4. ВЛИЯНИЕ ГЕРМАНСКОЙ И РИМСКОЙ КУЛЬТУР НА ПРАВОВЫЕ ИСТОЧНИКИ ЭПОХИ ВЕЛИКОГО ПЕРЕСЕЛЕНИЯ НАРОДОВ

Первые два тысячелетия европейской истории до н. э. ознаменовались многочисленным нашествием переселенцев с севера и востока в восточные районы Средиземноморья, принесших с собой совершенно новые формы культуры и установившие там свое владычество. Римлянам, конечно, удалось отразить кашествие гуннов, вторгшихся на их территорию под предводительством Аттилы. В 451 г. Аттила вместе со своим войском был разбит на Каталаунских полях "последним римлянином" - полководцем Восточного Рима Аэцием (ок. 390-454 гг. н. э.). Однако ослабленный в военном отношении Западный Рим не смог выдержать натиска многочисленных иноземных германских племен, вандалов, готов, франков и бургундцев и, с трудом продержавшись до конца V в., пал. На бывших территориях Западного Рима, за исключением незначительного пространства вокруг Равенны и нескольких областей Южной Италии, которые Восточному Риму все же удалось удержать за собой, стали образовываться германские государства. О кельтских и других государства^, возникавших на завоеванных римских просторах, мы упоминать не будем, поскольку они сыграли весьма незначительную роль, если даже не сказать, что вообще не сыграли никакой роли в формировании европейского права. Такие важные государственные образования, как германские государства, в правовом и в основном в культурном отношении характеризовались смешанным римско-германским влиянием.

В ходе завоевания и освоения захваченных римских территорий германцы во многих отношениях пребывали еще на уровне родового общества. Лаже несмотря на то, что они во многих областях общественной жизни уже успели перенять некоторые характерные особенности более высокой римской культуры, особенно в военной и административной областях, они тем не менее продолжали оставаться чуждыми к восприятию высокоразвитой римской культуры в области гуманитарных, общественных и естественных наук, а также в сфере технической культуры. Это, безусловно, относилось и к инженерному искусству, и к юриспруденции. Как это очень часто случалось в истории, завоеватели в конце концов сами оказались завоеванными более высокой культурой. Они очень скоро научились рассматривать эту культуру в качестве примера для подражания. Одним из наиболее действенных факторов в этом отношении, безусловно, явилась христианская церковь. После принятия христианства правящая германская элита оказалась под сильным влиянием православного духовенства, благодаря которому она синтезировала античное религиозное и философское мышление, которое это духо-

126

венство представляло. После римского императора Константина I Великого (280-337 гг. н. э.) христианская церковь благодаря сильно разросшемуся административному аппарату все более энергично прибирала к рукам и принимала на себя функции римской государственной власти. Авторитет императора как законодателя отныне был подкреплен церковью, и с этих пор многие германские короли стали брать на себя функции формирования государственного права, которое все более начинало принимать характерные особенности римского права, постепенно утрачивая черты германского. В германском родовом обществе законодательство как таковое не мыслилось в качестве инструмента создания правовых норм, которые служили бы для объединения народа. Примирительное право германского родового общества представляло собой сумму постепенно все более дифференцировавшихся по содержанию конфликтных ситуаций, возникавших между отдельными представителями общества, которые при возникновении конфликтов устраивали сход (тинг), где они совместно искали выход из опасной ситуации, чреватой кровной местью и враждой. Так как германское право в течение длительного периода передавалось последующим поколениям в традиционной устной форме, то нетрудно понять, что система правовых норм германцев носила устойчивый характер. В их представлении право, закон были вечной категорией (ewa - закон).

Характерная оценка того, каким образом утвердившейся на римской земле германской королевской власти удалось усвоить римские взгляды на государство и его правовые нормы, выражена в одном из высказываний короля вестготов Атаулфа (Athaulf), смысл которого сводится к тому, что он первоначально высказал желание сделать свое государство истинно германским, но, обнаружив, что готы совершенно не понимали самой сущности какого бы то ни было подчинения законам, он передумал и отказался от своего намерения, вместо этого решив прославить себя на вечные времена обновлением римского государства силой германского оружия.

Германцы довольно легко и быстро приняли и освоили римское право. Это обстоятельство было связано с тем, что как раз в этот период появился популярный и довольно простой, но более легкодоступный народный метод формирования права на базе использования классических римских правовых норм. Такое право мы обыкновенно называем вульгарным римским правом. Методы и результаты классического римского законодательства и правоведения были настолько утонченными, что они оказались намного выше того уровня, который мог быть принят германцами. Вульгарное право германцев характеризовалось весьма примитивным уровнем формирования правовых понятий. Из германского вульгарного права исчезла не только техника ведения гражданских процессов, но даже точно отточенная система институтов

127

гражданского права. В этом праве были смешаны, например, различные типы договорных контрактов, в результате чего невозможно было отличить между собой наследственное право, право владения собственностью (имущественное право) и особо выделенное имущественное право. Вульгарное право, таким образом, с чисто технической стороны было сравнительно настолько близко собственным представлениям германцев о методах его формирования, что сам факт его романизации, реализовавшийся принятием отдельных правовых норм римской системы права, вполне можно считать совершенно естественным явлением.

К сказанному следует, пожалуй, добавить еще и влияние со стороны законодательств германских королей. В германских государствах эпохи Великого переселения народов система правовых норм (так же, как в эллинистическом и в течение длительного времени в римском праве) строилась на принципе индивидуальности. Это означало, что германские короли должны были издавать законы отдельно как для своих германских подданных, так и для подданных, имевших римское гражданство.

Более существенные последствия такой романизации особенно четко можно проследить на примере одного из наиболее романизированных германских государств, в частности, вестготов. Так, в 506 г. н. э. король вестготов Аларих II издал для своих римских подданных справочник, известный нам под двумя названиями: "Lex Romana Visigothorum" (Законы римских вестготов) и "Breviarium Alaridanum" (Справочник Ала-риха). Справочник состоял отчасти из императорских конституций, а отчасти из выдержек, заимствованных из римских трудов по правоведению. Среди прочего он содержал также Институции Гая и труд Юлия Павла, обычно известный юристам под названием "Pauli Sententiae", который, однако, не являлся оригинальным текстом известного ученого-правоведа Юлия Павла, а представлял собой всего лишь сборник цитат из его сочинений, составленный еще в IV в. н. э. Изданный королем Аларихом II, справочник просуществовал, однако, недолго и в 654 г. был аннулирован, но в тех районах вестготского государства, которые остались незавоеванными франками, он по-прежнему продолжал служить авторитетным правовым источником вплоть до Позднего средневековья. В государстве франков он исправно служил жившим там римским подданным и церкви. На территории, на которой впоследствии возникла современная Франция, разница между северной и южной частями Франкского государства (в результате посредничества между взаимовлиянием вестготских и римских правовых норм) оказалась настолько велика, что в эпоху Средневековья даже говорили, с одной стороны, о так называемых странах писаного права (т. е. о странах римского права), занимавших территорию, простиравшуюся к югу приблизительно от устья Луары до Женевского озера, а с другой

128

стороны, о так называемых странах традиционного права, занимавших территорию к северу от названной выше.

У вестготов был свой собственный закон, "Lex Visigotho-гит". Целый ряд положений этого закона в материально-правовом отношении, по крайней мере в первоначальный период его действия, носил на себе отчетливо выраженные типично германские особенности. Он неоднократно подвергался переработкам. В последнем варианте ему было дано новое название: "Lex Visigothorum Vulgata" (вестготский закон Вульгата). Оба закона написаны по латыни. Таким образом на свет появился своеобразный конгломерат, отдельным звеном сочленившийся с общей цепью реформаторской политики и преследовавший цель объединения германских и римских граждан под эгидой вестготского государства. Указанные законы были объявлены действующими по отношению как к германским, так и к римским гражданам. На этой основе, а равно и на базе более высокого уровня развития юридической техники римского права, а также вопреки вульгарно-правовому декадансу, законы очень скоро почти целиком и полностью приобрели черты, свойственные римскому праву.

Римский император Юстиниан, собрав войско и для усиления включив в него наемников-ломбардов, начал широкомасштабную войну с вестготами, в которой одержал ряд крупнейших побед, в результате чего ему на какое-то время удалось отвоевать захваченные ранее вестготами территории. Но, как показало время, это была неумная политика. Ломбарды, которые сами бывали тяжело биты другими, на этот раз, окрыленные победой над вестготами и соблазненные богатствами Италии, повернули оружие и вероломно напали на своих союзников по борьбе. Большая часть территории Восточного Рима, не считая Сицилии - крупнейшего острова в Средиземном море, и порта Равенны оказались в руках ломбардов. Таков был результат неумной политики императора. Ломбарды ввели у себя германское право и германскую администрацию с целым штатом Государственных чиновников, подчинявшихся непосредственно самому королю, и собственную систему судов. Отправление правосудия, разумеется, очень быстро было романизировано. Германские судебные процессы также претерпели определенные изменения. Отправление судебных процессов с участием свидетелей, дававших показания под присягой, судей, выносивших свои решения со ссылкой на высшую божественную волю, теперь было заменено процессами с участием судей, которые осуществляли правосудие, опираясь уже на конкретно представленные доказательства, сопровождавшиеся подтверждавшими их документами и свидетельскими показаниями.

Однако по сравнению с южногерманскими племенами переселенцев эпохи Великого переселения народов ломбарды смогли на более продолжительный период сохранить основные характерные особенности взятого ими на вооружение и

5Э. Аннерс                     129

ставшего уже "их собственностью" германского материального права. Когда, например, их короли, подражая римским императорам, выступали в роли законодателей, то их законотворчество все равно несло в себе в высшей степени выраженные черты германского права. Наряду с правовыми системами франков и англосаксов их законотворческие труды представляли собой важнейшие источники, использовавшиеся позже при реконструкции системы формирования южногерманского права эпохи Великого переселения народов. Старейшее ломбардское право было обнаружено в 643 г. н. э. в Эдикте Ротари (Edictus Rothari). Закон составлен на вульгарной латыни. В его основе заложены собственно ломбардское и германское право. В какой-то мере использовался также Кодекс Юстиниана и дополнительное законодательство к нему (535-560 гг. н. э.). С учетом того, что Свод римского гражданского права (Co/pus Juris Civilis) был введен в Италии после отвоевания Юстинианом утраченных римских территорий, этого было вполне достаточно. В 713-735 гг. н. э. ломбардский король Лиутпранд (Liutprand) составил новый вариант Эдикта Ротари с обширным приложением.

Впервые значение ломбардского права было оценено в период, когда оно стало предметом научной обработки. Такая работа велась, в основном, в известнейшей в то время юридической школе г. Павия, и поэтому окончательный вариант постепенно переработанных ломбардских законов получил название "Liber Papiensis". Один из вариантов переработок этого правового источника, названный "Lombarda" и выпущенный в свет перед 1160 г., использовался для преподавания в университетском городе, которому впоследствии суждено было стать центром возрождения римского права в Европе. Речь в данном случае идет о г.Болонья. Несмотря на продолжавшуюся романизацию, ломбардское право, однако, по-прежнему продолжало сохранять в основных положениях типичные отличительные особенности германского права. Одна из основных причин этого явления, по всей вероятности, крылась в том, что ломбардскому государству (после завоевания его в 774 г. н. э. Карлом Великим, королем франков), оказавшемуся зажатому во внутренних пределах франкской империи, все же была оставлена некоторая самостоятельность.

Наряду с вестготским правом, в котором все же превалировали элементы традиционности, легко просматривавшиеся в самом тексте, особый интерес с точки зрения исторического подхода к исследованию германского права, как нам кажется, представляет ломбардское право, которое вызывает тем больший интерес, чем больше оно сохранило в себе основных, типичных для германского права характерных особенностей по сравнению с вестготским правом.

Правовые отношения в бургундском государстве, котор в начале VI в. занимало всю территорию Ронской низмен-| ности (Saone-Rhone), носили характер, идентичный характер

130

вестготского права/ Таким образом, появившийся в 501 г. "Бургундский закон" {"Lex Burgundionum") должен был распространяться на самих бургундцев, а в случае возникновения споров между римлянами и бургундцами, также и на римлян. Он действовал до тех пор, пока в 506 г. не был издан еще один закон ("Lex Romana Burgundionum"), который применялся римскими гражданами. Римские источники последнего из упомянутых законодательств, так же как и источники законодательства "Lex Romana Visigothorum" ("Законы римских вестготов"), прежде всего представляли собой императорские конституции (даже в этом случае взятые из Кодекса Феодосия), сборник цитат из труда Юлия Павла, известного под названием "Pauli Sententiae", а также выдержки из "Институций" Гая. Вестготское право с точки зрения исторического подхода к этому вопросу интересно в двух отношениях. Во-первых, такой подход дает возможность проследить постепенно, шаг за шагом осуществлявшуюся романизацию первоначально типично германского правового источника. А, во-вторых, этот подход в части, касающейся вопроса о постоянстве характера развития истории европейского права, дает нам уникальную информацию о самих материальных источниках права в период с V по XIII вв. Закон "Lex Visigothorum" как раз и был издан в 1229 г. в заново отвоеванной от арабов Испании. Он был опубликован в г. Кордова (Испания) в официальном переводе на испанский язык и известен нам под названием "Fuero Juzgo".

В отношении информации о южногерманских правовых источниках эпохи Великого переселения народов наибольший интерес представляют правовые источники франкского происхождения. Из этих источников сохранился и дошел до нас широко известный так называемый Lex Salica - ("Салический закон"), представлявший собой законодательство франков, содержавшее огромное число отличавшихся одна от другой рукописей. Самой старой из них была рукопись "Pactus legis salicae", датируемая 50&-511 гг. н. э. Вполне вероятно, что один из древних текстов "Салического закона" оказал определенное влияние на один из франкских законов, а именно: Lex Ripuaria ('Закон Рипуария"), сохранившийся и дошедший до нас со времен Карла Великого, однако, созданный на основе одной из рукописей, датированной началом VII в. н. э. Сюда же относится и сокращенный текст от 802-803 гг., - так называемый "Ewa chamavorum", рукопись, обнаруженная в районе к востоку от Южного озера (Zudersee).

Так случилось, что содержавшиеся в этих ранних южногерманских источниках нормы сыграли большую роль в развитии будущего европейского права. Одним из примеров этого является, в частности, положение "Салического закона", которое ограничивает наследственное право на землю-исключительно по мужской линии. Это положение, приводимое нами ниже, звучит следующим образом: "Ни одна из час-

5*                        131

тей, наследуемой по "Салическому закону" земли, не может перейти в наследство к женщине, ибо недвижимое имущество может полностью передаваться только по мужской линии".

Эта правовая норма, получившая название "Салический закон", позже войдет в законодательство Франции и будет провозглашена основным принципом французского государственного права в части, касавшейся наследственного права королевской династии.

Однако следует отметить, что не только одни эти правовые источники являлись той основой, которая отражала социальные отношения в германском родовом обществе. Ведь эти источники появились в период, когда франкские племена в течение длительного периода времени уже находились в непосредственном социальном контакте с римлянами. Кроме того, большинство германских племен к тому времени успело принять христианскую веру, а сами тексты законов были написаны по латыни за исключением некоторых пояснительных терминов: объяснение их было выполнено на франкском языке. Тексты германских законов, конечно же, испытали на себе влияние со стороны римского вульгарного права. И все же стоит обратить внимание на тот факт, что нормы германского материального права настолько характерно отражают некоторые, особенно типичные для германского родового общества социальные отношения, что они (нормы) представляют собой огромную ценность не только для осмысления самой сущности германского права в период вторжения германцев в пределы римского госудаства, но и просто как вспомогательный инструмент, используемый при "реконструировании" важнейших германских институтов.

При обсуждении вопроса о такого рода "реконструкциях" и их использовании следует, однако, иметь в виду, что речь в данном случае, если выражаться более точно, идет не о реконструкциях как таковых, а о конструкциях или, другими словами, о попытке извлечения из казуистических утверждений с их примитивным формированием юридических понятий общих рассуждений о праве и общепринятых направлениях его развития. Как правило, на этих моментах можно долго не задерживаться: вполне достаточно обойтись более или менее вероятностными предположениями. Работа в этом направлении представляет собой одну из важнейших задач исследовательского характера. Ведь никогда нельзя знать заранее, окажется ли спорная гипотеза со временем более достоверной на основании других результатов исследований, или как альтернатива она будет полностью отвергнута как несостоятельная на основании тех же результатов. Любая правовая норма представляет собой лишь какую-то одну функциональную единицу права в целом, в котором абсолютно все правовые нормы, независимо от того, к какой именно области общественной жизни они относятся, находятся в правовой взаимосвязи одна с другой. Поэтому нередко, сопоставляя

132

различные результаты исследований, относящихся к тем или иным институтам права, можно в конечном итоге получить более ясное и более правильное представление об общей картине развития правовых отношений на определенном этапе общественной жизни, а на этом основании и более глубокие знания о внутренних связях в области развития самого права.

Дать более подробную характеристику германского и римского прав, представленных в правовых источниках поздне-античного периода, исключительно трудно. Как об этом уже упоминалось выше, ученые, работавшие в области германистики над исследованиями, относившимися к истории германского права, длительное время полагали, что в любом случае те законы, которые в соответствии с индивидуальным принципом были ориентированы на германскую часть населения, по крайней мере, в первоначальных вариантах полностью отражали германское материальное право. Так как эти законы вполне недвусмысленно подкрепляли прямое отношение своих правовых норм к конкретным жизненным ситуациям общества, в котором родовые отношения по-прежнему оставались в центре внимания и в котором вражда и регулирование враждебных отношений имели решающее значение, мы можем воспринимать эти законы как основное и вполне надежное подтверждение нашей версии о том, что и другие правовые нормы этих законов, распространявшиеся на основные правовые общественные отношения, в особенности на такие, как семейное право, имущественное право, а также обязательственное право, в своей основе изначально также имели германский характер. К тому же ученые-исследователи сравнили это так называемое южногерманское право с северным (северогерманским) правом, пытаясь реконструировать изначально общую систему германского права. Однако результаты оказались неубедительными и потому ненадежными. Наибольшая трудность этого эксперимента (очень часто даже непреодолимая) заключалась в попытке добиться возможности получения хоть какого-либо представления об отличиях римских вульгарно-правовых норм от германских. Получения более надежных результатов по сравнению с теми, которыми мы располагаем в настоящее время, по всей вероятности, можно было бы добиться только за счет использования другого, обновленного сравнительного анализа всех без исключения первоисточников эпохи Великого переселения народов. В этом отношении наибольший интерес представляет английское право, так как влияние на него со стороны римской правовой системы носило менее выраженный характер, чем это наблюдалось на континенте.

О соотношении между германскими и римскими правовыми первоисточниками и эпохи Великого переселения народов, полученными из районов Древнеримской империи, можно сказать, что исследования последних лет показали:

133

влияние римского права оказалось намного значительнее, чем это предполагалось ранее. Смешанная римско-германская правовая система в рассматриваемый период весьма наглядно иллюстрирует нам одну важную особенность истории права, заключающуюся в том, что как внешние формы, так и материальные правовые нормы почти всегда являлись плодом непрерывного развития.

Сведение "южногерманского" и "северогерманского" прав в единую германскую правовую систему ученые рассматривают теперь в качестве одного из сомнительных методологических подходов. Германские народы, заселявшие Центральную и Западную Европу, настолько быстро романизировались, а дистанция между "северными" и "южными" германцами с точки зрения их общего уровня культурного развития как во времени, так и пространстве было настолько велико, что при любой попытке такого рода синтезирования ученые должны проявлять соответствующую осторожность.

Что касается вопроса о значении развития общественных форм и норм материального права германцев для тех государств, которые в период с VI по XI вв. формировались на территории прежнего Западноримского государства, то в этом отношении использование термина "романизация" не означает смешение уровня юридической техники и конкретных форм ее выражения с взглядами отдельных членов общества и самого общества, которые придавали любой своей правовой норме отчетливо выраженный германский характер. Императорский суд позднеримского периода ввел заимствованный у эллинистических сакральных (культовых) военных монархий общественный порядок, который низвел свободных в прошлом римских граждан (cives) до положения верноподданных (subditi). С этого момента любое личное желание повелителя должно было восприниматься как закон: "sic volo, sic jubeo" ("как хочу, так и повелеваю"). Любые распоряжения императора исполнялись верноподданными с рабским повиновением и соблюдением самых жестоких мер принуждения со стороны коррумпированной и совершенно некомпетентной бюрократии. Ответственность римских граждан в некогда сильных своей самостоятельностью городах с их самоуправлением превратилась теперь в сплошную фикцию. Отныне эта ответственность была заменена волевыми методами назначения на должности, что раньше было актом гражданского доверия.

Подобного рода авторитарные методы и вытекавшие из них институты правовой системы были совершенно чужды и просто ненавистны свободолюбивым германцам, человеческим идеалом которых был прежде всего независимый свободный воин, а общественный идеал на протяжении длительного времени основывался на взглядах, характеризовавшихся решением возникавших перед обществом задач на основе добровольного взаимного сотрудничества всех членов

134

общества. Назначения на служебные должности в приказной правовой форме они рассматривали как некий союз (feodum), в соответствии с которым в обществе стала главенствовать взаимная служебная преданность чиновников, а их права и обязанности стали характеризоваться взаимной неустойчивостью и целиком зависеть от произвола сверху.