3. Социальный хаос.

Исчезает очевидная логика в смене событий. В хаотическом бесновании вздыбившегося мира все начинает сталкиваться со всем. Человеку, пребывающему внутри этого хаоса, кажется, что наступил «последний катаклизм», что разрушается сама субстанция цивилизации, распадаются все ее скрепы, и тогда из его сердца исторгается библейский стон: «Объяли меня воды до души моей».

В условиях аномии история, социальное бытие воспринимаются людьми уже не как поступательный, рационально описуемый, имеющий внутреннюю логику процесс, но как нечто дисфункциональное и абсурдное, как насыщенное аритмическими перебоями сползание социума к пропасти исторического апокалипсиса. Судьба государства видится им уже не как существование благоразумного сверхсубъекта, неуклонно восходящего по ступеням прогресса, а сами себя они воспринимают уже не как здравомыслящих существ, призванных достичь состояния всеобщей гармонии; на смену этим классическим социогуманитарным формулам приходят иррациональные образы «бесов» саморазрушения, поселившихся в людях и стремящихся увлечь их в пучину хаоса и гибели. При всем разнообразии причин и источников дезорганизацион-ных и деструктивных процессов, большинство разрушений осуществляется по инициативе и при активном участии конкретных социальных субъектов-индивидов, групп, общностей, находящих-

ся во власти определенных идей и умонастроений, стремящихся провести в жизнь свои убеждения, отстоять собственные интересы.

Как и любой хаос, аномия продуктивна. Скрытая от непосредственного созерцания логика исторических событий напоминает в подобных случаях логику движений маятника. Когда достигнуто предельное состояние и дальнейшие разрушения становятся невозможны, остается только одна возможность — устремиться в противоположном направлении и начать возводить из руин новую цивилизационную систему со всеми сопутствующими атрибутами — государственностью, правом, экономикой, культурой и т. д. И в пучине аномии уже постепенно намечаются те будущие возможности, которые спустя некоторое время станут линиями становления и развития новых социальных форм. В вихревых потоках социального хаоса, в столкновениях всего со всем успевает выгореть все лишнее и сохраняется все то основное, что необходимо для генезиса новых структур, форм и систем.

В индивидуально-личностном измерении аномия имеет двоякое значение. С одной стороны, аномийное поведение контрадаптивно, то есть направлено против общепринятых стереотипов законопослушного поведения, подчиненного нормам морали и права. С другой стороны, оно адаптивно, позволяя человеку в условиях общественного кризиса и резкого возрастания степени непредсказуемости социальных событий приспособиться к обстоятельствам, приняв тот же стереотип действий, чреватых непредсказуемостью и вседозволенностью.

Первым из европейских ученых, кто начал специально разрабатывать проблему аномии, был французский социолог XIX в. Э. Дюркгейм. Согласно его концепции, аномия как противоположность стабильного социального порядка возникает тогда, когда государство и общество ослабляют свой контроль за поведением индивидов. Это происходит в эпохи промышленных, экономических и социально-политических кризисов. Занятая собственными проблемами, государственная машина на время самоустраняется от решения насущных социокультурных, духовно-нравственных вопросов. В результате у индивидов исчезает чувство общности и дух солидарности, распространяются эгоистические умонастроения, пропадает должное уважение к моральным и правовым нормам, ухудшается состояние нравов, возрастает число самоубийств и преступлений. В условиях аномии существенно расширяются возможности для свободных волеизъявлений, в том числе для выходящих за пределы цивилизованной нормативности.

В XX в. значительный вклад в разработку концепта аномии внес американский социолог Р. Мертон, исследовавший дисфункциональные состояния общественных систем, возникающие в результате обострения социальных противоречий. В условиях

кризиса и дисфункциональности общественной системы возрастает число индивидов, которые для решения своих жизненных задач и достижения имеющихся целей склонны использовать средства, ведущие к успеху кратчайшим путем. Чаще всего это оказываются противоправные средства. Для Р. Мертона несоответствие между целями и средствами их достижения выступает одним из главных оснований состояния аномии. Он выделяет несколько основных типов отношения между целями и средствами в социальной деятельности индивидов и групп:

1) законопослушное поведение, избирающее положительные цели и столь же положительно окрашенные средства их достижения;

2)  противоправное поведение, когда выбор положительных целей сопровождается присваиваемой субъектами свободой в выборе средств;

3) ритуальное поведение, предполагающее сосредоточенность на средствах при полном забвении тех целей, которым они должны служить;

4) эскапистское (убегающее) поведение, предполагающее негативное отношение и к социально значимым целям, и к средствам их достижения (характерно для алкоголиков, наркоманов, самоубийц);

5)  бунтарско-революционное поведение, отрицающее общепринятые, традиционные цели и средства и заменяющее их новыми целями и новыми средствами.

Для концепции Р. Мертона характерно внимание к тому обстоятельству, что эффективность целепреследующей деятельности в большинстве случаев обусловлена способностью субъектов к нарушению морально-правовых норм.