12.2. Психологический реагент и его криминалистическое значение

Работа следователя, дознавателя, лица, осуществляющего оперативно-разыскную деятельность, - - это прежде всего работа с людьми как носителями уголовно-релевантной информации.

330

Информационное взаимодействие с ними протекает в одних случаях в служебном кабинете правоохранительного органа, в других — в лабораторных условиях, в третьих — в так называемой полевой обстановке (на месте происшествия, на обследуемой территории и т.д.). Обмен информацией при этом может происходить с глазу на глаз (например, при опросе или допросе без участия третьих лиц) или публично при участии либо в присутствии других лиц (понятых, специалистов, защитников и т.д.). Однако независимо от того, кто является инициатором коммуникативного контакта, какие цели преследует информационное общение, осуществляется ли оно открыто, в официальном порядке на процессуальной основе или негласно, в тайне от посторонних глаз, в служебное или свободное от работы время, оно никогда не обходится без одного очень важного, неотъемлемого элемента. Этим элементом является окружающая материальная микросреда, или, как говорят еще, реальная обстановка. Ее образуют самые различные объекты материального мира, их связи и отношения: предметы, вещества, материалы и т.д., включенные в информационное взаимодействие. Академик Виктор Глушков на заре советской кибернетики верно подметил, что информацию несут в себе не только испещренные буквами страницы книги или человеческая речь, но и солнечный свет, складки горного хребта, шум водопада и шелест листьев.

Процедура непосредственного информационного взаимодействия между людьми протекает не в вакууме, не в пустом и безмолвном пространстве. Коммуникаторов окружают стены помещения, звуки и запахи, тепло или холод, предметы мебели, чьи-то голоса за дверью, книги на полке, цветущие кустарники, торговые палатки, пролетающие мимо лимузины, рычащие грузовики, торопящиеся пешеходы и многое другое, на что они обращают внимание, что воспринимают, осмысливают, на что реагируют. Поза следователя, его манера говорить, документы, открытая пачка сигарет и пепельница на рабочем столе, полная окурков, освещенность помещения, включенный телевизор, трели телефонного аппарата, ветер, шевелящий занавески на окне, вид, состояние, положение и взаиморасположение предметов, их цвет, габариты и т.д. воздействуют на чувства и разум человека, способствуют пониманию или, наоборот, разрушают психологический контакт между партнерами по речевой коммуникации, формируют отношение к тому, что сообщает партнер, определяют решения, линию и тактику поведения. Особый ин-

331

терес для коммуникатора представляют субъективно, личностно значимые элементы окружающей микросреды, то, что имеет какое либо отношение к нему, с чем он так или иначе связан в системе исследуемых по уголовному делу отношений.

Выступая в роли психологического реагента (раздражителя), эти объекты могут оказать значительно большее психологическое воздействие на носителя информации, его мысли, чувства, решения, поступки, нежели обмен вопросами и ответами с оперативником, судьей, судебным экспертом, чем все вместе взятые слова последних.

Понятие «психологический реагент» может Понятие

рассматриваться в узком и широком смыслах. психологического    v>

В узком значении это понятие включает в се-

реагента                -

бя то, что принято называть «немыми свидетелями». Имеются в виду самые различные материальные объекты неживой, а также живой, но не говорящей природы, тем или иным образом связанные с исследуемым криминальным или некриминальным поведением (следы-отпечатки, орудия преступления, документы, предметы посягательства и средства их транспортировки, аналоги последних и т.д.)1.

Восприятие этих объектов свидетелями, потерпевшими, подозреваемыми, обвиняемыми инициируется лицами, осуществляющими расследование, и может осуществляться по месту их обнаружения (например, при осмотре места происшествия с участием потерпевшего, в ходе проверки показаний подозреваемого), т.е. в естественной для них материальной среде (обстановке), либо в ином месте производства оперативно-разыскного, следственного действия, куда они ранее были перемещены из предшествующей среды их обитания, нахождения (например, в кабинете у следователя, предъявляющего для обозрения допрашиваемому какой-либо предмет (вещь, документ и т.д.), изъятый с места происшествия). И в том и в другом случаях расчет прост: человек, являющийся объектом тактического воздействия, восприняв указанный личностно значимый для него предмет, не останется безучастным наблюдателем, адекватно отреа-

1 Под психологическим реагентом нами понимается объект, целенаправленно включаемый следователем (оперативным работником, иным субъектом ППД) в процессе его информационного взаимодействия с другим участником уголовного процесса для оказания на него допустимого психологического воздействия в целях оптимизации его поведения и успешного решения поставленной задачи при производстве следственного действия или мероприятия.

332

г-

гирует вербальным или иным способом на полученную информацию и внесет коррективы в демонстрируемую ранее психологическую установку и предыдущее поведение.

Классическим примером данного вида информационного взаимодействия и достигаемого при этом психологического эффекта может служить предъявление подозреваемому, отрицающему свою вину, изобличающие его во лжи вещественные доказательства. Это действие в конечном счете нередко приводит к разрушению ранее выработанной установки на отрицание вины и кардинальному изменению позиции в лучшую, с точки зрения установления истины, сторону.

В широко известной в свое время книге «Записки следователя» Л.Р. Шейнин поделился с читателями опытом раскрытия убийства Анны Андреевой и ее двухлетней дочери. Это дело находилось в производстве Л.Р. Шейнина, работавшего тогда следователем по особо важным делам Генеральной Прокуратуры СССР. Производя расследование, Л.Р. Шейнин заподозрил в убийстве мужа Андреевой — Гетманова. Следствие осложнялось тем, что Андреева и ее дочь, как показал Гетманов, без вести пропали в Москве, куда они приехали из Моршанска, намереваясь отправиться на Дальний Восток. Однако ни в Моршанске, ни в Москве, ни в других регионах страны тела погибших обнаружить не удалось. По версии следователя, показания Гетманова о пропаже жены и дочери были ложными, что на самом деле потерпевшие не покидали Моршанска, там они были убиты, а их трупы сокрыты Гетмановым.

Отрабатывая эту версию, следователь выяснил, что после исчезновения Андреевых Гетманов продал школьной сторожихе пару женских туфель, которые были похожи по описанию Гетманова на те туфли, в которые была обута его жена, якобы уезжая из Моршанска. О показаниях сторожихи и изъятых у нее туфлях Гетманов не знал. Не сообщалось ему и о том, что туфли были предъявлены сестре и матери Андреевой, которые их опознали. Эти же туфли опознал и сапожный мастер, изготовивший их по заказу Андреевой.

Располагая этими доказательствами, следователь при подготовке к допросу Гетманова поставил туфли Андреевой на краю своего рабочего стола и прикрыл их газетой таким образом, что из-под нее были видны только носки туфель. Во время допроса следователь задавал подозреваемому различные вопросы по обстоятельствам дела, но не связанные с обувью потерпевшей. Да-

333

вая показания, Гетманов то и дело поглядывал на торчавшие из-под газеты носки туфель. Испытываемое им волнение вскоре переросло в напряжение. Он никак не мог сосредоточиться на задаваемых ему вопросах и был не в состоянии отвести глаз от волновавшего его предмета. Следователь делал вид, что не замечает гипнотического воздействия туфель на допрашиваемого и, не обращая на них никакого внимания, терпеливо уточнял какие-то несущественные детали, записывая показания в протокол допроса. Наконец допрашиваемый не выдержал и спросил у следователя, почему на его столе находятся туфли женщины.

Потому, Иван Дмитриевич, — спокойно сказал следователь, -что это туфли убитой вами Андреевой Анны. Они приобщены к делу в качестве вещественного доказательства и изобличают вас как убийцу. Поэтому они и стоят на моем столе. Вот, полюбуйтесь.

Сказав это, следователь приподнял газету. Гетманов вскочил как ужаленный, закричал и стал умолять убрать туфли с глаз долой. Успокоясь, Гетманов признал себя виновным в двойном убийстве и показал место захоронения трупов.

Если же рассматривать психологический реагент в более широком контексте, то нельзя не заметить, что этим понятием охватывается не только довольно обширный круг упомянутых «немых свидетелей», но и множество других элементов реального мира (фактов, событий, процессов и т.д.), включая те, что представляют собой различные варианты проявления активности лиц, осуществляющих расследование, оказывающих допустимое воздействие в отношении своих партнеров по коммуникации, по какую бы сторону баррикад они не находились. В качестве указанных реагентов могут выступать, например, вопросы, которые оператор задает обследуемому (тестируемому на полиграфе), тактически грамотное вторжение следователя в так называемую интимную зону допрашиваемого, сообщение обвиняемому, что его соучастники, связь с которыми он отрицает, арестованы и дают правдивые показания.

Функционально психологический реагент рассчитан на выявление и правильную интерпретацию психофизиологических реакций на него у лица, вовлеченного в орбиту выявления или раскрытия преступления, имеющего то или иное отношение к исследуемому событию.

«Психологическая реакция, — как отмечает Н.А. Селиванов, — может быть результатом восприятия в качестве своеобразного реагента не только того самого объекта, который заведомо свя-

334

зан с преступлением, но и аналогичного объекта. Даже такой реакции порой достаточно, чтобы сработал «спусковой механизм», чтобы нарушилось неустойчивое равновесие между мотивом непризнания виновности и мотивом ее признания»1.

Использование возможностей психологического реагента осуществляется с учетом различных ситуационно обусловленных задач. В одних случаях это делается для распознавания внутреннего облика, намерений, связей, отношений, иных признаков носителей личностной криминалистически и юридически значимой информации; в других — для уточнения, конкретизации показаний (в частности, путем стимулирования, активизации воспоминаний об обстоятельствах познаваемого события); в-третьих — для распознавания и преодоления лжи, иных деструктивных актов по противодействию расследованию; в-четвертых — в целях выявления и изобличения лиц, так или иначе прикосновенных к раскрываемому преступлению, иным познаваемым событиям.

Проблема психологического реагента актуальна и для следственной, и для оперативно-разыскной, а в ряде ситуаций — и для судебно-экспертной практики. Юристы, практикующие в сфере уголовного судопроизводства, используют его и при производстве допроса, некоторых других следственных действий, производимых в режиме процессуального доказывания, при производстве опроса, а также действий и мероприятий организационно-подготовительного и оперативно-разыскного характера.

м             В некоторых случаях даже место происшест-

вия   может   играть   роль   психологического происшествия как

реагента.

психологический                Л0

Подмосковье. 28 августа.

реагент  _

Ранним утром в милицию и прокуратуру

поступили сообщения о том, что в своей квартире убита семья Трефиловых.

Трефиловы занимали квартиру в пристройке к двухэтажному многоквартирному дому, окруженному большим садом.

Особую сложность представлял осмотр их квартиры, состоявшей из веранды, коридора, двух комнат, чердачного и подвального помещений, тесно заставленных мебелью и другими предметами.

В одной комнате обнаружили трупы престарелой Трефиловой Валентины Васильевны и ее внучки — студентки Жени, в дру-

1 Пособие для следователя. Расследование преступлений повышенной общественной опасности. — М.: Лига разум, 1998. — С. 12.

335

гой — труп 28-летней Катерины (также внучки Трефиловой В.В.). Они находились в постелях в нижнем белье. На голове и шее у них имелось множество рубленых ран.

Очевидцев преступления не оказалось. Служебно-разыскная собака след не взяла из-за резкого запаха керосина в квартире. Видимых следов и вещественных доказательств, которые прямо бы указали на убийцу, не нашли. Проанализировав исходную информацию, следователи и оперативники определили основные направления работы.

Одна группа следователей и разыскников незамедлительно приступила к изучению личности убитых, их родственников и знакомых, характера их взаимоотношений, к установлению времяпрепровождения ими накануне гибели Трефиловых.

Другая группа занялась поиском и допросом лиц, которые находились в период совершения преступления вблизи места происшествия.

В местном отделении милиции организовали штаб по раскрытию убийства Трефиловых. Штаб аккумулировал поступающую информацию, анализировал ее, координировал действия всех участников расследования.

Что дало исследование места происшествия?

Прежде всего надо было уяснить, чем, как и в какое время были убиты Трефиловы. Ответить на эти вопросы прямо на месте помогли судебные медики. Они предположили, что убийство женщин совершено во время сна сильными ударами, наносимыми в быстрой последовательности, скорее всего, топором. Время убийства -- между двумя и четырьмя часами минувшей ночи. Следы самообороны имелись лишь на трупе Жени — кровоподтек на правом предплечье, перелом правой лучевой кости, поверхностная резаная рана левой кисти, в руке — клок волос. Ей было причинено наибольшее количество ран — одиннадцать (Трефиловой В.В. -- восемь, Кате -- две). Предположили, что сначала была убита Катя, затем Валентина Васильевна. Во время нанесения ей ударов проснулась спавшая в этой же комнате Женя. Вот почему на ее трупе имелись следы, характерные для самообороны.

Стали искать орудие убийства -- топор. Его в квартире не оказалось. Вызванные из ближайшей воинской части саперы с помощью миноискателя не нашли его и на окружающей территории. Значит, преступник унес топор с собой. Это в какой-то степени указывало на предусмотрительность убийцы.

336

Во время осмотра важно было собрать максимум данных о злоумышленнике. Представлялось, что он легко ориентировался в сложной обстановке тесно заставленной различной мебелью квартиры несмотря на отсутствие освещения (вряд ли преступник стал бы включать освещение в момент убийства). Преступник действовал четко, трезво, расчетливо и осторожно.

В процессе осмотра искали признаки, которые свидетельствовали бы о пути проникновения преступника в квартиру. Входная дверь и окна повреждений не имели. Дверной крючок легко открывался снаружи с помощью ножа и иных тонких предметов. Обе рамы окна подвального помещения были выставлены и находились во дворе. (Позднее установили, что дверь в квартиру изнутри запиралась только на крючок, а рамы с окна сняли накануне происшествия в связи с ремонтом печи в подвале.)

О том, как развивались события дальше, рассказывает руководитель оперативно-следственной группы М.Я. Розенталь.

«Мы обратили внимание на то, что следы крови и мозгового вещества располагались на больших по размеру участках стен и потолка, то есть атипично для причинения обширных черепно-мозговых травм. Один из нас первым догадался поднять одеяло с трупа Кати. И ответ на возникший вопрос был найден: на внутренней стороне пододеяльника располагались брызги крови, возникающие непосредственно при разрушении кровеносного сосуда. Из этого обстоятельства следовало, что убийца, видимо, в момент нанесения ударов топором по голове спавшей женщины другой рукой держал одеяло на весу. Зачем? Скорее всего для того, чтобы закрыть себя, не запачкаться кровью.

На предусмотрительность и осторожность преступника, на четкость и трезвость его действий, на то, что он легко ориентировался в сложной обстановке, указывали и другие данные. Предметы обстановки в квартире не были смещены. В узловых местах, где преступник действовал наиболее активно (возле кроватей, где обнаружили трупы), не было беспорядка и повреждений. Стулья стояли у изголовья. На их спинках была аккуратно сложена одежда, на полу — домашняя обувь.

Не осталось незамеченным нами и то, что на постели Кати отсутствовали подушки, окно около кровати было раскрыто, от изголовья и по подоконнику вел окровавленный след, а во дворе под окном валялись две подушки, обрызганные кровью. Мы тут же связались с нашим штабом и выяснили, что с наступлением холодных ночей Катя закрывала окно. Кроме того, к этому

337

моменту уже был допрошен юноша-сосед, который в 2 часа ночи возвращался домой. Он видел, что окно Кати было закрыто.

Следы крови на подушках в виде брызг указывали на то, что они выброшены после причинения повреждений. По мнению судебных медиков, Катя при таких обширных черепно-мозговых травмах была не в состоянии не только что-либо делать, но даже не могла кричать. Из этого следовало, что окна раскрыл и подушки выбросил сам преступник. И сделал это он после убийства.

Окно было низко над землей. Следов спрыгивания на ней не имелось. Возник вопрос, зачем же он открыл окно и выбросил окровавленные подушки, оставив их на виду? «Видимо, — рассуждали мы, — он сделал это для того, чтобы скорее было обнаружено убийство». А когда к этому стремится преступник? Очевидно, тогда, когда ему выгодно, чтобы поскорее обнаружили преступление. Так и было на самом деле. Первый же сосед, рано утром вышедший из дома, увидев окровавленные подушки, заглянул в открытое окно. Ужаснувшись, он тотчас же сообщил об увиденном в милицию и «скорую». Это было в начале шестого утра. Анализируя эти обстоятельства, мы сделали предположение, что быстрое обнаружение преступления выгодно убийце лишь в случае наличия у него сфабрикованного алиби. Чем раньше обнаружены жертвы, тем надежнее в памяти людей будет зафиксировано то, что преступник в это время находился совсем в другом месте. При этом преступник убежден, что его не только не изобличат, но на него даже и подозрение не падет. Создание надежного алиби в этом случае необходимо ему на всякий случай.

На полу в комнате Кати валялись кожаные перчатки, от которых исходил резкий запах керосина. Можно было предположить, что убийца действовал в перчатках. Если при открытии окна преступник был в перчатках, то на их поверхности и на контактировавших с ними объектах могли остаться взаимоперешедшие частицы. С учетом этого с помощью увеличительных стекол были тщательно осмотрены окно и перчатки. Мы обработали специальным порошком окно, подоконник и выявили следы рук. Особенно четкий потожировой след пальца обнаружили на косяке оконного проема, окрашенного белой масляной краской.

Но каков же мотив столь тяжкого преступления? Версию о нем мы окончательно выдвинули после осмотра.

О мотиве могли свидетельствовать разбросанные вещи в комнатах, открытые дверцы шкафов, буфета, комода, выдвинутые ящики. Все это как бы подтверждало ограбление. Однако от

338

нашего внимания не ускользнули некоторые обстоятельства, которые противоречили этой версии (такие обстоятельства криминалисты называют негативными). Так, из шкафов были выброшены только некоторые вещи (они валялись на полу разрозненными стопками), остальные лежали в шкафах нетронутыми. С места происшествия не исчезли деньги, ценности, находившиеся на видных местах. В комнате и других помещениях квартиры, где не было трупов, царил полный порядок. В одном отделении открытого шкафа я рукой провел по висевшим на плечиках вещам. От соприкосновения упала дорогостоящая шубка. Вероятно, преступник просто открыл шкаф, но он в нем ничего не искал. Значит, мы имели дело не с ограблением, а с инсценировкой ограбления.

Преступник оставил нам и другой явный намек на мнимый мотив преступления.

Позы трупов должны были, по его мнению, убедить нас в убийстве с целью изнасилования. Однако и здесь присутствовали негативные обстоятельства. Судебные медики категорически исключили изнасилование Жени (впоследствии вопрос о возможном изнасиловании всех жертв отпал окончательно на основе данных, полученных в ходе судебно-медицинского исследования трупов и биологической экспертизы).

Итак, видимыми были признаки сразу двух мотивов преступления, однако оба они могли быть инсценированы.

Для выдвижения версий о личности убийцы и мотиве преступления имели значение и другие обстоятельства, зафиксированные при осмотре.

На веранде стояла разобранная керосинка. Другая керосинка, тоже разобранная, находилась на полу в той комнате, где были убиты Валентина Васильевна и Женя. На этой керосинке лежал коробок спичек, но следы воздействия огня на окружающих предметах отсутствовали. Убийца, видимо, готовился к поджогу, чтобы уничтожить следы преступления. Почему же он отказался от своего намерения? Из-за боязни уничтожить имущество и квартиру? Если так, то это указывало на расчет преступника реализовать имущество после смерти Трефиловых, то есть на его связь с семьей погибших. Но нельзя было исключать и того, что преступник отказался от первоначального замысла, исходя из опасения, что преступление, совершенное в многоквартирном доме, будет обнаружено раньше, чем он окажется в безопасном месте, обеспечивающем ему алиби. Возможно, убийца руководствовался теми и другими соображениями.

339

На полу веранды был найден трамвайный билет.

В этот же день работники милиции выяснили, что трамвайный билет был реализован в первой половине дня 26 августа на маршруте московского трамвая №26, курсирующего от Октябрьской площади.

После того как трупы были направлены в морг для судебно-медицинского исследования, а следы преступления изъяты, на место происшествия привезли и допросили мать Кати - - Веру Германовну (дочь Валентины Васильевны), которая ранее длительное время проживала вместе с погибшими, а затем отделилась, получив квартиру. Она обратила внимание на то, что из квартиры исчезли только облигации. Место их хранения в комоде, по утверждению Веры Германовны, знали лишь близкие родственники убитых. Она опознала обнаруженные при осмотре перчатки и сообщила, что они ранее находились в том же комоде, а простыня и пододеяльник, которыми были занавешены оба окна в комнате Валентины Васильевны, ранее находились на кровати в чердачной комнате.

Поздним вечером я доложил на межведомственном совещании результаты осмотра, длившегося пятнадцать часов. Все пришли к выводу, что совершено заранее подготовленное, предумышленное преступление одним лицом с принятием мер по предотвращению возникновения следов и к уничтожению улик. Преступник действовал решительно и расчетливо. Убийца легко сориентировался в сложной обстановке, поэтому, вероятно, ранее бывал в квартире. Он знал погибших, между ними существовали определенные отношения. Отсюда следовало, что убийство, вероятнее всего, совершено на почве каких-то личных отношений.

Состоятельность последней версии вытекала помимо прочего из того, что обнаруженные на месте происшествия признаки ограбления и изнасилования нами были расценены как инсценировка, как стремление преступника пустить следствие по ложному пути (навести следствие на мысль, что преступление совершено «чужаком», который не был знаком с потерпевшими). Поэтому решили срочно установить всех, кто знал Трефи-ловых и бывал в их квартире.

С помощью Веры Германовны и других свидетелей мы составили список таких лиц. Трефиловы были добрыми и очень общительными, коммуникабельными людьми. В их доме бывали многие. Поэтому список оказался очень большим. Тем не менее решено было одновременно проверить местонахождение каждого

340

значившегося в списке в ночь на 28 августа и возможность нахождения на месте происшествия в момент убийства. Для этой работы было мобилизовано большое количество следственных и оперативных работников. Для того чтобы не допустить ошибки, разработали обстоятельный план-вопросник проверки каждого, кто значился в списке. В него включили такие вопросы: характер взаимоотношений с Трефиловыми; знание расположения помещений и обстановки в квартире; места хранения облигаций и перчаток; местонахождение в момент убийства; возможность прибытия на место происшествия глубокой ночью; поведение накануне и после убийства; получение какой-либо выгоды в результате преступления; принадлежность следов пальца и обуви; наличие топора -- орудия убийства; возможность приобретения трамвайного билета в первой половине дня 26 августа на маршруте трамвая №26; наличие на теле, одежде и обуви следов преступления и пребывания на месте происшествия; характеристика проверяемого лица и некоторые другие вопросы.

Проверяемых разделили на две группы. В первую включили тех, кто имел отрицательные характеристики. Во второй место отвели тем, кто характеризовался как добропорядочные люди. Соответственно этому определялись направления, пути и методы проверок. Вначале отработали всех, входивших в первую группу. Все они оказались непричастными к содеянному. Тогда взялись за остальных. При этом применяли один нестандартный прием психологического характера. Тщательно все обдумав и подготовив, стали вызывать на допрос обвиняемых таким образом. Вызываемым по телефону сообщалось, что Вера Васильевна и Катя почему-то не вышли на работу. Им предлагалось прийти в связи с этим для беседы в заранее определенное нами место, выбранное с таким расчетом, что путь пролегал мимо дома убитых. Мы полагали, что добропорядочный человек, обеспокоенный случившимся, в таком случае до прихода к нам обязательно заглянет в квартиру потерпевших для наведения справок. Если же среди них находится преступник, то он, по нашему мнению, этого не сделает. Расчет оказался точным. Именно так, как и полагали, повели себя все законопослушные родственники и знакомые Трефило-вых. Мимо дома, не заглянув предварительно на место происшествия, проследовал муж Кати — Анатолий Дитченко, 29 лет.

К тому времени нам было известно, что за десять дней до трагической гибели Кате Трефиловой выдали ордер на отдельную двухкомнатную квартиру. Спустя несколько дней она и Анатолий

341

Дитченко приступили к ее ремонту. Прошло еще три дня, и вместе с пятилетней девочкой (от первого брака) Катя прописалась в квартире, но не переселилась туда. Нужно было закончить ремонтные работы, которыми занимался Дитченко. Он делал это после работы, оставаясь ночевать в ремонтируемой квартире.

Первоначально собранные данные характеризовали его положительно. По показаниям свидетелей, он хорошо относился к жене, ее близким. Был заботлив, внимателен, доброжелателен. С радостью ожидал рождения ребенка. Никогда ни к какой ответственности не привлекался. Работал инженером в солидной организации. Заочно учился в аспирантуре. Активно штудировал английский язык.

Сотрудники милиции выяснили, что на следующий после убийства день Дитченко приехал на работу без опоздания. Как всегда, он был чисто выбрит, опрятно одет, приветлив, улыбчив, принес сослуживцам обещанные банку водоэмульсионной краски и стеклорез. В 10 часов утра был на совещании у начальника по поводу предстоящей командировки. Дважды выступал с дельными предложениями, с учетом которых были внесены коррективы в программу командировки.

Когда Дитченко неоднократно звонили и сообщали, что Катя и Валентина Васильевна не вышли на работу, он каждый раз отвечал, что занимался ремонтом новой квартиры и там ночевал, поэтому не знает причины невыхода на работу жены и ее бабушки. К этому времени стало известно, что накануне своей гибели Валентина Васильевна Трефилова, работавшая в поликлинике, выписала для Дитченко направление на медицинское обследование. Зять должен был взять это направление в тот же день, но ни в этот, ни на следующий день за ним не зашел.

Под предлогом проверки отопительной системы Дитченко вызвали на новую квартиру. Путь его пролегал мимо поликлиники и дома Трефиловых. Предполагалось, что если Дитченко не имеет отношения к преступлению, то, будучи хорошим семьянином, воспользуется возможностью зайти домой и выяснить причину невыхода близких на работу. Однако Дитченко миновал поликлинику и дом Трефиловых. Его доставили на допрос из новой квартиры.

Перед нами предстал высокий, молодой, спортивного телосложения мужчина. Доброжелательный взгляд и неторопливые движения подчеркивали его душевное равновесие и спокойствие. Внешний вид Дитченко, производимое им впечатление, известные

342

к тому времени данные о его личности и месте нахождения непосредственно до и после совершения преступления ставили под сомнение обоснованность возникшего в отношении него подозрения. Поэтому решено было использовать при его допросе ряд психологических приемов. У Дитченко стали выяснять вопросы, которые явно не относились к делу. Его, например, подробно расспрашивали о достижениях науки, которую он изучал в аспирантуре. Допрашиваемый оставался совершенно спокойным, неторопливо отвечал на вопросы. Был полдень. В 4 часа дня он должен был представить своему начальству справку, которая была еще не закончена. В сложившейся ситуации он, как казалось, должен был спешить, а подчеркнуто отвлеченные наши вопросы должны были вызвать у него соответствующую негативную реакцию. Однако ни тени беспокойства и волнения в его поведении не замечалось. Он даже не пытался воспользоваться телефоном, стоявшим на разделявшем нас столе. Такое его поведение было не адекватно сложившимся обстоятельствам. Оно наводило на мысль, что наши первоначальные подозрения не такие уж неосновательные. Не причастные к преступлениям люди обычно ведут себя иначе. Из тактических соображений после часового никчемного разговора объявили перерыв в допросе. Во время перерыва я обсудил со своими коллегами реакцию Дитченко на допрос, впечатления, возникшие у меня от разговора с ним. Мы обдумали технологию его дальнейшего допроса. И когда он начался, Дитченко сообщили, что, по нашим данным (до этого никакого разговора об убийстве не велось), из квартиры Трефиловых пропали кое-какие вещи.

-               Кража что ли? — спросил Дитченко.

Пропустив мимо ушей его вопрос, я попросил Дитченко сходить вместе с нами на квартиру Трефиловых, чтобы помочь в определении того, что из нее пропало. И тут Дитченко преобразился. Он воскликнул:

Там же женщины живут! Они и помогут.

Они уже не смогут помочь.

-               А что с ними случилось? — без всякого интереса в голосе

сказал Дитченко.

Не раскрывая карт, я заметил (в духе затеянной игры), что его жена беременна, а теща преклонного возраста...

Был нежаркий день конца августа. И тут надо было видеть, как нехотя, преодолевая внутреннее сопротивление, Дитченко шел к месту происшествия. На лбу его выступили крупные капли пота. По дороге он заметно волновался, но ни разу не поинтере-

343

совался подробностями случившегося, не высказал тревоги за состояние жены. По нашей просьбе на веранде он указал местонахождение ключа от замка сарая, а затем и открыл замок (дверь и замок повреждений не имели). Зайдя в сарай, он сказал, что отсюда ничего не пропало. Выходя же из сарая, вдруг повернулся и неуверенно проговорил:

Кажется, здесь топора нет.

Топора? (По показаниям Веры Германовны, других родст

венников и соседей, топора у Трефиловых не было ни в кварти

ре, ни в сарае.)

Да, да! -- ответил он. И уже более уверенно добавил. -

Здесь лежал топор, а теперь его, как видите, нет.

Все вместе мы вошли в квартиру Трефиловых, остановились на веранде. Воцарилась мертвая тишина. Нахлынули воспоминания о кровавой расправе. Наконец, я первый нарушил тишину. Пройдя из веранды по коридору, я медленно открыл дверь Катиной комнаты. Заскрежетали несмазанные петли. Я предложил Дитченко пройти в комнату. Что показалось ему, сказать трудно. Но он вдруг побелел и опустился на пол. Дитченко оказали медицинскую помощь. Следственное действие было прервано, и мы вернулись в отделение милиции.

При судебно-медицинском освидетельствовании на тыльной стороне второго и третьего пальцев правой руки Дитченко обнаружили ссадины. По заключению эксперта, время их возникновения совпадало со временем убийства. По поводу этих повреждений его сразу же допросили. Дитченко пытался было сослаться на давние события, но затем признал, что до 28 августа (т.е. дня убийства) ссадины на его теле отсутствовали. Происхождение их объяснить не мог.

На поставленный вопрос Дитченко сообщил, что на работу он постоянно, в том числе и 26 августа, ездил на трамвае 26 маршрута (место его работы находилось на улице Вавилова). Вместе с тем, ссылаясь на свидетелей, допрашиваемый утверждал, что на квартире Трефиловых ни 26, ни 27 августа не был.

У Дитченко получили образцы отпечатков пальцев.

Вскоре сотрудники ОТО УВД сообщили, что изъятый на месте происшествия потожировой след папиллярных линий оставлен средним пальцем левой руки Дитченко.

Дитченко задержали по подозрению в убийстве. На допросах он категорически отрицал свою причастность к преступлению и осведомленность о нем.

344

Обыск в новой квартире его жены ничего не дал. При тщательном осмотре его одежды и обуви с участием специалиста и с применением химических реактивов следов биологического происхождения не выявили. Не оказалось их и в содержимом, извлеченном из-под ногтей. Мы настойчиво искали орудие убийства — топор. На месте происшествия, на прилегающей к нему территории, в новой квартире его не оказалось. Предположили, что Дитченко, возвращаясь домой ранним утром и опасаясь быть замеченным, должен был стремиться как можно быстрее избавиться от орудия преступления (выбросить или спрятать его), поэтому с помощью общественности прочесали местность по предполагаемому маршруту движения Дитченко от дома Трефиловых до его новой квартиры. Догадка подтвердилась. В километре от места происшествия в кустарнике вдоль Ярославского шоссе нашли окровавленный топор, который предъявили специалистам. По их мнению, топорище было сработано недавно неумелой рукой с использованием фальцгебеля (разновидность рубанка с фигурным металлическим лезвием). Этот инструмент нашли при повторном обыске в новой квартире Дитченко.

Один из соседей Трефиловых Ерошин на допросе вспомнил, что за неделю до убийства Дитченко показывал ему топор и попросил инструмент для заточки лезвия. Он дал ему фальцгебель, но тот его так и не вернул.

Обнаруженный при прочесывании местности топор и изъятый из новой квартиры Дитченко фальцгебель сосед опознал. Комплексная экспертиза сделала категорический вывод: изъятый топор -- орудие убийства. На допросах и очной ставке с Ерошиным Дитченко все отрицал.

Между тем удалось установить двух свидетелей, которые видели, как из подъезда дома, где располагалась квартира Дитченко, во втором часу ночи 28 августа вышел мужчина высокого роста, худощавый, одетый в шляпу и плащ. У дома он покурил и ушел в сторону Ярославского шоссе. Эти сведения соответствовали росту, телосложению, одежде Дитченко, а также предполагаемому времени его выхода из новой квартиры перед убийством.

Дитченко долго и упорно отрицал свою причастность к содеянному. Однако уличенный заключением дактилоскопической экспертизы, актом судебно-медицинского освидетельствования и показаниями свидетелей, вынужден был признать, что совершил убийство жены и ее родственников.

Его показания были тщательно проверены и нашли объективное подтверждение. Московский областной суд признал Дит-

345

ченко виновным в том, что он с целью завладения новой квартирой, избавления от жены и ожидаемого ею ребенка в расчете на соединение с первой своей семьей совершил умышленное убийство супруги, а также двух ее родственниц для сокрытия содеянного.

Приговор суда о применении в отношении подсудимого смертной казни вступил в законную силу и был приведен в ис-

полнение.»

Бесконтактное

воздействие как

психологический

реагент

В большинстве случаев следователи и оперативные работники используют возможности психологического реагента в ходе непосредственного контактного информационного взаимодействия с интересующими их лицами (группой лиц). Вместе с тем достижение ожидаемого психологического эффекта при определенных условиях возможно и в условиях бесконтактного воздействия на носителя информации, в частности тогда, когда испытуемый даже не догадывается о проводимом в отношении него мероприятии и о том, что обстоятельства, с которыми он столкнулся, возникли не сами по себе, а по инициативе органов дознания или предварительного следствия. В подобной, заранее продуманной и тщательно подготовленной последними ситуации оказался один из подозреваемых в убийстве из Иркутска.

По информации следователя Н.Н. Китаева, обстоятельства складывались следующим образом.

«Труп потерпевшей с раздробленным черепом обнаружили на одной из улиц Иркутска, золотые украшения остались нетронутыми, отсутствовали следы сексуального посягательства. На месте происшествия не нашли орудия преступления, мотивы содеянного оставались неизвестными. Процессуальные и оперативно-разыскные мероприятия не дали положительных результатов. Районная прокуратура приостановила предварительное следствие за неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого.

В таком состоянии уголовное дело поступило ко мне. При изучении материалов выяснилось, что однокурсник потерпевшей Александр Б. ранее ухаживал за ней, предлагая вступить в брак, но был отвергнут. Свидетели характеризовали Б. как увлекающегося мистической литературой, верящего в различные приметы. По информации сотрудников уголовного розыска, поведение

1 Записки криминалистов. — Вып. 4. — М., 1994.

346

С. 50-64.

Александра после гибели В. сильно изменилось. Он стал молчат ливым, замкнутым, перестал проявлять интерес к девушкам.

На дополнительном полуторачасовом допросе в качестве свидетеля Б. вел себя по-разному. Когда речь шла о нейтральных темах, он держался спокойно и уверенно. Но стоило заговорить об убитой, как у него срывался голос, взгляд начинал блуждать, он часто менял позу, сидя на стуле, то и дело вытирал об одежду вспотевшие ладони. Такое поведение позволяло предполагать, что Б. как-то причастен к этому преступлению. На момент допроса у студента было алиби, подтвержденное его родителями. Со времени убийства прошло полгода, дело в глазах моих коллег приобрело репутацию безнадежного.

В этой ситуации я решил с учетом особенностей увлечений Б. прибегнуть к психологическому эксперименту, чтобы лишить заподозренного душевного равновесия и подготовить к даче объективных показаний. У родных В. взяли одну из любительских фотографий потерпевшей. Снимок увеличили, сделали несколько его экземпляров. Я дал поручение сотруднику уголовного розыска изучить распорядок дня Б. Выяснилось, что тот каждое утро ездит в институт на автобусе определенного маршрута. Он имел привычку входить в переднюю дверь, оставался поблизости от входа и во время поездки разглядывал то, что находилось под плексигласовым щитком. Обычно там помещалась схема маршрута или правила перевозки пассажиров, а в некоторых автобусах были цветные журнальные вырезки с изображениями девушек.

Однажды утром Александр вошел в автобус, взялся за поручень, бросил взгляд по сторонам и вдруг изменился в лице. С фотографии под прозрачным щитком, закрывавшим «Правила перевозки пассажиров», смотрела улыбающаяся В. Оперативный работник милиции, поместивший под пластик фотографию и незаметно наблюдавший за Б., рассказал мне потом: студент буквально оцепенел, и лицо у него стало мертвенно бледным. На занятия любитель мистической литературы не пошел. Он бесцельно блуждал по улицам Иркутска, долго сидел в сквере в раздумье, затем купил бутылку водки и вернулся домой, откуда в тот день уже не выходил...

Назавтра, когда Александр опять садился утром в автобус, оперативный сотрудник ухитрился снова заранее подсунуть под прозрачный щиток у двери фото улыбающейся потерпевшей. Б. начал проявлять признаки нервозности, приглядывался к девушкам в салоне, поминутно смотрел на часы и на фото... Так продолжалось дня. Затем Б. с помощью того же работника уголовного розыска

347

был приглашен ко мне в кабинет. Уже по дороге в прокуратуру студент признался сотруднику милиции, что девушку убил он.

На допросе в качестве подозреваемого Александр дал подробные показания о содеянном. Преступление совершил в ссоре, когда В. при последней встрече категорически отказала ему во взаимности и назвала другого парня, которому отдала предпочтение. Б. назвал место, где спрятал орудие убийства -- металлический прут, признал, что имеет ложное алиби. Он убедил своих родителей, будто в тот вечер, когда совершено убийство, находился в своей комнате и слушал магнитофон. На самом деле в комнате его тогда не было, а работал радиоприемник. На допросе Б. пытался уверить меня, что последние несколько дней видит фото убитой в автобусах, это приводит его в шоковое состояние. Убитая начинает мерещиться ему среди пассажиров и прохожих на улице... Я настоятельно советовал не говорить об этом больше никому, поскольку такое заявление может свидетельствовать о желании симулировать психическое заболевание с целью избежать ответственности за содеянное. Б. не стал настаивать, и в протоколах его допросов нет отражения эпизода с фотографией. Предполагая, что в будущем такое заявление может все же прозвучать, я нашел основания для назначения убийце судеб-но-психиатрической экспертизы, признавшей его вменяемым.

При выезде на место преступления он в присутствии понятых извлек из-под крыши одного из гаражей обрезок арматурного прута, на котором были следы крови и волосы потерпевшей.

Суд приговорил раскаявшегося студента к 9 годам лишения свободы, приговор он не обжаловал.

После отбытия наказания судьба его сложилась относительно

нормально. Он завел семью, воспитывает ребенка. Однажды он

навестил меня по месту службы. Никаких обид на следствие не

имеет. Из беседы с ним стало ясно, что он так и не понял, что

являлся объектом оперативно-психологического эксперимента.»1

т.             Использование психологических реагентов в

оперативно-разыскной и следственной практике обычно осуществляется на фоне соот-

В  Ка ЧCLГВс

психологических    ветствующего устного речевого сопровожде-

реагентов              НИЯ-  Однако в РЯД6 случаев эффективным

оказывается включение в информационный

процесс объекта, играющего роль такого реагента, без привле-

Законностъ. — № 11. — 1999. — С. 14—15.

348

чения к нему внимания, без обсуждения того, что это за объект, как и для чего он оказался на месте действия. Сценарий, который может быть реализован при этом, разрабатывается заранее с учетом, как минимум, двух важных моментов:

В распоряжении следователя имеется вещный объект, от

ношение которого к исследуемому по делу событию не вызывает

сомнений (им, например, может быть орудие преступления, об

наруженное на месте происшествия, или какой-то предмет, при

надлежащий преступнику, утерянный им во время бегства с места

происшествия).

У следователя есть уверенность в том, что к обнаружен

ному объекту имеет непосредственное отношение подозревае

мый (обвиняемый), и неожиданная «встреча» с ним в ходе до

проса психологически не пройдет для него бесследно.

В этом случае при подготовке места предстоящего допроса в естественную среду этого места внедряется «немой свидетель», и делается это таким образом, чтобы он обязательно оказался в поле зрения допрашиваемого. При этом у него не должно сложиться впечатления о заведомой демонстрации объекта тактического воздействия. Объект должен находиться на том месте, где его нахождение логично и естественно, не привлекать особого внимания, в то же время давать понять, что он среди других предметов находится явно не случайно. Следователю не рекомендуется во время допроса обращать на него внимание и актуализировать на нем внимание допрашиваемого. Объект должен «работать» сам по себе. И если допрашиваемый является в действительности тем, за кого его принимают, он, как бы ни старался, не сможет не среагировать на возмущающий его покой сильнейший раздражитель. Его невербальные и вербальные проявления выдадут его. Такова природа человеческой психологии, таковы особенности человеческого поведения в силу существующих между человеком и другими элементами окружающей реалии закономерных взаимозависимостей и взаимообусловленностей.

Данное обстоятельство давно подмечено практикующими криминалистами и в некоторых случаях учитывается при подготовке к допросу, в том числе и для определения следственных приемов из категории тактических хитростей. Не обмана, не лукавства, а именно хитростей, способствующих изменению занятой допрашиваемым по отношению к расследованию негатив-

349

ной позиции, формированию такого эмоционального настроя, который приближает его к желанию сказать правду, перевести допрос из неконструктивного в конструктивное русло.

Это случилось в пригородной зоне небольшого американского городка...

Безжизненное тело Мэри Стоун, 12 лет, было обнаружено в шестнадцати километрах от ее дома в зарослях кустарника. Девочка пропала после того, как за несколько дней до обнаружения ее трупа, вышла из школьного автобуса, остановившегося возле ее дома. Причиной смерти стал сильнейший удар тяжелым камнем, расколовшим череп. Окровавленное орудие убийства обнаружили и изъяли полицейские, производившие осмотр места происшествия. Местная полиция сбилась с ног в тщетной попытке выйти на след преступника. В помощь сыщикам и следователям были выделены крупные специалисты из Федерального бюро расследований США. Среди них находился научный консультант Джон Дуглас, долгие годы посвятивший изучению насильственной преступности и практики раскрытия опаснейших преступлений.

Изучив материалы дела и побывав на месте происшествия, Дуглас сообщил местному шерифу, что, по его мнению, убийцей является белый, разведенный мужчина в возрасте около 25 лет. Его характеризуют также следующие данные: имеет машину черного или синего цвета, рабочий, ранее встречался со своей будущей жертвой, был исключен из школы, служил в армии, откуда вскоре был уволен по болезни или за позорное поведение...

По мере рассказа лицо шерифа непроизвольно вытягивалось. Он не пытался скрыть свое удивление. Джон Дуглас продолжал, называя все новые детали внешнего и внутреннего облика того, кто мог совершить преступление. Среди этих деталей называлась, в частности, такая: за ним числятся проступки на сексуальной почве.

Пораженный шериф воскликнул: «Вы точно описали Дар-релла Девьера, 24 лет. Мы его только что допросили и отпустили. Никаких зацепок».

По словам шерифа, Девьер работал рубщиком сучьев, у него имеется машина темно-синего цвета. Его действительно выгнали из школы, а позднее уволили из армии, где он не прослужил и года. Некоторое время назад он развелся с женой. Подозревается в попытке изнасилования 13-летней девочки. Небезынте-

350

ресным было и то, что свидетели показали, что Девьер когда-то работал в доме у будущей жертвы и был замечен за тем, что делал непотребные замечания в ее адрес1.

О том, как развивались дальнейшие события по этому делу, рассказывает сам Джон Дуглас в одной из своих книг.

«Я сказал полицейским, что теперь, когда он понимает, что детектор лжи ему не страшен, остается лишь один путь уличить его — повторный допрос. Прежде всего его следует провести ночью. Поначалу преступник будет ощущать себя более комфортно, поскольку ночной допрос будет означать, что он не станет добычей прессы. Однако допрос после окончания рабочего дня также будет свидетельствовать о серьезных намерениях полиции.

В допросе должны участвовать как агенты ФБР, так и местная полиция. Он поймет, что против него обращена вся мощь правительственных структур.

Далее, советовал я, оборудуйте комнату для допросов. Используйте нижнее освещение, создающее атмосферу таинственности. Сложите на виду стопку папок с его именем. Самое главное, нужно положить на стол окровавленный камень с места преступления, но так, чтобы увидеть его он мог, только повернув голову.

Ничего не говорите об этом камне, посоветовал я полицейским, но внимательно наблюдайте за мимикой Девьера. Если он и есть убийца, то он не сможет не обратить на него внимания.

Из своего опыта я знал, что на преступника, наносящего удар тупым предметом, неизменно попадает кровь жертвы.

Мой сценарий был выполнен в точности. Когда полицейские ввели Девьера в комнату, подготовленную для допроса, он сразу же посмотрел на камень, покрылся испариной и начал тяжело дышать. Он вел себя нервно и настороженно и явно был подавлен при упоминании о крови. В конце концов он признался не только в убийстве Мэри Френсис Стоун, но также и в совершении другого изнасилования.

Даррел Джин Девьер был обвинен в изнасиловании и убийстве Мэри Френсис Стоун и приговорен к смерти. Он был казнен на электрическом стуле 17 мая 1995 г.»2

То, как действовали в рассмотренной ситуации Джон Дуглас и его коллеги, полностью соответствует американскому законода-

1              Энциклопедия преступлений и катастроф. Убийцы и маньяки. — Минск, 1996. —

С. 129.

2              Ридерз Дайджест. - М., 1996. - С. 150

351

тельству и криминалистической практике США. Во всех деталях их схема подготовки и производства допроса подозреваемого не может быть механически перенесена в российскую следственную практику. Наше процессуальное законодательство более строго регламентирует процессуальные следственные действия. Оно, в частности, запрещает производить допрос одного человека группой следователей, вводит серьезные ограничения в возможность допроса в ночное время. Однако то, что касается сути тактического замысла и толковой технологии его воплощения в жизнь, представляется весьма поучительным и может быть взято на вооружение отечественными пинкертонами.

Нелишне им, кстати, напомнить, что тактические хитрости -дело тонкое. Главное при их реализации --не переборщить, не скатиться за грань допустимого. Многое в успехе мероприятия зависит от такта, общей культуры, уровня профессионального мастерства и знания инициаторов и исполнителей тактических хитростей. Они должны четко улавливать нюансы ситуации, уметь правильно распознать социально-психологический образ допрашиваемого, его интеллектуальные, физические и психические достоинства и недостатки и отдавать себе полный отчет в том, что все, что они делают и говорят, должно базироваться на принципах законности, этичности и безопасности участников расследования, не является запрещенным, порочным и не повлечет за собой вредных последствий для допрашиваемого. В противном случае, если есть хотя бы малейшее сомнение в допустимости своих действий, от задуманного следует решительно отказаться. Один из ведущих в недалеком прошлом литовских криминалистов следователь Барацевичус из Клайпеды с американцем Джоном Дугласом не знаком и никогда не читал его воспоминаний. Однако, как и последний, он отлично разбирается в психологии подозреваемых и обвиняемых, что многократно мастерски демонстрировал в практической деятельности по раскрытию тяжких преступлений. Один из приемов данного тактического арсенала, сходный с тем, что описан его заокеанским коллегой, но значительно раньше Барацевичус умело применил при допросе по делу о квартирном разбое и убийстве в г. Клайпеда. После того как сыщики выследили и задержали подозреваемого по имени Вилюе (Вальтер), он предстал перед Барацевичусом. Вот что рассказал сам криминалист об этом допросе:

«Допрос Вилюса в следственном изоляторе производился необычно. Я из колоды гадальных карт, обнаруженной в саквояже

352

(похищен в квартире убитой), изъятом у дружка подозреваемого по имени Юозас, отобрал одну карту, на которой был изображен крест с текстом: «Видеть во сне крест — значит, скоро умереть». Карту заранее положили на стол так, чтобы Вилюе обязательно заметил ее. Как только в следственный кабинет ввели подозреваемого, его взгляд приковало к карте и весь он как-то застыл. Он даже не смог назвать свою фамилию и все смотрел на карту. Ему задали вопрос: «Поясните, откуда эта карта?» Подозреваемый попросил бумагу, чтобы самому написать чистосердечное признание о том, как он задушил потерпевшую.»1

В дальнейшем все, о чем рассказал подозреваемый, было тщательно проверено и объективно подтверждено. Вилюе и его сообщники предстали перед судом и понесли наказание.

,-,             В  качестве психологического реагента,  как

Запаховыи

показывают исследования Н.Н. Китаева, мо-и музыкальный

жет в некоторых случаях использоваться за-фоны как

•"             паховый и музыкальный фон.

психологические

В жизни любого человека огромную роль реагенты

играют не только зрительные, слуховые, осязательные, вкусовые, но и обонятельные ощущения. Подсчитано, что человек различает более десяти тысяч запахов. Запахи способны создавать или удерживать определенное настроение, устанавливать модели поведения, они влияют на работоспособность человека, его сердечно-сосудистую систему, внутричерепное давление, тонус мускулатуры, зрение, слух, пульс, сексуальное чувство. Существует много запахов, характер которых меняется в зависимости от концентрации. Очень часто люди с одинаковой остротой обоняния по-разному воспринимают запах одного и того же вещества. Обонятельные ощущения наиболее остры в теплую влажную погоду, при хорошем освещении. Обонятельная чувствительность повышается в начале дня и к вечеру.

Обоняние более тесно связано с эмоциональной сферой человека, чем другие чувства, так как почти всякое обонятельное ощущение обладает более или менее ярко выраженным характером приятного или неприятного. Для многих людей обоняние -чувство, рождающее больше всего воспоминаний. Это объясняется тем, что механизм обоняния тесно связан с той частью мозга, которая управляет памятью и эмоциями.

Обоняние, как считают специалисты, - - самое мощное из пяти чувств, хотя его давно вытеснили с ведущих позиций. «На

Следственная практика. — Вып. 140. — М., 1983. — С. 80.

353

12 Криминалистическая психология

кончике нашего носа располагается целая невидимая вселенная. Запах, оказывается, может овладеть нами еще до рождения. Мы поддаемся его влиянию, еще находясь в чреве матери. Те запахи, которые мы вдыхаем до своего рождения, будут казаться нам привлекательными в дальнейшей жизни... Обоняние непосредственно связано с лимбической системой головного мозга — эво-люционно одной из самых древних его частей. Именно эта часть дает нам возможность любить, вожделеть, негодовать и помнить. Вот почему поток запахов из прошлого может принести с собой целую вереницу чувств и воспоминаний. В нейронах и синапсах скрывается ключ к истине слов Редьярда Киплинга: «Запахи надежнее слов и взглядов затронут струны нашего сердца».

В источниках, посвященных тактике и методике допроса обвиняемых, почти не встречается рекомендаций, учитывающих своеобразие половой принадлежности допрашиваемых. В то же время психологи и физиологи указывают на особую восприимчивость женщин к запахам, роль обоняния в изменении женского поведения.

В 1974—1990 гг. иркутский следователь Николай Китаев более 40 раз осуществлял успешное применение парфюмерных запахов во время допроса женщин, арестованных за совершение тяжких преступлений и отрицавших свою вину. Такому допросу всегда предшествовали оперативно-следственные мероприятия по сбору информации, характеризующей личность допрашиваемых. Во всех случаях использовались сведения о любимых духах обвиняемой, устанавливались ассоциативные причины этого (получение духов от любимого человека и т.п.).

Тактические условия применения запахов основывались на положениях о том, что сила, резкость и характер запаха духов ощущается не сразу, а по истечении 3—5 минут. Наиболее характерные свойства запахов проявляются только через 15—20 минут. Специалистами этот запах называется основным, серединным — именно он сохраняется в течение длительного времени.

С учетом приведенных рекомендаций допросы обвиняемых проводились в период с 17 до 21 часа. Для создания доверительной обстановки в кабинете находился один следователь. За 10 минут до привода обвиняемой в кабинет следователь опрыскивал соответствующими духами кусок шерстяной ткани, помещаемой затем под стол. Для исключения посторонних раздражителей кабинет предварительно проветривался, на время допроса отключался телефон. Допросы длились от 2 до 4 часов.

354

Вначале обвиняемой напоминалось о положительных моментах в ее прошлой жизни, о семье и близких, к которым она может со временем вернуться, передавались письма от родных. Практика показывает, что в большинстве случаев достаточно даже небольшого количества запаха — напоминания о прошлой жизни, чтобы эмоциональное воздействие слов следователя неизмеримо усилилось, подтолкнуло человека к признанию-исповеди. При этом во всех эпизодах никто из допрошенных не догадывался о специальном применении запахов.

Создание и использование соответствующего музыкального фона некоторыми российскими криминалистами рассматривается в качестве одного из приемов допустимого воздействия на обвиняемого, дающего ложные показания во время допроса. Этот прием основывается на положении о том, что музыка находится в тесной закономерной связи с эмоциональной сферой человека. Музыка может возбуждать и успокаивать, вызывать напряжение и чувство безопасности, пробуждать активность и расслаблять, вселять мужество и делать покорным, приводить в экстаз и погружать в меланхолию.

Влияние музыки на человека во многом зависит от конкретных жизненных условий, в которых он оказался. Лица, содержащиеся под стражей, испытывают так называемый сенсорный голод. Они ощущают гораздо меньше внешних раздражителей по сравнению с теми, кто находится на свободе. Поэтому арестованные могут повышенно реагировать и на такой раздражитель, как музыка. Почти у каждого обвиняемого есть любимые музыкальные произведения, прослушивание которых доставляет ему удовольствие, повышает настроение либо погружает в раздумье и грусть, заставляет вспомнить приятное или печальное прошлое, связанное с данной мелодией. Музыка ассоциативно возбуждает соответствующие мысли и чувства, формирующие определенное поведение. Внутренняя установка обвиняемого на дачу ложных показаний может нейтрализоваться (хотя бы на некоторое время) более сильным музыкальным влиянием.

Использование музыки может быть успешным лишь тогда, когда хорошо изучена личность обвиняемого, определены особенности его эмоциональной сферы, темперамента (данное требование относится и к условиям применения иных тактических приемов, о которых идет речь). Установлено, что у людей с сильным типом нервной системы реакция на музыку в присутствии посторонних лиц повышается, а у обладателей слабого типа — понижается. Для

355

человека с сильным типом нервной системы (сангвиника, холерика) предпочтителен громкий музыкальный фон. Людям же со слабым типом нервной системы, самоуглубленным, чуждающимся других (меланхоликам) свойственна высокая чувствительность, и сила музыкального звучания для них должна быть небольшой.

Следует учитывать, что решение обвиняемого о даче правдивых показаний под воздействием музыкального фона противоречит ранее выработанной внутренней установке на дачу ложных показаний. В таком случае имеет место индукция эмоционального воздействия, которое как бы навязывается слушателю. Когда оно прекращается, обвиняемый может отказаться от данных им правдивых показаний. Поэтому следователь должен максимально подробно фиксировать показания допрашиваемого, признавшегося (пусть временно) в содеянном, применять при этом соответствующие технические средства фиксации хода и результатов следственного действия.

Необходимым условием для применения музыки при допросе является обстановка, располагающая к доверительности. В помещении, где работают другие лица, такая обстановка не может быть создана. Поэтому с обвиняемым желательно остаться наедине. На дверь кабинета прикрепляется табличка с надписью, запрещающей входить. Можно отключить телефон, закрыть окно, т.е. создать условия, чтобы посторонние раздражители не мешали доверительности общения. Готовясь к допросу, следует исходить из принципа подборки любимых музыкальных произведений допрашиваемого.

Применение музыки в изложенной ситуации не может быть расценено как разновидность психического насилия, так как речь идет о вызове положительных эмоций, нравственно очищающих обвиняемого. Недаром психотерапевты трактуют му-зыкотерапию как вид эстетотерапии, как бессловесное внушение определенного настроения, поднимающего больного над своими переживаниями.

Иркутский следователь Николай Китаев свидетельствует, что использование им музыки на допросах арестованных показало высокую эффективность данного тактического приема. Даже в случае отсутствия психологического контакта при первом допросе с применением музыки следователь может лично, а также с помощью работника органа дознания выяснить причины, препятствующие этому, и на последующем допросе добиться успеха.

По мнению Н. Китаева, применение музыки на допросе обвиняемого не противоречит УПК, нормам этики, а является од-

356

ним из правомерных тактических приемов, способствующих получению правдивых показаний. При подготовке к такому допросу необходимо глубоко изучить личность допрашиваемого, знать его индивидуальные психологические особенности. Для успешного решения этих задач требуется помощь оперативных работников органов дознания. Могут оказаться полезными и консультации специалистов (психологов, музыковедов). В зависимости от характера, темперамента допрашиваемого надо заранее определить силу звучания музыкального фона, на котором будет производиться допрос. Допрашиваемый не должен знать, что использование его любимых музыкальных произведений предусмотрено тактикой допроса. Допрос следует проводить в естественной, обычной, спокойной, рабочей обстановке, исключающей воздействие отвлекающих, посторонних факторов.

Макаров обвинялся в убийстве мальчика. Несмотря на веские доказательства, обвиняемый категорически отрицал свою вину. Материалы дела характеризовали его (он, кстати, имел судимость за разбойное нападение) как жестокого, злобного, вспыльчивого человека, очень хитрого и упрямого. Обычные тактические приемы, применяемые в подобных случаях, на него не оказывали нужного воздействия. Следователь Н.Н. Китаев заметил, что лишь о своей бабушке, которая воспитала его, он мог говорить часами, отзываясь о ней с любовью и нежностью. Обвиняемый как-то сказал, что бабушка (а она давно умерла) очень любила известную в народе песню «То не ветер ветку клонит». Вспомнил, что в детстве подпевал ей, когда бабушка пела эту песню. Следователь решил использовать музыкальный фон для эмоционального воздействия на положительные качества Макарова.

Очередной допрос следователь начал с беседы о детских годах Макарова. Тот активно поддержал разговор. Тогда следователь, как бы между делом, включил магнитофон. По кабинету следственного изолятора поплыли негромкие звуки старинных мелодий. А когда зазвучала мелодия упомянутой песни, обвиняемый не выдержал и разрыдался. Следователь подождал, пока он успокоится, перевел разговор в деловое русло. В сознании обвиняемого произошел перелом. Он круто изменил свою прежнюю позицию, искренне раскаялся в содеянном и правдиво рассказал обо всех обстоятельствах преступления1.

1 Подробнее о криминалистической биоритмологии, использовании музыкальных и запаховых фонов см.: Записки криминалистов. — Вып. 1. — М., 1993. — С. 135—144; Там же. Вып. 3. - М., 1994. - С. 287-292.

357