Доклад: Геополитическое пространство России

Поиск причин развала СССР шел как с позиций серьезного анали­за, так и, увы, больше всего — со спекулятивных позиций “запрограм­мированности” такого развала. Тезис “запрограммированности” в наиболее массовом варианте сводится к весьма тривиальному: “СССР — империя”, “Все империи разваливались” — значит… и т. д.

Куда более неожиданным кажется другое объяснение “запрограм­мированности” — естественно-географическое — виновато оказыва­ется, слишком большое пространство. Это действительно неожидан­но, ибо вся история русской и мировой геополитики говорит о плюсах больших пространств[1].

К сожалению, начало положили не журналисты, а ученые. В попу­лярном журнале “Знание — сила” (Лев Гумилев шутливо называл его “Знание через силу”) появилась статья доктора географических наук Б.Родомана2, где эта идея пагубности пространства почему-то назы­вается тривиальной. “Огромность России—причина ее бедствий. Гро­моздкое государство, фактически унитарное, не может защищать права и свободы человека потому, что более всего озабочено самосохране­нием. Своими огромными размерами Россия обречена на геополити­ческое одиночество... В гигантской унитарной стране невозможен пар­ламент”3.

Где же выход по Б.Родоману? “Надо дать мировому сообществу пе­реварить Россию по кускам (выделено автором — С.Л.), иначе и мир нами подавится, и мы погибнем в его глотке”4. Автору вообще не нра­вится наша история, ибо “почти вся территория России образовалась путем завоеваний и неравноправных договоров под угрозой силы”, и оказывается, в России даже “сформировался своеобразный тоталитар­ный ландшафт”5.

Куда “мягче” позиция других известных географов — А.Трейвиша и В.Шупера. Их, с одной стороны, вроде бы обнадеживает тот факт, что Россия остается системой “от моря и до моря”, а с другой — они же сочувственно цитируют мнение еще одного географа — В. М. Гохмана: “..пространство — наш бич”. А далее следует совсем неожидан­ный пассаж, огорчивший бы М.В.Ломоносова: “..если бы за Уралом плескался океан, скорее всего, Россия уже давно была бы полнокровньм членом сообщества цивилизованных стран”. (Трейвиш А., Шупер В. Пространство России: богатство или бремя / Знание — сила, 1993, март. С. 91).

Удивляет здесь не столько раздвоенность позиции (надежда или бич?), сколько повторение серьезными учеными печально известной формулы “нобелевского тракториста” о вхождении в “цивилизован­ное сообщество”. Для него-то Пушкин и Толстой, Чайковский и Шо­стакович, Вернадский и Королев — не пропуск в этот мир, но для на­ших коллег это вроде бы должно быть очевидным.

Все цитированные “идеи” не совсем новы. Но в последнее время спе­куляции с пространством усилились, и на этом “поле” работают уже не одиночки, а целые коллективы, и распространяет их уже не “Зна­ние — сила”, а куда более многотиражный “Огонек”. Видимо, после масштабной идеологической работы по развалу СССР постперестроечный журнал решил внести свою лепту и в развал России.

Цитируем: “Предельно допустимая (!) (выделено автором — С. Л.) площадь государства, после превышения которой существование стра­ны делается энергетически невыгодным, равна приблизительно 500 тыс.км²”6. Для убедительности тезиса статья предваряется эпигра­фом: “Да знаете ли Вы, что такое Россия? Ледяная пустыня. А по ней ходит лихой человек” (К.Победоносцев). А для “научности” указы­вается, что лаборатория глобальных проблем при Институте безопас­ного развития атомной энергетики дает не просто, а “выявленные фи­зические закономерности развития страны”.

Напомним, что территория России — более 17 млн.км², т.е. в 35 раз (!) выше “нормы”. Спрашивается, правда, а как же живут другие “за­предельные” страны и кто вообще эти “монстры” с большой террито­рией? Оказывается, их не так и мало — 24 страны мира имеют площадь более 1 млн.км², т. е. явно “запредельную”, а среди них и самые развитые (США, Канада, Австралия), и самые быстро развивающиеся (Китай), и другие самые крупные по населению (Индия, Бразилия). Кстати, грядущие энергетические проблемы Китая отнюдь не в его тер­ритории, а в потенциальном исчерпании нефтяных ресурсов...

Согласно “Огоньку”, в России все безнадежно и по другим пара­метрам. Кроме обширной территории у нее еще два “греха”: многонациональность (“культурно-психологическая разница регионов”, по элегантному выражению авторов) и еще худший — морозы. Оказыва­ется, среднегодовая температура в России +5,5°, тогда как в Канаде +5,1°(но живут же!), в Исландии +0,9°, а в Финляндии, которая все-таки севернее основного массива России, +1,5°. Парадоксы? Но беда наших авторов в том, что среднегодовая температура огромной стра­ны — показатель почти бессмысленный, некорректный, все равно что средняя температура у пациентов больницы: кто-то при смерти, а у других, наоборот, 36,6°...

Технократические объяснения в геополитике не срабатывают. Спра­ведливо в них лишь то, что энергетически эффективными бывают пре­имущественно небольшие страны. Не срабатывают и любые объясне­ния, игнорирующие географическое положение страны, в частности сравнения показателей сельского хозяйства СССР—России и США, проводимые без учета “северности” нашей страны.

Смехотворны и “выводы”, делающиеся на такой шаткой основе, на­пример, о том, что “сепаратизм” оказывается “не глупая амбициозность отдельных местных лидеров, а выражение объективных энерго­физических механизмов истории"7. Пример Армении, объявившей когда-то свою АЭС источником всех зол, а недавно — с помощью России, восстановившей ее, —куда более объективная реальность. До­вольно странно выглядит их “вывод” о том, что достаточно благопо­лучным США, Канаде и Китаю тоже грозит развал...

Вообще судить о чем-то в области другой науки очень сложно, ча­сто это оборачивается самоуверенно дилетантскими “выводами”. Оказывается, через 50 лет Россию ждет потепление, и можно опреде­лить, какое именно, — на 2,1° (0,1 —тут трогательная деталь — все, дескать, просчитано и ясно), а заодно добавляется, что пусть хоть при этом пол-Европы потонет, зато “даст Бог, возможен скорый распад страны” (России — С.Л.), и это доведет ее “до эффективных площа­дей”8.

Беда в том, что авторы не знают новейших авторитетных прогно­зов “парникового эффекта”, хотя и до них все было достаточно спор­но и неоднозначно. В 1995 г. на Международной климатической кон­ференции ООН в Берлине было четко сформулировано, что в первой половине XXI в. никакого заметного потепления в мире не произой­дет. И что, у России и здесь “особенная стать”? (Подробнее этот воп­рос освещен К.Я.Кондратьевым). (Кондратьев К.Я. Новые тенденции в исследовании глобального климата // Известия РГО, 1996, т. 128. ...6. С. 47, 54.)

А теперь насчет пространства России всерьез. Со времен Петра I (с сегодняшних позиций его можно назвать геополитиком) и вплоть до 1914 г. Российская Империя ежедневно расширялась на 83 км², т.е. на 80 тыс.км² в год. В одном лишь XIX в. ее территория увеличилась на 1/3, согласно подсчетам американских журналистов. Это означает, что территория бывшего СССР была на 90% создана не “тоталитар­ным режимом”, а столетними усилиями русских государственников. И это была не "лоскутная" колониальная империя, а органически еди­ное геополитическое, экономическое и культурное пространство. Л.Н.Гумилев отмечал, что “только в XVIII в. России удалось решить важнейшую проблему обретения естественных границ”9, при этом “включение в Московское царство огромных территорий осуществля­лось не за счет истребления присоединенных народов или насилия над традициями и верой туземцев, а за счет комплиментарных контактов русских с аборигенами или добровольного перехода народов под руку московского царя”10. “Цивилизованные народы” поступили со своими колониями иначе — отмечает ученый.

Хорошо известно (но, увы, забыто сегодняшними политиками Гру­зии), как просила Грузия быть присоединенной: “..долгое время пер­вые Романовы — Михаил, Алексей, даже Петр — не хотели принимать Грузию, брать на себя такую обузу. Только сумасшедший Павел дал себя уговорить Георгию XIII и включил Грузию в состав Российской Империи. Результат был таков: в 1800 г. насчитывалось 800 тыс. гру­зин, в 1900-м их было 4 млн. И когда русские войска защитили Гру­зию от горцев, она много выиграла от этого”11.

Задолго до Л.Н.Гумилева значимость пространства подчеркивал великий русский географ П.П.Семенов-Тян-Шанский: “...устойчива территория, которая простирается “от моря до моря"”. Писал об этом и В. И. Вернадский: “Мы недостаточно оцениваем значение огромной непрерывности нашей территории. Подобно северо-американским Со­единенным Штатам, мы являемся государством-континентом... Огром­ная сплошная территория, добытая кровью и страданиями нашей ис­тории, должна нами охраняться как общечеловеческое достижение, делающее более доступным, более исполнимым наступление единой мировой организации человечества”12.

Значение и выгоду больших пространств признавали как неоспо­римую истину крупнейшие западные географы и геополитики — от немца Ф.Ратцеля до англичанина X.Маккиндера — отца геополити­ки как науки. Да и родилась-то геополитика как “наука о простран­стве с точки зрения государства”, по одному из кратких определений. А внутри нее развилась теория "больших пространств", особенно важ­ных в нашем веке авиации и освоения космоса. Конечно, геополити­ческие мотивы использовались и в целях оправдания агрессии (“жиз­ненное пространство”, которого якобы не хватало Германии 30-х—40-х годов), но это — не вина теории.

Для России ее пространство — это и зона формирования евразийс­кого суперэтноса, зона длительного сосуществования и сотрудничества народов леса и степи, причем разнообразие ландшафтов было импуль­сом связей и развития. Недаром сейчас много и справедливо говорит­ся об утере единого экономического, военно-стратегического, инфор­мационного, экологического пространства и однозначны выводы — сугубо негативные.

Одна деталь: у России сейчас осталось всего 8 надгоризонтных ра­диолокационных станций (РЛС), определяющих направление полета ракет, но четыре из них на чужой территории: Рига, Мукачево, Сева­стополь, Балхаш. От их функционирования зависит обороноспособ­ность и безопасность страны, особенно в условиях приближения НАТО к границам России.

Экологические резервы России — это 45% ее территории, не отя­гощенной антропогенной и техногенной нагрузкой, чистые природные регионы, преимущественно в Сибири. Они влияют не только на обста­новку в “остальной России”, но и планетарно. Это ли не значимость обширных пространств?

Пространство России — не только материальная, но и моральная, духовная категории. Александр Дугин отмечал, что “отношение к про­странству у русских особое, подчеркнуто священное и даже антиути­литарное — русские никогда не стремились эксплуатировать свои зем­ли, извлекать из них максимальную выгоду. Русские — хранители пространства, а не расчетливые колонизаторы или добытчики”13.

Почему эти — немного абстрактные — вопросы о роли пространства вообще вдруг стали жизненно важными для России? Ведь, казалось бы, и сократившееся на 5 млн. км² (в сравнении с СССР) пространство Рос­сии вполне достаточно... Дело в том, что большое про­странство — зона жизненных интересов России — сжимается и транс­формируется под натиском Запада. Этот натиск идет под красивым лозунгом “геополитического плюрализма”, на деле означающем мак­симальную поддержку тем новым соседям России, которые против лю­бых попыток интеграции, тем, кто занимает антироссийскую позицию.

Пояс “осколков” (по выражению американского геополитика С.Коэна) (другие наименования этого пояса: “серая зона” —министр иностранных дел ФРГ К.Кинкель — или “провалившиеся страны” — западная геополитическая литература) отделяет нашу страну от Цен­тральной и Западной Европы. Самой сложной частью этого пояса яв­ляется северная — страны Балтии. Экономически их функция относительно России была цинично, неверно определена В. Жиринов­ским как “паразитарный трансферт”. Это:

—     и контрабандный реэкспорт цветных металлов из России;

—     и авиапереброска 18 т (!) российских денег из Эстонии в Чечню;

—     и новые пути транспортировки наркотиков на запад;

—     и “черная дыра” латвийских железных дорог на пути грузов Рос­сия—Калининград.

Экономическая функция дополняется внешнеполитической — ли­деры стран, где большинство русскоязычных— “неграждане”, пыта­лись препятствовать приему России в Совет Европы. Еще опаснее во­енная перспектива — принятие стран Балтии в НАТО, так как в этом случае полетное время ракеты до центра европейской территории Рос­сии составит 1,5—2 минуты...

Дело здесь не в каких-то территориальных претензиях к странам Балтии (анекдотично, но имеет место обратное!) — они все же лежат за пределами исторической территории России. “Западная граница православной религии отделяет их от России и на картах современных французских геополитиков” (1991 г.), а С.Хантингтон называет эту границу “зоной конфликта в 13 веков” (1993 г.). Дело в обеспечении российской безопасности, которая должна осознаваться и за предела­ми российской территории — в "ближнем зарубежье" вне СНГ.

Ситуацию на Украине известный американский миротворец на Бал­канах Ричард Холбрук оценил как “критический элемент европейской безопасности”. Заметим, не в бывшей Югославии, а на Украине... Эко­номическое и военное заигрывание Запада с Украиной наглядно хотя бы потому, что она стала третьим центром финансовых усилий США за рубежом после Израиля и Египта. Наконец, Молдавия, с известным стремлением ее властей к полной “румынизации”, уже переоборудует аэродром в Маркулештах для приема самолетов НАТО14.

Ситуация на Кавказе и в Закавказье вообще не укладывается в рам­ки коротких оценок. При этом существенно, что на юге (это касается и Закавказья, и республик Средней Азии) за пределами СНГ форми­руется единая “дуга нестабильности” — исламская дуга с большим уровнем координации, чем когда бы то ни было раньше. А в Закавка­зье идет геополитическая “нефтепроводная война” Запада (при актив­ной “пробивной” роли Турции) против России, целью которой явля­ется отключить нашу страну от потенциальных поставок нефти каспийского шельфа на запад. При этом “контрдействия” России явно неадекватны: блокада пророссийской Абхазии в угоду крайне нена­дежному союзнику — Грузии.

И здесь мы возвращаемся к теории "больших пространств", попу­лярной в правых кругах Запада. Николай фон Рейтор — видный за­падный юрист и политолог (США) так определяет это понятие: “Боль­шое пространство —это географически ограниченное пространство, которое находится в сфере влияния государства, представляющего оп­ределенную политическую идею — идею-силу”15. (Заметим, что “идея-сила” — формула евразийцев.) Касаясь современной ситуации, он от­мечает, что “воссоздание русского Большого пространства является абсолютной геополитической необходимостью для России”. Геогра­фически это территория бывшего Советского Союза, территориаль­ная целостность которого была когда-то гарантирована Хельсинкскими соглашениями 1975 г.

Речь идет не о “восстановлении бывшего СССР” (как любит интер­претировать “демпресса”), а о четком обозначении и отстаивании оче­видной сферы государственных интересов России. Это — не надуман­ная проблема, а тяжелая реальность в условиях геополитического (военно-стратегического, геоэкономического, психологического) мас­сированного наступления Запада на эту сферу.

В этом должны заключаться приоритеты внешней политики стра­ны, включающие адекватные ответы на внедрение в эту сферу (в особенности через каналы экономического давления), смену приоритетов (поиск истинных партнеров), в частности, более прочные связи с не­которыми странами вне "ближнего зарубежья" (Иран, Китай), нако­нец, жесткое реагирование на приближение НАТО к границам России.

Автор С.Б. Лавров

[1] И.Ильин, правда, говорил о "бремени природы" (оно, конечно, было и есть) и о "бремени пространства", но отнюдь не как о разрушающем факторе.

2 Родоман Б. География и судьбы России//3нание — сила, 1993, март

3 Там же. С. 12

4 Там же. С. 6, 7

5 Там же. С. 11

6 Прощай, немытая Россия!//0гонек, 1996, № 8. С. 60

7 Там же. С. 60

8 Там же. С. 62

9 Гумилев Л. Н. От Руси к России. М., Экопрос, 1992. С. 231

10 Там же. С. 262

11 Гумилев Л. Н. Интервью в журнале "Наш современник", 1991, № 1. С. 145

12 Вернадский В. И. Задачи науки в связи с государственной политикой в России// Научная мысль Кавказа, 1995, № 1. С. 10

13 "День", 24-30 сентября, 1993 г.

14 "Правда", 9 апреля, 1996 г.

15 "День", 1993, 24-30 сентября.