Статья: Структура и членимость русского слова

Петрухина. Е. В.

Членение русской словоформы на значимые элементы отражает ее формо- и словообразовательные связи, морфонологические законы построения, а также внутреннюю форму лексического значения. Последняя во многом определяет свойства производного слова как номинативной единицы. Например, если сравнить русские производные и синонимичные им непроизводные заимствованные слова типа убийца / киллер, вымогательство / рэкет, то становится ясно, что отсутствие внутренней формы у иностранных слов порождает своего рода затемненность их истинного смысла, влияющую на коннотации данных слов. Убийца (в том числе и в словосочетании наемный убийца) в любом типе дискурса имеет явно выраженные негативные коннотации – это человек, совершивший тяжкое преступление и вызывающий резко негативное отношение окружающих, а киллер (т.е. наемный убийца) в современной публицистике нередко используется без негативных коннотаций, обозначая определенный профессиональный род занятий в криминальной деятельности. Производные слова, связанные с другими словами формальными и семантическими отношениями, для носителей русского языка вообще более понятны, чем соответствующие непроизводные синонимы иноязычного происхождения, ср. рефрижератор / холодильник;форум / собрание; консенсус / согласие, инкорпорация / включение; инновация / введение; остракизм / изгнание; паблисити / известность, популярность; партикулярный / обособленный; эвальвация / оценка.

Морфемная структура русского слова и проблема членимости основы активно обсуждались в 40-е – 70-е годы, когда в науке господствовали системно-аналитические методы, основанные на описании наблюдаемых фактов, разложении выявленных единиц на мельчайшие составляющие, изучении их системной организации. Но данная проблема, по нашему мнению, не потеряла своей актуальности и в настоящее время, несмотря на то, что главенствующая научная парадигма в лингвистике сейчас определяется как интегрирующая, коммуникативно-функциональная и антропологическая (Язык и наука 1995, Кибрик 1995). Изучение семантики и функций производных слов в дискурсе обязательно предполагает учет их строения и морфемной структуры, хорошо осознаваемой носителями русского языка, о чем свидетельствует активное образование неологизмов по аналогии с существующими моделями и отдельными производными в современной публицистике, художественной литературе и разговорной речи.

Несмотря на то, что изучение структуры и членимости русского слова относится к традиционной области русского словообразования, здесь осталось много не до конца решенных и дискутируемых проблем, некоторые из которых рассматриваются в данной статье.

В русистике существуют различные подходы к морфемному членению слов (Петрухина 2001), что свидетельствует об относительности, размытости морфемных границ внутри слова как характерной черте русского словообразования, соответствующей фузионной технике присоединения морфем. Это свойство было отмечено И.А.Бодуэном де Куртенэ еще в начале прошлого века: "Границы между отдельными морфемами бывают и более ясны и более туманны. Некоторые морфемы так ясны, так выпуклы, так резко отделяются от других, что при их отделении никто не ошибется. Зато при определении других морфем замечаются значительные индивидуальные различия" (Бодуэн де Куртенэ 1963: 209–236).

Морфемная сегментация производной лексемы должна отражать живые семантические и формальные связи слова, а его морфемная структура, по Г.О.Винокуру, должна показывать иерархические отношения между морфемами, то есть последовательность словообразовательных процессов, ведущих к данному деривату. "Внутренняя зависимость между производящими и производными основами" на разных ступенях деривации "обнаруживается в последовательном, а не одновременном присоединении морфем" (Винокур 1959: 441). Морфемная структура русского производного слова наглядно представлена в виде предложенной Г.О.Винокуром формулы, при помощи скобок отражающей последовательные этапы деривации, например {[раз-(вор-ов)] -ыва}-ть (ср. со словообразовательной цепочкой вор – воровать – разворовать – разворовывать). Понимаемая таким образом морфемная структура слова отражает, по сути дела, глубинную словообразовательную структуру, которая, в отличие от бинарной словообразовательной структуры (производное – производящее, ср. разворовать – разворовывать), эксплицирует последовательные деривационные "шаги" создания данного производного. Но это, однако, не значит, что морфемная структура слова полностью симметрична его словообразовательной структуре, прежде всего потому, что при одном деривационном шаге может использоваться одновременно несколько морфем. Так, дериваты при-мор-ск-(ий), не-побед-им(ый), об-нов-и-(ть), жен-ств-енн(ый), борозд-ова-ниj(е) образованы формантами, состоящими из двух морфем: префикс+суффикс (при--ск-, не--им-, об--и-), суффикс+суффикс (-ств-енн-, -ова-ниj-). При этом каждая из морфем имеет то значение, с которым она повторяется в других словоформах (ср. город – при-город, море – мор-ск(ой); обитать – обита-ем(ый) – не-обитаемый; чистый – чист-и-(т)ь – о-чистить; муж – муж-еств(о) – мужеств-енн(ый); кольцо – кольц-ева(ть) кольцева-ниj(е)), хотя по отдельности с данными мотивирующими не участвует в деривационных процессах (ср. *морский, *новить, *победимый, *женство, *бороздовать). На долю суффиксов, занимающих более близкую позицию к корню, "приходится значение пропущенного звена той неполной словообразовательной цепочки, конечным звеном которой являются приведенные слова" (Улуханов 1996: 36). Соответственно значение форманта (дериватора) формируется как сумма значений составляющих его морфем.

Дискуссионным является вопрос о статусе таких формантов, как-тельств-, -тельн-, в словах издевательство, очаровательный. В некоторых работах они также рассматриваются как блоки суффиксов (тель-ств-, -тель-н-), соотносящихся с пропущенными звеньями словообразовательной цепи и потенциальными дериватами (ср. *издеватель, *очарователь), не реализованными в языковой системе. Данные блоки суффиксов образованы по аналогии с типичными последовательностями морфем, представленными в производных с полной словообразовательной цепочкой (учи-тель-ств(о), обогрева-тель-н(ый)) (Оливериус 1976: 26). Согласно другой точке зрения, значение данных формантов не членится на части (например, очаровательный – это признак не *очарователя, а такой, который очаровывает), поэтому нет оснований и для формальной сегментации подобных формантов (Улуханов 1996: 37).

Если быть последовательным в развитии данного тезиса, то и в словах разрушительный (ураган), мучительная (боль) следует выделять одну морфему -тельн- , так как мотивационными отношениями данные производные связаны не с существительными разрушитель, мучитель, а с глаголами разрушить, мучить (разруши-тельн(ый) = ‘который многое разрушил’, мучи-тельн(ая) = ‘которая мучит’). Однако в большинстве работ считается, что для их производства подобных дериватов используется блок двух морфем – -тель- и -н-, последняя из которых отменяет, "зачеркивает" значение первой. Согласно М.В.Панову, отменяющие аффиксы действуют только там, где выделяемые морфемы непосредственно участвуют в процессах словообразования, поэтому в случаях типа познавательный, очаровательный он выделяет не две морфемы -тель- и -н-, а одну -тельн-, поскольку не существует слов *познаватель, *очарователь (Панов 1979; 1999: 108-110).

Выделение на морфемном уровне незначимых элементов типа -з- в слове боя-злив(ый), -ец в слове огурец, -к- в слове веревка представляется неправомерным. По отношению к подобным элементам в лингвистике используется термин "субморф" (Чурганова 1973; Лопатин 1977: 27), обозначающий особую единицу плана выражения, которая проявляет сходство с морфемой с точки зрения выделимости, участия в формально-структурной организации слова, проявления морфонологических процессов (чередования, усечения), но не обладает значением и поэтому не имеет статус морфемы. Использование морфем -тель, -ств-, -н-, в рассмотренных выше производных типа издевательство, очаровательный без опоры каждой из этих морфем на определенное значение и реально существующий дериват переводит их в разряд субморфов в составе суффиксов -тельств-, -тельн-.

В лингвистике неоднократно высказывалось мнение о том, что сегменты слова, обладающие в структуре русского слова той или иной функцией, а значит и выделимостью, имеют нетождественный статус. Наряду с типичными морфемами с четко определяемым номинативным значением выделяются асемантические морфемы с регулярной строевой функцией (основообразующие суффиксы глаголов типа пис-а(ть), крас-и(ть) и соединительные элементы в сложных словах, например лесостепь, тепловоз), а также менее регулярные субморфы, которые играют существенную роль в организации формальной структуры русского слова, но не обладают ни семантикой, ни четкой функцией. Поэтому субморфы не выделяются при морфемном членении слова, но их учет важен при членении словоформы на конечные составляющие, то есть при выделении всех структурированных элементов, использующихся в процессах словоизменения и словообразования.

Размытые границы между классом морфем и субморфов, не обладающих статусом морфемы, отвечают полевому принципу организации системы языка, его категорий и классов единиц. И в рамках класса морфем, как уже отмечалось, отдельные его единицы различаются степенью повторяемости, ясности значения, а значит, степенью выделимости в разных словах. Поэтому между четкой членимостью и нечленимостью основ существует ряд переходных случаев, в связи с чем в отечественной лингвистике ставится вопрос о различных степенях членимости.

Как уже отмечалось, саму идею разной степени членимости слов в русском языке можно обнаружить уже в работах И.А.Бодуэна де Куртенэ, который в 1912 г. писал о том, что "до сих пор исследователи языка почти не занимались вопросами разных степеней выразительности морфологических узлов слова" (Бодуэн де Куртене 1912 / 1963: 232). Данная проблема активно изучалась в отечественном языкознании в работах М.В.Панова, Н.А.Янко-Триницкой, Е.А.Земской, Е.С.Кубряковой, В.В.Лопатина, И.С.Улуханова и др. в 40-е – 70-е годы ХХ в., но она не потеряла своей актуальности и в настоящее время. Изучение семантики и функций производных слов в русском языке обязательно предполагает учет их строения и внутренней формы. В практике морфемного анализа основ мы постоянно сталкиваемся, в силу особенностей строения русских слов, со сложными случаями их членения. Поэтому рассмотрим данную проблему подробнее.

Различается несколько степеней членимости основ, образующих своеобразную шкалу. На одном "полюсе" этой шкалы находятся основы, бесспорно и легко членимые, на другом - основы с весьма затрудненной членимостью. Степень членимости основы слова зависит от возможности повторения выделенных морфем с тем же значением в основах других слов.

1-ой степенью членимости (Панов 1975; 1999: 88–93), или полной свободной членимостью (Янко-Триницкой 20001: 182–183), обладают основы типа домик, читатель, составные части которых, обладая двусторонними связями, образуют так называемый словообразовательный квадрат: т.е. пропорциональное объединение производных слов, родственных по корню и аффиксу:

дом * домик чита(ть) * чита-тель

стол * столик писа(ть) * писа-тель

2-ая и 3-я степени членимости характеризуют основы с односторонней сопоставимостью, когда уникальной является аффиксальная морфема.

2-я степень членимости характерна для основ таких слов, как пас-тух, где свободный корень может сочетаться с другими аффиксами (пас-ти, под-пас-ок), а аффикс (-тух) не повторяется в других словах, но, будучи уникальным по форме, обладает неуникальным значением, которое может быть выражено другими, вполне регулярными аффиксами, ср.:грести - греб-ец, возить – воз-чик. Ср. также использование уникальных по форме суффиксов в словах дет-вор(а), син-ев(а), тих-он(я), почт-амт.

В словах 3-ей степени членимости (стекл-ярус, ваз-он, котл-ован, кур-нос-ый) корни (стекл-, ваз-, котл-, -нос -) могут употребляться в свободном виде с флексиями, а также сочетаться с другими аффиксами (стекл-о, стекл-янн-ый; ваза-а, ваз-очк-а; котел, котел-н-я; нос, носик, нос-ов-ой). Аффиксы же (-ярус, -он, -ован, кур-) уникальны как по форме, так и по значению, т.е. не имеют синонимических соответствий среди других аффиксов, что существенно затрудняет членимость подобных основ по сравнению со словами 1-й и 2-й степени членимости. Ср. также бел-обрыс-ый, му-сор, ра-дуг-а.

Слова 2-й и 3-й степеней членимости, по мнению многих ученых, членимы на морфемном уровне, несмотря на то, что выделяемые аффиксы уникальны, прежде всего за счет четкой связи данных производных с родственными по корню словами и, соответственно, четкой выделимости корня.

Меньше степень членимости основ, в которых уникален корень, а повторяются в других производных аффиксы. По поводу таких основ (4-ой и 5-ой степеней членимости) высказывались разные точки зрения. По мнению одних лингвистов (А.И.Смирницкого, А.А.Реформатского, М.В.Панова), для расчленения основы на морфемы достаточен соотносительный ряд служебных морфем, тогда как другие ученые уникальность корня считали основанием для признания основы нечленимой (Г.О.Винокур) либо недостаточно членимой (Н.А. Янко-Триницкая).

4-я степень членимости характеризует основы с уникальными корнями и регулярными суффиксами (типа буженина). Последние повторяются с тем же значением в словах 1-й степени членимости (осетрина, свинина, баранина), а суффиксы, выделяемые в основах 5-й степени (ср. калина, крушина, смородина), никогда не употребляются с тем же значением со свободными корнями.

Слова с основами 4-й степени образуются по моделям слов 1-ой степени членимости, ср., например, экспрессивные разговорные дериваты типа облапошить (ср. обвесить, обсчитать), втюриться (ср. влюбиться). В таких производных словах корни и по значению и по форме являются уникальными, а аффиксы обладают достаточно четкой формальной и семантической выделимостью и могут употребляться с тем же значением в других производных первой степени членимости. Данный факт позволяет считать соответствующие основы 4-ой степени, образованные по законам аналогического словообразования, членимыми на морфемном уровне, несмотря на то, что такие производные не имеют реально существующих в языке производящих основ.

Основы же 5-ой степени членимости (типа калина, рябина), как представляется, могут быть разделены на составляющие лишь на субморфном уровне, так как ни корневые, ни аффиксальные части не способны соединяться с полноценными морфемами.

Особого внимания заслуживает вопрос о членимости слов со связанными корнями. Такие слова могут быть включены в квадрат, подобный рассмотренному выше словообразовательному квадрату, с пропорциональным соотношением членимых основ, обладающих сходным морфемным строением, с одним лишь, но существенным различием: связанный корень (например, -верг-) не встречается в виде свободной основы, без словообразовательного аффикса (в данном случае префикса). Ср.:

от-верг-ну (ть) ----- с-верг-ну-(ть)

от-толк-ну(ть) ----- с-толк-ну-(ть)

В русском языке слова со связанным корнем далеко не уникальное явление, ср.:при-ня(ть), от-ня(ть), с-ня(ть), за-ня(ть); во-нз-и-(ть), про-нз-и-(ть); раз-лич-и(ть),с-лич-и(ть),от-лич-и(ть); хозяй-ств(о), хозя-ин, хозяй-к(а), хозяй-нича(ть); худож-ник, худож-еств(о) и др. У данных слов отмечается несовпадение таких характеристик, как членимость и производность основы. Слова типа отвергнуть можно было бы расположить сразу после 1-ой степени как слова с "полной связанной членимостью" (Янко-Триницкая 2001: 191): их членимость меньше, чем у слов типа от-толк-ну(ть), дом-ик, ввиду непроизводности основ и поэтому меньшей семантической ясности корня.

На данной шкале можно ввести и другие более дробные деления, например, с учетом расхождений между формальной и семантической мотивированностью таких экспрессивных разговорных дериватов, как отбояриться (‘избавиться, отделаться от кого-либо’), переборщить (‘перейти меру в чем-либо’), намылиться (куда-либо) (‘собраться куда-либо’). Формальная связь корней этих слов со свободными основами (бояре, борщ, мыло) порождает возможность ассоциативного обоснования их мотивированности.

Уникальные по форме и значению морфемы, выделяемые в словах с 3-ей и 4-ей степенью членимости имеют особый статус, которому отвечают термины "аффиксоид", "радиксоид", или "квазиморф". Несмотря на то, что данные элементы, типа ра- в слове ра-дуг(а), кур- в слове кур-нос(ый), -лапош- в глаголе об-лапош-и(ть) обладают достаточно высокой степенью выделимости в морфемной структуре соответствующих слов, они не имеют важных признаков морфем: 1) не повторяются в родственных по корню или аффиксам словах и соответственно 2) не могут быть семантически охарактеризованы вне данных единичных слов.

Наличие лишь формальной аналогии с аффиксальными морфемами, как уже было отмечено выше, недостаточно для членения на морфемном уровне таких основ, как врач, палач (ср. труб-ач, рв-ач), токарь, слесарь (ср. аптек-арь, лек-арь), банка, пипетка (ср. труб-к(а), плит-к(а)). Подобные сегменты слова, сходные по форме с морфемами, но не обладающие значением и не вступающие в структурные отношения с полноценными морфемами, могут быть выделены лишь как субморфы.

Рассмотренные выше типы членимости основ не исчерпывают все дискуссионные вопросы, связанные с данной проблемой. Так, по-разному решается вопрос о членении таких слов, как утка, тряпка, лягушка; воробей, соловей, и соответственно статус элементов -к-, -ей. Здесь возможны два решения. Сегменты ут-, тряп-, лягуш-; вороб-, солов- трактуются как связанные корни, выступающие лишь в сочетании с суффиксами (ср. ут-ин(ый), ут-енок,; тряп-ичн(ый); лягуш-онок, лягуш-ач-ий; воробь-ин(ый), вороб-ушек; соловь-ин(ый), солов-ушк(а)), -к- при этом рассматривается как суффикс со значением предметности, -ей как уникальный суффикс с тем же значением. Более аргументированной представляется другая точка зрения, согласно которой основы данного типа считаются нечленимыми на морфемном уровне, а сегменты -к-, -ей- выделяются лишь как субморфы (так же как элементы -ц- в слове сердце, -ец в словепалец (ср. пред-серд-и(е), бес-пал-(ый) и др.). Основная аргументация данной точки зрения заключается в том, что значение подобных слов не разлагается на элементы, с которыми можно было бы связать данные и "остаточные" сегменты. Отсутствие сегментов -к- , -ей, -ц-, -ец и под. в словах, производных от исходных, при этом рассматривается как усечение конечных элементов основы, широко распространенное в русском словопроизводстве.

Дискуссионным является также вопрос о членимости слов, представляющих собой так называемые "сухие метафоры", типа ножка (стула), глазок (в двери), дворники (у автомобиля), а также многозначных слов, в разных своих значениях обладающих не словообразовательной, а семантической мотивированностью, например отпустить волосы (ср. отпустить птицу на волю), переходить к другому вопросу (ср. переходить улицу). В подобных случаях говорят 1) об нечленимости (Панов 1999: 94–95), 2) об условной членимости (Кубрякова 1970: 3), о полной членимости (Янко-Триницкая 2001: 183–194) основ.

Подобные слова характеризует формальная и полностью не утраченная семантическая (метафорическая и ассоциативная) связь с непроизводными лексемами, либо непосредственная, либо опосредованная уменьшительно-ласкательными или другими производными. Данный факт позволяет рассматривать их как производные слова первой степени членимости, ср. нос - нос-ик (чайника); рука - руч-к(а) (шариковая), двор - двор-ник - двор-ник(и) (на ветровом стекле автомобиля ).

Сосуществование различных подходов к морфемной сегментации основ свидетельствует об известной относительности их морфемного членения. Эта характерная типологическая черта русского слова позволяет говорящему пользоваться в своей речевой деятельности гибкими и нежесткими стратегиями использования производных слов для выполнения ими разнообразных функций.

Примечания

1. Обычно различают членимость с л о в а (словоформы) и членимость о с н о в ы (т.е. части слова без флексии). Например, слова метро, вдруг, когда, перед - нечленимые. Слова добрый, доброта членимые, поскольку в них выделяется основа и окончание; однако существуют и различия в членимости этих слов – основа первого слова нечленима, т.е. равняется корню, тогда как в основе второго слова есть корень добр- и словообразовательный суффикс -от - В лингвистической литературе членимость слова часто понимается как членимость основы, соответственно изменяемые слова типа добр-ый, школ-а считаются нечленимыми. Именно в этом смысле термин "членимость" используется в данной статье.

Список литературы

Бодуэн де Куртенэ И.А. Об отношении русского письма к русскому языку // И.А.Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды. Т.2. 1963. 209–236.

Винокур Г.О. Заметки по русскому словообразованию. // Винокур Г.О.. Избранные работы по русскому языку. М.,1959. С.419–443.

Земская Е.А. Активные процессы современного словопроизводства. // Русский язык конца ХХ столетия (1985 – 1995). М.,1996. С.90–140.

Кибрик А.Е. Куда идет современная лингвистика?// Лингвистика на исходе ХХ века: итоги и перспективы. Тезисы международной конференции. Т.1, М.,1995. С.217–219.

Кубрякова Е.С.О типах морфологической членимости слов, квазиморфах и маркерах // Вопросы языкознания, №2, 1970.

Лопатин В.В. Русская словообразовательная морфемика. М., 1977.

Оливериус З. Морфемы русского языка. Частотный словарь. Прага, 1976.

Панов М.В. О степенях членимости. // Развитие современного русского языка. Словообразование, членимость, М., 1975.

Панов М.В. Изучение состава слова в национальной школе. Махачкала 1979.

Панов М.В. Позиционная морфология русского языка. М., 1999.

Петрухина Е.В. Словообразование в университетском курсе русского языка: дискуссионные вопросы. // Языковая система и ее развитие во времени и пространстве. М., 2001. С. 416–431.

Улуханов И.С.. Единицы словообразовательной системы русского языка и их лексические реализации. М.,1996.

Чурганова В.Г. Очерк русской морфологии. М., 1973.

Язык и наука конца ХХ века. М., 1995.

Янко-Триницкая Н.А. Словообразование в современном русском языке. М., 2001.