Реферат: Истоки нацизма

§1. Исторические предпосылки фашистского движения в Германии

     Единство действий всегда считалось доказательством фатального сходства левого и правого радикализма. Научная теория о тоталитарных системах ставит в единый ряд и германский нацизм и советский сталинизм. А так ли это при всей схожести режима?

     Вычленение фашизма из тоталитарной связки открыло возможности для сравнительного анализа его вариантов и, в конечном счете, для его типологии.

     В своей монографии Кольте (один из первых серьезных исследователей фашизма) строит своеобразную типологическую шкалу или лестницу из 4-х ступеней:

       Низшая – авторитаризм,

       Верхняя - тоталитаризм,

     2 промежуточных: нижняя ступень или низший полюс, еще не фашизм.

     Верхнего полюса достигают редкие формы фашизма. Между двумя полюсами располагаются “ранний” и “нормальный” фашизм. “Между полюсами авторитаризма и тоталитаризма протягивается дуга от режима Пилсудского через политический тоталитаризм фалонгитской Испании до всеобъемлющего Муссолини и Гитлера!”¹

     Однако последней ступени в полной мере достигает только германский нацизм, тогда как итальянский фашизм застрял на “нормальной” ступени.

     Несмотря на крайности своей теории и практики нацистская партия “не удаляется от обычного фашизма, а лишь обнажает его сокровенные тенденции”.

     В Гитлере Буллок А. Видел феномен столько же европейский, как и германский. Нацистский фюрер был симптомом болезни, которая не ограничивалась одной страной, хотя в Германии она сказывалась сильнее, чем где бы то ни было. Сами же идеи Гитлера имели универсальное значение. Кризис европейской либеральной системы, Буллок рассматривал как предпосылки генезиса фашизма.

     Почвой для возникновения фашизма явилась либеральная система или, иными словами, европейское буржуазное общество, формировавшееся после 1815г., интегрирующее в себе либеральные и консервативные элементы в характерные черты: плюрализм, парламентаризм, но ему недоставало иммунитета по отношению к радикализму. Фашизм возник вследствие либерального кризиса, но “,без вызова большевизма нет никакого фашизма”².

     Первоначально фашизм как будто бы берет либеральное общество под защиту от большевистской угрозы, используя “методы и силы, чуждые буржуазному мышлению  и жизненным традициям”³.

     Историки марксистские и буржуазные особо остро спорили по проблематики: насколько велика степень участия определенных экономических кругов и таких групп как армия и церковь в провале Веймарской республики и тем самым, по меньшей мере, косвенно в подъеме национал-социализма ⁴

     Сама личность германского канцлера Гитлера вызывала неоднозначные реакции. Масштаб личности нацистского фюрера зависит не столько от внутреннего, сколько от внешнего наполнения. Он представлял собой своего рода оболочку, наполнявшуюся испарениями духа времени. Исторической фигурой Гит-

лер стал, оказавшись средоточием чаяний, опасений и обид широких слоев Германии.

     Тяжелой мрачной тенью лег на межвоенное время суровый опыт I мировой войны. “Уникальным новшеством, принесенным войной во всю Европу стало уничтожение жизни”⁵.

     В Европу заглянул “Великий страх”, порожденный приходом к власти большевиков.

     Растерянность одних, агрессивный динамизм других создавали, не поддающуюся контролю ситуацию в мире. Многим современникам казалось, что наступил “Век диктаторов”

     Для страны, привыкшей к упорядоченному существованию, послевоенные потрясения были особенно мучительными; она стала колоссальным резервуаром недовольства и страха. В Германии фашизм достиг радикальной стадии благодаря как своему фюреру, так массовому базису, служившему Гитлеру своего рода аккумулятором – экстремистской энергии и вместе с тем получавшим от него еще более сильный ответный импульс.

     Явление Гитлера “можно понимать и как попытку утверждения своего рода третьей позиции – между обеими господствующими силами эпохи между левыми и правыми, между Востоком и Западом. Находясь между всеми позициями, он в тоже время участвовал в них во всех и узурпировал их элементы, сведя их, однако, и собственному неподражаемому феномену”.

     Запутавшееся и лишенное ориентации общество уже в скором времени все проблемы того этапа стало валить на республиканский строй. Государство, родившееся в те времена в сознании ассоциировалось уже не только с восстанием, национальным унижением, но и с хаосом и непорядком в обществе: не прибавлял популярности и тот фант, что у истоков стояла “грязная”, половинчатая революция.

     Условия Версальского мирного договора еще более углубили эту неприязнь. Груз не столько материальный, как психологический, порождал чувство несмываемого  унижения. Мирный договор всю ответственность за войну перекладывал на Германию.

     Оказалось в значительной степени разрушено сознание европейской солидарности и общей судьбы, сохранявшееся на протяжении поколений и продолжавшее жить вопреки войнам. Германия, во всяком случае, была отлучена от этого сознания; поначалу её не пустили даже в Лигу наций. Это ещё больше отвернуло ее от европейской общности, и оставалось лишь вопросом времени, когда появится человек, который вынудит отнестись к своему лицемерию всерьез.

     Возмущение мирным договором еще больше усилило антипатию к республике, как неспособной оградить от бесчестия “позорного диктата”.

     Значение всех этих событий состояло в том, что они дали мощный толчок процессу политизации общественного сознания. Ощущение несчастия и предательства отражалось на обществе.

     Ничего не казалось после I мировой столь непререкаемым как победа демократической идеи. И только в Германии, в стране воинственных орденов и добровольческих отрядов шла организация отпора созданной войной реальности. Революция этим группам была чужой и навязанной насильно.

.     Бывшие противники увидят в этом реакцию строптивого и извечно авторитарного народа на демократию и гражданское самоопределение. Конечно, они не упускали из виду и шок от поражения. Версальский договор с его обвини-

тельными формулировками и территориальные потери, требования по возмещению ущерба, ровно и духовное обнищание и распад в самых широких слоях. Но за этим стояли набычившиеся и неподдающиеся на уговоры, противящиеся всемирной тенденции люди. И это представление на протяжение десятилетий доминирует в полемике относительно причин столь крутого подъема нации.

     “Однако картина победоносной демократии, - ложь, опасное движение, обретшего по сходным приметам жизнь почти во всех европейских государствах”.

     Национал–социализм возник по – провинциальному, из скучных мещанских объединений, “компаний”, как издевался Гитлер, которые собирались в мюнхенских пивных.

     Первоначально это был совершенно непосредственный страх перед революцией. Именно этот, а не та, как считал Кант, способность человеческой натуры к лучшему (приведший к революции 1789г.), этот опыт сковывал на протяжении поколений любую волю и революционной практике и породил “фанатизм покоя”.

     Теперь страх усугубился и русской октябрьской революцией.

     Этой защитной реакцией на угрозу марксисткой революции национал-социализм и будет в значительной степени обязан своим пафосом, сплоченностью.

     Цель НСДАП, как неустанно будет повторять Гитлер, “формируется абсолютно коротко: уничтожение и истребление марксистского мировоззрения», противопоставить террору марксизма в десятки раз больший террор.

     Сходного рода соображения побудили примерно в то же время Муссолини создать свои ‘Fascidi comdafftimento” (боевые отряды).

     И все же один только страх перед революцией был бы не в состоянии развить ту огромную и все возрастающую тенденцию, которая сумела поставить под сомнение победу демократической идеи. Марксизм явился только драматическим полотном, на котором развивалась катастрофа европейского общества.

     Здесь таилось предчувствие того, что с окончанием войны пришло расставание не только с довоенной Европой с присущим ей величием; но и с кончиной старых форм власти наступил конец и привычному образу жизни.

     Война привела к появлению в экономике новых гигантских форм организации, индивидуум растворился в функции.

     Процесс же технической и экономической модернизации произошел в Германии позднее, быстрее и радикальнее, чем в других странах, а решение промышленной революции было «беспримерным».

     Этот процесс породил мощнейшие ответные реакции. Подобный вторжению перелом, так внезапно перебросивший страну из её бидермайера в модерн и требовавший при этом все новых разрывов, придал общественному протесту экзальтированную окраску, где страх и отвращение к действительности, сочетались с романтической тоской по канувшим в лету идеальным порядкам. Протест содержал сетования по поводу упадка немецкой культуры, нередко был пронизан идеями имперского мессианства, в которых страх обращался в агрессию, а отчаяние искало утешение в величии.

     Социал-дарвинистские и расовые теории соединяются с враждебным отношением к цивилизации. Это было диагнозом, свидетельствующим о болезни либерального западного общества того периода, ибо поворот носил общеевропейский характер.

     И наконец эти настроения сомкнутся с антисемитизмом. «Немецкий антисемитизм реакционен» – такой вывод сделал в 1894г. Герман Бор – «это бунт маленьких бюргеров против промышленного развития»⁷.

     Многообразные эффекты буржуазного времени будут выпущены на свободу и одновременно радикализированны войной, которая явится «великим очищением через ничто». Война была как раз отрицанием либеральной и гуманистической идеи цивилизации.

     Только с учетом всех этих взаимосвязей можно понять, почему провозглашение демократической республики и включение Германии в систему постверсальского мира было воспринято не только как результат поражения. Тут было и грехопадение и глубокая измена самим себе, ибо в жертву обстоятельствам приносилась Германия, романтическая  чуждая политике. Германия, которую теперь приносили на заклание идеи западной цивилизации.

     Взоры немцев обратились на Восток: ”ось Потсдам – Москва”. Страх засилия материалистического Запада оказывался сильнее страха перед угрозой коммунизма.

Была еще и огромная масса вчерашних фронтовиков, помимо чиновников, представляющих собой резервуар воинственной энергии. Гитлер придаст этим чувствам недовольства как среди гражданских, так и среди военных, единение, руководство и направление. Его направление появление окажется синтезированным продуктом всех этих страхов.

     Гитлер, в психозном состоянии, видит Германию объектом некоего всемирного заговора, осаждаемую со всех сторон большевиками, массонами, капиталистами, иезуитами, вступившим в союз.

     В сознании немцев укрепились мифы о спящем герое, который проснувшись, придет и наведет порядок.

     Мысль о фюрере в то виде, как она развивалась в фашизме, обрела актуальность благодаря войне. “Партии над партиями” перенесли войну в сферу политики и герой был фигурой офицера – командира. Соединение же мелкобуржуазных и военных элементов, и военных элементов, характерное для национал-социализма, придаст НСДПП двойственность. Это не только в организационном размежевании между СА и Политической организацией (ПО), но и проявлялся в вводящей в заблуждение разнородность её состава, своего рода мешанина из средневекового и нового времени. Т Манн назвал это “взрывающей архаичностью”.

     За этим всегда стояло нечто большее, чем реакционная воля. Гитлер претендовал на исцеление всего мира; ставку он делал на внутреннее обновление. По сути фашизм претендовал на не классовую, а культурную революцию.

     То что это движение обогнало прочих конкурентов объясняется и тем, что Гитлер острее осознал суть кризиса времени, чьим симптомом он был сам. Успех объяснялся тем, что Гитлер высказывал пренебрежение к материальным интересам и рассматривал «политику как сферу самоотречения и жертвы индивидуума ради идеи»⁸.

     В Германии произошло, можно сказать , стихийное восстание за авторитет сильного государства. И по всей Европе наблюдались сомнения в способности либеральной системы к функционированию. К 1939г. осталось лишь 9 государств с парламентской формой правления. Поэтому тут дело не в агрессивности одной нации ,стремящейся перевернуть ситуацию в мире. Широкое настроение усталости, презрения к этой форме предвещало расставание с веком

либерализма. Оно происходило под знаком реакции и прогресса. В Германии уже в начале 1921г. не было в рейхстаге большинства, которое бы было по утверждению привержено либерализму. Либеральная мысль почти не имела поборников, зато много потенциальных противников. Нужен был только толчок, зажигательные лозунги и вождь.

     Ф.А Хайдек в «Дороге к рабству» называл это «Контрениссанс» – решительный шаг на пути разрушения цивилизации, создаваемой с эпохи Возрождения, основанной на принципах индивидуализма. Это своеобразный конфликт между коллективным и индивидуальным, который вырос из христианства.

     Он (Хайдек) усматривал причину так же и в кризисе либерализма (недовольство правительством). Речь уже шла о смене механизма – отказ от традиционного индивидуализма. Идеологические изменения совпали с переменой путей распространения идей (зациклиность на немецкой цивилизации). Ещё момент – он считал, что современный технический прогресс неизбежно ведет к планированию, что приводит к диктатуре в экономике.⁹

     Все эти тенденции вкупе создали благодатную почву для зарождения экстремистского движения, сильного особенно в послевоенное время и не только в Германии, но особо ярко проявившейся именно в ней.

Актуальность темы:

     Есть ли смысл цепляются за тоталитарный синдром, вновь и вновь обращаться к поиску его истоков и смысла, раздумывать как и почему это произошло – спрашивают некоторые невежи, забывая, что без прошлого нет будущего. И тем не менее попытаться объяснить и понять эти явления 20 века просто необходимо, потому что плоды этих режимов мы пожинаем и по сей день. Понять природу режимов необходимо, чтобы в очередной раз не наступить на те же грабли.

     При Сталине под корень была вырублена русская интеллигенция, носительница вековой культуры; народ люмпенизирован; безумно разросся аппарат управления. Новый слой, на который работала вся страна, держал в повиновении весь народ при помощи террора и промывании мозгов, спекулируя на традициях страны. Люди отучались качественно работать, уничтожалась профессиональная этика, создававшаяся поколениями, т.е. происходила маргинализация в масштабах всей страны. Страх, равнодушие – все худшее в людской породе старательно культивировалось в стране сталинизмом.

Последствия сталинских разрушительных лет ощущаются и сейчас. По сути мы все родом из сталинизма и вопрос, на мой взгляд, ставится так: сталинизм и последующие десятилетия подорвали народные силы (потенциал) и сейчас стоит вопрос в состоянии ли выжить русский народ.

     Нацизм пытался идти подобным путем, но к подобным результатом не пришел. При нацистском режиме сохранились политические институты, часть хозяйственной практики, т.е. сохраняются экономические основы автономии личности.

     Режимы полностью изменили лицо своих обществ и эти феномены необходимо изучать и понять, для того чтобы понять самого себя. Мы не замечаем, что до сих пор живем в мире ментальностей не чуждых сталинизму и фашизму.

     Речь должна идти о сложном социальном комплексе. Ведь были выработаны: собственная экономика, свой стиль идеологии и пропаганды, особый тип внутренней и внешней политике, культ личности, специфическое мироощущение и соответствующий ему характер социальных отношений.

     Пренебрежительное отношение к нацизму и сталинизму не допустимо, хотя оба этих тоталитарных монстра ушли в историческое небытие, они оставили после себя устойчивые ментальные и социальные структуры, они по прежнему влияют на сознание общества. И сейчас имеются определенные силы (их меньше в Германии, гораздо больше в сегодняшней России), которые находят в практике Сталина и Гитлера ответы на злободневные вопросы современности. Эти элементы (ментальные и социальные) структуры задевают и нашу жизнь, мы оказываемся в той же исторической колее, куда более глубокой, чем сугубо политические, идеологические и хронологические явления. Мы продолжаем воспроизводить целые пласты культуры, отчасти взращенных сталинизмом или усугубленные им, живем в мире ментальностей сталинизма и фашизма. В истории создания прошлое продолжается в будущем, и всякое исторически значимое событие становится фоном, на которые проецируются предыдущие времена. То, что исчезает в событийном мире, продолжает жить в более медленных эпохах. Чем глубже «идееносные» слои (Бродель Ф.) пролегающие под ка-

ждым временем, тем отдаленнее их начала, больше инерции. Но в любой момент могут произойти события способные пробить эту толщу.

     Если раньше у историков были трудности с фактографией (и довольно значительные), которые скрадывали отсутствие методологии, что приводило к субьективизму, то теперь ситуация изменилась. Постепенно пришло осознание того, что не все было предопределено борьбой за власть, победой диктаторов и их личной волей. Кстати, в России ситуация сложнее, потому, что проблема сталинизма долгое время игнорировалась официальной советской историографией. И там же сформировалось направление рассматривающее сталинизм, а равно и фашизм в сравнительно широких временных рамках. Диапазон достаточно велик. В зависимости от широты исторического виденья проблемы и от того, что в ней акцентируется – репрессии, культ, содержание и стиль идеологии выстраиваются те или иные системы объяснений, по-разному соотносящие режимы Сталина или Гитлера с историческим процессом и вписывающие их в различные исторические периоды.

     В науке надо искать источник явления везде, где они действительно есть независимо от соображений политического свойства.

     Сейчас в мире считается, что проблемы будущего человечеству предстоит разрешать и далее в том случае, если ему удастся переосмыслить эволюцию собственного сознания и произвести тем самым глубинные сдвиги в его предрасположенности.

     Необходимо понять и изучить эти явления, ибо без понимания природы тотал7итаризма мы не можем противостоять возникновению новых режимов, пытающихся заимствовать методы и суть тоталитаризма. Например, возникают неофашистские организации в Германии, Франции и др. странах, называемые бритоголовыми, в России – баркашовцы.

     Опасность еще и в том, что эти организации привлекают в свои ряды молодежь, тем самым ставя под сомнение будущее. Особенно актуальна эта проблема в России, где фашистские организации заполнили вакуум, заменив собой комсомольские организации. В сталинизме мы не угадали предостерегающих намеков, удастся ли нам исправить эту ошибку.

     Объект исследования:

     Являются тоталитарные системы, т. е. режимы, существовавшие в ряде стран в 20 веке.

     Предмет исследования:

     Являются сталинизм и нацизм, как наиболее яркие проявления тоталитарных тенденций. Историки по сей день не пришли к единому мнению, что же представляют собой эти явления. Еще во времена существования этих режимов родилась концепция тоталит., которая объясняла, по мнению сторонников этой концепции, феномен режимов. Но всего объяснить она не смогла и уже после II мировой войны перед учеными  стоял вопрос о приемлемости этой концепции. Чем дальше мы отходим (по времени) от этих явлений, тем больше сомнений в том, что термин «Тоталитаризм» объясняет суть явлений сталинизма и фашизма. Но термин сохранился за неимением другого более адекватного. Воспользуемся и мы этим термином.

     Хронологические рамки:

     Оба режима возникли в 20в. критической точкой ознаменовавшей наступление сталинской эпохи обычно считают 1929г. (год «великого перелома»), а у нацизма – 33г. – год, когда Гитлер стал канцлером. Но это результат, а что

же способствовало становлению режимов? Временные границы здесь установить достаточно сложно. Ведь здесь задействованы такие категории, которые нельзя поместить в определенные временные рамки. Например, нацизм сыграл на такой черте, как подсознательный страх немцев перед анархией, а в сталинизме использование традиции, складывающейся веками – искание царства социальной правды. «В зависимости от значимости исторических событий, различны и территории, прилегающих к ним исторических полей». Нацизм (официально) перестал существовать в 1945г., после разгрома, к котором участвовал сталинизм. Если с нацизмом все более или менее ясно, то, установить хронологические рамки тоталитарной системы в СССР достаточно сложно. Существует масса теорий, по которым тоталитаризм в СССР существовал вплоть до распада Советского Союза. Но представляется наиболее правильным говорить о конце сталинизма со смертью Сталина в 1953 году.

     Методология и методы:

     В исследовании используется цивилизационный подход (т. е. познание человека через формы его деятельности, ценностные установки, мировозрение, играют не меньшую роль, чем материальные, многовариантность исторического развития).

А). Общенаучные методы:

1.   Исторический.

2.   Системно-структурный.

Б). Специально-исторические методы:

1.   Историко-генетический (выявление закономерностей).

2.   Историко-сравнительный (выявить общие тенденции, специфические особенности).

3.   Биографический.

4.   Метод актуализации.

В). Междисциплинарные методы:

1.   Психоаналитический

2.   Историко-социологический.

3.   Статистический (определение тенденции развития).

     Цель и задачи исследования:

     Проанализировать становление тоталитарных режимов, выявить их политические, идеологические, социальные корни (истоки).

     Исходя из этого в работе решаются следующие задачи:

     1. Изучить развитие теории тоталитаризма и выявить основные точки зрения по этому вопросу.

     2. Исследовать истоки нацизма в Германии.

     3. Выявить исторические предпосылки сталинизма в СССР.

     Источники исследования:

     Послужили научные труды, которые условно можно подразделить на 3 группы:

1.   Работы, помогающие в изучении истоков нацизма в Германии.

2.   Работы, исследующие истоки сталинизма в СССР.

3.   Работы, сравнивающие тоталитарные режимы.

     К 1-ой группе относятся такие работы как “Германский фашизм” Галкина А.П. Это второе издание, дополненное. Если не принимать во внимание марксистский подход, книга может служить неплохим источником для изучения нацистской идеологии, ее составляющих и развития и т.к. Галкин подробно осве-

щает этот вопрос, используя при этом первоисточники, (а именно высказывания и речи Гитлера, работы Шпенглера и др.). Г. Пикер «Застольные беседы Гитлера». В этой книге Пикер использовал беседы Гитлера в узком кругу своих соратников в военное время, где Гитлер высказывался достаточно откровенно по большому кругу вопросов, в том числе и на интересующую тему.

     Наиболее значимая работа Феста И. «Гитлер: биография». До сих пор этой работе нет равных, насколько глубоко и широко взглянул Фест на нацизм. Х. Арендт говорил по поводу этой книги:»Эта книга совершенно необходима для подлинного понимания этого периода». Фесту удалось взглянуть на фигуру Гитлера с широтой и раскованностью, не свойственной историкам профессионалам. Но его работа ограничено вписалась в мировую историческую науку, поскольку содержание основывалось на тщательном и глубоком освоении уже накопленного исследовательского и источникового материала. Брахер говорил о этой книге:» Фест избрал единственный адекватный методический путь решения задачи: полный синтез биографии и всемирно-исторического».

     Хотя в центре монографии Феста личность Гитлера, его внутренний мир, отправным пунктом исследования является эпоха. От эпохи к личности – путь исследователя.

     Ко второй группе относятся:

     Бердяев Н. ”Истоки и смысл русского коммунизма”. В этом философском трактате Бердяев пытается найти истоки коммунизма. Бердяев истоки прихода к власти большевиков видит в русской революционной традиции. В том, что большевики оказались гораздо более в русской традиции, чем прочие партии и движения. Философ считал, что вся история русской интеллигенции подготовила почву для коммунизма. Впрочем, Бердяев не разделяет сталинизм и большевизм, вся Советская власть у него ассоциируется с тоталитаризмом. Но его работа ценна тем, что по его мнению, тоталитарный режим в России возник не на пустом месте, а на подготовленной почве. Джилас М. в своей книге «Лицо тоталитаризма» строит теорию, по которой к власти в СССР пришел новый класс зародившийся в недрах компартии, но укрепился он лишь при наличии индустриализации, ибо без неё положение его не обрело бы прочности. Теория эта не лишена смысла.

     Вслед за Джиласом, Восленский М. в своей книге «Номенклатура» развивает теорию нового класса. Он добавляет: марксизм был использован Лениным и его соратниками по той простой причине, что надежды на русское крестьянство, возложенные на них «Землей и волей», как на главную революционную силу не оправдали себя. Марксизм был единственной теорией, называвшей пролетариат главной революционной силой. Книга представляет достаточный интерес для исследуемой темы.

     Макаренко В. в книге «Бюрократия и сталинизм» затрагивает один из важных истоков сталинизма (в социальном плане) – русскую бюрократию, которая была и останется важным элементом социальной структуры и политического строя России на протяжении столетий.

     Интерес представляет сборник «Осмыслить культ Сталина», в котором собраны статьи, исследующие причины появления сталинизма. Особо отметить нужно статьи: Лапкина В., Пантина В. «Что такое сталинизм?», где в качестве одного из истоков исследователи отмечают экономическую традиции России. Можно отметить статью Орешина Б., Рубцова А. «Сталинизм:

идеология и сознание», где авторы исследуют вопрос о использовании сталинизмом традиций русской власти.

     Так же стоит отметить статью Коэна С. «Большевизм и сталинизм», где автор разделяет понятие большевизм и сталинизм, справедливо указывая на то, что большевизм нес в себе семена как сталинизма, так и демократического плана. Но Коэн отрицал, что при Сталине бюрократия укрепилась у власти.

     К третьей группе относятся работы: Арон Д. «Демократия и тоталитаризм» Буллок А. «Гитлер и Сталин. Жизнь и власть», Капустин М. «К феменологии власти. Психологические модели авторитаризма: Грозный – Сталин – Гитлер».

     Арон, как и Буллок, достаточно осторожно относятся к этой теме. Оба находят как сходства, так и различия в тоталитарных режимах, не делая поспешных выводов. Буллок сравнивает, как и Капустин, личности вождей режимов: Сталина и Гитлера. В отличии от Капустина, Буллок не полностью отождествляет лидеров, для Буллока они имеют общее в технике политической борьбы, но в психологическом плане не совсем схожи.

§2 Генезис нацисткой идеологии. Её социальное содержание.

     Национал – социалистическая идеология демонстрировала высокую степень готовности приспосабливаться, хотя отдельные части учения противоречат друг другу. Прагматичная смена одних лозунгов другими, осуществлявшаяся по мере изменения курса, ещё более запутывала картину. «Критика - не может быть применена к идеологии правого крыла, ибо у неё нет рациональной сердцевины, которую можно было бы подвергнуть критике… Задача этой идеологии не убеждать людей, а организовывать их.

     Критика показала, что эта сторона дела сыграла большую роль в успехах, достигнутых нацистами. Неясная прагматика позволила нацистам выступать одновременно и в антикапиталистическом и в антипролетарском облачении, изображать себя в качестве и реставраторской и революционной силы, провозгласившей себя националистами и в тоже время социалистами. В результате партия сумела приобрести себе сторонников во всех социальных слоях немецкого народа»¹¹ (Хофер В.)

     Существенной чертой нацистской идеологии была особая приверженность к примитивизации, рассчитанной на эффектное воздействие на массы. Сама идеология, рассчитанная на элиту, во многом отличалась «от массовой продукции». «Доктрина существует для массы…Она инструмент господства над массами. Элита сама стоит выше доктрины. Она использует ее наиболее целесообразно разным путем для осуществления своих стремлений».¹² (Раушинг Х)

     В одной из своих речей, произнесенных в конце 20-х годов в Гамбургском национальном клубе перед представителями крупной буржуазии, Гитлер излагал взгляды на массовую идеологию: «Прежде всего необходимо покончить с мнением, будто толпу можно удовлетворить с помощью мировоззренческих построений. Познание – это неустойчивая платформа масс. Стабильное чувство – ненависть. Его гораздо труднее поколебать, чем оценку, основанную на научном познании…Массе нужен человек с кирасирскими сапогами, который говорит: этот путь провален!».¹³ (Хиндель Я.)

     Идеологи нацизма заявили, что их мировоззрение является законным наследником почти всего возвышенного и высокоидейного, что существовало в интеллектуальной жизни Германии на протяжении её истории. В схеме официальных и полуофициальных классиков «третьей империи» мы встречаем и крупнейших философов Германии от Гегеля до Ницше и просветителей типа Ульриха фон Гуттена и таких всемирно известных деятелей национальной культуры, как Гердер, Вагнер, братья Гримм и т.д.

     А ведь большинство исторических личностей, возведенных в ранг своих классиков, не имели отношения к фашистской идеологии.

     В то же время нацистскую идеологию действительно нельзя понять, не учитывая той национальной почвы, на которой она возросла и которая в значительной степени предопределила её специфику в отличии от других идеологических течений в фашизме.

     Прямая преемственная связь существует между нацизмом как мировоззрением и традиционным пангерманизмом – шовинизмом, возникшем в 80 – 90 г.г. прошлого века  идейное выражение имперских устремлений германской буржуазии. Три основных идеи определяли деятельность пангерманистов – господ-

ствующее положение Германии в Европе, объединение всех немецкоговорящих в рамках Германской империи и расширение германских колониальных владений – были приняты на вооружение нацизмом без существенных корректив.

     Пангерманисты перемешаны со специфической формой феодальной критики капитализма, получившей распространение в Германии ещё в первой половине 19 века и ставшей с течением времени традиционным направлением в идейной жизни Германии.

Источникам бед страны феодальной критики, иногда называющие себя социалистами считали развитие общественных отношений после революции 1848г. и особенно после 1841г. Приветствуя политику Бисмарка, они все же обвиняли политику «железного канцлера» в излишнем либерализме и торгашитском духе, источником которого была Англия. Прусский порядок образец содружества сословий – это положительно. Пруссия – это солдатские традиции. Одним из наиболее выразителей подобных взглядов считался Ягерцов.

     В начале 20в. этот комплекс популизируют «почвенные движения» – «фелькище»

     В нацизм вошли и теории из-за рубежа: расовая теория Ж.П.Гобино, де Ляпужа. Внезапно в начале не привившиеся расовые теории нашли благодатную почву в Германии. «Садовником» стал принявшей германское подданство англичанин Х.С.Чемберлен. Женивши сына дочери Вагнера, новообращенного адепта воспринял идеи германской исключительности, смешав их со взглядами французских расистов, соорудив тем самым мостик между взглядами старой реакции и последующим нацизмом. Он уверял о не пригодности парламентской системы: «Немцы для парламента, бог свидетель, совершенно не пригодны»¹⁴ – писал он Гитлеру. Взгляды Чемберлена на христианскую религию, противопоставляющей ей идею «немецкого Христа», «освобожденного от европейского духа», легли в основу религиозного движения «немецкий Христос» и оказали влияние на одного из главных теоретиков Н.-С.Розенберга.

     У Чемберлена оказалось много последователей и весьма заметное место занимали работы Евгения Дюринга, ставшего в последствии ведущим теоретиком германского антисемитизма. Его работы важны тем, что в них наиболее ярко представлены элементы соединения антисемитизма и социализма.

     На формирование взглядов самого Гитлера решительное воздействие оказали теории австрийских расистов и в первую очередь теория австрийского бургомистра К.Пюэгера¹⁵. Само австрийское влияние на национал-социалистскую идеологию было широким. Австро-Венгерская монархия со специфической для неё остротой национальной проблемы породила своеобразную форму националистического рабочего движения, давшего затем германскому фашизму его имя и основной набор инструментов социальной демагогии. К началу 20в. в результате слияния различных политических групп в Австрии образовалась партия, первой принявшая название национал-социалистов, систему взглядов которой отразил Рудольф Юнг.

     Отдельные идеи нацистов были заимствованы у итальянских коллег. Однако в целом слияние чернорубашечников на НСДПП носили не столько идеологический, сколько политический характер. «Не верно, что события в Италии не оказали на нас влияние. Движение коричневорубашечников не смогло бы возникнуть без движения чернорубашечников…Я не уверен, смогли бы мы удержаться, если бы марксистам удалось бы тогда взять верх над Муссолини.¹⁶ (Гитлер А.)

     Нации особое внимание уделял Ницше. Как всякий крупный философ, Ницше сложен и противоречив. На протяжении жизни взгляды его претерпели глубокую эволюцию, и тем не менее, многие стороны учения Ницше – антидемократизм, отрицательное отношение к парламентаризму, презрение к слабым, аполигетика аристократии тела и духа – сыграли немалую роль в формировании атмосферы, благоприятной распространению нацизма. Ницше воспринимался главным образом через призму последователей и толкователей. Важную роль среди них играл О.Шпенглер. Благодаря ему, из философии аристократических салонов учение Ницше стало составной часть идеологии больших аудиторий. Хотя в последствии путь нацистов и «вильгельминистов» разошлись, шпенгелевские работы стали составной частью идейного багажа национал-социалистов и сыграли роль в подготовке значительной части немецкого бюргерства и принятию нацистской идеологии. Шпенглер спустил с небес ницшеанского сверхчеловека, придав земную стать, которой выпала «задача историческая» - взять на себя ответственность за судьбы цивилизации в условиях «заката Европы». Несколько абстрактные призывы  Ницше приобрели конкретный смысл. Шпенглер дополняет критику Ницше капитализма программой, взятой у «феодальных социалистов» в итоге – «прусский социализм». «Задача состоит в том, чтобы освободить немецкий социализм от Маркса. Немедленно, ибо другого не существует».

     Если Шпенглер делает основной упор на «социалистическую сторону» своих идеологических настроений, то у его современника Миллера ван де Брука любимым коньком был гипертрофированный национализм. В нем больше преобладала ненависть к Франции, он предлагал повернуться к «молодому»,динамическому Востоку. Миллер создал школу энергичных крайне правых, объединявших публицистов вроде Э.Юнгера и Эд.Юнга. Деятельность этой школы сыграла важную роль в подготовке идейной почвы для распространения нацизма. Особое место среди идеологов нацизма занимает Фридрих Ратуэль, географ. Наряду с ценными научными работами, он выпустил книгу «Политическая география», положив начало системе географических оправданий политике экспансий.¹⁸ Особо важна теория «роста пространственных размеров государства», которое он аргументировал увеличением населения, давящего на грани.

Н.-С. всегда демонстрировал высокую степень готовности приспосабливаться, а сам Гитлер – столь характерную для него индефферентность в программных и идейных вопросах. 25-ти пунктов программы он придерживался (по его признанию) из тех тактических соображений, что любое изменение запутывает, а его отношение к программе вообще было просто равнодушным. «Н.-С. был одновременно и практикой господства и доктриной, причем одно входило в другое. Гитлер и его ближайшее окружение, покоряясь жажде власти, все равно проявляли себя пленниками своих предрассудков и господствующими над ними утопий»¹⁹. «Как н.-с. не впитал в себя ни одного мотива, который не был бы продиктован возможностью преумножения власти, так и его проявления власти нельзя понять без определенного и идеологического мотива»²⁰.

     «Майн кампф» содержит все элементы национал-социалистского мировоззрения: стремления к расширению пространства, антимарксизм, антисемитизм, сцепление друг с другом дарвинистской идеологией борьбы, константы его картины мира и определяют его все высказывания, хотя попытка неудачна в литературном отношении сформулировать какое-то мировоззрение.

     Это был сборник многочисленных теорий, оригинальность Гитлера тут в том, способности насильно соединить едва ли совместимое и придавать этому единство.

     Мировоззрение Гитлера уловило все кошмары и интеллектуальные моды века, ужас перед революцией, психоз австрийского немца перед засилием чужих в облике расово-биологического страха – немцы проиграют в состязании народов, страх буржуа, что время ее проходит. «Этому миру конец!» – предчувствовал он и из этого ощущения грядущего всемирного потопа рождалась вера в свое призвание, а сам он являлся той «иной силой» что призвана спасти Вселенную и отбросить зло, «назад к Люциферу»²¹.

     Представление об исполинском, космическом противоборстве доминировали над всеми его тезисами. Это была почва, позволявшая убедительным образом защищать принцип безжалостной борьбы всех против всех и победы сильных над слабыми, поднимая его до уровня дарвинизма. «Земля как раз и есть что-то на подобие переходящего кубка и поэтому всегда стремиться попасть в руки самого сильного».²²

     «Железный закон природы» (заключавшийся в смертельном конфликте всех со всеми) являлся истоком всех его соображений. История – это борьба народов за жизненное пространство без правил. И в плане этой философии тотальной борьбы подчинения значило больше, нежели мысль, готовность к действию была лучше, нежели осмотрительность, а фанатизм становился высокой добродетелью.

     Человеку не остается иного выбора, как исследовать законы природы и следовать им. Природа не ведает гуманности, борьба же, уничтожения неизбежны. «Одно существо пьет кровь другого. Одно, умирая, питает собой другое. Нечего молоть вздор о гуманности».²³

     Война и уничтожение были изначально необходимы, чтобы восстановить основы миропорядка. Все застои, состояния слабости, катастрофы великих систем господства можно объяснить смешением рас, биологической изменой. Единственная причина умирания всех культур, ибо люди гибнут не из-за проигранных войн, а из-за потери той сопротивляемости, которая присуща только чистой крови.

     А за всем этим стояло учение о творческих расовых ядрах, согласно которому испокон веков многочисленные арийские элиты подчиняли себе тупее и прозябающие вне истории массы неполноценных народов, чтобы с помощью покоренных развивать свои гениальные возможности. И когда арийское расовое ядро начинало смешиваться с покоренными народами, наступало нисхождение и упадок. Ибо «человеческая культура и цивилизация на этом континенте неразрывно связано с наличием ария. Его вымирание или гибель вновь опустит на нашем земном шаре темные завесы без культурных времен».²⁴ Именно в это и заключалась опасность грозящая человечеству.

     Коммунизм, пацифизм и лига наций и др. международные движения и учреждения, равно как и еврейско-христианская модель и ее космополитичные варианты настраивают человека против законов природы.

     В системе видится след Гобино; сформулировал – страх перед расовым хаосом Гитлер сузил это учение, поставил его на службу своей демагогии и превратил в систему легкодоступных объяснений для отрицательных эмоций, кризисных явлений. За этим скрывался тот, кто был зачинщиком – доведенный до мифологических размеров образа Вечного жида. Еврей «виновен во всем» – в

 диктатуре бирж, большевизме, идеях гуманности, и ссылаясь на книгу Пророка Исайи (19.2-3) и исход (12,38) настаивал на тождественности еврейства, христианства и большевизма; источник из Ветхого Завета выдает модель повторяющегося покушения евреев на более полноценную расу.

     В пропагандистских целях враг необходим зримый и для Гитлера еврей был проекцией того, что ненавидел Гитлер. Ещё в мае 23г. Гитлер, выступая в цирке «Кроне», провозглашал: «Еврей – это пожалуй, раса, но не человек. Он просто не может быть человеком в смысле образа и подобия Бога Вечного. Еврей - это образ и подобие дьявола. Еврейство означает расовый туберкулёз народов».

     Другая существенная поправка, сделанная Гитлером в отношении Гобина: он не только «персонифицировал расовую и культурную смерть в фигуре еврея, но и возвратил истории утопию, преобразив «меланхолический и фаталический пессимизм Габино в агрессивный оптимизм». Германия представляет собой в этом мире то поле битвы, на котором решается судьба земли. Если Германия победит, то ей по праву уготован Тысячелетний рейх, и вот тогда-то из глубокого упадка вновь возродится порядок, установится единство, господа и рабы будут стоять там, где и положено и ведомые мудростью «коренные народы мира будут уважать и щадить друг друга, поскольку корень Всемирной болезни будет устранен.

     И это прочно сплетенная, но не ставшая законченной система дала его пути ту уверенность, которую он сам называл «сомнамбулической». На какие бы уступки он не шел в угоду моменту, его толкования они не затрагивали, что придавало его политике безаппеляционность, последовательность. «Самый радикальный национал-социалист» видит актуальнейшую  внутриполитическую миссию национал-социалиста именно в том, чтобы дать пустому пространству между Маасом и Мемелем единый народ, ибо то что мы сегодня имеем, это уже марксистские людские массы, а не немецкий народ»²⁵

     Его целью был новый человек, появление которого он возвещал как наступление «подлинного золотого века». «Кто видит в н.-с. только политическое движение, тот почти нечего не знает о нем. Это – еще большее, нежели религия, это – воля к сотворению нового человека».²⁶

     Жизненное пространство, об обретении которого повторялось с религиозной настойчивостью отнюдь не мыслилось как необходимость дать пропитание, восстановить крестьянское сословие. В значительной мере жизненное пространство должно было послужить в качестве исходной базы для покорения мира. Народ без большого пространства просто не способен выдвигать великие цели.

     «Что не поддается по-доброму, то берется именно кулаком».²⁷ А за этим поднималось представление о великой перемене в мире – история, казалась ему, стоит у начала новой эпохи. Мировая империя будущего будет континентальной державой, не имеющей швов гигантским образованием. Поспешность Гитлера связана с его боязнью, что Германия при разделе мира опять опоздает и он вновь натыкается на Россию.

Тут сходилось всё: расовый, политический, географический и исторический аспект и все они указывали на Восток. «Кто владеет страной – сердцевиной, тот владеет миром». Разумеется, поворот на Восток не отменял идеи войны с Францией. Германия, находящаяся в фокусе угрозы, сможет выжить лишь в случае «если она безоговорочно поставить во главу угла политику мощи».

     Свою вершину и универсальное оправдание концепция обрела, включив в свою орбиту представление истории рас – круг замкнулся.

     И в 33г. он приступает к осуществлению своего плана. Либо власть над миром, либо гибель. «Каждое существо стремится к экспансии и каждый народ стремится к мировому господству»,²⁸ что следовала из закона природы: побеждает более сильный, а слабый уничтожается или подчиняется. Вот по этому в конце второй мировой войны он сказал, что «нет никакой необходимости заботиться об основах, которые нужны (немецкому) народу для его дальнейшей примитивной жизни», ибо он оказался слабым, и будущее принадлежит более сильному восточному народу.²⁹ Германия проиграла больше, чем войну.

     Теперь о содержании социальном. В мае 1933г. на конгрессе немецкого трудового фронта в Берлине «Гитлер говорил: «14-15 лет тому назад я заявил немецкой нации, что вижу свою историческую задачу в том, чтобы уничтожить марксизм. С тех пор я постоянно повторяю сказанное». Именно такие антимарксистские лозунги позволили заработать популярность нации среди части дворянства и высшего кайзеровского чиновничества, т.е. тех, кто был ранее связан со «второй империей» и для кого Веймарская республика была «незаконным детищем» и «марксистским экспериментом».

     Т.о. наци осуществляли своеобразную аккумуляцию националистических настроений, которые подпитывали настроения порожденные Версальским договором и обостренных экономическими потрясениями к 20-30г.г. Учитывая это нацистские идеологи сделали ставку на осуществление справедливых национальных чаяний «решительными методами». Именно культ силы как средства решения проблемы стал отличительной чертой наци. Попранное чувство национального достоинства, связанное с проигранной войной и бесцеремонным обращением победителей, способствовали созданию атмосферы культа силы. Расовые идеи, из которых вытекал тезис о «недочеловеке», одним из сторонников которого был руководитель СС Гиммлер, приобретал сторонников. Гитлер утверждал ,что заслуга, национал-социалистов состоит в том, что он мог одержать победу мировоззрению, отражавшему истинные потребности германской крови. В данном случае расовая теория заняла место в идеологическом багаже наци и потому, что она соответствовала чувствам той части населения, которая и составляла базу национал-социалистов.

     Последние годы Веймарской республики усилили недовольство: через чур явная связь с крупными монополиями, коррупция и экономический кризис, с которым правительство не в состоянии справиться.

     Зато нацистская идеология чаяньям германского народа. «Воля к форме, к ликвидации хаоса, к наведению порядка в вышедшем из-под контроля мире – вот что характерно для национал-социалистов, поставивших перед собой величайшую задачу, - быть «стержнем порядка».³¹ В соответствии с подобной трактовкой национал-социалистские идеологи уделяли основное внимание доказательством естественного права государства определить все стороны общественной и личной жизни  своих граждан, т.к. государство – высшая форма организации всего народа. «Государство представляет собой организационную форму народной жизни. Оно – предпосылка народной жизни и уходит своими корнями в народ. В национал-социалистском государстве преодолеваются противоречия между государством и народом. Государство – это организованный народ. Поэтому в национал-социалистском государстве нет места для либеральной многопартийной системе».³² «Тотальное включение всех сторон жизни

в государственную имеет активизирующий смысл: оно служит наращиванию немецкой мощи».³³

На первом этапе наци делали главную ставку на завоевании рабочего класса, шедшего за левыми. Именно тогда особой популярностью пользовались взгляды Г.Федера, его филипки против власти денег («мамонизма»), ростовщичества, и т.п. Впрочем, была оговорка: фигурировало признание принципа частной собственности и обязательство обеспечить ей государственную защиту.³⁴ Вскоре эта борьба «шоффекде» – «рафенде» приобрела более антисемитстский характер, что обеспечивало поддержку части буржуа.

     Во многих странах существовали условия, сходные с тем, что было в Германии и часто узкий перешеек отделял народ от фашистского правления. Национальное самосознание, развивавшееся с таким опозданием как немецкое, еще не успевшее связать себя с демократическими тенденциями, не было исключительно немецкой чертой, как и непреодолимое расстояние между либеральными и социальными слоями, между буржуа и рабочими; реваншистские устремления, воинствующие идеологии или мечты о великой Германии не более весомы, чем у некоторых соседей. Антисемитизм не был спецификой немцев, не расовый эффект привел массы на сторону наци. Именно в ту эпоху к власти пришли фашистские или фашистоидные режимы в Италии, Турции, Польше, Австрии, Испании, и сравнив их с Германией видно, что в н.-с. было немецким: он стал самой радикальной и абсолютной формой проявления фашизма, и Гитлер был его основой. В представлении об особой миссии отражалось своеобразно искаженное отношении нации к реальности. Это был типично немецкий элемент в н.-с.

     Глубокая подозрительность по отношению к любой революции представляла собой реакцию народа, исторический опыт которого отмечен существованием угрозы. Из-за географического расположения у него рано развился комплекс обороны, Наследие войны – страх перед хаосом. В этом историческом опыте берут начала такие категории, как порядок, дисциплина, поклонение государству или вера в фюрера, стоящая за ним потребность в защите – вот что Гитлер сумел ухватить в виде культа верности фюреру, полное подчинение. Интеллектуальный радикализм Германии, не знавший призраков революции, не знает себе подобных, что придает немецкому духу такой блеск. Но немецкий дух асоциален и не стоял ни справа ни слева. На Веймарской республики сконцентрировались все отрицательные черты для немцев. Потребность к бегству от действительности, идея романтически – героического прыжка в неизвестность – самая близкая и привычная. Феномен Гитлера на фоне этой идеологии следует рассматривать как искусственный продукт всех этих взглядов. Даже если немцы не разделяли голод Гитлера по пространству, его антисемитизм, присущие ему черты грубости и вульгарности, они поддержали его и пошли за ним, потому, что он снова принес в политику звучащие темы судьбы, смешанное с элементами страха и трепета.³⁵ «Я  стал политиком по не воле.»³⁵

§3 Создание тоталитарной партии и ее приход к власти.

     Центральное значение в качестве исходной точки в пропагандистской деятельности правых принадлежало обществу «Пуле». Под их контролем в октябре 1918г. создается «Политический рабочий кружок» П.Дрекслера В Мюнхенских пивных кружковцы за кружкой пива изливали свой страхи и недовольства по поводу революции и экономических трудностей. Но пришел Гитлер и занял место отвечающего за агитацию и все изменилось, движение стремительно набирало популярность.

     Вскоре произошли экономические перемены. Это началось со стабилизации денег, что восстановило у людей ощущение твердой почвы под ногами и лишило материальной базы воинствующих носителей сумятицы – добровольческие отряды и воинственные формирования. Постепенно и укрепилась и государственная власть. Политика согласия эры Штрезенмана принесла плоды не только в конкретных успехах, сколько в улучшении психологической ситуации. План Дауса решил проблемы с репорациями, французы собирались покинуть Рурскую область, рассматривается соглашение о приеме Германии в Лигу наций,

Благодаря американскому кредиту стало улучшаться экономическое положение. Перемена сказались и на выборах – радикальные течения потерпели поражение. Создалось впечатление что Германия встала на нормальный путь.

Гитлеровская партия запрещена и забыта, сом Гитлер перед лицом «спокойствия и порядка», бесперспективен, но и в место сплоченного фронта противников после Лансберга, его встретило нетерпение бессильных фракций – он явился как долгожданный носитель «фелькище».

     4 января 1925г. он встречается с баварским премьером Хельдом. Успех этого предприятия был важен, как и осуществление его притязаний на руководство внутри лагеря «фелькище». Ибо с построением ведомой диктаторскими методами боевой партии для завоевания власти, необходимо восстановить доверие мощных институтов и исполнять новую роль самому. Для этого нужно действовать в рамках легальности, не повторять ошибок 9 ноября, т.е. помогать государству в борьбе с марксистами. Теперь Гитлер, получив разрешение на НСДАП, подводит фундамент под свое притязание на руководство. И как только Гитлер обеспечивает себе диктаторскую власть над партией, он приступает к осуществлению второй целеустановки – превращение НСДАП в прочный и мощный инструмент.

     В Бомберге в 26г. прошло совещание партийных руководителей, где Гитлер заставил северную фронду отступить от своей программы, тем самым восстановить единство в партии. Вскоре но объявил старую программу, несмотря на ее слабости, не подлежащей изменению. Бомбергское совещание и последующее унижение Г.Штрассера означали, по сути, левого н.-с., и несмотря на шум в печати, он будет означать лишь теоретическую помеху, а он серьезную политическую альтернативу. Эта встреча означала и окончательный поворот НСДАП – ее превращение в партию действующую по приказам фюрера. «Наша программа в двух словах: Адольф Гитлер». От ныне до самого конца в ней (партии) не будет больше боев из-за идейных ориентаций, лишь борьба за по-

сты и проявления благосклонности. Одновременно с этим н.-с. отказался от вызова республиканскому строю выдвижением собственного общественного

проекта, вместо идеи ему было противопоставлено боевое содружество. Именно этот ее нескрываемый инструментальный характер и выделил НСДАП из всех других партий и обеспечил явное преимущество, даже по сравнению с коммунистами, где все-таки были отклонения и противоборства.

     Даже по отношению к высшему руководству Гитлер, с этого времени, применяет структуру абсолютного приказа и лишает их права принятия самых незначительных решений.

     Общее собрание членов партии приняло в Мюнхене в 26г. новый устав НСДАП, ориентированный лично на Гитлера. Первый председатель обязан выполнить решения большинства, он назначает гауляйтеров, председателей комитетов и комиссий.

     Партсъезды стали формальны – вместо дебатов и разногласий картина «единого, сплоченного и монолитного руководства. Идеологическая нищета и тоска единомыслия еще не прикрытие ореолом, родили в устах Г.Штрессера формулу о «мертвом национал-социализме».

     Последние элементы не покоя оставались в СП, в чьих рядах лозунги Г.Штрассера встречали сильный отклик: заложить начало организации, которая не была бы ни вспомогательным военным формированием, ни тайным союзом. Борьбу следует вывести из атмосферы мелких акций на простор войны с марксизмом. Несмотря на все старания Гитлеру не удается сделать штурмовиков послушными своими политическими целями. Это без идейности солдат и традиций страны. Гитлер назначает Геббельса на пост берманского гаутляйтера, тем самым ликвидировав распад в северных районах и прорвав «красный берлинский фронт».

     Гитлер в это время развивает внутрипартийное строительство. Его целью было создание единой командной структуры под знаком фюрера. В иерархии инстанций в непререкаемом тоне приказов, а так же в ношении формы находит свое выражение милитаристский характер партии и, как выразился Геббельс, подчиняться «в решающий момент во всех звеньях самому легкому нажиму».³⁷

     Ограничения и меры контроля со стороны власти, нахождение во враждебном окружении служит выработке дисциплины и тоталитаризму вождизму Гитлера. Происходит замена «германской демократии» «принципом безусловного авторитета фюрера». Гитлер теперь избавлен от «слишком большого количества партийных собраний», ибо это является «только источником споров». Наряду с организацией партии возникает и заорганизованность, бюрократия. Аппарат был несоизмеримо велик по сравнению с числом членов. Гитлер планировал построить партию как маленькое ядро обучения спецов; он постоянно подчеркивал, что организация, куда входит 10 млн., не может быть боевой сама по себе, а может приводится в движение только фанатично настроенным меньшинством.³⁹

Начинается формирование теневого государства, чтобы уже могли представить в распоряжение законченную конструкцию своего собственного государства, национал-социалистам нужно было «всего лишь перенести на государство свою организацию, свой опыт», он «был государством в государстве» и НСДАП подтвердила свое притязание на власть более действенно, чем другие.⁴⁰Высоко над всеми стояла ни чем не ограниченная «воля фюрера», контролирующая и частную жизнь.

     Несмотря на это, общественность проявляла к партии слабый интерес. В стране продолжался процесс стабилизации: доходы населения в 28г. превысили уровень на 20%, сократилась безработица.

     Гитлер преодолевает застой партии, сравнивая ее положение с ранним христианством, пообещав, что доведет дело Христа до конца. Начиная с этого времени официально партия выступает как «движение Гитлера».

     Порой казалось, что нация вот-вот готова примириться с республикой. Но выборы в рейхстаг продемонстрировали беззвучный процесс разложения буржуазной среды и появление множества околопартий, возвестили о скрытом кризисе системы. Тем не менее, «спаситель, мессия н.-с.» не нашел массового резонанса, неудачным оказалось вторжение в пролетарские слои. Приверженцами партии были в основном служащие, мелкие ремесленники, группы крестьян, а так же охваченная романтическим протестом молодежь, как более восприимчивый слой.

     Но вскоре ситуация изменилась, благодаря спору о репорациях удалось Гитлеру освободить НСДАП из изоляции и вывести в политику. Споры эти стали прологом к затяжному кризису, охватившему республику вплоть до его конца. Гугенберг, лидер правой немецкой национальной народной партии, заключил союз с Гитлером, направленный против плана Юнге. Этот союз был первым успехом в цепочке тактических побед, благодаря которой выдвинулся на авансцену и затем достиг своей цели. Союз позволил развернуть НСДАП свой сильный пропагандистский аппарат. «Мы перепахали наш народ, как этого не делала ни одна партия».⁴¹ Хоть плебесцит и не нашел необходимой поддержки, для Гитлера это был окончательный прорыв в большую политику, обрел популярность и заявил о себе как о целеустремленной силе в рядах, охваченных разбродом. Благодаря союзу он получил и доступ к материальным источникам (знакомство с Кирдффом). На местных выборах 29г. все эти новые средства принесли успех – начало проникновения во власть. И порвав демонстративно с Гугенбергом, Гитлер разворачивает самостоятельную борьбу против республики. С 29г. приток служащих и с\х рабочих обосновал претензии партии на роль «партии всех рабочих».

     Важной помощью стал мировой экономический кризис, ударивший особенно сильно по Германии, т.к. краткосрочные займы отозваны, резкое падение мировой торговли не позволили компенсировать потери за счет экспорта – цепная реакция. Чувство уныния охватило немцев. Как ни кто другой, Гитлер чувствовал эти страхи и сумел сконцентрировать внимание на себе, сумел личным устремлением масс придать характер политического выбора. Его программа была антикапиталистической и антипролетарской, реставрационной и революционной, тоска по старому и картины нового.

     Ставя себя вне границ системы, Гитлер утверждал свою непричастность к бедствиям и обосновывал этим свой приговор системе.

     Лозунги «третьих ценностей (тяга к утопии, сверхличностным целям, тоска по вождям воплощения ясности), а не туманные экономические обещания, и оправдавшая себя сеть парторганизации, не сдерживающие рамки для одного класса, притягивали разных людей. Самый заметный успех был у молодежи, жажда деятельности и самовыражения которой не могли реализоваться в кризисе. Гитлер полагался на «сверхличностный» мотив. Безграничная готовность к учебе у противников, отсутствие в борьбе за власть высокомерия, от-

мечали н.-с. от старых консерваторов. Но отсутствие четкой программы с контрастирующей энергией привело к затяжной недооценки.

     Вознесенный на гребне волны ликованием, Гитлер, учуяв шанс стал готовиться, очищая партию от последних критиков и оппозиционеров. Отто Штрассер, его сторонники, упорно ставили под сомнение курс на легальность и отстаивали «тактику катастроф». Состоялся принципиальный разговор его с Гитлером. «Пока я руковожу национал-социалистской партией, она не станет дискуссионным клубом лишенных корней литераторов или салонных большевиков; она останется тем, чем является и сегодня: дисциплинированной организацией, созданной для борьбы за тонкое будущее Германии, к котором классовые понятия будут сокрушены». Выход О.Штрассера из игры покончил со спорами о социальных принципах в партии. Отголосками были кризиса были вложения в СА, а конец бунта означал конец независимости СД от ПО Гитлер сам занял пост высшего руководителя СА, а повседневным стал – Эр.Рем. Таким образом, он стал единственным повелителем движения. «Итак, я провозгласил теперь для себя и моих последователей в руководстве НСДАП право на политическую непогрешимость. Я надеюсь, что мир привыкнет к этому тек же быстро и без возражений, как он привык к праву Святого отца».⁴³

     После обоих, сравнительно легко преодоленных кризисов (лето 30г.), в партии не осталось ни какой власти кроме Гитлера. Он вырос в фигуру-символ, недосягаемую для оценок и критики.

     День 14 сентября 30г. стал поворотным пунктом в истории Веймарской республики: одним махом НСДАП пробилась в преддверие власти (на выборах получила 18% голосов), что поставило ее на 2 место после СДПГ. Возникшие слухи о о нацистском путче привели к изъятию иностранного капитала и углублению экономического кризиса. В то же время общественность с явным интересом обернулась к новой партии.

     Гитлер вопреки своим обещаниям побороть систему пытается завоевать Гинденбурга, т.к. статья 48-я сосредотачивает власть у президента. Воля президента, а не голоса на выборах решают притязания на пост канцлера, т.е. лейпцигская клятва Гитлера о легальности получила смысл о возможности с властью. Американским газетам он заявил, что НСДАП – это плотина на пути подвигающегося большевизма. Правые теперь уверяли друг друга, что Гитлер ,наконец, стоит на пути сотрудничества с государством. Не оставил он и своих притязаний на благосклонность предпринимателей, которые в общем еще проявляли сдержанность. С этих пор Гитлер говорил о своих экономических планах только неясными намеками. Вскоре Гитлер заявил: движение находится «в метре от цели».

     Несомненно между НСДАП и некоторыми предпринимателями существовали связи, из которых извлекалась материальная выгода и увеличивался престиж. Но это использовалось в более крупных масштабах в партиях центра. А, была атмосфера благосклонности и даже симпатии, которые окружала наци. Промышленники не скрывали своей, пока пассивной, заинтересованности в том, чтобы Гитлер стал канцлером. Они не связывали с этим каких-то конкретных экономических ожиданий и до конца не избавились от недоверия к антибуржуазным лозунгам. Главная ответственность «всего капитала» за взлет НСДАП не в общих с ней целях и мрачном заговоре, а в антидемократическом климате, созданном или направленном на одоление системы. Они неверно оценили Гитлера, увидев только его манию порядка и культа авторитета.

Гитлер указывал на демократическое и политическое мышление и раздувал страх перед большевизмом – «речь идет уже о мировоззрение, которое вот-вот подчинит себе весь азиатский континент и постепенно оно расшатает весь мир и разрушит его».⁴⁴ Материальная польза не оправдывала ожидания, но Гитлер наконец-то преодолел изоляцию.

     Восхождение Гитлера – это результат не только виртуозной демагогии, ловкости и пыла, но и удачно складывающихся обстоятельств. Зима принесла новое обострение кризиса. Растущие неприятие республики происходило и от ее неспособности придать бедственному положению и призывам к жертвенности какой-либо высшей мысли. Весной истекал срок президентства и Гитлер, после колебаний решил баллотироваться. Накануне «Ангрифф» самоуверенно заявила: «Завтра Гитлер станет рейхспрезидентом», но Гинденбург одержал внушительную победу собрав 49,6%, а Гитлер 30,1%.Приход к власти отсрочивался.

    1932г.были в целом временем ораторских триумфов Гитлера. Но одно только возбуждение, вызванное агитацией Гитлера, не привело бы его к власти, хотя выборы в лондтог Пруссии принесли 36,3% голосов. Уже тогда Геббельс прокомментировал результаты «Теперь должно что-то случиться. Мы должны прийти к власти в обозримом будущем. Иначе мы на побеждаемся на выборах до собственной гибели».⁴⁵

     Вскоре Гинденбург, не без угрызений совести подписал запрет, и входе полицейской акции частная армия Гитлера была распущена. Это был энергичный удар государства по национал-социалистам, это была демонстрация в целях самоутверждения. Гитлер же немедленно включил СА в ПО, сохранив отряды. Крайняя не популярность правительства вынуждала Гитлера к осторожности в переговорах, запрет снят, но проволочки создали впечатление, что «государство, потеряв уважение, буквально пало на колени перед надвигающейся новой властью».⁴⁶ Тельман был прав, говоря, что отмена запрета была прямым подстрекательством к убийству. «Дело дошло до драк и стрельбы. Это последний выход режима на сцену».⁴⁷ Не понимая, что уступки укрепляли наци, Попен (новый канцлер) пошел еще на один шаг: сместил часть министров и разогнал полицейскую верхушку – предательство Веймарской республики. Подлинная сущность 20 июля 32г. в психологических последствиях, этот день лишил мужества одних, показал другим, что особого отпора со стороны республики не будет. Эти события подогрели нетерпение наци. Теперь в борьбе за власть «противостояли» 3 лагеря: национал-авторитарная группа Попена (10% избирателей) при поддержке Гинденбурга и рейхсвера; демократические группы со значительной поддержкой в обществе, тоталитарные противники национал-социалисты и коммунисты (53%) и наци. Все они блокировали и парализовали друг друга.

     Скандал 13 августа (СА окружило столицу, Гитлер потребовал всю полноту власти), новый уход в оппозицию, дело Потемпы и конфликт с Гинденбургом подтачивали веру в избранность Гитлера. Трудности партии росли на глазах. Ее деятельность парализована из-за нехватки денег. Судьба посрамила претензии наци на власть, потеря 2 миллионов голосов.

     Правительство же, сопровождаемое недовольством, встало перед альтернативой: либо распустить рейхстаг и выиграть время, либо пойти против конституции, сделать Гинденбурга диктатором. Шмейхер «серый кардинал»,вступил в переговоры с Г.Штрассером о участии наци в правительстве,

и тем самым расколоть партию. Не кто иной как Попен перепутал расчеты Шляйхера и помог обрести наци новый шок, заявив о своей встречи с Гитлером.

Шляйхер был последней альтернативой Гитлеру, чего не заметили консерваторы и социал-демократы. Роль тут сыграло и то, что Шляйхер уже ни для кого не были подходящей альтернативой, и то что Папен обещал президенту новое правительство из правых. Но высокомерные планы укрощения Гитлера обнаружили слабость, жаль, что укротителями были люди недальновидные. Наци досталось министерство внутренних дел, министерство авиации, Геринг назначен прусским министром внутренних дел. Мысль о чуде, введенная Геббельсом, присутствует и по сей день в истории. Это сказывается в попытке объяснить успех Гитлера действием закулисных сил или придать интриги Попена вес исторического перелома. Захват власти, вариант чуда, был случаен. Разумеется. Существовали возможности преградить Гитлеру путь, по причинам случайным они были упущены. Целый ряд исторических и политических тенденций вели к 30 января и настоящим чудом было бы решиться на сопротивление. После отставки Брюнинга между Гитлером и республикой не было преград, интриги и закулисные махинации повлияли на падение республики, но не были подлинной причиной. Именно противники дали Гитлеру все козыри: изоляцию партий и серию избирательных компаний, привычку нарушений конституции. Но вместе их силы были больше, чем у Гитлера, ополчась же друг против друга, они обессилили себя. Нетрудно было понять, что н.-с. враг всем, но не все поняли, что должны вместе стать врагами наци. Коммунисты могли собрать больше голосов и все же натолкнулись бы на сильнейшее сопротивление. Консерваторы считали, что Гитлер, хоть и вульгарно, но отстаивает их интересы. Поздно разглядели они, что он противостоит им «не менее радикального, чем Тельману. Гитлеровская концепция властезавоевания, несмотря на заимствование техники большевистских и фашистских переворотов, относится к числу самостоятельно разработанных элементов. Остается по своему сценарию классической моделью тоталитарного преодоления демократических изнутри, т.е. с помощью государственной власти, а не в схватке с ней. Все дерзкие революционные акции сочетались с юридическими актами, во много сохраняя старые институционные фасады, беспрепятственно осуществляли глубинные преобразования. Уже 4 февраля вышел декрет «О защите немецкого народа», позволяющий запрещать политические мероприятия конкурирующих партий. Тем временем нацисты глубоко проникают в управленческий аппарат, управление полицией, они укомплектовывают лидерами СА, вспомогательная полиция за счет СА и СС открыто покончила с фикцией нейтральности полиции, заменив ее выполнением функций террора в интересах одной партии. Гитлер ждал от коммунистов мятежа, но коммунисты продолжали считать что их враг социал-демократы, Гитлер же всего лишь марионетка. Высшая добродетель сейчас – терпение. Эти просчеты были отражением, возможно, процесса смещения центра власти. И, враг образ которого был стимулом наци, вращающий моменты не вышел на сцену.

     Пожар рейхстага 27 февраля 33г. мгновенно использовался наци для установления диктатуры. Декрет о «защите», в тот же день дополненный законом «Против измены немецкому народу и действий, представляющих собой государственную измену», стал главной правовой основой системы господства наци. Принятием «Закона об устранении бедственного положения народа и государства», т.е. закона о чрезвычайных полномочиях, рейхстаг исключен из по-

литики, а правительству предоставлена неограниченная свобода действий. Если декрет от 28 февраля был концом веймарской многопартийности, то закон о чрезвычайной полномочности был ее моральным концом, проведший черту под процессом саморазрушения партии. Закон завершил первую фазу захвата власти: он сделал Гитлера независимым. Генденберг самоустранился, в руках у первого оказался необходимый ему аппарат для борьбы. Вслед за коммунистами, уничтожены профсоюзы, соц. демократы и прочие сопротивления. Пакет законов обеспечил 14 июля 33г. закрепление достигнутого. Наглядное свидетельство истощения сил республики – легкость ее разрушения. Ощущение было, что происходит смена времен.

     После развала демократического государства началась 2 фаза: переплавка осколков в тоталитарное государство «Власть у нас. Сегодня ни кто не может оказать нам сопротивление. Но мы должны воспитать немца для этого государства».⁴⁸ Нагнетание страха, марши, митинги, культ фюрера, т.е. сочетание трюков и террора, были обработкой наци в духе единой системы мыслей и чувств. «Процесс переплавки народа» происходил с применением насилия, но роль грубых средств и о захвате власти не велика, формула о «самой бескровной революции мировой истории» имела основу. Несмотря на накладки и 2 фаза захвата власти прошла быстрее и с меньшими потерями, чем ожидалось. Уже за год Гитлер добился многого устранил веймарскую республику, осуществил важнейшие шаги по созданию замкнутого на него лично государства, централизовал нацию и довёл её до стадии превращения в послушного стада, положили начало переворота в экономике и завоевал международный авторитет. Ему осталось перенести тоталитарное устройство партии на всю страну.

Заключение.

     Завершая анализ, имеет смысл сопоставить сталинизм и нацизм.

     Поэтому вопросу не существует единого мнения Правомерно ли различать два вида моделей внутри тоталитаризма – левую и правую или же не правомерно? Впрочем, и сама теория тоталитаризма зачастую ставится под вопрос.

     Поборником концепции тоталитаризма является видный ученый Игрицкий Ю., который считает, что можно правомерно различать два вида моделей. Существуют и противники подобного деления, считающие, что сталинизм и фашизм явления принципиально разные.

     На мой взгляд, здесь стоит подходить осторожно, ибо у этих режимов есть сходства и различия, которые могут либо доказать, либо опровергнуть эти теории. Поле для сравнительного анализа и изучения огромно, и пока наука еще не в состоянии ответить на этот вопрос точно.

     Я лишь выделю некоторые черты сходства и различия.

     Арон Р. считал по этому поводу:

     1. Для режимов характерно одна партия, обладающая монополией на политическую деятельность. На вооружении у такой партии – воодушивившая ее революционная идеология (коренное преобразование общества). Вождь в такой партии был предметом обожествления.

     2. Сочетание идеологии и террора. Террор используется во имя идеи, как орудие борьбы против идеологических противников, которые считаются более опасными, чем уголовники. Характерны некоторые формы – заключение в лагеря противников (использование законов с выгодой для себя).

Отличия:

Рабочий класс – один из главных источников пополнения рядов у марксистов.

Популярность режима Гитлера среди привилегированных классов.

     3.Идеологии различны, хотя стремились к абсолютной власти, ликвидировав оппозицию, но задачи различные.

К общему можно отнести:

Для распространения официальной истины государство наделяет себя исключительным правом на силовое воздействие и на средства убеждения. Государство руководит всеми средствами массовой информации – радио, печать, кино, позднее телевидение.

Большинство видов экономической и профессиональной деятельности находится в подчинении государства и становится частью его.

В связи с тем, что любая деятельность стала государственной и подчиненной идеологии, любое прегрешение превращается в идеологическое. Политизация общества.

Культ личности стал возможен благодаря не только странностям одного лидера, но и методом организации действий одной партии.

     Своеобразие коммунистического режима:

1.   Он располагает полицией и пропагандистскими институтами, которых не было ни у одного геополитического режима в прошлом. Население больше, чем раньше, сосредоточено в городах и больше подвержено идеологической обработке.

2.   Режиму свойственно сочетание авторитарного бюрократизма и стремление к построению социализма. Ускоренное развитие средств производства.

3.   Соединение бюрократизма и революционного феномена.¹

     Еще одно сопоставление:

     Сталинское общество, пережив инверсию, отбрасывает все значимые реалии предшествующей жизни: религию, политические институты и т.д. с тем, чтобы после воссоздать структурное подобие отрешенной традиции элементов. Очищенная традиционная ментальность возрождается в новой форме на базе социологии социализма.

В фашистском обществе инверсия носит частичный характер – сохраняются политические институты, часть хозяйственной практики; церковь отодвигается в сферу частной жизни, но находится под контролем, но против нее не борется режим за уничтожение. Не уничтожается частная собственность, т.е. сохраняются экономические основы автономии личности. Все это позволяет рассматривать фашизм как компромиссную форму идеократии ,т.к. в фашистских обществах не возникает необходимость полной инверсии.²

     Упоминаемый Игрицкий о сходстве режимов:

     Невооруженным взглядом видно схожесть режимов.

     Специфика поздневеймарской Германии в том, что в ней огромный потенциал массового недовольства как социально-экономическими последствиями «великой депрессии», так и унизительным положением страны в постверсальской системе. Нацисты сыграли на этом с помощью идеологии и пропаганды. Нацисты свели президентство как институт к фикции и запретили все партии, кроме своей.

     Но различие СССР и Германии в том, что в Германии правящая партия устраняла другие политические организации, то что в СССР таковых не было, и террор был обращен внутрь партии.

     Соединяет оба режима то, что прибегали к террору и то, что немалая часть населения этих стран активно поддерживала политику, оба «переворота» поддерживались ,у которых открылись перспективы

     Однако «новому порядку» Гитлера далеко до перетряски в Советском Союзе.³

     Разница в том, что коммунисты меняли линию партии, списывая эту перемену на изменения «объективных обстоятельств», тогда как Гитлер предпочитал оставлять себе свободу выбора, как можно менее задерживаться на текущих вопросах.

     Коммунисты, как наци, критиковали существующую систему и утверждали, что история на их стороне, но они делали упор на классовую борьбу.

     Если исключительное положение Гитлера как фюрера было открыто признано всеми членами партии и являлось основой ее единства, то Сталину приходилось скрывать свои амбиции, изыскивая средства подавления соперников, в отличие от которых он не совершал ошибок, а именно не давал дискуссии отвлечь себя от борьбы за власть.

     Наци отличались от всех других партий тем, что для них стиль избирательных компаний был важнее, чем ее содержание.

     Революция Гитлера была «революцией постепенной», характер которой (подобно «поэтапной революции Сталина) выявлялся после смены стадий.

     Если Сталин видел в кулаке главное препятствие для осуществления программы модернизации сельского хозяйства, то Гитлер называл крестьянство «вечно живой системой немецкой нации».

     Гитлер считал себя избранником, который поведет народ Германии к  созданию новой империи. Сталин видел свою миссию в построении первого в мире социалистического государства.

     Оба диктатора пришли к власти с помощью партии. Идеологии этих партий, стоящие перед нами задачи различны, но структура и функции имели много общего. Цель их добиться монополии на власть. Но у нацистов была оппозиция , а у сталинизма уже нет.

     Придя к власти с соблюдением видимой законности, оба диктатора приступили к «революции сверху» – насильственная коллективизация у Сталина, «координация» немецких институтов у Гитлера.

     Объединяющей чертой обоих режимов было то, что они использовали для тотальной пропаганды достижения техники, такие как прессу, радио, кино. Добиваться массового охвата идеологией помогал и тот факт, что большинство населения было сосредоточено в городах и развитие транспортных связей способствовало этому.

     Сходство режимов в политическом воплощении тоталитарных по целеполаганию и размаху намерений. Именно по ходу индустриализации и внутренних чисток, уровень гражданских свобод и прав всех ранее относительно независимых общественных институтов был снижен так радикально, как никогда ранее. Соединение террора и пропаганды дало свои плоды. Причем террор в Германии был не настолько серьезен, как в СССР, при Гитлере террор был направлен против расово-чуждых народов, пик которого пришелся на вторую мировую войну. Сталин направил террор против собственного народа. Этот террор не прекращался вплоть до смерти вождя.

     Главное различие этих режимов в их идеологии. Нацистская идеология, построенная на социал-дарвинистской и расистской основе, превыше всего ставила арийца как господина мира, сталинская же идеология хотя бы на словах призывал к интернационализму.

     Рассмотрев развитие проблемы тоталитаризма, можно сделать вывод:

     В современной науке поставлена под сомнение концепция тоталитаризма. Отрицается типологическое единство сталинизма, нацизма, фашизма. Но за неимением адекватного термина, по прежнему применяется термин «тоталитаризм».

     Для определения тоталитаризма применяется критерий ограничения прав и возможностей и индивидуумов. В основе феномена 20 века лежат два постулата: тоталитарные режимы возникают на базе массовых движений в обществе, где массы (средства пропаганды и связи, репрессивный аппарат, новейшая техника подавления и принуждения).

     Скорее правильно говорить о тоталитаризме, как о режиме государственной власти, сосредоточенной в центре государства посредством одной и единой политической организации, отождествлявшей себя с государством или сросшейся с ним и ставящей целью полностью взять под свой контроль общество в целом, и важнейшие его составные части. Однако как цель, идеология различается в доктринах фашистского и сталинского режима.

     Главный урок дискуссий о тоталитаризме в исторической науке в том, что в общественно-политическом развитии стран вероятно существуют явления, к которым тоталитарная концепция может быть приложена.

     К государствам до 20 века и обществам – с меньшим основанием, чем к современным.

     К государствам 20 века с большим основанием, чем к обществу 20 века.

     К режимам с большим основанием, чем к государствам.

     К одним не демократическим режимам 20 века с большим основанием, чем к демократическим.

     Исследуя истоки нацизма в Германии, можно сделать вывод:

     Версальский мирный договор порождал у немцев чувство унижения, договор перекладывал всю ответственность за войну на Германию. Ощущения несчастия и предательства способствовали политизации создания. Революция и установление республиканского режима было воспринято частью населения (в частности бывшими фронтовиками), как хаос и непорядок. Добавлялось к страху перед революцией предчувствие того, что с окончанием войны пришло и расставание с довоенной Европой.

     Процесс технической, экономической модернизации произошел в Германии быстрее и радикальнее, чем в других странах, перебросив страну из ее бидермайера в модерн и требовавший при этом новых разрывов, придал протесту, выразившемся в нацизме, особую силу. Эти настроения сочетались с романтической тоской по канувшим в лету идеальным порядкам. Протест содержал также и, сетования по поводу упадка немецкой культуры. В сознании немцев укрепились мифы о герое, который придет и наведет порядок – (воплотились в последствии в фюрере). Почвой для возникновения фашизма явились либеральная система, которая к тому периоду находилась в кризисе. Фашизм, опираясь на традиции своего общества, был своеобразным ответом на вопросы мирового сообщества. Кризис либеральной системы привел к определенным социально-экономическим сдвигам в жизни европейского общества, а так же к серьезным сдвигам в сознании народов. Фашизм трансформировал эти тенденции, попытавшись соединить в себе архаизм и модерн. Как показала история, несмотря на нестойкость подобной конструкции, человечество вновь пытается использовать этот опыт. В отличии от фашистских режимов, псевдодемократические режимы (США), действующие более скрыто, доказывают, что проблема кризиса касается не только Германии, Италии или России, но и всего мира. И дело тут не в агрессивности немцев, итальянцев или русских, а в кризисной ситуации, в мире.

     Исследуя сталинизм, возникший на иной почве, чем фашизм, можно идти к подобному выводу:

     Сталинизм не был чисто событийным привнесением в историю. Он появился в результате определенных действий исторических сил, нам пока неизвестных. Возможно это была трансформация не трансформативного общества, решая тем самым историческую задачу уничтожения старого и подготовки почвы к новому, причем при помощи старых методов, соединенных с модернизацией.

     Однозначного ответа нет и моя цель лишь наметить в работе видимые основные истоки.

     Сталинизм был не обязательным, но законным детищем русской истории. Он использовал в своих целях не лучшие традиции страны, чудовищно их трансформируя. Использовал российскую ментальность, а именно: отношение к власти (преклонение перед ней, соединение светской и духовной власти, принцип «помазанник Божий и т.п.); соединение самодержавных традиций с мистицизмом, мифологизм: религия (православие статично), не принятие гуманизма. По сути страна оставалась в средневековье (сознание), большевики были больше в русской традиции, чем либералы, чьи идеи были утопичны для Рос-

сии, использовали большевики русские символы – царство свободы, коллективное спасение и т.п.; отсутствие демократических традиций, архаизация сознания в результате революционных потрясений и т.п.

Когда к власти пришли новые люди, опираясь на не лучшие традиции России, за фасадом ленинизма произошло строительство нового общества на старых традициях. Новый класс, по определению Джиласа, пришел к власти, невидимый, он укрепился при условии огосударствления экономики, ибо имя его бюрократия. Новые слои, появившиеся в недрах старого общества в силу исторических условий, несли в себе стремление добиться власти, использовав при этом самую совершенную форму жизни – бюрократизм, силы которые в России всегда сильны. Придя к власти, бюрократия укрепилась экстремальными мерами, обеспечив себе тем самым условия (революция сверху, большой террор).

     Сталинизм тесно связан с историей российской индустриализации (опять они тут ухватили тенденции российской экономики и усилили их) социальная база их – моргиналы.

     Оригинальность их заключается в силе проявления худших тенденций, их гипертрофированность и экстремальность.

     Но ни один из истоков, ни какая их комбинация, ни даже общая сумма не в состоянии объяснить того нагромождения, представляет собой сталинизм.

Структура и содержание работы.

Дипломная работа состоит из введения, трех глав, заключения.

     Введение состоит из: актуальности темы, целей задач работы, краткой оценки литературы, используемой по исследуемому вопросу

     Актуальность: объясняется злободневностью данной темы. На примере сталинизма и нацизма как самых ярких воплощений тоталитарных тенденций, показывается, что падением этих режимов вопрос не исчез, а наоборот стал актуальным, особенно в России.

     В введении указывается цель дипломного исследования попытаться проанализировать истоки тоталитарных режимов на примере Германии и СССР.

     Исходя из этого ставятся задачи:

1.   Задача: рассмотреть развитие теории тоталитаризма;

2.   Задача: выявить в Германии истоки нацизма и пронаблюдать подход к власти тоталитарной партии, выявить идеологические предпосылки;

3.   Задача: на примере СССР выявить истоки и сущность тоталитарной системы, обратясь к социально-экономическим, идеологическим предпосылкам и российской ментальности.

     В введении содержится краткая оценка литературы, используемой по исследуемому вопросу. Ее условно делится на 3 группы:

1.   Литература о нацизме;

2.   Литература о сталинизме;

3.   Литература, сопоставляющая оба режима.

Дается краткая характеристика каждой группы литературы.

     1 глава. Тоталитаризм: развитие теории. Состоит из двух параграфов

       §1 Зарождение проблемы. Здесь рассматривается историография вопроса, основные направления, по которым шли исследователи. Рассматриваются попытки классификации и основные проблемы тоталитарных режимов.

       §2 Современная теория тоталитаризма и ее критика.

В этом параграфе суммируются основные составляющее современной теории тоталитаризма. А так же говориться о состоятельности теории: отражает ли она суть режимов. Исследование приходит к выводу, что на сегодняшний день теория не полностью объясняет феномен 20 века – фашизм и сталинизм, но сам термин, «тоталитаризм» пока не используется.

     2 глава. Истоки нацизма в Германии. Состоит из 3 параграфов

       §1. Исторические предпосылки фашистского движения в Германии. В параграфе рассматриваются истоки нацизма: социальные, психологические. Основными истоками называются: кризис либеральной системы, недовольство веймарской республики, версальским мирным договором.

       §2. Генезис нацистской идеологии. Ее социальное содержание. Здесь рассматриваются идеологические истоки нацизма, развитие нацистской идеологии. Выделяются такие причины нацизма как пангерманизм, «фелькише» (националистическое направление в Германии). А так же выявляется содержание идеологии нацизма, ее составные части.

       §3 Создание тоталитарной партии и приход к власти. Здесь рассматриваются экономические, политические истоки и причины нацизма. Наблюдается установление единого контроля Гитлера над партией национал социалистов, превращение ее в тоталитарную и приход к власти в Германии. Среди экономических истоков называется экономическая нестабильность Германии в послево-

енные годы, особо выделяется мировой кризис 1929 – 33г.г. Среди политических называется слабость веймарской республики, которая не смогла создать нацизму альтернативу.

     Глава 3. Истоки и сущность тоталитарной системы в СССР. Глава состоит

Из 4-х параграфов.

       §1 Феномен сталинизма. В этом параграфе рассматривается методология данного вопроса

       §2 Российская ментальность и тоталитаризм. Здесь исследуются истоки сталинизма с психологической, религиозной точки зрения. В качестве основных источников выделяются: отношение русского народа к власти, статичность и закрытость сознания, подготовленные православной религией и так же то, что сталинизм оказался более в русской традиции, чем иные организации.

       §3 Большевизм и сталинизм. Продолжает тему. Названные ранее тенденции способствовали перерождению большевизма в сталинизм и в параграфе рассматривается правомерно ли разграничивать эти понятия, а так же рассматривается трансформация марксизма сталинизмом.

       §4 Социально-экономические предпосылки тоталитаризма.

Здесь рассматриваются экономические, социальные предпосылки. Из которых основными называются: приход к власти «нового класса» – номенклатуры, использование старых тенденций в экономике. Среди политических причин называется внутрипартийная борьба.

     В заключении, суммируются основные выводы по каждой проблеме, рассматриваемой в работе и так же сопоставляются режимы в Германии и СССР. Делается вывод, что режимы, имеющие сходства и различия, нельзя уверенно назвать абсолютно разными или же это два вида внутри одной категории.

     Режимы эти возникли не беспочвенно, а потому наш долг изучить эти явления, чтобы не повторять ошибок.