Реферат: Развитие образования в Пермяцком крае в конце XIX – первой трети XX веков

О Г Л А В Л Е Н И Е

Введение. 3

Глава I.Исторические предпосылки зарождения грамотности у пермяков. 8

Глава II. Роль земских и церковно-приходских школ в развитии образования. 27

Глава III. Развитие народного образования в первой трети XX века в Пермяцком крае. 54

Заключение. 65

Список использованной литературы и источников. 68

Список сокращений. 72

Приложение. 73

Введение.

Коми-Пермяцкий край в конце XIX – начале XX веков входил в состав Пермской губернии (Соликамский и Чердынский уезды). Небольшая часть пермяков проживала в Вятской губернии. Согласно данных первой Российской переписи населения Российской империи в Пермской губернии проживало 92112 коми-пермяков. В том числе зюздинцев – 9320, язьвинцев – 3843 (Чагин,2000,с.14).

В 1925 году, в год образования Коми-Прмяцкого автономного округа, коми-пермяков в крае насчитывалось 134 тысячи. В конце XIX века выделяются четыре этнографические группы коми пермяцкого населения:

1) косинско-камская (по рекам Каме, Лупье и Косе);

2) иньвенская (по рекам Иньве, Велве, Куве);

3) язьвинская (по реке Язьве);

4) зюздинская (Вятская губерния).

В данный период основными занятиями пермяков являлись пашенное земледелие, скотоводство, в меньшей степени в крае были развиты охотничьи и рыбацкие промыслы. В крае повсеместно применялся кабальный труд пермяков на графских заводах и рудниках.

В этот период важным аспектом в изучении истории коми-пермяков является распространение письменности в крае.

Актуальность темы исследования обусловлена тем, что уровень развития народа определяет его образование. В настоящее время отсутствуют отдельные работы по становлению и развитию образования в Коми-Пермяцком крае в конце XIX - начале XX веков.

Изучение истоков зарождения и развития грамотности среди коми-пермяков и других народов Прикамья представляет большую ценность для исторической науки. Выявленные исторические закономерности и этапы культурного роста этноса помогут лучше разобраться в фундаментальных основах современных социально-педагогических проблем и наметить наиболее рациональные пути дальнейшего развития образования в Коми-Пермяцком автономном округе.

Цель и задачи исследования. Целью исследования является анализ и характеристика развития образования в Коми-Пермяцком крае в данный исторический период.

В соответствии с целью данного исследования решались следующие задачи:

• проанализировать роль Стефановской азбуки на развитие письменности в крае;

• охарактеризовать деятельность заводских школ края XIX века;

• проанализировать и описать деятельность земских и церковно-приходских школ исследуемого периода;

• охарактеризовать период становления коми-пермяцкой письменности и языка.

Предметом исследования является становление и развитие образования в Коми-Пермяцком крае.

Объектом исследования являются заводские, церковно-приходские и земские школы Коми-Пермяцкого края.

Хронологические рамки исследования охватывают середину XIX – I треть XX веков. Однако при необходимости в работе рассматриваются более ранние исторические периоды.

Методология и методы исследования. В данной работе использована совокупность общенаучных и исторических методов. Основными методами исследования являются описательный и сравнительно-исторический.

При проведении исследования автор опирался на принципы историзма и объективности.

Для анализа и понимания рассматриваемых в работе проблем использованы подходы, разработанные в трудах известных российских исследователей: С. А. Токарева, Ю. В. Бромлея, А. А. Воронова, Н. Ф. Мокшина, В. Е. Владыкина, Г. Н. Чагина и других.

Степень изученности проблематики и источниковая база исследования. Определенные сведения о развитии языка и письменности коми-пермяков содержатся в трудах ученых-путешественников Н. П. Рычкова (1772), И. И. Лепехина (1780), В. Н. Берха (1821) и других. Во II половине XIX века началось эпизодическое изучение развития языка и письменности пермяков. Появились первые этнографические историко-культурные работы, касающиеся проблем распространения грамотности среди пермяков: В. А. Хлопова (1852), Н. А. Рогова (1858), Н. Добротворского (1883), И. Н. Смирнова (1891), Ф. А. Теплоухова (1895),В. М. Яновича (1903) и др. в послереволюционный период развитию образования посвящены работы исследователей края А. Сыропятова (1924), Г. А. Старцева (1927), Н. И. Шишкина (1947), Д. И. Гусева (1957, 1958, 1964), В. Н. Белицер (1958), Г. Т. Бачева (1977, 1979, 1982, 1988, 1991, 1995), Ю. П. Зубова (1988, 1995), Г. Н. Чагина (1995, 1998, 2000), Ю. П. Шабаева (1996, 1998, 2000), А. Е. Коньшина (1999), Г. И. Мальцева (1998, 2000) и др.

Исследование основано на комплексе исторических и этнографических источников.

Из архивных источников использованы фонды Коми-Пермяцкого Государственного Архива (КПГА) и Государственного Архива Пермской области (ГАПО).

Существенным источником написания работы послужили материалы полевых экспедиций, Коми-Пермяцкого Окружного Краеведческого музея (КПОКМ), Коми-Пермяцкого отдела общественных наук института языка литературы и истории Коми Научного центра Уральского отделения Российской Академии Наук (КПООН ИЯЛИ КНЦ УрО РАН).

Данная дипломная работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы, списка сокращений и приложения. Во введении обосновывается актуальность исследования, формулируется цель и обосновываются задачи исследования, описывается предмет, объект, хронологические рамки работы, степень изученности проблематики и источниковая база исследования, методология и методы исследования.

I глава называется “Миссионерская деятельность Стефана Пермского по созданию коми азбуки”. В I параграфе описывается роль миссионерской деятельности Стефана Пермского для развития письменности в нашем крае. Во II параграфе характеризуется и описывается распространение грамотности в нашем крае в исследуемый период.

II глава называется “Распространение грамотности в Верхнем Прикамье”. В I параграфе описывается и раскрывается роль заводских школ в развитии образования края в исследуемый период. Во II параграфе характеризуется пргрессивная роль земских и церковно-приходских школ.

III глава называется “Развитие народного образования в первой трети XX века в Пермяцком крае”. Она посвящена вопросу развития образования на территории края в послереволюционный период и созданию коми-пермяцкой письменности и языка. В I параграфе раскрывается создание коми-пермяцкой национальной письменности. Во II параграфе описывается процесс ликвидации неграмотности на территории образовательного округа.

В заключении формулируются выводы и заключения по исследуемой работе.

В приложении даются графические изображения Стефановской азбуки, фотография первого религиозного заведения края – Плесинского монастыря и ксерокопии просветителей края и организаторов церковно-приходских училищ и школ.

Работа апробирована в 2000 году на межвузовской студенческой научной конференции в г. Перми.

Глава I.Исторические предпосылки зарождения грамотности у пермяков.

§1 Миссионерская деятельность Стефана Пермского по созданию коми-азбуки.

На формирование и развитие культурных ценностей коми-пермяцкого народа в течение тысячелетий оказывали влияние многие народы: скифы и сарматы, монголы и татары, башкиры и ханты. Об этом свидетельствуют археологические источники и коми-пермяцкий эпос (Прокошев,1976,с.3). Героические подвиги главных героев эпоса Кудым-Оша и Перы-Богатыря связаны с таежным севером и причерноморским югом, они рассказывают о былых межплеменных хозяйственных и культурных сношениях жителей Прикамья с вычегодскими” землями царицы Виджо”, Югрой и с жителями” Великих камней Тоссемь да Ялпынь-нэра” (мансийские названия горных вершин Северного Урала) (Климов,1991,с.73). Кудым-Ош женился на дочери мансийского вождя Манньяысе и у них родился богатырский сын Пера (Прокошев,1976,с.4).

Пера является зачинателем коми-пермяцкой культуры, он принес силу и благо людям, добыл им огонь, научил” ковать железо”, отогнал врагов от великих рек и оковал железными скобами тыны пермяцких городищ (Ожегова,1971,с.97). Во время плавания в южные страны Пера приобрел знания и мудрость, по возвращении на родину он передал их вместе с ремеслами и письмом своим людям, которые до этого вели “звериный” образ жизни (Климов,1991,с.73). “Тогда ни хлеба, ни овощей еще не выращивали. Да и топора, ни пилы – ничего не было. А люди занимались только рыбной ловлей и охотой. А охотились они голыми руками (Ожегова,1971,с.96).

Взаимодействие коми-пермяцкой культуры с русской положило начало новому периоду в развитии культуры жителей Верхнего Прикамья.

Древние связи коми-пермяков со славянами относятся к первому веку нашей эры. “Славяне, - констатирует Н. С. Попов, - имея в Старой Ладоге пристань, которую Страленберг первою называет, полагая вторую в Чердыни, закупали в ней у пермяков мягкую рухлядь и доставляли оную посредством Невы и Балтийского моря в древнейшие города Винету и Аркону” (Попов,1913,с.179).

С XI века новгородские князья уже считали Пермский край одним из своих обширных владений. В следующем столетии начинаются попытки заселения русскими прикамских земель. Так, в 1174 году предприимчивые новгородцы основали на берегу Камы, недалеко от Полюдова Камня, первое русское временное поселение, “а отсюда разошлись в разные стороны для завоеваний, часть из них пошла к северу, к устью речки Осы, а другие пошли по реке Чепце через горы и достигли реки Вятки” (Шишонко,1881,с.8).

Окончательное присоединение Перми Великой (Чердынь) произошло в 1472 году.

С 1462 года начинается христианизация коми-пермяков с крещения пермских князей.

Отвергая реакционную сущность религиозной идеологии, насаждаемой среди местного населения православными проповедниками, нужно положительно оценить просветительную деятельность многих из них. В первую очередь здесь надо отметить создание в XIV веке пермской азбуки проповедником-миссионером Стефаном Симеоновичем Храпом (1330-1396), прозванным за свою деятельность среди пермяков в народной среде – Пермским (Епифаний,1862,с.76).

Стефан Храп родился и получил первоначальное образование в семье причетника соборной церкви г.Устюга Вологодского края. У местного населения он выучился разговорному пермскому языку и задумал составить пермскую азбуку. Но почувствовал, что не имеет достаточных знаний для такого ответственного дела и поступил для продолжения образования в Ростовский монастырь (Епифаний,1862,с.77).

В монастыре Стефан усиленно занимался изучением славянского и греческого языков, составил пермскую азбуку и перевел на пермский язык несколько богослужебных книг. В 1378 году московский митрополит Герасим направил Стефана в Пермский край проповедником. При содействии Стефана в пермяцких селениях было построено несколько церквей, в которых богослужение стало вестись на коми языке, при церквах были школки, ”где сам учил взрослых и детей грамоте, церковному пению и богослужебному порядку, часослову, осьмигласнику, псалтырю” (Епифаний,1862,с.35).

За большие заслуги просветителей деятельности среди инородцев Стефан Храп был отнесен к лику святых и удостоен чести быть похороненным в Московском Кремле.

Следует предположить, что не без определенного влияния Стефана Пермского впоследствии в г. Чердынь был построен первый в Перми Великой Иоанно-Богословский монастырь (1462г.). Этот монастырь сохранился до современного периода. В 1539 году на берегу Камы, далеко на севере, был построен Троицко-Плесинский монастырь. Поселение, возникшее возле него, стало называться деревней Монастырь (Чагин,2000,с.12). эта деревня до сих пор существует в Гаинском районе Коми-Пермяцкого автономного округа. Сохранилось и деревянное здание монастыря (Приложение 1, Троицко-Плесинский монастырь).

Первая приходская церковь появилась в погосте Гайны, в 1579 году. В 1624 году церковные приходы появились в погостах Коса и Кудымкар (Чагин,2000,с.12). Это время можно назвать завершением христианизации Коми-Пермяцкого края.

Способ изобретения пермской азбуки Стефан Пермский заимствовал у Кирилла и Мефодия. Как в свое время основатели славянской письменности, греческие монахи воспользовались готовыми болгарскими знаками, так и Стефан воспользовался для начертания некоторых элементов букв Пермской письменности готовыми знаками, употреблявшимися пермяками, в частности, в деревянных календарях (пасах) (Грибова,1982,с.79).

В качестве примера приведем начертания некоторых древне-пермяцких пасовых знаков (кабалы): крыша-крыша; туй-дорога; кык туй да кык тшупот-две дороги да две зарубки; утка кок-утиная нога; и сэтчин и татчц; одзо и бцрц-туда и сюда; взад и вперед; стрела да ньцв-стрела с луком; пызан-стол. Из сравнения букв, (дой) , (о) и пасовых знаков видно, что их начертания во многом совпадают (Приложение 2, Пермский деревянный календарь).

Первый биограф пермского просветителя мономах Епифаний сообщает, что Стефан “изучился сам языку пермскому, и грамоту новую пермскую сложи и азбуки незнаемы счини, по предложению пермского языка, якоже есть требе…. Се имезона словом азбуки пермские: ан, бур, гай, дой, э, жой, джой, зата, дзита, и, кокэ, лэй, мэно, во, пэй, сий, тай, у, цю,черы, шой, ыры, ять, вэр, о, я. (Приложение 3, Пермская азбука 1375 года). Когда же се бысть или в кое время? И не давно, но яко мню от создания миру в лето 6883 (т.е. в 1375 году) (Савваитов,1873,с.9).

В проповедях Стефан высоко оценивает образованность и грамотность. В частности он говорит, что ”надо учить детей грамоте перметей… и млады дети загоде дя обучать грамоте” (Епифаний,1862,с.135). В своих молитвах Стефан давал и светские советы пермякам по ведению хозяйства, как охотиться на белку, на медведя, как рубить дрова, что этому делу тоже надо учиться с детства (Епифаний,1862,с.136).

Распространению пермской азбуки Стефана благоприятствовало появление в ХIV веке нового материала для письма-бумаги - более удобного, чем береста, и много дешевле, чем пергамент. Стефановская азбука просуществовала триста лет. Это выдающееся явление в истории культурных связей русских и коми. Но азбука Стефана не пустила глубоких корней в народе, она не стала его письменностью (Грибова,1982,с.43). Древнеписьменный пермский язык был только языком церкви, недоступным простому народу. Письменность, которой не пользовался народ для выражения всех своих взглядов, чувств и убеждений с целью повседневного и всестороннего общения, обречена была на вымирание.

Причин, побудивших коми-пермяков к неприятию азбуки Стефана Храпа, на мой взгляд, несколько. Прежде всего - это, конечно, насильственная христианизация и колонизация. Христианство в Пермском крае насаждалось огнем и мечом (Дмитриев,1889,с.185).

Распространению грамотности на родном языке среди пермяцкого населения препятствовала русская православная церковь. После Стефана она не готовила лиц духовного звания на коми-языке. Все богослужения разрешалось вести только по церковнославянски. Пермская азбука Стефана Храпа, по существу, была запрещена церковью. Господство крепостников – помещиков и церкви явилось главным препятствием на пути коми-пермяцкого народа к овладению письменностью на родном языке (Шишкин,1947,с.76). Еще одной из причин, препятствующих принятию коми-пермяками азбуки Стефана, явился недостаточный уровень социального и экономического их развития. Основная масса коми-пермяков вела примитивное хозяйство, занималась охотой и рыбной ловлей. “Внутреннее хозяйственно-политическое устройство коми-пермяков в этот период характеризовалось крайне низким состоянием экономики и примитивным бытом” (Шишкин,1947,с.77).

Итак, духовный и экономический гнет пермяков со стороны царизма, церкви и крепостников-помещиков, а также относительный уровень социального развития в регионе не позволили им в феодальный период воспользоваться пермской письменностью Стефана Храпа. В условиях жесткого гнета в сознании коми-пермяцкого народа азбука Стефана выступала не как средство познания добра и света, а как темная и злая сила, приносящая горечь и страдания. Эта азбука не прижилась ни в Перми Малой, ни в Перми Великой.

§2 Распространение грамотности в Верхнем Прикамье.

В данный исторический период в Пермяцком крае грамотный человек был очень редким явлением.

Учета грамотных людей и выучившихся грамоте не велось. В писцовых книгах жителей Прикамья, составленных Яхонтовым, Кайсаровым, сведения об образовании и национальности переписанных лиц отсутствуют. По другим разрозненным источникам можно установить только тот факт, что грамотные люди в Прикамье в ХVI-ХVII вв. были не только среди духовенства и чиновников, но и среди зажиточной части русских и нерусских горожан и даже крестьян (Шишонко,1882,с.370).

В середине ХVIII века на Урале и широко стало распространяться скоморошество и различные народные игры. Народ вместо церкви часто шел на игрища. Некоторые ухитрялись играть в шахматы и карты даже во время богослужения в церкви (Шишонко,1882,с.370). Свадьбы простой народ справлял весело, без соблюдения религиозных обрядов. Как и чему обучали “учительные люди” на Урале в ХVIII веке, установить пока не удалось. Известно только, что из Москвы в Чердынь, Соликамск и Верхотурье поступали печатные книги для раздачи их по монастырям и церквам, попам, причетникам и всем жилецким людям, а также свободной продажи их (Шишонко,1884,с.115). Так, в 1637 году Чердынский воевода Богдан Комынин получил 65 книг. Это были минеи, канонники и уставы. В 1649 году Верхотурскому воеводе Борису Дворянинову было послано “книг печатных в переплете: евангелие напрестольное, два охтоя, две триоди, минея общая, два пролога, служебники, апостол, псалтырь, часовник” (Шишкин,1947,с.67). Некоторые монастыри и церкви отказывались от книг.

В конце ХVIIв. - начале ХVIIIв. на распространение грамотности в Прикамье некоторое влияние оказали раскольники. После подавления стрелецкого мятежа в 1698 году часть стрельцов-раскольников бежала в Прикамье и поселилась здесь. Особенно много их было в Сепыче и Сабанце. “Их грамотники и начетники обучали детей грамоте…. И многие учившиеся у них вышли действительно распространителями раскола. И поныне здесь много наставников грамотных, начитанных” Наставниками, или по-раскольнически “стариками” назывались преемники стрельцов, которые выучились у них грамоте и занимались обучением других (Шишонко,1887,с.218).

Из приведенных фактов можно сделать вывод, что раскольники, как и церковь, при обучении крестьянских детей грамоте преследовали цель воспитания их в религиозном духе. Они учили детей постольку, поскольку это им было выгодно. Ни церковь, ни раскольники о действительном образовании народа никогда не заботились. Местные священники свои служебные обязанности выполняли с большой неохотой. Особенно обременительным они считали обучение и воспитание пермяцких детей. К приведенному примеру отказа церквей от книг можно прибавить тот факт, что с 1725 по 1870 годы “священники или не имея возможности следить за верою и жизнью прихожан, или по невежеству не радея о своем стаде, в отдаленные деревни или вовсе не ездили, или были там, то редко и то разве за сбором хлеба, льна, шерсти и прочего (Шишонко,1879,с.23). Даже человек умеренных либеральных взглядов, инспектор, а затем директор народных училищ Пермской губернии В.Н.Шишонко пришел к заключению, что пермские церковнослужители после “Стефана не принимали никакого участия в деле народного образования” и малограмотность, а чаще всего просто неграмотность их “были причиною, что всей части России не было до сего времени никаких для просвещения не только мирских, но и духовного звания людей, заведений учебных” (Шишонко,1879,с.23).

В XVIII веке в России стали появляться и получили развитие светские учебные заведения, находящиеся в руках государства. Начало светскому образованию положила школа математических и навигационных наук, основанная в 1701 году в Москве. Открытие светских школ в Прикамье связано с именем известного русского ученого и просветителя, начальника горных заводов Урала Василия Никитича Татищева (1686-1750), одного из первых теоретиков и организаторов русской народной школы и профессионального образования (Шишонко,1879,с.23).

В начале своей деятельности на Урале (1720-1723) В.Н. Татищев попытался открыть школы во всех слободах, приписанных к горным заводам. Он предложил устроить в этих селениях “избы для школ”. В 1930-е годы он добивался, чтобы школы имелись не только при казенных, но и при частных заводах. Основной задачей школ была подготовка для заводов квалифицированных работников. В.Н. Татищев считал необходимым, чтобы школы были открыты также и для детей крепостных крестьян, в которых обучались бы и в зимнее свободное от посевных работ время, мальчики и девочки в возрасте от пяти до десяти лет чтению и письму, а более старшие от десяти до пятнадцати лет - различным ремеслам. Некоторых успехов в школьном деле В. Н. Татищев добился. В 1737 году во всех горнозаводских школах Урала обучалось 654 человека. На территории Прикамья были открыты две горнозаводские школы: в г. Кунгуре (1721) и в п.Егошихе (1735) и одна арифметическая школа в г. Соликамске (1723) (Шишонко,1887,с.367).

В Кунгурской школе не было словесных классов (первых двух классов начальной школы), поэтому в ней принимали только тех детей, которые уже дома научились читать и писать. По социальному составу школьники были всех сословий, кроме крепостных крестьян. Сиротам и детям бедных родителей давалось по полтора пуда муки в месяц и по одному рублю в год на платье. Учеников велено было обнадеживать, что окончившие курс лечения никогда не попадут в солдаты, матросы и другие невольные службы (Шишонко,1887,с.369).

В. Н. Татищев внимательно следил за работой новой школы, требовал от заведующего систематических отчетов о работе и успехах учеников. Несмотря на большую занятость по службе он использовал любую возможность для самообразования, показывал личный пример учителям и учащимся. Об этом говорит, например, его запись на учебнике французского языка: “1720 года, октябрь в 21 день в Кунгуре по сей грамматике начал учиться по французскы артиллерии Василий Никиты сын Татищев, от рождения своего 34 лет 6 месяцев и 2 дней “ (Нечаев,1956,с.7).

В 1781 году была образована Пермская губерния. В губернском городе Перми (Пермью с 1781 года стал именоваться заводской поселок Егошиха, основанный в 1723 году В. Н. Татищевым) в 1783 году открывается единственное учебное заведение пермская градская школа с двухлетним сроком обучения. В школе работал один учитель Иван Семенович Филимонов, выпускник вятской духовной семинарии. Он вел все учебные предметы (чтение, письмо, арифметику и рисование), был заведующим школы, исполнял обязанности сторожа, за работу получал сорок рублей в год. В 1785 году в школе обучалось двадцать девять учеников в возрасте от четырех до четырнадцати лет. Занятия с каждым учеником проводились по старой методике, индивидуально. 22 сентября 1786 года состоялось преобразование Пермской градской школы в Главное народное училище. На церемонии открытия училища присутствовали губернатор, духовенство и другие официальные лица. Срок обучения в училище был пятилетним (Нечаев,1956,с.8).

24 ноября 1789 года состоялись церемонии открытия малых народных училищ в уездных городах губернии: Верхотурье, Кунгуре, Соликамске, Чердыни и Шадринске. В малых училищах учились по два года. Языком обучения был русский.

Директором народных училищ был назначен губернский прокурор Иван Иванович Панаев (1753-1796), человек прогрессивных убеждений, много сделавший для распространения просвещения на Урале. Он был близко знаком с передовыми людьми России: А. Н. Радищевым, Н. И. Новиковым, Г. Р. Державиным.

Много надежд возлагали на вновь открытые училища пермские просветители, но их надежды не оправдались. После В. Н. Татищева за пятьдесят лет с 1737 года по 1789 число обучающихся в школах Урала не увеличилось, а уменьшилось на сорок пять человек. В 1789 году во всех училищах Пермской губернии числилось 609 человек, из них в Прикамье (Кунгуре, Перми, Соликамске и Чердыни) - только 132. По свидетельству пермского педагога-демократа 19 века Н. А. Фирсова”…народные училища, на которые возложен был труд распространить в России образование, шли чрезвычайно туго, и нет ничего удивительного, если пермские народные училища разделяли участь со своими собратьями. И он указывает на то, что здесь условия были неблагоприятные: отдаленность края от высшей власти способствовала увеличению произвола чиновников и их безнаказанности. Царское правительство разжигало национальную рознь, поэтому люди разных народностей Прикамья - русские, коми-пермяки, татары, башкиры, удмурты и другие часто смотрели враждебно друг на друга. При таких условиях масса народная не могла сочувствовать образованию, даже если хотела принять его, по одному только потому, что оно предлагалось боярами. Если и понимала нужду в образовании, то под образованием она разумела простую грамотность, умение читать и писать в той степени, чтобы хоть поспорить с подьячими. Таким образом, легко объяснить, почему некоторые простолюдины в Пермском крае не хотели отдавать детей в малые народные училища, тогда так охотно посылали их на выучку к каким-нибудь книжникам, за дешевую цену, сообщавшим книжную мудрость (Нечаев,1956,с.9). Великий русский революционер-демократ Н. А. Добролюбов, проанализировав состояние народного образования в Пермской губернии до XIX, пришел к выводу, что пермское училище, открытое в 1786 году, представляло собою один из печальных образчиков того, что вообще делалось тогда в России с училищами вслед за формальным их открытием (Добролюбов,1949,с.519).

В конце XVIII века к существующим школам в Прикамье прибавляются еще две, открытые помещиками Строгановыми в селе Ильинском (1794) и Всеволожскими в поселке Пожва (1799). Пожвинская школа является первым учебным заведением, основанным на территории современного Коми-Пермяцкого автономного округа.

В 1999 году современная Пожвинская средняя школа торжественно отметила свой двухсотлетний юбилей.

В Прикамье, как и во всей Российской империи, в этот период начинают организовываться и функционировать первые земские школы. Процесс этот происходил медленно. На территории Верхнего Прикамья, куда исторически входил Коми-Пермяцкий край, первые земские школы начинают открываться только во II половине XIX века. Более подробно значение и развитие земских школ в нашем крае в моей работе охарактеризовано во II главе.

Необходимо подчеркнуть, что в Верхнем Прикамье, как и во всей России, в этот период остро стояла проблема подготовки учительских кадров. Она всегда была злободневной и довольно трудной. Особенно остро стоял этот вопрос в царской России во второй половине XIX века, когда развитие капиталистических отношений вызывало объективную необходимость в использовании более или менее грамотных работников для обучения грамоте (Слудковская,1976,с.33).

Хотя широкая подготовка учителей в России началась еще в более ранний период (XVIIIвек), однако педагогическое образование получило свое развитие лишь в 60-е годы XIX века. Под влиянием общественно-педагогического движения в этот период открываются учительские семинарии. Например, в г. Москве в 1860 году, в г. Дерпте в 1861 году и в других городах России (Слудковская,1976,с.33). Но даже открытие учительских семинарий не могло ликвидировать острую нужду в учителях. Такая же ситуация была и в Верхнем Прикамье. Подбор и подготовка педагогов крайне затруднялась их бесправным и нищенским положением, особенно учителей народных училищ. Труд учителя начальной школы ценился очень низко, специального образования не требовалось. В учителя мог пойти всякий человек, умеющий читать и писать, и сюда обычно шли все те, кто не мог устроиться на другую службу (Слудковская,1976,с.33). Отсюда вполне понятно, что к деятельности учителя в те времена молодые люди особо не стремились. Среди правящих кругов Пермской губернии господствовало мнение, что крестьянских детей грамоте обучать может любой “грамотей“, что для этого никакой специальной подготовки не требуется. Особенно сложно обстояло дело с учительскими кадрами на окраинах России, в частности у нас на Урале, где в дореформенный период большинство учителей в народных училищах работали без педагогической подготовки, а в сельских школах даже и без достаточного общего образования (Прокошев,1976,с.25).

В приходских училищах учителями, как правило, были выгнанные со службы чиновники, недоучки разных учебных заведений, отставные солдаты, писаря, никогда не слышавшие о существовании такой науки, как педагогики. Учащиеся школ края должны были твердо знать приветствия начальству, бойко говорить заученные молитвы и отвечать на определенные вопросы. Считалось, что при подобных требованиях знания педагогики были не обязательны для учителя.

Известную роль в деле подготовки народного учителя сыграла, как было уже отмечено, деятельность земств Пермского края.

Деятельность Пермской губернии в этот период была весьма прогрессивной. Она занималась вопросами открытия школ и широкой общеобразовательной подготовки будущих учителей.

Известно, что во второй половине XIX века во главе Министерства народного просвещения стояли такие ярые реакционеры, как Д. А. Толстой и И. Д. Делянов (Лейкина-Свирская,1971,с.31). Деятельность реакционного правительства была направлена на то, чтобы ликвидировать школьный устав 60-х годов XIX века, ограничить частную и общественную инициативу в развитии народного образования и усилить надзор над школами. В этих целях Министерство народного просвещения Российской империи проводило перестройку школы: учредило должность инспектора училищ, дало большие полномочия попечителям народных училищ (ГПАО,Ф.408,Д.47,Оп.1,Л.10). Однако следует заметить, последние, в большинстве своем, мало что понимали в деле просвещения.

Следует дополнить, что деятельность земств хотя и была ограничена самодержавием, тем не менее давала положительные результаты. Пермское земство, как и ряд других передовых земств, проявляло особенно большой интерес к начальным школам: выделяло средства на их содержание, снабжало учебно-методическими пособиями, подыскивало учителей, занималось открытием учительских съездов и курсов, стремилось к открытию учительской школы. Но такая учительская школа долго не открывалась. Одной из существенных причин, мешавших ее открытию, явилось открытие в 1872 году Казанской правительственной учительской семинарии, директором которой был известный педагог, профессор Н. И. Ильинский (Кузьмин,1970,с.51). Две же учительские семинарии в одном учебном округе России, в 1908 году, открывать не рекомендовалось (Прокошев,1976,с.29).

Огромную роль в деле подготовки земских учителей в нашем Пермском крае сыграли учительские курсы и съезды. Педагогические курсы предназначались для учителей, плохо владеющих методикой преподавания и общей педагогикой, а таких учителей в регионе было большинство.

А. М. Вежлев выделяет три этапа в развитии курсов и съездов. Первый этап – 60-е–70-е годы XIX века. Здесь на этих форумах решались в основном методические вопросы (Вежлев,1958,с.10).

“Положение о начальных народных училищах” 1874 года, которым руководствовались при обучении в Российской империи, требовало от учителей иметь право на преподавание, которое приобреталось по экзамену. В результате часть учителей вынуждена была оставить школу, а положение с учительскими кадрами еще более ухудшилось. Такое состояние с учительскими кадрами ставило перед земствами края определенные задачи подготовки и переподготовки учителей (Слудковская,1976,с.38).

Второй этап учительских курсов и съездов приходится на 80-е годы XIX века. Их деятельность оказала значительное влияние на развитие народной школы Коми-Пермяцкого края. Учителя и другие деятели народного образования отстаивали земскую школу как наиболее прогрессивную в данный исторический период.

В 90-х годах XIX века наблюдается наиболее широкий охват курсами учителей. Возобновляются летние педагогические курсы, на них впервые ставится проблема воспитывающего обучения. Следует отметить, что в 60-е годы XIX века курсы в крае проводились в довольно трудных условиях. Никакими правилами они не регламентировались. Так называемые уездные педагогические советы созывали их по своему усмотрению с согласия земских собраний. Но уже, начиная с 1869 года, учительские курсы и съезды стали проходить только с разрешения Министерства народного просвещения России. Затем они начинают проводиться под контролем директоров народных училищ. Положительно в этом моменте то, что при организации курсов деятели народного образования учитывали слабую подготовку молодых учителей и поэтому стремились дать необходимые теоретические знания и показать образцовые уроки. Курсы знакомили слушателей со всем тем, что признавалось в то время последним словом педагогики и методики, в первую очередь с педагогической системой основоположника русской народной школы К. Д. Ушинского (Слудковская,1976,с.38).

Первые педагогические курсы в г. Перми состоялись в 1865 году (ГАПО,Ф.458,Д.47,Оп.1,Л.10). Целью данных курсов была подготовка учителей начальной школы. В последующие годы учительские курсы проходили то в одном, то в другом городе Пермской губернии. В июне 1873 года в Соликамском уезде на Чермозском заводе состоялся съезд учителей народных училищ (ГАПО,Ф.458,Д.47,Оп.1,Л.10). Но особенно большой след в истории народного образования Пермской губернии оставили краткосрочные педагогические курсы в г. Осе, проведенные осенью 1875 года. Цель курсов определялась таким образом: “Уяснить и усвоить основные начала, выработанные современной педагогикой, дидактикой и методикой в применении их к народной школе” (ГАПО,Ф.458,Д.47,Оп.1,Л.10).

Программа курсов была следующего содержания:

1. Отношение школы к физическому воспитанию.

2. Школьная гигиена.

3. Отношение школы к нравственному воспитанию.

4. Нравственное воспитание.

5. Основы для построения общей дидактики.

6. Общие свойства правильного обучения.

7. Наглядное обучение.

8. Обучение грамоте.

9. Письменные работы.

10. Грамматика.

11. Арифметика.

12. Геометрия.

13. Объяснительное чтение.

14. Практические уроки.

На Осинские курсы съехались шестьдесят три учителя: из Осинского уезда тридцать четыре учителя и пятнадцать учительниц, из Оханского - восемь учителей, Кунгурского - четыре, Пермского - два учителя.

По образованию состав учителей был весьма различен. Со специальным высшим педагогическим образованием был только один человек, 8 учителей окончили педагогические курсы при уездных училищах, 4 человека являлись выпускниками пермской духовной семинарии, остальные 50 человек не имели педагогического образования.

На педагогических курсах в городе Осе перед учителями выступали передовые педагоги Пермской губернии, представители Петербургского педагогического общества Е. И. Гасабов и другие (Прокошев,1976,с.34). На курсах живое обсуждение получили такие вопросы, как роль личности учителя, пример учителя в процессе обучения и воспитания, какими должны быть школьные порядки и другое.

Необходимо отметить, что подобное проведение учительских курсов стало носить традиционный характер Пермской губернии. На них главное внимание уделялось вопросам введения новых методов обучения, в частности звукового способа обучения грамоте. Курсы сыграли большую роль в оживлении школьного дела, в совершенствовании преподавания в начальной школе на территории края.

В деле подготовки учительских кадров известную роль сыграли и педагогические классы при женских гимназиях, которые получили широкое распространение в 70-е годы XIX века. Эти педагогические классы возникли также под влиянием деятельности передовой общественности, обеспокоенной нехваткой учителей. Значительный след в истории нашего края оставили педагогические курсы в г. Перми, состоявшиеся в июле 1901 года. На них были приглашены учителя со всего Урала. Это явилось ярким свидетельством тяги учительства к знаниям (Прокошев,1976,с.51).

Немаловажным в данный исторический период является составление и выпуск первых премяцко-русских и русско-пермяцких словарей. Эти вопросы хорошо освещены в научных статьях Р. М. Баталовой и Г. Н. Чагина (2000).

Согласно их данных, первые письменные источники о коми-пермяцком языке относятся к XVIII и XIX векам. Они дошли до настоящего времени в виде рукописных словарей и списков слов (часто наряду зырянскими, удмуртскими, марийскими и словами из других языков народов-иноверцев Пермской губернии) в записках ученых, путешественников и участников научных экспедиций по изучению отдельных районов России: Г. Ф. Миллер(1758), И. Фишер(1768), акад. И. И. Лепехин(1780), П. С. Паллас(1787). Из них первым и наиболее значительным по объему (около 2500 слов) и содержанию является “Краткий пермский словарь с российским переводом…” пермского протоирея Антония Попова(1735) (Баталова,2000,с.20). К словарю приложены “Реестр российских речений из пермского словаря” и “Примечания… к грамматике пермского языка, составленного с помощью некоторых пермяков, знающих российский язык”. Анализ памятника показал, что в нем прдставлен прапермский диалект, некогда распространенный на юго-западе от г. Чердыни (современный Чердынский район) и с. Оней (современный Юсьвинский район КПАО), имевший значительное сходство с ныне нердвинским диалектом. В Центральном государственном архиве Татарстана, в г. Казани хранятся рукописи нескольких словарей XIX века: из них заслуживают внимания два словаря: “Лексикон пермского языка…”(1828г., 4,5 тыс. слов) иерея Г. Чечулина и ‘Русско-пермяцкий словарь’ (1848г., 3,5 тыс.слов), составленный в г. Усолье, автор рукописи неизвестен. Лексические данные этих словарей (включая словарь А. Попова) важны для истории пермских языков, т. к. в них зафиксированы языковые данные трех ныне уже не существующих диалектов и диалектной лексики, неизвестной современному коми-пермяцкому языку (Баталова,2000,с.20).

В ЦГА Татарстана хранится также и рукопись первой коми-пермяцкой грамматики” Краткие грамматические правила, принадлежащие к знанию коми-пермяцкого языка” (1838) соликамского протоирея Ф. Любимова. В работе по образцу русской грамматики выделяются восемь частей речи и шесть падежей, но особую ценность представляет лексический материал и наименования монет от 1 до 1000 рублей на пермяцком языке, отдельные словосочетания и выражения (Баталова,2000,с.20).

Живые формы кудымкарско - иньвенского диалекта середины XIX века и его основная грамматическая характеристика зафиксированы в работах исследователя-практика Н. А. Рогова, положившего начало серьезному изучению коми-пермяцкого языка: его достаточно полная грамматика “Опыт грамматики пермяцкого языка” (1860), где проводятся также данные и нердвинского диалекта, и его же “Пермяцко-русский и русско-пермяцкий словарь” (1869, около 13 тыс. слов), в котором представлена лексика кудымкарско - иньвенского и нердвинского диалектов. В прошлом году мы окружной научно-практической конференцией торжественно отметили выход в свет этого словаря. Это историческое событие отделяют с нашим периодом 130 лет. Первым исследователем языка язьвинских пермяков был финский ученый А. Генец(1889) (Чагин,1997,с.15).

С выходом в свет книги венгерского ученого проф. К. Редэи ”Пермяцкий словарь…” (Будапешт, 1968) стали известны материалы еще одного рукописного словаря, составленного служащим имения графов Строгановых Ф. А. Волеговым в 1833 году в с. Новое Усолье. Словарь представляет исключительную ценность еще и потому, что в нем зафиксированы материалы ныне исчезнувшего усольского говора, географически близкого с усольским диалектом коми-пермяцкого языка. Рукопись словаря была подарена в 1843 г. венгерскому исследователю А. Регули (Баталова,2000,с.20).

Подытаживая выше сказанное, следует констатировать, что распространение грамотности в Верхнем Прикамье, где исторически проживали коми-пермяки, имело одинаковые характерные для всей Российской империи черты, но и несло определенные региональные аспекты. Действительно, на распространение грамотности в некоторое время оказали раскольники, большой вклад внесли заводские школы, и значительным вкладом в развитии распространения грамотности стало открытие земских школ.

Большая роль в этом процессе отводилась учителям народных училищ и школ. Следует особо отметить роль исследователей, священников по сбору и составлению пермяцко-русских и русско-пермяцких словарей, таких как соликамского протоирея Ф. Любимова, пермского протоирея А. Попова, следователя-практика Н. А. Рогова и других.

На исторические предпосылки зарождения грамотности у коми-пермяков определенную роль сыграла миссионерская деятельность Стефана Пермского по созданию коми-азбуки, большая роль принадлежит церковно-приходским, заводским школам, особенно в пос. Пожва, в с. Ильинском и др. Однако, главенствующую роль на распространение грамотности, особенно в конце XIX-начале XX веков, сыграли земские школы, а также деятельность священников, исследователей и практиков края по сбору и составлению пермяцко-русских и русско-пермяцких словарей.

Глава II. Роль земских и церковно-приходских школ в развитии образования.

История коми-пермяцкого народа тесно связана с историей великого русского народа, сыгравшего в его судьбах пргрессивную роль. Между русскими и коми-пермяками издавна существовали экономические и культурные связи. В царской России коми-пермяки, как и другие народы, испытывали тяжелый гнет помещиков и самодержавия, однако и в этих условиях они жадно тянулись к грамоте, к знаниям.

В борьбе коми-пермяков с крепостничеством выразилось и их стремление к сохранению и развитию своей культуры. Царское правительство, проводя великодержавную политику насильственной руссификации, всячески подавляло это стремление. Если в центральных русских губерниях было мало школ, то на отсталых окраинах их не было совсем. Только в конце первой половины XIX века на территории Коми-Пермяцкого края открываются первые школы.

§1 Создание и роль заводских школ.

В исследуемый период немаловажное значение в распространении грамотности в крае сыграли заводские школы. Они появились несколько раньше, чем земские и церковно-приходские школы и функционировали параллельно.

Следует отметить, что наиболее могущественными помещиками Урала в XIX веке, как и прежде, продолжали оставаться Строгановы, им принадлежало 1млн.526 тыс. гектаров земли в Пермском, Оханском, Соликамском и Екатеринбургском уездах, что равняется примерно территории Пермской области в современных границах (1млн. 606 тыс. га). В 1859году на этом огромном пространстве жило 167230 крепостных (у Всеволожских в Пермской губернии было меньше), для которых помещики построили 138 церквей и часовен и только 15 школ (Теплоухов,1859,с.42).

В основу обучения в заводских школах в пос. Пожва и в с. Никитинское (Майкорское) была введена ланкастерская система обучения.

Свое название она получила по именам английских педагогов А. Белла и Дж. Ланкастера, независимо друг от друга, выдвинувших сходный метод обучения (Бачев,1991,с.38).

Первыми учителями по ланкастерской системе обучения в пос. Пожва были выпускники местной школы Яков Матвеевич Левин и Василий Дмитриевич Хлебутин, прошедшие в 1821 г. трехмесячную подготовку в г. Ярославле. Молодые учителя умело организовали учебный процесс по новой системе. В 1823г. они обучали уже 71 ученика, в то время как в трех классах обычной школы у учителя Михаила Смышляева училось 43 ученика. Пожвинское заводское управление 2 сентября 1824 г. сообщало владельцу: "По методе Ланкастеровой взаимного обучения мальчики под руководством посылаемых в г. Ярославль Я. М. Левина и В. Д. Хлебутина обучаются словесности, письму, а некоторые по классам и к арифметике, в чем, по замечанию нашему, видится успех порядочный. При обучении же всех мальчиков находится 73 человека" (Прокошев,1976,с.7).

В ланкастерском классе ученики учились три года. За это время они должны были пройти семь "столов" (подразделений). Все столы в определенном порядке размещались в одной комнате. За один стол усаживались по 10-12 человек. Первый стол предназначался для начальных письменных упражнений на песке. Он представлял собой подобие плоского, мелкого ящика. На площадку эту насыпался мелкий желтый песок, на котором железными палочками (бороздилками), имеющими вид шпателей, можно было легко выводить или гравировать буквы и цифры. Для заравнивания песка и обозначения графок была приспособлена особая доска, которая называлась шабаркалкой. Следующие столы, до пятого включительно, были обыкновенными школьными партами, но для упражнения в письме на них употреблялись уже деревянные доски величиной ЗО Х 20 см. Они были черного цвета с наведенными по поверхности красной масляной краской трехстрочными графами и косыми линиями. Писали на этих досках раствором мела с помощью гусиных перьев. В каждой из парт было просверлено по четыре круглых дыры; в эти гнезда вставлялись чугунные чернильницы в виде усеченных конусов. Меловой раствор, который наливался в них, и которым писали, назывался белыми чернила. За шестым столом писали на грифельных досках, а за седьмым на бумаге (Прокошев,1976,с.8).

За столами производились только письменные работы, а обучение чтению и счету велось в полукружиях, каждое из которых соответствовало своему столу.

В простенках для каждого стола развешивались таблицы по преподаваемому предмету для чтения или арифметики. Например, первая таблица первого стола заключала в себе, кроме алфавита печатных букв, прописных и строчных, еще слоги из двух аг, ад, ев, ег, еж, иб, ив и трех букв в сочетаниях сначала гласной буквы с согласной, а затем в обратном порядке. Так, сначала: аб, ав, и т. д. Потом ба, ва, га, да, ве... Во второй таблице одногласные и двузначные слоги соединялись в слова: и-ва, е-ли, я-ма, Я-ша. В третьей таблице были двусложные слова: ма-ма, Са-ша, Да-ша. Затем такие же сочетания с переносом ударения на второй слог: эи-ма,. се-ло, му-ка, ку-да. Потом слова из трех букв: дом, ком, кол, сон, пал, мал. Начиная с четвертого стола, таблицы заключали в себе крупно напечатанное Евангелие и послания апостолов величиною в пол-листа газетной бумаги. Для седьмого стола, ученики которого переводились во второе отделение училища, были уже не таблицы, а книги для чтения.

По арифметике имелось по одной таблице на каждый стол до пятого включительно. В таблице первого стола напечатаны цифры от 1 до 10 крупным шрифтом, а затем менее крупным от 10 до 100.

Таблица второго стола заключала в себе трех - и четырехзначные цифры. Третьему столу отводились пяти - и семизначные цифры. За четвертым изучалась нумерация свыше, миллиона, за пятым и шестым упражнялись устно в сложении и вычитании, за седьмым, учили таблицу умножения и занимались устными вычислениями на умножение и деление.

На каждый стол выбирались два старших ученика, один по чтению, другой по арифметике, эти старшие проводили и письменные работы.

Параллельно с изучением таблиц велось обучение вычислениям на счетах в том же объеме.

Учитель во время занятий чтением и арифметикой обыкновенно чинил гусиные перья, сидя за своей конторкой и, готовясь таким образом к уроку письма. Иногда он прослушивал кого-либо из учеников.

Учение велось в два приема, утром - с 8 до 11 и после обеда с 13 до 16. Учебные часы следовали в таком порядке: первые три четверти часа посвящались чтению таблиц, развешанных по стенам в отдельности для каждого стола. Вторые три четверти часа без перерыва занимались письмом за партами. Затем после 10-минутного перерыва начинался урок арифметики. Последние 40 минут занимались письмом цифр за партами (Прокошев,1976,с.9).

Следует подчеркнуть, что ланкастерский класс в пос. Пожва с небольшим перерывом, как и в большинстве горнозаводских школ Урала (Билймбае, Златоусте и др.), продолжал работать до 70-х годов XXI века. "В 1865 г. преподавались предметы в ланкастерской школе те же, какие преподавались и с основания ее, занимались преподаванием по курсу, изданному Дж. Ланкастером, с примечанием к изданию Золотова и притом с соблюдением порядка согласно руководству, изданному для ланкастерских школ". Поэтому неправильным является мнение о том, что, белл-ланкастерская система взаимного обучения имела место в России якобы только в начале XIX века (с 1819 г.) и широкого распространения не получила (Зубов,1993,с.49).

В конце 1830-х-начале 1840-х годов Пожвинская заводская школа пришла в упадок. В других частных школах Урала, особенно заводских, в это время также наблюдается значительный спад педагогической активности. Причиной тому послужили события, развернувшиеся в Чермозской заводской школе, принадлежащей помещику Якиму Лазареву. В апреле 1836 г. на Чермозском металлургическом заводе было создано тайное общество "Вольность". Члены его чаще всего собирались в заводской школе (здание ее сохранилось до наших дней). Организатором и руководителем "Вольности" был преподаватель местной школы Петр Иванович Поносов. Сын крепостного рабочего, выпускник Чермозской школы, он был послан для продолжения образования в Петербургское горнозаводское училище, по окончании которого возвратился в Чермоз. П. И. Поносов основательно познакомился с идеями и деятельностью декабристов. Первые сведения об этом он получил еще от учителей Чермозской школы, крепостных Николая Чернова и Федора Чиркова, лично знавших декабриста Гавриила Батенкова (ГАПО,Ф.43,Д.13,Оп.12,Л.16).

Вскоре членов этого общества и учащихся Чермозской заводской школы хозяин Яким Лазарев в 1837 г. сдал в солдаты. Репрессивные меры были применены и к другим горнозаводским школам Урала. В Пожве крепостных учителей М. Смышляева, Я. Левина и В. Хлебутина уволили, ланкастерский класс закрыли, количество учащихся сократили до 40. Учителем в школу был назначен пономарь Дмитрий Поносов, его помощником, служитель Павел Порошин, которые кроме церковной грамоты и чистописания, по существу ничего не знали и ничему не учили (Прокошев,1976,с.11).

Заводская школа в пос. Пожва функционировала и периодически проводила выпуски. Так, 20 и 22 марта 1844г. в Пожвинской заводской школе были проведены испытания. Из 40 экзаменуемых учеников по чтению, письму, арифметике и истории никто не показал знаний выше удовлетворительных, единицу получили 5 человек, двойку-23 человека, и только знания 12 человек оценены баллом три. В экзаменационной ведомости сказано: "...ученики читали большею частью плохо, буквы выговаривались некоторыми по церковной азбуке... Другие же не знали даже складов... Русская грамматика проходилась только восьмью учениками, которые при испытании не обнаружили никаких твердых и основательных сведений даже в первоначальных познаниях ее. Арифметические задачи решались теми же восьмью учениками механически, без всяких доказательств. Что же касается до историй: священной и русской, то ученики проходили их по вопросам и по частям так, что одни проходили священную, другие русскую историю; одни первую часть, другие вторую, не зная совершенно того, что заключается в первой части. Чистописание найдено вообще в хорошем состоянии. Однако между прочими учениками оказались некоторые вовсе не умеющие писать, как-то: Андрей Бабкин, Иван Седов, Иван Казанцев, Ульян Черников, Апиксим Костоусов, Григорий Корякин и Николай Нифантов. Они еще молоды, именно от 6 до 7 лет" (Прокошев,1976,с.12).

Проанализировав, что школа не дает хороших работников, а на заводе снизилось качество выпускаемой продукции и сократилась прибыль, заводовладелец В. А. Всеволожский решил перестроить школу. В 1844 г. он пригласил в Уральские заводские школы учителями выпускников Гатчинского сиротского института Павла Ивановича Иванова и Павла Федоровича Федорова. Пожвинскую школу П. И. Иванов нашел в плачевном состоянии. Это была комната в приезжем доме, в которой стояло 4 больших и 2 маленьких стола, 8 скамеек и 2 некрашеных шкафа. Из учебных принадлежностей в комнате находились классная малая доска, колокольчик, 7 аспидных досок и 5 металлических графил. На 40 учеников имелось 42 книги, среди них 5 ветхих прописей в тетрадях, 5 арифметических вопросников, 15 кратких священных историй, 6 пространных катехизисов, 3 новых завета, 3 книги четырех евангелистов, Библия, Месяцеслов, рисовальная азбука, Псалтырь и пастырское наставление. Ни одной из книг по ветхости нельзя было пользоваться (Прокошев,1976,с.12). Следует отметить, что в тяжелых условиях начал молодой учитель педагогическую деятельность в пос. Пожва, много препятствий встретил он на своем пути. Не скоро добился от заводского правления и конторы расширения и ремонта школы, снабжения ее в достаточном количестве необходимыми хозяйственными и учебными принадлежностями, книгами и пособиями, увеличения количества учащихся из числа рабочих. Не ждал, когда заводская администрация выполнит его требования, сам ездил в Пермь и Соликамск закупать книги. Так, 21 июня 1844 г. он докладывал Главному пермскому правлению, что "у г-на Соликамского смотрителя уездных училищ Г. И. Суворова закуплены: грамматики Востокова 25 экз. на 5 р. 75 к. Арифметики 1-й части 20 экз. на- 1 р. 20 к. Истории Устрялова 5 экз. на 1 р. 40 коми- русские книги для грамотных людей 4 экз. на 28 к.

Из Пермской гимназии:

Всеобщей истории Кайдалова 3 экз. на 2 р. 40 к. Русских букварей 20 экз. на 60 к. Географии для детей Студитского 2 экз. на 1.р. Руководство к учреждению школ по методике взаимного обучения 1 экз. на 35 к." (Прокошев,1976,с.13).

С августа 1844г. по октябрь 1845г. учитель 47 раз писал заявления с просьбами об удовлетворении нужд училища, из них 11 были исполнены, а 36 оставлены без внимания. В знак протеста П. И. Иванов решается на прекращение школьных занятий и о своем намерении ставит в известность управляющего Е. Е. Ингама: "Видя, что местное начальство нисколько не хочет, даже и не желает воспомоществовать к развитию и распространению просвещения по требуемой попечительством системе, я, после неоднократных и неотступных просьб о продолжении и окончании перестройки училищного дома, и видя только решительное сопротивление в исполнении требований попечительства и моих в отношении исправления училища и пополнении оного несколько раз требуемыми новыми потребностями, наконец, почитаю своим долгом прекратить лекции и посещения в училище, о чем также с предстоящим отчетом будет доведено до сведения попечительства. Высочайше учрежденного, Пермской губернской дирекции, так как они требуют от меня отчетов по училищу, и г. инспектора С.-Петербургской г. г. Всеволожских школы и должен буду ждать оных решений" (Прокошев,1976,с.15).

Учитель П. И. Иванов заботливо относился к учащимся, был в хороших отношениях с родителями, знал их трудное семейное положение. Так, 3 августа 1845 г. он сообщал правлению: "Почти все ученики Пожевской домашней школы являются к занятиям без обуви. Прошу правление сделать надлежащее распоряжение. В противном случае я не могу дозволить мальчикам в неприличном состоянии посещать лекции" (Прокошев,1976,с.15). Он обеспокоен нищенским состоянием своих учеников. Учитель добивается от правления "обратить внимание на дошедшего до такой крайней бедности ученика Пожевского" домашнего училища Матвея Лопатина, что он за неимением надлежащей одежды не может являться в училище" (Прокошев,1976,с.15). Из-за ветхой одежды и обуви ученики Матвей и Дмитрий Лопатины простудились и заболели. Из дома один из них прислал записку: "Ваше благородие Павел Иванович, я болен в горле и грудью. Ваш покорный ученик М. Лопатин". Учитель направляет больных учеников на лечение в госпиталь. Вместе с отцом Сергея Горбунова он настаивает перед правлением о переводе мальчика по причине крайней бедности н постоянной болезни из школы в госпиталь учеником штаб-лекаря Петрова. П. И. Иванов требовал и от родителей, чтобы они не мешали, а помогали детям учиться. Так, 26 февраля 1845 г. он заявлял правлению: "По дошедшим до меня слухам, мать ученика Ивана Сигова не отпускает его в училище, несмотря на мои отношения в Пожевскую контору сего месяца от 16 числа № 9, 17 числа № 10 и 22 числа № 13, под тем предлогом, что намерена отправить его в село Дедюхино к родственникам на учебу. Прошу известить меня: во-первых, имеет ли право вышеупомянутая женщина брать своего сына из училища без донесения об этом училищу... Если же поступок выше упомянутой дерзкой женщины будет дознан несправедливым, то прошу поступить с нею надлежащим образом за многие нанесенные мне оскорбления и сына ее доставить в училище" (Прокошев,1976,с.16).

С 15 марта 1846г. в Пожвинской школе восстанавливается ланкастерский класс, в который первоначально был принят 41 человек, в основном дети мастеровых из Пожвинского, Никитинского и Елизаветопожвинского заводов.

В конце сентября правление уведомило П. И. Иванова, что "мальчикам до 12 лет есть положение провианта, а свыше 12 лет должно: или на штат школы помещать, или отдавать в цеха на задельную плату" (Прокошев,1976,с.16). Ученики старше 12 лет были разделены на штатных и сверхштатных. Штатные ученики получали от правления провиант, одежду и обувь, сверхштатные ничего не получали. П. И. Иванов распорядился так, что среди штатных учеников были в основном дети рабочих, а среди сверхштатных дети служащих.

Учителя Пожвинской и Александровской школ П. И. Иванов и П. Ф. Федоров завоевали уважение правления завода. Они получают от них лестную характеристику: "...за сим должно справедливо и с покорности доложить попечительству, что учители г. Иванов и Федоров продолжают обучать детей с отличным усердием, и что поведение их весьма хорошее, и никаких дурных наклонностей Правление до настоящего времени заметить не могло, кроме оказываемого всегдашнего попечения за детьми" (Прокошев,1976,с.17).

С этого времени улучшается снабжение школы учебно-наглядными пособиями. К 1847 г. в ней имелось уже 187 учебных книг, 2 больших классных доски со станками, 2 малых классных доски, 7 новых ланкастерских столов, 66 аспидных досок, 90 рейсфедеров, 2 архитектурных циркуля и т. п. (Прокошев,1976,с.17). Увеличивается количество учащихся и расширяется программа обучения. Отдельные ученики, например Петр Колпаков и Иван Ознобишин, стали изучать латинский язык, т. к. готовились к должности лекарских учеников в госпиталь.

Рост школы не случаен. Вследствие уменьшения притока квалифицированных рабочих и служащих на заводах упала производительность труда и снизились доходы. С целью получения больших прибылей от завода и эксплуатации трудящихся заводчики Никита и Александр Всеволожские ввели новый порядок подготовки рабочих кадров, напоминающий порядки, существовавшие до 1837 г. Об этом говорит инструкция А. В. Всеволожского Пожвинскому заводскому правлению:

"Отношением моим в правление от 3 января сего года предложил я г. управляющему определить порядок перехождения подростков, кончивших курс в школе, по мастерствам для практического обучения оных. Ныне же, сообразив сей порядок, предлагаю оный к исполнению.

1. Мальчики входят в школу 7 лет.

2. Проходят 2 класса до 12 лет, неспособные выходят тех же лет и из 1-го класса.

3. От 12 до 16 лет переходят мастерства: столярное, литейное, слесарное и кузнечное, оставаясь в каждом цехе по одному году и занимаясь в чертежной по два часа в день, посещают воскресные школы, дабы дать возможность тем из мальчиков, коих способности не развились до 12 лет в школе, догнать своих товарищей в умственном образовании, нерадивые и непонятливые остаются в цехах, в коих более оказали успехов.

4. На 17 году переходят по четырем главным цехам: доменному, пудлинговому, сварочному и катальному, оставаясь по 3 месяца в каждом, не оказавшие успехов остаются и доле.”

5. На 18 году зачисляются в комплект цехов или поступают, смотря по успехам и аттестации, в высшее училище (находилось в имении Рябове под Петербургом - В. П.), в коем проходят куре в два года, третий год находятся на практической съемке, а на 21 году изучают практические обязанности протоколиста и бухгалтера по пол году, назначаются, смотря по способностям и по вакансиям,, в цеховые, заводские и вотчинные конторы и правления” (Прокошев,1976,с.18).

Данная инструкция вступила в. силу с начала 1847 г. 24 февраля П. И. Иванов представил в правление список учащихся, которые должны были поступить на завод для обучения в нем мастерствам: из первого (ланкастерского) класса -11 учеников и из второго (теоретического) класса - 7 учеников.

Вскоре произошли изменения в жизни школы. 2 марта 1847 г. Пожвинская заводская школа перешла в ведение Министерства народного просвещения и причислена в разряд приходских училищ, но с правом преподавания некоторых предметов в размере уездных училищ. В ней сохранены были ланкастерский и теоретический классы. Помощником П. И. Иванова назначается после сдачи в Пермской гимназии экзамена на звание учителя крепостной Николай Николаевич Беспалов, выпускник Петербургского (Рябовского) горнозаводского училища. Пение вел крепостной Егор Лаврентьевич Чекалов. До отмены крепостного права школа в пос. Пожва содержалась за счет владельца. В 18.55 г. в ланкастерском классе открыто отделение для девочек.

Статистическая таблица о количестве учащихся Пожвинского приходского училища до отмены крепостного права.

В 1849 г. произошел раздел имения между Александром и Никитой Всеволожскими. С этого времени Пожвинское училище готовило мастеровых людей и служащих для частных заводов А. В. Всеволожского: Пожвинского, Елизаветопож-винского, Всеволодовильвенского и Всеволодоблагодатского; Александровское и вновь открытое Никитинское училище в с. Майкоре обслуживали заводы Н. В. Всеволожского: Александровский, Никитинский и золотые промыслы (ГАПО,Ф.43,Д.13,Оп.12,Л.17-18).

Вопрос об открытии школы в с. Майкор был поставлен священником Кудымкарской церкви Н. Е. Гиляровым 20 апреля 1846г. Он писал управляющему Е. Е. Ингаму: "Я состою в обязанности покорнейше просить Вас, милостивый государь, содействовать открытию на правах домашнего обучения в означенном Никитинском заводе - учинением распоряжения о выборе мальчиков, на первый раз хоть несколько человек и о назначении для обучения их помещения. На основании вышеозначенных правил наставниками должны быть местные священнослужители... Они должны обучать детей безмездно. Обо всем, что от них требуется по сему предмету, им уже предписано" (Прокошев,1976,с.21). Управляющий поручил П. И. Иванову заняться непосредственной подготовкой к открытию Никитинского училища в с. Майкор. 19 сентября 1846 г. учитель осмотрел в Никитинском заводе "два зала, один в доме иерея означенного завода и другой в отделении конторы: в первом доме зал длиною в 11,5 аршин, шириною 7 аршин, во втором же длиною 15,5 аршин и шириною 11 аршин. В первом зале число учеников может простираться. До 30 человек, во втором же до 50 человек. Но должно заметить, что оба означенные зала не оштукатурены и первый зал без печей, белых полов и потолков, слишком низок, что неудобно для ланкастерского метода, во втором же нет печей и окна слишком велики. По моему мнению, удобнейшее место для школы находится в отделении конторы и по приведении оного в надлежащий порядок можно приступить к открытию ее" (Прокошев,1976,с.21). Правление согласилось с мнением учителя и приказали готовить под школу помещение в отделении заводской конторы.

Накануне отмены крепостного права в 1860 г. в Никитинском заводе находились: "православная церковь, 8 часовен, госпиталь и школа для мальчиков, на детей до 12-летнего возраста выдается провиант безденежно" (Прокошев,1976,с.21).

Итак, в имениях помещиков Всеволожских перед реформой 1861 г. в Коми-Пермяцком крае находились две начальные школы – в пос. Пожва и в с. Майкор. Обе школы имели целью профессиональную подготовку детей крепостных рабочих и служащих к труду на заводах и религиозное воспитание. Помещики грубо утилитарно подходили к проблеме просвещения: народное образование они рассматривали как своеобразное ответвление экономики, основной и единственной целью которого была подготовка рабочей силы. Образование в школах Всеволожского носило ярко выраженный сословный характер. Однако, они сыграли положительную роль в распространении грамотности среди коми-пермяков.

§2 Земские и церковно-приходские школы края.

В 1870-х годах наряду со школами министерства народного просвещения появились земские школы в Пермской губернии, в том числе и в нашем крае.

В Российской империи же усилиями передовых земских деятелей, к числу которых принадлежал известный педагог Н. А. Корф, было достигнуто значительное увеличение количества школ. К примеру, в 1863 году по всей России было 15660 школ (не считая школ духовного ведомства), то в 1896 году их было уже 68358. Этот прирост школ надо отнести прежде всего за счет деятельности земств (Бачев,1988,с.34).

Рядовая земская школа в России 1870-80-х годов по своим программам и постановке учебного процесса была значительно лучше школ министерства народного просвещения и духовного ведомства. Земской школе принадлежало ведущее место в распространении среди сельского населения грамотности и элементарных сведений по арифметике, истории и географии. С 1871 года по 1900 год число школ в Пермской губернии увеличилось с 248 до 1003, а количество учащихся - с 8597 до 74879 человек (Прокошев,1976,с.65). Из 755 школ, организованных земством Пермской губернии, 21 школа была открыта в коми-пермяцких деревнях Соликамского и Чердынского уездов (Коньшин,1999,с.38). Пермское земство считалось передовым, но и у него забота о распространении грамотности среди национальных меньшинств занимала последнее место. Вообще расходы на школу занимали небольшое место в земском бюджете. Подтверждением выше сказанному следует отметить, к примеру, за первые тридцать лет своего существования Пермское земство израсходовало на народное образование лишь 12 процентов своего бюджета. Основные средства были отданы на среднее и высшее образование и только 15 процентов на нужды начальной школы, главным образом на школьное строительство. Деятели Пермского земства признавали, что школьная сеть далеко недостаточна для обучения детей, живущих во всех населенных пунктах Пермской губернии. Обсуждая в 1898 году вопрос о введении всеобщего обучения, они выдвинули предложение организовать “подвижные школы” (Прокошев,1976,с.8). В докладе Пермской губернской управы губернскому земскому собранию говорилось, что нужно “открыть подвижные школы с таким расчетом: 4 года школа существует в одном селении и ее посещают дети от 7 до 14 лет; учитель подготовляет два выпуска, первый-малый, второй-большой, и переселяется в другую школу; через 4 года из второй школы переходит опять в первую и т. д.“ Такие “подвижные школы” предполагалось создать в пос. Гайны и в д. Кекур (современный Кудымкарский район) (Прокошев,1976,с.8).

Сеть “подвижных школ”, точнее “кочующих учителей”, и система периодического обучения поколений, отделенных друг от друга четырьмя годами - вот к какому решению пришли земские деятели Пермской губернии в конце XIX века.

Первые сведения о деятельности земства среди коми-пермяков относятся к 1868 году, когда было открыто начальное народное училище в селе Архангельском (Бачев,1988,с.45).

Архангельское начальное народное училище – одна из старейших школ округа. О времени открытия школ в других селах данных не сохранилось. Известно только, что в 1877 году было открыто двухклассное училище в селе Юрла (Бачев,1988,с.46).

К 1887 году в Коми- Пермяцком крае было 21 земское училище. Они находились в Юрле, Мошево, Юксеево, Усть-Зуле, Кочево, Юме, Гайнах, Архангельском, Белоево, Верх-Иньве, Верх-Юсьве, Егве, а в Ошибе, Куве, Кудымкаре, Купросе и Юсьве было по два народных училища - мужскому и женскому (Прокошев,1976,с.69).

Одновременно с Пермским земством школами занималось и церковное ведомство - синод. Оно до 1890 года открыло на коми-пермяцкой территории всего четыре школы - Отевскую и Пешнигортскую(1885), Жеребцовскую и Верх-Сервинскую(1888) (Струминский,1911,с.32). Все эти школы функционировали на территории современного Кудымкарского района.

Однако, если в 70-80 годах земство по количеству открытых школ обгоняло синод, то в последнее десятилетие XIX века картина резко изменилась. Царское правительство решило вытеснить земскую школу, заменив ее церковной. В 1884 году вышло положение о церковно-приходской школе, как основной школе сельской местности. Над земскими школами был усиленный контроль инспекторов, цензура резко ограничила выпуск учебников, которые писались земскими деятелями народного просвещения, ряд земских школ был закрыт (Бачев,1988,с39).

Все же земские школы, на всем протяжении их исторического существования в Коми-Пермяцком крае, были главными очагами распространения грамотности и элементарных знаний из области различных наук. Программы и учебные планы земской школы для своего времени были передовыми. Через земскую школу, ее программы, учебники, руководства преподавателей учителя края знакомились с идеями таких выдающихся представителей русской педагогической мысли, как К. Д. Ушинский, Н. И. Пирогов, П. Ф. Лесгафт, Н. А. Корф и других (Прокошев,1976,с.25).

В Коми – Пермяцком крае большинство земских школ имело трехлетний срок обучения и только немногие были четырехгодичными. Школы с четырехгодичным курсом обучения находились в крупных населенных пунктах: Белоево, Верх-Иньве, Купросе (Бачев,1988,с.43).

Но даже и земская школа не отвечала нуждам пермяков и не давала детям знания об окружающем мире. К примеру, учебная программа школы включала ниже следующие разделы. На изучение связанных с культом предметов (закон божий, старославянская церковная грамота) в плане отводилось 4 часа, фактически же на это уходило больше времени, если учесть, что до начала уроков, во время большой перемены и после уроков для всех учащихся было обязательным изучение и пение молитв (Зубов,1988,с.76).

Примерный типовой учебный план земской школы выглядел так:

Закон божий -2часа

Чтение старославянских текстов -2часа

Письмо -6часов

Чтение -6часов

Арифметика -6часов

Чистописание -2часа

Пение -1час

Рукоделие -1час

Всего 26часов

Письмо и чистописание заключалось в изучении правил каллиграфии с некоторыми элементами грамматики. Каллиграфия занимала первое место.

Арифметика сводилась к изучению четырех действий с целыми числами в пределах тысячи.

Чтение было объяснительное. Этот предмет преподавался ежедневно и включал элементы сведений по истории, географии и естествознанию (Зубов,1988,с.77). Для исследуемого периода данные программы земских школ, на мой взгляд, были прогрессивными.

0сновное направление в развитии народной школы в России дал великий русский педагог XIX века, отец русской педагогики К. Д. Ушинский, выдвинувший идею народности – наиболее полное и всесторонее отражение в педагогической теории и практике истории, культуры и требований народа. Ушинский считал, что народность – это основа воспитания. Свой народ, его историю, культуру учащиеся познают через родной язык. “В светлых прозрачных глубинах народного языка отражается не одна природа родной страны, но и вся история духовной жизни народа” – писал К. Д. Ушинский. Он глубоко понимал, что воспитание без обучения невозможно. Обучение следует начинать с грамоты. Он дал тщательную разработку звукового метода обучения грамоте, составив на его основе азбуку и первую книгу для чтения – “Родное слово”. Для учителей и воспитателей было написано “Руководство по преподаванию по “Родному слову” (Прокошев,1976,с.5).

В коми-пермяцкой школе широко использовались такие замечательные учебные пособия, как книги К. Д. Ушинского “Родное слово” и “Детский мир”, принятые земской школой в качестве учебников по русскому языку. В своем руководстве к преподаванию по “Родному слову” К. Д. Ушинский дал основные методические указания о преподавании родного языка. Простота и доступность методики обучения, разнообразие и занимательность учебного материала, самостоятельность детей при его изучении – вот главные советы великого педагога.

Наряду с учебниками К. Д. Ушинского “Родное слово” и “Детский мир” в земской школе использовались также “Азбука” и I, II, III, IV “Книжки для чтения” Л. Н. Толстого; “Азбука” и “В школе и дома” Н. Ф. Бунакова; “Букварь” и “Наш друг” Н. А. Корфа; “Первая учебная книга И. И. Паульсена. Все эти были лучшие учебники и учебные пособия того времени. Их авторы – выдающиеся русские педагоги-методисты (Прокошев,1976,с.7).

Методы обучения значительно отличали земскую школу от церковно-приходской, в ней более широко применялся принцип наглядности. Земские школы имели и применяли такие наглядные пособия, как разрезная азбука, арифметический ящик, шведские счеты, образцы русских и метрических мер, глобусы, карты, картинки по развитию речи, картины по естествознанию и истории, коллекции минералов, насекомых, технических культур (лен, конопля), модели сельскохозяйственных орудий. Наглядность особенно помогала учителю на уроках объяснительного чтения, где учащимся, главным образом, и сообщались элементарные сведения по истории, географии, естествознанию (Коньшин,1999,с.32).

Организационная и методическая работа была хорошо поставлена в Тиминской, Архангельской, Купроской школах. В Тиминской школе до 1917 года работала одна из старейших учительниц Коми-Пермяцкого округа О. Ф. Матлина-Козлова, награжденная в 1939 году орденом “Трудового Красного знамени”, а в 1943 году - орденом Ленина. В Архангельской земской школе работали известные впоследствии учителя Д. А. Баяндин и А. А. Баяндина, а в Купросской - В. А. Швецов (Бачев,1988,с.29).

С конца 1899 года на школы Коми-Пермяцкого края была распространена система Н. И. Ильминского, прфессора Казанской духовной академии, которая способствовала повышению грамотности среди нерусских народов, в том числе и пермяков, и приобщила их к богатой русской культуре.

В конце XIX века церковно-приходские пермяцкие школы преобразовались в четырехгодичные. Преподавание всех предметов в них осуществлялось по системе Ильминского: в младшем отделении первые два года – на пермяцком языке, а в старшем – на русском языке. Преподавали учителя из коми-пермяков и русских, владеющих пермяцким языком (Зубов,1993,с.18).

Внося коренные изменения в методику преподавания, система Ильминского ничего не изменила в программах низших церковно-приходских школ. По прежнему большая часть учебного времени отводилась на “закон божий”, чтение древнеславянских текстов церковных книг, изучение молитв и церковных песнопений.

Недельное количество часов, предусмотренное учебным планом для церковно-приходских школ, распределялось по системе Ильминского следующим образом:

Закон божий -4часа

Славянское чтение -2часа

Счисление -6часов

Чтение гражданской печати -6часов

Чистописание - 2часа

Письмо -6часов

Всего -26часов

Учебники и учебные пособия, разрешенные для церковно-приходской школы, были составлены в духе активной проповеди догматов церкви. В целом они носили реакционный характер и не имели ничего общего с наукой.

Основными учебными пособиями были “Книга священного чтения”, “Начальные уроки закона божьего”, “Молитвенник”. Для обучения грамоте использовалась “Азбука”, составленная Ильминским (Бачев,1998,с.35).

Арифметика в нерусских школах не преподавалась. Ее, по системе Ильминского, заменяло счисление – изучение четырех действий над целыми числами в пределах ста. Ученики производили действия как в уме, так и на бумаге. На последнем году учения их знакомили с прстейшими вычислениями по измерению площадей. В преподавании счисления учителя церковно-приходских школ использовали методы учителей земской школы. Так, на уроках счисления широко применялись шведские счеты.

Самым пргрессивным элементом системы Ильминского явилась методика обучения русскому языку через посредство родного языка. Допуская в школу коми-пермяцкий язык, учитель неизбежно должен допустить и учебник, написанный на коми-пермяцком языке (Прокошев,1976,с.12).

Для обучения чтению в младшем отделении церковно-приходской школы использовался пермяцкий букварь Е. Е. Попова, построенный на основе изучения звуков и букв русского алфавита посредством пермяцких слов. Для каждой изучаемой русской буквы была подобрана группа пермяцких слов, которые складывались из букв разрезной азбуки учителем или учениками и выставлялись на доске. Другим методом изучения азбуки была запись группы пермяцких слов под диктовку учителя, причем учитель сразу же давал перевод этих слов на русский язык. Читать русские слова целиком учащимся не давали читать до тех пор, пока они не изучили всех букв русской азбуки. Перевод был предназначен главным образом для учителей, не знакомых с пермяцким языком (Бачев,1991,с.48).

Первые уроки, таким образом, посвящались упражнению учащихся в чтении букв русской азбуки и знакомству с русскими названиями отдельных предметов. Изучение букв Л, Ф, Х, Ц, Щ было отложено на самый конец, так как соответствующих звуков в пермяцком языке нет (Зубов,1993,с.76).

После чтения и перевода специально подобранных пермяцких слов и кратких выражений ученики переходили к чтению и переводу слов и кратких предложений, помещенных во втором, этимологическом отделе азбуки Е. Е. Попова. При этом учителя обращали внимание на отличие грамматических форм пермяцкого языка от русского, особенно тех, которые затрудняли изучение последнего коми-пермяками. Третий отдел книги Попова был составлен из рассказов на коми-пермяцком языке. Чтению этих рассказов отводилось не менее двух-трех месяцев.

Взятая в целом, эта методика должна была подвести ученика к изучению русского языка, однако и для овладения родным языком она давала многое: в течение первых двух лет он занимался только на родном языке, причем учителя знакомили его с некоторыми грамматическими формами, присущими этому языку (Баталова,1998,с.18).

После трех месяцев обучения по такой методике ученики приступали к чтению русского текста. В церковно-приходских школах обычно брали “Книгу для чтения” Н. А. Одинцова (первый год обучения). Упражняясь в чтении, ученики “практиковались в русском разговоре по содержанию читаемых русских статей до тех пор, пока они совершенно не овладевали содержанием их, пока не достигали русского пересказа статей с полным разумением. К концу второго года обучения дети настолько научились понимать русскую речь, что с третьего года уже не прибегали к помощи пермяцкого языка” (Прокошев,1976,с.13).

В старшем отделении церковно-приходской школы ученики проходили “Книгу для чтения” Н. А. Одинцова (второй год обучения), пропуская трудные и, сокращая длинные статьи, заучивали наизусть стихотворения и занимались письменными упражнениями в правописании, используя или книгу Н. А. Одинцова или курс правописания П. А. Некрасова.

Изучение русского языка шло параллельно с изучением коми-пермяцкого. Одновременно с этими двумя живыми языками изучался и “мертвый”, старославянский. Такое нагромождение языкового материала на первых ступенях учения было вредно: не овладев, как следует одним языком, ученики переходили к другому. В результате школа не давала прочных знаний ни по одному языку.

Элементы русской грамоты и зачатки коми-пермяцкой грамоты – вот все полезное, что мог получить ученик церковно-приходской школы (Бачев,1991,с.49).

Учебный процесс в земской и церковно-приходской школах организовывался так, что начала и конца учебного года в школах точно установлено не было. Занятия начинались в школах между 1 и 15 сентября, а зачастую и еще позднее. Были случаи, когда школы начинали заниматься в октябре-ноябре. Продолжительность учебного года в церковно-приходских школах составляла от 109 до 160 учебных дней, а в земских – от 130 до 163 дней. Число учебных дней нередко было еще меньше из-за плохой погоды, буранов, разлива рек весной, когда ученики не могли попасть в школу. Школьники отпускались на несколько дней во время вывозки навоза на поля (Зубов,1993,с.76).

Много учебного времени отрывали религиозные праздники и “царские дни”, в которые вести занятия категорически в школах запрещалось.

Процент охвата детей школами как церковно-приходскими, так и земскими был в крае очень невысок, причем процент обучавшихся девочек был ничтожно мал. Так, в 48 школах духовного ведомства в Соликамском уезде в 1899-1900 учебном году числилось 1748 мальчиков и 510 девочек (Прокошев,1976,с.4). В коми-пермяцких волостях Соликамского уезда в 1906-1907 учебном году и 33 школах духовного ведомства обучались 1031 мальчик и лишь 154 девочки. Например, в Волпинской церковно-приходской школе обучались 31 мальчик и одна девочка (Бачев,1991,с.43).

Земские школы в нашем крае помещались в зданиях, построенных по единому типу. Школа имела две классные комнаты, учительскую, квартиру для заведующего школой, кухню, в которой обычно жила школьная прислуга, прихожую и уборные. Необходимо указать, что здание школы земство часто строило значительно позже открытия школы. Школы по несколько лет находились в совершенно неприспособленных для учебных занятий помещениях.

Материальная бедность церковно-приходских и земских школ, непродолжительность учебного года, частые пропуски детьми учебных занятий, ограниченность содержания школьной работы приводили к тому, что школа давала пермяцким детям непрочные, неглубокие, самые элементарные знания. Передовая часть коми-пермяцкого учительства хорошо понимала это и вела борьбу за коренную перестройку работы школы, добиваясь, прежде всего, права преподавать на родном языке. Осуществить эти желания удалось только с образованием нашего округа после 1925 года (Прокошев,1976,с.15).

Подготовка учителей для земских школ края велась в учительских школах, которые открывались некоторыми земствами, учительских семинариях и учительских институтах. Но значительное количество учителей специальной подготовки не имело (Бачев,1988,с.44).

Преобладание русских учителей в земских школах Коми-Пермяцкого края сохранялось вплоть до образования КПНО. Русские учителя земской школы в своем большинстве были уроженцами Пермской губернии и хорошо знали местные условия, часть их владела коми-пермяцким языком. Учителя коми-пермяки Д. А. Сысолетин, уроженец с. Верх-Иньва, А. С. Федосеев, уроженец с. Кочево, Д. А. Хорошев, уроженец д. Мелюхино, Е. Е. Попов, уроженец д. Кекур, происходили из крестьян. Все они закончили Соликамское уездное училище. Эта небольшая группа была первым отрядом народных учителей края (Зубов,1993,с.77). Усвоив прогрессивные идеи русской педагогической мысли, эти учителя много сделали для развития коми-пермяцкой школы. Учитель Кудымкарского земского училища Е. Е. Попов был видным деятелем народного просвещения в Пермской губернии. Он оставил заметный след в истории коми-пермяцкой школы как педагог, методист и автор учебников (Зубов,1993,с.77).

Плохо подготовленных учителей в школах духовного ведомства было много, увольняли их также часто (Прокошев,1976,с.16).

Отсутствие учителей служило поводом для закрытия школ. В рапорте от 9 ноября 1894 года Пермскому епархиальному училищному совету наблюдатель школ благочинный священник Яков Шестаков – видный исследователь края, заявил, что Юсьвинская двухклассная церковно-приходская школа за неимением способных лиц в причте Юсьвинской церкви к преподаванию предметов, кроме закона божия, должна прекратить свое существование и просит отделение ходатайствовать перед епархиальным училищным советом о разрешении передать все учебные пособия школы в школу грамоты в Захаровском приходе Ошибской церкви (Бачев,1991,с.45).

Материальное положение земского учителя было несколько лучше, чем положение учителя школы грамоты и церковно-приходской, но и оно оставалось тяжелым. Максимальная ставка учителя была 420 рублей в год, но получали ее очень немногие. Размеры учительских окладов определяло земство в зависимости от разряда школы. В 1900 году постановлением земских собраний все школы Пермской губернии были разбиты на 7 разрядов. К первому разряду относились школы, где было свыше 200 учащихся, ко второму – школы с контингентом свыше 170. Учитель школы первого разряда получал 420 рублей, а учитель школы седьмого разряда - всего 300 рублей в год, то есть 25 рублей в месяц. Большинство школ Пермяцкого края относились к седьмому разряду (Бачев,1991,с.76).

В земских школах седьмого разряда и почти во всех церковных школах учитель, как правило, был один, так что ему приходилось вести все классы. Кроме учебной работы на учителя ложилось все хозяйство школы, которое доставляло много хлопот и неприятностей (Прокошев,1976,с.18).

Квартирой учителю иногда служила та же самая классная комната, в которой он вел занятия. Лучше обеспеченные учителя иногда переводили школу к себе на квартиру. “Я, слава богу, перестроила свой дом и занимаюсь в своем доме уже второй год, теперь не тесно и не темно, как было в часовне, 5 окон большие и классная комната тоже большая и еще есть маленькая, - писала в одном из прошений на имя начальства учительница Мальцевской школы П. Плотникова. – на перестройку дома издержала 150 рублей своих собственных. Квартирные не получала ниоткуда: ни от общества, ни от церкви, ни от отделения. Можно меня назвать учительницей и попечительницей: все достаю сама, отопление и освещение за свой счет” (Зубов,1993,с.48).

Нормальной учебной нагрузкой для учителя как земской, так и церковной школы считалось одновременное проведение занятий с 60 учащимися. Постановлением Пермского епархиального училищного совета от 9 июня 1908 года было определено: “Признать высшею нормою учащихся в церковных школах Пермской епархии при одном учителе или учительнице 60 человек, при большем же числе учащихся назначать помощника или помощницу в том случае, если отделение располагает на этот предмет свободными средствами” (Прокошев,1976,с.19).

Земские и церковно-приходские школы в исследуемый период сыграли прогрессивную роль в развитии образования в Коми-Пермяцком крае. Именно в это время заложена основа обучения на родном пермяцком языке, которая в последствии оказала большую роль для становления коми-пермяцкого национального образования.

Глава III. Развитие народного образования в первой трети XX века в Пермяцком крае.

Трагедией многих народов окраин России было отсутствие национальной письменности, книг на родном языке, учителей. Обучение велось на церковно-славянском или русском языках. Поэтому на родном языке разговаривать приходилось лишь в деревне или в семье (Бачев,1995,с.70).

§1 Создание коми-пермяцкой письменности.

Немаловажное значение для коми-пермяцкого этноса сыграло создание своей азбуки и своей коми-пермяцкой письменности. В данной главе описывается и анализируется создание коми-пермяцкой письменности, начиная с конца XIX века и в период после образования Коми-Пермяцкого национального округа, а также описывается процесс ликвидации неграмотности в нашем крае.

Первые попытки создать коми-пермяцкую письменность относятся к концу XVIII века, когда пермский священник А. Попов составил словарь и грамматику коми-пермяцкого языка. Впоследствии словари и грамматику выпустили Ф. Любимов, священник Егвинской церкви, Ф. Волегов, крепостной глава Строганова (Баталова,2000,с.23).

В 60-е годы XIX века вышли первые книги на коми-пермяцком языке. Это были переводы житий святых, сделанные Н. Роговым и А. Поповым (Бачев,1995,с.70).

Основателями коми-пермяцкой национальной литературы были писатели А. Н. Зубов и М. П. Лихачев, которые начали работать в первые годы после Октябрьской революции. К этому времени коми-пермякам было дано право создать свою письменность, но самой письменности, как таковой, еще не было. В жизни коми-пермяков был свой уклад, своя история, своя же национальная культура, язык, на котором следовало говорить. Но у этого языка не было ни азбуки, ни грамматики, по которым надо было учиться читать и писать. С этого времени нашим молодым писателям А. Н. Зубову и М. П. Лихачеву - основоположникам коми-пермяцкой литературы, чтобы начать свою творческую работу, начать писать для народа стихи, сказки, песни да рассказы на своем родном коми-пермяцком языке, сначала надо было подумать, какую азбуку создать (Фадеев,1989,с.4). Следует отметить, что в 1927 году с целью создания коми-пермяцкой письменности и издания учебников, научно-методических разработок по родному языку, при Окружном Совете народных депутатов было создано научно-исследовательское бюро (КПГА,Ф.31,Д.11,Оп.16,Л.11-13). В состав этого бюро вошли М. П. Лихачев и А. Н. Зубов. Деятельность этого научно-исследовательского бюро можно отнести к первому научно-исследовательскому учреждению нашего округа. Оно сыграло важную и главенствующую роль по разработке и выпуску научно-методических пособий, учебников, книг для обучения детей на родном коми-пермяцком языке. К примеру с 1929 по 1937 годы в округе было выпущено 147 учебников, научно-методических и научно-практических разработок, книг для обучения детей в школах округа на коми-пермяцком языке (КПГА,Ф.31,Д.11,Оп.16,Л.11-13).

Следует подчеркнуть, что первоначально на коми-пермяцком языке была принята “молодцовская” азбука, которая развивалась во время становления национальной письменности, родственной с коми-зырянским языком. И пусть в этой азбуке не хватало таких необходимых звуков и букв, как дз, дж, тш, э, ф, х, ю, я, ь, но именно с нее , с 1920 по 1932гг. развивалось творчество А. Н. Зубова и М. П. Лихачева. По этой же азбуке на основе иньвенского диалекта с1922 по 25гг. А. Н. Зубов и М. П. Лихачев составили первые учебники для неграмотного населения и младших школьников: “К новой жизни”, “Для чтения и письма” (Бачев,1991,с.83). С этой азбуки да с этих учебников и началась наша национальная письменность. Следует отметить, что в южных районах округа, в нижнеиньвенский диалект, как и в русский, была введена буква Л. жителям Кудымкарского и Юсьвинского районов было тяжело учиться по составленной азбуке и учебникам с Л-диалектом (Фадеев,1989,с.5).

Нужно дополнить, что основоположниками коми-пермяцкой литературы и письменности, в начале 1930-х годов с целью знакомства с культурой русского и других народов, М. П. Лихачевым и А. Н. Зубовым многие произведения русских писателей переводились на коми-пермяцкий язык.

Еще в феврале 1923 года на I съезде коми-пермяцкой интеллигенции обсуждался вопрос “О развитии литературного языка”. Этот съезд и провозгласил право на существование коми-пермяцкого литературного языка, чтобы каким-то образом объединить коми-пермяцкий язык и русский. Этот же съезд признал необходимым ввести в коми-пермяцкую азбуку букву Л, которой не было в иньвенском диалекте. Развитие литературного языка началось в 1925 году, когда коми-пермякам была дана автономия. С этого времени начинается второй этап развития коми-пермяцкого литературного языка. В 1926-27 годах А. Н. Зубов и М. П. Лихачев перешли в своем творчестве на язык объединенного диалекта, в который, как и в зырянский, была введена буква Л. С этого же объединенного диалекта они начали работу над новыми учебниками. В 1928 году “Центриздат” выпустил новую коми-пермяцкую азбуку, автором которой был М. П. Лихачев. С этого же года у А. Н. Зубова и М. П. Лихачева начали выпускаться учебники на основе новой азбуки: у А. Н. Зубова – “Коми-грамматика”(1928), у М. П. Лихачева – “С новой жизни”(1929). Совместно у А. Н. Зубова и М. П. Лихачева вышла книга для чтения – “Ясное утро”(1931) (Зубов,1988,с.63).

В 1932 году М. П. Лихачевым на основе азбуки были переработаны все учебники на латинизированный лад. В этот период (с 1932 по 1938) все учебники и научно-методические разработки издавались в округе на латинизированной основе. С 1938 года они были поставлены на основу русского языка, по которым мы учимся читать и писать на родном языке по сегодняшний день. По этой же азбуке были составлены самые первые национальные учебники, с помощью которых писали и читали как молодые, так и пожилые жители нашей автономии. К 1932 году, благодаря этим же учебникам, среди коми-пермяков была ликвидирована неграмотность (Бачев,1991,с.39).

Таким образом, М. П. Лихачев и А. Н. Зубов стали основоположниками не только национальной литературы, но в первую очередь, национальной письменности. Это они развивали и дали народу родной коми-пермяцкий язык, который дорог и ценен. По этому языку жители округа учились и учатся сегодня читать, писать, понимать друг друга, развивают свою культуру.

А. Н. Зубов и М. П. Лихачев оставили после себя большой и значительный след. Они навечно остались в сердцах коми-пермяков. Очень больно и тяжело на сердце, что нашим начинателям национальной письменности и литературы, таким талантливым коми-пермяцким сыновьям, какими были А. Н. Зубов и М. П. Лихачев, не удалось прожить столько, сколько им дано было матушкой-природой. К сожалению, в период Сталинских репрессий, в 1937 году, они были расстреляны. Многие светлые их, мечты, какие большие творческие планы так и остались незаконченными (Фадеев,1989,с.5).

§2 Ликвидация неграмотности в крае.

После образования округа на I съезде Советов в 1925 г. была образована Окружная инспекция по народному образованию. Первым заведующим инспекции был утвержден учитель, активный участник гражданской войны М. В. Чечулин. В 1928 г. инспекция была реорганизована в окружной отдел народного образования. Заведующим окроно был утвержден энтузиаст и организатор народного образования округа В. Е. Попов (1888-1953), работавший инспектором окружной инспекции (Бачев,1995с.142). К моменту организации округа сеть учреждений образования была необычайно мала. В 1924-25 учебном году на территории округа работало всего 89 школ. Из 13500 детей школьного возраста обучением было охвачено всего 6580 человек или 49%. Задача состояла в том, чтобы расширить сеть общеобразовательных школ и охватить обучением всех детей. К началу 1925-26 учебного года было открыто 23 новых школы. Сеть школ постепенно увеличивается. Число учащихся по сравнению с дореволюционным временем возросло с 4762 человек до 7521, или в 1,65 раза (Бачев,1995,с.142). В эти годы главной задачей была ликвидация неграмотности и малограмотности. Создание новой школы началось сразу после установления Советской власти в крае. Церковно-приходские школы преобразовывались в общеобразовательные (школы I ступени). Теперь первоочередная задача состояла в том, чтобы ликвидировать сплошную неграмотность в крае, охватить обучением всех детей, расширить сеть школ и перейти к обучению на родном языке.

В годы ликвидации неграмотности и малограмотности в округе проводилась большая организаторская работа. При окрисполкоме работала особая комиссия по ликвидации неграмотности и малограмотности, возглавляемая заместителем прдседателя окрисполкома М. В. Чечулиным. Подобные комиссии работали также в районах и сельских советах. Основная тяжесть всей организаторской и практической работы выпала на органы народного образования и учителей. По учету еще в 1930-31годах оказалось неграмотных почти 30 тысяч, в том числе допризывной молодежи 284 человека. Работали культармейцы, учителя-ликвидаторы, более 1000 человек (Бачев,1995,с.143).

Важную роль в борьбе с неграмотностью среди населения округа сыграло созданное в 1923 году в стране добровольное общество “Долой неграмотность” (ОДН). В 1923 году было организовано окружное управление ОДН, а к 1 января 1926 года в округе было уже 43 ячейки ОДН. В этот период выдвигается лозунг “Грамотный – обучи неграмотного”. Каждый член профсоюза должен был обучить 5-6 человек неграмотных (Бачев,1995,с.143).

В 1924-25 учебном году было организовано уже 79 ликпунктов, в которых обучалось 3608 человек. В 1927 году было охвачено обучением более 13 тысяч человек. В культпоходах “Против темноты и невежества”, “За сплошную грамотность населения”, “За парту, за книгу!” участвовали учителя, учащиеся старших классов школ и колхозной молодежи. С 1 сентября 1931 года во главе со своими преподавателями учащиеся Кудымкарского педтехникума в Кудымкарском и Юсьвинском районах, а Косинского педтехникума в своем районе в течение трех месяцев вели занятия на пунктах ликвидации неграмотности, созданных в каждой деревне (Бачев,1995,с.143).

В 1932 году в феврале и марте в округе работали культбригады студентов пермских, свердловских вузов и техникумов. Они создали десятки красных уголков, дошкольных учреждений, собрали 40 тысяч рублей в фонд ликбеза, обучили 27 тысяч неграмотных и малограмотных. Создавались военные сборы для неграмотных и малограмотных допризывников. Комсомольцы работали в составе чрезвычайных комиссий по ликвидации неграмотности, ремонтировали помещения, собирали письменные принадлежности, проводили субботники, заработанные деньги перечисляли в фонд ликбеза. Но трудностей было много. На допризывном пункте в Усолье, где обучалось 250 крестьянских парней из коми-пермяцких деревень, было всего 28 букварей, 2 разрезные азбуки и 48 карандашей. Делили карандаши на части, писали обожженными палочками на бересте, на газетах, делали чернила из сажи, свеклы (Бачев,1995,с.144).

Активное участие в ликвидации неграмотности и малограмотности принимали учащиеся старших классов школ крестьянской молодежи. На окружном слете ударников ликбеза Гриша Носков из Юрлинской школы рапортовал: “Я был закреплен к деревне Носково по ликвидации неграмотности. После школы вечером я обучал неграмотных и малограмотных, обучил 26 человек” (Бачев,1995,с.144).

Учительство округа, до предела нагруженное основной работой в школе, не всегда могло охватить обучением всех неграмотных. С этой целью в наиболее крупных школах открывались базовые школы, их в 1931 году в округе было 75. В этих школах была организована подготовка “ликвидаторов”- работников по ликвидации неграмотности и оказывалась методическая помощь. Заведующая Сервинской базовой школой А. А. Устюжанцева обучила в деревне Малая Серва Кудымкарского района 52 человека (Бачев,1995,с.144).

После гражданской войны Е. А. Будрина из села Верх-Иньва взялась за организацию общества “Долой неграмотность”. Она сама выбрала самый трудный участок – деревню Важ-Шулай, где почти не было грамотных. В 1932 году Е. А. Будрина закончила обучение всех взрослых в деревне, а их было 38 человек. 10 лет она работала днем в общеобразовательной школе, а вечером в школе ликбеза (Бачев,1995,с.144). Была методистом и организатором по ликвидации неграмотности. В канун годовщины Октября в 1932 году Е. А. Будрина в числе первых занесена в Красную книгу Урала и награждена Красным знаменем окрисполкома. Из воспоминаний ветерана просвещения округа З. В. Распоповой: “Во время учебы в школе второй ступени в Кудымкаре с педагогическим уклоном многие учащиеся привлекались к работе по ликвидации неграмотности. Я была направлена в деревню Заболотная, где 2-3 раза в неделю проводила занятия с малограмотными и неграмотными. Их приходило по 10-12 человек. В основном это были женщины и подростки. Мне казалось, что мы, старшеклассники, выполняем общественное поручение, а в действительности мы уже участвовали в большом деле. В 1930 году я окончила Кудымкарскую школу второй ступени и была направлена на работу в Деминскую начальную школу Кудымкарского района. Мне дали один класс, где было 56 учеников. Было очень трудно, но и меня закрепили к трем ликпунктам неграмотности. Я оказывала методическую помощь ликвидаторам. Помню, за столом стоит керосиновая лампа, сидят 8-10 человек, иногда и больше, водя пальцем по букварю, громко читают по слогам и крупно, как первоклассники, пишут в тетрадях первые слова. Кто учился на ликпунктах, им предоставлялись льготы (первоочередной размол зерна на всех мельницах, бесплатное посещение кино, бесплатное получение лесоматериалов)” (Бачев,1995,с.145).

Несмотря на трудности, в результате большой организаторской работы Советов, органов народного образования, комсомольских организаций и самоотверженного труда учительства округа, удалось в основном ликвидировать неграмотность в округе к 7-й годовщине образования округа, осуществить всеобщее начальное обязательное обучение за два десятилетия. Это было большой победой в деле обучения грамотности в нашем крае.

После организации округа в 1925 году обучение детей грамоте на родном языке стало предметом главного внимания окружной инспекции по народному образованию. Уже в 1925-26 учебном году из 85 начальных школ 69 стали национальными. В следующем учебном году обучение на родном языке было введено в первых классах всех школ. В 1930-х годах во всех общеобразовательных школах, корме русских, началось обучение по национальной программе на родном языке, была начата комизация народного образования. В помощь русским, изучающим коми-пермяцкий язык, в 1935 году был выпущен самоучитель коми-пермяцкого языка (автор Ф. Тупицын).

Успехи в развитии народного образования в значительной мере зависели от учительских кадров. Для их подготовки в 1927 году в г. Кудымкаре и в 1930 году в с. Коса были открыты педагогические техникумы (КПГА,Ф.31,Д.11,Оп.16,Л.11-13). В 1936 году они были объединены. Шла подготовка учителей и в других вузах страны. В 1933 году в Пермском двухгодичном учительском институте обучалось 32 человека из округа. Большим событием в культурной жизни округа было открытие в 1940 году учительского института в Кудымкаре, где готовились на четырех отделениях преподаватели для семилетних и средних школ. В годы первых пятилеток значительно улучшился состав учительских кадров. С 1933 по 1935 годы количество учителей с высшим образованием увеличилось с 5 до 12,9%, со средним – с 74,7 до 78,5%, в то же время с низшим образованием сократилось с 20,3 до 8,6%. Однако, по всем школам округа в 1938 году еще половина учителей была с незаконченным средним образованием. Для подготовки учительских кадров и повышения образования тех, кто не имел образования за неполную среднюю школу, была организована межрайонная база ИПКНО (институт повышения квалификации кадров народного образования) при Кудымкарском педтехникуме. В неполных средних и средних школах была развернута сеть вечерних школ для обучения учителей, организовано заочное обучение с охватом до 200 человек. В годы первой пятилетки стали открываться школы крестьянской молодежи, которые охватывали учащихся из числа подростков и давали профессиональные навыки, много времени отводилось на изучение сельского хозяйства, сельхозтехники, проводили опыты с разными удобрениями, выполняли работу по огородничеству и животноводству. Практику проходили в колхозах. Оканчивающие эти школы поступали в техникумы, что позволяло создавать кадры местной интеллигенции. Первая школа крестьянской молодежи была открыта в 1924 году в с. Юсьва, а в 1932 году их было уже 20 , в них обучалось более трех тысяч учащихся. Школы крестьянской молодежи открывались на базе четырех классов первой ступени с трехлетним сроком обучения. Сеть школ из года в год увеличивалась.

В 1931-32 учебном году насчитывалось уже 240 начальных школ против 85 школ в год образования округа. К 1936 году задача всеобщего начального обучения детей школьного возраста в округе была решена. Самоотверженный труд учителей, ликвидаторов неграмотности и малограмотности, борцов за всеобщее начальное и семилетнее образование получил высокую оценку. Более 100 учителей были удостоены звания ударника труда I и II пятилеток. Большой вклад в становление школы, ликвидацию неграмотности и осуществление начального образования в округе внесли учителя: Е. А. Будрина, И. И. Фирсов, А. П. Тупицына, Е. Е. Четин, Н. А. Красикова, О. Е. Теребихина, А. Е. Вилесова, Н. М. Вилесов, А. Ф. Петрова, В. А. Девятков, Г. К. Томилин. Постановлением РПС (революционно-производственного Совета) при газете “Уральский рабочий” и облсовета культстроительства коми-пермяцкая окружная комиссия по ликбезу была премирована 5000 рублями, имена лучших борцов за дело ликбеза занесены в Красную книгу ударников Урала (Бачев,1995,с.147).

Таблица 2. Обучение неграмотных и малограмотных по годам характеризуется следующими данными:

По данным таблицы, подготовленной в сборнике “10 лет Коми-Пермяцкого автономного округа” (1935), можно констатировать, что ликвидация неграмотности в Коми-Пермяцком национальном округе, в некогда бывшей отсталой царской окраине, была успешно завершена. К этому периоду уже создана сеть школ и дошкольных учреждений на всей территории округа, открылись первые средние учебные заведения: Кудымкарское педагогическое училище, Косинский педагогический техникум, Кудымкарская фельдшерско-акушерская школа, Кудымкарский лесной техникум и Коми-Пемяцкий сельскохозяйственный техникум.

Народное образование в Коми-Пермяцком национальном округе в этот период начало успешно развиваться.

Заключение.

Исследуемый период распространения грамотности в Коми-Пемяцком крае имел свои специфические особенности. На его развитие влияли следующие факторы: развитие организованной промышленности, влияние миссионерской деятельности Стефана Пермского, организация и функционирование заводских школ, открытие и становление земских школ и развитие сети церковно-приходских школ.

Следует отметить прогрессивную роль в открытии и функционировании в данный период заводских школ в пос. Пожва и в с. Майкорское (Никитинское), где в основу обучения была введена ланкастерская система обучения. Свое название она получила по именам английских педагогов А. Белла и Дж. Ланкастера, независимо друг от друга выдвинувших сходный метод обучения. Ланкастерская система обучения позволяла обучать детей пермяцких крестьян, привлекаемых на различные работы этих графских заводов, давала основные навыки письма и чтения, а также навыки по рабочим специальностям.

Анализируя положительные и отрицательные моменты земских школ края, следует подчеркнуть, что они также внесли положительную роль в распространение грамотности в Коми-Пермяцком крае. В эти земские школы для обучения привлекалось существенно большее количество пермяцких крестьянских детей обоих уездов, Чердынского и Соликамского. Примечательностью этих школ является тот факт, что обучение в них учителями зачастую велось на родном коми-пермяцком языке.

Большое значение в этот период сыграли первые словари Н. А. Рогова, Ф. Волегова и других исследователей и краеведов. С выходом в све этих пермяцко-русских и русско-пермяцких словарей создано начало зарождения коми-пермяцкой письменности и становление языка. Со времени выхода в свет первого пермяцко-русского и русско-пермяцкого словаря Н. А. Рогова – знаменитого исследователя нашего Коми-Пемяцкого края прошло 132 года. Именно эта историческая дата, на мой взгляд, определяет отправную точку становления пермяцкой письменности и языка.

Из трех видов школ исследуемого периода Коми-Пермяцкого края наиболее важное значение сыграли церковно-приходские школы. В конце прошлого века они были открыты в крае повсеместно, и определяли уровень грамотности косинско-камских, иньвенских, язьвинских и зюздинских пермяков. Учебные программы церковно-приходских школ по своему объему были более полными: включали грамматику и письмо, историю и географию, чтение псалтыря и знания по другим жизненным отраслям. Такие школы, как правило, функционировали в более крупных селах края, некоторые базировались при церквях региона. На обучение в таких школах привлекались дети из всех деревень церковного прихода. К положительному моменту можно отнести и тот факт, что, как правило, учителями этих школ были местные священники, отставные офицеры и проповедники. Учителя церковно-приходских школ были местными писателями, поэтому многие прдметы они преподавали на коми-пермяцком языке.

Учитывая выше сказанное, ученики школ лучше понимали изучаемые предметы.

Анализируя период после Великой Октябрьской Социалистической революции, следует отметить, что в короткий срок, практически в течение десяти лет, в округе была создана коми-пермяцкая письменность, сформирован литературный язык, открыты первые учебные заведения по подготовке кадров – Косинский и Кудымкарский техникумы. Практически полностью ликвидирована неграмотность.

Эти годы (с 1920 по 1930) являются началом зарождения коми-пермяцкой культуры, письменности и языка коми-пермяцкого этноса.

Список использованной литературы и источников.

1. Архивные материалы:

Государственный Архив Коми-Пермяцкого автономного круга

– Фонд 2. Оп.1. Д.2. Л.4-6 – окрисполком

– Фонд 3. Оп.1. Д.4. Л.1-3 – окрисполком

Государственный Архив Пермской области

– Фонд 15. Оп.1. Д.302. Л.39-48.

2. Полевые материалы:

Коми-Пермяцкий Окружной Краеведческий музей им. П. И. Субботина-Пермяка.

Материалы экспедиций Л. С. Грибовой в Коми-Пермяцком автономном округе в 1963, 1964, 1968 и 1970-х годах.

Коми-Пермяцкий отдел общественных наук ИЯЛИ КНЦ УрО РАН.

Материалы экспедиций в Коми-Пермяцком автономном округе в 1994-2000 годах.

3. Общая и специальная литература:

1. Бачев Г. Т. Страницы истории Коми-Пермяцкого автономного округа. – Пермь, 1995. – С.142.

2. Бачев Г. Т. Коми-Пермяцкий национальный округ: краткий справочник. 2 издание. – Кудымкар, Пермское книжное издательство. Коми-Пермяцкое отделение, 1975. – 167с.

3. Белицер В. Н. Очерки по этнографии народов коми XIX-начала XX. - М., 1958. Т. XIV. – С.316-332.

4. Бромлей Ю. В. Этнос и этнография. – М., 1973.

5. Бромлей Ю. В. Современные проблемы этнографии. – М., Наука, 1981.– С. 210.

6. Владыкин В. Е. Этнография удмуртов. – Ижевск, “Удмуртия”, 1992.- 176с.

7. Грибова Л. С. Пермский звериный стиль как часть тотематической Социально-идеологической системы. Его стадиальный характер. – Сыктывкар, 1975. – С.3-5.

8. Гусев Д. И. Коми-Пермяки в период капитализма и в годы советской власти. // Историко-этнографические исследования: Дис… кан.ист.наук: 07.00.02. М., 1955. – 627с.

9. Добротворский Н. Г. Пермяки: Бытовой и этнографический очерк // Вестник Европы – СПб, 1883, март – С.240.

10. Житие Стефана Пермского. // Древнерусские повести. – Пермь. 1991.

11. Зубов А. Н., Лихачев М. П.. Избранное (на коми-пермяцком языке). – Кудымкар, 1989. – 440с.

12. История и культура коми-пермяцкого народа в школьной программе // (М-лы I и II научно-практических конф.). – Кудымкар, Коми-Пер. кн. изд-во,1993. – 204 с.

13. Коми-Пермяцкий национальный округ. – М-Л., АН СССР, 1949. – 431с.

14. Коми-Пермяцкий национальный округ. Исторические очерки. – Пермь, Перм. кн. изд-во, 1977. – 183 с.

15. Коми-Пемяцкий автономный округ. Страницы истории. – Кудымкар: Коми-Перм. кн. изд-во. 1988. – 237 с.

16. Коми-Пермяцкий округ на рубеже веков. Справочное издание. – Кудымкар, Коми-Перм. кн. изд-во., 2000. – 388 с.

17. Коми-Пермяцкий национальный округ. Исторические очерки под ред. Д. А. Чугаева и др. – Пермь. 1977. – 292 с.

18. Лепехин И. И. Продолжение дневниковых записок путешествия Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства в 1771 году – СПб., - Ч.З. 189-203.

19. Мальцев Г. И. Традиционная народная медицина у коми-пермяков. //Коми-пермяки и Финно-угорский мир. – Кудымкар, 1997. – 291-294 с.

20. Наш край. – Кудымкар. Коми-Перм. кн. изд-во, 1970. – Вып. 4,-178с.

21. Наш край. – Кудымкар, Коми-Перм. кн. изд-во, 1979. – Вып. 5,-158с.

22. Ожегова М. Н. Коми-пермяцкие предания о Кудым-Оше и Пере-Богатыре. – Пермь, 1984.

23. Рогов Н. А. Материалы для описания быта пермяков. // Ж-л М.В.Д., Т. 29, отд.VII, 1858. – 82 с.

24. Прокошев В. В. Распространение грамотности в Пермском крае с древних времен до XIX века. – В Сб: Из истории народного образования Урала. – Пермь, 1976.

25. Прокошев В. В. Первые школы Коми-Пермяцкого края. – В Сб: История народного образования в Коми-Пермяцком округе. – Пермь. 1976.

26. Теплоухов Ф. А. Пермяки и зыряне // Пермский краеведческий сборник. – Пермь, 1926. – Вып.11.

27. Смирнов И. Н. Пермяки. Историко-этнографический очерк. // ИОАИЭ. – Казань, Т.9, Вып.2. – 286 с.

28. Чагин Г. Н. Этногенез и этнокультурное развитие коми-пермяков // Коми-Пермяцкий округ на рубеже веков: Справочное издание. – Кудымкар: Коми-Пем. Кн. изд-во, 2000. – С.9-17.

29. Чагин Г. Н. Окружающий мир в традиционном мировоззрении русских крестьян Среднего Урала. – Пермь, 1998. – С.102-104.

30. Шабаев Ю. П. Коми-пермяки сегодня.//Войвыв кодзув. – 1991. №6 – С.6-8.

31. Шишонко В. Н. Пермская летопись с 1263 по 1881, 67 кн. – Пермь. 1881-1889.

32. Янович В. М. Пермяки. Этнографический очерк. // Живая старина, Т. 1-2. – 1903.

33. Коми-Пермяцкий округ за годы Советской власти. – Кудымкар: Коми-Перм. кн. изд-во, 1958. – 234 с.

34. 10 лет Коми-Пермяцкого округа. (1925-1935). – Свердловск. 1935. С.34-36.

35. Кривощекова А. Ф. Очерки истории коми-пермяцкой школы. – Кудымкар. 1957. - 251 с.

36. Коми-Пермяки и финно-угорский мир. – Кудымкар: Коми-Перм. кн. изд-во, 1997. – 582 с.

37. Эфиров А. Ф. Нерусские школы Поволжья, Приуралья и Сибири. Исторические очерки. – М., 1948. – 279 с.

38. Добролюбов Н. А. Педагогические сочинения. - М., 1949. – С. 519-520.

39. Нечаев Н. В. Горнозаводские школы Урала. - М., 1956. – С. 9.

40. Лейкина-Свирская В. Р. Интеллигенция в России во второй половине XX века. – М., 1971. – С. 31.

41. Вежлев А. М. Учительские съезды и курсы во 2-ой половине XIX века. – М., 1958. – С. 10.

42. Дмитриев А. А. Пермская старина. Пермь. 1900. – Вып.8.

43. Шишкин Н. И. Коми-пермяки (этно-географический очерк). – Сыктывкар, 1947. – 140 с.

44. Слудковская И. А. Из истории подготовки учительских кадров на Урале во 2-ой половине XIX века. -–В Сб: Из истории народного образования 1873. - Урала. – Пермь, 1976. – 14 с.

45. Хлопов В. А. Хозяйственный и нравственный быт пермяков. // Журнал Министерства государственных имуществ. – 1852, Т.44, №8.

46. Сыропятов А. Отражение чудовищного стиля в архитектуре крестьянских построек Пермского края. – Пермь, 1924. – С.30-36.

47. Коми-Пермяцкий округ: единоличные крестьянские хозяйства на завершающем этапе коллективизации. // Коми-пермяки и финно-угорский мир. – 1997. – С. 249-257.

48. Савваитов П. И. О зырянских деревянных календарях и пермской азбуке. – М., - С.9.

Список сокращений.

1. АН – академия наук.

2. ГАПО – Государственный архив Пермской области.

3. Д – дело.

4. ИОАИЭ – Известия общества археологии, истории и этнографии при Императорском Казанском университете.

5. КНЦ УрО РАН – Коми научный Центр Уральского отделения Российской Академии Наук.

6. КПАО – Коми-Пермяцкий автономный округ.

7. КПОКМ – Коми-Пермяцкий окружной краеведческий музей.

8. КПНО – Коми-Пермяцкий национальный округ.

9. ОДН – общество “Долой неграмотность&rdq>

   Оп. – опись.

10. РАН – Российская Академия Наук.

Приложение.

Мошегов Кондратий Михайлович (1881-1937). Родился в деревне Дурово Кочевского района. В 1904 году окончил Казанскую учительскую семинарию. Работал в Косинском районе учителем, в деревне Чазево и заведующим районо. После революции работал в Кочевском районе. В 1908 году, в Казани, издал букварь для коми-пермяцких детей – на Чердынском наречии. В 1909 году вышла его книга для чтения и практических занятий на пермяцком языке. Ветеран края, краевед,обиал материал по археологии и устному народному творчеству, имел переводы с русского языка на коми-пермяцкий.

Попов Ермолай Евдокимович (1859-1917). Родился в деревне Кекур Кудымкарского района. В 1874 году окончил Кудымкарское мужское двухклассное училище. В 1881 году стал учителем. Изучал историю своего народа. В Кудымкарском училище организовал первый музей. Издал коми-пермяцкую азбуку, а в 1894 году – букварь для коми-пермяцких детей на Иньвенском диалекте, на основе русского алфавита.

Р
огов Николай Абрамович (1825-1905). Один из представителей интеллигенции, вышедшей из крепостных крестьян. Родился в селе Средняя Егва, ныне Ильинского района Пермской области. Благодаря незаурядным способностям ему удалось получить образование в Строгановской четырехгодичной школе сельского хозяйства и горнозаводских наук, которая существовала в Петербурге. По окончанию школы в 1846 году был назначен лесным токсатором, а затем лесничим Иньвенской дачи Пермского имения Строгановых. Живя среди коми-пермяков, стал изучать их язык при поддержке русского географического общества, а в 1849 году приступил к составлению пермяцкого словаря. Составленный им “Пермяцко - русский и русско – пермяцкий словарь” опубликован в 1869 году в Петербурге. Кроме букваря была издана грамматика пермяцкого языка, в Петербурге, в 1860 году.

Ш
естаков Яков Васильевич (1879-1918). Родился в селе Камасино, просветитель, после окончания Пермской духовной семинарии был направлен на работу в Коми-Пермяцкий край. В 1891 году он стал священником Кудымкарской церкви, одновременно работал учителем в Кудымкарском двухклассном мужском училище, Больше-Сервинской и Лопатинской школах - заведующим. Помогал коми-пермяцкому народу учиться и развивать свой язык. Он на свои средства издал первый перевод с русского языка на коми-пермяцкий язык “Сказку о рыбаке и рыбке” А. С. Пушкина. Выделял средства для голодающих жителей края. В книге “Около Камы” Я. В. Шестаков с уважением пишет о самоотверженной просветительной деятельности представителей Пермской интеллигенции:”Нельзя не отметить почетной деятельности Е. А. Будриной с любовью и верой в лучшее будущее инородцев, сеющих разумное, вечное…”

А
ндрей Никифорович Зубов (Питю Эньэ) (1899-1937). Родился в селе Верх-Иньва, в семье крестьянина. Окончил Пермский госуниверситет, работал в научно-исследовательском бюро при окрисполкоме, преподавателем в Кудымкарском педтехникуме. Поэт и собиратель произведений устного народного творчества, учитель литературы, автор учебников и художественных произведений. Член Союза писателей СССР.

Михаил Павлович Лихачев (1901-1937). Родился в селе Егва. Один из основоположников коми-пермяцкой литературы и языка, член Союза писателей, делегат первого Всесоюзного съезда писателей в 1934 году. Работал учителем родного языка в Кудымкарском педтехникуме, в аппарате окроно, научном бюро при окрисполкоме.

94

Мошегов Кондратий Михайлович (1881-1937). Родился в деревне Дурово Кочевского района. В 1904 году окончил Казанскую учительскую семинарию. Работал в Косинском районе учителем, в деревне Чазево и заведующим районо. После революции работал в Кочевском районе. В 1908 году, в Казани, издал букварь для коми-пермяцких детей – на Чердынском наречии. В 1909 году вышла его книга для чтения и практических занятий на пермяцком языке. Ветеран края, краевед, собирал материал по археологии и устному народному творчеству, имел переводы с русского языка на коми-пермяцкий.

Попов Ермолай Евдокимович (1859-1917). Родился в деревне Кекур Кудымкарского района. В 1874 году окончил Кудымкарское мужское двухклассное училище. В 1881 году стал учителем. Изучал историю своего народа. В Кудымкарском училище организовал первый музей. Издал коми-пермяцкую азбуку, а в 1894 году – букварь для коми-пермяцких детей на Иньвенском диалекте, на основе русского алфавита.

Р
огов Николай Абрамович (1825-1905). Один из представителей интеллигенции, вышедшей из крепостных крестьян. Родился в селе Средняя Егва, ныне Ильинского района Пермской области. Благодаря незаурядным способностям ему удалось получить образование в Строгановской четырехгодичной школе сельского хозяйства и горнозаводских наук, которая существовала в Петербурге. По окончанию школы в 1846 году был назначен лесным токсатором, а затем лесничим Иньвенской дачи Пермского имения Строгановых. Живя среди коми-пермяков, стал изучать их язык при поддержке русского географического общества, а в 1849 году приступил к составлению пермяцкого словаря. Составленный им “Пермяцко - русский и русско – пермяцкий словарь” опубликован в 1869 году в Петербурге. Кроме букваря была издана грамматика пермяцкого языка, в Петербурге, в 1860 году.

Ш
естаков Яков Васильевич (1879-1918). Родился в селе Камасино, просветитель, после окончания Пермской духовной семинарии был направлен на работу в Коми-Пермяцкий край. В 1891 году он стал священником Кудымкарской церкви, одновременно работал учителем в Кудымкарском двухклассном мужском училище, Больше-Сервинской и Лопатинской школах - заведующим. Помогал коми-пермяцкому народу учиться и развивать свой язык. Он на свои средства издал первый перевод с русского языка на коми-пермяцкий язык “Сказку о рыбаке и рыбке” А. С. Пушкина. Выделял средства для голодающих жителей края. В книге “Около Камы” Я. В. Шестаков с уважением пишет о самоотверженной просветительной деятельности представителей Пермской интеллигенции:”Нельзя не отметить почетной деятельности Е. А. Будриной с любовью и верой в лучшее будущее инородцев, сеющих разумное, вечное…”

Министерство образования РФ

Удмуртский государственный университет

Кудымкарский институт

Кафедра истории и политологии

Меркушева Светлана Александровна

Развитие образования в Пермяцком крае в конце XIX – первой трети XX веков

Дипломная работа

Научный руководитель:

к. и. н. Мальцев Г. И.

Кудымкар 2001

Оглавление.