направления: создание новых, более отдаленных, зон для высылки преступников (например, о. Сахалин) и расширение числа постоянных каторжных тюрем, в которых преступники отбывали бы весь срок наказания. Некоторое время тюрьмы не имели не только статуса каторжных, но вообще не считались отдельными местами заключения, в результате чего не пользовались предусмотренными для каторжных тюрем правами: дополнительным финансированием, увеличением штата охраны и другими.

Официальное учреждение названных тюрем произошло лишь в конце 1870-х гг., однако это мало повлияло на процесс реконструкции отведенных зданий под содержание заключенных. В течение всего периода функционирования тюрьмы пережили несколько реорганизаций, в результате чего более четко оформились их предназначение и дифференциация.

Тюремные замки должны были разделяться на три изолированные друг от друга отделения с различным режимом содержания: срочное, следственное и пересыльное. Эта реорганизация проводилась только в центре (в частности, в Санкт-Петербурге) и не коснулась отдаленных губерний даже при постройке совершенно новых тюрем.

Следующим направлением в реформировании было создание исправительных арестантских отделений, которые должны были заменить исправительные роты, работные и смирительные дома и иные пенитенциарные учреждения. В них отбывали срок заключения мужчины в возрасте от 16 до 60 лет, годные к тяжелым физическим работам.

Четвертым направлением в реорганизации мест заключения было строительство арестных домов, предназначенных для временного содержания нарушителей общественного порядка.

В процессе тюремной реформы оформился еще один вид исправительно-трудового учреждения - колония для несовершеннолетних преступников. Эта заведения давали воспитанникам начальное образование и навыки земледелия, скотоводства и ремесла с целью образовать из них сведущих сельских работников и ремесленников и тем обеспечить им средства к существованию.

Несовершеннолетние преступники были полностью изолированы от взрослых арестантов. Хотя при колонии не было своей церкви, воспитанники посещали не тюремный храм, а одну из городских церквей. Заболевших детей помещали и университетскую клинику и в местную больницу, а не в тюремный госпиталь. Кроме этого, при препровождении в колонию, при вызове в суд или в иных подобных обстоятельствах они следовали отдельно от арестантских партий, под надзором отдельно командированных чинов полиции. Считалось, что внутренняя жизнь колонии не должна отличаться от быта небогатых крестьян и ремесленников, поэтому все хозяйственные работы выполняли сами воспитанники. Воспитатели, как родители, жили вместе с воспитанниками. Дети младшего возраста находились изолированно от старших, а наиболее "трудные" подростки помещались в отдельную семью, которой руководил самый опытный воспитатель и которая находилась под постоянным наблюдением врача. В случае систематического нарушения дисциплины подростки переводились на более жесткий режим содержания, включая наказания, предусмотренные для взрослых осужденных.

Реформирование системы управления

Система управления местами заключения состояла из двух механизмов: ведомственного, действовавшего по вертикали, и территориального, распространявшего свое действие по горизонтали. Так как в дореформенный период дознание, следствие и пересылка арестантов входили в компетенцию полицейских органов, а тюрьмы рассматривались как место временного содержания заключенных, то накануне тюремной реформы ведомственную систему управления возглавлял Департамент полиции исполнительной Министерства Внутренних Дел. Управление местами заключения в губернских городах осуществлял полицмейстер, а уездными тюремными замками - местные полицейские исправники, имевшие полномочия непосредственных начальников мест заключения. По признанию центральных властей, «между местными органами управления и центром не было постоянной и неразрывной связи, которая давала бы центральному органу возможность следить за правильностью действий подчиненных ему учреждений»[107].

Значительное участие в управлении местами заключения принимало Общество попечительное о тюрьмах - общественная организация, получившая в результате огосударствления широкие полномочия в административной и контрольной сферах. Таким образом, вертикальная система управления была разделена между полицией и Обществом попечительным о тюрьмах.

Территориальная система управления представляла сложный 3-уровневый механизм. Первый уровень возглавлялся генерал-губернатором региона. Второй включал, во-первых, губернское правление, различные комитеты которого ведали отдельными вопросами функционирования тюрем (например, строительный комитет рассматривал вопросы строительства новых или реконструкции старых мест заключения); во-вторых, три специфических органа управления: Тобольский приказ о ссыльных (1822-1868 гг.) и губернские экспедиции о ссыльных (1823-1895 гг.), действовавшие в структуре Приказа[108].

Таким образом, дореформенная система управления местами заключения не представляла единого, гармоничного механизма.

Эти проблемы возможно было решить передачей тюрем в ведение Министерства юстиции: во-первых, вводилось единоначалие; во-вторых, появлялась возможность для формирования штата профессиональных надзирателей, которые могли не просто осуществлять охрану, но и воздействовать на осужденных с целью исправления; в-третьих, внутренние войска освобождались от влияния преступников. Таким образом, предполагалась реорганизация системы управления пенитенциарными учреждениями на всех рассмотренных уровнях. Вследствие этого реформирование проводилось в трех основных направлениях.

Первое направление предполагало создание нового центрального ведомственного органа. В соответствии с этим 27-го февраля 1879 г, при Министерстве Внутренних Дел было учреждено Главное тюремное управление, перешедшее 13-го декабря 1895 г. в ведение Министерства Юстиции[109].

Второе направление реформирования заключалось в изменении системы управления на губернском уровне. С этой целью предполагалось введение государственной тюремной инспекции, а также ограничение полномочий Общества попечительного о тюрьмах и полиции.

Третьим направлением в реформировании системы управления была реорганизация должностей смотрителей в начальников и создание штата профессиональных надзирателей. Преимущества должности начальника перед смотрителем состояли в следующем: во-первых, начальнику передавалась вся полнота власти в учреждении; во-вторых, он назначался Главным тюремным управлением, а не губернатором, что позволяло подобрать профессионала; в-третьих, для начальника предполагалось повышенное содержание (оклад, пенсия, обеспечение казенной квартирой), что позволяло закрепить кадры.

Непоследовательные и половинчатые меры по реорганизации системы управления препятствовали превращению тюрем в образцовые учреждения для исправления преступников. В целом передача тюрем в ведение Министерства юстиции не только не дала желаемых результатов, но частично осложнила их деятельность. По словам С. К. Гогеля, с этого момента тюремное дело стало родным для русских судебных деятелей[110], хотя на практике жизнь заключенных только осложнилась. При управлении тюрем Министерством Внутренних Дел к охране привлекались военнослужащие, в связи с чем недостатка в надзирателях не ощущалось. Кроме этого, военная дисциплина ограничивала возможность противоправных и антиморальных поступков с их стороны. При переходе тюрем в ведение Министерства юстиции оказалось невозможным организовать качественную охрану осужденных и оградить их от произвола надзирателей, что было важнейшей функцией пенитенциарной системы. Однако позитивным значением этого явления стала сама идея, попытка реализации которой в России практиковалась впервые. Исследование даже неудачного опыта передачи тюрем Министерству юстиции создавало предпосылки для более успешной реализации этой идеи в дальнейшем.

Рассмотренные направления тюремной реформы, в частности, расширение типологии мест заключения, реформирование системы управления - должны были создать необходимую базу для направленного воздействия на заключенных с целью их исправления, в том числе привлечения их к религии и трудовой деятельности, культуре и образованию. Только при организации нормальных бытовых, санитарно-гигиенических и иных условий содержания воспитательные мероприятия могли дать ожидаемый эффект. Расширение типологии мест заключения, дифференциация тюрем и иные организационные направления реформы теоретически давали возможность и для дифференциации режимов содержания, создания более справедливых с точки зрения общественного сознания и принципов права подходов к организации жизни и деятельности осужденных. Реализация данных направлений проводилась через реорганизацию системы управления, что представляется необходимым и одним из основополагающих условий для изменения цели и предназначения тюремного заключения. Поэтому неполнота проведенных преобразований в области структуры и организации пенитенциарной системы создавала дополнительные сложности в исправлении преступников и заранее обрекала усилия по их перевоспитанию на низкую результативность.

Условия содержания арестантов

Положение тюрем в России, как и прежде, оставалось чрезвычайно бедственным, что указывало на отсутствие в казне необходимых средств. Поддержку государству оказывало учрежденное в 1817г. по инициативе и при участии Александра I, Попечительное общество о тюрьмах, которое способствовало улучшению состояния заключенных и их нравственному исправлению. Несмотря на гуманитарную деятельность общества, тюремный бюджет сводился с дефицитом, хотя от частной благотворительности ежегодно поступало сумма в 115 тыс. рублей[111].

Тюремная реформа предполагала гуманизацию условий содержания арестантов, что соответствовало изменившимся целям уголовного наказания и было необходимым условием для проведения конкретных мероприятий по их исправлению. Однако улучшить условия содержания не удалось. К началу тюремной реформ Россия имела систему новых тюремных замков, но так как их текущий ремонт оттягивался на десятилетия, то в первые годы XX в. все места заключения нуждались в капитальном ремонте, а многие находились в аварийном состоянии и создавали опасность для здоровья и жизни арестантов.

В условиях переполнения, аварийного состояния и ограниченности средств, не соблюдались даже элементарные санитарно-гигиенические правила содержания арестантов. В 1908 г. политзаключенный И. Генкин вспоминал: "Белье не простирывалось, воняло и обдирало кожу чуть ли не до крови"[112]. Хотя главным средством государство официально провозглашало исправительно-воспитательное воздействие, эффект карательного воздействия сводился лишь к причинению нравственного страдания[113]. Рассмотренные условия содержания естественно приводили к высокому уровню заболеваемости среди заключенных, а следовательно и к высокой смертности.

В XIX- начале XX вв. значительное развитие получил институт трудоиспользования заключенных. Это выразилось в подробной правовой регламентации труда в систематизированных нормативно-правовых актах. В третьей четверти XIX века это выразилось в масштабных работах по строительству Транссибирской железнодорожной магистрали. Так, с 1891 по 1893 гг. на работах по постройке только Уссурийского участка железной дороги, в каторжных командах состояло 1816 человек[114]. На строительстве Амурской железной дороге в 1910-1916 гг. ежегодно работали в среднем 2500 – 3000 заключенных[115]. В 1886 году, указом НиколаяI, в Царстве Польском, входившим в состав империи учреждаются «насколько сие дозволит местность фабрики и мастерские, могущие доставить арестантам постоянные работы»[116]. Однако, в тюрьмах Европейской России принудительный труд получил меньшее распространение и заключался в малоквалифицированных видах: плетением соломы, изготовлением щеточных изделий, отделкой пуговиц. Лишь в начале XX века стали вводиться более сложные виды труда, с применением механических машин. В таких мастерских, главным образом ткацких, пошивочных и сапожных труд осужденных был в значительной степени обращен на обслуживание нужд государства по тюремному и военному ведомствам[117].

ГЛАВА 2. ПРИНУЖДЕНИЕ И ПЕНИТЕНЦИАРНАЯ СИСТЕМА В ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВОЙ ПОЛИТИКЕ СССР

принуждение пенитенциарный заключенный государство

2.1 Особенности пенитенциарной системы в период социалистического строительства

Организационная структура и материальная база мест лишения свободы непосредственно после Октябрьской революции во многом определялись системой, сложившейся в царской России. В Российской Империи к 1917 г. большинство тюрем находилось в ведении Главного тюремного управления (ГТУ) Министерства юстиции, территориальными органами которого были губернские тюремные отделения. Однако для контроля над местными тюрьмами ГТУ нуждалось в помощи губернских учреждений Министерства внутренних дел. Такая зависимость ГТУ от структур, подчиненных другому министерству, не имела существенного влияния на устойчивость тюремной системы в период относительной стабильности, но оказалась роковой для преемников ГТУ во время революции и гражданской войны.

После Февральской революции 1917 г. тюрьмы опустели: Временное правительство одним из своих первых актов, 17 марта, объявило широкую амнистию, но нередки были случаи, когда толпа освобождала и тех, кто не подпал под амнистию. Из мест заключения было освобождено 88.097 человек, из них - 5737 являлись политическими, 82.360 - уголовными заключенными, а 14.536 - освобождены "без соответствующего распоряжения надлежащих начальств"[118]. Несмотря на то, что очень скоро в тюрьмы стали поступать новые арестанты, число заключенных продолжало уменьшаться и в сентябре 1917 г. составило 34 083 человека[119].

В первые же месяцы после Февральской революции были упразднены те ведомства Министерства внутренних дел, которые участвовали в управлении тюрьмами. Тем самым был уничтожен основной помощник и, одновременно, потенциальный соперник центрального тюремного учреждения Министерства юстиции. Последнее было переименовано в Главное управление местами заключения (ГУМЗ), а его местные органы стали именоваться тюремными инспекциями[120]. Хотя ГУМЗ и получил монопольную власть над местами заключения, на деле он быстро терял контроль над провинциальными тюрьмами, что объяснялось сложившейся внутри страны постреволюционной ситуацией.

После Октябрьской революции Министерство юстиции было переименовано в Наркомат юстиции (НКЮ), в ведении которого оставался ГУМЗ. Однако первые пять месяцев НКЮ фактически игнорировал ГУМЗ, не веря в его лояльность[121]. Это в совокупности с прогрессировавшей в стране анархией привело к дальнейшему ослаблению контроля центрального аппарата над местными тюрьмами. Следует учесть также, что с конца 1917 г. в результате активизации националистических движений и начавшегося развала России, а позднее — Брестского договора и гражданской войны большевистское правительство РСФСР утратило контроль над обширными территориями бывшей Российской Империи.

В апреле 1918 г. одновременно с переездом правительства из Петрограда в Москву НКЮ распустил ГУМЗ и образовал вместо него Центральный карательный отдел (ЦКО)[122]. В июле 1918 г. НКЮ РСФСР утвердил временную инструкцию «О лишении свободы как меры наказания и о порядке отбывания такового», предписывавшую создать сложную систему мест заключения[123]. Эта система должна была реализовать два основных принципа новой тюремной политики:

-  самоокупаемость (доходы от труда заключенных должны покрывать расходы правительства на содержание мест заключения);

- полное перевоспитание заключенных.

Практически вся «Временная инструкция» не соответствовала положению дел в стране. ЦКО не мог ни обеспечить заключенных работой (в 1918 г. было занято трудом 2% заключенных)[124], ни заставить местную администрацию следовать своим указаниям. ЦКО почти не имел связи с провинцией. Работники местных тюрем, не получая материальной поддержки от ЦКО, подрабатывали как могли. Надзора за заключенными практически не было. Нарком юстиции П.И.Стучка писал позднее, что не бежали только те, кому было лень[125].

Вскоре после Октября 1917 г. параллельно с деятельностью НКЮ начала складываться система мест заключения при ВЧК, предназначенная для содержания активных политических противников новой власти. Отдельного руководящего органа эта система не имела. До 1921 г. руководство ею непосредственно осуществляла Коллегия ВЧК, на местах были созданы комендатуры при ГубЧК.

Роль мест заключения системы ВЧК существенно возросла с началом гражданской войны в мае 1918 г. Сажать своих врагов в неохраняемые тюрьмы системы НКЮ большевистское правительство не могло. Решено было использовать военизированные организации: ВЧК и Центральную коллегию по делам пленных и беженцев (Центропленбеж) Наркомата по военным делам РСФСР, образованную 27 апреля 1918 г. Последняя имела в своем распоряжении широкую сеть концентрационных лагерей, в которых содержались военнопленные первой мировой войны (в начале 1918 г. — 2 200 000 человек). После заключения Брестского мирного договора начался широкий обмен военнопленных. К лету 1918 г. некоторые концлагеря Центропленбежа освободились, и их начали использовать для содержания военнопленных гражданской войны.

В первые месяцы побеги из концлагерей Центропленбежа были почти столь же частыми, как из мест заключения ЦКО НКЮ. Помощь Центропленбежу в этом вопросе оказывали находившиеся под контролем НКВД местные Советы. В результате осенью 1918 г. чрезвычайные комиссии, до тех пор содержавшие арестованных в собственных тюрьмах, стали направлять их и в концлагеря системы Центропленбежа[126]. В это же время начали организовывать и трудовые концентрационные лагеря, непосредственно подведомственные губернским ЧК.

Для координации усилий Центропленбежа, ВЧК и НКВД постановлением ВЦИК РСФСР от 15 апреля 1919 г. было создано новое учреждение в составе НКВД[127]. Перебрав несколько вариантов, 17 мая 1919 г. ВЦИК остановился на названии Отдел принудительных работ (ОПР), перед которыми были поставлены задачи не только изоляции и кары различных «враждебных сил», но и «перековка» представителей «эксплуататорских классов»[128]. ВЧК было поручено организовать лагеря принудительных работ в каждой губернии (при необходимости — и в уездах) и затем передать их ОПР[129].

Официально существовало пять типов лагерей принудительных работ: лагеря особого назначения, концентрационные лагеря общего типа, производственные лагеря, лагеря для военнопленных и лагеря-распределители. Кроме того, при необходимости (например, при подавлении Тамбовского восстания) организовывались временные полевые лагеря.

Так была создана еще одна система мест заключения, основанная на ресурсах трех организаций: НКВД, ВЧК и Центропленбежа. ГУПР руководил этой системой, кооперируясь с ВЧК (имевшей и свои места заключения) и Центропленбежем. Тесное взаимодействие облегчалось тем, что в 1919–1922 гг. и наркомом внутренних дел и председателем ВЧК был Ф.Э.Дзержинский, который руководил НКВД и ВЧК как единой организацией[130]. Расходы на содержание арестованных в местах заключения ВЧК проходили по смете НКВД[131]. Таким образом, к концу 1919 г. места заключения оказались рассредоточены по трем ведомствам: ГУПР НКВД, ВЧК и ЦКО НКЮ.

На 1 января 1921 г. в лагерях ГУПРа содержалось 51 158 заключенных (включая 24 400 военнопленных), на ноябрь - 73 194[132]. По замыслу большевистского правительства, места заключения ЦКО НКЮ (дома заключения, исправительные дома, реформатории, земледельческие колонии) предназначались для содержания уголовных преступников, а лагеря ГУПРа НКВД — для изоляции реальных и потенциальных врагов советской власти. Фактически же вопрос, кто политический, а кто уголовник, решался на местах чрезвычайными комиссиями и революционными трибуналами, среди членов часто встречались малообразованные люди.

Основные требования правительства к местам заключения оставались прежними: самоокупаемость и полное исправление заключенных. При этом постановлением правительства было определено, что условия работы заключенных (включая оплату труда) не должны отличаться от согласованных с профсоюзами условий для вольнонаемных рабочих. Утопичность такой комбинации требований на фоне общей ситуации в стране вызывала необходимость делать акцент на чем-то одном. ЦКО НКЮ подчеркивал, что главная задача — перевоспитание (лучше сделать тюрьмы ненужными, чем бесплатными). Такая установка отразилась даже в названии отдела: в октябре 1921 г. Центральный карательный отдел НКЮ был переименован в Центральный исправительно-трудовой отдел (ЦИТО). Поскольку НКЮ располагал более квалифицированными кадрами в деле перевоспитания преступников, он предлагал все места заключения в стране передать своему тюремному ведомству[133]. ГУПР НКВД в свою очередь, доказывал, что он сможет быстро обеспечить самоокупаемость мест заключения и совсем отказаться от субсидий[134].

Труд заключенных становился все более значимым для содержания мест заключения, что объяснялось не только межведомственной борьбой, но и хроническим неисполнением бюджетного финансирования, из-за чего материальное положение большинства мест заключения было очень тяжелым.

Различия в степени использования труда заключенных различными ведомствами были обусловлены рядом факторов. Места заключения НКЮ постоянно испытывали большие трудности в организации рабочих мест из-за острой нехватки инвентаря, инструментов, отсутствия оборотных средств и каналов сбыта. Для отправки же заключенных на внешние работы в сторонние организации (а в условиях безработицы найти нуждающихся в рабочей силе само по себе было проблемой) требовалась надежная охрана и, следовательно, дополнительные штаты. ГУПР же частично решил эту проблему, получив в аренду ряд довольно крупных действующих производств (в основном кирпичных заводов). Кроме того, в 1921 г., в отсутствие твердых правил, чрезвычайные комиссии посылали в «свои» места заключения больше молодых и здоровых заключенных, лучших работников[135]. В 1922 г. с введением Уголовного кодекса, в котором не предусматривалось заключение в лагеря, численность заключенных ГУПРа начала уменьшаться и главк стал испытывать трудности с рабочей силой. В том же году во исполнение постановления ВЦИК от 12 декабря 1921 г. лагеря ГУПРа были разгружены от нетрудоспособных заключенных, которым пребывание в лагере заменялось высылкой или ссылкой.

Правительство не имело четкого мнения, точку зрения какого наркомата принять во всей этой междоусобице. 9 февраля 1922 г., одновременно с ликвидацией ВЧК и организацией в системе НКВД Главного политического управления (ГПУ), ВЦИК постановил передать к 1 июля 1922 г. все места заключения НКВД в ЦИТО НКЮ. При этом речь шла о местах заключения как ГУПРа, так и ГПУ, унаследовавшего от ВЧК ряд тюрем и по крайней мере одно управление лагерей (Северные лагеря принудительных работ ГПУ с центром в Архангельске). Однако после протестов НКВД исполнение этого постановления было приостановлено, а затем принято компромиссное решение. 25 июля 1922 г. СНК распорядился передать все места заключения НКЮ в ведение НКВД. Совместным постановлением НКЮ и НКВД от 12 октября 1922 г. ЦИТО НКЮ и его местные органы были реорганизованы в Главное управление местами заключения (ГУМЗ) НКВД и местные управления местами заключения при губернских органах НКВД. ГУПР НКВД и его местные органы были упразднены. Таким образом, места заключения ЦИТО НКЮ и ГУПРа НКВД концентрировались под началом аппарата бывшего ЦИТО во главе с Е.Г.Ширвиндтом (руководство ГУПРа в новом ведомстве оказалось на вторых ролях), но этот аппарат был переподчинен НКВД. Однако ГПУ при этом сохранило свою систему мест заключения, что имело далеко идущие последствия.

К началу 1923 г. в РСФСР все места заключения находились в ведении НКВД. Основная часть срочных и немалая — подследственных заключенных содержалась в учреждениях ГУМЗ НКВД. Некоторое число тюрем и лагерей подчинялось ГПУ НКВД РСФСР. Часть подследственных находилась в арестных помещениях Главного управления рабоче-крестьянской милиции НКВД. Такое положение закрепил, принятый 16 октября 1924 г. Исправительно-Трудовой кодекс РСФСР, который наряду с закреплением единой системы мест заключения провозгласил осуществление уголовной политики путем соответствующей организации исполнения лишения свободы и принудительных работ без содержания под стражей, целью которых было общее и специальное предупреждение преступлений[136].

На губернском (областном) уровне в системе ГУМЗа руководство осуществляли инспекции мест заключения при губернских (областных) административных отделах исполкомов. Этим инспекциям помимо собственно мест заключения подчинялись бюро принудительных работ без содержания под стражей. Места заключения для содержания осужденных подразделялись на изоляторы специального назначения, исправительно-трудовые дома, трудовые колонии (сельскохозяйственные, ремесленные и фабричные), трудовые дома для несовершеннолетних правонарушителей, трудовые дома для правонарушителей из рабоче-крестьянской молодежи, колонии для психически неуравновешенных, туберкулезных и других больных заключенных. В апреле 1923 г. в ГУМЗ из милиции были переданы арестные дома. В апреле 1927 г. для экономии средств, структура ГУМЗа была упрощена: упразднялись губернские (областные) и районные (окружные) инспекции, руководство местами заключения передавалось непосредственно ГУМЗу НКВД с одновременным увеличением прав начальников мест заключения. Для общего управления и политического контроля на местном уровне на базе инспекций мест заключения были организованы отделы мест заключения в составе административных управлений (отделов) губисполкомов (облисполкомов)[137]. Эта система просуществовала без заметных изменений до 15 декабря 1930 г., когда ГУМЗ НКВД было ликвидировано. Параллельно существовавшая система мест заключения ГПУ НКВД РСФСР первоначально имела лишь несколько тюрем, называвшихся политизоляторами, и одно лагерное управление (Управление Северных лагерей ГПУ). Вероятно, сохранению системы мест заключения ГПУ способствовало то, что в период реорганизации конца 1922 г. Дзержинский все еще был и наркомом внутренних дел, и главой ГПУ. 6 июля 1923 г., через полгода после образования СССР, ГПУ союзных республик были изъяты из ведения республиканских НКВД и слиты в Объединенное государственное политическое управление (ОГПУ), подчиненное непосредственно СНК СССР. В ведение ОГПУ были переданы места заключения ГПУ РСФСР. Вскоре на основании постановления СНК от 13 октября 1923 г., Северные лагеря ГПУ были ликвидированы и на их базе организовано Управление Соловецкого лагеря принудительных работ особого назначения (УСЛОН или СЛОН) ОГПУ. Тем самым органы подавления противников новой власти окончательно оформили автономность своих мест заключения и фактически вывели их из-под контроля инстанций, хотя бы относительно независимых от ОГПУ. Попытки главы ГУМЗа Ширвиндта добиться перевода мест заключения системы ОГПУ под свое руководство не увенчались успехом. В ведении Тюремного отдела ОГПУ (подчиненного, в свою очередь, Административному отделу ОГПУ) первоначально находилась, только часть политизоляторов. 14 мая 1925 г. в целях проведения объединения всех политизоляторов под единым руководством ОГПУ: Верхнеуральский, Суздальский, Тобольский, Челябинский и Ярославский политизоляторы были подчинены Тюремному отделу ОГПУ. Изначально масштабы деятельности УСЛОНа ограничивались Соловецкими островами; на территории Карелии (в Кеми) находился только пересыльно-распределительный пункт. Однако в очень короткие сроки его отделения появляются на материке — сначала в прибрежных районах Карелии, в 1926 г. в Северном Приуралье (Вишерское отделение), а еще через три года на Кольском полуострове. Территориальная экспансия сопровождалась быстрым ростом численности заключенных в системе ОГПУ. На 1 октября 1927 г. только в УСЛОНе содержались 12 267 человек[138].

Росло число заключенных и в местах лишения свободы, подведомственных республиканским ГУМЗам. Рост численности заключенных противоречил предсказаниям марксизма, но главными были не идеологические, а финансовые трудности. Предприятия ГУМЗа в условиях нэпа были неконкурентоспособны: не имели твердого рынка сбыта, качество изделий оставалось низким, издержки производства — непозволительно большими. Сделать места заключения самоокупаемыми не удавалось, и на каждого нового заключенного требовались дополнительные расходы. Средства же были нужны для планируемой индустриализации. Руководство ГУМЗа понимало, что без масштабного привлечения части заключенных к неквалифицированным массовым работам обеспечить самоокупаемость не удастся. Однако организовать такие работы в условиях нэпа оказалось очень сложно. Фактически единственным практическим шагом в этом направлении было решение ВСНХ РСФСР от 19 декабря 1926 г. «Об использовании на лесозаготовках труда заключенных», согласно которому «в целях усиления снабжения дрово- и лесозаготовок рабочей силой и удешевления работ» предлагалось всем государственным организациям использовать «максимальное количество заключенных». Кстати сказать, и в этом документе признается наличие «некоторых препятствий, которые могут возникнуть при практическом осуществлении предлагаемой меры». До 1929 г. использование заключенных ГУМЗа на лесозаготовках не носило массового характера[139]. Возможно, одна из причин тому — расположение большинства мест лишения свободы ГУМЗа в достаточно густонаселенных районах, где не было дефицита рабочей силы.

До 1930 г. заключенных не рассматривали как дешевую рабочую силу, в лучшем случае рассчитывая на то, что их труд покроет государственные затраты на содержание мест лишения свободы. В принятом в 1928 г. первом пятилетнем плане вообще не упоминалась производимая заключенными продукция. В ноябре 1927 г. была объявлена приуроченная к десятилетию Октябрьской революции широкая амнистия, которая должна была, по замыслу, резко уменьшить число заключенных, и тем существенно сократить государственные расходы на содержание тюрем. С середины ноября 1927 г. до конца февраля 1928 г. по амнистии из мест заключения только в РСФСР было освобождено около 51 000 человек. 26 марта 1928 г., постановление ВЦИК И СНК РСФСР «О карательной политике и состоянии мест заключения» фактически потребовало от народных судов осуждать мелких преступников к принудительным работам без содержания под стражей. Одновременно ГУМЗу предписывалось усилить режим в местах заключения[140]. В результате доля осужденных к принудительным работам в общем числе осужденных народными судами (т.е. без учета «осужденных» органами ОГПУ) возросла с 15,3% в первой половине 1928 г. до 57,7% во второй половине 1929 г. и оставалась выше 50% в первой половине 1930 г.[141] Давление на судей было такое, что в 1930 г. 20% всех убийц, 31% насильников, 46,2% грабителей и 69,7% воров были осуждены к принудительным работам без содержания под стражей[142].

Убедившись, что быстрого снижения затрат на содержание мест лишения свободы такими методами добиться не удается, летом 1929 г. правительство вновь делает упор на повышение отдачи от труда заключенных. К этому времени ОГПУ был накоплен немалый опыт организации труда заключенных в отдаленных районах в разных отраслях, в том числе на лесозаготовках. Лес в тот период был одной из главных экспортных статей СССР, и занятые на лесоповале заключенные (особенно в районах, где возможности привлечения вольнонаемных рабочих были крайне ограничены) из обузы для бюджета превращались в добытчиков валюты, остро необходимой для выполнения пятилетнего плана. Весной 1929 г. ОГПУ делает важный шаг на пути интегрирования труда заключенных в пятилетний план, начав поготовку Ухтинской экспедиции ОГПУ для разведки месторождений нефти в Коми АССР[143].

В июле 1929 г. правительство издало распоряжение, предписывавшее ОГПУ расширить использование заключенных на лесоповальных работах в отдаленных районах[144]. Одновременно СНК СССР принимает постановление, определившее развитие системы мест заключения в СССР на многие десятилетия. «В целях колонизации» отдаленных районов «и эксплуатации их природных богатств» приказано создать сеть исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ) ОГПУ. Согласно этому же постановлению, все лица, осужденные к лишению свободы на сроки от трех лет и выше, должны направляться в эти лагеря. В местах заключения, подчиненных НКВД, оказывались только «малосрочники» (осужденные на сроки до трех лет). Тем самым ОГПУ получило заметное преимущество в использовании труда заключенных, так как «большесрочники» работали, как правило, интенсивнее — в надежде, что администрация сократит им срок за хорошую работу, и у них было время получить новые профессиональные навыки.

ГУМЗы также включились в выполнение пятилетнего плана. В конце октября 1929 г. Всесоюзная конференция работников республиканских ГУМЗов предложила посылать заключенных в районы, куда не хотели ехать вольнонаемные рабочие, и на работы, которых последние избегали. Резолюция подчеркнула особую важность лесоповальных работ. Ширвиндт заявил, что труд на таких объектах пятилетки будет способствовать перевоспитанию заключенных в большей степени, чем раньше, так как заключенные станут не соперниками вольнонаемных рабочих, а частью всего трудового коллектива страны[145]. Однако судьба республиканских ГУМЗов фактически была предрешена. Еще в 1928 г. руководство НКЮ, пытаясь использовать недовольство правительства ГУМЗом, выступило с предложением передать места заключения из НКВД в НКЮ[146]. Правительство разрешило такую реорганизацию в Туркменистане, что, вероятно, было пробным камнем. Но учреждения НКЮ в Туркменистане не смогли контролировать места заключения без помощи местных органов НКВД, и через несколько недель они были возвращены в ведение НКВД Туркменистана[147]. Однако кампания НКЮ против НКВД продолжалась. В частности, руководство НКЮ обвинило руководство ГУМЗа НКВД РСФСР в «правом уклоне» (поддержке Бухарина)[148]. В итоге, когда 15 декабря 1930 г. совместным декретом СНК СССР и ЦИК республиканские НКВД были ликвидированы, подведомственные ГУМЗам места заключения передали республиканским НКЮ. В Закавказской Федеративной Республике, где федеральный наркомат юстиции отсутствовал, управления мест заключения отдельных республик входили в состав других ведомств: в Грузинской ССР Главное управление исправительно-трудовыми учреждениями состояло при ГПУ, в Азербайджанской ССР — при Верховном суде (местные органы — при народных судах), в Армянской ССР был образован Исправительно-трудовой отдел СНК[149].

2.2 Генезис пенитенциарной системы советского государства, как составной части репрессивного аппарата в 30-е – 70-е годы

Принятие в середине 1929 г. «ускоренного» пятилетнего плана значительно изменило ситуацию в стране. По отношению к пенитенциарной системе государства это выразилось в коренном пересмотре государственной властью отношения к труду заключенных, и в первую очередь к масштабам применения такого труда. Глобальные изменения в сфере сельского хозяйства, пропаганда массового трудового энтузиазма в народе, экономически необоснованные, завышенные темпы экономического прироста промышленной продукции[150], вызвали необходимость значительного притока рабочих рук, что выразилось в расширении принудительного аппарата страны. Создавшаяся ситуация стала и стимулом и основой реформы мест заключения в 30-х годах XX века.

Начало реформе, определившей общее направление всего последующего развития системы, было положено принятым 11 июля 1929 г. постановлением СНК «Об использовании труда уголовно-заключенных»[151]. Согласно этому документу создавались две параллельные структуры мест лишения свободы: в ведении ОГПУ СССР и в ведении республиканских НКВД. Само по себе постановление 1929 г. еще не определяло окончательно пути развития мест заключения в СССР. Чтобы лагеря смогли выполнять какие-либо общегосударственные задачи, нужен был комплекс взаимозависимых дополнительных условий, который формировался в последующие годы.

7 апреля 1930г., СНК СССР утвердил "Положение об исправительно-трудовых лагерях"[152], которое устанавливало порядок содержания в них различных категорий лиц, осужденных к лишению свободы.

Согласно Положению перед исправительно-трудовыми лагерями ставилась задача охраны общества от особо опасных преступников путем их изоляции и использования в общественно полезном труде с приспособлением к общим правилам трудового общежития.

25 апреля 1930 г. при СНК СССР было организовано Управление лагерей ОГПУ (УЛАГ ОГПУ), менее чем через год получившее статус главного управления (ГУЛАГ ОГПУ). В лагерях применялись три вида режима: первоначальный, облегченный и льготный. Осужденные, содержащиеся на первоначальном виде режима, использовались на общих работах, проживали в пределах лагеря в специальных помещениях, не имели права свободного выхода из этих помещений и направлялись на работу по общему списку. Осужденные облегченного режима имели право свободного
передвижения. Содержащиеся на льготном виде режима имели право
на выход за пределы лагеря и на занятие административных
должностей в управлении лагеря и производством.

В начале 30-х гг. и для экономики страны в целом, и для лагерной экономики в частности принципиальное значение приобрело быстрое расширение сферы действия директивного планирования и соответствующих ему форм централизованного материального снабжения производства. В 1930-1932 гг. в различных районах страны был организован
ряд исправительно-трудовых лагерей, наиболее известные из них –
Беломоро-Балтийский, Казахстанский, Сибирский, Дмитровский,
Печерский, Воркутинский и Ухтинский. 8 апреля 1930 г. в районе
Колымы был организован Северо-Восточный исправительно-трудовой лагерь. На исправительно-трудовые лагеря была возложена задача охраны общества от особо социально опасных правонарушителей через их изоляцию, соединенную с общественно полезным трудом, и содержания этих правонарушителей в условиях трудового общежития. Расширение системы исправительно-трудовых лагерей требовало увеличение потока заключенных, средством достижения чего, стала организация в 1931 г. специальных трудовых поселений ГУЛАГа для высланного кулачества. Раскулачивание части крестьян происходило одновременно с коллективизацией сельского хозяйства, с принятием 30 января 1930 г., Постановления Политбюро ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации»[153].Согласно этому постановлению кулаки были распределены на три категории:

Первая категория – контрреволюционный актив, организаторы террористических актов и восстаний,

Вторая категория – остальная часть контрреволюционного актива из наиболее богатых кулаков и полупомещиков

Третья категория – остальные кулаки.

Главы кулацких семей первой категории арестовывались и дела об их действиях передавались на рассмотрение спецтроек в составе представителей ПП (полномоченных представительств) ОГПУ, обкомов (крайкомов) ВКП(б) и прокуратуры. Члены семей первой категории и кулаки второй категории подлежали выселению в отдаленные местности СССР или отдаленные районы данной области (края, республики) на спецпоселение. Кулаки, отнесенные к третьей категории, расселялись в пределах района на новых, специально отводимых для них за пределами колхозных массивах землях[154]. В результате проведения репрессии на спецпосиление было выслано 381026 семей общей численностью 1803392 человека[155], что соответствовало 2,5-3% от общего числа крестьянских домов[156].

Быстрый рост лагерной системы в 1933–1934 гг. во многом определялся принятием 7 августа 1932 г. Постановления ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» и других репрессивных актов, предусматривавших в качестве наказания заключение в лагерь, что выразилось в значительном росте с 1932 г. численности заключенных в лагерях НКВД. Так, если на 1 января 1932 г. в лагерях содержалось 268700 заключенных, то на 1 января 1941 г., таковых насчитывалось 1500524 человека[157]. Таким образом, лагеря ГУЛАГа становятся доминирующим типом мест заключения в стране, с постоянным увеличении их численности: в 1934 г. в ведении ГУЛАГа находилось 15 ИТЛ, в 1939 г. – уже более 50[158].

Новый этап в развитии системы исправительно-трудовых учреждений начинается с принятием 1 августа 1933 г. второго ИТК РСФСР[159].

Согласно этому Кодексу местами лишения свободы являлись:

1)изоляторы для подследственных;

2) пересыльные пункты;

3)исправительно-трудовые колонии фабрично-заводского и сельскохозяйственного типа;

4) исправительно-трудовые колонии массовых работ;

5) штрафные исправительно-трудовые колонии.

Для несовершеннолетних правонарушителей ИТК были предусмотрены школы фабрично-заводского ученичества особого типа, задачей которых являлась подготовка из несовершеннолетних правонарушителей квалифицированных рабочих для промышленности и сельского хозяйства. В эти школы направлялись несовершеннолетние правонарушители в возрасте от пятнадцати до восемнадцати лет на основании приговоров судов и постановлений комиссий по делам несовершеннолетних. Для больных были предусмотрены медико-санитарные учреждения.

В 1934 г., в связи с образованием общесоюзного НКВД, произошла новая реорганизация мест лишения свободы. Находящиеся в ведении НКЮ исправительно-трудовые учреждения были переданы в ведение НКВД СССР и его местных органов. Постановлением ЦИК СССР 10 июля 1934 г. был образован НКВД СССР[160]. ОГПУ влился в НКВД СССР в виде трех главков, одним из которых был ГУЛАГ. При НКВД СССР было организовано особое совещание, которому было предоставлено право применять в административном порядке высылку, ссылку, заключение в исправительно-трудовые лагеря на срок до 5 лет и высылку за пределы СССР. В 1936 г. органам НКВД СССР постановлением ВЦИК и СНК от 8 августа было предоставлено право переводить в дисциплинарном порядке в тюрьму лиц, отбывающих наказание в исправительно-трудовых колониях и лагерях, систематически нарушающих режим содержания, совершающих побеги и т. п. Перевод этих лиц в тюрьму мог иметь место по постановлению начальника республиканского, краевого или областного управления НКВД на срок до одного года с санкции прокурора лагеря и по постановлению начальника ГУЛАГа на срок до двух лет с санкции прокурора. Таким образом, была кардинально нарушена заданная постановлением 1929 г. логика разделения всех мест заключения на две независимые подсистемы: к началу 1935 г. все места заключения СССР были сосредоточены в ведении одного наркомата — НКВД.

Исправительно-трудовые учреждения в своей работе стали руководствоваться, главным образом, инструкциями и приказами НКВД СССР. В этот период главное внимание в деятельности мест заключения обращалось не на исправление и перевоспитание заключенных, а на строгую изоляцию от общества и наиболее эффективное использование их труда. НКВД превратился в крупнейшее промышленно-строительное ведомство. Валовый объем продукции, выпускаемой ГУЛАГом увеличивался быстрыми темпами: в 1938 г. было выпущено продукции на сумму 1,5 млрд. рублей, в 1939 г. – на 2,5 млрд. рублей, в 1940 г. – на 3,7 млрд. рублей, план 1941г. составил 4,7 млрд. рублей[161].

Деятельность ГУЛАГа в 1935 г. — первой половине 1937 г. проходила в условиях, заметно отличавшихся от ситуации предыдущего периода. В этот период руководство НКВД и ГУЛАГа в поисках лучшей структуры управления принудительным трудом проводит реорганизацию. В мае 1935 г. лагеря, занятые реализацией важнейших народнохозяйственных проектов, находящихся в полном ведении НКВД (Байкало-Амурский, Беломорско-Балтийский, Дмитровский и Ухтинско-Печорский, а также снабжавший дровами Москву Темниковский), были переданы в прямое подчинение ГУЛАГу. Руководство остальными лагерями возлагалось непосредственно на начальников НКВД (УНКВД) по территориальности. В этих территориальных органах, в соответствии с находящимися на их территории местами содержания «спецконтингентов» (заключенных, трудпоселенцев), были организованы отделы лагерей и мест заключения или отделы лагерей, мест заключения и трудпоселений.

С середины 1937 г. система мест заключения оказалась в новых условиях. Власть развязала массовый террор в самых жестоких формах. Так, если в 1936 г. число осужденных за контрреволюционные и другие особо опасные преступления равнялось 274670 человек, то в 1937 г. за такие преступления были осуждены 790665 человек, из них – 353074 приговорены к высшей мере наказания – расстрелу[162]. Другими словами, в 1937 г. за эти преступления людей было расстреляно больше, чем в 1936 г. было осуждено в совокупности. Первым следствием новой репрессивной политики была организация новых лесозаготовительных лагерей, а также лагерей, для строительства различных объектов в народном хозяйстве страны. При таких масштабах репрессий не замедлила сказаться и смертность среди заключенных в лагерях ГУЛАГа: по сравнению с 1937 г., в 1938 г. она увеличилась более чем в 2.8 раза и составила 7.83 % от населения лагерей[163]. Значительное увеличение потока заключенных и количества лагерей потребовали укрупнение последних, что выразилось в их специализации по видам работ и последующем дроблении. Так, Из Белбалтлага с 1939 г. начали выделять строительства отдельных крупных предприятий с образованием самостоятельных ИТЛ (в 1939 г. — Сегежский, в 1940 г. — Мончегорский, в 1941 г. — Маткожненский)[164]. Резкое увеличение числа лагерей и одновременное расширение перечня отраслей, ими обслуживаемых вызвали необходимость перестроить и сами лагеря, и систему руководства ими. Это, в свою очередь, породило взрывной рост численности центрального аппарата ГУЛАГа и усложнение его структуры, что свидетельствовало о кризисе лагерной системы.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 февраля 1941 г. НКВД был разделен на два наркомата — НКВД и Наркомат государственной безопасности (НКГБ). 26 февраля 1941 г. была объявлена новая структура НКВД, включавшая помимо ГУЛАГа девять специализированных производственных главков и управлений. С началом Великой Отечественной войны из-за естественной смены приоритетов государства быстрый рост лагерной системы сменился столь же быстрым ее сворачиванием: уже 28 июня 1941 г. были остановлены все гидростроительные работы, строительство заводов по производству алюминия в европейской части страны, автодорожное строительство и ряд других проектов (всего — 60 объектов), обслуживавшихся НКВД[165]. Одновременно значительно ухудшились условия содержания заключенных. В результате в лагерях и тюрьмах резко возросла смертность. Так, в 1942 г. смертность в лагерях ГУЛАГа составила 20.74 % или 248877 человек[166], а в тюрьмах 11.77 % или 29788 человек[167]. С 1942 г. ГУЛАГ пополнился «трудомобилизованными» советскими гражданами, сведенными в так называемые рабочие колонны. Эти люди не считались заключенными, но жили на казарменном положении в тех же лагерях и были заняты на тех же работах, что и прочие ГУЛАГовские «контингенты». За годы войны в такие колонны было мобилизовано более 400 000 человек[168].

После войны советское государство приступило к восстановлению и дальнейшему развитию народного хозяйства. В этих условия исправительно-трудовая система стала одним из основных поставщиков бесплатной рабочей силы. Важную отдельную роль в этом процессе сыграли военнопленные и интернированные. Так, только на территории Ленинграда и области за 1947 г., ими были выполнены работы на общую сумму 1 млрд. 34 млн. 879 тыс. рублей[169]. Их численность на всей территории СССР в 1948 г. составляла 1200000 человек[170]. Рост общей численности заключенных после войны, в целом продолжался до весны—лета 1950 г., когда был достигнут абсолютный максимум: количество заключенных в лагерях составляло 1416300 человек, количество заключенных в колониях равнялось 1445051 человек[171].

В 1948 – 1953 гг. в системе МВД формируется сеть Особых лагерей (особлагов). Начало такому формированию послужило Постановление Совета Министров СССР от 21 февраля 1948 г. Такие лагеря должны были сконцентрировать всех осужденных к лишению свободы за шпионаж, диверсии, террор, а также троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов, участников антисоветских организаций и групп, а так же лиц, представляющих опасность по своим антисоветским связям[172]. Именно поэтому в 1946 – 1947 гг. удельный вес осужденных за контрреволюционные преступления в составе ГУЛАГа оказался максимальным за весь период его существования и составил, соответственно 59,5 % и 54,3 %[173]. На 1 января 1952 г. в таких лагерях размещалось 244128 заключенных[174]. Организация Особых лагерей не значительно повлияла на общую динамику наполнения мест лишения свободы, так как при их развертывании, как правило, пользовались уже имевшимися лагерными помещениями и кадрами, а основная масса заключенных была переведена в них из исправительно-трудовых лагерей.

Сразу после смерти Сталина началась коренная реорганизация системы мест заключения. В течение месяца после 5 марта 1953 г. СМ СССР был принят ряд важнейших для системы мест заключения актов. Во-первых, Постановлением СМ СССР 895–383сс от 25 марта 1953 г. было прекращено строительство ряда крупных объектов, ведущееся при участии заключенных, — как не вызванное «неотложными нуждами народного хозяйства». Во-вторых, постановлениями СМ СССР 832–370сс от 18 и 934–400сс от 28 марта все 15 производственных главков и управлений МВД, имевших в своем составе лагеря, были ликвидированы. Большинство их производственных структур и объектов были переданы в другие министерства, а входившие в их состав ИТЛ вместе с оставшимися производственными объектами (преимущественно мелкими) были сконцентрированы в ведении ГУЛАГа.

 Существенно повлиял на развитие лагерной системы и Указ Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 г[175]., об амнистии, согласно которому в течение трех-четырех месяцев были освобождены осужденные на срок до пяти лет за должностные, хозяйственные и некоторые воинские преступления, а также беременные женщины и женщины, имевшие малолетних детей, несовершеннолетние, пожилые мужчины и женщины, больные, страдающие неизлечимыми недугами. Следствием принятых мер стало существенное снижение численности заключенных в лагерях и колониях. Резко снизилось число лагерей: к началу марта 1953 г. действовало или находилось в стадии организации 175 ИТЛ, особлагов и отдельных лагерных отделений, к началу мая их число сократилось до 81, а к концу года — до 68[176].

 10 июля 1954 г. Совет Министров ССР утвердил «Положение об исправительно-трудовых лагерях и колониях МВД СССР», которое закрепило основные принципы советской исполнительно-трудовой политики.

На ИТУ были возложены задачи обеспечения отбытия осужденными наказаний по приговорам судов, охраны и надзора за ними, предупреждения новых преступлений, исправления их на основе приобщения к общественно полезному труду и проведения политико-воспитательной работы. Положение ввело более отчетливую классификацию осужденных, согласно которой в ИТК должны были содержаться:

1)  лица, осужденные к лишению свободы на срок до 3 лет;

2)  лица, впервые осужденные за должностные, хозяйственные и другие не особо опасные преступления;

3)  лица, переводимые из детских трудовых колоний для дальнейшего отбывания наказания.

В исправительно-трудовых лагерях – все остальные осужденные.

Если в ИТК был предусмотрен только один вид режима содержания, то в лагерях – четыре: общий, облегченный, строгий и специальный строгий.

В подразделениях общего режима содержались осужденные впервые за менее опасные преступления, а также за тяжкие преступления, как впервые, так и неоднократно, переводимые из колоний строгого режима. Однако осужденные за особо опасные государственные преступления, осужденные два раза и более за менее опасные преступления должны были содержаться в разных подразделениях. В подразделениях строгого режима содержались независимо от количества судимостей, осужденные за тяжкие преступления – бандитизм, умышленное убийство, разбой, грабежи, воры-рецидивисты, а также переведенные с общего и облегченного режимов за злостные нарушения дисциплины. При условии хорошего отношения к труду и примерного поведения, после отбытия не менее шести месяцев на строгом режиме, осужденные могли быть переведены на общий режим. В специальных подразделениях строгого режима содержались осужденные за тяжкие преступления, совершенные в места лишения свободы, а также переведенные со строгого режима за злостные нарушения дисциплины. В подразделениях облегченного режима содержались осужденные на срок до 3 лет, осужденные впервые за должностные, хозяйственные и другие не особо опасные преступления, а также переведенные из детских трудовых колоний по достижении ими совершеннолетия для дальнейшего отбывания наказания. Кроме того, на облегченный режим переводились осужденные с общего режима после отбытия ими одной трети срока наказания.

Политика, направленная на достижение исправительных целей наказания, привела к принятию Постановления ЦК КПСС и СМ СССР от 25 октября 1956 г., которое признало «нецелесообразным дальнейшее существование ИТЛ МВД СССР как не обеспечивающих выполнения важнейшей государственной задачи — перевоспитания заключенных в труде». Согласно постановлению, все ИТЛ МВД СССР должны были быть переданы в подчинение МВД союзных республик (по территориальной принадлежности) и впоследствии реорганизованы в ИТК. Через день главк получил новое название — Главное управление исправительно-трудовых колоний (ГУИТК) МВД СССР. 13 января 1960 г. Указом Президиума Верховного Совета было упразднено и Главное управление исправительно-трудовых колоний МВД СССР, и союзное Министерство внутренних дел. Централизованная система руководства местами заключения в масштабе страны временно прекратила существование.

Преобразование исправительно-трудовых лагерей в исправительно-трудовые колонии, децентрализация управления объективно требовали создание новых нормативно-правовых актов, направленных на глобальное правовое регулирование пенитенциарной системы в новых, изменившихся условиях. Таким актом стал, в первую очередь, принятый 27 октября 1960 г., новый Уголовный кодекс РСФСР, в котором в качестве основных целей наказания названы: исправление и перевоспитание осужденных в духе честного отношения к труду, точное исполнение законов, уважение к правилам социалистического общежития, а также предупреждение новых преступлений как осужденными, так и иными лицами. Поставленные цели не умаляли экономического значения труда, значимость которого при определенных колебаниях оставалась высокой до начала 1990-х гг[177]. Дальнейшее развитие пенитенциарной системы выразилось в утверждении Президиумом Верховного Совета РСФСР Положения «Об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах РСФСР» от 9 сентября 1961 г., определившего систему исполнения наказания вплоть до принятия исправительно-трудового кодекса 1970 г[178]. Согласно Положению, в исправительно-трудовых учреждениях создавались следующие режимы:

1) исправительно-трудовые колонии общего, усиленного, строгого и особого режимов;

2) тюрьмы общего и строгого режимов;

3) детские трудовые колонии общего и строгого режимов;

4) детские трудовые воспитательные колонии общего режима.

Вид режима стал определяться судом при вынесении обвинительного приговора, а не администрацией тюрьмы, как было раньше.

Нужно отметить, что одним из важнейших мероприятий по искоренению преступности явилась организация в ИТК отрядной структуры. В конце 1957 г. во всех колониях осужденные были разбиты на отряды по 85-120 человек, в зависимости от вида режима в исправительно-трудовом учреждении[179]. Начальником отряда назначался офицер-воспитатель, имевший специальную юридическую или педагогическую подготовку. Структура ИТК стала выглядеть следующим образом: колония – отряд – бригада – звено. Колонию возглавлял начальник колонии, у которого было два заместителя: по режиму и оперативной работе и по политико-воспитательной работе среди заключенных. Непосредственно начальнику колонии подчинялись: методический совет, канцелярия, бухгалтерия, часть интендантского снабжения и коммунально-эксплуатационная часть[180].

Тюрьмы были предназначены для содержания осужденных к лишению свободы в виде тюремного заключения: особо опасных рецидивистов; лиц, совершивших особо опасные государственные преступления по достижении восемнадцатилетнего возраста; лиц, по достижению восемнадцатилетнего возраста совершивших тяжкие преступления и осужденных за них к лишению свободы на срок свыше пяти лет, а также для злостных нарушителей, переводимых из ИТК на срок до трех лет.

В 1963 г., в структуре мест лишения свободы появляются новые виды, а именно:

1)  колонии-поселения для лиц, совершивших преступления по неосторожности, осужденных за них впервые к лишению свободы на срок не более 5 лет (как исключение – до 10 лет);

2)  колонии-поселения для лиц, переводимых в порядке поощрения из колоний общего, усиленного и строгого режимов.

Колонии-поселения создавались как разновидность мест лишения свободы, которые отличались от других учреждений тем, что колонии-поселения не охранялись. В свободное от работы время осужденные передвигались по территории колонии до отбоя без каких-либо ограничений. Они могли снимать или даже приобретать жилые строения, проживать в них с семьей, обзаводиться собственным хозяйством.

Дальнейшая гуманизация пенитенциарной политики дала возможность к применению нового вида наказания – условного осуждения к лишению свободы с обязательным привлечением осужденных к труду, в соответствии с чем, 12 июля 1970 г. Президиум Верховного Совета СССР принял соответствующий указ[181]. В соответствии с этим указом суды при назначении наказания совершеннолетнему трудоспособному лицу, впервые осужденному к лишению свободы от одного года до трех лет, могли вынести постановление об условном осуждении этого лица к лишению свободы с обязательным привлечением его на срок наказания к труду в местах, определенных органами, ведающими их исполнением.

Логичным завершением изменения исправительно-трудового права, направленной на восстановление законодательной базы, регламентирующей исполнение наказаний, связанных с мерами исправительно-трудового воздействия на осужденных, стало принятие 18 декабря 1970 г. Верховным Советом РСФСР Исправительно-трудового кодекса РСФСР, который был введен в действие с 1 июня 1971 г. и действовал до 1 июля 1997 г. Новый кодекс имел своей задачей обеспечение исполнения уголовного наказания с тем, чтобы оно не только являлось карой за совершенное преступление, но исправляло и перевоспитывало осужденных в духе честного отношения к труду, точного исполнения законов и уважения к правилам социалистического общежития, предупреждало совершение новых преступлений как осужденными, так и иными лицами, а также способствовало искоренению преступности[182].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Переход к рыночной экономике, развитие в стране демократических основ функционирования государства, признание и утверждение прав и свобод человека, а также глобальная реформа политической системы, повлияли и повлекли существенные изменения в пенитенциарной системе.

Работа по реформированию пенитенциарной системы ведется в нашей стране с начала 90-х годов. Первым важным шагом в этом направлении можно считать принятие закона от 12 июня 1992 г. «О внесении изменений и дополнений в Исправительно-трудовой кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно – процессуальный кодекс РСФСР». Касательно исправительного законодательства, эти изменения предписывали переход от жестких карательных мер воздействия на осужденных, к широкому стимулированию их правопослушного поведения. Однако гуманизация условий заключения первоначально дала обратный эффект, как часто бывает при попытке коренных изменений в ситуации неподготовленности необходимых условий и в сжатые сроки. Так, в 1992 году в колониях, следственных изоляторах и тюрьмах было зафиксировано 113 эксцессов (захваты заложников, массовые голодовки, забастовки), совершено 5179 преступлений, при численности заключенных – 755089 человек[183]. Однако последующие годы показали справедливость демократического подхода в организации реформ. Уже в 1997 году было зафиксировано 2 эксцесса (захваты заложников), причем количество заключенных заметно увеличилось и составило 1051515 человек.

Тяжелое экономическое положение в стране, вызванное непоследовательными, а зачастую некомпетентными мерами по проведению общегосударственных реформ отразилось и на состоянии исправительных учреждений, на быте и жизни заключенных. В последние годы полностью изношена материальная база 40% колоний; каждый шестой следственный изолятор находится в аварийном состоянии[184], более половины переполнены в два-три раза. Важным моментом в этом вопросе стало также существенное увеличение количества совершаемых преступлений, а следовательно и количества лиц, отбывающих наказание в местах лишения свободы.

Однако постепенная стабилизация экономики в конце 1990-х годов, а также предпосылки экономического роста в настоящее время позволяют надеяться на улучшение функционирования пенитенциарной системы в XXI веке. В первую очередь, это выражается в изменении приоритета целей наказания, провозглашенных в новом, Уголовно-исполнительном кодексе от 1 июля 1997 г.[185] В соответствии со ст.1., указанный кодекс имеет своими целями исправление осужденных и предупреждение совершения новых преступлений, как осужденными, так и иными лицами. Цели же перевоспитания осужденных, существующие ранее в исправительно-трудовом законодательстве и теории исправительно-трудового права оно не ставит. Важным моментом является также признание приоритета международных норм права. Кроме того, новые положения Уголовно-процессуального кодекса в значительной мере способствуют существенному уменьшению чрезвычайной переполненности следственных изоляторов. Несмотря на видимые успехи, еще многое предстоит сделать, например, только охрана осужденных кадровыми, профессионально подготовленными работниками исправительно-трудовых учреждений, потребует набора штата в 100 тысяч человек, служащих на контрактной основе[186], значительные финансовые вливания потребует и улучшение быта заключенных. Достижение поставленных задач, возможно, на мой взгляд, лишь при постепенном и продуманном реформировании, обязательной апробации нормативно-правовых нововведений. Постановлением Правительства Российской Федерации от 29.08.200l года № 636 утверждена федеральная целевая программа "Реформирование уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции Российской Федерации (2002-2006 годы)"[187], выполнение которой позволит ввести дополнительно 45,7 тысяч мест для арестованных, жилых домов сотрудников общей площадью 215 тыс. кв. м. и привлечь к труду не менее 40 тыс. неработающих осужденных. Программа включена в проект бюджета страны на 2002 год с объемом финансирования 345,06 млн. рублей (в 2002 году - 230 млн. руб.). Объем финансирования программы на 5 лет составит 14,49 млрд. рублей, в том числе: 6,03 млрд. рублей из федерального бюджета, 5,66 млрд. рублей - из местного бюджета, 2,8 - внебюджетных источников.

Приведенные доводы свидетельствуют о реальной возможности успешного реформирования пенитенциарной системы, когда отбывание наказания действительно исправляет преступника, дает ему шанс на возвращение к нормальной жизни. Протягивая руку помощи выбившемуся из жизненной колей человеку, общество и государство предупреждает совершение новых преступлений[188], а следовательно способствует укреплению всего государства в целом и безопасности его граждан в частности.

Подводя итог моей дипломной работе, считаю необходимым сделать выводы в соответствии с поставленными в ней задачами.

Возникновение пенитенциарной системы определялось ее взаимозависимостью с рядом исторических процессов, и было обусловлено социально-экономическими и политическими потребностями государства. Ее формирование представляется закономерным и объективным процессом, следствием поэтапного отмирания феодальных и формирование более прогрессивных капиталистических отношений.

На всех этапах образования и развития пенитенциарной системы прослеживается ее взаимосвязь с политической системой государства, которая объясняется наличием в тюремной системе признаков и свойств силового аппарата общегосударственного значения, что наиболее полно и ярко проявилось в ее участии в сохранении государственного строя страны, а также политических и других репрессиях в разных масштабах, в зависимости от исторического периода и государственного режима.

Значительную роль пенитенциарная система сыграла и в деле сохранения и укрепления территориального единства страны, что наиболее полно проявилось в дореволюционный период ее существования, когда институты каторги и ссылки играли в этом процессе значительную, а зачастую и ключевую роль.

С развитием пенитенциарной системы укрупнялась и усложнялась система управления местами заключения, что было вызвано наличием определенных факторов: постепенного увеличения количества жителей страны, а как следствие – потока заключенных, увеличение численности и типологии мест заключения, проведение тюремных реформ в XIX – XX веках.

Кроме того, огромное влияние тюремная система оказала на жизнь общества. В XIX веке это наиболее ярко проявилось в Сибири и Дальнем Востоке страны, что объясняется географическом преобладании в этих регионах мест заключения, в веке XX, особенно в первой его половине пенитенциарная система оказывала существенное влияние на жизнь всего общества в целом, что выразилось в небывалых ранее масштабах репрессий, и затронуло все социальные слои общества, все сферы деятельности государства.

Исследование пенитенциарной системы России является не маловажным условием для реформирования исправительно-трудовых учреждений в сложной для России современный период. Всплеск преступности, вызванной социально-экономическим кризисом, а так же становление и развитие в государстве приоритета личности и гражданского общества, что предполагает новые подходы, способы и методы воздействия на заключенных с целью их исправления, вызвали изменения уголовного законодательства, в том числе уголовно-исполнительного права. Процесс реформирования государственно-правовых институтов продолжается, и на обсуждение различных ветвей власти и общественности вынесены вопросы отмены смертной казни, практики досрочного освобождения, дифференциация наказаний и иные, призванные усовершенствовать законодательство и содействовать гуманизации общества.

В вязи с этим, изучение опыта становления и преобразований пенитенциарной системы, проводимых хотя и в иные исторические периоды и в других политических системах жизни общества, но при относительно стабильных и продолжительных российских условиях: природно-климатических и географических особенностях, многонациональности населения, специфики российского менталитета и других – приобретает особое значение для реформирования современных исправительно-трудовых учреждений.

ИСТОЧНИКИ И ЛЕТЕРАТУРА

Нормативно-правовые акты, документы и сборники законодательства:

1. Декреты Советской власти. Т. 5. М.: Политиздат, 1979 г.

2. Орлов А. С. Хрестоматия па истории России. М.: Проспект, 1999 г.

3. Российское законодательствоX-XX веков. В 9 т. Т 2. Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства / Под ред. О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1985 г.

4. Российское законодательство X – XX веков. В 9 т. Т. 5. Законодательство периода расцвета абсолютизма / Под ред. О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1987 г.

5. Российское законодательство X-XX веков. В 9 т. Т.6. Законодательство первой половины XIX века / Под ред. О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1989 г.

6. Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9 т. Т. 8. Судебная реформа. М.: Юридическая литература, 1991 г.

7. Россия XX век. Документы. ГУЛАГ (Главное управление лагерей) 1917 – 1960 гг. / Под ред. А. Н. Яковлева. М.: Материк, 2000 г.

Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М., 1993 г.

8. Свод Законов Российской Империи. Т.I. СПб.: Государственная типография правительствующего Сената, 1911 г.

9. Свод законов Российской империи. Т. XIII – XV. СПб.: Государственная типография правительствующего Сената, 1902 г.

10. Титов Ю. П. Хрестоматия по истории государства и права России. М.: Проспект, 1999 г.

11. Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации с постатейными материалами / Под ред. П. В. Крашенинникова. М.: Спарк, 1998 г.

12. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 1 сентября 1953 г. // Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М., 1993 г.

Монографии, авторефераты и учебники:

1. Анисимов Е. В. Россия в середине XVIII века / В борьбе за власть. Страницы политической истории России XVIII века. М.: Мысль, 1988 г.

2. Бекузаров Г. О., Селиверстов В. И. Уголовно-исполнительное право России / Общая и Особенная части: Схемы и таблицы. М.: Юристъ, 1998 г.

3. Беляева Л. И. Патронат в России (XIX в. – начало XX века). Учебное пособие. М.: Академия МВД РФ, 1996 г.

4. Бортникова О. Н. Сибирь тюремная: пенитенциарная система западной Сибири в 1801-1917 гг. Тюмень: Тюм. юр. институт, 1999 г.

5. Бернер А.Ф. Учебник уголовного права. Части общая и особенная. СПб.: печатня Б. С. Алексеева, 1865 г.

6. Блауберг Д. Органы управления // От тюрем к воспитательным учреждениям / Сб. ст. под ред. Вышинского А. Я. М., 1934 г.

7. Викторский С. Н. История смертной казни России и современное ее состояние. М.: Типография Императорского Московского Университета, 1912 г.

8. Вышинский А. Я. Суд и карательная политика Советской власти. М.: Полиграфкнига, 1926 г.

9. Гайдук С. Л. Тюремная политика и тюремное законодательство пореформенной России: автореферат на соискание ученой степени канд. юрид. наук. М.: АН СССР, Институт государства и права, 1987 г.

10. Гернет М. Н. История Царской Тюрьмы. В 5 т. Т. 2. М.: Юрид. литература, 1961 г.

11. Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 4. М.: Юрид. литература, 1962 г.

12. Гогель С. К. Арестантский труд в русских и иностранных тюрьмах. СПб.: типография Правительствующего Сената, 1897 г.

13. Гогель С. К. Вопросы уголовного права, процесса и тюрьмоведения. СПБ.: типография товарищества «Общественная польза», 1906 г.

14. Гогель С. К. Значение тюремного заключения в прошлое и настоящее время. СПб.: типография М. Акинфиева и И. Леонтьева, 1889 г.

15. Городинец Ф. М., Малинин В. Б. Уголовно-исполнительное право (учебное пособие). СПб.: Лань, 2000 г.

16. Гуров А. И. Профессиональная преступность: прошлое и современность. - М.: Юридическая литература, 1990 г.

17. Детков М. Г. Наказание в царской России. Система его исполнения. М.: Интерправо, 1994 г.

18. Детков М. Г. Содержание пенитенциарной политики Российского государства и ее реализация в системе исполнения уголовного наказания в виделишения свободы в период 1917 – 1930 годов. М.: Респ. Инст. Повыш. Квалиф. Работников МВД РФ, 1992 г.

19. Дементьев С.И. Лишение свободы: тюрьмы, лагеря, колонии, тюрьмы. Краснодар , 1996 г.

20. Дугин А. Н. Исправительно-трудовые лагеря и тюрьмы в 30-50-е годы. Сборник: Полиция и милиция России: страницы истории. М., 1995 г.

21. Дугин А. Н. Неизвестный ГУЛАГ: документы и факты. М.: Наука, 1999 г.

22. Елагин С. И. История русского флота. СПб.: типография морского министерства, 1839 г.

23. Зубков А. И. Пенитенциарные учреждения в системе Министерства юстиции России. История и современность. М.: Норма, 1998 г.

24. Иванова Г. М., Славко Т. И. ГУЛАГ: его строители, обитатели и герои. Франкфурт-на-Майне – Москва. 2001 г.

25. Иванов В. А. Миссия ордена. СПб.: ЛИСС, 1997 г.

26. Ивницкий Н. А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов) М.: Магистр, 1996 г.

27. Исаев И. А. История государства и права России. М.: Юристъ, 1996 г.

28. Кесслер М. А. Труд в царской тюрьме / Сб. ст. под ред. А. Я. Вышинского. М.: 18-я тип. Полиграфкнига, 1937 г.

29. Кизилов И. И. НКВД РСФСР (1917 – 1930 г.г.). М.: Высш. шк. МВД СССР, 1968 г.

30. Кодан С. В. Политическая ссылка в системе карательных мер самодержавия первой половины XIX века. Иркутск.: Иргу, 1980 г.

31. Кокурин А.И., Петров Н.В. Лубянка: ВЧК–ОГПУ–НКВД–НКГБ–МГБ–МВД–КГБ. М.: Мемориал, 1997 г.

32. Кокурин С. В. Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923 – 1960 гг.: Справочник. М., 1998 г.

33. Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб.: Археографическая комиссия, 1840 г.

34. Краинский Д. В. Материалы по исследованию русских тюрем в связи с историей учреждения Общества попечительного о тюрьмах. Чернигов: типография губернского земства, 1912 г.

35. Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 50.Письма: октябрь 1917 – июнь 1919 г. М.: Политиздат, 1965 г.

36. Лисин А. Г. Тюремная система российского государства в XVIII – начале XX века. М.: Акад. МВД РФ, 1996 г.

37. Максимов С. В. Памятники Сибирской каторги. М., 1897 г.

38. Максимов С.В. Сибирь и каторга. СПб.: типолитография Н. Стефанова, 1891 г.

39. Марголис А. Д. Законодательство об административной и политической ссылке в конце XIX века / Сб. ст. под ред. Б.А. Скрипилева. Иркутск : Издательства Иркутского университета, 1963 г.

40. Мокринский С. П. Наказание его цели и предложения. М.: Университетская типография, 1902 г.

41. Мулукаев Р. С. Полиция и тюремные учреждения дореволюционной России. М.: Юриздат, 1964 г.

42. О нарушении прав человека в России / Сборник материалов Московского исследовательского центра по правам человекам. 1997 год. - М., 1998 г.

43. Орлов А. С., Георгиев В. А. История России. М.: Проспект, 1999 г.

44. Пионтковский А.А. Тюрьмоведение, его предмет, задачи и значение. Одесса: Типография штаба округа, 1892 г.

45. Познышев С. В. Очерки тюрьмоведения. М.: Издание Г.А. Лемана и Б.Д. Плетнева, 1915 г.

46. Познышев С. В. К вопросу о преобразовании каторги. М.: печатня А. И. Снегиревой, 1914 г.

47. Рассказов Л. П. Тюремные инструкции в Российской Империи. Учебное пособие. Краснодар: Краснодар.Юрид. Институт, 1999 г.

48. Рогов В. А. История уголовного права, террора и репрессий в Русском государстве XV-XVIII вв. - М.: Бек, 1995 г.

49. Рябинин А. А.. Основы исправительно-трудового (уголовно-исполнительного права) Российской Федерации. - М.: Норма – инфра, 1995 г.

50. Силиверстов В. И. Уголовно – исполнительное право России. М.: Юристъ, 2000 г.

51. Сергеевский Н.Д. Наказание в русском праве XVII века. СПб.: печатня Снегиревой, 1887 г.

52. Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Т.2.СПб.: Государственная типография, 1902 г.

53. Ткачевский Ю. М. Прогрессивная система исполнения уголовных наказаний. М.: Зерцало, 1997г.

54. Тюремное дело в 1921 году. М.: Типография и переплетная Моск. Таганской тюрьмы, 1921 г.

55. Упоров И. В. Труд осужденных в монархической России (Историческо – правовой аспект). Краснодар : Краснод. Юрид. институт МВД РФ, 2001 г.

56. Утевский Б.С. Как советская власть исправляет преступников. М.: Типография НКВД, 1930 г.

57. Утевский Б.С. Советская исправительно-трудовая политика. М.: Советское законодательство, 1934 г.

58. Филипов А.О. О наказании по законодательству Петра Великого всвязи с реформой. М.: печатня В. А. Попова, 1891 г.

59. Фойницкий И. Я. Исторический очерк и современное состояние ссылки и тюремного заключения. СПБ., 1878 г.

60. Фойницкий И.Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением, СПб., 1889 г.

61. Шаргородский М. Д. наказание по уголовному праву эксплуататорского общества. М.: Юрид. литература, 1957 г.

62.Ширвинд Е. Г. Советское исправительно-трудовое право. Изд. 2. М.: Типография Нар. Комиссар. Юстиции, 1930 г.

63.Шмаров И. В. Уголовно-исполнительное право. М., 1996 г.

Статьи:

1. Б. П. Об организации тюрем на началах самоокупаемости // Еженедельник советской юстиции. 1922 г. № 14 – 15.

2. Генкин И. Тобольский централ // Каторга и ссылка1924 г. №3.

3. ГУИН Минюста России. Уголовно-исполнительная система России // Право и безопастность. № 1. 2001 г.

4. Дугин. А. Н. Сталинизм: легенды и факты // Слово. 1990 г., № 7.

5.Земсков В. Н. «Архипелаг ГУЛАГ»: глазами писателя и статистика // Дайджест пресс. Страницы истории. 1990 г. Июль – декабрь.

6. Земсков В. Н. ГУЛАГ (историко-социологический аспект) // Социологические исследования. 1991 г. № 6.

7. Земсков В. Н. Кулацкая ссылка // Социологические исследования. 1991 г., № 10.

8. Исправительно-трудовая политика реконструктивного периода // Советская юстиция. 1931 г. № 25.

9. Калинин Ю. Использовать весь запас прочности. // Человек: преступление и наказание. Вестник Рязанской высшей школы МВД РФ. № 3 – 4 (4 – 5). 1994 г.

10. Канева А. Н. УхтПечлаг, 1929 – 1938 гг. // Звенья: Исторический альманах. Вып. 1. М., 1991 г.

11. Лаговиер Н. Наболевшие вопросы уголовно-судебной и исправительно-трудовой практики // Еженедельник советской юстиции. 1928 г. № 40 – 41.

12. О карательной политике и состоянии мест заключения: Постановление ВЦИК и СНК РСФСР по докладам НКЮ и НКВД от 26. 03. 28. г. // Еженидельник советской юстиции. 1928 г. № 14.

13. П. Н. О революционной законности и организации борьбы с преступностью // Еженедельник советской юстиции. 1922 г. № 4.

14. Попов В. В. Государственный террор в советской России. 1923 – 1953 гг.: источники и их интерпретация // Отечественные архивы. 1992 г. №2.

15. Прения по докладу Трасковича // Еженедельник советской юстиции. 1929 г. № 9 – 10.

16. Программа правового оппортунизма в уголовной политике: К проекту УК т. Ширвиндта // Советское государство и революция права. 1930 г. № 11 – 12.

17. Речь т. Янсона на 3-м совещании судебно-прокурорских работников // Советская юстиция. 1930 г. № 24 –25.

18. Стучка П.И., Апетер И. Переход от принудительного труда по приговору суда к добровольному труду // Советское государство и революция права. 1931. № 7.

19. Телеграмма народного коммисара юстиции// Административный вестник. 1928 г. № 10.

20. Ширвинд Е. Г. К двенадцатилетию советской исправительно-трудовой политики // Еженедельник советской юстиции. 1929 г. № 4.

[1] Пионтковский А.А. Тюрьмоведение, его предмет, задачи и значение. Одесса, 1982 г.

[2] Познышев С.В. Очерки тюрьмоведения. М., 1913 г .

[3] Таганцев Н.С. Русское уголовное право. СПб., 1902 г.

[4] Фойницкий И.Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением, СПб., 1889 г.

[5] Гогель С.К. Арестанский труд в русских и иностранных тюрьмах. СПб. 1897 г., Значение тюремного заключения в прошлое и настоящее время. СПб. 1889 г.

[6] Краинский Д.В. Материалы к исследованию истории русских тюрем. Чернигов. 1912 г.

[7] Мокринский С.П. Наказание, его цели и предложения. М. 1902 г.

[8] Сергиевский Н. Д. Наказание в русском праве XVII. СПб, 1887 г.

[9] Викторский С.Н. История смертной казни в России и современное ее состояние. М. 1912 г.

[10] Гогель С.К. Значение тюремного заключения в прошлое и настоящее время. СПб. 1889 г. С. 314.

[11] Мокринский С.П. Наказание, его цели и предложения. М. 1902 г. С.122.  

[12] Краинский Д.В. Материалы к исследованию истории русских тюрем. Чернигов. 1912 г.с.121.

[13] Таганцев Н.С. Русское уголовное право. СПб., 1902 г. С.189.

[14] Пионтковский А.А. Тюрьмоведение, его предмет, задачи и значение. Одесса, 1982 г. с.6.

[15] Познышев С.В. Очерки тюрьмоведения. М., 1913 г. с.27.

[16] Утевский Б.С. Буржуазная и царская тюрьма. М. 1933 г., Как советская власть исправляет преступников. М., 1930 г.

[17] Ширвиндт Е. Г. Советское исправительно-трудовое право. М., 1930 г.

[18] Вышинский А. Я. Суд и карательная политика Советской власти. М., 1926 г.

[19] Кесслер М.А. Труд в царской тюрьме

[20] Ширвиндт Е. Г. Советское исправительно-трудовое право. М., 1930 г. Стр. 14.

[21] Вышинский А. Я. Суд и карательная политика Советской власти. М., 1926 г. Стр. 19.

[22] Утевский Б.С. ., Как советская власть исправляет преступников. М., 1930 г. Стр. 36.

[23] Мулукаев Р. С. Полиция и тюремные учреждения дореволюционной России. М., 1964 г.

[24] Марголис  А. Д. Законодательство об административной и политической ссылке в конце. 1963 г.

[25] Кодан С. В. Политическая ссылка в системе карательных мер самодержавия первой половины XIX века. Иркутск. 1980 г.

[26] Шаргородский М. Д. наказание по уголовному праву эксплуататорского общества. М., 1957 г.

[27] Гернет М.Н. История царской тюрьмы.  В 5-ти томах. М.,1961 – 1963 гг.

[28] Бортникова О. Н. Сибирь тюремная: пенитенциарная система западной Сибири в 1801-1917 гг. Тюмень. 1999 г.

[29] Упоров И. В. Труд осужденных в монархической России. Краснодар. 2001 г.

[30] Детков М. Г. Содержание пенитенциарной политики российского государства и ее реализация в системе исполнения уголовного наказания в период 1917 – 1930 гг. М., 1992 г., Наказание в царской России. Система его исполнения. М., 1994 г.

[31] Селиверстов В. И. Уголовно-исполнительное право России. М., 2000 г.

[32] Зубков А. И. Пенитенциарные учреждения в системе Министерства юстиции России. История и современность. М.,1998 г.

[33] Дугин А. Н. Неизвестный ГУЛАГ: документы и факты. М.,1999 г.

[34] Российское законодательствоX-XX веков. Т 2. Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства. М., 1985 г. Стр. 182.

[35] Гогель С. К.  Вопросы уголовного права, процесса и тюрьмоведения. СПб, 1906 г. Стр. 487.

[36] Рогов В. А. История уголовного права, террора и репрессий в Русском государстве XV-XVIII вв. - М., 1995, с. 235-236.

[37] Исаев И. А. История государства и права России. М., 1996 г., стр.68.

[38]  Там же, стр. 63.

[39] Орлов А. С. ,Георгиев В. А.  История России. М., 1999 г., стр. 116.

[40] Викторский С. Н. История смертной казни России и современное ее состояние. М., 1912 г., стр. 60.

[41] Там же, стр.60.

[42] Российское законодательство X-XX вв. Т. 3. Акты земских соборов. М., 1985 г. Стр. 83-256.

[43] Орлов А. С. Хрестоматия по истории России. ,  Соборное  Уложение 1649 г. Гл.XIX., ст. 13.Стр. 149.

[44] Лисин А. Г. Тюремная система Российского государства в XVII – начале XX века. М., 1996 г. Стр. 20.

[45] Сергеевский Н.Д. Наказание в русском праве XVII века. СПб., 1887 г. Стр. 201.

[46] Российское законодательство X-XX вв. Т. 3. Акты земских соборов. М., 1985 г. Соборное Уложение 1649 г. гл.XXI ст. 4. Стр. 230, ст. 44. Стр. 237, ст. 95. Стр.246, ст. 97. Стр. 246.

[47] Российское законодательство X-XX вв. Т. 3. Акты земских соборов. М., 1985 г. Соборное Уложение 1649 г.  гл.XXI ст. 101. Стр. 247.

[48] Упоров И. В. Труд осужденных в монархической России. Краснодар. 2001 г. Стр.9.

[49] Сергеевский Н.Д. Наказание в русском праве XVII века. СПб., 1887 г. Стр. 202.

[50] Сергеевский Н.Д.  Наказание в русском праве XVII века. СПб, 1887 г. Стр. 179.

[51] Сергеевский Н.Д.  Наказание в русском праве XVII века. СПб, 1887 г. Стр. 189.

[52] Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1840 г. Стр. 97.

[53] Познышев С. В. Очерки тюрьмоведения. М., 1915 г. Стр. 4.

[54] Российское законодательство X-XX вв. Т. 3. Акты земских соборов. М., 1985 г. Соборное Уложение 1649 г.  гл.XXI, ст. 94 . Стр. 246.

[55] Российское законодательство X-XX вв. Т. 3. Акты земских соборов. М., 1985 г. Соборное Уложение 1649 г.  гл.XXI, ст. 97. Стр. 246.

[56] Сергеевский Н.Д.  Наказание в русском праве XVII века. СПб, 1887 г. Стр. 205.

[57] Сергеевский Н.Д. Наказание в русском праве XVII века. СПб, 1887 г. Стр.205.

[58] Там же, стр. 206.

[59] Лисин А. Г. . Тюремная система российского государства в XVIII – начале XX века. М., 1996 г.Стр. 27.

[60] Викторский С. Н. История смертной казни в России и современное ее состояние. М., 1912 г. Стр.116.

[61] Елагин С. И. История  русского флота. Спб., 1839 г. Стр.258.

[62] Бернер А.Ф. Учебник уголовного права. Части общая и особенная. СПб., 1865 г. Стр. 611.

[63] Филипов А.О. Наказание по законодательству Петра Великого в связи с реформой. М., 1891 г. Стр. 187.

[64] Максимов С. В. Памятники Сибирской каторги. СПб, 1891 г. Стр. 67

[65] Викторский С.Н. История смертной казни в России и современное ее состояние. М., 1912 г.  Стр. 113

[66] Титов Ю. П. Хрестоматия по истории государства и права России. М., 1999 г. Стр. 196.

[67] Викторский С.Н. История смертной казни в России и современное ее состояние. М., 1912 г. Стр. 117

[68] Филипов А.О. Наказание по законодательству Петра Великого в связи с реформой. М., 1891 г.  Стр. 191.

[69] Лисин А. Г. Тюремная система Российского государства в XVII – начале XX века. М., 1996 г. Стр. 10.

[70] Фойницкий И.Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. СПб., 1889 г. Стр. 269

[71] Орлов А. С. История России. М., 1999 г. Стр.158.

[72] Максимов С.В. Сибирь  и каторга. Стр. 146 – 147.

[73] Анисимов Е. В. Россия в середине XVIII века.  М., 1988 г. Стр. 71.

[74] Викторский С.Н. История смертной казни в России и современное ее состояние. М., 1912 г.  Стр.  215.

[75] Лисин А. Г. Тюремная система Российского государства в XVII – начале XX века. М., 1996 г.  Стр. .30.

[76] Орлов А. С. Хрестоматия по истории России. М., 1999 г. Стр. 200.

[77] Российское законодательство X – XX веков. Т. 5. Законодательство периода расцвета абсолютизма. М., 1987 г. Стр. 500.

[78] Лисин А. Г. Тюремная система Российского государства в XVII – начале XX века. М., 1996 г.  Стр. 22.

[79] Познышев С. В. Очерки тюрьмоведения. М., 1915 г. Стр. 6.

[80] Городинец Ф. М. Уголовно-исполнительное право. СПб., 2000 г. Стр. 28.

[81] Тюремный вестник. 1897 г. № 8. Стр. 422.

[82] О нарушении прав человека в России. Сборник материалов Московского исследовательского центра по правам человека. 1997 год. - М., 1998., Стр. 144.

[83] Бекузаров Г. О., Селиверстов В. И. Уголовно-исполнительное право России. Общая и Особенная части: Схемы и таблицы. М., 1998., таблица 3.1.

[84] Рассказов Л. П. Тюремные инструкции в Российской Империи. Краснодар, 1999 г.Стр. 12.

[85] Краинский Д. В. Материалы по исследованию русских тюрем в связи с историей учреждения Общества попечительного о тюрьмах. Чернигов, 1912 г. Стр.18.

[86] Там же. Стр. 21.

[87] Органы и войска МВД России: краткий исторический очерк. - М., 1996, с. 69, 447.

[88] Рассказов Л. П. Тюремные инструкции в Российской Империи. Краснодар, 1999 г  Стр. 9.

[89] Краинский Д. В. Материалы по исследованию русских тюрем в связи с историей учреждения Общества попечительного о тюрьмах. Чернигов, 1912 г. Стр.34.

[90] Мулукаев Р. С.  Полиция и тюремные учреждения в дореволюционной России.  М., 1967 г. Стр. 27.

[91] Свод законов Российской империи. СПб., Т. XIII – XV. Стр. 844.

[92] Лисин А. Г. Тюремная система Российского государства в XVII – начале XX века. М., 1996 г.  Стр. 12.

[93] Российское законодательство X-XX веков. В 9 т. Т.6. Законодательство первой половины XIX века. М., 1998 г. Стр. 178-408.

[94] Органы и войска МВД России: краткий исторический очерк. - М., 1996, с. 69.

[95]  Шмаров И. В. Уголовно-исполнительное право. М., 1996 г. Стр. 59-61.

[96] Лисин А. Г. Тюремная система Российского государства в XVII – начале XX века. М., 1996 г. Стр. 14.

[97] Фойницкий  И. Я. Исторический очерк и современное состояние ссылки и тюремного заключения. СПб., 1878 г. Стр. 65-66.

[98] Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 8. Судебная реформа. М., 1991 г. Стр. 395-462.

[99] Лисин А. Г. Тюремная система Российского государства в XVII – начале XX века. М., 1996 г. Стр.23.

[100] Мулукаев Р. С. Полиция и тюремные учреждения в дореволюционной России.  М., 1967 г.  Стр. 26.

[101] Максимов С. В. Сибирь и каторга.  СПб, 1891 г.Стр. 245.

[102] Гуров А. И. Профессиональная преступность: прошлое и современность. М., 1990 г. Стр. 71.

[103] Гайдук С. А. Тюремная политика и тюремное законодательство пореформенной России. М., 1987 г.Стр. 15.

[104] Рябинин А. А.. Основы исправительно-трудового (уголовно-исполнительного права) Российской Федерации. М., 1995 г. Стр. 191.

[105] Органы и войска МВД России: Краткий исторический очерк. М., 1996 г. Стр. 448

[106] Таганцев Н. С. Русское уголовное право. СПб., 1902 г. Т. 2. Стр. 965.

[107] Детков М. Г. Наказание в царской России. Система его исполнения. М., 1994 г. Стр. 65.

[108]  Гуров А. И. Профессиональная преступность: прошлое и современность.  М., 1990 г. Стр. 56.

[109] Зубков А. И. Уголовно-исполнительное право. Учебник для юридических вузов и факультетов. М., 1997.  Стр. 2.

[110] С. К. Гогель Вопросы уголовного права, процесса и тюрьмоведения. СПБ, 1906 г. Стр. 497.

[111] Гернет М. Н. История царской тюрьмы в 5-ти томах. Т. 2. М., 1961 г. Стр. 520.

[112] Генкин И. Тобольский централ // Каторга и ссылка1924 г. №3. Стр. 167.

[113] Мокринский С. П.  Наказание его цели и предложения. М., 1902 г. Стр. 75.

[114] Гогель С. К. Арестантский труд в русских и иностранных тюрьмах. СПб.,  1897 г.Стр. 77.

[115] Упоров. И. В. Труд осужденных в монархической России. Краснодар. 2001 г.  Стр. 71.

[116] С. К. Гогель Вопросы уголовного права, процесса и тюрьмоведения. СПБ, 1906 г. Стр.587.

[117] Тюрьма капиталистических стран. Сб. статей под ред. А. Я. Вышинского Кесслер М. А. Труд в царской тюрьме.  М., 1937 г. Стр. 155.

[118] Зубков А. И.Уголовно-исполнительное право. Учебник для юридических вузов и факультетов. М., 1997 г. Стр. 51.

[119] Утевский Б.С. Советская исправительно-трудовая политика. М., 1934 г. Стр. 84.

[120] Телеграмма народного коммисара юстиции// Административный вестник. 1928 г. № 10. Стр. 1.

[121] Стучка П.И., Апетер И. Переход от принудительного труда по приговору суда к добровольному труду // Советское государство и революция права. 1931 г.  № 7. Стр.124.

[122]Дугин А. Н. Исправительно-трудовые лагеря и тюрьмы в 30-50-е годы // Сб.: Полиция и милиция России: страницы истории. М., 1995 г. Стр. 161.

[123] Ткачевский Ю. М. Прогрессивная система исполнения уголовных наказаний.  М., 1997 г. Стр. 29.

[124] Тюремное дело в 1921 году. М., 1921. Стр. 22.

[125] Стучка П.И., Апетер И. Переход от принудительного труда по приговору суда к добровольному труду // Советское государство и революция права. 1931.  № 7. Стр. 125.

[126] Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 50. М., 1965 г. Стр. 143 – 144.

[127] Декреты Советской власти. Т. 5. М., 1971 г. Стр. 69.

[128] Советское исправительно-трудовое право. Учебник. - Л., 1989 г. Стр. 25.

[129] Декреты Советской власти. Т. 5 .  М., 1971 г.  Стр. 174.

[130] Кизилов И. И. НКВД  РСФСР (1917 – 1930 г.г.). М., 1968 г. Стр. 52 – 55.

[131] Бюллетень Народного комиссариата внутренних дел. 1921. № 2. Стр. 6. 

[132] Тюремное дело в 1921 году. М., 1921 г. Стр. 8.

[133] П. Н.О революционной законности и организации борьбы с преступностью // Еженедельник советской юстиции. 1922 г. № 4. Стр. 9 – 10.

[134] Б. П. Об организации тюрем на началах самоокупаемости //  Еженедельник советской юстиции. 1922 г. № 14 – 15. Стр. 8 – 9.

[135] Тюремное дело в 1921 году. М., 1921 г. Стр. 10.

[136] Дементьев С.И. Лишение свободы: тюрьмы, лагеря, колонии, тюрьмы. Краснодар. 1996 г.

[137] Блауберг А. Органы управления // От тюрем к воспитательным учреждениям / Сб. ст.  под ред. Вышинского А. Я. М., 1934 г. Стр. 409 – 414.

[138] Попов В. П. Государственный террор в советской России. 1923 – 1953 гг.: источники и их интерпретация.// Отечественные архивы. 1992 г. № 2. Стр. 28.

[139] Ширвинд Е. Г.,  Советское исправительно-трудовое право.  М., 1930 г. Стр. 91.

[140] О карательной политике и состоянии мест заключения: Постановление ВЦИК и СНК РСФСР по докладам НКЮ и НКВД от 26. 03. 28. г. // Еженедельник советской юстиции. 1928 г. №  14.

[141] Речь т. Янсона на 3-м совещании судебно-прокурорских работников // Советская юстиция. 1930 г. № 24 –  25. Стр. 1 – 2.

[142] Исправительно-трудовая политика реконструктивного периода // Советская юстиция. 1931 г. № 25. Стр. 25.

[143] Канева А. Н. УхтПечЛаг, 1929 – 1938 гг. // Звенья: Исторический альманах. Вып. 1. М., 1991 г. Стр. 331 –354.

[144] Административный вестник. 1929 г. № 9. Стр. 56 – 57.

[145] Ширвинд Е. Г. К двенадцатилетию советской исправительно-трудовой политики // Еженедельник советской юстиции. 1929 г. №  4. Стр. 1087 – 1089. 

[146] Лаговиер Н.  Наболевшие вопросы уголовно-судебной и исправительно-трудовой практики // Еженедельник советской юстиции. 1928 г. № 40 – 41. Стр. 1078.

[147] Прения по докладу Трасковича // Еженедельник советской юстиции. 1929 г. № 9 – 10. Стр. 228.

[148] Программа правового оппортунизма в уголовной политике: К проекту УК т. Ширвиндта // Советское государство и революция права. 1930 г. № 11 – 12. Стр. 106 – 109.

[149] Блауберг Д.? Органы управления // От тюрем к воспитательным учреждениям / Под ред. Вышинского А. Я. М., 1934 г. Стр. 409 – 414.

[150] Орлов А. С. История России. М., 1999 г.Стр. 390.

[151] Михлин А. С. , Силиверстов В. И.  Уголовно – исполнительное право России. М., 2000 г. Стр. 79.

[152] Россия XX век. Документы. ГУЛАГ 1917 – 1960 гг. М., 2000 г. Стр.65.

[153] Ивницкий Н. А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов) М., 1996 г. Стр. 67.

[154] Земсков В. Н. Кулацкая ссылка // Социологические исследования. 1991 г.,  № 10. Стр. 3.

[155] Земсков В. Н. Судьба «кулацкой ссылки» // Отечественная история. 1994 г., № 1. Стр. 118-120.

[156] Орлов А. С. История России. М., 1999 г. Стр. 393.

[157] Дугин. А. Сталинизм: легенды и факты // Слово. 1990 г., № 7. Стр., 23.

[158] Орлов А. С. История России. М., 1999 г. Стр. 400.

[159] Дементьев С.И. Лишение свободы: тюрьмы, лагеря, колонии, тюрьмы. Краснодар. 1996г. Стр. 28

[160]Иванова Г. М., Славко Т. И. ГУЛАГ: его строители, обитатели и герои. Франкфурт-на-Майне/Москва 2001 г. Стр.19.

[161] Иванова Г. М., Славко Т. И. ГУЛАГ: его строители, обитатели и герои. Франкфурт-на-Майне/Москва 2001 г. Стр. 45.

[162] Попов В. В. Государственный террор в советской России. 1923 – 1953 гг.: источники и их интерпретация // Отечественные архивы. 1992 г. №2. Стр.28.

[163] В. Н. Земсков. ГУЛАГ (историко-социологический аспект) // Социологические исследования. 1991 г. № 6. Стр.14.

[164] Кокурин А.И., Петров Н.В. Лубянка: ВЧК–ОГПУ–НКВД–НКГБ–МГБ–МВД–КГБ.  М., 1997. С. 25.

[165] Органы и войска МВД России: Краткий исторический очерк / Объединенная редакция МВД России. М., 1996. С.456.

[166] Земсков В. Н. ГУЛАГ (историко-социологический аспект) // Социологические исследования. 1991 г. № 6. Стр.14.

[167] Дугин А. Н.  Неизвестный ГУЛАГ: документы и факты. М., Наука, 1999 г. Стр. 31.

[168] Органы и войска МВД России: Краткий исторический очерк / Объединенная редакция МВД России. М., 1996. С.456.

[169] Иванов В. А. Миссия ордена. СПб., 1997 г. Стр. 330.

[170] Полян П.М. Жертвы двух диктатур: Остарбайтеры и военнопленные в Третьем Рейхе и их репатриация. М., 1996. С. 302.

[171] Дугин. А. Сталинизм: легенды и факты // Слово. 1990 г., № 7. Стр. 23.

[172] Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923 – 1960 гг.: Справочник. М., 1998 г. Стр. 52.

[173] Земсков В. Н. «Архипелаг ГУЛАГ»: глазами писателя и статистика // Дайджест пресс. Страницы истории. 1990 г. Июль – декабрь. Стр. 173.

[174] Дугин А. Н.  Неизвестный ГУЛАГ: документы и факты. М., Наука, 1999 г. Стр. 47.

[175] Исторический архив. 1996. № 4. Стр. 145.

[176] Указ Президиума Верховного Совета СССР от 1 сентября 1953 г. // Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М., 1993 г. Стр. 71

[177]Упоров Труд осужденных в монархической России.  Краснодар, 2001 г. Стр. 82.

[178] Селиверстов В. И.  Уголовно-исполнительное право России. М., 2000 г. Стр. 81.

[179] Городинец Ф. М., Малинин В. Б. Уголовно-исполнительное право. СПб, 2000 г.Стр. 33.

[180] Дементьев С.И. Лишение свободы: лагеря, колонии, тюрьмы. Краснодар. 1996 г. Стр. 46.

[181] Городинец Ф. М., Малинин В. Б. Уголовно-исполнительное право. СПб, Стр. 33.

[182] Ст.1 ИТК РСФСР 1970 г.

[183] Иванова Г. М., Славко Т. И. ГУЛАГ: его строители, обитатели и герои. Франкфурт-на-Майне – Москва. 2001 г. Стр. 114.

[184] Уголовно-исполнительное право. Сборник нормативных актов / Под редакцией Пономарева П.Г. Т.1. М., 1997. Стр. 508.

[185] Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации с постатейными материалами / Под общ. ред. П. В. Крашенинникова. - М.,1998 г.

[186] Калинин Ю. Использовать весь запас прочности. // Человек: преступление и наказание. Вестник Рязанской высшей школы МВД РФ. № 3 – 4 (4 – 5). 1994 г. Стр.12.

[187] ГУИН Минюста России.  Уголовно-исполнительная система России // Право и безопастность.  № 1.  2001 г. Стр. 6 – 8.

[188] Беляева Л. И. Патронат в России. Стр. 98.