Реферат: Николай Михайлович Карамзин

Минаков А. Ю.

Николай Михайлович Карамзин [1.12. 1766, с. Михайловка Бузулукского уезда Симбирской губернии – 22.5. 1826, С.-Петербург], писатель, поэт, журналист, историк, один из основоположников русского консерватизма.  

Н.М. Карамзин происходил из крымско-татарского рода Кара-мурзы (известного с XVI в.). Детство провел в имении отца - Михаила Егоровича, помещика средней руки – селе Знаменское, затем воспитывался в частном пансионе Фовеля в Симбирске, где учили на французском языке, потом в московском пансионе проф. И.М. Шадена. Шаден являлся апологетом семьи, видел в ней хранительницу нравственности и источник образования, в котором религия, начало мудрости, должна была занимать ведущее место. Наилучшей формой государственного устройства Шаден считал монархию, с сильным дворянством, добродетельным, жертвенным, образованным, ставящим во главу угла общественную пользу. Влияние подобных взглядов на К. неоспоримо. В пансионе К. выучил французский и немецкий языки, учил английский, латынь и греческий. Кроме того, К. посещал лекции в Московском университете. С 1782 г. К. служил в Преображенском полку. В это же время начинается его литературная деятельность. Первое печатное произведение К. - перевод с немецкого С. Гесснера “Деревянная нога”. По смерти отца К. в 1784 вышел в отставку и уехал в Симбирск, где вступил в масонскую ложу “Золотого венца”. Спустя год К. переехал в Москву, где сблизился с московскими масонами из окружения Н.И.Новикова, под влиянием которых формируются его взгляды и литературные вкусы, в частности, интерес к литературе французского “Просвещения”, “энциклопедистам”, Монтескье, Вольтеру и пр. Масонство привлекало К. своей просветительской и благотворительной деятельностью, но отталкивало своей мистической стороной и обрядами. В конце 1780-х гг. К. участвует в различных периодических изданиях: “Размышления о делах Божиих...”, “Детское чтение для сердца и разума”, в которых публикует собственные сочинения и переводы. К 1788 г. К. охладевает к масонству. В 1789-1790 г. совершает 18-месячное заграничное путешествие, одним из побудительных мотивов которого был разрыв К. с масонами. К. побывал в Германии, Швейцарии, охваченной революцией Франции и Англии. Будучи свидетелем событий во Франции, неоднократно посещал Национальное собрание, слушал речи Робеспьера, завел знакомства с многими политическими знаменитостями. Этот опыт оказал на дальнейшую эволюцию К. огромное воздействие, положив начало критическому отношению к “передовым” идеям. Так, в “Мелодоре и Филалете” (1795) К. ярко выразил неприятие и шок, вызванный реализацией идей “Просвещения” на практике, в ходе так называемой “Великой Французской революции”: “Век просвещения! Я не узнаю тебя - в крови и пламени не узнаю тебя - среди убийств и разрушения не узнаю тебя!”( Соч.: В 2 т. Л., 1984. Т.2. С.179-180).

По возвращении из-за границы издает “Московский журнал”(1791-1792), альбом “Аглая”(1794-95), альманах “Аониды”(1796-99), “Пантеон иностранной словесности”(1798), журнал “Детское чтение для сердца и разума”(1799), публикует “Письма русского путешественника”(1791-1792), принесшие ему всероссийскую известность, сближается с консервативно настроенным Г.Р. Державиным и окончательно порывает с масонством. В этот период К. испытывает все нарастающий скепсис по отношению к идеалам “Просвещения”, однако в целом остается на западнических, космополитических позициях, будучи уверенным в том, что путь цивилизации един для всего человечества и что России должна идти по этому пути: “все народное ничто перед человеческим. Главное дело быть людьми, а не славянами” (Письма русского путешественника. Л., 1987. С.254). Как литератор, он создает новое направление, так называемый сентиментализм, осуществляет масштабную реформу русского языка, с одной стороны, ориентируя его на французские литературные модели, с другой, приближая его к разговорному, полагая при этом, что русский бытовой язык еще предстоит создать. В наибольшей степени сентиментализм получил отражение в таком произведении как “Бедная Лиза”(1792). Стремление К. “офранцузить” русский язык не следует преувеличивать. Еще в 1791 г. он утверждал: “в нашем так называемом хорошем обществе без французского языка будешь глух и нем. Не стыдно ли? Как не иметь народного самолюбия? Зачем быть попугаями и обезьянами вместе?”(Там же. С.338.). Кроме того, тогдашний космополитизм К. сочетался с своеобразной литературной борьбой за возвращение к русским истокам. К примеру, его повесть “Наталья, боярская дочь”(1792) начиналась словами: “Кто из нас не любит тех времен, когда русские были русскими, когда они в собственное платье наряжались, ходили своею походкою, жили по своему обычаю, говорили своим языком и по своему сердцу..? (Записки старого московского жителя. М., 1988. С.55).

В апреле 1801 г. К. женился на Елизавете Ивановне Протасовой, которая через год скончалась, оставив дочь Софью.

Восшествие на престол Александра I положило начало новому периоду в идейной эволюции К. В 1802 г. он выпустил в свет написанное в 1801 г. “Историческое похвальное слово Екатерине Второй”, представлявшее собой наказ новому царю, где он формулирует монархическую программу и ясно высказывается в пользу самодержавия. К. развернул активную издательскую деятельность: переиздал “Московский журнал”, предпринял издание “Пантеона российских авторов, или собрание их портретов с замечаниями”, выпустил первое свое собрание сочинений в 8 тт. Главным событием первых лет XIX века стало издание “толстого” журнала “Вестник Европы” (1802-1803), выходившего два раза в месяц, где К. выступил в роли политического писателя, публициста, комментатора и международного обозревателя. В нем он четко формулирует свою государственническую позицию (ранее для него государство было “чудовищем”). Примечательно также, что в своих статьях К. довольно резко выступает против подражательства всему иностранному, против воспитания русских детей за границей и т.д. Свою позицию К. недвусмысленно выражает формулой: “Народ унижается, когда для воспитания имеет нужду в чужом разуме” ( Вестник Европы. 1802. № 8. С.364). Более того, К. призывает прекратить безоглядное заимствование опыта Запада: “Патриот спешит присвоить отечеству благодетельное и нужное, но отвергает рабские подражания в безделках... Хорошо и должно учиться: но горе <...>народу, который будет всегдашним учеником” (Соч.: В 2 т. Л., 1984. Т.2. С.230.) К. критически относится к либеральным начинаниям Александра I, формируя позицию, которую можно обозначить как прото-консервативную, поскольку сам К. еще остается “республиканцем в душе”. Не оставляет К. и литературу - в 1803 г. он публикует “Марфу Посадницу” и ряд других произведений. Особенно стоит выделить “Мою исповедь”(1802), где он резко полемизирует со всей просветительской традицией - от “энциклопедистов” до Ж.Ж. Руссо. Его консервативно-монархические взгляды становится всё более чёткими.

Еще в конце 90-х гг. XVIII в. обозначился интерес К. к русской истории. Он создает несколько небольших исторических работ. 28 сентября 1803 г. К. обращается в Министерство народного просвещения к попечителю Московского учебного округа М.Н.Муравьеву с просьбой об официальном назначении его историографом, которая вскоре была удовлетворена особым указом от 31 ноября. В этом же году вышла книга А.С.Шишкова “Рассуждение о старом и новом слоге российского языка”, в которой видный русский консерватор обвинил Карамзина и его последователей в распространении галломании (См. Шишков). Однако, сам К. никакого участия в литературной полемике не принимал. Объяснить это можно тем, что К. был не только занят историографическими разработками, “постригся в историки” (П.А.Вяземский), его позиция, в том числе и лингвистическая, под влиянием занятий русской историей, стала сближаться с позицией Шишкова.

В 1804 г. К. женился во второй раз – на Екатерине Андреевне Колывановой. Его жизнь была наполнена напряженным трудом, зимой он проживал в Москве, летом - в Остафьево.

С 1803 по 1811 г. К. создает пять томов “Истории государства российского”, попутно открыв и впервые использовав ценнейшие исторические источники.  

В конце 1809 г. К. впервые был представлен Александру I. К 1810 г. К. под влиянием занятий русской историей становится последовательным консерватором-патриотом. В начале этого года он, через своего родственника Ф.В.Ростопчина, знакомится в Москве с лидером тогдашней “консерватвной партии” при дворе - великой княгиней Екатериной Павловной и начинает постоянно посещать ее резиденцию в Твери, где ее супруг, принц Ольденбургский, был генерал-губернатором. Салон великой княгини представлял тогда центр консервативной оппозиции либерально-западническому курсу, олицетворяемому фигурой М.М. Сперанского. В этом салоне К. читал отрывки из “Истории...” в присутствии великого князя Константина Павловича, тогда же происходит его знакомство с вдовствующей императрицей Марией Федоровной, которая с тех пор становится одной из его покровительниц. В 1810 г. Александр I пожаловал К. орден св. Владимира 3 степени. По инициативе Екатерины Павловны К. написал и подал в марте 1811 г. Александру I, во время чтений в Твери очередного фрагмента из своей “Истории...”, трактат “О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях” - наиболее глубокий и содержательный документ зародившейся русской консервативной мысли. Наряду с обзором русской истории и критикой государственной политики Александра I в “Записке” содержалась цельная, оригинальная и весьма сложная по своему теоретическому содержанию, концепция Самодержавия как особого, самобытно-русского типа власти, тесно связанной с Православием и Православной Церковью.

С точки зрения К., самодержавие представляет собой “умную политическую систему”(Записка о древней и новой России. М., 1991. С.22), прошедшую длительную эволюцию и сыгравшую уникальную роль в истории России. Эта система была “великим творением князей московских”(Там же. С.22), начиная с Ивана Калиты, причем, в основных своих элементах, она обладала качеством объективности, то есть слабо зависела от личных свойств, ума и воли отдельных правителей, поскольку не была продуктом личной власти, а довольно сложной конструкцией, опирающейся на определенные традиции и государственные и общественные институты. Система эта возникла в результате синтеза автохтонной политической традиции “единовластия”, восходящей к Киевской Руси и некоторых традиций татаро-монгольской ханской власти. Большую роль также сыграло сознательное подражание политическим идеалам Византийской империи (Там же. С.23).

Возникшее в условиях тяжелейшей борьбы с татаро-монгольским игом самодержавие было безоговорочно принято русским народом, поскольку не только ликвидировало иноземную власть, но и внутренние междоусобицы. “Рабство политическое” (С.22.) не казалось в этих условиях чрезмерной платой за национальную безопасность и единство.  

Вся система государственных и общественных институтов была, по К., “излиянием монаршей власти”(Там же. С.24), монархический стержень пронизывал всю политическую систему сверху донизу. При этом самодержавная власть была предпочтительнее власти аристократии. Аристократия, приобретающая самодовлеющее значение, могла стать опасной для государственности, например, в удельный период или в период Смуты XVII века (Там же. С.28). Самодержавие “встраивало” аристократию в систему государственной иерархии, жестко подчиняло ее интересам монархической государственности.   

Исключительную роль в данной системе, по Карамзину, играла Православная Церковь. Она являлась “совестью” (Там же. С.36.) самодержавной системы, задающей нравственные координаты для монарха и народа в стабильные времена, и, в особенности, когда происходили их “случайные уклонения от добродетели”(Там же.). К. подчеркивал, что власть духовная действовала в тесном союзе с властью гражданской и давала ей религиозное оправдание. В своей “Истории...” К. подчеркивал: “история подтверждает истину<...>что вера есть особенная сила государственная”(История государства Российского: В 4 кн. М., 1989. Т.6. С.224).

Самодержавная система политической власти, по К., зиждилась также на общепризнанных народом традициях, обычаях и привычках, того, что он обозначал как “древние навыки” и, шире, “дух народный”, “привязанность к нашему особенному”(Записка о древней и новой России. М., 1991. С.32).

Карамзин категорически отказывался отождествлять “истинное самодержавие” с деспотизмом, тиранией и произволом. Он считал, что подобные отклонения от норм самодержавия было обусловлено делом случая (Иван Грозный, Павел I) и быстро ликвидировалось инерцией традиции “мудрого” и “добродетельного” монархического правления. Эта традиция была столь мощной и эффективной, что даже в случаях резкого ослабления или даже полного отсутствия верховной государственной и церковной власти (например, во время Смуты), приводила в течение короткого исторического срока к восстановлению самодержавия (Там же. С.49).

В силу всего вышеперечисленного, самодержавие явилось “палладиумом России” (Там же. С.105), главной причиной ее могущества и процветания. С точки зрения К. основные принципы монархического правления должны были сохраняться и впредь, лишь дополняясь должной политикой в области просвещения и законодательства, которые вели бы не к подрыву самодержавия, а к его максимальному усилению. При таком понимании самодержавия всякая попытка его ограничения являлась бы преступлением перед русской историей и русским народом.

К. одним из первых в русской мысли поставил вопрос о негативных последствиях правления Петра I, поскольку стремление этого императора преобразовать Россию в подобие Европы подрывали “дух народный”, то есть самые основы самодержавия, “нравственное могущество государства”. Стремление Петра I “к новым для нас обычаям переступила в нем границы благоразумия” (Там же. С.32). К. фактически обвинил Петра в насильственном искорении древних обычаев, роковом социокультурном расколе народа на высший, “онемеченный” слой и низший, “простонародье”, уничтожении Патриаршества, что привело к ослаблению веры, переносе столицы на окраину государства, ценой огромных усилий и жертв (Там же. С.32-37). В итоге, утверждал К., русские “стали гражданами мира, но перстали быть, в некоторых случаях, гражданами Росиии”(Там же. С.35).

Основные элементы концепции самодержавия К. в той или иной форме были разработаны последующими поколениями русских консерваторов: С.С.Уваровым, Л.А.Тихомировым, И.А.Ильиным, И.А.Солоневичем и др

В “Записке” К. сформулировал, до сих пор не реализованную на практике, идею “русского права”: “законы народа должны быть извлечены из его собственных понятий, нравов, обыкновений, местных обстоятельств”(Там же. С.91). ”Русское право также имеет свои начала, как и Римское; определите их и вы дадите нам систему законов”(С.94). Как ни парадоксально, в какой-то мере (но далеко не полной) рекомендациями К. воспользовался уже в царствование Николая I его идейный противник М.М.Сперанский в процессе кодификации русского законодательства.

Кроме всего прочего, в “Записке” содержались классические принципы русского консерватизма:”требуем более мудрости хранительной, нежели творческой”(Там же. С.63), “всякая новость в государственном порядке есть зло, к коему надо прибегать только в необходимости”(Там же. С.56), “для твердости бытия государственного безопаснее порабощать людей, нежели дать им не вовремя свободу”(Там же. С.74).

“Записка” было холодно воспринята императором, однако впоследствии, он явно учел ее основные положения. После падения Сперанского, кандидатура К. на пост статс-секретаря Государственного Совета рассматривалась наряду с А.С.Шишковым. Предпочтение было отдано последнему, как человеку военному, что было немаловажно в условиях надвигавшейся войны с Наполеоном.

Работа К. над “Историей государства российского” была временно прервана Отечественной войной 1812 г. Сам К. готов был сражаться в московском ополчении и в последние мгновения перед вхождением Наполеона в столицу покинул город. 1813 г. К. провел в эвакуации вначале в Ярославле, а затем в Нижнем Новгороде. В Москву К. возвратился в июне 1813 г. и продолжил работу над “Историей...”, невзирая на то, что в московском пожаре 1812 г. сгорела его библиотека. В начале 1816 г. К. приехал в Петербург просить средств на издании первых восьми томов. При поддержке императриц Елизаветы Алексеевны и Марии Федоровны, после приема у А.А.Аракчеева, Александр I удостоил К. высочайшей аудиенции, в результате которой были выделены необходимые средства и написанные тома “Истории...”, без цензуры, вышли в 1818 гг. (9-й том вышел в 1821, в 1824 - 10-й и 11-й, последний, 12-й том вышел посмертно). “История государства Российского” пользовалась огромным успехом. С 1816 г. и до момента своей смерти К. жил в Петербурге, общаясь с В.А.Жуковским, С.С.Уваровым, А.С.Пушкиным, Д.Н.Блудовым, П.А. Вяземским и др. По предложению Александра I К. стал проводить каждое лето в Царском Селе, что всё более и более усиливало его близость к царскому семейству. Государь неоднократно беседовал с К. во время прогулок по царскосельскому парку, постоянно читал в рукописи “Историю...”, выслушивал мнения К. на текущие политические события. В 1816 г. К. был пожалован статским советником, награжден орденом св. Анны 1-го класса, в 1824 г. стал действительным статским советником. В 1818 г. К. был принят членом Императорской Российской Академии. В 1818 г. вышли восемь томов “Истории...” тиражом в три тысячи экземпляров, которые стремительно разошлись в 25 дней. Значение этого грандиозного труда точно выразил П.А.Вяземский: “Творение Карамзина есть единственная у нас книга, истинно государственная, народная и монархическая”(Вяземский П.А. Полное собрание сочинений. СПб., 1879. Т.2. С.215).

Смерть Александра I потрясла К., а мятеж 14 декабря окончательно надломил физические силы К. (в этот день он простудился на Сенатской площади, болезнь перешла в чахотку и смерть).

Роль К. как деятеля культуры и русской историографии в целом осознана в русской мысли. Однако значение К. как консервативного мыслителя, оказавшего определяющее влияние на русскую консервативно-патриотическую мысль историкам и философам еще предстоит раскрыть.

Сочинения Н.М. Карамзина:

Вестник Европы. М., 1802. № 1-24; 1803. № 1-22;

Записка о древней и новой России М., 1991.

Записки старого московского жителя. М., 1986.

История государства Российского, 2 изд., т.1-12, СПб, 1818-29; 5 изд., кн.1-3 (Т.1-12).СПб., 1842-43 (репринт - М., 1988-89);

Сочинения. Т.1-11. М., 1803 - 1815.

Письма:

Неизданные сочинения и переписка. СПб., 1862. Ч.1.;

Письма И.И.Дмитриеву. СПб., 1866;

Письма П.А.Вяземскому. 1810-1826. СПб., 1897. 

Список литературы

Бестужев-Рюмин К.Н. Карамзин как историк// ЖМНП.- 1867. - № 1.-отд.2.-С.1-20. То же в кн. Бестужева - Рюмина.: Биографии и характеристики. СПб., 1882.

Бестужев-Рюмин К.Н. Н.М. Карамзин: Очерк жизни и деятельности. СПб., 1895.

Бестужев-Рюмин К.Н. Карамзин Н.М. //Русский биографический словарь. СПб., 1892. Т.8. Ибак-Ключарев.

Булич Н.Н. Биографический очерк Н.М.Карамзина и развитие его политической деятельности. Казань, 1866.

Гогоцкий С.С. Н.М.Карамзин. Киев, 187...

Грот Я.К. Очерк деятельности и личности Карамзина. СПб., 1867.

Гулыга А.В. Карамзин в системе русской культуры//Литература и искусство в системе русской культуры. М., 1988.

Дегтярева М.И. Два кандидата на роль государственного идеолога: Ж. де Местр и Н.М.Карамзин// Исторические метаморфозы консерватизма. Пермь. 1998.

Ермашов Д.В., Ширинянц А.А. У истоков российского консерватизма: Н.М.Карамзин. М., 1999.

Завитневич В.З. Сперанский и Карамзин как представители двух политических направлений, Киев, 1907.

Кислягина Л.Г. Формирование общественно-политических взглядов Карамзина. М., 1976.

Козлов В.П. “История государства российского в оценках современников” М., 1976.

Лотман Ю.М. “О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях”. Карамзина - памятник русской публицистики начала ХIХ века//ЛУ.-1988.-№ 4.

Лотман Ю.М. Карамзин. СПб., 1997.

Милюков П. Главные течения русской исторической мысли. СПб., 1913.

Пивоваров Ю.С. Карамзин и начало русского Просвещения.//Социум. 1993. № 26-27.

Погодин М.П. Н.М.Карамзин по его сочинениям, письмам и отзывам современников.Ч.П.М., 1866.-С.58-82.

Предтеченский А.В. Очерки общественно-политической истории России в первой четверти ХIХ века. М., Л., 1957.

Пыпин А.Н. Общественное движение в России при Александре 1. Исторические очерки.-СПб., 1908.-588 с.

Сахаров А.Н. Уроки “бессмертного историографа”//Карамзин Н.М. История государства Российского: В 12 т. Т.1. М., 1989. Приложения.

Смирнов А.Ф. Н.М.Карамзин и духовная культура России//Карамзин Н.М. История государства Российского. Кн.3. Ростов-на-Дону, 1990

Успенский Б.А. Из истории русского литературного языка XVIII- начала XIX века. Языковая программа Карамзина и ее исторические корни. М., 1985.

Указатели:

Николай Михайлович Карамзин: Указатель трудов, литературы о жизни и творчестве. 1883-1993. М., 1999. -

Black, Josef L. Nicolas Karamzin and Russian society in the nineteenth century: a study in Russian political and historical thought. Toronto-Buffalo, Univ. of Toronto press, 1975.

Gross A.G. N.M. Karamzin. L.-Amsterdam.

Gross A.G. N.M. Karamzins “Messenger of Europe” (Vestnik Yevropy), 1802-3 // Forum for modern language studies. 1969. Vol. V. No.1.