Примечания
1 Аванесов Г. А. Криминология. М., 1984. С. 203 — 204.
2 Ленинская этика большевизма // Коммунист. 1983. № 6. С. 64 - 65.
3 С целью избежания повторов не рассматриваются вопросы, связанные с понятием причин, возникновением мотивационной сферы (это ближе к причинам конкретных преступлений), классификацией причин по видам,, глубине, уровню и т. п.
4 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 247.
5 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. II. С. 357.
6 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 8. С. 119.
7 Курс советской криминологии. М., 1986. С. 191.
8 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 29, С. 194.
9 Максимов С. В. Сибирь и каторга. Несчастные. СПб., 1908. Ч. 1. С. 13.
10 Пономарев И. Шукшин //Наш современник. 1981. № 3. C. 103.
11 Известны случаи, когда профессиональные преступники, особенно южных регионов нашей страны, клялись на верность, стоя на коленях перед портретом расстрелянных главарей и целуя кинжал.
12 Аверьянов А. Н. Система: философская категория и реальность. М., 1976. С. 150.
13 Остроумов С. С. Преступность и ее причины // Наука и жизнь. 1968. № 7. С. 64.
СОЦИАЛЬНЫЕ УСЛОВИЯ, СПОСОБСТВУЮЩИЕ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ПРЕСТУПНОСТИ
К основным социальным условиям, способствующим живучести криминального профессионализма и его организованных форм, следует отнести: 1) противоречия в распределительных отношениях; 2) ослабление отдельных нравственных и социальных институтов; 3) недооценку общественной опасности профессиональной преступности и ее последствий; 4) отставание форм и методов работы правоохранительных органов от изменений качественной стороны преступности. Рассмотрим их в отдельности.
1. Противоречия в распределительных отношениях при социализме относятся к числу объективных явлений, поскольку действует принцип «от каждого — по способностям, каждому — по труду». Поэтому неравенство материального плана — явление закономерное, ибо общество без учета трудовой отдачи граждан не может их обеспечить в равной мере. Но такое неравенство не вступает в конфликт с принципами социальной справедливости. Опасна другая форма неравенства, «когда отдельные граждане тем или иным способом обирают общество, живут прямо или косвенно за его счет, за счет честных тружеников»1 . Несправедливая, искусственно созданная форма материального неравенства явилась причиной возникновения многих социальных противоречий, связанных с частнособственнической мелкобуржуазной психологией, с острыми конфликтами в общественных отношениях.
В последние 15—20 лет повышение благосостояния народа не всегда соотносилось с должным контролем за мерой труда и потребления, неукоснительным соблюдением принципа социальной справедливости. Именно на этом отрезке времени произошел серьезный сдвиг к качественно новому состоянию общественной психологии, когда критерием социальных ценностей стали все чаще выступать уровень материального благополучия, занимаемое положение, протекционизм. Между тем «и теория, и опыт показывают, что всякое отступление от этого принципа неизбежно ведет к появлению частнособственнических, иждивенческих, потребительских настроений, других негативных явлений, чуждых трудовой природе нашего строя» 2.
Бесхозяйственность и отсутствие должного контроля, а также возникшие элементы «социальной коррозии» 3 привели к активизации расхитителей социалистического имущества, которые на протяжении длительного времени, вовлекая в сферу преступлений значительный контингент служащих, превращали отдельные отрасли народного хозяйства в источник нетрудового обогащения (особенно сферы торговли и обслуживания). Крупные и сверхкрупные хищения способствовали созданию элитарной части определенных лиц в обществе, их коррумпированию4 , что в свою очередь влекло деморализацию правопослушных граждан, многие из которых стали ориентироваться и жить по принципу «им можно, а нам нельзя?». В дальнейшем возникающие сложности в легализации незаконно добытых средств, сбыте неучтенной продукции, а также необходимость обеспечения своей безопасности и подавления конкурентов приводили, с одной стороны, к расслоению среды расхитителей, а с другой — объединению отдельных их групп по направлениям преступной деятельности. На этой основе возникли антисоциальные мораль и своеобразная идеология.
«Экспроприация экспроприаторов»
Появление значительного числа лиц, живущих на нетрудовые доходы, в конце 60-х и начале 70-х годов способствовало переориентированию профессиональных преступников (не только) на посягательства в отношении расхитителей. Выражаясь словами одного из лидеров уголовной среды г. Ташкента Н. Каграма-няна (убит по решению сходки), «начался период экспроприации экспроприаторов»5 . Вначале в Москве, а затем и в других городах страны появилась четко специализированная категория преступников, посягающих на лиц, живущих, по их мнению, не по средствам. Не случайно к этому времени относится распространение краж и разбоев с проникновением в жилище, похищение людей с целью получения выкупа, антиквариата и автомашин, находящихся в личном пользовании граждан, и т. п. В это же время активизировались забытые практикой уголовного розыска игорные мошенники, деятельность которых во многом была связана с обыгрыванием лиц, живущих на нетрудовые доходы. Таким образом, по мнению А. Яковлева, начался интенсивный процесс стихийного и уголовно-организованного перераспределения национального дохода6 , где передаточным звеном явились хозяйственные преступники. С помощью вымогательств, краж, разбоев и карточных обыгрываний традиционная уголовная среда стала получать огромные суммы денег. Это, в свою очередь, обусловило дифференциацию профессиональных преступников, появление среди них различных группировок и категорий, своих «некоронованных королей», а главное, обеспечило приток в их среду новых лиц, зараженных психологией легкой жизни.
Установление размеров дани, взимаемой с расхитителей, а в последние годы и со многих категорий профессиональных преступников, заставило их активизировать криминальную деятельность с целью компенсации утерянной выгоды. В конечном итоге процесс расслоения уголовной среды способствовал, как уже отмечалось, сращиванию хозяйственных преступников с так называемыми блатными, тех и других — с отдельными представителями государственного аппарата.
На особый характер связей между «теневыми» дельцами, с одной стороны, и коррумпированными работниками — с другой, указывает также академик Т. Заславская 7, при этом подчеркивая, что можно уверенно утверждать, что без подобной связи ни те, ни другие не смогли бы с такой полнотой удовлетворять свои личные интересы. Поэтому не случайно, по данным уголовной статистики, число осужденных за получение и дачу взятки, хищения в особо крупных размерах увеличилось с 1981 по 1985 год на одну четверть. Именно в этих социальных условиях наметилась тенденция перехода профессиональной преступности к более опасной форме — организованной, в основе которой, как известно, лежат коррупция и наличие устойчивых сообществ преступников.
Следует отметить, что психология стяжательства и накопительства быстро проникла в традиционную блатную психологию, где понятие «красивой жизни» отождествлялось в 50-е годы с возможностью не работать и пьянствовать. Теперь же, в 80-е годы, воры стремились к приобретению дач, машин, кооперативных квартир и даже меценатству. В местах лишения свободы и вне их среди антиобщественных элементов возросла степень морального разложения: в преступную деятельность включалось все большее число несудимых. Так, ежегодно более 2/3 лиц осуждалось за корыстные преступления, совершенные впервые, что создавало базу рецидивной и профессиональной преступности.
2. Ослабление некоторых социальных и нравственных институтов связано прежде всего со снижением социальной роли семьи и изменением взглядов на ценности морального характера, обусловливающих мотивацию отклонений от установленных в обществе норм поведения. Действие этих факторов привело к омоложению уголовной среды. Если в 60-е годы криминологи отмечали некоторое постарение корыстного преступника, особенно воровской ориентации, то теперь отмечается обратное. В своем большинстве (91,7%) участники организованных групп являлись представителями молодежного и среднего возрастов. При этом наибольшую криминогенную часть составили лица в возрасте 19—35 лет — 77,1%. По данным официальной статистики, средний возраст воров, совершивших кражи личного имущества граждан, равнялся 29,1 года, что ниже среднего возраста всех выявленных преступников (32,6%) и всего мужского активного населения страны (34,8). По результатам нашего исследования, среди осужденных за кражу, скупку и перепродажу культурных ценностей 96% составили также лица до 30 лет; осужденных за кражи и разбойные нападения с проникновением в жилище — 70%. Даже среди «воров в законе» средний возраст не превысил 35 лет.
Рекруты профессиональной преступности
Омоложение корыстных преступников — явный показатель социальной дезориентации части молодежи. Не случайно на январском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС отмечалось: «Возросла прослойка людей, в том числе среди молодежи, для которых цель жизни свелась к материальному благополучию, к наживе любыми способами»8. Таким образом, для рекрутирования профессиональных преступников определились достаточно оптимальные условия. Они в значительной мере связаны с появившейся тенденцией отчужденности личности в семье, которая в отличие от семьи 50-х годов уже не обеспечивала воспитание ребенка, а это в конечном итоге приводило его к дезорганизации.
Проблема семьи связана со многими социальными факторами и поэтому находится в центре внимания социологов, психологов и педагогов. Нас же интересует лишь одна ее сторона — продуцирование корыстных преступников, что обусловливается настораживающей тенденцией «одиночества» молодежи, ведущей к усилению фактора неформального общения на уровне микросреды. Неформальное общение, особенно в группах отрицательной направленности, приводит к игнорированию опыта прошлых поколений и, выражаясь первоначально в противоправных поступках, со временем превращается в привычное криминальное занятие, да и абсолютное большинство «воров в законе» и других профессиональных преступников первые преступления совершили в несовершеннолетнем возрасте. Компенсация отсутствующих полезных социальных ценностей, таких, как честность, справедливость, сострадание, доброта, которых начисто лишены, как это видно из опроса руководителей ВТК9 , несовершеннолетние преступники, находится в прямой зависимости от уровня и характера общений в неформальных группах. Именно в них правонарушители не чувствуют социальной «ущербности», стремясь к статусу суперличности. Не случайно организованные группы из числа молодежи формировались на базе неконтролируемого силового спорта или преобразовывались в таковые из неформальных объединений.
В литературе распространено мнение о влиянии рецидивистов, профессиональных преступников, а также улицы на неустойчивую часть молодежи, что в целом правильно. Но при этом нельзя подходить односторонне и забывать о другом обстоятельстве — подготовленности этих лиц к ведению противоправного образа жизни. Во многих случаях до соприкосновения несовершеннолетнего с ранее судимым внутренняя причина поведения бывает уже сформирована и ждет лишь повода к действию, ибо, как отмечал К. Маркс, «характер человека создается обстоятельствами»10, иными словами, человек заранее социально предрасположен к тому или иному образцу поведения.
Совершение правонарушений, нахождение в антиобщественной среде создают, как известно, чувство социальной дискомфортности, порождают крушение надежд, связанных, например, с получением определенной должности, специальности и т. п. В совокупности с паразитическими установками данный фактор нередко определяет конечную цель индивидуума — занятие преступной деятельностью. Причем в уголовной среде такое лицо, начиная с второстепенных ролей, стремится занять определенное положение и со временем достигает его. Нередко этим объясняется упорное нежелание профессионального преступника встать на путь исправления. Даже искренне стремясь к перемене образа жизни, он испытывает сильное давление, привычной для него жизни и часто уступает ей. Из проинтервьюированных нами 90 руководителей оперативно-поисковых групп по борьбе с карманными кражами на вопрос: «Встречались ли в вашей практике случаи отказа карманных воров от совершения преступлений?»— отрицательно ответили 67 человек, с оговоркой «редко» — 23, при этом 14 из них указали такую причину, как тяжелое заболевание.
«Они и мы»
Другой фактор детерминации криминального профессионализма связан с произошедшей переоценкой духовных ценностей и прежде всего положения человека в обществе. На смену таким понятиям, как «честный и порядочный», «ударник труда», «общественник», «бескорыстный», незаметно пришли «состоятельный», «влиятельный», «миллионер» и т. п.
При этом мещанская психология вещизма и протекционизма проповедовалась почти открыто. Среди молодежи, школьников, студентов стало происходить расслоение, сопряженное со статусом родителей и их матер/бальными возможностями.
В постановлении ЦК КПСС «О мерах по усилению борьбы с нетрудовыми доходами» прямо указано на то, что «стремление к стяжательству, легкое отношение к жизни не встречают осуждения в отдельных советских семьях 11. Более того, действия семьи бывают даже направлены на формирование такого потребительского отношения к жизни. Если реальные доходы семьи возросли в 2,5 раза, то расходы на детей 8—10 классов соответственно в 3—5 раз12 . Абсолютное большинство опрошенных нами студентов 4-го курса МИХМа ждали от своих родителей не столько моральной, сколько материальной поддержки (в опросе участвовал преподаватель советского права в институте). Характерно, что если в 40-е и 50-е годы до 70% краж совершалось подростками по причине материальной нужды13 , то в 80-е годы свыше 40%—по мотивам потребительства14 .
Мелкобуржуазная психология вещизма в советском обществе была обнаружена как тенденция еще в начале 70-х годов. За это время она породила массу гипертрофированных потребностей, удовлетворить которые можно было лишь противоправным путем (например, иметь стереоаппаратуру, автомобиль при средней заработной плате в 170 руб.). В результате одной из проблем социологии и криминологии стала проблема псевдоблагополучной семьи, в которой внешнее благополучие значительно расходится с нравственным содержанием. При определенных издержках культуры, недостатках идеологического плана у значительной части молодежи происходит разрыв связи между поколениями, переоценка нравственных ценностей, все большее отдаление от общества и его идеалов.
Совершенно отчетливо встает проблема «мы и они»,; Следствием этого являются не только малые неформальные группы, но и определенные течения молодежи, ориентированные на западные образцы поведения и причисляемые к «панкам», «пацифистам», «нацистам», «фанатам», «рокерам» и т. п.
Несмотря на некоторые попытки средств массовой информации их социализировать, придать им оттенок безобидности, в таких группировках насаждается своя субкультура, распространены половая распущенность, спекуляция, наркомания. Лидерами нередко являются лица, ранее судимые, а также те, кто не приемлет социалистическую мораль. Процесс социальной отдаленности определенной части молодежи, и в особенности уже зараженной антиобщественными установками, способствовал ее переориентации на устойчивое корыстное поведение.
Отсюда объяснимо и то обстоятельство, что, попадая в места лишения свободы, такие лица быстро усваивали уголовно-воровские традиции профессиональных преступников.
3. Недооценка правоохранительными органами общественной опасности проблемы криминального профессионализма и его последствий, что создавало видимость благополучия в борьбе с преступностью и не позволяло принимать правильных управленческих решений. Между тем управление любыми социальными процессами предполагает анализ и учет реально складывающейся обстановки. Когда мы пытаемся найти какие-то исключительные причины профессиональной преступности и организованных форм ее проявления, то нередко упускаем из виду почти 50-летнее замалчивание данной проблемы. Не случайно из числа проинтервьюированных работников органов внутренних дел 73% назвали одним из основных условий ослабления борьбы с профессиональной преступностью невыгодность и боязнь огласки ее существования.
Оказались не готовы
Исходя первоначально из ошибочных посылок об отсутствии в социалистическом обществе социальных причин преступности, и в особенности профессиональной, правоохранительные органы, по существу, успокаивали общественное мнение, создавая искаженное представление о реальной действительности, чему также способствовали отсутствие гласности о состоянии преступности и низкий уровень социологических исследований15 . В итоге, как отмечалось на научно-практическом семинаре, проходившем во ВНИИ МВД СССР 16 декабря 1986 г., правоохранительные органы оказались малоподготовленными (или совсем не готовыми) как в организационном, методическом, так и правовом аспектах к борьбе с профессиональной и организованной преступностью. В настоящее время нет даже научных разработок (если не считать некоторых методик по отдельным проблемам) по профилактике криминального профессионализма и организованности преступников. В целом общественное мнение в стране и большой части работников правоохранительных органов не подготовлено к тому, чтобы должным образом оценить опасность профессиональной и организованной преступности. По-прежнему в основе оценки стоит количественный показатель преступлений (больше или меньше) 16. Не случайно на вопрос: Ощущаются ли принимаемые меры борьбы с «авторитетами» уголовной среды» лишь 32% оперуполномоченных органов внутренних дел ответили утвердительно, 2% сказали «нет», 66%—«пока слабо».
Немаловажным фактором несвоевременного решения проблемы профессиональной преступности явился также значительный разрыв между теорией и практикой, в результате чего подавляющая часть юридических учебных заведений страны в силу различных обстоятельств, особенно засекречивания статистики, оказалась слабо осведомленной о состоянии преступности и происходящих в ней процессах. Это обстоятельство не позволило наиболее теоретически подготовленной части ученых-криминологов включиться в процесс глубокого изучения «дна» преступности (как это, например, было в 20-е годы).
Закон для «бесхитростных»
Длительное замалчивание одной из центральных проблем борьбы с преступностью (которая в 50-е годы была частично разрешена) привело к утере позиций, профессионального мастерства, а главное — отставанию уголовного законодательства от состояния преступности. «В нынешнем своем состоянии, — отмечал А. Жилинский,— уголовный закон больше угрожает бесхитростным преступникам или потерявшим чувство опасности, чем преступникам изощренным».
По данным И. М. Гальперина и А. Р. Ратинова, с 1961 года по январь 1985 года в УК РСФСР подверглись изменению 63,5% статей, при этом 14,9% их изменялось два раза, 6,8% — три раза и более. За это же время в Особенную часть УК было дополнительно включено 49 статей (23% по отношению к числу всех статей Особенной части) и исключено 4 статьи (1,9%). Аналогичное положение отмечается в УК других союзных республик.
Попытка законодателя усилить борьбу с отдельными профессионализированными видами преступлений путем включения дополнительного квалифицирующего признака «проникновение в жилище или на объект хранения государственного имущества» не увенчалась успехом. Кражи из квартир по-прежнему возрастают. Потому, что данный квалифицирующий признак в равной мере относится с позиций правовой оценки как к случайно проникшему преступнику, так и к преступнику-профессионалу. В этой связи в определении меры наказания суды руководствовались старыми положениями. В Москве, например, в 1983—1984 гг. срок лишения свободы от 5 лет и выше назначался за кражи из квартир лишь по 5% дел, а от 2 до 3 лет — по 30% уголовных дел. По остальным делам были применены еще более мягкие санкции. (В последние годы под видом гуманизации крайне редко арестовываются даже лица, совершившие убийства и разбои. Арест применяется лишь к 25 из 100 задержанных за совершение преступлений.) Вместе с тем исключение из закона квалифицирующего признака «применение технических средств» привело к заметной активизации воров, их переквалификации на карманные кражи и другие посягательства. Увеличилось также число преступлений, совершаемых с применением технических средств.
По не совсем понятной причине в то время, когда общество усиливает борьбу с нетрудовыми доходами, из ряда статей УК исключен квалифицирующий признак — «совершение преступлений в виде промысла», что имело самое непосредственное отношение к борьбе с профессиональными преступниками, занимающимися, например, спекуляцией и валютными операциями.
При квалификации преступления и последующей оценке общественной опасности личности преступника берутся такие показатели субъекта, как признание его ранее особо опасным рецидивистом или наличие прежней судимости, а также повторность совершаемых преступлений. Однако эти признаки относятся лишь к части профессиональных преступников, в связи с чем в практике наблюдается несоответствие между степенью общественной опасности личности обвиняемого и определением ему меры наказания за содеянное. Правовая оценка преступления и личности нередко связывается также с суммой материального ущерба, и суды, руководствуясь общими стандартами, определяют мягкое наказание без учета степени профессионализации личности виновного17. Так, по данным нашего исследования, до изменения уголовного законодательства в 1977 году из числа впервые привлеченных к уголовной ответственности карманных воров 58,8% лиц осуждалось к наказанию, не связанному с лишением свободы, в том числе 30% направлялось на объекты народного хозяйства. После 1977 года эти показатели увеличились, причем последний — в два раза, хотя абсолютное большинство осужденных относится к профессиональным преступникам.
Упущения в уголовном законодательстве привели к снижению общей и частной превенции закона. Не случайно по данным переписи осужденных (1979 г.) доля воров-рецидивистов составила 77,4%, а среднее число судимостей у лиц5 отбывающих наказание за кражи личного имущества граждан, равнялось 3,0. Это самый высокий показатель среднего числа судимостей (у осужденных за преступления против собственности он равен 2,5; среди всех осужденных, отбывающих наказание в ИТУ,— 2,0.). Вместе с тем, несмотря на укоренившуюся антиобщественную установку этой категории лиц, средний срок назначенного наказания, по данным С. И. Комарицкого, не превышал 3,2 года, что ниже аналогичного показателя у осужденных за другие преступления против собственности. В результате 48,8% воров, отбывающих наказание за кражи личного имущества граждан, злостно нарушали режим и (по заключению администрации) не встали на путь исправления.
Следует учесть, что в данном случае речь идет о профессионализированной части рецидивистов. Какова же тогда оценка тех, кто систематически совершает преступления в виде промысла, но не является судимым? Совершенно очевидно, что она не объективна, в связи с чем профессиональный преступник как бы растворился в массе других правонарушителей. Пытаясь, видимо, как-то уравнять эти два типа профессиональных преступников (рецидивисты и несудимые), А. М. Яковлев не случайно предпринял в начале 60-х годов попытку к обоснованию необходимости включить в УК квалифицирующий признак «систематичность», что действительно позволило бы в какой-то мере усилить уголовно-правовую борьбу с лицами, ранее не судимыми, но обратившими преступления в источник средств существования. Усилить, но не решить полностью. Причиной, препятствующей этому, является, по нашему мнению, несовершенство институтов совокупности преступлений и соучастия в них.
Известно, например, какое значение для практики осуществления правосудия имеет институт совокупности преступлений. Однако большая часть его положений по-прежнему остается проблемой теоретического характера, в связи с чем у суда и органов следствия возникает немало вопросов. Кроме того, с этим институтом также связаны понятия повторности, неоднократности, систематичности преступлений и совершения их в виде промысла. Отсутствие четкого законодательного регулирования данного института, несовершенство действующих уголовно-правовых норм (ст. 35 Основ и ст.ст. 40, 41 УК РСФСР) приводят к тому, что лицо, обратившее преступление в источник средств существования, фактически несет реальное наказание лишь за одно из нескольких совершенных им преступлений. Суд даже в случае установления высокой общественной опасности личности виновного не может выйти за пределы санкции, предусмотренной в той или иной статье УК, по которой обвиняется данное лицо. Между тем в юридической литературе не отрицается простая повторность и повторность-система 18.
В борьбе с организованными формами криминального профессионализма не в полной мере срабатывает также институт соучастия (ст. 17 Основ и ст. 17 УК РСФСР). В законе определены лишь виды соучастников; что же касается форм соучастия, то они закреплены в отдельных статьях Особенной части УК и не отражают разновидностей организованных групп. В других случаях квалифицирующим признаком является совершение преступления в группе и закон отсылает к ст. 39 УК РСФСР для определения отягчающего вину обстоятельства — совершение преступления организованной группой. Поскольку подавляющая часть групп действует с предварительным сговором, имеет элементы организации, то судам и следствию достаточно сложно при различной степени организованности сообществ признать группу таковой, не имея четких правовых критериев. Это подтверждается данными нашего исследования: из 200 изученных групп высокой организации лишь несколько были признаны судом в силу п. 2 ст. 39 УК РСФСР организованными. Но даже если допустить идеальное применение этой статьи, борьба с проявлениями организованной преступности не станет эффективной, так как не : все виды организованной противоправной деятельности могут квалифицироваться как уголовно наказуемые. Дело в том, что в уголовном праве отсутствуют понятия такой формы соучастия, как преступная организация, и такого вида соучастника, как организатор и руководитель преступной организации. По действующему уголовному законодательству организатором признается то лицо, которое организовало совершение конкретного преступления. В этой связи лица, руководящие сообществом, но не организующие совершение конкретных преступлений, не могут нести уголовную ответственность за организационную деятельность, пропаганду воровских «идей», устройство сходок, создание денежных касс и т. п., направленных на укрепление и безопасность преступной организации. Поэтому совершенно прав И. И. Карпец, говоря, что именно через институт соучастия, отягчающих и смягчающих обстоятельств «нужно сформулировать рекомендации по ужесточению наказаний за преступления, имеющие организованный профессиональный характер» 19.
Усилению борьбы с организованной преступностью мешает противоречащая закону практика неприменения нормы УК об ответственности за бандитизм, что приводит к необоснованному переносу бандитских групп в разряд разбойных. Как уже отмечалось ранее, значительная часть изученных групп имела оружие, однако для признания их бандитскими во всех случаях требовалось наступление общественно опасных последствий (убийств, крупных хищений и т. п.), что не соответствует пониманию диспозиции ст. 77 УК РСФСР. Вместе с тем при серьезных осложнениях криминологической, можно даже сказать социальной обстановки правоохранительные органы некоторых республик изменяли взгляды на оценку бандитизма. Интересы обеспечения безопасности и правопорядка приводили к пересмотру существовавшей судебной практики по делам о бандитизме и разбое. Это, например, произошло в 1984—1988 гг. в Узбекской ССР, где резко возросла активность преступных элементов, объединенных в организованные группы и действующих под влиянием «воров в законе», а также в Грузии, где в середине 70-х годов увеличилось число похищений детей с целью получения выкупа и угрозами их убийством в случае его неполучения.
Преступнику экономически выгодно
В настоящее время борьба с проявлениями профессиональной и организованной преступности снижается также из-за сложившихся оптимальных условий сбыта похищенного. Если сопоставить сотни тысяч совершаемых имущественных преступлений с 5—6 тысячами возникающих ежегодно уголовных дел по ст. 208 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик, то станет очевидным бездействие данной нормы, доказать по которой заведомо умышленную скупку краденого крайне сложно. Между тем большая часть граждан скупает похищенное за суммы денег, явно не соответствующие стоимости вещи, в неустановленных для торговли местах и сознает или догадывается о неправомерности подобной сделки, но каких-либо правовых последствий в случае раскрытия преступлений не испытывает (кроме обращения денег в доход государства или частного определения народного суда).
Следует сказать и о таком условии рецидивирования имущественных преступлений, как экономической их выгодности для профессиональных преступников. Сложившаяся практика возмещения материального ущерба государственным организациям, предприятиям и отдельным гражданам позволяет преступнику большую часть похищенного использовать для удовлетворения своих потребностей даже после отбытия наказания. Не случайно в среднем возмещается лишь третья часть похищенного имущества. При этом для осужденных не возникает каких-либо правовых последствий во время и после отбытия наказания (за исключением некоторых ограничений). Возмещение материального ущерба, особенно потерпевшим гражданам, имеет, на наш взгляд, политическое значение, так как страдают в основном представители рабочего класса и интеллигенции. Неудовлетворенность, связанная с фактической потерей материальных ценностей (выплату по несколько рублей в месяц за похищенную машину вряд ли можно признать компенсацией), порождает, как показал анализ жалоб и писем, поступивших в МВД СССР, негативное отношение к закону и правоохранительным органам, неверие в принцип социальной справедливости.
Борьба с профессиональной и организованной преступностью снижается также из-за несовершенства уголовно-процессуального законодательства в части сбора и оценки доказательств. Совершенно очевидно, что преступления целого ряда категорий преступников уже нельзя доказывать современными процессуальными средствами. Не случайно ведь судебная практика пошла по пути признания доказательствами данных судебно-математической экспертизы по теории вероятности и фотоснимков, полученных оперативным путем (скрытой съемкой) при установлении вины карточных мошенников. Возросшая квалификация и техническая оснащенность преступников диктуют необходимость четкого правового регулирования и применения новых видов криминалистической техники.
В последние годы профессиональные и организованные преступники все чаще прибегают к запугиванию свидетелей и потерпевших, расправе над ними. Между тем у правоохранительных органов отсутствуют реальные правовые меры по защите жизни и здоровья этих участников уголовного процесса. В то же время практика некоторых западных стран (Франция, США) свидетельствует о необходимости введения правового института защиты свидетелей, которым, например, могут быть изменены фамилия, место жительства и т. д.
4. Отставание форм и методов работы правоохранительных органов от качественных изменений преступности. Это связано с целым рядом обстоятельств, негативно отразившихся на закреплении позиций в борьбе с профессиональной преступностью, достигнутых в 50-е годы.
Потеря профессионального ядра
Прежде всего это несоблюдение принципа преемственности поколений сотрудников правоохранительных органов, преимущественно милиции, в борьбе с преступностью. Например, увольнения значительной части личного состава милиции и прокуратуры наблюдались в 50-х, в конце 60-х и начале 80-х годов. Особенно болезненно процесс обновления проходил в аппаратах уголовного розыска, где работа, по выражению И. Н. Якимова, есть не что иное, как оперативное искусство, которое по своей сущности близко к любому иному искусству.
В последние 15 лет текучесть кадров привела к дестабилизации профессионального ядра уголовного розыска и иных оперативных аппаратов органов внутренних дел. Средний срок работы в этой службе не превышает 2,5—3 лет. Только с 1974 года московский уголовный розыск, например, обновлялся трижды. Вместе с опытными сотрудниками уходили в прошлое знание уголовной среды, многие апробированные формы и методы борьбы с ней. Можно сказать, не боясь ошибиться, что отсутствие стабильного ядра квалифицированных работников милиции является на сегодня одной из основных причин низкого уровня работы в борьбе с профессиональной преступностью. Не ставя целью анализировать известные кадровые проблемы, отметим, что, например, утеря профессионального ядра оперативных служб органов внутренних дел во многом также связана с неурегулированностью их труда и материального обеспечения по принципу социальной справедливости.
Дефицит информации
Отсутствие качественной информационно-аналитической базы не позволяло и не позволяет учитывать профессиональных преступников, следить за их движением, правильно оценивать криминологическую обстановку в стране и регионах. Попытки создания учетов и аналитической службы (штаба) в силу ряда объективных, но больше субъективных обстоятельств успехом не увенчались. Созданная и не имевшая аналогов картотека криминогенных лиц, от которых в силу их антиобщественного поведения можно ожидать преступления, была ликвидирована вместе со службой профилактики. При этом не был даже обобщен десятилетний опыт работы этой службы, многие направления которой не утеряли своей актуальности и сейчас (связь с трудовыми коллективами, комплексное планирование профилактики правонарушений, использование средств массовой информации и др.).
Ликвидация указанных служб и многих позиций уголовной статистики привели к дефициту информации в подразделениях органов внутренних дел. Еще в середине 70-х годов С. С. Остроумов высказал мысль о том, что уголовная статистика является непременным условием плодотворной научной и практической работы по изучению и предупреждению преступности. Без нее неизбежны элементы схоластики и догматизма. Высказанные им соображения особенно актуализируются в условиях гласности и демократизации общества.
Каждый за себя
Постоянно ощущалась децентрализация оперативно-служебной деятельности органов внутренних дел, что препятствовало надлежащему взаимодействию между службами и подразделениями в борьбе с преступностью, в особенности с профессиональной и организованной ее частью. Сложившийся узковедомственный подход, который начал преодолеваться лишь в последние один-два года, несмотря на процессы консолидации профессиональны? преступников, затруднял использование всех имеющихся сил и средств в борьбе с ними.
На протяжении длительного времени информация, выходящая за пределы интересов той или иной службы, но прямо затрагивающая функции другой, по назначению передавалась не всегда. Так, несмотря на то, что на объектах обслуживания БХСС сбывалось более 40% похищенного, информация о сбытчиках и скупщиках краденого в аппараты уголовного розыска не направлялась. Например, из 7 проверенных в 1979 году районов Москвы лишь в одном было найдено уведомление работников БХСС. Отсутствовало также взаимодействие между оперативными аппаратами ИТУ и уголовным розыском органов внутренних дел. Это не давало возможности осуществлять профилактическое наблюдение за профессиональными и организованными преступниками, оперативно выявлять их преступные намерения и связи.
Следует отметить, что децентрализация в работе была присуща ее организации и внутри самих служб, в частности, разделение ГУИТУ и ГУЛИТУ 20. В аппаратах уголовного розыска раскрытием и предупреждением имущественных преступлений в зависимости от их вида занимались несколько отделов и отделений. При подобной структуре службы у ее работников неизбежно возникала проблема взаимодействия между собой. Более того, среда корыстных преступников как бы искусственно разделялась по функциям структурных подразделений уголовного розыска. Что касается оценки личности профессиональных преступников, то под ними чаще понимались рецидивисты. Однако отделы по борьбе с рецидивной преступностью в большем объеме занимались вопросами административного надзора, и таким образом анализируемая нами категория выпадала из сферы их деятельности.
Следует учитывать и другое. Проблема организованной преступности, например, до 1985 года вообще не являлась предметом обсуждения в органах внутренних дел и относилась к общему понятию групповой преступности. Но даже в борьбе с групповой преступностью отсутствовала какая-либо целенаправленность и научная организация труда. Из опрошенных в 1984—1985 гг. руководителей ГОРОВД лишь 31,4% подтвердили наличие в отделах линии борьбы с групповой преступностью, возложенной, как правило, на одного оперуполномоченного. Поэтому не случайно, что лишь 10% осужденных за преступления, совершенные в спонтанных группах, и 5% в составе организованных сообществ состояли на криминалистических учетах.
Защищайся сам
Влияла также и недостаточная правовая защита сотрудников милиции, ведущих борьбу с профессиональными и организованными преступниками. Эта проблема возникла в последние годы. Организованные преступники в целях избежания ответственности используют различные способы подавления активности отдельных работников органов внутренних дел. О серьезности этого вопроса свидетельствуют факты вынесения им воровской сходкой приговоров, заведения на них специальных досье по сбору компрометирующей и иной информации. Лидеры уголовной среды, используя коррумпированные связи, стремятся добиться возбуждения уголовных дел против работников милиции, не идущих на противоправный контакт с ними, отстранения их от расследования (раскрытия) преступлений или от должности. Не случайно в печати появились материалы, затрагивающие факты расправы над некоторыми работниками правоохранительных органов и представителями общественности.
Настало время всем нам задуматься над тем, почему боевые потери органов внутренних дел в мирной жизни превышают потери полиции в США во много раз. Только в 1988 году при исполнении служебного долга погибло 263 человека, что больше на 65%, чем в 1987 году. Оправданны ли эти потери и в угоду кому? Причин, конечно, тут много, но одна из них, и это было подчеркнуто членами Общественного совета МВД СССР, заключается в слабой правовой защищенности самих защитников интересов государства и народа.
Есть и другая сторона этого вопроса. Не оправдывая факты нарушения социалистической законности со стороны некоторых работников правоохранительных органов, все же отметим, что большая часть инсценированных обвинений со стороны преступников, различного рода оговоры с целью уйти от ответственности не находили своего подтверждения. И что же? Кто-нибудь понес за это наказание? Ничуть! Это как бы считается делом совести самого нарушителя закона. Между тем во многих странах за подобные действия приходится расплачиваться и штрафом и даже лишением свободы.
Выводы:
1. Криминальный профессионализм и профессиональная преступность порождаются теми же причинами, что и преступность как социальное явление, но вместе с тем они имеют специфическую детерминанту—воздействие уголовно-воровских традиций и обычаев, играющих роль катализатора в воспроизводстве профессиональных преступников. Они являются своеобразным антисоциальным «законом», регулирующим отношения в криминогенной среде, укрепляющим ее паразитические установки, субкультуру, мировоззрение и в целом обеспечивающим выживание профессиональных преступников в условиях социального контроля.
2. Влияние криминальных традиций на воспроизводство профессиональных преступников становится возможным при ослаблении экономических, социальных и нравственных институтов общества, особенно нарушения принципа справедливости в перераспределении народного богатства. Это ведет к расслоению и коррумпированию общества, порождает стяжательскую психологию и нравственную коррозию его членов, прежде всего среди молодежи. Гипертрофированные потребности, не согласующиеся с оплатой по труду, начинают удовлетворяться противоправными способами, при этом не получая объективной и должной оценки, осуждения со стороны целых групп и слоев населения. Не случайно распространившиеся коррупция, хищения в особо крупных размерах, различного рода злоупотребления властью привели к тому, отмечает Г. С. Батыгин, что правоохранительные органы оказались не способными справиться с этими негативными тенденциями.
Вовлечение в устойчивую преступную деятельность находится также в прямой зависимости от ослабления социализирующей роли семьи. Поэтому в целом отражением негативных социальных процессов явилось качественное и количественное изменение криминального профессионализма, перехода его к организованным формам и связи с обюрократившимися работниками государственного аппарата.
3. Организационно-управленческие недостатки в деятельности правоохранительных органов, отставание уголовного законодательства от развития общественных отношений, выступая следствием вышеуказанных социальных факторов, препятствуют нейтрализации опасных проявлений преступности.
4. В итоге можно констатировать, что рост материального благосостояния общества в целом при одновременном неравенстве граждан, возникшем за счет нарушения принципа оплаты по труду, вызвал состязательность в материальном благополучии, чем способствовал пополнению криминогенной среды новыми лицами, зараженными паразитической психологией. При соприкосновении с профессиональными преступниками, их традициями и обычаями они в конечном итоге определяли свой дальнейший жизненный путь, связанный с преступной деятельностью.
--------------------------------------------------------------------------------
1 Руткевич М. Н. О развитии советского общества к бесклассовой структуре // Коммунист. 1985. № 18. С. 43.
2 Крупнейшее достижение современной марксистско-ленинской мысли. Статья третья // Коммунист. 1986. № 8. С. 7.
3 Материалы Пленума ЦК КПСС, 27 — 28 января 1987 г. М., 1987. С. 11.
4 См.: Больше принципиальности // Правда. 1987. 9 марта.
5 Тенденцию к переориентированию профессиональных преступников заметил еще Медынский Г., анализируя письма осужденных (см.: Медынский Г. Собр. соч. М„ 1981. Т. 3. С. 224).
6 См.: Яковлев А. Достижение качественно нового состояния советского общества и общественные науки // Коммунист. 1987. № 8. С. 14.
7 См.: Заславская Т. Мы — для перестройки, перестройка— для нас // Московская правда. 1987. 1 марта.
8 Материалы январского (1987 г.) Пленума ЦК КПСС. С. 12.
9 См.: Курин Л. Встань, подранок, на крыло//Правда, 1986. 12 июня.
10 М а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Соч. Т. 2. С. 145—146.
11 Правда. 1986. 28 мая.
12 См.: Кузнецова Н. Ф. Проблемы криминологической детерминации. С. 13.
13 См.: Миньковский Г. М. Некоторые причины преступности несовершеннолетних в СССР и пути ее предупреждения // Сов. государство и право. 1966. № 5 С. 84.
14 См.: Ветров Н. И. Профилактика правонарушений среди молодежи. М.., 1980. С. 136.
15 См.: Заславская Т. Перестройка и социология//Правда. 1987. 6 февр.
16 См.: Гонтарь И. Я. О критериях работы органов внутренних дел в борьбе с преступностью // Сов. государство и право. 1986. № 9. С. 82 — 87.
17 См.: Карпец И. И. Наказание. Социальные, правовые и криминологические проблемы, М., 1973. С. 256—257.
18 См.: Комментарий к УК РСФСР. М„ 1984. С. 180.
19 Карпец И. И. Каким быть уголовному законодательству? // Сод. законность. 1987. № 6. С. 17.
20 Сейчас уже действует единое подразделение — ГУИД МВД СССР.
6. СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ МЕР БОРЬБЫ С ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ПРЕСТУПНОСТЬЮ
--------------------------------------------------------------------------------
УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ МЕРЫ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ КРИМИНАЛЬНОГО ПРОФЕССИОНАЛИЗМА
Определение главного направления
Известно, что предупреждение, а затем и полное искоренение профессиональной преступности зависят во многом от позитивных изменений в экономике и духовной жизни общества, посредством чего будут устраняться негативные социальные факторы, ее порождающие. Однако такой процесс является эволюционным, что не совсем применимо к борьбе с преступностью, особенно в условиях коренной перестройки и революционных преобразований всех сфер жизнедеятельности нашего государства. Эволюционный процесс может иметь неблагоприятные последствия, так как потребуется относительно длительный период, в течение которого (даже при положительных результатах) будут совершаться опасные преступления, причиняя существенный вред общественным отношениям. К тому же нельзя исключать возможность приспособления устойчивых преступников к изменяющимся социальным условиям, что подтверждается историей борьбы с профессиональной преступностью в нашей стране.
Следовательно, для ускорения процесса этой борьбы также требуется перестройка деятельности правоохранительной системы государства, на что и было обращено внимание в постановлении ЦК КПСС от 20 ноября 1986 г. «О дальнейшем укреплении социалистической законности и правопорядка, усилении охраны прав и законных интересов граждан»1 . Прежде всего она необходима в совершенствовании уголовного законодательства, которое должно соответствовать сложившимся на данный период времени общественным отношениям. Это положение вытекает из Политического доклада ЦК КПСС XXVII съезду Коммунистической партии Советского Союза и Программы КПСС 2. Оно ориентирует общество на бескомпромиссную борьбу с негативными явлениями, в том числе с преступностью, на использование для этого всей силы советского закона. Однако речь идет не о концепции ужесточения наказания всех лиц, допустивших правонарушения и даже преступления, а о дифференцированном его применении. Усиление ответственности в первую очередь касается лиц, осознанно ведущих паразитическое существование, зараженных частнособственнической психологией вещизма и удовлетворяющих свои потребности неправомерными способами. Существование бродяг, профессиональных преступников, многократных рецидивистов, злостных тунеядцев в определенной мере подрывает авторитет и не способствует развитию социалистического общества. Поэтому общая и частная превенция уголовного закона должна быть действительно эффективной, а не являться предметом бесплодных теоретических дискуссий. В части квалификации преступлений и определения наказания профессиональным и организованным преступникам уголовный закон следует сделать более гибким, позволяющим судебным органам максимально обеспечивать индивидуальный подход к установлению ответственности за содеянное. Гибкость закона — это условие его стабильности. Не случайно за четверть века, как отмечает Н. Ф. Кузнецова, 2/3 новелл в УК РСФСР оказались связанными с усилением уголовной ответственности и лишь 4% —со смягчением. Но, очевидно, нельзя видеть в ужесточении закона самоцель. Указанные изменения являлись реакцией общества на повышение социальной опасности определенной части деяний. Вместе с тем недостаточную эффективность уголовного закона нельзя объяснять лишь исключительной устойчивостью профессиональных преступников. По мнению Н. Ф. Кузнецовой, большую роль здесь играет слабая специальная превенция, необеспечение принципа неотвратимости ответственности за любое совершенное преступление. Ведь собственный опыт преступников, широко распространенное в правовой психологии населения представление о низкой раскрываемости преступлений— все это колеблет реальность общепревентивной угрозы наказания.
Ответственность профессионального преступника
Разумеется, быстрое и полное раскрытие преступлений — дело крайне важное, но оно не сможет решить проблемы в целом, особенно в части повышения превентивной роли уголовного закона. Поэтому усиления уголовной ответственности, повышения роли частной или общей превенции закона в борьбе с профессиональной преступностью можно достичь прежде всего с помощью изменения отдельных положений института совокупности преступлений. На необходимость его совершенствования указывают также и некоторые специалисты в области проблем уголовного права, в частности И. И. Карпец и Ю. А. Красиков.
Известно, что данный институт уголовного права относится не только к назначению наказания за совершение нескольких преступлений, но и к вопросам правильной квалификации преступных действий. Особенно важна его роль в индивидуализации наказания, обеспечивающей справедливость применения уголовного закона, на что обращал внимание еще А. А. Пионтковский.
Понятие совокупности преступлений закреплено в ст. 35 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик (ст. ст. 40, 41 УК РСФСР), однако ее формы, являющиеся юридическим ключом объективного и справедливого применения закона в этой части, сохранились лишь в науке уголовного права. Думается, что было бы небесполезно вернуться к ранее существовавшему порядку, при котором формы совокупности преступлений (идеальная и реальная совокупность) были закреплены в ст. 33 Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 года.
Поскольку общие уголовно-правовые проблемы совокупности преступлений достаточно полно освещены в юридической литературе, то в данном случае нет нужды в детальном анализе вопросов дифференциации идеальной и реальной совокупности и всех практических вопросов, связанных с этим уголовно-правовым институтом. Остановимся лишь на положениях, касающихся ответственности преступников, систематически совершающих различные преступления.
Известно, что реальная совокупность преступлений предполагает совершение лицом нескольких преступлений, ответственность за которые предусмотрена разными статьями Уголовного кодекса. Наказание в данном случае, согласно ст. 40 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик, определяется по совокупности преступлений путем поглощения менее строгого наказания более строгим либо путем полного или частичного сложения назначенных наказаний в пределах, установленных статьей, предусматривающей более строгое наказание.
Учитывая, что систематическое совершение разных преступлений (в нашем случае — имущественных) свидетельствует о повышенной общественной опасности субъекта, необходимо, чтобы суд имел правовую возможность действительно реально индивидуализировать наказание. При ныне действующем законе, если отойти от некоторых юридических формальностей, назначение наказания за каждый вид преступления приводит к тому, что лицо на самом деле несет реально наказание по одной статье, предусматривающей более строгое наказание. Совершение других преступлений является как бы отягчающим вину обстоятельством и учитывается судом при избрании окончательной меры наказания в пределах санкции данной нормы закона. Причем, если не будет отягчающих вину обстоятельств, предусмотренных в ст. 39 УК РСФСР3, а лицо привлекается к уголовной ответственности впервые, то суд лишен возможности даже мотивировать максимальную меру наказания в пределах более строгой статьи, несмотря на то, что им будет достоверно установлено, что субъект обратил преступления в источник средств существования.
Исследование показало, что большая часть профессиональных преступников, действовавших в организованных группах, совершала преступления, ответственность за которые предусматривалась разными статьями Уголовного кодекса. Универсальный характер преступной деятельности отмечался даже у преступников-одиночек, особенно карманных и квартирных воров, мошенников. Поэтому основная мысль сводится к тому, чтобы закрепить в законе идеальную и реальную совокупность, изменить порядок назначения наказания при совершении лицом преступлений, предусмотренных разными статьями Уголовного кодекса. И тут следует согласиться с Ю. Н. Красиковым в том, что при реальной совокупности надлежит назначать наказание не путем поглощения, а путем полного или частичного сложения наказаний, но в пределах, установленных для данного вида наказания (не в пределах статьи). Отсюда следует, что профессиональному преступнику, совершившему одну квартирную кражу и одно или два мошенничества, может быть назначено наказание до 10 лет лишения свободы.
Авторы «Курса советского уголовного права», возражая ученым, стоявшим на точке зрения целесообразности представления судам права выходить при определении окончательного наказания за пределы санкции, установленной за более тяжкое из совершенных преступлений, а также за пределы максимального срока данного наказания, утверждают, что такое право суда приведет к возврату карательной политики прошлых лет, выражавшейся в чрезмерных по длительности сроках наказания4 .
Подобное мнение может возникнуть и теперь, но с ним трудно согласиться (кроме права выхода за пределы данного вида наказания, с чем мы не спорим) и вот по каким основаниям. Во-первых, право суда не является обязанностью и не может при определившейся уголовной политике его изменить. Во-вторых, индивидуализация наказания должна соответствовать той политике и тем общественным отношениям, сложившимся в борьбе с негативными явлениями, которые имеются в реальной жизни. Ведь проводя линию партии на гуманизацию наказания, следует учитывать и другое важное положение, вытекающее из новой редакции Программы КПСС,— необходимость решительной борьбы с преступностью. Следовательно, речь должна идти о дифференцированном подходе к роли и сущности уголовного наказания. В-третьих, возврата к старому уже не будет (кстати, длительность сроков наказания тоже ведь имела свое социальное и научное обоснование), потому что верхний предел наказания в виде лишения свободы не составляет 25 лет. В-четвертых, речь идет о сроках наказания в пределах данного вида наказания, а это не связывает, не обязывает суд и не стесняет его самостоятельности в выборе окончательного срока лишения свободы даже ниже низшего предела, если будут установлены юридические основания для такого решения. Наконец, как всегда, в случаях введения новелл в УК дается разъяснение Верховного Суда СССР. К тому же в настоящее время укрепляется роль прокуратуры в борьбе за соблюдение социалистической законности, что также сводит на нет опасения в ее «обязательном» нарушении. Боязнь дегуманизации не только не обоснованна в новых социальных условиях, но и вредна, ибо может и уже порождает всепрощенчество по отношению к злостным преступникам, далеко не содействующим перестройке. Не этим ли объясняется рост тяжких преступлений, особенно их корыстной группы?
Однако при решении проблемы реальной совокупности преступлений в борьбе с профессиональными преступниками необходимо учитывать также понятие повторности тождественных преступлений. В действующем уголовном законодательстве это нашло выражение в таких квалифицирующих признаках, как занятие преступлениями в виде промысла, совершение преступлений систематически, повторно. Известно, что "значительная часть профессиональных преступников специализируется только на совершении тождественных преступлений, не образующих совокупность, и их действия в случаях вменения в вину нескольких эпизодов краж или мошенничества квалифицируются по соответствующей части одной статьи УК (например, повторное совершение преступления). Здесь не имеются в виду случаи сочетания повторности и совокупности (ст. ст. 144 и 89 УК РСФСР).
В теории и даже практических указаниях предприняты попытки выйти за пределы узкого толкования реальной совокупности и распространить ее правила на случаи, когда лицо совершает преступные действия, предусмотренные одной статьей УК, но разными ее частями. Но как быть при множественности тождественных деяний, образующих один состав преступления? Решить проблему усиления ответственности профессиональных преступников, которые, кстати, быстро оценят вышеназванные изменения закона оставлением квалифицирующего признака повторности, очевидно, нельзя. На это же указывают последствия длительного применения статей, содержащих данный квалифицирующий признак: самый большой показатель специального рецидива, например, у воров. Повторность, систематичность совершаемых преступлений независимо от их количества как квалифицирующие признаки уравнивают преступников, не выделяют тех, кто действительно обратил преступления в своеобразную «профессию». Поэтому в идеальном варианте следовало бы в Общей части УК определить признаки профессионального преступника, раз уже такой тип личности признан официально советской криминологией (об этом в свое время говорили ученые 20-х годов). Правда, тут неизбежны возражения, которые могут сводиться к тому, что, во-первых, законодатель в силу исторически сложившихся предпосылок на это не пойдет (в УК редакции 1926 г. такое понятие было исключено) и, во-вторых, неоднородность уголовной среды профессиональных преступников повлечет сложности законодательного определения критериев такого типа правонарушителя (в отличие от того, как это обстоит в криминологии). Однако если исходить из массовости явления (а профессиональных преступников только из числа ранее судимых насчитывается сотни тысяч), то эти аргументы не представятся достаточно серьезными, поскольку необходимы реальные меры борьбы с данным видом преступности. Профессиональным преступником можно признавать лицо в суде, исходя из преступных устойчивых навыков и систематичности совершаемых преступлений. Закрепление в Общей части УК понятия «профессиональный преступник» может способствовать усилению ответственности наиболее злостных преступников лишь в том случае, если в уголовно-правовые нормы ввести квалифицирующий признак — совершение преступления профессиональным преступником.
Предлагаемое понятие и его юридические последствия, разумеется, не бесспорны и выдвинуты здесь в качестве теоретической проблемы. Но предосудительного тут ничего нет, ведь даже в рецидивной преступности, которая изучалась длительное время, оказались несовершенными и довольно противоречивыми многие понятия, требующие уточнения.
Вместе с тем существует и альтернативный вариант. Речь идет о возврате в уголовном праве к понятию преступного промысла и использовании его в качестве квалифицирующего признака в ряде составов преступлений, предусматривающих ответственность за посягательства на социалистическую л личную собственность граждан. Это позволит четко типизировать корыстных преступников и применять к ним справедливые меры наказания. Ведь включение в новое уголовное законодательство квалифицирующего признака «совершение преступления лицом, ранее судимым два и более раз» коснется лишь части профессиональных преступников. А как быть с теми, кто не судим, но превратил преступления в постоянное свое занятие, иными словами, в промысел?
В данном случае под преступным промыслом следует понимать такую деятельность, которая характеризуется не просто систематичностью совершаемых преступлений, а является для субъекта основным или дополнительным источником средств существования. Санкция за совершение преступлений в виде промысла должна быть выше и приравниваться к наказанию особо опасных рецидивистов. Представляется, что это помогло бы также освободиться от неоправдавшего себя на практике квалифицирующего признака «проникновение в жилище или хранилище материальных ценностей», поскольку в его основе лежит общий способ совершения преступления, не позволяющий отграничивать преступника-профессионала от случайного.
Для более объективной оценки общественной опасности личности виновного и индивидуализации наказания было бы также целесообразно предусмотреть в ст. 39 УК РСФСР дополнительное отягчающее вину обстоятельство — «специализация лица на совершении преступлений» и понимать под ней устойчивость преступной деятельности и навыков ее осуществления.
Предвидя вопрос о том, не является ли автор сторонником реставрации института опасного состояния личности и не ведут ли предлагаемые меры к дегуманизации уголовного закона, сразу же оговоримся,— ничего подобного в виду не имеется. Речь идет совершенно о другом, хотя по действующему законодательству особо опасный рецидивист несет повышенное уголовное наказание не за само деяние, а за состояние личности, и отрицать элементы этого, очевидно, нельзя. Если же говорить действительно о гуманизации, то с ней, например, не сов сем корреспондируется ст. 1883 УК РСФСР, предусматривающая уголовную ответственность за злостное неповиновение требованиям администрации ИТУ (уголовная ответственность без видимого объекта преступления). Причем и здесь особо опасные рецидивисты и лица, осужденные за тяжкие преступления, несут за те же действия более тяжкое наказание.
Мы же, по существу, предлагаем дифференцированно подходить и к особо опасным рецидивистам, поскольку среди них не все преступники—профессионалы, и таким образом вообще освободиться от этого понятия рецидива. В целом же идея сводится к смещению акцента в сторону более правильной и объективной оценки общественной опасности личности правонарушителя, усилению общей и частной превенции уголовного закона. Уголовный закон должен обеспечить такое состояние правопорядка, при котором бы ни один случайный преступник не попал в места лишения свободы и, наоборот, ни один профессионал, совершающий преступления, не остался на свободе.
Закон против организованной преступности
Другая еще более актуальная задача, стоящая перед уголовным законом, -усиление борьбы с организованной преступностью, ибо сегодня он ее решить не в состоянии, так как институт соучастия в преступлении направлен лишь на определенные звенья данного явления. Нельзя, например, признать юридически нормальным, когда лица, совершающие определенные действия непосредственно или опосредованно способствующие укреплению без-. опасности преступных сообществ, координации их действий и сплоченности, не несут и не могут нести за это уголовной ответственности, поскольку не подпадают под установленные законом понятия организатора, подстрекателя или пособника.
К таким действиям относятся:
а) разработка общей криминальной стратегии и тактики действий организованных групп. Например, ориентирование на занятие рэкетом в отношении определенных категорий лиц, игорным мошенничеством с использованием специальных приемов, на способы установления коррумпированных связей; разделение сфер деятельности между организованными преступными группами; возрождение уголовных «законов» и выработка новых неформальных норм поведения, установление криминальных обычаев и традиций;
б) сплочение уголовных элементов, что проявляется в организующей деятельности по объединению групп общеуголовной направленности с группами расхитителей социалистического имущества, написании рекомендательных обращений (писем) к определенным категориям осужденных, в которых содержатся указания в части отношения к администрации ИТУ, исправительно-трудовой политике в целом, а также в создании общих денежных фондов и т. п.;
в) координация действий отдельных организованных преступных групп путем принятия решений на специальных сходках профессиональных преступников; контроль уголовной среды по городам и регионам; осуществление судейских функций по разбору конфликтов между группами или отдельными лицами и т. п.;
г) создание и общее руководство преступным сообществом через соответствующих организаторов конкретных групп, входящих в него;
д) организация противодействия нормальной работе правоохранительных органов. Это — провоцирование групп несовершеннолетних отрицательной направленности на определенные действия, ориентирование их на поддержание уголовно-воровских традиций и обычаев, а также регулирование «географии» и активности действий ряда категорий профессиональных преступников — карманных и квартирных воров, лиц, совершающих разбои, и т. п.
Отдельные из перечисленных действий лидеров уголовной среды теоретически подпадают под признаки того или иного преступления, но по своему характеру, а главное последствиям, они значительно опаснее, чем предусмотренные законом. Поэтому не случайно в ряде капиталистических стран, где существует организованная преступность, приняты специальные законы, направленные па борьбу с главарями преступных групп. Это, несомненно, обусловлено формами, размерами организованной преступности, а также возможностью правоохранительной системы. Так. в связи с распространением рэкета и коррупции в США еще в 1970 году был принят закон «Об организациях, подверженных рэкету и коррупции». Согласно этому закону руководитель любой преступной организации или группы может быть подвергнут судебному преследованию, если члены данного сообщества совершили преступление, подпадающее под понятие рэкета. Главное же заключается в том, что судебным органам не надо доказывать, что главарь преступной организации лично совершил или организовал конкретное преступление, как это было до принятия закона. По существу, он несет ответственность за действия членов созданной им преступной группы. В этой связи представляется, что наступило время критически оценить возможность института соучастия в борьбе с организованной преступностью. Очевидно, целесообразно дополнить ст, 17 Основ уголовного законодательства таким видом участника преступления, как «организатор (или руководитель) преступной организации». Аналогичного мнения придерживаются А. И. Долгова, Н. А, Стручков, В. Д, Пахомов, А. Волобусв, В. М. Бурыкин 5, однако предлагают заменить термин «преступная организация» на «преступное сообщество». Не имея принципиальных возражений, автор все же исходит из двух основных аргументов, свидетельствующих в пользу своего предложения. Во-первых, «организация» как одна из форм соучастия традиционно знакома советскому уголовному праву; во-вторых, понятие «сообщество» несколько абстрактно и подходит больше к социологическим категориям.
Кроме этого, следует закрепить в ст. 17 Основ и конкретные формы соучастия — участие в группе без предварительного сговора, в организованной группе, в преступной организации. Подобная иерархия форм соучастия обусловлена зависимостью характера и степени организованных действий, внутренней субъективной связью участников, особенностями элементов организации и другими факторами, определяющими общественную опасность и дифференциацию указанных объединений. Закрепление их в Общей части УК будет способствовать более четкому подходу к квалификации преступлений, оценке действий преступников, совершающих преступления в соучастии.
Из приведенных форм соучастия меньше всего освещена в юридической литературе преступная организация. Она затрагивалась лишь применительно к ст. 72 УК РСФСР. Правда преступная организация как форма соучастия была известна еще УК редакции 1926 года. Поскольку предполагается ввести такое понятие в общеуголовную преступность, то оно нуждается в правовом анализе. Представляется целесообразным отказаться от традиционного понимания преступной организации по числу лиц, так как два лица, по нашему мнению, не могут составить организацию, что подтверждается и практикой борьбы с организованными сообществами преступников 6, Отдельные элементы организации, несомненно, есть и в группе из 2—3 человек: но в целом они не могут образовать организацию, которая предполагает некую систему с внешними и внутренними связями. В противном случае преступная организация будет мало чем отличаться от организованной группы, в которой также распределяются роли, планируются преступления, имеются свои лидеры и т. п.
Преступная организация, кроме этих, характерных для любой групповой деятельности признаков, предполагает наличие определенного числа лиц, руководителя (руководящего ядра), материальной базы, общей «идеологической» установки для всех участников, неформальных норм внутренней регуляции и других звеньев, типичных для структурно-организационного объединения. Как по количеству участников, так и по характеру организованности она стоит выше других видов групп, но ближе к банде и отличается от нее преступными действиями (нет оружия, а если есть, то без цели нападения на объекты и граждан, занятие вымогательством, другими преступлениями).
Отражение форм соучастия в Общей части УК без их реализации в Особенной не обеспечит должного уголовно-правового эффекта. Поэтому возникает необходимость в самостоятельном составе, предусматривающем ответственность за организаторскую преступную деятельность, создание и руководство преступной организацией, а также участие, в ней. Следует подчеркнуть, что за принятие такой нормы закона высказалось 95% опрошенных работников правоохранительных органов.
Как уже отмечалось, ответственность за участие в преступной организации предусматривалась лишь в одном случае — если данное сообщество было связано с антисоветской деятельностью. Однако нет оснований считать, что подобная форма соучастия может существовать исключительно для совершения антигосударственных преступлений. Более того, за годы Советской власти значительно изменился характер антисоветских организаций (по числу лиц, преступной направленности и т. п.). Вместе с тем иное положение наблюдается теперь в общеуголовной преступности, где порою фиксируются сообщества, объединяющие сотни лиц7 . Можно, не боясь, ошибиться, сделать вывод о том, что многие организации общеуголовных преступников превосходят по численности, степени организованности и конспирации так называемые антисоветские организации, занимавшиеся, например, распространением клеветнических листовок.
Предлагаемая норма закона должна, на наш взгляд, поглотить квалифицирующий признак ст. 771 УК РСФСР в части организации группировок для терроризирования осужденных в ИТУ и активного участия в этих группировках. Кстати, было бы полезным решить вопрос об исключении самой ст. 771 УК РСФСР из главы Уголовного кодекса об иных государственных преступлениях и разместить ее в разделе преступлений против порядка управления. Отнесение этого деяния к иным государственным преступлениям значительно тормозит применение закона на практике, так как, на наш взгляд, неверно определен объект посягательства: вряд ли факт терроризирования нескольких осужденных может повлиять на безопасность государства. С юридической точки зрения объектом данного преступления являются общественные отношения, возникающие в сфере управления определенными узкообусловленными процессами — организации работы по исправлению и перевоспитанию осужденных.
Аналогично мы подходим к определению объекта деятельности преступной организации, что позволило бы поместить статью о ней в главе о преступлениях против порядка управления после ст. 1903 УК РСФСР (организация или активное участие в групповых действиях, нарушающих общественный порядок). Родовым объектом данного преступления будет порядок управления, так как он представляет собой систему общественных отношений, «обеспечивающих авторитет органов государственной власти и управления, нормальное осуществление ими своих функций в сфере охраны общественного порядка, документального оформления и удостоверения юридических фактов, паспортного режима и в других областях государственного управления» 8. Поскольку сферы управления достаточно многообразны, то непосредственным объектом преступления является нормальная деятельность экономико-хозяйственных систем, правоохранительных органов и исправительно-трудовых учреждений по обеспечению возложенных на них государством функций.
С субъективной стороны организованная преступная деятельность и создание преступных организаций характеризуется прямым умыслом. При этом мотивы и цели могут быть разными; корысть, желание утвердиться в уголовной среде, оказание противодействия органам правопорядка и т, п. Но эти субъективные признаки не должны быть связаны с подрывом Советской власти, так как в противном случае деяние охватывается соответствующими статьями УК.
Субъектом преступления следует признавать лицо, достигшее 16-летнего возраста, поскольку анализируемая преступная деятельность не характерна для подростков 14 лет.
Объективная сторона преступления более сложна, так как включает различные действия, которые можно сгруппировать по видовой направленности:
1. Организационная деятельность по подготовке и совершению тяжких и особо тяжких преступлений. Здесь не требуется наличие группы. Такой деятельностью может заниматься как одно лицо, так и несколько человек, объединенных в сообщество. Деятельность может выражаться в разработке планов преступлений по заказу других лиц, оптимизации условий для их реализации, консультировании и подготовки общеметодических инструкций («обращений»), определяющих тактику действий преступных групп.
2. Деятельность по сплочению и активизации действий лиц, совершающих преступления. Подобные действия направлены на объединение уголовных элементов в группы, возрождение и утверждение уголовных традиций с целью консолидации профессиональных (не только) преступников в местах лишения свободы и вне их. На это могут указывать организуемые сходки преступных элементов и обсуждаемые на них вопросы, написание и распространение воззваний (обращений) к уголовным элементам, создание общих денежных фондов для оказания материальной помощи преступникам, третейские суды, установление межрегиональных связей между лидерами преступных сообществ.
3. Создание организации с целью преступного промысла, оказания противодействия органам правопорядка или дезорганизации работы исправительно-трудовых учреждений.
В данном случае требуется создание преступного объединения, которое включало бы следующие признаки: наличие 5 и более лиц, устойчивость, иерархию, материальную базу, неформальные нормы поведения. Здесь выделены три цели создания преступной организации. Как правило, они совмещены.
О создании преступной организации может свидетельствовать деятельность по подбору лиц, распределению между ними задач и функций, выработке определенной линии поведения (программа действий), единство криминальной цели. С момента одобрения общей задачи организации ее участниками она может считаться созданной.
Противодействие нормальной работе правоохранительных органов выражается в стремлении создать определенные препятствия для ее осуществления. На это указывают конкретные действия членов организации: преследование свидетелей, целенаправленная деятельность по дискредитации работников правоохранительных органов, организация неповиновения осужденных требованиям администрации, разработка уголовной тактики и ее распространение в регионе, стране и т. п.
Дезорганизация работы исправительно-трудовых учреждений преступной организацией может осуществляться как внутри ИТУ, так и воздействием извне. Вот почему необходимо изъять из ст. 771 УК РСФСР квалифицирующий признак — создание группировки н активное участие в ней. Организуемые в местах лишения свободы группировки (преступные организации) терроризируют осужденных, вставших на путь исправления, устраивают групповые неповиновения, ведут подрывную работу с целью компрометации администрации, а также создания негативно-провоцирующего мнения об уголовной политике государства.
В условиях свободы подобные сообщества ставят целью воздействовать на моральное состояние осужденных, нередко руководят группировками в ИТУ, оказывая им материальную и организационную помощь. Они также организуют побеги осужденных, причисляемых к «авторитетам», осуществляют преследование бывших активистов на свободе.
Представляется, что санкции предлагаемой статьи должны быть высокими, но при условии их дифференцированного применения. Для виновных в организационной деятельности, создании и руководстве преступной организацией следует предусмотреть санкции от 8 до 15 лет лишения свободы или смертную казнь. При совершении других преступлений в результате этой деятельности квалификация по реальной совокупности не требуется. Преступления в данном случае являются следствием деятельности организации, основой ее существования.
Но в преступной организации, как известно, находятся лица, выполняющие другие криминальные функции, Одни выполняют роль боевиков и исполнителей конкретных преступлений, другие (связники, сборщики дани и т. п.) не совершают общественно опасных деяний, но своими действиями способствуют функционированию организации. Поэтому и уголовная ответственность должна быть четко дифференцированной в зависимости от наступивших последствий. Техническое конструирование составов преступлений более оптимально предусмотреть в разных статьях, выделив тем самым участие в преступной организации как самостоятельное деяние.
--------------------------------------------------------------------------------
1 См.: Партийная жизнь. 1986. № 24. С. 8—11.
2 См.; Материалы XXVII съезда КПСС. С. 61, 165.
3 Здесь и далее имеются в виду также соответствующие статьи УК Других союзных республик.
4 См.: Курс советского уголовного права. М., 1971. Т. 3. С. 165— 166.
5 Автор совместно с этими учеными осуществлял разработку уголовно-правовых мер борьбы с организованной преступностью.
6 Нам не встретилось ни одного объединения из двух и даже трех-четырех лиц, которое можно было бы отнести к типу преступной организации.
7 См.; Радов А, Шайка, банда, «система» // Огонек. 1988 № 48. С. 6.
8 Советское уголовное право. Часть Особенная. М., МГУ. 1982. С. 317.
ИНЫЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ МЕРЫ В БОРЬБЕ С ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ И ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТЬЮ
Бесстрастный свидетель
Борьба с этими видами преступности, имеющими определенные защитные функции, обусловливает поиск оптимальных путей доказывания преступной деятельности с помощью использования современной криминалистической техники, не уступающей лучшим зарубежным образцам. Повнимательнее, очевидно, следует отнестись и к опыту других стран в борьбе с преступностью, в частности, к возможностям электронного наблюдения, создав для этого соответствующую правовую основу. Критикуя «Запад», мы как-то упускаем порой из виду, что принимаемые полицией меры носят не произвольный характер, а базирутся на законе. Это касается, например, пресловутого подслушивания, которое, кстати, обсуждалось в США на уровне президента. «Мы полагаем, — заявлял Р. Кеннеди, — что федеральному правительству должно быть разрешено использовать подслушивание телефонных переговоров для расследования... Это не только при расследовании дел о шпионаже и государственной измене, но и для усиления борьбы с организованной преступностью» 1. Не случайно специалисты отмечают, что один из самых эффективных средств борьбы с организованной преступностью в США стало именно подслушивание частных бесед членов мафии. Ежегодно с помощью этого полиция была в курсе дел более чем миллиона разговоров членов преступных синдикатов. Делается это, разумеется, с санкции суда или прокурора.
Читая эти строки, не следует сразу же заключать, что автор предлагает повальное нарушение социалистической законности. И почему именно нарушение! Напомним, что речь идет только об особо опасных преступниках, которые, кстати, сами используют технические приборы для прослушивания служебных частот радиостанций и телефонных разговоров «нужных» им лиц2 . Поэтому для получения достоверных доказательств следует отказаться от боязни, скорее идеологического плана, применения технических средств для прослушивания телефонных разговоров и принять соответствующий закон, который бы разрешал это осуществлять — только с санкции прокурора и только после возбуждения уголовного дела против конкретных лиц, обвиняемых в совершении тяжких и особо тяжких преступлений.
Гуманность в борьбе с организованной преступностью
Практика также настоятельно свидетельствует о необходимости широкого использования в качестве доказательств кино- и фотодокументов, в том числе добытых в процессе проведения оперативно-розыскных мероприятий. Было бы весьма полезно закрепить в законе институт защиты свидетелей. Например, французским УК (ст. ст. 105, 107, 266) предусмотрена возможность освобождения от уголовной ответственности участника преступной группы, заявившего о ее существовании; в США применяется система мер по защите свидетелей (раздел 18 Свода законов США). К мерам защиты свидетелей можно было бы отнести перемещение их на другое местожительство, смену фамилий, оказание материальной помощи и т. п.
Хотелось бы обратить внимание еще на одно важное обстоятельство — совершенствование уголовно-процессуального и гражданского законодательства в части надежного и полного возмещения причиненного преступлениями материального ущерба, что сделает экономически «невыгодным» совершение имущественных и хозяйственных преступлений. Особенно это необходимо в решении вопросов, касающихся имущественных интересов и прав граждан, в связи с чем следует проработать возможность создания специализированного государственного фонда для выплаты потерпевшим компенсаций3 . Его можно образовать по аналогии с порядком накопления выплаты временных пособий на несовершеннолетних детей в период розыска их родителей, уклоняющихся от уплаты алиментов4 . Поступления в специальный фонд должны быть за счет средств, взыскиваемых в порядке возмещения материального ущерба с лиц, виновных в совершении преступлений, изъятых у них денег, ценностей, описанного имущества, процентных отчислений от сумм пошлин, взимаемых с подсудимых в связи с рассмотрением уголовного дела в суде, а также с розыском скрывшихся от суда и следствия преступников.
--------------------------------------------------------------------------------
1 Цит, по: Николаичик В. М. США: полицейский контроль над обществом. М., 1987. С. 77.
2 В Московской области была разоблачена преступная группа, участники которой имели радиопередатчик величиной со спичечный коробок. С его помощью они организовывали прослушивание допросов, проводимых следователем, что дало им возможность своевременно скрывать следы преступлений и вести свою защиту (участники группы не были арестованы).
3 Предложение ранее давалось в Аналитическую справку по результатам изучения проблемы краж личного имущества граждан, которая была направлена в 1984 году в Институт Прокуратуры СССР.
4 См. постановление Совета Министров СССР № 134 от 6 февраля 1984 г. «О введении временных пособии на несовершеннолетних детей в период розыска их родителей, уклоняющихся от уплаты алиментов» // СП СССР. 1984.№ 6.
КОМПЛЕКСНЫЕ МЕРЫ НЕЙТРАЛИЗАЦИИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ И ОРГАНИЗОВАННЫХ ПРЕСТУПНИКОВ
В соответствии с материалами XXVII съезда КПСС и положениями Программы Коммунистической партии Советского Союза, определившими стратегические задачи борьбы с негативными явлениями в обществе, уголовная политика государства предполагает усиление ответственности злостных преступников и паразитирующих элементов. Поэтому правоохранительным органам предстоит перестраивать свою работу в данном направлении1 .
"Практика достижения нужных количественных показателей за счет очевидных и мелких правонарушений, камуфлирующая стоящие перед обществам проблемы, существовать уже не может, В итоге это приводит к тому, что, как отмечал на январском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС М, С. Горбачев, правоохранительные органы кое-где «стреляют» ...из пушек по воробьям», оставляя нераскрытыми тяжкие преступления против интересов нашего общества и граждан» 2. Сокращение в 1987 году преступности за счет «пьяных преступлений» обнаружило в то же время снижение раскрываемости почти всех имущественных преступлений, что может указывать на слабую борьбу с профессиональными и организованными преступниками. В 1988 году рост преступности возобновился, причем за счет тяжких преступлений.
Не претендуя на исчерпывающий характер освещения всех мер борьбы с криминальным профессионализмом, рассмотрим деятельность правоохранительных органов по его предупреждению на трех основных уровнях: 1) управленческом; 2) организационном; 3) организационно-тактическом.
1. Управленческие меры. Они направлены на определение перспективных задач, выработку конкретных решений и в целом должны основываться на трех стратегических концепциях, выдвинутых КПСС на XXVII съезде партии и в Программе КПСС. Речь идет о совершенствовании: а) экономической; б) идеологической; в) организационно-управленческой сферы государственной системы. Поэтому с учетом особенностей причин и условий профессиональной преступности управленческие меры рассматриваются применительно к указанным выше концепциям.
Прежде всего это экономико-правовые меры, имеющие целью нейтрализовать противоправное обогащение профессиональных и организованных преступников, поскольку основой их существования является соответствующая материальная база, которая, с одной стороны, включает значительные денежные средства самих уголовных элементов, а с другой — возможность ее постоянного пополнения,. Важно не только выявлять расхитителей и таким образом вести борьбу с различного рода дельцами, но и создавать надежную экономико-правовую защиту, исключающую или сводящую на нет любые попытки расхищения государственного и общественного имущества.
Правоохранительные органы имеют относительно полные разработки лишь о системе и специфике хищений в сферах торговли, потребительской кооперации, должностных преступлений. Однако в нефтяной промышленности, агропромышленном комплексе и иных областях народного хозяйства проблемы экономико-правового регулирования еще далеко не решены. Данное положение подтверждается, например, вскрытыми системами хищений в хлопковой промышленности3 . Сложные задачи также стоят в предупреждении преступлений, совершаемых с использованием ЭВМ и компьютерной техники. Отсюда очевидно, что меры экономико-правового характера потребуют исследования многих сфер народного хозяйства с учетом условий их перестройки и научного прогнозирования возможных причин и условий хищений, нейтрализация которых явится первым и, пожалуй, основным фактором предупреждения профессионально-организованной преступности.
К экономико-правовым мерам применительно к анализируемой нами проблеме следует также отнести централизованную деятельность правоохранительных и финансовых органов по обнаружению и изъятию накопленных преступниками больших денежных средств, составляющих общие воровские и долевые кассы расхитителей. Игнорирование антисоциального значения этой материальной базы преступников может вызвать отрицательные последствия (даже при полном закрытии каналов и источников их пополнения накопленные фонды способны приводить в действие механизм преступного образа жизни значительной части профессионалов).
Идеологическую сферу деятельности правоохранительных органов следует рассматривать как часть идеологической работы, осуществляемой государством, по формированию у граждан социалистического правосознания. Однако объектом воздействия в данном случае является не все население и даже не все правонарушители, а определенная, наиболее криминогенная их часть, зараженная уголовно-воровскими традициями, распространяющая культ насилия, денег, мелкобуржуазного вещизма и западных «образцов» жизни.
Необходимо отметить, что на протяжении длительного периода управленческие решения правоохранительных органов, связанные с предупреждением преступности, практически не принимали во внимание опасную роль субкультуры и стратификацию уголовной среды, в связи с чем не достигали профилактического эффекта, так как воспроизводство криминальных традиций и обычаев продолжалось.
Отдельные элементы субкультуры учитывались лишь применительно к пенитенциарной практике ведомственного характера. Между тем для нейтрализации воспроизводства профессиональной преступности необходима целостная система идеологических мер, основанная на закономерностях образования и развития данной субкультуры, с тем чтобы ослабить механизм ее действия. В. И. Ленин отмечал, что «у каждого общественного слоя свои «манеры жизни», свои привычки, свои склонности» 4. Именно поэтому перестройка профилактической работы правоохранительных органов в аспекте подавления существующих уголовно-воровских традиций и обычаев должна быть нацелена против «манеры жизни», привычек и склонностей устойчивых паразитирующих элементов. Задача воспитателей, отмечал В. М. Коган, заключается в убеждении осужденных в безнравственности такой субкультуры. Однако проблему в целом решить нельзя, если ею будет заниматься узкий круг лиц и только в местах лишения свободы. В этом убеждает опыт прошлых десятилетий и наших дней. В частности, правоохранительные органы Грузинской ССР на основе решения республиканских партийных и советских органов определили перспективные направления деятельности в борьбе с преступностью и, в частности, предупреждении распространения уголовно-воровских традиций и обычаев, индивидуально-профилактической работы с их носителями. Принимаемые меры, включавшие использование средств массовой информации, взаимодействие суда, прокуратуры и МВД, привели к ТОМУ, что из 200 выявленных «воров в законе» было осуждено за преступления 180 человек. При этом 7 человек отказались от пропаганды воровских традиций и «законов», два из них — официально, по грузинскому телевидению, в передаче «Обворованные воры» 27 апреля 1986 г. (по мнению работников МВД ГССР, эта передача вызвала положительный резонанс).
Такая борьба, на наш взгляд, должна вестись в масштабе всей страны, поскольку ее необходимость диктуется также задачей усиления контрпропаганды против идеологических диверсий некоторых западных спецслужб. Вместе с тем не следует автоматически переносить формы и методы, оправдавшие себя в 50-е годы, по развенчанию уголовно-воровских традиций группировки «воров в законе». Например, лекция на тему «Вор в законе»— враг советского общества», которая читалась в ИТУ ранее, сейчас уже не достигнет цели, так как профессиональные преступники и их близкое окружение усвоили совершенно иные нравственные установки, определяющие мотивацию преступного образа жизни. Изучение этого вопроса позволяет прийти к выводу о принципиальной убежденности многих профессиональных преступников в необходимости «перераспределения» (так говорили подследственные) денежных средств, которыми владеют паразитирующие элементы общества.
Идеологическое направление в профилактике профессиональной преступности предполагает работу но развенчанию криминальных традиций, подрыву авторитета лидеров уголовной среды, а также формированию у граждан определенного отношения к антиобщественной субкультуре с целью ослабления механизма ее воздействия на несовершеннолетних. Важная здесь роль отводится планомерному использованию средств массовой информации. Опыт этой работы был накоплен в период функционирования службы профилактики. Аналогичное можно сказать и о перспективах формирования общественного мнения вокруг негативных явлений, что например, успешно осуществлялось институтами общественного мнения в некоторых союзных республиках. Представляется также возможным использовать в борьбе с носителями уголовно-воровских традиций мнение самих профессиональных преступников, а также части правонарушителей, являющейся их оппозицией. Следует отметить, что некоторые отошедшие от преступной деятельности «воры в законе», испытав на себе последствия преступного образа жизни, охотно включаются (особенно после публикации в «Литературной газете» статьи «Лев прыгнул») в процесс контрпропаганды воровских традиций.
Меры организационно-управленческого характера связаны с непосредственным совершенствованием деятельности правоохранительных органов в борьбе с профессиональной и организованной преступностью. Повышение результативности этой работы зависит от целого ряда факторов.
Во-первых, деятельность правоохранительных органов должна основываться на объективных данных о состоянии рассматриваемого феномена, а также на научном прогнозировании возможных изменений его количественных и качественных сторон. Поэтому целесообразно предусмотреть ежегодный анализ состоянии борьбы с профессиональной и организованной преступностью, дополнить учеты ГИЦ МВД СССР и ИЦ МВД—УВД крайоблгорисполкомов специальными разделами, отражающими количество профессиональных преступников и число совершенных ими преступлений, а также число разоблаченных организованных сообществ и лиц, участвующих в них.
Во-вторых, одним из центральных вопросов совершенствования работы является повышение самостоятельности низовых звеньев правоохранительной системы, особенно органов внутренних дел. Это будет способствовать повышению творческого мышления сотрудников, объективной оценке ими происходящих в преступности изменений и принятию правильных управленческих решений, исключать иждивенчество и дисквалификацию оперативного управления силами и средствами. Не случайно в числе причин слабой работы по раскрытию преступлений подавляющее большинство опрашиваемых неизменно называло нехватку людей и лишь единицы указывали на неправильную их расстановку применительно к складывающейся криминологической ситуации. Последнее оказалось наиболее актуальным в аспекте перестройки работы с помощью ввода в действие резервов.
В-третьих, необходимым условием совершенствования работы является создание кадрового, профессионально грамотного и преданного делу юстиции аппарата суда, прокуратуры и органов внутренних дел. Этот вопрос не нов, но решаться он должен по-новому. Очевидно, пора применять психологическое тестирование на профессиональную пригодность, как это давно делается за рубежом. К тому же у нас имеются неплохие методики психологического тестирования и очень плохо, что кадровики больше верят анкете.
Необходимо также вводить в практику конкурсное замещение вакантных должностей. Думается также, настало время реально оценить возможности кратковременных курсов по подготовке рядового состава и оперативных работников органов внутренних дел. Несколько месяцев стационарного обучения — срок явно недостаточный для того, чтобы научить бывших рабочих или солдат сложной профессии — борьбе с преступностью, тем более в современных условиях демократизации общественных процессов. Само собой напрашивается вывод о целесообразности создания школ или факультетов при имеющихся учебных заведениях системы МВД СССР для подготовки специалистов в области борьбы с профессиональной и организованной преступностью. И здесь можно быть уверенным в том, что материальные затраты быстро окупятся. Не зря же зарубежные страны, в том числе с более низким уровнем преступности, чем у нас, уделяют этому самое серьезное внимание. Денег на ветер выбрасывать никто не любит.
Пора, очевидно, пересмотреть и материальное стимулирование труда некоторых категорий работников правоохранительных органов, исходя из понятия социальной справедливости. Для иллюстрации приведем такой пример. Сотрудники уголовного розыска в среднем работают 13—14 часов в сутки с одним выходным, а нередко и без выходных. Их работа связана с оперативным риском, психологическими и физическими нагрузками, но оценивается она в рублях так же, как труд иного сотрудника органов внутренних дел, а порой даже ниже. Разве это справедливо? Между тем основной показатель всего подразделения оценивается по результатам уголовного розыска.
Нуждается в специальном рассмотрении и проблема правовой защиты работников правоохранительных органов, честно выполняющих свой долг, от возможных провокаций и инсценировок. Данная задача может быть разрешена не только с помощью закона, но и созданием специальной комиссии из штатных работников Прокуратуры СССР, МВД СССР, Верховного Суда СССР.
2. Организационные меры. Они предполагают разработку и принятие конкретных решений по совершенствованию с криминальным профессионализмом и потому основываются на рассмотренных выше положениях управленческого характера. Организационные меры должны быть комплексными, а это значит, что они в равной мере касаются всех звеньев правоохранительных органов страны и не в последнюю очередь — партийных и советских органов, что непосредственно вытекает из решений XXVII съезда КПСС и Программы Коммунистической партии Советского Союза. Пора взглянуть на процесс борьбы с преступностью не с позиций требования сиюминутного снижения последней, а выяснения и устранения причин тех или иных преступлений. Важно помнить и другое — состояние преступности определяется не только количественными, но и качественными показателями, что относится к распространенности профессиональной и организованной преступности. Борьба с этими видами преступности требует прежде всего координированных действий правоохранительных органов, органов власти и общественных организаций. Но координационные советы эту проблему решить не в состоянии. Поэтому, учитывая исключительную общественную опасность профессиональной и организованной преступности, было бы целесообразно создать при Совете Министров СССР координационную комиссию (комитет) из представителей советских, правоохранительных и других заинтересованных органов министерств с целью определения и согласования направлений борьбы с профессиональной и организованной преступностью, а также более полного использования в работе экономических, идейно-воспитательных, правовых и иных средств. Иными словами, нужен компетентный орган, который бы взял на себя ответственность за нейтрализацию особо опасных видов преступности и в том числе коррупции.
Одной из форм достижения согласованности в совместных действиях и придания им целенаправленности может стать «Комплексная программа борьбы с .профессиональной и организованной преступностью». Перспективность разработки такой программы в масштабе страны, по союзным республикам, краям и областям можно предвидеть, основываясь на практике комплексного планирования профилактики правонарушений, когда планы разрабатывались административными, хозяйственными и общественными организациями, а затем утверждались в партийных и советских органах. Структурно комплексная программа должна иметь общий и специальный разделы.
В первом планируются меры организационного, правового, идеологического, экономического характера, обеспечивающие процесс управления организацией борьбы с профессиональной и организованной преступностью. Второй включает конкретные мероприятия, вытекающие из непосредственных функций и задач только правоохранительных органов. В нем, например, могут найти отражение такие направления их деятельности: а) совершенствование законодательства; б) формы и методы взаимодействия; в) осуществление пенитенциарной практики и прокурорского надзора за деятельностью государственных и административных органов; г) привлечение общественности к устранению причин и условий этих явлений в обществе и др.
Не менее важная, а на данном этапе, пожалуй, главная, задача — разработка и принятие новых форм борьбы с профессиональной и организованной преступностью. Поскольку эти виды преступности, несмотря на взаимообусловленность, характеризуются разными признаками и нуждаются в дифференцированном подходе к их предупреждению, следует выделить два самостоятельных направления в организации борьбы с ними.
Личный сыск
Первое заключается в совершенствовании личного сыска в борьбе с такими категориями профессиональных преступников, как карманные и квартирные воры, мошенники, вымогатели, сбытчики и скупщики похищенного, наркотических средств, валютчики, спекулянты и т. п. Это обусловливается спецификой совершаемых преступлений, раскрытие которых наиболее оптимально осуществляется задержанием преступников с поличным.
Поскольку вопросам практического применения личного сыска в борьбе с профессиональными преступниками длительное время не уделялось внимания и многие оперативно-поисковые подразделения (ОПГ) оказались расформированными либо утерявшими свое профессиональное мастерство, представляется необходимым: 1) нормативно закрепить данное направление деятельности, четко определив функции, структуру ОПГ, формы, методы их работы; 2) ввести специальную программу обучения работников оперативно-поисковых подразделений (такого обучения не было и нет); 3) определить их правовой статус.
С учетом произошедших за 18 лет (с момента создания оперативно-поисковых групп) изменений в структуре преступности, экономическом и демографическом состоянии городов страны представляется также целесообразным:
сформировать оперативно-поисковые подразделения в каждом городе, насчитывающем свыше 50 тыс. населения. Там, где такие подразделения имеются, укомплектовать их дополнительными штатными единицами из расчета показателей роста населения и особенностей оперативной обстановки;
поставить перед оперативно-поисковыми подразделениями (группами) задачу комплексного решения проблем предупреждения и раскрытия профессионализированных видов преступлений.
Практика работы оперативно-поисковых подразделений в гг. Москве, Сочи, Одессе, Ярославле, Горьком и Новосибирске полностью подтверждает правильность данного предложения: младшие инспектора уголовного розыска помимо карманных воров задерживают значительное количество бродяг, мошенников, спекулянтов, раскрывают кражи из квартир, участвуют в розыске лиц, скрывшихся от суда и следствия. Количество задержанных преступников и раскрытых преступлений одним сотрудником ОПГ в несколько раз превышает аналогичный показатель «обычных» работников уголовного розыска.
Кроме того, целесообразно из сотрудников ОПГ ряда органов внутренних дел создать подвижную оперативно-поисковую группу под руководством работников МВД СССР для оперативной отработки курортных городов и городов, в которых складывается на данный период времени сложная криминологическая обстановка. Такая практика полностью себя оправдала в 1977— 1978 гг. в борьбе с профессиональными преступниками-гастролерами.
Следует заметить, что регламентация вопросов, связанных с использованием личного сыска в борьбе с профессиональными преступниками, закономерно повлечет решение других важных задач борьбы с преступностью — поддержание правопорядка на улицах городов, усиление борьбы с бродяжничеством, проституцией, попрошайничеством и наркоманией.
Особые подразделения
Второе направление касается борьбы с организованной преступностью. Оно значительно сложнее, поскольку речь идет не о совершенствовании работы имеющихся структурных подразделений, а о формировании и укреплении новых организационных структур в системе МВД СССР и Прокуратуры СССР.
Борьба с организованной преступностью в отличие от борьбы с другими видами преступности затрагивает многие социальные сферы, прежде всего работу государственных учреждений, поэтому решить ее созданными (вернее создаваемыми) в аппаратах уголовного розыска отделами (отделениями), исходя из реальности, по-видимому, невозможно. Достаточно сказать, что после решения коллегии МВД СССР (1985 г.), определившей направления борьбы с организованными группами, борьба с организованной преступностью в целом не приобрела целенаправленного характера, а выявила и поставила перед учеными и практиками новые проблемы. Не случайно, что из опрошенных работников уголовного розыска и следствия Москвы и ряда областей центральной России большинство оценило борьбу с организованной преступностью как «слабо» и «низко» эффективную (соответственно — 36,6% и 58,7%). Поэтому одним из оптимальных путей решения данной проблемы может быть развитие самостоятельных и работоспособных подразделений (управлений) как в центре, так и на местах. Они должны иметь соподчиненность и образовывать собой систему целенаправленной борьбы с организованной преступностью. Первые шаги по созданию специализированных подразделений (если их можно так назвать) уже сделаны, но это, говоря честно, далеко от предполагаемой системы.
Создание такой системы потребует, естественно, дополнительного финансирования, однако этого не следует опасаться, так как в течение ближайшего времени оно себя полностью окупит за счет изымаемых у преступников денег и ценностей, добытых противоправным способом (опыт специального отдела при МВД УзССР показал, что такие суммы исчисляются миллионами рублей).
Созданные подразделения будут выявлять и разоблачать преступные сообщества, имеющие региональные и местные связи, занимающиеся особо крупными хищениями, рэкетом, контролем различных сфер нетрудового обогащения определенной части населения, азартных игр, устанавливающих коррумпированные связи с отдельными работниками государственного аппарата, а также лиц, ведущих организаторскую работу внутри уголовной среды. Однако нормальное функционирование подразделений возможно, как показывает некоторый опыт их деятельности, а также отдела по борьбе с организованной преступностью Узбекской ССР, при наличии в них разных специалистов органов внутренних дел — работников уголовного розыска, БХСС и ИТУ. Подразделения должны также иметь хорошую техническую оснащенность и приданные им группы из работников следствия.
Результативность работы подразделения во многом будет зависеть от его информационного обеспечения и содержания деятельности. Представляется, что в этих целях следует создать внутренний криминалистический учет, позволяющий пользоваться им в борьбе с организованными преступниками. Банк информации на базе микроЭВМ должен включать данные о разоблаченных преступных сообществах, времени и месте их действий; о составе участников и их преступных связях; о месте нахождения осужденных членов групп и др.
Многоаспектность и сложность предупреждения организованной преступной деятельности позволяют также прийти к выводу о целесообразности создания при Прокуратуре Союза ССР и ее низовых аппаратах самостоятельных подразделений по борьбе с преступными сообществами и коррупцией, а также осуществлению контроля за деятельностью соответствующих управлений органов внутренних дел.
3. Организационно-тактические меры. При их рассмотрении остановимся на мерах предупреждения профессиональной преступности, поскольку они в отличие от криминалистических5 нашли меньшее отражение в юридической литературе. Очевидно, этому способствовало то, что на протяжении длительного времени профилактика преступлений, совершаемых профессиональными преступниками, чаще отождествлялась с уголовным наказанием. Многие и теперь смотрят на скамью подсудимых как на эффективное средство сдерживания отклоняющегося поведения. Конечно, случаи добровольного отказа профессиональных преступников от привычного им занятия не часты. Однако это не может свидетельствовать о неприемлемости профилактических мер, а скорее наоборот — о крайне низком качестве их применения. Не случайно ведь у работников правоохранительных органов отсутствуют добротные методические рекомендации, разработки, обобщения по организации и тактике предупреждения профессиональной преступности. Суровость же наказания, как известно, отнюдь не способствует исправлению профессионального преступника и об этом лучше всего говорят данные специального рецидива. И не только. Средний срок лишения свободы, назначаемый особо опасным рецидивистам из числа карманных воров, равняется 8 годам, однако серьезного сдерживающего значения он не имеет: больше половины их совершают преступления в первые полгода после освобождения. Более того, свыше 40% лиц, отбывающих наказание за кражи, даже не скрывают своих намерений продолжать их в будущем.
Отсюда следует, что общество, стремящееся к правовому государству, гуманизации уголовной политики, должно направить свои усилия на реальную профилактику преступности, создав для этого надежную правовую основу. Профилактика не только гуманнее наказания, но и дешевле экономически. В этой связи настало, очевидно, время вернуться к идее разработки и принятия закона о профилактике правонарушений, который бы регулировал деятельность государственных органов и общественных организаций в данной сфере социальных отношений. Профилактикой занимались все, а по сути — никто. Не случайно в МВД СССР создана профилактическая служба. Однако ей предстоит еще организоваться, разработать свою стратегию и тактику. Это дело недалекого будущего, между тем профессиональная, а теперь и организованная преступность требуют безотлагательных мер нейтрализации уже сейчас при наличии сил и средств, имеющихся в распоряжении правоохранительных органов. Не останавливаясь на общесоциальных мерах, зависящих от хода всей перестройки, рассмотрим некоторые специальные криминологические виды предупреждения профессиональной преступности.
Оценка ситуации. Организации профилактической работы должна предшествовать оценка состояния профессиональной преступности, особенностей перерастания ее в организованные формы. На это могут указывать следующие обстоятельства:
появление или увеличение разбойных нападений, грабежей и краж, совершаемых с проникновением в жилище граждан или хранилища государственного имущества; похищений культурных ценностей из музеев, церквей, частных коллекций; похищений людей с корыстной целью (особенно с целью выкупа); вымогательств; мошенничеств с помощью купли-продажи автомашин, размена денег, игорных мошенничеств и других видов профессионализированных преступлений;
использование преступниками при совершении преступлений милицейской форменной одежды, специально изготовленных или приспособленных орудий преступления (удавки, усиленные домкраты, радиостанции, нарезное автоматическое оружие, взрывчатые или отравляющие вещества);
наличие данных о том, что потерпевшими являются лица, живущие на нетрудовые доходы, особенно расхитители;
обнаружение фактов создания подпольных цехов, кооперирования уголовно-воровских элементов с расхитителями социалистического имущества, сращивания их с отдельными работниками правоохранительных органов и иных государственных учреждений;
данные о проводимых на территории сходках уголовных элементов, «разборках», разделе сфер влияния между преступными группами;
информация из ИТУ о поступлении в учреждения с «воли» через нелегальные каналы продуктов питания, наркотических веществ, денег из воровских фондов для лидеров, находящихся в местах лишения свободы.
Сведения об этом можно получить, анализируя самые различные источники информации — сообщения общественности и должностных лиц, публикации в печати, материалы уголовных дел и материалы об отказе в возбуждении уголовных дел на основании ст. 113 и ст. 5 УПК РСФСР, результаты обследований и проверок, материалы официальной переписки между учреждениями правоохранительных органов. Много интересного содержат также сведения, полученные в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий (ст. 118 УПК РСФСР). С помощью их целесообразно выявлять не только конкретных лиц и совершаемые ими преступления, но и происходящие в уголовной среде изменения, противоречия, систему и характер связей профессиональных преступников, особенности их субкультуры. Иными словами, необходима подробная информация о внутренних процессах преступного образа жизни антиобщественной среды.
Результативность профилактической работы предполагает не только взаимодействие служб и подразделении МВД СССР с прокуратурой и судами, но и активное привлечение к ней горрайорганов внутренних дел.
Отнесение вопросов предупреждения профессиональной и организованной преступности к компетенции лишь высших эшелонов правоохранительных органов ошибочно и может повредить общему делу. Ведь профессиональные преступники проживают и организуют свою деятельность на территории обслуживания горрайорганов и кому, как не им, приходится ощущать на себе ее последствия. Но говоря о роли низового звена МВД СССР в профилактике этих опасных видов преступности, нельзя умолчать об изменившейся в последние годы роли самого многочисленного корпуса милицейских офицеров — участковых инспекторов. Работая в прошлом в тесном взаимодействии с сотрудниками уголовного розыска и даже завися от них, они не только хорошо знали конкретных профессиональных преступников, но и участвовали в пресечении совершаемых ими преступлений. Теперь же чрезмерное увлечение так называемой административной практикой, нередко граничащей с нарушением элементарных прав человека (плановое выявление тех или иных категорий нарушителей), отдалило их от реальной оперативной обстановки, от участия в раскрытии и предупреждении опасных преступлений.
Общая профилактика. Она связана с выявлением и устранением факторов, способствующих совершению профессионализированных видов преступлений. .
Технические меры предупреждения. При анализе, например, распространенности карманных краж можно установить, что они самым тесным образом связаны с неудовлетворительной работой транспорта на определенных маршрутах движения, скученностью граждан в магазинах, вызываемой условиями торговли, отсутствием оперативных групп милиции в наиболее криминогенных местах. Деятельность профессиональных квартирных воров значительно облегчается не только слабой укрепленностью дверей, примитивными конструкциями замков и отсутствием кодовых запирающихся устройств в подъездах, но и безопасным сбытом похищенного на объектах торговли и общественного питания, а также рядом виктимологических условий (четвертая часть таких краж совершается с использованием условий, создаваемых самими жильцами). Причем в разных городах эти обстоятельства имеют свои особенности. Их устранение — первая ступень к предупреждению деятельности профессиональных преступников, ведь еще древние говорили, что возможность украсть создает вора. В тех регионах, где принимались меры по техническому укреплению объектов хранения материальных ценностей, жилищ граждан, установке промышленного телевидения в крупных промтоварных магазинах, созданию специализированных подразделений милиции, отдельные виды профессионализированных преступлений сокращались в два-три раза.
Рейды или операции, проводимые органами внутренних дел совместно с общественностью. По существу это целевые мероприятия по выявлению и изъятию из общественных мест определенных категорий лиц, совершающих преступления. Как правило, в результате блокирования районов города или области задерживается значительное число бродяг, гастролеров-рецидивистов, лиц, совершающих кражи и игорное мошенничеству, сбытчиков наркотиков и т. п. К сожалению, эта традиционная форма профилактики утратила свое значение.
Правовая пропаганда. Известно, что из-за юридической неосведомленности, незнания особенностей ряда преступлений населением значительно снижается уровень предупреждения многих видов профессионализированных преступлений. Достаточно сказать, что жертвами игорного мошенничества чаще всего являлись те, кто не предполагал о существовании шулеров или «наперсточников». Из 100 потерпевших от карманных краж лишь 5 человек сознавали то, что они стали жертвами преступных действий. Большая часть опрошенных, например, даже не знала о существовании карманных воров. Многие граждане имеют самое смутное представление о том, как им поступать при обнаружении квартирной кражи, совершенного в отношении их вымогательства и т. п. Вместе с тем анализ публикаций в печати показывает, что в них больше расписываются хитроумные действия преступников, чем причины и условия, им способствующие. Именно поэтому так важно совместно с учреждениями средств массовой информации планировать правовую тематику, исходя из состояния преступности в том или ином регионе.
Частные определения судов, представления следователей и органов внутренних дел. В них администрация предприятий и учреждений уведомляется о тех упущениях и недостатках, которые способствовали совершению преступлений, а также мерах по их устранению. Эффективность таких уведомлений во многом зависит от добросовестности тех, кому они адресуются. Однако практика свидетельствует, что администрация предприятий, учреждений и организаций почти в 40% случаев даже tie отвечает на такого рода письма, а в остальных—-ограничивается формальными отписками типа «меры приняты», «активизировано», «улучшено», «проведено». Причина подобного отношения во многом кроется в отсутствии реального контроля за исполнением и каких-либо юридических последствий. Чтобы преодолеть эту инертность, особенно вредную в период совершенствования хозяйственного механизма, целесообразно использовать либо возможности координационных советов правоохранительных органов, либо, что наиболее реально, возложить контроль на прокуратуру.
Индивидуальная профилактика. Меры индивидуальной профилактики в отличие от общей направлены непосредственно на личность профессионального преступника и обстоятельства, формирующие ее антиобщественную жизненную позицию.
Знать зарождение «преступных и великих мыслей»
Индивидуально - воспитательное воздействие на личность правонарушителя обычно связывается с предупреждением противоправного поведения лиц, еще не имеющих прочной антиобщественной установки. И это вполне понятно. Другое дело— преступник-профессионал, чаще всего уже прошедший испытание уголовным наказанием. Однако и здесь отрицать возможность педагогических мер, очевидно, нельзя. Еще В. Г. Белинский говорил, что нет столь дурного человека, которого бы хорошее воспитание не смогло сделать лучше. Вместе с тем практика указывает на необходимость сочетания мер воспитательного характера с жестким контролем органов внутренних дел за поведением таких лиц. Это предполагает наличие сведений о профессиональных преступниках. О воспитуемом нужно знать все—«причины самых грязных и самых высоких деяний, историю зарождения преступных и великих мыслей»6 . Но как это сделать, если правоохранительные органы не имеют даже полных учетов профессиональных преступников, особенно по категориям (специализации).
Выявление профессиональных преступников, а тем более «авторитетов» уголовной среды,— дело довольно сложное. И не только из-за отсутствия соответствующих критериев. При освобождении лиц из мест лишения свободы работники милиции длительное время не могут установить их криминальную квалификацию, поскольку в справках об освобождении указывается лишь статья УК.. Между тем профессиональный преступник на вопрос: «За что осужден?»—чаще подбирает более «безобидное» преступление, например, вместо карманной кражи говорит о похищении велосипеда по пьянке. А так как эта криминогенная категория часто меняет место прописки, то ее выявлением занимаются, порой безуспешно, многие органы внутренних дел. Предложение же практических работников о необходимости проставления в справках об освобождении также и разновидности преступлений хотя и небезосновательно, однако проблемы не решит. Вряд ли все профессиональные преступники станут исправно прибывать к избранному месту жительства. Здесь очевиден иной подход, который позволил бы соблюсти интересы милиции и тех, кто освобождается из мест лишения свободы. Видимо, мало кто задумывался над тем, справедливо ли, что осужденные, отправленные органами внутренних дел к месту отбытия наказания, вынуждены затем после освобождения возвращаться самостоятельно. Это создает ряд неудобств материального и морального плана. Было бы куда правильней также этапировать их обратно за несколько дней до окончания срока отбытия наказания и освобождать по месту прежнего жительства (месту осуждения), одновременно решая все вопросы, связанные с пропиской и трудоустройством. Предвижу контраргумент— мол, нет транспорта. Но в том то и дело, что вагонзаки, привозящие осужденных в ИТК, возвращаются пустыми. Остается их только заполнить, предварительно решив ряд организационных вопросов.
Нужны ли резервации судимых
Настало время также подумать и о целесообразности ограничений, паспортных правил для многих категорий осужденных. Ведь совершенно очевидна парадоксальность сложившейся ситуации. С одной стороны, мы говорим и пишем о профилактике, роли трудовых коллективов, положительном воздействии ближайшего окружения на личность правонарушителя, а с другой — отчуждаем эту личность от семьи, производственного коллектива и, более того, создаем резервации рецидивистов. Не продуцируем ли мы тем самым преступность, к тому же затрачивая огромные силы и средства для контроля и поиска нарушителей паспортных правил.
Не отсюда ли начинается бродяжничество? В беседах с осужденными за нарушение паспортных правил («чердачниками»—даже жаргонное обозначение появилось) ни один из них не осознавал себя виновным. Многие такие «чердачники» были крайне озлоблены и становились на путь систематического совершения преступлений. Думается, что эта проблема, созданная больше ведомственными инструкциями, приобретает в условиях перестройки и политическое значение. Вот, например, как описал свои злоключения один из профессиональных преступников: «Когда освобождаешься, каждый раз решаешь больше не совершать преступления.. Прибыл в город, вместо паспорта — справка. В гостиницу с ней не берут. Идешь в исполком, говорят—«приходите завтра». А дни проходят, деньги на исходе, жить негде. Такие же на вокзале мыкаются. Поговорили за жизнь, переночевали в подвале. Вид мятый, денег нет, в исполком уже идти нет смысла. Что делать?»
Противодействие носителям блатных традиций
В этой связи возникла и другая проблема — коренная перестройка всей нашей пенитенциарной системы. Можно с уверенностью констатировать, что места лишения свободы не решают в полной мере задач перевоспитания осужденных. Более того, они превратились в источник уголовных традиций, стратификации осужденных, в своеобразную школу обмена преступным опытом. И это закономерное следствие отношения к ним как к своеобразной хозяйственно-экономической сфере причем на уровне Госплана СССР. Но вряд ли подневольный труд поможет разрешить нам многие экономические проблемы. Ведь не случайно же в США, где преступность в несколько раз выше, чем у нас, в места лишения свободы поступало осужденных почти в три раза меньше. Работа по реорганизации исправительно-трудовой системы в первую очередь должна предусматривать меры по предотвращению влияния профессиональных преступников и рецидивистов на осужденных. Может быть, целесообразно создание колоний для отбытия в них наказания осужденных, причисляющих себя к «авторитетам» и «ворам в законе». Необходимо также пересмотреть режим и порядок нахождения осужденных в межобластных больницах с тем, чтобы исключить общение несовершеннолетних с носителями уголовных традиций — рецидивистами и лидерами уголовной среды.
В индивидуальном предупреждении преступлении со стороны профессиональных преступников большая роль отводится контролю за их поведением. Обеспечение контроля в данном случае предполагает его надежность и преемственность, поскольку на протяжении многих лет -ранее выявленные и осужденные преступники постоянно «теряются» в учетах органов внутренних дел. Взаимодействие милиции и ИТУ в этом направлении не срабатывает и ограничивается, как правило, лицами, взятыми под административный надзор. Поэтому для преодоления ведомственности в осуществлении постоянного слежения за опасными преступниками необходимо, на наш взгляд, установить единый порядок сбора, хранения и обмена информацией о профессиональных преступниках и их намерениях. Следует, очевидно, вернуться к вопросу о целесообразности ведения досье сквозного типа на опасных профессиональных преступников. В них концентрируются сведения о личности подучетного, особенностях его преступной деятельности и криминальных связях, отражаются мероприятия воспитательного характера и иные вопросы, заслуживающие внимания.
Контроль за профессиональными преступниками должен обеспечить условия, исключающие их влияние на осужденных. Поэтому его эффективность становится выше в сочетании с мерами по предупреждению распространения криминальных традиций, организацией контрпропаганды и индивидуальной воспитательной работой. Тактическими способами контрпропаганды воровских традиций могут быть: индивидуальные беседы с осужденными, дискуссии, диспуты, лекции о негативной роли криминальных традиций в жизни осужденных; развенчание культа «справедливости» лидеров уголовной среды на конкретных примерах обмана ими осужденных; разработка с помощью актива осужденных и внедрение позитивных неформальных норм поведения, противодействующих уголовно-воровским традициям.
В организации и тактике индивидуально-профилактического воздействия на профессиональных преступников из числа лидеров имеются свои особенности, связанные с личностью воспитуемого. В этой связи необходимо уравнивать их во всем с другими категориями осужденных, дифференцированно подходить к назначению на должности в целях недопущения занятия престижных, позволяющих утверждать свое положение в ИТК. Важно полнее обеспечивать принцип исправления трудом.
Целесообразно, например, поручать не любую работу, которую может выполнить за «авторитета» другое лицо, а лишь контролируемую, особенно уборку ПКТ, ШИЗо, спальных помещений, ремонт административных зданий и другие малопочитаемые среди осужденных занятия. Меры эти должны быть обязательно доведены до всех осужденных, особенно когда имеются сведения об использовании наказания «авторитета» для демонстрации несправедливого отношения к нему администрации.
Административный надзор
Одной из форм предупреждения рецидива является административный надзор, устанавливаемый в соответствии с действующим законодательством. Однако именно профессиональные преступники чаще всего избегают его, имитируя в местах лишения свое исправление или пользуясь формальным отношением работников милиции, устанавливающих ограничительные меры. Для многих категорий профессиональных преступников, специализирующихся на имущественных преступлениях, административный надзор будет иметь сдерживающее значение лишь в том случае, если, например, запрещать посещение не вообще отдельных пунктов района (города), а тех мест, в которых совершаются данные преступления. Это — крупные магазины, рынки, определенные маршруты городского транспорта и т. п. Но на практике подобные ограничения расцениваются прокуратурой как нарушение законности, хотя, например, ограничения, запрещающие пребывать в определенных пунктах города, можно понимать гораздо шире. Вот и получается, что карманный вор днем совершает кралей, «наперсточник»— мошенничества в общественных местах города, а вечером они дожидаются участкового инспектора, дабы он убедился в их «правопослушном» поведении. Поэтому меры ограничительного характера должны быть более гибкими, раз уж в законе определена такая форма контроля, как административный надзор.
Нейтрализация аномальной психики
Среди профессиональных преступников, особенно рецидивистов значителен удельный вес хронических алкоголиков и наркоманов, достигающий среди отдельных категорий, соответственно, 60% и 30%. Как правило, регрессный тип личности профессионального преступника страдает также другими психическими расстройствами. Причем по мере увеличения числа судимостей увеличивается удельный вес лиц, имеющих аномальную психику. В этой связи алкоголизм, наркомания, другие психические расстройства, явившиеся следствием преступного образа жизни, становятся одной из доминирующих причин совершения преступлений. Например, профессиональный вор — наркоман тратит в неделю до 500 руб. на приобретение наркотиков. Отсюда очевидно, что лечение таких лиц явится действенным средством предупреждения целого ряда профессионализированных преступлений. Поэтому было бы целесообразно в каждом случае привлечения к уголовной ответственности профессионального преступника, особенно из числа бродяг, направлять его на психиатрическую экспертизу для определения необходимости применения ст. 62 УК РСФСР — принудительного лечения от алкоголизма или наркомании. Обществу, очевидно, должно быть небезразлично увеличение психических заболеваний среди многократно судимых лиц.
Против неисправимых
Говоря о предупреждении преступлений со стороны профессионалов, следует учитывать неизбежность мер принуждения, так как многие лица практически не подвержены мерам воспитания и, по существу, не исправимы. Они этого даже не отрицают. Вот почему так важно наряду с индивидуальной профилактикой осуществлять комплекс мер по пресечению преступной деятельности на стадиях приготовления или покушения на преступления. Однако такие дела не часты. Причина кроется в слабой технической оснащенности оперативных служб милиции и недостаточном законодательном регулировании использования техники в доказывании преступлений, особенно при проведении оперативно-розыскных мероприятий. Об эффективности технических средств свидетельствуют отдельные факты. Неоднократно судимый за карманные кражи и никогда не сознававшийся в них С. был задержан в Улан-Удэ с поличным в седьмой раз. В зале суда он вел себя вызывающе, оговаривал сотрудников милиции (других свидетелей не было), утверждал, что кошелек ему подкинули специально. Присутствовавшие в зале суда его родственники и многочисленные знакомые, в основном карманные воры, стали громко возмущаться. Потерпевшая по существу дела ясности не внесла. Тогда председательствующий распорядился принести в зал кинопроектор и отснятую пленку. При первых же кадрах С. произнес: «Выключите, я все расскажу».
Аналогичное происходило и с доказыванием карточного мошенничества, когда в г. Новосибирске и Москве была применена судебно-математическая экспертиза по теории вероятности. После того как шулера узнали, что для одновременного прихода в течение 15 минут карт с 30 и 31 баллами необходимо сыграть более 50 тысяч конов, некоторые из них признали вину в совершенном мошенничестве. Поэтому, говоря о пресечении преступлений, о неотвратимости наказания, нельзя не вспомнить слова одного из первых советских криминалистов И. Н. Якимова, говорившего, что вор должен постоянно чувствовать занесенную над ним руку уголовного розыска, готовую схватить его при малейшей попытке совершить преступление.
Выводы:
1. Борьба с криминальным профессионализмом и его организованными формами в социальном аспекте предполагает систему экономических, идеологических и правовых мер, осуществляемых государством в условиях перестройки. Однако усилить ее призваны специальные меры профилактики, направленные непосредственно на предупреждение криминального профессионализма правоохранительными органами во взаимодействии с общественными организациями.
Эффективность борьбы обусловливается комплексным подходом к предупреждению профессиональной преступности как явления, а не отдельных видов профессионализированных преступлений.
2. В системе мер борьбы с профессиональной преступностью важная роль отводится совершенствованию уголовно-правовых институтов совокупности преступлений и соучастия в преступлениях, введению дополнительных квалифицирующих признаков в составы корыстных преступлений и нового отягчающего вину обстоятельства, связанного со специализацией преступников.
Совершенствование института совокупности преступлений возможно посредством закрепления в законе идеальной и реальной совокупности, а также изменения порядка назначения наказания при совершении лицом разных преступлений. При реальной их совокупности целесообразно предоставить судам право назначать наказание путем полного или частичного сложения наказаний в пределах, установленных для данного вида наказания.
Совершенствование института соучастия в преступлениях преследует цель усиления уголовной ответственности за организованное участие в антиобщественных деяниях, в связи с чем в законе следует закрепить не только виды соучастников, но и формы соучастия. Дополнить УК уголовно-правовой нормой, предусматривающей ответственность за ведение организаторской преступной деятельности и создание преступной организации.
3. Усиление борьбы с криминальным профессионализмом и корыстной преступностью в целом требует разработки таких мер, которые бы позволили сделать «экономически» невыгодным совершение преступлений. Достичь этого можно совершенствованием уголовно-процессуального и гражданского законодательства в части возмещения материального ущерба, причиняемого преступной деятельностью. Возмещение материального ущерба гражданам должно полностью взять на себя государство, создав для этого специальный фонд.
4. Нейтрализация криминального профессионализма предполагает комплекс мер организационно-управленческого и тактического характера, осуществляемых правоохранительными органами по подрыву материальной базы профессиональных преступников и механизма действия криминальных традиций и обычаев. Этого можно достичь на основе комплексной программы борьбы с проявлениями профессиональной и организованной преступности.
5. Совершенствование специальных мер предупреждения криминального профессионализма связано с реорганизацией и укреплением оперативно-поисковой службы органов внутренних дел, а эффективная борьба с проявлениями организованной преступности — с созданием и активной работой в структуре МВД СССР специальных подразделений.
6. Вопросы борьбы с этими негативными явлениями выходят за пределы деятельности МВД СССР, поэтому аналогичное направление работы следует выделить в Прокуратуре Союза ССР и ее низовых аппаратах.
7. Результаты проведенного исследования позволяют констатировать необходимость скорейшего создания в стране надежной системы противодействия распространению профессиональной и организованной преступности, поскольку промедление здесь может повлечь изменения ее количественных и качественных признаков.
--------------------------------------------------------------------------------
1 В значительной мере речь будет относиться к деятельности органов внутренних дел, на которых лежит основная нагрузка борьбы с профессиональной преступностью и ее организованными формами.
2 Материалы январского {1987 г.) Пленума ЦК КПСС. С. 62.
3 В Узбекской ССР, куда командированы сотни специалистов МВД, УВД страны и Прокуратуры СССР, в течение уже нескольких лет с большим трудом восстанавливаются все звенья системы хищений в сфере хлопкового производства. Трудности возникали именно в связи с незнанием всех способов и ухищрений расхитителей.
4 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 25. С. 342.
5 Криминалистические меры, в том числе и оперативно-розыскные, касаются тактики раскрытия отдельных видов преступлений и применительно к ним имеют свою специфику.
6 Ушинский К. Д. Собр. соч. М., 1950. Т. 8. С. 35 — 36.
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
--------------------------------------------------------------------------------
После ряда публикаций в центральной печати, разоблачающих деятельность профессиональных и организованных преступников, в некоторых регионах, как сообщили мне практические работники, состоялись сборища уголовных элементов местного значения. Чем же они были так обеспокоены? Их, оказывается, прежде всего волновало дальнейшее поведение в условиях активизации борьбы с преступностью, причем основную угрозу они увидели в возможности принятия новых законов, о которых высказывались ученые и практики. Один из «авторитетов» выразился предельно четко: «Тогда нам хана».
Раз уж эта сторона вопроса волнует тех, кто целенаправленно нарушает закон, то в не меньшей мере она касается и тех, кто этот закон создает. Именно поэтому автор уделил внимание раскрытию качественной стороны современной преступности, предприняв в преддверии совершенствования законодательства попытку взглянуть на явление как бы изнутри. Знание преступности, и в особенности ее «дна», несомненно будет способствовать принятию разумных альтернативных решений в подходе к той или иной правовой ситуации при разработке законов, касающихся борьбы с наиболее опасными видами преступного поведения.
Вместе с тем автор не ожидает однозначных суждений по книге. Они могут, а скорее всего будут, разными и у практиков, и у ученых, и у тех из 24 млн. осужденных за последние 30 лет, почти третья часть которых успела совершить новые преступления. Тем более что в книге сочетаются данные научных исследований и личные наблюдения, полученные автором во время практической работы. Очевидно следует также учесть и региональную неадекватность описываемого явления, здесь, при схожести основных тенденций, могут наблюдаться и некоторые различия. Более полно их выявить — задача местных криминологов и практиков.
Вполне возможно, что некоторые правовые нормы, о которых говорилось в книге, будут приняты до ее выхода в свет. И это тоже естественно, ведь она готовилась в период разработки Основ нового уголовного законодательства, где автор принимал посильное участие. Если такое случится, то оно лишь подтвердит правильность доказываемой позиции.
Что же касается некоторых непривычных и даже беспокойных для неспециалистов положений книги, то опасаться этого не стоит. В целом ситуация поддается социальному контролю, нужно только время и нужна железная рука, как говорил В. И. Ленин. Но для того, чтобы победить, нужно истине, хотя бы и самой печальной, по словам вождя, смотреть прямо в глаза.
Сейчас такая ситуация наступила. И очень хорошо, что об этом прямо и откровенно высказывались народные депутаты СССР от имени своих избирателей. Совершенно очевидно, что в стране должен быть устойчивый правопорядок. Создавая правовое государство, нельзя допустить такого положения, чтобы к нашим многочисленным дефицитам, как высказался один из народных депутатов СССР, добавились еще дефициты общественного порядка и безопасности советских людей.
Время сегодня дает каждому человеку шанс для определения своего места и роли в жизни. Это касается и тех, кто свои силы, знания и опыт применяет для достижения противоправных целей. Альтернативы у них нет. Нет ее и у государства, одной из функций которого является защита своих граждан.
СОДЕРЖАНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ
1. ТЕОРИИ И ВЗГЛЯДЫ НА ПРОФЕССИОНАЛЬНУЮ ПРЕСТУПНОСТЬ
Появление теории профессионального преступника
Зарубежная криминология о профессиональной преступности
Проблема профессиональной преступности в советской криминологии
Понятие профессиональной преступности
2. ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ В ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ
Преступность и характер ее профессионализации в дореформенный и послереформенный периоды
Профессиональные преступники и их положение в уголовном мире России
3. ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ В СССР
Особенности профессиональной преступности в период 1917—1960 гг.
Группировки профессиональных преступников
4. СОВРЕМЕННАЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ
Криминальный род занятий
Квалификация профессиональных преступников
Преступления как источник средств существования
Категории профессиональных преступников и неформальные нормы их поведения
Организованные формы криминального профессионализма
Отличие профессиональной преступности от организованной
5. ПРИЧИНЫ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ПРЕСТУПНОСТИ И УСЛОВИЯ, ЕЙ СПОСОБСТВУЮЩИЕ
Роль уголовных традиций и обычаев в воспроизводстве профессиональной преступности
Социальные условия, способствующие профессиональной преступности
6. СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ МЕР БОРЬБЫ С ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ПРЕСТУПНОСТЬЮ
Уголовно-правовые меры предупреждения криминального профессионализма
Иные законодательные меры в борьбе с профессиональной и организованной преступностью
Комплексные меры нейтрализации деятельности профессиональных и организованных преступников
Вместо заключения
«все книги «к разделу «содержание Глав: 23 Главы: < 18. 19. 20. 21. 22. 23.