Курсовая работа: Учение Канта о формировании самосознания развивающейся культурной жизни

Христианский гуманитарно-экономический открытый университет

Гуманитарно – экономический факультет

Гуманитарное отделение

Курсовая работа

на тему: Учение Канта о формировании самосознания развивающейся культурной жизни

Одесса- 2011

Введение

Вначале работы проясним тот социально-культурный контекст, в котором происходило формирование культурологических воззрений Канта.

В XIX в. состоялось окончательное крушение феодализма как системы определенных экономических, политических, социальных отношений, завершилось становление капитализма как нового, более прогрессивного по отношению к феодализму, строя, который восторжествовал сначала в Англии, Северной Америке и Франции, а затем и в других странах Европы и Южной Америки.

Быстрый рост технической мощи, коренные перемены в быте, образе жизни сопровождались всеобщей эйфорией и неумеренными восторгами по поводу прогресса. В массовом сознании того времени были широко распространены представления о том, что движение по пути прогресса не имеет предела, что по мере роста технической вооруженности труда и создания более совершенной материально-технической базы будут решены все проблемы, в том числе и социальные. Литература, музыка, философия самым непосредственным образом реагировали на перемены, происходившие в экономике и политике. Вкусы и мироощущение буржуазии становятся определяющими, что находит свое выражение в смене художественных стилей и направлений. К середине XIX в. классицизм был почти полностью вытеснен из всех отраслей духовного производства. В частности, в театре на смену героической трагедии пришла мелодрама, а на смену героической опере — лирическая опера и оперетта.

В первой трети столетия возникает и быстро достигает расцвета водевиль, ставший любимым театральным зрелищем практически для всех слоев населения от рафинированных аристократов до городских низов. на слова Шиллера, Робертом Шуманом — цикл его фортепианных пьес «Карнавал», Рихардом Вагнером — оперы «Тангейзер «и «Лоэнгрин». В литературе сентиментализм сначала сменяется романтизмом, а затем реализмом. Кумиром читающей публики вместо Шатобриана, Ричардсона, Жермены де Сталь, Шарля Нодье становятся Виктор Гюго, Жорж Санд, Бальзак. Молодые люди «из общества» зачитыватся уже не «Страданиями молодого Вертера» Гете; не «Дон Жуаном» Байрона, не поэмами Шелли, а романами Бальзака, Александра Дюма, Стендаля, историческими хрониками Проспера Мериме. Меняется стиль изложения, композиция приближается к внешнему течению жизни. Трансформируются представления о типическом, появляются новые элементы в понимании прекрасного. Литература обретает ярко выраженное социальное содержание и все более демонстрирует критическое отношение к окружающей действительности. В архитектуре ампир постепенно теряет чистоту и уступает место эклектическому смешению различных архитектурных стилей. Ему на смену приходит стиль «бидермейер», отражающий художественные вкусы бюргерской среды. Нарастает интенсивность культурных обменов. В первой трети века проводятся первые международные конгрессы, устраиваются первые международные выставки, быстрыми темпами растет число переводных изданий, расширяется круг людей, говорящих на двух и более языках. Европейская культура проникает на Восток, в страны Азии и Африки, где формируется местная интеллектуальная элита, придерживающаяся европейской ориентации. В то же время происходит процесс «регионализации культуры», который находит свое выражение в конституировании национального искусства, литературы, музыки и языка, в осознании специфичности национальных культур и их отличий одна от другой. Закладываются предпосылки для появления в ближайшем будущем в ряде европейских стран национального драматического театра, национальной оперы, национальной картинной галереи.

Существенные перемены происходят в первой половине XIX в. и в социально-философских и гуманитарных науках. Прежде всего меняется их лидер. Им становится историческая наука, которая развивается быстрыми темпами. Ее теоретики обосновывают принцип исторического подхода к действительности, о котором в прежние эпохи знали очень мало или не знали практически ничего. Жизнь человеческого рода начинает осознаваться как единый процесс, имеющий определенные закономерности. Их поиск определяется как цель исторического познания, которое не замыкается только на фиксации уже свершившихся событий, а стремится постичь их внутреннюю логику. Другим показателем происходящих перемен становится перемещение центра философской мысли из Франции, которая была бесспорным лидером в этой области знания на протяжении всего XVIII столетия в Германию. Здесь к середине века складывается такое мощное направление, как немецкий классический идеализм. Именно в нём в начале и в середине XIX века наиболее интенсивно разрабатывалась проблема культуры.

Наиболее крупными представителями немецкого классического идеализма были немецкие философы Иммануил Кант (1724-1804), Фридрих Шеллинг (1775-1854) и Георг Гегель (1770-1831). Сразу следует сказать, что никто из упоминаемых выше авторов не был «чистым культурологом», однако именно классиками немецкого идеализма были заложены основы философии культуры и сформулирован ряд проблем, которые являются центральными для современного культурологического знания. На первый план выходят проблемы диалектики, вопрос об отношении мышления к бытию, поиск духовных основ жизни человека и проблема культуры, которая начинает осмысливаться как одна из важнейших проблем философского познания. Главную задачу философии теперь видят в «формировании самосознания развивающейся культурной жизни».[1] По сути, именно в этот период складывается учение о культуре, которое рассматривается как учение о становлении и развитии телесно-душевно-духовной целостности человека в мире природы и одновременно в исторически - духовном мире.

Глава 1. Жизненный путь Иммануила Канта

Рассмотрение взглядов на культуру Иммануила Канта (1724—1804) целесообразно начать с рассмотрения его жизненного пути. Канта абсолютное большинство просвещенных людей воспринимает, прежде всего, как основоположника немецкой классической философии, как создателя системы трансцендентального идеализма, сформулировавшего основные вопросы, на которые должна дать ответы философия: Что я могу знать? Что я должен делать? На что я могу надеяться? Что такое человек?

Некоторые знают о нем как о крупнейшем этике, авторе знаменитого «категорического императива» : «Поступай так, чтобы максима твоей воли всегда могла иметь также силу принципа всеобщего законодательства»[2] Категорические императивы — это безусловные и всеобщие предписания, которые должны исполняться всеми в любой ситуации независимо от желаний. Категорический императив существует как моральный закон в человеке, как «голос разума», который является «внятным даже для самого простого человека», как присутствие в человеке высокой нравственной силы - его совести. По Иммануилу Канту, нравственность не связана с чувством, она всецело разумна. Моральное чувство представляет собой лишь интерес и уважение к моральному закону. Категорический императив - это выражение чистого практического разума не подчиненного способности желания.

Кант также автор не менее знаменитого афоризма о нравственном законе. Так в «Критике практического разума» И. Кант пишет: «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, — это звездное небо над мною и моральный закон во мне …»[3]

Но в то же время Кант много сделал для осмысления природы культуры, для прояснения того, как культура связана с человеком, каковы механизмы и закономерности ее развития, чем она отличается от природы, каковы цели культуры. Ему же принадлежит постановка и решение вопросов о самостоятельной ценности культуры, об отличии культуры и цивилизации, о коренном противоречии современного общества, где все более и более проявляется разрыв между уровнем морального развития индивидов и уровнем их цивилизованности.

Кант первым зафиксировал различия в темпах развития отдельных областей культуры, предложил свою оценку эпохи Просвещения. Он же сформулировал мысль о необходимости исторического взгляда на культуру и обосновал идею, что стремление к овладению культурой принадлежит к числу базовых человеческих ценностей.

Кант Иммануил – великий немецкий философ и ученый, всю жизнь прожил в Кёнигсберге. Кант родился 22 апреля 1724 года в городе Кёнигсберге Восточной Пруссии в семье мелкого ремесленника, где он какое-то время жил и развивался. Предки Канта, что подтверждено документально, были настоящими немцами, но сам он, по неизученной причине, предпочитал версию своего польско-литовского происхождения. Согласно авторитетным свидетельствам, в доме Канта-старшего (Cant – в написании отца) “властвовал дух сурового благочестия и набожности”: в обязательном порядке были троекратные ежедневные молитвы, рождество встречали всей семьей, детям запрещалось подолгу смотреть на лошадей. Ближайшие чадолюбивые соседи и родственники очень жалели маленького Кант – он был очень маленьким, гораздо меньше одногодок, только голова у него была большая – и при каждом удобном случае старались, украдкой, подарить ему конфету. Известно также, что Иммануила прочили в пасторы, и только слабое здоровье отпрыска помешало родителям воплотить свои честолюбивые устремления. Надо сказать, что Кант (Kant – в его собственном написании) был до крайности слабым и болезненным ребенком, так что, даже пытаясь взобраться на подоконник (откуда часами мог наблюдать за уличной жизнью), он все время падал. Никто не мог поручиться, что это создание доживет до следующего утра. Однако, несмотря на все это, Иммануил с самого раннего детства и до глубокой старости оставался чрезвычайно пунктуальным человеком. Никогда он не забывал сделать ничего из того, что всегда помнил: бывало, оставив в одной из комнат, между делом, какой-либо мелкий предмет (перо, платок или пять талеров), он тут же возвращался и забирал его. Сам философ так и любил говаривать: “Пять талеров, которые я мыслю, ничем не отличаются от пяти талеров, которые лежат у меня в кармане!”. Пунктуальность и обязательность этого гения мысли были поистине безграничными. Широко известно, что когда Кант, будучи профессором Кёнигсбергского университета, выходил из дому на прогулку, местные бюргеры, ожидавшие его появления на некотором отдалении, сразу же начинали сверять свои часы. Причем, если выяснялось, что часы какого-нибудь незадачливого бюргера спешат или отстают на полминуты, тот в ярости разбивал их о мостовую, не в силах заподозрить господина Канта в непунктуальности. Это было время простых и суровых нравов.

Еще в годы обучения во Фридриховской коллегии И.Кант выработал для себя несколько правил, позволивших ему на протяжении 80 лет поддерживать жизнь в этом хрупком и немощном теле, Богом созданном не для тяжелого пасторского труда, а для занятий философией. В частности известно, что пробуждался он не позднее 6 часов утра и всегда делал это в своей постели, не менее трех минут усиленно дышал возле открытого окна, а затем садился за работу. Писал он подолгу и с большим упоением, гусиное перо в его руке скрипело так, что можно было заслушаться. Нередко случалось, что его прачка, раз в неделю приходившая к нему на дом за очередной порцией ношеного белья (и с такой же периодичностью приносившая ему свежее), заслышав эту музыку, останавливалась под дверью его кабинета как завороженная, не в силах даже пошевелиться.

Принимал пищу Кант один-единственный раз в сутки, устраивая званые обеды, куда имел возможность быть приглашенным любой, кто хотя бы однажды ему понравился. Иногда бывало, что увидев на улице просто хорошее лицо, Кант сразу же приглашал его на обед.

Никто из гостей не догадывался, что у великого философа весь день маковой росинки не было во рту, и все поражались его по видимости неестественному, а на самом деле вполне оправданному аппетиту.

Коротко говоря, все жизненные правила Иммануила Канта сводились, так или иначе, к двум основным: 1) Никогда не делать того, чего делать не следует; 2) То, что делать надлежит, совершать неуклонно. К примеру, написал ты “Критику чистого разума” – будь добр, пиши “Критику практического разума” и т.д.

Отдельно следует сказать о его личных склонностях и причудах. По свидетельствам современников, Кант очень любил гулять. Будучи ребенком, он без устали мог любоваться через окно городскими видами, втайне мечтая о том, что и ему когда-нибудь посчастливится оставить родные стены и пуститься в нелегкое, полное приключений и опасностей путешествие. И вот, наконец, достигнув совершеннолетия, Кант начинает совершать ежедневные прогулки по Кенигсбергу – конечно, в строго установленное время.

Само собой, нельзя утверждать, что этот удивительный человек отказывал себе в удовольствии погулять на 2-3 минуты дольше обычного, но то, что покидал он свое жилище в один и тот же час, это представляется бесспорным. Доподлинно известно также, что и во время променада Кант не оставлял своей мысли о главном, тем не менее, стараясь не пропустить ни одного приятного лица и уже предвкушая обед.

Иногда на пути величайшего филантропа Германии совершенно случайным образом оказывались женщины так называемого легкого и облегченного поведения, которые, по словам очевидцев, благосклонно ему улыбались, причем К. немедленно отворачивался или делал вид, что записывает что-то в свою тетрадь, с которой он никогда не расставался. Впрочем, возможно, он был настолько занят своими мыслями, что просто не замечал ничего постороннего. Иммануил Кант так никогда и не женился. 12 февраля 1804 года Кант умер в лучах славы. Такова была жизнь этого выдающегося человека, гуманиста и просветителя.[4]

Вехи жизненного пути Канта — это его книги. За 50 лет преподавательской и научной деятельности Кантом было опубликовано несколько десятков работ, в том числе такие всемирно известные, как «Критика чистого разума», «Критика практического разума», «Критика способности суждения», «Метафизика нравов», «Религия в пределах только разума», «Об изначально злом в человеческой природе» и другие. Эти труды относят к философской классике.[5] Практически в каждом из перечисленных выше трудов он в той или иной степени касается культурологических проблем, однако наиболее полно вопросы теории культуры разработаны в ряде небольших статей и рецензий, написанных Кантом приблизительно в одно и то же время. Это такие работы, как «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане», «Ответ на вопрос: что такое просвещение?», «Предполагаемое начало человеческой истории» и рецензия на книгу немецкого философа Иоганна Гердера (1744-1803) «Идеи к философии истории человечества». В них Кант излагает своё представление о философии истории, а, следовательно, о сущности культуры и закономерностях ее развития. Особенно много о культуре и ее природе Кант рассуждает в «Критике способности суждения», которую можно отнести к числу его главных культурологических трудов.

Чтение этой работы, считал Кант, должно предварять чтение двух других его «критик», потому что, только поняв, что такое добро и красота, можно надеяться на постижение истины. Если суммировать высказывания Канта о культуре, то перед нами возникнет учение Канта о моральной ценности культуры.

Глава. 2.Телеология Канта. Кант о месте человека в мире

Иммануил Кант к проблеме культуры подходит при исследовании вопроса о том, существует ли целесообразность в природе, имеет ли она свою конечную цель. Отвечая на него, Кант, по сути, создает свою телеологию, с помощью которой он не отыскивает Бога в природе и не открывает законов, описывающих ее развитие. Главное, что волнует Канта, - это место человека в мире. «Если мы обозрим всю природу, мы не найдем в ней как в природе никакого существа, которое могло бы притязать на преимущество быть конечной целью творения…».[6]

Согласно воззрениям Канта, этой конечной целью не может быть и никакое животное, ибо животный и растительный мир существует для людей, которые различными способами используют то, что дарит им природа. «Здесь, на земле человек — последняя цель творения».[7] У человека, считает Кант, может быть множество целей, которые могут сменять друг друга в процессе онто- и филогенеза. Но у него обязательно должна быть и конечная цель, придающая смысл его бытию. Такой конечной целью, с точки зрения Канта, является культура. «Только культура может быть последней целью, которую мы имеем основание приписать природе в отношении человеческого рода».[8] Впоследствии данная идея будет воспринята, в частности, украинским философом Н.А. Бердяевым, который провозгласит, что не в политике, не в экономике, а в культуре осуществляются цели общества. «Высшие цели жизни не экономические, не социальные, а духовные».[9] Культура трактуется Кантом как особое смысловое измерение человеческой деятельности, как конечная цель, на достижение которой должны быть направлены усилия как всего человечества, так и отдельного индивида.

Таким образом, культурология Иммануила Канта органично вырастает из его телеологии. В этом ее особенность, отличающая её от других культурологических теорий.

2.1 «Культура умения» и «культура воспитания» Канта

Кант считает, что культура существует в виде «культуры умения» и «культуры воспитания». Если первая из них позволяет достигать цели, то вторая дает возможность выбирать их. Она позволяет человеку избежать «деспотизма вожделений», освобождает его от прикованности к вещам, дает возможность понять, в чем истинный, а не ложный смысл его бытия.

«Не каждая культура достаточна для обретения последней цели природы. Культура умения, конечно, есть главное субъективное условие для того, чтобы быть способным содействовать достижению целей вообще. Но её все же недостаточно…»[10]

«Культура умения», по Канту, формируется в процессе исторической практики. Непременным условием ее возникновения является наличие неравенства между индивидами. Только тогда, когда подобное неравенство существует, у большинства людей, склонных удовлетворять свои потребности без особой выдумки и искусства, просыпается желание стать более совершенными, ибо, видя, как живут другие, они стремятся жить так же. Но наличие неравенства вообще, а тем более неравенства, при котором верхи живут в роскоши, а низы прозябают в нищете, считает Кант, очень опасно. Здесь коренится источник всяческих катаклизмов и потрясений, а посему любая социальная система должна стремиться к тому, чтобы минимизировать негативные последствия имущественной дифференциации.[11]

Наиболее совершенным с этой точки зрения является гражданское общество, где действует закон и где существуют наилучшие условия для развития природных задатков каждого человека. Но возникновение гражданского общества возможно только тогда, когда складывается система государств, строящих отношения между собой на основе норм международного права, взявших на себя обязательства разрешать все возникающие противоречия исключительно мирным путем. Если создание подобного союза невозможно, то альтернативой является война всех против всех, ибо честолюбие, властолюбие и корыстолюбие тех, кто держит в руках власть, при отсутствии законов неизбежно будет рождать экспансионистские устремления. Впрочем, считает Кант, несмотря на ужасающие бедствия, которыми сопровождается любая война, она может рассматриваться как «еще одна причина к тому, чтобы развивать до высшей степени все таланты, которые служат культуре»[12] Отметим, что этот несколько неожиданный вывод делает человек явно пацифистских убеждений, написавший философский трактат «К вечному миру».

«Культуру воспитания», по Канту, человек также обретает в процессе практики. О ее наличии, утверждает немецкий мыслитель, следует судить не по тому, что знает человек, насколько он преуспел в науках и искусствах. «…Даже роскошь в науках - питательная среда для тщеславия, поскольку множество склонностей, вызываемых этим, остается неудовлетворенным». [13]

Глава 3. Полемика Канта с Жан-Жаком Руссо

Изящные искусства и науки, пишет Кант, делают людей только более цивилизованными, но не культурными. Они, по его мнению, предуготовляют человека к обретению его подлинной сущности, смысла его бытия. Культурным же человек становится только тогда, когда он начинает жить и действовать не по законам природы, а законам морали, когда он руководствуется не инстинктом, а категорическим императивом. Таким образом, мораль — не продукт культуры, а ее цель. А исходя из того, что мораль, по Канту, суть сфера автономии человеческого духа, то культура обретает себя исключительно в сфере свободы. Только человек, способный ставить перед собой цели и делать свободный выбор, может называться человеком культурным. Соответственно, культурным является лишь то общество, которое обеспечивает свободное волеизъявление своих граждан, принявших нравственные установления в качестве руководства к действию. Таков главный вывод Канта, к которому он приходит в ходе рассмотрения вопроса «что есть культура?»

Составной частью культурологической концепции Канта являются его представления о природе цивилизации. Кант совершенно однозначно фиксирует ее принципиальное отличие от культуры, высшим проявлением и последним словом которой является идея «моральности». Цивилизованность связывается у Канта с внешними проявлениями окультуренности человека, с овладением нормами этикета, с усвоением правил хорошего тона и т.д. «Мы чересчур цивилизованны в смысле всякой учтивости и вежливости в общении друг с другом. Но нам еще многого недостает, чтобы считать нас нравственно совершенными».[14] Следовательно, быть цивилизованным, по Канту, вовсе не означает быть культурным. В этом Кант полностью солидаризуется с французским философом Жаном - Жаком Руссо (1712-1778). Руссо считал, что состояние варварства, в котором пребывают народы Америки, Африки, других континентов, более предпочтительно, чем состояние, которым так гордятся граждане европейских цивилизованных стран, где счастье ничтожного меньшинства своим истоком имеет несчастье абсолютного большинства.

Цивилизация, по мысли Канта, основывается не на свободе, а на формальной дисциплине, регламентирующей жизнь индивидов в обществе.

Цивилизованный человек, приобретя представления о том, как себя необходимо вести в обществе для того, чтобы не подвергаться осмеянию и остракизму, тем не менее остается эгоистическим существом, для которого удовлетворение его инстинктов и базовых потребностей остается главной задачей. Его природа не меняется, хотя и не столь явственно просматривается через тот налёт, который набрасывает па него система образования и воспитания. Следует отметить, что в постановке вопроса о принципиальных различиях между цивилизацией и культурой Кант видел огромный смысл. Во многих своих сочинениях он неоднократно обращается к этой проблеме, раскрывая различные её аспекты, вырабатывает аргументы, подтверждающие справедливость именно такой постановки вопроса. В этом Кант оказался более глубоким мыслителем, чем, например, французский философ Вольтер (1694-1778), который подверг уничтожающей критике точку зрения Руссо. Кант увидел в позиции Руссо нечто значительно большее, чем просто призыв к человечеству вернуться в «естественное состояние». С точки зрения Канта, Руссо зафиксировал одно из коренных противоречий современной эпохи. Оно не осознается в должной мере мыслителями, но возможно, является главным среди тех, которые ежечасно порождает общественная практика социальной системы, поставившей своей целью обеспечение безоговорочного господства человека над природой и создание комфортных условий его бытия. «Руссо, в сущности, не хотел, чтобы человек снова вернулся в естественное состояние, он хотел, чтобы человек оглянулся назад с той ступени, на которой он стоит теперь».[15]

Кант вслед за Ж.-Ж. Руссо выступает с позиций критики существующей цивилизации, однако его подход отличается от того, что представлен в работах Руссо. Кант считает, что цивилизация, будучи безжалостной к отдельному человеку, играет позитивную роль по отношению ко всему человечеству.

Переход на эту ступень развития, с его точки зрения, следует рассматривать как прогрессивное явление, ибо цивилизация хотя и не приводит к коренной трансформации человека, но поднимает его над «грубостью» и «животностью» его собственной природы. Среди величайших достижений цивилизации, считал Кант, самым значительным является правовое государство. Его возникновение свидетельствует о завершенности определенного исторического цикла, о появлении нового социального типа личности, способной соотносить свои желания с общественными устремлениями, подчинять свои индивидуальные интересы интересам целого.

Согласно воззрениям Канта, мировая история начинается с момента выхода человека из естественного состояния и завершается его переходом в моральное состояние. В этих пределах разворачивается и вся история человеческой культуры, которая с необходимостью должна довести до конца процесс культурной огранки человека, ибо в противном случае она неизбежно погибнет в результате вызванных ею раздоров между людьми.

Таким образом, путь человечества — это путь от цивилизации к культуре. Если первая суть низшая, то вторая — высшая ступень исторического развития человечества. Переход на нее будет означать достижение всеобщей гармонии и мира, установление новой системы взаимоотношений не только между государствами, но и отдельными индивидами.[16] Не трудно заметить, что Кант предлагает совершенно иное - этическое - решение проблемы, чем те, которые были выработаны его предшественниками, в частности, мыслителями Просвещения. Последние, как, впрочем, и мыслители Античности и Возрождения, исходили из того, что овладение культурой позволяет человеку достичь счастья и благополучия значительно большего, чем овладение природой. По их мнению, в погоне за счастьем человек совершенствует природные задатки, отыскивает и изобретает разнообразные средства, позволяющие удовлетворять его потребности. В этом и состоит цель культуры. Так, например, думал Руссо.[17]

А для Канта тезис о том, что целью деятельности человека является достижение счастья через удовлетворение всех его естественных потребностей, в принципе неприемлем. Он считал, что истинное предназначение человека состоит не в получении личной выгоды, а в обретении человеком себя как морального существа. Одна из формулировок категорического императива звучит так: «Поступай так, чтобы максима твоей деятельности была направлена на достижение собственного совершенства и чужого счастья».[18] Отсюда совершенно иное понимание сути культуры, которая под пером Канта превращается в средство нравственного самосовершенствования человека. Путь к вершинам культуры, по Канту, — это путь к человеку моральному, способному осмысливать свои деяния не с точки зрения достижения удовольствия и наслаждения, а с точки зрения выполнения своего долга перед обществом, государством, своей семьей и самим собой. Говоря другими словами, смысл культуры состоит в замене природного деспотизма деспотизмом разума, в установлении господства долга над всеми чувственными побуждениями конкретного эмпирического индивида.

Глава 4. Украинские философы о моральном учении Канта

Моральная философия Канта постоянно волновала философов Украины второй половины XIX - начала XX века.

Украинский философ и духовный писатель, профессор Киевской духовной академии, протоиерей Димитрий Иванович Богдашевский (р. в 1861 г.) писал, что Кант является творцом новейшей философии и новейшего метода, без глубокого понимания которых в наше время нельзя считать себя философом. Для тех, кто осознал всю важность поставленных им вопросов, «понятно, что из Канта должно выходить теперь всякое философское учение, которое претендует на то, чтобы быть и точным, и обстоятельным, хоть бы исходным моментом его и была суровая критика кантовских положений».[19] Сказаное, безусловно, касается и философии Канта о моральной ценности культуры, и именно поэтому его концепция практического ума на протяжении всей второй половины XIX — началу XX века была предметом исследования со стороны философов Украины. Шаг вперед, сделанный Кантом в сфере морали сравнительно с его предшественниками, настолько значительный, что не считаться с этим не было ни одной возможности.

Все самые известные философы Украины непременно обращаются к анализу кантовского учения при рассмотрении подавляющего большинства проблем этики. Причем при всем разнообразии подходов, при разной глубине проникновения в предмет исследования, при большей или меньшей критичности — никто не делал попыток приуменьшить значение кантовского морального учения.

Даже те, кто принципиально расходился с Кантом, воздавали должное его заслугам, если не в решении, то, по крайней мере, в постановке целого ряда фундаментальных моральных проблем.

Здесь стоит отметить, что почти вся вторая половина XIX века (особенно его конец) прошла под лозунгом критики гегелевского панлогизма и возвращения к философии Канта, что не могло не отразиться на подходах к решению вопросов морали. Сказанное также касается Сильвестра Сильвестровича Гогоцкого (1813-1889), доктора философии, профессора педагогики Киевского университета св. Владимира и профессора Киевской духовной академии. Сильвестр Гогоцкий доказывал, что мораль Гегель (1770—1831) оценил неправильно, поскольку он произвольно ограничивает значение нравственности лишь изолированной деятельностью воли, отделённостью практического сознания от моральной основы жизни. Отсюда выплывает обезображенное понятие о совести как первом и последнем основании морали у Гегеля. «Поскольку свобода воли не является результатом идеи, которая развивается из чистого мышления, - отмечает Сильвестр Гогоцкий, — постольку и нравственность не выступает чем-то совсем отдельным от права, не является переходным моментом, который должен быть поглощенный общественной жизнью»[20] Отбросив идею о бесконечном призвании человека, идею о ее причастности к бесконечной жизни, Гегель видит цель человека в творении государства. При этом государство им настолько возвеличенная, что человеческая личность фактически превращается в ее жертву. Вот почему, обобщает Сильвестр Гогоцкий, несравненно более высокой является христианская идея человека. Она не измеряет ее значения, не ограничивает широты ее сущности исключительно государственными целями. Возражение христианского - гуманного мировоззрения как раз и привело Гегеля почти до такого же ограничения морально - умственной природы человека, к которому в средние века дошли лишь под воздействием идеи вечности.

В моральной философии Канта человеку отводилась совсем другая роль, и именно поэтому в украинской философии рассматриваемого периода этике Канта предоставлялось преимущество перед учением Гегеля.

Следовательно, не случайно и Сильвестр Гогоцкий больше анализирует моральные ценности в философии Канта. «Понятие Канта о моральной природе, о величии морального закона, — писал он, — является одним из самих благородных и утешительных явлений в истории философии и особенно в XVIII веке в эпоху господства чувственных и эгоистичных начал в философии морали»[21] Наибольшую заслугу Канта перед этикой Сильвестр Гогоцкий видит в том, что немецкий мыслитель считал свободу воли самым существенным условием и основой нравственности, совместил понятие свободы воли с понятием морального закона. Не менее высоко он оценивает и кантовское толкование проблемы безусловного.

Как известно, выделенные Кантом в «Критике чистого разума» априорные формы познания признаются им применимыми лишь к органическому миру, к явлениям и не дают завершенного знания о мире и человеке, поскольку они не способны дать знания о безусловном. «Если бы нехватка безусловного была характерна и для нашей моральной природы, — писал в связи с этим Сильвестр Гогоцкий, — тогда невозможной была бы нравственность, моральная деятельность, сознательно управляемая общими для всех умных существ законами»[22] У Канта таким безусловным, на котором утверждается вся моральная деятельность человека, есть её моральная свобода. Это единственная из идей спекулятивного ума, о существовании которой человек знает непосредственно постольку, поскольку он осознает наличие в себе морального закона (а последний невозможен без свободы).

Украинский философ, психолог и логик Георгий Иванович Челпанов (1862-1936), учился на историко-филологическом факультете Новороссийского университета в Одессе, с 1897 года профессор и зав. кафедрой философии Киевского университета.

Георгий Челпанов заметил, что предшественники Канта сначала доказывали свободу воли, а уже потом необходимость морального закона. «Кант же поступал наоборот; отсюда понятной становится его известна фраза: «ты можешь, потому что ты должен» ... то есть, ты можешь, то есть ты свободен, потому что в тебе есть моральный закон, который тебе велит". [23] Моральный закон у Канта — это факт чистого ума, факт, который мы осознаем непосредственно. Он не может быть выведенный из чего-то другого, а является априорным законом, потому что все то, что из чего-то выводится, не может считаться безусловным, а то, которое выводится эмпирическим путем из опыта, кроме того не может претендовать на всеобщность и обязательность.

Каждому, кто попробует углубиться в суть моральной философии Канта, становится очевидной связь его «Критики практического разума» с «Критикой чистого разума». Первая без второй невозможна. «В критике теоретического разума Кант доказывал, — пишет С. Гогоцкий, — что наша познавательная деятельность ограничивается только явлениями и что безусловные идеи, которые утверждаются умом, мы не можем теоретически привести ни в какое соотношение с миром явлений; таким способом первая расшатала идеи и метафизику в собственном понимании. Критика практического разума снова утверждает безусловные идеи, но уже не как предмет познания, а как требование нашей моральной природы».[24]

Следовательно, моральный закон Канта тесно связан с его общей теорией разума. Подобно тому, как ум в процессе познания на все налагает априорные формы созерцания (пространство, время, закон причинности), источником которых является он сам, так и деятельность умной воли определяется принципом, основа которого в самом уме. Этот принцип, или моральный закон, имеет абсолютный характер.

Согласно с Кантом все правила поведения человека, которые предлагаются эмпирическими теориями морали, условные, потому что их содержание и сила исчерпываются нашими субъективными желаниями, которые ограничены во времени. При всей их разнообразию они однородны за своим общим значением, поскольку выплывают из чувства эгоизма и направленные на достижение счастья и блаженства. Ни одно из этих правил нельзя превратить в императив, обязательный для всех, потому что стремление и склонности людей не просто разные, а достаточно часто совсем противоположные. Именно поэтому Кант и считал наибольшей ошибкой своих предшественников попытки превратить эмпирические правила, которые касаются субъективным представлений, в единственное содержание моральных мотивов и поступков. Если такой основой признать счастье, то во всех возможных случаях мы останемся на почве эгоизма. моральный же императив не должен содержать ничего такого, которое было бы заимствовано из опыта. Он должен быть чистым порождениям ума, предшествовать опыту и совсем не зависеть от последнего.

Согласно с «Критикой чистого разума» законы ума, которые предшествуют опыту — это чистые формы, которые сами по себе не имеют никакого чувственного содержания. Такой же характер согласно с «Критикой практического ума» имеет и практический закон ума, или категорический императив. Это не что другое, как чистая форма практической деятельности. Все его содержание исчерпывается тем, что он всезагальний и необходим закон ума. Отсюда его определение: «Поступай только согласно с такой максимой, руководствуясь которой, ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала общим законом»[25]

Или в другом варианте поступай так, чтобы правила твоей воли могли быть в то же время принципом общего закона и общего законодательства.

Это требование чисто формально, она не содержит никакого опытного или эмпирического содержания. Вместе с тем в ней содержится достаточно определена мера, критерий ли оценки человеческого поведения. Очевидно, что все аморальное с ней несовместимое.

Кроме того, как уже отмечалось, это требование безусловно, потому что порождается самой природой ума. Она — абсолютное веление ума А поскольку моральный закон - правило безусловное, то и цель его должна быть безусловная. Последняя должна иметь абсолютную, а не относительную ценность. Такой ценностью у Канта выступает сам человек.

Человек, как и всякое умное существо, считает он, существует как цель сама по себе, а не лишь как средство для любого применения со стороны той или другой воли. Во всех своих поступков, направленных как на саму себя, так и на другие умные существа, она всегда рассматривается как цель.

В сфере моральной деятельности конечной целью человеческих стремлений также должен быть только сам человек. моральная деятельность заключается в осуществлении общего, для всех ровного закона и потому не имеет никакой связи со служением своему личному, случайному счастью. Вот почему целью моральной деятельности не может быть отдельный человек с ее субъективными чувствами и наклонами, а всякий человек, поскольку в ней живет способность поступать разумно. Значит, главная движущая сила морали — в безусловной ценности любой особенности. Эта ценность личности понимает в самом существовании морального закона, который является правилом безусловным, обязательным и ценным для всех, а значит, и для каждого индивида в частности.

Этот императив Кант называет практическим. Он формулируется так: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого, как к цели, и никогда не относился к нему лишь как к способу».[26]  кант целесообразность культура моральный

В своем конечном виде императив содержит ясно выраженное признание высшей, абсолютной стоимости человека. Обязанность потому и существует у людей, что человек всегда является целью в себе.

Теперь, по мнению Канта, становится понятным, почему оказались бесплодными все предыдущие попытки найти единственный принцип нравственности. Все понимали, что своей обязанностью человек связан с законом, но не догадывались, что он подчинен только своему собственному, но в то же время общему законодательству и что он обязан поступать только в соответствии со своей собственной волей.

Объективная реальность морального закона не может быть доказанная никакой дедукцией и никакими усилиями теоретического, спекулятивного или даже такого, которое поддерживается эмпирией, уму. «Только формальный закон..., — писал Кант, — может быть а ргіогі определяющей основой практического ума».[27]

Сказанное совсем не значит, что моральное сознание абсолютно безразлично к представлениям о реальной действительности. Нет, она нуждается в определенных истинах для своего осуществления, для доведения возможности достижения идеала добра.

Украинский философ и богослов Владимир Сергеевич Соловьёв (1853-1900) имел все основания заявить, что Кант четко представлял бездну между тем, что должно быть по закону моральным безусловным и тем, что есть в действительности. Кант прекрасно понимал, что добро не может претендовать на свой триумф, а идеал не может реализоваться в реальной жизни, поскольку человек смертен. Кант вынужден в этой части своей философии постулировать то, что он отрицал в «Критике чистого разума». Следовательно, «вопреки своей критике, за звездным небом над нами Кант хотел найти Бога, а за голосом совести у нас — бессмертную душу, по образу и подобию Божьему».[28]

Сами по себе эти две идеи, отмечает дальше В. Соловьёв, не имели, с точки зрения Канта, никакой достоверности, но, поскольку для действительного значения морального закона требуются реальность Бога и бессмертие души, постольку нужно признать эти идеи как достоверные истины. К ним принадлежит и идея свободы воли. Именно эти три идеи и являют собой постулаты практического ума, без допущения существования которых, согласно с Кантом, морали просто не существует.

Кант уверял, что свобода является свойством сверхчувственной природы нашего «я» и потому её существование нельзя доказать теоретически, но так же нельзя и опровергнуть. В свободу можно только верить. То же касается и бессмертия души. Человек не может на протяжении своей земной жизни осуществить добро во всей его полноте. Значит, примирение идеала и действительности возможно лишь при условии веры в бесконечность процесса нашего совершенствования. А это предусматривает вечность, бессмертие души.

Вера в бытие Бога, считал Кант, устраняет противоречие между моральной оценкой жизни и его реальным течением в земных условиях. Именно в моральном совершенстве человек предусматривает или будет постулировать все достоинство, всю силу и право на существование умных существ. Но в реальной жизни достаточно редко достигается моральное совершенство. Здесь много стихийного, и только вера в бытие Бога дает надежду на то, что над миром господствует закон добра.

Все, отмеченные выше, положения этики Канта обстоятельно анализировались в трудах философов Украины второй половины XIX — начала XX столетия. Особое ударение при этом делалось на том, что взгляды немецкого мыслителя на природу человека принципиально отличаются от всего того, что мы встречаем в предыдущей истории философии. Поскольку Кант, прежде всего, обращает внимание на присущую человеческому существу моральную жизнь и деятельность, которые принципиально отличаются от законов природы. Сильвестр Гогоцкий, например, особенно выделял то мнение Канта, согласно с которым моральная природа души осознается нами как что-то качественно выше, метафизическое, как такое, которое постигает лишь умом. В физической природе все подчинено безусловной необходимости причинных связей. моральная же воля может производить из себя ряд явлений даже без помощи внешних влияний. Именно эта черта моральной природы человека создает что-то такое, что превышает все физическое и касается не физического, а метафизического мира.

Рядом с идеей свободы воли выделения метафизической сферы жизни и деятельности в потоке явлений окружающего нас феноменального мира есть, по мнению Сильвестра Гогоцкого, второй оригинальной чертой моральной философии Канта. До сих пор метафизическое бытие будто отодвигали за пределы того мира, который мы наблюдаем. Кант же своим взглядом на моральную природу человека приближает это высшее бытие, видит в нем наивысший деятельное начало, которое наполняет смыслом всю нашу жизнь.[29]

Высоко оценивал постулаты практического ума и профессор Димитрий Богдашевский. Он, в частности, писал «Существует свобода, потому что без признания ее нет морали; нужно признать бытие Бога и бесконечную длительность существования души, потому что иначе не возможно осуществление наивысшего блага, которого требует с необходимостью моральный закон».[30]

Именно таким способом моральное сознание дополняет то, что недоступное сознанию теоретическому. Д. Богдашевский убежден, что Кант сознательно ограничивает рамки теоретического ума с тем, чтобы предоставить большей значимости уму практическому. Осознание обязанности — вот что выводит нас за пределы чувственной сферы.[31] А это, как уже отмечалось, основная тема полемики во второй половине XIX века. Нет сомнения, что, кроме собственно научного интереса, моральные ценности Канта привлекали философов Украины обстоятельной критикой эмпирических теорий морали. Профессиональным философам импонировало кантовские доказательства того, что принципами морали не могут быть удовольствия, счастье и все такое, потому что все эти принципы условны, имеют эмпирический характер и подпадают под общий принцип эгоизма. моральный же закон Канта имеет не материальный, а формальный характер, поскольку лишь форме присущие всеобщность и априорность.

Димитрий Богдашевский писал: «Большая заслуга философа заключается в том, что он со всей силой указал на сверхчувственный, априорный характер морали и тем ясно возразил все современные модные теории, которые пытаются и саму мораль представить одной из стадий в постепенном эволюционном развитии человечества. Отбросив все так называемые материальные моральные принципы как принципы эгоизма, Кант в своей формулировке морального закона изъял по возможности все эгоистичные моменты: моральное действие не должна быть рассчитанная на предоставление человеку какой-либо субъективной выгоды или пользы, а поступая морально, я имею в виду тот высший порядок, членом которого является и который я должен в своих действиях творить, крепить, а не разрушать».[32]

Подобно другим исследователям этического наследия Канта, Д. Богдашевский также акцентирует внимание на том, что у немецкого мыслителя не моральный закон выводится из воли, а, напротив, свобода воли выводится из существования морального закона. Свобода появляется как требование практического ума, как необходимо условие его действий, потому что если нет свободы, то нет и морали. Однако свобода — это лишь постулат практического ума, поскольку можно сказать: «я определен, что я свободен», но нельзя утверждать: «я знаю, - что я свободен», поскольку последнее нельзя довести. В положении «я могу, потому что я должен» как раз и формулируется отношение свободы к моральному закону. Значит, поведение приобретает истинно моральный характер, когда мы выполняем моральный закон ради самого закона, а единственным побуждением к выполнению данного закона является уважение к нему. Мораль у Канта, отмечает Д. Богдашевский, это учение не о том, как мы можем сделаться счастливыми, а о том, каким образом мы должны стать достойными счастья. Попытки сделать людей счастливыми неминуемо проводят к превращению человека из цели в средство. Именно последний принцип, сознательно или не сознательно, и был положен в основу всех концепций радикальной перестройки российского общества революционным путем.

Ясно, что кантовское толкование добра и зла никоим образом не могло удовлетворить теоретиков радикализма. Правду говоря, оно было для них просто непонятным. Ведь как единственные объекты практического ума добро и зло, согласно с Кантом, является добром и злом как такими. Они определяются умом, касаются действий, а не состояния ощущения субъекта. У Канта только понятия добра и зла квалифицируют собой определенный поступок, касаются волеизъявления, потому что, собственно, можно говорить лишь о морально хорошем и морально плохом. Согласно Канту, понятие добра и зла не предшествуют моральному закону, не являются его основой, а, напротив, определяются через данный закон и по этому закону. Поступок обязателен не потому, что он добрый; он добрый потому, что обязательный, потому что его велит моральный закон.

Высоко оценивал моральную философию Канта и украинский философ Пётр Иванович Линицкий (1839— 1906), профессор Киевской духовной академии. Линицкий видел его заслугу в том, что «он непосредственную моральное сознание как принцип моральной деятельности представил в ее чистоте и независимости от корыстных и в целом таких, которые не имеют морального значения, побуждений. Кант справедливо указал также на безотносительное достоинство моральной личности человека „ в противовес утилитаризма, который материальному благу лица и общества приносит в жертву высшие интересы духа»[33] Именно Кант, по мнению Петра Линицкого, убедительнее всего довел, что материальные причины деятельности воли не могут быть общими для всех законом, потому что все блага, которые выступают предметом желания, сами по себе не несут моральной нагрузки. Лишь умное пользование ими может быть признанное морально добрым, а это зависит от воли. Значит, лишь воля может быть морально доброй. Если же материальные причины деятельности воли нельзя признать принципами моральной жизни, то остается формальный принцип.

Человек постоянно взвешивает свои потайные мнения, чувства, намерения, оценивает их и творит над ними свой собственный суд, суд совести — более суровый и проницательный, чем тот, который могли бы применить к ней посторонние наблюдатели, замечает дальше Пётр Линицкий, откуда у человека эта способность и потребность к самооценке?

Пётр Линицкий убежден, что она не может быть следствием общественного воспитания, ведь для общества важны, прежде всего, дела человека, а не тайные пружины, скрытые от постороннего глаза. Бесспорно, воспитание играет важную роль в развитии совести человека, но, думает Пётр Линицкий, не воспитание создало совесть, а, напротив, существование совести сделало возможным и необходимым в обществе моральное воспитание. Иногда воспитание может даже заглушить совесть, но оно не способно уничтожить ее.

Любая привычка, выработанная человеком под воздействием чувств, может быть измененная под давлением какого-то интереса. Добродетель же у действительно моральных людей всегда порождается непреодолимой любовью к добру, а потому лишь моральное добро может быть предметом настоящей любви. Даже самопожертвование, убежден Пётр Линицкий, становится настоящим подвигом только тогда, когда возникает из любви к добру.[34]

Воздавая должное Канту, Георгий Челпанов также отмечает существенные недостатки кантовской этики. По его мнению, основная формула Канта страдает формализмом и в принципе не может использоваться в практической жизни, поскольку каждый раз лицо должно при выборе поступка считаться с тем, может ли она поднять его к уровню закона и действовать в соответствии с ним, или нет. Кроме того, данный закон дан в виде возражения, потому что показывает, как не стоит поступать. Позитивной же нагрузки он не несет.

Второй недостаток Георгий Челпанов видит в том, что Кант уважал всякие поступки, осуществленные под воздействием чувств, аморальными. А это значило, что в большинстве случаев формула Канта расходилась с действительностью, ведь когда человек осуществляет благотворительный поступок, то он обязательно сопровождается какими-то чувствами удовольствия, и прекрасное и величественное, по словам Георгия Челпанова, главным образом творится не из чувства долга, а за велением люблячого сердца. [35] По убеждению Димитрия Богдашевского, сущность морального закона выражена Кантом не достаточно определенно, элемент счастья введен искусственно в понятие наивысшего блага.[36]

Подобный подход к фундаментальным проблемам этики, включая и те, которые поставил Кант, был общепринятым среди тогдашних философов. Причем эта традиция достигает в сферу духовно-академического образования, а более широко — в характер отечественного способа философствования, где проблемы духовности непременно рассматривались в неразрывной связи с религией.

Украинский философ и педагог Николай Ефремович Скворцов (1836-1902), был доцентом кафедры философии в Киевском университете, позже получил степень доктора философии за сочинение «Политика» Аристотеля». Николай Скворцов в своих лекциях говорил, что «моральный закон, который лежит в основе всякой умной природы, источником своим имеет волю Божью, и притом не является творением Божьим во времени, а так же вечен, как и святость Божья. Потому он сам в себе одинаков, неизменен, свят, божеский».[37]

Украинский философ и доктор богословия Маркелин Алексеевич Олесницкий (1848-1905) окончил Киевскую духовную академию и, в последствии, был в ней профессором нравственного богословия и психологии. Маркелин Олесницкий в конце XIX ст. доказывал, что мораль и религия являют собой два разных момента, два разных фактора жизни человека и, значит, не могут отождествляться, но они находятся между собой в тесной, неразрывной связи. Анализируя религию, мы видим в ней моральный элемент, анализируя мораль, мы видим в ней религиозный элемент.

С этих позиций Маркелин Олесницкий подходит и к истолкованию морального закона. Он отмечает, что моральный закон изначально независим от человека. Последний — лишь его носитель. Сам же закон дан ему извне. Источником его не может быть ни индивидуум, ни человеческое общество. Физическая природа человека также не может быть таким источником, потому что она стоит ниже человеческого духа, тогда как моральный закон стоит выше человека.

Следовательно, согласно Маркелину Олесницкому, «причину морального закона нужно искать в силе, которая стоит выше человеческого духа и природы, в силе, которая сотворила субстанцию духа и материи, а также их законы». [38]

Николай Ефремович Скворцов и Маркелин Олесницкий дают принципиально отличающиеся толкования морального закона от толкования Канта. У них моральный закон — это творение Бога. По Канту же, моральный закон является лишь априорным порождением ума. В отличие от законов природы, которые являются результатом приложения априорных категорий к миру явлений и не имеют ни одного отношения к миру вещей в себе, моральный закон далеко не ограничен миром феноменов. Это закон мира самого по себе, независимо от наших представлений о нем. Его можно приобщить даже к тем сферам, которые не входят в сферу опыта. Следовательно, у Канта моральный закон выступает основным законом сверхчувственной природы и целого мира, который постигает умом. Понятно, что такое толкование морального закона никак не могло удовлетворить тех философов, которые стояли на позициях христианского учения о морали.[39]

Кроме данной выше критики этики Канта, в литературе отмечались и другие противоречия или, по крайней мере, сомнительные моменты в учении немецкого мыслителя. Например, выражалось сомнение в самоочевидности категорического императива. Не доказанным для многих казалось и положение о том, что категорический императив содержит только форму чистой воли и что эта форма заключается во всеобщности, что императив должен быть лишь формальным и не содержит в себе никакого эмпирического содержания, что форма моральной воли должна сводиться к всеобщей максиме.

Отмечалось также, что всеобщность как единая мерка морального поведения - это признак достаточно условен, потому что жизнь настолько разнообразна и сложна, что её никоим образом нельзя втиснуть в достаточно простую формулу Канта. В принципе благодаря категорическому императиву можно оправдать любое поведение, ведь каждый имеет право пожелать, чтобы максимой считалось то, что ему таким кажется. Не может моральная обязанность возводиться для всех к чему-то одному.

Наконец, отмечалось на том, что у Канта слишком схематическое представление о самом человеке, потому что он рассматривает человека лишь как простое абстрактное понятие, а не как явление с бесконечно сложным и многообразным содержанием. Главной причиной изъянов морали Канта, по мнению почти всех упомянутых исследователей, была его попытка построить науку о морали исключительно на априорных принципах. Как видим, при всем уважении к этике Канта его моральное учение воспринималось философами Украины достаточно критически, что предопределялось в первую очередь мировоззренческой позицией тех, кто исследовал наследство немецкого мыслителя, а также уровнем развития тогдашней философской науки, которая решительно отказывалась от объяснения исключительно рационализма человека. Однако нельзя отрицать и того, что этическое учение Канта сыграло существенную роль в поисках путей выхода из морального кризиса общества, в расширении критики эмпирических теорий морали, что стало одним из ведущих мотивов исследований, осуществляемых профессиональными философами Украины второй половины XIX - начала XX века. Заключение

В данной курсовой работе мы рассмотрели учение Канта о моральной ценности культуры. Философия И. Канта позволяет духовно постигать быстроменяющийся мир, влиять на формирование массового сознания, на поведение людей. Учение И.Канта имеет гуманистическую направленность, в нем представлено глубокое этическое содержание. Основной философской проблемой этого учения является проблема человека и его место в мире. Эту проблему И. Кант решал философски глубоко, многопланово, новаторски, исходя из подлинных интересов и свободы самого человека.

Однако, Кант гарантию того, что человек не собьется с истинного пути, видит в благоразумии человека, который понимает необходимость и выгодность для него следовать велениям категорического императива. А в борьбе между моральным принципом и природным влечением у человека часто верх берет инстинктивное начало.

Жизнь постоянно доказывает нам, что в ситуации выбора между абстрактным нравственным абсолютом и индивидуальным счастьем большинство людей делают выбор в пользу личного счастья. Выбор в пользу долга может сделать только героическая личность, такая как сам Кант, но не обыватель, более всего ценящий своё благополучие. Культурология и этика Канта закрывают для большинства индивидов, вовлеченных в стихию частной жизни, путь к обретению ими своего истинного предназначения. И проблема, вставшая перед философами, жившими после Канта, как раз и заключалась в том, что бы придать культуре новый статус, статус не разъединяющего, а объединяющего начала, примиряющего природное и разумное в человеке.

Список литературы

1. Асмус В.Ф. Кант // Философский энциклопедический словарь.- М.: Сов. энциклопедия, 1983.

2. Бердяев Н. Судьба России.- М.:»Советский писатель», 1990.

3. Богдашевский Д. Философия Канта.- Киев, 1898.

4. Виндельбанд В. История новой философии в ее связи с общей культурой и отдельными науками. В 2 т. Том 2. От Канта до Ницше.- М.: Терра-Канон-Пресс-Ц, 2000.

5. Виндельбанд В. Философия в немецкой духовной жизни XIX столетия. - М., 1993.

6. Гогоцкий С. О. Обозрение системы философии Гегеля. — Киев, 1860.

7. Гогоцкий С. С. Философия XVII и XVIII веков в ее соотношении с философией XIX в. и отношение той и другой к образованию. – Киев, 1878.

8. Гогоцкий С. С. Философский лексикон. – Киев, 1866. — Т. 3. — С. 71.

9. Гулыга А.А. Кант. - М., 1994.

10. Гулыга А.В. Кант сегодня //Кант И. Трактаты и письма.- М.: »Наука», 1980.

11. Кант И. Критика практического разума // Кант И. Соч. в 6т. Т.3. - М., 1966.

12. Кант И. Критика телеологической способности суждений//Кант И. Собр. соч.: В 6 т. - Т.6.- М., 1966.

13. Кант И. Пролегомены ко всей будущей метафизике, могущей проявиться как наука // Сочинения: В 6 т. — М, 1964. — Т. 4. ч. 1.

14. Линицкий П. И. Обзор философских учений. — Киев, 1874.

15. Линицкий П. И. Основные вопросы философии. Опыт систематического изложения философии. — Киев, 1901.

16. Лук М.І. Етичні ідеї в філософії України другої половини XIX – початку XXст.: монографія.- Київ: »Наукова думка», 1993.

17. Нарский И.С. Кант.-М.: »Мысль», 1976.

18. Олесницкий М. Введение в историю нравственности и нравственных учений // Труды Киевской Духовной академии. — 1880. — N10. — С. 226.

19. Скворцов Н. Записки по нравственной философии. — Киев, 1869.

20. Соловьев В. С. Оправдание добра. Нравственная философия // Собр. соч. — СПб, 1897. — Т. 7.

21. Челпанов Г. И. История основных вопросов этики.- Киев, 1897.

22. Чижов П.Г. Дух гуманизма в философии И. Канта //Кантовские чтения в КРСУ (22 апреля 2004 г.); Общечеловеческое и национальное в философии: II Международная научно-практическая конференция КРСУ (27-28 мая 2004 г.). Материалы выступлений / Под общ. ред. И.И. Ивановой. — Бишкек, 2004.

23. Шендрик А.И. Теория культуры: учеб пособие для вузов.- М.: ИНИТИ-ДАНА, Единство, 2002.

[1] Виндельбанд В. Философия в немецкой духовной жизни XIX столетия. - М., 1993. - с.6.

[2] Кант И. Критика практического разума // Кант И. Соч. в 6т. Т.3. - М., 1966.- С.347.

[3] Там же.- С. 499.

[4] Виндельбанд В. История новой философии в ее связи с общей культурой и  отдельными науками. В 2 т. Том 2. От Канта до Ницше.- М.: Терра-Канон-Пресс-Ц, 2000.- с.22.

[5] Асмус В.Ф. Кант // Философский энциклопедический словарь.- М.: Сов. энциклопедия, 1983.-с.242-243.

[6] Кант И. Критика телеологической способности сужде­ний//Кант И. Собр. соч.: В 6 т. - Т.6.- М., 1966. - С.458.

[7] Там же. - С.459.

[8] Там же. - С.464.

[9] Бердяев Н. Судьба России.- М.:»Советский писатель», 1990.- с.274.

[10] Кант И. Критика телеологической спо­собности суждений//Кант И. Собр. соч.: В 6 т. - Т.6.- М., 1966. -с.465.

[11] Чижов П.Г. Дух гуманизма в философии И. Канта //Кантовские чтения в КРСУ (22 апреля 2004 г.); Общечеловеческое и национальное в философии: II Международная научно-практическая конференция КРСУ (27-28 мая 2004 г.). Материалы выступлений / Под общ.ред. И.И. Ивановой. — Бишкек, 2004. — С.92-95.

[12] Кант И. Критика телеологической спо­собности суждений//Кант И. Собр. соч.: В 6 т. - Т.6.- М., 1966. - с.466.

[13] Критика телеологической спо­собности суждений//Кант И. Собр. соч.: В 6 т. - Т.6.- М., 1966. - С.467.

[14] Там же. С. 508.

[15] Там же. С. 508.

[16] Нарский И.С. Кант.-М.: »Мысль», 1976.- с.94.

[17] Гулыга А.В. Кант сегодня //Кант И. Трактаты и письма.- М.: »Наука», 1980.- с.25.

[18] Шендрик А.И. Теория культуры: учеб пособие для ву­зов.- М.: ИНИТИ-ДАНА, Единство, 2002.- с.161.

[19] Богдашевский Д. Философия Канта. Вып.1. Анализ критики чистого разума и критики практического разума. — Киев, 1898. — С. 9.

[20] Гогоцкий С. О. Обозрение системы философии Гегеля. — Киев, 1860.-с.184.

[21] Гогоцкий С. С. Философский лексикон. - Киев, 1866. — Т. 3. — С. 86.

[22] Гогоцкий С. С. Философский лексикон. - Киев, 1866. — Т. 3. — С.  62.

[23] Челпанов Г. И. История основных вопросов этики. - Киев, 1897. — С. 77.

[24] Гогоцкий С. С. Философский лексикон. – Киев, 1866. — Т. 3. — С. 71.

[25] Кант И. Пролегомены ко всей будущей метафизике, могущей проявиться как наука // Сочинения: В 6 т. — М, 1964. — Т. 4. ч. 1. — С. 260.

[26] Кант И. Пролегомены ко всей будущей метафизике, могущей проявиться как наука // Сочинения: В 6 т. — М, 1964. — Т. 4. ч. 1. — С. 269 — 270.

[27] Кант И. Критика практического разума // Сочинения: В 6 т. — М, 1964. — Т. 4. ч. 1. — С. 387.

[28] Соловьев В. С. Оправдание добра. Нравственная философия // Собр. соч. — СПб, 1897. — Т. 7. — С. 172.

[29] Гогоцкий С. С. Философия XVII и XVIII веков в ее соотношении с философией XIX в. и отношение той и другой к образованию. – Киев, 1878. — С. 175 — 176.

[30] Богдашевский Д. Философия Канта. – Киев, 1898. — С. 149.

[31] Богдашевский Д. Философия Канта. – Киев, 1898. —  С. 155.

[32] Богдашевский Д. Философия Канта. – Киев, 1898. — С. 126.

[33] Линицкий П. И. Обзор философских учений. — Киев, 1874.- С. 239.

[34] Линицкий П. И. Основные вопросы философии. Опыт систематического изло­жения философии. — Киев, 1901. —  С. 106 — 107.

[35] Челпанов Г. И. История основных вопросов этики.- Киев, 1897. — С. 79.

[36] Богдашевский Д. Философия Канта.- Киев, 1898. — С. 157.

[37] Скворцов Н. Записки по нравственной философии. — Киев, 1869.- с.10.

[38] Олесницкий М. Введение в историю нравственности и нравственных учений // Труды Киевской Духовной академии. — 1880. — N10. — С. С. 226.

[39] Лук М.І. Етичні ідеї в філософії України другої половини XIX –  початку XXст.: монографія.- Київ: »Наукова думка», 1993.- с.116-133.