4.ЗНАЧЕНИЕ ЗАКОНОВ ДЛЯ ПРАВОВЫХ СИСТЕМ.

В странах с романо-германской правовой семьей, как отмечено выше, приоритет среди источников права принадлежит закону. Законы разрабатываются и принимаются высшими представительными органами, называющимися либо парламентом, как во Франции, либо бундестагом, как в Германии, либо риксдагом, как в Швеции, либо эдускунта, как в Финляндии, либо сеймом, как в Польше, либо Государственной думой, как в России, и т. п. Законодательные акты в романо-германской правовой семье подчиняются строгой иерархии. Во главе ее находится Конституция, состоящая из одного закона (как во Франции, Германии, Швеции) или ряда основных законов (как во Франции периода Третьей Республики или в современной Финляндии). Конституции в данной семье являются писаными. В них определяют основы государственного и общественного строя, структура и компетенция органов государственной и судебной власти, а также исполнительных органов. Разработана особая процедура принятия Конституции (обычно квалифицированным большинством голосов не от числа присутствующих на заседаниях высшего представительного органа, а от общего количества его депутатов). Существуют специальные органы, призванные ее охранять (например, Конституционный совет во Франции, Конституционный суд в России и т. д.), и особая процедура ее изменения и отмены. Особенно это касается так называемых "жестких конституций". Все это должно предупредить необдуманность и поспешность при принятии решения об изменении Основного закона.

По своему значению в регулировании различных общественных отношений, охватываемых целыми отраслями права, по универсальному характеру регулирования, по закреплению основополагающих принципов регулирования правовой отрасли в этих законах, по пандектному или же институционному построению среди законодательных актов выделяются кодексы. В XIX в. они преобладали в романо-германской системе. Так же обстоит дело и в ХХ в., причем правительства многих стран признают за ними особый авторитет (обычно это оговаривается в тексте самого законодательного акта).

Значение термина "кодекс" изменялось с течением времени. Первоначально так назывались распоряжения римских императоров. Затем так стали называть сборники самых различных законов. Ярким примером последних является "Кодификация императора Юстиниана" 534 г., где подведен итог почти тысячелетней римской правовой истории и показано юридическое развитие этого государства.

Одними из первых в современном понимании этого термина были кодификации по пяти основным отраслям французского материального и процессуального права. Однако среди них, например, условное право первоначально имело в революционной Франции четыре параллельно существовавших кодификации: УК 1791 г., Кодекс муниципальной и исправительной полиции от 19 июля 1791 г., Кодекс сельской полиции от 28 сентября 1791 г. и Кодекс деликтов и наказаний за них от 25 октября 1795 г. Лишь после появления УК 1810 г. прежние акты утратили силу.

С другой стороны, наибольшего универсализма в создании всеохватывающих (всеотраслевых) кодексов достигли Скандинавские страны. С дополнениями и изменениями эти кодексы действуют в Дании (с 1683 г.), Норвегии (с 1687 г.), Швеции и Финляндии (с 1734 г.). Эти всеобщие кодексы по своей структуре весьма напоминают Свод законов Российской империи 1832 г.

В Германии, Испании и многих странах Латинской Америки процессуальное право не охватывается кодексами, поскольку там считается, что на него оказывает доминирующее влияние "национальный партикуляризм", а не общеправовые принципы.

По мере развития правовых систем расширяется взаимодействие и взаимопроникновение международного и внутригосударственного права.

В последнее время это реализовывалось тремя основными путями:

взаимным учетом "стыковых" принципов при разработке и принятии соответствующего законодательства;

воспроизведением во внутригосударственном законодательстве (в том числе и в кодексах) соответствующих международно-правовых норм и даже целых конвенций;

либо прямым их восприятием и употреблением в правоприменительной деятельности.

Ярким примером прогрессивного влияния международного права и его принципов на внутригосударственные законы и кодексы в романо-германской и в англосаксонской системах является автоматическая отмена в 60-70-е гг. смертной казни как вида наказания в странах, подписавших протокол 6 к Всеобщей декларации прав человека.

В романо-германской правовой системе уже в эпоху средневековья обычаи стали вытесняться законами: как римским правом (либо реципированным, либо вульгаризированным), так и записанным и утвержденным правовым обычаем, который становился таким образом законом. Но лишь в период позднего средневековья короли начинали активно вмешиваться в процесс правотворчества - вначале в области публичного права, а затем - и частного. Так, во Франции яркими примерами активного королевского вмешательства в законодательную деятельность периода абсолютизма служат Большой Ордонанс 1670 г., а также Морской и Черный кодексы. Последний регулировал работорговлю в колониях. Он может быть отнесен к частному праву. В Германии же, пошедшей по пути княжеского абсолютизма, законы носили партикулярный характер; последним общеимперским актом, относящимся к международному и государственному праву, является Вестфальский мирный договор 1648 г.

Школа естественном права в ХVII в. концептуально обосновала это существенное расширение прерогатив королевской власти: если ранее сюзерен отдавал обязательные приказы, то в период абсолютизма за ним были признаны функции законодателя, чтобы придать больший авторитет создаваемому общегосударственному праву (недаром в то время возникла идея гражданства) и одновременно исправить прежние партикулярные законы, которые оказались более живучими, чем их создатели.

И лишь только после Великой французской революции под законом вновь (как и во времена Римской республики) стали понимать нормативный акт, разработанный и принятый высшим представительным органом страны и вследствие этого обладающий верховенством по отношению к иным правовым актам (например инструкциям, регламентам, распоряжениям, декретам и т. п., которые принимаются другими государственными органами). То же самое относится и к актам применения права и его толкования. Они должны вытекать из законов и соответствовать им (подобный принцип действует даже при аутентичном толковании). С конца XIX - начала ХХ в. в странах с романо-германской семьей (за исключением Германии) распространилось так называемое делегированное законодательство. Правительство получило право издания нормативных актов (например, декретов-законов во Франции), которые охватывают правовым регулированием вопросы, которые традиционно относятся к сфере действия законодательных органов. Последние на своих заседаниях утверждают огромное количество законов, разработанных и принятых правительством, едва успевая ознакомиться с ними.

Процесс создания делегированного законодательства за последние пять лет успел охватить и Россию, еще более углубив как экономический, так и политический кризис в стране, поскольку привел к нарастанию противоречий между законодательной и исполнительной властью. Ведь в отличие от западных демократических государств эффективная система "сдержек и противовесов" как характерный механизм реализации теории разделения властей в государственно-правовой жизни в нашей стране до сих пор не создана.

Помимо законов в странах с романо-германской семьей довольно активно действуют, развивая существующее право, так называемые вторичные правовые нормы, регулирующие судебную и административную практику (акты применения права и инструкции по применению законов, содержащиеся в сборниках комментариев кодексов и законов). Именно они питают правовую доктрину, помогая ей развиваться. В свою очередь, новые идеи, рожденные доктриной, продвигают вперед не только законодательство, но и судебную и административную практику и способствуют созданию более эффективных комментариев к законам.

Как ни странно, но англосаксонская правовая семья имеет так же, как и романо-германская, богатую законодательную историю.

Англосаксы, как и скандинавы (в лице визанов), создавали свои первые законы, записывая правовые обычаи и придавая им общеобязательную силу. Статуты, которые воспроизводили содержание правовых обычаев, составили так называемые англосаксонские думы. Позднее собрания древних обычаев и законов превратились в конституции и провизии. Вильгельм Завоеватель не свернул с данного пути. Но более активную законодательную роль английские монархи стали играть, начиная с Генриха П Плантагенета (1154-1189 гг.). Законодательные акты того времени назывались по-разному: ассизами, статутами, конституциями, провизиями, хартиями и т. д. Хотя в стране действовали вульгаризированное римское право и "варварские" англосаксонские правды (подобно Салической, Фризской, Баварской, Русской и т. п.), воздействие английских королей на развитие права было первоначально несколько более активным, нежели на континенте, где монархи большей частью не выходили за рамки деятельности третейского судьи и издателя казуальных общеобязательных приказов (чья общеобязательность ограничивалась в период феодальной раздробленности пределами королевского домена).

В Англии короли новой норманнской династии (начиная с Вильгельма Завоевателя) стали активно вмешиваться в процесс законодательной деятельности. Начиная с Иоанна Безземельного (1199-1216 гг.) основной формой законодательной деятельности стала констатация развивавшихся прав и привилегий сословий, называемая хартией, и формально исходившая от короля и его Совета. Лишь со времени правления Эдуарда I прерогативы законодательной деятельности перешли от Королевского Совета к недавно созданному Парламенту. Эдуард I (1272-1307 гг.) ввел в законодательную деятельность новые формы права: петиции, статуты, билли. В петициях общины формулировали свои жалобы и требования к королю, в которых речь шла о желаемых формах правового регулирования, как в судебной, так и в административной практике. После подписания королем они становились законами, на которые опирались в своей деятельности лорд-канцлер, лорд-казначей, судьи и прочие должностные лица. Статут также являлся плодом совместной законодательной деятельности короля и парламента с целью разрешения партикулярной проблемы в праве. Термин "статут" происходит от латинского слова "statutum", что означает "решено". Обычно это была форма королевского утверждения проекта, исходившего от парламента. Билль так же принимался совместным решением короля и парламента, но законодательная инициатива исходила от монарха.

При сословно-представительной монархии в Англии возросло значение законодательной роли парламента. Палата общин не вотировала новые налоги (субсидии) до тех пор, пока король не рассмотрит жалобы и законопроекты, исходящие от нее. К XV в. мощь палаты общин усилилась и она смогла настоять на том, чтобы статуты утверждались королем в той форме, в какой они были ею предложены.

Впоследствии такая практика вошла в государственно-правовую жизнь США. Но только вместо короля там выступает президент, вместо парламента - конгресс, вместо палаты общин - палата представителей конгресса.

С XIX в. в англосаксонской семье заметно усиливаются позиции такого источника права, как закон. В частности, это проявилось в стремлении к созданию кодификаций (особенно в США).

В период средневековья кодексами в англосаксонской правовой семье называли компиляции статутов, т. е. обычные инкорпорации. Кодификация, в современном понимании этого термина, появляется лишь на определенной стадии зрелости юридической системы, когда последняя уже обладает разнообразными концепциями и принципами, позволяющими юристам-кодификаторам свести их в унифицированное целое, устранив противоречия между ее составными частями, классифицировав правовые нормы на базе выведенных отраслевой правовой наукой основополагающих положений.

Несмотря на активную поддержку кодификационной идеи в Англии Д. Бентамом, особенно плодотворного развития кодификационные работы в XIX-XX вв. там не получили, за исключением коммерческого законодательстве.

В США ситуация складывалась иным образом. Идея кодификации нашла там своих сторонников в середине XIX в. Главным ее проповедником был Дэвид Дадли Филд. Однако претворение в жизнь замыслов кодификаторов началось не на общефедеральном уровне, а на уровне штатов. В большинстве штатов в конце XIX в. - начале ХХ в. были созданы гражданские кодексы, уголовные кодексы и аналогичные процессуальные кодификации. Кроме того, предпринимались и предпринимаются попытки кодифицировать административное законодательство штатов.

Уже в ХХ в. был принят общефедеральный УК. Но не следует думать, что все штаты пошли путем всеохватывающей кодификации. Лишь менее 1/10 от числа американских штатов кодифицировали пять отраслей законодательства.

В связи с тем, что кодексы принимались законодательными собраниями разных штатов, был отмечен различный подход к правовому регулированию аналогичных вопросов на территории США. Особое неудобство вызывало различное правовое регулирование коммерческих отношений в разных штатах, поскольку подобный разнобой тормозил развитие экономики страны в целом. Тем более, что к концу XIX в., особенно после окончания Гражданской войны и реализации Акта о реконструкции Юга, в США усилились объединительные тенденции.

В 1878 г. Ассоциация американской адвокатуры обратила внимание на взаимоисключающие несовпадения в коммерческом законодательстве разных штатов. Поэтому было решено на общефедеральном уровне создать единообразное правовое регулирование коммерческих отношений на всей территории США (т. е. единое экономическое пространство). Следовало привести коммерческое законодательство и в соответствие с современной коммерческой практикой. Правительством был образован комитет по унификации коммерческого законодательства штатов. Первоначально его члены не стремились объять одним актом все коммерческое право либо создать единый федеральный коммерческий кодекс. Их усилия концентрировались на разрешении отдельных проблем, на разработке актов, вносящих единое общефедеральное правовое регулирование отдельных, наиболее "больных", проблем коммерческого права. Так появились в 1896 г. Унифицированный акт о торговых документах, в 1906 г. - Унифицированный акт о торговле, в 1909 г. - Унифицированный акт о документах, сопровождающих передачу акций, в 1914 г. - Унифицированный акт о товариществе, в 1918 г. - Унифицированный акт об условиях торговли и т. д.

Однако "центробежные" юридические силы в штатах стремились по-своему интерпретировать эти акты, нарушая тем самым наметившееся единообразие в правовом регулировании. Кроме того, к 50-м годам ХХ в. стало ясно, что произошли существенные изменения коммерческого права (не только его доктрины, но и законодательства по штатам). Поэтому Общенациональная конференция Комитета по созданию унифицированного законодательства и Институт американского права разработали в 1952 г. проект унифицированного коммерческого кодекса, который объединил правовое регулирование девяти отдельных сфер бизнеса и коммерции. Законодательные собрания штатов, начиная с Пенсильвании (1954 г.), стали одобрять этот кодекс и принимать его у себя. С изменениями, внесенными в конце 50-х годов, этот кодекс действует и ныне в большинстве штатов США, даже в Луизиане, в которой, как выше уже было сказано, смешанная (романо-германская и англосаксонская) система права.

И все же не следует переоценивать значение кодексов в англосаксонской системе (даже в США). По признанию американских ученых, многие юристы-практики все еще считают, что кодексы носят чисто декларативный характер, закрепляя в себе некое идеальное право или право, каким оно должно быть, а на практике по-прежнему следует руководствоваться судебным или административным прецедентом.

Поэтому возможное расширение сферы деятельности закона как доминирующего источника права в англосаксонской системе едва ли относится к обозримому будущему.

Практика комментариев законодательных актов в англосаксонской системе несколько иная, чем в романо-германской. В ранней английской теории права господствовала точка зрения, согласно которой возможно лишь аутентичное толкование. В раннее средневековье королевские судьи в Англии входили в состав Королевского совета, разрабатывавшего и принимавшего совместно с королем статуты. Поэтому судьи могли претендовать на участие в аутентичном толковании.

Но с появлением Великой хартии вольностей 1215 г., отделявшей судебную власть от исполнительной власти, ситуация изменилась. С того времени в Англии возникло правило (носившее характер прецедента) о том, что только суды могут толковать издаваемые законодательной властью статуты (законы). Это является одной из важнейших гарантией независимости судебной власти.

Впоследствии в США подобная, резко суженая, трактовка возможности толкования законов не была воспринята. Традиция толкования законодательства не только органами, принявшими его, но и судами, его применяющими, учеными, разрабатывающими его основные принципы и оценивающими его, идет от издателей журнала "Федералист" А. Гамильтона и Д. Меэдисона, которые разъяснительными комментариями отдельных положений Конституции 1787 г. способствовали ее утверждению законодательными собраниями штатов.

Кроме того, для толкования законов в США очень важен метод выяснения действительных намерений законодателя. А потому в этой стране придают и ныне столь большое значение обязательной публикации протоколов дебатов законодательных органов.

Первые попытки создания кодификаций в мусульманских странах относятся ко второй половине XIX в. Почти параллельно шли работы по созданию гражданских, процессуальных и семейных кодексов. Они завершились принятием в Османской империи, так называемой Маджаллы, охватывающей такие отрасли права, как гражданское и процессуальное право. Кроме того, М. Кадри-пашой был разработан проект семейного кодекса. Хотя он и не вступил в законную силу, тем не менее его положения широко применялись в Египте до 20-х гг. ХХ в. В Тунисе такая же судьба ожидала проект семейного кодекса Д. Сантилланы. Нормы Маджаллы действовали во всех странах Оттоманской империи. В настоящее время отдельные ее положения остаются в силе в Иордании, Кувейте и Ливане.

После появления Маджаллы судьи (кади) были обязаны в первую очередь применять ее нормы, а не основывать свои решения на доктринальных толках. Кодекс запрещал толкование вопросов, урегулированных его нормами.

Роль кодификации продолжает неуклонно возрастать.

В романо-германской системе до сих пор в качестве важного источника права выступает доктрина. Именно она в течение XVII-XIX вв. помогла в разработке основополагающих принципов права. И именно ею в наши дни формируются основные понятия права, создается классификация правовой терминологии, вырабатываются методы исследования и толкования права, анализа эффективности применения норм права как в судебно-следственной, так и в административно-управленческой области. Кроме того, современные правовые теории, создаваемые доктриной, несомненно, оказывают влияние на законодателей.