Реферат: Геополитические идеи в русской школе геополитики

Федеральное агентство по образованию

ТОМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Геолого-географический факультет

Кафедра краеведения и туризма

Геополитические идеи в русской школе геополитики

(Реферат)

Руководитель:

Доцент кафедры краеведения и туризма,

кандидат географических наук

_________________ О.В. Хромых

Выполнила:

 Студентка 276 группы

_________________ Е.И. Юдаева

Томск – 2011

СОДЕРЖАНИЕ

1. Истоки русской школы геополитики

1.1       Неоценимый вклад русского ученого Михаила Васильевича Ломоносова

1.2       Истоки славянофильской теории в трудах Федора Ивановича Тютчева

2. Основоположники русской школы геополитики

2.1 Дмитрий Алексеевич Милютин: геополитические приоритеты России

2.2 Полицентризм типов культур Николая Яковлевича Данилевского

3. Развитие русской геополитической мысли

3.1 Геополитические работы Вениамина Петровича Семенова-Тян-Шанского

3.2 Проницательный взгляд русского философа Ивана Александровича Ильина

3.3 Течение евразийцев и позднее славянофильство

Выводы

Список использованной литературы и источников

1.  Истоки русской школы геополитики

Среди множества школ, занимающихся развитием мировой геополитической науки, достойное место занимает российская школа геополитики. Прошедшая в своем развитии несколько этапов, она была многослойной, порой противоречивой, впрочем, так же, как школы и течения Западной Европы и США. Большое влияние на ее становление оказала теория географического детерминизма, и прежде всего труды Л.И. Мечникова. Нельзя не отметить, что русская школа геополитики имела свои истоки.

1.1 Неоценимый вклад русского ученого Михаила Васильевича Ломоносова

Одним из первых теоретиков в области геополитики в России по праву считается Ломоносов (1711–1765). В научном трактате “Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию” он, обращаясь к императору Павлу I, отметил великий подвиг его деда – Петра Великого, который созданием флотов российских превратил Россию в мощную морскую державу, а выводом боевых кораблей в Белое, Азовское, Варяжское (Балтийское) и Каспийское моря показал всем соседним державам морскую силу Отечества. “От Вас, – обращался Ломоносов к внуку Петра I, – Россия ожидает благополучного продолжения, так как в основе всего – морское могущество России”.

В своем трактате великий русский ученый констатировал, что расширение государством своего пространства зависит от стабильности и военной мощи, позволяющей государству не только вести победоносные войны и заключать “прибыточный и славный мир”, но и обеспечить безопасность внешней торговли. “Благополучие, слава и цветущее состояние государств от трех источников происходит. Первое – от внутреннего покоя, безопасности и удовольствия подданных, второе – от победоносных действий против неприятеля, с заключением прибыточного и славного мира, третие – от взаимного сообщения внутренних избытков с отдаленными народами чрез купечество”.

В апреле 1764 г. Ломоносов начертил вторую полярную карту, отметив на ней все новые территории, открытые капитан-командором Российского флота Витусом Ионассеном (Иваном Ивановичем) Берингом и лейтенантом Александром Ильичом Чириковым, а также “обретенные” Алеутские острова. Ученый подчеркивал, что “Россия простерла свою власть до берегов Восточного океана и в пространстве оного открыла неведомые земли”, дальность до которых затрудняет овладение ими, что может быть полностью упразднено “морским северным ходом”.

Согласно секретному указу Екатерины II от 14 мая 1764 г. “Об организации экспедиции Северным океаном в Камчатку”, Ломоносову поручалось подготовить обстоятельную инструкцию для управления и чрезвычайных случаев. Ученый не только составил инструкцию, но и подготовил перечень необходимого для экспедиции снаряжения. Когда же заказанные в Англии квадранты не прибыли к моменту отправки экспедиции, он переделал старые, находившиеся в Академии наук, и вместе с академическими инструментальщиками И.И Беляевым и Н.Г. Чижовым в короткий срок изготовил две “зрительные” и три “ночезрительные” (“суморочные”) трубы, барометры и термометры, представив все это 18 февраля 1765 г. в Адмиралтейскую коллегию.

В “Примерной инструкдии морским командующим офицерам, отправляющимся к поисканию пути на восток Северным Сибирским океаном” Ломоносов выступил как государственный политик, ратующий за территориальное расширение геополитического пространства России и за то, чтобы на вновь открытые территории уже никто не претендовал. Инструкция требовала от офицеров – руководителей экспедиции на берег обязательно “выходить, где жителей чаять можно, немалолюдно и небезоружно". В инструкции говорилось: “На пристойном месте, которое у моря близко и на высоте издалека видно, скласть из камней высокий маяк и на нем утвердить великий деревянный крест и сверх того учинить самые наиприлежнейшие обсервации для назначения долготы и широты места; сняв, как водится, оного берега с разных сторон виды и планы, положить на карте; и прежде отъезду вырезать на оном кресте разными литерами на доске или лучше начертить и смолою вычернить на камне имена судов и командиров, год, месяц и число, когда сие место российскими мореплавателями сыскано и посвящено под Российскую державу, под высокую руку Ея Императорского Величества; и притом то место Ея Величество позволяет наименовать по фамилии того командира, который из командиров первый его увидит или на оный выйдет” .

1.2  Истоки славянофильской теории в трудах Федора Ивановича Тютчева

Значимую лепту в становление российской геополитики внес Федор Иванович Тютчев (1803–1873) – выпускник факультета словесных наук Московского университета, дипломат, член-корреспондент Петербургской АН, замечательный русский поэт. Содержание его политических стихов близко славянофильской теории объединения славянских народов под эгидой России.

Поддерживая идею о единстве славян, Ф.И. Тютчев предполагал и возможность единства Запада со славянским миром, которого нельзя добиться железом и кровью, а надо спаять любовью, которая прочнее всего. Наиболее значительным итогом грядущего единства, по его мнению, были бы признание “Русского Духа Союзной силой” и важные геополитические перемены – освобождение Черного моря из 15-летнего “западного плена” и возможность для России быть свободной и способной непременно восстановить “бессмертный черноморский флот”.

В письмах поэту П.А. Вяземскому (1848 г.), президенту Петербургской АН графу С.С. Уварову (1851 г.), жене Э.Ф. Тютчевой (1854 г.) поэт дал верную оценку причин враждебного отношения Европы к России. В то время как европейцы мечтают о захвате новых территорий, русскому народу “предстоит бороться с одним действительно реальным врагом – пространством”, и схватка с целой Европой и ее флотом неминуема, так как Восток и Запад находятся в вечном антагонизме. Ф.И. Тютчев отмечал, что “восточный вопрос” еще долго будет “трепать и терзать” его поколение, так как на Востоке нет места “отдельным державствам, как в Западной Европе”.

2.  Основоположники русской школы геополитики

Решающее воздействие на формирование геополитических идей оказали труды российских географов. Сочинения крупных русских ученых-географов А.И. Воейкова (“Будет ли Тихий океан главным морским путем земного шара?”), географа и демографа П.П. Семенова-Тян-Шанского (“Значение России в колонизационном движении европейских народов”), труд Л.И. Мечникова (“Цивилизация и великие реки. Географическая теория развития современных сообществ”), военного географа Д.А. Милютина, A.A. Григорьева, Н.Я. Данилевского и других ученых подготовили хорошую теоретико-методологическую базу для формирования отечественной геополитической школы.

Ее основателями можно считать военного географ, статистика Д.А. Милютина, а также А. Вандама, издавшего в 1912 г. геополитический труд “Наше положение”. Наиболее крупным представителем русской геополитической школы по праву считается В.П. Семенов-Тян-Шанский – единственный автор, развивавший геополитические идеи в Советской России, который в 1920–1930-х гг. был профессор страноведения географического факультета Ленинградского государственного университета.

Но первыми в России, кто поняли огромную важность роли пространств в развитии государства, были полковник Языков и генерал-фельдмаршал России Д.А. Милютин. Войны Французской республики и Наполеона, их огромный пространственный размах дали толчок к осмыслению роли пространства (географического фактора) в военных операциях. Первый русский учебник по военной географии был написан для русской Академии Генерального штаба полковником Языковым. Он поставил вопрос о влиянии на военные действия не только топографии, но и состава населения, экономики, государственного устройства, военной администрации, климата, этнологии, философии и даже богословия.

2.1 Дмитрий Алексеевич Милютин: геополитические приоритеты России

Дмитрий Алексеевич Милютин (1816–1912) – автор многих трудов, но наибольший интерес с точки зрения геополитики представляет работа “Критическое исследование значения военной географии и военной статистики”. В ней заложены идеологические и теоретические основы русской геополитики. В 1846 г. полковник русской армии Д.А. Милютин подвел черту под дискуссией о предмете военной географии, выпустив брошюру “Критическое исследование значения военной географии и военной статистики”. Блестящий офицер (генерал в 40 лет), ученый с обширными познаниями, обладающий мощным аналитическим умом, Милютин в 1860 г. стал заместителем (товарищем) военного министра, затем возглавлял Военное министерство, а в последние годы жизни Александра II, после отставки канцлера Горчакова в 1878 г., фактически под его началом оказалось и Министерство иностранных дел.

Милютин верно определил геополитические приоритеты России. Основным противником он считал Британскую империю, но предпринимать активные действия против нее считал преждевременным. Россия еще не залечила раны Крымской войны 1853–1856 гг. Для поддержания равновесия в Европе и на Ближнем Востоке, по его мнению, нужен был военно-политический союз России и Германии. В Средней Азии Россия стремилась подчинить себе огромный Туркестанский край, где необходимо было ликвидировать феодальную зависимость среднеазиатских городов от полудиких племен кочевников. По сути, в Туркестане Милютин делал все для того, чтобы занять необходимые позиции, с которых можно было бы угрожать Индии – основе могущества Британской империи и одновременно ее ахиллесовой пяте.

Сложны и противоречивы были и геополитические отношения России с Турцией. По плану военного министра турок нужно было изгнать из Европы и создать Балканскую конфедерацию под общим покровительством Европы, а проливы должны получить нейтральный статус.

Персия и Китай получали гарантии Российской империи от всех превратностей английской политики. Эти страны, как и США, Милютин считал естественными союзниками России.

Плоды геополитических расчетов генерал-фельдмаршала, умевшего “мыслить континентами”, Россия смогла пожинать уже в 1877—1878 гг. Русские войска тогда били турок на Балканах, а английская эскадра смогла решиться только на маневрирование в проливе Дарданеллы. Британию больше беспокоили казачьи полки, расквартированные в Мерве и Ташкенте, нацеленные на Индию.

Таким образом, за 10—11 лет в Европе и на Балканах создалась совершенно иная геостратегическая и геополитическая ситуация. Все это стало возможным в силу ряда объективных условий и субъективных факторов. Одним из последних было практическое применение знаний по военной географии, разработанной русскими офицерами-учеными Языковым, определившим военную географию как науку теоретическую, как отрасль или часть военной стратегии, а в большей степени благодаря научным трудам и практическим делам Милютина.

Последний генерал-фельдмаршал России справедливо критиковал работу Языкова и других ученых (европейских), старавшихся военной географии придать значение “специальное и самостоятельное”. Он отмечает, что “ни один не достиг этой цели в самостоятельном исполнении, и что в немногих сочинениях, служащих образцами отдельных описаний театров войны, все исследования к другим эпохам применены быть не могут”.

Предметом военной географии и военной статистики, по мнению Милютина, являются общие и частные закономерности функционирования и развития государства — политическая система, экономическая и военная мощь, территория, географическое положение, а также общие топографические свойства — очертания границ, включая соседей:

“...иное государство растянуто на большое протяжение или разбросано отдельными частями, другое округлено и составляет сплошную массу; одно по своему положению есть государство исключительно континентальное, другое исключительно морское; одно принуждено иметь для обороны сравнительно гораздо большие войска, чем другое; одно обращает главное внимание на сухопутные войска, другое на флот”.

Как видно из этого фрагмента работы, русский военный ученый еще в 1846 г., т. е. задолго до рождения X. Маккиндера и в то время, когда другому крупнейшему теоретику США, автору теории “морского могущества” А. Мэхену было только шесть лет, ставил вопросы о роли пространства, об очертаниях береговых линий и границ, о роли того или иного вида войск в защите государства.

Далее в своей работе последний генерал-фельдмаршал Российской империи рассуждает как классик геополитической науки, предвосхищая будущие идеи Ратцеля и Челлена:

“Производительность почвы, климат и другие свойства местности определяют собственные средства государства... Наконец, сообщения водные и сухопутные, искусственные и естественные... облегчают или затрудняют перевозку...”.

Под углом зрения основных принципов геополитики рассматривает Д.А. Милютин роль народонаселения, государственного устройства в геополитических и геостратегических отношениях.

2.2 Полицентризм типов культур Николая Яковлевича Данилевского

Николай Яковлевич Данилевский (1822–1885) был универсальным ученым. Он оставил труды, например, в естественных науках (книга “Дарвинизм”) и политической экономии (“О низком курсе наших денег”). Но наиважнейшее его сочинение – фундаментальная книга по геополитике под названием “Россия и Европа” (1869). Методологическим основанием книги является органическая теория: на ней базируется теория социальных общностей (наций) и формируется область знания, называемая ныне геополитикой. Данилевский вводит в науку категорию “культурно-исторические типы”. Впоследствии его идеи развивали немецкий философ О. Шпенглер и английский историк А. Тойнби.

Большинство идей Данилевского актуально и в третьем тысячелетии, когда идет столкновение цивилизаций, заново перекраиваются карты Европы, Евразии, Ближнего Востока. Сейчас идет очередной виток социального и национального переустройства России и мира, так что главная тема книги “Россия и Европа” – судьба России, условия выживания русского народа и славян вообще – не потеряла своей остроты и в наши дни.

Н.Я. Данилевский анализирует историю России почти за 200 лет. В этом труде ученый дал образец системного подхода к анализу взаимодействия России с государствами Европы. Автор подчеркивает, что социальные преобразования в стране окажутся не только безуспешными, но и разрушительными, если они будут осуществляться по рецептам западных советников. Чужеродные специалисты-советчики никогда не будут учитывать национальные интересы России (это они не раз демонстрировали в 1990-х г. и в начале XXI в.).

В глубоко аргументированном труде Данилевского рассмотрены геополитические закономерности, объясняющие место России в Европе. Он предложил “морфологический принцип”, наделенный универсальностью, для построения всемирной истории. Господствующую, искусственную систему объяснения истории, он полагал заменить естественной. Первая система объяснения истории опиралась во многом на гегелевский спекулятивный панлогизм, европоцентризм, паневропеизм. Модель европейского развития принималась за универсальную, всеобщую.

“Морфологический принцип”, по его мнению, позволяет рассматривать исторический процесс более объективно. Его можно представить как совокупность разнообразных, индивидуализированных форм жизни народов и национальных образований, существующих самобытно, причем определяются они внутренними факторами, детерминирующими исторический процесс. Таким образом, он идет от конкретных объектов, создает теорию множественности и разнокачественности человеческих культур. Отрицая идею общественного прогресса, ученый, по сути, критикует идею “общечеловеческих ценностей”, которую с подачи заокеанских советников продвигал в свое время М.С. Горбачев, да и сейчас ее отстаивают многие российские либералы, не понимая ее разрушительного для России, да и для европейских государств, содержания.

Данилевский совершенно справедливо утверждал (вслед за ним об этом писал первый русский профессиональный социолог М.М. Ковалевский), что народы разновременно проходят однотипные ступени развития, что объектом истории следует считать не человечество (понятие абстрактное), а культурно-исторические типы, формирующиеся из народностей (племена и племенные союзы) и наций. Данилевский обозначил нацию термином “культурно-исторический тип”, что не совсем корректно с позиций науки, но он подразумевал под этим социальную общность, носящую локальный характер и единообразие условий существования. Культурно-исторический тип обладает связями и внутренними структурами, его организация отличаются от других по индивидуальным видовым признакам, но имеет и совпадающие родовые характеристики.

Данилевский указывает на культурно-исторические типы, уже выразившие себя в истории:

1) египетский;

2) китайский;

3) ассирийско-вавилонско-финикийский, халдейский или древне-семитический;

4) индийский;

5) иранский;

6) еврейский;

7) греческий;

8) римский;

9) новосемитический или аравийский;

10) романо-германский или европейский 7 .

По мнению ученого, из классификации народов по культурно-историческим типам вытекают следующие законы:

“Закон 1. Всякое племя или семейство народов, характеризуемое отдельным языком и группою языков, довольно близких между собою для того, чтобы сродство их ощущалось непосредственно, без глубоких филологических изысканий, составляет самобытный культурно-исторический тип, если оно вообще по своим духовным задаткам способно к историческому развитию и вышло уже из младенчества.

Закон 2. Дабы цивилизация, свойственная самобытному “культурно-историческому типу”, могла зародиться и развиваться, необходимо, чтобы народы, к нему принадлежащие, пользовались политической независимостью.

Закон 3. Начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа. Каждый тип вырабатывает ее для себя при большем или меньшем влиянии чуждых, ему предшествовавших или современных цивилизаций.

Закон 4. Цивилизация, свойственная каждому культурно-историческому типу, только тогда достигает полноты разнообразия и богатства, когда разнообразны этнографические элементы, его составляющие, когда они, не будучи поглощены одним политическим целым, пользуясь независимостью, составляют федерацию или политическую систему государства.

Закон 5. Ход развития культурно-исторических типов всего ближе уподобляется тем многолетним однополым растениям, у которых период роста бывает неопределенно продолжителен, но период цветения и плодоношения относительно короток и истощает раз и навсегда их жизненную силу”.

Учение о нациях, их сущности, происхождении, признаках и законах – это и есть теория о культурно-исторических типах Данилевского. Признаки, законы культурно-исторических типов по смыслу близки тем признакам нации, которые названы Сталиным через 40 лет после выхода в свет книги “Россия и Европа”, т.е. обнаруживается связь русской философско-социологической мысли XIX в. с русским марксизмом. Особенно ясно видна эта связь в трудах русского философа Н.А. Бердяева. Русская цивилизация существенно адаптировала, изменила западное понимание марксизма.

Теория культурно-исторических типов Данилевского явно противостоит универсалистским европейским концепциям истории. Евроцентристский подход не давал объективного научного объяснения истории России, народов Востока. История огромного Евразийского региона превращалась усилиями ученых-европейцев в приложение к европейской истории. Предложенный Данилевским полицентризм типов культур давал возможность видеть не однолинейный, а многовариантный образец развития человечества.

Данилевский в своей книге аргументированно защищал политические интересы не только русских, но и всех славян. Защита национальных интересов, полагал Н.Я. Данилевский, должна уважать права и достоинства людей иных национальностей, если они не претендуют на какую-то особую роль в отношениях с другими нациями. Автор делает вывод:

“Для всякого славянина: русского, чеха, серба, хорвата, словенца, словака, болгара (желал бы прибавить и поляка), после Бога и Его святой Церкви идея Славянства должна быть высшею идеей, выше свободы, выше науки, выше просвещения, выше всякого земного блага”, ибо эти блага – “суть результаты народной самодеятельности”.

За это ученого критиковали философ-идеалист, сторонник экуменизма B.C. Соловьев и социолог-субъективист Н.К. Михайловский.

Анализируя отношения России со странами Европы, ученый отмечал, что они чаще всего были неравными и невыгодными для России. И он делает вывод: “Европа враждебна России”. История, справедливо утверждал он, учит, что экспансия с Запада – явление постоянное. Европейские политики при принятии решений, особенно касающихся России, всегда руководствуются “двойным стандартом”. Для безопасности России и всего славянского мира, по убеждению Данилевского, нужно уметь добиваться разобщенности целей Англии, Франции, Германии, Австрии – их объединение всегда опасно для русских и всех славян.

Европейская семья всегда оттесняла Россию на Восток. Вхождение нашей страны в “европейский дом” произошло в конце XX – начале XXI вв. Но вошла туда Россия, а ранее СССР, уйдя из Восточной Европы, согласившись на одностороннее разоружение, на утрату исконно русских земель (на севере – до Ивангорода, Пскова; на западе – до Смоленска, а на юге – до Ростова). Н.Я. Данилевский писал:

“Свои великие вселенские решения, которые становятся законом жизни народов на целые века, Россия решает сама, без всяких посредников, окруженная громом и молниями, как Саваоф с вершины Синая”.

По его мнению, “восточный вопрос” не должен решаться дипломатами, часто преследующими свои личные, временные интересы. Сущность “восточного вопроса”, который должен привести к мировой борьбе, и закончиться созданием новой цивилизации, -борьба “Романо-Германского” и “Греко-Славянского” миров, из которых один – наследник римской цивилизации, а другой – наследник греческой:

“Древняя борьба Романо-Германского и Славянского миров возобновилась, перешла из области слова и теории в область фактов и исторических событий. Магометанско-турецкий эпизод в развитии Восточного вопроса окончился: туман рассеялся, и противники стали лицом к лицу в ожидании грозных событий, страх перед которыми заставляет отступать обе стороны... Отныне война между Россией и Турцией стала невозможной и бесполезною; возможна и необходима борьба Славянства с Европою, – борьба, которая решится, конечно, не в один год, не в одну кампанию, а займет собой целый исторический период. С Крымскою войною окончился третий период Восточного вопроса и начался четвертый, последний период решения вопроса, который должен показать: велико ли славянское племя только числом своим и пространством им занимаемой земли, или велико оно и по внутреннему своему значению; равноправный ли оно член в семье арийских народов; предстоит ли ему играть миродержавную роль суждено ли ему образовать один из самобытных культурных типов всемирной истории, или ему предназначено второстепенное значение вассального племени, незавидная роль этнографического материала, долженствующего питать собой своих властителей и сюзеренов? Вся историческая аналогия убеждает нас... употребить все средства, все силы, всю энергию на этот решительный спор...”.

По Данилевскому, Романо-Германский мир – “бодрый юноша” борется с Греко-Славянским миром – одновременно “дряхлым старцем и ребенком”. А пока, отмечал ученый, идет германизация славян прибалтийских, борьба со славянским обрядом в Моравии. Лишь нашествие дикой угорской орды спасло славян от онемечивания. Чехия вошла в вассальные отношения с Империей, гуситство спасло Чехию. Польша же вся предалась Западу. На Византию напирал Запад: “страха ради турецкого” император Византии поддался было соблазну унии. Но турки исторически явились временной опорой и защитой славянских племен. Данилевский делает вывод, что турки, как и угры, играют важную роль в истории славянства: в них его временная ограда от напора романо-германского. В этом историческое значение ислама.

Высказанное Данилевским положение имеет большое значение и в настоящее время, когда на Кавказе методично осуществляется стратегическая задача США, НАТО: ради установления нового мирового порядка столкнуть и обескровить двух геополитических союзников – Россию и мусульманский мир. Предлогом для этого избран международный терроризм – он является средством и формой управления социально-политическими процессами в мире в целом в интересах Запада: атлантизма и мондиализма, Мирового правительства.

Данилевский не только отмечает своеобразие русской культуры, но и протестует против “европейничания”. Он предрекает бурное развитие русской философии, искусства, науки, индустриально-технический прогресс и глубоко убежден, что русская культура будет выше европейской по уровню достижений, но прежде всего – полнокровнее, гармоничнее благодаря особому народному “внутреннему сокровищу духа”.

Противники России представляли его идеи как пример политической безнравственности, стремления ослабить межгосударственные отношения, поддерживать режим европейской нестабильности. Такую картину мы видим и сейчас, когда на патриотических лидеров, патриотически ориентированных ученых наклеивают ярлыки националистов, русских фашистов, красно-коричневых и т. п.

Данилевский верил в возможность создания Всеславянского союза, а в идеале – Всеславянской федерации, т.е. добровольного объединения всех славянских государств. В основе такой федерации лежат взаимовыгодные условия и интересы. Ученый полагал, что процесс консолидации славян должна возглавить Россия, русский народ. Россия – это мощное государство, а русский народ в отличие от других славянских племен не подвергся онемечиванию или отуречиванию. Но, по его мнению, объединение славян должно совершиться таким образом, чтобы “славянские ручьи не сливались в русском море”, т.е. все славяне должны сохранить свое национальное своеобразие, политическую и культурную независимость. Политическим центром, столицей такой федерации будет не Санкт-Петербург, не Москва, не Прага, не Белград, не София, а город, называвшийся прежде Византией, затем Константинополем, а позже Стамбулом, но “пророчески именуемый славянами Царьградом”.

Образование Славянского союза, полагал ученый, создаст России особое положение: она станет рядом с целой Европой. Тогда на повестку дня встает вопрос о мировом равновесии между Европой, Славянством и Америкой.

Идеи Данилевского и сейчас имеют большое значение для формирования геополитического мировоззрения современного русского общества.

геополитика славянофильский отечественный

3.  Развитие русской геополитической мысли

Если в работах Милютина и Данилевского геополитические идеи были похожи на вкрапления в военную географию и статистику, в теорию социальных общностей, то в начале XX в. появились оригинальные геополитические работы. К их числу можно смело отнести солидный труд А. Вандама “Наше положение”, вышедший в 1912 г. Давая характеристику местоположения России, он, в частности, пишет: “Несмотря на большие размеры своей территории, русский народ, по сравнению с другими народами белой расы, находится в наименее благоприятных для жизни условиях”. И далее, развивая эту мысль, ученый констатирует:

“Страшные зимние холода и свойственные только северному климату распутицы накладывают на его деятельность такие оковы, тяжесть которых совершенно незнакома жителям умеренного Запада. Затем, не имея доступа к теплым наружным морям, служащим продолжением внутренних дорог, он испытывает серьезные затруднения в вывозе за границу своих изделий, что сильно тормозит развитие его промышленности и внешней торговли и, таким образом, отнимает у него главнейший источник народного богатства”.

Отсюда, отмечает ученый, в народных массах хранится инстинктивное стремление “к солнцу и теплой воде”, что определило положение русского государства на театре борьбы за жизнь.

Мысли А. Вандама перекликаются с идеями, высказанными моряком-историком Е.Н. Квашниным-Самариным о том, что “многие в России до сих пор не понимают того, что на море лежат главные русские интересы”, а “флот – более верное средство для защиты их интересов”.

Вандам полностью разделяет точку зрения Милютина, что главным геополитическим, геостратегическим противником нашей страны является Англия. Это противостояние, по его мнению, определяет облик мира. Если пользоваться понятиями геополитики, то он говорит о противостоянии морской и континентальной держав. По этому поводу он пишет: “Главным противником англосаксов на пути к мировому господству является русский народ”. И главные цели их – оттеснить русских “от Тихого океана в глубь Сибири”, вытеснить Россию из Азии на Север от зоны между 30-м и 40-м градусами северной широты”.

Для того чтобы противостоять англосаксонской экспансии, нужно создать баланс сил. Противником Британской империи должна стать коалиция “сухопутных держав против утонченного деспотизма Англии”. На взгляд русского геополитика, такую коалицию должны составить Россия, Франция и Германия.

3.1 Геополитические работы Вениамина Петровича Семенова-Тян-Шанского

В очерке по политической географии “О могущественном территориальном владении применительно к России” вышедшем в 1915 г., Вениамин Петрович Семенов-Тян-Шанский (1870–1942) рассмотрел много вопросов, представляющих большой интерес и в конце XX в. Первым был вопрос “об естественных границах”, где описаны земные оболочки для сгущения органической жизни, миграция и стихийное переселение, естественные границы, главное развитие человечества вне площади Тихого океана. В главе, посвященной этой теме, Семенов-Тян-Шанский во многом соглашается с идеями немецкого геополитика Ратцеля. Но уже в главе “О формах могущественного территориального владения вообще” виден оригинальный и глубоко продуманный новый подход. Автор обстоятельно проанализировал проблемы первоначального ареала человечества, значение ледниковой эпохи для развития человека, описал три среднеземноморских моря на Земле, а так же три территориальные системы политического могущества (кольцеобразная, от моря до моря, клочкообразная) и результаты их применения.

Семенов-Тян-Шанский выделял на земной поверхности обширную зону между экватором и 45° северной широты, где расположены три большие океанические бухты: Европейское Средиземное море с Черным, Китайское (Южное и Восточное) море с Японским и Желтым, Карибское море с Мексиканским заливом. Географ пишет, что здесь, у трех средиземных морей и двух полуостровов между ними – Индостанского и Малоазийско-Аравийского, выросли наиболее сильные и оригинальные человеческие цивилизации и государственности – арийцев-семитов, монголов-малайцев и ацтеков-инков, “в то время как остальные слабые племена и расы рода человеческого большею частью застыли в неолитическом веке”. В этой зоне, по его мнению, сформировались наиболее сильные цивилизации и религиозные системы. “Господином мира”, полагал он, будет тот, кто “сможет владеть одновременно всеми тремя морями”, тремя “господами мира” будут те три нации, “каждая из которых в отдельности завладеет одним из этих морей”.

Семенов-Тян-Шанский описывает три исторически сложившиеся системы геополитического контроля над пространством.

Первая система – кольцеобразная. Появилась она на Средиземноморье в незапамятные времена. Сухопутные владения державы-метрополии представляли собой кольцо, позволявшее контролировать внутреннее морское пространство. Замыкали в кольцо свои владения греки, карфагеняне, римляне, венецианцы, генуэзцы. Их примеру следовали в XVII в. шведы, в XIX в. Наполеон (эта идея реализуется сейчас блоком НАТО в Атлантике).

Вторая система – клочкообразная, или точечная. Она применяется европейцами начиная с эпохи Великих географических открытий. Порты, пункты, военные базы построены по морям и океанам в стратегически важных географических точках планеты. Такую систему создавали португальцы, испанцы, голландцы, французы. Но наиболее преуспели в этом англичане, особенно в XIX в. Клочкообразную систему они дополнили важными элементами государств-буферов (в XX в. с разной степенью эффективности ее пытались реализовать СССР и США).

Третья система – континентальная. Таковой система является, если владения господствующей державы охватывают территорию “от моря до моря”. Наибольшего успеха в ее создании добились русские и американцы.

Анализируя плюсы и минусы русской континентальной системы, Семенов-Тян-Шанский отметил ее главный недостаток: растянутость территории, а также резкие перепады в степени освоения центра (он хорошо развит) и периферии (она значительно уступает центру и напоминает сравнительно отсталую колонию). Как полагает ученый, такую систему можно сохранить только тогда, когда удастся “подтянуть” периферию по плотности населения, развитию инфраструктуры до уровня центра. Сделать это можно двумя способами: во-первых, перенести центр в Екатеринбург, во-вторых, создать в азиатских владениях культурно-экономические “колонизационные базы” – анклавы ускоренного развития. Он полагал необходимым иметь четыре такие базы: Урал; Алтай с горной частью Енисейской губернии; Горный Туркестан с Семиречьем; Кругобайкалье. И сейчас, в начале XXI в. предложения ученого выглядят как никогда кстати.

Размышляя о форме могущественного территориального владения в России, ученый указывает на недостатки системы “от моря до моря”, на необходимость приближения государственного центра территории к ее географическому центру, отмечает неправильность разделения России на Европейскую и Азиатскую части, подчеркивает роль культурно-экономических колонизационных баз для дальнейшего освоения территорий.

В сравнительно небольшой статье “Географические соображения о расселении человечества в Евразии и о прародине славян”, написанной в 1916 г., Семенов-Тян-Шанский подчеркивает, что между явлениями географии форм земной поверхности и явлениями астрономогеографии существует полная аналогия. Далее он высказывает любопытную мысль:

“Результатом медленных внедрений человечества является более или менее обширное географическое распространение его племен, а результатом завоеваний – их расчленение на государства”.

Ученый говорит о двух основных видах освоения географических пространств: внедрении и завоевании. По этому поводу он пишет:

“Внедрения и завоевания двигались всегда в стороны наименьшего сопротивления, причем, если при завоевательном движении не слишком истощались внутренние силы народа-завоевателя, то образовывалось долговечное и сильное государство с последующим медленным внедрением его господствующего племени во все углы территории; если же они при этом слишком истощались, то государство быстро распадалось, оставив лишь известный след на культуре аборигенов тех территорий, которые оно занимало”.

Мирное внедрение народов оставляет, по мнению ученого, “большие следы не на территории, а на духовной жизни человека, особенно большой отпечаток – на его языке”, “мирное внедрение, многовековая земледельческая колонизация прежде всего ищет удобных и привычных почв... и подходящих топографических условий”. Население, как полагает Семенов-Тян-Шанский, пришло по рекам и оседало по сухим водоразделам с удобными почвами, и о реках в значительной части забыло. Географическая среда, по его мнению, распределяла и разделяла народы на менее выносливые и более выносливые к природным невзгодам, делила их на оседлый и кочевой образ жизни.

Идеи, высказанные Семеновым-Тян-Шанским в обозначенных двух работах, были развиты им в солидном труде “Район и страна”, опубликованном в 1928 г. Но отдельно рассматривать эту работу мы не будем, так как концептуальный подход ученого представлен выше.

Нельзя не согласиться с утверждением многих ученых, что В.П. Семенов-Тян-Шанский создал целостную глобальную концепцию геополитики: он представлял ее как антропогеографическую, занимающую свою нишу в многоуровневом знании в структуре географической науки, видел ее как географию “территориальных и духовных господств человеческих сообществ”.

В традиционный географический детерминизм он внес антропологическое видение, заключающееся в том, что экономическая деятельность человека была важнейшей в процессе формирования территориального государства; могущественно-территориальное владение у него было результатом действия природных, экономических и культурных факторов в развитии территорий. На русском историческом, статистическом, демографическом материале он разработал гипотезу о колонизационных базах как гарантах, исходных точках территориально-политического могущества; предложил выделить “цельные в политико-географическом отношении местности”.

3.2 Проницательный взгляд русского философа Ивана Александровича Ильина

Немалый вклад внес в копилку геополитических идей русский философ Иван Александрович Ильин (1882–1954). Его взгляды перекликаются с “органической теорией” отца термина “геополитика” – шведского ученого Рудольфа Челлена. Как и последний, Ильин считал, что государство, страна с ее населением является “живым организмом”. Россия как “живой организм” складывалась веками не как “механическая сумма территорий”, а как “органическое единство”. В формировании этого единства решающую роль, считал он, играет земля, географическая среда. По этому поводу он пишет: “С первых же веков своего существования русский народ оказался на отовсюду открытой и лишь условно делимой равнине. Ограждающих рубежей не было; был издревне великий “проходной двор”, через который валили “переселяющиеся народы”,– с востока и юго-востока на запад. Поэтому Россия была организмом, вечно вынужденным к самообороне”.

Ильин, определяя Россию как “географический организм больших рек и удаленных морей”, считал вполне нормальной политику русских государей, заключающуюся в том, чтобы выйти к морям и “ногою твердой стать при море”, овладеть низовьями рек. Современная Россия по большому счету на Западе отрезана от морей, как и в допетровские времена. Но ее западным “друзьям-атлантистам” этого мало. Они стремятся во что бы то ни стало расчленить страну. Александр Иванович, как будто предвидя это, в середине 1950 г. в статье “Что сулит миру расчленение России” написал, что “Россия есть не случайное нагромождение территорий и племен... но живой, исторически выросший и культурно оправдавшийся организм, не подлежащий произвольному расчленению”, что этот организм “есть государственное и стратегическое единство, доказавшее миру свою волю и свою способность к самообороне; он есть сущий оплот европейско-азиатского, а потому и вселенского мира и равновесия”.

Ильин особо подчеркивает, что расчленение организма на составные части всегда было болезненным распадом, процессом разложения, брожения, гниения и всеобщего заражения. В нашу эпоху, по его мнению, в этот процесс будет втянута вся Вселенная, распри и гражданские войны в России будут постоянно перерастать в мировые столкновения, державы всего мира будут вкладывать свои деньги, интересы, стратегические расчеты во вновь возникшие малые государства и станут соперничать друг с другом, добиваясь преобладания “опорных пунктов”, будут покушаться на прямое или скрытое “аннексирование” неустроенных и незащищенных новообразований.

Как видим, Ильин пророчески предсказал, куда будут направлены взгляды Германии, Англии, Японии, США, Канады при условии расчленения России, и тогда она превратится в вечный источник войн.

3.3 Течение евразийцев и позднее славянофильство

Русская геополитическая школа, как мы отмечали, имела несколько течений, и наиболее мощное из них – евразийское. Главная тема евразийского движения – это утверждение самобытных основ российской истории и культуры. Для этого движения характерна также разработка своих собственных, порой весьма оригинальных взглядов на мировую и русскую историю.

В концепции евразийцев Россия является особым этногеографическим и культурным миром, занимающим срединное положение (“Хартленд”) между Западом и Востоком, Европой и Азией.

Истоки евразийского движения, как полагают многие его исследователи, связаны с именами князя Николая Сергеевича Трубецкого (1890-1938) - лингвиста и филолога, Петра Николаевича Савицкого (1895–1968) – философа, географа и экономиста, которого все исследователи его творческого наследия, бесспорно, причисляют к самым ярким геополитикам, Георгия Васильевича Флоровского (1893–1979) – православного богослова и историка. П.П. Сувчинского (1892–1985) – видного ученого искусствоведа. К евразийцам относят и таких известных ученых, как Георгий Владимирович Вернадский (1887–1973) – крупный историк (сын академика Владимира Ивановича Вернадского – автора теории био- и ноосферы, основателя школы геохимии, биохимии и др.), и уже упоминавшегося нами И.А. Ильина – известного философа, юриста, всесторонне подготовленного специалиста, обладавшего планетарной провидческой эрудицией, а также других русских ученых послеоктябрьской эмиграции.

Евразийство как идейно-политическое и философское течение в русской эмиграции возникло в 1920-х гг. Началом его стал выход в свет сборника “Исход к Востоку. Предчувствия и свершения” (София, 1921), подготовленный Трубецким, Савицким, Флоровским и Сувчинским. Несколько позже был издан сборник “На путях. Утверждение евразийцев”. В указанных работах в сжатой форме были изложены основополагающие правила нового геополитического движения. Нетрадиционный подход к теоретическому обоснованию и решению многих геополитических проблем, само название “Евразия”, оригинальные проекты преобразования российского общественного устройства – все это привлекло пристальное внимание не только ученых, но и читающей публики на Западе. Сторонников движения объединяла идея о России как особом мире, на развитие которого решающее влияние оказал материк Евразия.

Концепция евразийцев формировалась во многом на идеях славянофилов, почвенничества Ф.М. Достоевского. Евразийцы, отстаивая эту идею, ввели новый термин для геополитики – “месторазвитие” (его автор – П.Н. Савицкий) и включили в него неповторимую географическую среду, основу которой составлял “Хартленд”. В этой среде происходило становление не только отдельного индивида, но и крупных человеческих общностей.

Термином “месторазвитие”, Савицкий обозначил взаимосвязь и целостность социально-исторической и географической среды. Он в определенной степени напоминает немецкий термин “Raum” (пространство). Как известно, Ратцель подчеркивал, что по геологическому устройству, климату, качеству почвы и растительности географическая среда может быть различных типов. Народы исторически приспосабливаются к географической среде, которая накладывает свой отпечаток на образ жизни, нравы, традиции обитателей тех или иных ландшафтов. Месторазвитие, испытывая влияние населяющих его народов, детерминирует формы их хозяйственной деятельности.

Большее месторазвития включает в себя меньшее. Для человечества в целом, таким глобальным месторазвитием выступает вся планета. Идея месторазвития Савицкого признает множественность форм человеческой истории. Евразия выступает как интегральная форма для многих мелких месторазвитий.

Постепенно центр евразийского движения переместился из Софии в Париж. И там роль первой скрипки стал играть Лев Павлович Карсавин (1882–1952) – религиозный философ и историк. Он не скрывал своей просоветской ориентации, курса на сближение с советской властью и на сотрудничество с ней. Такая позиция Карсавина и его сторонников не получила одобрения главных теоретиков евразийцев, и в 1930-е гг. это движение перестало существовать.

Идеи евразийства были возрождены Львом Николаевичем Гумилёвым, которого судьба свела с Савицким, оказавшим на него огромное влияние.

Истоки идей евразийцев надо искать в русской истории конца XV в. После разгрома турками Константинополя в 1453 г. центр Православия перемещается в Москву (вместе с последней византийской представительницей Палеологов Софией). Конец XV в. и весь XVI в. являются периодом формирования нового русского самосознания – защитника земель Древней Руси и Великой Степи, Православия и наследия византийской культуры. Видимо, поэтому монах Елизарова монастыря Филофей назвал Русь третьим Римом: “Все христианские царства пришли к концу и сошлись в едином царстве нашего государя согласно пророческим книгам, и это – российское царство: ибо два Рима пали, а третий стоит. А четвертому не бывать”.

Эта мысль Филофея получила развитие в трудах славянофилов – Ивана Сергеевича Аксакова (1823–1886), Константина Сергеевича Аксакова (1817–1860), Ивана Васильевича Киреевского (1806–1856), Алексея Степановича Хомякова (1804–1860) и др. Ее придерживался и П.Н. Савицкий – единственный русский автор, которого можно с полным основанием назвать геополитиком. Он утверждал, что “евразийство”, конечно, лежит в общей со славянофилами сфере.

Следует сказать несколько слов об этом чрезвычайно интересном ученом. Он окончил экономический факультет Петроградского политехнического института, был близок к кадетам. До 1917 г. был сотрудником русского посольства в Норвегии. Судьба свела его в Крыму в армии Врангеля с бывшим легальным марксистом П.Б. Струве. После поражения врангелевцев Савицкий бежал в Болгарию, где работал в журнале “Русская мысль”. Затем судьба занесла его в Чехословакию, в которой жил до конца 1920-х гг., преподавая в качестве приват-доцента на кафедре экономики и статистики Русского юридического факультета в Праге. В 1921 г. еще в Софии вместе с князем Н.С. Трубецким Савицкий создал евразийское движение, став главным его теоретиком и идеологом. После взятия советскими войсками Праги в 1945 г. Петр Николаевич был арестован и как человек, противостоящий просоветским настроениям евразийцам-пражанам, был осужден на 10 лет. В 1956 г. Савицкий был реабилитирован, вернулся в Прагу, где умер в 1968 г. До самых последних дней он поддерживал тесные связи, переписку (даже в стихах) со своим самым талантливым учеником Л.Н. Гумилевым.

Мировоззрение большинства евразийцев, не исключая и Савицкого, складывалось, как мы отмечали, под влиянием трудов славянофилов. Но особенно большое влияние оказали на их взгляды работы Н.Я. Данилевского и К.Н. Леонтьева, идеи которых были наиболее близки евразийцам.

Константин Николаевич Леонтьев (1831–1879) – русский писатель, публицист и литературный критик, которого относят к поздним славянофилам, считал главной опасностью для России либерализм с его “омещаниванием” быта и культом всеобщего благополучия. Он проповедовал “византизм”, т. е. церковность, монархизм, сословную иерархию, и ратовал за союз России со странами Востока как охранительное средство от революционных потрясений. Леонтьев отстаивал известный тезис о том, что “славянство есть, славизма нет”. Эту мысль он растолковывал так: этническая и лингвистическая близость славянских народов не является достаточным основанием, чтобы говорить об их культурном и характерном единстве. Евразийцы не были простыми преемниками идей славянофилов. Связывая культуру с религией, судьбой Православия, славянофилы по мнению евразийцев, были правы. Но только это одно не определяет культуру России ΧΙΧ–ΧΧ вв.

Савицкий особо отмечал, что нет оснований говорить о славянском мире, его культуре как о русской культуре. Русская культура своеобразна: в ней переплетаются и взаимодействуют евразийские и азиатские элементы. И в этом ее сильная сторона. Подобным образом сочетала культурные элементы Запада и Востока Византия. Ее культура – евразийская.

Кроме того, евразийцы утверждали первенство духовного, культурного родства над этнической общностью. Они также признавали приоритет общности исторических судеб над этнической общностью. Так они понимали упомянутый выше тезис Леонтьева, который первым обратился к восточным корням русской культуры.

Выводы

1. Зарождение и становление отечественной геополитики совпадает с периодом образования Российского государства, когда осознавались интересы и складывались представления о его естественных границах и населяющих его территорию народах, о порядке управления страной и организации системы сотрудничества с соседними государствами. Ваятелями российской геополитики были философы, историки, географы и другие представители отечественного общественного и естественнонаучного знания.

2. Появление научных представлений о пространстве позволило государственным институтам выстроить необходимую систему контроля над пространством как на собственном геополитическом поле, так и за его границами, что дало возможность создать на евразийском пространстве огромное и мощное государство – Россию, независимо от тех политических дефиниций, которыми она обозначалась на протяжении своей истории.

3. Несмотря на геополитическое сжатие, произошедшее в конце XX столетия, Россия сохранит одно из ведущих мест в мировой политике, опираясь на свой уникальный геополитический потенциал, а также на те геополитические представления о ее роли в системе международных отношений, которые содержатся в геополитических разработках как мыслителей прошлого, так и современных теоретиков.

Список использованной литературы и источников

1.  www.wikipedia.org

2.  Нартов Н.А., Нартов В.Н. Геополитика: учебник для студентов вузов, обучающихся по специальностям “Государственное и муниципальное управление”, “Международные отношения”, “Регионоведение”. – 4-е изд., перераб. и доп. – М.: ЮНИТИ-ДАНА: Единство, 2007

3.  Фокин С.В. Российская школа геополитики // Геополитика: Учебник / Под общ. ред. В. А. Михайлова; Отв. ред. Л. О. Терновая, С. В. Фокин. – М.: Изд-во РАГС, 2007

4.  Ратцель Ф. Политическая география (в изложении Л. Синицкого) //

5.  Геополитика: Хрестоматия / Сост. Б. А. Исаев. – СПб.: Питер, 2007

6.  Геополитическое положение России: представления и реальность / О.И. Бородулина, Т.А. Галкина и др. / Под общ. ред. В.А. Колосова. М., 2000

7.  Савицкий П.Н. Континент-океан // Континент Евразия. М.: Аграф, 1997