Дипломная работа: Особенности осознания собственных поступков старшеклассниками с разной репрезентацией причинности в сознании

Университет институт педагогики и психологии

Отделение психологии

Кафедра общей психологии

Дипломная работа

Особенности осознания собственных поступков старшеклассниками с разной репрезентацией причинности в сознании

Введение

Современная социальная ситуация, характеризующаяся информационной перенасыщенностью, обуславливает возникновение сложностей в понимании человеком окружающего мира, других, себя. Усложнение систем коммуникации вызывает появление неопределённости в системе отношений субъекта с миром, ведущей к повышению эмоционального напряжения. Для оказания психологической помощи и решения психологических проблем, возникающих в современных социальных условиях, необходимым является изучение сознания, дающего основания человеку для ориентации и выстраивания отношений с окружающим миром, с другими людьми, с собой.

В качестве адекватного методологического основания исследования сознания выступает субъект - субъектная парадигма деятельностного подхода (А.Г. Шмелёв), представленная в исследованиях экспериментальной психосемантики, изучающей индивидуальное сознание посредством реконструкции индивидуальной системы значений, моделирования субъективных семантических пространств (В.Ф. Петренко).

Исследования сознания в русле субъект-субъектной парадигмы с использованием методов психосемантики реализуются в различных сферах психологии. Так в работах В.Ф. Петренко, А.Г. Шмелёва [31], В.Ф. Петренко, Е.И. Прониной [36], В.Ф. Петренко, Л.А. Алиевой, С.А. Шеин [32], Н.А. Русиной [43], В.С. Собкина, А.Г. Шмелёва [52], проблема сознания анализируется в сфере исследования перцептивных и социально перцептивных процессов; работы М.М. Абдулаевой [1], Е.Ю. Артемьевой, Ю.Г. Вяткина [5], Ю.А. Борисова, И.А. Кудрявцева [9], В.Ф. Петренко [35] посвящены изучению сознания в сфере психологии профессии; работы, выполненные В.Ф. Петренко [34], [37], А.Е. Войскунским [12], посвящены исследованиям сознания в сфере психологии мотивации; работы В.Ф. Петренко, К.А. Бердикова, О.В. Митиной в сфере политической психологии [38], [39]. Несмотря на богатый материал, накопленный психосемантикой в сфере исследования категориальных структур сознания, исследования генезиса и функционирования этих структур на различных стадиях онтогенеза и в частности в старшем школьном возрасте, практически не представлены в психологической науке.

В старшем школьном возрасте, в связи с расширением сферы жизнедеятельности субъекта особое значение должно приобретать наличие в сознании структур интерпретации, опирающихся на причинное представление событий окружающего мира и обеспечивающих адекватную ориентировку в окружающей действительности. Ориентировка достигается посредством причинной организации данными структурами информации как внешнего характера, в результате чего устанавливаются причинные связи событий окружающей действительности, так и внутреннего характера, выраженного в процессе осознания, где устанавливаются причины собственных поступков. Осознание собственных поступков выступает как рефлексия их причин (Х. Хекхаузен) [57], что является необходимым условием как для ориентировки в ситуации, так и для регуляции собственного поведения в ней, ведь осознать – значит овладеть (Л.С. Выготский) [13]. Таким образом, участие категориальных структур сознания означающих причинность в осознании собственного поведения в старшем школьном возрасте может способствовать принятию адекватных решений в сложных ситуациях.

Исходя из этого, целью нашей работы является:

Изучить особенности осознания собственных поступков старшеклассниками с разной репрезентацией причинности.

Объект: структуры репрезентации реальности в сознании

Предмет: особенности осознания собственных поступков старшеклассниками с разной репрезентацией причинности.

Гипотеза: Старшеклассники с разной репрезентацией причинности в сознании осознают собственные поступки при помощи различных категорий причинности.

Подобное определение тематики работы требует решения ряда задач теоретического характера:

1) Анализ литературы по проблеме причинности;

 2)Анализ литературы по проблеме сознания и осознания собственного поведения.

В соответствии с проведённым теоретическим анализом задачами эмпирического исследования выступают:

1) Разработать и провести психосемантическую процедуру реконструкции субъективных семантических пространств признаков, означающих виды причинности.

2) Разработать и провести открытую анкету для определения особенностей осознания старшеклассниками собственных поступков.

3) Интерпретировать факторные структуры субъективных семантических пространств и построить категориальных структуры сознания, выделяющие виды причинности в общей выборке и у групп с разной репрезентацией причинности.

4) Интерпретировать представленность категорий причинности в осознании собственных поступков у старшеклассников с разной репрезентацией причинности в сознании.

В ходе работы были использованы методы:

1) Тестирование (методика сортировки объектов (причинные объяснения ситуации)).

2) Анкетирование (анкета с открытыми вопросами) контент-анализ

3) Методы статистического анализа данных: анализ параметров распределения (Х среднее); факторный анализ методом главных компонент Кайзера; Н – критерий Крускала-Уоллиса.

1. Проблема причинности в психологии

1.1 Детерминизм как принцип психологии

В инструментарий научного познания входит, как один из основных, принцип детерминации. Наука, как объяснительная позиция в познании окружающего, рассматривает объекты во взаимосвязи и причинной определённости. Причинность (каузальность от лат. Сausa - причина) – философская категория для обозначения связи явлений, из которых одно - причина обуславливает другое - следствие. Как отмечает Е.А. Мамчур «принцип каузальности составляет важнейшую установку классической научной рациональности…» т.к. он находится в основе «самого научного дискурса, и без него невозможно объяснение и понимание явлений» [27, с. 171]. По мнению Е.А. Мамчура, «представления о законообразности бытия, составляющие основу всех форм детерминизма, принадлежат первому, самому глубокому и самому стабильному уровню содержания идеалов и норм научной деятельности. Вместе с требованиями объективности знания и его предметности они составляют тот рациональный каркас, на котором держится наука» [27, с.182].

Причинность выступает как одна из форм детерминизма – «основного объяснительного принципа научного познания, требующим объяснять изучаемые феномены закономерным взаимодействием доступным эмпирическому контролю фактов» [40, с.291], и определяется «как совокупность обстоятельств, которые предшествуют во времени данному событию и вызывают его» (там же). Наряду с этой формой детерминизма, по мнению А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского, регуляторами научной мысли являются и другие [40]:

- Системный детерминизм – зависимость отдельных компонентов системы от свойств целого;

- Детерминизм типа обратной связи – следствие воздействует на вызвавшую его причину;

- Статистический детерминизм – при сходных причинах возникают различные – в известных пределах – эффекты, подчинённые статистической закономерности;

- Целевой детерминизм – предваряющая результат цель определяет процесс ее достижения.

Принцип детерминизма, являясь общенаучным организует различное построение знания в конкретных науках, что «обусловлено своеобразием их предмета и исторической логикой его разработки» [40, с.292] выделенное обстоятельство составляет горизонтальный аспект рассмотрения детерминизма относительно конкретной науки. В психологии в развитие детерминизма, направляющего изучение и разработку её предмета, выделяется несколько эпох [40], [66]:

1) Механический детерминизм, получивший начало в античной философии, и проявившийся в достижениях механистической биологии. С точки зрения этих теорий «тело мыслилось как чистый «апсихический» механизм», на основании чего, «психология получила свои первые детерминистические теории – рефлекторную и ассоциативную, а так же причинную теорию сенсорных процессов, то есть учение о том, что ощущение есть эффект стимуляции нерва» [66, с.94].

2) Биологический детерминизм. Вводит в психологию новый детерминационный фактор – «самостоятельная сила реагирования живых существ» [66, с.95]. Согласно такому пониманию, жизни присуща «целесообразность, неистребимая устремлённость целостных организмов к самосохранению и выживанию, вопреки разрушающим воздействиям внешней среды» [40, с.301]. Детерминация будущем, т.е. «событиями, которые, ещё не наступив, определяют происходящее в данный момент – такова особенность биологического детерминизма» (там же). А понимание организма как саморегулирующей системы, по типу обратной связи, а так же

развитие экспериментальных и количественных методов исследования, привело к зарождению психофизики и психометрии, опиравшихся на свидетельства сознания испытуемых, «представляемого по типу параллелизма» [40, с.302]- структурализм. Представление сознания как «посредника между организмом и средой», а действия исходящего от субъекта как «инструмента решения проблемы» [40, с.303] присуще функционализму.

3) Психический детерминизм. Где психические детерминанты представленные в виде системы психологических категорий (образа, действия, мотива и т.д.), выступают «уникальными регуляторами взаимоотношений между организмом и природно-социальной средой … сами исполнены активного детерминационного влияния на жизнедеятельность организма» [40, с.304]. Принятие за исходные, таких понятий как социальный опыт, общение, объективное взаимодействие индивидов, стало отправным пунктом «для новой формы психического детерминизма как преобразования социальных отношений во внутрипсихические» [40, с.310].

Таким образом, подводя итог горизонтальному анализу принципа детерминизма в психологии, можно сделать вывод, что в различные эпохи, в зависимости от смены форм детерминизма, «изменяли свои параметры основные категории психологического познания – образ, действие, мотив, отношение, личность» [40, с.304]

Вертикальный аспект рассмотрения принципа детерминизма в психологии предполагает анализ его особенностей на определённом уровне организации психологического знания, где выделенный принцип приобретает свою специфику.

причинность психология детерминизм сознание

1.2 Уровни анализа причинности в психологии

Т.В. Корнилова в рамках экспериментальной психологии рассматривает три уровня реализации принципа причинности:

1. Мир психологической реальности, «открытый человеку в его субъективном опыте, и исследователю, который реконструирует данную реальность в психологических понятиях и экспериментальных моделях» [19, с.26]

2. Мир теорий образованный научными концепциями, принципами объяснения и психологическими законами

3. Мир эксперимента, позволяющий связать предыдущие миры, т.к. С одной стороны, даёт инструментарий для опытной проверки теорий, с другой решает конкретные практические задачи в виде естественного эксперимента. [19]

 На наш взгляд, целостность схемы предполагает необходимость рассматривать сочетание плоскости реальности и теории. Пересечение данных плоскостей образует задачу выработки содержательных понятий, объясняющих явления реальности.

Т.В. Корнилова помещает эксперимент в центр подобной триады в качестве связующего компонента между «теорией» и «реальностью», что характерно для экспериментальной психологии и позиции ученого экспериментатора. Между тем при смене центрального компонента, акцентировании теоретического слоя, мы получаем позицию учёного-теоретика, объясняющего явления реальности, реализующего, проверяющего теории в эксперименте. Рассмотрение «реальности» как центральной плоскости вводит позицию обыденного сознания, создающего принципы объяснения явлений действительности, исходя из собственной парадигмы – субъективной системы значений [33]. На пересечении с экспериментом получается опытная проверка соответствия выработанного объясняющего принципа структуре и изменениям действительности.

Таким образом, в психологии принцип причинности можно представить на трёх уровнях:

1) Причинность как результат интерпретации фактов эксперимента – заключается, по мнению Т.В. Корниловой, в установлении зависимости в эксперименте и интерпретации её под углом зрения психологического закона. В экспериментальной психологии определены основные условия причинного вывода [19]:

А) Причина предшествует во времени следствию, «т.е. изменения экспериментального фактора предшествуют изменениям зависимой переменной» [19, с.23];

Б) Связь между причиной и следствием не является случайной, т.е. необходимо устанавливать «ковариации независимой и зависимой переменной» [19, с.24];

В) Отсутствие конкурирующих гипотез, объяснений исходящих «как из признания влияния других переменных…, так и из интерпретаций, основанных на принятии других теорий» (там же).

Т.В. Корнилова подчёркивает, что проблема психологической причинности «тесно связана с теоретическими установками и методологическими позициями авторов относительно создания психологического объяснения» [19, с.24]. Поэтому психологическая причинность формулируется в рамках психологических теорий, а в экспериментальных условиях строятся экспериментальные модели, в которых репрезентируется «теоретически полагаемая связь между переменными, в разной степени полноты представляющая изучаемую реальность» [19, с.26].

2) Причинность как категория теории – на данном уровне Причинность выступает как основание для построения и развития психологической теории. Т.В. Корнилова отмечает, что «не всякая система взглядов на психологическую реальность может получить статус теории» [19, с.27], одним из критериев теоретического знания выступает следование научным нормативам, сложившимся к определённому моменту развития науки, одни из таких нормативов представлен в возможности «выделения из теории следствий проверяемых опытным путём» (там же ).

Объяснительный статус психологических теорий позволяет рассматривать принцип детерминизма на данном уровне как представление о полной причинной определённости всех психических процессов, выступающему в оппозицию принципу индетерминизма. Принцип детерминизма требует объяснять все психические процессы «как и все прочие процессы, совершающиеся во вселенной - закономерно и необходимо; ничто не возникает и не изменяется без причины» [10, с.67].

Рассматривая категорию причинности на уровне психологической теории, можно выделить её основные виды, реализующиеся при объяснении обусловленности поведения человека.

 Рассматривая категорию причинности применительно к психической жизни, К. Левин выделил три вида причинности [34]:

1) Историческая – причинность, связанная с объяснением настоящего через события прошлого;

2) Телеологическая – Объяснение настоящего через призму представления субъекта о будущем, реализуемых в его жизненных целях дальних мотивациях;

3) Синхроническая –причинность предполагает системную взаимосвязь всех одновременных событий в их связях и опосредствованиях, будущее и прошлое содержится в структуре настоящего. Это отражается в принципе «здесь и теперь», представляющего «синхроническую причинность как взаимосвязанность» [34, с.30].

Т.о., психологические теории рассматривают три возможных варианта обусловленности личности [34]:

- Посылами из прошлого генетическая психология, бихевиоризм, (травмами в раннем детстве и т.п. - психодинамический подход).

- Программой будущего, содержание которой ещё не известно (стремление к самоактуализации – гуманистический подход).

- Разрабатываемый в рамках деятельностного подхода принцип детерминизма «внешнее через внутренние» [10], предполагает, что воздействие на человека «внешних условий общественной жизни всегда опосредовано его внутренним к ним отношением» [10, с.70]. Детерминация с этой позиции «объективно выступает как процесс, т.е. как нечто формирующееся в ходе деятельности человека, а не как изначально заданная и готовая» [10, с. 71]. При объяснении любых психических явлений «именно личность выступает как единая целостная система внутренних условий, через которые преломляются все внешние воздействия, иначе говоря, она объективно выступает как основание развития человека» [10, с.70]. Личность с этой точки зрения предстаёт как то, что «внутреннее (субъект) действует через внешнее и этим само себя изменяет» [23, с.181].

Дальнейшее развитие деятельностного подхода привело к представлению о самодетерминации личности. Д.А. Леонтьев ключевыми для рассмотрения проблемы мотивации и личности считает понятие свободы, понимаемой как «возможность инициации, изменения или прекращения субъектом своей деятельности в любой точке её протекания, а также отказа от неё. Свобода подразумевает возможность преодоления всех форм и видов детерминации активности личности, внешних по отношению к действующему экзистенциальному Я» [21, с.22].

 В.А. Петровский определяет человека как субъекта целенаправленной и целеполагающей активности [6], «реализующих и развивающих систему его отношений к миру» [41, с.57]. Личность с данной точки зрения предстаёт как обладающая свободной причинностью «causa sui», способная к самодетерминации своего бытия в мире.

3) Причинность как мера обыденного сознания.

В анализе реализации принципа причинности в сознании субъекта можно выделить три сферы функционирования причинности:

а) Причинность как система устойчивых представлений о конкретных причинных связях;

Анализируя исследования, посвящённые развитию у ребёнка представлений о причинности [53], Е.В. Субботский отмечает, что «уже в возрасте 3-4 мес. младенец способен воспринимать определённую связь между движущимися объектами и как причинную, и выделять её как особое качество» [53, с.163]. Исследования позволяют сделать вывод, что «многие формальные характеристики физической причинности имманентны детскому восприятию, а содержательные усваиваются в опыте» (там же). Развитие данной схемы приводит к тому, что к середине дошкольного возраста в сознании ребёнка дифференцируются естественная, спонтанно – физическая и психологическая причинность.

б) Причинность в сфере общения и социального восприятия;

В данной сфере исследования, причинность представлена в контексте проблем межличностного восприятия и, в частности, каузальной атрибуции – интерпретации причин поведения другого человека [3]. Стремление понять причины поведения другого человека «составляют элемент общей ориентации человека в окружающем мире» [3, с.26]. Наиболее полное, систематическое изложение проблемы каузальной атрибуции представлено в работах Г. Келли [3]. По мнению автора, «всякому человеку присущи априорные каузальные представления каузальные ожидания» [3, с.28], основная идея исследования каузальной атрибуции «сводится к тому, чтобы показать, как осуществляется человеком поиск причин поведения другого человека» (там же). Ещё одним направлением развитие принципа причинности в рамках общения и межличностного восприятия, выступают его анализ в условиях совместной деятельности. Исследование Г.М. Андреевой [3], направленно на выявление специфики процесса каузальной атрибуции, «как он дан в реальной жизнедеятельности группы» [3, с.33]. Каузальная атрибуция в данном исследовании выступает в качестве «важнейшего механизма межличностного восприятия» (там же).

Анализ причинности в сфере обыденного сознания, помимо рассмотрения выполнения каузальными схемами функции ориентации в предметной действительности и общения с окружающими, может включать в себя ориентировку субъекта в «собственном мире», т.е. принцип причинности может рассматриваться в сфере самосознания. В сфере самосознания причинные схемы будут способствовать соотнесению субъектом своего «Я» с системой причинно-следственных связей окружающего мира. Работа В.С. Агеева, Т.Ф. Дубовой, Ю.Я. Рыжонкина [2], посвящена исследованию атрибуции ответственности – типов причинного объяснения успехов и неудач в спортивной деятельности. В результате исследования были выделены три типа причинного объяснения, спортсменами собственных неудач:

1) Причины во внешних обстоятельствах;

2) Занижение своих возможностей и способностей решать задачи, трудности которых они завышают;

3) Акцент на анализе собственной активности.

Предпочтение человеком того или иного типа причинного объяснения «определяет его атрибутивный стиль, стиль каузальных ожиданий» [2, с.44]. Соответственно первый тип объяснения определяет внешний атрибутивный стиль, второй и третий - внутренний. Авторами установлено [2] что два первых стиля работают по принципу эмоциональной защиты позволяющей снять ответственность в случае неудачи. В спортивной деятельности наиболее предпочтителен третий стиль, т.к. он «заключает возможность критичного подхода к своим действиям во время игры» [2, с.46].

Таким образом, в психологии причинность рассматривается на трёх уровнях:

1) Уровень экспериментальной психологии;

2) Уровень психологических теорий;

3) Уровень исследования обыденного сознания. Причинное объяснение событий действительности присуще обыденному сознанию и реализуется в виде каузальных схем, входящих в круг смысловой системы ориентировки человека, от которой зависят его действия и самоощущение себя как человека в отношениях с другими.

1.3 Виды причинности в психологии

 Одним из доступных вариантов определения видов причинности, на наш взгляд, является экспликация данных видов из теории мотивации. «Сущность любой психологической теории, - как отмечает А.Б. Орлов, - особенно отчетливо проявляется при решении вопроса о причинах движущих силах поведения», ответ, на данный       вопрос, по мнению автора, «составляет один из краеугольных камней каждой психологической теории – теории мотивации поведения» [29, с.27]. Изучение мотивации, по мнению В.И. Чиркова – это анализ причин и факторов, которые «инициируют и энергетизируют активность человека, а так же направляют, поддерживают и приводят к завершению определённый поведенческий акт» [59, с.116]. Термин мотивация обозначает совокупность всех детерминант поведения субъекта.

Таким образом, в определении понятия мотивации эксплицитно представлена схема причинности: причина (мотив) – следствие (поведение). На примере данного понятия, путём абстрагирования от содержательного наполнения той или иной психологической теории, на наш взгляд, представляется возможным рассмотрение и анализ схемы причинности и основных типов её проявления.

 Причинность в психологии реализуется в двух основных категориях [7],[15],[8],[28],[29],[57],[59]:

- Потребность. Потребность выступает как внутренний побудитель, «двигатель поведения» [59], реализуя, таким образом, побудительную функцию мотивации.

- Цель. Цель рассматривается как векторная образующая, в соответствии которой строится поведение субъекта. Цель выполняет направляющую функцию мотивации.

Подобное рассмотрение детерминации поведения, по мнению К. Левина [7], составляет сущность диахронического аспекта анализа. Данный аспект предполагает историческую схему причинности, подразумевающую «обусловленность настоящего событиями прошлого» [34, с.27], и телеологическую схему причинности, объясняющей настоящее «через призму представлений субъекта о будущем» [34, с.30], что реализуется в его целях.

Подход К.Левина к определению детерминации поведения субъекта исходит из общеметодологических принципов «системности, целостности поведения и его детерминант, реализованным в ней» [59, с.33]. Реализация данных принципов в теории К.Левина осуществлялась «за счёт поляризации субъективных (динамических) и объективных (динамических и направляющих) детерминант поведения и одновременного фиксирования их в определённой системе, вне которой эти детерминанты не имеют самостоятельного (автономного) существования» (там же). Таким образом, в концепции К.Левина представлена системная (синхроническая) схема причинности, подразумевающая зависимость события от множества одновременных ситуаций [7], [8], [28], [29].

В.А. Петровский анализирует диахроническую и синхроническую схемы причинности в контексте целеполагающего и целенаправленного компонентов активности субъекта, единство которых определяет его деятельность. Целенаправленность, отмечает автор, – момент осуществления деятельности, «реализует наличную потребность индивида» [41, с.57] и потому требует рассмотрения в синхроническом аспекте в виде процесса деятельности – развёрнутого во времени превращения «системных свойств элементов наличной ситуации деятельности в собственные свойства её продукта, воплощающего её исходную цель» [41, с.76]. В процессе деятельности, по мнению В.А. Петровского, происходит «актуализация потенциальных свойств, содержащихся во внешних и внутренних условиях, характеризующих как самого индивида, так и его социально – предметное окружения» (там же).

Диахронический аспект, по мнению В.А. Петровского, предполагает рассмотрение деятельности с точки зрения целеполагающей активности, в которой деятельность выступает «со стороны собственного становления, развития, видоизменения» [41, с.58]. В этом «особом качестве» деятельность предстаёт в своём движении, проявляющимся, по мнению автора в «порождении новых, идеально не представленных индивидом «сторон»: новой телеологии, которая раскрывается с каждым шагом развития деятельности и до выполнения этого шага не существует ни в виде какого – либо субъективного прообраза, ни тем более в виде какой либо физической вещи» [41, с.76].

Диахронический и синхронический аспекты рассмотрения деятельности, представленные процессами целеполагания и целеосуществления, составляют, по мнению В.А. Петровского, «равноправные, одинаково существенные определения деятельности» [41, с.58].

Т.о., анализ основных понятий теории мотивации, объясняющих поведение человека, позволяет выделить три вида причинности:

Историческая (прошлое) – причина предшествует во времени следствию;

Телеологическая (будущее) – потенциальная причина определяет следствия в настоящем. (Историческая и телеологическая схемы причинности составляют сущность диахронического аспекта рассмотрения причинности);

Синхроническая (настоящее) – в синхроническом аспекте причины определяют следствия в данный момент времени;

 В.А. Петровский, анализируя выделенные схемы, определяет формы реализации причинной связи: В синхроническом аспекте она предстаёт как процесс, выражающий переход причины в следствие, а в диахроническом (историческом), как её движение – образование новых следствий.

Таким образом, детерминизм (причинность) в психологии представлен в двух плоскостях, в области которых возможен его анализ – горизонтальный анализ и вертикальный.

При горизонтальном анализе детерминизм предстаёт в сфере становления предмета психологии, и имеет свои особенности в содержании на разных исторических этапах данного процесса.

Вертикальный анализ причинности предполагает анализ причинности в зависимости от уровня организации психологического знания. Вертикальный анализ причинности позволил определить причинность на трёх уровнях:

- На уровне эксперимента, как результат интерпретации фактов эксперимента.

- Причинность на уровне теории выступает как основание для построения и развития психологической теории – целостной теории личности.

- Причинность как мера обыденного сознания. Причинное объяснение событий действительности присуще обыденному сознанию, и реализуется в функционировании в сознании каузальных схем, реализующих исторический, телеологический и синхронический вид причинности, входящих в круг смысловой системы ориентировки человека в окружающей действительности, от которой зависят его действия и самоощущение себя как человека в отношениях с другими. В исследованиях, посвящённых анализу причинности в сознании, недостаточно разработан онтогенетический аспект, репрезентации причинности в сознании на разных возрастных этапах и в частности в старшем школьном возрасте. Для исследования данной проблемы необходимо определить методологические основания, в рамках которых возможно изучение сознания и репрезентации причинности в сознании.

2. Проблема изучения индивидуального сознания в психологии

2.1 Подходы к изучению сознания в психологии

Понятие сознания в разных гуманитарных науках имеет различный смысл. В социологии антонимом сознательности выступает стихийность, а в философском плане сознание – форма отражения бытия» [37, с.4] В данном случае речь идёт о «представленности объективной и социальной действительности в сознании субъекта…», отождествлении понятия сознания с «имплицитной картиной мира субъекта, его образом мира» (там же). В психологии категория сознания является одной из центральных, т.к. определяет характер её предмета, и потому, вопросы сознания, по мнению Л.С. Выготского, «являются в гораздо большей степени вопросами методологическими, т.е. вопросами о принципах построения самой психологической науки» [13, с.249].

Проводя анализ психологических подходов к изучению сознания, А.Н. Леонтьев отмечает, что в психологии явления сознания «либо вовсе исключались из предмета научно-психологического знания, как того требовали наиболее радикальные представители так называемой «объективной психологии, либо изучались в плане чисто описательном, с эпифеноменологических и парралестических позиций» [23, с.24].

В рамках объективной психологии, основанной на учении И.И. Павлова, сознание исключалось из круга психологического исследования. Критикуя данную позицию, Л.С. Выготский отмечал, что «изгоняя сознание из психологии, мы прочно и навсегда замыкаемся в кругу биологической нелепости… т.к. при такой постановке вопроса навсегда закрывается доступ к исследованию главнейших проблем» [13, с.235] – анализа структуры и форм поведения человека.

С позиции описательного подхода (В. Вундт, П. Наторп и др.) сознание выступало как нечто внеположное, лишь как условие протекания психических процессов. Идея внеположенности сознания заключалась, как пишет А.Н. Леонтьев, в сравнении сознания со сценой, на которой разыгрываются события душевной жизни «чтобы события эти могли происходить, нужна сцена, но сама сцена не участвует в них» [23, с.24]. Подобная трактовка сознания, как отмечает А.Н. Леонтьев, определяет его как «бескачественное», т.к., сознание «само есть качество — качество психических явлений и процессов; это качество выражается в их «презентированности» (представленности) субъекту. Качество это не раскрываемо: оно может только быть или не быть» [23, с.25].

Представители французской социологической школы (Дюркгейм, Де Роберти, Хальбвакс и др.) определяли сознание как возникающее в результате воздействия на человека сознания общества, под влиянием которого его психика социализируется и интеллектуализируется эта психика человека и есть его сознание. По мнению А. Н. Леонтьева, в данной концепции полностью сохраняется психологическая бескачественность сознания, «только теперь сознание представляется некоей плоскостью, на которой проецируются понятия, концепты, составляющие содержание общественного сознания» [23, с.27].

Другое направление попыток описательной психологии определить сознание, по мнению А.Н. Леонтьева, состояло в том, чтобы «представить его как условие объединения внутренней психической жизни» [23, с.27]. Сознание с таких позиций объединяет психические функций, способности свойства, сознание, таким образом, это «общий хозяин психических функций» (там же). Такое понимание сознания, отмечает А.Н. Леонтьев, «полностью остается в пределах учения о его бескачественности и неопределимости» (там же).

Экспериментальная интроспекция вюрцбуржской школы, феноменология Гуссерля и экзистенционалистов, по мнению А.Н. Леонтьева, «не были в состоянии проникнуть в строение сознания» [23, с.27]; т.к. понимание феноменального состава сознания с его внутренними, идеальными отношениями, предполагает «депсихологизациию» этих отношений и потому психология сознания, как отмечает А.Н. Леонтьев, «полностью растворяется в феноменологии» (там же, с.28).

Представители глубинной психологии (З.Фрейд и др.), опиравшиеся на учение о бессознательной сфере психики, по мнению А.Н. Леонтьева, «сохраняли это же понимание сознания — как «связной организации психических процессов» [23, с.28] и выводят проблему сознания за сферу психологии, «ведь главная инстанция, представляющая сознание, - «сверх-Я», - по существу является метапсихическим» (там же).

Таким образом, в классической психологии проблема сознания или полностью исключалась из круга исследований (объективная психология), или определялось как нечто внепсихическое, психологически бескачественное (описательная психология), сознание в такой интерпретации, по мнению А.Н. Леонтьева, «лишено собственной структуры, оно лишь условие психологии, но не ее предмет» [23, с.25]. Тогда как задачей психологии состоит в том, чтобы наполнить его конкретным онтологическим содержанием и смыслом (А.Н. Леонтьев, В.П. Зинченко).

2.2 Проблема сознания в контексте деятельностного подхода

В оппозицию выделенным подходам А.Н. Леонтьев предлагает деятельностный подход к проблеме сознания, где сознание представляет собой качественно особую форму психики, возникающую у человека «в процессе становления труда и общественных отношений» [23, с.28]. В контексте деятельностного подхода сознание выступает как «продукт тех особых, т. е. общественных, отношений, в которые вступают люди и которые лишь реализуются посредством их мозга, их органов чувств и органов действия. В порождаемых этими отношениями процессах и происходит полагание объектов в форме их субъективных образов в голове человека, в форме сознания» [23, с.29]. Данные процессы, как отмечает А.Н. Леонтьев, это процессы деятельности субъекта, первоначально внешней и практической, «а затем приобретающей так же форму внутренней деятельности, деятельности сознания» [23, с.23]. Исходя из этого, по мнению А.Н. Леонтьева, «анализ деятельности и составляет решающий пункт и главный метод научного познания психического отражения - сознания» (там же)

А.Н. Леонтьев пишет, что «психическая реальность, которая непосредственно открывается нам, - это субъективный мир сознания» [23, с.124], где сознание выступает как «открывающаяся субъекту картина мира, в которую включён он сам, его действия и состояния» (там же с.125).

В рамках деятельностного подхода сознание представляется как субъективный продукт, как преобразованная форма проявления «тех общественных по своей природе отношений, которые осуществляются деятельностью человека в предметном мире» [23, с.128]. Важным, отмечает А.Н. Леонтьев, является то, что деятельность «выступает не просто как переносчик психического образа, который объективируется в её продукте…» в продукте запечетливается деятельность, «…то предметное содержание, которое она объективно несёт в себе» [23, с.128]. Деятельность, пишет А.Н. Леонтьев, вступает в прямое соприкосновение с предметной действительностью и, подчиняясь ей, «видоизменяется, обогащается, в этой своей обогащённости она кристаллизуется в продукте…» и потому «осуществлённая деятельность богаче, истиннее, чем предваряющее её сознание» [23, с.129].

Посредством деятельности происходит становление психического образа, этот образ, пишет А.Н. Леонтьев, «не проецируется во внешний мир, а скорее вычёрпывается из него» [23, с.38], формируясь в процессе «присвоения субъектом предметного мира в его идеальной форме, в форме сознательного отражения» (там же). Это процесс «первоначально возникает в той же системе объективных отношений, в которых происходит переход предметного содержания деятельности в её продукт» [23, с.130]. Для реализации этого процесса необходима такая трансформация продукта, в результате которой он смог бы выступить как познаваемый субъектом, т.е. идеально, «трансформация эта происходит посредством функционирования языка, являющегося продуктом и средством общения», представляющего «в своих значениях то или другое предметное содержание, полностью освобождённое от своей вещественности» (там же, с.131).

В деятельностном подходе сознание индивидов характеризуется своей психологической многомерностью [23], [25].

«В явлениях сознания мы обнаруживаем, - пишет А.Н. Леонтьев, - прежде всего их чувственную ткань. Эта ткань и образует чувственный состав конкретных образов реальности, актуально воспринимаемый или всплывающий в памяти … образы эти различаются по своей модальности, чувственному тону, степени ясности, большей или меньшей устойчивости» [23, с.133]. Чувственные образы порождаются в процессах деятельности, практически связывающей субъекта с внешним предметным миром и несут в себе, по мнению А.Н. Леонтьева, «изначальную предметную отнесённость» [23, с.139]. Функция чувственных образов сознания состоит в том, что они придают реальность сознательной картине мира, открывающейся субъекту. Чувственная ткань в системе сознания не открывает прямо своей функции, «субъективно она выражается лишь косвенно – в безотчётном переживании «чувства реальности»» [23, с.135]. Но при нарушении рецепции внешних воздействий «она тотчас обнаруживает себя» (там же). Это явление было проанализировано А.Н. Леонтьевым на материале исследований восстановления предметных действий у людей полностью ослепших и одновременно потерявших кисти обеих рук. Факт отсутствия прямой отнесённости инвертированного зрительного образа к объективному предметному миру, при подобных нарушениях, позволил автору сделать вывод о том, что субъект способен дифференцировать восприятие реального мира и своё внутреннее феноменальное поле. «Первое, - пишет А.Н. Леонтьев, - представлено сознательными «значимыми» образами, второе – собственно чувственной тканью» [23, с.137]. Таким образом, чувственная ткань образа представлена в сознании «либо как то, в чём существует для субъекта предметное содержание … либо сама по себе» (там же)

Чувственные образы, по мнению А.Н Леонтьева, представляют всеобщую форму психического отражения, порождаемого предметной деятельностью субъекта. У человека чувственные образы приобретают новое качество, «а именно свою означенность» [23, с.140].

Значения, по мнению А.Н. Леонтьева, являются важнейшими образующими человеческого сознания т.к. — «это то обобщение действительности, которое кристаллизовано, фиксировано в чувственном носителе его — обычно в слове или в словосочетании. Это идеальная, духовная форма кристаллизации общественного опыта, общественной практики человечества» [25, с.238]. В значениях представлена «преобразованная и свёрнутая в материи языка идеальная форма существования предметного мира, его свойств, связей и отношений, раскрытых совокупной общественной практикой» [23, с.141]. Значения, по мнению автора, выступают не как то, что лежит перед вещами, а как то, что лежит за обликом вещей – в познанных объективных связях предметного мира, «в которых они только и раскрывают свои свойства» [24, с.6]. Значения, таким образом, несут в себе особую мерность внутри системных связей объективного (предметного) мира - «это и есть пятое квазиизмерение его» (там же).

Важным представляется то, что сознание, как форма психического отражения, не может быть сведено к функционированию усвоенных из вне значений, управляющих деятельностью субъекта. Значения, закреплённые в языковой системе, преломляют мир в сознании человека, «но язык не демиург значений … поэтому, - пишет А.Н. Леонтьев, - значения сами по себе, т.е. в абстракции от их функционирования в индивидуальном сознании, столь же «не психологичны…» как и, «…общественно познанная реальность, которая лежит за ними» [23, с.141]. А.Н. Леонтьев приходит к выводу, что в данном виде значения не являются предметом психологии. В психологии, значение, по мнению автора, необходимо рассматривать «во внутренних отношениях системы деятельности и сознания … в движении их системы» (там же с.143).

Таким образом, значения предстают двояко: с одной стороны «они производятся обществом и имеют свою историю развития языка, в развитии форм общественного сознания … в этом объективном своём бытии они подчиняются общественно-истоическим законам и в месте с тем внутренней логике своего развития» [23, с.147]. С другой стороны осуществляется их движение и функционирование в процессах деятельности и сознания конкретных индивидов «посредством этих процессов они только и могут существовать» (там же).

А.Н. Леонтьев выделил два возможных варианта движения значений:

1) Движение значений, проявляющееся в возвращении их к чувственной предметности мира, к формам чувствительности, в которых мир открывается субъекту. Функционирование и осуществление значениями реальных жизненных связей предполагает «их отнесённость к чувственным впечатлениям» [23, с.148]

2) Другой аспект рассмотрения движения значений в системе индивидуального сознания «состоит в той особой их субъективности, которая выражается в приобретаемой ими пристрастности» [23, с.148]. Данный аспект движения значений раскрывается при анализе внутренних отношений, «связывающих значения с ещё одной образующей сознания – личностным смыслом» (там же).

А.Н. Леонтьев так описывает отношения значения и личностного смысла: «Собственно психологическим фактом — фактом моей жизни — является то, что я овладеваю или не овладеваю данным значением, усваиваю или не усваиваю его, и то, насколько я им овладеваю, и чем оно становится для меня, для моей личности; последнее же зависит от того, какой субъективный, личностный смысл оно для меня имеет» [25, с.240]. Таким образом, личностный смысл «создаёт пристрастность человеческого сознания» [23, с.153]. Психологически, т.е. в системе сознания субъекта значения, как отмечает А.Н. Леонтьев, вообще не существуют иначе, как, реализуя те или иные личностные смыслы «функционируя в системе индивидуального сознания, значения реализуют не самих себя, а движение воплощающего в них себя личностного смысла – этого для-себя-бытия конкретного субъекта» (там же).

Воплощение смысла в значениях, по мнению А.Н. Леонтьева, – «это глубоко интимный, психологически содержательный, отнюдь не автоматически и не одномоментно происходящий процесс» [23, с.154]. Данный процесс выступает в двух проявлениях:

1) Личностные смыслы, отражающие мотивы, порождаемые действительными отношениями человека, должны адекватно воплощаться в объективных значениях, усваиваемых извне.

2) Перевоплощение субъективных личностных смыслов в другие адекватные им значения. Данный процесс является необходимым в случае разрушения навязанных субъекту «искажённых или фантастических представлений и идей, стереотипов, которые не имеют никакой почвы в его реальном практическом жизненном опыте, - их разрушение, само по себе, отмечает А.Н. Леонтьев, создаёт «опустошение» сознания, - «способное обернуться психологической травмой»[23, с.155]

Анализируя систему взаимодействия компонентов сознания и в целом рассматривая категорию сознания в контексте деятельностного подхода, А.Н. Леонтьев пишет: «В отличие от значений, личностные смыслы, как и чувственная ткань сознания, не имеют своего «надындивидуального», своего «непсихологического» существования. Если внешняя чувствительность связывает в сознании субъекта значения с реальностью объективного мира, то личностный смысл связывает их с реальностью самой его жизни в этом мире, с её мотивами» [23, с.153]. По мнению А.Н. Леонтьева, сознание человека, его деятельность, не аддитивно, «это не плоскость, даже не ёмкость, заполненная образами и процессами. Это и не связи отдельных его единиц» [23, с.157], а внутреннее движение его образующих, включённое в общее движение деятельности, осуществляющей реальную жизнь индивида в обществе. «Деятельность индивида и составляет субстанцию его сознания» (там же).

В контексте деятельностного подхода сознание выступает как высшая форма психического отражения, присущая человеку как общественно-историческому существу. Сознание возникает в отношениях субъекта с окружающим миром, реализуемых в деятельности. В ходе деятельности происходит становление психического образа и закрепление его в идеальной форме посредством языка. Сознание характеризуется своей многомерностью и выступает как единство трёх компонентов: чувственной ткани, значений, личностных смыслов.

 На современном этапе разработкой проблемы сознания занимаются такие исследователи как В.П. Зинченко [16], Е.В. Улыбина [56], А.Г. Чеснокова [58], В.Ф. Петренко [37], А.Г. Шмелёв [64]. В работах В.П. Зинченко разрабатывается проблема миров сознания, как необходимая для обоснования выделения в структуре сознания образующих его компонентов. К основным компонентам сознания, выделенным А.Н. Леонтьевым, чувственной ткани, значению и смыслу, В.П. Зинченко дополняет биодинамическую ткань – наблюдаемую и регистрируемую форму живого движения, которое он рассматривает, вслед за Н.А. Бернштейном, как функциональный орган индивида [16]. Е.В. Улыбина рассматривает вопросы, посвящённые интерсубъективной природе сознания [56]. А.Г. Чеснокова, анализирует работы Л.С. Выготского, посвящённые проблеме сознания, в контексте современного этапа развития психологии [58].

В работах В.Ф. Петренко и А.Г. Шмелёва, сознание изучается в единстве трёх компонентов, выделенных А.Н. Леонтьевым, чувственной ткани, значения, личностного смысла. Значение является центральным образующим сознания, т.к. в значении посредством языка зафиксированы обобщения свойств, связей и отношений действительности, выработанные общественной практикой. Чувственная ткань, связывает через перцепцию сознание с предметным миром, личностные смыслы, определяют пристрастность сознания, его связь с мотивационо – потребностной сферой человека. Сознание в таком единстве, по мнению авторов, предстаёт как индивидуальная система значений несущая в своих структурах присвоенный субъектом общественный опыт, «моделирующая мир и преобразующая его в деятельности» [37, с.5]. Таким образом, задачей психологического исследования индивидуального сознания, по мнению В.Ф. Петренко, является «анализ структуры этой моделирующей системы, её генезиса и функционирования» (там же). Данная система как отмечает В.Ф. Петренко, является семиотической, где генезис и трансформация значения как образующей сознания выступают механизмом «изменения и трансформации сознания» [37, с.6]. И потому, по мнению В.Ф. Петренко, «применительно к индивидуальному сознанию выделяется единый способ описания содержания сознания и механизмов его изменения, лежащий в плоскости семантического анализа» (там же с.6).

2.3 Психосемантический метод изучения сознания

В рамках деятельностного подхода центральным в изучении проблемы сознания является понятие значения [33], [37], [63], [64]. В работах А.Н. Леонтьева значение выступает в системе отношений «значение – чувственная ткань», «значение – личностный смысл». Присвоение значений и формирование системы личностных смыслов выступает как важнейшая составляющая процесса социализации и формирования личности. Но данная теоретико-методологическая парадигма деятельностного подхода «столкнулась с неразвитой архаичной эмпирико-методической парадигмой» [63, с.38] в результате чего «образовался известный разрыв между теорией и эмпирическим методом её проверки практического внедрения» (там же). Работы А.Н. Леонтьева, по мнению А.Г. Шмелёва, не дали четких определений значения, позволяющих однозначно объяснять и предсказывать эмпирические факты, «но в них содержится четкая методологическая ориентация, позволяющая строить деятельностную психосемантическую теорию» [64, с.23]. Таким образом, разрыв между теорией и практическим её применением, по мнению А. Г. Шмелёва, возможно преодолеть, рассматривая проблему сознания в рамках субъектной парадигмы, представленной в теоретических и экспериментальных исследованиях психосемантики [37], [60], [61], [62], [63], [64], [65].

Субъектная парадигма предполагает рассмотрение субъекта как активно воздействующей на объект инстанции, «в соответствии с имеющимися у неё наличными и потребными образами объекта» [63, с.38]. Предпочтение одних состояний другим (пристрастность субъекта) и способность к психическому отражению состояний объекта образуют особый слой явлений и закономерностей, по отношению к которым «адекватен психологический язык описания» [63, с.38]. На уровне человека отражение действительности опирается на единицы, аккумулирующие общественный опыт, - значения, в этом смысле задачей эмпирического метода выступает не описание человека как объекта со свойствами, как носителя чувственных форм отражения, а раскрытие его субъективной системы значений, «с которой человек подходит к взаимодействию с объектом» (там же), через призму которой «происходит восприятие субъектом мира, себя, других» [37, с.31]. Эта задача в полной мере реализуется в исследованиях психосемантики – области психологической науки «возникшей на стыке психолингвистики, психологии восприятия и исследований индивидуального сознания» [37, с.38], изучающей «генезис, строение и функционирование индивидуальной системы значений» [37, с.37], «посредством построения субъективных семантических пространств» [63, с.36].

В теории А.Н. Леонтьева индивидуальное сознание рассматривается как система значений, данных в единстве с чувственной тканью и личностным смыслом. При этом выделенные компоненты сознания представлены не как самостоятельные единицы, а как «образующие – предельные абстракции различных аспектов некоторой целостности - индивидуального значения» [37, с.38]. Структура значения представлена как «система соотнесения и противопоставления слов в процессе их употребления в речевой и познавательной деятельности …» она носит процессуальный характер, «понимаемый как «движение от мысли к слову»» (там же).

 В сознании отдельного индивида «значения «записаны» как правила их порождения…, образуют иерархизированный набор наиболее обобщённых категорий, определяющий построение и содержание значения – категориальную структуру индивидуального сознания» [33, с.23]. Категориальные структуры, являясь средством сознания, опосредуют восприятие и осознание субъектом различных содержательных сфер деятельности.

А.Г. Шмелёв пишет: «Категории есть классы функциональной эквивалентности стимулов» [64, с.14], подобная трактовка понятия категория позволяет функционально определить понятие «категориальная система». «Категориальная система, - отмечает А.Г. Шмелёв, - задаёт разбиение множества стимулов на категории, т.е. на классы функционально эквивалентных стимулов» (там же, с.15). Таким образом, всякая категориальная система задаёт «гоморфное множество стимулов на множество реакций», и потому категория предстаёт как «определённый класс прообразов определённой реакции» (там же). А.Г. Шмелёв указывает, что введение понятия «категория» и «категориальная система», ставит перед психосемантикой задачу «изучения принципов функционирования систем категорий вообще (общепсихологический полюс проблемы) и содержательных особенностей категориальной сетки конкретного субъекта, в частности (дифференциально – психологический полюс)» [64, с.17].

В тесной связи с понятием «категория» выступает понятие «когнитивный признак», дифференцирующий альтернативные категории, таким образом, индивидуальная система категорий может быть структурирована в опыте субъекта как система дифференцированных когнитивных признаков «униполярные качественные признаки обуславливают построение категорий в таксономическую систему», где «различные категории связаны иерархическими отношениями включённости и могут быть геометрически изображены в виде вложенных друг друга кругов» [64, с.18]. Как отмечает А.Г. Шмелёв, понятие «категория» позволяет фиксировать психологический статус категориальных пространств: они являются субъективными пространствами стимулов. Стимулов «в том смысле, что состоят из образов стимулов, а не образов реакций…», субъективными, а необъективными в том смысле, что «в категорию входят функционально эквивалентные стимулы – вызывающие одну и туже сходную реакцию, а не просто физически близкие стимулы» [64, с.19]. А.Г Шмелёв пишет, что психологическая сущность категориальных стимульных пространств заключается в том, что они являются стимульными прообразами пространства реакций, а процесс принятия решения, выступающий как психологический смысл категоризации, в субъективных стимульных пространствах «разговаривает на языке стимулов – на языке свойств внешнего мира» (там же).

В динамике процессов категоризации структурообразующую роль выполняет целемотивационный (интенциональный) компонент деятельности. «В динамике категориальных систем, деятельностный подход акцентирует в значении модус процессуального, противопоставляя этот процессуальный аспект значения представлению о нем как о комплексе фиксированных признаков» [64, с24]. Значение в данном аспекте предстаёт как алгоритм поиска семантических признаков слова в процессе «извлечения из памяти фонематически-артикуляторного образа слов» (там же).

Процессуальный подход предполагает, что иерархия признаков значения задается порядком поиска (проверки) этих признаков по степени их информативности (значимости) для субъекта. Информативность признаков зависит от контекста деятельности, «к числу компонентов которой относятся, с одной стороны, объективные условия предметной ситуации, в которой протекает деятельность, с другой стороны, мотивы и цели, которые субъект желает достичь, в третьих, арсенал средств, операциональный состав деятельности, которым располагает субъект» (там же, с.24). Субъективная оценка информативности признаков значения, обусловлена деятельностью, что выражается в приспособлении значения к «контексту текущей деятельности» [64, с.24], а психологической инстанцией, осуществляющей такое приспособление, является категориальная установка [61].

Таким образом, с позиции деятельностного подхода значение выступает как единица, репрезентирующая сознанию «координацию предметных условий деятельности и операционального состава деятельности, регулирующая деятельность в соответствии с определенными целями и мотивами» [64, с.28]. Данное определение фиксирует функциональный статус значения в системе психической регуляции деятельности т.к. «значение в своем субъективном содержании, в каком оно существует в индивидуальном сознании, оказывается приспособленным для реализации специфических целей и мотивов конкретного индивида в конкретный момент его деятельности» (там же). Цели в ходе реализации этого процесса «обусловливают сознательную ситуационную динамику в акцентировке семантических признаков…», а мотивы «отражаются в образовании более устойчивых, длительных связей в системе значений, в длительном акцентировании тех семантических признаков, которые образуют личностный смысл» (там же). Аффективно-эмоциональный фон, с которым осуществляется деятельность в направлении личностно значимых, смыслообразующих мотивов, отражается в эмоциональной окраске значений, «создает специальный слой аффективных компонентов значения» (там же с.29), таким образом, значение в индивидуальном сознании, по мнению А.Г. Шмелёва, оказывается спроецированным в определенную область трёх координатного пространства аффективных переживаний субъекта, что «позволяет трактовать значение как тройственный морфизм» (там же, с.29).

В контексте деятельностного подхода А.Г. Шмелёв выводит определение значения, состоящее из двух частей:

1) Значение репрезентативная единица. Значение репрезентирует субъекту «тройственный морфизм предметов, операций и аффективно - мотивационных компонентов деятельности» [64, с.32].

2) Значение как «симультанизированная структура иерархизированных семантических признаков», выполняющая в познавательной деятельности функцию эталонизированной операции, «или лучше сказать, алгоритма категоризации» [там же с.33].

Таким образом, системы значений, выступающие предметом психосемантики, по мнению А.Г. Шмелёва, «существуют как морфизмы денотативных, операциональных и оценочных (аффективно - эмоциональных) категориальных систем» [64, с.29], методом изучения которых, является «многомерное шкалирование – построение субъективных семантических пространств» [63, с.36].

Семантическим пространством называется пространство признаков, структурированных с помощью статистических процедур (факторного анализа, кластерного анализа, многомерного шкалирования и т. п.) в более емкие категории-факторы, «выступающие метаязыком анализа исследуемых значений» [37, с.31]. Значения, в данном случае, восстанавливаются через их проекции на оси семантического пространства, «выступающих операциональным аналогом категориальной структуры индивидуального сознания» [37, с.31]. По мнению Е. Ю. Артемьевой, этот процесс выражается в определении актуальных координат объекта или ситуации [4]. Выбрать актуальные координаты объекта – «значит - определить что, нужно знать о нём, какую информацию «вычерпывать»», это задаётся «актуализацией встреченной информации об объекте, внутренних проекциях образа мира, сложившихся в результате опыта взаимодействия субъекта и мира – т.е. структуры, соответствующей актуальным координатам опыта» [4, с.9]. Исходя из этого, построение субъективных семантических пространств «позволяет производить синхронический «срез» индивидуального сознания» [37, с.31].

Таким образом, в рамках субъектной парадигмы, имплицитно представленной исследованиями психосемантики, преодолевается разрыв между теоретическими основаниями деятельностного подхода и практическим их применением. Теоретико-методологические основания деятельностного подхода приобретают своё дальнейшее развитие: становится возможным изучать «становление внутреннего мира человека» [47], включить в научный анализ не только общее и типичное, но и «единичное уникальное в личности человека» [54, с.6], возможно изучение того «как конкретный человек познаёт и воспринимает сложный, мир социальных отношений, других людей и самого себя, как формируется целостная система представлений и отношений конкретного человека» (там же).

В экспериментальных исследованиях сознания в психосемантике значения имеют двойное определение: 1) Как способа репрезентации — «процессуально-операционального аспекта систем значений» [64, с.33]; 2) Как того, что репрезентируется – «структуры и содержание опыта деятельности конкретного субъекта или определённой эмпирически конечной группы субъектов» (там же), выделяет два направления психосемантического исследования:

1) Процессуальное - первый круг задач;

2) Содержательное - второй круг задач.

С этой точки зрения, построение семантических пространств, реализует две задачи:

1) Построение координационных осей, «выступающих операциональным аналогом категориальной структуры индивидуального сознания» [37, с.31];

2) Анализ значений, размещённых в семантическом пространстве, что «позволяет реконструировать семантический состав значений как единиц индивидуального сознания» (там же).

Для решения экспериментальных задач в психосемантике используются различные методы [37]:

 - Ассоциативный эксперимент – испытуемым предъявляется слово-стимул и требуется дать первые ассоциации. На основе полученных данных строятся таблицы распределения слов – реакций на каждое слово стимул.

- Метод субъективного шкалирования – перед испытуемым ставится задача оценить сходство значений с помощью некоторой градуальной шкалы. На основе полученных данных, при помощи процедуры многомерного шкалирования рконструируется двухмерное семантическое пространство «удовлетворительно описывающее исходные матрицы данных» [37, с.52].

- Метод семантического дифференциала – позволяет определять конатативное значение – состояния, которые следуют за восприятием символа раздражителя и необходимо предшествуют осмысленным опрерациям с символами. В данном методе измеряемые объекты оцениваются испытуемым по ряду биполярных градуальных шкал, полюса которых заданы с помощью вербальных антонимов или графических изображений (невербальный семантический дифференциал). Оценки понятий по отдельным шкалам коррелируют друг с другом, что позволяет с помощью факторного анализа сгруппировать их в факторы.

- Метод классификации («сортировки») – основан на положении о том, что формы классификации материала «соответствуют внутренним семантическим связям этого материала, структура последних может быть выражена в процедуре классификации» [37, с.49]. Испытуемым предлагается классифицировать материал в произвольное количество групп, в которые может входить произвольное количество объектов. Результаты классификации суммируются в матрицу, где мерой семантического сходства пары объектов является отнесение их в одну группу. Матрицы сходства подвергаются кластерному анализу, на основе полученных факторов - определителей реконструируется семантическое пространство.

На современном этапе развития психосемантикой накоплен обширный материал исследований сознания в различных сферах психологии. Так в работах В.Ф. Петренко, А.Г. Шмелёва [31], В.Ф. Петренко, Е.И. Прониной [36], В.Ф. Петренко, Л.А. Алиевой, С.А. Шеин [32], Н.А. Русиной [43], В.С. Собкина, А.Г. Шмелёва [52], проблема сознания анализируется в сфере исследования перцептивных и социально перцептивных процессов; работы М.М. Абдулаевой [1], Е.Ю. Артемьевой, Ю.Г. Вяткина [5], Ю.А. Борисова, И.А. Кудрявцева [9], В.Ф. Петренко [35] посвящены изучению сознания в сфере психологии профессии; работы, выполненные В.Ф. Петренко [34], [37], А.Е. Войскунским [12], посвящены исследованиям сознания в сфере психологии мотивации; работы В.Ф. Петренко, К.А. Бердикова, О.В. Митиной в сфере политической психологии [38], [39]. Несмотря на богатый материал, накопленный психосемантикой в сфере исследования категориальных структур сознания, исследования генезиса и функционирования этих структур на различных стадиях онтогенеза и в частности в старшем школьном возрасте, практически не представлены в психологической науке. Между тем, исследования, посвящённые этому вопросу, свидетельствуют о наличии тенденции изменения семантических пространств в онтогенезе и взаимосвязи этих изменений с особенностями данного возраста [42]. Анализ особенностей старшего школьного возраста, изменений, происходящих в сознании старшеклассника, посредством психосемантики является эффективным методом изучения трудностей данного возраста, связанных с вхождением подростка во взрослую жизнь.

2.4 Возрастные особенности развития сознания

Развитие сознания является важной составляющей в ходе психического развития, так как ребёнок, по мнению А.Н. Леонтьева, не только фактически изменяет свое место в системе общественных отношений, но и осознаёт, осмысливает их. Развитие сознания на разных возрастных этапах выражается в изменении мотивации деятельности индивида. Прежние мотивы теряют побудительную силу, рождаются новые – периводящие к переосмыслению прежней деятельности. Развитие сознания происходит в контексте смены ведущей деятельности, в результате чего начинается новая стадия психического развития. В данной работе будут рассмотрены особенности сознания в старшем школьном или юношеском возрасте.

Старший школьный или юношеский возраст (от 14—15 до 18 лет). Представляет собой, как отмечает И.С. Кон, «в буквальном смысле слова «третий мир», существующий между детством и взрослостью»; биологически — это период завершения физического созревания, «однако на его долю выпадает задача многочисленных «доделок» и устранение диспропорций, обусловленных неравномерностью созревания» [18, с.41]. К концу этого периода основные процессы биологического созревания, в большинстве случаев, завершены, так что дальнейшее физическое развитие рассматривается как принадлежащее к циклу взрослости.

Переход от детства к взрослости, по мнению И.С. Кона, предполагает не только физическое созревание, но также приобщение к культуре, овладение определенной системой знаний, норм и навыков, благодаря которым «индивид может трудиться, выполнять общественные функции и нести вытекающую отсюда социальную ответственность» [18, с.5]. Данный переход характеризуется расширением сферы жизнедеятельности старшего подростка, деятельность и ролевая структура личности на этом этапе уже приобретают ряд новых, взрослых качеств, связанных, как отмечает И.С. Кон, с увеличением числа и расширением диапазона фактически доступных или нормативно обязательных для индивида данного возраста социальных ролей. Поэтому социальное положение юношества неоднородно, а социальное созревание, требует рассмотрения как многомерный процесс, имеющий множество критериев. Главными из них выступают - завершение образования, приобретение стабильной профессии, начало трудовой деятельности, материальная независимость от родителей, политическое и гражданское совершеннолетие, служба в армии (для мужчин), вступление в брак, рождение первого ребенка.

 За этим количественным изменением жизненного пространства стоят также качественные сдвиги, поскольку «в процессе развития, - пишет И.С. Кон, - существенно меняется субъективная значимость и соотношение разных ролей и связанных с ними отношений» [18, с.41], при этом «жизненные пути еще более дифференцируются со всеми вытекающими отсюда социально-психологическими последствиями» (там же, с.42).

Промежуточность общественного положения и статуса определяет особенности психики старшего школьника.

Ведущими видами деятельности в этот период выступают:

1) Общение в системе общественно полезной деятельности, в которой старшие подростки «овладевают способностью строить общение в зависимости от различных задач и требований жизни, способностью ориентироваться в личных особенностях и качествах других людей, способностью сознательно подчиняться нормам, принятым в коллективе» [18, с.6].

2) Учебно-профессиональная деятельность, благодаря которой у старшеклассников формируются «определенные познавательные и профессиональные интересы, элементы исследовательских умений, способность строить жизненные планы и вырабатывать нравственные идеалы, самосознание» (там же).

Развитие мотивационной сферы личности в этот период заключается в определении старшеклассником своего места в жизни и внутренней позиции, формировании мировоззрения и его влиянии на познавательную деятельность, самосознание и моральное сознание. Иными словами в юношеском возрасте стоит задача социального и личностного самоопределения, выраженного, как отмечает Т.В. Снегирёва, в «потребности субъекта определить себя в сфере личностных особенностей и межличностных отношений» [51, с.27]. Данная задача, подчёркивает И.С. Кон, не означает автономию от взрослых, а предполагает «четкую ориентировку и определение своего места во взрослом мире» [18, с.42]. Юношеское самоопределение - исключительно важный этап формирования личности «однако до тех пор, пока это «предвосхищающее» самоопределение не проверено практикой, его нельзя считать прочным и окончательным» (там же, с.43).

Выделенные выше особенности старшего школьного возраста определяют дифференциацию умственных способностей и интересов, определяющих выбор профессии, развитие интегративных механизмов самосознания, «выработку мировоззрения и жизненной позиций, а также определенных психосексуальных ориентаций» (там же). Осложнятся данный процесс может в связи резкой сменой социальной ситуацией развития, сменой социальных ориентиров [11],[14].

Развитие ведущей деятельности, развитие личностной структуры, делают закономерными изменения сознания, происходящие в сознании старшеклассника.

Изменения сознания в старшем школьном возрасте представляется возможным проследить на примере исследования А.О. Прохорова, Д.А. Прохоровой, посвящённого изменению семантических пространств психических состояний в онтогенезе [42]. Психические состояния (радость, грусть, страх и т.д.) в данном исследовании выступают как объекты, репрезентированные в системе значений субъектов стоящих на разных стадиях онтогенеза. Строение семантического пространства психического состояния характеризуется «ядерным образованием, слоями разной степени лексической насыщенности, различной выраженностью психологической составляющих периферией, представленной единичными значениями» [42, с.25]. В исследование выявлено изменение семантических пространств психических состояний в ходе онтогенеза, проявляющиеся «в увеличении размера семантических пространств и усложнения ядерных образований: в повышении диффузности ядра и уменьшении совпадающих высказываний с одновременным увеличением их количества» [42, с.26].

Абстрагируясь от содержательной стороны исследования и интерпретируя его с точки зрения поставленной выше проблемы изменения сознания в старшем школьном возврате, возможно сделать некоторые обобщения: В старшем школьном возрасте наблюдается резкий скачок в строении семантических пространств, характеризующийся как количественными, так и качественными изменениями. Эти изменения выражаются в увеличении числа элементов, входящих в семантические пространства, а так же увеличении интеллектуальной составляющей, которая обеспечивает «устойчивость представленности значений» [42, с.25]. Возникающие изменения, по мнению исследователей, «связаны с проблемой дальнейшего самоопределения и осознания не только своей будущей жизни, но и самого себя» (там же). Последнее предположение позволяет сделать вывод, что в целом ситуация развития старшеклассника, характеризующаяся расширением его жизненного мира, приводит к качественным изменениям в сфере ведущей деятельности и развитию личности субъекта, что в свою очередь определяет динамику его сознания. Сознание как «высшая форма отражения действительности» в данном возрасте претерпевает ряд изменений, выраженных в качественных и количественных преобразованиях субъективной системы значений, сквозь призму которой «происходит восприятие субъектом мира, себя, окружающих» [34, с.31].

Т.к. в старшем школьном возрасте происходит расширение сферы жизнедеятельности субъекта, особое значение должно приобретать наличие в сознании схем интерпретации, опирающейся на причинное представление событий окружающего мира, и тем самым обеспечивающих адекватную ориентировку подростка в окружающей действительности. Подобная ориентировка достигается посредством причинной организации, информации как внешнего, так и внутреннего характера, что позволяет субъекту принимать решения наиболее адекватные ситуации. Причинные схемы, должны быть репрезентированы в сознании в виде особых категориальных структур организованных по виду исторической, телеологической и синхронической причинности, способствующих ориентации субъекта в окружаем мире. Не маловажным, в контексте данной проблемы, выступает анализ того, как старшеклассниками осознаются собственные действия, поступки, т.к. данная информация существенно обогащает образ ситуации, конструируемый в ходе жизнедеятельности, отвечающий за ориентировку субъекта в окружающей действительности.

2.5 Осознание причинности и проблема интерпретации собственного поведения

В психологии проблема осознания исследовалась в рамках экспериментально-теоретического анализа сознания.

В глубинной психологии [17],[55] анализ осознания осуществлялся в контексте учения о бессознательной области в психике человека. Под осознанием сторонники глубинной психологии понимали особый психический акт перехода бессознательных переживаний, представлений или идей в сферу сознания [17]. По мнению Д.Н. Узнадзе «осознать в этом случае означает в основном не более как вспомнить» [55, с.62]. С этой точки зрения сущность психоаналитической процедуры заключалась в том, чтобы обнаружить и сделать явной для индивида исходную причину его внутренних состояний обуславливающих его поведение.

Э. Клапаред в экспериментальном изучении осознания предположил, что в поведении имплицитно содержатся отношения сходства предметов (подобно тому, как бессознательное содержится в сознании) и способствуют его автоматизации, а отношения различия, препятствуют автоматическому приспособлению и приводят к дезадаптации, вследствие чего, возникает осознание этих отношений. В исследованиях Э. Клапареда формулируется закон осознания, согласно которому, отношения, рано учитываемые в поведении и способствующие его автоматизации осознаются поздно и с большим трудом, и, наоборот, отношения, «препятствующие автоматическому приспособлению и вызывающие дезадаптацию поведения, приводят к раннему их осознанию» [17, с. 36].

В исследованиях Ж. Пиаже осознание выступало в оппозиции эгоцентризму и трактовалось как процесс перевода какой-либо операции из плоскости действия в план воображения, а затем речи. Источником осознания, по мнению Ж. Пиаже, выступает приспособление ребёнка к социальной среде и приобретение социального опыта, но «сам опыт понимался интеллектуалистически как общение сознаний, вне связи с практическим сотрудничеством ребенка и взрослого» [17, с.37]. Развивая идею генетической эпистималогии, основу которой составляла операциональная концепция интеллекта, Ж. Пиаже делает вывод о том, что, осознание это «длительный процесс концептуализации, в ходе которого не осознаваемые ребенком схемы собственного практического действия последовательно реорганизуются в понятие» [17, с.37]. Генезис осознания «находится в зависимости от развития операциональных структур интеллекта» (там же). В развитии осознания Пиаже выделяет три генетических этапа: материального действия, концептуализации и собственно осознание.

Л.С. Выготский критикует исследования осознания Ж. Пиаже, Э. Клапареда, т.к. они описывают сам феномен, не объясняя механизма возникновения новообразований, являющихся следствием осознания. Первоначально, под осознанием Л.С. Выготский понимал «механизм передачи рефлексов на другие системы» [13, с.198], заключающийся в возникновении связи между внутренними раздражителями, и развивающейся «из опыта в процессе совпадения различных раздражителей» (там же). Развивая свои идеи, Л.С. Выготский приходит к выводу, что осознание является сложным актом сознания, предметом которого выступает сама же деятельность сознания. А.Г. Чеснокова, анализируя и обобщая работы Л.С. Выготского, посвящённые проблеме сознания, его идеи перехода мысли в слово и преобразование индивидуальной мысли в «общезначимые значения языка» пришла к выводу, что осознание в работах Л.С. Выготского – это деятельность сознания, «в основе которой лежит обобщение собственной (в том числе и психической) деятельности субъекта, продукты которой представлены в обобщённых значениях языка в слове» [58, с.39]. Т.о. когда деятельность сознания направлена на внешнюю действительность, следствием становится сознание этой действительности, когда же она «направлена на собственную деятельность человека по отношению к этой действительности - это акт осознания» (там же с.38).

Проблема осознания нашла выражение в рамках теории сознания в контексте деятельностного подхода А.Н. Леонтьева. А.Н. Леонтьев пишет, при сознании того или иного явления «мы ставим перед собой задачу на осознание» [23, с.125]. Возникновение подобной «задачи на осознание» рассматривал Д.Н. Узнадзе в рамках анализа теоретических потребностей, связанных с решением теоретической задачи, способствующей удовлетворению субстанциональных потребностей [55]. Субъект решающий теоретическую задачу, по мнению Д.Н. Узнадзе, обращает ее «в специальный объект своего размышления» [55, с. 44] происходит момент «объективации, за которым начинается процесс теоретического отношения к задаче» (там же). Общая мысль о объективации части действительности, связанной с решением «теоретической задачи», в теории А.Н. Леонтьева выражается в идеи презентированности психического образа субъекту, возникающей «при переходе от приспособительной деятельности животных к специфической для человека производственной, трудовой деятельности» [23, с.126]. Сознание в теории А.Н. Леонтьева выступает как субъективный продукт, преобразованная форма общественных отношений, которые «осуществляются деятельностью человека в предметном мире» (там же с.128), а осознание отражает как сам процесс функционирования индивидуального сознания, проявляющийся в деятельности трёх его компонентов чувственной ткани, значений, личностных смыслов, так и его онтогенетическом генезисе: «первоначальное сознание существует лишь в форме психического образа, открывающего субъекту окружающий его мир, деятельность же по-прежнему остается практической, внешней. На более позднем этапе предметом сознания становится также и деятельность: осознаются действия других людей, а через них и собственные действия субъекта» [23, с.132].

Вопрос об условиях и закономерностях развития осознания собственных действий, поступков в настоящее время изучен мало. Х. Хекхаузен рассматривал данную проблему в аспекте мотивационных теорий, что предполагает определение причины поступка – определения его мотива.

В действиях находит выражение не только целенаправленность, но рефлексивность [57]. Рефлексивность означает, что действие сопровождается особого рода «обратной связью» — субъект осознает свое действие, благодаря чему, отмечает Х. Хекхаузен, субъект может оценивать намеченную цель действия «с точки зрения перспектив успеха, корректировать ее с учетом различных норм, чувствовать себя ответственным за возможные результаты, продумывать их последствия для себя и окружающих, а также сообщать все это другим людям» [57, с.13]. Рефлексивность действий входит в более общую рефлексивную деятельность субъекта, ретроспективную рефлексию, направленную на построение образа системы условий ситуации, которые способствовали достижению цели, т.е. «индивид строит образ тех условий ситуации, в силу которых предшествующий акт привёл к индивидуально значимому эффекту» [41, с.68]. Т.о., в рамках ретроспективной рефлексии индивид осуществляет ориентировку в плане образа ситуации, связанной с соответствующим исходом, что позволяет ему расширить поле своего опыта.

 В ходе рефлексии собственных действий субъектом могут быть осознаны целостное действие, его актуальное состояние и развитие, если в восприятии дана «целостная ситуация» со многими выделенными деталями. Субъектом могут быть осознаны отдельные компоненты, на фоне которых протекает действие, а именно эмоциональное состояние, изменение ожиданий, степень удачности данного этапа деятельности, текущая самооценка и т.д. Одним из основных в осознании собственных действий выступает фиксация причин, представленных в мотивационной составляющей действия, образующий его смысл. Возможность понять смысл или побуждение поведения означает классифицировать его как действие, что выражается в интерпретации действия и поведения в целом [57].

Интерпретация, в данном случае, выступает как способность индивидуального сознания вырабатывать определенные смысловые композиции, схемы, версии, мнения, объяснения. Следует отметить, что интерпретация не сводится к смыслу: «Она есть определенная совокупность или, точнее, композиция, пропозициональная (соотносительная с другими) система смыслов, значений, оценок, имеющая или не имеющая иерархии» [45, с.7]. Т.к. термин «интерпретация» определяется как толкование, трактовка, само явление интерпретации наделяется субъективностью, пристрастностью, редукцией к личному опыту [44],[45],[46]. Следовательно, интерпретация может выступать как личностно-психологический способ формирования отношения субъекта - к человеку, научной концепции, политической позиции, информации, вырабатывающийся в процессе рассуждения, или суждения завершающийся выводом или его объяснением [44],[45],[46],[20]. А.Н. Славская отмечает, что вывод – «это есть обобщение определенной версии» [45].

В психологии индивидуального сознания, по мнению А.Н. Славской, интерпретационная деятельность рассматривается как персонифицированный процесс, базирующийся на личностном знании, с ярко выраженным оценочным компонентом. Интерпретация выступает, как динамическая способность сознания адекватно выявлять новое положение личности в изменившихся обстоятельствах и определять его, «это - динамическая способность сознания, связанная с динамикой жизни» [45, с.8]. В результате интерпретационной деятельности у субъекта формируются, как отмечает В.А. Лабунская, интерпретационные гипотезы, установки, матрицы, схемы, которые выступают в роли «акцептора действия» и образуют у субъекта в ходе жизнедеятельности интерпретационные схемы, направляющие процесс интерпретации и оказывающие влияние «на его точность и адекватность, на уровень понимания» [20, с.13]. Т.о., интерпретация «становится все более осознанным актом, приобретающим черты образа-представления с разной степенью дифференцированности, обобщенности, устойчивости» (там же). Деятельность схем интерпритиции в индивидуальном сознании заключается в извлечении из контекста, иногда неопределенного, информации, данных, сведений, составляющих, факты, на основе чего субъект делает вывод – «создает свою композицию, версию, «сюжет», свое мнение» [20, с.92]. Важным в деятельности схем интерпретации является то, что они в отличие от чисто познавательного процесса «не имеет в виду истины» [20], а достигают удовлетворяющей на данный момент субъекта определенности, достаточно целостной картины действительности.

Схемы интерпретации формируются у субъектов на протяжении всей жизнедеятельности и потому могут различаться по содержанию, структуре, уровню анализа, что может определять различия в направлении интерпретации и влиять на её адекватность [20].

Относительно осознания поведения, определения его причин, в деятельности схем интерпретации особое значение приобретает позиция наблюдателя. Необходимость определения причин своих действий может стоять и перед индивидом совершающим их и перед индивидом наблюдающим за поведением со стороны. В каждом случае, отмечает Х. Хеккхаузен [57], локализация причин будет различной.

Различия заключаются не только в разных способах наблюдения, но и в информации разного рода – «прежде всего, различаются сами источники информации» [57, с. 17]. При внешнем наблюдении внимание направлено на протекание чужого действия, а то, что происходит в субъекте прежде, чем он приступит к действию и в ходе действия, недоступно восприятию. Потому регистрируются внешние результаты - наблюдаемого поведения: движения, экспрессивные проявления, речь - причины, которые относятся к действующему субъекту как их автору. Х. Хекаузен отмечает, «поскольку субъект, будучи индивидом, представляет собой нечто константное, то в качестве причин действия мы рассматриваем устойчивые личностные диспозиции (свойства) субъекта» (там же). Наблюдая собственное поведение, субъект видит ситуацию «как бы изнутри», его восприятие направлено на существенные особенности ситуации, на содержащиеся в ней возможности, сигналы, на все то, что определяет поступок. И потому с позиции субъекта в качестве причин поведения рассматриваются меняющиеся особенности ситуации, «а не диспозиции, побуждающие нас действовать так, а не иначе» (там же с.17). Различная локализация причин поведения объясняется, по мнению Х. Хекхаузена, также неодинаковым характером и объемом фоновой информации. Субъект действия лучше наблюдателя знает, что привело к данной ситуации, - «он знает предысторию», ему известны постепенные изменения и тенденции развития собственного поведения. Наблюдатель, как правило, не имеет подобной информации, он строит объяснение поступка «на восприятии момента, что исключает в качестве возможных причин внутренние изменения» (там же). Т.о., позиция, с которой происходит восприятие, навязывает нам односторонний подход к проблеме и локализацию причинности при объяснении поведения. При внешнем наблюдении, на котором обычно основывается объяснение поведения, действие осознаётся как обусловленное личностными диспозициями субъекта. При осознании действий самим субъектом акцент в объяснении причин переходит на особенности ситуации.

Действие, сопровождается рефлексией того, что субъект своими действиями меняет ситуацию в определенном направлении, что он стремится к тому или иному целевому состоянию и предполагает его достигнуть [57]. Ответ на вопрос, каким образом субъект осознаёт действия - поступки в своем поведении, и в частности как интерпретирует их причины, является необходимым для определения данных по интро- и ретроспективной рефлексии, ориентирующих субъекта в окружающей действительности. Особенностью человеческого существования является нетипичность, новизна обстоятельств деятельности (В.А. Петровский) [41], подобные условия побуждают активность, направленную на ориентировку в данной системе условий, выражающейся в ретроспективной рефлексии – построении образа ситуации как системы условий, приводящих к индивидуально значимому эффекту. На наш взгляд, подобная ориентировка осуществляется посредством возможности причинной категоризации поступающей информации. Причинная организация поступающей информации достигается посредствам деятельности «схем интерпретации» [20] - особых категориальных структур сознания, реализующих интерпретационные схемы исторического, телеологического и синхронического вида причинности. На основе подобной категоризации происходит ориентировка субъекта в ситуации, что выражается в принятии им решений и действиях адекватных ситуации. Иными словами, принятые на основе подобной ориентировки решения должны приводить, как пишет В.А. Петровский, «к жизненно значимому эффекту» [41, с.69].

Предметом деятельности категориальных структур сознания, реализующих виды причинности, может быть информация как внешнего, так и внутреннего характера. В последнем случае речь идёт об осознании собственных действий, поступков и определения их причин, что существенно дополняет образ ситуации при ретроспективной рефлексии.

Т.о., сознание в психологии либо исключалось из круга исследования психологии, либо представлялось в описательном, «депсихологизированном» виде. Деятельностный подход позволил определить сознание как высшую форму отражения действительности, сознание обрело структуру функции, психологические качества, что позволяет рассматривать его как предмет психологических исследований. Сознание представлено в контексте деятельностного подхода как система значений, выступающая в единстве с чувственной тканью и личностными смыслами. Система значений, моделирует мир, изменяет его в деятельности и сама развивается в ней. Значения – (общественный опыт, закреплённый в языке), в данной системе занимают центральное место, потому данная система является, по сути, семиотической и потому адекватными методами её анализа являются психосемантические методы. Психосемантика при помощи статистических процедур реконструирует субъективные системы значений, опосредующие отношения субъекта с окружающей действительностью. Значение в психосемантике определяется как опыт, репрезентирующийся субъекту, так и то, что репрезентирует этот опыт. Экспериментальной психосемантикой накоплен обширный потенциал в сфере исследования восприятия, психологии профессии, психологии мотивации, политической психологии, между тем исследования сознания в онтогенетическом аспекте, в частности в старшем школьном возрасте, практически не представлены в научной литературе.

В связи с расширением жизненного мира, сознание старшеклассника, претерпевает ряд изменений, выраженных в количественных и качественных изменениях в структуре субъективной системы значений. В старшем школьном возрасте, в связи с расширением сферы жизнедеятельности субъекта, особое значение должно приобретать наличие в сознании схем причинности, способствующих лучшей организации как внешней, так и внутренней информации на основе которой, в последствии, субъектом принимаются те или иные решения. Определение и анализ причинности на различных уровнях её представленности в психологии, позволяет определить понятие причинности и формы её проявления применительно к разрабатываемому нами вопросу. В исследованиях, посвящённых анализу причинности в сознании недостаточно разработан онтогенетический аспект, репрезентации причинности в сознании на разных возрастных этапах и в частности в старшем школьном возрасте. Актуальным, в этом аспекте выступает исследование особенностей осознания старшеклассниками собственных действий, поступков на основании репрезентированных в сознании видов причинности.

3. Исследование осознания собственных поступков старшеклассниками с разной репрезентацией причинности в сознании

3.1 Цель, объект, предмет, задачи, гипотеза исследования

Психосемантические методы, получив широкое распространение в психологии в сфере изучения сознания, практические не использованы в области исследования сознания на разных этапах онтогенеза и в частности в старшем школьном возрасте, где осуществляется изменение сознания. Исследование особенностей осознания собственных поступков старшеклассниками с разной репрезентацией причинности, с одной стороны способствует расширению поля исследования психосемантики в области изучения сознания в подростковом возрасте. С другой стороны, позволяет более рельефно представить проблему ориентации старшеклассников в детерминации поведения, а так же, обозначить возможные способы преодоления затруднений, возникающих на этом пути, в связи с изменениями социальной ситуации развития.

Целью исследования является изучение особенностей осознания собственных поступков старшеклассниками с разной репрезентацией причинности.

При организации исследования учитывалось положение о том, что необходимым условием восприятия ситуации является соотнесение чувственных впечатлений с некоторым эталоном, подведение их под определённую рубрику – категоризация, приписывание определённых значений. Этот процесс выражает функциональный аспект значений, т.к. значения представляют собой структуры категоризующие определённым образом (на определённом основании) поступающую информацию. В этом качестве они выступают объектом нашего исследования. Объект: структуры репрезентации реальности в сознании. Рассмотрение в качестве основания подобных структур видов причинности как априорных форм категоризации действительности, анализ их репрезентации в сознании старшеклассников, а так же анализ их представленности в осознании старшеклассниками собственных поступков определяет специфику предмета нашей работы. Предмет особенности осознания собственных поступков старшеклассниками с разной репрезентацией причинности.

Гипотеза исследования: Старшеклассники с разной репрезентацией причинности в сознании осознают собственные поступки при помощи различных категорий причинности.

Задачами исследования выступают:

1) Разработать и провести психосемантическую процедуру реконструкции субъективных семантических пространств признаков, означивающих виды причинности.

2) Разработать и провести открытую анкету для определения особенностей осознания старшеклассниками собственных поступков.

3) Интерпретировать факторные структуры субъективных семантических пространств и построить категориальные структуры сознания, выделяющие причинность в общей выборке и у групп с разной репрезентацией причинности.

4) Интерпретировать представленность категорий причинности в осознании собственных поступков у старшеклассников с разной репрезентацией причинности в сознании.

В ходе работы были использованы методы:

1) Тестирование (методика сортировки объектов (причинные объяснения ситуации)).

2) Анкетирование (анкета с открытыми вопросами) контент-анализ.

3) Методы статистического анализа данных: анализ параметров распределения (Х среднее); факторный анализ методом главных компонент Кайзера; Н – критерий Крускала-Уоллиса. Выборку составили учащиеся десятых одиннадцатых классов общеобразовательной школы, всего восемьдесят учащихся обоего пола.

3.2 Описание методик

Для создания психосемантической процедуры сортировки объектов (объяснений ситуации) а так же анкеты, выявляющей особенности отношения испытуемых к ситуации, мы провели пилотажное исследование.

Задачами исследования выступали:

1) Определение наиболее типичной проблемной ситуации в жизни старшеклассников;

2) Определение всех возможных причин поведения в данном возрасте с точки зрения самих представителей данной возрастной группы.

Выборку для пилотажного исследования составили десять учащихся одиннадцатого класса средней общеобразовательной школы. Респондентам было предложено написать актуальные, по их мнению, проблемные ситуации для старшеклассников, а так же, причины поведения, совершения старшеклассниками тех или иных поступков.

Данные, полученные в результате первой процедуры, были сортированы нами по категориям, содержательным наполнением которых являются высказывания респондентов, относительно актуальных для старшеклассников ситуаций. Для определения наиболее типичной для старшеклассников категории и её содержательного наполнения была посчитана частота встречаемости каждой категории в ответах респондентов, эти данные сведены в таблицу (Таблица №1. приложение №1).

По результатам анализа данных по первой процедуре наиболее частотной выступает категория вредные привычки (24), в данной категории наибольшую частоту встречаемости (10) имеют высказывания, относящиеся к проблеме употребления алкоголя. Т.о., типичной актуальной ситуацией для представителей старшего школьного возраста выступает категория, включающая ситуации связанные с вредными привычками, на основании данных пилотажного исследования мы предположили, что одной из типичных ситуаций, может выступить ситуация связанная с употреблением алкоголя. На основе анализа и интерпретации полученных данных, нами была сформулирована ситуация в которой подросток в компании знакомых соглашается попробовать алкоголь.

Данные, полученные в результате второй процедуры, были проанализированы тремя экспертами. В результате был составлен список категорий, к которым относятся высказывания респондентов относительно причин поведения в старшем школьном возрасте. (Таблица №2. Приложение №1)

 Высказывания испытуемых, при помощи контент-анализа, были распределены экспертами по категориям. Результаты контент-анализа, были сведены в таблицы. (Таблица №3,№4,№5,№6. Приложение №1)

По результатам контент-анализа частоты встречаемости высказываний о причинах поведения старшеклассников, представленные в категориях контент-анализа, были сформулированы объяснения ситуации по историческому, телеологическому и синхроническому виду причинности, таким образом, что причинные объяснения являются логическим продолжением сформулированной ситуации.

Описание методики сортировки.

На основании данных пилотажного исследования нами была разработана процедура сортировки объектов, где в качестве объектов для сортировки выступали причинные объяснения ситуации, в которой подросток в компании знакомых соглашается попробовать алкоголь. Испытуемым предлагалось классифицировать двадцать один объект (Приложение №2). Объекты представляют объяснения ситуации по историческому, телеологическому и синхроническому виду причинности. Каждый вид причинности выражен в семи объектах.

Исторический вид причинности означает выявление причины предшествующей во времени следствию и реализация, которой приводит к фиксированному в ситуации событию. Данный вид причинности представлен объяснениями:

- Потому что он испытывал сильное эмоциональное напряжение – в высказываниях испытуемых фиксируется как стресс, депрессия, что выражается в ощущении эмоционального напряжения, приписываемое как объяснение совершённых действий.

- Потому что у него неприятности в жизни – ряд неблагоприятных обстоятельств, вызывающие негативные эмоции, при отсутствии психологической поддержки со стороны семьи и друзей, употребление алкоголя способно её заменить;

- Т.к. поссорился с родителями – в высказываниях испытуемых фиксируется как «плохие отношения с родителями», следствием таких отношений может быть недавний инцидент – ссора, провоцирующая отказ подростка от былых убеждений или привычек, как протест против желания родителей.

- Это из-за плохого влияния со стороны компании – наличие группового давления на одного члена группы, вынуждает его подчиниться групповому мнению или совершить поступок вместе с другими участниками группы, тем самым, оставляя за собой право принадлежности к данной группе;

- Т.к. считает себя взрослым – чувство взрослости, атрибутируется в повторении внешних проявлений действий и поступков, совершаемых взрослыми, такими как употребление алкоголя в компании.

- Потому что лениться заниматься чем либо другим – в высказываниях испытуемых фиксируется как «лень». Лень как черта характера, обуславливает желание идти по пути наименьшего сопротивления в организации свободного времени, относительно других сфер жизнедеятельности (учёба, хобби, спорт), употребление алкоголя предоставляет такую возможность.

- Потому что не знает о последствиях - в высказываниях испытуемых фиксируется как «недалёкость, взглядов, суждений». Отсутствие информации о вредных последствиях употребления алкоголя для организма и социального статуса подростка, выступает как причина его употребления.

Телеологический вид причинности означает, что фиксируемое событие (следствие) обусловлено его потенциальным состоянием - целью (потенциальным результатом). Данный тип причинности представлен объяснениями:

- Он стремиться уйти от реальности - в высказываниях испытуемых фиксируется как «уход от мира». Выражает наличие желания достигнуть избавления от существующих обязательств, необходимых действий, предписываемых обществом в соответствии с социальным статусом, наставлений и т.п. путём изменения сознания при помощи алкоголя;

- Т.к. хочет получить удовольствие - в высказываниях испытуемых фиксируется как «стресс, депрессия, желание попробовать что – то новое». Наличие информации о расслабляющих действиях алкоголя, закреплённое в мифах подростковой среды, вызывает желание цель получить приятные эмоции употреблением алкоголя, при отсутствии более доступных способов;

- Для того, чтобы приобрести новых друзей – употребление алкоголя в компании знакомых может способствовать установлению боле близких, дружеских отношений с участниками группы, отношения с которыми были раннее дистанцированны. Реализация стремления попробовать алкоголь в компании выступает, как желание приобрести совместный опыт, для сокращения дистанции в общении;

- Т.к. желает уйти от возникших проблем - в высказываниях испытуемых фиксируется как «уход от мира», в данном случае употребление алкоголя осуществляется с целью, достижения временного забвения, что позволяет уйти от решения возникающих ситуаций, расцениваемых субъектом как проблемные;

- Т.к. хочет быть лучше других - в высказываниях испытуемых фиксируется как «превосходство над другими». Желание быть не таким как все, приобрести индивидуальность и независимость выражается в действиях символизирующих силу и твердость характера. Употребление алкоголя как «запретного плода» выступает в качестве подобных символов;

- Т.к. стремиться к пониманию со стороны окружающих - в высказываниях испытуемых фиксируется как «непонимание». Употребление алкоголя в компании сверстников может носить для подростка характер приобщения к ценностям группы. Употребляя алкоголь, разделяя групповые ценности, подросток понимает группу, а группа понимает его;

- Чтобы в семье обратили на него внимание - в высказываниях испытуемых фиксируется как «плохие отношения с семьёй». При возникновении напряжения в семье и отсутствии необходимого подростку внимания – учёта его мнения, позиции и т.п. Стремление употребить алкоголь и возможные последствия, дают возможность подростку заявить о себе, обратить на себя внимание.

Синхронический вид причинности предполагает не временную разницу причины и следствия, а рождение следствия, момент реализации причинами своего потенциала. И потому восприятие по типу синхронической причинности может фиксироваться в сознании как беспричинное, случайное. Данный вид причинности представлен объяснениями:

- Т.к. ему скучно учиться - в высказываниях испытуемых фиксируется, как «нежелание учиться». Может проявляться в отсутствии интереса к системе обучения конкретного учителя, при этом сохраняется интерес в получении знаний, до осознания истинных причин, отсутствие стремления к учёбе, объясняется как скука, не определённо. Употребление алкоголя, способствует замещению не удовлетворяемой потребности, барьеры к удовлетворению которой не осознаются;

- Он рискнул, т.к. никогда не делал этого раньше; т.к. пробует неизвестное. В высказываниях испытуемых фиксируется, как «желание попробовать, испытать что-то новое». Отсутствие собственного опыта и информации о положительных и отрицательных последствиях поступка, выражает стремление к риску, реализующего синхронический вид причинности (В.А. Петровский);

- Так вышло случайно. В высказываниях испытуемых фиксируется, как «некайф». Трактуется как внутренне переживание, проявляющееся в отсутствии желания, что-либо делать, потому совершение поступков не имеет основания и трактуется как случайное событие;

- Он не видит в этом ничего плохого - в высказываниях испытуемых фиксируется как «некайф». Выражает отсутствие, как необходимости, так и барьеров на пути совершения поступка, приобретающего случайный характер;

- У него проснулся неожиданный интерес - в высказываниях испытуемых фиксируется, как «желание попробовать, испытать что-то новое». Неожиданный интерес трактуется как не обусловленный ранее, а рождающийся в данный момент времени мотив к совершению поступка.

При проведении исследования, испытуемым предлагалось в свободном порядке классифицировать предложенные им карточки в произвольное количество групп. Результаты классификации были сведены в таблицу показателей дифференцированности систем значений, репрезентирующих виды причинности, после расчётов средней арифимитической (4,5) и стандартного отклонения (0,8), сортированы методом контрастных групп (Таблица №7. Приложение №4).

Первую группу составляют респонденты с высокой дифференциацией (число групп в процессе сортировки больше суммы средней и стандартного отклонения - От 5,3).

Вторую группу – средней дифференцированности, составляют респонденты, результаты которых находятся в диапазоне от разности до суммы средней и стандартного отклонения - От 3,7 до 5,3.

Третью группу составляют респонденты с низкой дифференцированностью (число групп в процессе сортировки меньше разности средней и стандартного отклонения - До 3,7).

Результаты классификации в общей выборке и в группах с низкой, средней и высокой дифференцированностью репрезентации причинности суммировались в матрицы, где мерой семантического сходства пары объектов выступает количество отнесений их испытуемыми в один класс. Матрицы сходства была обработаны с помощью факторного анализа методом главных компонент Кайзера.

Описание открытой анкеты

На основании сформулированной ситуации была разработана анкета, (Приложение №3) позволяющая при помощи открытых вопросов определить отношение и способ действия испытуемых в обозначенной ситуации.

Испытуемым предлагалось ответить на следующие вопросы:

- Как бы поступили Вы в данной ситуации?

- Какие трудности у Вас могут возникнуть в этой ситуации?

- Каким на Ваш взгляд будет завершение данной ситуации?

- Как бы Вы хотели, чтобы завершилась эта ситуация?

Программа контент-анализа развёрнутых ответов респондентов на открытую анкету:

1. Категории анализа:

- Историческая причинность (И.П.):

Исторический тип причинности означает выявление причины предшествующей во времени следствию и реализация, которой приводит к фиксированному в ситуации событию.

Эмперические референты: Есть хорошие знакомые; потому что неизвестно, что дальше; смотря какое количество; какое качество; какой напиток; если праздник; какое самочувствие; смотря, где это; если будут заставлять; какой организм; есть повод.

- Телеологическая причинность (Т.П.):

Телеологический тип причинности означает, что фиксируемое событие (следствие) обусловлено его потенциальным состоянием - целью (потенциальным результатом).

Эмперические референты: Отдохнуть; пойду домой; чтобы никто не попался; напиться; никто не напился; попробовать; остаться в компании; наблюдать; что бы поддержать компанию; чтобы не было плохо; выспаться; не начиналось; для настроения; напиться; заслужить уважение; совет не делать этого; чтобы никто не догадался; контролировать себя; контролировать ситуацию.

- Синхроническая причинность (С.П):

Синхронический тип причинности предполагает не временную разницу причины и следствия, а рождение следствия, момент реализации причинами своего потенциала. И потому восприятие по типу синхронической причинности может фиксировать событие как беспричинное, случайное.

Эмперические референты: Зависит от ситуации; никаких; пойдём, куда ни будь; не хочу – не буду; хочу – буду; всё равно; просто не пью; почему бы нет; возникает желание; интересно попробовать; мне это не надо.

Полученные в ходе контент-анализа показатели частоты встречаемости категорий причинности в ответах испытуемых на открытую анкету (Таблица № 8, №9, № 10, № 11. Приложение №5) были проанализированы на значимость различий в группах с высокой средней и низкой степенью дифференцированности репрезентации причинности. Анализ осуществлялся при помощи Н - критерия Крускала-Уоллиса.

3.3 Анализ и интерпретация данных

Факторный анализ матриц показателей, полученных в ходе сортировки в общей группе выделил (Приложение № 6.1):

Первый фактор, который объясняет 38,23 % дисперсии, включает такие элементы как: 8 (он стремиться уйти от реальности), корреляция с фактором - 0,799; 3 (т.к. поссорился с родителями), корреляция с фактором - 0,783; 2 (потому что у него неприятности в жизни), корреляция с фактором - 0,778; 1 (потому что он испытывал сильное эмоциональное напряжение), корреляция с фактором - 0,766; 11 (т.к. желает уйти от возникших проблем), корреляция с фактором - 0,765; 14 (чтобы в семье обратили на него внимание), корреляция с фактором - 0,683; 13 (т.к. стремиться к пониманию со стороны окружающих), корреляция с фактором - 0,421; 4 (это из-за плохого влияния со стороны компании), корреляция с фактором - 0,302.

В данном факторе представлены объекты, определяющие исторический и телеологический виды причинности. В содержании данного фактора отражены разнообразные, несколько противоположные, причины поступка подростка. Такое объединение разнородных причин поведения фиксирует спектр наиболее вероятных причин поведения в конкретной ситуации, потому данный фактор можно обозначить как «типичные причины». Особенностью фактора выступает объяснение поведения подростка внутренними тенденциями, обусловленными внешними деструктивными обстоятельствами его жизнедеятельности. Наличие в факторе объяснений ситуации по историческому и телеологическому виду свидетельствует о наличии акцента в восприятии события как определённого причиной. Существенным является то, что строгой временной фиксации отношения причины и следствия не наблюдается. Событие трактуется как заданное, (причина существует до следствия), событие определяется целью (определяется возможным будущим). Подобное соотношение видов причинности позволяет говорить о восприятии ситуации в диахроническом аспекте.

Второй фактор, который объясняет 13,93 % дисперсии, включает такие элементы как: 10 (чтобы приобрести новых друзей), корреляция с фактором - 0,743; 12 (т.к. хочет быть лучше других), корреляция с фактором - 0,620; 4 (это из-за плохого влияния со стороны компании), корреляция с фактором - 0,538; 14 (чтобы в семье обратили на него внимание), корреляция с фактором - 0,444; 6 (потому что лениться заниматься чем либо другим), корреляция с фактором - 0,334.

Структуру фактора составляют объекты телеологической и синхронической причинности, что предполагает восприятие ситуации в диахроническом аспекте. Выделенные причины выступают производными основных сфер жизнедеятельности актуальных именно для подросткового возраста – общение со сверстниками и общение с родителями (И.С. Кон). Особенностью фактора является фиксация дихотомических, отношений между причинами составляющие каждую из выделенных сфер жизнедеятельности подростка, что характеризует целостность в объяснении поведения в подростковом возрасте, без акцентирования внимания на особенностях ситуации. Содержательный анализ объектов, составляющих данный фактор, позволяет определить его как «основные причины». Т.к. наибольшую представленность и перцептуальную силу признака имеют объяснения телеологического вида, то можно предположить фиксацию в объяснении основных причин поведения подростка реализации внутренних стремлений, не обусловленных деструктивным действием окружающего мира.

Третий фактор, который объясняет 7,07 % дисперсии, включает такие элементы как: 5 (т.к. считает себя взрослым), корреляция с фактором - 0,921; 13 (т.к. стремиться к пониманию со стороны окружающих), корреляция с фактором - 0,551.

Структуру фактора составляют объекты исторического и телеологического вида, что предполагает восприятие ситуации в диахроническом аспекте. Наибольшую перцептуальную силу имеет признак телеологической причинности, который обозначает одно из центральных новообразований подросткового возраста – чувство взрослости. Объект, обозначающий телеологический вид причинности выражает стремление быть понятым и принятым окружающими. Употребление алкоголя, таким образом, выступает как приобретение значимого для компании сверстников атрибута взрослости. Исходя из этого, данный фактор можно обозначить как «маленький взрослый».

Четвёртый фактор, который объясняет 6,19 % дисперсии, включает такие элементы как: 9 (т.к. хочет получить удовольствие), корреляция с фактором - 0,838; 12 (т.к. хочет быть лучше других), корреляция с фактором - 0,545; 4 (это из-за плохого влияния со стороны компании), корреляция с фактором - 0,424.

Структуру фактора составляют объекты телеологического и исторического вида, что предполагает восприятие ситуации в диахроническом аспекте. Большую представленность и перцептуальную силу имеют признаки телеологической причинности, что позволяет предположить фиксацию тенденции к эгоизму, реализующуюся за пределами компании, с которой идентифицирует себя подросток. Содержательный анализ данного фактора позволяет обозначить его как «эгоист»

Пятый фактор, который объясняет 4,89 % дисперсии, включает такие элементы как: 6 (потому что лениться заниматься чем либо другим), корреляция с фактором - 0,799.

Наибольшую перцептуальную силу в факторе имеет признак исторического вида, что предполагает восприятие ситуации в диахроническом аспекте. В данном случае, лень, как черта характера, определяющая избрание жизненного пути с меньшим сопротивлением, может выступать как универсальная для всех возрастов причина употребления алкоголя. Таким образом, содержательный анализ фактора позволяет обозначить его как «слабохарактерность».

Таким образом, в результате обработки и интерпретации результатов сортировки в общей группе наибольший процент дисперсии выражает фактор, обозначенный нами как «типичные причины». Объединение в данном факторе исторического и телеологического видов причинности определяет, восприятие ситуации в диахроническом аспекте, т.е. рассмотрение её, в целом, как причинно обусловленной, без акцента на содержании конкретной причины. Подобный акцент в восприятии, даёт основу для ретроспективной рефлексии ситуации, выражающей ориентировку субъекта в данной ситуации.

Мы исходим из общего положения, сформулированного В.А. Петровским, о том, что особенностью человеческого существования является нетипичность, новизна обстоятельств деятельности, подобные условия побуждают активность, направленную на ориентировку в данной системе условий. На наш взгляд, подобная ориентировка осуществляется посредством возможности причинной категоризации поступающей информации. На основе подобной категоризации происходит ориентировка субъекта в ситуации, что выражается в принятии им решений и действиях адекватных ситуации. Иными словами, принятые на основе подобной ориентировки решения должны приводить, как пишет В.А. Петровский, «к жизненно значимому эффекту», [41, с.69].

Следует отметить, что в первом (ведущем) факторе, в целом, не происходит разделения исторического и телеологического типа причинности оба эти типа, составляют единство, определяющее восприятие ситуации в диахроническом аспекте.

Факторы, «основные причины», «маленький взрослый», «эгоист», «слабохарактерность» объясняют в три раза меньшие проценты дисперсии, по сравнению с ведущим фактором и реализуют диахронический аспект в восприятии ситуации. Фактор «слабохарактерность» реализует в чистом виде интерпретацию поведения на основании исторического вида причинности.

Особенностью полученных результатов выступает отсутствие объектов, означающих синхронический вид причинности. Отсутствие в объяснении поведения причин синхронического вида может свидетельствовать о тенденции к определению и локализации причин во времени (прошлое – исторический вид, будущее - телеологический) относительно события у большинства респондентов.

Таким образом, реконструкция субъективных семантических пространств характеризующих исторический, телеологический и синхронический виды причинности в общей группе, позволяет сделать вывод о том, что наиболее рельефно в сознании старшеклассников представлены исторический и телеологический виды причинности. Существенной особенностью является то, что данные виды причинности представленные в сознании старшеклассников в своём единстве образуют диахронический аспект в восприятии ситуации, составляющий, на наш взгляд, основу для ретроспективной рефлексии.

Факторный анализ матриц показателей полученных, в ходе сортировки в группе с низкой дифференцированностью репрезентации причинности выделил (Приложение № 6.2):

Первый фактор, который объясняет 34,75 % дисперсии, включает такие элементы как: 10 (чтобы приобрести новых друзей), корреляция с фактором - 0,878; 2 (потому что у него неприятности в жизни), корреляция с фактором - 0,669; 14 (чтобы в семье обратили на него внимание), корреляция с фактором - 0,637; 3 (т.к. поссорился с родителями), корреляция с фактором - 0,559; 1 (потому что он испытывал сильное эмоциональное напряжение), корреляция с фактором - 0,529; 11 (т.к. желает уйти от возникших проблем), корреляция с фактором - 0,407; 4 (это из-за плохого влияния со стороны компании), корреляция с фактором - 0,353.

Структуру фактора составляют объекты телеологического и исторического вида причинности, что предполагает восприятие ситуации в диахроническом аспекте. Содержательный анализ фактора позволяет сделать вывод, об идентичном первому фактору общей группы способе объяснения ситуации. Но в отличие от фактора «типичные причины» общей группы, в данном факторе акцентируется проблемы общения подростка с окружающими. Наличие в факторе наиболее вероятных причин поведения, характеризующих трудности общения, позволяет обозначить его как «типичные трудности общения».

Второй фактор, который объясняет 7,36 % дисперсии, включает такие элементы как: 8 (он стремиться уйти от реальности), корреляция с фактором - 0,720; 13 (т.к. стремиться к пониманию со стороны окружающих), корреляция с фактором - 0,678; 4 (это из-за плохого влияния со стороны компании), корреляция с фактором - 0,590; 11 (т.к. желает уйти от возникших проблем), корреляция с фактором - 0,479; 1 (потому что он испытывал сильное эмоциональное напряжение), корреляция с фактором - 0,377; 3 (т.к. поссорился с родителями), корреляция с фактором - 0,341.

Структуру фактора составляют объекты телеологического и исторического вида причинности, что предполагает восприятие ситуации в диахроническом аспекте. Данный фактор определяет причины поведения, возможно, связанные с трудностями общения подростка с окружающими и, в частности взрослыми, в результате чего подросток может испытывать психологический дискомфорт. Идентификация с группой в данном случае, способствует снижению данного дискомфорта. Содержательный анализ фактора позволяет обозначить его как «не понятый взрослыми».

Третий фактор, который объясняет 6,67 % дисперсии, включает такие элементы как: 6 (потому что лениться заниматься чем либо другим), корреляция с фактором - 0,649; 14 (чтобы в семье обратили на него внимание), корреляция с фактором - 0,433.

Структуру фактора составляют объекты телеологического и исторического вида причинности, что предполагает восприятие ситуации в диахроническом аспекте. Отсутствие возможности проявить себя в какой - либо сфере и тенденция быть значимым могут обуславливать употребление алкоголя для демонстрации своей значимости. Т.о., содержательный анализ фактора позволяет обозначить его как «демонстративное поведение».

Четвёртый фактор, который объясняет 6,32 % дисперсии, включает такие элементы как: 15 (т.к. ему скучно учиться), корреляция с фактором - 0,923; 13 (т.к. стремиться к пониманию со стороны окружающих), корреляция с фактором - 0,516; 1 (потому что он испытывал сильное эмоциональное напряжение), корреляция с фактором - 0,263; 3 (т.к. поссорился с родителями), корреляция с фактором - 0,253; 11 (т.к. желает уйти от возникших проблем), корреляция с фактором - 0,143.

Структуру фактора составляют объекты синхронического, телеологического и исторического вида, наибольшую перцептуальную силу имеет признак синхронического вида, означающий не определённость причин снижения интереса к учёбе. Снижение интереса к учёбе может вызывать негативный отклик со стороны взрослых, родителей. Т.о., противоречие между желанием быть значимым для окружающих вступает в противоречие с выполнением необходимой для этого деятельности – учёбы в школе. Содержательный анализ фактора позволяет обозначить его как «плохой ученик»

Пятый фактор, который объясняет 5,84 % дисперсии, включает такие элементы как: 9 (т.к. хочет получить удовольствие), корреляция с фактором - 0,954; 19 (т.к. никогда не делал этого раньше), корреляция с фактором - 0,310.

Структуру фактора составляют объекты телеологического и синхронического вида причинности, совокупность которых с одной стороны фиксирует тенденцию к риску (В.А. Петровский, 1996), с другой стороны, объяснение данной тенденции стремлением получить выгоду. Подобное соотношение исторического и синхронического видов причинности при объяснении поведения отражает способ объяснения активно неадаптивных тенденций в поведении человека (В.А. Петровский, 1996). Так процесс развития личности, реализующей активно неадаптивное поведение, по сути являющееся не обусловленным предшествующими или будущими событиями, объясняется при помощи постулата сообразности, диктующим «изначальную обусловленность всех психических процессов» [41, с.13]. Действия, не укладывающиеся в рамки данного постулата, выступают как вредные, ошибочные и «трактуются как отклонения от нормы» (там же с.16). Содержательный анализ данного фактора позволяет обозначить его как «глупый поступок».

Шестой фактор, который объясняет 5,21 % дисперсии, включает такие элементы как: 5 (т.к. считает себя взрослым), корреляция с фактором - 0,864.

Большую перцептуальную силу признака в данном факторе имеет объект исторического вида причинности, который позволяет идентифицировать его с третьим фактором общей группы «маленький взрослый», но в отличие от него, в данном факторе не присутствует ориентация на компанию, и потому поступок может объясняться существующим у подростка чувством взрослости и активным выражением его во всех сферах жизнедеятельности. Содержательный анализ данного фактора позволяет обозначить его как «Я - взрослый».

Таким образом, в результате обработки и интерпретации результатов сортировки в группе с низкой дифференцированностью репрезентации причинности наибольший процент дисперсии выражает фактор, обозначенный нами как «типичные трудности общения» данный фактор представлен объектами, выражающими исторический и телеологический виды причинности, в единстве представляющих диахронический аспект восприятия ситуации. Факторы «не понятый взрослыми», «демонстративное поведение», объясняют в три раза меньше процент дисперсии, по сравнению с ведущим фактором. Данные факторы так же представляют сочетание исторического и телеологического видов причинности, реализующих диахронический аспект восприятия ситуации. В факторе «Я - взрослый» представлен исторический вид причинности, т.о. в факторе в содержательном плане представлена конкретная причина, обуславливающая поведение подростка.

В факторе «плохой ученик» представлено соотношение трёх видов причинности. В структуре фактора в равной степени представлены объекты исторического и телеологического вида причинности, но объект синхронического вида имеет большую перцептуальную силу признака. Фактор «глупый поступок» представляет соотношение телеологического и синхронического вида причинности, где большую перцептуальную силу имеет признак телеологического вида. Сочетания видов причинности в факторах «плохой ученик» и «глупый поступок» свидетельствует о фиксации динамического характера поведения, в котором невозможно чётко локализовать причину, объекты исторического и телеологического вида способствуют снятию неопределённости в ситуации, внося чёткую детерминацию.

Таким образом, реконструкция субъективных семантических пространств характеризующих исторический, телеологический и синхронический виды причинности у респондентов группы с низкой дифференцированностью репрезентации причинности, позволяет сделать вывод о том, что наиболее рельефно в сознании старшеклассников данной группы представлены исторический и телеологический виды причинности, в своём единстве образующие диахронический аспект в восприятии ситуации, составляющий, основу для ретроспективной рефлексии.

Факторный анализ матриц показателей полученных, в ходе сортировки в группе со средней дифференцированностью репрезентации причинности выделил (Приложение № 6.3):

Первый фактор, который объясняет 38,5 % дисперсии, включает такие элементы как: 20 (он не видит в этом ничего плохого), корреляция с фактором - 0,765; 21 (у него проснулся неожиданный интерес), корреляция с фактором - 0,642; 16 (т.к. пробует неизвестное), корреляция с фактором - 0,584; 19 (он рискнул, т.к. никогда не делал этого раньше), корреляция с фактором - 0,549; 18 (ему стало интересно, что будет дальше), корреляция с фактором - 0,549; 17 (так вышло случайно), корреляция с фактором - 0,533; 7 (потому что не знает о последствиях), корреляция с фактором - 0,511; 12 (т.к. хочет быть лучше других), корреляция с фактором - 0,303.

Структуру фактора составляют объекты синхронического телеологического и исторического вида причинности. Большую представленность и перцептуальную силу признака имеют объекты синхронического вида причинности. Содержательный анализ фактора позволяет сделать вывод о фиксации в поведении подростка активно неадаптивных тенденций в поведении, выражающихся в стремлении к риску (В.А. Петровский, 1996). Наличие в факторе объектов исторического и телеологического вида причинности, которые в некоторой степени, определяют подобные беспричинные тенденции поведения, позволяет сделать вывод об идентичном фактору «глупый поступок» (пятый фактор в группе с низкой дифференцированностью) способе объяснения поведения подростка. В данном случае неадаптивные тенденции объясняются отсутствием у подростка жизненного опыта и желанием различными способами, в частности, употреблением алкоголя, приобрести свою индивидуальность. Т. о., неадаптивные действия интерпретируются как приобретение человеком новых, неосвоенных «инструментов» в достижении стоящих перед ним целей. Данный фактор можно обозначить как «экспериментатор».

Второй фактор, который объясняет 18,85 % дисперсии, включает такие элементы как: 12 (т.к. хочет быть лучше других), корреляция с фактором - 0,819; 4 (это из-за плохого влияния со стороны компании), корреляция с фактором - 0,726; 10 (для того, чтобы приобрести новых друзей), корреляция с фактором - 0,518; 14 (чтобы в семье обратили на него внимание), корреляция с фактором - 0,502; 13 (т.к. стремиться к пониманию со стороны окружающих), корреляция с фактором - 0,405; 6 (потому что лениться заниматься чем либо другим), корреляция с фактором - 0,323.

Структуру фактора составляют объекты телеологического и исторического вида причинности. Содержательный анализ фактора позволяет сделать вывод о фиксации в нём двух тенденций, объясняющих поведение подростка: с одной стороны это эгоистичность и стремление к индивидуальности, а с другой стороны - стремление быть в группе. Употребление алкоголя выступает подходящим способом демонстрации своей индивидуальности, в группе сверстников, при отсутствии (например, из-за слабого характера - объект № 6) других приемлемых способов, необходимых для идентификации с группой. Данный фактор можно обозначить как «Я – но, такой как все».

Третий фактор, который объясняет 5,86 % дисперсии, включает такие элементы как: 5 (т.к. считает себя взрослым), корреляция с фактором - 0,929; 13 (т.к. стремиться к пониманию со стороны окружающих), корреляция с фактором -0,552; 10 (для того, чтобы приобрести новых друзей), корреляция с фактором -0,484; 15 (т.к. ему скучно учиться), корреляция с фактором - 0,321.

Структуру фактора составляют объекты исторического, телеологического и синхронического вида причинности. Содержательный анализ фактора позволяет сделать вывод о фиксации в интерпретации поведения подростка чувства взрослости, которое он стремится продемонстрировать окружающим, чтобы быть значимыми для них. Это достигается путем совершения поступков характеризующихся выбором, что может трактоваться как один из критериев зрелости. При ограниченных возможностях демонстрации выбора, отказ от значимости учёбы как навязанной взрослыми, может выступать критерием взрослости. Данный фактор можно обозначить как «Я - не ребёнок».

Четвёртый фактор, который объясняет 5,48 % дисперсии. Включает такие элементы как: 6 (потому что лениться заниматься чем либо другим), корреляция с фактором -0,817; 10 (для того, чтобы приобрести новых друзей), корреляция с фактором - 0,300.

Структуру фактора составляют объекты исторического и телеологического вида причинности. Содержательный анализ фактора позволяет идентифицировать его по способу объяснения с фактором «слабохарактерность» (пятый фактор общей группы). Особенностью фактора выступает фиксация в поведении тенденции на общение со сверстниками, употребление алкоголя может выступать как способ установления контакта в группе. Данный фактор можно обозначить как «конформист».

Пятый фактор, который объясняет 5,07 % дисперсии, включает такие элементы как: 9 (т.к. хочет получить удовольствие), корреляция с фактором - 0,891; 7 (потому что не знает о последствиях), корреляция с фактором - 0,321.

Структуру фактора составляют объекты телеологического и исторического вида причинности. Содержательный анализ фактора позволяет сделать вывод о фиксации в объяснении поведения подростка тенденции к получению выгоды для себя. Фиксация данной тенденции характеризует сообразное объяснение поведения гедонистического типа (В.А. Петровский, 1996). Особенностью фактора является конкретизация причины представленного поступка недостаточностью информации о последствиях действий, которые по представлению подростка позволят получить удовольствие. Данный фактор можно обозначить как «непредусмотрительный поступок».

Таким образом, в результате обработки и интерпретации результатов сортировки в группе со средней дифференцированностью репрезентации причинности наибольший процент дисперсии выражает фактор, обозначенный нами как «экспериментатор». В факторе большую представленность и перцептуальную силу признака имеют объекты синхронического вида, фиксирующие активно неадаптивные тенденции в поведении. Данные тенденции, представляют поведение как беспричинное, т.к. фиксируется сам процесс их формирования, для снятия неопределённости в ситуации вводятся причины исторического и телеологического вида. Подобный способ интерпретации поведения фиксирован в факторе «Я - не ребёнок». Данный фактор объясняет в три раза меньший процент дисперсии (по сравнению с ведущим фактором), а доминирующим в нём выступают объекты телеологического и исторического вида причинности.

В факторах «Я – но, такой как все», «конформист», «непредусмотрительный поступок» реализуется диахронический аспект в восприятии ситуации, т.к. они представлены сочетанием исторического и телеологического видов причинности.

 Таким образом, реконструкция субъективных семантических пространств характеризующих исторический, телеологический и синхронический виды причинности у респондентов группы со средней дифференцированностью репрезентации причинности, позволяет сделать вывод о том, что в сознании старшеклассников данной группы нет чёткой дифференциации видов причинности. Соотношение в сознании видов причинности характеризует понимание обусловленности поведения системой динамических объективных и субъективных факторов, реализующихся в данный момент времени.

Факторный анализ матриц показателей полученных, в ходе сортировки в группе с высокой дифференцированностью репрезентации причинности выделил (Приложение № 6.4):

Первый фактор, который объясняет 33,43 % дисперсии, включает такие элементы как: 8 (он стремиться уйти от реальности), корреляция с фактором - 0,851; 11 (т.к. желает уйти от возникших проблем), корреляция с фактором - 0,799; 2 (потому что у него неприятности в жизни), корреляция с фактором - 0,793; 1 (потому что он испытывал сильное эмоциональное напряжение), корреляция с фактором - 0,782.

Структуру фактора составляют объекты синхронического и телеологического и исторического вида причинности. Содержательный анализ фактора позволяет сделать вывод об идентичности типа объяснения поведения подростка с фактором «типичные причины» (первый фактор общей группы). Особенностью данного фактора выступает акцент в объяснении поведения на негативном действии окружающей действительности, вызывающий психологический дискомфорт, и потому единственным стремлением подростка в данной ситуации является избавление от психологического дискомфорта. Следует отметить, что данные причины употребления алкоголя могут быть типичными и для употребления алкоголя в зрелом возрасте. Данный фактор можно обозначить как «угнетённое состояние».

Второй фактор, который объясняет 16,68 % дисперсии, включает такие элементы как: 17 (так вышло случайно), корреляция с фактором – 0, 781; 18 (ему стало интересно, что будет дальше), корреляция с фактором – 0,767; 19 (он рискнул, т.к. никогда не делал этого раньше), корреляция с фактором - 723; 16 (т.к. пробует неизвестное), корреляция с фактором – 0,639; 7 (потому что не знает о последствиях), корреляция с фактором - 404; 20 (он не видит в этом ничего плохого), корреляция с фактором – 0,326; 21 (у него проснулся неожиданный интерес), корреляция с фактором – 0,317.

Структуру фактора составляют объекты синхронического и исторического вида причинности. Большую представленность и перцептуальную силу имеют признаки синхронической причинности. Содержательный анализ позволяет предположить, что в данном факторе фиксируется феномен неадаптивной активности личности (В.А. Петровский,1996). В контексте данного фактора даже объект исторической причинности (№ 7 «т.к. не знает о последствиях»), приобретает синхронический вид т.к. отсутствие информации о последствиях создаёт условия для проявления активнонеадаптивного феномена – стремление к бескорыстному риску (В.А. Петровский, 1996). Так как нет локализации причины и временной разницы между причиной и следствием, то данный фактор можно обозначить как «случайный поступок». Таким образом, данный фактор выражает восприятие ситуации в процессуальном (синхроническом) ракурсе – реализации существующего в настоящем времени. Подобное соотношение характеризует понимание обусловленности поведения в трактовке К. Левина как системы динамических объективных и субъективных факторов.

Третий фактор, который объясняет 7,840 % дисперсии, включает такие элементы как: 21 (у него проснулся неожиданный интерес), корреляция с фактором - 0,827; 7 (потому что не знает о последствиях), корреляция с фактором - 0,653; 16 (т.к. пробует неизвестное), корреляция с фактором - 0,373; 17 (так вышло случайно), корреляция с фактором - 0,333; 20 (он не видит в этом ничего плохого), корреляция с фактором - 0,325.

Структуру фактора составляют объекты синхронического и исторического вида причинности. Данный фактор практически идентичен по типу объяснения с фактором «случайный поступок», т.к. фиксируются не обусловленные тенденции в поведении. Наибольшую перцептуальную силу признака имеет объект, обозначающий причину поведения связанную с возникновением у подростка неожиданного интереса. Т.о., ситуация воспринимается в синхроническом аспекте, что не позволяет определить предустановленных причин поведения, но и случайности, т.е. полной без причинности так же нет, т.к. в данном случае поведение реализуется по принципу «causa sui» (В. А. Петровский) [41]. Зафиксированные в факторе активнонеадаптивные тенденции, проявляющиеся в бескорыстном риске, позволяют обозначить данный фактор как «экстремальное поведение».

Четвёртый фактор, который объясняет 6,85 % дисперсии, включает такие элементы как: 4 (это из-за плохого влияния со стороны компании), корреляция с фактором - 0,824; 12 (т.к. хочет быть лучше других), корреляция с фактором - 0,794; 9 (т.к. хочет получить удовольствие), корреляция с фактором - 0,574.

Структуру фактора составляют объекты исторического и телеологического вида причинности. Содержательный анализ данного фактора позволяет идентифицировать способ интерпретации поведения в нём с интерпретацией представленной в факторе «эгоист» (четвёртый фактор общей группы). В данном факторе также можно предположить тенденцию к эгоизму, реализующуюся за пределами компании, с которой идентифицирует себя подросток. В данном случае акцент в объяснении причин смещён со стремления подростка к выгоде, являющийся внутренним состоянием – мотивом подростка (объект № 9), на внешнею обусловленность его поведения – влиянием компании (объект № 4). Данный фактор можно обозначить как «внешнее влияние».

Пятый фактор, который объясняет 5,98 % дисперсии, включает такие элементы как: 6 (потому что лениться заниматься чем либо другим), корреляция с фактором - 0,900; 9 (т.к. хочет получить удовольствие), корреляция с фактором - 0,491; 20 (он не видит в этом ничего плохого), корреляция с фактором - 0,363.

Структуру фактора составляют объекты исторического, телеологического и синхронического вида причинности. Содержательный анализ фактора позволяет сделать вывод об интерпретации поведения подростка как обусловленного слабостью его характера и желанием получать выгоду. Совершение поступка, который принесёт выгоду с наименьшими затратами сил субъекта, может выступать эффективной стратегией поведения, но в случае употребления алкоголя как нетрудоёмкого способа для достижения цели (повышения статуса в группе, демонстрация чувства взрослости) данную стратегию поведения можно трактовать как отсутствие воли. Данный фактор можно обозначить как «безвольный».

Шестой фактор, который объясняет 4,97 % дисперсии, включает такие элементы как: 10 (для того, чтобы приобрести новых друзей), корреляция с фактором - 0,220; 13 (т.к. стремиться к пониманию со стороны окружающих), корреляция с фактором - 0,200.

Наибольшую перцептуальную силу имеют признаки телеологического вида причинности. Содержательный анализ фактора позволяет определить фиксацию в интерпретации поведения тенденции к общению и интеграции в группе, характерные для подросткового возраста (И.С. Кон). Данный фактор можно обозначить как «сопричастность».

Таким образом, в результате обработки и интерпретации результатов сортировки в группе с высокой дифференцированностью репрезентации причинности наибольший процент дисперсии выражает фактор, обозначенный нами как «угнетённое состояние», реализующий диахронический аспект в восприятии ситуации. Факторы «внешнее влияние», «сопричастность» по способу восприятия идентичны ведущему фактору, но имеют в три раза меньший процент дисперсии. Факторы «случайный поступок», «экстремальное поведение» фиксируют в чистом виде синхронический аспект в восприятии ситуации. Существенной особенностью здесь выступает фиксация в поведении подростка стремления к риску, формирующиеся в данный момент времени, в данной ситуации, тем самым, несущего в себе синхроническую схему причинности. Фактор «безвольный» представляет соотношение телеологического и синхронического видов причинности. Большую перцептуальную силу имеют признаки телеологического вида, конкретизирующие процесс возникновения причин, отражаемый синхроническим видом причинности, представленным в данном факторе.

Таким образом, реконструкция субъективных семантических пространств характеризующих исторический, телеологический и синхронический виды причинности в группе с высокой дифференцированностью репрезентации причинности, позволяет сделать вывод о том, что наиболее рельефно в сознании старшеклассников данной группы, представлены исторический и телеологический вид причинности, образующие диахронический аспект в восприятии ситуации, составляющий, основу для ретроспективной рефлексии. Существенным является, дифференциация на данном фоне синхронической причинности, представленной в чистом виде в двух из пяти факторах, что предполагает системное - динамическое восприятие ситуации.

Реконструкция субъективных семантических пространств характеризующих исторический, телеологический и синхронический виды причинности в группах с низкой, средней и высокой дифференцированностью репрезентации причинности, свидетельствует о доминировании диахронического аспекта в восприятии ситуации в группах низкой и высокой дифференцированности репрезентации причинности, что является отражением факторной структуры семантического пространства общей группы. В группе со средней дифференцированностью репрезентации причинности, нет чётких разграничений видов причинности, но предположительно, доминирующим в данной группе выступает синхронический вид причинности. Следует отметить, что в группе с высокой дифференцированностью репрезентации причинности наблюдается фиксация синхронического вида причинности как особой категории причин поведения субъекта, что предполагает большую адекватность ретроспективной рефлексии ситуации, т.к. происходит расширение спектра возможных причин, в своём единстве, определяющих поведение человека.

Анализ значимости различий Н – критерием Крускала-Уоллиса.

При анализе различий показателей частоты встречаемости категорий причинности в ответах на открытую анкету был использован критерий различия Крускала-Уоллиса.

Получено статистически значимое различие между показателями частоты встречаемости категории исторической, телеологической и синхронической причинности у групп с низкой, средней и высокой дифференцированностью репрезентации причинности (Приложение № 7.1). Уровень значимости – 0,0. При анализе средних значений показателей частоты встречаемости категории исторической причинности у данных групп (Таблица № 12. Приложение № 5), можно сделать вывод, что эта категория больше встречается в анкетах респондентов группы с низкой дифференцированностью репрезентации причинности – 1,3.

Получено статистически значимое различие между показателями частоты встречаемости категории телеологической причинности у групп с низкой, средней и высокой дифференцированностью репрезентации причинности (Приложение № 7.1). Уровень значимости – 0,0. При анализе средних значений показателей частоты встречаемости категории телеологической причинности у данных групп (Таблица № 12. Приложение № 5), можно сделать вывод, что эта категория больше встречается в анкетах респондентов группы со средней дифференцированностью репрезентации причинности – 0,9.

Получено статистически значимое различие между показателями частоты встречаемости категории синхронической причинности у групп с низкой, средней и высокой дифференцированностью репрезентации причинности (Приложение № 7.1). Уровень значимости – 0,0. При анализе средних значений показателей частоты встречаемости категории синхронической причинности у данных групп (Таблица № 12. Приложение № 5), можно сделать вывод, что эта категория больше встречается в анкетах респондентов группы с высокой дифференцированностью репрезентации причинности – 1.

Для получения более детальных сведений о представленности категорий причинности в анкетах респондентов были проведены анализ значимости различий показателей частоты встречаемости категорий причинности внутри каждой группы, а также по парные сравнения групп с разной дифференцированностью репрезентации причинности.

Анализ значимости различий показателей частоты встречаемости категорий причинности внутри групп с разной дифференцированностью репрезентации причинности выявил:

В группе с низкой дифференцированностью репрезентации причинности получено статистически значимое различие между показателями частоты встречаемости категорий исторической, телеологической и синхронической причинности. Уровень значимости – 0,0. При анализе средних значений показателей частоты встречаемости категорий причинности в данной группе (Таблица № 12. Приложение № 5), можно сделать вывод, что в анкетах респондентов группы с низкой дифференцированностью репрезентации причинности больше встречается категория исторической причинности – 1,3, меньшую представленность в данной группе имеет категория синхронической причинности – 0,3.

В группе со средней дифференцированностью репрезентации причинности получено статистически значимое различие между показателями частоты встречаемости категорий исторической, телеологической и синхронической причинности. Уровень значимости – 0,0. При анализе средних значений показателей частоты встречаемости категорий причинности в данной группе (Таблица № 12. Приложение № 5), можно сделать вывод, что в анкетах респондентов группы со средней дифференцированностью репрезентации причинности больше встречается категория синхронической причинности – 0,9, меньшую представленность в данной группе имеет категория исторической причинности – 0,6.

В группе с высокой дифференцированностью репрезентации причинности получено статистически значимое различие между показателями частоты встречаемости категорий исторической, телеологической и синхронической причинности. Уровень значимости – 0,0. При анализе средних значений показателей частоты встречаемости категорий причинности в данной группе (Таблица № 12. Приложение № 5), можно сделать вывод, что в анкетах респондентов группы с высокой дифференцированностью репрезентации причинности больше встречается категория исторической причинности – 1,1, меньшую представленность в данной группе имеет категория телеологической причинности – 0,5.

В результате парного анализа значимости различий показателей частоты встречаемости категорий причинности у групп с разной дифференцированностью репрезентации причинности получены различия:

Получено статистически значимое различие между показателями частоты встречаемости категории исторической причинности у групп с низкой и средней дифференцированностью репрезентации причинности (Приложение № 7.2). Уровень значимости причинности – 0,0. При анализе средних значений показателей частоты встречаемости категории исторической причинности у данных групп (Таблица № 12. Приложение № 5), можно сделать вывод, что эта категория больше встречается в анкетах респондентов группы с низкой дифференцированностью репрезентации причинности – 1,3.

 Получено статистически значимое различие между показателями частоты встречаемости категории синхронической причинности у групп с низкой и с средней дифференцированностью репрезентации причинности (Приложение № 7.2). Уровень значимости – 0,0. При анализе средних значений показателей частоты встречаемости категории синхронической причинности у данных групп (Таблица № 12. Приложение № 5), можно сделать вывод, что эта категория больше встречается в анкетах респондентов группы со средней дифференцированностью репрезентации причинности – 0,9.

 Получено статистически значимое различие между показателями частоты встречаемости категории исторической причинности у групп с низкой и высокой дифференцированностью репрезентации причинности (Приложение № 7.3). Уровень значимости – 0,01. При анализе средних значений показателей частоты встречаемости категории исторической у данных групп (Таблица № 12. Приложение № 5), можно сделать вывод, что эта категория больше встречается в анкетах респондентов группы с низкой дифференцированностью репрезентации причинности – 1,3.

Получено статистически значимое различие между показателями частоты встречаемости категории телеологической причинности у групп с низкой и высокой дифференцированностью репрезентации причинности (Приложение № 7.3). Уровень значимости – 0,0. При анализе средних значений показателей частоты встречаемости категории телеологической причинности у данных групп (Таблица № 12. Приложение № 5), можно сделать вывод, что эта категория больше встречается в анкетах респондентов группы с низкой дифференцированностью репрезентации причинности – 0,8.

Получено статистически значимое различие между показателями частоты встречаемости категории синхронической причинности у групп с низкой и высокой дифференцированностью репрезентации причинности (Приложение № 7.3). Уровень значимости – 0,0. При анализе средних значений показателей частоты встречаемости категории синхронической причинности у данных групп, можно сделать вывод, что эта категория больше встречается в анкетах респондентов группы с высокой дифференцированностью репрезентации причинности – 1.

Получено статистически значимое различие между показателями частоты встречаемости категории исторической причинности у групп со средней и высокой дифференцированностью репрезентации причинности (Приложение № 7.4). Уровень значимости – 0,0. При анализе средних значений показателей частоты встречаемости категории исторической причинности у данных групп (Таблица № 12. Приложение № 5), можно сделать вывод, что эта категория больше встречается в анкетах респондентов группы с высокой дифференцированностью репрезентации причинности – 1,1.

Получено статистически значимое различие между показателями частоты встречаемости категории телеологической причинности у групп со средней и высокой дифференцированностью репрезентации причинности (Приложение № 7.4). Уровень значимости – 0,0. При анализе средних значений показателей частоты встречаемости категории телеологической причинности у данных групп (Таблица № 12. Приложение № 5), можно сделать вывод, что эта категория больше встречается в анкетах респондентов группы с средней дифференцированностью репрезентации причинности – 0,9.

По остальным показателям значимых различий нет.

Таким образом, получены значимые различия у групп с низкой, средней и высокой дифференцированностью репрезентации причинности по показателям частоты встречаемости: категории исторической причинности, уровень значимости - 0,0, показатели средних значений выше в группе с низкой дифференцированностью репрезентации причинности (1,3); категории телеологической причинности, уровень значимости - 0,0, показатели средних значений выше в группе со средней дифференцированностью репрезентации причинности (0,9); категории синхронической причинности, уровень значимости - 0,0, показатели средних значений выше в группе с высокой дифференцированностью репрезентации причинности (1). Для получения более точной информации об особенностях каждой группы проанализированы различия показателей частоты встречаемости по данным категориям внутри каждой группы. В группе с низкой дифференцированностью получены значимые различия категорий причинности, уровень значимости – 0,0, доминирует в группе категория исторической причинности, средней балл частоты встречаемости – 1,3. Меньше других, в данной группе, представлена категория синхронической причинности, средний балл частоты встречаемости – 0,3. Данные свидетельствуют о большей выраженности в группе с низкой дифференцированностью репрезентации причинности осознания собственного поведения как реализующего заложенный потенциал.

В группе со средней дифференцированностью получены значимые различия категорий причинности, уровень значимости – 0,0, доминируют в группе категории синхронической и телеологической причинности, средней балл частоты встречаемости – 0,9. Меньше других, в данной группе, представлена категория исторической причинности, средний балл частоты встречаемости – 0,6. Т.о. в группе со средней дифференцированностью репрезентации причинности более выражено осознание собственного поведения в динамическом аспекте как процесса, где причины реализуются в данный момент времени, причинами в данном случае выступают - стремления к желаемому будущему.

В группе с высокой дифференцированностью получены значимые различия категорий причинности, уровень значимости – 0,0, доминирует в группе категория исторической причинности, средней балл частоты встречаемости – 1,1. Меньше других представлена категория телеологической причинности, средний балл частоты встречаемости – 0,5. В группе с высокой дифференцированностью репрезентации причинности наиболее выражено осознание собственного поведения как реализации потенциала в данный момент времени.

Получены значимые различия у групп с низкой и высокой дифференцированностью репрезентации причинности по показателям частоты встречаемости: категории исторической причинности, уровень значимости – 0,0, показатели средних значений выше в группе с низкой дифференцированностью репрезентации причинности (1); категории синхронической причинности, уровень значимости – 0,0, показатели средних значений выше в группе со средней дифференцированностью репрезентации причинности (0,9).

Полученные различия свидетельствуют о более чётком представлении собственного поведения как причинно обусловленного и временной фиксации данной обусловленности в прошлом у представителей группы с низкой дифференцированностью репрезентации причинности. В группе со средней дифференцированностью репрезентации причинности высокие показатели по сравнению с группой низкой дифференцированности репрезентации причинности свидетельствуют об акценте в восприятии ситуации как динамического процесса, что затрудняет локализацию причинности во времени.

У групп с низкой и высокой дифференцированностью репрезентации причинности обнаружены статистически значимые различия по показателям частоты встречаемости: категории исторической причинности, уровень значимости – 0,01, показатели средних значений выше в группе с низкой дифференцированностью (1,3); категории телеологической причинности, уровень значимости – 0,0, показатели средних значений выше в группе с низкой дифференцированностью репрезентации причинности (0,8); категории синхронической причинности, уровень значимости - 0,0, показатели средних значений выше в группе с высокой дифференцированностью репрезентации причинности (1).

Таким образом, можно сделать вывод, что в группе с низкой дифференцированностью боле рельефно, чем в группе с высокой дифференцированностью представлен диахронический аспект в восприятии ситуации, что выражается в фиксации причин собственных поступков как обусловленных в прошлом, так и заданных будущим. В группе с высокой дифференцированностью более выражен синхронический аспект в восприятии ситуации, заключающийся в фиксации реализации причинами своего потенциала – динамики ситуации.

У групп с высокой и средней дифференцированностью обнаружены статистически значимые различия по показателями частоты встречаемости: категории исторической причинности, уровень значимости - 0,0, показатели средних значений выше в группе с высокой дифференцированностью репрезентации причинности (1,1); категории телеологической причинности, уровень значимости – 0,0, показатели средних значений выше в группе со средней дифференцированностью репрезентации причинности (0,9).

Таким образом, в группе с высокой дифференцированностью репрезентации причинности более выражено осознание собственных поступков с акцентом на обусловленность прошлым – предустановленность своего поведения существующими предпосылками. В группе со средней дифференцированностью, в отличие от группы с высокой дифференцированностью более представлена категория телеологической причинности, что может свидетельствовать об осознании собственных поступков как стремлений к возможному эффекту (состоянию) в будущем.

Таким образом, реконструкция субъективных семантических пространств характеризующих исторический, телеологический и синхронический виды причинности в общей группе, позволяет сделать вывод об особенностях репрезентации причинности в сознании старшеклассников. Наиболее рельефно в сознании старшеклассников представлены исторический и телеологический виды причинности. Существенной особенностью является то, что данные виды причинности в своём единстве образуют диахронический аспект в восприятии ситуации, составляющий, на наш взгляд, основу для ретроспективной рефлексии. Особенностью полученных результатов выступает отсутствие в объяснении поведения причин синхронического вида, что может свидетельствовать о тенденции к определению и локализации причин во времени (прошлое – исторический вид, будущее - телеологический) относительно события, у большинства респондентов.

Анализ различий представленности в осознании собственного поведения категорий причинности у групп с разной репрезентацией причинности свидетельствует о большей выраженности в группе с низкой дифференцированностью репрезентации причинности категории исторической причинности, т.о., осознание собственного поведения может рассматриваться как реализующее собственный заложенный потенциал. В группе со средней дифференцированностью репрезентации причинности одинаково высоко выражены категории синхронической и телеологической причинности, т.о., осознание собственного поведения может рассматриваться в динамическом аспекте как процесс, где причины реализуются в данный момент времени, причинами в данном случае выступают - стремления к желаемому будущему. В группе с высокой дифференцированностью репрезентации причинности наиболее выражена категория исторической и синхронической причинности, т.о., осознание собственного поведения может рассматриваться как реализация собственного потенциала в данный момент времени.

На основании информации об общей структуре субъективных семантических пространств и особенностях структуры субъективных семантических пространств у групп с разной дифференцированностью репрезентации причинности, а так же особенностей представленности категорий причинности в осознании собственного поведения у данных групп можно сделать вывод об особенностях осознания собственного поведения старшеклассниками с разной репрезентацией причинности.

У старшеклассников с низкой дифференцированностью репрезентации причинности в структуре субъективных семантических пространств более рельефно выражены категории исторической и телеологической причинности в своём единстве образующие диахронический аспект в восприятии ситуации, составляющий, основу для ретроспективной рефлексии. В осознании собственных поступков у старшеклассников с низкой дифференцированностью репрезентации причинности большую выраженность имеют категории исторической и телеологической причинности и меньшею выраженность категория синхронической причинности. Таким образом, можно предположить, что старшеклассники с низкой дифференцированностью репрезентации причинности осознают собственное поведение как причинно обусловленное, в большей степени, предустановленным собственным потенциалом и несколько меньшей степени обусловленным имеющимся тенденциям к желаемому будущему. Данные особенности, выражающиеся в локализации причин, как в прошлом, так и будущем, предположительно могут способствовать большей детализации образа ситуации, конструируемого в ходе ретроспективной рефлексии, определяющей ориентировку индивида в окружающей действительности (В.А. Петровский) [41].

У старшеклассников со средней дифференцированностью репрезентации причинности в структуре субъективных семантических пространств нет чёткой дифференциации видов причинности. Категории причинности в сознании старшеклассников со средней дифференцированностью репрезентации причинности образуют соотношения характеризующие понимание обусловленности поведения системой динамических объективных и субъективных факторов, реализующихся в данный момент времени. В осознании собственных поступков большую представленность имеет категория телеологической причинности и несколько меньшую категория синхронической причинности, категория исторической причинности имеет наименьшую представленность. Таким образом, у старшеклассников со средней дифференцированностью репрезентации причинности более выражено осознание собственного поведения в динамическом аспекте как процесса, где причины реализуются в данный момент времени, причинами в данном случае выступают - стремления к желаемому будущему.

У старшеклассников с высокой дифференцированностью репрезентации причинности в структуре субъективных семантических пространств наиболее рельефно в сознании представлены исторический и телеологический вид причинности, образующие диахронический аспект в восприятии ситуации, составляющий, основу для ретроспективной рефлексии. Существенным является, дифференциация на данном фоне синхронической причинности, что предполагает системное - динамическое восприятие ситуации. Фиксация синхронического вида причинности как особой категории причин поведения субъекта, представленных в активно неадаптивных тенденциях (В.А. Петровский) [41] предполагает большую адекватность ретроспективной рефлексии ситуации, т.к. происходит расширение спектра возможных причин, в своём единстве, определяющих поведение человека. В осознании собственных поступков старшеклассниками с высокой дифференцированностью репрезентации причинности большую представленность имеет категория исторической причинности, несколько меньшую категория синхронической причинности и менее других представлена категория телеологической причинности. Таким образом, у старшеклассников с высокой дифференцированностью репрезентации причинности наиболее выражено осознание собственного поведения как реализации внутреннего потенциала в данный момент времени.

Заключение

В старшем школьном возрасте, в связи с расширением сферы жизнедеятельности субъекта, происходят качественные изменения в сфере ведущей деятельности, развитие всех сторон личности, что в свою очередь определяет динамику сознания индивида. Таким образом, изменения в сознании (А.О.Прохоров, Д.А.Прохорова) [42] выступают существенной характеристикой старшего школьного возраста, и требуют всестороннего изучения.

Теоретический анализ литературы по проблеме сознания и особенностям старшего школьного возраста, позволил определить в качестве адекватного методологического основания исследования субъект - субъектную парадигму деятельностного подхода (А.Г. Шмелёв), представленную в исследованиях психосемантики (В.Ф. Петренко). Психосемантические методы, получив широкое распространение в психологии в сфере изучения сознания, практически не использованы в области исследования сознания на разных этапах онтогенеза и, в частности, в старшем школьном возрасте, где осуществляется изменение сознания. Особое значение в данный период приобретает наличие в сознании категориальных структур реализующих схемы причинности, способствующие лучшей организации как внешней, так и внутренней информации на основе которой, в последствии, субъектом принимаются те или иные решения.

Анализ литературы по проблеме причинности позволил определить понятие причинности как формы детерминизма, предполагающей рассматривать предопределённость одних событий другими (А.В. Петровский, М.Г. Ярошевский). Реализуясь в психологии на уровне анализа обыденного сознания (Т.В. Корнилова) [19], причинность проявляется в функционировании схем интерпретации, особых категориальных структурах сознания, обеспечивающих ориентировку субъекта в окружающей действительности, обеспечивающих принятие наиболее адекватных ситуации решений (В.С. Агеев, Т.Ф. Дубова, Ю.Я Рыжонкин [2], Г.М. Андреева [3], Е.В. Субботский [53]).

Категориальные структуры сознания, реализующие причинность, входят в круг смысловой системы ориентировки человека в окружающей действительности, от которой зависят его действия и самоощущение себя как человека в отношениях с другими. На наш взгляд, данные структуры сознания, в ходе восприятия субъектом ситуации категоризуют (представляют) её в сознании как организованную по причинной схеме исторического вида (причина предшествует во времени следствию), телеологического вида, где фиксируемое событие (следствие) обусловлено его потенциальным состоянием - целью (потенциальным результатом) и синхронического вида (реализации причинами своего потенциала процесс перехода причины в следствие). Предметом деятельности категориальных структур сознания, реализующих виды причинности, может быть информация как внешнего, так и внутреннего характера. В последнем случае речь идёт об осознании собственных действий (Х. Хекхаузен) [57], поступков и определения их причин, что существенно дополняет образ ситуации при ретроспективной рефлексии (В.А. Петровский) [41].

Предпринятое нами эмпирическое исследование имело целью изучить особенности осознания собственных поступков старшеклассниками с разной репрезентацией причинности.

Реконструкция субъективных семантических пространств характеризующих исторический, телеологический и синхронический виды причинности в общей группе, позволяет сделать вывод об особенностях репрезентации причинности в сознании старшеклассников. Наиболее рельефно в сознании старшеклассников представлены исторический и телеологический виды причинности. Существенной особенностью является то, что данные виды причинности в своём единстве образуют диахронический аспект в восприятии ситуации, составляющий, на наш взгляд, основу для ретроспективной рефлексии. Особенностью полученных результатов выступает отсутствие в объяснении поведения причин синхронического вида, что может свидетельствовать о тенденции к определению и локализации причин во времени (прошлое – исторический вид, будущее - телеологический) относительно события, у большинства респондентов.

Анализ различий представленности в осознании собственного поведения категорий причинности у групп с разной репрезентацией причинности свидетельствует о большей выраженности в группе с низкой дифференцированностью репрезентации причинности категории исторической причинности, т.о., осознание собственного поведения может рассматриваться как реализующее собственный заложенный потенциал. В группе со средней дифференцированностью репрезентации причинности одинаково высоко выражены категории синхронической и телеологической причинности, т.о., осознание собственного поведения может рассматриваться в динамическом аспекте как процесс, где причины реализуются в данный момент времени, причинами в данном случае выступают - стремления к желаемому будущему. В группе с высокой дифференцированностью репрезентации причинности наиболее выражена категория исторической и синхронической причинности, т.о., осознание собственного поведения может рассматриваться как реализация собственного потенциала в данный момент времени.

На основании информации об общей структуре субъективных семантических пространств и особенностях структуры субъективных семантических пространств у групп с разной дифференцированностью репрезентации причинности, а так же особенностей представленности категорий причинности в осознании собственного поведения у данных групп можно сделать вывод об особенностях осознания собственного поведения старшеклассниками с разной репрезентацией причинности.

У старшеклассников с низкой дифференцированностью репрезентации причинности в структуре субъективных семантических пространств более рельефно выражены категории исторической и телеологической причинности в своём единстве образующие диахронический аспект в восприятии ситуации, составляющий, основу для ретроспективной рефлексии. В осознании собственных поступков у старшеклассников с низкой дифференцированностью репрезентации причинности большую выраженность имеют категории исторической и телеологической причинности и меньшею категория синхронической причинности. Таким образом, можно предположить, что старшеклассники с низкой дифференцированностью репрезентации причинности осознают собственное поведение как причинно обусловленное, в большей степени, предустановленным собственным потенциалом и несколько меньшей степени обусловленным имеющимся тенденциям к желаемому будущему. Данные особенности, выражающиеся в локализации причин, как в прошлом, так и будущем, предположительно могут способствовать большей детализации образа ситуации, конструируемого в ходе ретроспективной рефлексии, определяющего ориентировку индивида в окружающей действительности (В.А. Петровский) [41].

У старшеклассников со средней дифференцированностью репрезентации причинности в структуре субъективных семантических пространств нет чёткой дифференциации видов причинности. Категории причинности в сознании старшеклассников со средней дифференцированностью репрезентации причинности образуют соотношения характеризующие понимание обусловленности поведения системой динамических объективных и субъективных факторов, реализующихся в данный момент времени. В осознании собственных поступков большую представленность имеют категории синхронической телеологической причинности. Категория исторической причинности имеет наименьшую представленность. Таким образом, у старшеклассников со средней дифференцированностью репрезентации причинности более выражено осознание собственного поведения в динамическом аспекте как процесса, где причины реализуются в данный момент времени, причинами в данном случае выступают - стремления к желаемому будущему.

У старшеклассников с высокой дифференцированностью репрезентации причинности в структуре субъективных семантических пространств наиболее рельефно в сознании представлены исторический и телеологический вид причинности, образующие диахронический аспект в восприятии ситуации, составляющий основу для ретроспективной рефлексии. Существенным является, дифференциация на данном фоне синхронической причинности, что предполагает системно-динамическое восприятие ситуации. Фиксация синхронического вида причинности как особой категории причин поведения субъекта, представленных в активно неадаптивных тенденциях (В.А. Петровский) предполагает большую адекватность ретроспективной рефлексии ситуации, т.к. происходит расширение спектра возможных причин, в своём единстве, определяющих поведение человека. В осознании собственных поступков старшеклассниками с высокой дифференцированностью репрезентации причинности большую представленность имеет категория исторической причинности, несколько меньшую категория синхронической причинности и менее других представлена категория телеологической причинности. Таким образом, у старшеклассников с высокой дифференцированностью репрезентации причинности наиболее выражено осознание собственного поведения как реализации внутреннего потенциала в данный момент времени.

Исследование особенностей осознания собственных поступков старшеклассниками с разной репрезентацией причинности, с одной стороны расширяет поле исследования в области изучения сознания в старшем школьном возрасте. С другой стороны, позволяет более рельефно представить проблему ориентации старшеклассников в области детерминации поведения, а также, обозначить возможные способы преодоления затруднений, возникающих у лиц юношеского возраста, в связи с изменениями социальной ситуации развития. Результаты исследования особенностей осознания собственных поступков старшеклассниками с разной репрезентацией причинности можно использовать для разработки программ, направленных на развитие схем интерпретации и рефлексии собственного поведения в практике оказания психологической помощи старшеклассникам.

Литература

1.Абдулаева М.М. Профессиональная идентичность личности: психосемантический подход//Психологический журнал. - 2007- №2.

2.Агеев В.С., Дубова Т.Ф., Рыжонкин Ю.Я. Тип объяснения причин неудач и эффективность спортивной деятельности // Вестник Моск. Ун-та. Сер. 14. Психология. – 1987. - №3.

3.Андреева Г.М. Процессы каузальной атрибуции в межличностном восприятии// Вопросы психологии. - 1979.- №6.

4.Артемьева Е.Ю. Психология субъективной семантики. М., 1980.

5.Артемьева Е.Ю., Вяткин Ю.Г. Психосемантические методы описания профессии// Вопросы психологии. – 1986. - №3.

6.Асмолов А.Г., Петровский В.А. О динамическом подходе к психологическому анализу деятельности// Вопросы психологии. – 1978. - №1.

7.Бибрих Р.Р., Орлов А.Б. Преодоление в зарубежной психологии традиционных факторных подходов к детерминации поведения//Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 14. Психология. – 1977. - №3.

8.Бибрих Р.Р. Из истории проблемы детерминизма в психологии мотивации// Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 14. Психология. - 1978. - №2.

9.Борисов Ю.А., Кудрявцев И.А. Смысловая сфера сознания и самосознания успешных и неуспешных менеджеров среднего звена//Психологический журнал. - 1998. - №6.

10.Брушлинский А.В. Принцип детерминизма в трудах С.Л. Рубинштейна//Вопросы психологии. - 1989. - №4.

11.Вегнер А.Л., Десятникова Ю.М. Групповая работа со старшеклассниками, направленная на их адаптацию к новым социальным условиям//Вопросы психологии. – 1995. - №1.

12.Войскунский А.Е., Петренко В.Ф., Смыслова О.В. Мотивация хакеров: психосемантическое исследование// Психологический журнал. - 2000. - №2.

13.Выготский Л.С. Психология. М.; 2008.

14.Десятникова Ю.М. Психологическое состояние старшеклассников при изменении социального окружения// Вопросы психологии. - 1995. - №5.

15.Забродин Ю.М., Сосновский Б.А. Мотивационно-смысловые связи в структуре направленности человека //Вопросы психологии. - 1989.- №6.

16.Зинченко В.П. Миры сознания и структура сознания //Вопросы психологии. - 1991.- №2.

17.Кайдановская И.А. Экспериментально-генетический анализ осознания в работах Ж. Пиаже // Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 14. Психология. - 1984. - №3.

18.Кон И.С. Психология старшеклассника. М., 1980.

19.Корнилова Т.В. Эксперимент и квазиэксперимент в психологии. СПб.: Питер, 2004.

20.Лабунская В.А. Проблема обучения кодированию-интерпретации невербального поведения// Психологический журнал. – 1997. - №5.

21.Леонтьев Д.А. Психология свободы: к постановке проблемы самодетерминации личности// Психологический журнал. - 2000. - №1.

22.Леонтьев А.Н. Чувственный образ и модель в свете Ленинской теории отражения//Вопросы психологии. - 1970. - №2.

23.Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975.

24.Леонтьев А.Н. Психология образа // Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 14. Психология. - 1979. -№2.

25.Леонтьев А.Н. Эволюция психики. М., 1999.

26.Леонтьев А.Н. О путях исследования восприятия (вступительная статья).// Восприятие и деятельность. М., 1976.

27.Мамчур Е.А. Причинность как идеал научного познания// Цивилизация. Наука. Культура. М., 1998.

28.Орлов А.В. Две ориентации в исследованиях мотивации за рубежом//Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 14. Психология. - 1979. - №2.

29.Орлов А.В. Развитие теоретических схем и понятийных систем в психологии мотивации// Вопросы психологии. - 1989. - №5.

30.Петренко В.Ф. К вопросу о семантическом анализе чувственного образа. // Восприятие и деятельность. М., 1976.

31.Петренко В.Ф., Шмелёв А.Г., Нистратов А.Л. Метод классификации как экспериментальный к семантике изобразительного знака//Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 14. Психология. - 1978. - №4.

32.Петренко В.Ф., Алиева Л.А., Шеин С.А. Психосемантические методы исследования оценки и понимания кинопроизведения //Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 14. Психология. - 1982.- №2.

33.Петренко В.Ф. Экспериментальная психосемантика: исследование индивидуального сознания// Вопросы психологии. - 1982. - №5.

34.Петренко В.Ф. Психосемантческое исследование мотивации //Вопросы психологии. – 1983. - № 3.

35.Петренко В.Ф. Семантический анализ профессиональных стереотипов//Вопросы психологии. - 1983. - №6.

36.Петренко В.Ф., Пронина Е.И. Человек на телеэкране: опыт психосемантического исследования//Психологический журнал. - 1986. - №3.

37.Петренко В.Ф. Психосемантика сознания. МГУ., 1988.

38.Петренко В.Ф., Митина О.В. Психосемантический анализ качества жизни россиян в период 1977-1991//Психологический журнал. - 1995. - №6.

39.Петренко В.Ф., Митина О.В., Бердиков К.А. Психосемантический анализ геополитических представлений в России//Психологический журнал. - 2000. - №2.

40.Петровский А.В., Ярошевский М.Г. История психологии. М., 1995.

41.Петровский В.А. Личность в психологии. Ростов н/Д., 1996.

42.Прохоров А.О. Прохорова Д.А. Семантические пространства психических состояний// Психологический журнал. - 2001. - №2.

43.Русина Н.А. Изучение оценочных эталонов и социальных стереотипов с помощью семантических измерений// Вопросы психологии. - 1981. - №5.

44.Славская А.Н. Интерпретация как объект психологического исследования// Психологический журнал. - 1994.- № 3.

45.Славская А.Н. Интерпретация как механизм правовых представлений личности в российском обществе (опыт психосоциального исследования) // Психологический журнал. - 1998. -№ 2.

46.Славская А.Н. Личностная интерпретация правовых отношений в контексте русской ментальности // Психологический журнал.-2004. - № 6.

47.Слободчиков В.И. психологические проблемы становления внутреннего мира человека. //Вопросы психологии. - 1986. - №6.

48.Смирнов Г.А. Смысл как проблема функциональной психосемантики//Вопросы психологии. - 1986. - №1.

49.Смирнов С.Д. Понятие образ мира и его значение для психологии познавательных процессов.// А.Н. Леонтьев и современная психология. М., 1983.

50.Смирнов С.Д. Психология образа. М., 1985.

51.Снегирёва Т.В. Личностное самоопределение в старшем школьном возрасте//Вопросы психологии. - 1989. - №2.

52.Собкин В.С., Шмелёв А.Г. Психосемантические исследования актуализации социально-ролевых стереотипов// Вопросы психологии. - 1986. - №1.

53.Субботский Е.В. Развитие у ребёнка представлений о причинности//Вопросы психологии. - 1989. - №3.

54.Франселла Ф., Баннистеп Д. Новый метод исследования личности / Под ред. Ю.М. Забродина, В.И. Похилько. М., 1987.

55.Узнадзе Д.Н. Психология установки. СПБ.: Питер, 2001.

56.Улыбина Е.В. Знаковое опосредование в культурно-исторической теории и психоанализе //Психологический журнал. - 2004.- №6.

57.Хекхаузен Х. Мотивация и деятельность. М., 1986.

58.Чеснокова А.Г. Проблема осознания в психологической концепции Л.С. Выготского // Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 14. Психология. - 2001. - №1.

59.Чирков В.И. Самодетерминация и внутренняя мотивация поведения человека//Вопросы психологии. - 1996. - №3.

60.Шмелёв А.Г. Сопоставление двух моделей семантической памяти // Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 14. Психология. - 1978. - №2.

61.Шмелёв А.Г. Подвижность координат субъективного семантического пространства как проявления категориальной установки//Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 14. Психология. - 1979.-№3.

62.Шмелёв А.Г. Об устойчивости факторной структуры личностного семантического дифференциала//Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 14. Психология. - 1982. - №2.

63.Шмелёв А.Г. Традиционная психометрика и экспериментальная психосемантика: объектная и субъектная парадигмы анализа данных//Вопросы психологии. – 1982. - №5.

64.Шмелёв А.Г. Введение в экспериментальную психосемантику: теоретико-методологические основания и психодиагностические возможности. МГУ., 1983.

65.Шмелёв А.Г., Похилько В.И. Семантическая пространственная мнемошкала – новая измерительная техника в экспериментальной психосемантике//Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 14. Психология. - 1982. - №2.

66.Ярошевский М.Г. Специфика детерминации психических процессов //Вопросы философии. - 1972. - №1.

Приложение №1. Данные пилотажного исследования

Таблица №1- Показатели частоты встречаемости категорий проблемных ситуаций старшеклассников в ответах респондентов на открытую анкету

Таблица №2 Категории причин поведения в старшем школьном возрасте

Таблица №3- Показатели частоты встречаемости категорий причин поведения в ответах респондентов на открытую анкету (первый эксперт)

Таблица №4 - Показатели частоты встречаемости категорий причин поведения в ответах респондентов на открытую анкету  (второй эксперт)

Таблица №5. Показатели частоты встречаемости категорий причин поведения в ответах респондентов на открытую анкету  (третий эксперт)

Таблица №6 - Показатели частоты встречаемости категорий причин поведения в ответах респондентов на открытую анкету

Приложение №2 Материал, использованный для методики сортировки объектов (причинных объяснений ситуации)

Приложение № 3 Открытая анкета для изучения осознания собственных поступков

Анкета

Инструкция: Добрый день! С целью исследования психологических особенностей поведения просим Вас принять участие в опросе.

Вам предлагается представить себя в роли подростка, оказавшегося в ситуации, предложенной в анкете, и ответить на вопросы, указанные ниже. Информация, полученная в ходе опроса является конфиденциальной, напоминаем, что точность исследования зависит от искренности Ваших ответов.

 В КОМПАНИИ ЗНАКОМЫХ ПОДРОСТОК СОГЛАШАЕТСЯ ПОПРОБОВАТЬ АЛКОГОЛЬ

1. Как бы поступили Вы в данной ситуации?

2. Какие трудности у Вас могут возникнуть в этой ситуации?

3. Каким на Ваш взгляд будет завершение данной ситуации?

4. Как бы Вы хотели, чтобы завершилась эта ситуация?

Приложение №4 - Распределение испытуемых в группы с низкой, средней и высокой дифференцированностью репрезентации причинности

Таблица №7 - Группы с низкой средней, высокой дифференцированности репрезентации причинности

 Приложение № 5 - Показатели частоты встречаемости категорий причинности в ответах респондентов на открытую анкету

Таблица №6 - Показатели частоты встречаемости категорий причинности в ответах респондентов (второй эксперт)

Таблица №7 Показатели частоты встречаемости категорий причинности в ответах респондентов (третий эксперт)

Таблица №11 Показатели частоты встречаемости категорий причинности в ответах респондентов

Таблица №12 - Показатели частоты встречаемости категорий причинности у групп с низкой, средней и высокой дифференцированностью репрезентации причинности

Приложение № 6 - Факторный анализ данных сортировки объектов (причинных объяснений ситуации)

Факторный анализ данных сортировки объектов (причинных объяснений ситуации) общей группы

Факторный анализ данных сортировки объектов (причинных объяснений ситуации) группы с низкой дифференцированностью репрезентации причинности

Факторный анализ данных сортировки объектов (причинных

Факторный анализ данных сортировки объектов (причинных объяснений ситуации) группы с высокой дифференцированностью репрезентации причинности

Приложение № 7 - Матрицы различий показателей частоты встречаемости категорий причинности в ответах на открытую анкету групп с разной репрезентацией причинности

Матрицы различий показателей частоты встречаемости категорий причинности в ответах на открытую анкету групп с низкой и средней дифференцированностью репрезентации причинности

Матрицы различий показателей частоты встречаемости категорий причинности в ответах на открытую анкету групп с низкой и высокой дифференцированностью репрезентации причинности

Матрицы различий показателей частоты встречаемости категорий причинности в ответах на открытую анкету групп с высокой и средней дифференцированностью репрезентации причинности