§ 6. Древневосточная монархия

Монархия и деспотизм     Становление ранней государственности

на Древнем Востоке проходило в целом

по единому историческому пути: итогом его было формирование практически у всех народов неограниченной единоличной власти в централизованно управляемом государстве. С этой властью в сооб­ществе были связаны все или почти все политические отношения, эта власть доминировала в религиозной и культурной сфере. Харак­терные черты общего исторического процесса становления государ­ственности на Востоке определили особенности ранней древнево-

ючной монархии, или, как ее нередко характеризуют, древнево-с точной деспотии.

Слова деспотия, деспотизм (от древнегреческого ilespoteia — неограниченная власть) лишены определенного государ­ственно-правового или историко-политического содержания. Входят в употребление они в конце XVII — начале XVIII в.: впервые их употребил французский писатель-моралист Ф. Фенелон в романе «Приключения Телемака» для осуждающей характеристики такого правления, при котором подданные живут в постоянном страхе и не защищены законом. В литературно-политических дискуссиях XVIII в. о правильно построенном государстве понятие «деспотия» играло важную роль: так определили неправильную, пагубную для общества монархию, где государь властен произвольно распоряжать­ся не только администрацией страны, но и имуществом и даже жиз­нью подданных. Примеры такого произвольного правления черпали, как правило, из истории средневекового Востока (Турции, Персии и т. д.) или истории древности. Отсутствие гражданских прав в совре­менном смысле стали признавать главенствующей чертой государст­венного уклада древневосточной монархии, хотя реально все государ­ственно-правовые отношения в ту эпоху просто строились по-друго­му. Древневосточная государственность действительно выделяется неким особым характером —- но, эти черты связаны с историческими путями формирования ранних государств вообще и со своеобразием регулирующей роли государства в древневосточном обществе.

Особенности исторического происхождения

Древневосточная монархия была в ис­тории первым типом государственности и первой формой монархии. Ее даже нельзя характеризовать как вполне монархию в позднейшем смысле — настолько отлична она по своим связям с породившим ее обществом. Они еще очень мало имели политический и правовой характер, а главным образом экономически-распорядительный, ре­лигиозный и военно-административный. Такие особенности древне­восточной монархии в первую очередь были определены истори­ческими путями ее формирования в обществе.

Первым из исторических путей возникновения древнево­сточной монархии было перерождение власти выбор­ного религиозного и хозяйственного лидера союза общин, образовавших начальное протогосударство. Основные функции таким путем установившейся власти правителя-монарха заключались в исполнении жреческих обязанностей и в организации публичного хозяйства. Функции определяли и содержание власти: во-первых, правитель наделялся полномочиями отправлять религи­озный культ, исполнять и истолковывать волю божества, организо­вывать святилища, религиозные церемонии, приносить жертвы и требовать жертвенных подношений; в этих пределах правитель по­лучал права контролировать деятельность общин и даже отдельных

62

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

1'АЗДЕЛ I

63

семей; отсюда же проистекали полномочия правителя вмешиваться во внутриродовые и семейные дела. Во втором отношении, прави­тель получал полномочия регулировать сбор продуктов, которые вы­делялись сообществом на общегосударственные нужды, устанавли­вать размеры налогов или натуральных отработок, распределять зе­мельный (или иной ресурсный) фонд страны, организовывать выда­чи продуктов нуждающимся или привилегированным слоям, опреде­лять степень участия общин, родов и каждого подвластного в обще­государственных работах. Первоначально как лидер надрбщинного выборного управления, такой монарх сохранял привязанность к ин­ститутам традиционного управления старшинства — советам жрецов, старейшин, знати.

Вторым историческим путем возникновения древневосточ­ной монархии было усиление (и органическое перерождение) роли и власти выборного военного вождя союза общин или племен. Если новая государственная власть устанавлива­лась этим путем, то функции и содержание власти такого правителя были уже: как бывший военный вождь, правитель ранее всего наде­лялся полномочиями по руководству объединенным войском общин, боевым командованием, затем и по собственно первоначальной ор­ганизации государственной военной силы. В этом случае степень принудительных властных полномочий была значительно выше: в конце концов монарх обретал право определять судьбу подданного, вплоть до вопроса о жизни и смерти. Монархическая власть, поя­вившаяся этим путем, характеризуется также и значительными су­дебными полномочиями правителя. Тогда как хозяйственно-распо­рядительная деятельность ее в государстве в данных условиях будет ограничиваться влиянием на общее управление и останется в руках главным образом жрецов. Как первоначально лидер воинов (став­ший таким благодаря еще и особым личным качествам), такой мо­нарх связан был с институтами прежней условной военной де­мократии — сходками, собраниями. Это были институты не­сравненно более инертные, чем коллегии старейших. Поэтому здесь монархия нередко образовывалась путем узурпации власти, исполь­зования назревших социальных противоречий в общинах (на проти­вопоставлении интересов «бедной вдовицы» «людям мешка»). Реши­тельнее здесь оформлялись полицейские, репрессивные полномочия правителя, опорой в которых для него становились постоянные во­енные отряды, создававшиеся при нем и ранее как при военном вожде.

Религиозное содержание власти

Наиболее отличительной особенностью древневосточной монархии был рели­гиозно-священный характер власти

правителя. Монарх считался как бы живым воплощением богов на земле, носителем их воли и единственным законным представите­лем. Соответственно он получал право на полномочия, которые ре-

лигиозными представителями приписывались богам. Во взаимосвязи власти монарха с символами религиозных культов было еще много от пережитков родоплеменного уклада: почитание мифического ос­нователя племени, символический тотемизм. Но в период ранних государств это мифологическое воспреемство обеспечивало условно национальное единство страны. Ранее всего это выражалось в спе­циальной титулатуре правителей, должной подчеркнуть всеобъем­лющий, общенародный характер их власти: египетские фараоны звались «царями Верхнего и Нижнего Египта», вавшганско-аккад-ские правители — «царями множеств», «царями Ура, Шумера, Ка-Ури» и т. д., китайские императоры простирали свое условно-поли­тическое господство до пределов «Поднебесной».

Божественное происхождение власти должно было показать и выразить неограниченный ее характер на земле, в том числе и по­тому, что ограничивать божественную по своему содержанию власть неразумно и не в интересах людей: она мудра, направлена ко всеоб­щему добру. «Он тоже бог, не знающий себе равного, и не было по­добного ему прежде, — говорилось о фараоне в эпоху Среднего цар­ства. — Владеет он мудростью, замыслы его прекрасны и повеления отменны; по приказу его входят и выходят». Повелитель «дан лю­дям от бога», он обрел «царскую власть в яйце» (т. е. в первоначаль­ном зародыше), «зачат от семени божьего»... Соответственно, древ­невосточный правитель становился первым и наиболее законным представителем народа и пред богами. Он считался либо персональ­но верховным жрецом, либо главой жреческой иерархии, он мог проводить любые культовые церемонии (кроме связанных с силами зла, смерти и т. п. — что также весьма показательно). Священный характер власти правителя был настолько безусловным, что за ним признавалось право вводить почитание новых богов, отменять по­клонение прежним.

Правитель мог ввести и собственный культ, объявить себя собст­венно богом страны (как, например, лугаль Нарам-Суэн в Аккаде или китайские ваны). Это создавало представление о неприкосно­венности, священности самой особы правителя и даже его изображе­ний. Покушения на власть приравнивались к святотатству и кара­лись отныне самыми тяжкими из известных наказаний: смертью, изгнанием. Однако это накладывало на правителя и особые обяза­тельства в отношении образа жизни: он практически не мог появ­ляться перед лицами простых смертных (либо появлялся в каком-то особом, отстраненном виде — в символических одеяниях), жил в особом мире дворца по строгим канонам. Царю Древнего Востока невозможно было игнорировать и всевозможные предсказания и пророчества — вплоть до того, что он должен быть насильственно умерщвлен, если срок его «земного пребывания» истекал. (Поэтому столь важную роль при дворе восточного владыки играли астролог, маг, предсказатель-халдей.)

64

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

РАЗДЕЛI

65

Религиозно-священный характер власти главным образом опре­делял преемство власти правителя. Строгого порядка престолонас­ледия, тем более жесткого соблюдения принципа передачи престола от отца к сыну, древневосточная монархия не знала. Более важным, чем следование семейной традиции старшинства, здесь считалась условная пригодность к выполнению воли богов, некая предначер-танность, особая отмеченность судьбой. Нередко трон переходил по принципу родового старшинства братьям и племянникам, наследо­вать могли и женщины. Наследие престола от отца к сыну считалось исключением и, для того чтобы быть признанным, нуждалось в ос­новательной мотивации. Эту мотивацию создавали, как правило, мифологизированные качества наследника: родство с богами, особая избранность. Вместе с тем не считалось недопустимым, чтобы пре­стол получил кто-либо из совершенно посторонних прежнему пра­вителю. В таких случаях происходила процедура священного узако­нения через символический брак с богиней, посредством священного по своему смыслу (хотя не исключался и реальный брачный союз) бракосочетания с кем-либо из женской линии прежде царствующего дома.

Полномочия монарха       Государственно-правовое положение и

содержание власти древневосточного

правителя никак не были связаны с отождествлением монарха с го­сударством вообще: правитель занимал свое место среди других тра­диционных институтов, которые считались столь же обязательными частями власти (например, жреческое правление или жреческий суд). Неограниченность правителя означала только отсутствие ря­дом с ним определенных политических учреждений, которые бы как-то регламентировали его власть. В отношении же принадлежа­щих правителю полномочий древневосточная монархия не была неограниченной по содержанию власти.

Законодательная власть древневосточного правителя

была далеко не всеобъемлющей. В политическом ук­

ладе древнего общества законы вообще занимали особое место: наи­

более общие правила жизни вели свое происхождение от легендар­

ных времен, приписывались богам, и цари не наделялись правом

творить законы. Более того, требования традиции были определяю­

щими и для правителей. «Цари, — описывал деятельность фараонов

древнегреческий писатель Диодор, — не вольны были поступать по

своему усмотрению; все было предписано законами, и не только го­

сударственная, но и частная обыденная жизнь. Им прислуживали не

купленные люди и не рабы, а сыновья верховных жрецов, заботливо

воспитанные, в возрасте старше 20 лет... часы дня и ночи, когда ца­

рю надлежало выполнить какую-либо из своих обязанностей, пред­

писывались законом и не могли нарушаться даже по собственному

желанию царя...» i .            /

Монарх мог устанавливать новые правила жизни подданных по-

средством собственных распоряжений — указов, декретов и т. п. Однако эти правила, во-первых, не должны были противоречить традиции (другой вопрос, кто и как решал, проводят эти указы «во­лю богов» или нарушают ее), во-вторых, они не могли посягать на самые принципиальные основы правопорядка. Так, в Древней Ин­дии, где право правителя на издание декретов было наиболее безус­ловным, предписывалось, чтобы эти акты не касались кастового строя и правил человеческого бытия, диктуемых верой. В Древнем Вавилоне, даже в периоды наиболее сильной и централизованной царской власти, новоиздаваемые законы не касались того, что было отрегулировано традицией или более давней практикой правоприме­нения. Первые писаные законы, касавшиеся регулирования судо­производства, появлялись как раз в стремлении охранить традицию, древние порядки, остановить развитие в жизни нежелательных со­циальных явлений.

«...И восстенаете тогда от царя вашего, которого вы избрали». — I Царств, 8. 11-18.

3. Зак. 2930

Наиболее полной была власть древневосточного правителя в делах управления. Монарх обладал закон­ченными правами по организации публичных работ, ирригации, строительству, в том числе военных укреплений (хотя строительст­во крепостей, стен и т.п. всегда рассматривалось как специфические функции и право монарха, которое как бы требовало особого оправ­дания). Он определял долю продукта, подлежащую отчуждению для создания государственных и личных царских запасов, а также раз­меры повинностей, какие надлежало выполнять. Как высший воена­чальник, монарх устанавливал основы военной организации в стра­не, порядки воинской службы, назначал военных начальников. Он мог устанавливать разного рода пожалования и иммунитеты (приви­легии) в пользу отдельных сановников, областных правителей, горо­дов, мог жаловать земли из царских фондов, определять выдачи из царских запасов. Полномочия правителя включали и распоряжение жизнями, имуществом и рабочей силой всех подданных без исклю­чения: «Вот какие будут права царя, который будет царствовать над вами: сыновей ваших он возьмет, и приставит к колесницам своим, и сделает всадниками своими, и будут они бегать пред колесницами его; И поставит их у себя тысяченачальниками и пятидесятниками, и чтобы они возделывали поля его, и жали хлеб его, и делали ему воинское оружие и колесничный прибор его; И дочерей ваших возь­мет, чтоб они составляли масти, варили кушанье и пекли хлебы; И поля ваши и виноградные и масличные сады ваши лучшие возьмет и отдаст слугам своим; И от посевов ваших и из виноградных садов ваших возьмет десятую часть и отдаст евнухам своим и слугам сво-; И рабов ваших, и рабынь ваших, и юношей ваших лучших, и ов ваших возьмет и употребит на свои дела; От мелкого Скота ашего возьмет десятую часть, и сами вы будете ему рабами... »*.

,UJ

66

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

РАЗДЕЛ I

67

Беспрекословные хозяйственно-распорядительные полномочия монарха были одной из наиболее характерных черт всей древнево­сточной монархии. Они были взаимосвязаны с той огромной ролью, какую вообще играло государственное хозяйство и его организация в жизни древневосточного общества, и с тем вторичным, подчинен­ным значением, какую имела частная собственность. Вместе с тем монарх, будучи собственником труда населения, произведенных продуктов, никогда не рассматривался как вообще верховный собст­венник территории, земель и т. п. (даже если имелось соответствую­щее представление о возможности такого единоличного обладания, а не об управлении по воле богов). Даже в Вавилоне, где значение го­сударственно-распределительной системы было одним из наиболее сильных, цари скупали земли у частных владельцев на общих осно­ваниях.

Управленческие полномочия древневосточного монарха не были законченными и в другом отношении. Практически во всех извест­ных государствах рядом с монархом стоял главный управитель — подлинный глава государственной администрации. Формально он подчинялся власти верховного управления правителя, но самостоя­тельность его была столь велика, полномочия — столь реальны, а связь с разного рода догосударственными институтами (советами знати, старейшин и т. п.) столь непосредственной, что его вполне можно назвать соуправителем государства. Не случайно в большин­стве эта должность вручалась или старшему родственнику правите­ля, или представителю жреческой верхушки, или наиболее видным из служилой знати. По-видимому, невозможно было для монарха произвольно сменить этого главного администратора. Нередки были случаи (особенно в Древнем Египте), когда бывший первый админи­стратор принимал на себя власть и наследие престола. Только в ор­ганизации армии монарх был действительно верховным и непосред­ственным, единственным начальником; армия и была опорой для его властной деятельности. Но лишь тогда это создавало основу для общегосударственного доминирования, когда само положение госу­дарства (как в Ассирийской державе) было в значительной степени порождением военной деятельности и военной политики.

Государственная власть древневосточного правите­ля не заключала в себе судебных прав — это бы­ло одной из важнейших особенностей этого типа государственности в целом. Монарх считался носителем высшей справедливости, тво-рителем воли богов — ив качестве такового мог помиловать пре­ступника, воздать «всякому жалобщику справедливость». К помощи монарха как выразителя права прибегали, когда наличное право не давало возможности решить дело — древнеиндийская традиция, на­пример, прямо предписывала это; в этом смысле египтяне называли фараона «правогласным». Иногда эта роль монарха обретала особый смысл, и появлялась особая царская юстиция: таким был библей-

ский царь Соломой. Но, как правило, монарх не был ни верховным судьей, ни главой судебной системы: она основывалась на собствен­ной традиции и мало зависела от царской власти. Царь мог передать поступившую к нему жалобу на рассмотрение в обычный суд — но этим все и ограничивалось. Конечно, в чисто административном по­рядке, например как военачальник после боя, правитель мог под­вергнуть любого наказанию, вплоть до самого тяжкого, по причи­нам, справедливость которых также определял он сам, — но это бы­ло вне обычной судебной деятельности.

Образ идеального правителя Своеобразие положения и полномочий

древневосточного монарха явственно

выразилось в представлении об идеальном правителе. Монарх дол­жен быть личностью особого рода со всем набором добродетелей, ко­торые важны для стабильности правопорядка; качества, которые требуются от государя, в наибольшей степени связаны с его личным участием в управлении и в наименьшей — с его пониманием зако­нов страны:

«...Идеал государя является следующим: он должен быть высоко­го рода, со счастливой судьбой, обладающим умом и положительны­ми качествами, обращающим внимание на совет старых и опытных людей, справедливым, правдивым, не изменяющим своему слову, благодарным, щедрым, в высшей степени энергичным, не имеющим обыкновения медлить, господином своих вассалов, с сильной волей, не имеющим в своем окружении лиц негодных и охотно принимаю­щим наставления. Он должен обладать любознательностью, способ­ностью учиться, воспринимать, удерживать в памяти, познавать, размышлять по поводу познанного, отвергать негодное и проникать в истину... принимающим меры против бедствий или для охраны подданных, дальновидным, обращающим главное внимание на пра­вильное применение людей... искусным при выборе мира, войны, послаблений, крутых мер, верности договорам или использовании слабых мест врагов...» («Артхашастра», 96).

Идеал древневосточного правления — это деятельность социаль­но нейтральная, сдержанная в отношении к своим подданным. Сре­ди которых, однако, следует выделять тех, кто прежде всего служит опорой правителя и, следовательно, монархии в целом. «Поступай по истине, утешь плачущего, не притесняй вдовы», — наставляет фараонов древнеегипетское Поучение. Даже судебная деятельность правителя должна быть возможно сдержаннее, в интересах собст­венной страны и ее правопорядка. «Остерегайся карать, неповинно­го не убивай; наказывай битьем и заточением». Подданные — это не враги власти и государства, поэтому их надо по возможности вер­нуть к подчинению; казнить следует открытых мятежников. Вместе с тем правителей неоднократно наставляют обогащать вельмож, продвигать воинов — ибо вся их власть всецело связана именно с этими слоями общества, на них опирается, ими поддерживается и

68

ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

1ДЕЛ1

69

охраняется от посягательств со стороны не только внешних врагов, но и тех, кто по своей политической роли противостоит власти пра­вителя: жречества, областных правителей, полупокоренных племен вассалов.

Древневосточная монархия стала особым типом ранней государ­ственности — первым из известных истории права. Формирование государства проходило ранее всего по пути выделения управленче­ских функций и полномочий власти, персонифицированной в пра­вителе-монархе. Тем самым государство создавалось в обществе прежде всего как управление и во вторую очередь — суд; роль законов поначалу играли обычаи и традиции.