Предлагаем выполнить: дипломную, курсовую работу, реферат по любой интересующей Вас теме. Срок выполнения работы от 1 дня. План работы мы выполним бесплатно. Если план работы Вас устраивает, вы оплачиваете аванс 30% и работа выполняется. Как только работа будет готова, на Ваш электронный адрес поступит демо-версия. Ознакомившись с сокращенным вариантом, Вы доплачиваете оставшуюся сумму и получаете полную версию работы.

Сочинение: Проблема человека в эпоху раннего итальянского гуманизма

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОСИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ОТКРЫТЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ им. ШОЛОХОВА М.А.

Исторический факультет.

Кафедра всеобщей истории.

Дипломная работа

«Проблема человека в эпоху раннего итальянского гуманизма»

Выполнила:

студентка 5 курса

вечернего отделения

Ростовцева А.Г.

Научный руководитель:

Доктор исторических наук, профессор

Абрамсон М.Л.

Москва 2002 год.

Оглавление

Введение 3

Гл. 1. Франческо Петрарка –

основоположник гуманистических идей 13

Гл. 2. Развитие гуманистических взглядов в XV в. 37

Заключение 85

Источники 94

Список использованной литературы 97

Введение

Проблема человека не теряла своей значимости на протяжении всей истории цивилизации. В любую эпоху человек пытался понять собственную природу, свое предназначение в этом мире, взаимоотношения со всем, что его окружало. Особенно актуальной эта проблема становилась в периоды, когда под воздействием изменяющихся условий жизни на смену одной эпохе, приходила другая.

В наш век всеобщего прогресса, когда человек благодаря современным технологиям, получил возможность управлять природными процессами, когда в руках небольшого количества людей сосредоточена мощь, способная стереть с лица земли целые континенты, человек по-прежнему стоит перед теми же проблемами, которые волновали человечество во все времена. Однако в рассматриваемом периоде есть особенность, которая отличает проблемы наших современников от проблем того времени. Наши современники совершенно естественно воспринимают себя центром вселенной, не задумываясь над тем, что так было не всегда. Именно в период раннего итальянского гуманизма закладывался фундамент для появления современного представления о ценности человека, не свойственного средневековью.

Формирование гуманизма в Италии происходило в условиях городской жизни. Италия благодаря своей финансово-экономической активности, динамичной политической жизни и яркой светской культуре опережала другие европейские страны.

В IX-X вв. в Италии начался процесс возвышения городов, связанный с оживлением торговли. На развитие торговли несомненно оказывало «выгодное географическое положение полуострова, расположенного в центре средиземноморских путей»¹. С XI века этот процесс усиливался, Европа снабжалась вывозимыми с Востока предметами роскоши, однако спросом пользовались и те изделия (оружие, ткани, посуда), которые производились итальянскими ремесленниками.

Оживленная торговля и развитие ремесел влияли на быстрый рост городов и на превращение их в конце XI - XII вв. в вольные города-коммуны, среди которых были: Флоренция, Милан, Равенна, Пиза, Лукка и др. Италия того периода не имела единого центра - ни один из городов-коммун не оказался способным к объединению страны. Однако в условиях чужеземной агрессии, города-государства объединялись, но как только такая опасность исчезала, они вновь распадались. В 1167 году образовалась Ломбардская лига, что бы противостоять германскому императору Фридриху I. Распавшись, она возродилась в 1226 году только под угрозой новой опасности - Фридриха II. Города-государства соперничали между собой в посреднической торговле между Востоком и Западом. В таких условиях привычными стали «домашние войны», которые велись между ними.

Экономические изменения привели к изменению социальных слоев, к трансформации старых и появлению новых, между которыми шла острая борьба. Нобилитет постепенно уступал в политической значимости пополанам. В слой пополанства входили так называемые «новые люди», «деловые люди». Они не имели аристократических корней, но держали в своих руках ведущие отрасли ремесленного производства, занимались торговлей и банковскими операциями. Путь к экономическому могуществу и общественному влиянию давался тяжелым трудом и требовал незаурядных качеств. Свою деятельность такие люди начинали с роли младших партнеров в торгово-банковских предприятиях старых купеческих фамилий. В условиях политической нестабильности, частых смен форм правления, в городах-государствах Италии пополаны нередко приходили к власти. Наряду с Советами подеста (верховным органом коммуны) возникали Советы народа, где представлялись интересы пополанства.

В XIV веке в Италии центром зарождающихся капиталистических отношений стала Флоренция. «Флоренция с ее миролюбивыми торговцами и ремесленниками, никогда не претендовавшая на роль политического объединения страны, пользовалась большим авторитетом»². Именно Флоренция стала родиной гуманизма.

В связи с трансформацией коммун в тирании, пополаны постепенно теряли возможность влиять на государство. Этот процесс, начавшийся в середине XIII века, в XIV веке стал особенно активным. В XV веке Флоренция подобно другим городам-коммунам переживает трансформацию, с 1434 года по 1464 год фактическим правителем становится Козимо Медичи.

В средние века была выработана целостная картина мира, в которой земная жизнь воспринималась как наказание. Человеку на земле отводилась роль созерцателя, занимающегося спасением собственной души. Тело объявлялось источником пороков, поэтому осуждались любые виды земных наслаждений. Все доказательства строились на основе высказываний авторитетных личностей.

Новые политические и экономические условия не могли ужиться со средневековыми представлениями о человеке. В обществе назрела необходимость в изменении этих взглядов и в их философском обосновании. Эту роль выполнили гуманисты.

Термин «гуманизм» происходит: от humanus – «человеческий», эта эпоха интересовалась самим человеком. В рассматриваемый мною период (вторая половина XIV – первая половина XV в.) происходило зарождение и формирование гуманистического течения. Первым из гуманистом стал Франческо Петрарка. Вслед за ним, выступила целая плеяда гуманистов, имеющих во взглядах сходный гражданский оттенок.

Цель данной работы заключается в попытке отразить представления ведущих гуманистов второй половины XIV – первой половины XV в.в. о Боге, славе, богатстве, гражданском долге, добродетелях, науках, земных радостях, достоинстве. Так как именно эти вопросы чаще всего стояли в центре внимания и в конечном результате приводили к изменению общего представления о человеке, которое в свою очередь изменило представление о месте человека в мире.

В связи с тем, что творчество каждого гуманиста имело свои отличительные черты, стоит по возможности отразить их, и то, что являлось для них общим.

Данная работа основана на анализе трудов виднейших гуманистов второй половины XIV – первой половины XV в.

Творчество Франческо Петрарки обширно. Для рассмотрения данной темы использовались следующие источники: диалог-исповедь «Моя тайна» (1342-1343), где повествуется о душевной борьбе гуманиста, трактат «О средствах против всякой судьбы» (1354-1360), в котором, рассматриваются обстоятельства делающие человека несчастливым и способы борьбы с ними, неоконченное «Письмо к потомкам», являющееся автобиографическим портретом гуманиста до 1351 года. Кроме того, использовались отрывки из писем гуманиста к Филиппу де Витриако и Томмазо де Мессина.

Взгляды Колюччо Салютати были рассмотрены в его письмах: к Бандини де Ареццо, где рассматривается вопрос благородства; к Галиено да Терни, где описывается отношение автора к теме государства, затрагиваются темы добродетелей. Отрывки из писем: к Якопо Тедеризи, в котором Салютати говорит о ценности творческого наследия предков; к Пелегрино Дзамбеккари и к Андреа Джусти да Вальтерра, в которых автор показывает свое отношение к отшельничеству.

Для изучения взглядов Леонардо Бруни были использованы материалы: предисловие к переводу «Политики» Аристотеля, в котором он показывает важность точных переводов и свое отношение к государству, «О научных и литературных занятиях», где доказывает, что женщины способны заниматься научной деятельностью наравне с мужчинами, «Введение в науку о морали», в котором автор затрагивает вопросы относящиеся к человеческому существованию, рассуждает о добродетелях и пороках и «О Флорентийском государстве».

У Поджо Браччолини была рассмотрена работа «Застольный спор о жадности, расточительстве, о брате Бернардино и других проповедях» и ее вступительная часть «Введение к застольному спору о жадности», где отражены различные взгляды на этот порок. Также взяты небольшие, но интересные для рассмотрения данной темы отрывки из писем: к Гуарино из Вероны и к Никколо Никколи.

Творчество Джанноццо Манетти было рассмотрено по трактату «О достоинстве и превосходстве человека», посвященному человеческой душе и телу, и материалу «Речь, составленная мессером Джанноццо Манетти и произносимая другими перед высокой Синьорией и Ректорами во дворце, в коей они побуждаются управлять справедливо».

Для изучения взглядов Леона Баттиста Альберти были взяты сочинения: «Религия», «Добродетель», «Рок и Фортуна», а также отрывок из трактата «О достоинстве и превосходстве человека» в котором автор показывает важность труда и вред праздного образа жизни.

Основным источником для рассмотрения взглядов Лоренцо Валлы послужил его трактат «Об истинном и ложном благе», написанный в форме спора между стоиком, эпикурейцем и христианином, где помимо темы наслаждения, затрагиваются и другие актуальные для данной работы темы. Также использовались: трактат «О свободе воли», посвященный опровержению средневековой теологической концепции и предисловия к книгам «Элеганций».

Кроме того, в работе были использованы результаты исследований гуманизма в работах Э. Гарэна и В.Н. Лазарева.

Большая часть материалов была взята из трудов: М.Л. Абрамсон, Н.В. Ревякиной, Л.М. Брагиной.

В книге М.Л. Абрамсон «От Данте к Альберти» рассказывается о формировании итальянского Возрождения. Основное внимание уделено анализу отдельных стадий в развитии Возрождения, характеристике всех рассматриваемых в данной работе гуманистов, и других деятелей эпохи Возрождения. Дается общая характеристика гуманистического мировоззрения и культуры Возрождения в их главных аспектах. Выявляются специфические черты городской цивилизации в Италии. Раскрывается виденье мира горожанами.

Н.В. Ревякина в книгах «Проблемы человека в итальянском гуманизме второй половины XIV- первой половины XV в.» и «Человек в гуманизме итальянского Возрождения» рассматривает взгляды итальянских гуманистов на природу человека, его место в системе мироздания, исследует новое отношение к жизни и смерти, показывает, как менялось отношение к миру. Также была использована книга Ревякиной «Гуманистическое воспитание в Италии XIV-XV веков», в которой раскрываются цели и задачи гуманистического воспитания, нравственного формирования человека.

В книге «Итальянский гуманизм» Л.М. Брагина показывает итальянский гуманизм в процессе его исторического развития, особенно на тех этапах, когда складывались и крепли принципы нового миропонимания, а гуманизм из идейной тенденции в идеологической жизни вырастал в общественное движение, оказав мощное воздействие на дальнейшее развитие европейской культуры.

Данная работа состоит из вступления, двух глав, заключения, историографии и списка используемой литературы.

Во введении обозначается актуальность и значимость темы, как в наши дни, так и в рассматриваемый период, освещаются исторические условия возникновения и формирования гуманизма. Приводится характеристика используемых источников и литературы.

В первой главе рассматриваются взгляды Франческо Петрарки и его роль в возникновении и развитии гуманистической мысли.

Во второй главе отражены взгляды гуманистов гражданского направления: Колюччо Салютати, Леонардо Бруни, Поджо Браччолини, Джанноццо Манетти, Леона Баттиста Альберти и гуманиста Лоренцо Валлы.

В заключении, исходя из поставленной цели, сделаны выводы.

Гл. 1. Франческо Петрарка – основоположник гуманистических идей

Значение Петрарки огромно. Личность, поэт, мыслитель, фигура общественная, в нем неразделимы. Вот уже более шестисот лет человечество чтит великого итальянца, прежде всего за то, что он, как никто другой, способствовал наступлению новой эпохи открытия мира и человека, названной Возрождением.

Франческо Петрарка (1304-1374) был первым великим гуманистом, который сумел почувствовать новые настроения в итальянском обществе, оказал огромное влияние на современников и потомков. При всех противоречиях, которые были неизбежны, так как в нем происходила борьба двух разных культур, он заложил понятие о новых ценностях в жизни человека, привлек внимание общества к самому человеку. Последующие поколения гуманистов уточняли и раскрывали те идеи, которые в своих произведениях заложил Петрарка.

Став первым из творцов новой культуры, провозвестником новых идеалов, новых людей, Петрарка хорошо осознавал свою роль в современности: «Я не отрицаю… что мои занятия, коими пренебрегали на протяжении многих веков, разбудили многие умы в Италии, а может быть, и далеко за ее пределами»³. Однако в «Письме к потомкам» Петрарка высказывал сомнения в том, что его «темное имя»⁴ проникнет далеко сквозь пространство и время и станет значимым для потомков.

О себе Франческо Петрарка пишет так: «Я родился от почетных, небогатых, или, чтобы сказать правду, почти бедных родителей, флорентийцев родом, но изгнанных из отчизны, - в Ареццо, в изгнании, в год этой последней эры, начавшейся рождением Христа, 1304-й, на рассвете в понедельник 20 июля»⁵. В 1302 году его отец - нотариус Петракко был вместе с Данте изгнан из Флоренции за принадлежность к партии белых гвельфов. В 1312 году Петракко переехал с семьей в город Авиньон на юге Франции, где в то время находилась резиденция папы (так называемое "Авиньонское пленение" папы).

По настоянию отца Франческо изучал право сначала в Монпелье, затем в Болонье, но изучал с неохотой, предпочитая юридическим наукам занятия древнеримской литературой. Смерть отца (1326 год) сразу все изменила "освободившись от опеки родителей, я совершенно оставил эти занятия, не потому, что власть законов была мне не по душе…но потому, что их применение искажает бесчестность людскую"⁶.

Интерес к античности все возрастал, пока не превратился в настоящую страсть. О себе Петрарка думал, как о преемнике поэтов и мудрецов древности. Петрарка с восторгом погружался в произведения античных авторов, открывавших перед ним новый и прекрасный мир, столь непохожий на мир средневекового религиозного фанатизма, церковных догм и аскетизма.

Чтение античных классиков приводило Петрарку в восторг, он получал истинное удовольствие. К примеру, о Гомере, Петрарка писал, что он наполнял его «…и всех греков и латинян, бывших в библиотеке, удовольствием и радостью»⁷. Платона он называл князем философов и говорил: «Он единственный среди всех философов приблизился к истинной вере»⁸. Но особенно Петрарка любил Цицерона, которого называл своим отцом. Переполняемый впечатлениями от прочитанного Петрарка писал письма Цицерону и Вергилию, в которых он разговаривал с ними как со своими современниками и даже сердился. Таким образом, вел мысленно беседу с людьми, чья жизнь казалась ему более совершенной.

Древние авторы учили его, как писать, как жить. У них он искал ответа на многие волновавшие его вопросы. О возможном влиянии античности он писал так:

Благие души, доблести подруги,

Заселят мир: он станет золотым,

Античными творениями полным.

(Перевод А.М. Эфроса)⁹

С редким энтузиазмом Петрарка разыскивал и изучал древние рукописи и приходил в восторг, когда ему удавалось найти какое-нибудь утраченное произведение. Ему удалось собрать из них ценную библиотеку.

После смерти отца Петрарка возвращается в Авиньон, где 6 апреля 1327 года в церкви св. Клары встретил женщину, которая, благодаря величайшему поэтическому дару Петрарки, известна в мировой литературе под именем Лауры. Об этой встрече он писал:

Благословен день, месяц, лето, час

И миг, когда мой взор те очи встретил!¹⁰

Предполагается, что женщина, о которой идет речь, родилась около 1307 года, в 1325 году вышла замуж и умерла в страшный 1348 год, когда во многих странах Европы свирепствовала чума. Однако не все современники верили в реальность существования Лауры, рассматривая образ этой женщины, как поэтический вымысел Петрарки. Отчасти подозрения могли быть вызваны двумя причинами. Первая - в стихах практически нет уточнений ее внешности, лишь скудные, небольшие замечания о цвете глаз, волос, красоте рук. Эта любовь к идеалу, в ней нет ничего физического. Вторая - в его стихах часто стирается грань, отделяющая Лауру от древа славы, прекрасная женщина превращается в символ земной славы для поэта. Отвечая на эти подозрения «…в 1336 г. Петрарка писал епископу Джакомо Колонна: «Итак, что же ты утверждаешь? Будто бы я придумал имя Лауры, дабы я мог говорить о ней и многие говорили бы обо мне, но в самом деле в моей душе нет Лауры, разве что поэтический лавр… О если бы это было с моей стороны лишь притворством, а не безумием!». Впрочем, не имеет большого значения, кем же была Лаура являясь в действительности»¹¹. Важно другое, встреча с Лаурой наполнила Петрарку большим чувством, заставившим зазвучать самые нежные, самые мелодичные струны его души.

Настоящая слава пришла к Петрарке, как к автору лирических стихотворений, посвященных Лауре, о которых он сам отзывался, как о поэтических пустяках. Они написаны не на классическом латинском, а на повседневном итальянском языке. На первых порах, для современников и ближайших последователей у себя на родине, Петрарка являлся великим реставратором классической древности, провозвестником новых путей в искусстве и литературе, непогрешимым учителем. Начиная с 1501 года, когда «Книга песен» была предана широкой гласности, началась эпоха «петраркизма» не только в поэзии, но и в эстетической и критической мысли.

«Книга песен», состоящая из 317 сонетов, 29 канцон, а также секстин, баллад и мадригалов, надолго определила пути развития европейской лирики, став своего рода непререкаемым образцом в области поэзии.

В 1330 году в Авиньоне перед Петраркой встал вопрос о будущей профессии. Он принял духовный сан и стал капелланом в домашней церкви кардинала Джованни Колонна, затем перешел на службу к его брату. С этого момента наступил новый этап в его жизни, Петрарка много путешествовал, побывал во Франции и Германии. О своем увлечении путешествиями он писал так: «…хотя я выставлял другие причины… истинной причиной было желание видеть многое»¹². Петрарка отмечал, что «Душе благородной и стремящейся к высокому свойственно видеть многие земли и обычаи многих людей и сохранять все это в памяти… Это не признаки души торопливой и пресыщенной.»¹³. По его мнению, благородный ум обновляется новыми разнообразными зрелищами и делается совершеннее благодаря путешествиям: «И, подумай, насколько радостнее и насколько опытнее в делах, насколько выше не только прочих, но самого себя возвратится тот, кто столь многое видел своими глазами…»¹⁴. Он считал, что повидавший многое приобретает практику, которую он называл матерью всех искусств и считал необходимой для ученого.

Как никто из современников Петрарка умел видеть и наблюдать красоту природы, умел наслаждаться травой, горами, водой, луной и солнцем, погодой. Отсюда столь частые красочные описания пейзажей в его стихах. Однако, восхищаясь природой, он не ставил ее красоту выше человеческой, у него нет ни одного сонета, где бы он писал только о прелестях природы. Для него природа являлась фоном, на котором можно показать красоту человека.

В конце 1336 года Петрарка отправился в Рим и здесь проявился его необычайный интерес к античности. Находясь в Риме, Петрарка «…целыми днями осматривал уцелевшие памятники античных времен, восхищаясь архитектурой и скульптурой древнего Рима, горько сетовал о разрушенных или засыпанных сокровищах, изучал план города, сопоставлял увиденное со свидетельствами древних авторов»¹⁵.

Затем Петрарка решил уединиться. Он писал: «…не в силах переносить долее искони присущее моей душе отвращение и ненависти ко всему особенно же к этому гнуснейшему Авиньону, я стал искать какого-нибудь убежища, как бы пристани, и нашел крошечную, но уединенную долину, которая зовется Запертою… Очарованный прелестью этого места, я переселился туда с моими милыми книгами, когда мне минуло уже тридцать четыре года… там были либо написаны, либо напечатаны, либо задуманы почти все сочинения, выпущенные мною…»¹⁶.

Уединение было вполне объяснимым. Таким образом, Петрарка пытался скрыться от современности. Ему хотелось бы родиться в другую эпоху: «…время в, котором я жил, было мне всегда так не по душе, что если бы не препятствовала тому моя привязанность к любимым мною, я всегда желал бы быть рожденным в любой другой век и, чтобы забыть этот, постоянно жить душою в иных веках.»¹⁷.

Здесь, на фоне природы, Петрарка черпал свое вдохновение, вдали от мирской суеты. Для него добродетель созерцания не исключала добродетели деятельной, одиночество для него – это время плодотворной работы и труда. «Уединение без занятия науками подобно изгнанию, темницы, пытке, в сочетании же с науками – отечество, свобода, наслаждение»¹⁸. Петрарка все время что-то изучал, о чем-то писал, чем-то интересовался.

Увлечение античностью не могло пройти бесследно. Античная культура, на определенном этапе, перестала для него быть «сообщницей» богословия. Петрарка, первый с такой ясностью увидел, что в античности было действительно самым главным: живой интерес к человеку и окружающему его миру.

Средневековый мир представлял человека состоящим из двух противоположных начал. С одной стороны в человеке присутствует частичка божественного – это душа, с другой стороны заложено греховное начало – это тело человека, созданное из земли. Августин Блаженный в своем учении о первородном грехе «…подчиняет понятие греха вожделению, которое выражается в половой страсти. Через акт рождения грех распространяется. Носителем греха становится, таким образом, человеческое тело»¹⁹. Это привело к отрицательному отношению к тем человеческим чувствам, которые были направлены на телесные радости и отвлекали человека от Бога. Человек представлялся ничтожным, а жизнь человека - страданиями обреченного, искупающего свое ничтожество перед Богом. Человек не мог быть счастлив, не должен радоваться и получать удовольствия. С этой точкой зрения Петрарка не мог согласиться, будучи человеком неординарным, одаренным, он видел величие в себе и окружающих, видел красоту окружающего мира, признавал существование земных радостей и прославлял любовь.

Петрарка, признавал возможность счастья на земле. Он уверен, что несчастье человека заключается в порочности, а путь к счастью в добродетели: «чем больше сладости и удовольствия нечестивый извлекает из своих грехов, тем более несчастным и жалким должно его считать»²⁰. Но отличить порок от добродетели может только мудрый человек, а мудрецом может считаться, лишь тот, кто знает себя. Таким образом, человек, разобравшись в себе, может стать счастливым. И он анализирует, взвешивает, оценивает свои поступки и внутренние побуждения, стремясь познать себя, стать мудрее и счастливее.

Петрарка считал возможным изучение человека и смысла его существования, вместе с тем он признавал невозможность понимания божественного. Мир Бога закрыт для разума, и пытаться проникнуть в него – святотатственно и незаконно: «Загадки природы непостижимые тайны Бога, которые мы принимаем со смиреной верой…»²¹ нам не дано его понимание, мы можем лишь верить. Тут же проявлялось его негативное отношение к священникам: «…они тщатся понять в хвастливой гордыне… Глупцы верят, что зажали небо в своем кулаке, довольные своим обманчивым убеждением, будто бы действительно схватили его, счастливые в своем заблуждении…»²². Непонимание истинных помыслов и гордыня, - эти пороки видел Петрарка у представителей церкви. Бог же - это творец. Петрарка преисполнен благодарности к нему за те удовольствия, которые были дарованы ему творцом. По его мнению, размышлять о божественных делах должны ангелы, человек должен думать о своих проблемах.

Средневековье оказывало упорное сопротивление натиску гуманиста. Оно надвигалось на Петрарку в образах скульптуры, живописи и архитектуры, настойчиво напоминало о себе с церковных и университетских кафедр, подчас оно громко говорило в нем самом. Тогда великому гуманисту, восторженному почитателю языческой древности начинало казаться, что он идет по греховному и опасному пути. В нем оживал средневековый аскет, сумрачно взиравший на земное великолепие. Он откладывал в сторону сочинения Вергилия и Цицерона, чтобы углубиться в библию и писания отцов церкви. Эти внутренние сомнения Петрарки коренились в глубоких противоречиях того переходного времени, у него они были выражены острее, чем у других. С одной стороны Петрарка восхищался античностью, с другой стороны он не мог полностью избавиться от представлений средневековья.

В нем происходила борьба двух культур, которая отчетливо видна в трактате «Моя тайна»; в спорах между Августином, представителем средневековья, последователем христианской концепции, и Франциском, устами которого Петрарка выражал собственные сомнения. В этой работе Петрарка отражал состояние человека, в душе которого происходили столкновения античности и средневековья.

На этом этапе жизни он признавал, что некоторые его представления отличаются от христианского идеала и могут помешать ему в стремлении достичь спасения души. Подтверждение этому можно найти в «Письме к потомкам», где он говорит: «Юность обманула меня, молодость увлекла, но старость исправила меня и опытом убедила в истинности того, что я читал уже задолго раньше, именно, что молодость и похоть – суета…»²³.

Августин упрекал Франциска в жадном стремлении к земным благам. Франциск оправдывался, говоря, что он никогда не стремился к богатству и роскоши. И действительно, Петрарка в «Письме к потомкам» объяснял свое отношение к роскоши так: «Более всего мне была ненавистна пышность, не только потому, что она дурна и противна смирению, но и потому, что она стеснительна и враждебна покою»²⁴. По этой же причине Петрарка «…всегда глубоко призирал богатство не потому, чтобы не желал его, но из отвращения к трудам и заботам, его неразлучным спутникам»²⁵. Петрарка не отрицал мирских радостей, наслаждений, не призывал к бедности других, но для себя он выбирал путь умеренности во всем: в пище, развлечениях. Петрарка находил массу доводов в пользу умеренности, он говорил, что множество достойных людей жили в скромности и воздержании, хотя некоторые из них могли себе позволить радости жизни. Излишняя роскошь отвлекает и порабощает, мешает покою. По-видимому, Петрарка относился к людям, которые в своей жизни руководствуются принципом отказа от больших удовольствий, исходя из того, что их достижение слишком обременительно. Даже о соблазнах он писал, что стремился избежать их «…не только потому, что они вредны сами по себе и не согласны со скромностью, но и потому, что враждебны жизни размеренной и покойной»²⁶.

Однако, несмотря на возражения Франциска, Августин не отступает: «…ты не так свободен от этой заразы»²⁷. Само богатство не было противно его душе, именно это осуждал в себе Петрарка устами Августина. Петрарку не устраивали пути достижения богатства, и он приспосабливался к более скромному образу жизни из-за нежелания добиваться богатства физическим трудом. Но все эти пороки признавались Петраркой несущественными по сравнению с тем, что на взгляд истинного верующего считалось «язвами» его души, цепями, не позволяющими «...думать ни о смерти, ни о жизни»²⁸, «худшим видом безумия»²⁹, речь идет о любви к женщине и любви к славе.

Петрарка также мучился тем, что любовь к Лауре препятствовала стремлению обрести вечное спасение, устами Франциска, он говорил: «Венера лишает нас возможности созерцать Божество»³⁰. Однако, он утверждал, что предмет его любви настолько возвышен, что это чувство не может быть греховным, любимую женщину он называл «редким образцом добродетелей». Любовь явилась источником его вдохновения, побудила к добродетелям, а значит, она не может быть противна богу: «Любовь к ней, несомненно побудила меня любить Бога.»³¹.

Петрарка тяготел к реальному, земному человеку, это характерная черта ренессанса делала его решительным врагом схоластической философии, и ее устремлений в заоблачные выси. Он переходил на новый уровень, воспевал человека и наделял его божественными способностями, отходя от принципов теологии. Он считал возможным не только стремление к божественному, но и возможность уподоблению богу. Вопреки христианскому вероучению он утверждал, что бог воплотился в человеке для того, «чтобы, сделавшись человеком, сделать человека богом … Вот уже он бог»³².

Другая проблема, вставшая перед Петраркой и запечатленная в «Моей тайне», на пути достижения вечной жизни - это желание славы. Человеческая слава не вписывалась в средневековые представления, считавшие человека порочным. Средние века требовали от человека смирения, прославляя лишь тех, кто отрекался от себя во имя бога. Слава, которую желал Петрарка, не имела отношения к воспеванию бога. В молодости, Петрарка, веря в бессмертие человеческого гения, хотел бессмертия, не того бессмертия, о котором говорила церковь, а того, которое досталось великим мужам классической древности. Хотя Петрарка и говорил о том, что «тщетна слава, приобретенная одним блеском славы»³³, однако сам придавал мало значения всей мудрости этого изречения. Петрарка жаждал славы во всем ее блеске, но так было до поры до времени. Его труды были оценены, в Воклюзе он получил письмо из Рима и Париже, его приглашали на поэтическое коронование. 8 апреля 1341 года Петрарка короновался в Риме. Достигнув славы, Петрарка понял, что она вызывает в окружающих куда больше зависти, чем добрых чувств, кроме того, это желание вставало преградой на пути к вечной жизни.

Петрарка активно противостоял представлениям средневековой схоластики, испытывал неприязнь к ее авторитарности, губящей творческий дух. Он был убежден, что данные, основанные на утверждениях авторитетов, а не на изучении действительности, часто бывают неверны. Средневековые схоласты верили в существование вещей, которых сами никогда не видели. Петрарка критически относился к работе над текстами авторитетных ученых, подвергал сомнению даже тех, кто, по его мнению, достоин уважения и перед кем он сам приклонялся. К, примеру, Аристотель, которого он считал «великим и ученейшим», по его мнению «мог не знать кое-чего и даже весьма многого»³⁴. Но истина достигаема, и в случае нежелания или неумения видеть ее, и в случае если она высказана неавторитетным человеком: «И даже если автору привыкли не верить, истина сама заставит верить ей»³⁵.

Петрарке не нравились схоластические принципы, их суровость, суждение: «легкие проступки должны исправляться словами, тяжелые наказанием»³⁶, его гуманистический подход к данной проблеме существенно отличался. По мнению философа, подход к каждому конкретному человеку должен быть индивидуальным. Встав на путь противостояния средневековью, Петрарка первый полностью подчинил свою жизнь философии и литературе, он видел в них ответы на свои вопросы. Со временем наука для него заняла первое место, а «поэзия осталась … только средством украшения»³⁷.

Прежде всего, по мнению Петрарки, нужны науки, помогающие узнать смысл собственного существования: «…ведь какая польза, спрашиваю я, знать природу зверей и птиц и не знать природы людей, не знать и не стремиться узнать, для чего мы существуем, откуда идем и куда направляемся»³⁸.

К необходимым для человека наукам он причислял, прежде всего, философию. Петрарка противопоставлял философию схоластике, которая была ему глубоко чужда, и непримиримым противником которой он был. Перед философией он приклоняется, для него она: «…является даром божьим, путеводной нитью всех добродетелей и очищением от всех пороков…госпожой и учителем всех наук»³⁹.

Среди наук он также выделяет риторику, как средство передачи душевного состояния. Красноречие для него «могучий инструмент славы»⁴⁰, неразделимо связанный с мудростью и добродетелью. Ему хотелось добиться большей определенности, смысловой и образной точности, понятности, языковой гибкости, при этом он разделял понятия: красноречие и говорливость. Речь необычайно значима для передачи мироощущения и получения представления о других людях, она способна возвышать, объединять, умиротворять.

Петрарка считал, что диалектика подстегивает быстроту ума, упражняет сообразительность.

История – это область знания, в которой он видел большое нравственное содержание и способность морально воздействовать на человека. Она интересовала его, прежде всего в культурном и этическом аспекте.

К другим наукам Петрарка относился как к второстепенным. Исследования внешнего мира, не относящиеся к человеку, для него бессмысленны. Но и к наукам, изучающим внутренний мир человека, его ум, волю, чувства, он предъявлял особые требования. Он был уверен в том, что нет пользы знать все о добродетелях и не стать добродетельным, видеть порок и не избегать его. Знания и мораль для него неразделимы: «После изучения всего этого я знаю несколько больше, чем знал, но душа моя осталась той же, что была, и воля той же. Я не изменился … Не отрицаю, Аристотель учит, что такое добродетель, но побуждающих и пылких слов, которые подталкивают душу и воспламеняют ее любовью к добродетели и ненавистью к пороку, то чтение не имеет или имеет в самой незначительной степени»⁴¹. Он искал возможность донести до широкого круга людей знания, ведущие к добродетели.

Особенно враждебно он относился к медикам, считая, что они подчиняют риторику - медицине, госпожу – служанке, когда врачуют и воспитывают душу, что это дело не их, это дело истинных философов и ораторов.

Петрарке было присуще чувство человеческого достоинства. С ним, сыном скромного нотариуса, беседовали знатные вельможи, венценосцы и князья церкви как с равным.

По мнению Петрарки, каждый мог стать достойным, отсутствие знатности этому не помеха и не может стать непреодолимым препятствием на пути сильного и волевого человека. В трактате «О средствах против счастливой и несчастливой судьбы» Петрарка отстаивал свою точку зрения на то, что истинное благородство заключалось не в знатном происхождении, не в «голубой крови». Прославиться благодаря самому себе – это случай беспримерный, признак истинного благородства. Новизна и величие начинающих для него однозначно привлекательнее носителей самых громких фамилий. «Действительно, если доблесть делает человека истинно благородным, то я не понимаю, что мешает тому, кто хочет стать благородным и почему же лучше, чтобы его сделали благородным другие, чем он сам?»⁴² — писал Петрарка. Человек незнатный мог обладать истинной доблестью, которая скромна, «постоянно жаждет, тревожится»⁴³, цель ее, как и других добродетелей – приносить пользу людям. Эта теория стала краеугольным камнем европейской гуманистической этики.

Петрарка был поразительно восприимчив ко всему, что его окружало, он не был чужд общественного самосознания, тема государственного блага была ему близка: «Для тех, кто оберегал свою родину, приумножал ее богатства и, чем мог, помогал ей, уже уготовлено место на небесах…»^44..

Восхищаясь величием Древнего Рима, Петрарка одновременно горько сетовал по поводу политического неустройства современной ему Италии. Он любил Италию, ее беды и нужды были его собственными, личными. Тому множество подтверждений. Национальным бедствием, вслед за Данте, считал он политическую раздробленность, порождавшую бесконечные распри и междоусобные войны, но не знал, да и не мог в тех исторических условиях указать путь, который бы привел страну к государственному единству. Заветным устремлением его было видеть Италию единой и могущественной. Петрарка патриот-республиканец, пытавшийся вернуть былую славу Риму. Славе Рима посвящена поэма Петрарки «Африка», мечта о восстановлении великой Римской республики. Петрарка был убежден, что только Рим может быть центром папства и империи. Он оплакивал разделение Италии, хлопотал о возвращении папской столицы из Авиньона в Вечный город, просил императора Карла IV перенести туда же центр империи. Его политические идеалы не отличались ясностью и последовательностью. Было в них много наивного и утопического, но одно не вызывает сомнений, - это искренняя любовь Петрарки к родине. В знаменитой канцоне "Моя Италия" он с большой силой выразил свои патриотические чувства:

...В бесчестии всегда сам трус повинен.

Кровь гордая латинян,

Сорви же с плеч навязанный ярем!

Не делай божеством

Тень, видимую глазом!

А если ярость вторгшегося сброда

Пятою давит разум, -

Тому виною мы, а не природа!

Я был птенцом не этого ли края?

Не в этом ли гнезде я

Был выкормлен? Не этой ли отчизне

Я помыслы отдал, благоговея?

Мать-родина благая,

Сокрывшая тех двух, что дали жизнь мне!

Дай бог, чтоб укоризне

Ее вы вняли; пусть скорей несет

Ваш промысел народу облегченье:

Он видит избавленье

Лишь в вас да в боге... ⁴⁵

Закончить главу, посвященную Петрарке, я хочу его словами: «Суждения обо мне будут многоразличны, ибо почти каждый говорит так, как внушает ему не истина, а прихоть, и нет меры не хвале, ни хуле.»⁴⁶.

Гл. 2. Развитие гуманистических взглядов в XV в.

Рассмотрев в первой главе значимость творчества Петрарки в формировании взглядов гуманистов на проблему человека, во второй главе рассмотрим дальнейшее развитие этих идей.

Наступает этап гражданского гуманизма, родина которого, как и гуманизма вообще - город Флоренция. Гражданский гуманизм связан с творчеством Колюччо Салютати, Леонардо Бруни, Поджо Браччолини, Джанноццо Манетти, Леона Баттиста Альберти. Они расширили круг проблем, связанных с человеком, особое внимание уделяя его месту в обществе, его правам и обязанностям перед государством. В числе важных особенностей гуманизма этого периода – внимание к социально-экономической и политической стороне общества.

Это направление стало значимым в условиях демократического строя Флоренции (до возникновения тирании в 1434 году) на фоне других мелких государств, где господствовала тирания. Республиканская Флоренция, сопротивлявшаяся Милану, рождала в гуманистах дух патриотизма, с их мнением считались политики и государственные деятели. Сами же гуманисты стремились к распространению своих идей среди большего количества горожан.

Колюччо Салютати (1331-1406) стал первым гуманистом, которому был предложен высокий пост канцлера Флоренции именно благодаря его взглядам. На этом посту он пробыл до конца своей жизни. Став канцлером, через личные контакты, письма, книги, - Салютатти расширил влияние гуманизма на Флоренцию.

Вся деятельность Салютати подчинялась желанию улучшить общество в целом. Его личная библиотека стала предшественницей публичных библиотек. По мнению Поджо, Салютати хотел дать всем ученым возможность пользоваться необходимыми им книгами. Книги, способные научить человека чему-либо хорошему, рассуждал Салютати, «…несомненно, есть мудрость»⁴⁷, перед которыми золото и серебро теряют свою ценность.

Как и у других гуманистов, особую роль в творчестве Салютати играла античность. Многие гуманисты проводили массу времени в поисках исторических остатков той эпохи, разыскивая их по всей Европе. Нахождение новых рукописей было событием чрезвычайной важности для увлеченных античностью, и каждый заинтересованный человек стремился как можно быстрее познакомиться с их содержанием. В связи с отсутствием публичных библиотек находки копировались. Это способствовало контактам в среде гуманистов, они активно переписывались между собой, сообщая сведения о находках-новинках, обменивались ими, проявляли живой интерес к судьбе библиотек, чьи владельцы скончались. Но были и такие, кто не хотел входить в это своеобразное «сообщество», имея источники, они не давали возможности пользоваться ими. В письме к магистру Якопо Тедеризи Салютати выразил свое отношение к тем, кто не желал сотрудничать: «Тот же, кто прячет книги, несправедлив ко всем; не свое он прячет, а уносит и похищает чужое»⁴⁸. В письме он всячески осуждал подобные действия, вместе с тем отмечал что знания, получаемые из текстов, подобны пище для страждущего.

Уважая и используя мысли древних философов, Салютати, признавал язычество временами когда «еще не снизошло с небес истинное милосердие», не считал их лучше своего времени: «ведь мы достигаем совершенства, если следуем христианскому учению»⁴⁹.

Он признавал спорность мыслей любых авторитетов, а также существование других мнений, отличных от собственных. Каждый может мыслить, размышлял он, как пожелает, имеет право не сковывать себя авторитетами, которых не надо оценивать «более того, чем следует»⁵⁰.

В его размышлениях четко прослеживаются разделения деятельности людей на жизнь отрешенную от мира, жизнь частную и жизнь общественную.

Признавая важность спасения души, к отшельничеству он относился неоднозначно, считал, что те, кто выбирает жизнь созерцательную, стремятся сделаться более угодными Богу. Однако он отрицал, что такой образ жизни предпочтительнее для деятельного ума в достижении райского блаженства, потому что разум способен отсеять ненужные вещи. Кроме того, человек ведущий жизнь отшельника, в какой-то мере эгоистичен, занят только собой, так как никому в делах и в совершенствовании добродетелей не помогал. Несомненно, на первое место, Салютати ставил трудолюбие, считал, что трудолюбивые люди делают ближнего счастливее, тем самым проявляя любовь к Богу. Человек, любящий Бога, для Салютати не может остаться безучастным к окружающим.

Салютати писал: «…Убежав от мира, ты без сомнения, можешь упасть с неба на землю, в то время как я, оставаясь в миру, смогу подняться сердцем к небу»⁵¹ и «стать угодным богу». Так он говорил не просто о мирской жизни, а о жизни общественной.

В письме к Андреа Джусти да Вольтерра Колюччо Салютати размышляя над образом жизни людей, утверждал, что долг мудрых и добродетельных людей - активно участвовать в жизни государства. В случае их бездействия, к власти могут прийти «злые и бесчестные люди» и принести «несчастья и погибели добрым»⁵². В этом проявляется его новый взгляд на предназначение человека.

Несмотря не множество доводов в пользу общественной жизни, Салютати признавал возможность жизни уединенной, но только в случае истинной любви к богу. В этом случае бог сам призывает достойного к уединению, такой человек просто не сможет жить в миру. Есть и такие люди, которые оставляют мир потому, что с ними случилось несчастье, Салютати уверен, что жизненные невзгоды не могут быть оправданием такого поступка. Изменяя образ жизни, убегая от проблем, человек ищущий отшельничества, изгоняет себя, но не разрешает их, кроме того, он лишает общество той пользы, которую оно получает от каждого своего члена.

Колюччо Салютати не отрицал стремления к власти, но признавал ее инструментом в руках мудреца, взятого в руки для благих дел. В письме, к Галиено да Терни, Салютати писал, что никто не запрещает христианину «находиться во главе истинного, совершенного общества»⁵³. Должность может испортить человека только по его собственной вине, но если человек учится смирению и послушанию, высокое положение не сможет ему повредить. Богатство, заработанное честным трудом, не развратит добродетельного человека.

Уделяя много внимания теме общественного блага, Салютати описывал идеальное государство как сообщество друзей, взаимно доброжелательных, исполняющих обязательства друг перед другом. На основании христианского учения он строил свои рассуждения о необходимости помогать не только своим близким, но и государству в целом. Человеческую дружбу он распространял на все сообщество «добрых людей», так как уверен в том, что бог, наградив этими отношениям двух людей, вполне может наградить ими государство в целом.

Рассматривая тему благородства, Салютати пришел к выводу, что «благороден тот, кто по природе благорасположен к добродетели»⁵⁴. Человек разумный, справедливый, умный и мужественный – благороден. Естественное благородство, по мнению Салютати, есть «свойство духа… (которое) не отличает ни патрициев, ни всадников от плебея»⁵⁵. Даже раб по природе, а не по стечению обстоятельств, может стать благородным, если сможет подняться на новую ступень и разовьет в себе перечисленные качества. Салютати делает вывод, что «блестящее или безвестное положение, счастливая или несчастная судьба»⁵⁶ не могут считаться непреодолимым препятствием на пути добродетельного человека.

Таким образом, Салютати рассуждая об отшельничестве, высоких постах, богатстве и достоинстве высказывает мнение, что любой образ жизнь угоден богу, при условии, если он наполнен добродетелью. Ничто не может испортить человека, если сам человек стремится к добру. Человек слабый по своей природе не сможет использовать соответствующим образом любой образ жизни и не принесет обществу пользу, а плохой человек при любом образе жизни способен нанести людям вред.

Из гуманистов, рассматриваемых в этой работе, его учениками стали Леонардо Бруни и Поджо Браччолини.

Леонардо Бруни (1370 (74) – 1440) родился в Ареццо в бедной семье, но сумел благодаря своим талантам стать канцлером Флорентийской республики. Бруни перевел с греческого языка Платона, Аристотеля, Плутарха, Демосфена, Эсхила и т. д. Он называл своим учителем Колюччо Салютати. Поджо Браччолини писал о нем: «В своих сочинениях Бруни защищал деятельную жизнь, идеи общего блага и гражданского суждения, подчеркивал общественную ценность интеллектуальной деятельности»⁵⁷. После смерти Бруни последующие канцлеры перестали играть значительную роль в политике, поскольку власть во Флоренции постепенно сосредоточилась в руках Козимо Медичи.

Занимаясь переводами, Бруни проникся, как и другие гуманисты, огромным уважением к древним классикам. О греках он пишет, что они «В конечном счете … более возвышены»⁵⁸, чем его современники. Однако признавал, что в отличие от античных мыслителей, его современники действуют ради другой жизни, райской. Как христианин он признавал загробную жизнь, но в своих письмах и сочинениях рассуждал исключительно о земной жизни. Бруни способствовал переоценке Эпикура, взгляды которого на протяжении веков объявлялись безбожными. В трактате «Введение в моральную философию» он сравнивал этику эпикурейцев с этическими учениями стоиков и перипатетиков, в результате поднимая ценность этики Эпикура, молчаливо отвергал оценку, данную ей средневековьем.

Бруни подвергал критике схоластов за их невежество, слепое раболепие перед Аристотелем, будто он оракул Аполлона Пифийского, за искажение истинного смысла учений древних философов. Будучи переводчиком, он отмечал, что многие старые переводы не передают истинный смысл переводимого, делают его нелепым и ложным, что, в конечном счете, отталкивает людей образованных от такого чтения. Плохой перевод, по его мнению, не может дать пользы людям, так как, искажает заложенную философскую мысль. К примеру, о переводе Аристотеля Бруни писал, что его книги: «…по вине плохого переводчика доведены до смешной нелепости и что, помимо этого, в самих вещах, и притом в высшей степени важных, много ошибочного»⁵⁹, был уверен, что сам Аристотель не узнал бы в них собственные произведения. Ввиду таких соображений, он не вступал в полемику с самим Аристотелем, как это делал Петрарка. Бруни предостерегал человека от чтения без разбора, которое подобно заболеваниям может принести вред уму. Для него, как для переводчика, проблема правильных переводов была отчетливо видна, и он уделял ей большое внимание. Бруни взял на себя заботу о новых переводах, чтобы читатель смог ознакомиться с истинными учениями древних мудрецов.

Рассматривая в своих произведениях тему человеческого бытия, Бруни пришел к выводу, что человеку присуще заблуждаться, хотя от природы в него заложено стремление к истинному благу. Люди, в отличие от животных, у которых нет выбора, и в отличие от бога, который не подвержен сомнениям, постоянно стоят перед выбором своего пути. Он утверждал, что человек движим случайностями, не видит перед собой ясной цели, поэтому совершает постоянные ошибки и раскаивается в них. В связи с этим Бруни давал каждому такой совет: «Пусть у тебя в жизни будет великая цель, и тогда, если только представится возможность, воссияет великолепие!»⁶⁰.

Помощь в нахождении правильного пути человек должен искать в философии. О ее значении он пишет: «Этот предмет – не пустяк, но величайший и превосходный дар: он делает людей благоденствующими, чтобы они не вредили сами себе, но, действуя и созидая, следовали бы требованиям и предначертаниям этой науки»⁶¹. Философия для Бруни, прежде всего, должна быть полезной для жизни, поэтому он, как и Петрарка предпочитал моральную философию естественной, он четко осознавал земной характер высшего блага. Однако он отмечал, что не так просто найти ответ в моральной философии, все философы, почитая добродетель, расходятся в способах достижения ее, одни – стремятся достичь ее через блага и удобства, другие - через воздержание и страдания.

Для самого Бруни счастье неразделимо с наслаждением, так как, не может существовать без него. Наслаждение для него: «проявление добродетелей, наука, созерцание, само осмысление деяний»⁶². Бруни считал, что каждое человеческое действие подчинено определенной цели, а цель в свою очередь проистекает и подчинена другой, более высокой цели. Мудрость, достигнутая упражнениями ума, дает человеку наслаждение и делает человека счастливым.

Как и другие гуманисты, он полагал, что с помощью добродетелей человек стремится к совершенству. Цель добродетели - «…противостоять тому, к чему мы склонны по своей природе»⁶³, без нее невозможно достичь славы.

Бруни разделял добродетели на моральные и интеллектуальные. Интеллектуальные добродетели это – мудрость, знание, опыт, понимание, искусство. Моральных же добродетелей значительно больше, к ним он относил все то в человеке, что сопротивляется чувствам, уводящим с истинного пути. Добродетели достигаются деятельностью и упражнениями души. Говоря о достижении добродетелей, он отмечал, что усердие - ключ к любым достижениям, и если человек хочет, с помощью него он может достичь поставленной перед собой цели.

Из всех ученых Бруни особенно прославлял сообщающих «о государствах, управлении ими и их сохранении»⁶⁴, которые стремятся к счастью и «блаженству всего государства»⁶⁵, а не отдельного человека. По его мнению «человек… приобретает достаточность и совершенство, которые он не имеет сам по себе, из гражданского общества»⁶⁶ поэтому для него человеческая жизнь неразделима с государством и его нуждами. В этом вопросе он ссылается на Платона, Цицерона и Аристотеля, они, по его мнению, прекрасно объясняют, показывают и доказывают эту мысль.

Бруни не отрицал естественных наук как Петрарка, но отдавал предпочтение наукам, которые помогли бы человеку разобраться в себе и способствовали бы передаче накопленных знаний следующим поколениям. Он выделял некоторые науки как первостепенные в жизни человека, среди них: риторика, история, языкознание и уже упомянутая философия.

Бруни, отмечая значимость наук в человеческой жизни, пришел к выводу, что человек, прежде всего, должен овладеть языком, который является фундаментом всех наук. Тот, кто не может постичь правил речи, не достоин обучения как такового. Без умения четко сформулировать свои мысли нельзя внятно объяснить свою идею окружающим. Вместо того, чтобы принести пользу окружающим, человек будет развлекать их нелепицами.

Риторика дает возможность воздействовать на окружающих, на их душу. С помощь нее человек может побуждать других на действия, в зависимости от собственного желания.

Знания истории важны, так, как дают людям знания о накопленном человечеством опыте. Эта наука дает советы, как поступать в сложных ситуациях, тем, кто в ней разбирается. История является источником примеров в пользу того или иного утверждения, используется знатоками для отстаивания своей точки зрения. Последние 30 лет свой жизни Бруни занимался написанием «Истории флорентийского народа в 12 томах». Он не успел закончить этот труд, но благодаря ему, было, положено начало гуманистической историографии. Бруни в отличие от средневековых хронистов, у которых человек являлся пассивным орудием в руках добра и зла, изображал человека «движущей силой исторического процесса»⁶⁷. Кроме того, отходя от средневековых традиций, он стремился к рассказу о реальных событиях, исключая легенды и чудеса.

По мнению Бруни, науки в его время пришли в такой упадок, что «считается чудом увидеть образованного мужчину»⁶⁸.

Интересен взгляд Бруни на женщин, занимающихся научной деятельностью. Он приводит примеры «знаменитых женщин, прославившихся в литературе, науках и красноречии»⁶⁹, среди которых Аспазия, многому научившая Сократа. По его мнению, женщинам дано такое же превосходства ума и понимание вещей, как и мужчинам. Женщины обязаны использовать свой ум на благо всего общества и наравне с мужчинами заслуживают славы за свои научные достижения.

В своих трудах Бруни решительно отошел от средневековых традиций, он уделял особое внимание земному существованию, что не соответствует средневековым представлениям, в которых важной была только вечная жизнь. Однако он считал, что «бывают времена, когда мудрый человек скорее должен предпочесть почетную смерть позорной жизни, и гораздо почтительнее сносить раны ради славы, чем сохранить тело в целости за счет бесчестия души»⁷⁰. Добродетель, несомненно, значима для человека, но при этом высшим ее проявлением Бруни считает гражданскую сознательность.

Поджо Браччолини (1380-1459) родом из бедной семьи из Террановы. По ходатайству Салютати в 1403 году получил должность апостольского писца в римской курии. С 1423 года с перерывами занимал должность апостольского секретаря. В 1453 году принял пост канцлера во Флоренции, на котором оставался до смерти. Однако в это время канцлеры-гуманисты перестают играть значимую роль, власть во Флоренции сосредотачивается в реках Козимо Медичи.

Античность представлялась ему более совершенным временем, чем его собственное, он почитал за честь быть сравнимым с мудрецами древности. С большим уважением он относился к тем, кто достиг великой славы благодаря переводам античных мудрецов и написанию самостоятельных сочинений.

Как и другие гуманисты Браччолини интересовался, прежде всего, самим человеком и связанными с ним проблемами. По его мнению, большинство людей не живут, а влачат жалкое существование, проживают жизнь впустую без свершений для пользы окружающих. Но есть люди, про которых можно сказать, что они живут полноценной жизнью, Браччолини писал: «Есть два рода людей ведущих достойную уважения жизнь в удалении от воинской славы: одни это те, кто посвящает свои душевные силы управлению государством и, управляя им, претерпевают трудности ради общей пользы; другие – те, кто, будучи преданы досугу, отданному наукам мирно живут в отдалении от шума народной жизни.»⁷¹. Таким образом, Браччолини одинаково хорошо относился и к отшельничеству и к деятельной жизни, главное для него в том, что является результатом.

Браччолини неоригинален в том, что, как и другие гуманисты называл философию важнейшей из наук, но интересен тем, что постоянно давал понять читателю, что его мнение по разным вопросам может подвергаться критике. Браччолини не отрицал возможности противоречий в своих рассуждениях, свою главную задачу он видел в доступном изложении своих взглядов, а не в том, чтобы убедить читателя, что это единственно верный взгляд на рассматриваемый вопрос. В «Книге о благородстве» Браччолини отмечал, что его волнует, прежде всего, упражнения ума, заключающиеся в тренировке красноречия. Во «Введении к застольному спору о жадности» он писал, что для него главное это наслаждение искусством изложения, «при котором постижение смысла не затрудняет чтения»⁷². Браччолини говорил, что может ошибаться или недостаточно полно рассмотреть некоторые вопросы, предлагал желающим расширить или исправить высказанные им идеи. Эту же позицию он высказывает и в других работах, где рассматривались иные вопросы.

Для Браччолини особенно значима доступность излагаемых мыслей для большего количества людей. Он считал, что простота изложения способствует исправлению нравов, исцеляет больные души. Те же, кто выбирает для изложения собственных мыслей, малопонятные для «необразованной толпы» понятия, как правило, заботятся лишь о том, чтобы понравиться. Их речи не могут принести пользы и делают слушателей глупее, чем они были. Постоянное упоминание пороков, хотя и с осуждением, производит впечатление, что ораторы им учат: «Они так наглядно описывают порой недостойные пороки, что порождают не ненависть к прегрешениям, а желание их совершить.»⁷³. Кроме того, «многие из проповедников учат слушателей таким образом, что кажется, будто они поддерживают искусство незнания и науку глупости.»⁷⁴.

Очень интересна его работа «Застольный спор о жадности, расточительстве, о брате Бернардино и других проповедниках» прежде всего, затрагиваемым вопросом: только ли добродетель полезна государству? Автор, устами спорящих, рассуждал о жадности и расточительстве, о влиянии этих пороков на государство и пришел к выводу, что расточительство вредит непосредственно человеку, который обладает этим пороком, с жадностью все обстоит сложнее. Браччолини показывает две точки зрения на этот, казалось бы, общепризнанный порок.

Одна точка зрения такова: жадность это ужасный, позорный, постыдный порок, чудовище «в котором ничто не может быть достойно похвалы и уважения», он «лишает человека всяких добродетелей, лишает дружбы, благосклонности и милосердия»⁷⁵, заставляет забыть об общественных интересах. Действуя исключительно в собственных интересах, жадный человек способен на любые преступления: кражу, разорение бедняков и сотоварищей, интриги, он не может испытывать желание делать добро, сострадать. По отношению к себе жадный человек не менее жесток, этот порок заставляет его экономить на самых необходимых для него же самого вещах. Такой человек вреден для общества. Если же жадный человек стоит на самой вершине власти, то способен привести государство к гибели, потому, что все его механизмы остановятся. Жадность присуща тирании, которая печется только о собственном благе.

Другая точка зрения противоположна. Жадные люди «сильны, опытны, деятельны, энергичны, уверены, полны душевных сил и рассудительности… жадность не губит душу, не мешает проявлению дарования, не препятствует занятию науками и достижению мудрости.»⁷⁶. Жадный человек стремится к максимальной пользе для себя во всех делах, что вполне естественно. Стремление к жадности заложено природой, как механизм самосохранения и присуще каждому нормальному человеку. Каждый человек хочет иметь больше того, что имеет, а это означает, что все страдают этим пороком. Стремление иметь больше того, что необходимо, может быть полезно обществу, так как существование государства невозможно в условиях, когда человек производит ровно столько, сколько необходимо только ему. Достижение богатства невозможно без жадности, а государству необходимы богатые граждане. В конечном результате жадный человек способен принести пользу обществу своим богатством, значит, жадность можно назвать незначительным порокам или вообще не относить к таковым. Но в таком случае можно сказать, что многие человеческие несчастья и пороки могут быть полезны государству.

В «Книге о благородстве» Браччолини рассматривал понятие благородства, как и в случае с жадностью, он стремился отразить всю широту взглядов по этому поводу, а не просто высказать свое мнение. Браччолини писал, что «…спорящие об этом весьма сильно расходятся между собой, не понимаю, какое определенное мерило благородства можно на основании этого избрать. У всех сходится только название, суть же сильно различается…»⁷⁷. Он отмечал, что благородными чаще всего называют: людей происходящие из древних фамилий, а также тех, кто может «…украшать дома, виллы, садики, портики, гимнасии различными изображениями и картинами… статуями предков» то есть людей богатых, и людей знаменитых «каким-нибудь деянием и искусством и чье имя было на устах людей»⁷⁸.

Человек, считающийся благородным от рождения, носитель древних фамилий, чаще всего ведет праздный образ жизни, расточает время, прибывая в бездействии. Такой человек называется благородным, даже если глуп или бесчестен, «…любой нуждающийся и бедный из них… предпочитает заниматься воровством и разбоем, нежели честным заработком.»⁷⁹. По мнению Браччолини, неразумно так определять истинное благородство.

Стремление добиться благородства только с помощью коллекционирования – занятие глупое. Хотя многие выдающиеся люди, приобретали ценности, но таким образом, они желали способствовать собственной славе и усердию «ибо, считали они, для облагораживания и побуждения души очень полезны выставленные на виду изображения тех, кто отличился некогда славными и мудрыми делами.»⁸⁰. Приобретение таких предметов требует большого состояния, если же оно не унаследовано, то редко добывается честным путем. Человек разбогатевший путем, исключающим добродетельность, не может считаться благородным.

Знаменитость также не всегда можно считать благородной, так как человек может прославиться «…благодаря какому-нибудь выдающемуся деянию, даже совершенному злодейским путем…»⁸¹. Браччолини писал: «…нет ничего глупее, чем какого-нибудь неблагородного из-за его ревностному службы государстве называть одаренным благородством или верить, что можно стяжать обманом то, чего мудрецы хотели достичь добродетелью и честным деянием»⁸².

В зависимости от обычаев той или иной страны, общество в основном склонно называть благородным того человека, к которому подходит одно из вышеперечисленных определений, таково мнение Браччолини. Слава благородства для Браччолини - это высшая слава, ее нельзя достичь только такими путями, путь достижения ее лежит, прежде всего, через собственную добродетель и славу.

В своих работах Браччолини дает читателю несколько мнений по обсуждаемым вопросам, предоставляет возможность разобраться самостоятельно, какая из точек зрения верна. Он избегает явного поучения, прибегая к нему, лишь в тех редких случаях, когда уверен в правильности своих утверждений.

Джанноццо Манетти (1396-1459) родился во Флоренции, в зажиточной семье. Занимался торговлей и банковскими делами. Гуманизмом Манетти занялся поздно. Был участником дипломатических миссий. Столкновения с Медичи вынудили его покинуть город. Манетти нашел прибежище в папской курии Николая V, а затем при дворе неаполитанского короля Альфонса Арагонского.

Манетти, как и другие деятели гражданского гуманизма, интересовался обществом и размышлял над лучшим его устройством. Ссылаясь на «князя философов Аристотеля», Манетти утверждал, что существует три вида законной власти: монархия, правление лучших людей и демократия. Стоящий у власти монарх должен стремиться к благополучию своих подданных и приносить им пользу, в противном случае он станет тираном. Лучшие люди удостоены властью за выдающиеся качества. У власти должны стоять люди обладающие умом и добродетелями чтобы своим примером наставлять всех граждан. Долг каждого гражданина заключается в ответственном отношении к избираемой власти: «Ибо иначе начнутся громкие скандалы, войны, заговоры, исход граждан, высылка их, разрушение домов и тому подобные несчастья»⁸³.

Интересен, в связи с рассматриваемой темой, его трактат «О достоинстве и превосходстве человека». В начале трактата Манетти высказывает свое восхищение красотой мира, все кажется ему необычайно продуманным и замечательным: природа, животные, светила. Особенно же он восторгался человеком. Человек не просто часть природы, он ее повелитель.

По мнению Манетти, создав человека выдающимся и совершенным, бог сделал свое творение: «…прекраснейшим, благороднейшим, мудрейшим, сильнейшим и, наконец, могущественнейшим.»⁸⁴. Даже ангелы принадлежат людям и созданы для их пользы. Задача ангелов заключается в осуществлении духовного руководства, они – слуги человеческого рода. В свих рассуждениях Манетти доходит до утверждения, что образу богов «…подобает быть человеческим или скорее, нашему – божественным».

По мнению Манетти, бог не закончил творение мира, и «…по-видимому, все… доведено до совершенства нами»⁸⁵ - говорит он - «притом… с гораздо большим вкусом»⁸⁶. Бог создал человека, человек должен продолжить дело бога. Человек, таким образом, сам выступает в роли творца. Однако такое восхитительное совершенство человека, налагает на него обязанности: «…долг человека, прямой, неизменный и единственный, заключается в том, на наш взгляд, чтобы уметь и быть в состоянии руководить и управлять миром…»⁸⁷. Подобные рассуждения совершенно не соответствуют представлениям средневековья, по которым человек пассивен по отношению к тому, что его окружает, тело его порочно и только очистившись он может рассчитывать приблизиться к богу. Манетти же утверждал иначе, он возвеличивал человека, ставил его непосредственно после бога, наделял творческими функциями, признавал прекрасным не только душу, но и тело.

Манетти считал несомненным, что человек по справедливости может считаться властителем над всем, что существует во вселенной. Все, что есть в мире, принадлежит человеку. Только человек устроен таким образом, что обладает возможностью активно воздействовать на окружающий мир. В своем утверждении он исходил, прежде всего, из того, что человеческая фигура отличается от всех других тел превосходством. Бог создал человека и сделал его совершенным. Ему все виделось превосходным в теле человеке: материя, из которой оно состоит, его форма, и даже выделяемое им тепло кажется большим по сравнению с тем, что выделяют животные. Человек лишен ненужных ему частей, присущих животным, для того, чтобы они не мешали ему совершенствоваться в любом деле. К уродствам ненужным человеку он относил: рога, клюв, шерсть, перья, чешую, хвост; все это, по мнению Манетти, помешало бы человеку заниматься различными видами деятельности, недоступным другим живым существам.

Разум человека обладает огромной силой. Только человеческий разум превозмог страх перед силами природы, подсказал создать судно, позволившее пересекать моря и океаны. Человек удивительно изобретателен и искусен в строительстве. Необыкновенных умений достиг человек в рисовании и скульптуре. Поэты создали в своих произведениях совершенные образы, философы изложили в книгах тонкие рассуждения, удивляющие проницательностью. Медики придумали способы разумно врачевать «больные и слабые тела», астрономы научились «…различать затмения солнца и луны и наперед узнают будущие урожаи и недород хлеба, оливкового масла и вина», теологи дали представления «о творении мира, создании ангелов, божественном происхождении…»⁸⁸. Кроме того, человек отличается выдающимся даром – необыкновенно развитой памятью. Манетти восторгался деяниями человека, что совершенно не соответствует средневековым представлениям, в которых любые идеи приходили человеку извне, подсказывались либо богом, либо дьяволом.

Затем Манетти переходит к опровержению того, что «оказывается в противоречии с этими суждениями»⁸⁹. В этой части работы Манетти приводит мнения авторитетов которые сводятся к тому, что «…человек – хрупкое, бренное и ничтожное существо, пораженное многими, почти бесчисленными, видами болезней и волнений»⁹⁰. Здесь ярко проявляется присущий гуманистам антиавторитаризм, в своей критике он не останавливается перед такими авторитетами, как Аристотель, Сократ, Цицерон, Сенека, Плиний.

Манетти приводит рассуждения о том, что человеческие тела беззащитны, бренны, слабы и ничтожны, подвержены влиянию извне, требуют наслаждений и в конечном счете погибают.

Человеческие души также страдают «…в соответствии со страданиями тел и к тому же подвержены собственным мучениям и беспокойству»⁹¹, их терзают смятение, тоска, уныние, зависть и многие другие душевные заболевания. Некоторые авторы книг, посвященных размышлениям над вопросами проблем души, утверждали, что ее нет вообще, другие же были уверены в том, что следует считать души чем-то плотским и что они умирают вместе с телами.

Жизнь человека полна несчастий и бед до такой степени, что некоторые люди предпочитают смерть жизни. Манетти считал такие рассуждения несправедливыми и стремится их опровергнуть. Он говорил, что тело человека в первом своем состоянии было создано бессмертным, во втором состоянии человек потерял бессмертие - совершив грех, однако «…в третьем состоянии славного воскресения благодаря божественной благодати он станет таким, что не сможет больше умереть…»⁹². Кроме того, в повседневной жизни человек испытывает больше наслаждений и радостей, чем мучений, природа же сама в большей степени дает средства защиты человеку «от холода, жары, трудностей, горестей и болезней»⁹³.

Манетти не желал возражать тем, кто считает, что души не существует, по его мнению: «…они измыслили о человеческой душе такое, что показали себя полностью лишенными ума, души и чувства, не заметив даже, что они имели душу.»⁹⁴. Тем же, кто утверждает, что душа вещественна, он возражает словами Цицерона: «Нет никакого земного происхождения у душ, ибо в душах нет ничего смешанного и вещественного или того, что создано и образовано из земли, нет ничего в них влажного, воздушного или огненного»⁹⁵.

Высказываясь против тех, кто представлял человека и его жизнь ничтожной, Манетти отмечал, что лишение себя жизни противоречит истинному учению, а языческие представления по этому вопросу им ни во что не ставятся. Восхвалять смерть нельзя, так как никто на самом деле не знает какая она.

Целью своего трактата он считал убеждение читателей в превосходстве человека над окружающим миром и в том, что необходимо прикладывать максимум сил в достижении добродетелей потому, что с помощью них можно стать счастливее. Манетти писал, что благодаря добродетелям можно «стать словно бы подобными самому бессмертному богу, ибо назначение ваше – понимать и действовать – является общим с делом всемогущего бога.»⁹⁶.

Леон Баттиста Альберти (1404-1472) родился в богатой торгово-банковской семье флорентийцев, которые жили в изгнании в Генуе. Изучал в Падуе латинский, греческий, итальянский языки и математику, в Болонье обучался праву. В 1428 году получил возможность вернуться во Флоренцию. В 1432 году Альберти занял должность папского секретаря и абривиатора, вместе с папской курией переезжал в разные города Италии. Альберти был разносторонне развитым человеком, он считал, что для ученого интерес представляет все окружающее, в том числе «…древние образцы вещей, сохранившиеся в храмах и театрах, из которых так же, как от лучших наставников, многому можно научиться»⁹⁷. Ему принадлежит ряд сочинений научно-литературного характера, работы в области теории нового итальянского искусства, проекты архитектурных сооружений.

Не все ученые связывают имя Альберти с гражданским гуманизмом. Основанием для этого служит то, что Альберти не стремился к активной политической жизни. Он предпочел политическим интригам спокойную жизнь на вилле, где нет «ни шума, ни сплетен, ни прочих безумств, которым в городе, в среде горожан, не видно конца: подозрения, страхи, злословия, несправедливости, драки и много другое, о чем говорить противно и вспоминать страшно»⁹⁸. Однако в целом его отношение к государству и к городу соответствует взглядам гражданских гуманистов и потому его можно рассматривать в числе представителей этого течения.

Альберти считал, что человек был создан богом «…из небесной и божественной части, прекраснейшей и благороднейшей»⁹⁹. Бог дал человеку «ум, интеллект, способность суждения, память… и другие божественные силы и добродетели»¹⁰⁰. Весь окружающий мир был придуман для человека и человек обязан использовать все данные ему преимущества, «..должен отблагодарить бога, воздать ему должное добрыми делами за дары такой добродетели»¹⁰¹. Человеческая благодарность заключается в постоянном труде, а не в пустых молитвах. Альберти считал, что «все, кто обращается к богам с молитвами, просят, прежде всего, о том, чтобы и ныне и в будущем они даровали им и сохранили для них блага, а от несчастий бы охранили»¹⁰². Людям все дано для того, чтобы самостоятельно сделать себя счастливыми, у бога же надо просить благосклонности, а не выполнения работы, которую можно сделать самому. Благодаря трудолюбию человек сможет «познать истинную первопричину вещей, откуда происходит такое разнообразие и такое несходство, красота и множество живых существ, их форм…»¹⁰³. Но человек не должен знать больше того, что разрешено богом: «Не смей, о человек, не смей пытаться проникнуть в тайны богов глубже, чем это позволено смертным»¹⁰⁴.

Альберти считал, что жизнь подобна реке, а все жизненные трудности подводным камням. Он рассуждал о том, что есть люди, которые волею судьбы получают некоторые преимущества над другими. К таким преимуществам он относил богатство, знатность, называл их «плавательными пузырями», он считал, что они лишь иллюзия помощи в борьбе с невзгодами. «Несчастные, сколь ужасен их жребий!» уверяет Альберти: «Видишь, как эти самые мехи, столь высокомерно и горделиво надутые, гонимые волнами, ударяются о скалы и лопаются… а когда они их отбрасывают, волны несут их с такой силою, что они уже никогда не показываются на поверхности реки чуть ли не на всем ее протяжении.». Лишь тот, кто упражняет себя в труде способен преодолеть все жизненные препятствия и сделать себя счастливым «лучше приходится тем, кто с самого начала, опираясь на собственные силы, вплавь преодолевает этот свой жизненный путь… (они) умея хорошо плавать, то могут спокойно отдохнуть немного… то, напрягши все силы, стремятся избегнуть подводных камней и со славою добраться до берега».

По реке жизни плывут большие корабли – державы «и хотя они немало помогают успешно преодолеть путь по реке, но совершенно не способны прочно и надежно защитить от страшных подводных камней на дне этой реки … чем они больше, тем большей опасности подвергаются…они чаще всего переворачиваются»¹⁰⁵. Маленькие судна «…способны значительно легче, чем эти большие корабли, проплывать между скалами»¹⁰⁶, но «быстро тонут, когда за них хватаются те, кто плывет за ними». Сравнивая государства с кораблями, Альберти отмечает, что спасти их могут только «…те, что, заняв свое место на корабле, всеми силами стараются помочь в несчастье, без устали, часто и самоотверженно выполняют свой долг, готовые ради общественного блага добровольно пойти навстречу трудностям и опасностям»¹⁰⁷.

Альберти видел пользу в любом виде человеческой деятельности. К примеру, Петрарка считал не все науки полезными человеку, Альберти же был уверен в том, что люди обязаны изучать и использовать все, что создано для них богом. Человеку нужны и полезны любые знания и науки, важно изучать все существующее. Любая наука подобна доскам, которые помогают людям оставаться на плаву в бурных водах реки. Создатели наук, оказали людям «великую помощь» и достойны - называться богами, есть и такие, кто достоин называться полубогами «Они заслужили это тем, что увеличили эти доски, прибавив к ним куски других, а также тем, что для них самым прекрасным делом является собирать среди утесов и на дальних берегах эти доски, строить новые по их подобию, отдавать все силы на помощь остальным пловцам»¹⁰⁸. Так Альберти высказывал свое отношение к ученым. Он считал их помощниками и спасителями людей.

Чтобы разумно устроить собственную жизнь, человеку необходимо постоянно трудиться. Тому, кто боится бесчестия, кто жаждет славы, не могут быть «приятны праздность и бездействие»¹⁰⁹. Более того «Нет ничего столь вредного и губительного для дел общественных и частных, как ленивые и бездейственные граждане. Из праздности рождается распущенность, из распущенности презрение к законам, из непослушания законам следует разрушение и уничтожение родины!.. Поднимают дерзко голову грабители, убийцы, прелюбодеи, распространяются всякие преступления и губительные своеволия. Следовательно, добронравные люди должны сильно ненавидеть праздность как причину такого огромного зла.»¹¹⁰. Он называл праздность «источником и кузницей всех пороков».

В назидание людям Альберти ставил в пример других живых существ: «Посмотри, как стараются вырасти трава, растения и деревца! И какое удовольствие или пользу они сами собой предлагают тебе!…рыбы, птицы и четвероногие, все непрерывно трудятся, занятые каким-нибудь делом и работой, и никогда не увидишь их праздными.»¹¹¹.

Основной общественной ячейкой Альберти считал семью, ей он уделял особое внимание. Альберти исследовал пути к достижению счастья и славы человеком, которые для него не отделимы от благополучия семьи. В трактатах «О семье» и «Домострое» он рассматривал различные стороны семейной жизни: вопросы морали, хозяйственную деятельность, семейные устои, давал практические советы. «Кто не имеет денег, очень несчастлив», - писал он, но «…не владение богатством, а пользование им ведет нас к счастью»¹¹². Не отрицая того, что человек должен стремиться к достатку, он обличал скупость и мотовство. Скупой человек, также как и мот, не способен принести пользы ни себе, ни окружающим.

Итак, Альберти признавал, что человек существо прекрасное и только праздность способна довести человека до состояния порока. Человек является кузнецом собственного счастья и ничто не способно ему помочь, если он не будет трудиться. Мудрость и работоспособность помогают человеку в достижении земных благ, а данные от рождения богатство и знатность могут быть потеряны в процессе жизни.

Лоренцо Валла один из видных представителей этого времени, который не может быть причислен к гражданским гуманистам. Однако на его работы необходимо обратить внимание, так как они отражали новые тенденции внутри гуманистического течения.

Лоренцо Валла (1407-1457) родился в Риме, его отец был юристом. В 23 года стал профессором и преподавал риторику в Павийском университете. В 1435 году занял должность секретаря при дворе неаполитанского короля Альфонса Арагонского и занимал ее в течение 13 лет. Этот период был особенно творческим в жизни Валлы, несмотря на то, что он был вынужден постоянно сопровождать короля. В дальнейшем он становится секретарем римской курии. Валла заложил основы исторического анализа и исторической критики, с помощью неопровержимых доводов доказав подложность «Константинова дара». Воспользовавшись войной между Альфонсом Арагонским и папой, Валла в «Рассуждении о подложности так называемой Дарственной грамоты Константина» «смог посягнуть на этот сфабрикованный в VIII в. документ, с помощью которого папа на протяжении многих столетий обосновывал свои притязания на светскую власть над странами Запада»¹¹³.

«Валла создает философскую систему, в которой христианство сливается с видоизменившейся эпикурейской философией»¹¹⁴. Валла не первый гуманист, обратившийся к идеям Эпикура. Его главный труд, посвященный этике – «Об истинном и ложном благе» (названном в первой редакции «О наслаждении»).

В самом трактате Валла описывал спор стоика, эпикурейца и христианина на тему, что есть высшее благо. Валла выбрав именно эти две древние школы, называет их благороднейшими: эпикурейскую и стоическую. Тяжело понять какой именно точки зрения придерживался сам автор, однако он пишет: «…к опровержению и сокрушению школы стоиков относятся все (3) книги»¹¹⁵. Некоторые исследователи считали, что он придерживался точки зрения эпикурейца (Габотто, Бароцци, Хоментовская), другие считали, что он говорил устами христианина (Манчини, Фьорентино, Фуа, Ди Наполи и др.), третьи были убеждены, что позиция автора состоит из «синтеза речей эпикурейца и христианина»¹¹⁶. «Л.М.Баткиным предлагается подход к этой работе Валлы с позиций диалогичности мышления, свойственного гуманистам, где при наличии разных точек зрения истинный синтез выражается в «самой возможности сопоставления, способе мышления, а не в конечном результате»¹¹⁷.

Стоит также заметить, что в трактате Валлы взгляды каждого из персонажей не соответствуют своим подлинным учениям. Сами персонажи отмечают такие расхождения. Представитель взглядов Эпикура, выступая после выразителя взглядов стоиков, говорит: «Радуюсь за тебя…никто из твоей школы (стоиков) не присутствовал. Они-то тебя бы осуждали…»¹¹⁸.

Выразитель идей стоицизма у Валлы выступает первым. Валла говорил, что природа плохо обошлась с человеком не как мать, но как мачеха. Во-первых: она наградила человека многочисленной армией пороков, число которых превосходит количество добродетелей, во-вторых: тем, что «мы не желаем побеждать этих опасных врагов, даже если (это) было бы возможно»¹¹⁹. Даже дети с самого раннего возраста впадают в пороки: чревоугодия, развлечений, наслаждений. У людей нет стремления к благу, они не стремятся избежать зла. Кроме того, природа мучает людей бедствиями, болезнями и просто неприятными для слабого человека явлениями. Даже любовь рассматривалась стоиком как мучительное чувство, которое заставляет человека страдать. В таких условиях неудивительно, что человек не стремится к добродетелям, человеческая душа может их возненавидеть, постоянные наказания не способствуют обучению. Стоик умолял природу смилостивиться над людьми, просил уменьшить количество пороков, чтобы увеличит любовь к добродетели, или смягчить наказания за проступки. В этом он видел благо для человека.

После стоика выступает представитель школы Эпикура, этот монолог наиболее красочен и занимает значительное место в работе Валлы.

Эпикуреец обратил орудие стоика против него самого. Он утверждал, что своими высказываниями стоик подтвердил идеи эпикурейцев, своими рассуждениями он предпринял ничто иное, как попытку защитить наслаждения. Он защищал природу и человеческий род. Природа обладает высшей разумностью, красотой. В большей части человеческих несчастий повинны люди, а не природа, именно их вина в развязывании войн, кораблекрушениях и т.д. «Яд змей, вредоносные влаги, свирепые животные …эти вещи скорее созданы для нашего блага, поскольку от них получают больше пользы, чем вреда»¹²⁰ из них человек получает целительные снадобья.

Эпикуреец высказывался против мужества воспетого стоиком: «Я не могу в достаточной степени понять, почему кто-то хочет умереть за родину. Ты умираешь, так как не желаешь, чтобы погибла родина, словно для тебя, кто погибает, не погибает и родина»¹²¹. Реальность заключается в том, что подвиги могут привести лишь к смерти и ранениям. Умирая человек ни только не получает обещанного: спасения, свободы, величия, но и теряет все остальное. Те, кто содействовал спасению родины не получают благ, их получает государство. Погибая, мужественные люди дарят жизнь и счастье другим. Эпикуреец заявлял: «для меня самого моя жизнь – большее благо, чем жизнь всех других людей»¹²². Мужество – добродетель, она может стать причиной скорби, взамен ничего не обещает, не позволяет радоваться. Эта добродетель существует не для пользы человека, а ради себя самой: «…не человек удостаивается почета, но только добродетель сама по себе славится в человеке»¹²³. Последователь Эпикура доказывал, что добродетель ничего собой не представляет, более того из стремления к ней люди совершают страшные вещи: «Юний Брут… покарал смертью детей, замышляющих предательство»¹²⁴ и т.д.

К любой добродетели эпикуреец подходил с позиции, может ли она принести наслаждение. Слава, если она достигается при жизни – это наслаждение, достижение ее ведет к отступлению от добродетели, но так как для эпикурейца понятие добродетели не представляется значимым, то желание славы для человека оправдано.

Понятие пороков у эпикурейца также своеобразно. Он считает пороком то, что вредит самому человеку: «Итак, пусть каждый пользуется тем видом наслаждения, каким желает, лишь бы не впадал в порок. Кто любит сладкое, пусть себя услаждает сладким, кто кислое – кислым, лишь бы имели в виду соображение здоровья»¹²⁵. Он считал, что пороками называют то, что приносит вред окружающим. Несомненную пользу человеку приносят любовь и уважение окружающих, поэтому к ним надо стремиться. Так как пороки вызывают в других чувства противоположные любви, то их надо избегать. Однако порок может принести человеку наслаждение и может быть скрыт от окружающих, в этом случае эпикуреец оправдывает его.

В теле – главное красота, ее нельзя отвергать, иначе бы расположение к ней в такой степени не укоренилось бы в людях. Природа создала тело доступным для наслаждения и душу, которая склонна к ним. Исходя из этого - следует, что природа поощряет стремление человека к наслаждениям, иначе не было бы смысла как минимум в красоте. Оглядываясь на печальные вещи, можно лишить себя радостей жизни. Эпикуреец доказывал, что «наслаждение есть благо, которое ищут повсюду (и) которое заключается в удовольствии души и тела»¹²⁶. Когда человек в своих поступках не стремится достичь наслаждений, это может означать, что он действует так либо из желания избежать неприятностей – врагов наслаждения, либо по принуждению, либо по собственной глупости. Таким образом, эпикуреец оправдывал все приносящее человеку наслаждение и осуждал то, что ему мешает.

Третьим выступает представитель христианской веры – Никколо Никколи (в первой редакции). Он высказывает и одобрение, и осуждение по отношению к обеим сторонам, говорит что «добродетель, а равно и наслаждение – наилучшие вещи…(но) принять их следует по-иному»¹²⁷. Добродетель это путь к наслаждению, способ достичь райской жизни, это и есть высшее благо для человека.

Рассматривая тему мужества, Никколо также отмечал, что следует различать этот вид добродетели и безрассудство. Кроме того он объясняет, что необходимо отделить некоторые ложные добродетели - от подлинных, так как первые относятся только к человеческой пользе, а вторые имеют непосредственное отношение к служению богу. Вера, надежда, любовь – матери всех добродетелей. Значение веры однозначно: «Праведной верой жив человек будет»¹²⁸, также очень важна надежда: «Даже Богу нельзя служить без надежды на вознаграждение». Если человек не любит бога и ближнего, то не сможет спасти свою душу и на небесах обрести вечное наслаждение. Три этих добродетели являются обязательными и без них невозможно укрепление других. Истинная добродетель заключается в служении богу и приводит к вечному блаженству, т. е. наслаждению. «Все, что делается без надежды на то последующее (наслаждение), ради надежды на это настоящее, греховно; и не только в большом, когда например, строим дома, покупаем земли, занимаемся торговлей, заключаем брак, но также и в малом; например, когда едим, спим, гуляем, говорим, желаем; за все это нам назначены и награда и наказание… Поистине ничто не делается правильно без наслаждения.»¹²⁹. Только вера в награду может быть истинным побудителем, ради наслаждения на небесах стоит строже относиться к земной жизни. Жизнь есть уже сама по себе удовольствие в ожидании блаженства и если его можно получить только благодаря Богу, то все силы должны быть направлены на соблюдения всех требований веры.

Никколо уверен, что природные бедствия и неприятные явления, на которые многие жалуются, даны людям по заслугам, так как в людях слишком много зла и потому «…против нас поднимаются бесплодие, наводнения, мор и прочие бедствия, которые даны либо в исправление, либо вместо наказания»¹³⁰. Для добрых людей эти посланные богом явления дают основу и повод для укрепления добродетели, «выдающимся духом» обязательно отличаться во времена бедствий. Трудности закаляют добродетельных людей, и они не могут роптать, так как хорошо знают, какая их ждет награда.

Однако земное существование это не только сплошные испытания. Бог-творец мастерски создал для человека прекраснейший мир, с целью вдохновить его. Никколо восхищается божественными деяниями и считает, что все эти «превосходнейшие» вещи были созданы для того, чтобы наблюдая их, человек возносился мыслями к тому неизмеримо большему великолепию, которое ждет его в будущем. С одной стороны он восхищается красотой земного, с другой стороны постоянно подчеркивает несравнимость с прелестью божественного мира, которого человеку не дано в силу слабости ума вообразить полностью. Красота самых красивых женщин померкнет перед образом ангела и более того, вызовет отвращение, как «лицо трупа». На основании всего этого Никколо дает совет: «Всегда устремляй душу к будущему счастью»¹³¹. Человек получит удивительно совершенное тело, которое «…будет ярче даже самого полуденного солнца… отдельные члены его будут как-то украшены… глаза каждого (человека) будут услаждаться великолепием собственного тела и тела других»¹³². Таким образом Валла «райское блаженство христиан, отклоняясь от средневековых представлений о рае, изображает как принявшую более возвышенные формы чувственную радость, которую испытывают не только души, но и тела, воскрешенные вместе с душами. Центральная идея о наслаждении как благе, обогащаясь и приобретая истинно христианскую (но нетрадиционную!) окрашенность, сохраняется»¹³³.

В самом начале своей речи, Никколо затрагивает вопрос об авторитетах, его взгляды отличаются от представлений средневековых схоластов. Он считает «большим глупцом любого, кто всецело доверяет книгам и тщательно не исследует, истинно ли они говорят!»¹³⁴. Авторитетное мнение самых выдающихся мужей не может считаться доказательством в споре, само по себе оно не является аргументом так как: «…не всегда следует верить авторитетам, которые даже если и сказали многие вещи хорошо, иногда как свойственно людям, ошибались»¹³⁵.

Заключение

Разнообразие античных представлений о человеке было пищей для ума гуманистов. Многие из них не просто восхищались этим временем, но считали его лучшим. Выступая против тех идей средневековья, с которыми они были не согласны, гуманисты строили свои доказательства на основании идей древних мудрецов. Они не просто передавали их мысли, они спорили с ними, создавали новый взгляд на вещи. Гуманисты считали, что каждый человек может ошибаться и заблуждаться, из этого следует, что каждое утверждение авторитетного человека, несмотря на все его заслуги, должно подвергаться сомнению. Таким образом, отношение меняется от бездумного преклонения к уважению и почитанию.

Задача заключалась в создании нового образа человека. Используя античные представления для формирования своих убеждений, гуманисты создавали новую культуру. Неудивительно, что гуманисты выступали против схоластической склонности к авторитетам, их задача была в создании новых представлений, а не в повторении уже высказанных идей.

Гуманисты стремились сделать земную жизнь прекрасной. Петрарка, несмотря на противоречивость, своими рассуждениями дал сильный толчок для следующих гуманистов, подтолкнул в сторону этих представлений.

Происходило коренное изменение взглядов гуманистов на человеческое тело, они разбивали средневековые представления о порочности тела, доказывая обратное. Очень убедителен в этом вопросе Манетти, он восхищался материей, устройством, возможностями человеческого тела.

Исходя из того, что человек был создан по образу и подобию Бога, который является творцом, гуманисты приходили к выводу, что он желал создать себе помощника на земле. Видимо поэтому все гуманисты так высоко ценили трудолюбие, которое воспринималось как благодарность создателю. Пустое созерцание было глубоко чуждо гуманистам.

Стремление улучшать окружающий мир выразилось и в появлении гражданских мотивов у гуманистов. Уже первый гуманист Петрарка начинает принимать участие в бурных политических событиях. Однако и уединенная жизнь была для него временем, которого он никогда не стыдился. Не все гуманисты стремились к делам общественным, но все подчеркивали важность труда. Салютати и Бруни большее предпочтение отдавали именно общественному долгу человека. Браччолини с одинаковым почтением относится и к трудам связанным с управлением государством, и к умственным трудам. Альберти в своем стремлении показать отрицательные стороны праздного образа жизни, особенно убедителен, праздность для него – источник всех пороков. Однако Альберти в силу собственного характера отдавал предпочтение спокойной жизни на вилле. Это не означало, что он отрицал важности государственного служения, однако для себя он выбрал жизнь иную. Трудолюбие ценилось им в любой области человеческой деятельности.

С признанием того, что человек имеет право на изменение окружающего мира, изменился взгляд и на славу. Человеческая слава приобретала характер заслуженной награды, стимула за продолжение дел Бога. Именно таким образом гуманисты в своих рассуждениях оправдывали славу. Однако к этому гуманисты пришли не сразу, у первых из них были только попытки оправдания этого человеческого стремления.

Если рассматривать Петрарку, то у него отношение к славе вызывало противоречивые чувства, с одной стороны он желал ее, всю жизнь стремился добиться признания, однако позднее он осуждал это стремление, так как оно мешало ему достичь райской жизни, противореча христианским догмам. Не сразу принимали славу и последователи Петрарки. Салютати например, «был не равнодушен к славе и прав Тенинти, отмечая, что под покровом стыда и скромности скрыты у него гордость и честолюбие»¹³⁶, признавая, тот факт, что слава презренна христианству, он считал это стремление порочным. Он исходил из соображений того, что Бог создал все положительное в человеке, все созданное человеком не является его заслугой.

Несмотря на то, что стремление к славе не сразу открыто было признано гуманистами, так как требовалось время на подведение новой базы для ее оправдания, все же существование творческой и научной славы предков признавали уже и Петрарка, и Салютати. Затем, в изменяющихся условиях, слава стала рассматриваться с точки зрения той пользы, которую человек принес обществу. Однако и тут есть свои отступления. К примеру, Альберти, также признававший возможность человеческой славы, в первую очередь славной называл добродетельную жизнь в кругу семьи.

Изменялся взгляд гуманистов и на сами добродетели. В целом уважение к добродетельной жизни у них остается неоспоримым, однако они расходились в оценке отдельных пороков с христианским представлением о них. К примеру, Браччолини рассуждал о том, что жадность в конечном результате может принести пользу государству и гражданам.

Интерес гуманистов к наукам в целом понятен, однако однозначного отношения ко всем им не было. К примеру, Петрарку интересовали только те науки, которые имели отношение к непосредственному изучению человека, такие как риторика, история, языкознание. Он утверждал, что человеку необходимо для начала разобраться в себе. Развитие гуманистических представлений наложило свой отпечаток и на этот вопрос. Уже Бруни значительно терпимее относился к естественным наукам, кроме того, на первое место он ставил науки изучающие общество, способные принести благо государству в целом. Браччолини особое значение придавал красноречию, этому инструменту, с помощью которого можно воздействовать на окружающих, а Манетти в свойственной ему манере восхищался самим фактом человеческих умений познавать мир. Альберти видел в науках способ отблагодарить бога, считал, что все созданное им обязано быть изученным. Таким образом, происходило формирование убежденности в важности для жизни человека любых научных знаний. Естественно, что для всех гуманистов было свойственно отдавать предпочтение философии, особенно моральному ее виду.

Гуманисты, уделяя в своих трудах такое большое внимание морально-этическим сторонам человеческой жизни, не могли обойти вниманием тему благородства. Естественно, что в новых условиях, когда люди незнатного происхождения достигали вершин общества, эта тема была очень актуальной. Гуманисты пришли к единому мнению, рассматривали его как черту характера, присущую не только аристократам. Уже Петрарка связывал благородство не с громкой фамилией, а с личными достижениями. Салютати утверждал, что возможность стать благородным, есть и у раба, а путь к нему лежит через добродетели. Очень сходные рассуждения о достижении благородства через добродетельный образ жизни есть и у Браччолини, изложенные им в «Книге о благородстве» где он убедительно доказывает, что благородство не достигается только знатностью, богатством или славой.

В новых экономических условиях гуманисты часто обращались к теме богатства. Как предмет обсуждения эта тема в гуманистической литературе появляется постепенно. В ранний период основным критерием оценки является моральная сторона вопроса. У Петрарки отношение к богатству выражалось в том, что он не осуждал стремления к роскоши, но из «отвращения к трудам и заботам»¹³⁷ соглашался вести боле скромный образ жизни, однако, не считал бедность приятной. Петрарка утверждал, что богатство отвлекает человека, порабощает его, мешает покою, считал что «неблагоприятные обстоятельства были школой добродетелей, а процветание, напротив, - школой пороков»¹³⁸. В дальнейшем все больше рассматривался вопрос богатства со стороны полезности обществу. Эти мотивы видны уже у Салютати, хотя он также рассматривал и моральную сторону этого вопроса. Он считал что, богатство, нажитое честным трудом, заслугами перед обществом, не может испортить человека или повредить ему и является воздаянием. Бруни утверждал, что ни богатство, ни бедность не делают людей ни хуже, ни лучше. Для него богатство является благом, которое ведет человека к достижению счастья. Альберти с одной стороны называл несчастными тех, кто не имеет его, с другой стороны видел в нем фактор, расслабляющий человека, создающий некую иллюзию защиты от всех невзгод, способный навредить. В целом, в процессе развития гуманистической мысли богатство рассматривается как положительное явление.

Большое значение на формирование новых взглядов сыграла эпикурейская философия. На ее основе гуманисты отстаивали право человека на земные удовольствия. Бруни, первым обратил внимание современников на Эпикура.

Наслаждение рассматривалось гуманистами на основании того, что может являться стимулом в достижении райской жизни. Эти идеи были активно восприняты Валлой. На мой взгляд, из всех рассмотренных в этой работе гуманистов именно Валла сильнее других отошел от представлений средневековья. Используя все то новое, к чему пришли гуманисты, он в своих рассуждениях уходит значительно дальше.

В представлениях Валлы, человек имеет возможность получать наслаждение и на земле, и в раю. Более того, наслаждение рассматривалось им не как стимул, а как цель. Доказывая естественность наслаждения, он в корне пересматривал все остальные вопросы, связанные с земным существованием. Не сам факт сочетания представлений о райском и земном наслаждении отличает его философию от философии других гуманистов, эти идеи высказывались и до него, а иное виденье добродетелей. Он отвергал добродетельные поступки в случаях, когда они мешали получению наслаждения, и поощрял, если они к нему вели. Им пересматривались гражданские призывы гуманистов к действиям на благо всего общества, на основании законности стремления каждого человека к личному наслаждению. Человек выступал не продолжателем дел Бога, а эгоистичным существом, цель которого получать максимум удовольствия. Бог рассматривался как источник наслаждения, складывается впечатление, что именно Бог служит человеку, а не наоборот.

В эпоху раннего итальянского гуманизма было оправдано человеческое стремление к земным радостям, человек наделялся функциями творца, что в конечном результате закладывало представление о центральном месте человека в общей картине мира.

Источники

1. Петрарка Ф. Письмо к потомкам/ Франческо Петрарка. Избранное. Автобиографическая проза. Сонеты./Сост. и коммент. Н. Томашевский. М. 1974.

2. Петрарка Ф. Моя тайна/ Франческо Петрарка. Избранное. Автобиографическая проза. Сонеты./Сост. и коммент. Н. Томашевский. М. 1974.

3. Петрарка Ф. О средствах против счастливой и несчастной судьбы// Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века: Сборник источников/ Сост. и пер. Н.В. Ревякина. Новосибирск. 1975.

4. Петрарка Ф. О невежестве своем собственном и многих других// Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века: Сборник источников/ Сост. и пер. Н.В. Ревякина. Новосибирск. 1975.

5. Петрарка Ф. Сонет 61/ Франческо Петрарка. Избранное. Автобиографическая проза. Сонеты./Сост. и коммент. Н. Томашевский. М. 1974.

6. Петрарка Ф. Письмо к Филиппу де Витриако. Падуя 1350,// Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века: Сборник источников/ Сост. и пер. Н.В. Ревякина. Новосибирск. 1975.

7. Петрарка Ф. Письмо к Томмазо да Мессина// Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века: Сборник источников/ Сост. и пер. Н.В. Ревякина. Новосибирск. 1975.

8. Петрарка Ф. Письмо к Джильберто ди Парма, папскому грамматику// Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века: Сборник источников/ Сост. и пер. Н.В. Ревякина. Новосибирск. 1975.

9. Салютати К. Письмо к магистру Якопо Тедеризи. Флоренция 1385(?)//Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века: Сборник источников/ Сост. и пер. Н.В. Ревякина. Новосибирск. 1975.

10. Салютати К. Письмо от 14 июня 1404г. Галиено да Терни//Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век)/ Под ред. Л.М. Брагиной. М. 1985.

11. Салютати К. Письмо от 11 ноября 1403г. к Бандини де Ареццо//Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век)/ Под ред. Л.М. Брагиной. М. 1985.

12. Салютати К. Письмо к Пелегрино Дзамбеккари. Флоренция 1398// Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века: Сборник источников/ Сост. и пер. Н.В. Ревякина. Новосибирск. 1975.

13. Салютати К. Письмо к Андреа Джусти да Вольтерра// Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века: Сборник источников/ Сост. и пер. Н.В. Ревякина. Новосибирск. 1975.

14. Бруни Л. Введение в науку о морали//Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век)/ Под ред. Л.М. Брагиной. М. 1985.

15. Бруни Л. О Форентийском государстве//Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век)/ Под ред. Л.М. Брагиной. М. 1985.

16. Бруни Л. Предисловие к переводу «Политика» Аристотеля//Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века: Сборник источников/ Сост. и пер. Н.В. Ревякина. Новосибирск. 1975.

17. Бруни Л. О науках и литературных занятиях//Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века: Сборник источников/ Сост. и пер. Н.В. Ревякина. Новосибирск. 1975.

18. Браччолини П. Из письма к Гуарино из Вероны//Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века: Сборник источников/ Сост. и пер. Н.В. Ревякина. Новосибирск. 1975.

19. Браччолини П. Введение к застольному спору о жадности//Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век)/ Под ред. Л.М. Брагиной. М. 1985.

20. Браччолини П. Застольный спор о жадности, расточительстве, о брате Бернардино и других проповедниках//Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век)/ Под ред. Л.М. Брагиной. М. 1985.

21. Браччолини П. Книга о благородстве// Итальянский гуманизм эпохи возрождения: Сборник текстов. С. 152.

22. Манетти Д. Речь, составленная мессером Джанноццо Манетти и произносимая другими перед высокой Синьорией и Ректорами во дворце, в коей они побуждаются управлять справедливо//Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век)/ Под ред. Л.М. Брагиной. М. 1985.

23. Манетти Д. О достоинстве и превосходстве человека//Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века: Сборник источников/ Сост. и пер. Н.В. Ревякина. Новосибирск. 1975.

24. Альберти Л. О зодчестве//Практикум по истории средних веков. Выпуск второй. Пособие для студентов-заочников 2-го курса исторического факультета педагогических институтов. В двух выпусках. Выпуск второй// Сост. М.Л. Абрамсон, С.А.Сливко, М.М. Фрейденберг. М. 1988. С.88.

25. Альберти Л. О семье//Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века: Сборник источников/ Сост. и пер. Н.В. Ревякина. Новосибирск. 1975.

26. Альберти Л. Религия//Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век)/ Под ред. Л.М. Брагиной. М. 1985.

27. Альберти Л. Добродетель//Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век)/ Под ред. Л.М. Брагиной. М. 1985.

28. Альберти Л. Рок и Фортуна//Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век)/ Под ред. Л.М. Брагиной. М. 1985.

29. Валла Л. Об истинном и ложном благе/Лоренцо Валла. Об истинном и ложном благе. О свободе воли. М. 1989.

30. Валла Л. О свободе воли/Лоренцо Валла. Об истинном и ложном благе. О свободе воли. М. 1989.

31. Валла Л. Элеганции//Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век)/ Под ред. Л.М. Брагиной. М. 1985.

Литература

1. Абрамсон М.Л. От Данте к Альберти . М.1979.

2. Ревякина Н.В. Человек в гуманизме итальянского возрождения. Иваново. 2000.

3. Ревякина Н.В. Гуманистическое воспитание в Италии. Иваново. 1993.

4. Ревякина Н.В. Проблема человека в итальянском гуманизме второй половины XIV - первой половины XV в. М. 1977.

5. Ревякина Н.В. Творческий путь Лоренцо Валлы и его философское наследие// Лоренцо Валла. Об истинном и ложном благе. О свободе воли/Под ред. А.Х. Горфункеля.

6. Брагина Л.М. Итальянский гуманизм. Этические учения XIV - XV веков. М. 1977.

7. Брагина Л.М. Альберти – гуманист//Леон Баттиста Альберти/Под ред. В.Н. Лазарева.

8. Лазарев В.Н. Леон Баттииста Альберти// Леон Баттииста Альберти/ Под ред. В.Н. Лазарева.

9. Гарэн Э. Проблемы итальянского возрождения. М. 1986.

1 Абрамсон М.Л. От Данте к Альберти. М. 1979 С. 7.

2 Ревякина Н.В. Человек в гуманизме итальянского возрождения. Иваново. 2000. С. 12

3 Цит. по: Абрамсон М.Л. От Данте к Альберти. М.1979. С. 110

4 Петрарка Ф. Письмо к потомкам/ Франческо Петрарка. Избранное. Автобиографическая проза. Сонеты./ Сост. и коммент. Н. Томашевский. М. 1974. С.9.

5 Там же, С.14.

6 Там же, С.16.

7 Цит. по: Абрамсон М.Л., От Данте к Альберти. М.1979, С.98.

8 Цит. по: Абрамсон М.Л., От Данте к Альберти. М.1979, С.53.

9 Цит. по: Гарэн Э. Проблемы итальянского возрождения. М. 1986. С.34.

10 Петрарка Ф. Сонет 61/ Франческо Петрарка. С.271.

11 Цит. по: Абрамсон М.Л. От Данте к Альберти. М.1979. С.89.

12 Петрарка Ф. Письмо к потомкам/ Франческо Петрарка. С.16.

13 Петрарка Ф. Письмо к Филиппу де Витриако. Падуя 1350,// Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века: Сборник источников/ Сост. и пер. Н.В. Ревякина. Новосибирск. 1975. С.27.

14 Там же. С.28.

15 Цит по: Стам С. М. Итальянский гуманизм эпохи возрождения. Сборник текстов. Саратов. 1984. Ч.1. С.77.

16 Петрарка Ф. Письмо к потомкам/ Франческо Петрарка. С.18.

17 Там же, С.13.

18 Цит. по: Абрамсон М.Л., От Данте к Альберти. М.1979, с. 97

19 Брагина Н.В. Проблемы человека в итальянском гуманизме второй половины XIV- первой половины XV в. М. 1977. С. 20.

20 Петрарка Ф. Моя тайна/ Франческо Петрарка. С. 70.

21 Цит. по: Гарэн Э. Проблемы итальянского возрождения. М. 1986. С. 45.

22 Цит. по: Гарэн Э. Проблемы итальянского возрождения. М. 1986. С. 45.

23 Петрарка Ф. Письмо к потомкам/ Франческо Петрарка. С.10.

24 Там же. С.11.

25 Там же. С.10.

26 Там же. С.11.

27 Петрарка Ф. Моя тайна/ Франческо Петрарка. С.95.

28 Там же, С. 151.

29 Там же, С. 153.

30 Там же, С. 120.

31 Там же, С. 170.

32 Петрарка Ф. О средствах против всякой судьбы// Итальянский гуманизм эпохи возрождения: Сборник текстов/ Под ред. С. Стама. Ч.1. Саратов. 1984. С. 133

33 Петрарка Ф. Письмо к потомкам/ Франческо Петрарка. С. 14.

34 Петрарка Ф. О невежестве своем собственном и многих других// Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века: Сборник источников. С.28.

35 Петрарка Ф. О средствах против всякой судьбы// Итальянский гуманизм эпохи возрождения: Сборник текстов. С. 133

36 Петрарка Ф. Письмо к Джильберто, папскому грамматику// Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века. С. 104

37 Петрарка Ф. Письмо к потомкам/ Франческо Петрарка. С.13.

38 Петрарка Ф. О невежестве своем собственном и многих других// Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века. С.25.

39 Цит. по: Абрамсон М.Л., От Данте к Альберти. М.1979, С. 110.

40 Петрарка Ф. О средствах против всякой судьбы// Итальянский гуманизм эпохи возрождения: Сборник текстов. С. 98.

41 Петрарка Ф. О невежестве своем собственном и многих других// Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века. С.26.

42 Там же. С. 123

43 Там же. С. 102

44 Цит. по: Гарэн Э., Проблемы итальянского возрождения. М. 1986, С. 45.

45 Цит. по: Дживелегов А.К. Возрождение. М.-Л. 1925, С.18.

46 Петрарка Ф. Письмо к потомкам/ Франческо Петрарка. С. 9.

47 Салютати Салютати К. Письмо к магистру Якопо Тедеризи. Флоренция 1385(?)//Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века: Сборник источников/ Сост. и пер. Н.В. Ревякина. Новосибирск. 1975. С. 10.

48 Там же. С. 9.

49 Салютати К. Письмо от 14 июня 1404г. Галиено да Терни//Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век)/ Под ред. Л.М. Брагиной. М. 1985. С. 44.

50 Там же. С. 47

51 Салютати К. Письмо к Пелегрино Дзамбеккари. Флоренция 1398//Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века. С. 34

52 Салютати К. Письмо к Андреа Джусти да Вольтерра//Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века. С. 38

53 Салютати К. Письмо от 14 июня 1404г. Галиено да Терни//Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век). С. 44

54 Итальянский гуманизм эпохи возрождения: Сборник текстов/ Под ред. С.М.Стама. Часть 1. Саратов. 1984. С. 144.

55 Там же. С. 143.

56 Там же. С. 144.

57 Там же. С. 180.

58 Бруни Л. Введение в науку о морали//Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век). С. 58.

59 Бруни Л. Предисловие к переводу «Политика» Аристотеля//Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века. С. 20.

60 Бруни Л. Введение в науку о морали//Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век). С. 57.

61 Там же. С. 50.

62 Там же. С. 55.

63 Там же. С. 57.

64 Бруни Л. Предисловие к переводу «Политика» Аристотеля//Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века. С. 20.

65 Там же. С. 20.

66 Там же. С. 20.

67 Арамсон М.Л. От Данте к Альберти. М. 1979. С. 121

68 Бруни Л. О науках и литературных занятиях//Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века. С.114.

69 Там же. С.113.

70 Бруни Л. Введение в науку о морали//Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век). С. 57.

71 Там же. С. 187.

72 Браччолини П. Введение к застольному спору о жадности/Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век). С. 72.

73 Браччолини П. Застольный спор о жадности, расточительстве, о брате Бернардино и других проповедниках//Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век). С. 75.

74 Там же. С. 74.

75 Там же. С. 76.

76 Там же. С. 83.

77 Браччолини П. Книга о благородстве// Итальянский гуманизм эпохи возрождения: Сборник текстов. С. 152.

78 Там же. С. 152.

79 Там же. С. 153.

80 Там же. С. 150.

81 Там же. С. 154.

82 Там же. С. 154.

83 Манетти Д. Речь, составленная мессером Джанноццо Манетти и произносимая другими перед высокой Синьорией и Ректорами во дворце, в коей они побуждаются управлять справедливо// Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век). С. 140.

84 Манетти Д. О достоинстве и превосходстве человека// Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века. С. 64.

85 Там же. С. 67.

86 Там же. С. 68.

87 Там же. С. 70.

88 Там же. С. 62.

89 Там же. С. 99.

90 Там же. С. 75.

91 Там же. С. 72.

92 Там же. С. 72.

93 Там же. С. 80.

94 Там же. С. 83.

95 Там же. С. 84.

96 Там же. С. 99.

97 Альберти Л. О зодчестве//Практикум по истории средних веков. Выпуск второй. Пособие для студентов-заочников 2-го курса исторического факультета педагогических институтов. В двух выпусках. Выпуск второй// Сост. М.Л. Абрамсон, С.А.Сливко, М.М. Фрейденберг. М. 1988. С.88.

98 Цит. по: Лазарев В.Н. Леон Баттиста Альберти. М. 1977. С. 6.

99 Альберти Л. О семье//Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века. С. 47.

100 Там же. С. 45.

101 Там же. С. 46.

102 Альберти Л. Религия// Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век). С. 152.

103 Альберти Л. О семье// Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века. С. 46.

104 Альберти Л. Рок и Фортуна// Сочинения итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век). С. 157.

105 Там же. С. 158.

106 Там же. С. 158.

107 Там же. С. 158.

108 Там же. С. 160.

109 Альберти Л. О семье// Итальянское возрождение. Гуманизм второй половины XIV века- первой половины XV века. С. 44.

110 Там же. С. 44.

111 Там же. С. 45.

112 Цит. по: Лазарев В.Н. Леон Баттиста Альберти. С.7.

113 Арамсон М.Л. От Данте к Альберти. М. 1979. С. 131.

114 Там же. С. 131.

115 Валла Л. Об истинном и ложном благе/ Лоренцо Валла. Об истинном и ложном благе. О свободе воли. М. 1989. С. 67.

116 Ревякина Н.В. Творческий путь Лоренцо Валлы и его философское наследие// Лоренцо Валла. Об истинном и ложном благе. О свободе воли/Под ред. А.Х. Горфункеля. М. 1989. С. 41.

117 Валла Л. Об истинном и ложном благе. С. 41.

118 Там же. С. 81.

119 Там же. С. 73

120 Там же. С. 90.

121 Там же. С. 122.

122 Там же. С. 123.

123 Там же. С. 143.

124 Там же. С. 151.

125 Там же. С. 148.

126 Там же. С. 94.

127 Там же. С. 200.

128 Там же. С. 220.

129 Там же. С. 224.

130 Там же. С. 217.

131 Там же. С. 245.

132 Там же. С. 248.

133 Арамсон М.Л. От Данте к Альберти. С. 129-130.

134 Валла Л. Об истинном и ложном благе/Лоренцо Валла. Об истинном и ложном благе. С. 201.

135 Там же. С. 200.

136 Ревякина Н.В. Проблемы человека в итальянском гуманизме второй половины XIV - первой половины XV в. М. 1977. С. 99.

137 Петрарка Ф. Письмо к потомкам/ Франческо Петрарка. Избранное. Автобиографическая проза. Сонеты, С.95.

138 Ревякина Н.В. Проблемы человека в итальянском гуманизме второй половины XIV - первой половины XV в. М. 1977. С. 212.