Реферат: Культура средних веков

Введение «Картина мира» средневекового человека

Средние века... При мысли о них перед нашим умственным взором вырастают стены рыцарских замков и громады готи­ческих соборов, вспоминаются крестовые походы и усобицы, костры инквизиции и феодальные турниры — весь хресто­матийный набор признаков эпохи. Но это признаки внеш­ние, своего рода декорации, на фоне которых действуют люди. Каковы они? Каков был их способ видения мира, чем они руководствовались в своем поведении? Если по­пытаться восстановить духовный облик людей средневеко­вья* умственный, культурный фонд, которым они жили. то окажется, что это время почти целиком поглощено гу­стой тенью, отбрасываемой на него классической антич­ностью, с одной стороны, и Возрождением — с другой. Сколько искаженных представлений и предрассудков свя­зано с этой эпохой!) Понятие «средний век» (medium aevum), возникшее несколько столетий назад для обозначения пе­риода, отделяющего греко-римскую древность от нового времени, и с самого начала несшее критическую, уничижи­тельную оценку — провал, перерыв в культурной истории Европы,— не утратило этого содержания и по сей день. Говоря об отсталости, бескультурье, бесправии, прибегают к выражению «средневековый». «Средневековье»— чуть ли не синоним всего мрачного и реакционного. Ранний его пе­риод называют «темными веками»;, Но Оксфордский словарь английского языка распространяет выражение Dark Ages уже на все средневековье.

Подобное отношение к средним векам, до известной сте-ueim объяснимое в XVII и XVIII веках, когда молодая бур­жуазия, готовясь'к открытой борьбе против феодализма, идеологически развенчивала эпоху господства дворянства и церкви, давно лишилось всякого оправдания. 'Не следует забивать, что именно в средние века зародились европей­ские. нации и сформировались современные государства, сложились языки. Но которых мы до сих пор говорим. Мало того, к средневековью зосходят многие из культурных цен­ностей, которые легли а основу нашей цньг.лиззции При всех контрастах связь и преемственность этих культур несомненны.

'Однако было бы односторонностью видеть в средних веках лишь «детство» европейских народов, подготовитель­ную ступень к новой истории,— прежде всего, они имеют самостоятельную историческую ценность. Немецкий историк прошлого столетия Леопольд фон Ранке утверждал: «...каж­дая эпоха находится в непосредственном отношении к богу». В идеалистической форме Ранке высказал очень верную и глубокую мысль: каждая эпоха интересна и важна сама по себе, независимо от ее связей с последующим ходом исто­рии. В самом деле, мы изучаем историю прошлого не только для того, чтобы понять, как из него образовалось настоя­щее, то есть не только, так сказать, телеологически. Позна­ние различных эпох истории, в том числе и отдаленных и, может быть, не связанных с нашим временем прямо и явно, дает нам возможность увидеть в человечестве как единство, так и многообразие. Обнаруживая повторяемость в истории, сталкиваясь ее все теми же потребностями и проявлениями человека, мы глубже понимаем структуру и функциониро­вание общества, законы его движения. Сталкиваясь же с различиями и многообразием форм жизни человека в дру­гие периоды истории, или в иных цивилизациях, культур­ных регионах, мы вернее постигаем свою собственную само­бытность, наше место во всемирно-историческом процессе. Таким образом, равно необходимо знание общего и индиви­дуального, единства и многообразия.

Историческое познание всегда так или иначе представля­ет собой самосознание:"нзучая историю другой эпохи, люди не могут не сопоставлять ее со своим временем. Не в этом ли в конечном счете и заключается смысл истории культуры? Но, сравнивая свою эпоху и цивилизацию с иными, мы ри­скуем применить к этим иным эпохам и цивилизациям наши собственные мерки. В какой-то степени это неизбежно. Но следует ясно представлять себе опасность, сопряженную с подобной процедурой. То, что современный человек считает основополагающей ценностью жизни, могло ведь и не быть таковой для людей иной эпохи и иной культуры; и наобо­рот, кажущееся нам ложным или малозначительным было истинным и крайне существенным для человека другого об­щества. В известном историческом анекдоте Лаплас, разъясняя Наполеону систему движения небесных тел, ответил на вопрос императора о том, какую роль он отводит в этой си­стеме творцу: «Я не нуждался в подобной гипотезе». Дей­ствительно, наука нового времени обходится без перводвигателя, высшего разума, бога, творца, как бы эту сверхприродную силу ни называть. Ho мы ничего не поймем в средневековой культуре, если ограничимся соображением, что в ту эпоху царили невежество и мракобесие, поскольку все верили в бога,— ведь без этой «гипотезы», являвшейся для средневекового человека вовсе не гипотезой, а постула­том, настоятельнейшей потребностью всего его видения мира и нравственного сознания,, он был неспособен объяс­нить мир и ориентироваться в нём. Ошибочное с нашей точ­ки зрения не было ошибочным для людей средневековья, это была высшая истина, вокруг которой группировались все их представления и идеи, с которой были соотнесены все их культурные и общественные ценности.

Понять культуру прошлого можно только при строго историческом подходе, только измеряя ее соответствующей ей меркой. Единого масштаба, под который можно было бы подогнать все цивилизации и эпохи, не существует, ибо не существует человека, равного самому себе во все эти эпохи. Между тем именно убеждения, что человеческая при­рода, и в частности психология, представляет собой кон­станту на протяжении всей истории, придерживались даже крупнейшие историки XVIII и XIX веков. Исходным пунк­том своих «Всемирно-исторических размышлений» Я. Бурк-хардт избрал человека, <&каков он есть и каким он всегда был и должен быть». В итоге современный западноевропеец подставлялся на место человека иных времен и культур. Человеческое общество находится в постоянном дви­жении, изменении и развитии, в разные эпохи и в различных культурах люди воспринимают и осознают мир по-своему, на собственный манер организуют свои впечатления и зна­ния, конструируют свою особую, исторически обусловлен­ную картину мира. И если мы хотим познать прошлое таким, каким оно было «на самом деле» (еще одно выражение Ран­ке), мы не можем не стремиться к тому, чтобы подойти к нему с адекватными ему критериями, изучить его имманентно, вскрыть его собственную внутреннюю структуру, остере­гаясь навязывать ему наши, современные оценки.

Это особенно существенно при попытке понять такую своеобразную эпоху, как средние века. Чуждые нам система взглядов и строй мыслей, господствовавшие в ту эпоху, под-

Средневековые представления о богатстве и труде

Среди конститутивных моментов «модели мира» в любом обществе мы найдем концепцию собственности, богатства и труда. Эти политико-экономические категории представ­ляют собой вместе с тем и категории нравственные и миро­воззренческие: труд и богатство могут получать высокую или низкую оценку, их роль в человеческой жизни может пониматься по-разному/ Хозяйственная деятельность — составная часть общественной практики, взаимодействия человека с миром и его творческого воздействия на мир. Она отражает жизненные установки общества, и поэтому реконструкция категорий труда и собственности существен­но важна для понимания духовного климата, господствовав­шего в этом обществе^,

В труде можно видеть проклятье, тяготеющее над человеческим родом, или доблесть, которая выделяет чело­века из остального мира и делает его господином природы. В богатстве можно видеть конечную цель человеческой активности либо средство для достижения иной цели. Поэтому концепция богатства и труда, доминирующая в обществе, является неотъемлемой составной частью «модели мира»,— она задает императивы поведения, фор­мирует идеалы, которыми руководствуются члены этого общества. Разумеется, понимание собственности и труда, преобладающее в обществе, порождается существующей в нем системой производственных отношений, но оно и само входит в эту систему и представляет собой существенный фактор ее функционирования.

Средневековье с самого начала определило свое отно­шение к труду и богатству, совершенно отличное от отно­шения к ним в античном мире. В последнем труд не мог считаться добродетелью, более того, он вообще не рассмат­ривался как существенный признак человека. Человеческий идеал античности предполагал индивида—члена полиса, государства, гражданина, поглощенного общественной, политической, культурной жизнью, а не физическим трудом. Этот труд перекладывался на плечи рабов, вольноотпущенников. Гражданин — воин, участник народного собра­ния, спортивных состязаний, религиозных жертвоприноше­ний, посетитель театральных зрелищ и дружеских пиров — личность, развивающая себя вне сферы материального производства. Богатство — средство для ведения граждан­ской жизни, и поэтому экономические теории античности сводятся к вопросу: какой вид собственности обеспе­чивает наилучших граждан? Античная цивилизация в «клас­сический» период не знала высокого достоинства физиче­ского труда, его религиозно-нравственной ценности. Платон, отвергая зримый, осязаемый мир — бледную копию мира идей, Аристотель, подчеркивая политическую природу человека, относились к производительному труду с аристо­кратическим презрением. Благородная праздность доблестна. Труд для древних был не-досугом, своего рода отклонением от нормального образа жизни. Однако необходимо подчерк­нуть, что понимание ими досуга не сводилось к пустому безделью. Древнегреческое oyfikf\ (лат. schola) — свободное время, досуг, отдых, праздность; но это слово обозначало также время, посвященное учености и ученым беседам, школу, в особенности философскую школу (отсюда и сред­невековая scholastica).

Что же касается труда, то термин novoc; имел и второй смысл, тесно сплетавшийся в сознании древних греков С первым: тягпсть, страдание, несчаптье^-бедстшгр физический труд — мука и боль — удел несвободных и низших, тяжкое и нечистое занятие, унижающее человека и прибли­жающее его к скотине. Свободный человек пользуется услугами рабов и слуг, являющихся орудиями, инструмен­тами, ~которые_рбесп.еч„ивают его благосостояние. Лишь для земледелия делалось исключение. Отсутствие интереса к механическим изобретениям, способным облегчить ручной труд, сочеталось с мечтами о «роботах» и чудесных устрой­ствах, которые обеспечили бы полную праздность человека,— это достаточно ясно характеризует отношение к физическому труду в древности. Труд не может облагородить человека, он бессмыслен и отуп'ляющ; в нем "нет и не может быть внутренней красоты/Образ Сизифа, беспрерывно вкатываю­щего на вершину горы камень только для того, чтобы он тут же скатился вниз, мог возникнуть лишь в обществе, мыслившем труд как наказание. Безделье, свобода от необ­ходимости трудиться были идеалом не одних имущих, но и бедняков: девизом люмпенов было «хлеба и зрелищ», и жизнь за чужой счет представлялась наилучшим выходом в их жалком состоянии. Христианство, провозгласив!!? инции «не трудящийся да не ест», радикально разорвало с этими установками классической античности," обществе мелких производителей' труд не мог считаться позорным занятием. В труде стали видеть нормальное состояние человека. Правда, это состояние сделалось необходимостью не в результате сотворения человека, а вследствие его грехопадения; в труде видели и наказание. Существенно, однако, что праздность была отнесена к числу тягчайших грехов. Каждый человек должен выполнять определенную функцию, все должны заниматься своим делом, хотя не все виды деятельности, необходимой для общества, в одинаковой мере приближают человека к богу. Богатство, подобно труду, не рассматри­валось как самоцель или как условие обеспечения празд­ного существования. Отношение к богатству определялось отношением к загробному "спасению: обладание имуществом могло способствовать, но могло и помешать душе достигнуть райского блаженства. Но в обладании богатством последо­ватели Христа—проповедника бедности и 'аскетизма — видели нечто сомнительное и вряд ли морально 'оправды­ваемое. ': «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в царство божие», —эта максима Евангелия от] Матфея (19, 24) была источником сложных духовных и социальных конфликтов на протяжении всего средневековья.

Экономические постулаты средневековой церкви отражал" социальную реальность феодализма, провозглашая богатства не конечной целью, но лишь средством, гарантией существо вания каждого члена общества «secundum suam conditionem». Производство в период раннего средневековья не подчинено интересам накопления и наживы; цели, которые перед ним ставились, заключались в обеспечении «достойного» суще­ствования каждой из частей целого — corpus Christianum, сословие разделенного согласно воле божьей. Здесь богатстве служит средством достижения и упрочения общественного могущества, тогда как в буржуазном обществе самое богатство становится решающей социальной силой. Поэтому в средневековом обществе не безразлично, в чем воплощено богатство — в земле или в движимости, в деньгах,— и к раз­ным видам собственности, находившимся в обладании пред­ставителей разных сословий, существовало неодинаковое отношение, в противоположность богатству буржуазии. природа которого свободна от сословно-этических оценок. В классово разделенном феодальном обществе, естес­твенно, существовало различное отношение к труду у людей, принадлежавших к разным классам и обществен­ным группам. Социальные антагонизмы средневековья находили свое выражение и в концепции труда и собствен­ности.

«На дар ждут ответа...»

Средневековое отношение к собственности' и богатству сложилось под воздействием нескольких факторов. Христи­анство, несомненно, оказало огромное влияние и на эту сторону средневековой цивилизации. Но оно не было единственным источником развития, и наряду с ним, пожа­луй, не меньшую роль в определении специфики представ­лений средневекового человека о богатстве и его назначе­нии сыграла та система ценностей, которая существовала у варваров, расселившихся на территории Европы в период падения Римской империи.

Общественный строй варваров — германцев, славян — во многом напоминает общественные отношения у других народов на стадии доклассового или раннеклассового обще­ства. Поэтому и социальные представления, верования, идеалы европейских варваров также подчас очень сходны с системой верований и мышления у так называемых при­митивных людей. В доклассовом обществе существуют специфические социальные учреждения, которые в раз­личных вариантах встречаются под самыми разными широ­тами. Эти институты и представления отчасти изживаются при переходе от варварства к цивилизации, ибо в классовом обществе изменяются мораль и идеология, складывается новая религиозная система, происходят коренные сдвиги во всех отраслях социальной жизни. Тем не менее и в клас­совом обществе наряду с новыми системами связей, идей и верований сохраняются архаические отношения, которые не исчезают полностью, а подчас продолжают играть большую роль в иной социальной структуре.

Именно так произошло в Европе. Христианизация, глубоко изменившая мироотношение человека, не вытравила до конца те представления, которые господствовали в эпоху варварства. Результатом этого столкновения был сложный синтез варварских, христианских и античных отношений.

Цивилизованные соседи варваров в один голос жалова­лись на них за то, что они были чрезвычайно охочи до чужого добра. Богатые страны привлекали их сосредото­ченными там сокровищами. Главнейшей целью воинских предприятий варваров был захват добычи. Они предпочи­тали силою добыть себе богатство, нежели создать его собственным трудом. Молодежь объединялась вокруг знат­ных вождей в дружины, надеясь на скорую и обильную добычу, которую после удачного похода вождь делил между всеми воинами.

Но как употреблялись награбленные богатства? Еще Тацит рассказывал о дружинниках у древних германцев: когда они не уходят в воинскую экспедицию, то проводят время в пирушках. Захваченное прежде всего потреблялось, причем проедалось и пропивалось демонстративно, публично на многолюдных пирах. Добыча была не простым источни­ком прокормления дружинников, но важнейшим средством сплочения их в коллектив и утверждения авторитета вождя. Воинские подвиги, о которых не становилось широко известно, мало ценились у варваров. Они должны были быть воспеты в песнях дружинных певцов и тем самым сохранены в памяти воинов и всех соплеменников. Захва­ченные богатства — драгоценности, одежды, оружие— пре­вращались в свидетельства героической жизни, становились важнейшими знаками высокой доблести вождя и его дру­жины. Ими похвалялись, выставляя напоказ. Золото и серебро еще не играли у варваров роли денег,— преобла­дал обмен в непосредственной натуральной форме, поэтому монеты, захваченные у более развитых народов, пере­плавляли в слитки, разрубали, превращали в кольца, запястья, брошки и другие украшения. Так же нередко поступали и с драгоценными сосудами, ювелирными изде­лиями.

Следовательно, богатство, полученное от войны, при­обретало значение социального отличия. В. варварском обществе оно было не средством товарного обмена и не источ­ником накопления, не столько пускалось в оборот, сколько выполняло важную знаковую функцию.

Но не противоречит ли этому заключению тот факт, что у варваров был широко распространен обычай прятать захваченные сокровища? На всей территории расселения древних германцев находят клады римских монет. Особенно обильны клады в скандинавских странах эпохи викингов,— некоторые ученые даже говорят о «серебряном веке» в Север­ной Европе той поры — столь многочисленны находки сасанидских, византийских, германских, англосаксонских монет, в огромном большинстве серебряных; их найдено уже несколько сотен тысяч, и все время обнаруживаются новые клады. Можно ли на этом основании считать, что в Скандинавии в Х—XI веках была развита денежная торговля и что деньги использовались в качестве платежного средства? Такая точка зрения высказывалась в пауке; иные ученые писали даже о «высокой коммерческой конъюнк­туре», создавшейся в странах Севера в результате активности норманнов. Запрятывание же монет в землю объясняют тем, что в моменты военных нападений жители спешили скрыть от грабителей свои богатства, да так и не выкапы­вали их, после того как опасность миновала ¹.

Однако эта точка зрения вызывает ряд возражений. Во-первых, исландские саги более позднего времени, неод­нократно рассказывая о людях, прятавших свои денежные сокровища, не только ничего не говорят о том, что впослед­ствии они их изымали из земли, но и не порождают сомнения: богатства запрятывались навсегда, так чтобы никто из живу­щих не мог ими воспользоваться. Владельцы часто прятали деньги перед своей смертью, заботясь о том, чтобы не оста­лось свидетелей: рабов, помогавших им зарыть монеты, уби­вали. Археологические находки свидетельствуют о распро­страненном обычае погребения богатства в болотах; это «болотное серебро» вообще невозможно было вернуть для употребления. Во-вторых, известно, что обмен d Сканди­навии периода массового создания кладов был преимуще­ственно натуральным; в качестве платежного средства употреблялись некоторые товары, например домотканое сукно, стоимость подчас выражалась в числе голов круп­ного рогатого скота. Монеты, захваченные во время граби­тельских экспедиций или полученные в виде контрибуции и дани, не употреблялись скандинавами в качестве платеж­ного средства. Норманны не могли не знать, как высоко ценились серебро и золото в других странах, и сами прида­вали им особое значение,— недаром они прятали драго­ценные монеты и иные предметы из благородных металлов,— но в товарный оборот они их, как правило, не пускали.

стьяпством. Поэтому и отношение к труду и к собственности в этом обществе было совершенно иным, нежели в обществе доклассовом. И тем не менее здесь нетрудно обнаружить связь. Наша задача состоит не в анализе собственнических отношений при феодализме,— мы хотим выяснить, как понимали собственность в этом обществе, какова была ее этическая оценка и в чем видели предназначение богат­ства. 'Естественно, представители разных классов смотрели на труд и собственность неодинаково. Вместе с тем в фео­дальном обществе господствовала христианская мораль, нормы которой были обязательны для всех и в той или иной степени разделялись всеми классами и социальными группами.

Феодальное общество основывается на собственности — на крупной собственности дворянства и церкви, на мелкий трудовой собственности крестьян и ремесленников. Тем не менее обладание собственностью никогда не получало на протяжении средневековья безусловного оправдания и одобрения,— оно допускалось, но на определенных условиях и с изрядными оговорками. Христианская рели­гия санкционировала феодальный строй, но ее отношение к собственности было довольно противоречивым.

Отцы церкви многократно указывали на то, что первые люди, будучи безгрешными и непосредственно общаясь с богом, не знали не только труда, но и собственности. Сотворенная господом земля, как и ее плоды и все живые существа, были им отданы во власть человека, но господь хотел, чтобы обладание ими было общим. Лишь своекорыстие людей в состоянии грехопадения привело к установлению частной собственности.

Следовательно, собственность и раздельное владение — не от бога, а результат корыстолюбия людей, несовершен­ства их природы после изгнания из рая. Подобный взгляд, связывавший частную собственность с первородным грехом, был воспринят и средневековой церковью. По божьим установлениям, все вещи суть общие. Лишь корысть созда­ла «мое» и «твое». Христос не имел никакого имущества и жил в полной бедности, и этому примеру сына божия следовали его ученики. «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют, и где воры подкапывают и крадут, —гласило Евангелие от Матфея (6, 19—21, 24),— но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет, и где воры не подкапывают и не крадут;

ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше... Не можете служить «богу и маммоне». Христос призывал не заботиться о нище и одежде и жить как «птицы небесные», которые «не сеют, не жнут, не собирают в житницы» (там же. 6,26).

Средневековый христианин не мог не принимать всерьез эти заповеди. Праведник мыслился бедным, ибо бедность — добродетель, каковой ни в коем случае не могло стать богатство. Имущество — воплощение земных интересов, отвлекающее человека от мыслей о загробной жизни и от забот о спасении души. Вера требует отрешения от земных дел и интересов. Поэтому праведному последователю Хри­ста богатство должно внушать презрение. «Презирай зем­ные богатства, дабы ты мог приобрести небесные»,— гово­рил Бернард Клервосский. Собственность — препятствие для любви к богу и к людям, ибо она порождает эгоисти­ческие чувства и борьбу за обладание, вытесняя дру­желюбие жадностью и враждою. «Поэтому первое, основное условие для достижения совершенной любви,— учил Фома Аквинский,— добровольная нищета» ⁴⁹.

В поучениях средневековых проповедников отречения от собственности содержится изрядная доля риторики. Лишь незначительная часть общества была склонна вос­принимать их не только для того. чтобы сокрушаться по поводу своего несовершенства и неспособности на деле буквально следовать христианским принципам бедности. Но для того чтобы основная масса верующих могла прими­рить категорические заповеди евангельской бедности с с обладанием имуществом, в обществе должны были суще­ствовать люди, которые приняли бы на себя выполнение обета добровольной бедности и, являя остальному обществу пример, подражать коему оно оказывалось не в состоянии, вместе с тем служили бы ему утешением: эти избранники божьи своим праведным поведением и отречением от зем­ных благ и интересов спасали род человеческий в целом. В монашеских орденах заповедь бедности была основопо­лагающим принципом. Бенедиктинцы не только не имели права владеть каким-либо имуществом, но им было воспре­щено даже употребление слов «мой» и «твой»: вместо этого основатель ордена Бенедикт Нурсийский предписал гово­рить «наш». «Понятие об общем владении перенесено было даже на физическую личность монахов. По крайней мере спорили о том, мог ли монах смотреть на члены своего за свою слабость состоянием душевной раздвоенности и неполноценности. Массовый характер сектантских движе­ний, общественные конвульсии, сопровождавшиеся само­бичеваниями, массовыми покаяниями и паломничествами к святым местам, раздача своего имущества и принятие на себя обета воздержания — все это отражало и социаль­ные и духовные конфликты феодального общества.

«Служить» и «раздавать»

Обращаясь к концепции богатства и собственности, кото­рая определяла ценностные ориентации господствующего класса феодального общества, мы сталкиваемся с явлением, кажущимся на первый взгляд парадоксальным: этические установки рыцарства обнаруживают немалое сходство с представлениями о богатстве, которые были присущи варварам. Тем не менее это так. Сходство распространяется и на более широкий круг идеологических и социально-психологических установок феодалов. Понятия «чести», «сла­вы», «родовитости», принятые в их среде, также кажутся непосредственно заимствованными из эпохи, предшество­вавшей возникновению классового строя.

Среди доблестей, характеризующих феодального сеньора, на первом месте стояла щедрость. Сеньор — чело­век, окруженный приближенными, дружинниками, вас­салами, служащими ему, поддерживающими его и выпол­няющими его повеления. Могущество» знатного сеньора определяется численностью его подданных и верных ему людей. Без этого он не senior, не «старший», «высший», не повелитель и глава. Разумеется, сеньор — землевла­делец, господствующий над крестьянами и получающий с них доходы. Не будь у него поступлений с зависимых дер­жателей земель, он не был бы в состоянии содержать свиту и кормить толпу прихлебателей. Рента, собираемая им со своих владений, дает ему возможность устраивать пиры, празднества, принимать гостей, раздавать подарки — словом, жить на широкую ногу. Нормой считается поведе­ние, заключающееся в том, что сеньор щедро, не считая, раздает и растрачивает богатство, не вникая, не превышают ли расходы поступления. Разницу между приходом и тра­тами можно покрыть дополнительными поборами с крестьян, вымогательствами, штрафами, грабежом, военной добычей. Расчетливость, бережливость — качества, про­тивопоказанные ему сословной этикой. О его доходах заботятся бейлиф, управляющий, староста, его же дело -— проедать и пропивать полученное, раздаривать и расточать имущество, и чем шире и с большей помпой он сумеет это сделать, тем громче будет его слава и выше общественное положение, тем большим уважением и престижем он будет пользоваться.

Богатство для феодала, согласно принятым в этой среде нормам, — не самоцель и не средство накопления или развития и улучшения хозяйства. Не производственные цели ставит он перед собой, стремясь увеличить свои доходы: их рост создает возможность расширить круг дру­зей и приближенных, союзников и вассалов, среди которых он растрачивает деньги и продукты. Скупой рыцарь Пуш­кина, втайне и наедине наслаждающийся видом и звоном денег, хранимых в подземелье в окованных сундуках, — фигура, характерная для эпохи Возрождения, но не имею­щая ничего общего с рыцарем средневековья., Феодаль­ная расточительность—один из путей перераспределения в среде господствующего класса средств, полученных от эксплуатации подвластного населения. Но этот способ феодального распределения очень специфичен. Феодаль­ный сеньор не мог получить никакого удовлетворения от сознания, что он владеет сокровищами, если он не был в состоянии их тратить и демонстрировать, вернее — демон­стративно тратить. Ибо дело заключалось не в том, чтобы просто-напросто прТ^пить и «прогулять» богатство, а в пуб­личности и гласности этих трапез и раздач даров.

Обращение с богатством, встречающееся у феодалов, под­час до крайности напоминает «потлач» североамериканских индейцев, которые на глазах у приглашенных ими на пир соплеменников истребляли все свои продовольственные запасы, рубили на куски рыбачьи лодки и всякими дру­гими способами старались подавить гостей своею щед­ростью и расточительностью. М. Блок приводит несколько сходных примеров из средневековой феодальной практики. Один рыцарь велел засеять вспаханное поле кусочками серебра; другой употреблял для приготовления пищи вместо дров дорогостоящие восковые свечи; третий сеньор «из самохвальства», как пишет хронист, сжег живьем тридцать своих коней⁵⁶. Все эти разорительные поступки, разумеется, совершались публично, в присутствии других фео­далов и вассалов, и были рассчитаны на то, чтобы поразить их. В противном случае подобная экстравагантность не имела бы никакого смысла.

В состязаниях в расточительности типа потлача, прису­щих архаическим обществам, и в пирах «па манер Гаргантюа», устраивавшихся средневековыми феодалами, есть нечто общее: и здесь и там нетрудно увидеть агрессивную щедрость, стремление подавить приглашенных своею широ­той и победить в своеобразной социальной «игре», ставкой в которой служат престиж и влияние. Разумеется, в подоб­ном поведении феодалов проявляется скорее привержен­ность традиции, чем господствующее умонастроение, и в «самохвальстве» экстравагантных сеньоров их совре­менники видели нечто необычное, уклоняющееся от нормы. Но некая существенная сторона дворянской психологии здесь гипертрофированно обнаруживалась.

Богатство для феодала — орудие поддержания обще­ственного влияния, утверждения своей чести. Само по себе обладание богатством не дает никакого уважения, наоборот, купец, хранящий несметные ценности и выпускающий из своих рук деньги только для того, чтобы приумножить их в результате коммерческих или ростовщических опера­ций, внушает в средневековом обществе какие угодно эмоции — зависть, ненависть, презрение, страх,— но толь­ко не уважение. Сеньор же, без счета растрачивающий добычу и доходы, даже если он живет не по средствам, но устраивает пиры и раздает подарки, заслуживает вся­ческого почтения и славы. Богатство мыслится феодалом как средство для достижения целей, находящихся далеко за пределами экономики. Богатство — знак, свидетель­ствующий о доблести, щедрости, широте натуры сеньора. Этот знак может быть реализован лишь при демонстрации им указанных качеств. Таким образом, высший момент наслаждения богатством — его расточение в присутствии максимального числа людей, участвующих в его поглоще­нии, получающих долю от щедрот сеньора.

Но поскольку богатство выполняет в феодальном обще­стве такую знаковую функцию, то, подобно всем знакам. имеющим социальный смысл, его реализация неизбежно подчиняется ритуалу и установленным канонам. Пиры, празднества, придворные собрания, турниры происходят в определенные сроки, с соблюдением привычного декору-

земля, точно так же как и человек, опустилась на уровень торгашеской стоимости. Необходимо, чтобы то, что состав­ляет корень земельной собственности,— грязное своеко­рыстие — выступило также и в своей циничной форме. Необходимо, чтобы неподвижная монополия превратилась в подвижную и беспокойную монополию, в конкуренцию, а праздное наслаждение плодами чужого кровавого пота — в суетливую торговлю ими. И, наконец, необходимо, чтобы в процессе этой конкуренции земельная собственность в образе капитала продемонстрировала свое господство как над рабочим классом, так и над самими собственниками, разоряемыми или возносимыми выше согласно законам движения капитала. Тем самым место средневековой пого­ворки «nulle terre sans seigneur» занимает поговорка нового времени «I'argent n'a pas de mattre», ярко выражающая господство мертвой материи над людьми»⁶⁴.

Столь мучительно сложный и долгий путь должна была пройти феодальная собственность на землю, для того чтобы стать товаром н подчиниться законам товарного производства, противоречившим самой ее сущности⁶⁵. В феодальном обществе земля — не «мертвая материя», господствующая над людьми,— люди как бы срослись с нею. Феодал состоит со своим наследственным феодом в «почетном брачном союзе». Он видит в нем отнюдь не ис­точник богатства и тем более не объект торговых операций. Сеньора связывает с землей и с возделывающими ее зави­симыми людьми не обнаженный материальный интерес, а сложный комплекс отношений эксплуатации, политической власти, подданства, традиций, привычек, эмоций, покровительства и почитания (Маркс отмечает «эмо­циональную сторону» позиции феодального землевладель­ца по отношению к крестьянам)⁶⁶.

Труд — проклятье или спасение?

Отношение к труду в средние века было противоречивым не в меньшей степени, чем отношение к собственности. Господствующий класс, естественно, был далек от произ­водственной деятельности и, поскольку она всецело воз­лагалась на плечи непривилегированных, низших слоев населения, смотрел на нее пренебрежительно. С точки зрения дворянства, благородными занятиями считались война, рыцарские подвиги и забавы, праздность, то, что Маркс метко назвал «героической ленью»,— добывание же материальных благ, грязные и тяжелые заботы о хлебе насущном были делом грубой черни. Руководство и орга­низация производственного процесса в сельском хозяйстве, как правило, не были свойственны рыцарству, переклады­вавшему эти функции на трудящихся и на старост и упра­вителей имений. Лишь часть монашества и некоторые категории светских феодалов, по тем или иным причинам отошедших от рыцарской жизни и втянувшихся в товарно-денежный оборот, вмешивались в производство, стремясь его организовать с целью увеличения своих доходов. Обычно же отношение класса феодалов к хозяйству огра­ничивалось заботами о взыскании ренты с крестьян и дру­гих подвластных людей. Из двух аспектов экономической активности — производства материальных благ и их распределения — господствующий класс был заинтересован преимущественно лишь во втором. В этом заключается еще одно существенное отличие феодалов от промышленной буржуазии, которая организует и революционизирует про­изводство, руководит им. Установка на потребление про­дуктов, на превращение своих доходов в знаки социального отличия, обусловливала место и роль феодалов в системе общественного производства.

Однако этим еще не определялось полностью отношение господствующего класса к труду. Духовенство не разделяло этических принципов «героической лени» рыцарей. Позиция церкви в вопросе о моральной оценке труда была двойст­венной. С одной стороны, в необходимости для человека трудиться церковь видела следствие и проявление несо­вершенства его природы. Пока Адам и Ева находились в раю, они были невинны и не заботились о пище. Грехо­падение сопровождалось карою господней: в наказание бог обрек род человеческий добывать себе хлеб в поте лица и выслал праотца из сада Эдемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят (Книга Бытия, 2,23). Эта биб­лейская оценка труда как наказания вошла составной частью в этику христианского средневековья. Христос, говорило духовенство, не трудился. Собирая вокруг себя учеников, он побуждал их покинуть свои мирские занятия и быть «ловцами человеков», а не тружениками. Сподвиж­никам Христа не было нужды тревожиться о хлебе насущном, ибо учитель мог их насытить без всякого труда: вспом­ним евангельские рассказы о пяти хлебах, которыми Иисус накормил пять тысяч человек, кроме женщин и детей, и о семи хлебах, утоливших голод четырех тысяч его после­дователей (Евангелие от Матфея, 14, 15—21; 15, 32—38).

Таким образом, безгрешное состояние человека, как и пребывание его вблизи бога, не предполагало труда. Людям вообще надлежит не столько заботиться о пропита­нии и о физическом своем благополучии, сколько о духов­ном спасении, о жизни вечной. «Не хлебом единым сыт человек». Созерцательную жизнь, приближавшую человека к святости, теологи ставили выше активной, Марию выше Марфы, и поэтому монахи занимали на лествице восхожде­ния к божеству более высокую ступень, чем все другие люди. Бернард Клервосский различал три степени этого восхождения, соответствовавшие трем родам людей: мирян, духовенства и монашества. «Первые находятся на мельни­це, вторые в поле, третьи в постели» ⁶⁷. Под «мельницей» разумелась мирская жизнь, «поле»— души мирян, над их душами как на пиве трудится проповедующее слово божье духовенство, «на постели же покоится святая любовь обрученных Христу», то есть монахов. В целом труд полу­чал низкую оценку.

С другой стороны, труд признавался в качестве необ­ходимого занятия человека. В своей обыденной, земной жизни люди не могут не трудиться. Учение средневекового христианства об обществе исходило из представления об органической его природе, о функциях, выполняемых разными его членами и частями для поддержания целого. Laboratores, aratores были столь же неотъемлемым и необ­ходимым элементом социального организма, как и oratores — духовенство и bellatores — рыцарство. В служении целому церковь видела обоснование необходимости произ­водительного труда. Решающей в этом отношении была цель, ради которой человек трудится. Приумножение зем­ных богатств и их накопление не получали оправдания с точки зрения богословов. Господь осудил наживу и изгнал торгующих из храма, ибо погоня за богатством отвлекает человека от главного его предназначения и ставит нужды телесные выше духовных.

В труде христианские теологи ценили прежде всего воспитательное средство. «Бог создал человека существом, нуждающимся в труде, с целью дать ему возможность

всюду упражнять свои познавательные силы» (Ориген). Жизнь человека представляет арену постоянного борения сил зла с силами добра, и любой вид человеческой деятель­ности должен был оцениваться в свете этого противобор­ства и выступал в определенном нравственном освещении. Праздность —«враг души»— грозит пороками и загробной гибелью, труд же обуздывает плоть и вырабатывает само­дисциплину и прилежание. Но лишь в тех размерах, в кото­рых он ведет к этим целям, способствует духовному совер­шенствованию, труд оправдан и необходим в педагогиче­ском отношении. В то время как первые отшельники, поры­вавшие все связи с миром, предавались исключительно созерцанию, монашество по мере превращения в корпора­цию изменяло свое отношение к мирским занятиям. Слу­жителям Христовым предписывалось распределять свое время между молитвами и трудом, «чтобы дух соблазна неожиданно не захватил в свою власть бездеятельный ум». Следовательно, имелась в виду не столько производимая работой практическая польза, сколько цель, ради которой она совершалась, —«достижение высшего совершенства».

В основе этого учения лежала идея умеренности: необ­ходимо четко чувствовать меру, в какой труд благ и угоден богу, не превращаясь в самоцель и в средство обогащения. Основание монастырей в пустынях или в чаще лесов, вдали от человеческих жилищ, делало необходимым для монахов физический труд. Они во многом способствовали развер­нувшимся в Европе расчисткам и подъему сельского хозяй­ства. Но, гласило «Зерцало монахов» (XII век), забота о труде не должна отвлекать дух от божественных предме­тов. «Не духовные упражнения делаются для телесных, а телесные для духовных» ⁶⁸. «Правилами святого Бене­дикта» монахам, знавшим ремесло, дозволялось им зани­маться, но «если кто-либо из них возгордится из-за своего умения, вообразив, что приносит пользу монастырю, пусть ему запретят заниматься своим ремеслом»⁶⁹. Труд не дол­жен был превращаться для монахов в самоцель. В одном из французских монастырей была построена водяная мельница — для того чтобы монахи имели возможность меньше отвлекаться от молитв ⁷⁰. Не всякие работы счита­лись допустимыми. Приоритетом пользовались сельскохо­зяйственные занятия, тогда как торговля и многие виды ремесленного труда духовным лицам были запрещены. Не только в раннее средневековье, но и в XIII и XIV веках в синодальных статутах такие профессии, как ткачество, сукноделие, сапожное дело, крашение, мельничное ремесло, пивоварение, кузнечное дело и хлебопечение, провозгла­шались запретными для духовенства ^п. В период раннего средневековья святые из ремесленников — редчайшее явле­ние. Святой Элигин, ювелир франкского короля,— исклю­чение. Наиболее угодным богу видом труда было земле­делие. Сыновьям земледельцев дозволялось принимать священнический сан, вступать в монашеские ордена, и не­которые церковные прелаты были крестьянского проис­хождения.

Английский епископ Эльфрик в «Беседе» (начало XI ве­ка), отмечая важность различных ремесел для человеческой жизни, подчеркивал, что лучшее и наиболее полезное занятие—труд земледельца. Все профессии полезны, но «мы все предпочтем жить с тобою, Пахарь, чем с тобою, Кузнец, ибо Пахарь дает нам хлеб и питье, а что ты, Кузнец, в своей кузнице можешь нам предложить, кроме искр, стука молотов и ветра из мехов?» «Пусть каждый помогает другому своим ремеслом и всегда пребывает в согласии с Пахарем, который нас кормит» ⁷².— Точка зрения, впол­не естественная для аграрного общества.

Таким образом, не превращаясь в самоцель, труд, с точ­ки зрения духовенства, не противоречил аскезе, а наобо­рот, составлял часть ее, предотвращая впадение челове­ка в грех.

Разумеется, речь идет об этических принципах и идеа­лах. Практика далеко расходилась с ними, и те самые мона­шеские ордена, которые начали с проповеди бедности и самообуздания, в дальнейшем превратились в облада­телей огромных сокровищ и в крупнейших землевладель­цев; именно в их поместьях хозяйство велось с наибольшей рациональностью и интенсивностью, доступной средневе­ковью. Монашеский орден тамплиеров пал жертвой стя­жательской деятельности своих монахов: накопленные ими богатства были столь значительны, что французский король Филипп IV, желая присвоить их, конфисковал все имуще­ство ордена, подвергнув его членов казням и гонениям; примеру Филиппа последовали и другие государи.

Недовольство населения монашеством, изменившим запо­веди бедности и аскетизма, выразилось в появлении нищен­ствующих орденов, члены которых не должны были владеть каким-либо имуществом и жили одним подаянием. С XII и XIII веков в католической Европе неуклонно ширит­ся недовольство папской курией, которая превратилась в крупнейшего владельца богатств и продолжала выка­чивать деньги из верующих, взыскивая десятины и «кресто­носные деньги», млаты за церковные должности и за про­даваемые папскими агентами индульгенции — отпущения грехов. Высокие идеалы и реальная деятельность церкви имели мало общего между собой, а во многих отношениях были прямо противоположны, и этот разрыв порождал острые конфликты в обществе и в сознании. Пытаясь смягчить критику в свой адрес, духовенство утверждало, что папа и церковь пользуются имеющимися у них богатст­вами якобы не как своими собственными, а в качестве общих владений, предназначенных для помощи всем нуж­дающимся ⁷³. Однако подобные декларации мало кого могли ввести в заблуждение. Критика церкви и самого папского престола за их стяжательство и сребролюбие приняла крайне острые формы. Достаточно вспомнить о знаменитом «Евангелии от Марки серебра» или о деве Мид Ленгленда, воплощавшей незаконное стяжание⁷⁴.

Крестьянин и ремесленник не могли относиться к труду так же, как духовенство: они видели в нем не средство самообуздания и избавления от соблазнов, вытекающих из праздности, но прежде всего суровую необходимость. Вечное круговращение сельскохозяйственных сезонов и связанных с ними работ, повторение одних и тех же производственных процессов из года в год и из поколения в поколение подчиняли крестьян безвыходной рутине трудовой жизни. Органическое отношение крестьянина к земле в немалой мере обусловливалось помимо других причин также и тем, что труд его был ручным, постоянно требовавшим от него непосредственных физических усилий, и почти не существовало технических средств, которые заме­нили бы его и явились своего рода передаточным меха­низмом между человеком и природой.

Но было бы неверным видеть в средневековом крестьян­ском труде одну лишь «дурную» сторону. Человек средне­вековья был способен и к поэтизации своих производствен­ных занятий. Порталы готических соборов украшают наря­ду с фигурами персонажей Священного писания барельефы и статуи, изображающие тружеников, занятых различными сельскохозяйственными работами. Скульптурные календари последовательно воспроизводят трудовые процессы, харак-

Уважение и деликатное отношение к обычаям наро­да, у которого находишься в гостях, а также внимание к представителям иных традиций и религий, гостящих в твоей стране, — первейший признак воспитанности и культуры человека.

Если перечисленные аргументы не убедили вас в не­обходимости изучения курса «Религии мира», то можно добавить и еще один: все то, что вы будете изучать, необыкновенно, потрясающе интересно! Надеемся, что вам не будет скучно ни на уроках, ни при чтении этой книги дома...

Что такое религия

Дать точное и однозначное определение религии не­возможно. В науке таких определений существует мно­жество. Они зависят от мировоззрения тех ученых-фи­лософов, которые их формулируют. Если спросить любого человека, что такое религия, то он в большин­стве случаев ответит: «Вера в Бога». Это верно, но толь­ко отчасти. Давайте начнем с термина «религия» (тер­мин и понятие — это далеко не одно и то же).

Слово «религия» (ге-ligio — латинский глагол в 1-м лице единств, числа) буквально означает связывание, запрягавие, повторное обращение (к чему-либо). Перво­начально это выражение выражало привязанность чело­века, личности к чему-либо священному, постоянному и неизменному. Это слово использовалось в произведе­ниях Цицерона, где он противопоставлял его другому термину, означавшему суеверие (темное, простонарод­ное, мифическое верование). Таким образом, с самого начала предполагалось, что не всякую веру можно на­звать религией.

Слово «религия» вошло в обиход в первые века христианства и подчеркивало, что новая вера — это не дикое суеверие, а глубокая философская и нравствен­ная система. Но в то время далеко не все были доволь­ны этим термином. Христианский богослов Августин Блаженный (V в. н.э.) считал, что в латинском языке нет слова, точно выражающего суть явления. Слово «религия», таким образом, утвердилось не сразу и стало

регулярно употребляться довольно поздно. В дохристи­анские времена у разных народов понятия веры в богов и благочестия обозначались другими словами. Напри­мер, в древнеиндийском праязыке санскрите, относя­щемся к индоевропейской группе (см. тему II), приме­нялось слово «бхага»', в родственном ему древнеиранс-ком — «бага», а в славянских языках (относящихся к той же индоевропейской семье) от этого же корня пош­ло слово «бог» (отсюда богатый — имеющий бога, убо­гий — утративший его либо находящийся около бога).

Но так или иначе явление, которое нам предстоит изучить, получило свое название именно из латинского языка. Что же может подразумеваться под этим терми­ном? Откроем философский словарь, изданный в на­шей стране тогда, когда" официальная идеология была материалистической. Мы прочтем, что религия — «спе-. цифическая форма общественного сознания; извращен­ное, фантастическое отражение в сознании людей гос­подствующих над ними внешних сил; она является временным явлением, объясняется слабостью человека перед природой и служит эксплуататорам для поддер­жания своего господства над эксплуатируемыми». Чув­ствуете, как такое определение связано с идеологией и политикой? Извращенное, фантастическое, вредное и реакционное явление — вот что такое религия. Это не определение, не попытка разобраться, это — приговор. Конечно, верующий человек никогда не согласится с та­ким определением и с тем, что его сознание искажено.

А вот другое определение этого понятия, взятое из православного богословского словаря. Оно довольно пространно и скорее напоминает доказательство «бы­тия Божия» (т.е. того, что Бог есть). Суть определения состоит в том, что религия — это взаимоотношение между Богом и человеком. Религия имеет для человечес­тва врожденный характер, т.е. появилась в тот момент, когда Бог создал человека. Она существует, пока. су­ществует мир. Тут уж возразят материалисты! Они ска­жут, что начало и основа всего сущего — неуничтожи­мая материя, а Бог — производное от человеческого сознания (т.е. человек создал его в своем сознании).

• Ср.: Бхагават-Гита — может быть, вам встречалось такое название (см. тему II).

Тема VII

ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАННИЙ ПЕРИОД ХРИСТИАНСТВА

Христианство — великая мировая религия. В ходе своего исторического развития она распалась на три большие ветви: православие, католичество и протестан­тизм, каждая из которых, в свою очередь, имеет на­правления, течения и церкви. Несмотря на сущес­твенные различия между верующими этих течений и церквей, их всех объединяет вера в Иисуса Христа — Сына Божьего, пришедшего на Землю, принявшего страдание во имя искупления человеческого греха и вознесшегося на небо. На Земле живет более миллиар­да последователей христианства. На основе христианст­ва выросли современные европейская и американская цивилизации, более тысячи лет прошло с тех пор, как христианство в его православной разновидности утвер­дилось в России. В общественной, государственной и культурной жизни нашей страны христианство играло и играет по сей день исключительную роль. Без знания основ христианства невозможно понять корни совре­менной цивилизации, особенности истории многих стран мира, культуру разных эпох и народов, русскую культуру. Изучать христианство можно всю жизнь, так как оно представляет собой огромный богатейший мир, сокровищницу мудрости, красоты, источник глубоких чувств и переживаний,

Исключительная роль христианства в мировой и отечественной истории определила его место в этой книге: пять тем из тринадцати посвящены христи­анству.

Исторический фон возникновения христианства

И место и время появления новой религии не слу­чайно. Ближний Восток, Святая Земля — засушливая страна пустынь, невысоких каменистых гор много раз в истории становилась ареной важных событий. Без мало­го 2 тыс. лет большинство человечества живет по лето­исчислению «от Рождества Христова» (хотя точная дата рождения Иисуса Христа, видимо, на несколько лет рас­ходится с «нулевым» годом). Приход «новой эры» — явно не просто произвольная нулевая точка отсчета на линии времени. Это действительно время глобального перево­рота в человеческой истории, время, когда над челове­чеством зажглась и засияла новая звезда.

Христианство зародилось в землях Древней Палести­ны. Вы уже знаете о трагической судьбе древнееврейско­го народа, прошедшего через тяжелые испытания. Госу­дарства древних евреев, Иудея и Израиль, находились в состоянии затяжного кризиса и подвергались ударам вавилонян, персов, войск Александра Македонского. Изнутри их былое могущество подтачивалось распрями, самоуправством правителей, неуемным стремлением жителей к обогащению. В середине I в. до н.э. сюда пришли новые жестокие завоеватели — римляне, а земля древних евреев стала провинцией Римской империи. Еврейский народ оказался в своей значительной части разбросан по миру (период диаспоры, вспомните мате­риал темы VI), а единственный храм иудеев в Иерусали­ме был в конце концов разрушен до основания.

Религия древних евреев, как вы помните, являлась монотеистической. В древнееврейском обществе той эпохи бытовало мнение, что все страдания и испыта­ния, которые выпали на долю богоизбранного народа, посланы ему Богом за многочисленные грехи, за укло­нение от Моисеева закона. Тяжелая судьба еврейского народа — также следствие его богоизбранности: тому, кому много дается, с того много и строго спрашивает­ся! Древний иудаизм находился в состоянии глубокого кризиса, так же как и государственная, и общественная жизнь евреев. Не случайно в иудаизме появились тече­ния — секты, отражавшие многообразие настроений и поисков в духовной жизни. Это были фарисеи, стремя­щиеся буквально и ревниво следовать религиозной тра­диции предков, саддукеи, опиравшиеся только на закон Моисея, не верившие в загробную жизнь и подчерки­вавшие свободную волю человека, ессеи, верившие в загробную жизнь, грядущее Воскресение из мертвых и ждавшие прихода Мессии, Спасителя, который вот-вот должен был произойти. Ожидание некоего великого со­бытия как бы витало в наэлектризованном воздухе той эпохи. Кругом лилась кровь, гибли невинные жертвы, весь окружающий мир находился в очень подвижном, нестабильном состоянии. Тревога, ожидание, страх и неуверенность в будущем, неизбежность перемен — вот психологический фон, на котором возникло христи­анство.

Святая Земля — земля Авраама, Давида и Соломо­на — всегда была своеобразным «историческим пере­крестком» благодаря своему географическому положе­нию. Она как бы связывала различные миры и цивилизации — Восток с его древнейшими историко-религиозными корнями, север Африки с угасшей циви­лизацией Древнего Египта, Южную Европу с культурой античности. Древнешумерские сказания о «великом по­топе», рассказы о Заратустре, мифы об Исиде и Осири­се, о богине Иштар, философия Платона, Аристотеля, эпикурейцев и стоиков¹ и многое другое могли одновременно сойтись в этой географической точке в виде па­мятников письменности, устных пересказов. В мифах об умирающих и воскресающих богах, потопе, в дуа­листических учениях (см. тему II) о добре и зле, о стра­дании, о богочеловеке, в философских размышлениях о нравственности человечество осторожно, медленно и постепенно шло к христианству, предчувствуя и пред­восхищая его. И все это ожило, пришло в движение

' Эпикурейцы — последователи древнегреческого философа Эпи­кура, жившего в IV-III вв. до н.э., которые призывали к спокойст­вию, невозмутимости и отдавали предпочтение материальным радос­тям жизни.

Стоики — философская школа, берущая начало от афинского фи­лософа Зенона (IV в. до н.э.). Название происходит от афинского портика Stoa poikile, где собирались ученики Зенона. Стоики учили, что необходимо жить в свободе от страстей, в воздержании, сообразно с разумом и природой.

благодаря тому, что связи между культурами древности стали на рубеже нашей эры более тесными и много­гранными. Один только поход Александра Македонско­го означал огромное передвижение масс людей с запада на восток и обратно. А римские завоевания!.. Если вы внимательно посмотрите на карту, то сами убедитесь, что Святую Землю действительно можно назвать «исто­рическим перекрестком» Древнего мира.

Почти одновременно с началом христианства в Александрии (Северная Африка) появилась очень важ­ная и характерная философская школа, из учения кото­рой непосредственно вытекают некоторые важные идеи христианского мировоззрения. Это школа Филона Александрийского (ок. 25 г. до н.э. — ок. 50 г. н.э.). Связывая некоторые положения иудейской религии с греческой философией (Платон, стоики, Пифагор), Филон разработал учение о некоем посреднике между Богом и людьми. Иногда он изображался в виде «на­местника Божия» на Земле, а чаще — в виде высшей идеи, что по-древнегречески звучит как Логос (букв. с гр. слово). Откройте Евангелие от Иоанна. Первые его строки — «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и слово было Бог». Это совпадение безусловно не слу­чайное, так же как и совпадение с христианским уче­нием о том, что Христос пришел в мир как «Помазан­ник Божий», посредник между Богом и людьми.

Основы христианского вероучения'

В центре христианства находится фигура Иисуса Христа, которого называют Мессией (с др.-евр. пома­занник, т.е. посвященный, получивший божественную благодать). Греческое слово Христос — буквальный пе­ревод слова Мессия. Имя Иисус (или Иегошуа) бук­вально означает «Яхве-Спаситель» (как вы уже знаете, Яхве — одно из имен единого Бога у древних евреев).

Иисус происходил из колена Иудина (см. главу VI) и был потомком знаменитого царя Давида. Его рождение

' Безусловно, эта глава не претендует на полноту изложения всей системы христианского вероучения, она очерчивает лишь его некото­рые стороны.

предпринимательство, стала базой этой цивилизации, той самой, которую мы подчас осуждаем (как «общест­во потребления»), но нехватку и притя1-ательность ко­торой остро чувствуем в нашей стране. Можно утвер­ждать: без протестантизма современное развитое капиталистическое общество Запада, как и капитализм вообще, были бы немыслимы. .

Реформация в Европе и зарождение ротестантизма

Реформация (от лат. reformatio преобразование, ис­правление) — это широкое общественное и духовное движение, получившее наибольшее развитие в XV в., направленное против католической церки. Многих лю­дей этой эпохи возмущало богатство церкви, злоупот­ребления и ханжество священников, аморальность мно­гих римских пап и многое-многое другое. Недовольные находились и среди самого католического духовенства. Из истории вы наверняка помните Яна Гуса, сожжен­ного на костре за еретические взгляды и породившего своим учением целую серию гуситских войн в Чехии в первой половине XV в.

Огромное влияние на духовные искания XV—XVI вв. оказало учение гуманизма (от лат. humanitas человеч­ность). В его основе лежит положение о том, что чело­век ценен сам по себе. Именно он, человек со своим человеческим поведением, и находится в центре фило­софской системы гуманизма. Высшая ценность — это человеческая жизнь, разум, которым можно постигнуть все существующее вокруг. Гуманизм был связующим звеном между философией античности и веком Ренес­санса (Возрождения). Из гуманизма выросло учение философов-просветителей XVIII в. Основоположника­ми гуманизма были Данте, Петрарка, Бокаччо, Лоренцо Балла, Мишель де Монтень, Томас Мор и многие дру­гие. Глубокие корни пустил гуманизм в Германии (осо­бенно в крупнейших университетах), в этой стране он постепенно перешел в церковную Реформацию.

Обычно начало Реформации и протестантизма свя­зывают с конкретной датой и конкретным событием (конечно, это несколько условно). В 1517 г. в Германии шла широкая продажа индульгенций, средства от кото­рой католическая церковь намеревалась направить на строительство Собора св. Петра в Риме. В г. Витенберг приехал доминиканский монах, пытаясь собрать нема­лые средства. Это и стало поводом для резкого выступ­ления местного священника и профессора богословия Мартина Лютера, который в знак протеста 31 октября 1517 г. запер свой храм и прибил на дверь знаменитые 95 тезисов, осуждавших продажу индульгенций. По мет­кому выражению Ф.Энгельса, это был «удар молнии в бочку пороха». Вызванный папой, Лютер отказался явиться в Рим для разбирательства своего дела и сжег публично папскую буллу, отлучающую его от церкви. Он продолжал развивать свое учение (хотя оно было осуждено собором в Вормсе) и призвал к широкому об­новлению церкви, возврату ее к апостольским време­нам раннего христианства. Мартин Лютер был не толь­ко великим теологом и реформатором церкви, но и переводчиком Библии, внесшим большой вклад в раз­витие немецкого языка, теоретиком музыки, компози­тором (автором хоралов и религиозных песен, основан­ных на немецком фольклоре), т.е. очень талантливым и разносторонним человеком. Новое течение было офи­циально оформлено в 1521 г. в виде документа «Ауг-сбургское исповедание», которое составил друг, после­дователь и систематизатор учения Лютера — Ф.Меланхтон.

Еще более радикальными оказались последователи МЛютера в Швейцарии — Ж.Кальвин и У.Цвингли. Кальвину удалось реализовать свое учение в свободном швейцарском городе-государстве Женеве, а Цвингли развернул деятельность в Цюрихе. Последний пошел очень далеко: он закрыл все монастыри, отменил мес­су, изгнал из церквей живопись и музыку. Цвингли полемизировал не только с католиками, но и с протес­тантами, в том числе и с Лютером, считая, что они ос­тановились в реформах на полпути. Цвингли погиб в сражении с католиками, сопровождая войско протес­тантов в качестве священника.

Реформация в Германии породила в 1524—1529 гг. кровопролитную крестьянскую войну, вождем которой стал Томас Мюнцер, находившийся под влиянием идей Лютера и чешских таборитов (вспомните историю сред-

ПРАВОСЛАВИЕ

Когда князь Владимир задумал установить на Руси новую религию, он отправил специальные посольства в разные страны с целью «испытания вер». Такое посоль­ство было отправлено и в Константинополь. Почему выбор русского князя пал именно на восточное христи­анство греческого образца? Многие серьезные ученые вообще отвергают рассказ о «выборе веры» Владимиром как несерьезный и легендарный. Наверное, они отчас­ти правы: выбор пал на восточное христианство отнюдь не случайно, к тому же имелось множество серьезных исторических предпосылок, и решение было заранее предопределено. Но в каждой легенде есть доля исти­ны. В Летописи рассказывается, что решающим аргу­ментом для Владимира стала... красота! Его послы были поражены красотой храмов, их росписей, икон, божес­твенным пением, изумительными облачениями священ­нослужителей, торжественностью богослужения.

Храм любой религии — сосредоточение всего само­го прекрасного, одухотворенного, возвышенного. Вся­кий храм красив по-своему. Но православный храм, православное богослужение — это особый случай. Храм в православии является миниатюрной моделью мира. В литургии участвуют не только священники и миряне, но и художник, создавший росписи и иконы, и компо­зитор, написавший музыку, и певцы, ее исполняющие, архитектор, проектировавший храм, и даже камни, из которых этот храм сложен... Все вместе они поют гимн красоте сотворенного мира!

Особенности вероучения православных

Православие — религия, строго следующая тради­ции, старине. Присутствуя при богослужении, вы мо­жете быть уверены, что сегодня оно в основном идет так же, как и сто, двести, пятьсот и более лет назад. Слово «православие» (православный) подчеркивает пра­вильность и неизменность этой ветви христианства по отношению к католичеству, протестантизму и другим отделившимся частям единой в древности церкви. По-гречески этот термин звучит — ортодоксия (букв. правильное мнение). Слово «ортодоксия» (ортодокс) может употребляться и в ином значении, подчеркивая, что данная ветвь той или иной религии точно и неиз­менно следует традиции (например, ортодоксальное лютеранство или иудеи-ортодоксы). Название правос­лавная закрепилось за восточной церковью после рас­кола XI в. (в то же время за западной церковью закре­пилось название католическая — вселенская). Но употребление этих обозначений в известной степени условно, так как православная церковь также именует .себя иногда католической (подчеркивая свою всеоб­щность), а католическая претендует на то, что она так­же является православной (ортодоксальной). Иногда православные употребляют по отношению к другим христианским конфессиям обозначение инославиые ве­роисповедания.

Догматы православия сформулировались еще до раз­деления церквей: триединство Бога, боговоплощение, искупление, воскресение и вознесение Иисуса Христа. Догматы не только не пересматриваются, но и остают­ся неизменными по форме их выражения, ибо каждое слово и каждая буква, с точки зрения православных, исполнены глубокого смысла. Со времен Вселенских соборов православие не убавило и не прибавило ни од­ного слова в своей догматике в отличие от католичества и протестантизма¹.

Православие опирается на Священное писание (со­ставляющее, как вы знаете, Библию) и Священное предание, которые играют особенно значительную роль.

' Догматика православия изложена в Никео-Цареградском Символе веры (см. тему VII).

В Священное предание входят решения первых семи Вселенских соборов (см. тему VII), труды «Отцов церк­ви» (Василия Великого, Иоанна Златоуста, Григория Богослова и др.), живших в IV-VIII вв. Большое значе­ние имеет в православии огромная житийная литерату­ра, рассказывающая о жизни, смерти и посмертных чу­десах святых. Составители житий называются агиографы, а жития — агиографической (от rp. hagios святой и grapho пишу) литературой. Некоторые (наибо­лее ранние) жития описывают только мученическую смерть святого, они называются мартирологи, другие — всю его жизнь. Святые бывают общехристианские (в основном мученики за веру Христову эпохи раннего христианства), национальные (русские, болгарские и др.) и местные (калужские, рязанские и т.д.). Культ свя­тых — важнейший элемент православия. Причисление того или иного человека к лику святых называется ка­нонизацией (букв. с гр. узаконение). Вопрос о канони­зации решается Поместным собором¹ церкви в резуль­тате длительного обсуждения, как правило, много лет спустя после смерти канонизируемого. За последние годы в русской православной церкви, например, кано­низированы князь Дмитрий Донской, художник Андрей Рублев, патриарх Тихон, старец Иоанн Кронштадтский и многие другие люди различных эпох и социального положения. Православные храмы, их приделы (дополни­тельные алтари) освящаются в честь праздников либо святых — общих или местных.

Читая жития или церковные календари, вы встрети­те разные обращения к святым. Вот что они означают:

мученики — претерпевшие нестерпимые мучения или принявшие смерть, как правило, за веру;

преподобные — подобные Богу или преподобные му­ченики — монахи, мученики из монахов;

священномученики — епископы, являвшиеся мучени­ками;

блаженные (букв. благополучные, счастливые) или юродивые — подвижники, добровольные скитальцы, люди, изображающие безумие, но говорящие под этой маской правду;

' Съезд священства самостоятельной православной церкви, высший орган управления ею.

благоверные — исповедующие истинную веру князья, цари или епископы, как правило, проявившие личное мужество;

святители — миссионеры, обращающие в христиан­скую веру;

равноапостольные — равные апостолам в деле рас­пространения и утверждения веры (Константин Вели­кий, Владимир Святой, Княгиня Ольга, св. Елена);

исповедники — исповедующие заповеди Христовы;

святые (первоначально то же самое, что мученики, а в поздний период, как правило, — не мученики);

бессеребреники — не требующие вознаграждения, воздаяния, кроме веры в Христа (Козьма и Домиан).

Кроме Библии, которую верующие самостоятельно читают (наряду со слушанием текста в церкви) и толку­ют' с помощью церковных авторитетов, существуют книги для церковнослужителей, в которых излагается последование церковных служб (Часослов, Минеи, Три­одь, Типикон (устав). Требник и др.). Для верующих существуют молитвословы — сборники молитв, а для изучающих веру — катехизисы (букв. с гр. устные на­ставления) — краткое изложение основ вероучения в виде вопросов и ответов.

Православная церковь. Культ в православии

В отличие от католической православная церковь не имеет единого руководства. Объединенная общим веро­учением и культом, она состоит из ряда самостоятель­ных (автокефальных от rp. autos сам и kephale голова) церквей. Всего их 15 и перечисляются они в порядке, учитывающем время получения независимости. Кон­стантинопольская (теперь это город Стамбул на террито­рии Турции — мусульманского государства, где правос­лавных верующих немного), ей подчиняются некоторые православные общины в других странах, вплоть до Австралии и Южной Америки. Затем Александрийская

' Вспомните, что в католичестве существовали ограничения на са­мостоятельное чтение и толкование Библии верующими. В протестан­тизме же, напротив, каждый имеет неограниченную свободу в толко­вании Священного писания.

ИСЛАМ

Ночь на 24-е число лунного месяца рамадана 610 г. (по принятому христианами летоисчислению) Мухаммад проводил в уединении на невысокой горе Хира не­далеко от своего родного города Мекки. За плечами этого человека было уже сорок лет жизни, он был богат и имел семью. Жизнь Мухаммада сложилась вполне благополучно, но что-то мучило его, казалось, что са­мое главное в жизни — еще впереди. Он стал часто уединяться на своей любимой горе, проводя по не­скольку дней и ночей в молитвах, размышлениях и со­зерцании. И вот смутное волнующее ожидание оправ­далось: внезапно перед ним возник в сиянии и блеске ангел, который держал в руках свиток, сверху донизу покрытый непонятными письменами. «Читай!» — власт­но обратился ангел к Мухаммаду. Стало тяжело дышать, будто гора навалилась на грудь. «Я не умею читать!» — ответил Мухаммад. Но загадочный посланец был на­стойчив и стал властно диктовать: «Во имя Аллаха, Гос­пода твоего милостивого и милосердного...». Мухаммад покорно повторял слова ангела, он чувствовал, что все слышанное было будто бы написано в его сердце.

Когда видение исчезло, Мухаммад бросился в город. Войдя к жене, он воскликнул: «Я поэт или сумасшед­ший?..»

Теперь видения повторялись часто. Небесный голос в течение долгих лет сообщал Мухаммаду откровения, а тот стихами излагал их людям. Так родился Коран (чте­ние вслух) — священная книга новой религии, которая

называется ислам (с ар. покорность, это слово считает­ся также производным от слова «салям» мир) или му­сульманство (религия исповедующих ислам). Иногда эту религию называют магометанством (устаревшее назва­ние от русского варианта произношения имени ее ос­нователя — Магомет').

В мире живет около миллиарда исповедующих ис­лам. Общины этой религии есть более чем в ста стра­нах мира, а в двадцати восьми ислам — государствен­ная религия. Это такие страны, как Египет, Иран, Ирак, Афганистан, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Пакистан, Марокко и др. На тер­ритории бывшего СССР ислам исповедует большинство коренного населения государств Средней Азии, Азер­байджана. В России огромно его влияние в Татарстане, Башкортостане, Дагестане, Чечне, Ингушетии, в других районах и республиках. Ислам имеет немалое распрос­транение в Европе на Балканском полуострове (Алба­ния, некоторые республики бывшей Югославии). В последние годы исламский (мусульманский) фактор в мире значительно усилился. Часто, не без некоторой опаски, в Европе и Америке говорят об исламском фундаментализме (т.е. наиболее строгом и ортодоксальном исламе). Последние события в Чечне и на Северном Кавказе нередко также связывают с исламским факто­ром, видя в них следствие религиозной розни. С такой точкой зрения трудно согласиться.

Дело в том, что религии мира не делятся на «пло­хие» и «хорошие», на «агрессивные» и «мирные» и т.п. Можно утверждать, что ни одна традиционная религия не учит злу. Зло в мире происходит не от религии, а от людей, которые отходят от идеалов этих религий, поль­зуются ими для достижения своих земных целей. Стол­кновения между людьми порождаются политическими разногласиями, экономическими противоречиями, не­достатками воспитания и др. Говорят, что ислам — во­инственная религия, призывающая к войне с неверны­ми — газавату (с ар. набеги). Но, вероятно, нет религии, которая не стремилась бы охватить своим

' Существуют разные варианты произношения и написания этого имени в русском языке — Магомет, Мухаммед, Мухаммад. Последний вариант чаще всего употребляется в наше время в научной литературе.

влиянием весь мир, которая не делила бы людей на своих и чужих... Воинственные черты в учении ислама безусловно существуют, но они образовались истори­чески и отнюдь не являются главной, ключевой его ха­рактеристикой.

Ислам — это одна из великих мировых религий, сложнейший мир неповторимой (и подчас непонятной христианам-европейцам) культуры, философии, удиви­тельного жизненного уклада и быта, своеобразного ми­роощущения.

Возникновение ислама. Пророк Мухаммед

Ислам — самая молодая из мировых религий. Она возникла в VII в. н.э. на Аравийском полуострове.

Аравия — зона пустынь, небольших цветущих оази­сов, невысоких гор. Ее берега омываются морями, а узкие прибрежные полосы наиболее благоприятны для жизни. Издревле эта земля была населена различными семитскими племенами — предками арабов. Именно отсюда, как считает большинство ученых, вышли пле­мена древних евреев, заселивших позже Палестину (см. тему VI). Главное занятие местных жителей — ското­водство (верблюды, лошади, овцы). Небольшие разроз­ненные племена кочевали по огромному малонаселен­ному пространству. Через Аравию проходили важные торговые пути древности. По их ходу возникали круп­ные торгово-ремесленные города, одним из которых была Мекка (недалеко от побережья Красного моря в центре оазиса). Обратите внимание на близость Ара­вийского полуострова к главным религиозно-культур­ным центрам того времени, в частности к Палестине!

В религиозном отношении жители Аравии были не­однородны. На Севере полуострова большое влияние имело христианство в его монофизитской разновиднос­ти (см. тему VII). В Аравию переместились многие из тех, кто был не согласен с ортодоксальной христианской церковью в Византии. Южнее немалое распространение имел иудаизм. Новая религия, которая возникла здесь позже, тесно связана с иудаистскими и христианскими традициями, она приняла от этих религий очень много элементов (этим объясняется, в частности, сходство в

Российский Государственный Гуманитарный

Университет

Калужский филиал

Реферат

Тема: «Культура средних веков»

Учебная дисциплина «Культурология»

Студент: Карасев Андрей Викторович

Группа: ЭЗП-99

Преподаватель

Оценка «_______________»

Калуга – 2000

План

Введение… … 3 стр.

Общая характеристика культуры средневековья… … 4 стр.

Роль религии в средневековой культуре… … 7 стр.

Список литературы… … 12 стр.

введение

Средние века... При мысли о них перед нашим умственным взором вырастают стены рыцарских замков и громады готи­ческих соборов, вспоминаются крестовые походы и усобицы, костры инквизиции и феодальные турниры — весь хресто­матийный набор признаков эпохи. Но это признаки внеш­ние, своего рода декорации, на фоне которых действуют люди. Каковы они? Каков был их способ видения мира, чем они руководствовались в своем поведении? Если по­пытаться восстановить духовный облик людей средневеко­вья умственный, культурный фонд, которым они жили. то окажется, что это время почти целиком поглощено гу­стой тенью, отбрасываемой на него классической антич­ностью, с одной стороны, и Возрождением — с другой. Сколько искаженных представлений и предрассудков свя­зано с этой эпохой? Понятие «средний век», возникшее несколько столетий назад для обозначения пе­риода, отделяющего греко-римскую древность от нового времени, и с самого начала несшее критическую, уничижи­тельную оценку — провал, перерыв в культурной истории Европы,— не утратило этого содержания и по сей день. Говоря об отсталости, бескультурье, бесправии, прибегают к выражению «средневековый». «Средневековье»— чуть ли не синоним всего мрачного и реакционного. Ранний его пе­риод называют «темными веками».

Общая характеристика культуры средневековья

Цивилизация европейского средне­вековья представляет собой качественно своеобразное целое, являю­щееся следующей после Античности ступенью развития европейской цивилизации. Переход от Античного мира к Средним векам был связан с падением уровня цивилизации: резко сократилась численность населе­ния (со 120 млн. чел. в период расцвета Римской Империи до 50 млн. чел. к началу VI в.), пришли в упадок города, замерла торговля, прими­тивный государственный строй пришел на смену развитой римской государственности, всеобщая грамотность сменилась неграмотностью большинства населения. Но в то же время нельзя рассматривать Средние века как некоторый провал в развитии европейской цивилизации. В этот период сформировались все европейские народы (французы, испанцы, итальянцы, англичане и др.), сложились основные европейские языки (английский, итальянский, французский и др.), образовались националь­ные государства, границы которых в целом совпадают с современными. Многие ценности, воспринимаемые в наше время как общечеловеческие, представления, которые мы считаем само собой разумеющимися, берут свое начало в Средних веках (идея ценности человеческой жизни, представление о том, что безобразное тело не препятствие для духовного совершенства, внимание к внутреннему миру человека, убежденность в невозможности появления в общественных местах в обнаженном виде, идея любви как сложного и многогранного чувства и многое другое). Сама современная цивилизация возникла в результате внутренней перестройки цивилизации средневековой и в этом смысле является ее прямой наследницей.

В результате варварских завоеваний на территории Западной Рим­ской империи образовались десятки варварских королевств. Вестготы в 419 г. основали в Южной Галлии королевство с центром в Тулузе. В конце V - начале VI века Вестготское королевство распространилось на Пиренеи и в Испанию. Столица его была перенесена в город Толедо. В начале V в. свевы и вандалы вторглись на Пиренейский полуостров. Свевы захватили северо-запад, вандалы некоторое время жили на юге - в современной Андалузии (первоначально называлась Вандалусия), а затем основали королевство в Северной Африке со столицей на месте древнего Карфагена. В середине V.в. на юго-востоке современной Франции образовалось Бургунское ко- ролевство с центром в г.Лионе. В Северной Галлии в 486 г. возникло королевство франков. Его столица находилась в Париже. В 493 г. остготы захватили Италию. Их король Теодорих царствовал более 30 лет в качестве "короля готов и италиков". Столицей государства был город Равенна. После смерти Теодориха остготскую Италию завоевала Византия (555 г.), но ее господство было непродолжительным. В 568 г. Северную Италию захватили лангобарды. Столицей нового государства стал город Павия. На территории Британии к концу VI в. образовалось семь варварских королевств. Созданные германскими племенами государства непрерывно воевали между собой, их границы были непостоянны, а существование большинства из них недолговечно.

Во всех варварских королевствах германцы составляли меньшинство населения. (от 2-3% в остготской Италии и вестготской Испании до 20-30% в государстве франков). Поскольку в результате удачных завоевательных походов франки расселились впоследствии на значительной части территории бывшей Западной Римской империи, доля германских народов в среднем несколько увеличилась, но концентрация франков в Северной Галлии сократилась. Отсюда следует, что история средневековой Западной Европы - это история по преимуществу тех же самых народов, что населяли ее в эпоху античности. Однако общественный и государственный строй на завоеванных территориях существенно изменился. В V-VI вв. в пределах варварских королевств сосуществовали германские и позднеримские институты. Во всех государствах была проведена конфискация земель римской знати - в больших или меньших масштабах. В среднем, перераспределение собственности затронуло от 1/3 до 2/3 земель. Крупные земельные владения раздавались королями своим дружинникам, которые тут же переводили оставшихся в римских виллах рабов в положение зависимых крестьян, уравнивая их с колонами. Мелкие наделы получали рядовые германцы- общинники. Первоначально община сохраняла собственность на землю. Таким образом, на территории варварских королевств сосуществовали крупные вотчины новых германских землевладельцев, в которых работали превратившиеся в крепостных крестьян бывшие римские колоны и рабы ( по происхождению - часто коренные жители этих мест, обращенные в свое время в рабство за долги, так как отмененное в Риме долговое рабство сохранялось в провинциях), римские виллы, где прежние землевладельцы продолжали вести хозяйство позднеримскими методами, и поселения свободных крестьянских общин, как германские, так и общин коренного населения. Для государственного строя также был характерен эклектизм. В городах продолжали существовать римские городские комитеты, которые теперь подчинялись варварскому королю. В сельской местности функционировали народные собрания вооруженных общинников. Сохранилась римская система налогообложения, хотя налоги были уменьшены и поступали королю. В варварских государствах сосуществовали две системы судопроизводства. Действовало германское право- варварские "правды" (для германцев) и римское право (для римлян и местного населения). Имелось два типа судов. На территории ряда варварских государств начался синтез позднеримских и германских институтов, но в полной мере этот процесс, результатом которого явилось становление западноевропейской средневековой цивилизации, развернулся в пределах государства франков, которое в VIII- начале IX вв. превратилось в обширную империю ( в 800 г. Карл Великий был коронован в Риме папой как "император римлян"). Империя объединила территории современной Франции, значительную часть будущих Германии и Италии, небольшой район Испании, а также ряд других земель. Вскоре после смерти Карла Великого это наднациональное образование распалось. Верденский раздел империи (843 г.) положил начало трем современным государствам: Франции, Италии и Германии, хотя их границы тогда не совпадали с теперешними. Становление средневековой европейской цивилизации происходило также на территориях Англии и Скандинавии. В каждом регионе Западной Европы обозначенный процесс имел свои особенности и протекал разными темпами. В будущей Франции, где римские и варварские элементы были уравновешены, темпы оказались самыми высокими. И Франция стала классической страной средневекового Запада. В Италии, где римские институты преобладали над варварскими, на территориях Германии и Англии, отличавшихся преваливарованием варварских начал, а также в Скандинавии, где синтеза не было вообще (Скандинавия никогда не принадлежала Риму), средневековая цивилизация складывалась медленнее и имела несколько иные формы.

Роль религии в средневековой культуре

Громадную роль играли католическая церковь и христианская религия римско-католического образца. Религиозность населения усиливала роль церкви в обществе, а экономическая, политическая и культурная деятельность духовенства способствовала поддержанию религиозности населения в канонизированной форме. Католическая церковь представляла собой жестко организованную, хорошо дисциплинированную иерархическую структуру во главе с первосвященником - папой римским. Поскольку это была надгосударственная организация, папа имел возможность через архиепископов, епископов, среднее и низшее белое духовенство, а также монастыри быть в курсе всего, что происходило в католическом мире и проводить свою линию через те же институты . В результате союза светской и духовной власти, возникшего вследствии принятия франками христианства сразу в католическом варианте, франкские короли, а затем и государи других стран делали церкви богатые земельные пожалования. Поэтому церковь вскоре стала крупным землевладельцем: она владела одной третью всех обрабатываемых земель Западной Европы. Занимаясь ростовщическими операциями и ведя хозяйство в принадлежащих ей владениях, католическая церковь представляла собой реальную экономическую силу, что было одной из причин ее могущества. Долгое время церкви принадлежала монополия в области образования и культуры. В монастырях сохранялись и переписывались античные рукописи, комментировались применительно к потребностям теологии античные философы, прежде всего, кумир средних веков Аристотель. Школы первоначально имелись только при монастырях, средневековые университеты были, как правило, связаны с церковью. Монополия католической церкви в области культуры приводила к тому, что вся средневековая культура носила религиозный характер, а все науки были подчинены теологии и пропитаны ею. Церковь выступала проповедником христианской морали, стремясь привить христианские нормы поведения всему обществу. Она выступала против бесконечных усобиц, призывала воюющие стороны не обижать мирное население и соблюдать некоторые правила по отношению друг к другу. Духовенство заботилось о стариках, больных и сиротах. Все это поддерживало авторитет церкви в глазах населения. Экономическая мощь, монополия на образованность, моральный авторитет, разветвленная иерархическая структура способствовали тому, что католическая церковь стремилась играть в обществе руководящую роль, поставить себя выше светской власти. Борьба государства и церкви проходила с переменным успехом. Достигнув максимума а XII-XIII вв. могущество церкви впоследствии стало падать и победила в конечном итоге королевская власть. Окончательный удар светским притязаниям папства нанесла Реформация.

Общественно-политический строй, утвердившийся в Средние века в Европе, в исторической науке принято называть феодализмом. Это слово происходит от названия земельного владения, которое представитель господствующего класса-сословия получал за военную службу. Владение это называлось феод. Не все историки считают, что термин феодализм удачен, поскольку понятие, положенное в его основу, не способно выразить специфику среднеевропейской цивилизации. Кроме того, не сложилось единого мнения по вопросу о сущности феодализма. Одни историки видят ее в системе вассалитета, другие - в политической раздробленности, третьи - в специфическом способе производства. Тем не менее, понятия феодальный строй, феодал, феодально-зависимое крестьянство прочно вошли в историческую науку. Поэтому постараемся дать характеристику феодализма, как общественно-политического строя, свойственного европейской средневековой цивилизации.

Характерной чертой феодализма является феодальная собственность на землю. Во-первых, она была отчуждена от основного производителя. Во-вторых, носила условный, в-третьих - иерархический характер. В-четвертых, была соединена с политической властью. Отчуждение основных производителей от собственности на землю проявлялось в том, что земельный участок, на котором работал крестьянин, являлся собственностью крупных землевладельцев - феодалов . Крестьянин имел ее в пользовании . За это он был обязан или работать на господском поле сколько-то дней в неделю или платить оброк - натуральный или денежный. Поэтому эксплуатация крестьян носила экономический характер. Внеэкономическое принуждение - личная зависимость крестьян от феодалов - играла роль дополнительного средства. Эта система отношений возникла с оформлением двух основных классов средневекового общества: феодалов(светских и духовных) и феодально-зависимого крестьянства.

Феодальная собственность на землю носила условный характер, так как феод считался пожалованным за службу. Со временем он превратился в наследственное владение, но формально за несоблюдение вассального договора мог быть отобран. Иерархически характер собственности выражался в том, что она была как бы распределена между большой группой феодалов сверху вниз, поэтому полной частной собственностью на землю не обладал никто. Тенденция развития форм собственности в средние века заключалась в том, что феод постепенно становился полной частной собственностью, а зависимые крестьяне, превращаясь в свободных( в результате выкупа личной зависимости), приобретали некоторые права собственности на свой земельный участок, получая право продать его при условии выплаты феодалу особого налога. Соединение феодальной собственности с политической властью проявлялось в том, что основной хозяйственной, судебной и политической единицей являлась в Средние века крупная феодальная вотчина- сеньория. Причиной этого была слабость центральной государственной власти в условиях господства натурального хозяйства. В то же время в средневековой Европе сохранялось некоторое количество крестьян-аллодистов - полных чна- сеньория. Причиной этого была слабость центральной государственной власти в условиях господства натурального хозяйства. В то же время в средневековой Европе сохранялось некоторое количество крестьян-аллодистов - полных частных собственников. Особенно много их было в Германии и Южной Италии.

Натуральное хозяйство - существенный признак феодализма, хотя и не такой характерный, как формы собственности, поскольку натуральное хозяйство, в котором ничего не продается и не покупается, имелось и на Древнем Востоке, и в Античности. В средневековой Европе натуральное хозяйство существовало примерно до XIIIв., когда оно начало превращаться в товарно-денежное под влиянием роста городов.

Одним из важнейших признаков феодализма многие исследователи считают монополизацию военного дела господствующим классом. Война была уделом рыцарей. Это понятие, обозначавшее первоначально просто воина, со временем стало обозначать привилегированное сословие средневекового общества, распространившись на всех светских феодалов. Однако необходимо отметить, что там, где существовали крестьяне-аллодисты, они, как правило, имели право носить оружие. Участие в крестовых походах зависимых крестьян также показывает неабсолютность этого признака феодализма.

Феодальное государство, как правило, характеризовалось слабостью центральной власти и рассредоточенностью политических функций. На территории феодального государства часто имелся целый ряд фактически независимых княжеств и вольных городов . В этих мелких государственных образованьях иногда существовала диктаторская власть, так как некому было противостоять крупному земельному собственнику в пределах небольшой территориальной единицы.

Характерным явлением средневековой европейской цивилизации начиная с XI в. были города. Вопрос о соотношении феодализма и городов является дискуссионным. Города постепенно разрушили натуральный характер феодального хозяйства, способствовали освобождению крестьян от крепостной зависимости, содействовали возникновению новой психологии и идеологии. В то же время, жизнь средневекового города была основана на свойственных средневековому обществу принципах. Города были расположены на землях феодалов, поэтому первоначально население городов находилось в феодальной зависимости от сеньоров, хотя она и была слабее, чем зависимость крестьян. Средневековый город имел в своей основе и такой принцип как корпоративность. Горожане были организованы в цехи и гильдии, внутри которых действовали уравнительные тенденции. Сам город также представлял собою корпорацию. Особенно явно это проявилось после освобождения от власти феодалов, когда города получили самоуправление и городское право. Но именно благодаря тому, что средневековый город представлял собой корпорацию, после освобождения он приобрел некоторые черты, роднившие его с городом античности. Население состояло из полноправных бюргеров и не являющихся членами корпораций: нищих, поденщиков, приезжих. Превращение ряда средневековых городов в города-государства ( как это было в античной цивилизации) также показывает оппозициозность городов феодальному строю. По мере развития товарно-денежных отношений на города стала опираться центральная государственная власть. Поэтому города способствовали преодолению феодальной раздробленности - характерной черты феодализма. В конечном итоге перестройка средневековой цивилизации произошла именно благодаря городам.

Средневековой европейской цивилизации была свойственна также феодально-католическая экспансия . Ее наиболее общей причиной был экономический подъем XI-XIII вв., вызвавший рост народонаселения, которому стало не хватать пропитания и земель. (рост народонаселения опережал возможности развития хозяйства). Основными направлениями этой экспансии были крестовые походы на Ближний Восток, присоединение Южной Франции к французскому королевству, Реконкиста (освобождение Испании от арабов), походы крестоносцев в Прибалтику и славянские земли. В принципе, экспансия не является специфической чертой средневековой европейской цивилизации. Эта черта была свойственна Древнему Риму, Древней Греции( греческая колонизация), многим государствам Древнего Востока.

Картина мира средневекового европейца уникальна. Она содержит такие свойственные древневосточному человеку черты, как одновременное сосуществование прошлого, настоящего и будущего, реальность и предметность потустороннего мира, ориентация на загробную жизнь и на потустороннюю божественную справедливость. И в то же время через пронизанность христианской религией этой картине мира органически присуща идея прогресса, направленного движения человеческой истории от грехопадения к утверждению на земле тысячелетнего (вечного) царства божьего. Идеи прогресса не было в античном сознании, оно было ориентировано на бесконечное повторение одних и тех же форм и на уровне общественного сознания это явилось причиной гибели античной цивилизации. В средневековой европейской цивилизации идея прогресса сформировала направленность на новизну, когда развитие городов и все связанные с этим изменения сделали необходимыми перемены.

Внутренняя перестройка этой цивилизации (в рамках средневековья) началась в 12 веке. Рост городов, их успехи в борьбе с сеньорами, разрушение натурального хозяйства в результате развития товарно-денежных отношений, постепенное ослабление, а затем (14-15 века) и почти повсеместное прекращение личной зависимости крестьянства, связанное с развертыванием денежного хозяйства в деревне, ослабление влияния католической церкви на общество и государство как следствие усиления королевской власти, опиравшейся на города, уменьшение воздействия католицизма на сознание в результате его рационализации ( причина - развитие теологии как науки, основанной на логическом мышлении), появление светской рыцарской и городской литературы, искусства, музыки- все это постепенно разрушало средневековое общество, способствуя накоплению элементов нового, того, что не вписывалось в стабильную средневековую общественную систему. Переломным считается 13 век. Но становление нового общества происходило крайне медленно. Эпоха Возрождения, вызванная к жизни дальнейшим развитием тенденций 12-13 вв., дополненными зарождением раннебуржуазных отношений, представляет собой переходный период. Великие географические открытия, резко расширившие сферу влияния европейской цивилизации, ускорили ее переход в новое качество. Поэтому многие историки рассматривают конец 15 века как границу между Средними веками и Новым временем.

Понять культуру прошлого можно только при строго исторя ее соответствующей ей меркой. Единого масштаба, под который можно было бы подогнать все цивилизации и эпохи, не существует, ибо не существует человека, равного самому себе во все эти эпохи.

Список литературы

Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья.

Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры

Гуревич А.Я. Харитонов Д.Э. История средних веков

Кулаков А.Е. Религии мира

Теория и история мировой культуры (Западная Европа)

Ястребицкая А.П. Западная Европа XI-XIII веков: эпоха, быт, костюм.