§ 3. Политические идеи Н. И. Бухарина

В своем «политическом завещании» – «Письме к съезду» В. И. Ленин ценнейшим и крупнейшим теоретиком большевистской партии назвал Николая Ивановича Бухарина (1888–1938). Бухарин был популярен не только среди русских коммунистов, в Советской России, он приобрел и международную известность. Из его научных трудов по интересующей нас проблематике выделяются следующие: «Мировое хозяйство и империализм» (1915), «Экономика переходного периода» (1920), «Теория исторического материализма» (1923), «Учение Маркса и его историческое значение» (1933).

Твердо следуя текстам трудов Маркса, Энгельса, В. И. Ленина, Бухарин неизменно держался большевистских взглядов на классовость государства и права, функции и форму буржуазной государственности, диктатуру пролетариата, советское государство, их природу и предназначение.

Бухарин всегда защищал тот тезис, что «государство есть продукт классового расчленения общества. Будучи продуктом развития общества в целом, оно в то же время есть насквозь классовая организация». Своим бытием государство выражает непримиримость составляющих общество классов. Ничего, кроме сугубой классовости, в государстве нет и быть не может, какого бы его аспекта ни касаться. Государство в облике особого аппарата публичной власти, в облике интегральной политической организации, охватывающей собой и вбирающей в себя все общество целиком, в облике определенным образом функционирующего механизма – все это, для Бухарина, густо окрашено исключительно одним лишь только цветом – цветом классовости. Всякие попытки разглядеть, отыскать в государстве еще некие иные тона, даже нейтральные, кажутся Бухарину идущими от лукавого, скрадывающими истинное знание о государстве в идеалистическом и, хуже того, в мистическом тумане.

В подобной манере изображается им право, которое он отождествляет с законодательством, создаваемым государством. «Машина угнетения... выступает под псевдонимом совокупности правовых норм, идеального комплекса, функционирующего в силу своей внутренней логики и убедительности. Такой фети-

История политических и правовых учений. Под ред. В. С. Нерсесянца. – М.: ИНФРА • М, 1998. С. 631

шизм государственной власти и соответствующий ему специфический «юридический кретинизм», который рассматривает право как самодовлеющую общественную субстанцию, движущуюся исключительно логикой своих внутренних имманентных законов, застывает в систему "чистого права"». Бухарин, естественно, не приемлет «чистого права», разоблачает его (в полемике с Г. Кельзеном). Но при этом он обходит молчанием вопрос об относительной самостоятельности права (как системы, имеющей свою логику построения и движения) и желает доказать, что право лишь выполняет «работу по обслуживанию процесса эксплуатации». Бухарин так и говорит: «Правила государственной организации, т.е. общеобязательные нормы поведения, за которыми стоит весь аппарат принуждения, охраняют и облегчают воспроизводство процесса эксплуатации того конкретноисторического типа, который соответствует данному способу производства и, следовательно, данному типу государства».

Тезисы о «беспримесной» классовости государства и права, о том, что миссия этих социальных институтов, по сути дела, полностью исчерпывается выполнением ими служебно-эксплуататорской, угнетательской функции, опираются на расхожий марксистский постулат, согласно которому политическая, государственная власть есть организованное насилие одного класса для подавления другого. Понимание государства (и права заодно) в качестве феномена насилия образует краеугольный камень и бухаринских суждений о государстве, доминирует в них.

Бухарин, как и все тогдашние правоверные большевики-ленинцы, превозносил значение насилия. В этом отношении ему случалось быть даже большим роялистом, чем сам король. Если у К. Маркса, например, насилие в действительной истории играет «большую роль», то у Бухарина «на всем протяжении исторического процесса роль насилия и принуждения была чрезвычайно велика». Если у К. Маркса «Насилие является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым», то у Бухарина вообще вся «конкретная история есть история насилия и грабежа».

В целом государственная власть в бухаринских текстах квалифицируется как концентрированное и организованное общественное насилие (определение К Маркса), принимающее облик единодержавия, иными словами, диктатуры господствующего класса. Государство и диктатура – вещи внутренне, органически связанные. По Бухарину, ни теоретически, ни практически невозможно государство, не являющееся диктатурой.

История политических и правовых учений. Под ред. В. С. Нерсесянца. – М.: ИНФРА • М, 1998. С. 632

Взгляд Бухарина на любое государство (тем более на государство капиталистическое) как на диктатуру облегчал ему критику буржуазной демократии. Во-первых, она представляет собой – если верить Бухарину – целую систему демократических призраков, обманно-маскировочных институтов формально-юридического равенства всех; но данное равенство есть фикция, поскольку экономическое неравенство при капитализме делает формально-юридическое равенство нереализуемым. В другом месте Бухарин пишет, что основная посылка демократического устройства – наличие совокупности фикций: на сей раз ею выступает понятие общенародной воли, общей воли нации, целого. Весь комплекс демократических учреждений покоится на иллюзорной «общенародности».

Правда, полагает Бухарин, демократия некогда была нужна пролетариату. Для рабочего класса демократия «была ценна постольку, поскольку она помогала пролетариату подняться выше на ступеньку в его сознании». Только и всего. Однако, когда пролетариат на такую ступеньку поднялся и когда пробил час прямого штурма капиталистической крепости и подавления эксплуататоров, тогда наступила пора взрывов старых парламентов со всякими там «общенациональными» конституциями;

пришло время распада «всех тех форм, учреждений и институтов, которые носят видимость „общенационального"», время уничтожения формального (т.е. юридического) равенства классов. Люди, озабоченные крушением устоев демократии, характеризовались Бухариным как «убогие мещане».

На демократическом устройстве, которое предполагает изъявление общенародной воли, наличие общенациональной конституции, существование парламента, равенство всех граждан перед законом (независимо от классовой принадлежности) и т.д., ставит крест диктатура пролетариата. Идея неизбежности диктатуры пролетариата образует, согласно Бухарину, сердцевину марксизма. Учение о диктатуре пролетариата, о ее роли, о ее формах, о ее значении он считает также «самым гениальным теоретическим построением Владимира Ильича – Учение о диктатуре пролетариата и Советской власти – евангелие современного пролетарского движения».

Это «евангелие» учило, что диктатура пролетариата – кровное детище социалистической революции. Бухарин трактует последнюю как акт разрыва рабочим классом гражданского мира в обществе. Как гражданскую войну, которую рабочий класс во главе с коммунистами ведет против всех своих врагов.

История политических и правовых учений. Под ред. В. С. Нерсесянца. – М.: ИНФРА • М, 1998. С. 633

А на войне как на войне: «совершенно естественно, что политическая форма господства рабочего класса должна носить своеобразно милитарный характер». Выражаясь несколько иначе, это закономерно, что классический тип пролетарской диктатуры – советская система государства – должна приобретать, по Бухарину, «характер военно-пролетарской диктатуры». Кстати говоря, именно такой характер она с момента появления на свет действительно приобрела.

Режим пролетарской диктатуры, которая монополизирует «все средства физического принуждения и духовной переработки людей», призван решить две задачи. Одна – уничтожение, выкорчевывание частнособственнических отношений, слом, разрушение буржуазной государственности, подавление классовых врагов пролетариата. Вторая задача – осуществление пролетарской властью принуждения трудящихся. В переходный период оно переносится диктатурой пролетариата (разумеется, подчеркивает Бухарин, в иных целях и в иных формах) вовнутрь, «на самих трудящихся и на сам господствующий класс». Принципиальная установка здесь такова: «государственное принуждение при пролетарской диктатуре есть метод строительства коммунистического общества». Этой установке Бухарин старался оставаться верным всегда.

Он считает, что «пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является, как парадоксально это ни звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи». Строки эти специальных комментариев не требуют. Процитированные строки взяты из Х главы («Внеэкономическое» принуждение в переходный период) труда Бухарина «Экономика переходного периода». Как раз относительно нее В. И. Ленин, внимательно изучивший бухаринское произведение, с похвалой заметил: «Вот эта глава превосходна!»

Вернемся, однако, к изображению Бухариным некоторых иных аспектов пролетарской диктатуры и классического типа ее воплощения – советской государственности. По всем своим основным показателям Республика Советов есть антипод правового государства. Она, в частности, отметает прочь принцип разделения властей, заменяя его принципом соединения власти законодательной с исполнительной властью. Взамен общепринятого порядка формирования представительных учреждений вводится новый. Выборы в Советы «производятся не по чисто искусственным территориальным округам, а по производ-

История политических и правовых учений. Под ред. В. С. Нерсесянца. – М.: ИНФРА • М, 1998. С. 634

ственным единицам». Третируются как устаревший предрассудок «права меньшинства» и т.п. Государственный аппарат, понимаемый Бухариным как организация, долженствующая охватить собою поголовно всех трудящихся, выступает проводником политики большевиков, которые монопольно владеют властью. «В конце концов государственный аппарат – это тот самый рычаг, та самая машина, через которую наша партия, победоносная руководительница пролетариата, направляет всю свою политику».

В рассуждениях о диктатуре пролетариата Бухарин не обходит молчанием проблему демократии. «Диктатура пролетариата... является в то же время внутриклассовой пролетарской демократией... диктатура пролетариата, будучи его единодержавием, реально обеспечивает демократию для пролетариата». Этакая демократия для своих, но не для чужих. Каким же практически способом обеспечивает своя диктатура демократию для своих? Делает она это тем, что прокламирует «экспроприацию экспроприаторов», повышение жизненного и культурного уровня трудящихся, развертывание всех их внутренних сил и потенций... Но вот о целостной системе конкретных политико-юридических институтов, процедур, норм, являющихся предметно-осязаемой формой «демократии для пролетариата», Бухарин почти ничего не говорит.

Пролетарская революция осуществляет социализацию (обобществление) средств производства: они передаются в руки общества. Но в переходный от капитализма к коммунизму период, указывает Бухарин, хозяйствующим субъектом выступает не все общество, а организованный рабочий класс, точнее – пролетарское государство. Оно и есть хозяйствующий субъект. По этой причине экономические командные высоты, экономические организации превращаются в составные части пролетарского государственного аппарата. Пролетарская диктатура становится ко всему руководящей хозяйственной силой. «При пролетарской диктатуре государство все более сливается с хозяйством». Это слияние в условиях советской власти государства и хозяйства, вернее заведомо порочная попытка трансформировать экономические по своей природе отношения и структуры в политические, подчинить их действию политических факторов, дополняется практикой «перепрофилирования» всех рабочих организаций в различные части все того же аппарата власти. «Нет ни одной массовой организации, которая не являлась бы в то же самое время органом власти». Это только кажется, что подобная

История политических и правовых учений. Под ред. В. С. Нерсесянца. – М.: ИНФРА • М, 1998. С. 635

метаморфоза повышает ранг и престиж общественных массовых организаций. В действительности они оказываются послушными марионетками в руках властвующей элиты.

Из отрицания гражданского общества и общенародной воли, парламентаризма и общенациональной конституции, равенства всех перед законом и судом, прав большинства и меньшинства и т.д. никогда никакой демократии для трудящихся не родится. На могиле «низшего типа» демократии «высший тип» демократии не вырастает.

Бухаринская методология анализа политико-юридических институтов во многом строилась на квазидиалектической максиме – «все наоборот», «в одну и ту же эпоху принципиально другая классовая форма общества меняет математический знак всего развития, заменяя минусы плюсом, а плюсы минусом». Подобного сорта методология порывала с подлинным содержанием и логикой исторической эволюции мира власти, государства и права.

Бухарин стал одной из многочисленных жертв большевистско-террористического режима. Но и то правда, что он сам немало потрудился для создания, упрочения и теоретического «освящения» этого режима.