Реферат: Творчество Филиппа Малявина

Содержание

Введение

Анализ использованной литературы

Жизнь художника

Основные этапы творчества

Заключение

Список литературы

Введение

Русское искусство конца XIX—начала XX века было богато яркими индивидуальными, смелыми творческими исканиями. Среди художников этой эпохи Филипп Андреевич Малявин являлся одним из наиболее самобытных и одаренных. Его работы, возбуждавшие горячие споры на выставках и в печати, до сих пор захватывают зрителя своей взволнованностью и красочностью.

Широкая известность Малявина была в свое время создана на один-два года лишь несколькими его картинами; имя художника оказалось прочно связанным с понятием «малявинские бабы». За шумным успехом этих картин остались как бы в стороне другие его произведения. А ведь написанные им портреты и его многочисленные рисунки, относительно мало известные, достойны не меньшего внимания, чем те немногие картины, которые сделали Малявина знаменитым на родине и за ее рубежом.

Анализ литературы

Книга: Русские художники. Живопись XX века. В ней статья Бориса Зотова, в которой он кратко рассказывает о жизни и творчестве живописца Филиппа Андреевича Малявина. В данной литературе Малявин представлен как величайший талантливый человек, который покорял зрителей своим прирожденным талантом колориста, также он прекрасно чувствовал форму, а самое главное: он был глубоко национален, его талант шел от крестьянского начала самого художника.

Жизнь художника

Филипп Андреевич Малявин родился в многодетной деревенской семье государственных крестьян 11(23) октября 1869 года в селе Казанке Самарской губернии. Истоки его творчества, особенность его живописного языка там и стоит искать – в его деревенском детстве. Маленький Филипп был искусным резчиком по дереву. Много лет спустя он будет вспоминать: «Долгое время я никак не мог решить, быть ли мне живописцем или резчиком, и это меня очень удручало. Смотрел всегда с ужасом на годы – вот будет мне семь, восемь. До десяти представить себе не мог, до того это уже старость, и мне казались люди после десяти лет уже пожилыми. Я только одного боялся, как бы не потерять времени, и бегал, собирал угли в золе и рисовал везде – на стенах, на колесах, на воротах и даже на золе. Обращался к мужикам, чтобы они мне показали, как нужно рисовать, и с успехом пользовался их советами».[1] Рисовать мальчик начал рано, а так как в деревне каких-либо изображений, кроме икон, не было, то он и срисовывал «святых». Должно быть, родным нравились его рисунки или уж очень покорило их рвение мальчика, но только они отнеслись сочувственно к его наклонностям, и 14-летний Филипп Малявин был отпущен с богомольцами в Грецию, на Афон, в находившийся там большой русский монастырь. Мальчик и его близкие полагали, что там он сможет научиться писать образа.

Никакой иконописной школы на Афоне, однако, не оказалось,- там существовала лишь небольшая иконописная мастерская, за которой присматривал монах, такой же самоучка, как и остальные «мастера». Но, чтобы заниматься даже в такой мастерской, Малявину надлежало стать послушником монастыря. Он начал работать с увлечением и, с точки зрения монахов, успешно: ему доверили, наконец, даже роспись целой стены в одной из церквей.

Так продолжалось до декабря 1891 года, пока на Афон не заехал, возвращаясь из заграничной командировки, молодой скульптор В. А. Беклемишев. Увидев работы Малявина, среди которых были и пейзажные этюды и портрет настоятеля монастыря, Беклемишев был поражен несомненным дарованием юноши. Он уговорил монахов отпустить их послушника учиться живописи в Россию.

В 1892 году Малявин выдержал экзамен для поступления в Академию художеств. Среди поступающих он резко выделялся, необычный студент – длинноволосый монах в черной рясе.[2] Вот как вспоминает о Малявине известная художница А. П. Остроумова-Лебедева, державшая экзамены одновременно с ним: «Юноша в какой-то необычной одежде... На голове шапочка вроде скуфейки, низко надвинутая на глаза. Из-под нее висели длинные волосы до плеч. Лицо плоское, скуластое, корявое. Брови опущены к вискам. Светлые небольшие глаза... Его застенчивость, какая-то растерянность и одиночество среди студентов привлекали внимание ... трогала его какая-то наивная откровенность и простосердечие».

Кроме таланта, нужны были воля и упорство, твердая вера в свое призвание, чтобы выходец из неграмотной деревни, из темного мира афонских монахов смог бы явиться в столичный Петербург, в Академию. Малявин занимался блестяще, он изумлял педагогов верностью глаза, точностью рисунка и не раз получал поощрительные медали. Его можно было считать уже сложившимся художником.

В годы занятий Малявина в Академии художеств шла подготовка к реформе системы преподавания. В 1894 году ряд крупнейших мастеров русского искусства стали ее профессорами, получившими широкие права в руководстве своими учебными мастерскими. Студентов особенно привлекала возможность работать под руководством И. Е. Репина. Пришел заниматься в его мастерскую и окончивший общий курс Малявин. В 1900-х Малявин участвует в выставках Товарищества передвижников, в 1906 г. показывает на выставке объединения «Мир искусства» свою картину «Вихрь». Впоследствии он также был членом «Союза русских художников».[3]

Побывав летом 1895 года на родине, в Самарской губернии, Малявин привез оттуда большие портреты (один из них «За книгой» был приобретен П. М. Третьяковым). Они-то и являются одними из самых ранних известных нам произведений художника, в которых уже проявились характерные для него особенности. Портреты, «дивные по рисунку и живописи», произвели «громадное впечатление на меня и моих товарищей», — вспоминает Остроумова-Лебедева. Она же приводит слова, в которых Малявин выразил свое понимание живописи. Выше всего он ставил творческую активность художника, его способность к широким обобщениям: «Главное в существе предмета, в его характере, духе и жизненности. Не надо обращать внимание на краски, на тона, на лепку, на рисунок. Вы обнимите весь предмет одним глазом, вникните в его характер, в его дух, и когда вы что-то уловите, выносите это на холст, не думая о том, что тона грязны, темны или не те. Дело не в красках, а в правде».

Вот это проникновение в существо изображаемого и поражает до сих пор в ранних работах Малявина, таких, как «Крестьянская девушка с чулком» или «За книгой (портрет сестры)», созданных в 1895 году. Первая из них, написанная на воздухе, — большой этюд, созданный как бы «единым дыханием»: очень цельный, непосредственный, свидетельствующий об умении художника точно наблюдать (жесты, движения, манеру вязать на ходу). В нем много воздуха, солнечного света и того ощущения тишины и простора, которое бывает только в деревне.

В портрете сестры Малявин создал психологически-сложный образ. Многие мастера бытового жанра изображали женщин русской деревни, но впервые, в работе студента Академии, крестьянка была представлена в таком духовном порыве,— взволнованной прочитанной книгой, думающей, мечтающей. Ее фигура как бы выступает из темного угла в сильном динамическом повороте; тени подчеркивают аскетический характер лица, резко выступающие скулы. Умение схватывать главное и как бы скульптурная лепка формы делают этот портрет произведением зрелого мастера.

Крестьянская тема стала основной в творчестве художника, но не единственной. Он всегда имел с собой альбом и постоянно рисовал: натурщиков, своих товарищей, педагогов — рисовал быстро, изощряя свою наблюдательность. Так же он стал работать и масляными красками.

Грабарь рассказывает о своем портрете, написанном Малявиным и произведшем «сенсацию» в академии. «Портрет был закончен в один присест и это так всех огорошило, что на следующий день сбежались все профессора смотреть его; пришел и Репин, долго восхищался силой лепки и жизненностью портрета».

Портрет Грабаря был не единственным изображением сотоварища по мастерской Репина: молодые художники охотно позировали Малявину. В каждом изображении он решал особую творческую задачу и это делало такими не похожими один на другой портрет И. Э. Грабаря, А. П. Остроумовой, К. А. Сомова, Е. М. Мартыновой, А. А. Мурашко.

В самой мастерской Репина был создан превосходный портрет художника К. А. Сомова — в белом халате, отдыхающего на диване (1895). Написанный живо, свободным и энергичным приемом в теплой серо-коричневатой гамме, портрет очень красив. Чувствуется репинская традиция в горячности живописного темперамента, в стремительности широкого мазка и в твердом рисунке. Малявин сумел передать непринужденность позы и метко показал существенные черты изображенного: уверенность в себе, спокойную замкнутость, ленивую медлительность. Можно сказать, что портрет Сомова — эпизод из жизни знаменитой репинской мастерской ее лучшего времени, когда в ней дружно работали и много спорили, учились у Репина и друг у друга.

Не меньшее значение в творчестве молодого Малявина имеет картина «Больная» (1897) — портрет художницы Е. М. Мартыновой, одно из самых поэтичных его произведений. Оно кажется очень простым: утомленная долгой болезнью девушка полулежит на подушках и печально смотрит перед собой, в сторону от зрителя. Но скромные внешние средства были использованы замечательно проникновенно. Однотонная серебристая гамма портрета прекрасно соответствует образу хрупкой, недолго прожившей Мартыновой. Привлекательно ее исхудалое лицо, тонок рисунок профиля. Художник подчеркнул характеристику Мартыновой выразительностью ее нервных и как-то детски беспомощных рук. Необычна для портретов конца прошлого века несимметричная композиция — темное пятно головы в верхнем углу, темные косы, пересекающие изображение. Е. М. Мартынову писали ее друзья-студенты: И. Э. Браз (в 1896 году), Малявин и несколько раз Сомов (его известная «Дама в голубом платье» была начата тотчас же вслед за малявинским портретом).

В еще большей мере дарование Малявина раскрылось при обращении к родной для него крестьянской теме. В 1898—1899 годах он создает портреты матери, сестры и некоторые другие. В сравнении с портретами 1895 года эти произведения сразу же производят впечатление особой значительности и широты обобщения. Портретный образ приобретает монументальное звучание.

«Старуха» — не просто портрет матери художника: это превосходно найденный образ старой и мудрой крестьянки-труженицы. Как всегда, у Малявина и здесь восхищают острота и верность его видения, умение выбрать характерную позу и передать столь присущую русским крестьянкам старой деревни суровую, полную достоинства недвижность черт лица, тяжелые и узловатые кисти рук. И как, вместе с тем, мастерски написан портрет во всей сложной игре света на морщинистом лице и на белой кофте. Фон портрета нейтрален, но его светлые и темные пятна создают тревожную, словно мерцающую среду, которая усиливает внутренний драматизм образа. Колорит портрета очень сдержан: как и прежде, в нем нет ни одного яркого, кричащего цветового пятна—скромная гамма красок разработана в тонких отношениях. Репин писал: «В этих простых мужиках, запечатленных кистью Малявина, столько истинного благородства человеческой души, которая уцелела еще в отдаленных от центра местностях».

Подобными произведениями завершается первый период творчества Малявина. Его широко написанные портреты и все более крупные по размерам этюды увлекали студентов, но возбуждали недовольство профессоров, видевших в них только «баловство». С тем большим нетерпением ожидалась дипломная картина Малявина. Наконец, в 1899 году, он представил на конкурс картину «Смех», изображающую нескольких хохочущих крестьянок в красных сарафанах, под ярким солнечным светом. Она поразила современников и вызвала резкие отзывы в печати и брань в адрес художника. Совет Академии художеств, возмущенный дерзкой картиной, отказал Малявину в заграничной командировке и не хотел признать его художником. Только благодаря заступничеству Репина, угрожающего уйти из Академии, Малявину дали звание художника, но и то не за картину, а за ранее написанные портреты. «Смех» производил впечатление огромного эскиза, стремительно набросанного уверенным в себе смелым мастером. Краски (среди которых впервые преобладали красные) казались невиданно яркими, хотя одновременно не уничтожали ощущения световоздушной глубины картины, точности рисунка и объемности формы каждой фигуры.

Широкая манера письма уже одна была неприемлемой для официальной художественной школы того времени. Странным казалось отсутствие повествовательности, обычной для жанровых картин и желание создать образ только на одной эмоциональной основе. За пугавшей темпераментностью картины не воспринимались значительность ее внутреннего содержания, смелая независимость и яркий характер русской крестьянки, радость, молодость и здоровье в блеске солнечного дня. Произведение Малявина не было, однако, одиноким: в картине можно уловить связь с рассказами молодого Максима Горького, с образами крестьянок в живописи (правда, более поздней) А. Е. Архипова.

Малявин лишился главной премии дряхлеющей академии – большой золотой медали, а еще важней – заграничной командировки, уступив ее благопристойному, усредненному, прилизанному подражателю из мастерской академического профессора Владимира Маковского. О конфликте и всей суете вокруг Малявина тончайший художник – мыслитель Нестеров выразился так: « Непосредственное дарование этого сына земли, быть может, на имеет себе равного среди всего, что прошло с основания Академии художеств, с появлением у нас искусства. Его художественные ощущения… тонки, новы, ярки неожиданно смелы. Малявин как Веласкес, как Милле, как большинство пейзажистов, заряжается самой Природой, а не идеями ее. Его огромная, шестиаршинная картина без названия или, как ее окрестили, «Смеющиеся бабы» вызвала страстные, яростные, то полные негодования, то восторга споры… вообще изнервничались все до последней степени, наделав при этом массу глупостей». Как было не наделать. Озорные, хохочущие, радостные девки в ярко-красных платьях переворачивали устоявшееся передвижническое унылое представление о русской деревне. Мужицкое здоровое нутро Малявина здесь само собой выплеснулось на полотно – да не хороните вы Русь, городские всезнайки, живет она и жить будет![4] История закончилась своеобразно. Шум, поднятый вокруг Малявина, усилился благодаря крупнейшему успеху, можно сказать,— триумфу, который картина «Смех» имела в 1900 году на Всемирной выставке в Париже. Художник был награжден золотой медалью выставки, а картина была приобретена для собрания Галереи современного искусства в Венеции.

В художественной жизни России в начале века шла ожесточенная борьба между тремя самыми сильными лагерями: «передвижников», «мир искусников» и «союзников», т.е. членов «Союза русских художников». Боролись за публику, за прессу, за доходы, короче, за место под солнцем. В стане «передвижников» стояли такие крепкие, хотя и подточенные временем, дубы, как Репин, Суриков, Поленов и Виктор Васнецов. Поросль помоложе – Нестеров, Серов, Коровин, Врубель – колебались, потеряв веру в незыблемость старых ориентиров, искала, перемещалась между странами. Художники и критики западного толка во главе с Бенуа, Нуроком, Нувелем, Бакстом, Лансоре стремились призвать под свои знамена «из тактических соображений» кого угодно, лишь бы поталантлевей, повесомей. А тут еще русофилы – «союзники» в лице Архипова, Аполлинария Васнецова, Петровичева, Жуковского, Виноградова, Степанова, Переплетчикова… И в этой лаве доспевал самородный талант Малявина.

Отвергнутый Академией, Малявин вскоре вошел в круг «мирискусников», тем более что среди них находились Сомов, Остроумова, Грабарь (знакомые ему по мастерской Репина). От камерных, утонченных работ «мирискусников», посвященных любованию ушедшей стариной, картины Малявина отличались своими народными образами, широтой живописи и здоровым оптимистическим восприятием жизни. Несмотря на все различия, объединение «Мир искусства» было увлечено стихийным размахом творчества Малявина.

Среди работ художника, показанных на выставках «Мира искусства», находился прежде всего, портрет И. Е. Репина, написанный в 1899 году. Малявин, не признававший бесстрастного позирования, показал своего учителя за работой или беседой, в живом движении устремившимся вперед.

Однако сближение с «Миром искусства» наложило печать на творчество Малявина — начали появляться портреты, в которых он изображал людей нового для него круга: баронессы Вульф, Дягилева и других. Вскоре он стал одним из модных портретистов петербургского «света», не чуждавшимся внешних эффектов и манерности.

Малявин покорял зрителей тремя вещами. Первое: Филипп был прирожденным колористом, великим чародеем цвета. Краски у него – выложенный драгоценными каменьями ковер. Каждый мазок самоценен, его хочется поцеловать. Кое – кто говорил, что Малявин знает секрет старинного темперного лака, изобретенного афонскими иконописцами, поэтому и свежее его краски. Так или не так, сказать трудно. Но известно точно одно: Малявин покупными масляными красками пренебрегал, тер сам огромным камнем – курантом. А уж какие масла тли лаки применял – Бог весть.

Второе: при всей тяге к новаторству Малявин умел блестяще, не хуже старых мастеров, рисовать. Он великолепно чувствовал не только цвет, но и форму. Соученники видели, какой ненасытной жадностью Филипп покрывает рисунками лист за листом, как часто откладывает заполненный альбом и берется за свежий. Словом, он был великолепным рисовальщиком, а рисунок, по уверению великого Энгра, - «высшая честность искусства». Жаль, что Малявин много альбомов отправил на хранение родичам в безулуксую свою деревню. Там они со временем бесследно исчезли.

И наконец третье. Малявин был глубоко национален, его талант шел от крестьянского его нутра, от самой земли русской. Излюбленными персонажами огромных холстов художника на много лет стали рязанские бабы, самые обычные, деревенские коровницы, кухарки. В них виделись символы народной мощи.

Репин писал, что более одаренного ученика, чем Малявин, он не имел. Поэтому три могучих художественных объединения Росси тянули Малявина к себе, как канатами. [5]

В начале 1900-х годов Малявин построил в Рязанской губернии, в Аксиньине, большую мастерскую. В ней и были написаны его известные многочисленные «бабы» в цветистых сарафанах. «Бабы ходили по мастерской, и Малявин быстро зарисовывал их движения в огромный альбом», — вспоминает И. Э. Грабарь.

После прошумевшей дипломной программы Малявин, как бы не зная более трудностей и колебаний, написал ряд блистательных картин аналогичного содержания: «Девка» (1903), «Три бабы» (1903), «Пляшущая девка» , «Две бабы» (1905), «Две девки», «Вихрь» (1906), «Верка» (1913 ) и другие.

Более всего известна большая картина «Вихрь» – вершина творчества Филиппа Андреевича Малявина - яркая, широкая, мощная живопись, стихийный, безудержный ритм вихревого движения, грубоватые, полнокровные героини – все звучало контрастом по отношению к изысканному стилизму, к утонченной ретроспекции ведущих мастеров «Мира искусства», которая была задумана им в 1905 году (этим годом датирован эскиз к ней из собрания Третьяковской галереи).[6] События первой русской революции 1905–1907 годов повлияли на выбор сюжета и живописно-пластическую манеру огромного монументального холста. Масштабность полотна подчеркивает значительность замысла. Все поле картины заполнено буйным вихрем красок, развевающимися в пляске юбками и шалями, среди которых мелькают разгоряченные лица крестьянок. Преобладающий красный цвет благодаря экспрессии кисти и интенсивности накала теряет свойства обозначения предметного мира, но приобретает символическое значение. Он ассоциируется с огнем, пожаром, неуправляемой стихией; вторая причина - от иконы.[7] Все полотно картины заполнено ярко-красными сарафанами, захваченными вихревым движением пляски; пестрые ткани несутся куда-то вверх, откуда смотрят на нас пять женских лиц. Особенно выделяются два образа: женщины слева, с лукавым, задорным, улыбающимся лицом, и девушки справа — несколько сосредоточенной, с затаенной улыбкой и остановившимся взглядом. Звучность и блеск красок удивительны. Вся картина, как яркий и драгоценный ковер, написанный с огромным темпераментом и поразительно смело. Вся она празднична, радостна, цветиста, полна движения, как сама русская пляска, как широкая и веселая, свободная душа русского народа.

Декоративность и отвлеченность, уже намеченные в «Смехе», здесь совершенно несомненны. «Вихрь» не произведение бытового жанра ни своими размерами или трактовкой эпически-монументальных образов, ни подчеркиванием стихийности, как единственного начала, определяющего тему.

В этом же 1906 году Академия за «известность на художественном поприще» избрала Малявина академиком. Во всех картинах Малявина 1900-х—1910-х годов — почти одно и то же: две-три «бабы» или «девки» среди струящихся мазков, которые образуют целую симфонию красок, то вспыхивающих алыми языками пламени, то изумрудных и прозрачных, то сумрачных. И среди хаоса сверкающих платков, бус, юбок — тщательно выписанные темные лица, полные загадочности, с глазами, мечтательно устремленными куда-то вдаль («Две девки»).

Фигуры матери и ребенка вылеплены как бы на одном дыхании. Написанная необычайно быстро, картина подкупает убедительностью народного типа. Характер образа подсказал здесь и кладку мазка, решительную и крепкую. Тело ребенка гораздо мягче по лепке формы, теряющей свою определенность и почти сливающейся с фоном. Осязаемо переданы упругость кожи лица и шеи молодой женщины, пушистые волосы малыша, грубоватая фактура домотканых одежд. Слитность матери и сына выявлена не только композиционно, но и в колористическом строе полотна. Сплав горячих тонов сгармонирован в единую приглушенную гамму. Удивительна конкретность этой гаммы: в красновато-бурых, почти коричневых «крестьянских» тонах как бы подчеркнуто слияние внешнего облика персонажей с их социальной характеристикой. Колорит в значительной мере предопределен самим художественным замыслом.

И все же «Баба с ребенком» - произведение уже истинно малявинское, как по духу, так и по приемам творчества. Только сущность художественного образа выражена здесь еще не патетикой цвета, декоративное звучание колорита не играет еще основную экспрессивную роль. Эта картина принадлежит к числу тех более ранних работ Малявина, которые показали, какие неиспользованные выразительные возможности таят в себе, казалось бы, «не главные элементы живописи манера и темп письма, характер кладки мазка, особенности живописной поверхности холста. Именно эти элементы живописного языка несут здесь основную эмоциональную нагрузку, становятся основным способом выявления ведущей идеи произведения. Дальнейшие же искания мастера были направлены на усиление декоративной звучности колорита и повышение образной активности цвета. С 1903 года Ф.А.Малявин решительно и бесповоротно становится на новый путь. Его картины все более превращаются в мажорные красочные феерии, звучащие торжественно и напряженно. Начинается короткий этап высших достижений мастера. Картина «Баба с ребенком» создана непосредственно в преддверии этого этапа. )

К лучшим работам Малявина принадлежит «Крестьянка в красном платье» — изображение хитрой и злой, немолодой женщины. В чертах ее лица, в косящем взгляде прищуренных глаз чувствуется что-то зверино-хищное. Выразительность образа, сочетание оливкового тона лица с полыхающим красным цветом кофты, делают картину одной из самых экспрессивных в творчестве художника. В картинах Малявина этого времени (начала столетия) вполне сказался односторонний характер трактовки им образа русского крестьянина. В них было воплощено ошибочное отождествление темы народа с темой стихийной загадочной силы.

С годами Малявин все более отходил от полноценных жизненных наблюдений, от конкретных образов. Повторяясь в содержании, он много терял и в живописи. Несмотря на отдельные удачи Малявин не мог выйти далеко за пределы своей узкой темы. Он как бы застывает на одной точке и постепенно утрачивает чувство правды, жизненность, взволнованность, которые так пленяют в его ранних произведениях. Изменяет ему и его живописный талант, пропадает трепетность цвета и света. Наряду с возрастающей надуманностью образов, лица его персонажей приобретают все более темный цвет, становятся, как «чугун» (типы «мужиков» в картинах предреволюционных лет, поздний портрет В. А. Беклемишева).

Быстрый и нежданный успех, любование собой, лишили художника самого главного в творчестве — изучения жизни, глубоких раздумий. Это привело его к такой печально-нашумевшей картине, как большой «Автопортрет с женой и дочерью» (1911). Стоившая ему трех лет работы и имеющая удачные фрагменты, она поразительна по манерности и безвкусице. Свои утраты в глубоком содержании Малявин стремился возместить новыми живописными приемами, но даже в сдержанном и обобщенном портрете П.И. Харитоненко с сыном ему все же не удалось достичь проникновенности своих прежних произведений.

Была однако область творчества, в которой Малявин сохранял всю силу своего дарования,— графика. Его многочисленные рисунки замечательны по своему мастерству. Он убедительно проявил в них не только остроту глаза и умение охватить главное, но и тонкий вкус (в отсутствии которого в живописи его нередко упрекали).

Малявин рисовал постоянно. Сохранились целые альбомы его набросков и законченных рисунков. В них запечатлены огородные и дети, артисты и художники (он много раз рисовал Репина), и он сам. Существует множество автопортретов Малявина. Но особенно интересны рисунки, изображающие крестьянок, словно мгновенно выхваченных из жизни; их позы, движения, жесты переданы удивительно точно и остро. Обычно нарисованы одна-две фигуры на листе бумаги, как и в живописи,— любовно проработаны лица (острием графита), а одежды намечены струящимися широкими и жирными штрихами, что позволяло вызвать ощущение богатой игры красок и светотени.

Мастерски использовал Малявин белый фон бумаги: он как бы лепит из него лицо, едва намеченное легкой паутиной тонких линий, а то проводит горизонтальную черту и дает этим почувствовать пространство за фигурой, воздух и свет, окружающие ее. Иногда Малявин вводил в рисунок цвет, тронув красным или желтым карандашом платок на голове или плечах. Для работы он пользовался большими графитными стержнями, заточенными в виде острой лопаточки, что позволяло, не меняя графита, проводить и тончайшие и широкие линии. Он создал свой стиль рисунка, и его листы невозможно спутать с работами других художников, их отличает острая жизненность в сочетании со своеобразной, полной нервного подъема графической манерой. Здесь у Малявина не было срывов (как в живописи), он создавал рисунки, наблюдая натуру, которую прекрасно видел и ощущал.

Значительной работой Малявина после Великой Октябрьской социалистической революции было создание в 1920 году серии живых и выразительных портретных зарисовок В. И. Ленина (исполненных в процессе подготовки к портрету маслом). Он рисовал Ленина у стола в его кабинете и за этим столом, сидящим в кресле, читающим книгу, на фоне красного знамени, идущим. Ему удалось передать хотя бы некоторую долю выражения то задумчивости, то улыбки, то деловитой сосредоточенности на живом и подвижном ленинском лице.

В 1922 году Малявин уехал за границу. Ничего нового или значительного создать там он не смог. Он много рисовал, в том числе и писателей А. И. Куприна и И. А. Бунина. Он обращался снова к крестьянской теме, но его новые картины не достигали уровня прежних произведений.

Малявин умер в Брюсселе 23 декабря 1940 года.

Глубокая вера в духовное богатство народа и знание русского крестьянства наполняли живым содержанием произведения молодого Малявина. Портреты его матери, сестры, односельчан открыли новую страницу в истории русской живописи, посвященной жизни деревни. Впервые образы крестьян были с такой покоряющей талантливостью раскрыты, как внутренне сложные, полные красоты и силы.

Лучшие стороны дарования Малявина были воплощены и в портретах его товарищей по Академии художеств, в произведениях большой поэзии и человечности, изумляющих тонкостью реалистического мастерства.

Заключение

Малявин вошел в русское искусство XX века как один из самых ярких, самобытных художников. Созданные им женские образы по праву получили нарицательное имя «малявинских». С ними неразрывно связано представление о праздничности или мечтательности, о жизнерадостном веселье или о строгом достоинстве, о вихре пылающих цветов или о глухом мерцании темных тонов.

Трепетный родник жизнеутверждающего искусства продолжает жить не только в его живописи. Не в меньшей мере он сохраняет свое очарование и в сотнях рисунков Малявина, составляющих одно из самых артистичных явлений в русской графике предреволюционного времени.

С десятилетиями, отделившими нашу эпоху от Малявина, стало правильнее отношение к нему и его творчеству. К классическим произведениям русской художественной культуры принадлежат лучшие его работы, и рядом с именами его современников — Серова, Коровина, Нестерова и многих других — не должно быть забыто и имя Филиппа Малявина. Ведь Малявин оставил следующим поколениям многое. Он создал яркую, многоликую галерею русских людей начала двадцатого века, воспел их жизненную силу, удаль и широту натуры. Художник – новатор мирового класса, в своих творческих поисках он шагал впереди времени. Работы Малявина есть в галереях Парижа, Рима, Брюсселя, Венеции. Как ценнейшее наследие национальной художественной культуры, они хранятся в Третьяковке, в Русском музее, во всех крупных музейных собраниях страны.

изобразительный искусство живописный малявин

Список литературы

1.  http://art.rin.ru/cgi-bin/index.pl?id=52&art=2124

2.  http://www.gelos.ru/institute/library/arh/001698.shtml

3.  Популярная художественная энциклопедия: Архитектура. Живопись. Скульптура. Графика. Декоративное искусство/Гл. ред. В.М. Полевой; Ред. кол.: В.Ф. Маркузон, Д.В. Сарабьянов, В.Д. Синюков,-М.: «Сов. Энциклопедия». Книга 1. А-М., 1986-447с.

4.  Русские художники от «А» до «Я»/Под ред.: Е.М. Алленова, Н.А. Борисрвской и др.,-М.: Слово, 1996.- 216 с.

[1] Долгополов И.В. Рассказы о художниках.-М.:Изобразительное искусство,1974.-592 с. (381-382)

[2] Живопись XXвека. Русские художники.- 4 с.

[3] http://allday.ru/2007/11/05/klassicheskaja_zhivopis_bfilipp_maljavinb_filipp_maliavin.php

[4] Живопись XXвека. Русские художники.- 7 с.

[5] Живопись XXвека. Русские художники.- 8-9 с

[6] Русские художники от «А» до «Я»/Под ред.: Е.М. Алленова, Н.А. Борисрвской и др.,-М.: Слово, 1996.- 216 с

[7] http://www.agniart.ru/rus/item-23683~Art-prints-on-canvas~Malyavin-Ph~The-Whirlwind-Art-print-on-canvas